"Внутренняя реальность" в малой прозе Гайто Газданова 1930-х годов

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

ФГБОУ ВПО «Ивановский государственный университет»

Филологический факультет

Кафедра теории литературы и русской литературы ХХ века

ДИПЛОМНАЯ РАБОТА

«Внутренняя реальность» в малой прозе Г. Газданова 1930-х годов

Студентка:

Здыренкова И.А.

Иваново - 2014

Содержание

Введение

Глава 1. Поэтика воспоминаний в малой прозе Гайто Газданова

Глава 2. Онейросфера в рассказах Г. Газданова 1930-х годов

Выводы

Список использованной литературы

Введение

Литература русского зарубежья, оторванная от «метрополии», возникшая и сформировавшая как целостное явление на «других берегах», по праву считается настоящим феноменом русской культуры ХХ столетия. Понятие «русское зарубежье» отражает и выражает «существование за границей как бы второй («малой») России - особого самодостаточного «мира» со своим образом жизни и устоями, взаимоотношениями и привязанностями, существование внутри которого как бы воспроизводило бытие на утраченной родине» Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века: Энциклопедический биографический словарь. М., 1997. С. 5..

Возникновение русского зарубежья связано с первой волной эмиграции, пик которой пришелся на конец 1910-х - начало 1920-х гг. «Русские изгнанники сыграли уникальную и до конца все еще не оцененную роль в достижениях человеческой цивилизации ХХ века» Там же. С. 6.. Среди них были выдающиеся писатели, философы, художники, ученые, прославившие свои имена в разных областях знания.

Начало изучению литературы русского зарубежья положили сами эмигранты: В.Ф. Ходасевич Ходасевич В.Ф. Записная книжка: Статьи о русской поэзии; литературная критика 1922-1939// Ходасевич В.Ф. Соб. соч. В 4-х т. Т. 2.М., 1996., Г.П. Струве Струве Г. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк, 1956., М.Л. Слоним Слоним М. Молодые писатели за рубежом // Критика русского зарубежья: В 2-х ч. Ч. 2. / Сост., примеч. О.А. Коростелева, Н.Г. Мельникова. М., 2002., Г.В. Адамович Адамович Г.В. Критическая проза / Вступ. ст., сост. и прим. О. А. Коростелева. М., 1996. и другие. И сегодняшнее отечественное литературоведение в осмыслении культурного наследия русской эмиграции во многом опирается на традиции, сложившиеся на Западе в литературно-критических работах эмигрантов.

На сегодняшний день в области целостного изучении литературы русского зарубежья сделано немало. Так, вышли «Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918-1940.» Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918-1940. В 3 т. М., 1997-2004. в трех томах, энциклопедический биографический словарь «Русское зарубежье: Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века» Русское зарубежье: Золотая книга эмиграции. Первая треть XX в. Энциклопедический биографический словарь / Под общ. ред. В.В. Шелохаева М., 1997.; издана книга «Русское зарубежье: Хроника научной, культурной и общественной жизни» 1920-1940. Франция» Русское зарубежье: Хроника научной, культурной и общественной жизни: 1920-1940. Франция / Под общей редакцией Л. А. Мнухина. Т.1-4. М.; Paris, 1995-1997. в четырёх томах, опубликованы выпуски, подготовленные коллективом авторов ИМЛИ «Литература русского зарубежья. 1920-1940» Литература русского зарубежья. 1920-1940. Вып. 1-5. М., 1994-2013., появились антологии: «Литература русского зарубежья» Литература русского зарубежья: Антология в шести томах. / Сост. В. В. Лаврова. Т. 1-2. М., 1990 -1998. в шести томах и «Мы жили тогда на планете другой…» (Антология поэзии русского Зарубежья. 1920-1990: Первая и вторая волна) «Мы жили тогда на планете другой...»: Антология поэзии русского зарубежья: 1920-1990 (Первая и вторая волна): В 4 кн. / Сост. Е.В. Витковский. Биографические справки и комментарии Г.И. Мосешвили. М., 1994-1997. в четырех книгах.

Наряду с этим появляется и учебная литература, посвященная изучению литературы русского зарубежья: книги В.В. Агеносова «Литература русского зарубежья (1918-1996)» Агеносов В.В. Литература русского зарубежья (1918-1996). М., 1998. , Т.П. Буслаковой «Литература русского зарубежья» Буслакова Т.П. Литература русского зарубежья. М., 2005., О.Н. Михайлова «Литература русского зарубежья» Михайлов О.Н. Литература русского зарубежья. М., 1995., А.Г. Соколова «Судьбы русской литературной эмиграции 1920 - х годов" Соколов А.Г. Судьбы Русской литературной эмиграции 1920-х годов. М., 1991. и другие.

Особого внимания заслуживает концепция Г. Струве, изложенная в его классической работе «Русская литература в изгнании», в которой он, дифференцируя прозу и поэзию, различает писателей русского зарубежья «старшего» и «младшего» поколений. Старшее поколение составляют те авторы, творчество которых в большой степени определилось еще до эмиграции, соответственно младшее - «те, кто не привез с собой за границу большого литературного багажа» Струве Г. Русская литература в изгнании. М., 1996// URL: http://www.rp-net.ru/book/publications/g.struve/., то есть состоялись как писатели уже в отрыве от родины.

Одному из авторов «младшего» поколения - Гайто Газданову - посвящено наше исследование. Американский литературовед Ласло Дьенеш в своей книге «Русская литература в изгнании: Жизнь и творчество Гайто Газданова» пишет, что, рассматривая русскую литературу в эмиграции, сформировавшуюся после 1920 года, обращают внимание лишь на одну фигуру - Владимира Набокова. «Однако, - отмечает Диенеш, - есть по крайней мере один его современник, чей талант, оригинальность, значительность творчества дают ему не меньшее право на внимание, чем В. Набокову, - это Гайто Газданов. Но имя этого писателя почти совершенно неизвестно не только публике (кроме незначительного числа русских читателей - эмигрантов), но и большинству учёных и студентов, изучающих русскую литературу» Диенеш Л. Русская литература в изгнании: жизнь и творчество Г. Газднаова. Мюнхен, 1982. С. 3..

