Роман "Доктор Живаго"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. История создания и опубликования романа "Доктор Живаго"

2. "Доктор Живаго" как реалистический роман

3. "Доктор Живаго" как модернистский роман

4. "Доктор Живаго" как символистский роман

5. "Доктор Живаго" как психологический роман

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Борис Леонидович Пастернак получил Нобелевскую премию за свое гениальное творение "Доктор Живаго" и заслуги в русской прозе в 1958 году. Но получить эту награду буквально, довелось лишь его сыну, много лет спустя. Лишь пройдя этот сложный путь от начала до конца, Пастернак сумел изобразить судьбу русского человека в разные исторические эпохи на примере несравненного романа "Доктор Живаго".

Автор романа сумел воплотить в своем творении то, что видел, слышал, чувствовал и переживал. Не случайно роман называют отчасти биографическим. И сейчас, спустя много лет, после описанных событий, мы, как сейчас, переживаем то же самое, лишь прочитав пару страниц произведения. Каждая проблемы, пронизывающая роман, символична и актуальна. Каждое стихотворение и описание заставляет невольно окунуться в историю и почувствовать ее дыхание на плечах.

Все образы романа, сюжет, композиция и концепция романа уникальны в полном смысле этого слова. Эти люди и их судьбы сплелись в неистовом танце истории. Каждый индивидуален по своему, каждому есть, что скрывать и все они герои романа Б. Пастернака "Доктор Живаго".

У этих людей оставалась лишь надежда на то, ?то, несмотря на переход в другое подданство, они скоро вернутся, и каким-то неведомым образом все уладится. Но, увы, лишь немногим удалось вернуться на Родину, а многие из них так и не нашли там себе места и ?ахли от тоски по Родине. Да и на своей земле у них была нелегкая судьба.

Но это была действительно настоящая жизнь со своими прелестями и недостатками. Каждый прожил все, что ему отвелось достойно и согласно своей участи, познав таинства любви и ужасы войны на самом себе. Но оставаясь при этом человеком. Так же как и автор романа, воссоздавший скандальную и своеобразную эпоху в романе "Доктор Живаго" во всей красе.

1. История создания и опубликования романа "Доктор Живаго"

Не только творчество, но и вся жизнь автора была похожа на подготовку к чему-то прекрасному, чем и стал для него роман.

Первые прозаические произведения Пастернака относятся к зиме 1909-1910, как и первые поэтические опыты. В 1918 году в печати появляется "Детство Люверс", которое сразу же было замечено критиками. Однако, несмотря на восторженный прием, роман, в котором "Детству Люверс" отводилась пятая часть от всего содержания, так и не был закончен. Возможно, это было связано как с давлением жизненных обстоятельств (долгое время Пастернак вынужденно занимался переводами), так и с недостатком жизненного опыта, необходимого для развертывания широкого романного полотна. Тем не менее, в отличие от ранней прозы, это был уже первый значительный шаг к стилю "Доктора Живаго".

Свойственные писателю внимание к отдельной судьбе, к отдельной личности, а также стремление передать исторические события с позиций "субъективных" нашли свое выражение в первых прозаических опытах. Именно так писался черновик романа, упоминаемый Б. Л. Пастернаком в автобиографическом очерке "Люди и положения".

В 1932 г. он отправляется в Свердловск с целью разыскать материалы о социалистической реконструкции Урала. Увиденные там разруха и невиданные социальные контрасты глубоко потрясают Пастернака. Вынесенное впечатление он старался передать в отдельных прозаических набросках романа, работа над которым остановилась в связи с серьезными изменениями в социально-политической жизни, вызвавшими жесточайший душевный кризис писателя, чутко переживавшего несчастья, выпавшие на долю народа. В письмах друзьям он часто жалуется на "серую, обессиливающую пустоту". [1, с. 22].

С осени 1936 г. тон прессы по отношению к нему резко меняется. А сам он снова берется за прозу.

Бессмертием была проникнута пьеса "На том свете" - еще одна работа писателя, начатая уже во время войны в Чистополе.

В другом, так и неоконченном, романе "Спекторский" - Б. Пастернак приходит к мысли пытается соединить сюжетно в одном произведении прозу и стихи.

Зенит литературной славы Пастернака приходится на вторую половину 20-х и первую половина 30-х гг. В его творениях появляется одна из важнейших тем будущего романа - проблема достоинства художника перед лицом своего времени, нашедшая воплощение в автобиографической прозе "Охранная грамота". В ней же зазвучит впервые мотив разочарования в "успехах" Октябрьской революции, которая была воспринята писателем как "назревшая неизбежность", распрямляющий жизненный порыв. Ее последствия порождают лишь чувство исторической "порчи", которое, в конце концов, приведет Пастернака к бесповоротному разрыву в 1936 г. с официальной литературной средой. "Охранная грамота" была запрещена в 1933 году.

Военное "единение" вдохнуло свежую струю воздуха в атмосферу страны и, в то же время, принесло и новые разочарования.

Именно тогда Пастернак начинает роман "Доктор Живаго". Он начинает правдивый разговор, раскрывающий его личное отношение к действительности.

В июне 1946 г. Пастернак читает первую главу романа "Мальчики и девочки" (одно из черновых названий "Доктора Живаго"). В августе готова вторая глава - "Девочка из другого круга". В самый разгар работы над романом судьба словно начинает испытывать автора. 9 сентября в газете "Правда" появляется статья, в которой цитируется обвинительная резолюция СП СССР, где Пастернака клеймят "безыдейным, далеким от советской действительности автором". В свете этих нелицеприятных событий публичное чтение Б. Пастернаком первых глав романа, произошедшее в тот же сентябрьский день, многие воспринимают как дерзкий, бессмысленный вызов властям.

Но пока что писатель еще далек от бесповоротного разрыва с официальной литературой, так как ему нужно кормить семью. Работа над романом затормаживается из-за переработки второй главы. Пастернак стремится к созданию побочной редакции "Доктора Живаго", где на первое место выдвигается революционный дух эпохи.

Конец зимы - весна 1947 г. отмечены работой над третьей главой ("Елка у Свентицких"). В этот период возобновляются преследования, затихшие было зимой. Возможно, поводом к этому послужила новость о выдвижении Пастернака на Нобелевскую премию.

