Историография крестовых походов XI–XIII веков

крестовой исторический поход

Крестовые походы, как они воспринимаются с западной точки зрения, были серией военных кампаний, вызванных стремлением западноевропейских христиан взять под свою защиту священные для христианства территории и в первую очередь - Иерусалим.

С самого начала Крестовые походы открыли новую главу в двух различных, но взаимосвязанных историях - западной и восточной. В первой они были «важной составляющей частью эволюции средневековой западной Европы». Их значение давно признано и изучалось многими поколениями европейских и отечественных ученых.

Нас интересует совокупность их взглядов, которая формирует и общий подход исследователя к проблеме освещения крестовых походов. Следовательно, объект нашего изучения - историография - точки зрения исследователей на явления крестовых походов. Предметом нашего исследования (и это отражено в названии) является историография крестовых походов XI-XIII веков. Именно в эту эпоху причины и характер помыслов участников крестовых походов на Восток носит более религиозный характер.

Изучение крестовых походов началось вместе с ними самими. Первыми историками этого движения были его современники, в том числе непосредственные участники и очевидцы. Задолго до ученых нового времени они пытались описать крестовые походы и разобраться в их сущности. На протяжении почти двухсот лет - с конца XI и до конца XIII в. - была создана огромная летописная и мемуарная литература. Она чрезвычайно богата по содержанию, разнообразна по форме, во многом специфична по методам отбора материала и характеру раскрытия сюжета. Эта литература, представленная как оригинальными, так и компилятивными сочинениями, являет собой самостоятельное тематическое целое. Какие же источники эпохи крестовых походов мы можем назвать? Нет ни одной хроники или анналов этого времени, в которых не упоминались бы крестовые походы. Я взяла источники, повествующие главным образом о самих крестовых походах.

Первый крестовый поход, завершившийся завоеванием такого большого религиозного центра, как Иерусалим и созданием крестоносных государств, привлек наибольшее внимание историков, т.к. он был наиболее успешным. Самым подробным образом он описан в произведениях, созданных участниками событий 1096-1099 гг. Важным памятником истории Первого крестового похода является хроника, называемая «История франков, которые взяли Иерусалим. Ее автор, провансальский священник Раймунд Анжильский, состоял в свите и был духовником предводителя южнофранцузских крестоносцев Раймонда Тулузского. Автор хроники находился в центре многих важных событий Первого крестового похода. «История франков» написана главным образом во время осады крестоносцев Антиохи (1098 г.) и отчасти в конце 1099 г. Произведение Раймунда Анжильского изобилует описаниями всякого рода чудес, которые занимует примерно четверть хроники. Однако, будучи исполнен темных предрассудков своего времени, автор, тем не менее, реалистичен в своих описаниях повседневных событий похода.

Следующая по исторической значимости хроника, рассказывающая о Первом крестовом походе - «Иерусалимская история» французского клирика Фульхерия Шартрского. В начале похода он сопровождал герцога Роберта Норманнского, а затем участвовал в боевых действиях Балдуина Булонского. Отдельные части хроники Фульхерия Шатрского создавались в разные годы: одни в с 1101 г., другие - в 1106 г., третьи, более поздние, - соответственно в 1124 и 1127 г. «Иерусалимская история» - источник не только для истории самого крестового похода, она содержит массу ценных сведений и по истории государств крестоносцев на Востоке.

Сами мусульмане подробно зафиксировали историю западноевропейского вторжения на территорию, которую они занимали с VII в. Не сохранилось ни одно мусульманского сочинения, в котором Крестовые походы занимали бы отдельную тему. Тем не менее довольно разнообразную информацию о мусульманской реакции на появлении франков можно найти в арабских хрониках, биографических словарях и литературных произведениях XII-XV веков. Сохранились два мусульманских сочинения той эпохи. Первое - так называемые Мемуары Усамы. Они представляют собой ценнейший источник сведений о взглядах мусульман на крестоносцев. Усама- ибн - Мункиз, арабский эмир, происходивший из знатного рода, родился в 1095 г. Усама был знаком с франками с самого детства, продолжал свое близкое знакомство с ними, как на войне, так и в мирное время. Усама лично был свидетем многих битв и важных событий. Наряду со стереотипными фразами, осуждающими франков, к присутствию котрых в мусульманском мире как к чужеродному и языческому, он также интересовался особенностями их характера, нравами и отношениями.

Другой современный эпохе мусульманский источник - описание путешествия Ибн Джубайра - содержит ценные наблюдения над жизнью Леванта во времена крестоносцев. Ибн Джубайр прибыл из Испании, где привык к тесным контактам с христианами в мусульманском Аль-Андалусе. Автор совершал паломничество (хадж) и по пути вел дневник и его сведения, полученные из первых рук. Датированные 80-ми гг XII в, представляют огромный интерес. Однако литература путешествий может основываться на неточных или предвзятых данных, полученных у местных проводников и часто дописанные позднее и полагаться на нее полностью нельзя.

