Культурный облик дворянки

Начало жизненного пути дворянки в России конца XVIII – первой половины XIX века. Институтское образование. Замужество в жизни русской дворянской женщины конца XVIII – первой половины XIX века. Православный тип дворянской женщины.

Рубрика Культура и искусство
Вид дипломная работа
Язык русский
Дата добавления 06.03.2008
Размер файла 137,3 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Заключение браков осуществлялось в строгом соответствии с родовой принадлежностью. Критерий родовитости имел определяющее значение в выборе брачной партнерши (вероятно, в наибольшей степени это было характерно для XVIII века): «древность дворянского происхождения была коньком моего дедушки… он ставил свое семисотлетнее дворянство выше всякого богатства и чинов. Он не женился на одной весьма богатой и прекрасной невесте, которая ему очень нравилась, единственно потому, что прадедушка ее был не дворянин. Аксаков С. Т. Семейная хроника // Аксаков С. Т. Семейная хроника; Детские годы Багрова-внука. М., 1982. С. 28.»

Существовало даже септическое отношение к браку по любви: «женился он по любви, а из этих из любовных свадеб ничего путного никогда не выходит, - прибавила старушка…» Тургенев И. С. Дворянское гнездо // Собр. соч.: В 12 т. М., 1976. Т. 2. С. 134 -135.. Однако это мнение являлось скорее несколько запоздалой реакцией на уже свершившейся факт, нежели одной из тех конкретных рекомендаций, в соответствии с которыми принималось решение о вступлении в брак.

Таким образом, можно отметить, что в конце XVIII - первой половины XIX века у родовитого российского дворянства имелось вполне определенное представление о том, какими качествами должен был обладать потенциальный брачный партнер или партнерша. Требования, предъявлявшиеся в этой связи к будущему мужу или жене, были обусловлены почти исключительно нормами действовавших в дворянской среде обычаев и, потому, не подлежали юридической регламентации. Вообще, характер брачной практики родовитого дворянства определялся к соблюдению эндогамности посредством предотвращения мезальянсов. В известном смысле, от результатов оценки претендента на роль мужа или жены в каждом конкретном случае должно было зависеть нормативное воспроизводство дворянской сословной культуры в целом. При этом, в первую очередь, имеется в виду сохранение родовой организации российского дворянства как ее основного государственного элемента.

Такие критерии оценки брачного партнера как его имущественное положение и нравственные качества, вероятно, отражали бытовой аспект православного представления о браке. Это было связано с тем, что повседневное семейное благополучие как залог счастливого брака не мыслилось российским дворянством, в особенности провинциальным, не только без взаимной любви и уважения супругов друг к другу, но и без определенного материального достатка, гарантировавшего им стабильный размеренный быт.

2.2 Процедура, предшествовавшая церковному

таинству венчания

Важность замужества в жизни дворянской женщины конца XVIII - первой половины XIX века подчеркивается, на наш взгляд, наличием длительной процедуры, предшествовавшей непосредственному заключению брака во время церковного таинства венчания, и, имевшей несколько значимых с историко-культурной точки зрения аспектов. Данную процедуру, по-видимому, следует считать одним из наиболее ярких проявлений действия российского дворянского этоса, лежавшего в основе системного упорядочения межродовых отношений. Заключение брака являлось не личным делом мужчины или женщины, а делом двух родов, к которым они принадлежали по своему происхождению. На пути к супружеству родителям и другим ближайшим родственникам следовало оградить их от некоторых эксцессов, способных негативно повлиять на их дальнейшую судьбу. Особенно сильно нарушение предварительных брачных договоренностей могло сказаться на репутации дворянской девушки, подтверждением тому служит история несостоявшегося замужества Софьи Бахметовой с князем Григорием Вяземским.

По данным генеалогии удалось установить, что князь Григорий Николаевич Вяземский позднее был женат на графине Прасковье Петровне Толстой Руммель В. В., Голубцов В. В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. СПб., 1887. Т. 2. С. 473.. В отношение же Софьи Бахметевой выяснить что-либо оказалось значительно сложнее. Однако в результате сопоставления некоторых исторических сведений стало ясно, что Софья Бахметева, есть не кто иная, как Софья Андреевна Толстая (1827-1892) Даты жизни см.: Стафеев Г. И. Сердце полно вдохновенья: Жизнь и творчество А.К. Толстого. Тула, 1973. , жена поэта и драматурга графа Алексея Константиновича Толстого. В примечании к одному из писем последнего исследователь его творчества И. Г. Ямпольский со ссылкой на публикацию в дореволюционном издании сообщает «о тяжелых переживаниях Софьи Андреевны до ее встречи с Толстым: романе с кн. Вяземским, из-за которого один из ее братьев был убит на дуэли с ним» Ямпольский И. Примечания // Толстой А. К. Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 57.. Замечание другого литературоведа, Г. И. Стафеева, относительного того, что «брат, защищая честь Софьи Андреевны, был убит на дуэли человеком, который ее оставил и которого она любила» Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 161-162. , не позволяет усомниться в том, что речь идет о несостоявшегося замужества Софьи Бахметевой. Г. И. Стафеев приводит также имена двух ее братьев, Петра Там же. С. 54. и Николая Там же. С. 70. Андреевичей Бахметевых, и указывает на расположение имений первого в Пензенской и Самарской губерниях Там же. С. 54.. Исследователи отмечают, что в 1851-1852 годах Софья Андреевна жила в принадлежавшем П. А. Бахметеву имении Смальково Саранского уезда Пензенской губернии См.: Кондратьев А. А. Граф А. К. Толстой: Материалы для истории жизни и творчества. СПб., 1912. С. 31; Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 54; Ямпольский И. Указ. соч. С. 57..

