Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования ИНСТИТУТ УНИК

ФАКУЛЬТЕТ КУЛЬТУРОЛОГИИ

Дипломная работа

эмиграция и формирование культуры русского зарубежья

по специальности 031401-Культурология

Иванов Иван Иванович

Научный руководитель: А.Б. Воробьев,

доцент, кандидат искусствоведения

МОСКВА

2012



Содержание

Введение

Глава 1. Особенности русской эмиграции

1.1 Краткий обзор истории русской эмиграции

1.2 Философия русского зарубежья

1.3 Литературное и художественное творчество русского зарубежья

1.4 Русская Православная Церковь за границей

Выводы к главе 1

Глава 2. Практический вклад русских эмигрантов в мировую культуру и науку

2.1 А. А. Соколов -- известный русский художник, эмигрант

2.2 Генерал А. В. Фон Шварц - русский военный инженер в эмиграции

2.3 Деятельность Питирима Сорокина в эмиграции

Выводы к главе 2

Заключение

Список использованной литературы

Приложение А



Введение

Эмиграция - сложное историческое явление, зависящее от многих политических, экономических и других событий в стране. Мотивов, заставляющих людей покидать родную страну и искать себя на новом поприще, достаточно много. Большинство людей в психологическом плане очень плохо переносят полную смену места и образа жизни. Но в дальнейшем ситуация меняется и даже имеет благотворное влияние на культуру страны, за счет взаимодействия людей различных наций, имеющих абсолютно разную ментальность и просто по-разному думающих.

Одним из слов, непрестанно звучавших в среде русской эмиграции звучавших, как заклинание, молитва, призыв, - было, несомненно, слово "память". Наравне с другим молитвенным словом - "родина" - призыв к памяти звучал едва ли не с каждой страницы обильной русской зарубежной публицистики и художественной литературы. Эта память была обращена прежде всего к прошлому России. Эмиграция унесла на чужие берега вывороченные революцией корни родового русского дворянства, и память прежних владельцев "дворянских гнезд" стучалась в многочисленные русские журналы и газеты, словно желая оставить на недолговечных страницах эмигрантских изданий след навсегда уходившего времени.

В жизни эмиграции при всей ее многоплановости, разобщенности, противоречиях есть определенная логика. И логика эта определялась не столько внутренней жизнью русского зарубежья, сколько постоянным, временами навязчивым соотнесением себя с оставленным отечеством. Были всплески эмигрантской гордыни, эмигрантского высокомерия, выливавшиеся в долгие и, в сущности, беспочвенные споры: кто же является хранителем "русской идеи", русского духа, традиций, культуры - русская интеллектуальная элита, вытесненная из пределов России разлившимся морем народной стихии, или эта народная стихия, разбуженная революцией и вышедшая из берегов? Временами и в самом деле могло показаться, что "русский" Берлин, а потом "русский" блистательный Париж по интенсивности духовной и культурной жизни затмевают Россию. Некоторые, как, например, Роман Гуль, известный в эмиграции писатель, утверждали, что "унесли с собой Россию", а там, за польской границей, осталась лишь обширная лесостепная зона, некогда носившая гордое имя Российской империи. Но это была только запальчивость, чрезмерность полемики, больше свойственная не серьезной "русской беседе", а душераздирающему эмигрантскому надрыву. В сущности же, все понимали, что Россию невозможно было унести ни в ранце, ни на подошвах сапог. Какая-то ее часть болезненной памятью шевелилась в сердце. Но истинная Россия осталась там, где ей определено было стоять историей, временем, судьбой. Чаще всего спор велся о мере, а не о сути. Кто мы? кто я? зачем я здесь? - эти вопросы так или иначе задавал себе каждый русский. Одни именовали себя отрезанными ломтями, другие в горестном самоуничижении - крохами российского каравая, третьи - пылью. Но все вместе и каждый в отдельности осознавали, что, как бы ни были ярки отдельные звезды на эмигрантском небосклоне, само небо, на котором вспыхивали и угасали эти звезды, было искусственным - "искусственным небом эмигратщины", по очень точному и, я бы сказал, безжалостному определению Марка Слонима, одного из видных деятелей эмиграции.

И эта жизнь под искусственным небом создавала у эмиграции ощущение неполноценности, ущербности бытия, его ограниченности в пространстве и во времени. Все споры и обиды несли на себе досадный и почти оскорбительный отпечаток камерности, словно бы эмигрантская жизнь протекала на сцене некоего театра, в который уже давно не приходят зрители. Для русских, выросших и сформировавшихся в наэлектризованной атмосфере предчувствия революции, прошедших через февральские и октябрьские грозы и привыкших к огромным движениям масс, к неистовству толпы, к гулкому колоколу русской культуры, эмигрантские собрания, притягивавшие в лучшие годы до тысячи и более человек, а потом выродившиеся в узкие кружки и посиделки, казались чем-то вроде "чаепития в Мытищах", хотя на них приглашались и выступали те, чьи имена когда-то гремели на всю Россию. Но здесь, под искусственным небом эмиграции, их пылкие речи могли вызвать в лучшем случае легкое дуновение ветерка. Былые российские знаменитости, оказавшись в эмиграции, с удивлением, с растерянностью обнаружили, что их нимб удивительно быстро померк, что вне России они не пророки, а странники.

Большая часть русской эмиграции, прежде всего интеллигенция, являла собой сообщество, исполненное высокой ответственности за настоящее и будущее России. В эволюции советской власти она чутко и жадно ловила те черты и признаки, которые помогли бы ей встать на путь возвращения и примирения. Горестно, а не злорадно переживала она неудачи и трагедии советской России. Духовное состояние этой лучшей части эмиграции определялось не столько внутренней жизнью зарубежья, сколько отзвуками событий в покинутом отечестве. Вести эти, поступавшие из России и с течением лет становившиеся все тревожнее и темнее, вызывали в эмиграции бурные и горестные споры. Перед эмигрантской интеллигенцией стояла сложная задача: как сохранить противоречивое равновесие между неприятием происходившего в России и пониманием того факта, что все это является неотъемлемой частью настоящего страны, а следовательно, и их настоящего.

Не редко в адрес эмиграции звучит упрёк вроде «им-то было легче - они сбежали…», однако, как показывает опыт, эмигранты, которые нашли свое место за границей, зачастую вносят более существенный вклад в мировую культуру и науку, нежели те, что остались на родине.

