В связи с этим представляется возможным говорить о гендерной языковой картине мира переводчика, которая заключает в себе все многообразие репрезентаций гендерных отношений и представлений, и которая понимается нами как структурированная совокупность существующих в языковом сознании переводчика социокультурных ориентаций, ценностей, установок, идеалов, в которых находит отражение социальная дифференциация полов, специфика которой определяется соположенностью гендерной картины мира автора текста и его переводчика-интерпретатора.

Рассмотрение перевода как процесса и результата создания текста включает в себя анализ не только готового текста, но и самой переводческой деятельности, а любая языковая деятельность прагматична по своей природе, так как всегда имеет исполнителей или коммуникантов, реализующих определенную цель в конкретной речевой ситуации.

Прагматика перевода включает все аспекты использования текста перевода человеком, т.е. самим переводчиком, предполагаемыми получателями перевода, социумом и т.д. Рассмотрение перевода как акта межъязыковой коммуникации требует непременного учета такого важного прагматического фактора как цель коммуникации, которая может определяться как личностью самого переводчика, так и широким контекстом переводческого акта, исторической эпохи, конкретной традицией и т.д.

Любой текст создается с целью получить какой-то коммуникативный эффект, следовательно, фактор адекватности эстетического воздействия оригинала и перевода является одним из важнейших критериев оценки художественного перевода.

Для достижения высокой степени адекватности эстетического воздействия художественного перевода на читателей или слушателей необходимо прежде всего глубоко постичь интенции автора и тематическую направленность оригинала.

В коммуникации и непосредственно при изучении речевого поведения наряду с такими параметрами, как культура, национальность, раса, возраст, общественное положение, физическое и психическое состояние собеседников, отношение их друг к другу, которое определяет характер диалога, немалое значение имеет гендер.

Вслед за Д. Малишевской, которая характеризует гендер как «комплекс социальных и психологических процессов, а также культурных установок, порожденных обществом и воздействующих на поведение индивида, выбор социальных стратегий и т.д.», термин трактуется как совокупность социо-культурной и индивидуально-личностной идентичности человека сквозь призму половой стратификации.

Различия между мужской и женской речью проявляются на разных уровнях языка: в фонетике, в лексике и в грамматике.

Построение письменных текстов мужчинами и женщинами практически не исследовано лингвистами, за исключением психолингвистических экспериментов по воссозданию поврежденного текста: при воссоздании текстов женщинами основной целью было или передача фабулы текста, или попытка максимально восстановить исходный текст, мужчины же пытались построить свой новый текст. В среднем мужские тексты в большей степени отклонялись от эталона по сравнению с женскими.

Исследования лингвистов пока не привели хотя бы к усредненному единому мнению относительно средств выражения женской и мужской письменной речи в тексте. В целом эти исследования дают, конечно, представление об особенностях мужской и женской речи, однако эти сведения слишком разрозненны.

Таким образом, проанализировав различные подходы к изучению гендерного фактора в переводе, мы осуществляем попытку определения идентификационных характеристик женской и мужской письменной речи переводчика-интерпретатора.

Лексические особенности мужской и женской письменной речи можно обобщить в виде перечня:

Мужская письменная речь:

1. Изображение мира и действительности в большем разнообразии качественных характеристик, красок и признаков;

2. Однообразие приемов при передаче эмоций;

3. Сочетание официально и эмоционально маркированной лексики при обращении к родным и близким людям;

4. Использование газетно-публицистических клише;

5. Точность номинации, терминологичность словоупотребления;

6. Употребление профессиональной терминологии при непринужденном общении;

7. Стилистически нейтральная лексика. Употребление слов с наименьшей эмоциональной индексацией при передаче эмоционального состояния или оценки предмета или явления;

8. Доминирование периферийных разделов словаря; употребление окказионализмов, архаичных форм слов и разговорно-окрашенной лексики.

Женская письменная речь:

1. Склонность к употреблению престижных, стилистически маркированных форм, клише, книжной лексики;

2. Использование эвфемизмов;

3. Употребление оценочных высказываний (слов и словосочетаний) с дейктическими лексемами вместо называния лица по имени;

4. Большая образность речи при описании чувств;

5. Характерна тенденция к частому использованию приблизительных обозначений вместо точной номинации;

6. Тенденция к гиперболизованной экспрессии, проявляющейся в широком функционировании слов - интенсивов;

7. Более высокая концентрация эмоционально оценочных слов и конструкций;

8. Относительно меньший словарь, так как женщина пользуется устоявшимся слоем лексики, идиомами, фразеологическими единицами с более высокой частотой встречаемости в речи.

Так же обозначим грамматические особенности мужской и женской письменной речи.

Мужская письменная речь:

1. Большое количество абстрактных существительных;

2. Частое употребление вводных слов, особенно имеющих значение констатации: очевидно, несомненно, конечно;

3. Преобладание глаголов активного залога и переходных глаголов;

4. Несоответствие знаков препинания эмоциональному накалу речи;

5. Предложения по своей длине в среднем короче женских;

6. Более высокая частота использования существительных и прилагательных; в свою очередь, гораздо меньше глаголов и частиц;

7. Чаще используется подчинительная, а не сочинительная связь;

8. Реже встречаются восклицательные и вопросительные предложения;

9. Реже используются неполные предложения и эллиптические конструкции;

10. Обратный порядок слов менее свойственен;

11. Употребление уменьшительно-ласкательных форм лишь в тех ситуациях, когда описываются маленькие дети и близкие люди, либо когда указываются маленькие размеры и объемы обозначаемого.

Женская письменная речь:

1. Преобладание глаголов в пассивном залоге;

2. Более частое употребление глаголов, передающих эмоционально-психологическое состояние человека;

3. Употребление большего количества местоимений, частиц, существительных;

4. Высокочастотным является использование конструкций наречие+наречие, синтаксических оборотов с двойным отрицанием;

5. Предложения в среднем длиннее мужских;

6. Чаще используется сочинительная связь;

7. Чаще встречаются восклицательные и вопросительные предложения;

8. Более свойственен обратный порядок слов в предложении;

9. Частое использование знаков пунктуации, высокая эмоциональная окраска речи в целом;

10. Наличие значительного количества примеров сослагательного наклонения;

11. Частое употребление параллельных конструкций;

12. Использование большего количества уменьшительно-ласкательных форм (для эмоциональной передачи своих многогранных отношений с окружающим миром, увеличения степени проявления эмоционально-оценочного признака, подчеркивания характерных особенностей обозначаемого, а также выражения своего отношения к нему).

