Марк Блок родился в 1886 году, в французском городе Лионе в семье интеллигентов. Его отец был достаточно известным историком, изучающим античность, что оказало большое влияние на формирование интереса к истории. Дедушка Марка Блока был военным и участвовал в сражениях во время Великой Французской революции. Большое, что ни раз подчеркивал сам ученый, было дедушки в воспитании Марка Блока, что впоследствии повлияло на его участие в первой и второй мировых войнах.

Марк Блок получает образование в Парижской Высшей нормальной школе, а также ходит на занятия по истории и географии во время стажировки в Лейпциге и Берлине. И прежде, чем уйти на службу, успевает получить опыт преподавания в лицеях Монпелье и Амьена. На войне он дослужился до звания капитана и получил несколько наград, однако служба не помешала ему оставаться историком. Находясь без возможности отправлять письма (из-за контроля военной цензуры), солдаты передавали информацию устно, что позволило будущему создателю школы «Анналов» изучить механизм передачи слухов, легенд и мифов, о чем он выпустил статью сразу после демобилизации в 1919 году.

После войны начинается самый продуктивный период жизни историка. С 1919 года он начинает преподавать в Страсбургском университете, который уже в то время был одним из главных центров научной жизни Франции и в котором Марк Блок познакомился с Люсьеном Февром. Здесь и началась работа над проектом, который был воплощен в издании журнала «Анналы экономической и социальной истории». Из под пера ученого вышло множество статей и монографий67.

Монографией «Короли-целители» Марк Блок продолжал традицию исследования «суеверий» и «заблуждений», начатую в военные годы. В этой книге изучались коллективные представления в средних веках о чудодейственных и исцеляющих способностях монархов, как помазанников церкви, в которые верили граждане. Комплексное изучение Марком Блоком ритуала, его место в картине мира средневекового человека, его влияние на социальную и политическую жизнь впоследствии стало вектором, на который ориентировались последующие поколения школы «Анналов». Например, по этому пути в дальнейшем пошла историческая антропология. Однако этот труд не был хорошо воспринят научным сообществом, и Марк Блок продолжил свою работу несколько отойдя от этой проблематики.

Однако, несмотря на то, что последующие его работы были посвящены экономическим проблемам, он смотрел на них через призму так называемой социальной истории, то есть, учитывая сознание средневекового человека, его ментальность, картину мира. Так в 1935 году публикуется его статья, в которой ученый исследует появление и распространение водяных мельниц68. И, казалось бы, на первый взгляд, история производства и техники приобретает совершенно иной окрас - ученый рассматривает причины, создавшие необходимость в этом изобретении, а именно отток дешевой рабочей силы и сокращение человеческих ресурсов, а также изменения отношения к человеческому труду в сознании человека. В своих работах историк соединял социальные, политические, идеологические, экономические и психологические факты для того, чтобы как можно обширнее и глубже исследовать выбранное им явление. Обращаясь даже к производительным силам, они не были для него мертвыми артефактами, а представляли прежде всего часть социального мира, и только через человека и его сознание он считал возможным изучить этот вопрос.

Любопытен труд «Характерные черты французской аграрной истории», который считался лучшим синтезом аграрной истории Франции. Исторические и археологические памятники, данные лингвистики и географии объединены здесь обобщающим взглядом ученого, опирающегося на достижения исторической науки конца XIX и первой четверти XX века69. Это же относится и к монографии «Феодальное общество», в которой автор для более тщательного изучения использует географические и демографические данные. В книге Марк Блок не рассматривает какую-либо из областей отдельно, а умело переплетает экономические, социально- психологические и политические отношения. Анализ феодального общества Блок осуществляет как бы «изнутри», отправляясь от человека в группе, в социуме.

Умение кропотливо подходить к своей работе, несколько раз переписывать свои труды до «идеального» состояния, кропотливо подбирать примеры и слова, а также умение вовремя откликаться на новые явления в исторической науке выдвинули Марка Блока на одно из первых мест не только во французской, но и мировой медиевистике. Его многочисленные труды наполнены идеями и гипотезами, которые можно проверить. Однако, Марк Блок всегда оставлял простор для дальнейшей деятельности ученых и не претендовал на истинность своих работ, приветствуя дальнейшие доработки его концепций.

Историк, в понимании Марка Блока, не может равнодушно и безучастно жить в настоящем. Это убеждение, воспитание, а также многие трудности, с которыми он столкнулся из-за своего происхождения (не взяли в преподавательский состав Высшей нормальной школы) подвели к тому, что Марк Блок активно сопереживал Народному фронту в 1936-1938 годах, настаивая на необходимости изменения высшего образования во Франции. Блок активно осуждал политику невмешательства в гражданскую войну в Испании и неизменно стоял на антифашистских позициях. Осенью 1939 года историк снова уходит на фронт, где «самый старый капитан во французской армии» - как он себя называл, переживает вместе с солдатами разгром 1940 г. и дюнкеркскую эвакуацию на Британские острова. В этих условиях Марк Блок пишет одну из самых знаменитых работ «Апология истории», которую он видел как средство борьбы за идеи, которых он придерживался всю свою жизнь и как наставление будущим историкам и попытку «спасти» историческую науку70. Некоторое время после поражения Франции в войне Блоку еще удавалось вести преподавательскую работу. Он читал лекции в Страсбургском университете, переведенном в Клермон-Ферран, а затем в Монпелье. Но из-за его происхождения Блок не мог свободно преподавать в оккупированной фашистами Франции. Перестав учувствовать в редакции журнала «Анналы экономической и социальной истории», он продолжает публиковаться под псевдонимом М. Фужер. Его библиотека была разграблена немцами. И несмотря на то, что ему было предложено переселиться в Алжир или США, он не принял предложения и остался во Франции. Более того с 1943 года Блок вступил в ряды Сопротивления и начал активную борьбу против фашистских оккупантов. Но в марте 1944 года он был схвачен гестаповцами и был расстрелян.