Такова была судьба большинства писателей - эмигрантов молодого поколения и об этом писал Гайто Газданов в расцвете своей творческой жизни на страницах парижского журнала «Современные записки»: «Живя в одичавшей Европе, в отчаянных материальных условиях, не имея возможности участвовать в культурной жизни и учиться, потеряв после долголетних испытаний всякую свежесть и непосредственность восприятия, не будучи способно ни поверить в какую-то новую истину, ни отрицать со всей силой тот мир, в котором оно существует, - оно было обречено» Газданов Г. О молодой эмигрантской литературе// Современные записки. 1936. Т. 60. С. 408.. И кроме того: «Наконец, главное: творчество есть утверждение; и по всей честности - этого утверждения нет. Конечно, и в эмиграции может появиться настоящий писатель - я уже указывал на общеизвестный пример Сирина. Но ему будет не о чем ни говорить, ни спорить с современниками; он будет идеально и страшно один» Там же..

Значительные произведения были созданы главным образом писателями старшего поколения, сформировавшимися задолго до невольной или добровольной эмиграции. А у молодых литераторов не оказалось «тех социально - психологических устоев, которые были в своё время у любого сотрудника какой-нибудь вологодской либеральной газеты (если таковая существовала); и с этой точки зрения, он, этот сотрудник, был богаче и счастливее его потомков, живущих в культурном - сравнительно - Париже» Там же. С. 406..

Поэтому лишь единицы из покинувших родину молодых людей создадут впоследствии произведения, которые займут достойное место и останутся в русской литературе. К их числу, несомненно, принадлежит и Гайто Газданов.

С момента выхода в России первого собрания сочинений Газданов Г.И. Собр. соч. 3 т. М., 1996., газдановедение пополнилось многочисленными общими и частными исследованиями, принадлежащими перу отечественных и зарубежных ученых.

В частности, накоплено немало сведений и наблюдений, относящихся к различным аспектам творчества писателя: биографическим - Н.Д. Цховребов «Гайто Газданов: Очерк жизни и творчества» Цховребов Н.Д. Гайто Газданов: Очерк жизни и творчества. Владикавказ, 1998., О.М. Орлова «Газданов» Орлова О.М. Газданов. Жизнь замечательных людей: Серия биографий. М, 2003., художественным - С.М. Кабалоти «Поэтика прозы Гайто Газданова 20 - 30-х годов» Кабалоти С. М. Поэтика прозы Гайто Газданова 20-30-х гг. СПб., 1998., философским - Ю.В. Матвеева «Экзистенциальное начало в Творчестве Гайто Газданова» Матвеева Ю. В. Экзистенциальное начало в творчестве Гайто Газданова// http://www.darial-online.ru/2001_2/matveev.shtml..

Изучению многочисленных интертекстуальных связей прозы Г. Газданова с произведениями таких классиков русской литературы, как А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, а также сопоставлению с произведениями таких зарубежных писателей, как Э.По, Р. Стивенсон, М. Пруст, Дж. Джойс, Л.-Ф. Селин, А. Камю, Г. Миллер посвящены работы В.3. Гассиевой «Газданов и Достоевский» Гассиева В. Газданов и Достоевский: (Достоевский в публицистике и художественном мире Газданова) // Дон. 2007. № 12. С. 204-220., С.А. Кибальника «Гайто Газданов, Марсель Пруст и Лев Толстой» Кибальник С.А. Гайто Газданов, Марсель Пруст и Лев Толстой // Западный сборник: В честь 80-летия П. Р. Заборова. СПб., 2011., «Гайто Газданов и Джеймс Джойс (О романе «Вечер у Клэр»)» Кибыльник С.А. Гайто Газданов и Джеймс Джойс (О романе «Вечер у Клэр»// http://slovorggu.ru/nfv2011_3_18_pdf/14Kibalnik.pdf., Т.Н. Красавченко «Набоков, Газданов, Пушкин» Красавченко Т.Н. Набоков, Газданов и Пушкин. // Пушкин и культура русского зарубежья. М., 2000., М.С. Новикова «A viev to a kill: От Родиона Раскольникова к Винсенту Веге. Криминальный герой у Газданова» Новиков М.С. A viev to a kill: От Родиона Раскольникова к Винсенту Веге. Криминальный герой у Газданова» // Возвращение Гайто Газданова. Научная конференция, посвященная 95-летию со Дня рождения. 4-5 декабря 1998 г. М., 2000., М. Рубине «Газданов и Достоевский, или Сюжеты русской классики в романе «Ночные дороги» Рубине М. Газданов и Достоевский, или Сюжеты русской классики в романе «Ночные дороги» // Достоевский и русское зарубежье ХХ в. СПб., 2008., А.К. Северинец «Поток сознания» в системе модернистского романа: (Г. Газданов и М. Пруст)» Северинец А.К. «Поток сознания» в системе модернистского романа: (Г. Газданов и М. Пруст) // Славянские литературы в мировом контексте: матер. IV Междунар. науч. конф.: (Минск, 12-14 окт. 1999): Ч. 2. Минск, 2000. , Т.О. Семеновой «Поэтика пространственной формы в творчестве Дж. Джойса и Г.И. Газданова^» Семенова Т.О. Поэтика пространственной формы в творчестве Дж. Джойса и Г.И. Газданова // Единство и национальное своеобразие в мировом литературном процессе: матер, межвуз. науч. конф.: 50-е Герценовские чтения. СПб., 1998. , А.В. Сивковой «Особенности двоемиририя Э. По и Г. Газданова» Сивкова А.В. Особенности двоемиририя Э. По и Г. Газданова// http://www.hrono.info/statii/2001/gazdan11.html., О.А. Третьяковой «Экзистенциальное «путешествие на край ночи» в романах Г. Газданова и Л.-Ф. Селина» Третьякова О.А. Экзистенциальное «путешествие на край ночи» в романах Г. Газданова и Л.-Ф. Селина// Гайто Газданов контексте русской и западноевропейских литератур. М. 2008. .