Определенный интерес с точки зрения настоящего исследования представляет, бесспорно, культурный облик Софьи Бахметевой, формирование которого приходилось во многом на первую половину 19 века, но особую роль для характеристики которого могут сыграть некоторые историко-биографические сведения, известные о ней как о жене графа А. К. Толстого и относящиеся уже ко второй половине 19 века. Современники отмечали «ее необыкновенный ум и образованность» Цит. по: Стафеев А. А. Указ. соч. С. 88. , она знала 14 иностранных языков См.: Кондратьев А. А. Указ. соч. С. 29., большую часть из которых, по-видимому, выучила сама в течение жизни, уже после окончания института. В этой связи интересно, например, хотя оно и выходит за хронологические рамки настоящего исследования, замечание графа А. К. Толстого в письме к Б. М. Маркевичу от 9 января 1859 года о том, что «Софья Андреевна и Варвара Сергеевна занимаются польским языком, и притом - каждый день» Толстой А. К. Письмо К. Б. Маркевичу от 9 января 1859г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 104.. Софья Андреевна была знакома с выдающимися деятелями русской культуры XIX века такими, как И. С. Тургенев См.: Толстой А. К. Письмо к И. С. Тургеневу от 30 мая 1862 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 146., Я. П. Полонский См.: Толстой А. К. Письмо к Я. П. Полонскому от первой половины 1862 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 147., К. К. Павловой См.: Толстой А. К. Письмо к К. К. Павловой от 13 (25) декабря 1863 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 160., Н. И. Костомаров См.: Толстой А. К. Письмо к Н. И. Костомарову от 7 (19) декабря 1865 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 176., А. А. Фет См.: Толстой А. К. Письмо к А. А. Фету от 12 мая 1869 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 292. и другие. Именно ей, когда она была уже вдовой графа Толстого, А. А. Фет посвятил ей стихотворение «Где средь иного поколенья…» См.: Тархов А. Комментарии // Фет А. А. Стихотворения, поэмы, переводы. М., 1985. С. 532.. Говоря словами А. Тархова, «С. А. Толстую Фет считал одной из самых блестящих и интересных женщин своего времени» Там же. .

Тем не менее, возможно, как никакую другую женщину ее всю жизнь сопровождали людские пересуды и кривотолки. Ей приписывали «лживость и расчет» Цит. по.: Покровский В. Алексей Константинович Толстой: Его жизнь и Сочинения: Сборник историко-литературных статей. М., 1908. С. 10., упрекали ее в том, что «она всегда была неискренна, как будто всегда разыгрывала какую-то роль» Цит. по.: Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 87. , «притворялась постоянно и как будто что-то в себе таила» Там же. , считали, что «ее сердце остается холодным и неспособным к любви, но она прекрасно играет свою роль» Там же. С. 88. . Даже в современном литературоведении существует мнение о том, что «Софья Андреевна … была женщиной холодного, расчетливого и скептического ума, которая всю жизнь носила маску, соответствующую обстоятельствам, чтобы полнее использовать их своих интересах; все силы своей актерской души она употребляла на сокрытие того, что действительно находилось в ее душе, причин и сущности ее продуманной игры» Там же. С. 88-89..

Что же могло послужить причиной для своего рода скандальной известности ее личности в светском обществе XIX века и для столь неодобрительных суждений о ней некоторых знавших ее людей. Во-первых, отягченное дуэлью и гибелью брата расторжение помолвки с князем Вяземским, в подробности которого был посвящен весь «свет» вплоть до самого императора. Познакомившись в 1851 году с Софьей Андреевной «средь шумного бала, случайно» Мысль, вооруженная рифмами: Поэтическая антология по истории русского стиха. Л., 1984. С. 184.

См.: Там же. С. 160-161., и, написав под впечатлением этого известное стихотворение См.: Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 53. , положенное позднее на музыку П. И. Чайковским См.: Там же. С. 160-161., граф А. К. Толстой обратил внимание на «тайну», которая ее «покрывала черты» Мысль, вооруженная рифмами… С. 184.. В одном из писем, датированном также 1851 годом, он, имея в виду, как справедливо считает И. Г. Ямпольский, в том числе и вышеупомянутые обстоятельства, обращался к ней со словами: «Бедное дитя, с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы» См.: Толстой А. К. Письмо к С. А. Миллер от 1851 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 56.. Во-вторых, разрыв, а затем и развод, с первым мужем, «конногвардейским полковником Л. Ф. Миллером» Ямпольский И. Указ. соч. С. 57., и связь с графом А. К. Толстым См.: Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 54.. По словам И. Г. Ямпольского, брак Софьи Бахметевой с Миллером был «неудачным» Ямпольский И. Указ. соч. С. 57. Еще будучи замужем, в 1855 году, «Софья Андреевна, презрев все светския условности, приехала в зараженный тифом город» Покровский В. Указ. соч. С. 9. Одессу, где в то время в составе «стрелкового полка императорской фамилии» Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 60.находился отправившийся на Крымскую войну и тяжело заболевший в результате вспыхнувший там эпидемии Толстой, «чтобы ходить за дорогим человеком» Покровский В. Указ. соч. С. 9.. Тем не менее особенно противилась их отношениям мать поэта, графиня Анна Алексеевна Толстая, урожденная Перовская (1801-1857) См.: Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 22, 64., которая «не могла примириться с мыслью, что Алексей Константинович свяжет свою жизнь с замужней женщиной» Там же. С. 60., а потому, как утверждает А. А. Кондратьев, при ее жизни «Софья Андреевна не пыталась сделаться женою Толстого Кондратьев А. А. Указ. соч. С. 29. . Отношении времени и места их брака имеются различные точки зрения. По мнению В. Покровского, «в 1857 г. Софья Андреевна, получив развод от своего мужа, Л. Ф. Миллера, сделалась женою графа А. К. Толстого» Покровский В. Указ. соч. С. 11.. Однако в письме к Б. Ауэрбуху от 20 марта 1863 года Алексей Константинович именовал ее «госпожой Бахметевой» См.: Толстой А. К. Письмо к Б. Ауэрбуху от 20 марта (1 апреля) 1863 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 153., из чего И. Г. Ямпольский заключает, что «бракоразводный процесс с Л. Ф. Миллером был к тому времени закончен Ямпольский И. Указ. соч. С. 154.. Он утверждает также, что «ее брак с Толстым был официально оформлен 3 (15) апреля 1863 г. в Лейпциге» Там же.. Г. И. Стафеев же считает, что они поженились в 1863 году в Дрездене См.: Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 73.. Как бы то ни было, брак с графом А. К. Толстым должен был сделать Софью Андреевну, урожденную Бахметеву, счастливой после всех перенесенных ею, начиная с юности, страданий и испытаний. В авторитетном энциклопедическим издании начала ХХ века говорится, что «письма его жене, относящиеся к последним годам его жизни, дышат такой же нежностью, как и впервые годы этого очень счастливого брака» Энциклопедический словарь / Изд. Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. СПб., 1901. Кн. 65. Т. 33. С. 443.. Например, в письме от 10 (22) июля 1870 года граф А. К. Толстой писал следующее Софье Андреевне: «Вот я здесь опять, и мне тяжело на сердце, когда я вижу опять эти улицы, эту гостиницу и эту комнату без тебя. Я только что приехал в 3 с четвертью часа утра и не могу лечь, не сказав тебе то, что говорю тебе уже 20 лет, - что я не могу жить без тебя, что ты мое единственное сокровище на земле, и я плачу над этим письмом, как плакал 20 лет тому назад. Кровь застывает в сердце пи одной мысли, что я могу тебя потерять, - и я себе говорю: как ужасно глупо расставаться! Думая о тебе, я в твоем образе не вижу ни одной тени, ни одной, все - лишь свет и счастье» Толстой А. К. Письмо к С. А. Толстой от 10 (22) июля 1870 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 346.