Очутившись по той или иной причине в чужой стране, эмигранты не забывали о России, земле, на которой они родились. Напротив же, они более активно, чем их соотечественники, прославляли свою покинутую (по разным причинам) родину.

Жизнь иностранца в любой стране мира сaмa по сeбe нелегка. Зависит и от того, приехал ли он с деньгами, опытом, сноровкой, образованием, знаниями и т.д.. Бeзусловно, многоe зaвисит от умeния приспособиться, нaйти рaботу и друзeй, обустроиться и т.д. Важную роль играют взгляды на жизнь, культурa, убеждения и воспитание. Большинство нaших соотeчeствeнников стaрaeтся поддeрживaть национальныe чувствa, любовь к историчeской Родинe, воспитывaeт соотвeтствующим обрaзом дeтeй, обучaeт их рускому языку и русским трaдициям. У многих eсть потрeбность быть привязанными и преданными нашей великой стране России, которую они любят и считают своeй Родиной. Многиe, нeсмотря ни нa что, считaют сeбя русскими и этим гордятся. Знaют, что у России славная история, вeрят в её будущее. Eсть, конeчно, и нeгaтивныe примeры. Нeкоторыe нaши соотeчeствeнники рaстворяются в словацком обществе, подчaс нe хотят встречаться с русскими, нe признaют сeбя тaковыми. Хужe всeго с их дeтьми: они полностью ассимилируются, по-русски прaктичeски не говорят.

Изучением вопросов, связанных с эмиграцией, занимались П.Н. Базанов, М. Назаров, А.В. Попов, А.В. Толстой, Н.Е. Бакина и многие другие.

В связи с этим, темой нашего исследования была выбрана «Эмиграция и формирование культуры русского зарубежья».

Актуальность написания дипломной работы обусловлена тем, что в наше время все большее количество людей по разным причинам отправляется за границу. Те же, кто остаются, ведут неустанные споры о том, как же стоит расценивать поступок и жизненный путь тех, кто покинул свою родину.

Проблема исследования - активная жизненная позиция и деятельность эмигрантов из России в разных сферах человеческой жизнедеятельности.

Цель исследования - определить специфику воздействия эмиграции на формирование культуры русского зарубежья.

Для достижения цели нашего исследования перед нами были поставлены следующие задачи исследования:

- провести краткий обзор истории русской эмиграции;

- рассмотреть философию русского зарубежья;

- описать литературное и художественное творчество русского зарубежья;

- исследовать деятельность Русской Православной Церкви за границей;

- рассмотреть деятельность А. А. Соколова -- известного русского художника, эмигранта за границей;

- определить место в ходе мировой истории Генерала А. В. фон Шварца - русского военного инженера в эмиграции;

- исследовать деятельность Питирима Сорокина в эмиграции.

Объект нашего исследования - деятельность русских эмигрантов за рубежом.

Предмет исследования - вклад эмигрантов в формирование культуры русского зарубежья.

Методы исследования - исторический, структурно-функциональный, биографический, психологический.

Источники исследования - теоретические и практические работы специалистов, занимающихся вопросами, связанными с эмиграцией, а также работы самих русских эмигрантов, созданные за время их пребывания за рубежом.

Структура исследования - работа состоит из введения, двух глав - теоретической и практической, выводов к двум главам, заключения, списка использованной литературы и приложения.



Глава 1. Особенности русской эмиграции

1.1 Краткий обзор истории русской эмиграции

Обратимся к имеющимся понятиям слова эмиграция. По словарю В.И. Даля эмиграция означает выселение, высел, переселение, выход на чужбину, в новое отечество. В Советском энциклопедическом словаре под эмиграцией понимается вынужденный или добровольный выезд граждан из своей страны в другую на постоянное жительство (или на более длительны и или менее длительный срок) по политическим, экономическим и другим причинам.

Зa "кордон" наши соотечественники попaли в рaзноe врeмя, по рaзным причинaм, по жeлaнию или нeвольно, случaйно или умышлeнно. Дa и живут они тaм, мягко говоря, по-рaзному - всe зaвисит от блaгосостояния, условий рaботы и тоски /или отсутствию тaковой/ по Родинe. Тяжeло нaйти нa свeтe стрaну, в которой бы не жили русские. Aнaлитики нaсчитывaют нeсколько волн эмигрaции, глaвныe "нaхлынули" в послeдниe лeт сто.

Большинство спeциaлистов опрeдeляeт пять основных волн эмиграции из России.

Первая волна датируется момeнтом отмены крепостного права в России в 1861 г., a продолжaлaсь до нaчaлa гражданской войны - до концa 1917 годa. Причины выeздa русских были в основном экономические, но свою роль сыграло и стремление к свободе, жeлaниe жить в болee дeмокрaтичeском госудaрствe, в Eвропe. Тогда из России выехало около 4,3 миллиона человек. Представители этой волны уехали, прeжде всего, в США, например, родители композитора Джорджa Гершвина, киноартиста Киркa Даглеса (Дмитрий Демской), иллюзиониста - Дэвидa Копперфильдa. В Англию приехали родители известного артиста Петра Устинова и т. д. Русскиe уeзжaли в поискaх рaботы, лучшeй доли и счaстья. Многиe из них так никогдa и нe вeрнулись нa Родину…

Вторая волна: (некоторые исследователи, впрочeм, считают ее первой) продолжaлaсь с 1917 по 1938 г.г. Эмиграция была почти полностью политической и охватила прaктичeски 4 миллиона человек. После гражданской войны в ХХ веке из России уехали или были выселены тысячи выдающихся научных работников, профессоров, художников. С ними ушли миллионы солдат и офицеров Бeлой aрмии, знaчитeльнaя чaсть интелигенции. Нeкоторыe из них прошли чeрeз Чехословакию, малая часть их осталась в Словакии. Представителями этой волны в Словакии были известные профессоры Лоссий, Георгиевский, Перфецкий, Погорелов, Новиков; деятели науки - В.Чумаков, В.Геймовский, Д.Туча, деятели культуры - солисты театра Б.Евтушенко, Е.Эверт, Н.Мельников, балетмейстер М.Фроман и другиe.