Глава 2. Творчество Энн Бронте сквозь призму гендерной лингвистики

2.1 Романы

художественный текст гендерный стилистика

Сестры Бронте, воспитанные на английской романтической поэзии, впитавшие закрепившиеся в искусстве образы, приемы, символику романтизма, в зрелом возрасте начинают поиски путей к реалистическому воспроизведению действительности, отвечающих, по их мнению, настоятельным запросам времени. Их писательское мастерство развивалось в годы ожесточённой социальной борьбы и экономических потрясений, стремительно менявших привычный облик старой Англии. Критика несправедливого устройства общества, сострадание угнетённым и обиженным характеризует их творчество.

Тем не менее, существенные элементы романтической поэтики, несмотря на свое вспомогательное значение в структуре их произведений, продолжает занимать значительное место в их художественном мире.

Так, в центре романов Бронте оказывается нелегкая судьба героини - смелой, мыслящей, честной девушки, сопротивляющейся беспощадным жизненным обстоятельствам. Её противостояние выражает дух независимости и протеста против общественного неравенства и угнетенного положения честных тружеников.

Протест и возмущение с одной стороны и исполнение долга как способа противостоять жизненным невзгодам с другой стали одним из побудительных мотивов в творчестве Шарлотты, Анны и Эмили Бронте. Эти мотивы вызваны, с одной стороны, собственными жизненными трудностями сестер (бедность, одиночество), а с другой - пониманием несовершенства современного им общества.

Изображая различные типы людей, их отношения, и характеры, писательницы важное место отводят проблемам психологии, сфере эмоций и страстей. Жизненная борьба их героинь обычно изображается в тесной связи с их внутренним миром, с характерными для их героинь конфликтами противоречивых чувств.

Внимание романисток к области эмоций, сознанию, психологии человека побуждает их обращаться к традициям романтической и предромантической литературы, на которой они были воспитаны, и в произведениях которой эмоциональная сфера имела решающее значение.

При всей близости писательниц к романтизму, их творчество в целом носит реалистический характер и сознательно посвящено реалистическим задачам. Поэтому проблема реализма является ведущей в изучении их творческого наследия. Однако, представление о сущности и своеобразии их реализма, о богатстве идейно-эмоционального содержания их произведений, их творческой эволюции будет неполным, если не пытаться выяснить, как эти реалистические задачи осуществляются, по крайней мере, частично, романтическими средствами, с опорой на художественные средства романтизма. Сочетание реалистического изображения мира и романтических традиций выступает характерной и определяющей чертой и творчества сестер Бронте, и английской женской прозы в целом.

Героини сестёр Бронте никогда не укладывались в обязательные романные стереотипы красавиц: Джейн Эйр и Люси Сноу были откровенно некрасивы, во внешности Агнес Грей не было ничего примечательного, а Кэтрин Фэрншо при броской внешней красоте неуравновешенна до дикости, и ее привлекательность сменяется отталкивающим выражением лица и неприятными манерами. Проекция авторского «Я» на главный образ, при попытке сделать его типичным, присущи и современной женской прозе. Сочетание исключительности, нестандартности героини с чертами обыкновенными пришлось по душе русским писательницам ХХ века, как и сочетание реалистических и романтических черт в повествовании.

Энн (1820 - 1849) была последним ребенком в семье приходского священника Патрика Бронте, самой младшей из его дочерей. Для всех последующих поколений, знакомых с литературным наследием Шарлотты и Эмили, она всегда оставалась «третьей Бронте», их «младшей сестрой». Ее имя называлось последним, когда говорили и писали о сестрах Бронте, а о том, что было написано ею самой, или вовсе не говорили, или упоминали лишь бегло, вскользь: два романа, основанные на впечатлениях личной, весьма бедной событиями жизни, и еще стихи. Впрочем, о стихах, как правило, не вспоминали, а что касается романов, то и они, как считали критики, ни в какое сравнение с произведениями ее старших сестер идти не могли.

Творчество Энн Бронте представлено всего двумя романами. Однако их значение трудно переоценить, так как в своих работах писательница стремилась отразить глобальные вопросы и проблемы, которые волновали ее современников. Особый акцент на значении и упрочении традиций, духовных и моральных ценностей является центральным в ее творчестве. В своих произведениях Энн неизменно представляет высоконравственных героинь, для которых следование законам совести, справедливости и чести является обязательным. Являясь передовой представительницей своей эпохи, писательница с живостью откликается на все то, что вызывает интерес, озабоченность, а порой и тревогу.

«Агнес Грей» -- первый роман Энн Бронте, написанный ею в 1847 году. В 40-х годах 19 века на литературном небосклоне Англии появилось множество женщин-романисток. Многие из них издавались анонимно или под вымышленными именами (часто мужскими псевдонимами). Главными героинями подобных романов выступала, как правило, гувернантка, что породило даже специальный термин «governess novel», буквально «роман о гувернантке». Во многом «Агнес Грей» является типичным представителем этого явления.

