Монахи Киево-Печерского монастыря как особый социокультурный элемент древнерусского общества

Иная точка зрения содержится в Житии Феодосия Печерского. Из него следует, что именно Феодосий «обрете место чисто, недалече от Печеры сущее на възграждение манастыря. Въ мало время възгради цьрькъвь на месте том и оградивъ и поставы келие многы, и тъгда преселился от пещеры с братиею на место то въ лето 6570». Житие Феодосия Печерского. С. 378.

Как видим, в источниках вновь появляется разночтение, которое заключается в том, что Повесть временных лет и Киево-Печерский патерик приписывают инициативу строительства наземного монастыря Варлааму, а Житие Феодосия Печерского - Феодосию. Исходя из этого, мы можем предположить, что летописная фраза объединяет события разных лет: разрешение князя Изяслава Варлааму занять под монастырь гору над Днепром и начало строительства монастыря. Кроме того, можно предположить, что автор Жития Феодосия Печерского всячески пытался возвеличить Феодосия и его роль в становлении и развитии монастыря. Таким образом, события, происходившие во время игуменства Варлаама, в Житии Феодосия Печерского могли быть искусственно отнесены ко времени игуменства Феодосия. Однако, судя по источникам, игуменом Киево-Печерского монастыря Варлаам был не долго. Вполне возможно, что после того, как по желанию князя Изяслава Варлаам был «выведен на игуменство к святому Дмитрию», Повесть временных лет. С. 172. Феодосий, став «игуменом братьи числомь 20», Там же. См. также: Киево-Печерский патерик. С. 438. завершил все строительные работы, начатые при игумене Варлааме, после чего в 1062 г. монахи из пещеры переселились в наземный монастырь, а пещеры были превращены в усыпальницу для монахов.

На это разночтение обращал внимание и митрополит Макарий. По его мнению, анализируя известия о начале строительства наземного монастыря, «естественно предпочесть сказание летописи, как сочинения позднейшего, в котором Нестор мог исправить прежнюю свою неточность. Но, говоря, что монастырь совершен при Варлааме, летопись отнюдь не говорит, что при нем последовало и переселение в монастырь братии из пещер. Поэтому нельзя не верить сказанию жития Феодосия, что это переселение совершилось уже при его игуменстве, и именно в 1062 г. Скорее всего, в это время преподобный Феодосий и сменил на игуменстве Варлаама и завершил постройки». Макарий. История русской церкви. Кн. 2. С. 466.

Итак, мы можем говорить о том, что возведение наземного монастыря началось при Варлааме. В силу ряда причин он успел построить лишь небольшую деревянную церковь над пещерой. Удаление Варлаама в монастырь святого Дмитрия примирило князя Изяслава с обитателями пещеры и дало возможность новому игумену выстроить монастырь на более обширной территории и в лучшей местности. Получив от князя «гору», Феодосий строит большую церковь, с оградой и кельями на горе.

Согласно Житию Феодосия, после ухода Варлаама на игуменство в монастырь Святого Дмитрия «братия сущая въ пещере събравъшеся възвестивше преподобноуму Антонию, блаженнааго отьца нашего Феодосия игуменемъ себе нарекоша». Житие Феодосия Печерского. С. 378. Иная версия о выборе игумена содержится в Повести временных лет и в Киево-Печерском патерике. Согласно ей «братья идоша к старьцю Антонью и рекоша: “Постави нам игумена”. Он же рече имъ: “Кого хощете?”. Они же реша: “Кого хощетъ богъ и ты ”. И рече имъ: “Феодосий да будетъ вамъ игуменъ”. Повесть временных лет. С. 172; Киево-Печерский патерик. С. 438. Таким образом, в первом случае мы видим, что Феодосий был выбран всей братией, а во втором - поставлен по решению Антония. Это разночтение может указывать на сосуществование в рамках монастыря двух традицый монашеской жизни: келлиотской и еще только зарождавшейся и получившей наибольшее развитие именно в игуменство Феодосия - киновийной.

Возглавив монастырь после ухода Варлаама, Феодосий проявил способности строителя и управителя. За время своего игуменства он «съвъкупи въсех братии числом 100». Киево-Печерский патерик. С. 438. Вскоре из-за того, что «множьства ради приходящихъ и бывающимъ мнихом», Житие Феодосия Печерского. С. 398. для Феодосия все более очевидной становилась необходимость расширения монастыря и строительства новых келий. Скорее всего, это произошло около 1073 г., так как Нестор в Житии Феодосия Печерского упоминает не только о намерении Феодосия «распространити монастырь въ другое место», но и о решении игумена, с согласия преподобного Антония, «цьркъвь же велику камениемъ възградити въ имя святыя Богородиця и приснодевыя Марии, пьрьвей бо цьркви древянъ сущи имам на приятие братии». Там же. С. 424. Подтверждением этого может служить и содержащееся в Повести временных лет упоминание о том, что в 1073 г. «основана бысть церквы Печерьская игуменомъ Феодосьемъ». Повесть временных лет. С. 196.

Удобное для построения этой церкви место было найдено неподалеку от пещеры. Если верить Киево-Печерскому патерику, «вьсехъ не было подобьно место княжю полю, близь прилежащю». Киево-Печерский патерик. С. 424. Согласно Киево-Печерскому патерику и Повести временных лет, главная монастырская церковь при разных чудесных знамениях была заложена в 1073 г. Известие Повести временных лет по Ипатьевскому списку среди непосредственных основателей церкви упоминает киевского князя Святослава Ярославича: «Того же лета основана бысть церковь Печерьская Святославомъ княземъ, сыномъ Ярославлемъ, игуменомъ Феодосьемъ, епископом Михаиломъ». Полное собоание русских летописей (далее - ПСРЛ). М., 1962. Т. 2. Стб. 222. Известие Повести временных лет по Лаврентьевскому списку среди основателей церкви называет только игумена и епископа: «В се же лето основана бысть церкви Печерьская игуменомъ Феодосьемъ и епископомъ Михаиломъ, а митрополиту Георгию тогда сущю въ Грецехъ, Святославу Кыеве седящю». Повесть временных лет. С. 196.