Третья волна, самая многочисленная, во многом состоялa из так называемых "перемещенных лиц", оставшихся на Западе военнопленных и людей, которые эмигрировaли из СССР с отступающей армией Гитлера. Цифры стaтистиков здесь колеблются в пределах 8 - 10 миллионов человек.

Четвертая волна датируется периодом с 1950 по 1990 г.г. Онa имела в пeрвую очeрeдь политическо-этническую, но подчaс и семейную мотивировку. Выезжали, главным образом, евреи, поволжские немцы и женщины, которые вышли замуж за иностранцев [18, c. 78].

Следует также отметить промежуточный этап эмиграции, в рамках которого всплеск выездов из России обусловлен крупными военными событиями (1941-1945гг). Было огромное количество пленных и просто бежавших. Всех, кто по каким-либо причинам находился за границей, считали «врагами народа», принудительно возвращали на Родину и ссылали в лагеря.

Вспомним о "зaслугaх" московской Олимпиaды 1980 годa в этом дeлe. В общей сложности выехало около полуторa миллионa человек. Нeкоторыe из них живут и рaботaют в Словакии и сeйчaс. Например, докторa нaук Ж.Вашковская и Г.Коган, солисты театра - С.Ларин, С.Толстов и другиe.

Пятая волна: эмиграция снова имeлa экономическую подоплеку. Открылись грaницы и из уже новой России выехало 1,1 миллиона человек: прежде всего, в Германию (570 тысяч), в Израиль (256 тысяч), в США (112 тысяч), в Чехию (почти 20 тысяч). Среди эмигрантов пятой волны очeнь много людей с высшим образованием, с научной степенью кандидата или доктора наук, инжeнeры, спeциaлисты в рaзных облaстях, учитeля, извeстныe спортсмены и т. д. [18, c. 81]

Ближе к годам «перестройки», а особенно после нее, все пути из России были открыты. Люди мало верили своему правительству, стабильности не ощущалось, поэтому, при малейшей возможности покинуть страну, люди уезжали. Однако, после 1991 года, когда в России пала коммунистическая власть, правительства Европейских стран, а также США сами ограничили въезд иностранцев. Именно в эти годы, когда в стране полная разруха, развал экономики, процветание жёсткого бандитизма, всё больше стало людей, эмигрирующих по экономическим причинам, т.е. на заработки по контракту. Так, после развала СССР, русская эмиграция уже была не политической, а в большей степени экономической. Начиная с 1991 года, из-за низких зарплат и отсутствия перспектив в карьере, Россию покинуло колоссальное количество ученых, заключивших контракты за границей, так и не вернувшихся на Родину.

Таким образом, видно, что русская эмиграция советского периода в основном была политической и носила вынужденный характер. Уже в начале 90-х основным двигателем эмиграции был экономический кризис. После вступления в силу закона о въезде и выезде в 1993 году, число эмигрантов значительно уменьшилось, а мотивация отъездов носила куда более определённый характер. Это либо обмен культурным опытом и интеллектуальными навыками, либо несоответствие оплаты одного и того же труда в разных странах. Сегодня же люди покидают Россию по разным причинам. Как и раньше, основным мотивом является улучшение материального положения, но уже не только тех людей, которые стоят на грани бедности, а еще и «средний класс», далеко не бедствующий. Многие хотят получить профессиональные перспективы, а некоторых не устраивает экологическая ситуация или просто одолевает нежелание жить в тех или иных условиях.

Русская эмиграция была феноменом политическим. Причины, по которым люди самых разных социальных слоев и групп - казаки и крестьяне, офицеры и инженеры, артисты и художники, университетские профессора и писатели - покинули родину, имели, прежде всего, политический характер. Но уникальность русского рассеяния состояла не в политических пристрастиях, а в исключительно высоком образовательном и культурном уровне послереволюционный эмиграции. Уровень этот был значительно выше, чем в самой России, выше, чем в других странах, которые предоставили убежище русским беженцам. Результатом этого стала редкая ситуация, когда разные культурные традиции вступили в многолетний непосредственный диалог. Один из известных историографов русской эмиграции П.Е. Ковалевский в этой связи отмечал, что "русское рассеяние было в 1920-1940 годах одной из движущих сил европейской культуры". С ним трудно не согласиться, если вспомнить хотя бы некоторые имена русских эмигрантов, внесших свой вклад в мировую культурную "копилку": писателей и поэтов И.А. Бунина (отмеченного Нобелевской премией), Д.С. Мережковского. З.Н. Гиппиус, М.И. Цветаеву (вернувшейся, в СССР лишь в 1939 году и трагически погибшей уже в 1941). Вяч. И. Иванова, Г.В.Иванова, И.С.Шмелева, Б.К. Зайцева, M.А. Алданова, А.И. Куприна (вернувшегося в СССР в 1937 году, за год до смерти, уже больным), А.Т. Аверченко. Н.Н. Берберову, В.Ф. Ходасевича, И.В.Одоевцеву, К.Д. Бальмонта, А.М. Ремизова, Н.А. Тэффи, И. Северянина, Н.А. Оцупа, Г.В Адамовича, М.А. Осоргина, Г.Газданова, Б.Ю. Поплавского и других; художников Г.Мусатова, И.Я. Билибина, Ф.А.Малявина (чья серия картин "Бабы* стала одним из самых запоминающихся изображений национального характера), "мироискусников" К.А. Сомова, А.Н. Бенуа, Л.С. Бакста, основателя абстрактного искусства В.В. Кандинского, К.А. Коровина, прославившегося не только своими пейзажами, но и театральными работами, известного портретиста Ю.П. Анненкова и многих других. Русская музыка тоже имела своих "послов" в

зарубежье: композиторы А.К.Глазунов, А.Т.Гречанинов, С.В.Рахманинов, И.Ф.Стравинский, непревзойденный бас Ф.И.Шаляпин, многочисленные прославленные хоры - под руководством С. Жарова, имени атамана Платова, Донских казаков. В Париже была создана даже Русская консерватория им. С. Рахманинова, при которой существовала и балетная студия С.М. Лифаря, ставшего вслед за В.Ф. Нижинским ведущим европейским хореографом (за океаном эту роль играл Дж. Баланчин, покинувший советскую Россию в 1924 году) [22, c. 62-64].

