Восприятие русскими иностранцев по русским источникам 15-16 веков

Содержание

Введение

1. Происхождение иноземцев в России XVI-XVII вв

1.1 Устойчивое присутствие иноземцев в XVI-XVII вв

1.2 Планомерная правительственная политика привлечения на службу иностранцев

2. Взаимоотнношение иностранцев с городскими низами и крестьянами

2.1 Правительственная политика изоляции иноверцев от православных людей

2.2 Отношение русского населения к иностранцам

2.3 Взаимоотношения с иностранными купцами

2.4 Взгляд иностранцев на русских воинов

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность темы курсовой работы заключается в том, что проблема «Россия и Запад» традиционно относится к категории наиболее значимых для отечественной исторической науки. На современном этапе, в рамках цивилизованного подхода, помимо изучения политических, экономических и культурных связей, пристальное внимание ученых вызывают вопросы, связанные с сопоставлением путей развития, форм и характера взаимоотношений и взаимовлияний России и Запада.

В XVII столетии значительно возрастает интенсивность, глубина и разнообразие контактов Московского государства с западным миром. Услуги выходцев из Западной Европы оказались незаменимы в областях деятельности, имевших для московского правительства первостепенное значение. Необходимость присутствия в России значительного числа выходцев из Западной Европы была вполне осознана русскими властями уже в царствование Михаила Федоровича.

Потребность в заимствовании у Запада передового опыта строительства вооруженных сил, продиктованная военно-политическими реалиями начала XVII века, побудила правительство пойти на приглашение «воинских людей» из-за рубежа. Доктора из Западной Европы оберегали здоровье Московских государей. В дворцовых мастерских западноевропейские ювелиры изготавливали уникальные изделия «про государев обиход», в том числе и важнейшие государственные регалии. Через западноевропейских купцов проходил почти весь товарообмен между Россией и западными странами, пошлины с товаров «торговых иноземцев» существенно пополняли русскую казну. Обоюдная заинтересованность властей Московского государства и западноевропейских предпринимателей позволила последним основать в России ряд промышленных предприятий. Завоевавшие доверие иноземцы в качестве поверенных и агентов привлекались русским правительством для выполнения ответственных поручений в странах Западной Европы (дипломатические миссии, найма специалистов на русскую службу, закупки оружия и стратегического сырья и др.).

Реальное, ощутимое соприкосновение русского общества и западного мира начиналось с контактов русских людей и «выезжих немец», большинство из которых составляли западноевропейские специалисты: военные, инженеры, ремесленники, врачи, иностранные промышленники и предприниматели, постоянно жившие в России или приезжавшие на время. Присутствие в России XVII столетия значительного числа «немцев» повлекло за собой появление в московской среде нового культурного элемента, резко выделявшегося на общем фоне русской жизни. Своеобразной реакцией светских и духовных властей на это явление стало формирование специфического правового статуса выходцев из Западной Европы в Московском государстве XVII века.

Вопрос о правовом статусе и реальном положении выходцев из Западной Европы в России XVII века является одним из аспектов глобальной, многоплановой проблемы «Россия и Запад». Изучение юридических норм, относящихся к выходцам из Западной Европы, представляется важным, поскольку позволяет объективно судить о специфике отношения светских и духовных властей к западному миру и западному влиянию, выяснить особенности соответствующих идеологических установок в период, предшествовавший эпохе петровских преобразований. Характер правовой регламентации пребывания иностранцев способен дать ценную информацию о месте и роли отводимой «немцам» русским правительством в России XVII века.

Исследование реального положения западноевропейских специалистов, реакции различных слоев русского общества на присутствие «немцев» в Московском государстве XVII столетия даст возможность существенно уточнить и дополнить представление о степени готовности России к культурному сближению с Западом накануне реформ. Тема курсовой работы актуальна, так как данные исследования могут представлять интерес и в плане освещения исторических аспектов, проблемы соотнесения национальной самобытности и западного влияния. Не менее важным представляется изучение истории межнациональных и межконфессиональных отношений, что обусловлено значимостью проблемы сохранения национальной и религиозной терпимости в современной России. Л.3. Копелев отмечал необычайную силу и живучесть исторически сложившихся представлений об иных народах и культурах, унаследованных из древности предрассудков, инстинктов недоверия к «чужим» - иностранцам, инородцам, иноверцам Копелев Л.3. Чужие // Одиссей. Человек в истории. Образ «другого» в культуре. - М., 1994. - С. 11.

. Исследование специфики восприятия выходцев из Западной Европы русскими людьми в XVII веке, характера и мотивов поведенческих реакций может пролить свет и на некоторые черты национального менталитета.

Цель курсовой работы - изучить восприятие русскими иностранцев по русским источникам 15-16 вв.

В соответствии с поставленной целью были поставлены и решены следующие задачи:

- рассмотреть устойчивое присутствие иноземцев в XVI-XVII вв;

- проанализировать планомерную правительственную политику привлечения на службу иностранцев;

- охарактеризовать правительственную политику изоляции иноверцев от православных людей;

- изучить отношение русского населения к иностранцам;

- выявить взаимоотношения с иностранными купцами;

- изучить взгляд иностранцев на русских воинов.

Объектом курсовой работы являются: правовое положение выходцев из Западной Европы в России XVII века, мотивы принятия юридических норм их форма, характер и направленность, а также реальные условия пребывания иноземцев в Московском государстве. Принятие православной веры означало для иностранца фактический переход в русское подданство и отказ от возращения на родину. По своему правовому положению такой «новокрещен» практически ничем не отличался от русских людей «того же чину».

При этом предметом курсовой работы является рассмотрение отдельных вопросов сформулированных в качестве задач курсовой работы.