Только через год, весной 1948 году, после длительных занятий переводами, Пастернаку удается закончить четвертую главу ("Годы в промежутке", название первой редакции) о первой мировой войне.

26 июня открывается XI пленум Союза Писателей СССР, на котором с докладом "Наши идейные противники" выступает генеральный секретарь Союза писателей А. А. Фадеев, который в своей речи осуждает Пастернака за уход от действительности. При этом докладчик аргументирует свои мысли, опираясь на хвалебные статьи о Б. Пастернаке на Западе.

Однако и в этих условиях Пастернак продолжает творить: у него написан десяток стихотворений из "Юриной тетради". За апрель - май он перерабатывает главу "Елка у Свентицких" и окончательно переписывает главу "Назревшие неизбежности" (бывшая "Годы в промежутке"). Тогда же утверждается окончательное название "Доктор Живаго" с подзаголовком "Картины полувекового обихода", отброшенным автором в 1955 г.

Положение Б. Пастернака становится все более неопределенным. Удар следует за ударом. В 1949 г. в Москве и Ленинграде распространяется слух о его аресте. Еще одна причина опасности - возросший интерес к русскому поэту на Западе. Кандидатуру Пастернака снова выдвигают на Нобелевскую премию. Арестовывают Ольгу Ивинскую - близкого друга писателя. Безусловно, такое стечение обстоятельств и переживаний не могло не наложить отпечаток и на работу над романом "Доктор Живаго", в котором спешно дописываются поэтическая и прозаические главы второй книги.

В августе - октябре 1950 г. Пастернак заканчивает 5 и 6 главы второй книги. И опять вынужденная переводческая работа приостановила написание романа. По свидетельству друзей, в декабре 1951 г. Пастернак находится в явном упадке духа. Обновление и преображение приходит к писателю лишь с наступлением весны. В мае 1952 г он заканчивает 7 главу романа, которую теперь все больше ругают, нежели восторгаются.

В 10-х числах октября в перепечатку отдается 10 глава романа, а 20 октября Борис Пастернак попадает в Боткинскую больницу с обширным инфарктом, где он до 6 января 1953 г. Именно здесь тяжелобольной писатель с особой радостью ощутил свое единение с вечной жизнью, свой природный дар художника от Бога. Как никогда прежде Пастернаку захотелось говорить о Боге, "славословить" Творца всего сущего.

Летом, будучи в санатории Болшево, Пастернак пишет еще одиннадцать стихотворений в "Юрину тетрадь", два из которых исключит позднее. Окончательный порядок цикла "тетради" будет установлен лишь осенью 1955 г.

Осенью 1953 г. из заключения освобождается О. Ивинская. Через год, в самый разгар работы над романом, снова распространяются слухи о присуждении Пастернаку Нобелевской премии. Наконец 10 октября 1955 г. в романе ставится последняя точка, чья непростая история на этом еще не закончилась.

В 1958 г. за роман "Доктор Живаго" Пастернаку присуждается Нобелевская премия. Он добровольно отказывается от нее из-за придания этому торжественному личностному моменту сугубо политического характера. [5, с. 15].

2. "Доктор Живаго" как реалистический роман

В романе "Доктор Живаго" Борис Пастернак передает свое мироощущение, свое видение событий, потрясших нашу страну в начале XX столетия. Известно, что отношение Пастернака к революции было противоречивым. Идеи обновления общественной жизни он принимал, но писатель не мог не видеть, как они оборачивались своей противоположностью. Так и главный герой произведения Юрий Живаго не находит ответа на вопрос, как ему жить дальше: что принимать, а что нет в новой жизни. В описании духовной жизни своего героя Борис Пастернак выразил сомнения и напряженную внутреннюю борьбу своего поколения.

В романе "Доктор Живаго" Пастернак возрождает идею ценности человеческой личности. Что - то личное преобладает в повествовании. Жанру этого романа, который условно можно определить как прозу лирического самовыражения, подчинены все художественные средства. В романе существует как бы два плана: внешний, повествующий об истории жизни доктора Живаго, и внутренний, отражающий духовную жизнь героя. Автору важнее передать не события жизни Юрия Живаго, а его духовный опыт. Поэтому главная смысловая нагрузка в романе переносится с событий и диалогов героев на их монологи.

В романе отражена жизненная история сравнительно небольшого круга лиц, нескольких семей, соединенных отношениями родства, любви, личной близости. Их судьбы прямо связаны с историческими событиями нашей страны. Большое значение имеют в романе отношения Юрия Живаго с женой Тоней и с Ларой. Искренняя любовь к жене, матери его детей, хранительнице домашнего очага, -- это природное начало в Юрии Живаго. А любовь к Ларе сливается с любовью к самой жизни, со счастьем существования. Образ Лары -- это одна из граней, отражающих отношение самого писателя к миру.

Основной вопрос, вокруг которого движется повествование о внешней и внутренней жизни героев, -- это их отношение к революции, влияние переломных событий в истории страны на их судьбы. Юрий Живаго не был противником революции. Он понимал, что у истории свой ход и его нельзя нарушить. Но Юрий Живаго не мог не видеть ужасные последствия такого поворота истории. Юрий Живаго не воспринимал революцию в штыки, но и не принимал ее. Он был где-то между "за" и "против".

Герой стремится прочь от схватки и, в конце концов, уходит из рядов сражающихся. Автор не осуждает его. Он расценивает этот поступок как попытку оценить, увидеть события революции и гражданской войны с общечеловеческой точки зрения.

Судьба доктора Живаго и его близких -- это история людей, чья жизнь выбита из колеи, разрушена стихией революции. Семьи Живаго и Громеко уезжают из обжитого московского дома на Урал искать убежище "на земле". Юрия захватывают красные партизаны, и он вынужден против своей воли участвовать в вооруженной борьбе. Его родные высланы новой властью из России. Лара попадает в полную зависимость от сменяющих друг друга властей, а под конец повествования она пропадает без вести. Видимо, она была арестована на улице или погибла "под каким-нибудь безымянным номером в одном из неисчислимых общих или женских концлагерей севера".

Самого Юрия Живаго понемногу покидают жизненные силы. И жизнь вокруг него становится все беднее, грубее и жестче. Сцена смерти Юрия Живаго, внешне ничем не выделяясь из общего хода повествования, несет в себе, тем не менее, важный смысл. Герой едет в трамвае и у него начинается сердечный приступ. Он рвется на свежий воздух, но так и умирает у трамвайных колес. Жизнь этого человека, задыхавшегося в духоте замкнутого пространства страны, потрясенной революцией, обрывается.

