Характер взаимоотношений Дагестана и России в XIX веке

Мусульманское общество Северного Кавказа испытало в XVIII - в первой половине XIX веков серьёзные потрясения. Ещё в XVIII столетии среди мусульманской духовной элиты зародилось движение против российского проникновения на Северный Кавказ. В первой трети XIX века оно было возглавлено сторонниками братства Накшбандия, которое активно распространялось на Восточном Кавказе, в первую очередь в Нагорном Дагестане. Впоследствии это движение за очищение ислама и газават против России будет называться мюридизмом. Но начало ему было положено ещё до Кавказской войны.

Ошибка многих учёных заключается в том, что они неправильно дают наименование местности, откуда мюридизм перенёсся на Кавказ, а точнее в Дагестан. Говоря об этом, практически все учёные называют Бухару, с чем не соглашается Шамиль (третий имам).

В эпоху царствования Александра I в Багдаде жил один учёный по имени Халид-Сулейман. Он вёл праведный образ жизни и стал известным во всём мусульманском мире, за исключением Кавказа. Впоследствии его имя было записано в число мусульманских святых. Неизвестно откуда он почерпнул свою учёность. Известно лишь только то, что от него именно перешло учение тариката в Дагестан, и что это случилось следующим образом.

Исмаил, житель селения Курдомир, известный во всём Ширване как учёный и богобоязненный человек, отправился в Мекку, исполняя долг мусульманина, на поклонение гробу пророка. Там он и услышал о Халид-Сулеймане и решил стать его учеником. Когда же Халид удостоверился, что его ученик усвоил все знания, которые тот ему дал, то отпустил учёного домой со следующими наставлениями - «передать тарикат жителю селения Яраги, Курали-Магоме, а ему приказать передать его в свою очередь, одному из нукеров Аслан-Хана казикумухского, Джемалэддину, состоящему при хане в звании мирзы, («секретаря»).

Ни того, ни другого Халид, конечно же, никогда не знал и ничего о них не слышал. Точно так же как не знал их и шейх-Исмаил. Но Халид говорил под влиянием карамата и потому не возбудил в своём ученике ни малейшего удивления. [19; 30]

Сверхъестественная сила в мусульманах проявляется в трёх состояниях: гымкулла, зульмат и карамат. Любой человек, вернее мусульманин может достигнуть этих состояний тогда, когда он предаётся молитве и чтению духовных книг. Наступление пароксизмов или обмороков случается в то время, когда молящийся, окончив чтение книг, начинает призывать имя Божие, что продолжается по нескольку часов без отдыха. Возвышая постепенно голос и устремляя свои мысли к Богу - мусульманин отрешается напоследок от всего земного и с диким воплем «Аллах!» падает в обморок. Бывали примеры, когда обморок заканчивался смертью. [19; 38]

В продолжение обморока некоторые, видимо, более любимые Богом, удостаиваются видеть рай, ад, и все подробности загробной жизни, а так же пророков и ангелов, и даже самого Бога.

Этим самым припадком был одержим и пророк Мухаммед, написавший (или вернее продиктовавший) весь Коран именно под влиянием видений.

Человек, достигший карамата, этого просветления, становится чистым как стекло и в свою очередь видит, как через стекло, все помыслы людей, не только входящих с ним в сношения, но и отсутствующих, которых он совсем не знает.

Итак, через шейха-Исмаила, а потом шейха-Мухаммеда (ученика Курали- Магомы) тарикат попал в Дагестан, так как его принял Джамалуддин Казикумухский.

На этом этапе учение мюридизма по уверению Шамиля, не имело никакого политического значения, а было принято во всей первобытной своей чистоте, или иначе, - в той чисто монашеской, чуждой мирских дел форм, какую проповедники учения старались придать ему. [19; 44]

Шамиль говорил, что, называя учение тариката мюридизмом, люди впадают в большую ошибку. Слово мюрид обозначает «искатель правильной дороги», а в более широком смысле «ученик», «желающий учиться». В то же время, слово «шариат» - «правильная дорога», следовательно, если уж что и можно было назвать мюридизмом, то именно шариат. [19; 48]

Итак, «Обращение его (Джемалэддина) совершилось без особых приключений». Но сделать выбор, кому дальше передать тарикат, он должен был сам. Около пяти лет Джемалэддин проповедовал учение в тишине и спокойствии. Как вдруг услышал о выдающемся уме и учёности Гази-Магомеда, который занимался распространением шариата. Предвидя в нём будущего проповедника тариката, джемалэддин звал его к себе. Гази-Магомед был уже наслышан о новом учении. Но не очень спешил познакомиться с ним. Однако случай встретиться им представился. Гази-Магомед решил испытать учителя. Он захотел явиться к муршиду инкогнито, а именно под видом раба, уговорив при этом своего товарища сыграть роль господина. Приехав к Джемалэддиву, Гази-Магомед устроился возле дверей, а товарища пропустил вперёд на почётное место на ковре. Заметив это, Джемалэддин сказал: «Что ты там уселся, Гази-Мухаммед? Иди сюда: твоё место здесь -- впереди всех!» [49; 75] Больше доказательств Гази-Магомеду было не нужно. Он посвятил себя новому учению. Так же быстро он сумел убедить Шамиля воспринять тарикат и проповедовать его вместе с ним.

Однако «учение тариката действительно приобрело в Гази-Мухаммеде самого плохого последователя: его мятежный ум никак не мог согласить честолюбивых своих стремлений с требованиями тариката об отшельничестве и о сближении с верховным существом -- способом хотя и нелепым, но непременно мирным». Однажды читая книги с Шамилем, Гази-Магомед предложил Шамилю «делать газават». [19; 64] Это привело к обострению разногласий с Джемалэддином и вообще в мюридистском движении, так как в учении не сказано ни слова о газавате, напротив оно предписывает держаться в стороне от всех войн.