Отдельные аспекты правового статуса иноземцев, различные стороны профессиональной деятельности выходцев из Западной Европы, история иностранных исповеданий в России XVII века, а также Немецкой слободы рассматривались такими русскими и иностранными учеными, как Д.В. Цветаев, A.С. Мулюкин, С.К. Богоявленский Н.Г. Вершинина, B.А. Ковригина, С. Барон. Тем не менее, нельзя говорить полной ясности в вопросе о положении «немцев» в Московском государстве, далеко не все стороны правого положения «немцев» в России XVII века изучены в равной степени полно и тщательно. На основе существующих исследований невозможно составить целостную картину юридического положения иностранцев. Вопрос о происхождении правовых норм, ходе их реализации и степени их фактического исполнения исследован фрагментарно, отдельные суждения и выводы ученых представляются откровенно спорными. В целом вопрос о правовом статусе выходцев из Западной Европы и их реальном положении в России XVII века можно отнести к разряду недостаточно изученных Кром М. Антропологический подход и изучение русского средневековья // Отечественная история. - 1999. - № 6. - С. 102..

При рассмотрении вопроса о реальном положении выходцам из Западной Европы и отношении к ним в русском обществе XVI-XVII веках изучение общественного сознания проводится путем выявления и анализа эпизодов «обыденного общения» русских людей и «немцев», исследования специфики психологических реакций и своеобразия групповых поведенческих норм.

При работе с источниками в качестве методической основы была взята концепция А.С. Лаппо-Данилевского, согласно которой исторический источник рассматривается как реальный объект гуманитарного знания, а цель источниковедческого анализа состоит не только в получении максимально полной и достоверной информации, но и в воссоздании источника как целостного явления культуры своего времени.

Исследование выбранной темы осуществлялось при помощи следующих методов: диалектический метод, метод теоретического анализа и синтеза различных источников литературы, структурно-функциональный метод, системный метод, метод описания, а также метод обобщения полученных сведений и материалов в данной курсовой работе.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав, включающих в себя параграфы, заключения и списка использованных источников.

1. Происхождение иноземцев в России XVI-XVII вв

1.1 Устойчивое присутствие иноземцев в XVI-XVII вв

Шестнадцатый и семнадцатый века в России - время утверждения и развития идеи о Москве как - Третьем Риме, хранительнице последнего на земле истинного христианства. Представления об особом предназначении Руси (при теснейшем союзе Церкви и Царства в соответствии с теорией симфонии) неизменно ставили перед правителями важнейшую задачу - защиту православия. Ведь именно ересям придавалась способность разрушения основы государства - веры. Источником нечестия воспринимался в первую очередь Запад. Охрана устоев общества требовала интенсивного развития полемического богословия.

Полемическая литература (как и другие направления истории идей) утверждала мысль о превосходстве русского православия над иными концессиями и призывала к отторжению от Запада. Уничтожение возможности западных влияний предполагало изоляцию. Не случайно этот период воспринимается (в источниках и, соответственно, в исследованиях) образцом традиционной русской культуры, не замутненной воздействием иных культур, примером правоверия и внутренней замкнутости.

Между тем сосуществование различных культур в России имеет давнюю традицию. Исключительная роль православия и неустанная борьба за его чистоту не снимала в этот период факта постоянного присутствия иностранцев. (Более того, именно этим обстоятельством борьба с инаковерием и была обусловлена.) Начиная с XVI вв. особенностью культурной и экономической жизни России стало порожденное событиями Ливонской войны, казанских, астраханских и сибирских походов наличие как целых регионов, заселенных иностранцами, так и их локальных поселений. Устойчивое присутствие иноземцев не прекратилось и в XVII в. Напротив, оно лишь увеличивалось.

Следует изначально оговорить значение слова «иноземец» в русских литературных и делопроизводственных документах XVI -XVIIвв. Как это ни парадоксально для современного человека, термин «иноземец» означал принадлежность не столько к иному, «чужому», государству, сколько к «чужой», немосковской церкви. В рассматриваемый период термин нёс конфессиональную нагрузку. Абсолютно все неправославные (точнее, не члены московской церкви), проживающие на территории России, обозначались «иноземцами» (более полная формула «некрещеные иноземцы» - раскрывает основной смысл этого понятия). К «иноземцам» относились и православные иных традиций, не входившие в Московскую патриархию (т. е. в отношении к ним соединялось указание на принадлежность к «чужому» государству и к «чужой», хотя и православной церкви).

Иноземцы делились на две категории (в зависимости от наличия собственных земельных владений). Представителей первой можно было бы назвать «внутренними» иноземцами. Мусульмане и язычники бывших Казанского, Астраханского и Сибирского ханств, официально провозглашенные подданными православного монарха, оставались в России иноземцами. Вхождение их территорий в состав Русского государства определило выработку системы взаимоотношений православной власти и неправославных подданных. Присоединенные регионы стали локальными зонами особого законодательства и, соответственно, во многом изолированными от русского общества. Для удержания новых подданных правительству пришлось пойти на целый ряд уступок. Прежде всего, власти не применили явной русификации (отказавшись от нее после первых настойчивых попыток), что в категориях того времени означало отсутствие явного пресса в обращении в православие. Покоренным регионам была предоставлена религиозная автономия. Ее наличие в системе правового сознания того времени повлекло и определенную административную автономию. Иноверцам гарантировалось самоуправление и, что особенно важно, право собственности на землю. Но, как и русские подданные, мусульмане и язычники Поволжья и Сибири платили налоги (иные, чем русское население), несли воинскую повинность (подразделения татарских мурз всегда составляли важнейшую часть русской армии). Однако, не будучи православными, иноверцы были лишены многих политических прав: они не допускались к управлению страной, Не занимали государственных постов (не входили в Боярскую думу, не участвовали в Земских соборах, не возглавляли приказов, воеводств и т. д. и не могли даже стать чиновниками любого уровня). Неправославная знать не входила в русское дворянское сословие. Не сделав новых подданных членами русской церкви, правительство не приравняло их к русским согражданам. Иноверцы подданными в полном смысле этого слова так и не становились К другой категории иноземцев в России принадлежали «внешние иноземцы» - иммигранты, т.е. подданные других стран (и представители иных церквей). Они не имели в России корней и прав собственности на какие-либо территории. Именно подобным чужестранцам и посвящается данная работа. Принадлежность к «чужим» религиозным общинам роднила «внешних» и «внутренних» иноземцев. Не вступив в московскую церковь, иммигранты, как и татары, и жители Сибири, оставались иноземцами в структуре русского государства. Это происходило даже в случае длительного проживания (на протяжении нескольких поколений) семьи иммигранта в России. (В таком случае выходцы из других стран переходили в категорию «старых иноземцев», в другом варианте - «иноземцев старого выезда» или же «московских иноземцев», т. е. иноземцев, родившихся в России, - иммигрантов второго, третьего и далее поколений.)

