Криминологический анализ причин преступности несовершеннолетних

Теория стигматизации имеет важное практическое значение. Ее выводы должны служить предостережением для органов правосудия, подчеркивая отрицательные последствия вовлечения некоторых граждан в сферу действия юридической машины. Это особенно касается несовершеннолетних, психика которых еще не сформировалась, в связи с чем они повышенно восприимчивы к навязанным социальным ролям. Достаточно привести пример вызова с урока какого-то ученика к инспектору по делам несовершеннолетних...

Возникшая в середине ХYIII века классическая школа сформулировала одну из первых криминологических теорий преступности, основополагающими признаками человека в которой определены благоразумие и свободное волеизъявление.

Теории раздела «социально-психологическое» в комплексе могут отвратить подростка от преступного поведения. Слабое место - мотивация, т.е. нужно дать несовершеннолетнему объективные причины и доказательства «почему он должен вести себя так, а не иначе».

Биологическая концепция

Что касается биологических концепций причин преступности, то следует отметить, что они редко формулируются криминологами в чистом, рафинированном виде.

Фундамент биологической теории преступности составляет так называемая уголовно-антропологическая теория.

Сущность уголовно-антропологической теории, развитой ее основателем итальянским профессором судебной медицины Ч.Ломброзо. Он считал, что преступление - есть биологическое явление, подобное рождению, смерти и другим неизбежным явлениям и процессам. Причины преступного поведения он искал в самой природе человека, а преступление по Ломброзо есть проявление особых свойств человеческой природы. Ими обладает не каждый человек, а только люди «преступного» типа.

Теория «прирожденного преступника»

Чезаре Ломброзо (1835-1909) -- выдающийся итальянский психиатр, криминалист и криминолог одним из первых предпринял систематическое исследование преступников, опираясь на строго фиксируемые антропометрические данные, которые определял с помощью «краниографа» - прибора для измерения размеров частей лица и головы. Результаты он опубликовал в книге «Антропометрия 400 правонарушителей» (1872).

Ему принадлежит теория так называемого «прирожденного преступника», согласно которой преступниками не становятся, а рождаются. Ломброзо объявил преступление естественным явлением, подобным рождению или смерти. Сопоставляя антропометрические данные преступников с тщательными сравнительными исследованиями их патологической анатомии, физиологии и психологии, Ломброзо выдвинул тезис о преступнике как особом антропологическом типе, развитый им затем в цельную теорию («Преступный человек», 1876). Он пришел к выводу, что преступник - это дегенерат, отставший в своем развитии от развития человечества. Он не может затормаживать свое преступное поведение, поэтому наилучшая стратегия общества в отношении такого «прирожденного преступника» - избавиться от него, лишая свободы или жизни.

Согласно Ломброзо, «преступный тип» отличается рядом врожденных особенностей атавистического характера, свидетельствующих об отставании в развитии и преступных наклонностях.

Ученый разработал систему физических признаков («стигматов») и психических черт этого типа, которые, по его мнению, характеризуют личность, с рождения наделенную преступными наклонностями. Основными признаками такой личности ученый считал сплющенный нос, низкий лоб, большие челюсти, взгляд исподлобья и т.д., характерные, по его мнению, для «примитивного человека и животных». Наличие этих признаков позволяет идентифицировать потенциального преступника еще до совершения им преступления. Ввиду этого Ломброзо высказывался за привлечение в число судей врачей, антропологов и социологов и требовал, чтобы вопрос о виновности был заменен вопросом о социальной вредности.

Главнейшим недостатком этой теории Ломброзо являлось то, что она игнорировала социальные факторы преступности.

В более поздних трудах он относит к врожденному антропологическому типу лишь 40% преступников, которых он называет «дикарями, живущими в цивилизованном обществе». Ломброзо признает важную роль ненаследственных - психопатологических и социологических причин преступности. Это дало основание называть теорию Ломброзо биосоциологической.

В конце XIX в. на международных конгрессах по уголовной антропологии теория антропологической преступности была признана в целом ошибочной.

Под влиянием критики Ломброзо сам отошел от чисто биологического объяснения преступности, признал существование наряду с «природным» также и тип «случайного» преступника, поведение которого обусловлено не только личностными, но и внешними факторами. В книге «Преступление, его причины и средства лечения» Ломброзо наметил схему факторов преступности, содержащую 16 групп таких факторов, в числе которых были факторы космические, этнические, климатические, расовые, факторы цивилизации, плотности населения, питания, образования, воспитания, наследственности и пр. Таким образом, биологическая теория преступности уже в трудах ее основателя Ломброзо стала трансформироваться в биосоциальную теорию. Еще отчетливее эта трансформация проявилась во взглядах учеников и соратников Ломброзо - Ферри и Гарофало, которые, сохранив основные положения теории своего учителя, значительно усилили роль социальных факторов преступности.

Несмотря на опровержения этой теории еще при жизни Ломброзо, ее с некоторыми изменениями продолжали развивать: в Италии - Р. Гарофало, Э. Ферри, Д. ди Туллио, в Германии - Э. Кречмер, В. Зауер, в США - Э. Хутон, У. Шелдон и другие биокриминологи.

Современные биокриминологи обосновывают свои позиции, опираясь на последние достижения естественных наук. Наследственная теория в современном осмыслении распадается на несколько разновидностей: семейная предрасположенность, близнецовая, хромосомная, эндокринная и др. в свои выводы представители этих теорий делают на результатах изучения родословной преступников, функционирования желез внутренней секреции, сопоставления поведения близнецов и выявления хромосомных отклонений у преступников и непреступников.

Бесспорных связей между преступностью и биологией человека не установлено. Ни в отдельных странах, ни в мире в целом биологические теории причин преступности не находят серьезной поддержки.