. Тем не менее история с несостоявшемся замужеством и дуэлью брата с князем Вяземским давала о себе знать на протяжение всей жизни в виде тянувшегося за ней шлейфа сплетен. -уже в молодости это сказывалось на ее внутреннем душевном состоянии, приводя к тому, что «даже и в самые лучшие минуты» ее «волновали какая-нибудь неотвязная забота, какое-нибудь предчувствие, какое-нибудь опасение» Толстой А. К. Письмо к С. А. Миллер от 1851 г. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1964. Т. 4. С. 56.. Анализ некоторых сторон культурного облика Софьи Бахметевой и перипетией помолвки ее с князем Вяземским показывает насколько важное значение в жизни дворянской женщины 19 века имело все, что касалось ее замужества. То, за кого и как дворянка выходила замуж, какие обстоятельства этому сопутствовали, насколько были соблюдены существовавшие в дворянской среде социально-этические нормы вступления в брак, в решающей мере определяло ее дальнейшую публичную репутацию, игравшую, в свою очередь, на отдельных этапах ее жизненного пути весьма существенную и даже культурно значимую роль.

Также обращает на себя внимание то любопытное обстоятельство, что и Софья Андреевна Бахметева, по первому мужу Миллер, и князь Григорий Николаевич Вяземский впоследствии связали свою судьбу с представителями одного и того же рода графов Толстых См.: История родов русского дворянства. М., 1991. Кн. 2. С. 162, 164.. Кроме того, тетка князя Вяземского, графиня Мария Григорьевна Разумовская, урожденная княжна Вяземская, была женой графа Льва Кирилловича Разумовского, который приходился дядей Алексею Алексеевичу Перовскому См.: Турьян М. А. Примечания // Погорельский А. Избранное. М., 1985. С. 422., а тот, в свою очередь, - дядей графу Алексею Константиновичу Толстому См.: Стафеев Г. И. Указ. соч. С. 11., мужу Софье Бахметевой. Все это еще раз подтверждает высказанную нами ранее мысль о замкнутом характере воспроизводства родственных связей российского дворянства конца 18 - первой половины 19 века.

Таким образом, процедура, предшествовавшая непосредственному заключению брака во время церковного таинства венчания, способствовала достижению своего рода социального соглашения между родителями жениха и невесты как представителями определенных дворянских родов. Роль в этой процедуре девушки, для которой замужество означало формальный переход из рода отца в род мужа, может быть описана следующим образом. Несмотря на то, что ее активное участие в достижении брачных договоренностей сводилось к минимуму, соблюдение противоположной стороной обязательств по отношению к ней являлось своеобразным критерием нормативности заключения брака. В случае, если поведение дворянина вело к нарушению предварительного брачного соглашения, оно считалось не соответствовавшим нормам дворянского поведения.

История несостоявшегося замужества Софьи Бахметевой демонстрирует в большой степени светский аспект процедуры, предшествовавшей вступлению дворянской девушки в брак. При этом ряд обстоятельств, существенных для описания православного типа провинциальной дворянки конца 18 - первой половины 19 века, оказался как бы вне поля нашего зрения.

По-видимому, выход замуж мыслился дворянской девушкой как своего рода рубеж, причем, не просто отделявший друг от друга два разных этапа ее жизни, а обозначавший момент, начиная с которого ее социальное существование приобретало подлинную полноту, и она как бы вступала на предопределенный ей жизненный путь. Замужество означало для нее принципиально иное качество жизни, связанной теперь с исполнением новых обязанностей. Принятие решения о выходе замуж не было простым для дворянской девушки и сопровождалось ее душевным переживаниям. Это могло быть связано с определенным психологическим страхом перед «неизвестным» и вместе с тем с христианским пониманием своей ответственности перед Богом.

Православное мировосприятие дворянской девушки делало необходимым родительское благословение брака. Значение его становится очевидным из письма (хотя речь в нем идет о другом вопросе), адресованного поручиком Руммель В. В. Голубцов В. В. Указ. соч. Спб., 1887. Т. 2. С. 443. Михаилом Федоровичем Апыхтиным своей матери Ольге Михайловне Апыхтиной: «… Воля же ваша есть для меня закон, и мы… должны… доставлять вам всякое спокойствие и утешение, а иначе без Благословения вашего не будет на нас и благословения Божияго…» ГАТО. Ф. 1403. Оп. 1. Д. 9. Л. 23..

Родители благословляли дочерей на вступление в брак святыми иконами, перечень которых обычно включали в текст с приданных росписей ГАТО. Ф. 1403. Оп. 1. Д. 1586. Л. 2.. Княжна Наталья Петровна Черкасская, выданная 10 мая 1760 года замуж за прапорщика лейб-гвардии Преображенского полка Степана Степановича Загряжского, получила в знак благословения от отца, генерал-лейтенанта, а позднее генерал-аншефа, и премьер-майора лейб-гвардии Конного полка князя Петра Борисовича Черкасского, образа Иверской иконы Божией Матери, Казанской иконы Божией Матери, Рождества Пресвятой Богородицы, Иконы Божией Матери, именуемой «Троеручица», святителя Дмитрия Ростовского, мучеников и исповедников Гурия, Самона и Авива, мучеников Ермила и Стратоника, мучееников Андриана и Наталии Там же. Д. 1 об.. Кашинский помещик титулярный советник Василий Борисович Суворов благословил свою дочь Наталью Васильевну, урожденную Суворову, вступившую 5 мая 1760 года в брак с кашинским помещиком Никитой Павловичем Каржядиной ГАТО. Ф. 1403. Оп. 1. Д. 53. Л. 3., «Образом Умиления Богоматери Образом Николая Чудотворца… Образом Макария Калязинского Чудотворца». При этом в приданной росписи отмечалось, что она получила благословение обоих родителей. Процедура благословения родителями дочери и ее жениха описана А. С. Пушкиным в наброске «Участь моя решена. Я женюсь…»: «Позвали Наденьку; она вошла бледная, неловкая. Отец вышел и вынес образа Николая Чудотворца и Казанской Богоматери. Нас благословили» Пушкин А. С. Участь моя решена. Я женюсь… // Собр. соч.: В 10 т. М., 1975. Т. 5. С. 427..