Можно было бы предположить, что Российское государство открещивалось от «чужих», пришлых, понимаемых только как «еретики». Казалось, перед правительством стояла задача - ограничить проникновение в свои границы подданных иных стран, где с русской точки зрения, безусловно, отсутствовало подлинное благочестие. Но закрытость границ Российского государства в XVI и XVII вв. не исключала, а, напротив, предполагала постоянный приток иностранцев. Власти всячески поддерживали миграцию. История идей и реальная практика не столь часто пересекались. Политика всегда исходила из прагматизма" (не следует путать с толерантностью). Страна нуждалась в военных, инженерах, переводчиках, врачах, и власти способствовали привлечению иностранцев на русскую службу.

Необыкновенно желательная для России миграция достигалась различными путями. Иммигрантов можно разграничить на две группы, имевшие в России изначально неравный правовой статус. Попавшие в Россию иностранцы делились на самостоятельно сделавших выбор в пользу России (добровольных иммигрантов) и военную добычу (вынужденных иммигрантов).

В результате многочисленных войн, которые вело правительство в XVI-XVII вв. с сопредельными странами, в Российском государстве неизменно присутствовало внушительное число военнопленных и угнанных. Статус пленных был определен не позднее XV в. Формально - они должны были быть возвращены на родину после подписания мирного договора. Действительность оказывалась иной: всегда значительная их часть не покидала Россию. Попавшие в плен в силу различных причин переходили на службу к государю или же к его вельможам (но на совсем иных условиях). Русские документы сообщали об искреннем отказе возвращения на родину. Иностранные дипломаты при каждом «размене пленных» предъявляли обвинения в насильственном удержании.

Безусловно, пленники рассматривались как военная добыча, которой победитель был вправе распоряжаться по собственному усмотрению. На протяжении XVI-XVII вв. военнопленные и угнанные являлись традиционным источником пополнения зависимого сословия. В категорию бесправных холопов переводились, как правило, недворяне. (Хотя с государственными правовыми нормами конкурировало традиционное право, определяющее положение военной добычи. Безусловно, что в период ведения боевых операций происходило закабаление захваченных без учета родовитости. В годы войны, массовый характер принимало обращение в холопы и дворян.)

В России существовал и особый вид пленников - «ясырь», появившийся в результате войн одной социальной группы - казачества. Военные корпорации Дона, находившиеся под протекторатом Москвы, организовывали (вопреки официальной воле властей) собственные боевые операции. Причем в противостоянии с Крымским ханством, Ногайской Ордой, Османской империей православные казацкие республики Дона (и Запорожья) повторяли методы своих мусульманских врагов. Освоив строительство небольших, но крайне маневренных судов («чаек» или «стругов»), казаки превратились в значительную военную силу Черноморского и Азовского бассейнов, наводя террор на побережья Анатолии и Румелии. Набеги, систематически осуществлявшиеся с конца XVI в. по 50-е гг. XVII в., получили обозначение казацко-османской морской войны. Прибрежные города Османской империи стали объектом постоянных нападений казаков, промышлявших работорговлей. Из морских походов казаки привозили множество пленников - «ясыря» в терминологии документов того времени. У подобных пленников в России был один путь - холопство (их последующая продажа и являлась целью казацких рейдов). Центром работорговли выступал Воронеж, откуда холопы распространялись (с оформлением соответствующего документа - купчей) по городам России.

Однако не все военнопленные и угнанные попадали в услужение или перепродавались на невольничьих рынках Востока и России. Положение не-«ясыря» варьировалось в зависимости от знатности. Место человека в системе русского иерархического государства определяло происхождение. Родовитым пленникам русское законодательство даровало свободу (конечно, этот принцип многократно нарушался обычным правом, но важен сам факт существования подобных правовых государственных норм). Дворяне, профессиональные воины иных стран не могли быть потеряны для царской службы. Государство освобождало определенную часть военной добычи. Военнопленные-дворяне предназначались для государевой службы. Они увеличивали численность служилого сословия России. Причем специфика попадания иностранцев (достигших личной свободы) в Россию не отражалась на их правах. Иммигранты, как добровольные, так и вынужденные (получившие свободу после плена), приобретали в России одинаковое положение и входили в одну страту.

Чтобы заполучить иностранцев, правительству, конечно, не всегда приходилось прибегать к захвату. На протяжении XVI-XVII вв. существовала достаточно интенсивная добровольная миграция. Границы России постоянно пересекали иностранцы различных стран (в терминологии приказного делопроизводства: «выезжали на государево имя»). Миграция в Россию в большинстве своем была обусловлена внутренней ситуацией в Европе и Малой Азии. «Выезд» иностранцев в Россию был связан с мощными миграционными процессами того времени. Многолетние войны, первоначально религиозные, а затем утерявшие религиозные мотивы, вынуждали людей к самым непредсказуемым перемещениям. Прослеживается жесткая закономерность. Добровольная миграция распространялась на мелкопоместных или беспоместных дворян. В Россию дворян иных стран гнало безземелье и полное разорение. На поиски счастья в ином государстве отправлялись люди, не сумевшие закрепиться в социальной системе своего государства. В большинстве своем «иммигрантами являлись» «рядовые дворяне из регионов, где часто велись боевые действия», в силу чего они «лишались земельных наделов - основы благосостояния» Бычкова М.Е. О сословной структуре класса феодалов России в XVII в. // Социальная структура и классовая борьба в России XVI-XVII вв. - М, 1988. - С. 95.. Социальные мотивы тесно переплетались с конфессиональными. В числе внутренних причин миграции значительное место занимали религиозные преследования. В России нередко оказывались религиозные диссиденты и представители религиозных меньшинств (католики - шотландцы и ирландцы, пуритане и представители пресвитерианской церкви из Англии, гугеноты - из Франции, католики и протестанты из германских государств, греки, сербы и валахи из Османской империи и подчиненных ей территорий, украинцы и белорусы из Речи Посполитой). Все они рассчитывали найти в России возможность сохранения вероисповедания.