Знаменитые балеты, организованные С.П. Дягилевым, оформленные А.Н. Бенуа, Н.С. Гончаровой, М.В. Добужинским, Л.С. Бакстом, стали яркими событиями культурной жизни Франции. С именами Анны Павловой и Сержа Лифаря связана новая страница в балете, что позволило прославленному балетмейстеру сказать: "мы с гордостью утверждаем, что мировой балет всей первой поло-вины XX века есть создание балетных сил русской эмиграции". Свой след в мировой науке оставили и русские ученые. Конечно, для широкой публики одними из самых известных являются имена работавших в США изобретателя вертолета И.И. Сикорского и профессора физики В.К. Зворыкина, сделавшего многое для развития современного телевидения и радио, но. конечно, среди эмигрантов оказалось много и других ученых с мировыми именами: академик С.Н. Виноградский, работавший в Пастеровском институте, геологи В.И. Вернадский и Н.И. Андрусов, химики В.Н. Ипатьев и A.E. Чичибабин, археолог М.И. Ростовцев, впервые предложивший классификацию скифских курганов, известный египтолог В.С. Голенишев, сформировавший во многом образ социологии XX века П.А. Сорокин, филологи Б.Г. Унбегаун, Ю.С. Коловрат-Червинский, Р.Я. Якобсон и многие, многие другие.

1.1. 

1.2 Философия русского зарубежья

Россия намного позже, чем другие страны, вступила на путь философской образованности. Лишь к концу XVIII века интерес к философии у представителей русского Просвещения становится постоянным, появляются переводы на русский язык трудов европейских философов Нового времени, предпринимаются попытки самостоятельного философствования. Расцвет русской философии приходится на XIX век, когда впервые появляются утверждения о том, что русская философия представляет собой оригинальный тип философствования, отличающийся от западного и восточного типов.

Почти все оригинальные русские философы первой половины XX столетия тоже оказались заграницей: в советской России места свободному философствованию не было, любой отход от принятой интерпретации марксизма карался не только запретом на публикации и чтение лекций, но - подчас - и физическим уничтожением. Поэтому традиции Серебряного века русской культуры, религиозной и идеалистической философии были продолжены вне пределов СССР. В эмиграции оказались мыслители, оставившие славу отечественной философской традиции, которым и посвящена эта книга. Длинное перечисление хотя бы некоторых имен помогает понять масштаб той трагедии, которую пережила русская культура. Ущерб, нанесенный ей, просто невозможно оценить, особенно если иметь в виду, что оставшиеся в стране были, по сути, обречены на молчание. Любые проявления разномыслия карались. Достаточно вспомнить расстрел Н. Гумилева, пощадить которого просил М. Горький и другие. Говорят, что, когда Дзержинского просили отменить принятое решение - "Можно ли, расстреливать одного из лучших поэтов России?", - он ответил: "Можно ли делать исключение для поэта, расстреливая других?" Характерной иллюстрацией процессов, происходивших в стране, является высылка в августе 1922 года по решению ОГПУ группы интеллигенции, по некоторым сведениям - 160 человек - в которую входили философы Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Ф.А. Степун, С.Н. Булгаков, И.И. Лапшин, И.А. Ильин, Л.П. Карсавин, Б.П. Вышеславцев, Г.В. Флоровский, H.O. Лосский, ректор МГУ М.М. Новиков (зоолог), группа математиков во пиве с деканом физико-математического факультета МГУ астрофизиком В.В.Стратоновым, историки А.А. Кизеветтер, В.А. Мякотин, А.А. Боголепов и другие, столь же далекие от политики и реального сопротивления режиму люди, единственным "грехом" которых было умение мыслить. Список философов был почти целиком составлен лично Лениным. Многие из них не хотели уезжать (Бердяев, например. даже написал Ленину письмо с просьбой разрешить ему остаться на родине, которое осталось без ответа), хотя, возможно, им все же повезло, - они выжили, смогли работать, получили признание. Известный историк русского зарубежья Марк Раев не без иронии писал по этому поводу: "Благодаря Ленину, Зарубежная Россия получила когорту блестящих ученых и интеллектуалов..." Тех же, кто остался, ждала гораздо более горькая участь, - достаточно вспомнить о судьбе "ученого попа" (как писали тогда советские газеты) - отца Павла Флоренского, богослова, философа, ученого с мировым именем, который погиб в лагере из-за своих религиозных убеждений. Оказавшись за рубежом, русские эмигранты по-прежнему считали себя гражданами России, людьми русской культуры [43]. Первоначально их ассимиляции препятствовало твердое убеждение большинства эмигрантов, что их отъезд - явление временное, что скоро они вновь смогут вернуться на родину. Отсюда - стремление сохранить язык, обычаи, дать русское воспитание детям. Позднее, когда эти надежды стали угасать после очевидного поражения белого движения в 1922 году, эмиграцию поддерживало осознание своей особой задачи, особой духовной миссии - сохранить и развить русскую культуру, не дать прерваться традиции, сделать то, что не могло быть сделано в условиях тоталитарной советской России. Был создан особый мир русский эмиграции - Зарубежная Россия.

Во время революции, а также после окончания Гражданской войны в России, большая часть русских философов, по своей или чужой воле, оказалась за границей. В числе изгнанных оказались: Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, С.Л.Франк, Г.П.Фёдоров, Г.Ф.Флоровский. Находясь в эмиграции эти мыслители не прекратили свою философскую деятельность, а напротив, создали оригинальное направление в русской мысли, получившее название "философии русского зарубежья", которое привлекло внимание Запада к русской философии [43].

Философия "русского зарубежья" не имела тематического и содержательного единства, однако всех философов объединяла одна задача: осознать произошедшие с Россией изменения, оценить их в контексте "русской идеи" и попытаться выработать отношение к Советской России.

В философии "зарубежья" выделяют три основных направления:

- Философия антикоммунизма.

- Христианский социализм.

- Философия "евразийства".

Философия "русского зарубежья" просуществовали 20-30-е годы, а затем, как организованное движение, сошла на нет. Хотя последний её видный представитель, Н.О.Лосский, умер в 1965 году.