Вспоминая о Марке Блоке Февр говорил, что он был человеком сдержанным и замкнутым, к нему было не так легко подступиться и заслужить его доверие как в общении, так и в интеллектуальном сотрудничестве71. Болезненно восприняв вторую мировую войну, он не смог оставаться в стороне и посчитал своим долгом отстаивать честь и достоинство Франции.

Абсолютно противоположным по характеру был Люсьен Февр. Он был человеком эмоциональным, иногда даже вспыльчивым. Он всегда был готов к новым связям и умел транслировать идеи в разных интеллектуальных кругах.

Так же, как и Блок, Февр родился в семье интеллигентов, в 1878 году. Отцом ученого был профессор филолог, который обеспечил обучение в Высшей нормальной школе. Люсьен Февр и Марк Блок жили в одном общежитии для молодых ученых, которое стало своеобразной интеллектуальной площадкой, где проходило общение с отцом Марка, Гюставом Блоком, который преподавал историю античности и такими выдающимися учеными как Шарль-Виктор Ланглуа72, Марселем Гране73 и др.

Ученый мечтал о создании журнала, посвященного истории, где публиковались бы статьи на любые исторические темы ученых со всего мира. Тесное сотрудничество с Анри Берром, который к тому времени уже создал свой журнал, только усиливало желание Февра. Вдохновив на эту идею своего друга, Марка Блока, ученые занялись поиском издательства.

Изначально они обращались к Анри Пиренну74, который в прошлом был членом редколлегии немецкого журнала, но из-за недостатка средств был получен отказ. Затем в 1929 году Люсьену Февру все-таки удалось договорился с издательством Армана Колэна, которое выпускало в это время

«Географический ежегодник» Видаля Де Лаблаша.

Даже после совместного издания с Марком Блоком журнала «Анналы экономическая и социальная история», историк мечтал о собственной периодике, которая охватывала бы больше проблем, не принадлежала одному изданию и в которой могли бы печататься статьи об истории всех стран мира. Однако, эти мечты не были осуществлены, и даже когда Люсьен Февр стал единственным редактором «Анналов экономической и социальной истории», он не слишком расширял границы исследований и, так же как в совместной работе с Блоком, сохранял определенную квоту на печать иностранных авторов.

Свою главную задачу Люсьен Февр видел в модернизации и обосновании новых принципов исторического знания, однако он еще был выдающимся ученым, который занимался исследованием культуры, психологии и экономики XVI века. Еще во время написания диссертации

«Филипп II и Франш-Конте» Февр обнаруживает свой интерес к социальной истории, рассматривая историю французской провинции с политическом, социальном и религиозном аспектах, а также уделяя большой интерес проблемам взаимодействия человека и окружающей среды. Интерес к географическому аспекту проявляется и в работе «Земля и человеческая эволюция. Географическое введение в историю», однако география не является главным элементом исследования, а лишь помогает отобразить его влияние на человека и то, как индивид адаптируется к природному окружению. Социальность прослеживается также в таких биографических трудах, как «Судьба: Мартин Лютер», «Ориген и Деиерье, или Загадка Кимвала мира», «Проблема неверия в XVI веке: «религия Рабле», где, по мнению Люсьена Февра, личность является продуктом той эпохи и того общества, в котором она находится75. Идеи и взгляды, которые несет в себе человек, всегда коллективно обусловлены и отражают культуру того времени.

Изучая биографию личности, Февр пытается рассуждать в категориях и терминологии той эпохи, в которой человек жил, пытается понять способ его мировосприятия, образ мысли. Историк пытается также изучить ту конъектуру, в которую была вписана «личность». Его интересовало, каково соотношение индивида и общества, личной инициативы и социальной необходимости, при наличии которой идеи и поступки того или иного человека приобретают значение исторического деяния. Изучая важную для исторического процесса личность, Февра интересует, были ли его идеи приняты в этом обществе или же они не нашли применения при жизни автора, а только лишь после его смерти. Так или иначе Люсьен Февр приходит к пониманию необходимости изучения ментальности, которая давала бы возможность подойти ближе к пониманию коллективных процессов и социального поведения человека. Будучи сыном лингвиста и понимая, что словарь человека, которым он пользуется в обыденной жизни позволит подобрать «ключ» к изучаемому обществу, Люсьен Февр предлагает тщательным образом исследовать понятийный аппарат общества, его ритуалы, символы, которые выражаются в повседневном поведении человека76.

С момента создания журнала «Анналы экономической и социальной истории», из-под пера Люсьена Февра вышло около тысячи трудов: статей, очерков и монографий. Большинство из них были обращены к проблемам ментальности, цивилизаций, построению новых принципов исторической науки и ее методологии.

Будучи ученым энциклопедической направленности, Февр участвовал во многих проектах. Например, в публикации «Французской энциклопедии», которая была создана для того, чтобы разрушить барьер между дисциплинами и совместно работать над конкретной проблематикой. Им была основана VI Секция Практической школы высших исследований, которая служила объединяющим звеном экономических и социальных наук. В этом вдохновляемом им научном центре (ныне - Практическая школа высших исследований в социальных науках) Феар, с помощью Ф. Броделя и Ш. Моразе, последовательно проводил в жизнь программу междисциплинарного подхода к проблемам человека, не утрачивая историческую перспективу, в которой его надлежит рассматривать. Одновременно Февр, член Французского Института (Академии моральных и политических наук), занимал пост председателя Национального комитета историков Франции, президента Комитета по истории второй мировой воины, члена комиссии по разработке проекта реформы образования во Франции, члена французской делегации в ЮНЕСКО, главного редактора журнала «Тетради всемирной истории». Им был основан «Журнал истории второй мировой воины», он возглавлял научный сонет серии «Дух Сопротивления».