Среди устремившихся в Россию иностранцев присутствовали и те, кто не планировал стать иммигрантом. Западноевропейские специалисты (врачи, профессиональные наемники, ювелиры и т. д.) предполагали заключить в России временный контракт. Однако правительство оценивало их действия в иной правовой системе, и вернуться удавалось далеко не всем. Отдельную группу традиционно занимало купечество.

1.2 Планомерная правительственная политика привлечения на службу иностранцев

Планомерная правительственная политика привлечения (насильственным путем и поощрением добровольной иммиграции) на службу иностранцев обусловила формирование особого социального слоя России - «служилых иноземцев». Появление этой группы потребовало оформления специального законодательства, признавшего за иноземцами-иммигрантами самостоятельного юридического статуса. Во многом он находил параллели со статусом мусульман и язычников. (Не случайно ко всем группам неправославных почти всегда применялись единые правовые нормы.) Но существовали и некоторые различия. К их числу можно отнести формы управления. Если «внутренних иноземцев», обладавших землей, контролировали территориальные ведомства - Приказ Казанского Дворца и Сибирский приказ, - то к «внешним иностранцам», не имевшим собственных территорий, был применен иной подход.

Были созданы ведомства, разграничивающие вновь прибывших по профессиональным группам. Приказом, традиционно регламентировавшим контакты России с внешним миром, являлся Посольский. Это дипломатическое ведомство контролировало деятельность в России иностранных купцов (не являвшихся формально иммигрантами). Работу Посольского приказа обслуживал целый штат иностранных переводчиков и толмачей (которых уже можно рассматривать в полной мере иммигрантами). Наиболее востребованными в России всегда были иностранные военные (традиционно они и составляли основную массу «служилых иноземцев») Зезюлинский Н. Иноземцы в русской армии при царе Михаиле Федоровиче, Алексее Михайловиче и Петре I Алексеевиче // Журнал имп. русского военно-исторического общества. Кн. 2. - СПб., 1913.. Уже в XVI в. существовали структуры по их управлению: Панский, с 1624г. переименованный в Иноземский, приказ. Частично его функции, особенно в отношении иностранцев, принявших православие, пересекались с Разрядным приказом. Кроме того, был создан Рейтарский приказ. Иностранные инженеры и артиллеристы находились в ведении Пушкарского приказа; ювелиры и оружейники - дворцовых мастерских (палат Золотого и Серебряного дела, а также Оружейной палаты). Малочисленная и очень замкнутая группа врачей была отнесена к Аптекарскому приказу. Таким образом, все иммигранты разделялись в России по виду деятельности и распределялись по различным приказам. Причем в профессиональных ведомствах (даже в Иноземском) могли находиться не только иноземцы, но и русские, и, что особенно важно для нашей темы, в них собирались иностранцы из различных стран. Этническая принадлежность иммигрантов была крайне разнообразной, пожалуй, можно говорить, что в России были представлены этносы едва ли не всех государств Европы и Малой Азии. Русские чиновники все это многообразие распределяли по трем основным группам: выходцы из Западной Европы, Речи Посполитой и Османской империи.

Самой заметной группой являлись западноевропейские иммигранты, объединяемые в русских документах этнически обезличенным понятием «немцы». Нередко определение раскрывалось, и чиновники уточняли происхождение выходца. Термин мог конкретизироваться до формулы «немчин шкотскои земли», «немчин францужскои земли» или же «немчин свейскои земли» и т.д. «Иноземцам вотчины продавать...». Дело Поместного приказа о наследовании вотчины Ю. Ю. Абрамова 1676-1678 гг. (Подг.Т.А. Лаптевой) // Исторический Архив. - № 1. - М. - 1994.. Этнический состав «немецкой» группы был сложен: в России присутствовали немцы, голландцы, англичане, шотландцы, ирландцы, датчане, шведы, французы и др.

Внутри «немецкой» группы складывались землячества, поддерживающие соотечественников и хранящие традиции. В процессах разделения по землячествам нередко мощным фактором являлось наличие влиятельной торговой корпорации, например Московской Английской компании. (Последняя выполняла функции дипломатического ведомства. Главный агент компании являлся представителем британской короны в России. Аналогичные обязанности возлагались на голландских, датских и шведских купцов, получивших звание «фактора», или «агента», «приказчика» определенного правительства). В военной сфере деление определялось и потребностями армейской службы. Различия в методах ведения боя сохраняли этнически однородные военные подразделения (в чем всегда выделялись шотландцы). Градацию всячески поддерживали и власти. Разделение упрощало управление иммигрантами. Представитель этнической группы (в армии стоявший во главе роты или полка; в среде купечества - фактор) играл роль своеобразного связующего звена между земляками и властью. Именно он выступал перед чиновниками «знатцем» (поручителем за соотечественников).

Наряду с разделительными, внутри «немецкого» сообщества действовали и объединительные процессы. Среди западноевропейцев доминировали немцы. Все исследователи говорят о преобладании среди «немец» этнической германской группы (балтийских, имперских, прусских и других немцев). Языком межэтнического общения среди западноевропейских иммигрантов ученые называют немецкий язык.

«Немцев» объединяла и вера. Для русских чиновников конфессиональное наполнение термина было безусловным. «Немцы» в России означали (хотя и без уточнения) представителей западного христианства. При этом отчетливо виден дифференцированный подход русских властей к западным христианам.