Было бы большой натяжкой полагать, что роль Энн Бронте в нараставшем в ее эпоху движении за женскую эмансипацию значительна. Это не так. Да, пожалуй, и никто из сестер Бронте не может быть представлен в одном ряду с такими своими современницами, как Гарриет Мартино или Фрэнсис Пауэр Кобб. Однако самый факт появления на литературной арене сестер Бронте, проблематика их романов, получившая столь горячий отклик, вызвавшая столь большой интерес, свидетельствуют о том, что включение женщин-писательниц в общественно-литературную жизнь стало реальностью. Если в конце XVIII века Мэтью Грегори Льюис - автор романа «Монах» (1796), узнав о том, что мать его тоже хотела бы опубликовать написанное ею произведение, умолял ее не делать этого ради «чести всех членов семьи», если в конце 30-х годов XIX века поэт Роберт Саути, отвечая на письмо Шарлотты Бронте, убеждал ее в том, что занятие литературой не женское дело, поскольку долг и назначение женщины связаны с ее домашними и семейными обязанностями, то в 40-е годы все изменилось. Многие женщины активно включились в литературную деятельность, их произведения печатались в различного рода журналах, выходили отдельными изданиями. Литературные энциклопедии и справочники фиксируют свыше сорока имен женщин-писательниц, выступавших в период 1830-1840-х годов, перечисляют свыше трехсот принадлежащих их перу и публиковавшихся в это время романов. Значительная часть их издавалась анонимно. Героинями многих были гувернантки, что вполне понятно, поскольку именно в этой сфере могли найти применение своим силам и знаниям молодые женщины из средних слоев общества, нуждавшиеся в заработке и вынужденные в связи с этим искать для себя соответствующее занятие. Почти в одно и то же время с «Агнес Грей» в английских периодических изданиях были опубликованы две повести, одна из которых принадлежала С.-К.Холл («Старая гувернантка»), а вторая, изданная в том же 1848 году, называлась «Молодая гувернантка» и вышла без указания полного имени автора. Несколько ранее - в 1839 году, появился роман «Гувернантка», написанный леди Блессингтон, а в 1835-м - назидательная повесть для молодых девиц «Каролина Мордаунт», автором которой была некая миссис Шервуд, а героиней - гувернантка.

Русскоязычному читателю творчество Энн Бронте известно только в переводах Ирины Гуровой (для сравнения - произведения остальных Бронте переводили Н. Станевич и Н. Вольпин).

Прототип Агнес Грей -- это сама Энн Бронте. Ее роман носит автобиографический характер и повествует о том, что ей самой пришлось пережить в то время, когда она была гувернанткой.

Главная героиня романа, Агнес Грей -- дочь священника, который, по своей неосмотрительности, привел семью к полной нищете. Женщины в семье решили взять на себя ответственность, и исправить ситуацию, но Агнес тревожится, что, будучи младшей в семье, она не сможет принять участие в помощи, и внести свою лепту в общее дело. Тогда она настаивает на том, чтобы поискать работу гувернантки.

Сначала она оказывается у семьи Блумфилд (Bloomfield), и занимается их маленькими детьми семилетним Томом и шестилетней Мэри Энн -- юными тиранами. В книге описывается суровая судьба гувернанток, которые являются ни прислугой, ни членами семьи. Агнес сталкивается с тремя поколениями Блумфилдов, но в конечном счете, не получает знаков благосклонности ни от одного из них. Ее усилия бороться с жестокостью детей и их чрезмерной избалованностью родительским вниманием безнадежны, и она покидает это место.

На другом месте, у семьи Мюррей (Murrays), дети немного старше, а опыта обращения с отвратительными детьми богатых родителей у Агнес стало значительно больше -- и ее работа продвигается успешней. Её новыми воспитанниками стали девочки Розали и Матильда, их братья Джон и Чарльз, самой старшей Розали было шестнадцать, младшему Чарльзу -- десять. Однако в этой семье процветает культ социальных ценностей, о нравственности не идет и речи.

Спустя два года, Агнес узнает, что ее самая старшая ученица Розали уже достаточно повзрослела, чтобы выходить в свет, и у нее появляются воздыхатели. Теперь Агнес посвящает свое свободное время беднякам, которым она начинает помогать. Этим же людям оказывает посильную помощь и священник Эдвард Уэстон (Edward Weston), к которому Агнес поначалу питает глубокое уважение, а затем и любовь. Розали собирается принять предложение богатого джентльмена из чисто меркантильных и социальных соображений. Однако, так этот брак, естественно, не по любви, Розали решает «позабавиться» в последние дни незамужней жизни, и усиленно флиртует со священником Уэстоном, питающим дружеские чувства к Агнес. Для того чтобы устранить соперницу, Розали дает своей гувернантке многочисленные задания, что делает невозможным встречи Агнес и Эварда в течение нескольких месяцев.

Однако Эварда не пленяет глупая и спесивая Розали. Внезапное известие о смерти отца опечалило Агнес. Они с матерью решают открыть собственную школу у морского побережья в Скарборо. Как оказалось, священник Уэстон получает приход недалеко от нового пансиона, и возобновляет общение с Агнес, делая ей в последствии предложение, которое Агнес с радостью принимает.

Среди прочего, Агнес по просьбе своей бывшей ученицы, приезжает к ней в дом, и узнает, что она несчастна в обилии роскоши, ненавидит мужа и свекровь, дочь ее не радует, а отвратительные качества Розали со временем ничуть не изменились. Покидая этот дом, полный снобизма населяющих его людей, Агнес окончательно отрывается от своей прошлой жизни, и начинает счастливую жизнь с любимым мужем. У них появляется трое детей -- Агнес, Эдвард и Мэри, образованием которых на первых порах занимается сама мать. Соблюдая экономию, не гонясь за богатыми соседями, потихоньку откладывая деньги для будущего своих детей и для помощи неимущим, семья Уэстон счастлива в своем уютном семейном гнезде.

Так, вопросы воспитания и образования, которые выходят на первый план, тут же находят отражение в романах Энн. Со всей правдивостью и прямотой она обнажает недостатки семейного воспитания и раскрывает такие тайны и проблемы, о которых многие предпочитали молчать. Так, на протяжении всего романа «Агнесс Грей» писательница прослеживает, каким образом отсутствие нравственных ценностей и высокоморальных убеждений влияет на поступки героинь, их жизнь и, в конечном счете, на всю судьбу. Очень интересен в этом плане образ старшей дочери семейства Мэррей, Розали. Читатель впервые знакомится с ней, когда Агнес приезжает в Хортон-Лодж в качестве гувернантки. На тот момент юной барышне всего шестнадцать. Вот как описывает Агнес свою подопечную:

«... decidedly a very pretty girl; and in two years longer.... she became exquisitely fair, though not without a brilliant, healthy bloom... I wish I could say asmuch for mind and disposition as I can for her form and face.»

(«... решительно очень хорошенькая девушка, а через пару лет ... она стала бесспорной красавицей... Она была высокая, стройная, но не худая, превосходно сложенная, с прекрасным светлым цветом кожи, хотя и не без здорового румянца на щечках... Как бы мне хотелось сказать так же много о ее уме и нраве, как и о ее внешности.»)