Люсьен Февр, в отличие от Марка Блока, не сражался на фронте Второй мировой войны, но провел остаток своих дней сражаясь за новую историческую науку. Он очень негативно относился ко своим коллегам, которые «отсиживаются в тиши кабинетов с задернутыми шторами наедине со своими бумагами» и умудряются в своих «стерильных историях» никогда не отвечать на вопросы, волнующие современников, а потому не способны «влиять на окружающий нас мир». Он считал, что «в крови и боли рождается новое Человечество, и вместе с ним, как и всегда, близится к появлению на свет История, историческая наука, соответствующая новому времени»77. Именно этой науке был посвящен труд «Бои за историю», который подобно

«Апологии истории» Марка Блока вобрал в себе все жизненные и методические установки ученого-медиевиста.

Самым выдающимся историком второго поколения является Фернан Бродель. Он родился в 1902 году в семье учителя математики и раннее детство провел в маленькой Французской деревне, что впоследствии повлияло на его исследовательский интерес. Образование стало для Броделя тем социальным лифтом, который помог переместиться историку из Люмевиль-ан-Орнуа сначала в Париж, а затем на факультет гуманитарных наук в Сорбоне. После получения образования Бродель переехал в Алжир, где преподавал историю в колледже и даже прошел военную службу. По возвращению в Париж произошло знакомство с Люсьеном Февром, которое сильно повлияло на дальнейшую судьбу историка. Люсьен Февр тесно сотрудничал с Броделем и причислял его к одному из «сотрудников, сплотившихся вокруг меня в братское и ревностное содружество»78.

В начале Второй мировой войны Бродель был мобилизован и активно принимал участие в военной деятельности. Уже после подписания перемирия Бродель в 1940 году попадает в плен, в котором проводит почти пять лет. Но подобно Марку Блоку ученый грамотно использует свое время. Оказавшись в плену без собранных ранее материалов, он по памяти продолжает начатый еще в довоенное время книгу «Средиземноморье и средиземноморский мир в эпоху Филиппа II». Арон Яковлевич Гуревич именно в связи с публикацией этого труда начинает причислять Броделя к школе «Анналов»79.

Начиная свою монографию как чисто политическое и экономическое исследование, Фернан Бродель, не без влияния на него Люсьена Февра, выходит на иной уровень рассмотрения проблемы. Пытаясь «тотально» изучить это общество, он делит монографию на три раздела соответствующие трем уровня исторической действительности, где каждому уровню соответствует собственный ритм и время. Изначально Бродель рассматривает географическое окружение человека и роль среды. Ему «не хотелось обойти вниманием эту как будто вневременную историю, обращенную к неодушевленным предметам, и вместе с тем удовольствоваться в этом случае географическим введением традиционного типа, которые украшают начало стольких книг беглым рассказом о полезных ископаемых, почвах и растениях, в дальнейшем не упоминающихся, как будто растения не оживают каждую весну, как будто стада застывают на своих пастбищах и корабли не бороздят настоящее море, не похожее на себя в разные времена года»80. На этом этапе время длится медленно, ход истории практически не заметен. «Это скорее история постоянных повторений, вечно возвращающихся и возобновляющихся циклов, «история без Времени», история стабильных, неподвижных «структур»81. Второй уровень Фернан Бродель отводит «социальным структурам» и рассматривает общество и экономику. По его мнению, «бывают структуры разного рода, как по-разному складываются и конъюнктуры, или стечения обстоятельств. Периоды существования тех и других, в свою очередь, также имеют разную длительность. История занимается поиском и использованием многочисленных объяснений, отражающих движение по вертикали, от одного временного «уровня» к другому»82. Здесь уделяется внимание как демографическому составу населения, так и торговле, денежному обращению, ремеслу и земледелию. Бродель проводит анализ и классификации средиземноморских империй, их формы и способы взаимодействия. Время на данном уровне течет хоть и медленно, но ощутимо, потому что «структура», характеризующаяся «временем большой длительности», «вступает в диалог» с «конъюнктурой», временем быстрым, кратким83. Третий уровень посвящен истории в привычном нам значении. Здесь рассматривается событийная история, история быстрых процессов, быстрых колебаний, политических изменений. Событие, как писал Фернан Бродель, «это взрыв, "звонкая новость", как говорили в шестнадцатом столетии. Его угар заполняет все, но он кратковременен и пламя его едва заметно»84, но его изучение не должно игнорироваться историком. По замыслу историка, этот труд должен был охватить все сферы исторической действительности. Такое деление на уровни является условным и введено историком лишь для удобства рассмотрения и анализа значения каждого уровня в истории Средиземноморья. Связи между намеченными уровнями сложны и, по словам самого Броделя, неоднозначны. Однако такой прием позволяет показать небольшую роль последнего уровня. События, которые происходят в политической жизни «здесь и сейчас», чаще всего обусловлены глобальными изменениями в экономике и социальной сфере общества, а также в природно-географических структурах.

Такое видение истории исключает из нее роль человека. Он теряет свободу выбора и является лишь инструментом более глобальных процессов.

Ближе к концу жизни Фернан Бродель признался, что его понимание истории совершенно изменилось во время нахождения в немецком плену, - такое виденье истории было «единственно возможной жизненной реакцией на то трагическое время». Под таким рассмотрением истории страшные события Второй мировой войны теряли свое значение. «Долой событие, особенно тягостное! - пишет Бродель. - Мне нужно было верить, что история, что судьбы человечества свершаются на значительно более глубоком уровне... в невообразимой дали и от нас, и от наших повседневных бед творилась история, верша свой неторопливый оборот, такой же неторопливый, как та древняя жизнь Средиземноморья, чью неизменность и своего рода величавую неподвижность я столь часто ощущал. Вот так и я пришел к сознательным поискам наиболее глубинного исторического языка…»85. Эта монография была хорошо принята научным сообществом, а в частности Люсьеном Февром и Эрнестом Лабруссом, которые подчеркнули, что такое исследование и есть новая история.