Во II в. до н.э. Гален, которого часто называют отцом современной медицины, говорил о четырех широко известных типах темперамента: сангвинистическом, холерическом, флегматическом и меланхолическом, которые он связывал с преобладанием в организме одной из четырех жизненных жидкостей. Эти типы существуют, но связаны они с состояниями взаимодействия электромагнитных полей Солнца (полярного и экваториального) и то не совсем явно. Это знали и майя: 260-дневный календарь (священный цикл) - это и есть период взаимодействия этих полей.

В 1912 году Карл Юнг предложил выделить два наиболее общих биологических типа: интроверта, поведение которого определяется воздействием внутренних факторов и психическая энергия которого направлена внутрь, и экстраверта, поведение которого определяется внешними факторами, а психическая энергия направлена вовне.

В конце ХIХ века в Италии возникла позитивистская школа, в основу которой был положен и господствует поныне уголовно-правовой догматизм. Одним из направлений этой школы является «медицинская модель» подхода к преступности, сторонники которой считали преступление симптомом болезни, а в преступнике видели только больного, страдающего расстройством личности и нуждающегося в лечении.

Теории, изучающие физическую конституцию и эндокринологию. Они являются примером когда-то выдвинутых теорий, не подтвержденных практикой, но настолько прочно осевших в умах людей, что многие до сих пор считают, что преступником рождаются и влиять на них бесполезная трата времени и средств.

Современные криминологи, анализируя все ранее известные теории, связывающие конституцию человека и преступность приходят к выводу о том, что физический тип - это важный фактор межличностных отношений. Реакция окружающих и собственное отношение к необычной внешности влияют на социальное взаимодействие. Например, большие уши, близорукость, маленький рост, изуродованные конечности, ожирение, параличи и многие другие дефекты оказывают влияние на характер и объем социального взаимодействия. Поведение, направленное на то, чтобы как-то «компенсировать» эти дефекты, часто принимает форму делинквентного (антиобщественного, противоправного).

На сегодняшний день нет убедительных доказательств того, что физическая конституция, функционирование желез внутренней секреции и прочие биологические факторы причинно обусловливают преступность. Так что предположение о связи между конституционально-физической типологией и тем поведением, которое юридически и социологически определено как преступное и делинквентное, не подтвердилось.

Умственное развитие.

Вопросы интеллекта связываются с вопросами наследственной передачи умственных способностей. Считается, что способности вообще передаются по наследству и особо важную роль играют родители. Еще Аристотель предложил проводить аналогию между причинами, обусловливающими поведение человека, и причинами, вызывающими рост дуба или березы из семени. Дождь он называл причиной, ускоряющей или обуславливающей рост, а причиной, предопределяющей, что вырастет - дуб или береза, считал само семя. Это представление, очевидно, легло в основу концепции «дурного семени» или, так называемого, «врожденного преступника». Сюда же отнесём и «правило Мак-Натена», т.е. понятие «невменяемости». Оно было сформулировано в 1843 году.

В 1877 году Ричард Дагдейл опубликовал известное исследование семьи, отличавшейся, как считал автор, умственной отсталостью. Эта работа привлекла внимание к вопросам тяжелой наследственности как основному фактору умственной неразвитости и преступности. В 1912 году Годдардом было опубликовано аналогичное исследование - «Семья Калликаксов». История этой семьи началась во время Гражданской войны в Америке (1861-1865), когда Мартин Калликакс встретился со слабоумной девушкой и стал отцом слабоумного сына. К 1912 году было известно 480 потомков этого союза, из которых 143 человека также были слабоумными, многие были незаконнорожденными, алкоголиками и проститутками. После войны вышеуказанный основатель описанной династии женился на девушке из «приличной семьи». По этой линии насчитывалось 496 потомков, и среди них не было ни слабоумных, ни незаконнорожденных, ни проституток, ни преступников. Многие из них стали юристами, врачами, судьями и были уважаемыми людьми. Аналогичные исследования подобных семей имеют такие же результаты. (Похоже на решающее влияние митохондриального ДНК.)

Между тем вопрос о связи между уровнем умственного развития и преступностью (делинквентностью) остается нерешенным. Ученые до сих пор не пришли к единому мнению и «чаша весов» периодически склоняется то на одну, то на другую сторону.

Биосоциальныя концепция

Среди биосоциальных теорий причин преступности наиболее распространены теории опасного состояния, фрейдистские (психоаналитические) теории, теория психопатологических причин преступности, наследственные теории, теории конституционального предрасположения, расовые теории.

Теория опасного состояния. Опасное состояние понимается как внутренне присущая человеку склонность к совершению преступления. Согласно концепции лица, находящиеся в «опасном состоянии» (к ним относятся профессиональные и т. н. неисправимые преступники), должны подвергаться превентивному заключению с целью изоляции от общества.

Основные положения данного направления сводятся к отказу от принципов уголовной ответственности, предоставлению клиницисту решающей роли при назначении наказания, расширению системы неопределенных приговоров, стиранию граней между тюрьмой и психиатрической лечебницей, то есть к применению превентивных мер безопасности к лицам, которые представляют потенциальную опасность для общества.

Впервые понятие опасного состояния было сформулировано итальянским криминологом Гарофало в книге «Критерии опасного состояния» (1880 г.). Опасное состояние понималось им как перманентная (изменчивая) и имманентная (внутренне присущая) человеку склонность к совершению преступлений.

Современный активный сторонник теории опасного состояния Ж. Пинатель так обрисовывает это понятие. Опасное состояние -- явление не юриспруденции, а клиническое, раскрываемое главным образом клиническими же методами. Всякая криминологическая диагностика, по мнению Ж. Пинателя, проходит 3 этапа: диагностика преступных способностей; диагностика социальной неприспособленности и диагностика опасного состояния.