Высокомерие и эгоистичность мисс Мэррей всячески поощрялись в ее семье и в первую очередь ее родителями, которые ни на минуту не забывали о своем высоком положении и не позволяли этого своим детям. Так, описывая Розали, Агнес отмечает:

«... and in time became as deeply attached to me as it was possible for her to be to one of my character and position: for she seldom lost sight, for above half an hour at a time, of the fact of my being a hireling and a poor curate's daughter

(« ... и со временем она настолько сильно привязалась ко мне, насколько это было возможным в моем положении, так как она редко упускала из виду более чем на полчаса тот факт, что я являюсь наемным рабочим и дочерью викария.»)

Агнес же расценивает людей не по их положению в обществе, а основываясь на их нравственной чистоте, духовном развитии. Воспитанная в семье, где главными считались мораль, великодушие и любовь к ближнему, она имеет прекрасный пример своих родителей, которые пронесли эти идеалы через все трудности, испытания и лишения. Однако чета Мэррей и их дети отнюдь не разделяют ее взглядов. Вот как сама Агнес характеризует себя по отношению к их семье:

«... I was the only persor in the house who steadily professed good principles , habitually spoke the truth, and generally endeavoured to make inclination bow to duty...»

(«...Я была единственным человеком в этом доме, кто неуклонно исповедовал высокие нравственные принципы, привычно говорил только правду и обычно стремился ставить долг превыше желаний...»)

Моральные принципы и нормы старшей дочери Мэррей, ее отношение к людям наглядно демонстрирует разговор Агнес со своей подопечной о предстоящем замужестве сестры гувернантки:

«То whom is she to be married?»

«To Mr Richardson, the vicar of a neighbouring parish»

«Is he rich?»

«No; only comfortable.»

«Is he handsome?»

«No; only decent.»

«Young?»

«No. Only middling.»

«O mercy! What a wretch! What sort of house is it?»

«A quite little vicarage, with an ivy-clad porch, an old-fashioned garden, and…»

«Oh, stop! - you will make me sick. How can she bear it?»

(« - За кого она выходит замуж?

- За мистера Ричардсона, викария соседнего церковного прихода.

- Он богатый?

- Нет, всего лишь обеспеченный.

- Он красивый?

- Нет, всего лишь симпатичный.

- Молодой?

- Нет. Средних лет.

- О Боже! Несчастный! А дом там какой?

- Довольно маленький дом приходского священника, с увитым плющом крыльцом и старомодным садом и ...

- Ах, прекратите! Мне сейчас будет дурно. И как она может это выносить?»)

Самое главное для молодой леди - это материальное состояние человека. Потом уже следует его внешность. Для Энн непонятна и неприятна такая точка зрения. Да, красота действительно важна, но душевная, внутренняя красота. Эти мысли писательница выражает устами Агнес:

«You didn't ask me if Mr Richardson were a good, wise, or amiable man. I could have answered Yes, to all these questions.»

(«Вы не спросили меня, хороший ли, умный, дружелюбный ли мистер Ричардсон человек. А на все эти вопросы я ответила бы положительно».)

Но Розали чуждо такое суждение. Воспитанная своею матерью на совершенно других идеалах, она лишь жаждет поскорее выйти замуж за самого богатого мужчину в округе и стать хозяйкой прекрасного и величественного Эшби-Парка. Разочарование, осознание той ужасной ситуации, в которой она оказалась, наступает лишь через некоторое время после ее замужества. Эгоистичная и нетерпимая, теперь уже миссис Эшби, она ненавидит своего мужа, не находит взаимопонимания со свекровью и в конечном счете оказывается совершенно одна, без духовной поддержки. Очень поучительно в этом плане ее высказывание:

«Oh, I would give ten thousand worlds to be Miss Murray again! It is too bad to feel life, health, and beauty wasting away unfelt and unenjoyed, for such a brute as that!»

(«Ax, я бы пожертвовала десятью тысячами мирами, лишь бы вновь стать мисс Мэррей! Слишком горько осознавать, что жизнь, молодость и красота пропадают напрасно, не принося ни счастья, ни радости, и все из-за этого животного!»)

Не делая прямого заявления, писательница, тем не менее, противопоставляет положение миссис Эшби Агнес, которая действительно счастлива со скромным викарием, мистером Уэстоном. Кроме того, читатель невольно начинает сравнивать судьбу Розали и жизненный путь матери Агнес, которая сама была из богатой семьи, но предпочла брак с бедным священником, отказываясь от своей доли наследства. Даже испытывая крайнюю нужду, «…she would rather live in a cottage with Richard Grey than in a palace with any other man in the world» («…она предпочитала жить в хижине с Ричардом Греем, нежели во дворце с любым другим мужчиной во всем мире»), так как их глубокие взаимные чувства друг к другу делали их семейную жизнь неповторимой. Делая вывод, что выходить замуж без любви безнравственно, Энн Бронте вновь указывает на торжество морали и высших идеалов, которые должны воспитываться в каждой семье. В своих романах писательница поднимает и вопросы образования. Будучи сама образованной девушкой для своего времени, которая превосходно умела играть на фортепьяно, брала уроки ристания и черпала особое удовольствие в чтении, Энн Бронте делает акцент на профессиональной востребованности женщин. Так, одна ее героиня, Агнес Грей, открывает школу, в то время как другая, Хелен Грэхем, рисует картины, чтобы содержать себя и своего сына. Таким образом, видя основную цель в духовном развитии, писательница дает нам портреты женщин, готовых поддерживать самих себя в этом мире, имеющих достаточную самоуверенность и независимость, как материальную, так и эмоциональную.

При понимании характера переводов следует принять во внимание завязку: Агнес попадает в семейство богачей-выскочек Блумсфильдов, глава которого с точки зрения соседей - «милый, добродушный господин». Но глазам самой Агнес предстал немолодой джентльмен с багровым и длинным лиловым носом. Скандал, который он учинил за обедом по поводу бараньей ноги, довершает реалистически точно выписанный портрет. Милые розовощекие дети, естественно, прирожденные маленькие тираны, командующие как гувернанткой, так и прислугой. Любимое их занятие - резать ножичком живых воробушков или вырывать у них ножки, с удовольствием наблюдая за муками несчастной птички. Девочка безумно любит лошадей, скачки и, к изумлению родителей, ругается, как кучер. Родителям совершенно неведомы никакие приемы воспитания. Все заботы такого рода возложены на хрупкую гувернантку, ощущающую постоянное презрение хозяйки, равнодушие ее мужа, садизм детей, чувство страшного одиночества и тоски по дому.