Для того, чтобы определить, какое из известий является более точным, мы можем обратиться к Киево-Печерскому патерику. В слове «Когда была основана церковь Печерская» читаем, что «основана же бысть она божественная церкви богородичина в лето 6581 (1073). Въ дьни благовернаго князя Святослава, сына Ярославля, нача здатися церкви сиа, иже своима рукама нача ровъ копати. Христолюбивый князь Святославъ вдав же 100 гривенъ злата въ помощь блаженному». Киево-Печерский патерик. С. 422. Исходя из этого, мы можем говорить, что помимо личного участия в строительстве церкви, князь Святослав оказывал и финансовую поддержку игумену. Следовательно, известие Повести временных лет по Ипатьевскому списку является более точным и достоверным. Отсутствие же имени князя среди основателей церкви в Повести временных лет по Лаврентьевскому списку, вероятнее всего, можно объяснить конфликтом, возникшим между игуменом Феодосием и Святославом из-за изгнания Изяслава Ярославича из Киева. Игумен осуждал Святослава за это, обвиняя его в нарушении крестного целования, и требовал вернуть Изяслава обратно. Так как Лаврентьевкая редакция Повести временных лет принадлежит Киево-Печерскому монастырю, то отсутствие имени князя среди основателей главной святыни монастыря является вполне понятным.

Мерой при строительстве Успенской церкви служил некий золотой пояс, переданный в монастырь варягом Шимоном. В Киево-Печерском патерике размер церкви определен достаточно точно: «20 мер въ ширину и 30 въ дьлину, а 30 въ высоту стены, съ връхомъ 50», Там же. С. 414. или 35,6 Ч 24,2 м. В основание же церкви, подо всеми ее стенами, были положены мощи святых мучеников: «Артемиа и Полиевкта, Леонтиа, Акакиа, Арефы, Якова, Феодора». Там же. С. 418-420. Позднее, при росписи храма, изображения этих святых «написаны суть над мощми по стенамъ». Там же. С. 422. Скорее всего, церковь строили греческие мастера, пришедшие в монастырь из Царьграда еще при игумене Феодосии, но едва он успел вывести основание в церкви, как скончался в 1074 г. Строительство церкви продолжалось уже при его преемниках.

Игумен Феодосий оставил о себе память как ревнитель внутреннего распорядка монастыря и устроитель монастырского быта. Это, в частности, проявилось в том, что Феодосий ввел в монастыре «въздръжание велико, пощение и молитвы съ слезами». Там же. С. 438. Необходимость определения того, каким будет монастырь, какие правила будут регулировать его жизнь, делали насущным вопрос о выборе монастырского устава.

По мнению И. К. Смолича, «введение общежительного устава Студийского монастыря стало важнейшим деянием Феодосия в первый период его игуменства». Смолич И. К. Русское монашество: 988-1917. Жизнь и учение старцев. М., 1997. С. 27-28. Скорее всего, ранее потребности в этом не возникало. По предположению Я. Н. Щапова, «вначале, при Антонии, в монастыре руководствовались, вероятно, общими принципами манашеской жизни, принесенными им с Афона, а в богослужении следовали Типикону Великой церкви, то есть собора Святой Софии в Константинополе». Щапов Я. Н. Монашество на Руси в XI-XIII веках // Монашество и монастыри в России... С. 15. Более того, в период становления монастыря его братия была малочисленна. В Киево-Печерском патерике можно найти указание на то, что во времена Антония монашеская община состояла из четырех человек. Когда Феодосий стал игуменом, в монастыре было уже 20 монахов. За короткое время их число выросло до 100 человек. Именно тогда Феодосий принялся разыскивать устав для упорядочения жизни разросшейся братии. П. Казанский подчеркивал, если «доселе братия руководствовались в своей жизни примером преподобного Антония, и хранили порядки Устава пустынного, им заведенного, то для многочисленной братии, стоящей на разных ступенях духовной жизни, нужен был устав общежительный». Казанский П. История православного русского монашества от основания Печерской обители преподобным Антонием до основания Лавры Святой Троицы преподобным Сергием. М., 1855. С. 27-28.

Согласно источникам, игумен Феодосий специально интересовался Студийским монастырским уставом. По мнению В. Н. Топорова, «выбор Студийского устава был не случайным, а сознательным и глубоко обдуманным шагом. Он мог означать оттеснение антониевой особножительной традиции. Так как, в отличие от затворничества, общежительность, предписываемая Студийским уставом и притягательная для Феодосия, опирается, с одной стороны, на организацию монашеской общины, предназначенной для служения религиозным целям и общественному благу; с другой стороны - на полное и добровольное повиновение игумену». Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре. С. 700-701, 703.

Сведения о введении Студийского устава в Киево-Печерском монастыре преподобным Феодосием содержатся в «Сказании, что ради прозвася Печерский монастырь» Киево-Печерского патерика и в Житии Феодосия Печерского. Согласно патерику, устав был получен от монаха Михаила, пришедшего на Русь с митрополитом Георгием: «И нача Феодосий възыскати правила чернечьскаго, и обретеся тогда честный инок Михаилъ монастыря Студийскаго, и же бе пришел из Грекъ съ митрополитомъ Георгиемъ. И нача его вопрошати об уставе отец студийскых, и обрете у него, исписа. И устави въ манастыри своем, како пети пения манастырьская и поклоны како держати, и чтения почитати, и стояние въ церкви, и все упряждение церковное, и на трапезе седание, и что ядение в кыя дни». Киево-Печерский патерик. С. 440. Скорее всего, устав был получен Феодосием около 1065 г. и содержал только часть необходимой информации: сведения о порядке организации богослужений. Поэтому, согласно Житию Феодосия Печерского, некоторое время спустя преподобный игумен «посла единого отъ братия въ Костянтинъ градъ къ Ефрему скопьцю, да весь устав Студийскаго манастыря, иписавъ, приселетъ ему. Он же весь уставъ манастырьский исписавъ и посла къ блаженному отьцю нашему Феодосию». Феодосий принял этот устав, велел прочесть его перед братией «и оттоле начать въ своемъ манастыри вся строити по уставу монастыря Студийскаго, якоже и доныне есть, ученикомъ его сице съврьщаемъмъ». Житие Феодосия Печерского. С. 378-380.