Знамя войны подняли не муршиды (проповедники тариката), а последователи общего учения ислама, поэтому Шамиль считал, что мюридизм далеко не политическое и уж точно не военное течение. Опасность заключалась именно в общем учении ислама, ведь с детских лет мальчику внушали, что нет Бога, кроме его Бога, и самое богоугодное дело -- это обращение всех людей к исповеданию этого Бога.

В контексте политизации ислама следует отметить и то, что в понимании джихада также существуют различные, порой прямо противоположные точки зрения. Каждый трактует его по-своему: от вооружённой борьбы за мировое господство ислама до созидательного труда и самосовершенствования верующих. Джихад ( араб. - священная война, война за веру, усилие) - одно из важнейших предписаний ислама, предусматривающее использование любых средств, в том числе войны, для распространения мусульманской веры.

Большей частью он понимается как священная война против неверных. Апелляция к джихаду содержится в Коране и кодифицирована в мусульманской юриспруденции. Под лозунгом джихада сам пророк Мухаммад и первые арабские завоеватели вели свои победоносные войны. В данной связи обращает на себя внимание тот факт, что в Коране довольно редко используется «аль-харб», означающее войну, но в то же время часто встречается слово «джихад».

На протяжении всей истории ислама джихад трактовался в зависимости от конкретных условий и обстоятельств. Поэтому вполне естественно, что различаются несколько толкований джихада. Это, во-первых, большой джихад, означающий борьбу каждого отдельно взятого верующего с самим собой против собственного внутреннего врага, против собственных страстей, наклонностей, пороков. Это духовный джихад, не имеющий ничего общего с войной в собственном смысле этого слова. В этом контексте важно учесть, что само слово «джихад» дословно переводится как «усилие», в религиозном значении под этим подразумевается усилие верующего на пути к Богу.

Во-вторых, внутренний малый джихад, то есть война в самом исламском мире «дар эль-ислам», имеющая своей целью борьбу против врагов в пределах самой общины верующих мусульман, или, иначе говоря, против вероотступников. Она призвана оправдать подавление силой как восставших меньшинств, так и политической оппозиции, не подчиняющейся исламским заповедям.

И, наконец, в-третьих, внешний малый джихад, направленный против неверных за пределами самого исламского мира, во внешнем мире, составляющем «дар эль-харб», или «мир войны». В тюркоязычном мире в качестве синонима данного толкования слова «джихад» нередко используется термин газават. Он может означать либо наступательную войну, призванную расширить границы мира ислама, либо оборонительную войну, направленную на защиту своей территории от вторгшихся на неё врагов. - гаджиев геополитика

Но вернёмся в XIX век, одним из главных идеологов мюридизма и Кавказской войны стал Магомед Ярагский, в своих обращениях к общинникам он проповедовал: «Будучи под властью неверных или чьей бы ни было... все ваши намазы, все урючи, все странствования в Мекку, ваш нынешний законный брак и все ваши дети -- бичь (незаконные); самые жертвы бедным, чтение Корана, памятники умершим -- с прибытием русских ничего не значат».

К тому же 1820-е годы оказались несчастливыми для горцев. Сначала сильное землетрясение, а затем чума унесли множество невинных жизней. В этой обстановке учение накшбандийзма пустило на Кавказе прочные корни. Ведь оно указывало "истинных" виновников всех бед, обрушившиеся на головы правоверных мусульман и показывало простой выход из создавшейся ситуации. Кроме того, учение говорило о равенстве всех людей. Это не могло не привлечь горцев, многие из которых находились в крепостнической зависимости у ханов.

Собрав войско в 5-6 тысяч человек, они отправились в первый поход на Хунзах (центр Аварии). Но поход окончился неудачей. Это был военной поход под знаменем новой идеологии, идеологии мюридизма, которая устанавливала новую формулу жизни горцев Дагестана газават.

Новое учение было направлено на изменение не только внешней, но и внутренней политики. В борьбе против неверных оно ставило перед имамами задачи реформирования всей внутренней структуры общества.

3. Государственное строительство и Кодекс Шамиля

Гази-Магомед недолго оставался в плену очарования Джамалэддина и мирного распространения шариата. Он уже колебался между тягой к постижению пленительных высот тариката и стремлением к решительному искоренению адатов.

В конце концов он объявил Шамилю: "Что бы там ни говорили Ярагинский с Джамалэддином о тарикате, на какой бы манер мы с тобой ни молились и каких бы чудес ни делали, а с одним тарикатом мы не спасёмся: без газавата не быть нам в царствии небесном...Давай, Шамиль, газават делать". [46; 47]

По мере того, как росли ряды его сторонников, Гази-Магомед всё усиливал призывы к газавату, и вот, наконец, в 1829 году он начал активно готовить своих мюридов к газавату. Первоначально он повёл борьбу против племенных вождей Дагестана, чьи симпатии к мюридизму были под вопросом. Недолгая, но активная деятельность Гази-Магомеда была направлена в основном на привлечение этих племён в свои ряды с целью создания мощного дагестанского объединения для борьбы с Россией. Впоследствии он был убит в битве при Гимри, так и не дожив до осуществления своей мечты. Задачу объединения Дагестана и Чечни под знаменем мюридизма предстояло решать его последователям - Гамзат-беку и Шамилю.

Когда убили Гази-Магомеда, его тело выставили на всеобщее обозрение в Тарку, столице шамхала, как бы в доказательство победы русского оружия и для того, чтобы воочию показать мюридам, что этот представитель Аллаха на земле, святой имам, повержен могущественной Россией. Русские радостно поздравили друг друга с тем, что обрели, наконец, Кавказ.

Исчезнувший в это время Шамиль, тогда ещё практически неизвестный русским, не стал имамом, так как все считали его погибшим. Поэтому мюриды выбрали Гамзат-бека своим предводителем. Проведя несколько месяцев в горах и оправившись от ран, Шамиль вернулся в Гимры и вновь присоединился к движению. В течение последующих двух лет Гамзат с помощью Шамиля занимался распространением доктрин мюридизма и укреплением своих позиций, пока, наконец, в августе 1834 года вся Авария, за исключением Хунзаха, не признала его право на власть.