Так же, как и Марка Блока и Люсьена Февра, у Броделя есть свой теоретический труд, в котором он описывает свое методологическое видение исторического исследования. Статья «История и социальные науки: время большой длительности» является вариацией второго поколения «Анналов» и того, как должна выглядеть историческая наука, какое место она должна занимать в системе гуманитарного знания. Темпоральные представления, которые активно рассматриваются в этой статье, должны, по мнению Броделя, выработать общий язык для всех социальных наук, особенно таких, как экономика, демография, социология, человеческая география и другие86. Бродель призывает совершить переход от нарративной истории, которая занимается событиями малой длительности к истории процессов и цивилизаций, тем самым переключиться на время большой длительности. Структуры, по его мнению, придают форму человеческой жизни, препятствуя ее «расползанию», они создают условные границы, за которые личность, с ее представлениями и деятельностью не могут выйти. Однако такое игнорирование событий и положение о бессилии человека и подчинении его структурам не было единогласно воспринято ни как в научном академическом обществе, так ни в самой школе «Анналов». Как мы уже знаем, школа в это время начинает развивать по двум направления: с одной стороны, были ученики Броделя, которые активно использовали количественные метода и игнорировали событийную историю, а с другой - стояли такие ученые, как Жорж Дюби и Жак Ле Гофф, предметом изучения которых было индивидуальное в истории.

Еще одной отличительной особенностью Фернана Броделя является сближение с марксизмом. Это сближение отчетливо заметно в труде

«Материальная цивилизация и капитализм (XV - XVIII века)», который написан с точки зрения экономического материализма. Рассматривая в качестве предмета изучения торговлю, виды коммуникаций, жилища, пищу, и другие аспекты, Бродель совсем не уделяет внимание социальным проблемам и проблемам ментальности. В своей работе он использует такие документы, как переписку и доклады консулов, расчетные книги, исключительно как числа и чисто коммерческую информацию, игнорируя многие указания на менталитет и систему воззрений их авторов. Он сознательно не использует те наработки, которые совсем недавно были разработаны Марком Блоком и Люсьеном Февром.

Это отдаление от историков первого поколения и значительный разрыв с учеными третьего поколения школы «Анналов» привели к тому, что Бродель покидает руководство журнала «Анналы. Экономика. Общество.

Цивилизация»87, понимая что направление «Новой исторической науки» сильно разнится с его собственными взглядами. «Ученики не последовали моим советам... - с горечью заявлял Бродель в 1985 г. - Между мною и моими преемниками - огромный разрыв»88. После прерывания контактов со многими историками третьего поколения, Фернан Бродель мечтал о создании собственного журнала. Это мечта проявила себя в создании нового научного центра - «Дома наук о человеке», главной которого он оставался вплоть до своей кончины.

Арон Яковлевич Гуревич в своей работе «Исторический синтез и Школа "Анналов"» подчеркивает, что на последнем этапе жизни Фернан Бродель все дальше уходит от принципов школы «Анналов» в сторону географического детерминизма. «Броделя же вообще не интересует короткое человеческое Время, - пишет автор, не буду шутить на тему, что он уподобляет себя Богу и в своем пренебрежении временем даже хочет превзойти Его. Но осмелюсь утверждать, что Броделя не занимает то, что мы, историки, по старинке привыкли называть историей: событие, время быстрых изменений, человеческая активность, инициатива - короче говоря, человеческое содержание истории89.

Однако, именно при Броделе школа «Анналов» получила наибольшее признание и стала основополагающей в научном обществе. Труды историков-«анналистов» приводились в пример «правильного» ведения исследования другими учеными.

Главным единомышленником Броделя и преемником Марка Блока на кафедре социальной и экономической истории в Сорбонне был Эрнест Камиль Лабрусс. Он родился в 1895 году в семье ремесленника. Ученый прошел длительный путь изменения научных предпочтений: начиная как политэкономист, он изменил сферу своей научной деятлельности сначала на право, а затем историю, что сказалось на его работах. Основной сферой деятельности Эрнест Камиль Лабрусса была экономическая история. Он посвятил ей два монументальных сочинения: «Обзор движения цен и доходов во Франции в XVIII веке» и «Кризис французской экономики в конце старого порядка и накануне революции» , в которых, так же как и Фернан Бродель, широко использовал статистические методы анализа и стремился связать протекание экономических процессов с изменениями в общественных отношениях и коллективной психологии.

Главный мотив работ Лабрусса - это изучение статистических данных. Сопоставляя многочисленные частные свидетельства, Лабрусс вычислял средние размеры цен, заработной платы, объемов производства, доходов и расходов во Франции на всем протяжении XVIII в. Полученные средние цифры служили затем отправным пунктом для определения динамики социально-экономических процессов, с тем чтобы, опираясь на них, раскрыть предпосылки революции 1789 г. Непосредственный исследовательский объект Лабрусса -- средние величины цен, зарплаты, доходов - определялся на основе извлечения из источников конкретных данных и их статистической обработки, иначе говоря, конструировался самим исследователем. Лабрусс как бы сам создавал («конструировал») «чистые факты», сопоставление и соотношение которых позволяло ему затем индуктивно прийти к выводам о предпосылках революции90.

Именно Эрнестом Камилем Лабруссом было предложено деление истории на три уровня, где первым уровнем являлась экономика, вторым - общество, а третьим - цивилизация, которое легло в основу нового названия журнала «Анналы экономической и социальной истории».