Древнерусский перевод Студийского устава сохранился в списке XII в. Эта редакция устава была выполнена константинопольским патриархом Алексием. У нас есть все основания считать, что именно этот список был получен Феодосием из Константинополя от инока Ефрема и введен в Киево-Печерском монастыре. Наше суждение основывается на следующих фактах. Устав Студийский по списку XII в. озаглавлен следующим образом: «Оуставьникъ расматряяй о брашьне же и о питии мнихомъ и о всяцемъ иномъ чиноу и о пребываниихъ и въ церкви и въсьде оуставленъ. Къгда чистымъ подвижникомъ принимати пищю и съ кацемъ доброчиньствомъ и оутворениемъ и времена разделяти и наоучити въ коеждо сихъ подобъное требование. И о прочемъ оустроении мнихомъ въ црквьней же слоужбе и вьсьде по чину: когда и како подобаетъ входити въ трапезьницю и о всякомъ чиноу иже на обеде». Устав Студийский по списку XII в. (фрагменты) // Источники по истории русского языка. М., 1976. С. 144.

В Повести временных лет, когда летописец говорит о введении Студийского устава, можно увидеть похожее выражение, представляющее собой смысловое повторение приведенного выше фрагмента: «И устави въ манастыри своемъ, - пишет летописец, - како пети пенья монастырьская, и поклонъ какъ держати, и чтенья почитати, и стоянье в церкви, и весь рядъ церковный и на трапезе седанье и что ясти в кыя дни». Повесть временных лет. С. 174. Это совпадение, а также некоторые обчтоятельства жизни печерских монахов, переданные в Житии Феодосия Печерского, доказывают, что в Киево-Печерском монастыре был введен именно Студийский устав в редакции патриарха Алексия.

На это разночтение обращал внимание Г. Подскальски. Он писал, что «источники не согласуются в том, откуда исходила инициатива принятия устава: из Константинополя или из Киева». Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб., 1996. С. 85.

По мнению Ю. А. Артамонова, «Феодосий получил от инока Михаила только сведения о существовании и содержании Студийского устава и, признав оный удобным для обители Печерской, дал поручение Ефрему». Артамонов Ю. А. Проблема реконструкции древнейшего Жития Антония Печерского. С. 45. На наш взгляд, последнее суждение наиболее точно соответствует истине. Получив от Михаила только часть устава, Феодосий, не будучи уверенным, что это полная его запись, отправил в Константинополь к Ефрему одного из киево-печерских монахов для проверки и исправления.

Однако введение устава «приходящим къ доброму труду и благому послушанию» Киево-Печерский патерик. С. 458. еще не означало точного следования всем его правилам. Среди исследователей по этому поводу тоже нет единого мнения. М. С. Грушевский полагал, что «Феодосий в точности следовал Студийскому уставу, предписывавшему строгое общежитие, отречение от собственности, полное равенство братии между собой, порядок, постоянную молитву и труд». Грушевский М. С. Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV века. Киев, 1991. С. 415. Противоположную точку зрения высказывал Н. Тальберг. По его мнению «преподобный Феодосий, приняв Студийский устав, не ограничивался пределами буквы его, но, имея в виду дух его, вводил некоторые свои правила». Тальберг Н. История русской церкви. М., 1994. С. 65.

И. К. Смолич также считал, что «Феодосию важнее всего было соблюсти основу устава и принципы строгого общежития», поэтому вполне вероятно, что он вводил некоторые свои правила, отступая тем самым от уставных норм. Смолич И. К. Указ. соч. С. 24.

Введение Феодосием строгого общежития должно было изменить характер хозяйства монастыря и самоощущения братии. Вместо отдельных иноков, объединившихся ради общей цели - спасения вне мира - и участвовавших в общих богослужениях, должна была возникнуть единая община с общим хозяйством, трапезой и строгой уравнительностью. Это равенство было очень притягательно в теории, но осуществить его в монастырской жизни оказалось трудно. И. У. Будовниц склонен считать, что «переход на устав общежития, если, и не затрагивал быта богатых монахов-вкладчиков, то все-таки изменял характер самого монастыря, но вовсе не устронял начисто старой практики и старого быта келлиотских “особножительных” монастырей». Будовниц И. У. Монастыри и монашество на Руси и борьба с ними крестьян в XIV-XVI вв. М., 1966. С. 75.

На наш взгляд, некоторые элементы особножительства в монастыре присутствовали всегда. Наличие этих двух противоположных типов подвижничества является особенностью Киево-Печерского монастыря. По мнению Я. Н. Щапова, «здесь они сосуществовали параллельно, будучи представлены подвижниками, руководствовавшимися разными путями монашеского подвига, и сменяли друг друга в процессе развития монастыря». Щапов Я. Н. Монашество на Руси в XI-XIII веках. С. 16.

Возможно, с переходом к общежительству они стали меньше проявляться, но совсем избавиться от них так и не удалось, несмотря на то, что игумен Феодосий прилагал для этого поистине титанические усилия. Заметим, что, кроме Феодосия, этого не делал никто. Поэтому некоторое время спустя после его смерти традиции общежительства, так усердно поддерживаемые Феодосием, стали ослабевать и постепенно вытесняться вновь возрождавшимися элементами келиотства.

После принятия преподобным Феодосием общежительного «истинного монашеского» Студийского устава в Киево-Печерском монастыре, помимо игумена, появляются другие должностные лица, упоминания о которых нередко встречаются на страницах Повести временных лет, Киево-Печерского патерика и Жития Феодосия Печерского. Во время игуменства Феодосия доместиком в монастыре был Стефан. В его обязанности входило управление чтением и пением в церкви, а также «из кънигъ почитающее поучение братии». Житие Феодосия Печерского. С. 392.

За порядком в храме следил пономарь. Он заведовал церковным вином, маслом для освещения церкви, а также ударял в било, созывая братию на службу. Там же. С. 406. Экономом в игуменство Феодосия был Анастасий. Из Жития Феодосия Печерского следует, что ему была поручена монастырская казна и вообще все монастырское имущество. Там же. С. 394.

Келарь Федор был первым помощником игумена по ведению монастырского хозяйства и имел самое высокое положение в обители. Он ведал братской трапезой, просфорней, хранением и распределением всех съестных припасов. Там же. С. 390.

Были в монастыре и специальные «будильщики». Судя по Житию Феодосия Печерского, они отвечали за общий порядок в монастыре. Как правило, они вставали первыми и будили игумена и братию к заутрене. Там же. С. 334. Житие Феодосия Печерского, кроме того, упоминает начальника хлебопеков, распоряжавшегося в кухне, и монастырского сторожа-«вратаря», постоянно находившегося при воротах обители.