Перед иконой, которой дворянскую девушку благословляла на брак ее родительница, и, которая сопровождала ее после отъезда из дома, по ее закону могли отслужить молебен. Вера и Благодать Божию, исходившую от такой иконы, была, видимо, особенно велика. Благословение матери невесты имело большое значение в равной степени как для нее самой, так и для ее жениха. Для дворянской девушки важно было получить также и благословение родственников. Так, в июле 1836 года Прасковья Степановна, урожденная Рыкачева, просила своего дядю генерал-майора Николая Логгиновича Манзей, приходившегося родным братом ее матери Надежде Логгиновне Рыкачевой, уррожденный Манзей, благословить ее на брак с Евгением Михайловичем Романовичем, что тот и согласился сделать. 19 июля 1936 года из вышневолоцкого имения Боровно он обратился в письме к сестре Вере Логгиновне Манзей, находившейся в то время в Москве, с просьбой прислать ему точно такой же образ, как тот, который ранее был приобретен им для благословения другой племянницы - Марии Ивановны, урожденной Мельницкой, дочери Любови Логгиновны Мельницкой, урожденной Манзей.

В письмах к родным выходившая замуж дворянская девушка должна была представить им своего избранника - жениха или мужа - и попросить их о родственном отношении к нему. Важную роль в представлении жениха родным невесты играла ее мать: «… потому то сестрица Любовь Логгиновна сама сюда не едит рекомендовать князя (жениха дочери. - А. В.) ; «… всего бы лучше Надежды Логгиновне поскорее сюда приехать и Пашинькой и жениха дать нам посмотреть» Белова А. В. Женщина дворянского сословия в России конца 18 первой половины 19 века: социокультурный тип. Автореф. дис. …канд. культорологии. М., 1999.. «… теперь мая родная уже думаю праводить Пашиньку. После свадьбы и отрекомендовать ее будущего супруга вам лично…» Там же. .

Следует отметить, что после заключения брака дворянин подписывал письма, обращенные к родственникам жены, в соответствии со степенью родства, в которой его жена состояла по отношению к каждому из них. Например, князь Арсений Степанович Путятин, женившись на Марии Ивановне, урожденной Мельницкой, стал называть ее родных тетушек Веру Логгиновну Манзей, Марию Логгиновну Манзей и Надежду Логгиновну Рыкачеву «Тетиньками», а себя - их «племянником» Там же. . Для дворянской девушки замужество также должно было означать изменение качества взаимоотношений между нею и родственниками ее мужа. Надежда Ознобишина, упоминая в письме к Аграфене Васильевне Кафтыревой о своей будущей невестке Вере, надеялась на то, что со временем благодаря участию сына Николая они смогут относиться к друг к другу как мать и дочь: «… дай Бог чтоб я нашла в ней такую же добрую дочь как моя Люба, последнее покажет время, випротчем в этим отношении много зависит и от мужа, а так как Николя добрый сын, то я уверена что и Верочка его будет видить во мне мать а не свекровь…» Там же. . Очевидно, в ее представлении такие взаимоотношения между ними наиболее полно соответствовали нормам повседневного христианского общежития.

Все основные события, связанные с замужеством дворянской девушки, могли быть соотнесены с церковным календарем и приурочены к религиозным праздникам. В 1836 году Мария Ивановна, урожденная Мельницкая, и ее будущий муж, князь Арсений Степанович Путятин, получили благословение ее матери Любови Логгиновны Мельницкой, урожденной Манзей, в день Вознесения Господня: «Маминька благословила нас в Вознесение…» Там же.. В День Святой Троицы между матерью невесты и женихом должен состояться так называемый сговор: «Если князь Путятин приедет к Троице Маминька хочет в этот праздник сделать Машинькин сговор…» Там же.. Именно брак по сговору считался с точки зрения российского дворянства нормативной формой заключения брака: «Параковья Фадеевна сгаварила свою Сашиньку за Правиянского полковника» Там же.. Вероятно, одним из вопросов, подлежавших обсуждению в ходе сговора, был вопрос о характере и размерах приданного. Особую торжественность брачному сговору должно было придать то, что День Святой Троицы отмечали как престольный праздник храма, в который ходили Мельницкие: «Мы теперь живем в Вологом… дожидаем к Троицы Князя у нас храм во имя Пресвятой Троицы и мы празднуем етот день…» Там же..

Возможно, сговор подразумевал также и обручение, инициатива которого могла исходить от жениха, и , совершение которого могло быть отложено по причине отсутствия кого-то из родственников, например, родного дяди невесты со стороны матери: «… в Бологом в этот день большой праздник гостей было множество и жених приехал… князь приехал с кольцами просит чтобы их с Машей обручить но Любовь Логгиновна несоглошалась до приезда братца Н.Л. Там же.. обручение Марины Ивановны Мельницкой с князем Арсением Степановичем Путятиным было назначено на 27 мая, день, когда Русская Православная Церковь совершает память прославившегося в Тверской земле преподобного Нила Стлобенского. Предполагалось, что оно состоится в присутствии родственников, которые должны были собраться вместе по случаю этого праздника: «… Князь … привез кольцы и просит чтоб их обручили без того неуензжает Любови Логгиновне хочется чтоб Николай Логгинович приетом был и он уже обещал 27 - го (мая 1836года) - то есть Нилов день уних праздник и все радные тут будут назначен днем обрученья» Там же.. Согласно желанию Любови Логгиновны, Николай Логгинович Манзей благословил племянницу и обручил ее 27 мая 1836 года с князем Путятиным: «… 27-го Николай Логгинович благословив Машу и обручив их с князем, возвратились домой…» Там же.. Свадьба же их состоялась 27 июля 1836 года Там же., ровно через два месяца после обручения. Вероятно, это было связано с тем, что со дня обручения до дня свадьбы должно было пройти какое-то время.

Сроки свадьбы определялись не только с учетом постов («… уже и свадьба да еще поскорее. А с 14 ноября пост, вот и поспевай как знаешь…» Там же.), но и в зависимости от служебной занятости жениха. («… Евгенья Михайловича отпустили на короткое время в последних числах июля он должен быть в Москве и потому просит поспешить свадьбой…» Там же.). Вследствие того , что из-за служебной занятости жениха первоначальные сроки заключения брака были перенесены на более раннее время, Прасковья Степановна Рыкачева не успела закончить формальные приготовления к свадьбе, в частности те, которые касались одежды, необходимой ей как невесте.

Вообще к моменту выхода замуж для дворянской девушки 19 века специально заказывали одно подвенечное платье, несколько платьев для совершения новобрачными визитов к родным и знакомым и различные головные уборы. Принадлежностью свадебного наряда невесты, помимо платья, были цветы - розы и флердоранж. При этом по представлениям дворянской женщины, цветы могли выступать в качестве украшения обычного платья в случае, если с приобретением подвенечного возникали определенные трудности.