Первый вид диагностики выявляет преступный порог лица, т. е. легкость перехода его к преступлению. Показателями этого служат в свою очередь три фазы. Первая фаза -- «этический эгоцентризм» -- имеется у лиц, которые в своем сознании и морали обесценивают законы и юстицию, считают, что они честнее тех, кто может их осуждать.

Вторая фаза преступного состояния -- стадия «сформулированного согласия», когда лицо больше не удерживается угрозой наказания.

Третья фаза проявления опасного состояния -- период кризиса, который непосредственно предшествует преступному акту. Человек в таком состоянии агрессивен и может довести дело до конца, несмотря ни на какие препятствия. В своей преступной готовности человек уже психически преодолел препятствия общественного позора, страха перед наказанием и иные препятствия к преступному акту. «Эгоцентризм, лабильность, агрессивность, эффективность, безразличие составляют центральный стержень преступной личности, а следовательно, ее криминальных способностей или темибильности».

Преступная способность может быть повышенной, средней и слабой. Диагностика социальной неприспособленности состоит, по Ж. Пинателю, в выявлении черт личности и ее поведения, касающихся профессии, физических склонностей, интеллекта, инстинктов.

Опасное состояние выявляется по соотношению преступных способностей и неприспособленности к жизни.

Ж. Пинатель описывает четыре возможные комбинации опасного состояния.

Первая комбинация - когда сильны и преступная способность и приспособляемость. Это самая серьезная форма опасного состояния. Находящиеся в таком состоянии лица могут совершать тяжкие преступления под прикрытием социальной адаптации, т. е. соблюдения норм и законопослушного образа жизни. К этой категории относятся, например, преступники в «белых воротничках».

Вторая комбинация опасного состояния характеризуется высокой преступной способностью в сочетании со слабой адаптацией. Это менее опасная форма опасного состояния, ибо неприспособленность таких людей к жизни обращает на них внимание окружающих. Такие лица совершают мелкие или эпизодические преступления.

Третья комбинация - слабые и преступные способности и адаптация. Это еще менее серьезная степень опасного состояния, чем предыдущая. Но их носители составляют основную клиентуру тюрем. Среди них много умственно отсталых и тех неудачников, которые оказываются жертвами обстоятельств. Такие лица не умеют сделать ни преступную, ни социальную карьеру. О них много писал американский криминолог Кинберг.

Опасное состояние, уточнил в докладе на IV Международном конгрессе криминологии (Мадрид, 1970 г.) Ж. Пинатель, -- это особая способность перехода к преступному акту. Она связана со структурой личности, называемой преступной личностью. Эту структуру нельзя связывать с психиатрически определенными типами. Эгоцентризм, агрессивность, эмоциональное безразличие как ядро опасного состояния проявляются в определенной манере, в процессах, возникающих при созревании преступного действия, а также манерах при внезапном необдуманном действии.

Как определять или, по выражению Ж. Пинателя, «диагностировать» наличие или степень опасного состояния? Оказывается, по силе влияния биологических факторов на социальные и обратно, по тому же методу: «больше -- меньше». «Соединительным элементом» между биологическим и социальным явлением выступает невроз. Такого рода этиологическая диагностика составляет, по мнению Ж. Пинателя, основу социального прогнозирования.

Достаточно очевидные недостатки теории опасного состояния подвергались критике самих криминологов. Высказывались, например, такие упреки, что типология лица, находящегося в опасном состоянии, схематизирована и упрощена. Она ориентирована лишь на осужденных и заключенных, а поэтому не репрезентативна.

Теория опасного состояния обоснованно критиковалась и за пренебрежение математическими и количественно-статистическими методами. II Международный съезд криминологии специально рекомендовал в своей резолюции необходимость обеспечения математически правильной разработки клинических исследований.

Главные же недостатки теории опасного состояния в следующем:

-во-первых, неосновательно без учета статистического характера причинности в криминологии опасное состояние отождествляется с преступной личностью. Преступным может быть лишь лицо, уже совершившее преступление, субъект преступления. До этого момента, как бы агрессивно лицо ни было, преступным оно не является, и это составляет важнейший принцип буржуазно-демократической законности.

-во-вторых, «комбинации опасного состояния» умозрительны и априорны. Никакими доказательными статистическими данными они не подтверждены. Метод «больше -- меньше», «сильнее -- слабее» или, как называют его социологи, «метод большого пальца» не научен.

-в-третьих, критерии опасного состояния расплывчаты и произвольны. «Агрессивность, слабость, эмоциональное безразличие» и т. п. психологические признаки -- понятия со многими неизвестными. Способы их обнаружения весьма несовершенны. Если судить по психологическим тестам, то их методика еще далеко не отработана. Главное же -- эти тесты не могут раскрыть этико-социального содержания психических состояний. Агрессия, направленная на борьбу с преступностью, -- социально справедлива, агрессия противоположной ориентации -- социально опасна. Г. Кауфман в обзорной статье «Определения и методология в изучении агрессии» пришел к выводу после анализа большой литературы об агрессии: «Мы стоим еще на совсем неведомой почве».

-в-четвертых, теория опасного состояния не объясняет (и даже не ставит такой задачи) причин преступности в обществе. Ее практическая ценность мала и для индивидуального прогнозирования ввиду отмеченной неопределенности критериев опасного состояния.

-в-пятых, концепция опасного состояния служит основой для применения к лицам превентивных мер безопасности.

Полностью справедливой остается оценка теории опасного состояния, данная крупнейшим криминологом профессором А. А. Герцензоном: «...все биологические и психиатрические гипотезы личности преступника построены, как правило, на крайне ограниченном в количественном отношении материале, подтверждаются случайным или, наоборот, тенденциозным подбором исследованных фактов, а также отсутствием глубокого социологического анализа, с чисто механическим перенесением в область криминологии различных методов и приемов биологического изучения человека. Клиническая криминология «снимает» проблему законности, заменяя ее в точном соответствии с идеями основоположника биокриминологии Ломброзо проблемой мер безопасности».