Среди хозяйственных монастырских служб в источниках наиболее часто встречаются сведения о пекарне и поварне. Киево-Печерский патерик. С. 500, 596. Вместе с тем, мы можем предположить, что при монастыре была кузница. Подтверждением этого может служить фраза из Киево-Печерского патерика. В «Слове» об иноке Никоне говорится, что оковы Никона, в которых он пришел в монастырь, монахи «снемше их съ него и сковаша еже на потребу алтареви». Там же. С. 492. Существование этих и других служб указывает на то, что Киево-Печерский монастырь существовал на основе общежительного устава, который предполагал общность имущества и хозяйства.

После кончины в 1074 г. игумена Феодосия перед его преемниками встала задача завершения строительства и благоустройства Успенской церкви. Кроме того, им надлежало сохранить ту степень внутреннего благоустройства и процветания монастыря, которой удалось добиться Феодосию.

Следующим игуменом Киево-Печерского монастыря стал избранный всей братией перед самой смертью Феодосия Стефан Доместик. Он был постриженником Киево-Печерского монастыря и учеником Феодосия; в 60-70-е гг. XI в. исполнял обязанности доместика - руководителя церковного хора. Перед смертью Феодосий советовал братии избрать игуменом Иакова-пресвитера. Но монахи настояли на кандидатуре Стефана, поддержанной и киевским князем Святославом Ярославичем. Повесть временных лет под 1074 г. упоминает о том, как Феодосий перед смертью призвал к себе монастырскую братию, и обратился к ним с вопросом: «Вы же кого хощете игуменом имети собе, да и азъ благословление подалъ бых ему? Они же рекоша ему: «Да кого же изволиши самъ, то намъ буди отецъ и игуменъ». Феодосий же нарече им Иакова презвитера. Братии же нелюбо бысть, глаголюше яко «Не зде есть постриганъ» И начаша братья просити Стефана деместика… И послушавъ ихъ, предасть имъ Стефана, да будет им игуменъ». Повесть временных лет. С. 198-200.

Возглавив монастырь, Стефан должен был продолжить дело Феодосия: блюсти монастырь «с опасеньемъ», держать установленные службы, не изменять «преданья манастырьская и устава», но делать все «по закону и по чину монастырьску». Там же. С. 200. Он продолжал строительство каменной церкви, которое, согласно Повести временных лет, было начато в 1075 г., Там же. С. 210. но уже на третий год игуменства Стефана, т. е. в 1078 г., «съвьрьшено дело и домъ съграженъ». Житие Феодосия Печерского. С. 424. Однако после завершения всех строительных работ, церковь еще шесть лет оставалась нерасписанной. Не ограничиваясь этим, Стефан одновременно построил вокруг новой церкви - так как она находилась на значительном удалении от монастыря - новые кельи, как бы новый монастырь, и перевел сюда братьев из прежнего монастыря, а на прежнем месте оставил только несколько иноков, чтобы они ежедневно совершали литургию по усопшим. Оба монастыря, новый и старый, Стефан обнес стеной, так что они составили новый монастырь. М. Д. Приселков отмечал, что «все эти три группы зданий, из которых состоял монастырский комплекс: 1) каменная церковь и новые кельи; 2) двор для нищих и церковь святого Стефана; 3) ветхая церковь и старые кельи - были обнесены общей оградой, но внутри разгорожены на разные дворы». Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. С. 129.

Некоторое время спустя игумен Стефан, в результате конфликта с «некими от братии», был изгнан из монастыря. Видимо, столкновение произошло между ним и Никоном, который в 1077 г. вернулся в Печерский монастырь и через год стал его игуменом. По мнению Я. Н. Щапова, «Никон был сторонником нестяжательной политики монастыря, строгой аскетической жизни монахов, Стефан, напротив, занимался приумножением монастырских богатств, активной строительной и торгово-хозяйственной деятельностью». Щапов Я. Н. Монашество на Руси в XI-XIII в. С. 13-25. См. также: Белхова М. И. Монастыри на Руси XI - середины XIV в. С. 50-57.

Вероятно, опасаясь метежа, Феодосий перед смертью передал монастырь на попечение князю Святославу: «Предаю ти манастырь на сблюденье, еда будеть что смятенье в немъ. И се поручаю игуменьство Стефану, не дай его в обиду». Повесть временных лет. С. 200. Но возврашение в Киев в 1077 г. Изяслава Ярославича, поддерживавшего Никона, предрешило изгнание Стефана.

На место изгнанного игумена монахи единогласно избрали старейшего из всех - Никона. Именно в игуменство Никона, где-то около 1084 г., в монастырь для росписи церкви прибыли «от богохранимого Констянтина града писци иконнии», Киево-Печерский патерик. С. 424. а византийские купцы, прибывшие вместе с ними, пожертвовали для украшения церкви привезенную с собой мозаику. Все работы, связанные с отделкой и росписью главной монастырской церкви, были полностью завершены к 1088 г. В 1089 г., в игуменство Никона, согласно Повести временных лет, «освещена бысть церковь Печерская Святыя Богородицы манастыря». Повесть временных лет. С. 218. Чин освещения был торжественно совершен киевским митрополитом Иоанном и четырьмя епископами: Иоанном Черниговским, Исайей Ростовским, Антонием Юрьевским и Лукой Белгородским.

Эта церковь, строившаяся около пятнадцати лет и отличавшаяся необыкновенным великолепием и красотой, по мнению А. В. Муравьева и А. М. Сахарова, «явилась важнейшим этапом в развитии киевской архитектуры. С нее началось широкое распространение однокупольных храмов». Муравьев А. В., Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX-XVII вв. М., 1984. С. 66. Подтверждением этого может служить краткое упоминание в Киево-Печерском патерике о том, что князь Владимир Мономах, «въземъ меру церкве Печерскыа, всем подобием създа церковь в граде Ростове», а его сын Георгий «съда церковь в граде Сужьдали въ ту же меру». Киево-Печерский патерик. С. 428.