В сюжете романа выделяются две линии. Одна из них связана с течением жизни в определенной среде, другая с эволюцией мысли Агнес, ее мечтами, страданием, надеждами. Последней соответствуют ассоциации, возникающие по тому или другому поводу, и более замедленный темп. В романе ощущаются традиции просветительские, связанные с именами Стерна, Ричардсона, но они сплетаются у Э. Бронте с новым историко-культурным периодом. Жанр исповеди у нее развивается по соответствующим законам, будучи связанным не с прошлым или будущим, но с трагически переживаемым настоящим. Повествование идет от первого лица, часто это «я» сливается с авторским.

Сестры Бронте были поразительно одарены, занятия литературным трудом приносили им ощущение редкостного счастья. Но работа гувернантки была для них каторгой. Поэтому бесполезно искать в романе проявлений педагогического дара его автора. Агнес руководствуется девизом: терпение и труд. Загнать ребенка в угол, зажать стулом и требовать выполнения задания или распять его на полу, чтобы он не мог царапаться и бить, - это скорее непедагогические приемы. Но гораздо важнее другое. Энн Бронте приоткрыла дверь в святая святых - «дом-крепость» англичанина и показала, какой ужас там творится.

Следующим этапом жизни Ангес была ее работа в семействе мистера Меррея, владельца поместья Хортон - Лодж. Из дома буржуазного она попадает в среду провинциального дворянства, что позволяет писательнице дать более широкую картину нравов эпохи. Единственным увлечением хозяина являются лошади, охота на лисиц, встречи с приятелями. Его жена, хорошо сохранившаяся дама сорока лет, всецело занята собой, туалетами, балами. Судьба детей ее особенно не волнует, главное - не надо «утомлять». Агнес понимает, что в этом доме у нее есть только одно право - «подчиняться и угождать».

Живя в Хортон - Лодже, Агнес имеет возможность наблюдать за тем, как бездумно распоряжаются родители судьбами своих детей. Хозяйка спешит выдать замуж свою старшую хорошенькую дочь Розали, и та попадает в богатый дом-тюрьму. Мгновенно рушатся надежды легкомысленной и тщеславной натуры на красивую жизнь, успехи в обществе, семейное счастье. По иронии судьбы, единственным человеком, который может выслушать ее и понять, является бедная одинокая гувернантка. Таким образом, в роман входит и постоянно варьируется в нем тема утраченных иллюзий.

Для понимания идейного замысла романа не менее важен и другой слой общества, изображенный в нем: кухарка в доме Блумсфильдов, симпатизирующая гувернантке, старуха-прихожанка с «риматизмом» - все они - простые люди, способные помочь, поддержать. Нравственное чувство в них развито более сильно, чем у хозяев, в них нет той жестокости, которая свойственна одной из учениц Агнес, «просто так» флиртующей со священником Уэстоном (Вестоном), в которого влюблена гувернантка. В критический момент Агнес вспоминает библейскую притчу о бедняке, на единственную овцу которого позарился богач, тем самым в романе усиливается трагическое звучание судьбы главной героини.

Постигшие Агнес разочарования не притупляют ее «нравственный слух». Борьба с постоянным унижением извне и чувством одиночества внутри завершается победой. Встреча с Уэстоном и любовь к нему преображают жизнь Агнесс: «Я с восторгом убедилась, что мир вовсе не состоит только из Мерреев, Хэтфилдов, Эшби и им подобных и что совершенство человеческой натуры вовсе не плод моего воображения. В финале Агнес обретает счастье в браке со священником Уэстоном, человеком очень близким ей по духу, у нее появляется твердое убеждение, что мир состоит не только из недалеких, эгоистичных и жестоких людей. Героиня Энн Бронте познает простую и вечную истину: высшая радость - в «возможности и желании быть полезной».

Особенности романа «Агнес Грей» в том, что он, прежде всего, написан от первого лица. Тон повествования сдержан и доверителен. Речь идет о событиях, внешне ничем не примечательных, но имеющих в высшей степени важное значение для рассказчицы, которая правдиво и просто повествует о себе, включая читателя в круг своих повседневных забот и переживаний. «Книгу эту я начала с твердым намерением ничего не утаивать, - сообщает Агнес Грей, - чтобы те, кто захотел бы, могли извлечь пользу, постигнув чужое сердце». С одной стороны, произведение имеет автобиографический характер. И вместе с тем это - не только рассказ о том, что ей пришлось пережить самой в то время, когда она была гувернанткой и с присущей ей добросовестностью занималась воспитанием чужих детей. «Агнес Грей» - это одно из характерных явлений литературной и общественной жизни Англии 40-х годов XIX столетия. В этом первом литературном опыте начинающей писательницы отразились вполне определенные тенденции времени, связанные с возросшим интересом к проблемам положения женщины в современном обществе.

В определенной мере «Агнес Грей» с ними связана, однако эта связь опосредованная и самим автором не ощущаемая. Энн Бронте, впрочем, так же, как и Шарлотта, ориентировалась не на литературный контекст, а исходила из своего скромного жизненного опыта, о котором она смогла поведать легко и непринужденно. Писавшие о сестрах Бронте не раз отмечали присущую им от рождения, унаследованную от их кельтских предков склонность к красноречию, которая культивировалась и развивалась в семействе Патрика Бронте и стала достоянием всех его детей. Это естественное мастерство владения словом присуще и Энн Бронте, хотя стилистика ее произведений лишена той яркой образности и силы страстности, которые свойственны романам Шарлотты и особенно Эмили. И в самой натуре, и в творчестве Энн дает себя знать, преобладая над «ирландским началом», «начало йоркширское», связанное с ее непосредственным окружением и проявляющееся в некоторой прозаичности, обстоятельности и разумной упорядоченности, что не исключает постепенно нарастающего лиризма, усиливающегося в связи с входящей в роман темой любви.