В новой, уже упоминавшейся работе «Криминогенное общество» Ж. Пинатель соединяет свою концепцию опасного состояния с теорией научно-технического прогресса как причины преступности. Компоненты преступной личности -- эгоцентризм, лабильность (хрупкость), агрессивность и аффективная индифферентность (отсутствие эмоций и склонностей к альтруизму) чрезвычайно усугубляются, по его мнению, в новом криминогенном технократическом обществе. Быстрая смена событий и информации способствует лабильности, ускоренный темп жизни, подобный работе механизмов, ведет к усилению агрессивности. Современное общество с его обожествлением техники не оставляет места эмоциям и человеческим симпатиям. Отсюда распространение аффективной индифферентности.

Теория опасного состояния находит практическое применение в юстиции как основа индивидуального прогнозирования, ранней допреступной профилактики, применения мер безопасности, индивидуализации наказания, пробации, условно-досрочного освобождения от наказания. Отсюда нельзя недооценивать серьезных последствий теории опасного состояния.

По мнению западногерманского криминолога Экснера, у привычных и опасных преступников имеется предрасположение к преступлению.

Другой криминолог, Зеелиг, делит всех преступников в зависимости от степени выраженности предрасположения к преступлению на четыре группы. I группа (1-2%) имеет наибольшую степень предрасположения к преступлению, поэтому принадлежащие к ней лица совершают преступления независимо от внешних условий. II группа (30-40%) -- с малой степенью предрасположения; лица, к ней принадлежащие, совершают преступления лишь под сильным давлением внешних условий. В III группе (0-1%) -- предрасположение средней степени, ее члены совершают преступления также при среднем воздействии внешней среды. IV группа (50%) -- не совершает преступлений даже при острой неблагоприятной ситуации, так незначительно у них предрасположение к преступлениям.

Отсюда, по расчетам Экснера, половина человечества оказывается потенциальными преступниками.

О преступных наклонностях писал также американский биокриминолог Д. Абрахамсен. В книге «Who are the Guilty» (N. Y., 1958) он отмечал, что преступный акт равен криминальным наклонностям плюс ситуации, деленным на умственное сопротивление субъекта.

(Когда в 1977 г. в Нью-Йорке отключилось электричество, то законопослушные граждане грабили магазины на грузовиках. Криминология называет это «спонтанное преступление»).

Э. Шур вслед за другими криминологами-социологами оценил формулу Абрахамсена «умозрительной» и «фантастичной», ибо весьма сомнительна возможность определения «преступных наклонностей». Представления Хутона, Абрахамсена, Шелдона и др. биологов, по мнению Шура, «выпадают из общей линии развития нашего знания о меняющихся моделях поведения индивидов, о сложном разнообразии преступлений и о том, что преступник сам подвержен влиянию изменений в уголовном праве».

Другое направление биологических и биосоциальных воззрений на преступное поведение связывает его с психологической структурой личности.

В основе этих концепций лежит психоанализ Фрейда. Согласно Фрейду, преступление есть внешнее проявление глубинных подсознательных психических процессов (инстинктов), данных человеку от рождения. Среди них инстинкты разрушения и насилия, сексуального влечения, страха смерти, жестокости и агрессивности.

Подсознательное стремление к удовлетворению указанных инстинктов и наклонностей сталкивается с правовыми, моральными, социальными ограничениями и запретами.

Психосексуальная теория причин преступности (З. Фрейд) рассматривавает преступность как результат дефективного развития личности. Суть теории состоит в том, что человек с рождения биологически обречен на постоянную жестокою борьбу антисоциальных глубинных инстинктов - агрессивных, половых, страха с моральными установками личности. То есть индивид с детства учится управлять своими инстинктами. Некоторым индивидам так и не удается этого достигнуть вследствие каких-то конкретных обстоятельств, например, плохих отношений в семье. В результате они развиваются неправильно и формируются в неполноценную личность.

Конфликт подсознательного с осознанным, борьба между ними определяет содержание психической деятельности человека и его поведение. В тех случаях, когда активность сознания оказывается недостаточной, «угнетенные» антисоциальные инстинкты и влечения прорываются наружу и проявляются в виде преступления.

Объяснение преступного поведения следует искать в психосексуальных конфликтах, с которыми человек сталкивается в раннем детстве. Неудовлетворенные влечения вытесняются из сознания в область бессознательного и продолжают оказывать решающее влияние на поведение человека.

Борьбу подсознательных половых влечений (libido), а также инстинктов агрессии и страха с сознанием человека, моральными и правовыми требованиями Фрейд назвал по имени мифических лиц - «комплекс Эдипа», «комплекс Герострата», «комплекс Электры». Неудовлетворенные влечения, по Фрейду, вытесняются из сознания в область бессознательного и продолжают оказывать решающее влияние на поведение человека.

Современные психоаналитики дополнительно связывают внутренние конфликты личности с высокими темпами жизни, с нервно-психическими перегрузками, с техническим прогрессом, что, по их мнению, приводит к психопатизации, невротизации населения, росту преступности и психических заболеваний.

К фрейдизму примыкает и теория психопатологических причин преступности, сторонники которой утверждают, что преступник - либо психопатологическая личность, либо умственно отсталый человек.

Наследственные теории считают причиной преступности передающееся по наследству заключенное в хромосомах предрасположение к антисоциальному поведению.

На самом деле инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода, доведенные субъектом до абсурда, приводят к перекосам в сознании (мировоззрении) и антисоциальному поведению. (см. в папке «книги к приложениям» файл «пирамида Маслоу»).