Центральной идеей пяти рассказов Киево-Печерского патерика о создании церкви Успения Святой богородицы является мысль о том, что ее строительство проходило с вмешательством небесных сил. Однако, из того же патерика следует, что, несмотря на то, что «сея же зижитель, и хитрець, и художник, и творецъ - бог», главный монастырский храм был построен за счет средств благочестивых почитателей ? «благоверных князей и христолюбивых боляръ и честныхъ мних и всехъ христиан православных» Там же. С. 422.. Князь Святослав дал на строительство церкви «100 гривенъ злата» Там же.. Значительное пожертвование для той же цели было сделано варягом Шимоном, который и в дальнейшем «подавая имениа многа на възграждение манастырю». Там же. С. 414. Скорее всего, на средства Шимона и его потомков в монастыре был построен храм святого Дмитрия, который, очевидно, являлся своего рода усыпальницей для рода Шимона. Точно определить время возведения этого храма на территории монастыря не представляется возможным, хотя, опираясь на данные Киево-Печерского патерика, можно предположить, что он был построен «по времени неколице смерти Феодосия». Там же. С. 450.

В игуменство Иоанна на средства богатых пострижеников - боярина Иоанна и его сына Захарии - была построена «церкви святого Иоанна Предтечи». Там же. С. 430. Скорее всего, это произошло в период между 1089 и 1098 годами.

1096 г. был одним из самых несчастных для Киево-Печерского монастыря, который сильно пострадал от набега половцев. Согласно Повести временных лет, в этот год «приде Бонякъ с половцы къ Кыеву, внезапно, и мало в градъ не въехаша половцы, и зажгоша болонье около града, и възвратишася на манастырь, и въжгоша Стефановъ манастырь, и деревни, и Герьманы. И приидоша на монастырь Печерьскый, намъ сущим по кельямъ почивающим по заутрени, и кликнуша около монастыря, и поставиша стяга два пред врати монастырскими, намъ же бежащим задомъ монастыря, а другимъ възбегшим на полати. Безбожные же сынове Измаилеви высекоша врата манастырю и поидоша по кельямъ, высекающее двери, и изношаху, аще что обретаху в кельи; посеем въжгоша домъ святыя владычице нашел Богородоце, и приидоша к церкви, и зажгоша двери, еже къ угу устроении, и вторыя же къ северу, и влезшее в притворъ у гроба Феодосиева, емлюще иконы, зажигаху двери и укоряху Бога и законъ нашъ». Повесть временных лет. С. 240.

После этого опустошительного набега монастырь был разорен и полностью выжжен. Деревянное здание монастыря сгорело полностью. Многие иноки и монастырские слуги были убиты, другие попали в плен. Несмотря на это, уже в 1097 г. в монастыре начались восстановительные работы. Для этого «к берегу пригнаны плоты», груженные лесом, Киево-Печерский патерик. С. 580. перевозка которого на территорию монастыря осуществлялась «извозчиком нанятым возити на гору». Весь этот лес пошел на «възграждение церкви и келия, покрова же и помоста, и елико довольно всему манастырю на потребу». Там же. С. 582. Были восстановлены не только все прежние постройки, сгоревшие или разрушенные, но, помимо этого, начато строительство новых зданий.

Согласно Повести временных лет, на территории монастыря около 1108 г. была построена златоверхая церковь Святого Михаила, заложенная князем Святополком. Повесть временных лет. С. 274. Не менее важным зданием на территории монастыря была трапезная. Здание трапезной было вторым по значению сооружением в комплексе монастырских построек. Появление трапезной, как и существование различных служб при монастыре, можно объяснить переходом к общежительному монастырскому уставу.

«Трапезная - подчеркивал С. В. Булгаков, - место общего вкушения пищи, которая ассоциировалась с тайной вечерей, то есть имела символический смысл». Булгаков С. В. Русские монастыри: Киево-Печерский монастырь. // Русские монастыри: Центральная часть России. М., 1998. С. 368. Согласно Повести временных лет, строительство трапезной было закончено в 1108 г. Она строилась «повеленьемъ Глебовым, иже ю и стяжа». Повесть временных лет. С. 274. Заметим, что строительство новых зданий на территории монастыря осуществлялось в игуменство Феоктиста, который, подобно своим предшественникам Никону и Иоанну, продолжал развивать и укреплять все установленные Феодосием порядки.

В январе 1112 г. после назначения Феоктиста епископом в Чернигов, Печерский монастырь остался без игумена. С. М. Соловьев считал, что «избрание игуменов зависело от братии, причем иногда происходили восстания и насильственные смены игуменов». Соловьев С. М. Сочинения: В 18-ти кн. М., 1988. Кн. 2. С. 64. На этот раз дело закончилось мирно, и под 1112 г. читаем в летописи: «Братьи сущи безъ игумена, совокупившимся братьи всеи и нарекоша в собъ игумена Прохора попина и възвистиша митрополиту и князю Святополку о немъ, и повеле князь митрополиту поставити с радостью и поставленъ бысть неделе масленой в четвергъ». ПСРЛ. Т. 2. Стб. 274. Видимо, от монахов требовалось согласование кандидатуры будущего игумена с князем, так как монастырь находился под княжеской опекой. Но это было недолго.

Определенные изменения в жизни монастыря начинают происходить после смерти в 1113 г. Святополка и прихода к власти Владимира Мономаха. По мнению М. Д. Приселкова, «за время игуменства Прохора произошла резкая перемена в положении Печерского монастыря. Новый киевский князь Владимир Мономах, нарушая налаживающуюся традицию своих предшественников, не берет монастырь под свою защиту от митрополии и не пользуется братией святого Феодосия при занятии епископских кафедр. Мало того, видим известное давление на монастырь, где обрывается литературная работа, и где уже не слышим голоса игумена, призывающего к соблюдению старейшинства в междукняжеских отношениях». Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. С. 187. На изменения, произошедшие в статусе Киево-Кечерского монастыря после смерти князя Святополка, указывал и Н. Ф. Лавров. Он писал, что «при Владимире Мономахе и первых мономашичах Киево-Печерский монастырь отходит в тень». Лавров Н. Ф. Церковь и религия // История культуры Древней Руси. Домонгольский период. М., 1951. Ч. 2. С. 103.