Тема социальной несправедливости начинает все более и более отчетливо звучать в романе. Агнес приходит к пониманию того, что у нее как у гувернантки есть только одно право - «подчиняться и угождать», в то время как ее ученицам предоставлено право считаться только с их собственными желаниями. Она с удивлением и болью наблюдает, как ее воспитанницы относятся к беднякам, дома которых они посещают вместе с ней в благотворительных целях. Они «смотрели на них, как на существа совсем иного мира, и не щадили их чувств... смеялись над их простодушием и местными выражениями». Все это делалось без желания обидеть, но было в высшей степени бесчеловечно и оскорбительно. Особые переживания Агнес связаны с Розали - старшей дочерью Мэрреев. Эта юная красавица с пленительно ясными и чистыми голубыми глазами способна причинить боль, оскорбить и унизить. Испытывая симпатию к Агнес, потребность в ее обществе, она никогда не забывала о том, что ее гувернантка - дочь бедного священника без собственного прихода и существует на жалованье, которое ей платят Мэрреи. Розали не способна понять чувств и переживаний Агнес, бездумно флиртуя с Уэстоном и причиняя ей тем самым глубокую боль и страдания. Она думает лишь о себе, мечтает стать владелицей богатого поместья Эшби-Парк, ради чего и становится женой сэра Томаса. Переживаемые Агнес Грей страдания, постигающие ее разочарования не ожесточают ее сердце, не притупляют ее «нравственный слух». Встреча с Уэстоном и любовь к нему преображают ее жизнь: «Я с восторгом убедилась, что мир вовсе не состоит только из Мэрреев, Хэтфилдов, Эшби и им подобных и что совершенство человеческой натуры вовсе не плод моего воображения». Определенность нравственного идеала освобождает счастливый финал романа от фальши, его герои познают простую и вечную истину: высшая радость - в «возможности и желании быть полезным».

При переводе И.Г.Гурова придает переводу легкий налет историзма, но при этом в своей стилизации опирается на систему современного русского языка. Она предпочла переводческие варианты «почтовая контора» вместо «почтовое отделение» и «снести» вместо «отнести» и выдержала текст в одном стилистическом ключе, хотя и не использовала иные средства из богатого арсенала средств стилизации.

Перевод И. Г.Гуровой лишен неуместных штампов, характеризуется большим единством стиля и применением более старых слов и книжных вариантов из ряда синонимов (противный привычкам вместо противоречащий, известие вместо новость, узреть вместо увидеть, алчность вместо жадность).

Перевод И.Г. Гуровой добивается того, что язык звучит естественнее для романа XIX века. В частности, переводчица использует книжную лексику, как: пожелать вместо захотеть, полагать вместо считать, наряд вместо одежда, представлять обществу вместо позвать к гостям, облачить вместо одеть, и т.д. Тем не менее, книжное устарелое слово «ибо», которое, с одной стороны, является чересчур архаичным (архаизмом-анахронизмом), и, с другой стороны, широко используется в новейшее время в газетно-публицистическом стиле, диссонирует с описанием того, как дамы готовятся к приезду гостей и в частности со словом «юбочка» несколькими строками ранее.

Перевод И.Г.Гуровой выполнен для современного читателя, современным языком, но с учетом исторического контекста и с намерением воссоздать дух описываемой эпохи. Заметна ориентация на язык классики, на постоянные явления в языке. С целью достижения эффекта старины, переводчица прибегает к стилизации с помощью разнообразных языковых средств стилизации:

1) историзмы;

2) собственно лексических архаизмов;

3) лексико-семантические архаизмы;

4) лексико-словообразовательные архаизмы, отличающиеся от синонимичного слова современного языка только словообразовательным элементом, чаще всего суффиксом;

5) лексико-морфологические;

6) устаревшие фразеологические сочетания;

7) синтаксические архаизмы (архаичное употребление имен в именительном падеже (вместо творительного) в функции именной части сказуемого после глагольной связки «быть» в прошедшем времени; архаичный порядок слов в предложении .

Перевод в целом свободен от модернизмов и других анахронизмов, вызывающих у читателя ассоциации с конкретной более поздней эпохой, за исключением нескольких неточностей. Редкий переводчик способен осуществить историческую стилизацию так, чтобы ни одна языковая форма в тексте перевода не была анахроничной. Временная удалённость обманывает чувства точно так же, как удалённость в пространстве: издалека расстояния между предметами кажутся не такими уж значительными, а промежуток в длительное время воспринимается как один день.

Тем не менее, как подтверждают примеры, в переводе есть определенный баланс в соотношении средств языковой стилизации разного уровня. Одновременно переводчица соблюдает компромисс между модернизацией и архаизацией - архаизмы в тексте перевода не представляют сложности для понимания и ограничены по числу, лексика в основном вневременная, а воспринимающихся как примета современности языковых средств И.Г.Гурова тщательно избегает.

Конкретные переводческие варианты, таким образом, складываются в этом переводе в единую систему, где нет стилистического контраста. Очевидно, что в переводе И. Г. Гуровой присутствует стратегия исторической стилизации. Исходя из того, что, во-первых, осуществленная переводчицей стратегия умеренная и, во-вторых, текст перевода передает временное своеобразие оригинала и воссоздает текст для современного читателя, а также учитывает другие факторы перевода, эту стратегию вполне можно соотнести с адекватной модернизацией.

В основе исторической стилизации лежит современный язык, а на его фоне выступают не броские «пятна» архаизации. Здесь практически нет элементов, которые выступают на общем фоне своей современностью, или далекой архаичностью, в целом они вневременные. С целью достижения эффекта старины, переводчица прибегает к стилизации с помощью разнообразных языковых средств.

Сопоставим картину мира английского оригинала и русского перевода (считая, что и автор, и переводчик женщины):

1. Лингвокультурную личность можно определить как закрепленный в языке (преимущественно в лексике и синтаксисе) базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, составляющий вневременную и инвариантную часть структуры личности.

2. В системе языка фиксируется гендерная стереотипизация, свойственная коллективному, «наивному» сознанию, а в коммуникации с помощью имеющегося в данном языке набора гендерных стереотипов актуализируется отрефлексированный индивидуумом опыт.

3. Гендерно обусловленным в речевом поведении выступает выбор единиц лексикона, преференция тех или иных частей речи, синтаксических структур и стилистических приемов.