Четвертый крестовый поход, приведший к завоеванию французско-итальянским рыцарством Константинополя и образованию Латинской империи, был описан во многих мемуарах и хрониках. Самые содержательные и надежные из них принадлежат двум феодалам, участником и очевидцам этого разбойничьего предприятия, и одному клирику, писавшему со слов участнику похода. Первые - записки видного предводителя крестносцев маршала Жоффруа Виллардуэна (около 1150-1213) «Завоевание Константинополя», продиктованного им в конце жизни (после 1207 г.) на французском языке и имевшие своей основой дневниковые записи, более или менее систематически ведшиеся с 1201 года. Далее, второй источник, написанный, также по-французски (на пикардийском диалекте), мемуарах амьенского рыцаря Робера де Клари (около 1170-после 1216 г.) «О тех, кто завоевал Константинополь», известное также под названием «Завоевание Константинополя»: они соствлялись, по-видимому, в течение многих лет и излагали события до 1216. Третий автор - эльзасский монах Гунтер из обители Пэрис, написавший в 1207-1208 гг. «Константинопольскую историю» по рассказам вернувшегося из Константинополя пэрисского аббата Мартина. Элементы светского подхода к изображению причинно-следственных взаимосвязей и характера исторических событий в хрониках XIII в, выступает заметнее, чем в предшествующем столетии, но они по-прежнему остаются произведениями средневековых авторов, в основе которых лежат теологические представления.

Византийский обзор Четвертого крестового похода отражен в сочинениях византийских историков. Современником описываемых событий является Никита Хониат - писатель, историк, занимал высокие посты. После взятия в 1204 г. Константинополя бежал в Никею. «Хроника» Никиты Хониата - важнейший источник по истории Византии и соседних народов в 12 в. и один из лучших памятников средневековой прозы, где сделана попытка психологической мотивации событий, а образы сложны и противоречивы.

Его «История» - это подробное описание истории Византии с 1118 по 1206 годы. Оно является одним из основных источников по истории данного периода, причем достаточно достоверным, поскольку автор сам был очевидцем многих событий либо опирался на рассказы очевидцев.

Мое исследование посвящено двум направлениям историографии - зарубежной (точкам зрения ученых Запада и Востока) и отчественной (советским и российским взглядам ученых (в последней актуальность приобретает так называемая проблема «Свой - чужой»)

Итак, цель курсовой работы - проанализировать и обозначить совокупность доступных мне взглядов ученых.

Задачи курсовой - проанализировать зарубежную историографию, представленную учеными Запада и Востока; проанализировать отечественную историографию, в последнюю очередь затронуть освещенность актуальной проблемы «Свой - чужой»

1. Взгляды зарубежных историков на крестовые походы XI-XII веков

История крестовых походов на Восток (1096-1270) принадлежит к ведущим темам мировой медиевистики. Историографический аспект ее изучения привлекает все более широкое внимание специалистов. Развитие знаний в этой области науки достигло ныне такой стадии, когда настоятельно необходимо подведение итогов: надлежит отдать полный отчет в том, каковы плоды многовековых усилий историков, занимавшихся восточными войнами европейского рыцарства в XI-XIII вв.

Для ответа на этот вопрос нужно проследить самый путь изучения истории крестовых походов. В монографии Заборова «Введение в историографию крестовых походов» исследованы вопросы латинской историографии: «Отражением такой объективно назревшей научной потребности служит появление в последние десятилетия ряда исследований и обзоров, посвященных отдельным проблемам преимущественно новой и новейшей историографии темы». Автор указывает например, труды Б. Примова (Народная Республика Болгария), Э. Вернера (Германская Демократическая Республика), Т. Рослановского (Польская Народная Республика), Л. Бэм и Г.Э. Майера (Федеративная Республика Германии), Дж. Брандейджа (Соединенные Штаты Америки) и других медиевистов. Само собой разумеется, что удовлетворительное решение столь сложной задачи возможно лишь на основе генеральной историографической разработки темы во всем ее объеме и посильно только большой группе ученых.

Относящиеся к латинской историографии памятники XI-XIII вв. в качестве целостного комплекса не изучались до сих пор ни за рубежом, ни в советской медиевистике. Последняя внесла весьма значительный вклад в исследование средневековой историографии (достаточно назвать работы О.Л. Вайнштейна, Е.В. Гутновой, А.И. Данилова, Е.А. Косминского, А.Д. Люблинской, С.Д. Сказкина, З.В. Удальцовой), однако, в изучении нарративых источников крестовых походов сделано сравнительно немного. Между тем, историографическое исследование этих хроник - непременное предварительное условие углубленной разработки историографии крестоносных войн.

