"Чрезвычайно трудно восстановить мозаичное полотно минувшего во всей его полноте, когда утрачены многие фрагменты и неясен общий замысел, - рассуждает о природе исторического познания Е.А. Стеценко. - Поэтому историк неизбежно оказывается перед проблемой отбора, домысливания и осмысления, уподобляясь читателю древнейшей книги, "безмолвной" без его прочтения и раскрывающей ему столько своей мудрости, сколько он в состоянии постичь. Его цель - максимальное совпадение научного творчества с творчеством жизни, создание адекватных моделей исторического процесса" (1. с.4).

Знаменитое изречение Гераклита о непостоянстве мира ("Все течет, все меняется") как нельзя лучше подходит к человеческому мышлению в области истории. Историческое сознание, каким мы знаем его сегодня, сформировалось сравнительно недавно. История и естественные науки занялись изучением исторических процессов и размещением их в "надлежащей" последовательности лишь в последние несколько сот лет. Даже в наше время понимание исторического процесса продолжает меняться от одного поколения к другому. Создается впечатление, что каждая эпоха приобретает собственную "истинность" относительно своей социальной структуры. Г. Гегель писал: "Слово история означает в нашем языке как объективную, так и субъективную сторону, как историю деяний, так и сами деяния; им обозначается как то, что свершалось, так и историческое повествование" (2. с.58).

Принципиально новый взгляд на личность и природу человеческого сознания складывается в гуманитарных науках на рубеже XIX-ХХ веков под влиянием разнообразных научных открытий, прежде всего в области естественных наук. В литературе он приводит к углублению приемов познания человека. Истинная литература, как и любой вид творчества, это всегда постижение Высшего, постижение основополагающих принципов существования человека, общества, космоса. "Каждый человек, - пишет Адамс в своей автобиографии, - достаточно уважающий себя, чтобы жить полезной жизнью, пусть даже автоматически, должен быть в ответе перед самим собой и, если обычные формулы оказались несостоятельными, вывести собственные для своей вселенной" (3. с.564).

Считая, что у науки и искусства изначально общие цели, Фридрих Шлегель писал: " У всех наук и искусств, направленных на высшее, а не просто на потребности и низшую жизнь, в основе лишь один предмет - бесконечное, абсолютно чистое благо и прекрасное, божество, мир, природа, человечество" (4. с.38). Вопросы, которые решал и решает род человеческий на протяжении тысячелетий, легли в основу многопланового и монументального автобиографического произведения Генри Адамса. - Существует ли логика истории? Существует ли по ту сторону всего случайного и неподдающегося учету в отдельных событиях некая метафизическая структура истории человечества, принципиально независимая от повсеместно зримых, популярных, духовно-политических строений поверхностного плана? Что есть человек и какова его роль в историческом процессе?

Тема нашей работы подразумевает анализ концептуальных взглядов Адамса относительно истории как таковой и американской в частности. Центральные проблемы "Воспитания" - кто мы, откуда и куда идем; что есть мир, жизнь, смерть, космос, любовь, красота; есть ли смысл в постижении истории? - расширяют границы нашего анализа. Подобный ракурс позволяет говорить не столько об истории в чистом виде, сколько о философии истории.

Для начала необходимо уточнить, что в современной науке философия истории делится на спекулятивную (предметную) и критическую (аналитическую). Под спекулятивной философией истории понимается рассмотрение самого исторического процесса, а под критической - рассмотрение знания об историческом процессе, изучение результатов анализа истории. Таковы, например, философия истории Дж. Вико, Г. Гегеля, К. Маркса, Н. Бердяева, О. Шпенглера и других. Критическая философия истории изучает такие вопросы, как степень эффективности методов познания исторических фактов и событий (философия истории Р. Коллингвуда, Г. Риккерта и других).