В рамках религиозного дискурса внимание со стороны учёных заслужила специфика сочетания в творчестве буддистских и христианских мотивов в прозе Г. Газданова. Об этом в исследованиях Т.Н. Красавченко («Газданов и масонство») Красавченко Т.Н. Газданов и масонство // Возвращение Гайто Газданова. М., 2000. , А. И. Серков («Масонский доклад Газданова») Серков А.И. Масонский доклад Газданова //Возвращение Гайто Газданова: Научная конференция, посвященная 95-летию со дня рождения / Сост. М.А.Васильева. М., 2000., С.А. Кибальник («Газданов и христианский экзистенциализм») Кибальник С.А. Газданов и христианский экзистенциализм // Сюжет и мотив в русской литературе XX - XXI вв. Вып. 9. СПб., 2007. , Ю.В. Матвеева («Экзистенциальная концепция Гайто Газданова: мотив религиозного беспокойства») Матвеева Ю.В. Экзистенциальная концепция Гайто Газданова: мотив религиозного беспокойства // XX век. Литература. Стиль. Екатеринбург, 1999. Вып. IV. .

Г. Газданов принимал непосредственное участие во многих исторических событиях эпохи (Гражданская и Вторая мировая войны), которые повлияли на его личность и судьбу и, безусловно, получили отражение в его произведениях. Все это также привлекало внимание исследователей: Ю.В. Бабичева «Автобиографическая трилогия Гайто Газданова, или история загадочной болезни» Бабичева Ю.В. Автобиографическая трилогия Гайто Газданова, или история загадочной болезни // Дарьял. 2003. №3. С.76 - 87., Ю.В. Матвеева «Гражданская война в художественном восприятии молодого поколения первой русской эмиграции (На примере творчества Гайто Газданова)» Матвеева Ю.В. Гражданская война в художественном восприятии молодого поколения первой русской эмиграции (На примере творчества Гайто Газданова) // Литература Русского Зарубежья. Тюмень, 1998. , О.М. Орлова «Проблема автобиографичности в творческой эволюции Гайто Газданова» Орлова О.М. Проблема автобиографичности в творческой эволюции Гайто Газданова. Дисс…канд. филол. наук. М., 2005. и другие.

Итак, очевидно, что существует много подходов к анализу художественного мира писателя в целом или отдельных его аспектов, связано это с такими особенностями газдановской поэтики, как многоплановость принципов организации текста, предполагающая сосуществование разных уровней прочтения и интерпретации, ассоциативность художественного мировосприятия автора, сплав реалистического и фантастического элементов, нравственно-философская проблематика. Однако, не смотря на большое число работ, посвященных исследованию проблем художественного мира писателя, онейросфера и воспоминания как важные составляющие поэтики малой прозы Г. Газданова 1930-х годов не были предметом специальных изысканий.

Это обусловило выбор предмета исследования: в центре нашего внимания воспоминания и онейросфера в малой прозе Г. Газданова 1930-х годов. Рассматривая эти явления, мы опирались на научные исследования в области психологии, культурологии и литературоведения.

Обращаясь к изучению сновидения, исследователи неизменно обращаются к истокам - к примитивным культурам, в которых сновидению отводится роль посредника между миром людей и духами предков, тотемами; хранителя мифологии племени. Сновидения здесь считаются проявлением жизни души.

Так, в работе Бесковой И.А. «Природа сновидений. Эпистемологический анализ» Бескова И.А. Природа сновидений (эпистемологический анализ). М., 2005// http://iph.ras.ru/page51651792.htm. прослеживаются особенности отношения к сновидениям, сложившиеся в разные исторические эпохи в разных сообществах, включая традиционные примитивные культуры. Исследователь отмечает, что общим было то, что «предполагалось наличие неслучайной связи развертывающейся цепочки образов с какими - либо аспектами (обстоятельствами) жизни сновидца»Там же.. Автор формулирует модель, в которой сновидение предстает как форма проявления отношений, существующих между человеком и глубинной реальностью. «Картина сновидения будет соответствовать системе адресуемых человеком миру ожиданий - предубеждений и в этом смысле точным их выражением. Роль сновидения я усматриваю в том, чтобы увеличивать степень осознанности и интегрированности личности, способствуя личностному росту человека. Эффективно решать эту задачу сновидение может потому, что предоставляет более полную и адекватную картину подлинного «я» человека, являясь более точным и тонким инструментом отображения параметров его внутреннего мира, чем бодрственное Эго. Именно поэтому представление о том, что, анализируя свои сны, человек может понять, что происходит в его внутреннем мире, верно»Там же., - пишет в своей работе И.А. Бескова.

Истолкованию онейрической образности уделил внимание в своих работах французский философ Гастон Башляр. Он писал об онейрическом доверии к сновидениям: «По существу, сон, который считается прерыванием сознательной жизни, связывает нас с нами самими. Тем самым нормальная греза, настоящая греза зачастую представляет собой прелюдию к нашей активной жизни, а вовсе не ее следствие» Башляр Г. Грезы о воздухе. Опыт о воображении движения. М., 1999. С. 106. . Сновидению отводится роль посредника между сознательной и бессознательной стороной человеческой психики.

Г. Башляр пояснил термин «ониризм»: «Ониризм (от греч. - сновидение) состояние психики, при котором включается бессознательное и человек видит сновидение или грезы. Сюда же относится прилагательное онирический» Там же. С. 31..

Среди разнообразных книг, монографий, работ, посвященных проблеме литературного «снотолкования», следует выделить сборник, который называется «Сон -- семиотическое окно. Сновидение и событие. Сновидение и искусство. Сновидение и текст. XXVI Випперовские чтения» Сон -- семиотическое окно. Сновидение и событие. Сновидение и искусство. Сновидение и текст. XXVI Випперовские чтения. М., 1993.. Несмотря на то, что прошло уже почти двадцать лет, как появился этот сборник, он до сих пор является актуальным в филологической среде. В сборнике представлены разнообразные концепции исследователей по поводу мифологического и семиотического аспекта сновидений, отражен современный подход к сновидению как к виртуальной реальности, представлен широкий временной диапазон снов в литературе.

В книге Д. Нечаенко «Сон, заветных исполненный знаков. Таинства сновидений в мифологиях, мировых религиях и художественной литературе» Нечаенко Д.А. Сон, заветных исполненный знаков. Таинства сновидений в мифологиях, мировых религиях и художественной литературе. М., 1991. анализируются сны в литературе XIX в. Автор формулирует жанровые признаки сновидений, включающие выразительность сновидческих образов, сочетание в едином фабульном ряду реальных и фантастических фактов, умелое использование религиозно-мифологических символов, эмоционального фона сновидческих текстов, в котором сосуществует надежда и страх. Д. Нечаенко вводит сновидение в круг фантастических и утопических жанров. По мнению автора, сон в литературе - предмет описания, прием, способ познания мира, он связан с движением сюжета, с психологией персонажа, с философско-этическими проблемами. Несмотря на описательность и эссеистичность данного исследования, его достоинство в том, что оно является комплексной работой в области литературоведческого исследования снов.