Существуют три основные разновидности наследственной теории: теория семейного дерева (генеалогическая теория), близнецовая и хромосомная теории.

Теория семейного дерева пытается доказать наличие наследственной предрасположенности к преступлениям посредством изучения родословной преступников на нескольких поколениях. В родословной преступников, по их данным, всегда много членов семьи, судимых за преступления. Классический пример, который в этих случаях приводился с американской семьей Джюков. Потомство этой семьи дало в общей сложности 1200 воров, проституток, бродяг. Их преступная деятельность обошлась государству США в 2,5 млн долларов.

Наследственная теория «семейного дерева» антинаучна и активно опровергается в криминологии. В ней явно «не работает» закон больших чисел. В 20-23-миллионной ежегодно совершаемой преступности в США далеко не все 100% преступников имели в своей родословной правонарушителей.

Теория «семейного дерева» не может считаться доказательной даже на классических примерах семьи Джюков и семьи Нан. Тысячи правонарушителей из этой семьи жили в одинаковых антисоциальных условиях.

Сатерлендовское «обучение» образцам преступного поведения здесь куда более уместно для объяснения преступной деятельности со стороны членов этих семей, чем бездоказательная наследственная предрасположенность.

Теория близнецов доказывает существование наследственного фактора преступности путем сопоставления пар идентичных (однояйцевых) близнецов с неидентичными (двуяйцевыми) близнецами. На незначительном в количественном отношении материале показывается, что идентичные близнецы намного чаще совершают одинаковые преступления, имеют так называемое конкордатное поведение, чем неидентичные близнецы. Так, по данным Рязанова и др. (США, 1941 г.), из 45 пар идентичных близнецов преступления были совершены в 35 случаях, а среди 97 пар неидентичных близнецов -- лишь в 6 случаях. По исследованиям Христиансена (Дания, 1968 г.) из 91 пары однояйцевых близнецов 48, или 53%, совершили преступления, а из 122 пар двуяйцевых -- только 29 близнецов, или 24%.

Близнецовый метод, как якобы подтверждающий существование наследственного предрасположения к преступности, активно оспаривается прогрессивными генетиками, социологами, психологами и криминологами.

Этот метод не научен прежде всего потому, что биологические факторы брались не раздельно от социальных факторов. Очевидно, как писали Сатерленд и Кресси, идентичными оказывались не столько генетические свойства однояйцевых близнецов (к тому же по исследованиям советского психолога Лурия, например, память у таких близнецов идентична лишь в дошкольном возрасте), сколько сходства социальных условий (в семье их путают даже родители).

Близнецовый метод теряет какую-либо доказательную силу вследствие нерасчленения биологических факторов от социальных. Если бы, находясь с детства в разных социальных условиях, идентичные близнецы показали конкордантность, т. е. совершили одинаковые преступления, этот метод заслуживал бы определенного внимания.

Однояйцевых близнецов, воспитанных врозь, в количестве 20 пар изучал в свое время американский социолог Ньюмен. Его исследования не подтвердили близнецового метода, а напротив, опровергли его. Им, в частности, приводился такой пример: два идентичных близнеца Джеймс и Рис Пера были с детства разлучены и не знали друг друга. Первый воспитывался в зажиточной деловой семье. Впоследствии он стал инженером, примерным семьянином и законопослушным гражданином. Рис же воспитывался в семье деда-шахтера, часто выпивавшего и менявшего место работы. Не имевший должного образования и присмотра, Рис скоро стал совершать преступления.

В Японии Ж. Иосимасу, профессор судебной психологии в Токио, опубликовал результаты своих двадцатилетних (1941-- 1961 гг.) наблюдений за 28 парами однояйцевых и 18 парами двуяйцевых близнецов. Одинаковое преступное поведение имело место у первых в 60% случаев, у вторых -- в 11% случаев. При этом лишь две пары после рождения воспитывались в разных семьях. Одна из них проявила конкордантность (но они вместе посещали начальную школу и в дальнейшем поддерживали связь). У другой пары контраст в социальном поведении был весьма глубоким. Приведя данные этого и ему подобных исследований по «близнецовому методу», Г. Маннгейм заключает: «Факт рождения однояйцевым или двуяйцевым близнецом не имеет почти никакого значения по сравнению с общим комплексом всех остальных событий в человеческой жизни».

Генетик И. Готтесман также пишет: «Даже однояйцевые близнецы, имеющие тождественный генотип, в случае если они развиваются в разных социальных условиях, при сохранении поразительного физического сходства ... тем не менее могут формироваться в различные духовные личности» .

Близнецовый метод не научен ввиду его нерепрезентативности (несоответствие характеристик выборки характеристикам популяции). Для 35-50 млн. преступлений, совершаемых ежегодно в мире, исследования на сотне близнецов (а близнецы, воспитывающиеся в разных социальных условиях, исчисляются вообще единицами) не показательны.

Близнецовый метод внеклассов и не историчен. Он не доказывает наследственной предрасположенности к правонарушениям, потому что понятия преступного и аморального неоднократно, подчас прямо противоположно, изменились при жизни двух-трех поколений людей и принципиальным образом при смене эксплуататорских режимов социалистической системой. Генотип же человека остается без существенных изменений вот уже 40 000 лет.

Также очевидно, что неуклонный и колоссальный рост преступности невозможно объяснить мутационными изменениями в генотипе граждан этого общества, особенно применительно к наиболее распространенной «беловоротничковой» и организованной преступности.

Как писал профессор А. А. Герцензон: «Изучение близнецов в криминологическом плане не имеет научно-познавательной ценности. Материал для таких выводов совершенно недостаточен в плане статистическом, и даже если бы он был более обширным, то не мог бы пролить ни малейшего света на проблему причин преступности. Рассматриваемый биологический фактор взят в полном отрыве от социальных условий, в которых находились обследованные близнецы».