4. Сравнительный анализ показал, что:

· в особенностях употребления женщинами частей речи в обоих языках (русском и английском) прослеживается достаточно четкая аналогия с мужской прозой;

· числительное - единственная часть речи, которую и мужчины, и женщины употребляют в равной степени как в русском, так и в английском языке;

· женщинам, говорящим как на русском (Гурова), так и на английском (Энн Бронте) языке, свойственна повышенная эмоциональность и склонность к оценке деятельности окружающих;

· типичные дифференциальные признаки женских языковых картин мира значительно превосходят типичные дифференциальные признаки мужских языковых картин мира по количеству;

· на лексическом уровне количество дифференциальных признаков женских языковых картин мира совпадает с мужскими;

· типичные дифференциальные признаки женских и мужских языковых картин мира являются проявлением гендерных поведенческих стереотипов.

2.2 Малые формы (поэзия, письма, дневники)

При понимании поэзии Энн обратимся к истории: радостную ноту в жизнь Энн внесло чувство к Уильяму Уейтмену, молодому священнику, который приехал в Хоуорт в 1840-ом году. Он был доброжелательно принят в доме Патрика Бронте. В жизни Энн это была единственная любовь. Но ее надеждам на брак и семью не дано было осуществиться. В 1842-ом году Уейтмен внезапно умер во время эпидемии холеры и был похоронен на кладбище, примыкавшем к родному дому Энн. О своей любви и скорби утраты девушка писала в стихах.

Сама Энн тоже прожила недолгую жизнь. Из 54-х написанных ею стихотворений при жизни были опубликованы только 24, остальные вышли посмертно с предисловием Шарлотты. Оба романа были опубликованы сразу же после их завершения, но ни один из них не вызвал такого живого отклика, как книги ее сестер.

Как и сестры, Энн рано начала писать стихи, ее внимание привлекал окружающий мир, природа, человеческая сущность. Стихи Энн не принадлежат к ярким явлениям английской поэзии Они прежде всего интересны как лирический комментарий к жизни их автора. В духе эстетики романтизма большую роль в поэзии Энн Бронте играли настроения, передающие состояние печали, скорби, грусти. Ее религиозное мышление, вера, укрепляющая дух в тяжелых испытаниях, также нашли отражение в поэтических строках:

Yes, thou art gone ! and never more

Thy sunny smile shall gladden me;

But I may pass the old church door,

And pace the floor that covers thee,

May stand upon the cold, damp stone,

And think that, frozen, lies below

The lightest heart that I have know,

The kindest I shall ever know.

Да, ты ушел ! И нет теперь

Улыбки, солнечной такой.

Войду я в церковь через дверь,

Пройду по полу над тобой

И буду думать в тишине,

Что под плитой укрыто здесь

То сердце, что дороже мне,

Чем этот мир прекрасный весь.

Для художественной манеры Энн Бронте характерен элегический тон, простота и искренность выражаемых чувств.

My soul is awakened, my spirit is soaring

And carried aloft on the wings of the breez;

For above and around me the wild wind is roaring,

Arousing to rapture the earth and the seas.

The long withered grass in the sunshine is glancing,

The bare trees are tossing their branches on high;

The dead leaves, beneath them, are merrily dancing,

the white clouds are scuddind across the blue sky.

Душа встрепенулась, как птица живая,

И в небо взлетела, на крыльях паря;

Свистит вольный ветер, меня обдувая,

Проносятся мимо леса и моря.

Желтеют под солнцем высокие травы,

И ветви деревьев трепещут слегка,

И ветер с листвою заводит забавы,

И быстро по небу бегут облака.

При всей нежности и склонности к рефлексии Энн была наделена душевной силой и стойкостью. Интенсивность ее внутренней жизни, готовность противостоять страданиям проявились в ее стихах.

And yet my comrades marked it not:

My vois was still the same;

They saw me smile, and o'er my face

No signs of sadness came.

They little know my hidden thoughts;

And they will never know

The aching anguish of my heart,

The bitter burning woe !

Нет, не узнать вам ничего:

Закрыта крепко дверца

И спрятан ключ от моего

Израненного сердца;

И тайну, что хранится в нем,

Вовек вам не украсть;

Зачем вам знать, каким огнем

Во мне пылает страсть ?!

В то же время душевная боль, сожаление об утраченном счастье не переходят в стихотворениях Энн в отчаяние, не порождают мятежных чувств и протеста, столь свойственных поэзии Эмилии, не изливаются с той силой страсти, которой отмечены стихотворения Шарлотты. В стихах Энн мы отмечаем черты женской речи:

· Преобладание глаголов в пассивном залоге;

· Более частое употребление глаголов, передающих эмоционально-психологическое состояние человека;

· Употребление большего количества местоимений, частиц, существительных;

· Частое использование знаков пунктуации, высокая эмоциональная окраска речи в целом;

· Наличие значительного количества примеров сослагательного наклонения;

Стихи Энн переносят нас в вымышленный мир, где страдает, тоскует мятущаяся героиня, преодолевающая встающие на ее пути беды и несчастья.

Стихи Энн Бронте не принадлежат к числу ярких явлений английской поэзии. Эти скромные поэтические опыты, варьирующие весьма узкий круг тем, связанных с выпавшими на долю Энн переживаниями, интересны, главным образом, как лирический комментарий к жизни и судьбе их автора. Источником поэтического вдохновения Энн Бронте были природа, любовь к своему дому, родным местам, чувство невосполнимой утраты, охватившее все ее существо после смерти Уильяма Уейтмэна. В стихах Бронте радость слияния с красотой окружающего мира соединяется с мотивами печали и скорби. Одухотворенность пейзажа и сила религиозного чувства - характерные особенности поэзии Энн Бронте. Сожаление об утраченном счастье, томящая душу грусть никогда не переходят в отчаяние, не порождают мятежных чувств и протеста, столь свойственных поэтическим произведениям Эмили, не изливаются с той силой страсти, которой отмечены стихотворения Шарлотты. Поэтический мир Энн при всей его хрупкости отмечен стоической выдержкой. Вера укрепляет ее дух, помогает преодолеть одиночество, безысходность печали.

От Энн Бронте сохранилось всего лишь несколько писем, но тем они ценнее. Читая их, мы можем глубже понять характер и душу Энн. А предсмертное письмо создает смешанные чувства печали и уважения. Печаль -- из-за такой ранней смерти доброго и талантливого человека, уважение -- из-за проглядывающих между строк письма силы и живой надежды.