При анализе литературных снов учитывается и их психологическая составляющая. Так, М. Гершензон исследовал сны Пушкина, объектом для его исследования послужил сон Татьяны Гершензон М.О. Сны Пушкина// Пушкин. Сб.1. / Под ред. Н.К. Пиксанова. М., 1924.. Исследователь формулирует проблему сновидения в литературе как «текста в тексте» - сновидение, как тигр в лесу на картинке для разгадывания, которого можно увидеть только при внимательном ее рассматривании Гершензон М. Видение поэта. М., 1919..

Проблема изучения литературных сновидений актуальна среди современных исследователей, появилось множество работ по интерпретациям снов литературных героев, проблемам сновидений. Так, О.В. Федунина в диссертации под названием «Поэтика сна в романе «Петербург» А. Белого, «Белая гвардия» М. Булгакова, «Приглашение на казнь» В. Набокова» Федунина О.В. «Поэтика сна в романе «Петербург» А. Белого, «Белая гвардия» М. Булгакова, «Приглашение на казнь» В. Набокова» Дисс. ... канд. филол. наук .М., 2003., исследовала сны персонажей, их виды и функции в произведении, а также обратила внимание на ту взаимосвязь, которая обнаруживается между поэтикой сновидений, с одной стороны и жанровой спецификой и эволюцией романа, - с другой.

Н.А. Нагорная в работе «Онейросфера в русской прозе ХХ века: модернизм, постмодернизм» Нагорная Н.А. Онейросфера в русской прозе XX века: модернизм, постмодернизм. М., 2004. изучает сферу сновидений в русской прозе ХХ века. В качестве материала для изучения послужили символистские произведения, в частности рассказы и романы «Тяжелые сны» и «Творимая легенда» Ф.Сологуба, рассказы и роман «Огненный ангел» В.Брюсова, роман А.Белого «Петербург» и произведения Ремизова. Кроме этих произведений в качестве объекта исследования послужили постмодернистские тексты: «Москва - Петушки» Вен. Ерофеева, рассказы Ю. Мамлеева и его роман «Шатуны», рассказы В.Пелевина, а также повесть «Омон Ра» и романы «Жизнь насекомых», «Чапаев и Пустота», роман Д. Липскерова «Последний сон разума». Н.Нагорную в данных произведениях интересует сфера сновидения (онейросфера), хронотоп сновидения. Исследователь через категорию сновидения рассматривает разнообразные линии творчества модернистов и постмодернистов, исследует взаимосвязи сновидческой модели мира авторов с их художественными концепциями и поэтикой.

Н.В. Кузьмичева в работе «Мотив сна в поэзии русских символистов: на материале поэзии Ф. Сологуба» Кузьмичева Н.В. Мотив сна в поэзии русских символистов: на материале поэзии Ф.Сологуба. Дисс. ... канд. филол. наук Ярославль, 2005. исследует функции сна в мотивно-образной системе поэзии Ф. Сологуба.

Следует особо отметить работу В.В. Зимняковой «Роль онейросферы в художественной системе М.А. Булгакова» Зимнякова В.В. Роль онейросферы в художественной системе М.А. Булгакова. Дисс. ... канд. филол. наук. Иваново, 2007.. Материалом для исследования послужили рассказы «Записки на манжетах», «Необыкновенные приключения доктора», «Красная корона», «Китайская история», отдельные фельетоны писателя, цикл рассказов «Записки юного врача», повести «Морфий», «Дьяволиада», «Тайному Другу», романы «Белая гвардия», «Театральный роман», «Мастер и Маргарита», пьесы «Дни Турбиных», «Бег», «Адам и Ева», «Блаженство». В диссертации предпринимается попытка на основе анализа онейросферы в творчестве М.А. Булгакова выявить особенности художественной системы писателя.

Об актуальности исследования сновидений В.В. Зимнякова пишет: «Амбивалентность сновидения, которое может заключать в себе провиденциальный смысл, прогностическую составляющую, искушение и морок, в модернизме приводит к усложнению структуры снов, формированию философии сна, а в постмодернизме с его «патологическим» интересом к анормальным состояниям человеческой психики - к абсурдистской логике развертывания текста. Всё это позволяет выделить современным исследователям так называемую онейросферу как в модернизме, так и в постмодернистской прозе» Зимнякова В.В. «Роль онейросферы в художественной системе М.А. Булгакова». Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Иваново, 2007// URL: http://cheloveknauka.com/rol-oneyrosfery-v-hudozhestvennoy-sisteme-m-a-bulgakova..

В фокус внимания исследователя попадают, кроме того, вопросы соотнесенности и функционирования онирических элементов с жанровой природой произведений: «Изучение сновидений не только на уровне мотивной структуры (хотя она, без сомнения, является важной составляющей анализа произведения вообще, поскольку мотивы «репрезентируют смыслы и связывают тексты в единое смысловое пространство»»), но и на уровне образной и жанровой специфики текста позволяет выявить устойчивые, характерные признаки онейросферы и авторской философии сна, что является одной из составляющих художественной картины мира писателя, так как сон - явление онтологическое» Там же..

Специфику функционирования сновидений в творчестве М.А. Булгакова В.В. Зимнякова видит в следующем: «Онейросфера - комплексный, полифункциональный феномен творчества писателя. Она позволяет осуществлять коммуникацию между мирами яви и сна. Булгаков развивает «классические» традиции изображения сновидений как психолого-характерологическую, сюжетно-композиционную, креативную, мнемоническую, прогностическую, ретроспективную, репрезентативную составляющую художественной системы писателя» Там же..

В статье Е.Ф. Волика. «Язык и функции сновидений в словесном искусстве» Волик, Е.Ф. Язык и функции сновидений в словесном искусстве // Вестник ХДАДМ. 2007. № 3. С. 164. исследуются общие механизмы возникновения художественного образа в сновидении и творчестве. Анализируются функции сновидений, ученый разделяет сновидения на группы: характерологические - те которые раскрывают подлинное «я» героя, скрытые черты характера, проскопические - те, которые предсказывают будущее героя, зачастую в иносказательной форме, кризисные - те, которые коренным образом влияют на жизнь человека, меняют его взгляд на повседневность Волик, Е.Ф. Указ. соч. С. 164. .