В сентябре и октябре 1834 года русские предприняли две успешные атаки на мюридов: первую - под командованием генералов Ланского и Клюгенау против Гимры, вторую - под руководством одного Клюгенау против Гергебила и Готсатла. Популярность Гамзата стала рассеиваться. Возможно, поэтому некоторые мюриды, осведомлённые о готовящемся заговоре со стороны Хаджи-Мурада, так и не донесли об этом своему предводителю.

Заговор по устранению Гамзата был спланировал очень тщательно, и в пятницу 19 сентября 1834 года, в полдень, когда имам направился в мечеть Хунзаха на дневную молитву, Хаджи-Мурад и его единомышленники напали на него и убили вместе с охраной. Изгнав мюридов, хунзахцы ввели в ханский дворец старую ханшу Кистаман, а Хаджи-Мурада выбрали своим старшиной.

Когда это произошло, Шамиля не было в Хунзахе, однако, услышав о случившемся, он собрал войска и направился в Хунзах, намереваясь наказать преступников. Но там уже образовалась сильная партия во главе с Хаджи-Мурадом. В этот же момент выступили русские войска для начала военных действий. Тогда Шамиль отступил к Гоцатлю, решив дать здесь решительный бой. Там он заставил дядю Гамзата отдать ему казну, а затем поехал в Ашилту, где и был провозглашён имамом и продолжил не только военные действия против русских, но и продолжал строить сильное и крепкое государство.

К 40-м годам XIX века на территории Дагестана и смежных с ним горных обществ было построено сильное государство Имамат. Столицей имамата при Шамиле была крепость Ахульго, затем селение Дарго, а после его разрушения русскими аул Ведено.

В состав Кавказского Имамата входила большая часть территорий Чечни,

Дагестана, а после 184 1--1842 гг. и Адыгеи. Численность населения, по разным оценкам, составляла от 500 тысяч, до 1 миллиона человек.

Чаще всего возникновение его связывают с именем третьего имама Шамиля и его успехами тех лет в борьбе против Российской империи. Между тем, начало данному государству положили два предыдущих правителя: Гази-Магомед и Гамзат- бек (объединили горцев под знаменем мюридизма и создали регулярные войска). Именно в 1820-х годах возник имамат и утвердился в 1834 году, когда Шамиля признали имамом. И если изначально имамат -- это ставка верховного главнокомандующего, то постепенно возникало настоящее государство, структура которого постепенно усложнялась.

Придя к власти в 1834 году, Шамиль поставил перед собой задачи: объединение Дагестана и Чечни, и по возможности и всего Северного Кавказа в сильное государство; создание боеспособной армии для ведения антифеодальной и антиколониальной войны; учреждение государственных структур, действующих на основе шариата, выполнение своей религиозной миссии как имама мусульман Дагестана, Чечни и Черкесии.

В первые шесть лет правления нового имама власть висела на волоске: казалось, вот-вот ещё одна удачная экспедиция в горы -- и с мюридизмом покончено (по крайней мере, с государством). Но с начала 40-х годов ситуация резко меняется, ещё вчера чуть не погибший Шамиль оказывается полновластным главой всего восточного и части западного Кавказа. [27; 180]

Наведя порядок в горах, Шамиль принялся за укрепление государственных органов и введение единой правовой системы. Он обновил Диван-хан (Государственный совет), состоявший из учёных, военачальников и других выдающихся личностей. Здесь решались дела государственной важности, обсуждались необходимые реформы, выносились даже иногда судебные решения. Решения в Диван-хане принимались на основе принципов Шуры, коллективности. Имаму принадлежало решающее слово только в делах военных операций и в некоторых других вопросах. Согласно положениям, утвержденным Шамилем, при Диван-хане имелись своеобразные министерства -- отделы по делам налоговым, военным, общественного порядка, по надзору за исполнением шариата, судебным делам, по покровительству науке и ученым, по делам христиан, веротерпимости.

Для большей эффективности Шамиль разделил всю территорию на наибства (территории, границы которых совпадали с расселением народов и обществ), которые входили в состав трёх главных областей: Аварской, Андалальской и Чеченской.

Такое деление было удобно, так как имамат не имел чётких границ. Всего было учреждено более 50 наибств, во главе которых стояли наибы. Их назначал сам имам. Наибы были наделены широкими полномочиями и правами: они заведовали военными, судебными делами и гражданскими делами, Даже поначалу выносили смертные приговоры, но так как имущество казнённого поступало в распоряжение наиба, то это могло привести к корыстной подоплёке приговора, поэтому Шамиль взял эту обязанность на себя. Судебные уголовные дела были поручены муфтиям и их помощникам кадиям. Приговоры утверждал наиб, а исполняли мюриды.

Стать наибом мог любой горец независимо от происхождения, национальности и имущественного состояния. Всё зависело от личных качеств. Такая демократичность поддерживало в обществе уважение к власти и её учреждениям. Наибы подчинялись мудирам (генерал-губернаторам), которыми, как правило, были наиболее преданные Шамилю военачальники.

Замена старой консервативной системы управления, какой в Дагестане являлась ханско-бекская власть, происходила повсеместно и имела положительные последствия.

Для упорядочения деятельности наибов Шамиль издал специальный низам -- «Положение о наибах». В нём указано, что наибы должны выполнять все требования имама, несмотря на согласие или несогласие с ними. Любое порицание имама или закона, или службы наиба карается строжайшим выговором перед народом. Глава восьмая устанавливает наказание за взяточничество (арест на 10 суток и оглашение проступка). В 14-й главе «Положения о наибах» Шамиль вводит новые положения относительно обязанностей наибов: «Наибы должны оставить решение дел по Шариату муфтиям и кадиям и не входить в разбирательство тяжб, хотя бы были они аулемами (учеными). Им предоставляется вести дела только военные. Этим низамом запрещается вручать одному лицу две должности (т.е. судебную и военную), для того, чтобы устранить всякое сомнение народа относительно наиба и пресечь всякие дурные и подозрительные помышления о нём». [19; 12]

Таким образом, можно проследить прогрессивную эволюцию системы управления Имаматом, которая состояла в разделении властей судебной и исполнительной. Этим положением Шамиль подтвердил эффективность модели управления, выбранной еще горцами «вольных обществ», которая состояла в непременном разделении этих видов властей. Как пишет Р. Магомедов, в те времена такой принцип был новшеством для большинства стран мира, включая и Россию.