Свобода вероисповедания католиков была ограниченной. Хотя в Российском государстве допускалось пребывание представителей католического вероисповедания, католические храмы и публичное католическое богослужение были категорически запрещены. Католики принуждены были или посещать протестантские храмы, или же удовлетворяться присутствием на службах капелланов, сопровождавших посольства католических стран.

Ортодоксальным протестантам предоставлялась значительная свобода вероисповедания. Неясно, являлось ли подобное предпочтение следствием устойчивых дипломатических и торговых контактов России с протестантскими странами антигабсбургской коалиции или же, наоборот, существовали религиозные причины подобной внешнеполитической ориентации Российского государства, но, безусловно, подавляющее большинство находившихся в России западноевропейцев принадлежало к кальвинизму и лютеранству. В церковном строительстве (как и в языке) лидирующее положение занимали немцы. К 30-м гг. XVII в. в России существовали две немецкие лютеранские кирхи (одна из которых подчинялась управлению лютеранской церкви Гамбурга) Кохен X. фон. Москва в 1687-1688 гг. // Русская старина. - 1878. - № 9. - С. 26-32.. В кальвинистской общине установилось преобладание голландцев. В 1626г. появилась реформатская церковь, являвшаяся конгрегацией Амстердамского совета реформатских церквей. В России, кроме того, существовала община пресвитериан и, наиболее вероятно, присутствовали представители радикальной реформации.

Самой многочисленной группой иммигрантов традиционно являлись выходцы из Речи Посполитой. Подданным соседнего государства отводилось в России особое место. В миграционном потоке, идущем в Россию, они устойчиво преобладали. На протяжении XVI и XVII вв. население Российского государства устойчиво пополнялось подданными этого полиэтнического и поликонфессионального государства. В формировании подобных приоритетов миграции, очевидно, существенную роль сыграли несколько факторов. К их числу следует отнести славянское (без учета конфессионального разделения) родство. Понимание языка, знакомство с культурой упрощали ассимиляцию; подданные Речи Посполитой без труда становились подданными Российского государства. Другим фактором являлся сословный. Стремление московского правительства расширить нобилитет собственной страны, обусловило востребованность в России иммигрантов-шляхтичей. В большинстве своем в России оказывались представители шляхты (различных этносов и вероисповеданий). Однако, принимая всех без исключения славянских иммигрантов, власти, несомненно, подразделяли их по религиозным убеждениям. Выходцы из Речи Посполитой разграничивались на западных и восточных христиан. К первым применялась характеристика «поляк». Но этнонимы того времени не соответствуют современным понятиям. Термин «поляк» нес безусловное конфессиональное наполнение. «Поляком» в России являлся не столько житель Короны Польской, этнический поляк или представитель шляхты, сколько последователь западного христианства Речи Посполитой. Украинец или белорус при переходе в западное христианство становился «поляком». Принятие западного христианства было равносильно изменению этнической принадлежности, оно мыслилось как «ополячивание».

Но и восточных христиан, находившихся под католическим управлением, русские чиновники разграничивали на страты. Среди православных (или изначально православных) иммигрантов (соответствующих современным украинцам и белорусам) в первую очередь выделялись «черкасы». Формально «черкашенин» означал род службы и характеризовал тип воинских подразделений - казацких. Но термин имел и политическое наполнение. «Черкасами» обозначались в России представители казацкой республики Запорожской Сечи и, шире, жители территорий казацкого управления Речи Посполитой (формировавшиеся в политическое образование «Гетманат»). Термин «черкашенин» противопоставлял казака из Речи Посполитой казакам из России. Помимо казаков из восточнославянских земель Речи Посполитой в Россию приезжали «белорусцы», с середины XVII в. к ним стали применять понятие «малоросы». «Белорусцы» являлось территориально-конфессиональной характеристикой, под ними подразумевались жители восточнославянских земель Речи Посполитой, находившиеся вне казацкого управления, православного или униатского вероисповедания (самоназванием являлось «русь»).

Безусловно, сложность терминологических оценок отражает два подхода русских властей к иммигрантам из Речи Посполитой. Русские власти в определенных ситуациях объединяли выходцев из Речи Посполитой, основываясь на представлениях славянского единства (внеконфессионального), в других - разъединяли их по вероисповеданиям. По отношению к восточным христианам Речи Посполитой чиновники формулировали идею о существовании православного славянского единства. Но уже при расселении иммигрантов и определении на службу доминировали в основном объединительные подходы. Исключение составляли крупные колонии «черкас» на юге России, состоящие исключительно из украинских казаков. Однако в Иноземском и Сибирском приказах военные подразделения включали уже представителей всех групп Речи Посполитой (к середине XVII в. в Иноземском приказе находилось два подобных полка, о подразделениях «служилой литвы». Единые походы были следствием и единой конфессиональной политики властей к иммигрантам из Речи Посполитой. В России восточных и западных христиан Речи Посполитой предполагалось перекрещивать. При этом внутри этой группы ставших православными «поляков» и изначально православных «бслорусцев» существовало собственное дробление. Источники говорят о наличии постоянного польского землячества.

Заметно уступала по численности двум первым группа иммигрантов из Османской империи и вассальных ей государств. Она известна в первую очередь в плане изучения церковных и просветительских контактов⁴⁴, хотя, безусловно, как и прочие, включала полный спектр профессиональных страт. К подобным выходцам применялось несколько терминов, несших, как и ранее, конфессиональную нагрузку. Сторонников ислама характеризовал термин «турченя» (миграция турок была крайне незначительной, единичные примеры выездов не влияли на состав местных мусульман). Иммигранты-христиане (или изначально христиане), находившиеся под мусульманским управлением, объединялись в России в одну категорию, которая именовалась «греченя, сербеня, волошеня». Термин «греческий» (как и «польский») мыслился конфессиональной характеристикой. «Грек» означал православного в Османской империи, если и обращенного в ислам, то в недавнем прошлом. Длительное пребывание в исламе в понимании русских властей означало переход в категорию «турченина». Поэтому под «греченей» подразумевались греки, арабы-христиане, а также славяне. Обозначения славян сходным образом не несли жесткого этнического наполнения: «Общим наименованием «сербов» характеризовались все славяне и часть «греков». «Волошине» означали представителей Дунайских княжеств и Трансильвании. В соответствии с общей тенденцией иммигранты из Османской империи и вассальных ей государств формировали собственные землячества, поддерживаемые греческими купцами и членами «греческой роты» Иноземского приказа.