Пастернак говорит нам, что все происходившее в те годы в России, было насилием над жизнью, противоречило ее естественному ходу. В произведениях Пастернака главный герой -- человек, его душа, его судьба, сочувствие и понимание.

Академик Д. С. Лихачев считает, что "Доктор Живаго" даже не роман, а род автобиографии, и убедительно обосновывает, что это биография времени. "В романе главная действующая сила -- стихия революции". Глазами героя мы видим разгул убийства и беззакония, разруху и голод, воодушевление простых людей, их надежду на лучшую жизнь и кровь, кровь, кровь. Герой бежит от этой вакханалии насилия. Ему хочется покоя, обычной жизни в кругу семьи, примитивнейшего счастья. Но и на это у него нет права. Господствуют только два цвета времени. То же мы наблюдаем и в самом авторе. Как бы Б.Пастернак не пытался бороться на свое мирное и отрегулированное существование, с возможностью творить и жить полной жизнью без страха, он так и не может выбраться из этого. Из того, что мы называем государство, установленный порядок и законы. Пастернак в данном случае как птица в клетке, о чем и пишет Лихачев в своих наблюдениях.

3. "Доктор Живаго" как модернистский роман

Поэт, сочиняющий прозу, опасен. Он относится к прозаическому тексту как к поэзии, и тогда произведение становится "священным бормотанием". Читать его книги так же трудно, как идти сквозь бурелом, заросший крапивой. Чем дальше заходишь, тем сильнее хочется вернуться назад. Поэт, сочиняющий роман, опасен вдвойне. Читатель рискует заблудиться, потеряв нить повествования, и, досадуя о потраченном напрасно времени, закрыть книгу и отложить ее навсегда. Когда берешь в руки увесистый роман "Доктора Живаго", подобные сомнения закрадываются в душу. Смущает также и наличие Нобелевской премии, которую дают только избранным. Смущают стихи поэта - настолько сильные, что плохая, путаная проза (точнее, возможность плохой и путаной прозы) словно запрещенный удар.

Когда читатель открывает книгу, то чувствует, что оторваться невозможно, что снег России, тот, который падает сейчас за окном, так же идет в этой зимней холодной книге о любви и верности. Что герой, которого десятилетним мальчиком мы встречаем на первой странице повествования, вырастет, возмужает, переживет две войны, две революции, две любви - тот, словно поэт сочиняет о себе и про свою жизнь и у него получился роман.

Поэт сочинил роман, но сочинил его как стихотворение. Поэтические образы порхают по его страницам, и весь материал сюжета можно уместить на одной странице. Иногда кажется, что все это написано на одном дыхании, каким-то длинным, зимним вечером мягким карандашом на бумаги. Можно лишь представить себе, сколько раз было обдумано каждое слово, как ответственность перед всей русской литературой, прошлой, настоящей и будущей. Пастернак упаковал в роман события своей жизни. Каждому из них он дал имя и придумал лирический образ. Он настоящий поэт. Его проза очень простая и очень сложная одновременно. Он добился в ней классической ясности и родниковой чистоты. Стихотворения Юрия Живаго, выделенные в отдельную главу, совершенно органичны основному тексту романа. Они - его часть, а не стихотворная вставка.

Цикл "Доктора Живаго" включает в себя стихотворения, написанные в период с 1946 по 1953 год, чрезвычайно разнообразные по жанру и лирической тематике. "Авторство" этих стихов -- аксиома, вроде бы не требующая доказательств. Но, погружаясь в художественный мир "Доктора Живаго", мы как бы отрешаемся от этого априорного знания и неизбежно принимаем "правила игры", предлагаемые автором. Думается, главная причина тому -- сами стихи: их теснейшая, органическая связь с прозаическим текстом, отсутствие полного тождества между автором и героем -- как в личном ("биографическом"), так и профессиональном ("творческом") плане. Иными словами -- те моменты, которые дают нам возможность осмыслить индивидуальные поэтико-стилистические особенности стихотворений цикла, как художественного приема, во всей его полноте и многогранности, показать его внутренний мир, проследить основные вехи его духовной и творческой эволюции, а также осуществить философско-символическое переосмысление отображенных в романе реальных исторических событий.

Для романной, повествовательной прозы характерно наличие сюжета с более или менее четко выраженной фабулой. Сюжетная динамика лирического стихотворения зиждется преимущественно на взаимодействии вне, точнее мотивно-тематических и концептуальных сюжетных компонентов. Это тот особый тип сюжета, который многие исследователи называют лирическим.

В лирическом стихотворении фабула обычно сильно редуцируется и перестает выполнять сюжетообразующую функцию. И даже в тех случаях, когда событийная канва в сюжете доминирует, поэтическое действие переходит в другое -- лирическое -- измерение, зачастую обретая символическую многоплановость.

Информация, содержащаяся в прозаических частях "Доктора Живаго", в определенном смысле является "кодовой" -- без ее анализа рассмотрение некоторых стихотворений, а, следовательно, и всего романа (в аспекте "становления и развертывания художественного целого") затрудняется или становится невозможным. "Кодовыми" -- по отношению уже к прозаическим частям или отдельным эпизодам -- являются также сюжеты/образы/концепты некоторых стихотворений. Подчеркнем, однако, что мы говорим не о кодах, а именно о контекстах, разграничивая эти вроде бы синонимичные понятия.

Вероятно, самой значительной работой, представленной на Иерусалимской конференции, отмеченной на редкость существенными докладами и открытиями, стала статья Б.М. Гаспарова "Временной контрапункт как формообразующий принцип романа Пастернака Доктор Живаго". Отказываясь признавать роман Пастернака традиционной эпопеей, Гаспаров предлагает смотреть на эту проблему глазами современного читателя, для которого и реалистический и постреалистический романы становятся уже фактом прошлого. Ключ к пониманию этой проблемы он видит в том, как отразились на внутреннем строении произведений Пастернака принципы его музыкального мышления. В работе разбирается принцип контрапункта, как "преодоление линейного течения времени и "совмещения нескольких событийных рядов, движущихся с различной скоростью, в различных ритмах и направлениях". "Фактура "Доктора Живаго" принципиально строится в виде совмещения и наложения различных типов художественной речи", - считает автор. "Диаметральной противоположностью контрапункта является полное единообразие и слияние всех голосов", что становится символом "массового психологического конформизма". На основе анализа различных узловых эпизодов романа, делаются выводы о том, что "Доктор Живаго" при всей уникальности своей формы оказывается "наиболее полным воплощением" эпохи и с этой точки зрения исторической эпопеей в самом полном смысле этого слова.