Философия антикоммунизма

Антикоммунистическая направленность была характерна почти для всех русских философов, однако у некоторых из них идея коммунизма получила специальное толкование. Казалось бы, проповедуемые коммунизмом идеалы справедливости и благополучия не могут быть предметом критики. Но это не так. Н.Бердяев и С.Л..Франк подвергли сомнению базисный принцип коммунизма и социализма: возможность улучшения человека за счёт "внешних" мероприятий, то есть путём социальных и экономических реформ и революций. Попытки установить всеобщее равенство разрушают такой основополагающий принцип бытия, как иерархия. Пока человек не пройдёт необходимый отрезок самосовершенствования духа, бессмысленно проводить социальные преобразования. Поэтому коммунизм и социалистическое строительство в России, по мнению этих философов, обречены.

Философия христианского социализма

Идеологами "христианского социализма" считаются такие деятели русского зарубежья, как С.Н.Булгаков и Г.П.Федотов. Они утверждали, что социализм, строящийся в России, не имеет ничего общего с настоящим социализмом, который может быть только христианским. Социализм Маркса - это проявление "человекобожия" и кара за грехи исторического христианства. Чтобы как-то нейтрализовать последствия реального социализма, христианская церковь должна активно участвовать в культурном процессе и в социальной жизни.

Философия евразийства

Евразийство как социально-политическое учение, появилось в начале 20-х годов нашего столетия. Его манифестами считают работу С.Н.Трубецкого "Европа и человечество" и сборник статей "Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев". Центральная тема этих работ - всемирно-историческое призвание России в связи с гибелью европейской культуры в результате I-й мировой войны. По утверждению евразийцев, необходима переоценка всех ценностей, принципиально новый взгляд на историю и будущее человечества. Само название течения говорит о его содержании: дальнейшую разработку "русской идеи" теоретики евразийства вели исходя из евроазиатского положения России и из того факта, что на её историю и культуру оказали влияние как Восток, так и Запад. После того, как европоцентризм потерпел историческое и культурное фиаско, роль мессии выпадает на Россию именно из-за её евроазиатского статуса. К наиболее видным деятелям евразийства относят С.Н.Трубецкого, Г.В.Флоровского, П.Н.Савицкого, П.П.Сувчинского, Л.П.Карсавина, Г.В.Вернадского. Евразийцы, для пропаганды своих взглядов, издавали альманах "Евразийская хроника" и еженедельную газету "Евразия".

Основные черты философии евразийства

- Евразийцев ни в коем случае нельзя считать продолжателями славянофильства. Они отвергали как чисто западническую, так и чисто славянофильскую перспективу изучения России и прогнозирования её будущего. История и будущее России понятны только из евразийской перспективы, причём с явной симпатией в сторону азиатской составляющей.

- Евразийцы принципиально иначе, чем традиционная историография, оценили прошлое России, в особенности роль монголо-татарских завоеваний Руси. Это благо, что нас завоевали татары, а не поляки или шведы, ибо татары не вмешивались в духовную жизнь, не пытались искоренить Православие - душу России - и более того, внесли элемент государственной организации и порядка;

- Культуру евразийцы понимали как органическое и специфическое единство, симфонию разнообразных элементов. Единого процесса развития культуры не существует. Но идеала культурный процесс достигает в Церкви. Православная же Церковь есть идеал церковного устройства. Поэтому основания культуры и Православия совпадают;

- Учение о государстве занимает особое место в евразийской концепции. Государство должно быть сильным и жестоким, охватывать всю жизнь. Такой тип государства называется "идеократическим", ибо он основан на идеологическом единстве с народом [43].

Следует также обратить внимание на следующий момент, в котором философия переплетается с итературой. Многие выдающиеся мыслители - представители «серебряного века» русской культуры не по своей воле оказались за рубежом. В 1922 году советские власти выслали из страны по обвинению в «пособничестве контрреволюции» Н. А. Бердяева, И. А. Ильина, И. И. Лапшина, С. Л. Франка, Л. П. Карсавина, Н. О. Лосского, Ф. А. Степуна. Из попавших в Германию философов там остались только И. А. Ильин, Ф. А. Степун и С. Л. Франк.

Возникло несколько центров русского философского Зарубежья: кроме Берлина, это - Париж и Прага. Н. А. Бердяев и С. Н. Булгаков обосновались в Париже, где поселился и эмигрировавший из Советской России еще в 1920 г. Л. И. Шестов. В Праге при Карловом университете был создан Русский юридический факультет, в числе преподавателей которого были В. В. Зеньковский, Н. О. Лосский, И. И. Лапшин, П. И. Новгородцев, П. Б. Струве. Основатель факультета -- видный философ, социолог и правовед Павел Иванович Новгородцев (1866--1924), создавший и возглавивший в Праге Религиозно-философское общество им. В. Соловьева, автор фундаментального труда «Введение в философию права».

Диапазон философских идей, развивавшихся в среде русской эмиграции, весьма многообразен, но в центре их бесспорно неустанные размышления об исторических судьбах России. Главным своим делом философы, оказавшиеся на чужбине, считали бескорыстное служение Родине. «Серебряный век» русской культуры продолжили своим творчеством не только философы-эмигранты. Одним из талантливейших продолжателей его традиций стал Алексей Федорович Лосев (1893-1988), который не покинул Родину и в условиях советской действительности создал в 1920-х годах свое знаменитое восьмикнижие: «Античный космос и современная наука», «Музыка как предмет логики», «Философия имени», «Диалектика числа у Плотина», «Диалектика художественной формы», «Критика платонизма у Аристотеля», «Очерки античного символизма и мифологии», «Диалектика мифа». Следуя заветам В. С. Соловьева, в этих работах мыслитель осуществил своеобразный, синтез различных областей знания, включая философию, математику, эстетику, музыковедение и т. д. Лосевым был разработан и применен собственный метод исследования -- метод логико-смыслового конструирования философского предмета на основе синтеза диалектики и феноменологии.

Лосев -- один из самых плодовитых авторов в историй мировой философской мысли. Среди многих сотен его работ особо выделяется написанное в 1950-1980-х годах второе восьмикнижие -- гигантская восьмитомная «История античной эстетики». Мыслителя по праву называют последним в плеяде тех, кто создавал философию «серебряного века» русской культуры.

1.3 Литературное и художественное творчество русского зарубежья

русский зарубежье философия литературный

На протяжении советского периода развития русской литературы она не была единой. Причина ее раздробленности заключается в идеологическом диктате советской власти по отношению к писателям и их творчеству. Как результат, русская литература в ХХ столетии существовала в виде трех ветвей: отечественной официальной, отечественной неофициальной (андеграундной) и литературой русского зарубежья (эмигрантской).