Классификация снов литературных героев представлена в работе М. Дынника «Сон как литературный приём». Он выделяет более 10 разновидностей сновидений с точки зрения их сюжетоорганизующей роли в художественном произведении: сон - рамка литературного произведения, сон - форма развития основного сюжета, сон - завязка и разрешение сложной коллизии и другие Зунделович Я., Дынник В. Сон, как литературный прием. // Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов. В 2 т. Т.2. М.; Л., 1925// http://feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-6416.htm..

Таким образом, на основании всего вышесказанного, можно выделить несколько теоретических проблем, с которыми сталкиваются в данное время исследователи сновидений в литературе: сновидение и миф, сновидение и творчество, сновидение и бессознательное, сновидение и текст, язык сновидений, хронотоп сновидений.

Л.М. Нюбиной в исследовании «Поэтика и прагматика мнемонического повествования: На материале немецкой литературы воспоминаний ХХ века» Нюбина Л.М. Поэтика и прагматика мнемонического повествования: На материале немецкой литературы воспоминаний XX века. Автореф. дисс…. докт. филол. наук. СПб., 2004// URL: http://www.dissercat.com/content/poetika-i-pragmatika-mnemonicheskogo-povestvovaniya-na-materiale-nemetskoi-literatury-vospom «выявляются типологические, концептуальные свойства мнемонического текста, которые позволяют выделить воспоминания в особый класс текстов, также описаны лингвопоэтические средства разных языковых уровней, которые участвуют в конструировании мнемонического текста. В свою очередь эти «концептуальные» свойства мнемонического текста определяют особый тип повествования - мнемоническое повествование» Там же.. Делаются важные наблюдения над составляющими поэтики мнемонического повествования: «Определённая фрагментарность и дискретность сюжета и композиции, тематическими центрами которых являются имена, даты, топонимы или иные пространственно-временные координаты. Ментально-психологической основой мнемонического повествования является воспоминание. В процессе создания текста "я" выбирает из арсеналов памяти разнообразные, дискретные, не всегда последовательные события и факты, создавая из них пеструю мозаику изображаемой жизни. Память как психологический фактор и основа порождения мнемонического текста носит избирательный характер, а воспоминание нелинейно, дискретно, ассоциативно и неустойчиво. Память сознательно активна, в ней содержится творческий элемент, она обращается к объектам, достойным избирательного внимания. Многие впечатления при этом включаются в систему ассоциаций и связей, диктуемых прихотливостью человеческого мышления в сознательном или бессознательном синтезе тривиального и оригинального» Там же..

Газдановедение также обращало внимание на онейросферу и мнемонический текст, но обычно лишь попутно, решая иные проблемы литературного исследования, оказавшиеся в центре внимания.

Так, С.Р. Федякин в статье «Г. Газданов: искусство изобразительности», рассматривая особенности прозаического искусства Г. Газданова, отмечает, что «в основании повествования - творческое воспоминание, Газданов удлиняет предложения, выстраивая их как некие лирические рассуждения. Кроме того, усилилась роль подробностей, которые стали соединяться в ассоциативные ряды, а те, в свою очередь, стали связываться образами - темами, создающими единство художественного целого»Федякин С.Р. Гайто Газданов: искусство изобразительности// Известия Уральского федерального университета. Сер. 2, Гуманитарные науки. 2013. № 4 (120). С. 243. .

Ф. Гёблер в статье «Время и воспоминания в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"» отмечает, что тема воспоминаний является центральной для Г. Газданова. Ф. Гёблер различает в романе «Вечер у Клер» три временных уровня: уровень повествования, уровень воспоминания как процесса и воспоминаний - событий. «В пределах последнего уровня господствует неоформленная, на первый взгляд, анахрония, которая, однако, - о чём свидетельствует более точный анализ, - основана на концентрической модели повествования, занявшей место традиционной линейной модели с причинными связями и поступательным развитием сюжета»Геблер Ф. Время и воспоминание в романе Гайто Газданова «Вечер у Клэр» / Пер. с нем. Е. Шуклиной // Литература. 2001. № 45. С. 2-3., - делает вывод немецкий учёный.

Н.И. Шитакова в исследовании «В. Набоков и Г. Газданов: творческие связи, сопоставляет творческое наследие двух писателей» затрагивает вопросы, связанные с осмыслением роли памяти и делает вывод, что «реминисценции отражают взгляды писателей, становятся одним из приёмов создания литературного образа, выполняют прогностическую и психологическую функции»Шитакова Н.И. В. Набоков и Газданов: творческие связи. Автореф. дисс. ... канд. филол. наук. Орёл, 2011. URL: http://cheloveknauka.com/v-nabokov-i-g-gazdanov-tvorcheskie-svyazi.. Также сделана попытка определить место онейросферы в художественном сознании писателей: «сновидения в поэтике авторов имеют полифункциональный характер, выполняя прогностическую, философско-эстетическую, психологическую, сюжетообразующую функции»Там же..

Рассматривая пространственно-временную специфику художественных произведений Набокова и Газданова, Н.И. Шитакова доказывает, что в художественном мире писателей формируется хронотопическая модель, включающая в себя разветвленную структуру романных хронотопов, а также онейросферу и реминисценции, которые «образуют металитературное пространство, в котором подчеркивается диффузный характер взаимоотношений: снимается оппозиция сна и яви, сна и литературы, творчества и жизни, творчества и смерти, пространства и времени»Там же..

Наша работа посвящена исследованию специфических состояний (сновидения и близкие к ним состояния психики, бред, галлюцинации, видения и воспоминания), организующих особое пространство «внутренней реальности» в малой прозе Г. Газданова 1930-х годов.

Основная цель исследования - проанализировать специфику онейросферы и мнемонического текста с позиции их функционирования в малой прозе Г. Газданова 1930-х годов, проследив роль онирического и мнемонического начал в художественном тексте.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- провести системный анализ снов (и близких им онирических элементов) и воспоминаний в малой прозе 1930-х годов Г. Газданова;

- выявить функции онейросферы и воспоминаний в организации художественного мира рассказов 1930-х годов Г. Газданова;

- обозначить принципы художественного создания «внутренней реальности» в рассказах Г. Газданова указанного периода.