Продолжая метод приложения к Пастернаку принципов музыкальной композиции в своей следующей работе, Б. Гаспаров подготовил новый доклад для юбилейной конференции в Оксфорде: "Об одном ритмико-музыкальном мотиве в прозе Пастернака". В основе этих работ Гаспаров лежит "понимание музыкального субстрата творчества Пастернака не как тематического или фактурного элемента - упоминание музыкальных произведений и композиторов, использование звукописи и т.п., а как структурного, формообразующего фактора, проявляющегося в виде сквозных лейтмотивов, соединения и трансформации, которые пронизывают все творчество поэта". [3, с. 12].

Живаго Юрий Андреевич - главный герой романа, врач и поэт. Фамилия героя произошла от выражения "Бога Живаго", обозначающего Иисуса Христа и имеющего смысл "исцеляющий все живущее".

Духовным прототипом Живаго является сам Пастернак, роман же -- это "автобиография не внешних обстоятельств, но духа". Нельзя не учесть и тот факт, что начало работы над романом совпало у Пастернака с завершением перевода "Гамлета" Шекспира. Сам процесс написания романа был практически синхронен процессу перевода "Фауста" Гете. Образ Живаго -- это образ человека, живущего в эпоху, когда "распалась связь времен", он близок Гамлету, понятому Пастернаком как жертва, волею судьбы избранная "в судьи своего времени и в слуги более отдаленного". Но в отличие от Гамлета у него нет желания "умереть, уснуть" -- он осознает себя человеком, которому необходимо нести на себе всю тяжесть и радость жизни -- не "шагать в ногу", а лечить больных духом и телом.

С точки зрения "физической активности", давления на мир, Живаго, безусловно, "слабый" герой. Однако сам Пастернак, по-видимому, исходит из философского и религиозного понимания силы -- как силы, прежде всего нравственного противостояния злу, силы, требующей осознания и принятия решения. В этом отношении Живаго "сильный" герой. Он выживает в двух войнах, не допустив при этом ничего безнравственного, после трех попыток все же уходит из отряда красных партизан, пишет книги, которых ему никто не заказывал.

Пастернак при создании образа Ж. обращается именно к слову, магическая и необъяснимая сила которого, как он полагал, помогла Гете создать образ своего Фауста. Соблазном здесь выступает не Мефистофель, а опасность спутать "свою, личную" революцию с революцией "другой, всеобщей". Этому соблазну поддается герой-антипод Живаго -- Антипов - Стрельников - Расстрельников, погружающийся в хаос ненависти и мести, приводящий к самоубийству. Образ Ж. выражает концепцию "витализма", "жизненности". Живаго воспринимает жизнь через жизнь каждого человека, каждой вещи, каждого места -- и всей вселенной. В этом смысле Живаго -- не только эпический, но и лирический герой. По-особому раскрывает автор характер своего героя в его взаимоотношениях с женщинами. Главным фактором здесь выступает не любовь, а непреодолимое никакими внешними обстоятельствами стремление Живаго к жизнеустройству, к созданию атмосферы дома, семьи, к появлению детей (у него дети и от жены Антонины, и от Лары, и от Марины). Сама смерть Ж. наступает именно после того, как он уходит от Марины по наущению своего "таинственного" двоюродного брата Евграфа Живаго.

Любовь -- стихия. Любовь Юрия и Тони -- это сдерживаемая стихия, это как пламя свечи -- светит и согревает. Возле нее тепло и уютно. Юрий Андреевич по-своему любит Антонину Александровну, он привязан к ней. Но вот это пламя вырывается на волю и захватывает героя. Причем он начинает пылать страстью не к жене, а к Ларе -- постороннему человеку. Извечный любовный треугольник, приносящий страдания всем троим. Из-за любви страдает Тоня, которая, переживая измену любимого, не в силах его разлюбить. Страдает Юрий: как человек чести он не может простить себе измены жене, но и не в силах оставить Лару. Страдает и сама Лара, ставшая причиной разрыва, понимающая и ощущающая причиняемую боль. И все потому, что стихия вырвалась наружу, теперь это не маленький огонек свечи, любовь Юрия и Лары -- это бушующая стихия, пламя, вырвавшееся на волю, грозящее погубить, сжечь все и вся.

Тоня и Лара любят одного и того же человека, но они полная противоположность друг другу. И все-таки любовь освещает и согревает жизненный путь героев, особенно Лары и Юрия. Да, она осложняет им жизнь, но они живут этой любовью.

Да, любовь для героев не была чем-то обыденным, чем-то земным. Любовь для Юры и Лары -- это своего рода искусство, причем высокое искусство. Юрий Андреевич боготворит Ларису Федоровну, и даже ревность у него может вызвать лишь что-то низкое и далекое. Он принимает любовь только близких по духу людей, любовь порочную, низменную он отвергает.

Мне кажется, эти слова очень хорошо показывают силу и высоту чувств Юрия к Ларе. Живаго не ревнует ее к Антипову, он понимает, принимает, и, самое важное, разделяет ее чувства. Чувства долга, ответственности, и нежной привязанности.

Юра, еще мальчик, впервые увидевший Лару, еще девочку в ученическом платье, понял, почувствовал всю ее прелесть, всю ее женственность, всю силу ее любви, ее страстность, стихийность.

Лариса Федоровна освещает путь Юрия Андреевича. С детства она заронила в его душу "свет очарования", она разделила с ним тяготы жизни в его зрелые годы, и она же стояла у "конца его жизни" -- Лара пришла проводить Юрия в последний путь.

Через эту стихию, через любовь Юрия и Лары, автор раскрывает многие прекрасные черты характера героев. Он показывает их внутреннюю силу, готовность пожертвовать своей любовью, своим счастьем ради спасения, ради покоя и благополучия друг друга. Герои не могли не любить. Нелюбовь -- это болезнь. Юрий, Лара, Тоня -- они остерегаются, боятся этой болезни.