Хромосомная теория. Нормальным сочетанием хромосом для мужчин является наличие у них одной Х - и одной Y-хромосомы, то есть сочетание ХY; для женщин - наличие двух Х-хромосом, т.е. сочетание ХХ. Пол человека определяется при зачатии. Лица мужского пола с нормальным хромосомным кодом обязательно наделены Y-хросомой, у женщин Y-хромосом не бывает. Встречается разного рода аномальные сочетания хромосом, что иногда затрудняет индивидам выполнение определенной роли в обществе. Например, лицо, имеющее комбинацию хромосом ХХY, может считать себя женщиной и быть воспитанной соответствующим образом, но при выполнении этой роли испытывать определенные трудности. И наоборот, лицо с набором хромосом ХХY, но воспитанное как мужчина, может сохранить определенную сдержанность при выполнении этой роли. Вот почему в современной жизни все более обычными становятся операции по изменению пола. Новая теория гласит, что наличие у мужчины комбинации хромосом ХYY делает его сверхагрессивным «супермужчиной», вступающим в конфликт с законом гораздо чаще, чем его собратья, имеющие комбинацию хромосом ХY. Высказывалось даже предположение, что все это приведет к новым поискам «дурного семени». Впервые об открытии ХYY хромосом у взрослого мужчины (американца) сообщил 26 августа 1961 г. английский журнал «Ленцет». В результате проведенного в 1967 году в Пентриджской тюрьме в Мельбурне исследования была выдвинута гипотеза о связи, существующей между комбинацией хромосом ХYY и совершением преступлений. Отмечено, что Ричард Спек, убивший в Чикаго в 1986 году восемь медсестер, имел ХYY комбинацию хромосом). А исследования Ричарда Фокса показывают, что заключенные, имевшие комбинацию хромосом ХYY, не более склонны к совершению насилия, чем остальные заключенные, но чаще, чем они, совершают имущественные преступления. Криминологами связь между хромосомным набором (ХYY хромосом) и преступностью подвергается сомнению.

Этой теории присущи те же недостатки, что и близнецовой: она статистически не представительна, в ней не использован метод контрольной группы, ее выводы, кроме того, сомнительны по существу. Западногерманские ученые Твингер и Гропп, проведя собственные исследования, опровергают мнение, что носители ХХУ-хромосомы обладают повышенной агрессивностью.

Понятие «агрессивность» слишком неопределенно для признания его однозначным и строго научным. Задатки к наступательным действиям в зависимости от общественных условий развиваются либо в социально полезную «боевитость», либо во враждебную агрессивность. По данным криминологов, около 2% заключенных имеют какие-либо наследственные аномалии. Эта цифра не выше уровня генетических отклонений в контрольной группе не преступников. Кроме того, она слишком мала для объяснения всей многомиллионной и особенно ненасильственной преступности.

Ни одна из названных теорий не прошла проверки временем, т.е. не стала абсолютной. Вместе с ними потеряли привлекательность и основные идеи позитивистской школы.

Особого внимания, на мой взгляд, требует многофакторный подход. Его сторонники предполагают, что преступность обусловлена не одной, а целым рядом причин (факторов). Всё происходит во взаимодействии.

В США (1915-1950) многофакторный подход господствовал почти 40 лет. Советская криминология рассматривала преступление так же, как «результат сложного взаимодействия многих обстоятельств» (Криминология 1976г.).

Многофакторный метод страдает не только из-за отсутствия теоретической основы, но и из-за методологических проблем:

-изучаемые контрольные группы с одной стороны уже отфильтрованные правоохранительными органами (осужденные), а с другой - законопослушные, среди которых могут быть скрытые и необнаруженные преступники;

-этот подход целиком ориентирован на преступника, так как при этом изучаются только физические (телесные), психологические и социальные признаки самого преступника, а не общественные и виктимогенные факторы;

- все факторы, выбранные произвольно или неосознанно, оцениваются по одним и тем же критериям, без учета того, что многие факторы играют большую роль, а другие - меньшую, в возникновении преступности или же совсем не имеют к этому никакого отношения.

Во всем мире было проведено множество эмпирических исследований с помощью многофакторного метода. Наиболее значимыми называются работы Шелдона и Элеоноры Клюк (изучены две группы - 500 подростков-рецидивистов и столько же несудимых, отобранных методом случайной выборки в Бостоне. Сравнивали подростков парами (по возрасту, расовым признакам, социальному происхождению и умственному развитию). Все прошли обследование психиатром и были подвергнуты психиатрическим тестам, было изучено телосложение, проведены беседы с родителями и пр. В заключении были получены данные по 400 факторам. Ничего нового эти исследования не показали.

В Европе аналогичные исследования были проведены в Германии (1983) - 200 осужденных мужчин, средний возраст которых 24,89 лет и 200 человек законопослушных граждан (26,03 лет). Основная разница и здесь была в различных свойствах личности.

Отечественные криминологи в эмпирических исследованиях применяют именно этот метод и т.о. приходят к результатам, которые полностью совпадают с выводами ряда теорий, ориентированных в направлении уголовной социологии (отдел криминологии, посвященный изучению общественных факторов преступности) и судебной психологии (раздел юридической психологии, в котором изучаются психологические проблемы, связанные с судопроизводством).

Уголовнобиологические объяснения преступности отрицались, по крайней мере, до последнего времени.

С одной стороны, многие ученые все свое внимание концентрируют на внутренних, физиологических пусковых механизмах человеческого поведения (прирожденный преступник, генетическая предрасположенность), игнорируя способность социальных факторов эффективно регулировать поступки человека. С другой стороны, существуют концепции, которые полностью игнорируют внутреннюю обусловленность поведения и представляют себе личность всего лишь как «продукт» внешних условий существования, обучения, воспитания.