Крупным представителей школы «Анналов» являлся Жорж Дюби. Он родился в семье ремесленников в 1919 году, получил образование, а затем преподавал историю в Безаносе и Коллеж де Франс. Жорж Дюби никогда не старался причислить себя к школе «Анналов». Из-за различая взглядов на историю, в то время, когда Фернан Бродель предлагал Дюби место в редакторском составе журнала «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация.», Дюби отказался от его предложения, желая работать в рамках «Новой исторической науки», но не состоя в формальных отношениях с представителями школы. На его взгляд «новая историческая наука» не могла быть монополизирована каким-либо учреждением или отдельной группой людей.

Большое влияние на его творчество оказали работы Люсьена Февра и Роберта Мандру91. Уже одни из первых работ историка опирались на поднятые Февром проблемы ментальности, опустив проблемы аграрного строя, которыми ранее занимался автор. «Я и Мандру, - писал историк,- под влиянием психоанализа (в 50-е годы) начали изучать в качестве фактора социальной истории ту совокупность полубессознательных проявлений, которой мы дали название “ментальность”»92. Несмотря на то, что историк останавливался подробно на некоторых отдельных событиях, его интересовали более глубокие проблемы: «То отношение, которое события вызывали к себе в определенную эпоху, бросает внезапный свет на историческую обстановку и на самые глубинные структуры; через событие мы осязаем саму жизнь. С другой стороны, я постоянно, - писал Дюби, пытался как можно больше опираться на исторические свидетельства. Вообще, я стремился с возможно большей полнотой воссоздать представление о своей роли в мире, присущее людям тех далеких времен. Мне хотелось взглянуть на этот мир их глазами»93.

Жорж Дюби долгое время исследовал институт брака, ценности семьи, традиции, его интересовало художественное развитие Средневековья, которые также исследовались с точки зрения ментальности и представлений. Его взгляд на историю частично совпадал с взглядом Февра и сильно разнился с представлениями Бродела: Жорж Дюби считал, что человеком движут не какие-то системы «длительного времени», а представления, система ценностей и картина мира, которая существовала в данном обществе. Тотальных подход, пропагандируемый Броделем, по его мнению, должен был существовать, но не должен растворять историческую науку в других дисциплинах, а наоборот призван объеденить изучение представлений, ментальности, культуры цивилизации с её материальной историей.

Появление компьютеров и популярность математических методов разбил третье поколение представителей школы «Анналов» на два лагеря, где представители первого - Пьер Шоню94 и Франсуа Фюре95 - широко использовали математические и количественные методы, которые стали популярны благодаря работам Фернана Броделя, в то время как Жорж Дюби и Жак Ле Гофф понимали минусы этих методов и старались от них отойти. Дюби считал, что не стоит отрицать значимость индивидуальных фактов, что история, как считали Люсьен Февр и Марк Блок, - это «человечная» наука и на первом месте в ее изучении должен стоять человек с его представлениями, менталитетом, картиной мира и ценностями. Уделяя особое внимание событийной истории, он, в противовес другому направлению школы, призывает уделять особое внимание хронологии, только благодаря которой можно уследить причинно-следственные связи и установить предпосылки событий.

Всю свою научную карьеру Дюби предпочитал находиться в стороне от какого-либо детерминизма. Как в своих работах он считал опасным полностью подчиняться какой-либо концепции или методу, так и в жизни, работая в рамках школы «Анналов», Дюби старался не причислять себя к какой-либо из научных школ «новой исторической науки»

В отличие от историков предыдущего поколения, третье поколение школы «Анналов» не занималось проблемами методологической рефлексии. В частности, Дюби писал «У меня нет особого вкуса к теориям: мое дело - работать... Я убежден в том, что мы должны исходить из конкретного... Меня интересуют люди, жившие в XII веке и оставившие кое-какие следы»96.

За свою научную деятельность Дюби написал более десятка монографий, статей, являлся редактором журналов «Le Moyen Age»97 и

«Etudes rurales» 98и активно участвовал в научной жизни Франции.

Еще один крупный представитель школы «Анналов» - Жак Ле Гофф - родился в 1924 году в семье учителя английского языка. Антиклерикализм отца и религиозность матери сильно повлияли на дальнейшую деятельность историка. Отсюда появился его интерес к религиозным представлениям и верованиям с точки зрения религиозного воображения и сознания, а не теологии. Так же, как и другие историки школы «Анналов», Жак Ле Гофф испытал сильное влияние марксизма. Однако, его не устраивал детерминизм экономической истории. Ле Гофф отмечает влияние, оказанное на него рядом французских ученых, - Марком Блоком, Люсьеном Февром, Фернаном Броделем, антропологами, начиная Марселем Моссом99 и заканчивая Клодом Леви-Стросом100.

В круг интересов Жака Ле Гоффа входят проблемы средневековой этики и поведения. Причем он придает большое значение исследованию, наряду с письменными текстами, слов, ритуалов и жестов, равно как и соотношения визуального искусства со словесным, изменения в системе ценностей, представления о времени и пространстве, развитие их на протяжении XII - XIV веков в связи с общими сдвигами в социальных структурах и, соответственно, в ментальностях. Им активно изучается народная культура и её взаимодействие с официальной культурой, трансформация мифов и фольклорных мотивов, которая происходила в результате этого взаимодействия, проповедь и её компонент и культура устного слова, расцвет которой приходится на XIII столетие. Жак Ле Гофф посвящает труды изучению общественного статуса средневековых интеллектуалов, анализирует мир воображения людей Средневековья, преображение социальных реальностей в эпических и других литературных памятниках, отношение людей той эпохи к смерти и загробному воздаянию и, в связи с этой проблематикой, изменения в представлениях о потустороннем мире, которые, по его мнению, привели в обстановке глубоких социальных и ментальных трансформаций к выработке идеи чистилища, что открыло для верующих новые перспективы спасения и тем самым оказало мощное воздействие на социально психологический климат в целом. Особая роль в исследованиях уделяется социальной стратификации и то как она воспринималась и характеризовалась в Средние века. Изучаются также сны средневековых людей- порождение их коллективной психологии, память и история, историческая ментальность. Основной категорией, которая лежит в основе всех работ Жака Ле Гоффа, является категория ментальности. Под ментальностью историк понимает отношения, установки и стереотипы, которые, в свою очередь, входят в состав другого определения - «картина мира», изучение которой также являлось ключевым в трудах историка.