Но Юрию, Ларе, Тоне, Марине не страшна эта болезнь. Такие богатые душой личности, как они, не любить не могут, любовь у героев в крови. Для них любовь -- это жизнь. Их любовь -- высокое, горящее, жертвенное чувство. Она облагораживает их самих и предмет их любви. Страницы, на которых изображена любовь Юрия, Тони и Лары, являются, как мне кажется, одними из самых прекрасных, трогательных, захватывающих страниц романа. [11].

Сюжет строится в основном вокруг персонажей, образующих как бы два подобных пятиугольника: Лара, ее соблазнитель Комаровский, ее муж Антипов - Стрельников, Живаго и Тоня.

Живаго и Антипов (Стрельников) опять же антиподы, что подчеркивается и фамилией последнего (Антипий в переводе с греческого языка - противостоящий), и одновременно двойники. При, казалось бы, принципиально противоположных характерах, во многом противоположном отношении к жизни и окружающим, к собственной судьбе, противоположности во внешности и манере себя вести, их пути многократно пересекаются, а обстоятельства жизни оказываются схожими - и эти сближения и скрещения много шире их отношений с Ларой.

Противоположна и их внешность. Живаго врач, лечит, исцеляет. Стрельников - убивает, расстреливает.

Оба, и Живаго и Стрельников, в детстве остаются без матери, а потом и без отца и воспитываются у чужих людей. В отличие от Стрельникова, Живаго всегда сознательно отказывается от любого принуждения, насилия и тем более мести.

И Живаго и Стрельников оба оказываются на войне, оба в определенный момент - в плену. Про обоих подозревают, что они погибли, и Лара, разыскивая мужа (Антипова), встречает Живаго. Но Антипов не убит, а в плену, так же как позднее Юрий Андреевич в плену у партизан, его идейных противников, и его близкие, Тоня, еще не теряют надежды, но тоже считают его погибшим.

"Рябина в сахаре" называется десятая часть романа. Уходя от партизан, Живаго, прежде чем откопать припрятанные им лыжи, подходит к рябине: "она была наполовину в снегу, наполовину в обмерзших листьях и ягодах. После ночного разговора Стрельникова с Живаго в Варыкине, доктор находит его застрелившимся около дома: "…мелкие, в сторону брызнувшие капли крови скатались со снегом в красные шарики, похожие на ягоды мерзлой рябины". [4, с. 100].

Остановимся на фигуре Веденяпина. Мы не найдем прямых аналогии судьбе дяди Юрия Живаго среди биографий известных русских философов начала XX века.

Другая особенность жанрового строя "Доктора Живаго" - мощное лирическое начало романа, обусловленное, в конечном счете, тем, что перед нами - проза поэта, усиленное тем, что герой романа - тоже поэт, что роман завершается циклом "Стихотворений Юрия Живаго", который находится в сложных и многообразных связях с прозаическим текстом, пронизанном в свою очередь токами поэзии. Главным во всем этом является особая, присущая Пастернаку философско-поэтическая призма, сквозь которую в романе изображены все явления и проявления жизни и в первую очередь такие фундаментальные, как природа и любовь. Отсюда - и особый образный язык и стиль лирического пласта романа, восходящие к особой философии и эстетике природы в мировидении и мироощущении Пастернака - поэта.

Будучи наиболее адекватным идейно-художественной структуре романа и его жанровой природе, определение "лирическая эпопея" требует уточнений относительно особого характера эпического начала "Доктора Живаго".

Исторический образ России, грандиозность и масштабность событий, т.е. то, что сообщает "Доктор Живаго" дыхание эпоса, возникает и создается в романе с помощью двух основных средств.

Первое из них - своего рода эпико-исторический пейзаж, когда конкретное социальное явление включается в природный "вселенский" контекст, благодаря чему - если воспользоваться словами Гоголя - вдруг становится видимо во все концы света. Пример - в монологе Юрия Живаго об общей атмосфере и митингах первых дней революции: "Вы подумайте, какое сейчас время! И мы с вами живем в эти дни! Ведь только раз в вечности случается такая небывальщина. Подумайте: со всей России сорвало крышу, и мы со всем народом очутились под открытым небом... Вчера я ночью митинг посещал. Поразительное зрелище. Сдвинулась Русь матушка, не стоится ей на месте, ходит не находится, говорит не наговорится. И не то чтоб говорили одни только люди. Сошлись и собеседуют звезды и деревья, философствуют ночные цветы и митингуют каменные здания".

В романе Б. Пастернака масштабность и мощь событий передается посредством метафор типа: "социализм - это море, которое должны ручьями влиться все эти свои, отдельные революции, море жизни", революция - наводнение и т.п. [4, с. 106].

Другое важнейшее средство эпизации действительности в романе - осмысление изображаемых событий и явлений в широком историческом контексте, в частности - в контексте евангельских масштабов и пророчеств.

Такой подход и масштаб задан с самого начала романа в записи Веденяпина о первых страницах летописи человечества, о древнем мире и Риме, о явлении Христа и начале новой эры в истории человечества. Выдерживается на протяжении всего повествования и находит завершение в "Стихотворениях Юрия Живаго", евангельские мотивы, сюжеты и образы которых включают современность в контекст "столетий".

Сегодня мы имеем возможность вместе с Н.Ф.Федоровым осознать главную задачу христианства, ярко выраженную в романе Б.Л.Пастернака "Доктор Живаго". Один из его героев, Николай Веденяпин, фактически озвучивает идеи Николая Федорова, говоря, что история в нынешнем ее понимании "основана Христом, что Евангелие есть ее обоснование. А что такое история? Это установление вековых работ по последовательной разгадке смерти и ее будущему преодолению. Для этого открывают математическую бесконечность и электромагнитные волны, для этого пишут симфонии. Двигаться в этом направлении нельзя без некоторого подъема. Для этих открытий требуется духовное оборудование. Данные для него содержатся в Евангелии". Пора и нам понять главную мысль Николая Федорова: "...почитание Пресвятой Троицы требует объединения всех сынов и дочерей, т.е. братства их, любви всех живущих ко всем отцам умершим, такой любви, которая готова отдать всю жизнь для возвращения жизни отцам, а отдав жизнь смертную, получить жизнь бессмертную... "

Вдумывается ли Пастернак в смысл исторических событий, которым он является свидетелем и описателем в романе? Что они означают, чем вызваны? Безусловно. И в то же время он воспринимает их как нечто независимое от воли человека, подобно явлениям природы. Чувствует, слышит, но не осмысливает, логически не хочет осмыслить, они для него как природная данность. Ведь никто и никогда не стремился этически оценить явления природы -- дождь, грозу, метель, весенний лес, -- никто и никогда не стремился повернуть по-своему эти явления, личными усилиями отвратить их от нас. Во всяком случае, без участия воли и техники мы не можем вмешиваться в дела природы, как не можем просто стать на сторону некой "контрприроды". [9].