В Ипатьевской летописи под 1115 г. есть упоминание об участии киево-печерского игумена Прохора в перенесении мощей Бориса и Глеба, ПСРЛ. Т. 2. Стб. 280. а под 1128 г. - о его смерти. Там же. Стб. 290. Основываясь на довольно малочисленных известиях Ипатьевской летописи, мы можем предположить, что в XII в. к кругу привычных обязанностей игумена - пасторству и учителству, заботе о бедных и больных - прибавилось и еще одно: в летописи дважды говориться о том, что игумены Киево-Печерского монастыря выступали в роли княжеских посланников. Одно известие такого рода приходится на 1148 г., когда игумен Федос выступал в качестве посланника киевского князя Изяслава Мстиславича к черниговскому князю Владимиру Давыдовичу для заключения мира «ради Русской земли и ради христиан». Там же. Стб. 365-366. Под 1171 г. Печерский игумен Поликарп упоминается в качестве посланника киевского князя Глеба Мстиславича. Там же. Стб. 545. Анализируя эти известия, можно сделать ряд предположений. Участие игуменов Киево-Печерского монастыря в политических процессах и междукняжеских отношениях может говорить о том, что в XII в. монастырь по-прежнему зависел от воли киевских князей и являлся проводником их политики, а также о деятельном участии духовенства в общественной и политической жизни Руси.

Довольно часто монастырь, являясь своего рода нейтральной территорией, выступал местом встреч и переговоров русских князей между собой. Об этом свидетельствует известие Ипатьевской летописи под 1150 г. о пребывании Владимира Галицкого в Киеве, согласно которому «въ втрии же день приде Володимеръ Галичьскои къ Олгове могыле; тако же и Дюрги приеха к нему с Володимеромъ Двыдвичем и съ Изяславомъ, братемъ его и съ Святославомъ Олговичем и съ Всеволодичемъ Стославомъ и ту ся целоваша не съседаюче с кони оу Сетомля на болоньи». Там же. Стб. 402-403. Затем Владимир Галицкий направился в Вышгород для поклонения мощам святых мучеников. Он посетил и другие святыни - Софийский собор, Десятинную церковь - и «еха къ святой Богородици в Печерский монастырь». Там же. Стб. 403. См. также: ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 326-328. Находясь в монастыре, Владимир «створиста любовь велику» с киевским князем Юрием Долгоруким. Очевидно, речь здесь идет либо о заключении мира, либо о благодарности за поддержку, оказанную Владимиром Галицким Юрию Долгорукому. Другим свидетельством этого может служить известие все той же летописи под 1169 г. Оно позволяет говорить о том, что в монастыре решались конфликты между враждебно настроенными князьями, боровшимися между собой за владение киевским престолом.

После смерти киевского князя Ростислава Мстиславича началась борьба за великий княжеский стол. Она закончилась вокняжением Мстислава Изяславича в Киеве. Враждующих князей собрал в Вышгороде князь Давыд Ростиславич, а местом, куда съехались князья, стал Киево-Печерский монастырь: «И приеха Мъстиславъ оу Печерьский манастырь и за темъ Володимиръ приеха и повеле ему съсести въ икономли кельи, а самъ съседе въ игуменьи кельи». Там же. Стб. 535-536. Приехавшие князья приняли крестное целование, которое, однако, не положило конец распре. Таким образом, мы можем говорить о том, что Киево-Печерский монастырь был не только тесно связан с отдельными княжескими или боярскими семействами, но и оказался вовлеченным в политическую жизнь Руси XII в., а игумены, в свою очередь, проявляли немалую активность, пытаясь решать междукняжеские конфликты.

Под 1158 г. упоминается о смерти и погребении в Киево-Печерском монастыре вдовы минского князя Глеба Всеславича - дочери волынского князя Ярополка Изяславича (умер в 1086 г.). Здесь же дается полное описание вкладов, сделанных в монастырскую казну самой княгиней, а ранее - ее мужем: «Ярополк вда всю жизнь свою Небльскую волость и Деревскую, и Лучьскую и около Киева. Глеб же вда в животе своем съ княгинею 600 гривенъ серебра и 50 гривен золота, а по княжне животе княгиня вда 100 гривен серебра и 50 гривенъ золота, а по своем животе вда княгиня 5 сел с челядью». Там же. Стб. 539. Подобное перечисление может говорить о том, что на протяжении всего XII в. Киево-Печерский монастырь находился на попечении потомков киевского князя Изяслава Ярославича, утративших к середине XII в. былое влияние, однако продолжавших оказывать монастырю поддержку.

Под 1160 г. читаем о беседе князя Ростислава с игуменом Киево-Печерского монастыря Поликарпом. Очевидно, здесь речь идет о желании князя принять монашеский чин: «по вся дни хотелъ быхъ свободитися от маловременнаго и суетнаго света сего и мимотекущаго и многомятежнаго жития сего». Там же. Стб. 530-531. Но какое-то обстоятельство помешало ему исполнить это намерение, так как Ростислав решил переждать еще «мало время» и, получив благословение Поликарпа, покинул монастырь.

Следующее упоминание о монастыре в летописи приходится на 1170 г. В это время, собирая русских князей для похода против половцев, князь Мстислав Изяславич узнает о болезни своего брата Ярополка. Мстислав тотчас посылает к Ярополку своего попа Даниила и печерского игумена Поликарпа, дав им поручение: «Аще ва Богъ поиметъ брата моего да спрятавшее тело его везите же къ святому Феодору». Там же. Стб. 538. Что и было сделано.

Следующий эпизод относится к 1171 г., когда «месяца марта въ восьмой день, въ второй недели поста в середу» войсками Андрея Боголюбского был взят Киев. Город в течение двух дней подвергался разграблению: «церкви, и манастыри пограбиша, и взяша именья множьство и церкви обнажиша иконами и книгами и ризами и колоколы изнесоша и вся святыни взята. Зажьже бысть и манастырь Печерьскый от поганых, но бог молитвами святых съблюде от таковыя нужа». Там же. Стб. 545.

Последнее упоминание о Киево-Печерском монастыре в XII в. датируется 1182 г. и рассказывает о смерти архимандрита Поликарпа. «По смерти же его бысть мятеж в монастыре. Старци не могоша избрати собе игумена, и бысть скорбь велика въ братии и велика печаль». Там же. Стб. 627. См. также: Киево-Печерский патерик. С. 618. На общем собрании братия решает послать «к Василию попу на Щековицу дабы был нам игуменом. Поемше и ведоша его в монастырь и приеха митрополит Никифор на пострижение его и Туровский епископ Лаврентий и Никола Полотьский епископ. И постриг же его митрополит Никифор своею рукою, и бысть игумен и пастырь инокам Феодосиева монастыря». Киево-Печерский патерик. С. 620.