В своей совокупности латинские хроники образуют начальный этап многовекового развития исторической литературы о крестовых походах. Он и составляет предмет исследования автора указываемой монографии.

Упор сделан именно на выявление их идейного содержания; в некоторых из этих работ проблема достоверности летописного материала рассматривается в связи с оценкой классово-политической позиции хрониста.

Преобладающее внимание к идеологическому аспекту изучения хроник крестовых походов заметно также в работах западногерманской исследовательницы Л. Бэм о летописцах Первого крестового похода - Гвиберте Ножанском и Рауле Каэнском. Она противопоставляет их друг другу, видя в одном историка августиновского мировоззрения, а в другом - светски мыслившего писателя норманнской школы причем если в диссертации Л. Бэм о Гвиберте Ножанском еще значителен традиционный источниковедческий элемент, то «Деяния Танкреда» ею рассматриваются преимущественно в плане идеологической характеристики автора. По мнению исследовательницы, в хронографии Первого крестового похода Рауль Каэнский выступает представителем специфически «норманнской точки зрения».

Л. Бэм выделяет в хронике конкретные факты, отражающие враждебность этого историка-поэта к грекам, которая образует основной тон его произведения; она констатирует господствующий у Рауля Каэнского мирской, якобы совершенно чуждый религиозного мистицизма подход к изображению событий крестового похода; наконец, Л. Бэм выявляет в «Деяниях Танкреда» «локально-патриотический» принцип преподнесения материала (хрониста, как она справедливо считает, занимают в основном лишь деяния крестоносцев из ополчения Боэмунда и Танкреда), отличающий эту хронику от других, проникнутых универсалистскими тенденциями.

При всех недостатках исследований Л. Бэм они все же знаменуют известный прогресс в разработке хронографии крестовых походов.

«Другая черта, - указывает Заборов, - характеризующая самое направленность исследований в данной области и вместе с тем - недостатки существующей литературы, состоит в том, что историки, занимавшиеся изучением нарративных источников по истории крестовых походов, работали преимущественно и прежде всего в плане анализа именно отдельных хроник, взятых порознь». Свои монографические исследования они посвящали главным образом тому или иному памятнику как таковому: восстанавливалась биография известного или предполагаемого автора хроники, определялось происхождение его сведений об описываемых событиях, устанавливался способ (или способы), которым создавалось произведение данного хрониста или историка-мемуариста (обработка дневниковых записей, воспроизведение хода событий по памяти, по свидетельствам очевидцев, использование документов и т.д.), выяснялась степень его самостоятельности или, напротив, зависимости от других хронистов. Эта линия, наметившаяся в источниковедении крестовых походов начиная с середины XIX в., продолжается и в середине XX в

Преобладающим типом исследований в XX в латинских нарративных памятников в середине ХХ века остаются монографии, изучающие те или иные хроники в отдельности. К этой категории относятся, например, помимо упомянутых ранее работ, диссертация канадской исследовательницы В. Бэрри о хронике Одо Дейльского, статьи бельгийца А. Глезнера и итальянца Р. Манселли о «Деяниях Танкреда» Рауля Каэнского и некоторые другие работы. Даже тогда, когда историки задавались целью совокупно охарактеризовать более или менее широкий и тематически определенный круг нарративных источников (например, хроник того или иного крестового похода), то и тогда задача решалась в лучшем случае путем механического соединения в единое целое серии в сущности вполне самостоятельных, обособленных исследований - очерков об отдельных хрониках. Так обстояло дело в XIX - начале XX в. (Г. Зибель, К. Климке, Г. Прутц, Р. Рэрихт, Л. Молинье, Н. Йорга, А. Хроуст и др.)

Предпринимались некоторые попытки сравнительного анализа идейного содержания интересующих нас хроник. В качестве примера можно привести два исследования французского католического ученого Поля Руссэ - его статью «Концепция истории в феодальную эпоху», опубликованную в 1951 г. в сборнике трудов, посвященном памяти известного медиевиста Л. Альфана, и доклад «Идея крестового похода у хронистов Запада», подготовленный к X Международному конгрессу историков (Рим, 1955 г.) и напечатанный в «Трудах» конгресса.

В первой из названных работ П. Руссэ характеризует ряд методологических принципов средневековой хронографии. Здесь рассматриваются такие проблемы, как связь хронографии с теологией, мессианистические и профетические тенденции в хрониках, апологетические и морализующие установки их авторов, отношение хронистов к временным категориям (смешение прошлого с настоящим) и т.п. Наряду с другими, более ранними или более поздними хрониками (Рауль Глабер, Адемар Шабаннский, Ордерик Виталий и пр.), П. Руссэ привлек и хроники Первого крестового похода. В его статье в какой-то степени уже намечены некоторые черты воззрений их составителей. Но, во-первых, П. Руссэ не вскрывает социальные основы этих воззрений - такая задача и не ставится исследователем; а во-вторых, он опирается лишь на немногие высказывания отдельных хронистов только Первого крестового похода, да и они служат ему прежде всего или даже исключительно иллюстрацией к общим положениям, развиваемым применительно к характеристике методологических основ средневековой историографии в целом. Таким образом, статья П. Руссэ не дает сколько-нибудь полного и глубокого представления о хронографии крестовых походов в интересующем нас плане.