Прасковья Степановна Рыкачева, не успев подготовить всю, необходимую к свадьбе, одежду, решила сшить заранее только платье для венчания, а платья для визитов и пальто - приобрести уже после свадьбы за время своего недельного пребывания с мужем в Москве. Несмотря на вынужденность этой меры, с практической с точки зрения она должна была оправдать себя. Тетушка Прасковьи Степановны, Мария Логгиновна Манзей, весьма нелестно отзывалась о качестве пошива женской одежды в Вышнем Волочке. Беспокоясь за племянницу, она предлагала заказать для нее в Москве платье для визитов, сняв мерки с жившей там ее двоюродной сестры Прасковьи Аггеевны Абаза, и даже взять на время у последней бальное платье. Обращают на себя внимание точные названия разновидностей платьев дворянской девушки в соответствии с их функциональным назначением - «венчальное», «визитное», «бальное». Одежда дворянки как бы представляла материальный аспект ее бытовой культуры и вместе с тем отражала некоторые черты ее психологии, в частности, присущий ей «здоровый» рационализм в том, что касалось практических сторон повседневной жизни. Тем не менее содержание разговора матери с дочерью из повести О. И. Сенковского «Вся женская жизнь в нескольких часах» показывает что «бальное» и «венчальное» платья, по-видимому, были чем-то похожи, по крайней мере, девушка, недавно вышедшая из института и еще не думавшая о браке, по неопытности могла принять одно за другое: « - Знаешь ли, Олинька, что это за платье? Олинька посмотрела ей в глаза с недоумением. - Это, маменька, кажется?… Это не бальное платье… - Это твое подвенечное платье» Сенковский О. И. Вся женская жизнь в нескольких часах // Сенковский О. И Сочинения Барона Брамбеуса. М., 1989. С. 295..

Помимо одежды невеста должна была иметь к свадьбе постельное и столовое белье. Прасковья Степановна Рыкачева, сама занимаясь его приобретением, сокрушалась о нехватке денег для покупки всего необходимого. Выходом из создавшегося затруднительного положения могло стать временное заимствование недостающих вещей у родной уже замужней сестры Марии Степановны Пыжовой, урожденной Рыкачевой. Тем не менее Прасковья Степановна болезненно переживала факт наличия некоторых изъянов в своем «приданном».

Незадолго до свадьбы в письмах, обращенных к родственникам, дворянская девушка приглашала их присутствовать при заключении ее брака. Так, жившие в Москве Прасковья Логгиновна и Аггей Васильевич Абаза должны были получить содержавшееся в письме из Вышнего Волочка от 14 июля 1836 года приглашение приехать на свадьбу своей племянницы Прасковьи Степановны Рыкачевой: «… я беру на себя смелость просить вас безценнейшия и радныя мои Тетинька и Дядинька осчастливить день моей свадьбы присутствием вашим… Маминька моя очень скучает что далеко отпускает меня ваше для всех нас радостное присутствие много бы утешило ее в грусти» Белова А. В. Женщина дворянского сословия в России конца 18 первой половины 19 века: социокультурный тип. Автореф. дис. …канд. культорологии. М., 1999.

. Выбор места, где должна была состояться свадьба дворянской девушки и ее избранника, определялся среди прочего ее особой психологической привязанностью к тому или иному имению предков. Во время совершения таинства венчания Русская Православная Церковь освящала брачный союз и всю дальнейшую семейную жизнь дворянской женщины с мужем, в соответствии с родовой принадлежностью и служебным положением которого определялся отныне ее официальный социальный статус.

Таким образом, анализ процедуры, предшествовавшей замужеству дворянки конца 18 - первой половины 19 века, позволяет выявить ее отношение к этому событию как поворотному и судьбоносному в своей жизни. Однако в решении собственной «участи» она как бы принимала пассивное участие. Осознавая всю важность вступления в брак, дворянская женщина в большей степени полагалась на жизненный опыт родителей и родственников, от которых ждала одобрения своего выбора. При этом следует отметить, что существовали определенные различия между относившимся к сфере социальных взаимоотношений дворянства принципиальным согласием родителей на брак дочери с тем или иным человеком имевшим высокий духовный смысл родительским благословением, служившим своеобразным залогом их будущего семейного благополучия. Вероятно, по этому женщина-мать, даже приняв предложение дворянина, претендовавшего на брак с ее дочерью, должна была найти в себе душевные силы для того, чтобы благословить их. Дворянская девушка же, действуя при совершении одного из важнейших «шагов» в своей жизни по родительскому благословению, проявляла тем самым христианское послушание, отказ т самоволия и упование на Промысел Божий.

В целом процедура, предшествующая замужеству дворянки, наряду с социально-этическим аспектом, представленным провозглашением ее и ее будущего мужа официальным женихом и невестой, формальным введением жениха в круг родных невесты, имела еще и существенный религиозный аспект. Вся совокупность досвадебных мероприятий включалась в общий контекст повседневной духовной жизни провинциального дворянства конца 18 - первой половины 19 века. Вместе с тем отношение к браку как к событию особо торжественному наиболее отчетливо проявляется в том, что предшествовавшие его заключению благословение, сговор и обручение жениха и невесты могли быть приурочены к великим праздникам церковного года. При этом православный образ жизни, который вела дворянская девушка, в том числе и в момент своего выхода замуж, должен был предавать ее социальному существованию определенный ценностный смысл.

Наконец, в конце 18 - первой половине 19 века в дело практической организации замужества дворянки оказывались вовлеченными фактически все ее ближайшие родственники. События, предшествовавшие ее вступлению в брак, показывают, что одной из форм родственного общения в среде провинциального российского дворянства было совместное проведение церковных православных праздников. Реализовывавшийся при этом в масштабах дворянской семьи принцип соборности может свидетельствовать в пользу того, что замужество дворянки имело особое значение для сохранения реальной родовой общности. В данной связи выход женщин замуж представляет научный интерес не столько как конкретное событие ее частной жизни, сколько как факт дворянской сословной культуры конца 18 - первой половины 19 века.

В то же время, для описания православного типа русской дворянки следует отметить, что ее замужество было сопряжено с существенными переменами в сфере поведения и мировосприятия, с принятием на себя новых дел и обязательств, а также необходимостью проявления постоянной заботы о сохранении семейного согласия как одной из норм христианского общежития.

Глава 3 православный тип дворянской женщины (на примере Тверских

дворянок конца XVIII - начала XIX века).

Обширный источниковый материал предоставляет исследователю культурного облика русской провинциальной дворянки конца 18 - первой половины 19 века богатые возможности для создания целой галереи историко-культурных портретов женщин, связанных так или иначе в известное время с известной локальной территорией и отмеченных условно чертами определенного типологического сходства. При этом речь может идти не только о тех из них, которые постоянно проживали преимущественно в Тверской губернии, но и о таких, которые имели к ней хотя бы формальное отношение, опосредованное необходимостью реализации владельческих прав или поддержания родственных контактов. Свою задачу мы видим в том, чтобы через более или менее систематическое описание известных нам фактов из жизни некоторых тверских дворянок выявить характерные черты православного типа дворянской женщины 18 - первой половины 19 века и реконструировать наиболее значимые в этой связи элементы ее культурного облика. Для осуществления последнего может оказаться важным среди прочего выяснение специфически женских ценностных ориентаций, а также исследование представлений дворянки о некоторых фундаментальных реалиях окружавшей ее социокультурной действительности и особенностей свойственного ей мироощущения.