Кроме того, Шамиль учредил казну -- «Байтуль-мал», которая обладала функция министерства финансов. Главным сборщиком налогов был ближайший помощник и казначей Шамиля -- Хаджияв, а на местах сбор налогов входил в обязанности наибов. Основными доходами были закат, подати с бывших ханских земель, хамус -- пятая доля всех военных трофеев, добровольные пожертвования, штрафы, налоги с торговцев, имущество преступников и предателей, выкупы за пленных.

Шамиль был очень осторожен, вводя те или иные формы налогообложения. Он учитывал социальный состав населения, пытаясь найти опору в беднейших слоях, он уделял данной категории людей больше внимания. Но в Имамате не существовала точно установленная налоговая система, например, размеры и виды податей Шамиль часто менял. Одной из негативных сторон налоговой системы в Дагестане было то, что часть собираемых налогов оставалась в руках наибов, так как они считали, что введённые налоги -- это повинности, которые должно выполнять на селение в пользу них. [46; 136]

Итак, Имамат -- это военный, хорошо работающий государственный организм. Шамиль положил в основу государственного устройства естественные потребности его населения, общие для всех цели и природный характер горцев: свободу и равенство. Может быть, поэтому Имамат существовал в течение более 20 лет.

До образования в Дагестане имамата горцы руководствовались в своей домашней жизни адатом (обычаем), судились и решали все свои дела тоже по адату. Руновский пишет: «... «жить по адату», «судиться по адату» значит жить и судиться по тем неписанным правилам, которыми руководились с незапамятных времён народы, пребывающие в полудиком состоянии и ведущие более или менее патриархальный образ жизни». [19; 9]

Нелепость таких правил была ясна изначально, но проблема состояла в противодействии самого народа искоренению данной традиции. Первые два имама,

Гази-Мухаммед и Гамзат-Бек, действовали весьма не решительно по отношению к адатам, боясь возбудить недовольство у горцев. Опыт первых пяти лет восстаний привёл к осознанию несостоятельности системы и к необходимости ввести шариат. Такого рода деятельность и досталась на долю Шамиля.

Шамиль прекрасно понимал, что в учении шариата очень много содержалось противоречий, и некоторые постановления можно было трактовать по-своему, что в свою очередь могло привести к ещё худшим последствиям, чем использование адата. Он так же видел, что некоторые постановления, написанные 1200 лет назад, для народа, не имеющего ничего общего с горцами, были не применимы к быту и условиям данных людей. С этой целью имам дополнил и изменил некоторые постановления шариата. «Всё, что таким образом составилось, горцы называют «низамом», применяя этот термин к реформам по всем отраслям управления». [18; 33]

Все остальные законы и адаты, противоречившие низаму, были упразднены. Разночтения в исполнении самого шариата Шамиль также привёл к единообразию. Блуждания между различными толкованиями некоторых установлений шариата, которые Шамиль называл "несколькими дорогами", могли сбить с истинного пути не очень образованного или корыстного кадия. Чтобы пресечь возможность злоупотреблений, Шамиль сам определил "верный путь" и велел следовать ему всем остальным. При этом имам утверждал, что в самом шариате он ничего не изменил, так как невозможно изменить то, что установлено Богом.

Низамы Шамиля реформировали большинство отраслей права: уголовного, государственного, гражданского, земельного, административного, семейного и финансового.

Низамы определяли состав различных преступлений и устанавливали систему наказаний. Наиболее распространёнными видами наказаний были: денежный штраф, высылка, общественное осуждение, телесные наказания, содержание под арестом, смертная казнь. Демократизм установленных низамами норм превосходил все известные до той поры правовые системы мира.

Денежному штрафу подвергались только мужчины за такие преступления, как воровство, уклонение от военной повинности и умышленное прикосновение к женщине. Применение денежного штрафа по отношению к воровству было очень гуманным изменением, так как по Корану за данное преступление в первый раз должны были отсекать правую руку, во второй раз левую ногу, в третий -- левую руку, в четвёртый -- оставшуюся ногу, и в пятый -- отсечение головы. Хорошо знакомые Шамилю наклонности народа внушали ему опасение придерживаться точного смысла постановления шариата.

Кроме того, Имам упорядочил брачный вопрос, установив калым в 20 рублей за девушку и 10 рублей -- за вдову, строжайше запретил похищение невест и заключение браков беглецами.

Разводы в Дагестане были не редкостью. Чаще всего мужчины оставляли женщин, лишая её всяких имущественных прав. Шамиль же издал низам, по которому развод мог состояться по желанию мужчины или по обоюдному согласию. При этом: в первом случае жена получала право не только на то, что принесла в дом, но и на содержание в течение длительного времени.

Особое внимание уделил образованию. Начальное образование Шамиль сделал бесплатным и общедоступным. Образование имам считал самым важным оружием. Всеобщая грамотность даже удивляла тех, кто имел дело с горцами.