Жак Ле Гофф часто выступал на круглых столах со статьями, посвященными проблемам методологии исторической науки, во время которых призывал к созданию новых подходов к изучению истории. Вопросы методологии также поднимаются историком в сборнике «История и память»101, где ученый продолжает традицию Марка Блока и раскрывает его взгляды, продолжая исследовать противоречия исторической науки. В этом труде Жак Ле Гофф снова пытается разрешить проблему объективности истории, её соотношения с настоящим, и «оправдать» историка в его беспомощности в ряде вопросов. Он рассматривает историю как науку своеобразную, но фундаментальную в трех основных ракурсах, которые часто бывают тесно переплетены друг с другом. Это историческая культура, философия истории и ремесло историка.

Однако главной своей целью он считает не создание дискуссий о том, как следовало бы изучать историю, а выдвижение на передний план проблемы поиска новых исторических парадигм, источников, анализ которых дал бы возможность прочитать их глубже и по-новому, и разработать оригинальные методы их исследования.

С 1969 года Жак Ле Гофф становится членом редакционной коллегии журнала «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация», а затем становится третьим по счету после Люсьена Февра и Фернана Броделя руководителем

школы высших исследований в социальных науках102, где возглавлял группу, занимавшуюся вопросами исторической антропологии стран Запада.

Таким образом каждый из приведенных выше исследователей прошел длинный путь становления как историк и своими трудами внес большой вклад в развитие исторической науки. Имея новаторские идеи и разработав собственную методологию, они оказали большое влияние как на историков следующих поколений научной школы «Анналов», так и на историческую науку в целом. Их труды не перестают переиздаваться и исследоваться, являясь «хрестоматийными» для мирового исторического сообщества.

5. Методология школы «Анналов»

В противовес позитивистской парадигме, которая была доминирующей в исторической науке, Люсьен Февр и в особенности Марк Блок, создали совершенно новый подход к обработке исторического источника. Во-первых, они расширили это понятие, включив документы и предметы исследования, которые ранее игнорировались историками в своих работах. Марк Блок в своем труде «Апология истории или ремесло историка» писал: «Идет ли речь о костях, замурованных в сирийской крепости, или о слове, чья форма или употребление указывают на некий обычай, или о письменном рассказе очевидца какой-либо сценки из давних или новых времен,- что понимаем мы под словом "источник", если не "след", т. е. доступный нашим чувствам знак, оставленный феноменом, который сам по себе для нас недоступен?»103. Уже первые историки, причисляемые к научной школе «Анналов», начали использоваться ранее не привлекаемые в трудах историков-позитивистов орудия труда и другие материалы, полученные в результате археологических экспедиций, картографические материалы, аэрофотоснимки, данные топонимики. Проходил тщательный анализ ритуалов, обычаев и языковых систем как одного из вида исторических источников. За каждым словом стоит необходимость его появления и соответственно значительный факт, который может стать предметом исследования.

Любой документ, с точки зрения основателей школы «Анналов» должен и несет информацию о человеке, который его создавал. Он отображает не только сухие факты, которые нужно тщательно собирать, но и отображает часть воззрений той эпохи, в котором создавался этот документ. Как писал Люсьен Февр в своей книге «Бои за историю»: «Историк, отказывающийся осмыслить тот или иной человеческий факт, историк, проповедующий слепое и безоговорочное подчинение этим фактам, словно они не были сфабрикованы, не были заранее избраны во всех значениях этого слова (а сам историк не может не избирать их), - такой историк может считаться разве что подмастерьем, пусть даже превосходным. Но звания историка он не заслуживает»104.

Такой подход позволил историкам по-новому взглянуть на ранее исследованные исторические документы. Изучая человека, который писал документ, а не положения в нем, для ученых открылся большой пласт социальной жизни общества. Увеличивается и количество источников. Предметом исследования становятся все предметы производительной деятельности человека. Марк Блок в монографии «Апологии истории или ремесло историка подчеркивает, что «все, что человек говорит или пишет, все, что он изготовляет, все, к чему он прикасается, может и должно давать о нем сведения»105.

Во-вторых, в корне изменилась сама работа с источниками. Работа историка не должна, по их мнению, сводиться к пустому сбору и накопительству фактического материала. Прежде чем начать работать с источником, нужно знать, что именно ты хочешь от него получить. С точки зрения историков первого поколения школы «Анналов» любой источник может нести в себе ценные сведения, но получить их можно, если знать, как к нему подойти. Исследование должно начинаться с постановки проблемы, разработки предварительных вопросов, ответ на которые исследователь хочет обнаружить в источнике. Этот подход позволяет исследовать такие области исторической действительности, которые ранее историку были недоступны. Например, производя анализ терминологии и лексики документа, можно выявить проблемы повседневной жизни, которые непытался вложить в документ автор текста и которые помогут отобразить повседневную жизнь и представления того общества, в котором создавался исторический документ.