3.1 Елизавета Николаевна Лихачева

Одной из представительниц русского провинциального дворянства 18 - первой половины 19 века была Елизавета Николаевна Лихачева, урожденная Гурьева, дворянка Кашинского уезда Тверской губернии. Культурный облик которой может служить реальным воплощением православного типа провинциальной дворянки 18 - первой половины 19 века.

О социальном происхождении Елизаветы Николаевны Лихачевой известно только, что по рождению она принадлежала к дворянскому роду Гурьевых. Ее родной брат Иван Николаевич Гурьев имел чин поручика и был награжден по крайне мере одним орденом.

ЕЛИЗАВЕТА Николаевна, урожденная Гурьева, состояла в браке с гвардии поручиком Василием Ивановичем Лихачевым, который был сыном полковника, а позднее статского советника, Ивана Васильевича Лихачева и его жены Елизаветы Петровны Лихачевой. Вероятно, Елизавета Николаевна Лихачева, по существовавшей в то время традиции, была несколько моложе своего мужа. Исходя из того, что водном из документов, датированном 26 мая 1803 года, она названа вдовой, имевшей «малолетних» детей, можно предположить, что она родилась в 70-80-е годы 18 века, а вышла замуж в 90-е годы 18 века. Послле смерти мужа Елизавета Николаевна Лихачева несмотря на достаточно молодой возраст и обеспеченное материальное положение вступала во второй брак и скорее всего не делала этого сознательно. С. А. Нилус, описывая судьбу другой женщины, ее современницы, Марии Александровны, урожденной Дурасовой, матери «симбирского и нижегородского помещика и симбирского совестного судьи, потомственного дворянина Николая Александровича Мотовилова Нилус С. Великое в малом: Записки православного. Репринтное воспроизведение издания 1911г. Издание Свято-Троицкой Сергиевой лавры. 1992. С. 104., дает исторически проницательное и точное, на наш взгляд, объяснение подобному поведению многих провинциальных дворянок исследуемой эпохи: «Мотовилов рано лишился своего отца. По восьмому году от рождения Н. А. Мотовилов родился 3 мая 1809года. См.: Там же. С. 107. он остался сиротой с матерью, еще совсем молодой вдовой, и сестрой, года на два или на три его моложе. Большое состояние, оставленное Александром Ивановичем ( отцом - А. С.), заключалось преимущественно в населенных землях трех губерний - Симбирской, Нижегородской и Ярославской - и требовало неустанного попечения. Заботы о воспитании детей-малолеток, общий уклад нравственной и религиозной жизни старинного помещичьего быта, в котором еще высоко стояли идеалы супруги и матери и, главным, конечно, образом, Божие изволение - все это заставило мать Мотовилова предаться с покорностью своей доле и не искать себе того, что ныне С. А. Нилус писал эти строки в 1903 году. См.: Нилус С. Служка Божией Матери и Серафимов: (Симбирский совестный судья Николай Александрович Мотовилов) // Угодник Божий Серафмм. 2-е изд. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1996. С. 252. принято называть личным счастьем.

Это личное счастье прежние матери искали и всегда находили прежде всего в Боге, в его Святой Церкви и в домоводстве, заключавшем в себя воспитание детей и заботу о сохранении для них состояния Нилус С. Великое в малом… С. 107. . По словам С. А. Нилуса, «помещичий быт старой Руси, тщетно ожидающий своего беспристрастного историка, знает много типов таких матерей и хозяек, которые в тиши своих деревень строили имущественное благополучие своих детей, а с ними и родины Там же. .

Имеющиеся в нашем распоряжении исторические источники наводят нас на мысль о том, что нравственным стержнем жизни Елизаветы Николаевны Лихачевой была Православная Вера. В подтверждением этого можно привести, в частности, следующий убедительный факт. 20 февраля 1817 года Елизавета Николаевна Лихачева в соответствии с духовным завещанием брата Ивана Николаевича Гурьева дала вольную принадлежавшему ему при жизни дворовому человеку Егору Никитину, числившемуся по данным седьмой ревизии (1815) Кабузан В. М. Изменения в размещении населения России в 18 - первой полвины 19 в. (По материалам ревизий). М., 1971. С. 5. в селе Пасаткино Кашинского уезда Тверской губернии. Село это перешло во владение к Елизавете Николаевне по наследству от покойного брата. Бывший дворовый человек Егор Никитин после освобождения его от крепостной зависимости намеревался принять монашество и с 18 октября 1818 года пребывал в Арзамасской Высокогорской пустыни. Однако обретение личной свободы не исключало его из числа представителей так называемого тяглого состояния и не снимало с него сопряженной с этим обязанности несения государственных повинностей. Вместе с тем уже в 18 веке, говоря словами М. Т. Белявского, «были запрещены пострижение в монахи и возведение в церковные саны белого духовенства людей из тяглых сословий Белявский М. Т. Сословия и сословный строй // Очерки русской культуры 18 века. М., 1987. Ч. 2. С. 35.. Поэтому для того, чтобы бывший дворовый человек Егор Никитин мог беспрепятственно принять монашество, выполнение податных функций вместо него взяла на себя сестра его прежнего помещика, дворянка Елизавета Николаевна Лихачева.

Мотивировка, данная Елизаветой Николаевной Лихачевой своему поступку, недвусмысленно свидетельствуют о том, что социальные различия имели в понимании русской дворянки преходящее значение. Эти различия как бы отодвигались на второй план, когда речь шла о деле спасения души. В ценностном отношении для провинциальной женщины принадлежность к дворянству и связанные с этим сословные амбиции не могли, очевидно, сравниться с возможностью своей добродетельной земной жизнью стараться заслужить жизнь вечную.

Наиболее точно затронутый нами религиозный аспект мироощущения провинциальной дворянки должны отражать ее собственные суждения. В одном из писем, составленном, по-видимому, после 1829 года, Елизавета Николаевна Лихачева обращалась к сыну Петру Васильевичу Лихачеву поп поводу отношения его к религии со словами назидания, которые вместе с тем могут свидетельствовать о том, что Православная Вера была для нее самой главной опорой в жизни, являясь подлинно духовным пристанищем: «… большое было для меня утешением видеть что религия была твоим якорем упираясь на оной мы неупадем, а ежели и падем то не разбиемса…». Возможно, именно свойственной ей религиозностью во многом определялось тщательное исполнение ею высоких обязанностей материнства и попечительства об экономическом благосостоянии своих детей.