Самыми важными установлениями Шамиля были отмена кровной мести, уничтожение крепостного права и уравнение людей различного состояния в уголовной ответственности. Драки в горских селениях были явлениями частыми и обычными. Но героями таких происшествий всегда были люди богатые, несмотря на то, что равенство было в большом ходу, по крайней мере, на словах. Богатым всё сходило с рук. Шамиль же решил оградить слабого от жёсткой и несправедливой ответственности. Одно из правил шариата гласит: «Человека, пришедшего в чужой дом, в чужой сад, или в чужое поле для драки с хозяином или с членами его семейства, можно убить как собаку». Но другое правило шариата требует возмездие за пролитую кровь. [19;11]

Можно представить к какому результату приводили подобные указания. Шамиль уравнял шансы богатых и бедных. Он установил: «в случае смерти, причинённой во время драки человеку, пришедшему для этого в чужой дом (вообще в чужое владение), хозяин его освобождается от всякой ответственности, И если родственники убитого начнут мстить за его кровь, то сами они обратятся в убийц, подлежащих преследованию закона и мщению родственников убитого ими человека. Равным образом, если в драке будет убит хозяин дома или кто-либо из его домашних, тогда убийца должен подвергнуться мщению родственников убитого, даже при содействии правительства, если встретится в том надобность. Закон единый для всех. [19; 12]

Кровная месть была запрещена. Мщению не могли подвергаться ни родственники преступника, ни его имущество. Дело наказания виновных брало на себя государство.

А своими постановлениями о крепостном праве Шамиль разъяснил путаницу, господствовавшую в счетах владельцев с их крестьянами, и тем самым, положив начало свободы для многих, неправильно закабалённых в рабство, значительно облегчил участь других, которые, должны были остаться в крепостной зависимости. Несмотря на это он уничтожил крепостное право в селениях Ках, Куаниб, Xинниб и Тлягилюк, которыми с незапамятных времен аварские ханы владели на помещичьем праве.

Кодекс Шамиля был крайне демократичен. С помощью введённых законов имам пытался решить одну из главных задач -- исправление общественной нравственности. Он вёл войну с внутренним варварством, ставя её на одну ступень с войной против Российской империи.

4. Российская администрация на территории Дагестана: характер взаимодействия

История возникновения и развития на Кавказе царской административно- политической системы -- это своеобразная история российской бюрократии. Вслед за армией приходила администрация, что означало появление русского чиновничества в горах. Увы, но «...понятие «русский чиновник» терял свой этнодифференцирующий признак, становясь социально-политической категорией. Русские стали социально- образующей нацией...» на Кавказе. [45;133] Ведь возможность лёгкой наживы и бесконтрольного хозяйничанья на далёкой окраине манили туда всякого рода авантюристов. Их служба оговаривалась специальными льготами: за приезд давали чин коллежского асессора, различные денежные поощрения. Ермолов писал о чиновниках, что они «...почти все без знаний, а многие даже оказались не только не способными к исправлению дел или переписке набело бумаг, но ещё с дурным и развратным поведением». [67; 265] Кроме того, невозможно было избежать ни казнокрадства, ни взяточничества. Как не прискорбен был этот факт, но царское правительство ничего не могло сделать с этим. И только 11 июня 1849 года было издано «Положение о воспитании кавказских и закавказских уроженцев на счёт казны в высших и специальных учебных заведениях империи». Что позволило готовить чиновников из среды горского населения для государственной службы.

Первые меры по насаждению российской администрации были призваны контролировать управление на присоединённых территориях. Введение управления происходило в условиях военной обстановки, в процессе завоевания Россией всё новых территорий и их включение в существующую административную систему. Процесс вхождения под протекторат проходил тяжело как для русской, так и для кавказской стороны. Покорное население руководствовалось народными обычаями под надзором русских приставов, которые подчинялись командующему войсками в Северном Дагестане. Главный штаб военного управления находился в Темир-Хан- Шуре. Средний Дагестан с центром в Дербенте, окончательно отошедший к России по Гюлистанскому мирному договору, возглавлялся окружным начальником. Нередко присоединённые народы оказывали сопротивление новым для них формам управления. Таким было население Нагорного Дагестана. Для этих территорий была выбрана такая форма организации общества, как приставства, она носила черты скорее военного, чем гражданского управления.

Приставы -- военные чиновники, которые первоначально назначались для надзора за жизнью внутри горских селений, не допуская всплеска враждебных настроений. Поэтому они не вмешивались во внутренние дела обществ. Но постепенно русская администрация присвоила себе и это право. Сам Александр I в рескрипте на имя Цицианова писал: «Что касается до горских народов, то едва ли не лучшею или не коренною политикою нашего существования должно, дабы отвращать между ними всякое единомыслие». [37; 27]

24 июля 1822 года был опубликован указ об изменении Кавказской административной системы. Кавказская губерния была переименована в область с четырьмя уездами. Губернским городом учреждён Ставрополь, вместо должности губернатора появилась должность начальника области, которую исполнял командующий войсками на Кавказской линии. Судебная система была разделена таким образом, что гражданским судопроизводством, основанным на местных обычаях, занимались приставы, которые назначались русской администрацией из представителей местной феодальной знати. Должности же главных приставов исполняли русские офицеры, а уголовные дела рассматривались в военном суде.

Несмотря на то, что данные методы управления пока не вызывали открытого протеста у населения, необходимо было вводить всё новое осторожно и постепенно.

Например, Ермолов ограничился сменой враждебно настроенных ханов, беков и кадиев на более лояльных, под непосредственным контролем военных чиновников и укрупнением некоторых административно-территориальных единиц.

Так шамхал Тарковский, сохранивший верность российским властям, получил в своё управление владения, изменивших им, аварского хана, джугунтайского бека и других. В Табасаране, управлявший им кадий, за антирусские настроения, был изгнан ещё в 1815 году, вместо него управление осуществлял комендант, но, после 1823 года, власть в Табасаране была передана бекам. В уцмийстве Кайтагском российская адмминистрация отстранила от власти прежнего хана, передав управление им бекам, находившимся под наблюдением пристава. Для управления уцмийством Башлы был назначен наиб, который следил, чтобы на его территории не селились новые жители, в случае мобилизации для военных действий обязан был возглавить отряд, составленный из жителей уцмийства, а также собирал подати в пользу казны. Наиб не имел права самостоятельно налагать наказания и штрафы, в его обязанности входило только информирование пристава, а тот уже должен был принимать необходимые меры. Иногда дагестанские селения подчинялись непосредственно приставу, в таких случаях гражданские дела разбирались по обычаю, дела духовные рассматривал кадий, а пристав подключался лишь тогда, когда участники судебных разбирательств оказывались недовольными, либо, когда необходимо было передать уголовное дело в военный суд.