Принято считать, что русская эмиграция литераторов XX века прошла три основных этапа, которые именуются волнами. На временной отрезок, который включает в себя Октябрьскую революцию, гражданскую войну и начало нэпа, т. е. на 1917 - 1922 гг., приходится первая волна. К ней же относятся те, кто покинул родину и в более поздний срок (но не позднее начала второй мировой войны), например Е. Замятин, уехавший за рубеж в 1931 г.

Эта волна наиболее богата литературными именами: И. Бунин, А. Куприн, И. Шмелев, Б. Зайцев, М. Цветаева, В. Ходасевич, К. Бальмонт, 3.Гиппиус, Д. Мережковский, И. Северянин, М. Алданов, М. Осоргин, А.Аверченко, А. Ремизов, А. Толстой, Е. Чириков, Вяч. Иванов, Г. Иванов, Г.Адамович, Н. Тэффи, М. Арцыбашев, П. Боборыкин, В. Набоков, Г.Газданов и др. А как воспринимать положение М. Горького, почти целиком проведшего 1920-е гг. вдали от советской России? В результате массового отъезда литераторов за рубеж отечественная проза оказалась практически обезглавленной. Поэзия же, понеся серьезные потери, сумела сохранить лучшие силы: А. Блок, В. Маяковский, С. Есенин, А. Ахматова, Б. Пастернак, О. Мандельштам, Н. Гумилев - звезды первой величины - остались на родине. И этот список можно еще продолжать: А. Белый, М. Волошин, М. Кузмин, М. Зенкевич, В. Нарбут, С. Городецкий, Н. Клюев, А. Мариенгоф и др. [32, c. 77]

Следующая волна эмиграции относится к периоду второй мировой войны. Литераторы в СССР к этому времени находились под жестким государственным контролем: неугодные властям были репрессированы, что исключало причину их массового исхода. Поэтому невелико число и не слишком значителен масштаб дарований писателей, покинувших страну в 1940-е гг. Лучшие из них - И. Елагин, Н. Нароков, Б. Филиппов и др.

Третья волна эмиграции возникла в конце 1960-х и завершилась в начале 1990-х гг. Идейными течениями, пред шествовавшими ей, были «шестидесятничество» и диссидентство. «Шестидесятники» (среди них - литераторы А. Твардовский, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Р. Рождественский, Б. Окуджава, В. Высоцкий, Ф. Искандер, А. Битов и др.) отстаивали идею социализма «с человеческим лицом», осуждали антидемократические акции властей, не отказываясь вместе с тем от сотрудничества с ними, критиковали Сталина и созданный им тоталитарный режим и т. п.

Диссиденты же вообще не верили в возможность реформирования социализма на основах демократии западного типа и при любом удобном случае выражали несогласие с образом действий советского руководства. В годы брежневского правления, особенно после ввода войск в Чехословакию в 1968 г., диссидентство превратилось в общественное движение, целью которого было разрушение социализма как общественной формации, а главным легальным методом - правозащитная деятельность. Его духовными вождями были А. Сахаров и А. Солженицын. Из писателей-диссидентов можно назвать В. Максимова, А. Гладилина, Г. Владимова, А. Синявского, А. Зиновьева и др. В 1960 - 1980-е гг. у диссидентов было три основных пути: за решетку, в психиатрическую лечебницу и в эмиграцию. Часто третий путь оказывался единственным спасительным, однако открывался он преимущественно для представителей гуманитарной интеллигенции, не располагавших секретными (по мнению властей) сведениями.

Православная ментальность, испокон веков присущая русскому народу и его власти, а поэтому в своих сущностных чертах никуда не исчезавшая и в советскую эпоху, предполагает серьезное отношение к слову, пожалуй, даже более серьезное, нежели к делу. Ближайшие исторические примеры тому - и наследница классики ХХ века советская литература, заменившая почти все общественные институты: мораль, право, общественное мнение, разнообразие политических движений и т. д.; и 58-я статья сталинского уголовного законодательства, ставившая знак равенства между словом и деянием [36, c. 54-55].

С учетом этой закономерности слово протеста использовалось инакомыслящими не только как способ заявить о своей политической ориентированности, но и как средство пробуждения условного рефлекса советской власти: мы бунтуем, а вы нас выпустите за границу. Не случайно уже в момент самого своего возникновения третья волна эмиграции была неоднородной: кто-то оказался в роли изгнанника, а кто-то уехал, использовав конфликт с режимом для получения визы (а возможно, и для приобретения громкого имени на Западе) - без конфликта отпускали крайне неохотно, и кому-то приходилось становиться диссидентом поневоле.

По прибытии в страну проживания многие русские литераторы находили работу на западных радиостанциях («Голос Америки», «Свобода», «Свободная Европа», «Немецкая волна», «Радио Канады» и др.), в антисоветских и антикоммунистических издательствах, газетах и журналах, преподавали в университетах. Литературным же творчеством приходилось заниматься в свободное от основной службы время. Поэты третьей волны эмиграции публиковали свои произведения в журналах «Континент», «Грани», «Новый журнал» и др., альманахе «Стрелец», издательствах «Ардис», «ИМКА-пресс», «Посев», «Третья волна» и др. На родине до второй половины 1980-х гг. их стихотворения не выходили.

Опыт XX века свидетельствует, что состояние эмиграции, в котором оказался творец, более пагубно для поэтов, нежели для прозаиков. Устойчивость прозе придают мощное эпическое начало, неизбежный рутинный момент в писательском труде (одна эволюция образа центрального героя требует описания таких этапов и подробностей, которые усыпили бы вдохновение самого пылкого поэта), груз жизненного опыта (это поэт каждое новое стихотворение начинает как бы с нуля, прежний опыт в каком-то смысле должен быть отброшен, иначе можно впасть в самоповтор) и основательность мировоззренческих установок писателя.

Учтем также, что русская поэзия - тонкая, легко ранимая, быстро образуемая, а поэтому легко разрушаемая эмоционально-языковая ткань. Зарубежье для нее - разреженное эмоциональное пространство и языковой вакуум. Возможно, эту угрозу своему творчеству предчувствовали (ведь бывали же они в дореволюционное время за границей, пробовали там писать, неужели не видели: не так пишется! - видели, конечно, и - задумались...) те поэты «серебряного века», которые, подобно Анне Ахматовой, отказались от «прекрасного далека» в пользу разоренного Отечества.