Спекулятивная философия истории позволяет формулировать определенные концептуальные постулаты, на основе которых историю можно рассматривать как целенаправленный процесс, а именно, анализировать отдельные исторические факты и события сквозь призму причинно-следственных отношений, то есть анализировать частное на фоне общего и понять общее через частное. "Историческое время, - пишет Э. Трельч, - это поток, в котором ничто не ограничивается и не обособляется, а все переходит друг в друга, прошлое и будущее одновременно проникнуты друг другом, настоящее всегда продуктивно заключает в себе прошлое и будущее." (5. с.50). Критическая философия истории стремится повысить степень достоверности знаний об исторических процессах. Однако в литературе чаще всего встречается классификация философии истории по направленности исторического процесса. В этом случае выделяют линейные (линеарные), циклические и "спиралевидные" модели движения истории. Следует еще раз подчеркнуть, что по этому принципу могут классифицироваться только спекулятивные парадигмы философии истории.

Для позитивистов XIX века философия истории означала открытие общих законов, управляющих ходом событий, о которых обязана рассказать история. С этой точки зрения "Воспитание Генри Адамса" выражает позитивистское стремление автора "вывести универсальный закон истории" (3. с.318). Позитивизм рассматривал исторический процесс в виде закодированной системы знаний, которую человек в состоянии осмыслить и унифицировать. На наш взгляд, для более глубокого анализа адамсовских концепций необходимо подробнее остановиться на спекулятивных трактовках истории.

Содержание и проблематика философии истории существенно изменялись в ходе исторического развития. У историков классического периода преобладало убеждение в цикличности хода истории. Согласно этой теории история повторяется в серии регулярно возвращающихся и, как правило, приводящих к исходной точке событий. Этот взгляд в качестве единственной движущей силы предполагает божественное руководство. Представления греческих историков о цикличной природе культурного роста находит заметное отражение во взглядах современных исторических школ. Историк и философ Освальд Шпенглер утверждал, например, что всякая цивилизация подобно человеку, проходит возрастные фазы: детство, юность, зрелость и старость. - "Как есть молодые и старые дубы, цветы и пинии, так у каждой культуры свои новые возможности выражения, которые появляются, созревают, увядают и никогда не повторяются" (6. с. 151).

Интерес греческих историков к циклическому развитию послужил основой для еще одного элемента классической перспективы: идеи, согласно которой через понимание прошлого можно прийти к пониманию будущих событий. Эта идея видна в исторических сочинениях Фукидида (471-400 до н.э.), разделяющего славу "отца истории" с Геродотом (490409 до н.э.). Фукидид обнаружил в истории повторяющуюся модель: взлет цивилизации неизбежно сменялся ее падением - результатом непомерно возросшего высокомерия и гордыни. Могущество вело к обогащению. Оно влекло за собой спесь и потакание прихотям; последние, в свою очередь, приводили цивилизацию к мысли о том, что она может не подчиняться законам человеческого поведения. Яркой иллюстрацией этой модели были взлет и падение Персидской империи, описанные у Фукидида в его "Истории" (7).

Своими записями и толкованиями событий прошлого классические историки заложили некоторые существующие и поныне основы общественной мысли Запада. Имеются в виду повсеместно присутствующие в их сочинениях такие особенности, как стремление постичь происхождение вещей; убежденность в том, что эволюционные процессы развиваются по определенным моделям, и стремление выделить причины, лежащие в основании этих моделей; вера в конкретно-причинную обусловленность всех вещей в природе; наконец, пристальное внимание к методологии, служащей путеводной нитью для научных изысканий.

В то время как греки представляли себе ход истории в виде циклического процесса, параллельно этой идее существовала и другая, совершенно отличная от нее концепция исторического развития. Библейская традиция Ветхого завета рассматривала историю как линейный процесс, управляемый божественным промыслом, направляющим события к достижению некой конечной цели. Слияние этих двух противоположных точек зрения открыло западной историографии новую перспективу, нашедшую отражение в писаниях Блаженного Августина (354-430), исторические взгляды которого вот уже свыше полутора тысяч лет оказывают влияние на западную цивилизацию.