При анализе известных нам исторических источников складывается впечатление, что после смерти мужа забота о детях составляла видимый смысл каждодневной жизни Елизаветы Николаевны Лихачевой. Люди, знавшие ее лично, считали, возможно, что быть матерью - это ее призвание. В письме от 14 января 1818 года княжна Прасковья Долгорукова, называвшая Елизавету Николаевну 2сестрицей», пытаясь убедить ее не пребывать в горестном расположении духа из-за болезни брата, советовала ей позаботиться о сохранении собственного здоровья и мотивировала свой совет следующими словами: «… вы мать семейства, ваша жизнь драгоценна и нужна для ваших детей…». Детей же у Елизаветы Николаевны Лихачевой было четверо: Григорий, Иван, Петр и Анна. Младших сыновей, даже тогда, когда они стали взрослыми людьми, она любовно называла «Ваничкой» и «Петрушей», а Григория - более сдержано «Гришей», вероятно, потому, что он был не только старшим среди ее детей, но и старшим мужчиной в семье.

В рамках русской православной культурной традиции существовало представление о том , что молитвы матери за своих детей имеют особую силу6 «…матерьня молитва от напастей избавит» Домострой. Древнерусский текст // Домострой. М., 1990. Гл. 22. Како детем отца и матерь лобити и беерчи, и повиноватися им, и покоити их во всем. С. 51.. Во время одного из военных походов сын Елизаветы Николаевны Лихачевой, Петр Васильевич Лихачев, оказался, видимо, в такой ситуации, когда его жизни угрожала реальная опасность. После того, как все закончилось для него благополучно, он написал об этом матушке. Она отвечала ему следующее: «Милой дурак мой Петруша. Писмо твое или лутче сказать описание твоего похода я получила. Что тебе сказать о тех чувств кои волновали мою душу читая оное. Матерь Божия и Михаило Архангел тебя спасли. Призывай их всегда напомощь и оне тебя сохранят…» ГАТО. Ф. 1221. Оп. 1. Д. 89. Л. 9.. Далее в том же письме Елизавета Николаевна сообщала сыну о переполнявших ее сердце чувствах радости и благодарности Богу: «… мои чувства и сердце так полно от радосте от тебя Господь сохранил что я невсилах етаго выразить не знаю как Бога благодарить…» Там же. Л. 10. . Вслед за матушкой к Петру Васильевичу Лихачеву письменно обратились Д Сиковнина и В. Шарапова. Судя по словам последней, Елизавета Николаевна Лихачева горячо молилась о сохранении своего сына, что называется, целым и невредимым, и молитвы ее были услышаны: «Благодарение Господу что он вас спас, и что вы существуете, подлинно ето Молитвы Маминьки вашей Господь вас сохранил…» ГАТО. Ф. 1221. Оп. 1. Д. 89. Л. 10 об..

Из того же письма Елизаветы Николаевны к Петру Васильевичу видно, что ее материнское попечение о детях, даже тогда, когда они уже стали взрослыми людьми, проявлялось в беспокойстве об их физическом здоровье («…Слава Богу ты жив, здоров ето главное для меня…» Там же. Л. 9-9 об.), в сопереживании их жизненным успехам, например, служебным («… я тебя поздравляла с получением Милости Монаршей по высочайшему повелению ты произведен порутчиком…») Там же. Л. 9., в постоянном желании видеться с ними («… Как бы мне хотелось стобои повидаться но ето я думаю невозможно…» Там же. Л. 9 об.; «…очень бы хотелось тебя видеть…» Там же. Л. 10.), в заботе о том, чтобы они имели достаточно материальных средств на свои повседневные расходы («… денег я тебе послала две тысячи рублей в Тульчин…» Там же. Л. 9 об.), в нравственном назидании, целью кторого было уберечь их от пагубных пороков, таких как мотовство и пьянство («… только умоляю тебя и прошу неупотребляи деньги туда куда не должно…» Там же. ; «… ты часто ко мне пишишь об шемпанском вине Бога ради не привыкай…» Там же. ), в стремлении к тому, чтобы собрать их дома всех вместе и тем самым дать им возможность зримо ощутить единство семьи («Жду ваничху с часу на час как бы было хорошо ежелиб и ты прискакал к нам хочу ваничку послать к вашим довыдовым их нельзяли пееревести сына .» ГАТО. Ф. 1221. Оп. 1. Д. 89. Л. 10 .), а также во всегдашним старании вести себя как можно более рачительно их хозяйственные дела («… дела ваши идут довольно хорошо постараюсь переслать тебе щеты кои мною получены…» Там же.). Последнее обстоятельство было связано с тем, что, нахолдясь на военной службе, Иван Васильевич и Петр Васильевич Лихачевы, как и другие представители мужской части российского дворянства современной им эпохи, были оторваны от управления принадлежавшими им имениями и не занимались, во всяком случае регулярно, должной экономической деятельностью.

Однако не только служебная занятость являлась причиной того, что Елизавете Николаевне приходилось брать на себя каждодневные заботы об организации хозяйства семьи. По-видимому, эти заботы были связаны для нее не привычными, поскольку они легли на ее плечи сразу после смерти мужа, когда она невольно оказалась во главе управления большим имением, которое впоследствии должны были унаследовать ее в то время еще малолетние дети. Уже тогда она думала, в первую очередь, о соблюдении экономических интересов своих детей и об их будущем имущественном благосостоянии.