Скорее всего, они не были большими патриотами, чем Иван Бунин, Иван Шмелев, Борис Зайцев и другие прозаики-эмигранты. Однако дело, по-видимому, было не столько в патриотизме, сколько в специфике различий между эпическим и лирическим складом творческой индивидуальности. При прочих равных (жить всем хотелось, родину все любили и советской власти опасались) «уезжала» проза, а «оставалась» поэзия.А что на «других берегах»? В эмиграции наивысшая выживаемость у русской музы надрыва, музы страдания, и не случайно среди поэтов зарубежья, уехавших в период первой волны, поэтического угасания избежали, пожалуй, лишь Марина Цветаева и Георгий Иванов...

В сходном положении оказались и поэты третьей эмигрантской волны. Лучший из них, Иосиф Бродский, именно на чужбине окончательно пришел к выводу, что эмоциональность - избыточное качество для русской поэзии и что настоящий поэт автономен и самодостаточен: ему не нужны ни насыщенная языковая среда, ни привычное с детства языковое окружение.

Хорошо было говорить виртуозу Бродскому, ткавшему целые книги из собственного внутреннего мира, но следует признать, что его художественный опыт во многом уникален.

Анализ поэзии русского зарубежья третьей волны эмиграции позволяет сделать определенные выводы, которые касаются специфики художественного творчества в изменившихся условиях. Во-первых, нахождение в новой языковой среде и отрыв от привычного языкового окружения накладывают существенный отпечаток на отношение поэтов к слову и поэтической речи. Как правило, их стихи академичны по стилю, строги по форме, однако обладают невысоким (относительно русской поэтической традиции) эмоциональным потенциалом. Основные эмоциональные комплексы, выраженные в поэзии русского зарубежья третьей волны эмиграции, - ностальгия, ненависть к коммунистическому режиму и ирония. Небогато и безотрадно. Но, очевидно, чужбина есть чужбина, и небоскребы вдохновляют выходца из России иначе, чем лирический равнинный пейзаж. Для поэта живой русский язык и язык русской эмиграции колоссально различаются. Поэты зарубежья пользуются как бы застывшими словесными конструкциями, им приходится изобретать не привычные для коренных носителей русского языка словосочетания (Дмитрий Бобышев, Бахыт Кенжеев, Алексей Цветков), а также обращаться к лексическим пластам, находящимся на периферии словарного запаса бывших соотечественников (Юрий Кублановский), активно использовать стилистически сниженную (включая ненормативную) лексику (Иосиф Бродский, Лев Лосев и др.), для того чтобы если не оживить, то хотя бы обновить звучание поэтического текста [37, c. 102-104].

Во-вторых, центральное место в творчестве поэтов русского зарубежья занимает тема России. Это вполне понятно, если учесть, что большинство из них уехали за рубеж в зрелом возрасте и самые яркие смысложизнеобразующие впечатления пережили на первой родине. Тема России подается поэтами-эмигрантами третьей волны в различной эмоциональной модальности: от иронической отстраненности (Иосиф Бродский, Лев Лосев, Алексей Цветков) до ностальгического надрыва (Бахыт Кенжеев, Наум Коржавин) и ощущения духовной слитности с покинутой страной (Юрий Кублановский).

В-третьих, художественные системы, представленные в эмигрантской поэзии конца ХХ столетия, разнообразны и, в согласии с эстетическими установками русской литературы бронзового века, редко бывают выражены в чистом виде. Сложившаяся здесь ситуация может быть охарактеризована как паритетное сосуществование реализма, модернизма и постмодернизма, причем нередко в творчестве ряда авторов наличествуют сразу несколько художественных систем, поэтому отнесение, скажем, Юрия Кублановского только к модернизму или Иосифа Бродского только к постмодернизму было бы некорректным. Кстати, смесь указанных художественных систем характерна и для постсоветской литературы. Сбросив, наконец, иго идеологического давления и избавившись от засилья цензуры, русская литература по многим параметрам обрела единство.

Проблема эмиграции русских художников находится на стыке разных сфер научного знания, и представляет интерес для специалистов как всеобщей, так и отечественной истории, культурологии, искусствознания, истории искусства.

Молодые и амбициозные художники, стремившиеся в радикальному преобразованию художественных систем и обретению новых путей в творчестве, все решительнее устремлялись в Париж, чтобы продолжать там свое профессиональное образование. Некоторые из них задерживались во французской столице на несколько лет (М. Шагал, Д. Штеренберг, Н. Альтман, И. Пуни, В. Баранов-Россинэ, Ю. Анненков, А. Экстер, Л. Попова, Н. Удальцова и др.), кто-то был там проездом (В. Татлин), а кто-то оставался там навсегда (С. Шаршун, А. Архипенко, X. Сутин, Ж. Липшиц, О. Цадкин, с 1915 г. - М. Ларионов и Н. Гончарова). Благодаря присутствию в Париже немалого числа художников из России естественным было создание нового их сообщества. В 1909 году на Монпарнасе (ул. Буассонад, 13) было основано Литературно-художественное общество, которое систематически устраивало выставки русских парижан совместно с другими коллегами по парижской школе.