В своем монументальном десятитомном труде "О граде Божьем", написанном между 413 и 426 годами нашей эры, Блаженный Августин выдвинул две основополагающие идеи. Первая: история следует по линейному пути. В отличие от идеи цикличности, которой придерживались историки-классики, выдвинутая Августином линейная концепция исторического развития была универсальной: она охватывала все цивилизации и предполагала движения в определенном направлении и по определенному плану в соответствии с волей Бога. По Августину, история - это необратимый процесс, идущий по предначертанному пути. Вторая идея - идея неизбежности прогресса относительно более ранних времен. Понятие прогресса, то есть идея о том, что каждая последующая цивилизация по уровню развития на порядок выше своей предшественницы, стало, благодаря Августину, неотъемлемой частью всех более поздних исторических концепций (8).

Блаженный Августин выдвинул пять новых положений, элементы каждого из которых, в той или иной мере, до сих пор оказывают влияние на историческое мышление. Первое положение - об универсальности истории: история включает в себя все человечество, а прошлое видится как соотнесение с божественным умыслом. Второе положение: историю не следует описывать в таких терминах, как "год", "век", "событие" или даже "цивилизация". Вместо этого за основную точку отсчета берется раскрытие диктуемого божественной волей целенаправленного плана, а историческое событие рассматривается как точка на этом предопределенном пути. Третье положение августиновской традиции - отказ от классической идеи цикличности. Исторические процессы линейны: от начала и до конца они идут по одному естественному пути. Четвертое: эти процессы динамичны, а не статичны. История имеет дело не просто с каким-либо набором фактов, а с движением событий в направлении конкретных целей, но не с неизменными моделями вроде повторяющихся циклов. И, наконец, последнее положение: в основе истории лежат как субъективные, так и логические основания, которые и надлежит изучать. Все эти положения доминировали в исторических сочинениях Средневековья и эпохи Возрождения. Более того, вплоть до начала XVIII века они никем серьезно не оспаривались.

Первым крупным историком и историографом, сформулировавшим принципы исторического развития, стоявшие вне августиновской традиции, был неаполитанец Дж. Вико (1668-1744). Он явился, по существу, родоначальником ряда современных концепций исторического развития. Вико задался целью "оправдать" и в то же время переработать историю, переживавшую тогда, если говорить современным языком, "кризис доверия". Декарт, взгляды которого разделяли многие мыслители той поры, относился к истории свысока, считая ее менее достойной изучения, чем более точные науки - математика, физика и астрономия. Вико был не согласен с Декартом. В своем сочинении "Новая наука" (1725) он разработал ряд руководящих принципов, позволяющих проследить развитие таких культурных характеристик, как классовое сознание, мифы и техника. По Вико, эти модели характерны для всех культур. "Новая наука" Вико была вехой на пути развития истории как компаративной науки (9).

Его историческая концепция сочетала элементы августиновской и классической традиций. У греков он заимствовал идею универсальных стадий в циклах цивилизаций, согласно которой любая цивилизация проходит одни и те же этапы развития - от каменного века через бронзовый к железному веку. Теория Вико вобрала в себя также линейную концепцию прогресса, которой придерживался Августин Блаженный и его последователи, но с одной существенной поправкой: Вико признавал, что Европа первого тысячелетия нашей эры находится на ином уровне развития, нежели Греция времен Гомера. Концепция исторического развития Вико не была ни линейной, ни циклической: она соединяла обе эти концепции в "спиральной" теории исторического круговорота. Эта была одна из первых попыток создать универсальную модель подъема и упадка цивилизации. Убежденность Вико в существовании определенных законов, которые управляют любой наукой, ознаменовало начало нового взгляда на историю.