Грибоедов писал по поводу управления: «Дайте народу им же самим выбранных судей, которым он доверяет. Если возможно, то не вмешивайтесь в его внутреннее управление, пусть в органах управления и в суде присутствуют депутаты, назначенные правительством, а в остальном же не прибегайте ни к какому насилию». [45; 219] Он считал, что только дав автономию населению, возможен диалог между двумя государствами.

Но в 1839г. произошли глубокие изменения в административном устройстве Дагестана. Генералы П.Х. Граббе и Е.А. Головин приступили к военно- административным преобразованиям.

Кумыки, считавшиеся покорными, были подчинены Главному кумыкскому приставу генералу Муссе Касаеву, в отношении которого несли повинности. А в отношении России они несли кордонную службу, то есть обеспечивали транспортные, дорожные работы, доставку дров. Повинности, конечно, воспринимались как нечто унизительное. Но главной причиной войны была администрация Граббе, вторгавшаяся во внутреннюю традиционную общественную структуру. В случае с кумыками наделение генерала Касаева обязанностями Главного пристава, что означала подчинение ему не только кумыков, но и соседних обществ, являлось отстранением местных владельцев от их обычной роли, что несло социальную опасность.

Для управления салатауовцами и гумбетовцами было создано Главное лезгинское приставство, через которое и осуществлялась власть российского военного командования. Так как гумбетовцы и андийцы раньше относились к подвластным Шамилю территориям, то к ним предъявлялись особые требования: 1. «Выдать аманатов и по одному «хорошему оружию с каждых 10 сакль»; 2. Исполнять все «требования» пристава; 3. Выполнять дорожные и подводную повинности; 4. Не переходить из одного аула в другой для постоянного жительства без дозволения начальства; 5. Избирать в каждом ауле старшину, ответственного за «порядок»; 6. Не давать убежища абрекам, мюридам, отказаться от участия в движении Шамиля». [27; 368]

В Аварском ханстве также произошли изменения. Когда в Хунзахе погибла ханская семья, резиденция стала яблоком раздора между местными владельцами и русской администрацией. Привлекала данная территория внимание своей обширностью и людскими ресурсами. Русское командование взяло власть в свои руки, а точнее под свой контроль. За очень короткое время, назначенный хан, Аслан - хан, был возведён до статуса российского генерала за неоспоримые заслуги (увеличил численность подвластного ему населения). Совместно с командованием он назначал старшин в вольных обществах и кадиев, разрушая традиционную систему выборов, а также данным селениям запрещалась практика набеговой системы, что не могло отразиться положительно. Кроме того, населению приходилось нести повинности, связанные с содержанием русского гарнизона.

В центральном Дагестане наиболее сильными были два общества: Акуша- Дарго и Андалал. Они не платили повинностей и фактически самоуправлялись. В Андалале, желая сохранить своё влияние, русское командование назначило жалование кадию.

Вся остальная подчинённая территория управлялась кадиями или ханами, подчинёнными русскому командованию. Кроме южно-дагестанских обществ, которые были полностью приведены в покорность специальной карательной экспедицией во главе с Е.А. Головиным. На этой территории были возведены укрепления -- Тифлисское и Ахтынское. Эти общества управлялись особым окружным начальником, при котором был создан Диван. Сначала они платили дань, а позже стали облагаться новой податью.

Важно отметить, что в 40-х годах было учреждено Кавказское наместничество. Вслед за этим произошли и изменения в порядке управления всем краем со стороны правительственной власти. VI Временное отделение было закрыто, а Комитет по делам Закавказья с 3 февраля 1845 года стал называться Кавказским.

Он являлся органом высшего управления и надзора за местной администрацией, а нередко выполнял законодательные функции. Теперь наместник (так в своём письме Николай I назвал Воронцова, то есть в отличие от главноуправляющих, которые были до этого, наместник приобретал больше прав) обращался к царю через председательство Комитета. Но при этом все циркуляры комитета должны были быть санкционированы наместником, без которого не могло действовать на территории края ни одно из предписаний Комитета. Вообще, создавалось некое противоречие и путаница, при котором наместник всё же имел больше прав, чем Кавказский комитет. Но это не означало введение автономного управления или обособления от влияния общеимперской политики.

В 1860 году образуется Дагестанская область с особым статусом. Все отрасли управления (собственно военное или управление войсками, управление горскими народами на особых правах, ханское управление и гражданское) соединялись в лице начальника области. Ханско-бекское управление в 1864-1867-х годах было ликвидировано. Основной сутью военно-народного управления, учитывавшего в определённой степени и традиционные системы управления местных народов, всё же являлось недопущение любых антироссийских выступлений и беспорядков и жёсткий военно-колониальный контроль над местным населением. Областное, окружное, наибское и сельское управления, вытекая одно из другого, создавали довольно стройную вертикаль власти. «Положения» о сельских обществах, действовавшие в Дагестанской области фактически снизили роль общины, выдвинув на первый план не выборного, а назначаемого старшину, как непосредственного исполнителя воли и решений администрации. Царизм постепенно вкладывает в традиционные элементы управления другое социальное содержание, исходящее из интересов колониальной политики.

После того, как упраздняются Наместничество и кавказский комитет, вводится должность Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе и командующего войсками Кавказского военного округа, Дагестанской областью должен был управлять военный губернатор. Однако эти частные изменения не меняли колониальной сущности управления. А в 1899 году в Дагестане ликвидируются наибства и образуются участки по типу общероссийских.

Промахи Российской администрации в отношении горцев были одной из предпосылок Кавказской войны. Вся административная система насаждалась неумело и с помощью военной силы. Не были учтены традиционные особенности обществ и их менталитет. Повинности, насаждённые администрацией, легли тяжёлым грузом на плечи горцев, и стали унизительной обязанностью в их глазах. Горцы, сначала смотревшие на русских как на избавителей, оказались обманутыми.