Наполнение страны разноликими и разноязычными иностранцами определило появление их устойчивых поселений. Максимальное число иммигрантов сконцентрировалось в столице. Распределенные на службе по профессиональным группам, при расселении иммигранты объединялись властями по прежнему подданству. Формирование колоний в Москве происходило по трем макрогруппам. Следовательно, компактное проживание соответствовало этнокон-фессиональному дроблению выходцев и, в свою очередь, землячествам. Выходцы из Западной Европы локализировались в немецких слободах; из Речи Посполитой - в Старопанской и Панской, после 1654г. - в Мещанской слободе; из Османской империи - в Греческой слободе.

Немецкие слободы за XVI - XVII вв. несколько раз изменяли свое расположение (каждый раз - после очередного конфессионального конфликта). Первоначальное появление Немецкой слободы относится к XVI в., когда в специально отведенное предместье Москвы Иван Грозный поселил вывезенных из Ливонии пленных-протестантов. В годы Смутного времени колония была разрушена отрядами Лжедмитрия II, состоящими в большинстве своем из католиков-поляков. По окончании Смуты немецкая колония сформировалась в границах Москвы, первоначально - в центре столицы. Попытку массовой кампании по выселению «немцев» предпринял в 1653г. патриарх Никон. Глава церкви сумел добиться удаления инославных за пределы города. Созданное поселение получило название Ново-Немецкой слободы (имевшей и другое обозначение - Кокуй). Численность колонии «немцев» в Российском государстве на протяжении XVI-XVII вв. колебалась от 1000 до 2500 человек.

2. Взаимоотношение иностранцев с городскими низами и крестьянами

2.1 Правительственная политика изоляции иноверцев от православных людей

В историографии вопроса «Русское общество и выходцы из Западной Европы» мы постоянно встречаем утверждение о негативном отношении русского населения к иностранцам - «немцам», всецело обусловленном религиозной неприязнью. Так, исследователь Л. Рущинский полагал, что разница в вере русского человека и «немца» «всегда отделяла последнего от первого, как нечто нечистое и не достойное имени истинного христианина, как нечто враждебное ему. Вероисповедальная разность служила для русских основой непреодолимого отвращения к иноверцам». Это утверждение не встретило возражений и в работах историка Д.В. Цветаева Цветаев Д.В. Протестанты и протестантство в России до эпохи преобразований. М., 1890. - С. 139.. Об исключительной враждебности московского населения к выходцам из Западной Европы писали Н.П. Милюков и В.Я. Уланов. В некоторых исследованиях последних лет можно встретить мнение, что события Смутного времени определяло отрицательное отношение русских людей к иноземцам в течение почти столетия Уланов В.Я. Западное влияние в Московском государстве // Три века. Т. 2. М., 1991. С. 50; Милюков П.Н. Национализм и европеизм. // Очерки по истории русской культуры. Т. 3. - М., 1995. - С. 113-114..

Действительно, записки иноземцев о пребывании в России XVII века изобилуют описаниями оскорбительных выходок русских горожан в адрес «немцев». По-видимому, в XVII веке устные оскорбления и насмешки постоянно преследовали выходцев из Западной Европы на улицах русских городов. Адам Олеарий писал о том, что и торговые и служилые иноземцы специально заказывали и носили одежды наподобие русской, «чтобы не встречать оскорблений... со стороны дерзких злоумышленников», до тех пор, пока по настоянию патриарха Никона на ношение иностранцами русского костюма не был наложен запрет. Вынужденные просить защиты у властей, «немцы» подали челобитную о том, что «они без всякой причины подвергаются поношению и несмотря на верную службу и доброе расположение государя, на улицах со стороны разных оборванцев встречают и слышат столь постыдные слова» Морозова Л.Е. Образ «чужого» в представлении людей Смутного времени нач. XVII века // Россия и внешний мир: диалог культур. - 1997. - С. 22-30.. В ответ на просьбу иноземцев от имени государя было публично объявлено: «Кто с этого дня будет кричать «подобные слова» хотя бы вслед самому незнатному из немцев, тот, без всякого снисхождения будет наказан кнутом». Несмотря на жесткость принятой меры, попытка отучить русских горожан от привычки дразнить выходцев из Западной Европы, по-видимому, успеха не имела. В более поздних по времени записках иноземцев мы встречаем свидетельства того, что оскорбления и насмешки не прекратились. «И хотя эта легкомысленная дерзость языка нередко наказывается тяжелым бичеванием, все-таки русские от нея нисколько не исправляются». В самом конце XVII века Корб в своем дневнике отмечал, что нападки на «немцев» были любимой утехой московского простонародья.

В чем же причина? Почему русские люди упорно продолжали насмехаться над «немцами», несмотря на угрозу «жестокого наказания»? По мнению В.Я. Уланова, оскорбления и насмешки есть следствие нетерпимого отношения русских людей к иноверцам. Однако результаты анализа источников мешают безоговорочно согласиться с этим утверждением.

Описывая положение иноземцев в России XVII века, Адам Олеарий дал происхождению названия «Кокуй», т. е. московскому месту жительства выходцев из Западной Европы, следующее объяснение: «Это место лежит на Яузе и получило название Кокуй».