Характерными взглядами на прогресс отмечена философская мысль XVIII столетия. Социальная эволюция рассматривалась ими как несомненное благо, к которому движется цивилизация. Следуя этой направляющей мысли, почти все историки следующего столетия рассматривали прогресс не как случайность, но как благотворную необходимость. Законы прогресса занимали умы фактически всех мыслителей XIX века. Под влиянием теории эволюции Дарвина (популяционной и статистической модели, основанной на естественном отборе и изменчивости) они создали модель социальной эволюции, которая направляла культурный процесс в сторону все более усложнявшихся форм общественной организации.

Помимо теории социальной эволюции в XVIII и в ХК веках возникло еще одно важное научное течение. Огромную популярность приобрел сравнительно-исторический метод исследований, явившийся мощным средством поддержки идеи прогресса. Этот метод ставил своей целью доказать закономерность культурной эволюции от простого к сложному путем сравнения различных культур как в один и тот же период, так и в разные отрезки времени. Например, Огюст Конт (1798-1857) писал, что на земле можно одновременно наблюдать все разнообразие эволюционных стадий: "от несчастных обитателей Тьера-дель-Фуэго до самых передовых народов Западной Европы - нет такой социальной ступени, которую нельзя было бы обнаружить в нескольких точках земного шара, причем эти точки обычно расположены далеко друг от друга" (10. с.26). С помощью сравнительно-исторического метода социал-эволюционисты объясняли культурную эволюцию, подобно тому как Дарвин привлекал естественный отбор для объяснения своей биологической теории.

Взгляды историков XIX века строились на теоретических и методологических основах, разработанных социал-эволюционистами и компаративистами. Современные исторические воззрения представляют собой нечто большее, чем простое продолжение и преемственность прежних взглядов. Увеличение объема знаний о прошлом благодаря широкому развитию археологических исследований, а также новациям в области исследования стало характерным признаком исторической науки XIX века.

Перечисленные направления (теория цикличности, линейная теория, "спиралевидная" теория и ряд синтетических теорий, основанных на предыдущих), рассматривают историю как процесс. Процесс этот, по мнению одних ученых, имеет тенденцию к возрастанию по восходящей линии; другие утверждают, что история строится на постоянном возвращении к пройденным достижениям и ошибкам, и не совершает какого-либо глобального взлета. Однако, несмотря на явную полярность, данные концепции имеют один объединяющий их признак: это осознание человека реальной силой, наделенной способностью логически объять причинно-следственные связи исторического процесса, вывести общие закономерности явлений.

Во второй половине XIX века традиционная метафизическая и онтологическая проблематика, стоявшая в центре внимания философии истории, в значительной мере отходит к другим общественным наукам, так что позитивистские теоретики провозгласили даже конец всякой философии истории и замену ее социологией. Однако социология не смогла вобрать в себя всю философско-историческую проблематику. Кризис позитивистского эволюционизма в конце XIX - начале ХХ веков вызвал к жизни новые концепции. В западной философии истории ХХ века глобальные проблемы всемирной истории и современной цивилизации часто трактовались в духе иррационализма и пессимизма. Широкое распространение приобретает критическая философия истории, анализирующая историческое сознание в широком смысле слова.

Наиболее яркими течениями внутри критической философии явились: философия истории неогегельянства (концепция Р. Коллингвуда), неокантианская философия истории (В. Виндельбанд, Г. Риккерт), философия истории неопозитивизма (К. Поппер). Специфика критической философии истории вытекала из ее понимания самого предмета данной науки. "Философия рефлективна, - пишет Р. Коллингвуд. - Философствующее сознание никогда не думает об объекте, но размышляя о каком бы то ни было объекте, оно так же думает и о своей собственной мысли об этом объекте. Философия, поэтому, может быть названа мыслью второго порядка, мыслью о мысли" (11. с.65.). Таким образом, если другие науки изучают определенный объект, то философия изучает одновременно как объект, так и мысли о нем. Например, история изучает прошлое, психология изучает как мыслят историки, то есть их "комплекс психических феноменов", а философия изучает, каким образом историкам удается познавать прошлое.