Заключение

Взаимоотношения Российской империи и Дагестана невозможно рассматривать вне контекста Кавказской войны. Орлов писал Раевскому: «Через оную (войну) Россия потеряла много крови и соков. Но со всем тем в этой непрерывной войне есть что-то величественное, и храм Януса для России, как для Древнего Рима, не затворялся. Кто, кроме нас, может похвастаться, что ведёт вечную войну?» [35; 58]

Кавказская война -- это столкновение двух противоположных реформационных «проектов», отягощённое субъективными и объективными моментами. Она затянулась на несколько десятилетий и представляет собой глубоко феноменальное явление, которое не исчерпывалось исключительно кровопролитными боями, а представляло собой глубокую и противоречивую картину взаимоотношений двух государств (России и Имамата).

«Историки часто преувеличивают географические масштабы Кавказской войны, преподнося её в виде сплошного фронта от Каспийского до Чёрного моря. Между тем, она шла на весьма ограниченной территории (горные районы Дагестана, Чечни, Черкесии), вне которой оставались просторы, населённые лояльными, невраждебными или просто безразличными к Россия народностями». [41; 408]

Проблемы Кавказа для России всегда были одними из самых сложных, порой болезненных. В начале XIX века Россия продолжает активно проникать на Кавказ. Цели, которые она преследовала, носили преимущественно политический характер.

Первой из них следует назвать потребность обретения новых, обусловленных геополитической ситуацией границ страны, необходимых для обеспечения стратегической безопасности южных районов империи, второй являлось стремление усилить своё влияние на Ближнем и Среднем Востоке посредством Кавказа.

В этих условиях у России, на первый взгляд, оставалось одно основное средство воздействия на ситуацию -- военные действия. Однако, учитывая пророссийскую ориентацию немалой части кавказских народов, нельзя утверждать, что этот метод был единственным. К тому же в практике всех европейских держав были хорошо зарекомендовавшие себя способы контроля местной элиты: планомерное втягивание в совместные проекты, подкуп, заложничество, устрашение и так далее, вместе с тем приобщение к образованию и культурным ценностям. На данном этапе Российская империя смогла достичь значительных результатов, заключавшихся в присоединении больших территорий Закавказья, связанных с южнорусскими владениями России сухопутными и морскими коммуникациями. В состав России вошли Восточная Грузия, Абхазия, Мегрелия, Имеретия, Гурия, значительная часть ханства Северного Азербайджана. Однако, не все проблемы, стоявшие перед Петербургом, на Кавказе были решены: в отличие от народов Закавказья, горские народы Северного Кавказа практически не находились под российским управлением, что создавало постоянную угрозу тылам и коммуникационным линиям российских войск в Закавказье.

Кавказ - родина многих народов с их уникальными культурами, традициями, верованиями. На его территории исторически складывались своеобразные системы межэтнического взаимодействия. Само противостояние России и Кавказа основывалось, главным образом, на принадлежности воюющих сторон к слишком разным и слишком отдалённым друг от друга, исторически мало совместимым эпохам: Россия, переживавшая промышленный переворот и вступившая на капиталистический путь развития, столкнулась с горскими обществами, втянутыми в принципиально иную социальную стихию -- в революционный переход к иерархическому обществу. Столь же контрастировали их внешнеполитические ориентиры: Россия тяготела к территориальному расширению и достижения статуса «сверхдержавы», а горцы Большого Кавказа обнаруживали устремлённость к совершенствованию военной организации и склонность к вооружённой экспансии. Лапин пишет, что это была война взаимного непонимания, непонимания основ и правил жизни представителями очень различавшихся друг от друга культур, культур в широком значении данного термина. [54; 56]

Процесс интеграции носил конфликтный характер. Царизм понимал, что фактически твёрдого подданства в начале XIX века не наблюдалось, поэтому пришлось покорять многие народы. На Северном Кавказе сохранялось состояние «военной тревоги», часто вспыхивали восстания. Постоянная озабоченность российских властей проблемой обеспечения безопасности и политической стабильности в регионе обуславливала их приверженность к чрезвычайным методам управления и репрессивным мерам, которые, в конечном счёте, вели к замедлению интеграционных процессов. Доминирующими становятся преимущественно силовые методы покорения горцев. Наиболее активно политику самодержавия проводит в 1818-1825-х гг. генерал Ермолов, которому удалось комплексом различных военных и экономических мер разбить военный союз феодалов и утвердить российские порядки на значительной территории. Но данная политика и усиление феодального и социального гнёта, в конечном счёте, привели к началу народно-освободительного движения горцев. В этот период кавказскую политику царизма отличают жестокие военно-карательные действия, торгово-экономическая блокада, использование широкого арсенала политических и идеологических взглядов, направленных на разобщение и ослабление горских народов.

На контролируемой территории по мере возможности вводятся приставства, военно-окружные управления, предпринимаются попытки ввести губернско-уездное управление (1840г.), происходят административные изменения в масштабе всего региона и появляются отдельные элементы управления, которое в будущем станет называться военно-народным.

Фактически на территории Северо-Восточного Кавказа действует специальное управление, являвшееся разновидностью военно-колониальной власти, отличной от общероссийского режима, основной целью которого было держать покорённое население под жёстким контролем, не допускающим в будущем повторения и возникновения новых антиправительственных выступлений.

Административно-судебная политика целиком и полностью вытекала из вышеотмеченной цели. Традиционное самоуправление заняло низшее, подчинённое положение в системе управления. Судебная система зависела от административной и, по существу, являлась её придатком.

Социально-экономическая политика, несмотря на то, что фактически превращала регион в аграрно-сырьевой придаток империи, способствовала развитию горских народов в новых политико-экономических условиях в составе Российской империи.