В этом отношении очень важно следующее рассуждение о сознании: "...Что такое сознание? Рассмотрим. Сознательно желать уснуть -- верная бессонница, сознательная попытка вчувствоваться в работу собственного пищеварения -- верное расстройство его иннервации. Сознание -- яд, средство самоотравления для субъекта, применяющего его на самом себе. Сознание -- свет, бьющий наружу, сознание освещает перед нами дорогу, чтобы не споткнуться. Сознание -- это зажженные фары впереди идущего паровоза. Обратите его светом внутрь, и случится катастрофа!" [4, с. 90].

В другом месте Пастернак устами Лары высказывает свою нелюбовь к голым объяснениям: "Я не люблю сочинений, посвященных целиком философии. По-моему, философия должна быть скупою приправою к искусству и жизни. Заниматься ею одною так же странно, как есть один хрен".

Пастернак строго следует этому правилу: в своем романе он не объясняет, а только показывает, и объяснения событий в устах Живаго -- Пастернака действительно только "приправа". В целом же Пастернак принимает жизнь и историю такими, какие они есть.

В этом отношении очень важно рассуждение Живаго -- Пастернака об истории: "За этим плачем по Ларе он также домарывал до конца свою мазню разных времен о всякой всячине, о природе, об обиходном. Как всегда с ним бывало и прежде, множество мыслей о жизни личной и жизни общества налетало на него за этой работой одновременно и попутно". [4, с. 51].

Он снова думал, что историю, то, что называется ходом истории, он представляет себе совсем не так, как принято, ему она рисуется наподобие жизни растительного царства. Зимою под снегом оголенные прутья лиственного леса тощи и жалки, как волоски на старческой бородавке. Весной в несколько дней лес преображается, поднимается до облаков, в его покрытых листьями дебрях можно заблудиться, спрятаться. Это превращение достигается движением, по стремительности превосходящим движение животных, потому что животное не растет так быстро, как растение, и которого никогда нельзя подсмотреть. Лес не передвигается, мы не можем его накрыть, подстеречь за переменою мест. Мы всегда застаем его в неподвижности. И в такой же неподвижности застигаем мы вечно растущую, вечно меняющуюся, мимолетную в своих превращениях жизнь общества -- историю.

Природа -- это сфера, поглощающая пространство романа. Чтобы понять причины поведения Живаго в определенных ситуациях, нужно разобраться в значении для него природы и ее месте в произведении.

Вся жизнь Живаго -- инстинктивное стремление раствориться в природе, не сопротивляться ей, вернуться в детство. Именно тем, что Лара для Живаго олицетворяла всю природу, можно объяснить его инстинктивное к ней стремление.

Возвращение в лес, к началу, когда все были равны, -- единственный выход для Живаго как творческой личности, в противном случае он постоянно будет чувствовать ущербность своего существования. Он и Лара -- единое целое, этого требует природа, этого требует его душа. Поля, "сиротеющие и проклятые без человека", вызывают у Живаго ощущение жарового бреда: он видит, как по ним "змеится насмешливая улыбка Диавола"; в то время как в лесах, "красующихся, как выпущенные на свободу узники", обитает Бог, и на человека нисходит состояние просветления, выздоровления.

Пастернак заставляет Живаго и нас, читателей, чувствовать не только внутренние проявления природы, но и внешние, некоторые из них становятся постоянными вестниками радости или несчастья. Они предвещают будущие события "потому, что герои находятся в системе природы, на них она распространяет свои законы, в ее власти и ведении их будущее и прошлое".

4. "Доктор Живаго" как символистский роман

Все события романа, образы всех персонажей проецируются на евангелическое предание и сопрягаются с вечным: будь то явный параллелизм жизни доктора Живаго с крестным путем Спасителя, судьбы Лары с судьбой Магдалины, Комаровского -- с дьяволом, или же "загадка жизни, загадка смерти", над тайным смыслом которой бьется автор "Доктора Живаго". В конечном счете, Пастернак разгадывает "загадку смерти" через жизнь в истории-вечности и в творчестве.

Сложное взаимодействие лирической и эпической сюжетных линий порождает своеобразие архитектоники "Доктора Живаго". В первую очередь это связано с завязкой романного действия. Синхронное открытие и движение нескольких сюжетных линий, которые связаны с судьбами главных героев, моделирует внешнее подобие структуры традиционного эпического повествования центробежного типа. Эпическая дробность романа преодолевается непрерывным -- по-своему бесконечным, -- лирическим сюжетом, вобравшим в себя героев, окружающий их мир и общее мироощущение автора, и ориентированном на евангельское предание. Всеобрамляющее многоголосие спора о способах и средствах разрешения нравственных и социальных конфликтов, о пути исторического развития преломляется через призму христианской этики автора, наиболее полно воплощенной в развитии лирического героя.

Человек у Пастернака -- прежде всего художник, и в этом своем качестве он брат вселенной ("сестра моя жизнь") и потомок "высших сил земли и неба". Болезнь мира, по Пастернаку, не смертельна, это не "болезнь к смерти", мир "спит, а не умер" ("И как от обморока ожил"). Святость является как врач, как великий диагност -- герой романа. Говоря обобщенно, в святости у Б. Пастернака нет ничего чрезвычайного, святость (или гениальность, что для Пастернака одно) в природе вещей, в природе жизни, пока она жизнь. Человек не изгнан из рая, поскольку он не изгнан из жизни. Человек лишь на время утратил виденье вокруг себя рая, которое автор постарался восстановить. [8, с. 210].