На парижской художественной арене, таким образом, сосуществовали различные творческие тенденции российского искусства начала XX века - и те, которые были связаны с уходящими направлениями конца предшествующего столетия (символизмом и модерном), и те, которые устремлялись на путь формальных экспериментов. Примечательно, что такое своеобразное соперничество получило продолжение и позже, когда реально сложилась первая волна русской художественной эмиграции, - в 1920-е-1930-е годы (об этом говорится в четвертой главе диссертации). Выставки и той, и другой направленности происходили в Париже почти параллельно. Например, в 1910 году в галерее Бернгейма-младшего состоялась выставка Русские художники. Организованная известным критиком и поэтом С. Маковским, она представившая работы мирискусников разных поколений. И именно с этого времени начинает клониться к закату слава и авторитет большинства мастеров этого круга; они постепенно уходили с арены художественной жизни, а на смену им приходили новаторские эксперименты в станковых искусствах. Старшие мирискусники - А. Бенуа, Л. Бакст, Н. Рерих, А. Головин все более сосредотачивались на сценографии, а их имена оставались известными парижской публике только благодаря успеху дягилевских Русских сезонов. Впрочем, постепенно и в этой сфере, с легкой руки С. Дягилева, старую гвардию начинали теснить более дерзкие и молодые новаторы, причем не только из России (Н. Гончарова, М. Ларионов, Б. Анисфельд, П. Челищев, Н. Габо, А. Пезнер, С. Делоне, Л. Сюрваж и др.), но и из самой Франции (П. Пикассо, А. Матисс, А. Дерен, Ж. Брак, Ж. Руо и др.). Удельный вес и авторитет динамичных сторонников авангардных исканий неуклонно рос, чему способствовала общность их интересов европейскими, в частности, французскими коллегами и сверстниками. Обширный русский раздел Осеннего салона 1913 года и Салона Независимых 1914 года, большая персональная экспозиция М. Ларионова и Н. Гончаровой в галерее П. Гийома весной 1914 года, получившие заметный резонанс не только в профессиональных кругах, но и в парижской печати, открывали новые интереснейшие перспективы творческих обменов и контактов. Однако им помешали исторические катаклизмы - мировая война и революции в России, переместившие проблему свободных художественных связей и контактов в совсем иную плоскость.

Разумеется, художественные связи и обмены на рубеже XIX-XX веков и в начале XX столетия происходили не только по линии Россия-Франция. Одной из важнейших была ось взаимодействий Россия-Германия. Поэтому пятый раздел первой главы посвящен теме: Русские художники в Германии на рубеже столетий. Здесь обрисована история творческих связей русских и немецких художников и основные направления этих взаимоотношений. В Германии на рубеже XIX-XX столетий существовало несколько центров притяжения для художников из России. Во-первых, крупные города - Берлин, Дрезден, Дюссельдорф, где происходили значительные международные выставки (включая Сецессионы); во-вторых, художественная колония сторонников свободного творческого высказывания в духе модерна (югендстиля) в Дармштадте. Наконец, это и Мюнхен, который был богат не только музеями и выставками, но и возможностями для совершенствования профессионального мастерства (Академия художеств, частные школы Ш. Хололоши и А. Ашбе) - это, как мы знаем, особенно привлекало начинающих русских художников. Они участвовали в больших международных экспозициях (особенно охотно - в мюнхенских Стеклянном дворце и Сецессионе), поскольку там благосклонно встречали не столько адептов передвижничества, но и мастеров мирискуснического круга. Одной из самых представительных стала выставка русских и финлядских художников при Мюнхенском Сецессионе 1898 года -своеобразный экспортный вариант знаменитой петербургской экспозиции того же года (после Мюнхена она была также показана в Берлине, Кельне и Дюссельдорфе). Тогда же членами Мюнхенского Сецессиона стали В. Серов и И. Левитан. В 1901 году довольно представительная выставка группы русских художников, включая М. Врубеля, с успехом прошла в выставочных залах Дармштадтской художественной колонии. В Берлинском Сецессионе 1903 года примерно в тот же круг художников вошел В. Кандинский, ставший постоянным мюнхенским жителем с 1896, а в Берлине выставлявшийся с 1902 года. Крупным событием берлинской художественной жизни конца 1906 года стала демонстрация в Салоне Шульте несколько сокращенного, но тем не менее весьма представительного варианта дягилевской выставки русского искусства при Осеннем салоне в Париже. Эта экспозиция вызвала немалый резонанс в немецкой прессе, чьи оценки интересно сопоставить с мнениями парижских критиков [28, c. 33].

Если у тех преобладало покровительственно-снисходительное отношение к почти всем проявлениям русского искусства (за исключением разве что икон), то суждения немецких рецензентов в основном были более благожелательными и объективными.

1.4 Русская Православная Церковь за границей

Русская православная церковь за границей, церковная организация, отделившаяся от Русской православной церкви. Известна также под названием Карловацкой церкви. Русская православная церковь за границей была образована в 1921 русским православным духовенством, находившимся в эмиграции. Первые русские православные церкви появились за границей ещё в XVIII в. В XIX -- начале XX вв. русские храмы действовали во многих городах Европы, а также в Китае, Северной и Южной Америке. До 1920 они в каноническом отношении подчинялись Петроградскому митрополиту. После установления в России советской власти эмиграция духовенства и верующих, подвергавшихся жестоким репрессиям, резко усилилась. Связь зарубежных епархий с Московской патриархией была нарушена. Во время гражданской войны оторванными от центра оказались и церковные епархии, находившиеся на территории, занятой Белой армией. Эти епархии переходили на самоуправление, создавая свои временные центры. Один из таких центров (Высшее церковное управление) возник на юге России. В 1920 аппарат Высшего церковного управления выехал из России, обосновавшись по приглашению Вселенского патриарха в Константинополе. В 1921 по приглашению сербского патриарха это управление было переведено в Югославию -- в город Сремские Карловцы (по названию этого города зарубежную церковь и именуют Карловацкой). В ноябре 1921 в Сремских Карловцах прошёл первый Всезарубежный собор русского рассеяния. После того как в мае 1921 патриарх Тихон под давлением советских властей был вынужден распустить Высшее церковное управление, взамен его были созданы Архиерейский собор (высший церковный орган) и Архиерейский синод (центральный исполнительный орган) [31, c. 108].

Когда в 1927 под нажимом руководства страны митрополит Сергий потребовал от духовенства и верующих Советского Союза полной лояльности по отношению к советской власти и подобное требование было предъявлено также Русской православной церкви за границей, она полностью порвала отношения с Русской православной церковью. Вместе с тем в специально принятом послании подчёркивалось, что зарубежная часть Русской церкви продолжает считать себя неразрывной, духовно-единой ветвью Матери-Церкви и не претендует на автокефальность. С тех пор Русская православная церковь за границей стала рассматривать себя «свободной частью» Русской церкви, а патриаршью церковь -- «несвободной частью» Русской церкви. Русская православная церковь за границей официально не признана ни одной православной автокефальной церковью.

Отношения между Русской православной церковью за границей и Русской православной церковью всегда были напряжёнными. Зарубежная церковь обвиняла Русскую православную церковь в сотрудничестве с атеистической советской властью и с КГБ, а также в том, что её руководство закрывало глаза на гонения, которым подвергались духовенство и верующие.