Соотношение социального и биологического

В криминологии эта проблема получила название «соотношение социального и биологического в личности преступника», где речь шла о том, что является определяющим: социальное или биологическое в человеке, совершившим преступление, с точки зрения понимания его преступного поведения; во-вторых, каковы пределы изучения в криминологии медико-биологических характеристик преступников.

Вопрос о соотношении социального и биологического в личности преступника - это один из самых сложных вопросов. Он имеет принципиальное значение для объяснения мотивации и причин человеческого поведения и его природы, для решения, по существу, всех криминологических проблем.

Эта проблема имеет также философский и правовой аспекты.

Философское значение вопроса связано с проблемой личной ответственности. Человек осуществляет выбор варианта своего поведения под влиянием внутренних и внешних факторов, в условиях их взаимодействия. Он ответствен за преступное поведение во всех тех случаях, когда внешний фактор - среда, конкретная жизненная ситуация - давал ему возможность для альтернативного решения и когда человек был в состоянии сделать этот выбор. Если поведение человека, в том числе и преступное, вызвано плохой наследственностью, то личная (уголовная) ответственность теряет всякий смысл так же, как и положительная коррекция социальной среды и форм взаимодействия с ней лиц, совершивших преступление.

Юридическое значение этой проблемы сводится к тому, что лицо, у которого нарушение уголовного запрета связано с медико-биологическими особенностями, не может быть субъектом преступления, ибо они заранее однозначно определяют характер поведения человека как противоречащий социальным нормам. Такие лица должны признаваться невменяемыми. Если же эти особенности заранее не определяют возможный характер поведения человека, то он должен нести ответственность, и причина его поведения носит уже социальный характер.

Понимание личности не связано с отрицанием роли биологического в ее структуре, а социальное и биологическое выступают здесь во взаимодействии и взаимообусловленности. При этом определяющими являются социальные условия.

Биологическое - это не обязательно генетическое. Биология человека - это и строение тела, и функции внутренних органов, некоторые психические процессы, здоровье и болезни, потребности и возможности в определенной сфере, многие связи с окружающей средой, да и сам организм - часть живой природы. Биологическое начало тесно переплетается с социальным в таких свойствах человеческой личности, как эмоции, черты характера, особенности нервной системы, воля, память, способности и т.д. Не вызывает сомнения биологическая природа половых и возрастных различий, физического, а иногда и психического состояния человека.

Влияние природных особенностей на формирование личности, развитие ее способностей, склонностей и интересов настолько очевидно, что в настоящее время никто из ученых не отрицает их детерминистического значения. Однако сам по себе факт признания роли биологического в личности еще ничего не решает. Механизм взаимодействия социального и биологического не сводится к простому сложению социальной и наследственной программ поведения. Это единый процесс, в котором социальное и биологическое (среда и наследственность) выступают в тесном взаимодействии. Причем это взаимодействие происходит на всем протяжении развития личности. Однако на разных этапах проявляется по-разному.

Детерминистическая трактовка личности и ее поведения обусловлена двусторонним воздействием на личность эволюции вида и среды.

Ребенок, родившийся на свет, является человеком, и в то же время он таковым не является, а становится им, когда освоит человеческие условия существования. Если родившийся ребенок попадает в среду, не соответствующую таким условиям, то человеческие свойства в нем не развиваются. Многочисленные примеры «Маугли» - наиболее яркое тому доказательство. От рождения мозг человека заключает в себе не те или иные конкретные специфические способности, в том числе и нарушение социальных норм, а лишь способность к формированию этих способностей. Если бы генетически были заложены жесткие врожденные структуры поведения, то человек не смог бы приспособиться к меняющейся жизни. Такие программы свойственны лишь насекомым, а социальное поведение не может быть запрограммировано, ибо в социальной жизни внешние раздражители иногда меняются чаще, чем поколения людей. Как разовьются психические особенности человека, решает не генетический код, а последующее формирование личности, т.е. социальная среда. По мере того, как человек усваивает опыт предшествующих поколений, он осознает себя как личность.

Если допустить, что преступность имеет наследственное происхождение, то, очевидно, что изменения, которые происходят в ней с течением времени, должны находиться в тесных соотношениях с изменениями в генофонде человечества. Однако рост преступности в нашей стране 90-е годы ХХ в. на 30-40% ежегодно убедительно свидетельствует, что определяющим для качественных изменений преступности являются изменения исторических, социально-экономических, политических условий жизни, а не изменения в генофонде человека последние 10-20 лет. Наукой доказано, что биологическая наследственность прямо не распространяется на те приобретения в сфере психического развития на протяжении последних 40 тыс. лет, когда сложился биологический тип людей.

Процесс взаимодействия социальных и биологических начал не заканчивается ранним периодом становления личности. Это взаимодействие продолжается постоянно. Своеобразие этого взаимодействия и определяет особенности развития психики человека в различные периоды его жизни.

От биологических особенностей, главным образом, зависит то, что возьмет личность из окружающей среды, какие общественные отношения войдут в ее структуру. Иными словами, природа наделяет людей своеобразными фильтрами, через которые не каждый социальный фактор может пройти. Биологическое выступает как обстоятельство, под воздействием которого формируется система общественных отношений, составляющих сущность личности.

Отсюда вывод: поведение - это результат внутреннего состояния.

Соотношение социального и биологического в личности всегда привлекало значительное внимание ученых - биологов, социологов, медиков, юристов и др. Специфическим для криминологии основанием повышения интереса к социально-биологической и социально-психиатрической проблематике выступает необходимость более глубокого объяснения насильственной (в том числе бытовой) преступности, рецидива преступности несовершеннолетних и неосторожной, связанной с использованием источников повышенной опасности, а также потребность в дальнейшем повышении эффективности всех видов и форм предупреждения преступления на основе максимальной увязки их с личностными особенностями преступников. Здесь важно обеспечить точный методологический подход к этой проблеме.