Любовь - не единственная стихия в "Докторе Живаго". В самом начале мы уже говорили о природных стихиях -- вьюге, метели, буране. Эти стихии проходят через все произведение, и им противостоит стихия огня, свеча. Они возникают в самом начале романа (буря после похорон матери Юрия, манящая свеча в окне Камергерского переулка) и сопровождают героев до конца (гроза в момент гибели Живаго, образ свечи в стихотворении Юрия, переживший и воскресивший его). На протяжении всего произведения идет как бы противопоставление: свеча -- метель, свет -- тьма, жар -- холод, жизнь -- смерть. Свет свечи, как символ страсти, -- это стихия огня, несущего тепло, добро, свет, жизнь, любовь. Снег, вьюга, метель -- стихия холода, несущего зло, тьму, страдания, смерть. Природа бушует, мечется, она отражает происходящее в окружающем нравственном, духовном и физическом, в человеческом мире.

"Что-то сходное творилось в нравственном мире и в физическом, вблизи и вдали, на земле и в воздухе. Где-то, островками, раздавались последние залпы сломленного сопротивления. Где-то на горизонте пузырями вскакивали и лопались слабые зарева залитых пожаров. И такие же кольца и воронки гнала и завивала метель, дымясь под ногами у Юрия Андреевича на мокрых мостовых и панелях". В городе, среди людей такой же хаос сумятица, такое же бушевание стихии, как и в природе. И опять метель вмешивается, как будто бросает вызов, насмехается, издевается уже над взрослым Юрием Андреевичем Живаго. "Метель хлестала в глаза доктору и покрывала печатные строчки газеты серой и шуршащей снежной крупою".

Этот буран, снег преследует Юрия. Он как бы предопределяет судьбу героя, предупреждает о грядущих испытаниях. Эта буря грозит и предупреждает Юрия Андреевича накануне отъезда из Москвы. "Накануне отъезда поднялась снежная буря. Ветер взметал вверх к поднебесью серые тучи вертящихся снежинок, которые белым вихрем возвращались на землю, улетали в глубину темной улицы и устилали ее белой пеленою". [4, с. 39].

Когда жизнь героев спокойна -- вьюг, метелей нет. В описании первой зимы Юрия Андреевича и Антонины Александровны в Варыкино нет ни одного упоминания о снежных стихиях. Своеобразие архитектоники в романе Б. Пастернака "Доктор Живаго" связанно, прежде всего, с тем, что автор совмещает две, в сущности, равноправные сюжетные линии -- лирическую и эпическую. Причем, фабула, в целом ориентированная на евангельский сюжет, разыгрывается как драма, уже случившаяся в Евангелии, и центральное лицо ее -- Христос. Драма "христианской личности" воплощается в судьбе Юрия Живаго. Так, в прозаической части "Доктора Живаго" лирический герой -- отражение в душе Живаго хода эпических событий. В поэтической части лирический герой -- художественный двойник Живаго, душа доктора, "явленная" в его же "собственных" стихах. Тем самым, Б. Пастернак как бы дважды "проигрывает" образ лирического героя: "развитие" личности доктора, на фоне разворачивающейся в романе драмы и "опосредованное" (Б.Л. Пастернака) отношение к этой драме Ю.А. Живаго, выраженное в заключительной части романа, в "Стихотворениях Юрия Живаго".

В центре повествования находится герой, представитель интеллигенции, по профессии врач. Он становится невольным участником тех исторических переломов, которые были суждены России в первой трети XX века. Стоит заметить, что понимание истории Пастернаком во многом опирается на традицию Л. Н. Толстого, когда человек не может вмешиваться волевым образом в ход исторической стихии. Живаго у Пастернака становится центром, вокруг которого вершится реальная история. [12].

Теперь мы можем обратиться к выбору фамилии героя. "Живаго" - не что иное, как форма родительного и винительного падежа прилагательного в старославянском языке. Получается, что фамилия образована от слова "живой". Многие исследователи считают, что автор предпочитает имя, соотносящееся с образом Иисуса Христа - "сына Бога Живаго".

Отметим, что в имени Живаго воплощается символический план образа Христа, связанный с победой над смертью и всемирным злом. Живаго - не просто имя, это сложнейший образ-символ, имеющий глубокую нравственно-философскую основу. Даже не проводя параллели с образом Христа, читатель может угадать сложную семантику фамилии героя. В начале романа хоронят Живаго, т.е. здесь Пастернак дает некий смысловой оксюморон (получается "хоронят живого"), т.е. в самом начале дает читателю намек и на финал повествования, и на авторское отношение к смерти Юрия Андреевича. Так в фамилии реализуется и тема бессмертия поэта, художника. Еще одна ассоциация приходит при анализе выбора фамилии. Возможно, что образ этот у Пастернака является равно уникальным и обобщающим. Ведь он несет в себе все те черты православного самосознания, которые так яростно истреблялись советской властью. Не зря в финале появляется дочь Юрия Андреевича, воспитанная уже совсем в ином мире. Живаго как будто растворяется в народе, становится "вечно живым". Не случайно первое название романа "Смерти не будет". Таким образом, Борис Леонидович через фамилию героя дает ключ к разгадке важнейших глубинных идей романа. В заключение скажу, что после обращения к этой теме, ее осмысления, меняется первичное восприятие сюжета. Сначала судьба Живаго представляется трагедией творческой личности, гибнущей в водовороте истории. После осознания значения фамилии Юрия Андреевича, ее происхождения и соотнесения со словом "живой", становится понятно, что герой бессмертен, что он во многом приближен к нравственному идеалу и ассоциации с образом великого мученика не случайны.

Предметом особой гордости Пастернака в "Докторе Живаго" был именно стиль, интонация -- она и несет главную информацию; фабула второстепенна. "Доктор Живаго" написан краткими фразами, без вечных причастных оборотов и длинных описаний, с библейским лаконизмом, с кроткой и умиленной, слезной интонацией. Поиск этой интонации, в сущности, и составлял главный сюжет работы Пастернака над прозой; лишь в конце сороковых была достигнута должная высота взгляда. Все герои книги -- мальчики и девочки, всех жалко, над всеми -- даже и над самыми отвратительными -- "плачет Господь, рукава прижимая к очам".