Работа состоит из Введения, двух глав, и обобщающих Выводов. Важной составляющей памяти - воспоминаниям - в малой прозе Г. Газданова 1930-х годов посвящена первая глава нашей работы. В центре внимания - особенности функционирования и способы художественного оформления воспоминаний в рассказах указанного периода. Особые типы сознания, онейросфера с точки зрения ее функционирования в поэтике малой прозы Г. Газданова 1930-х годов - объект внимания во второй главе нашего исследования.

Глава 1. Поэтика воспоминаний в малой прозе Гайто Газданова

«Особое положение русской эмиграции первой волны в европейской истории и её уникальность как культурного явления позволяет рассматривать в едином контексте общий процесс памяти, во всём многообразии её проявлений, как в литературе, так и в самой жизни русского зарубежья» Гаретто Э. Мемуары и тема памяти в литературе русского зарубежья// http://www.ruthenia.ru/reprint/blok_xiii/garetto.pdf..

Память - категория, прежде всего, философская, этическая, психологическая; под памятью подразумевают процессы организации и сохранения прошлого опыта, она связывает прошлое с настоящим и будущим и является важнейшей познавательной функцией, лежащей в основе развития человека. Говоря о памяти, мы имеем в виду в первую очередь духовно-мировоззренческую сторону этого понятия.

Литература воспоминаний «первой волны» русской эмиграции: автобиографическая проза, художественные и политические мемуары -представляла собой лирическую прозу, наполненную чувствами горечи, боли, растерянности, тоски об утраченных «священных корнях», основополагающих началах жизни.

Поэтика воспоминаний - это приёмы создания художественного повествования (специфическая форма и техника) о явлениях личной или общественной жизни, свидетелем которой был автор (повествователь). В литературе эмиграции воспоминания занимают особое место, и проза Г. Газданова - не исключение.

Поэтика как раздел теории литературы освещает «вопросы специфической структуры литературного произведения, поэтической формы, техники (средств и приемов); общей чертой поэтик всех направлений остается то, что все они подходят к художественной литературе под углом зрения ее специфики» Розенфельд Б. Поэтика// Литературная энциклопедия в 11 томах. В 11. Т. 9. М., 1935. Стб. 215. . В данной главе мы сделаем попытку рассмотреть специфику функционирования воспоминаний в малой прозе Г. Газданова 1930-х годов. Отметим, что интерпретация поэтики воспоминаний в прозе Г. Газданова важна как «способ реконструкции художественного мышления и сознания писателя» Там же. Стб. 218..

Воспоминания нередко являются тематическим центром рассказов Г. Газданова 1930-х годов. Поскольку тема всегда, так или иначе закреплена в заглавии произведения, показательны названия рассказов писателя этого периода: в заголовок Г. Газданов выносит, как правило, либо объект воспоминания, либо его субъект.

Например, в рассказе «Вечерний спутник» заглавие отражает субъект воспоминания. Главный герой - известный политический деятель, которому было «около девяноста лет», всегда помнил о своей возлюбленной: «сквозь всю его жизнь проходила её лёгкая тень».

Здесь важно отметить важнейший видовой признак мнемонического текста - личностно-субъективное начало и ретроспективность воспоминаний, то есть их обращённость в прошлое См.: Степанова Н.С. Мотив воспоминаний как эстетическая проблема в русскоязычных произведениях В. Набокова. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. Орёл, 2001. . «Умилённое воспоминание» главного героя - это не только процесс возвращения к прошлому, оживление прошлого в сознании, это одновременно и его осмысление. В рассказе «Вечерний спутник» это осмысление прошлого является причиной «предпоследнего путешествия» главного героя к своей возлюбленной.

Герой Газданова рассказывает: «Для того, чтобы объяснить причину этой поездки, - сказал он, глядя прямо перед собой, - нужно вернуться на много лет назад. И он стал рассказывать изменившимся голосом, - и я уловил в этом изменении бессознательно, быть может, употребленный прием человека, произнесшего в своей жизни?тысячу речей, - о том, как он познакомился и сошелся с?женщиной, которую мы только что покинули».

Далее следует собственно сама ткань воспоминания «вечерний спутник» рассказал повествователю историю своей любви: «Он встретил ее на скачках, попросил, чтобы его ей представили. Она была на двадцать лет моложе его, отец ее... Впрочем, биографические подробности, как он сказал, не имеют никакого значения. Она была замужем, у нее не было детей. Она оставила мужа. Самым удивительным ему казалось то, что об этом единственном и прекрасном романе его жизни, - таком, в котором он не хотел бы изменить ни одного слова, - было нельзя рассказывать так, чтобы это мог понять другой человек. Она была единственной женщиной, которая не воспользовалась ни одной из возможностей, которые ей давало ее положение. Они не жили вместе - это было невозможно по многим причинам, - иногда они не виделись долгими месяцами, но в самые трудные минуты его жизни она неизменно была рядом с ним. Он очень давно, по его словам, знал, что он ни на кого не может положиться, что в его падении его никто не поддержит; но он знал также, что она никогда не изменит ему.

Сквозь всю его жизнь проходила ее легкая тень. Она была всегда ровна, всегда ласкова и немного насмешлива и даже говорила, что не очень любит его. Но в день его очередной дуэли она неизменно оказывалась в Париже, приезжая из Испании, или Англии, или Beaulieu, которое она особенно любила» Газданов Г. И. Вечерний спутник// Газданов Г. Полн. собр. соч. В 5 т. Т.2. М., 2009. С. 588. Далее ссылки на это издание приводятся в тексте дипломной работы в скобках с указанием римской цифрой тома, арабской - страницы..

Далее повествователь делает отступление от рассказа о любви и даёт характеристику отношения «вечернего спутника» к жизни: людям, общественным событиям, эмоциям, которые окружали его. Очевидно противопоставление воспоминания «о лёгкой тени», которое было с ним всегда в «этом смрадном аду, в котором прожил такую бесконечно долгую жизнь»: «Так проходила жизнь, и постепенно, с каждым годом, то небольшое количество мыслей, вещей и людей, в которое старик верил, становилось все меньше и меньше, - и вот уже много лет, как от него ничего не осталось. Он был слишком умен, чтобы сказать, что положительных ценностей вообще не существует, - он только пояснил, что для него их нет. Это - как развалины; другие смотрят на них, и их воображение строит над ними громадные города, исчезнувшие во мраке времен, - а он видел только осыпающиеся камни, и больше ничего» (II, 589).