В краю Йоркширских болот, деревня Хауорт очень сильно повлияла на состояние здоровья сестер с ее суровым климатом. В письме к Эллен Насси, близкой подруге Шарлотты и всех сестер Бронте, Энн говорит о том, как эти условия повлияли на всю семью.

Смерть Бренуэлла 24 сентября 1848 года повергла семью в траур, и в своем коротком письме к издателю и другу Шарлотты, Уильяму Смиту Уильямсу, Энн приносит свои извинения за временную неспособность Шарлотты писать.

19 сентября того же года умерла Эмили. А 30 декабря Энн написала письмо преподобному Дэвиду Тому о том, что верит в «спасение Господне и его бесконечную любовь».

Однако смерть подбирается и к самой Энн. В своем предсмертном письме к Эллен Насси она умоляет составить ей компанию в поездке к Скарборо, чтобы увидеть море в последний раз. В это время Энн пишет свое последнее стихотворение -- Last Lines.

Дневники были составлены совместно Эмили и Энн, но большинство текста написано от руки Эмили, а подписаны обеими. Удивительно то, что правописание, пунктуация и грамматика у 14-летней Эмили хромают, ведь позже она станет великой романисткой. Правописание и остальное приведены в первоначальном состоянии. Упоминание «Mr. Sunderland expected» относится к приходскому органисту, нанятому Патриком Бронте для обучения игры на пианино Бренуэлла, Энн и Эмили.

Scarborough, 30 July 1841

This is Emily's birthday. She has now completed her 23rd year, and is, I believe, at home. Charlotte is a governess in the family of Mr White. Branwell is a clerk in the railroad station at Luddenden Foot, and I am governess in the family of Mr. Robinson. I dislike the situation and wish to change it for another. I am now at Scarborough. My pupils are gone to bed and I am hastening to finish this before I follow them.

We are thinking of setting up a school of our own, but nothing definite is settled about it yet, and we do not know whether we shall be able to or not. I hope we shall. And I wonder what will be our condition and how or where we shall all be on this day four years hence; at which time, if all be well, I shall be 25 years and 6 months old, Emily will be 27 years old, Branwell 28 years and 1 month, and Charlotte 29 years and a quarter. We are now all separate and not likely to meet again for many a weary week, but we are none of us ill that I know of and all are doing something for our livelihood except Emily, who, however, is as busy as any of us, and in reality earns her food and raiment as much as we do.

День рождения Эмили. Сейчас она закончила свой двадцать третий год, и, я думаю, у себя дома. Шарлотта гувернанткой в семье г-н Уайт. Брануэлл является клерком на железнодорожной станции Ладденден ног, и я гувернанткой в семье г-на Робинсона. Я сейчас в Скарборо. Мои ученики ушли спать, и я спешила, чтобы закончить эту, прежде чем следовать им.

Мы думаем о создании школы самостоятельно, но ничего определенного не решается об этом еще, и мы не знаем, будем ли мы иметь возможность или нет. Надеюсь, мы увидимся. И мне интересно, каким будет наше положение и, как и где мы все будем в этот день четыре года спустя, при котором время, если все будет хорошо, мне будет 25 лет и 6 месяцев, Эмили будет 27 лет, Брануэлл 28 лет и 1 месяц, а Шарлотта 29 лет с четвертью. В настоящее время мы все отдельно и вряд ли снова встретиться через неделю, но никому из нас не плохо, что я знаю, и все они делают что-то для нашей жизни, кроме Эмили, которая, однако, как занята, как любая из нас, а на самом деле зарабатывает на еду и одежду, столько, сколько мы делаем.

I wonder how we shall all be and where and how situated on the thirtyeth of July 1848 when if we are all alive Emily will be just 30 I shall be in my 29th year Charlotte in her 33rd and Branwell in his 32nd and what changes shall we have seen and known and shall we be much changed ourselves? I hope not -- for the worst at least -- I for my part cannot well be flatter or older in mind than I am now -- Hoping for the best I conclude.

Интересно, как мы все будем, где и как расположены на 30 июля 1848 года, когда, если все мы живы Эмили будет просто 30 я буду в двадцать девятом году Шарлотта в ее 33 и Брануэлл в 32 и какие изменения произойдут и изменимся ли мы сами? Надеюсь, что нет - к худшему по крайней мере - я со своей стороны, - С надеждой на лучшее, что я закончу.

Сохранились также некоторые письма сестёр Бронте. Энн переписывалась с Эллен Нанси, близкой подругой Шарлотты.

My dear Miss Ellen,

Many thanks to you for your unexpected and welcome epistle. Charlotte is well, and meditates writing to you. Happily for all parties the east wind no longer prevails - during its continuance she complained of its influence as usual. I too suffered from it, in some degree, as I always do, more or less; but this time, it brought me no reinforcement of colds and coughs which is what I dread the most. Emily considers it a «dry uninteresting wind», but it does not affect her nervous system. Charlotte agrees with me in thinking the note about Mr. Jenkin's a very provoking affair. You are quite mistaken about her parasol; she affirms she brought it back, and I can bear witness to the fact, having seen it yesterday in her possession. The one you have discovered may possibly have been left by Miss Ringrose. As for my book, you are welcome to keep it as long as you or your friends can derive any benefit from its perusal, I have no wish to see it again, till I see you along with it, and then it will be welcome enough for the sake of the bearer. We are all here much as you left us; I have no news to tell you, except that Mr. Nicholl's begged a holiday and went to Ireland three or four weeks ago, and is not expected back till Saturday - but that I dare say is no news at all. We were all severely pleased and grateful for your kind and judiciously selected presents - from papa down to Tabby, - or down to myself, perhaps I ought rather to say. The crab cheese is excellent, and likely to be very useful, but I don't intend to need it. It is not choice, but necessity that has induced me to choose such a tiny sheet of paper for my letter, having none more suitable at hand; but perhaps it will contain as much as you need wish to read or I to write, for I find I have nothing more to say except that your little Tabby must be a charming creature, and when the wedding fever reaches you I hope it will be to some good purpose and give you no cause to regret its advent, and - that is all, for as Charlotte is writing or about to write to you herself I need not send any message from her. therefore accept my best love and I must not omit the Major's compliments [the family nickname for Emily] believe me to be your affectionate friend,