Сам Пастернак говорил, что роман написан "серо". Это не так -- нейтральность языка не должна обманывать читателя. Здесь нет экзальтации его юношеских сочинений, но есть умиление перед бесконечным богатством мира, перед его длящейся сказкой, и нет ни одного случайного слова.

"Доктор Живаго" -- символистский роман, написанный после символизма. Сам Пастернак называл его сказкой. Книга действительно "пришла через Пастернака", ибо он был одним из немногих уцелевших; она не могла не появиться -- ибо русскую историю последнего полувека кто-то должен был осмыслить с позиций символистской прозы, внимательной не к событиям, а к их первопричинам. Но такое осмысление, возможно, было лишь во второй половине века -- с учетом всего, к чему эти события привели. [4, с. 12].

5. "Доктор Живаго" как психологический роман

Цикл "Доктора Живаго" включает в себя стихотворения, написанные в период с 1946 по 1953 год, чрезвычайно разнообразные по жанру и лирической тематике. "Авторство" этих стихов -- аксиома, вроде бы не требующая доказательств. Но, погружаясь в художественный мир "Доктора Живаго", мы как бы отрешаемся от этого априорного знания и неизбежно принимаем "правила игры", предлагаемые автором. Думается, главная причина тому -- сами стихи: их теснейшая, органическая связь с прозаическим текстом, отсутствие полного тождества между автором и героем -- как в личном ("биографическом"), так и профессиональном ("творческом") плане. Иными словами -- те моменты, которые дают нам возможность осмыслить индивидуальные поэтико-стилистические особенности стихотворений цикла, как художественного приема, во всей его полноте и многогранности, показать его внутренний мир, проследить основные вехи его духовной и творческой эволюции, а также осуществить философско-символическое переосмысление отображенных в романе реальных исторических событий.

И в этом контексте стихотворения цикла выполняют, как нам представляется, две основные функции. Сущность первой определяется тем, что многие "сквозные", проходящие через все повествование образы (лейтмотивы) -- чаще бытовые или "природные" реалии -- находят свое эстетическое завершение и символическое переосмысление в том или ином стихотворении цикла, которое в данном случае становится как бы "связующим звеном", то есть дополнительным -- смыкающим -- элементом композиционной структуры текста. Основной целью второй функции будет выявление подтекста: оценочных суждений, ассоциативных связей, концептуальных идей, глубинных содержательных пластов, скрытых в прозаическом тексте. [10].

Сюжетный уровень, в свою очередь, имеет несколько органически взаимосвязанных и диалектически взаимообусловленных планов, которые можно свести к трем основным:

- сюжетно-фабульному (событийному),

- сюжетно-мотивному (мотивно-тематическому),

-сюжетно-концептуальному (философско-идеологическому).

Необходимость в подобной дифференциации возникает, с одной стороны, благодаря многозначности базовой категории, особенно заметной на терминологическом фоне, создаваемом "композицией" и "архитектоникой"; с другой -- вследствие специфики жанра, особенностей поэтики и стилистики рассматриваемого произведения. [6, с. 55].

В самом деле, сюжет не всегда включает в себя только событийную канву повествования, т. е. фабулу. Очень часто событийная канва дополняется, подчеркивается (или -- в случаях ее нечеткой выраженности -- наоборот, оттеняется) развитием параллельного, "несобытийного" действия: сменой/чередованием/взаимопересечением различных тематических и (лейт)мотивных линий, участвующих в концептообразовании, а следовательно, и формировании динамической системы концептов. Условимся, что под мотивами мы в данной работе будем подразумевать не звенья событийной (фабульной) цепи, а устойчивые, повторяющиеся инвариантные образы, имеющие предметно-вещную (бытийную) и символическую стороны. А под темами -- более сложные семантические комплексы, возникающие в процессе ассоциативного взаимопереплетения "родственных" мотивных смыслов. Так, тема рока и -- соответственно -- противостояния ему, т. е. стремления к духовной свободе, рождается в романе Пастернака из нескольких "природных" и "бытовых" мотивов (метель--холод--ночь--сон - свеча--тепло--[солнечный] свет--пробуждение и т. д.). Тема рока/свободы, в свою очередь, ассоциативно связывается с темой смерти/бессмертия. Дать определение системе концептов произведения несколько сложнее. Она не сводится ни к "символике", ни к "образности" как таковой, в ее эмпирических, вербализованных формах и проявлениях, -- хотя отчасти воплощается в ней, -- и не тождественна обобщенно-абстрактному "идейно-художественному содержанию". В нашем представлении это иерархически организованная совокупность сюжетных (преимущественно мотивно-тематических) линий, образов, идей, понятий, индивидуализированных смыслов и коннотаций, отражающих специфику авторского и/или субъективированного (персонажного) мировосприятия. Особый статус в этой системе обретают концепты, определяющие и/или непосредственно выражающие мировоззренческие интенции автора или его героев, их отношение к изображаемой или непосредственно воспринимаемой действительности. Эти концепты образуют третий, наиболее сложный и зачастую допускающий множественность интерпретаций -- мировоззренческий, философско-идеологический сюжетный план. Именно здесь выявляется монологическая или диалого - полифоническая природа произведения и разворачивается (в рамках моно- или диалога) его основное действие.

С этой точки зрения только и можно смотреть на роман, к которому в разное время предъявлялась одна и та же претензия: неестественность, натянутость, недостоверность… "Так не бывает!" Так и не должно "бывать". Роман Пастернака -- притча, полная метафор и преувеличений. Она недостоверна, как недостоверна жизнь на мистическом историческом переломе.

Фабула романа проста, очевиден и его символический план. Лара -- Россия, сочетающая в себе неприспособленность к жизни с удивительной ловкостью в быту; роковая женщина и роковая страна, притягивающая к себе мечтателей, авантюристов, поэтов. Антипов -- влюбленный в Лару радикал, революционер, железный человек действия; Комаровский -- образ власти и богатства, торжествующей пошлости, жизненной умелости. Между тем предназначена Лара -- да и Россия -- поэту, который не умеет ее обустроить, но может понять. Юрий Живаго -- олицетворение русского христианства, главными чертами которого Пастернак считал жертвенность и щедрость. Россия никогда не достается поэту -- между ними вечно встает то всевластная жестокость старого мира, то всевластная решимость нового; а когда покончил с собой Стрельников и пропал Комаровский -- умер сам Юра Живаго, и союз их с Ларой вновь не состоялся.