В записках иноземцев, посещавших Москву во второй половине XVII века, можно встретить утверждение, что свое второе название Немецкая слобода получила от ручья или небольшой речки Кокуй (приток р. Чечоры), протекавшей в той местности. Ф. Кильбургер в 1674 году писал, что большинство «немцев» «живут в особом месте, называемом ими Немецкой слободой и лежащим на хороший мушкетный выстрел от Москвы между р. Яузой и ручьем Кукуем, откуда происходит известная во всей России, но презрительная для иностранцев поговорка: Tschisna Kukui. «т. е. «Шиш на Кукуй». Версии о происхождении названия слободы по названию ручья придерживался историк С. К. Богоявленский Богоявленский С. К. Московская Немецкая слобода // Известия АН СССР. Сер. истории и фпгюсофии. - Т. IV. - 1947. - № 2. - С. 228..

Кукуй или Кокуй является довольно распространенным русским топонимом и встречается в разных районах страны. «Кокуем» называли места игрищ во время языческого праздника Ивана Купалы. Позднее слово «кокуй» приобрело «христианский» смысл - так стали называть места древних захоронений, где люди погребались не по христианскому обряду. По мнению краеведа и исследователя истории Вологодского края А. Кузнецова, термин «кокуй» финно-угорского происхождения. Финское слово «кокко» означает праздничный костер в день летнего солнцестояния, а на языке вепсов «кук» - холм, горка (костер в честь солнца, как правило, разжигали на высоком холме). Так или иначе, топоним Кукуй, или Кокуй, не уникален и не обязательно связан с присутствием иноземцев Кузнецов А. Болванцы на Лысой горе. (Очерки языческой топони-мики.) Вологда, 1999. - С. 91..

Скорее всего, версия московского корреспондента Олеария о происхождении топонима «Кукуй» как трансформации (передразнивании) иноязычной фразы в русское ругательство, ошибочна. Однако в любом случае возникает вопрос: какие обстоятельства и события в среде, окружавшей иноземцев России XVII века, побудили его именно таким образом истолковать название места жительства «немцев» на Москве? Очевидно, что подобное истолкование едва ли могло появиться иначе чем под влиянием специфического поведения русских горожан - постоянного передразнивания и насмешек в адрес выходцев из Западной Европы.

Сообщения иноземцев о бытовании в среде русских горожан такой насмешки подтверждается и русскими источниками XVII века. В 1677 году некий Максимко Павлов, оправдываясь после драки с англичанином Чарльзом Гердоном, говорил в опросе: «Вез он к себе за Москву реку на телеге птичьи клетки, и на Балчеке де встретился с ним иноземец против харчевен и кружала. И того иноземца с стороны подразнили и молвили «шиш на Кукуй». И то де иноземец бросился к нему Максимке к телеге и учал ево бить тростью и клетки все перебил. И он де от него скача с телеги утолятца и отходить, и тот де немчин выня шпагу учал колоть, и поколов побежал проч к Москворецким воротам, а он покиня клетки бежал за ним и кричал «караул» Ргада. Ф. 141. Приказные дела старых лет. Оп. 6. 1678 г. № 154. - Дело о смертном убийстве Лаврентия фон ден Букома... Л. 87..

Возможно и еще одно значение слова «шиш» - собственно ругательное. В контексте оскорбительных насмешек русских горожан над «немцами» ругательство «шиш» можно было бы рассматривать как иносказательную замену другого, явно непристойного, ругательства «фаллического происхождения», что вполне подтверждается символикой жеста (шиш - кукиш). В 1678 году на дворе английского посланника Ивана Гебдона возник конфликт между людьми из свиты посланника и караульными стрельцами. Свидетельские показания по делу о «бесчестье» давал оказавшийся на месте ссоры целовальник полумясницкой сотни тяглец Ивашко Иванов: «И к посланичью де крыльцу приходили десятник и стрелцы и говорили посланнику невежливо и громко... А матерны де посланника те стрелцы бранили ли того он де недослышал. Толко те стрелцы говорили посланнику невежливо, а людей де посланниковых стрелцы бранили и называли шишами» Ргада. Ф. 35. Сношения России с Англией. Оп. 1 Д. 234. - Приезд в Москву и отпуск английского чрезвычайного посланника Ивана Гебдона... Л. 231..

Австриец И. Корб упоминал еще об одном «оскорбительном для немцев» ругательстве русских горожан: «frica». В Новгороде - центре приграничной торговли - население было знакомо с иностранцами (в особенности со «свейскими немцами») лучше, чем где бы то ни было. Даже в уличных насмешках новгородцев можно заметить их некоторое знакомство с нравами и привычками своих соседей. В 1629 году жаловались «все королевского величества торговые и иные люди, что им по улицам повольно ходить не мочно, потому, что за ними кличют и называют их шалакушники и курятными тати и иными позорными словесы». По словарю Даля, салакушка - рунная рыбка балтийского моря, из рода сельдей (т. е. салака.). Салакушиик - охотник до салакушки. Что же касается «курятных татей», то, по всей вероятности, такую память о себе шведы оста-вили со времен оккупации Новгорода в начале века.

Насмешки русских людей непосредственно (текстуально) не несут в себе негативной оценки «немецкой веры» и напрямую не соотносимы с проявлением религиозной неприязни к выходцам из Западной Европы. Да и сами «немцы», по-видимому, никак не увязывали этих «постыдных слов, грязных поговорок, глупейшей брани» в свой адрес со своей принадлежностью к иной, чем у русских людей религии. По крайней мере, мы не встретили таких утверждений в сообщавших о дерзостях русских горожан сочинениях Адама Олеария, Николааса Вит-сена и др. Яков Рейтенфельс в своем «Сказании...» сведения об оскорблении «немцев» русскими людьми поместил среди других примеров, свидетельствующих, по его мнению, об общей грубости нравов московитов и склонности их к сквернословию.