В. Виндельбанд (неокантианская школа) считал необходимым разграничивать науки на номотетические и идиографические. Первые призваны формулировать общие законы. К ним относятся естественные науки. Они изучают то, что повторяется, может подлежать обобщению. Вторые занимаются описанием индивидуальных фактов. История как раз и является идиографической. Она изучает то, что не повторяется, является единичным, индивидуальным. Как замечает Р. Коллингвуд, самой главной заслугой Виндельбанда является то, что он показал специфику исторической науки, обозначил тенденцию "освобождения" истории от методов естествознания, что имело тогда широкое распространение.

Другой представитель неокантианства Г. Риккерт считал, что необходимо прежде всего отвергнуть спекулятивные интерпретации философии истории как "всеобщей истории". Если рассматривать ее как "совокупность специальных трудов", то такая философия истории превращается в "простую сводку". А если "всеобщую историю выстраивать тенденциозно, согласно определенной гипотезе, которая ничем научно не может быть подтверждена, то такая "наука" в век подлинной науки, может только вызывать улыбку" (11. с.280). По его мнению, неправомерно интерпретировать философию истории как способ постижения "всеобщей истории" или выведения "объективных законов". И тем более, безосновательным является утверждение "всеобщего исторического процесса" (11. с.294). События прошлого для него самоценны и самодостаточны, между ними нет причинно-следственных отношений. Они - простая летопись, ничем не связанная с современностью.

Аналогичными установками отличалась и философия истории неопозитивизма. К. Поппер утверждал, что история не имеет смысла, равно как и какого-либо прогресса. Могут существовать теории, доказывающие прогресс в некоторых областях, и теории, доказывающие регресс в других (причем эти ученеия, по его мнению, не противоречат друг другу). Он подчеркивал, что "каждое поколение вправе воспринимать историю по-своему и интерпретировать ее со своей точки зрения, которая дополняет точку зрения предшествующих поколений" (11. с.309).

Итак, с позиций представителей критической философии истории, наука не должна пытаться отыскивать объективные исторические закономерности: историческая закономерность - не столько реальные отношения, сколько идеальный тип. Спекулятивная философия истории определяется ими как "паровой котел", в котором "всевозможные иррациональные обрезки человеческого духа претворяются в однородную и бесцветную массу высшего синтеза, готовую принять в умелых руках какую угодно форму" (11. с. 203). Исторические законы они относят к "области химер, вроде философского камня" на том основании, что "история есть процесс, состоящий из последовательной смены явлений, которые нам даются лишь один раз в данной совокупности, другими словами, исторические факты не повторяются, они вполне индивидуальны. "Исторические законы - могила истории" (11. с.300).

Что же в таком случае определяет общественно-исторический процесс и есть ли что-либо объединяющее, являющееся точкой пересечения всех факторов, обуславливающих жизнь общества? История и социология, утверждали многие историки ХХ столетия, - науки, стремящиеся к изучению скорее индивидуального, неповторимого; избегающие поиска все определяющих законов. Таким феноменом, с одной стороны, сосредотачивающим в себе весь спектр общественных отношений, с другой - являющимся индивидуальным субъектом общественной жизни и исторического развития, является человеческая личность. По их мнению, подобно тому, как в природе индивидуальная изменчивость есть фактор изменяемости вида, так и в истории личная инициатива изменяет культуру и социальную организацию. История - есть смена идеалов, а носитель таких идеалов - личность - становится главным творцом истории именно потому, что она обладает свободным сознанием, не скованным пленом неминуемо действующего, необратимого закона. Идея прогресса, таким образом, субъективна.