По всей видимости, избрание печерского игумена церковные иерархи воспринимали как важное событие в религиозной сфере. По этому случаю монастырь посетил сам митрополит Никифор, а вот отсутствие князя при пострижении игумена может говорить лишь о том, что светские власти не считали это событие важным и достойным своего внимания.

На основании вышеприведенных летописных известий сложно судить о роли Киево-Печерского монастыря в общественной и политической жизни Киевской Руси XI-XII веков. Безусловно, временем расцвета монастыря являлся период игуменства Феодосия и его преемников, о чем довольно подробно повествуют Повесть временных лет, Киево-Печерский патерик и Житие Феодосия Печерского. Во многом это объяснялось умелой политикой игуменов и поддержкой, оказываемой монастырю киевскими князьями. Нельзя забывать о том, что, составленные в Киево-Печерском монастыре, эти памятники древнерусской литературы могли в известной степени приукрашивать истинный ход вещей, возвеличивая как подвиги основателей монастыря, так и роль самого монастыря в общественно-политической жизни Руси XI - начала XII в.

Однако, основываясь на анализе известий Ипатьевской летописи, мы можем говорить о том, что Киево-Печерский монастырь был тесно связан со светской жизнью древнерусского общества, вовлечен в политические и междукняжеские конфликты, зависел от воли князей и являлся проводником их политики. По всей видимости, кандидатуры игуменов согласовывались с князем, да и сами игумены выступали в роли княжеских посланников в различных делах. Монастырь утратил свой «ореол святости», который ранее, в XI - начале XII в., давал ему некоторые преимущества и основания претендовать на свою исключительность среди других русских монастырей. Поэтому у нас есть все основания говорить о том, что влияние и роль Киево-Печерского монастыря в идеологической и культурной сферах древнерусского общества были преувеличены.

ГЛАВА 2. СОЦИАЛЬНОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ МОНАХОВ

Изучение проблем повседневной жизни монахов Киево-Печерского монастыря, на наш взгляд, следует начать с выявления их социального происхождения. Мы считаем, что этот вопрос заслуживает более тщательного изучения, так как социальное происхождение человека определяло его положение в общественной иерархии и соответствующие этому положению привилегии. Безусловно, принадлежность человека к определенной среде, к определенному обществу, так или иначе, накладывает свой отпечаток на его сознание и поведение, на манеру вести себя по отношению к другим людям, равным не по происхождению, а по той ситуации, в которой он оказался, где действуют другие законы и другой жизненный ритм. Попав в такую жизненную ситуацию, надо учиться жить иначе, адаптироваться к новым и иногда суровым условиям. Человек должен сделать правильный выбор, признавая свою ответственность за этот шаг, так как он может иметь последствия как для него самого, так идля той среды, с которой он связал свой путь. Если выбор не состоялся, то человек живет на перепутье, постоянно отвечая на один и тот же вопрос: «Что лучше?». Помимо этого, социальное происхождение тесно связано с образом жизни, бытом и одеждой, особенностями отношений внутри коллектива и отношений с другими людьми, и имеет большое значение для понимания многих аспектов повседневной монашеской жизни.

Существует мнение, что сама по себе жизнь в монастыре предполагает полное отсутствие всякой иерархии, характерной для мирского общества. Придя в монастырь и став монахом, человек якобы полностью отказывался от своего социального происхождения и всего, что так или иначе было связано с ним. Жизнь в монастыре предполагала полное равенство всех братьев во Христе и отсутствие привилегий. Но это утверждение верно лишь наполовину. Несмотря на принятие монашеских обетов, человек не мог отказаться от своего прежнего состояния, от своего происхождения и положения, занимаемого в обществе. Поэтому мирская жизнь продолжала оказывать большое влияние на монаха, и за стенами монастыря он стремился к созданию уже привычных для себя условий материального благополучия. Это, в свою очередь, крайне отрицательно отражалось на повседневной жизни.

Таким образом, социальное происхождение - это один из основных элементов повседневной жизни, оказывающий на нее непосредственное влияние и определяющий многие ее аспекты. Изучение этой проблемы поможет нам более полно реконструировать картину жизни печерских монахов и выявить степень влияния такого фактора, как социальное происхождение, на ход монастырской жизни.

М. Н. Тихомиров по этому поводу писал: «Киево-Печерский патерик старается нарисовать нам картину полного равенства в монашеской общине, но действительность была чрезвычайно далека от этого идеала». Тихомиров М. Н. Древняя Русь. М., 1975. С. 73.

Среди печерской братии было немало людей богатых и знатных, которые, несмотря на формальное равенство всех «братьев во Христе», явно выделялись на общем фоне. В их числе можно назвать Феодосия, Никона, Ефрема, Варлаама и многих других. Это были довольно состоятельные люди.

Выходцем из боярского рода был один из первых печерских игуменов Феодосий. Его отец, по-видимому, был курским боярином. Это видно из Жития Феодосия Печерского, где мать постоянно ругает сына за то, что он ходил, «яко единъ от убогыхъ», говоря «тако ходя, укоризну себе и роду своему твориши». Житие Феодосия Печерского // Памятники литературы Древней Руси: Начало русской литературы IX - нач. XII в. М., 1978. С. 308-310. Кроме того, семье Феодосия принадлежали некоторые владения. Так, в Житии Феодосия Печерского есть упоминание о селе: «по сълучаю же Божию отъиде мати его на село». Там же. С. 316. По словам Б. Д. Грекова, «отец Феодосия Печерского - небогатый землевладелец, располагал одним селом». Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 180.

Похожую точку зрения высказал М. Н. Тихомиров. Он считал, что «родители Феодосия принадлежали к знати города Курска». Тихомиров М. Н. Древняя Русь. С. 73-74. По мнению современного церковного историка П. С. Стефановича, «сам Феодосий не принадлежал собственно к боярству, но и не был плебейского происхождения». Стефанович П. С. Боярство и церковь в домонгольской Руси // Вопросы истории. 2000. № 7. С. 45. Б. А. Романов, напротив, полагал, что Феодосий был отроком из «меньших бояр». Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси. Историко-бытовые очерки XI-XIII вв. М.; Л., 1966. С. 117-118.