Вместе с тем, следует заметить, что участие Елизаветы Николаевны Лихачевой в делах управления хозяйством детей до момента достижения ими совершеннолетия формально было ограниченным в силу того, что согласно действовавшему в конце 18 - первой половины 19 века законодательству сироты и вдовы дворянского происхождения должны были находиться под официальной опекойЦатурова М. К. Русское семейное право 16-18 вв. М., 1991. С. 57. . Так, наблюдение за имуществом малолетних Лихачевых входило в компетенцию Кашинской дворянской опеки, куда 26 мая 1803 года Елизавета Николаевна обратилась с просьбой, аналогичной по содержанию той, которая до этого была изложена ею в документе, представленном на рассмотрение в Тверскую гражданскую палату, а именно : о выделении ей указанной части из состава имения, принадлежавшего ранее ею мужу. Как видно из поданного ею официального прошения, во владения Василия Ивановича Лихачева находилось 999 душ , что позволяет относить его к категории крупнопоместных дворян По классификации, приводимой Ю. М. Лотманом, крупнопоместные дворяне в начале 19 века имели «около тысячи душ». См.: Лотман Ю. М. Очерк дворянского быта онегинской поры // Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкин «Евгений Онегин»: Комментарий. Л., 1980. С. 37.. По закону Елизавета Николаевна Лихачева должна была получить, помимо одной четвертой части движимого, одну седьмую часть недвижимого имения мужа, что составляло 149 душ мужского пола и 151 душу женского пола из числа дворовых людей и крестьян. Поскольку само имение было рассредоточено по разным уездам Тверской губернии, то и указанную часть следовало выделить ей соответствующим образом, определив полагавшееся известное количество душ во всех населенных пунктах. Однако вместо этого Елизавета Николаевна Лихачева пожелала вступить во владение только ста душами из села Дьяково Кашинского уезда. Свое желание она объясняла тем, что имение ее детей находилось в исправном состоянии и не требовало дополнительных усилий по привидению его в должный порядок, а также боязнью быть заподозренной в стремлении к скорейшему разделу детьми и получению причитавшейся ей доли имущества мужа: «… я сообразуясь с обстоятельствами тогда и ныне к сему меня побуждающим нахожу, что мне во всей части каковая бы следовала по количеству имения за ним состояшаго к получению, на предметы благоустройства в прочем детей моих имении надобности не предвидится и того обстоятельствы не требуют, притом же чтоб не подать и поводу о моем к тому выделу непременном желании, то и почитаю за нужное только получить из показанного села Дьякова с деревнями не более как сто душ с владеемою ими на равне прочих крестьян землею и с пустошами…» ТГОМ - КАШФ. Рукописная коллекция. «Кашинское дворянство». КОФ № 6324. Д. 4. Л. 10б.. Остальное из того, что ей полагалось по закону, Елизавета Николаевна намеревалась оформить как свою собственность только по достижении ее детьми совершеннолетнего возраста Там же..

Кашинская дворянская опека вынесла официальное заключение о том, что выделение вдове Лихачевой указанной части в полном объеме «не только к стороне малолетних детей ее безобидно, но и весьма выгодно Там же. Л. 1 об. ». Добровольное же сокращение ею на известный срок размеров причитавшейся ей указанной части было повлечь за собой общее увеличение количества поступавших в пользу ее детей доходов от имения, что расценивалось членами омпеки как проявление свойственных матери любви к своим чадам и заботы об их будущем благополучии: «… а как ныне она вдова Лихачева просит уже о выделе толко ей ста душ и с одною теми крестьянами владеемою наравне с прочими пахотною землею и пустошми следовательно тут еще и другая к ползе детей ее остается выгода в рассуждении собираемых с оставшихся у них во владении душ доходов каковое действие матери не иначе почесть должно как совершенною по любви ее к детям приверженностью…» Там же. . С учетом этого Кашинской дворянской опекой была принята резолюция о том, что официально изложенная просьба Елизаветы Николаевны Лихачевой имеет под собой законное основание, суть ее не ущемляет имущественных интересов малолетних наследников имения и, потому, ее следует удовлетворить: «… а потому и сие количество и крестьян сто душ в одном месте по селу Дьякову з деревнями состоящих и просимых к выделу по рассмотрению дворянская опека находит требование в том ея просительницы по всегдашнему пребыванию ее в Кашинской округе не тоько согласно с законом но и с сие и выше значит с ползою и выгодами детей под попечительством находящихся а чрез то сохранится во владении их прочим имением порядок и благоустройство и со обоих сторон навсегда спокойствее, по каковым обстоятельствам о привидении сего мнения а госпожи вдовы Лихачевой прозбы к исполнению самым действием сия опека и неукоснили б отнестись в уездноой суд Кашинской…» Там же. Л. 1 об.-2.. 30 мая 1803 года в Тверскую гражданскую палату был направлен рапорт соответствующего содержания, после чего дело о выделении указанной части Лихачевой должно было поступить к производству в Кашинский уездный суд Там же. Л. 2..


Подобные документы

  • Архитектура XVIII века. Скульптура ХVIII века. Живопись первой половины ХVIII века. Живопись второй половины ХVIII века. Гравюра первой половины ХVIII века. Гравюра второй половины XVIII века. Прикладное искусство первой половины XVIII века.

    курсовая работа [20,3 K], добавлен 26.10.2002

  • Анализ творчества русских живописцев конца XVIII века: Рокотова, Левицкого, Боровиковского. Наиболее яркие представители русской живописи XIX в.: Кипренский, Тропинин, Венецианов, Брюллов, Федотов, Иванов. Перемены в технике и развитие портретного жанра.

    курсовая работа [85,5 K], добавлен 21.09.2012

  • Направления русской исторической живописи первой половины ХIХ века, истоки возникновения, основные этапы становления и развития. Краткий анализ характерных черт творчества выдающихся представителей русской художественной школы К. Брюллова и А. Иванова.

    курсовая работа [61,7 K], добавлен 18.05.2009

  • Общая характеристика картин З. Серебряковой и Н. Ярошенко. Рассмотрение автопортрета "За туалетом". Знакомство с особенностями исследования образа русской женщины в изобразительном искусстве конца XIX-XX века. Анализ краткой истории русской живописи.

    курсовая работа [3,8 M], добавлен 08.06.2014

  • Новые тенденции в русской архитектуре XVII века. Два направления развития художественного мировоззрения: возрождение старинных национальных традиций и сближение с западом, с общеевропейской стилистической эволюцией. Типология центрических церквей.

    реферат [42,9 K], добавлен 18.06.2015

  • Политическое положение и военные действия в России второй половины XVIII века. Особенности русского классицизма как господствующего стилевого явления России, отражение в них идей просветительства и место зодчества, яркие представители и их шедевры.

    реферат [31,7 K], добавлен 27.07.2009

  • Состояние русской культуры в XVIII веке, влияние на ее становление реформ Петра I и европейских тенденций. Основные особенности искусства того периода, их взаимосвязь с течением исторического процесса. Яркие представители архитектуры и живописи.

    реферат [27,9 K], добавлен 27.07.2009

  • Социально-экономическое развитие России во второй половине XVIII - середине XIX века. Изменения в социальной структуре общества. Образование, наука и техника, культура, общественная мысль, транспорт, архитектура, сельское хозяйство, промышленность.

    курсовая работа [50,6 K], добавлен 16.11.2008

  • Зарождение акварельной живописи. История появления и развития акварели в России. Акварельные портреты знаменитых русских акварелистов первой половины ХIХ века: А. Брюллова, П. Соколова, В. Гау. Жизнь и творчество мастера акварельного портрета Сурикова.

    дипломная работа [4,2 M], добавлен 20.03.2017

  • Исследование особенностей русской портретной живописи и графики первой половины XIX века в произведениях крупнейших портретистов, живописцев и художников. Сопоставление творчества и стилистических особенностей кисти художников-портретистов и графиков.

    реферат [25,7 K], добавлен 25.06.2013

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.