Юрий Крижанич поступил на службу московскому государю в конце 50-х гг., жил в Москве, носил русскую одежду, хорошо владел русским языком. Хорват-католик, он не скрывал своей веры, и, тем не менее не встречал со стороны окружавших его русских горожан неприязни или отчужденности. Напротив, Крижанич близко сошелся со своими русскими соседями, часто бывал у них в гостях, вместе с ними веселился, праздновал Рождество и Святки Пушкарей Л.Н. Юрий Крижанич. Очерк жизни и творчества. - М, 1987. - С. 105-106..

В XVII веке на улицах русских городов выходцы из Западной Европы в костюмах своей страны представляли собой зрелище весьма экзотическое, ярко выделяющееся на общем фоне и в высшей степени чужеродное. С.В. Оболенская отмечала: «Удивительна устойчивость никогда не затухающего в сознании человека представления о «своих» и «чужих», инстинктивное отталкивание всего чужого как непонятного и неприемлемого» Оболенская С.В. Образ немца в русской народной культуре XVIII--XIX вв. // Одиссей. - М., 1991. - С. 160. .

Непривычного вида платье, отсутствие бороды у мужчин, странная прическа, непонятный язык (тарабарщина) или искаженная русская речь, непонимание (или затрудненное понимание) русской речи - все эти факторы, воспринимаемые визуально и на слух, были, на мой взгляд, первичны в формировании реакции коренного населения на присутствие выходцев из Западной Европы. Специфические формы проявления этой реакции диктовались общим контекстом поведенческой культуры, бытовавшей в русском обществе XVII века. Многие иностранные путешественники отмечали грубость манер русских людей и их склонность к крепким выражениям. Яков Рейтенфельс в своем сочинении среди различных сведений о государственном устройстве, религии России, нравах и обычаях населения, отдельную главу посвятил сквернословию русских.

«Немцев» продолжали дразнить, несмотря на то, что, «если это случается и поблизости есть солдаты, то они сразу могут их отдубасить». Разумеется, уличные насмешки преследовали не только «немцев», доставалось и другим иноземцам, чей внешний вид привлекал внимание русских горожан. И в этом случае власти также пытались полицейскими мерами оградить иноземцев от насмешек. В 1653 году дана была в Земский приказ «память» о запрещении дразнить «задорнями прозви-щи и задор чинить приезжим татарам и мордву, и черемису, и чувашу» Ргада Ф. 159. Приказные дела новой разборки. Оп. 2. 1653 г. № 712-а. - Память в Земский приказ о запрещении дразнить инородцев. Л. 1.. Однако репрессивные меры бессильны были кардинально изменить что-либо в уже сложившемся в отношении иноземцев поведенческом стереотипе русского населения.

Помимо названия Немецкой слободы (Кукуй), весьма интересное толкование от иноземцев получил и другой московский топоним - Поганый пруд. Чешский иезуит Иржи Давид, живший в Москве в 80-х годах XVII века, писал: «В первое время по прибытии они «немцы» жили в пределах города, где и теперь есть улица, на которой обитают старожилы. Их считали язычниками, отсюда москвитяне и сегодня называют их улицу «Поганый пруд», или улицей язычников».

Исследователь истории московских улиц П. В. Сытин полагал, что пруд называли Поганым потому, что в него сбрасывали отходы торговцы, забивавшие скот для своих лавок на Мясницкой улице Сытин П. В. Из истории Московских улиц. - М., 1952. - С. 226.. Так или иначе, в XVII веке выходцы из Западной Европы действительно проживали на Поганом пруде. Стоит задаться вопросом, какие обстоятельства или события заставили иезуита связать употребление характеристики «поганый» с местом проживания «немцев» в Москве? Действительно ли русские горожане в XVII веке считали выходцев из Западной Европы язычниками, как об этом писал Д. Иржи, а ранее и де Родес.

Традиционно в Московском государстве XVII века языческой считали и «басурманскую веру», т. е. ислам. «Погаными», называли мусульман вообще и, в частности татар, хорошо знакомых русскому населению. Однако и выходцам из Западной Европы на улицах русских городов приходилось слышать в свой адрес «поганые» и т. п. Бранили христиан - иноземцев и «басурманами». Не удивительно, что у некоторых «немцев» могло сложиться впечатление, что «московиты» искренне считают (или считали ранее) их веру языческой. Весьма вероятно, что чуткий слух иноземцев уловил созвучие русского слова «поганый» и латинского «paganus» - язычник.

Едва ли русские люди могли перепутать выходцев из Западной Европы с мусульманами, слишком очевидны были различия, как во внешности, так и в костюме. Однако чем же в таком случае объяснить поведение русских горожан, называвших выходцев из Западной Европы «погаными и басурманами»? Могло ли таким образом демонстрироваться негативное отношение к иноверным христианам - «немцам»?

По-видимому, в сознании простых русских людей существовала двуполярная картина конфессионального устройства мира: православные и все остальные - иноверцы. Неправославие «немцев» для русских людей было вполне очевидным, как и неправославие татар. Представления же о вероисповеданиях в странах Западной Европы у большей части русского населе-ния, в особенности центральных районов страны, были смутные или отсутствовали вовсе. (Даже в XIX веке опросы русских крестьян показали полнейшую размытость в представлениях о том, какой веры придерживаются народы в иных землях и чем одна неправославная религия отличается от другой.) Эти обстоятельства объективно способствовали формированию в обыденном сознании простых русских людей обобщенного восприятия всех неправославных. При этом некий комплекс представлений об иноземцах-иноверцах одного рода (мусульманах - татарах, с которыми русское население было знакомо издавна) как исторически доминирующий в народном сознании непроизвольно проецировался и на иновер-цев иного рода - «немцев», что накладывало свой отпечаток на поведение русских людей. Дразня иноземцев, москвичи смешивали все вероисповедания, показывая «немцам» полу кафтана, свернутую в виде свиного уха Богоявленский С. К. Московская Немецкая слобода // Известия АН СССР. Сер. ист. и фил. - Т. IV. - № 3. - 1947. - С. 228.. Католик Августин Мейерберг, например, был искренне убежден, что «погаными» называют москвитяне всех приверженцев иной, не русской веры.