И далее в тексте мы видим, насколько герою дорого его воспоминание, по дороге в Париж он неоднократно возвращается к воспоминаниям о любимой женщине: «Старик между тем вспоминал всякие подробности о своей жизни с этой женщиной, ему было жаль расставаться с этой темой, - а он ничего не жалел обычно, - но это была единственная гармония, которую он знал, потому, что во всем остальном его обступала со всех сторон та мертвая и беспощадная тишина, которая являлась его окончательным уделом» (II, 590).

В конце рассказа, уже после смерти «вечернего спутника» повествователь также акцентирует внимание на значение «лёгкой тени» возлюбленной в жизни главного героя: «Я все же много и долго думал над жизнью этого человека, я прочел толстую книгу, которую он написал, вспомнил его необыкновенную карьеру, удивительную беспощадность его суждений и то невыносимое отсутствие каких бы то ни было иллюзий, в котором всякий другой человек должен был бы задохнуться и пустить себе пулю в лоб. Стало быть, единственным утешением его была эта «легкая тень», о которой он заговорил» (II, 593).

Итак, в рассказе «Вечерний спутник» воспоминание о прощлом становится основой повествования, тематическим и сюжетным центром произведения.

Однако чаще в заголовок рассказа Г. Газдановым выносится в качестве тематического центра объект воспоминания. Причем, это не просто воспоминание, а ассоциация, связанная с определённой жизненной ситуацией, которая имеет значение для повествователя.

Так, в рассказе «Железный Лорд», собака Василия Николаевича, главного героя рассказа, - это живое напоминание о счастливом времени, своего рода хранитель памяти.

«Василий Николаевич познакомился с Еленой Власьевной, будучи студентом третьего курса; и так как никакие причины ни с той, ни с другой стороны не препятствовали браку, то он очень, скоро женился на ней и был совершенно счастлив. «Тот, кто знал мою жену в последние годы нашей супружеской или, вернее, несупружеской изни, - писал Василий Николаевич, - тот получил о ней совершенное превратное представление» (II, 407). И дальше: «В день моего брака с Лелей Железному Лорду был год». Железный Лорд занимал много места в письме Василия Николаевича. Он сопровождал Василия Николаевича с женой во время их свадебного путешествия, которое происходило не за границей, среди чужих стран и чужих языков, а «в нашей прекрасной Сибири». «Мы были на Амуре и на Иртыше, в этой замечательной стране, где я хотел бы кончить свою жизнь, но только не так, не позорно и не неожиданно, как я буду вынужден кончить ее в ближайшее время». Верхом - и за лошадьми, то перегоняя их, то отставая, бежал неутомимый Лорд - они проехали несколько сот верст; спали на свежем сене, и Василий Николаевич писал, что, прожив долгую жизни, он все же не знал ничего похожего, ничего даже отдаленно напоминающего то непередаваемое чувство, которое знают немногие; всей силой любящие женщину и понимающие, что значит спать с любимой женщиной в лесу или на окраине деревни летней глубокой ночью и вблизи темно сверкающих вод громадной реки. «Железный Лорд был рядом с нами» (II, 407).

И только Железный Лорд оставался тем, что связывало героя с прошлым. День смерти собаки был днем окончательного решения Василия Николаевича раз навсегда покончить со всем. Только Лорд - и то если он помнил - сохранил неизменным то время, которое Василий Николаевич и Елена Власьевна провели в Сибири. «Это все, что осталось, - писал Василий Николаевич, - одно собачье воспоминание, и даже оно исчезло со смертью Лорда. В тот день я тоже должен был умереть». (II, 409).

Как и в рассказе «Вечерний спутник», осмысление воспоминания, которое исчезло со смертью Лорда, подталкивает героя к поступку, в данном случае к самоубийству: «только Железный Лорд оставался неизменным, - но день его смерти был днём окончательного решения Василия Николаевича раз и навсегда покончить со всем» (II, 410).

Мнемонический текст у Г. Газданова становится и основой структуры повествования. От воспоминаний, которые приходят «невольно», «вдруг», зависит большая или меньшая значительность того или иного события, логика развития действия, особенности сюжета.

Так, в рассказе «Гавайские гитары» повествование начинается с описания эпизода, когда повествователь ночевал у знакомых, но не мог заснуть, потому что его комната «вдруг наполнилась протяжными, вибрирующими звуками, соединение которых, мгновенно залило его воображение» (I, 623). Эта мелодия осталась в его памяти, но спустя некоторое время, «как я ни силился вспомнить мотив, который слышал, это было невозможно» (I, 624). Далее повествователь говорит: «в одном я только был уверен - именно в том, что если я его когда-нибудь услышу, то непременно узнаю».

Следующий абзац начинается со слов: «в то время моя сестра моя была больна и никакой надежды на её выздоровление не оставалось» (I, 624). Далее идёт рассказ о похоронах сестры и тем, как одна дама, знакомая сестры пригласила повествователя и мужа сестры поехать к ней. В гостях у этой дамы рассказчик, когда заиграл граммофон, «при первых же звуках музыки узнал тот мотив, который слышал несколько недель тому назад» (I, 637).

В последнем абзаце рассказа повествователь восклицает: «гавайские гитары! Потом, спустя несколько лет я забыл и перепутал многое, что происходило в ту пору моей жизни. Но зато эти колебания воздуха (о музыке) теперь заключены для меня в прозрачную коробку, непостижимым образом сделанных из нескольких событий, которые начались той ночью, когда я впервые услышал гавайские гитары, не зная, что это такое, и кончились днём похорон моей сестры» (I, 638).

Композиционно рассказ «Гавайские гитары» «можно разделить на две части: до смерти героини и её похороны. В рассказе нет события как такового. Главное место отводится миру рассказчика и его воспоминаниям. Вся история представлена цепочкой ассоциативных воспоминаний и переживаний рассказчика» Кузнецова Е.В. Творчество Г. Газданова: 1920-1950-е гг. Астрахань, 2009. С.67..

В пределах малой жанровой формы, где фабульная логика, как правило, преобладает, у Газданова событийность отходит на второй план. Единое действие дробится на элементы, представляющие собой отрывочные ассоциации, вневременные и спонтанно возникающие, моменты непосредственного восприятия окружающего мира героем - повествователем.