Исторический источник таким образом становится неисчерпаем. Каждый историк может задавать все новые вопросы, подходить с той стороны, с которой его ранее еще не исследовали. Каждый ученый задает исходя из собственного мировоззрения вопрос культуре, который она сама себе не ставила, и чаще всего она открывает все новые стороны и смыслы. При такой диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются106. Только благодаря такому подходу к источнику, раздвигаются рамки исторического исследования, потому что открывается целый пласт социальной структуры, которая детерминирует изменения в обществе и является той конъюнктурой, в которую вписана экономическая и политическая жизнь.

Ненамеренные факты и знания, которые не по своей воле вкладывает автор документов в свои тексты, является более объективным, нежели те, что писались специально для прочтения бедующим поколением и несли в себе определенную цель. Так или иначе источник сообщает лишь то, что прошло через рефлексию его автора, поэтому неизбежно является субъективным и окрашен взглядами и интересами писателя. Историк целенаправленно, в соответствии с проблематикой своей работы, пытается отыскать следы человеческой мысли и деятельности, и именно этот контакт, соприкосновение с человеком изучаемой эпохи, позволяет быть историческому исследованию живым и привлекательным. В этом и видят предназначение истории первое, а затем третье и четвертое поколение историков школы «Анналов» - не сухое изучение фактов и навязывание им систем, а изучение тех же фактов, но через человека, через его мировоззрение, картину мира и ментальность. Другого понимания предназначения исторической науки придерживался представитель второго поколения школы «Анналов» Фернан Бродель. Но и он говорил о возможности подходить к историческим источникам быстрой длительности не с точки зрения вынимания сухих фактов, но и на более глубоком уровне, пытаясь подчерпнуть данные о «времени большой длительности»

Так или иначе историки школы «Анналов» отличались нестандартным для того времени видением исторического источника и методов работы с ним. Наверное, это было опосредованно тем, что историки изначально выбирали нехарактерный для позитивизма и доминирующей академической исторической науке предмет исследования, ставя во главу угла либо какие-то масштабные коллективные явления, либо обычного человека, мировоззрение и картина мира которого отображала глубоко протекающие социальные процессы общества, к которому он принадлежал.

Как уже было сказано выше, человек как продукт общества, в котором он живет и отображает своим мировоззрением и картиной мира глобальные социальные процессы, протекающие в обществе, становится у историков школы «Анналов» одним из главных предметов исследований. Марк Блок писал: «Можем ли мы понять этих людей, изучая их только в их реакциях на частные обстоятельства определенного момента? Даже чтобы понять, чем они являются в этот именно момент, данных опыта будет недостаточно. Множество возможностей, до поры до времени мало проявляющихся, но каждый миг способных пробудиться, множество стимулов, более или менее бессознательных, индивидуальных или коллективных настроений останутся в тени. Данные единичного опыта всегда бессильны для выявления его же компонентов и, следовательно, для его истолкования»107. По мнению Марка Блока и Люсьена Февра, социальная сфера общества состоит из множества пластов, которые могут пересекаться только во время изучения человека, своей жизнью объединяющего всю историческую действительность и глобальные процессы, проходимые в обществе.

Каждое явление, на их взгляд, которое хоть как-то заинтересовало историка, неизменно прошло через чье-то сознание и стало фактом человеческой психики. История, если не брать в расчет время большой длительности и глобальные географические процессы, изучаемые Фернаном Броделем, не может происходить без человека. Любое событие, которое так или иначе попадает в поле зрение историка всегда является событием коллективной и общественной жизни людей. Все поколения историков школы «Анналов» так или иначе изучали человека. Исключением может послужить только Фернан Бродель, но даже он позитивно оценивал работы публикующегося в это время Жоржа Дюби, которого увлекала социальная история. Отсюда большой интерес третьего поколения к антропологической истории, а также изучению ментальности, и возвращение к социальной истории Люсьена Февра четвертого поколения историков школы Анналов». Работая с историческим документом, которые создавали люди прошедших эпох, ученый, даже исследуя проблемы экономики или политики, так или иначе встречается с человеческим сознанием, которое преображает факты действительности и по-своему интерпретирует их. Так же любые факты политической, экономической и социальной истории всегда «психологичны», потому что их создает человек или группа лиц. И только поняв установки и ценности общества, мировоззрение человека и его картину мира, изучив через призму «человечности» явление, можно говорить о полноте исторического исследования. Не имеет значение, что именно мы встречаем на страницах работ историков школы «Анналов» - понятие «общество», «общественную систему» или «цивилизацию», так или иначе присутствие человека на страницах монографий практически физически ощутимо.

Для каждого поколения школы «Анналов» было характерно стремление к междисциплинарности в формировании знания о человеке. Работы Марка Блока, в центре которых стоял человек, опирались на достижения в социологии, психологии и философии. Люсьен Февр также стремился к объединению истории с другими смежными науками о человеке. Фернан Бродель хоть и видел историю как главенствующую науку, которая должна включить в себя другие дисциплины, так или иначе подразумевал тесное сотрудничество с географией, демографией и экономикой. Историки третьего поколения школы «Анналов» настаивали на тесном интеллектуальном сближении с антропологией.

Изначально стратегия школы была направленна на сближение наук и стирание границ между ними, однако, уже четвертое поколение ученых школы «Анналов» заметило, что такое слияние невозможно. Но также, как и их предшественники, ученые осознавали, что историческое исследование становится более полным и систематизированным, при заимствовании и использовании методов других наук, что «запираться» в собственной методологии было бы большой ошибкой. Они наоборот предлагают вычертить наиболее четкие границы между науками, но не переставать заимствовать методы друг у друга. Такое разграничение, по их мнению, могло бы помочь избежать путаницы. Идея создания универсального метода потерпела поражение, и теперь целесообразно было бы заимствовать методы других наук, опираясь на их тщательную проработку. Введение новых методов и заимствование методологии из других, смежных с историей наук позволило историкам наиболее обширно производить исследования. Историки школы «Анналов» ввели в свои работы такие творческие подходы как аэрофотосъемка, анализ пыльцы, «непредумышленные» и «невольные» свидетельства, квантитативные техники и серийный метод, методы дендрохронологии и иконографический анализ, картографию, процедуры «микроистории», связанные с изменением масштаба исследования108.