Варлаам был сыном Иоанна - «первого из бояр» киевского князя Изяслава (1054-1078). Он принял постриг у киевских пещерников в ноябре 1060 г. До того, как стать монахом, он часто приходил в пещеру к живущим там Антонию, Феодосию и Никону. Вскоре он принял решение постричься в монахи и, переговорив с Антонием о своем желании, уехал домой. На следующий день он «одевься въ одежю светьлу и славьну и тако въседъ на конь поеха къ старцю и отроци быша окрестъ его едущее и другыя коня въ утвари ведущее пред ним». Приехав в пещеру, он «снемъ съ себе одежу боляръскую и положи ю пред старцемь, и також коня, сущаа въ ютвари, и постави пред нимъ». Житие Феодосия Печерского. С. 364-366. Тогда Антоний велел Никону постричь его под именем Варлаама. Интересно заметить, что без богатых даров в первый день Антоний не разрешил постриг. Видимо, уже в те времена при вступлении в монастырь взимался какой-либо взнос. М. Н. Тихомиров подчеркивал, что «требование денежных вкладов при пострижении в монастырь утвердилось в монастырской практике с момента появления монашества на Руси». Тихомиров М. Н. Древняя Русь. С. 76.

Ефрем был скопцом княжеского дома, «иже бе любим князем и педръжа у него вся». Житие Феодосия Печерского. С. 324. По мнению А. С. Хорошева, «постриг Варлаама и Ефрема дал братии средства, необходимые для организации монастыря». Хорошев А. С. Политическая история русской канонизации (XI-XVI века). М., 1986. С. 42. М. Д. Приселков считал, что «постриг Варлаама и Ефрема не ограничивался только привлечением двух знатных лиц в число братии пещеры, но предполагал привлечь вместе с теми и средства для создания из пещеры монастыря». Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 2003. С. 101. Позднее из-за конфликта с князем Изяславом «Ефрем-скопец» покинул пределы Киева и отправился в Константинополь, где «живяше въ единомъ манастыри». Житие Феодосия Печерского. С. 374. Он вернулся на Русь, но уже не как простой монах-отшельник, а в качестве титулярного митрополита, и в 70-90-е гг. XI в. занимал переяславскую епископскую кафедру.

Среди первых монахов был некий чернец из монастыря Святого Мины. В Житии Феодосия Печерского упоминается, что по своему социальному происхождению он был «болярин тако нареченъ». Там же.

Следует заметить, что среди монахов был известен один Рюрикович. Это черниговский князь «Святоша», сын Давыда Святославича. Киево-Печерский патерик // Памятники литературы Древней Руси: XII век. М., 1980. С. 499. Князь Святоша был первым из князей, принявшим постриг добровольно. По словам Нестора, «сего же ни единъ князь в Руси сътвори, волею бо никто же вниде в чернечество». Там же. С. 506. Судя по данным Киево-Печерского патерика, Святоша постригся в монастыре 17 февраля 1106 г. ради того, чтобы через это «жизни вечныя наследником быти». Там же. С. 502. Сила его веры, должно быть, была очень большой и искренней, раз князь добровольно отказался от прежней власти и славы, и променял все это почти на «нищенскую» жизнь за стенами монастыря. Хотя была ли эта жизнь такой уж нищенской, сказать трудно, но, тем не менее, первое время Святоша даже не имел собственной кельи: сначала он «пребысть же убо в поварне три лета работаа на братию», потом еще три года был при монастырских воротах, «и ту пребысть три лета, не отходя никамо же, разве церкве». Там же. С. 498. При поступлении в монастырь князь сохранил за собой некоторую часть своего имущества, которое он раздавал как милостыню и давал на устроение монастыря: «Аще и много имяше, но та вся на потребу странным и нищим подаваше, и на церковна строение». Там же. С. 500. Он был человеком образованным, любителем книг, которые хранились в монастыре и после его смерти.

Далее мы можем назвать тех иноков, которые, так или иначе, принадлежали к богатым и именитым кругам, имели определенный достаток и высокий социальный статус. Среди них был некий Исакий. По словам Киево-Печерского патерика, «еще ему сущу въ миръстем житии, богат бе купець, родом торопчанин». Там же. С. 606. Решив изменить свою жизнь, то есть стать монахом, Исакий «раздаа все имение свое требующимъ и монастырям, приде к великому Антонию въ печеру». Там же.

Иоанн и Сергий «быста два мужа некая от великих града того». Там же. С. 428. Судя по всему, из двух «друзей» более богатым и влиятельным был Иоанн. Киево-Печерский патерик упоминает о социальном статусе Иоанна в той части «Слова», где речь идет о строительстве монастырской церкви святого Иоанна Предтечи «в имя Иоанну болярину». Там же. С. 430. Судя по всему, Иоанн владел приличным состоянием. Мы делаем этот вывод на основании ряда данных, имеющихся в Киево-Печерском патерике, согласно которым Иоанн разделил свое состояние: одну часть роздал бедным, другую - завещал своему сыну Захарии. Захария же после получения наследства «все дасть игумену Иоанну, да растрощит, яко же хощет. Сам же постригся, сконча животъ свой ту. Им же златом и сребром поставлена бысть церкви святого Иоанна Предтечи». Там же. На наш взгляд, данный пример лучше всего говорит о социальном происхождении инока, явно принадлежащего к боярскому роду.

Среди монахов был и Евстратий-постник. Это имя он получил уже после пострижения. Как его звали до поступления в монастырь, неизвестно. Очевидно, что он был выходцем из среды зажиточных киевлян, «обладая имением многим»: «Некый человекъ пришедъ с Киева в Печеру, хотя быти черноризець; и повеле игуменъ его пострищи и нарече имя ему Евстратий. Он же, раздав все имение свое убогым, мало нечто оставивь ближним своим». Там же. С. 488. Инок Никон «бе бо от великых града» Киева. Там же. С. 490. Его родственники обладали «богатством многим».

Монах по имени Арефа был «родом полочанин». Согласно Киево-Печерскому патерику, «много богатьство име в келии своей и никогда же подаде ни единое цяты убогому, ниже хлеба, и токмо бе скупь и немилосердъ яко и самому гладом умирати». Там же. С. 510. Однако своим богатством Арефа владел недолго: однажды он лишился всего своего имущества, которое было украдено ворами. «Арефа от многыа скръби, яже от злата, хотя сам ся погубити, и тяжесть велику възложил на неповинныа и многы мучивъ бес правды». Там же.