При этом, внесение всё новых элементов не размывает границы текста, а, напротив, увеличивает число и интенсивность ассоциативных связей внутри текста и тем самым утверждает его целостность. Т.О. Семёнова отмечает в связи с этим, что «одна из особенностей наследия Газданова состоит в том, что и «большая», и «малая» форма в прозе писателя фундированы единым нарративным принципом, который можно назвать принципом децентрированного ряда репрезентаций. Как следствие или как частное проявление этого принципа можно расценивать и излюбленный писательский приём подачи впечатления или переживания героя через перечисление реалий, каждая из которых либо подразумевает, либо непосредственно в тексте влечёт за собой цепь определённых ассоциаций и воспоминаний» Семёнова Т.О. "... Мир, который населён другими". Идея децентрации в творчестве Г.И. Газданова 1920-30-х годов// http://aseminar.narod.ru/semenova.htm.

Случайная ассоциация вызывает к жизни воспоминания и в рассказе «Железный Лорд». Рассказ начинается с описания того дня, когда на цветочном рынке Парижа, повествователь видит «бесчисленные розы», расставленные на земле. В этот же момент он подумал, что «уже видел однажды очень много роз; и все то, что предшествовало их появлению сразу возникло в его памяти» (II, 393). Далее следует история, которую воспоминает повествователь; переход к воспоминанию происходит ассоциативно, то есть образ «бесчисленных роз» увиденных в настоящем возвращает героя к этому же образу, который он запомнил, будучи ребёнком: «и только разрезанное тело, на котором лежало такое количество роз затем, чтобы они закрыли страшную полосу, отделившую голову от туловища, пронесли потом медленно и торжественно - сперва в дымную и высокую церковь, потом на далекое кладбище, заставленное крестами» (II, 412).

Как и в рассказе «Гавайские Гитары», в конце рассказа «Железный Лорд» снова упоминается об ассоциации, которая вызвала воспоминание - о розах.

Прошлое главных героев рассказов Г. Газданова неожиданно напоминает о себе, воспоминания ассоциативны, связаны друг с другом, внешние и внутренние впечатления взаимообуловлены.

Отдельные элементы информации запоминаются, хранятся и воспроизводятся не обособленно друг от друга, а в определенных логических и смысловых ассоциациях с другими предметами и явлениями и, как правило, одни воспоминания влекут за собой другие. «Ассоциативность плодотворно реализует напряженную и слаженную жизнь сознания -- разнообразный комплекс ассоциаций, воспоминаний, эмоций творца и воспринимающего. Последние часто оказываются в условиях социальной дезориентации и неясного понимания своего места в мире, в состоянии социального одиночества, в разомкнутости связей и отношений. И тогда многослойные образы служат духовной поддержкой и опорой, объяснением и ориентиром» Ассоциативный способ творчества// Хрестоматия по культурологии// http://kulturoznanie.ru/?work=dop_assoc_sposob_tvorch..

Мнемонический текст в рассказах Г. Газданова, кроме того, расширяет границы художественного пространства и времени. «Главный герой Газданова постоянно совершает мысленные воображаемые «путешествия» Семёнова Т.О. Лирический герой Газданова// Дарьял. 2003. №3// http://www.darial-online.ru/2003_3/semenova.shtml..

Художественное время в прозе Газданова образует сложную и многослойную структуру: «Система координат повествования сориентирована не на реальное историческое время, а на «внутреннее восприятие», «внутренний хронотоп» героя - рассказчика, в котором прошлое переживается как настоящее. Выразить такое ощущение времени можно только с помощью приемов нелинейного письма - монтажного, ассоциативно - присоединительного типа повествования» Каменева К.Д. «Своё» и «чужое» в культуре русской эмиграции «поколения полутора»: на примере творчества Г. Газданова. Автореф. дисс. … канд. филол. наук. М., 2001. С.7..

Расширение пространственно-временных координат происходит, когда герои вспоминают эпизоды из своего детства, юности. Также это происходит, когда персонажи - эмигранты вспоминают свое прошлое, пребывание на Родине, в России.

«И мне начинало казаться иногда, что не было ни Парижа, ни тоски, ни неудач, ни длинного ряда трагических и печальных существований, <…>, - а вместо этого был солнечный день раннего детства, где-то в густом саду, в России, в далёкой и почти исчезнувшей волне моей памяти» (II, 508), - вспоминает о «спасительном обществе» двух джентльменов автор - повествователь в рассказе «Бомбей».

В рассказе «Железный Лорд» повествование замедляется, повествователь, как бы, ищет в глубинах своей памяти все мельчайшие детали вспомнившейся в данной ситуации истории, останавливаясь на описании места действия, так как этим он передает атмосферу спокойной размеренной жизни провинциального городка: «Мне было тогда восемь лет; это происходило в большом южном городе России, в высоком шестиэтажном доме, принадлежавшем другу моего отца; он стоял на окраине города, недалеко от городского парка, - улица была такая широкая и большая, застроенная особняками, ровная и светлая; громадные окна выходили в сады - и всегда на этой улице стояла особенная, несколько торжественная тишина, точно и дома, и люди питали друг к другу безмолвное уважение; потом, много лет спустя, где-то во французской провинции я видел нечто похожее» (II, 393).

Зачастую в рассказах Г. Газданова художественное пространство расширяется не только географически (воспоминанием о России, к примеру), но и ментально (пространством мечты, фантазии. Так, главный герой рассказа «Хана» в юности был влюблён в девушку по имени Хана. «Я помню Хану рыжей девушкой, с которой мы читали Блока ранней осенью, в том же любимом овраге, я помню вкусный хруст снега наших последних зим в России, помню ее гимназию и уроки, коньки и лед, рояль и ноты, высокий театр, в который мы ходили, историю Тридцатилетней войны, которую они проходили в шестом классе, наступление Густава Адольфа и оперное великолепие римских легионов. <…> В общем, это был бы, может быть, обычный роман, - с закатами солнца, с безмолвными его вечерними пожарами, с запахом травы, с трагическими и не непременно плохими стихами, в которых мы находили бы чудесное подтверждение того, что мы не сумели или не успели высказать, с размахом - на всю жизнь и ни минутой меньше, до последнего дыхания, - счастливое соединение множества вещей в одном и все-таки неповторимом чувстве» (II, 550).