Общество в свете новых философских концепций виделось как разноуровневая, саморазвивающаяся система, имеющая достаточно сложный характер взаимосвязи между ее составляющими. Фактор в этом случае рассматривался как сторона, элемент взаимодействия целого и не мог быть сведен к причине или следствию. Теория множественности факторов исторического процесса позволяла, с одной стороны, избегать неких универсальных "ключей", с помощью которых решаются все научные проблемы, с другой - позволяла признать "наличие определенных, индуктивно фиксируемых на базе конкретного эмпирического материала, социологических закономерностей, отражающих существенные особенности той или иной сферы общественной жизни" (11. с.257). Иначе говоря, принцип многофакторности позволил преодолеть односторонность классического позитивизма, сохранив идею закономерности исторического процесса, которая в столкновении с неокантианской точкой зрения, по которой исторический закон есть не столько реальные отношения, сколько следствия субъективного взгляда исследователя, сделал "поэзию понятий" на рубеже XIX-XX веков более глубокой и сложной.

Влияние неокантианства, стремящегося к идиографическому (описывающему) способу научного мышления с его тяготением к индивидуальному и недоверием к общему и родовому (номотетическому, законополагающему), с одной стороны, и развитие традиционных позитивистских принципов преимущественного внимания к единичному факту, с другой - привело к ревизии классического позитивистского взгляда на исторический процесс как процесс монистически обусловленный. Стремление избежать глобальных спекулятивных обобщений приводило многих историков к отрицанию существования какого-либо главного или решающего фактора исторического процесса или, как предпочитали говорить, многие из них, социальной эволюции.

Иначе говоря, на рубеже ХК-ХХ веков философия истории представляла собой крайне сложный и неоднородный сплав идей и методологий. Шел процесс вытеснения спекулятивной философии истории критической: рушились привычные системы ценностей, отвергались устоявшиеся стереотипы относительно истории как самостоятельной науки и ее основных задач. Релятивизм, положенный в основу аналитических школ существенно повлиял на представителей исторической мысли, разделявших методологию классического позитивизма. Их принципы подверглись коренной трансформации.

Краткий обзор основных тенденций в философии истории периода конца XIX - начала ХХ веков, помогает, на наш взгляд, понять диалектическое сосуществование и противоборство в "Воспитании Генри Адамса" двух антагонистических взглядов на историю. С одной стороны, очевидна приверженность Адамса идеям классического позитивизма, что объясняет спекулятивный характер его исторической концепции и предпочтение в выборе методологии. История, по его мнению, - это совокупность разнообразного фактического материала, который надлежит осмыслить и на основе полученных результатов вывести универсальную формулу всеобщей истории. Опираясь на законы физики и химии, автор "Воспитания" предлагает свою линеарную концепцию истории, в основе которой лежит идея о всеобщем распаде Вселенной. С другой стороны, нельзя отрицать влияния критической философии на Адамса-историка. Вследствие усвоенного им релятивистского подхода к истории автор "Воспитания" неоднократно обвиняет себя в субъективизме и неспособности адекватно оценивать окружающий его мир. Так, например, в конце автобиографии он пишет, что "динамическая концепция истории волновала его теперь не больше, чем кинетическая теория газов." (3. с.597) и т.д.

Однако, в более поздних научных произведениях Адамс по-прежнему выступает традиционным позитивистом и продолжает отстаивать свое убеждение относительно энтропийной природы исторического процессе. Таким образом, динамическая концепция истории, приведенная Адамсом в "Воспитании", находит свое дальнейшее развитие в работах "О роли фаз в развитии истории" и "Послание американским историкам". Необходимо отметить, что научные взгляды Адамса относительно национальной и всемирной истории существенно трансформировались на протяжении всей его творческой деятельности.

Глубокий интерес Адамса к естественно-научным проблемам, поиск универсальных законов, действовавших в природе и социуме, привели его к выводу, что методы естествознания необходимо перенести в область гуманитарных наук, в частности в историю и социологию. Вследствие этого в разные периоды своей деятельности, историк находился под влиянием ряда естественно-научных концепций, популярных в середине XIX - начале XX столетий. На наш взгляд, рассмотрение исторических концепций Адамса в процессе их становления, представляется необходимым в связи с проблематикой данного исследования.

2.2 От социал-дарвинизма ко второму закону термодинамики