И всё же, несмотря на грубые просчеты, всегда сопутствующие «колониальной» политике, процесс имперской интеграции на Кавказе набирал силу и приобретал характер фундаментального и уникального явления. Происходило это во многом потому, что, при всех перегибах, преобразование формы и сути проводилось постепенно -- даже там, где социальная восприимчивость к новому была чрезвычайно высока. «Политическое» и «экономическое» завоевание должно было быть закреплено «культурным», без которого невозможно было интегрировать местные народы в имперскую систему.

Национальный колорит не вытеснялся и не подавлялся, а органично сращивался с имперской культурой, дополняя и обогащая ее. Не только кавказцы заимствовали у русских, но и наоборот: русские охотно щеголяли кавказской атрибутикой, гордились своей "кавказскостью" как некой особой идентичностью. "Русская" тема глубоко проникала в грузинскую, армянскую, азербайджанскую и горскую литературу, а Кавказ стал неотразимым источником вдохновения для русских поэтов и писателей. [43; 47] В крае возникли новые российские крепости, выполнявшие целый ряд мирных функций. Со временем они становились политическими, социально-экономическими, инфраструктурными, культурными центрами региона (Владикавказ, Грозная, Нальчик). Здесь рождались разнообразные плодотворные и гибкие формы взаимодействия, была создана разветвлённая система коммуникаций, позволявших достигать и военно-стратегические цели, и обустраивать присоединённые территории. Построенные военными дороги, переправы и мосты дали мощный толчок развитию торговли и интеграции разных частей региона с Российской империей. Появлялись учебные заведения (аманатские, гарнизонные, полковые и другие школы), в которых получали образование дети русских военных, чиновников и представителей местных народов.

Российская империя в целях расширения территории ведёт экспансионистскую политику по отношению к Кавказскому региону, при этом она предлагает данной области более привлекательную альтернативу развития, чем могли предложить Турция или Персия. Так же важным фактором было единство веры метрополии и её колоний. Постепенно «процесс имперской интеграции на Кавказе набирал силу и приобретал характер уникального явления. Происходило это во многом потому, что в России образ империи символизировал вовсе не господство одной нации над другими и не типичные отношения между метрополией и её колониями. Он воплощал в себе сверхидеологию, добровольное самоотождествление, состояние ума и души человека, независимо от его веры, этнического происхождения, социальной Принадлежности, уровня образования и культуры». [43; 46] Но, несмотря на это, методы интеграции в имперскую систему приводили к большему разжиганию конфликта. Конечно, во взаимоотношениях империи и Дагестана находилось место и жестокости, и милосердию. А чем дольше длилось противостояние, тем сильнее стороны проникались взаимным уважением. Но неумелая и неуместная политика порождала столкновения. А непонимание жизни, традиций, обычаев и тем более местности и тактики ведения борьбы горцев приводило к бесполезным жертвам с обеих сторон.

Социальная история и культура горного Дагестана по-своему уникальна. Она являла собой образец той формы социально-политического развития, при которой общинные отношения, достигнув расцвета, доминировали, не позволяя складываться отношениям феодальным. В итоге в позднее средневековье и в новое время там существовали десятки независимых или полунезависимых от соседних ханств союзов общин или «вольных» обществ, и они в значительной степени формировали общий облик страны гор.

Образ жизни общества чётко отражал в себе горное селение, с линиями- ярусами сплетённых в одно целое жилищ семей. Они не то чтобы терялись в такой аульной застройке, но именно подчинялись её общему ритму. Вся традиционная система жизни была нацелена на формирование сознания (чувства) собственного достоинства. Образ горца -- образ властелина мира. Одежда, осанка, жесты, мимика -- всё имеет повышенное значение. Поэтому изучаю общество Дагестана во взаимоотношениях с Россией, необходимо обращать внимание не только на политические и экономические стороны процесса сближения двух государств, но и на психологические. Только изучив и поняв менталитет горцев, можно объяснить их поведение по отношению к России.

Многие учёные считают горцев дикарями и не понимают их ожесточённого сопротивления власти России. Как видно из данного исследования Дагестан был экономически отсталой страной, главная особенность -- это традиционность во всём.

Несмотря на это во многих сферах жизни горские общества опережали европейские страны, как например, в медицине и в образовании.

Дагестан, не только символ, но и реальная военная сила, противостоящая политике России. Шамиль, имам, стоящий во главе созданного государства, претендовал на собственную модель развития. Он сумел создать военное государственное образование, достаточно крепкое, чтобы противостоять напору Российской империи и, в то же время, развиваться внутренне. Шамиль создал стройную и эффективную систему управления, опирающуюся на концепцию мусульманского государства об имамате и традиции местного самоуправления. Несмотря на то, что социальную дифференциацию в Имамате не удалось ликвидировать и провозглашённый принцип равенства всех мусульман лишь сгладил, притупил классовые противоречия, в тех исторических условиях объединение горцев в единую государственную систему было прогрессивным явлением. Имам покончил с властью местных беков ханов, осуществил первый опыт политического объединения горских народов в единое централизованное государство. Как военно-теократическое мусульманское государство с некоторыми элементами демократии Имамат явился высшей формой организации горцев во главе с Шамилем, в руках которого была сосредоточена власть над всей контролируемой им территорией. Однако при решении важнейших вопросов, связанных с деятельностью основных функций государства: военно-политических, социально-экономических, административно-судебных, конфессиональных, фискально-налоговых, семейно-бытовых, решение подобных вопросов выносилось на главный военно-шариатский совет государства - диван-хану.

Поражение Имамата было предопределено целым комплексом причин: участившимися «сбоями» систему, вызванными неумелым, нерадивым, а зачастую и корыстным использованием своего служебного положения многими представителями новой военно-административной и религиозной «элиты» Имамата; сохранением социальной дифференциации; незавершённостью начатых преобразований. Деспотизм наибов, экономическое истощение страны, кровопролитные сражения и убыль населения вызывали недовольство и возмущение простого народа. Стремясь продлить существование Имамата, не получив реальной помощи из стран Востока, Шамиль всё чаще прибегает к крайним мерам - угрозам и репрессиям, но эти суровые меры не дали ожидаемого результата.