У каждого человека социальная программа, заданная внешним миром, преломляется через интеллект и чувственно-эмоциональную сферу, постепенно становится внутренним содержанием личности. Биологическое в человеке выступает в качестве материальной предпосылки для развития его социальной сущности.

Биологические свойства человеческого организма не являются причинами преступлений. Они лишь условие для всякого человеческого поведения, в том числе и антиобщественного. Как таковые, они проявляются в различных аспектах связи организма со средой, причем находятся с социальными факторами в различных и весьма сложных соотношениях. В тех случаях, когда биологические факторы начинают играть несвойственную им роль причин опасного для общества поведения (например, при недостаточном возрастном развитии, в силу болезненных изменений психики, врожденных дефектов в сознании и т.д.), уголовное законодательство не рассматривает такое поведение в качестве преступного (вследствие невменяемости или недостижения возраста для уголовной ответственности). В других случаях особенности внутренних условий психической деятельности человека учитываются с помощью уголовно-правовых институтов вины (умысел и неосторожность), соучастия (эксцесс исполнителя), обстоятельств, смягчающих или отягчающих ответственность (совершение преступления в состоянии сильного душевного волнения, совершение преступления с особой жестокостью) и др.

Практическая необходимость определять влияние биологических факторов на преступное поведение возникает тогда, когда у преступника имеются физические или психические аномалии, которые влияют на поведение, облегчая или стимулируя действие криминогенных личностных ориентации. Физические свойства, не изменяющие психического состояния виновного или потерпевшего по сравнению с нормо-типическими для данной социальной общности (группы), как правило, не имеют существенного значения для объяснения преступного поведения, хотя могут быть учтены при дифференциации мер профилактики.

Наиболее существенную роль биологические особенности организма играют в период формирования взглядов, привычек, жизненной установки личности в целом. Это необходимо учитывать как в педагогической, так и в юридической практике.

Вместе с тем сложный механизм поведения человека не может быть понят без изучения всех его аспектов, в том числе без анализа роли и значения для психической деятельности человека «биологических особенностей, наследственных, патологических и других факторов». Важно только, чтобы все эти факторы нашли действительно принадлежащее им место в объяснении причин, характера и особенностей антиобщественного поведения.

Сущность человека социальна... Нет корректных данных о том, что духовный мир человека, его трудовая деятельность биологически детерминированы. На самом же деле вся специфика человека, все человеческое в нем - продукт человеческих отношений.

Западные ученые, признавая роль социальных факторов в преступном поведении человека, склонны ставить их в один ряд с биологическими.

В отечественной криминологии сформировалась позиция, когда определяющим в генезисе преступного поведения является социальное, и потому мы должны сказать со всей категоричностью, что преступность - это социальное, а не биологическое явление.

Учение о личности преступника в криминологии базируется, таким образом, на концепции социальной сущности человека и рассматривает личность преступника как результат негативных отношений с обществом, конфликта связей и отношений с ним. На этой основе должна строиться и система предупреждения преступлений.

Человек рождается для того, чтобы творить, созидать, служить Родине, улучшать условия существования себе подобных. Никакие обстоятельства его рождения, социального происхождения, расы, национальности и т.д. не должны становиться основанием для какой-либо дискриминации. В этом суть этической стороны проблемы преступности, рассматриваемой в свете социальных и биологических позиций.

Моё же мнение - нет неисправимых людей, каждый способен к изменению. Другое дело, что в силу «слабости» характера, духовной лени, нежелании меняться, глубоких врождённых качеств, а также невежества люди ведут определённый образ жизни «до последнего», придумывая себе оправдания типа «не мы такие - жизнь такая», «нам и так неплохо», «все вокруг уроды» и т.д.

Но жизнь - это школа. И когда рано или поздно она прикладывает нас «faсe of table», мы своё поведение всё-таки меняем (в определённых пределах).

Ёж - птица гордая: пока не пнёшь - не полетит.

3. Криминальная субкультура

«Я волк, я волк свободного племени»

Р.Киплинг «Маугли»

Несовершеннолетние - это социальная группа, которая особенно болезненно воспринимает негативные последствия экономических, социальных и духовных потрясений. Поэтому многие исследователи отмечают социальное отчуждение подростков и их готовность уйти от жизненных проблем в мир алкоголя и наркотиков, отсутствие жизненных перспектив, возможности реализоваться в общественно полезной деятельности, ощущение бесцельности существования, отверженность в семье и социальное сиротство. Все это активно криминализирует подростковую среду, однако затрагивает отнюдь не всех несовершеннолетних.

Основная часть преступлений (70-75 %), всегда носила преимущественно групповой характер, что объясняется прежде всего их возрастными особенностями, психологической неустойчивостью и небольшим жизненным опытом, в том числе преступным. Для того чтобы решиться на совершение преступления в одиночку, человек должен обладать какими-то умениями, знаниями, навыками, особенно если преступление сложное и поэтому заранее планируется и подготавливается. Большинство подростков их не имеет и вынуждено прибегать к помощи других, как правило, своих сверстников.

Т.к. попытки объяснить подростковую преступность предпринимаются в рамках теории субкультуры, то рассмотрим криминальную субкультуру как объективную реальность.

Формальная (официальная) структура призвана помочь подростку или юноше получить среднее образование, выбрать профессию и овладеть ею, подготовиться к трудовой жизни. По существу оценки поведения и личности черт подростка и молодого человека даются с позиций управляемости, степени послушания, если можно так сказать "удобности" его для педагогов.