Несмотря на то, что школа «Анналов» изначально начинала свое существование как оппозиция господствующему в то время позитивизму, она никогда не замыкалась на себе и интересовалась другими направлениями исторической науки. Так, например, основатели научной школы «Анналов» Марк Блок и Люсьен Февр не раз подчеркивали большое влияние марксизма на свои труды. Фернан Бродель открыто вступал в диалог с историками- марксистами на конгрессах по экономической истории и возникновении капитализма и пытался создать все условия, как редактор журнала «Анналы. Экономика. Общество. Цивилизация.» для взаимного сотрудничества.

Исследования и нововведения, которые образовывались в ходе работы ученых, так или иначе относящихся к школе «Анналов», были новаторскими не только для исторической науки, но и для смежных с ней дисциплины. Это продвинуло не только историческую науку, но и весь академический мир в целом. Особенно, когда речь идет о первом и втором поколении школы, можно говорить о систематическом продвижении и развитие всей академической науки. Школа «Анналов» повлияла своими трудами и подходами на всю сферу социальных наук, завоевывая все большее признание в научном академическом сообществе.

Отношение к истории как науке - важный аспект творчества историков школы «Анналов». Использование научных методов, теоретические разработки - все это выводило историю на новый уровень. Теперь история не являлась «рассказом» о фактах прошлого и собранием мифологических представлений и легенд, а представляла из себя науку, которая располагая историческими источниками и фактическими данными, выстраивала исследования, опираясь на доказательства и примеры. В истории, по мнению Карлоса Антонио Агирре Рохаса, благодаря школе

«Анналов» происходит становление от истории-рассказа к «истиной исторической науке»109. Конечно, она, в отличие от точных наук, не могла строиться на априроной абстрактно-теоретической схеме, но тем не менее, историки настаивали на доказательности теорий и аргументации оценочных суждений, которые они выносили в своих работах. Поиск социальных закономерностей, установление причинно-следственных связей, желание обнаружить глубинные смыслы, которые стоят за свершившимися историческими событиями, феноменами и процессами - именно эти мотивы становятся в основе исторического исследования историков школы

«Анналов». Вырабатываются новые парадигмы, такие как «время большой длительности», исследование явлений благодаря анализу пересечений событий, конъюнктура и структура, применение сравнительного анализа для вычисления отличительных признаков объектов исследования, подход к изучению истории с точки зрения построения «проблем», который позволяет рассматривать ранее скрытые вопросы, концепция мировой глобальной истории, расширяющая территорию изучения и образующая взаимосвязи с другими исследованиями на похожую тему. Изучая любое явление, историк не может истолковывать его, сведя к какой-либо однозначной теоретической формуле, он обязан изучить его во всех проявлениях и с разных сторон, потому что в каждом явлении социальной жизни взаимодействуют и переплетаются различные факторы, которые оказывают на него влияние.

Также, что немаловажно, наряду с другими учеными историки школы

«Анналов» настаивали на научном изучении современной истории. По мнению ученых, историк не может оставаться вдали от современных событий. Если историк и изучает общество, то не должен обходить стороной и игнорировать ту общественную систему, в которой проживает он сам. Отсюда и активная политическая позиция Марка Блока, статьи ученых, являющиеся рефлексией и ответной реакцией на происходившие в XX веке события.

Таким образом, историки школы «Анналов» разработали совершенно новую методологию, отличающуюся подходом к пониманию и изучению исторического источника, рассмотрение истории через призму человека и его системы представлений. Ученые вывели исследования на новый уровень, используя в своих работах общенаучные методы и методы других смежных дисциплин.

Заключение

Анализ существующих трактовок понятия «научной школы» и критериев принадлежности к ней (от институциональной интерпретации у К.А. Ланге и С.Д. Хайтуна до различения формальных и неформальных критериев у А.В. Свешникова) позволил составить комплексное представление о научной школе как об оформленной системе научных взглядов, с одной стороны, и как о сообществе ученых, участвующих в производстве и трансляции этих взглядов и имеющих общую парадигму исследований - с другой. Нами также было установлено, что любой разговор о научной школе без системы признания в академическом сообществе является неполноценным.

Школа «Анналов», на примере которой рассматривалось формирование и эволюция данного типа научного сообщества, стала неформальной группой ученых, существующей благодаря формальной организации, каковой, в отличие от большинства школ, выступает не университет и не исследовательский центр, а научная периодика. В качестве отличительной черты данной школы можно выделить профессиональный характер работы, что также является важным критерием объединения в научные сообщества. Членами школы «Анналов» являлись французские ученые, которые профессионально занимались научной деятельностью в рамках исторической дисциплины. При этом школа имела устойчивый набор социальных ролей, в сфязи с формальной привязкой к периодике, и личностные связи внутри научной группы.

В процессе эволюции школа «Анналов» формировала собственный идеальный образ, который изменялся по мере работы разных поколений, но сохранил общие черты. Каждое из поколений так или иначе отвечало на вопросы: какие цели и задачи стоят в настоящее время перед исторической наукой и школой «Анналов» в первую очередь; какие методы должны использоваться учеными; на каком фундаменте должны строится исследования и т.д. Отвечая на них школа «Анналов» за время существования сумела сохранить собственную научную идентичность. При этом многие ученые самостоятельно причисляли себя к данному научному сообществу, других же подчас относили к нему благодаря близкой проблематике исследований или используемым методам.