В еще большей мере сказанное относится к упомянутому выше докладу того же историка на Римском конгрессе 1955 г. Автор ставит своей задачей собрать и свести воедино известия западноевропейских хронистов конца XI - первой половины XIII в. (до 1140 г.), которые позволили бы судить о том, что представляла собою идея крестового похода в момент ее зарождения и начального развития, каковы были ее формальные признаки. Он анализирует эту проблему под вполне определенным углом зрения, показательным для реакционного католического историка наших дней. Выявление истоков идеи крестового почла должно, по мнению П. Руссэ, «продемонстрировать выражение в крестовом походе веры и единства Запада»; сама эта идея расценивается им в качестве «стабилизирующей и революционной», «воинственной и мирной в одно и то же время». Не говоря уже о специфическом характере самой постановки вопроса, имеющей у П. Руссэ откровенно политическую подоплеку (идея крестового похода служит «западному единству»), историк в данном случае, как видим, вовсе чужд намерения исследовать хроники крестовых походов в историографическом разрезе.

С известными оговорками то же самое можно сказать и о диссертации западногерманского филолога Петера М. Шона, посвященной сравнительной характеристике мемуаров Четвертого крестового похода (Робер де Клари, Жоффруа Виллардуэн и Анри де Валансьен). Эти произведения привлекли внимание ученого преимущественно как литературные памятники своего времени, образцы раннефранцузской прозы. В центре исследования П.М. Шона - стилистический анализ. Соображения, касающиеся их идейного содержания, высказываются им лишь попутно, а оценка идеологических позиций названных авторов сравнительно с позициями ранних хронистов крестовых походов хотя и представляет интерес в качестве историографического компонента диссертации, однако является крайне схематичной. К тому же попытки П.М. Шона, предпринимаемые в этом направлении, носят достаточно отвлеченный характер: вопрос о причинах социально-экономического и культурно-исторического порядка, обусловивших отличия в воззрениях упоминаемых им историков крестовых походов конца XI - начала XIII в., почти вовсе не рассматривается.

Указанная мной работа анализирует непосредственно сами источники. Сама же история крестовых походов начала изучаться с начала XIX в (Мишо - история крестовых походов) Книга была новаторским текстом в духе Шатобриана, возвышая Средние века. С нее началось изучение Крестовых походов, в определенном смысле и похоронившее эту самую книгу как историческое исследование. Его «История крестовых походов» переведена на русский язык «Histoire de 15 semaines» («1815 против Наполеона»). По сути. Книга Ж. Мишо, конечно, немного устарела применительно к отдельным известным в настоящее время фактам. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и некоторую апологетическую составляющую ее. Безусловно, Ж. Мишо гордится тем, что первичный толчок Крестовым походам был сделан во Франции, и что авангардом крестоносцев являлись французы.

Но, тем не менее, этот старинный автор в целом, как мне кажется, демонстрирует объективность и стремление следовать исторической правде. Насколько я знаю, он не пропустил ни одного эпизода, когда крестоносцы предстают в весьма непривлекательном виде (все эти случаи старательно разобраны в монографии Заборова М.А). Ж. Мишо тщательно описал подобные эпизоды, известные ему из хроник. Другое дело, что в некоторых случаях он пытается оправдать крестоносцев, подкрепляя свои аргументы хрониками и мнениями современников той эпохи. Чаще, однако, Ж. Мишо просто искренне сокрушается о довольно гнусных порой деяниях рыцарей Креста.

Несмотря на ряд недостатков в интерпретации данных и несколько второстепенных фактических ошибок, труд Ж. Мишо может оказаться весьма ценным, поскольку он значительно расширяет наш кругозор применительно к теме.

Язык «Истории» восторженно описывает крестовые походы как освободительные, направленные на освобождение Святой земли, причем жители Святой земли названы варварами

Весьма знаменательным является то, что за короткий срок вышли в свет (полностью или частично) четыре сводных фундаментальных труда по истории крестовых походов в целом: в 1951-1954 гг. в Кембридже было опубликовано трехтомное сочинение Ст. Рэнсимена «История крестовых походов»; в 1955 г. Пенсильванский университет выпустил первый том обширного пятитомного труда на ту же тему; в 1956 г. увидели свет два тома капитальной «Истории крестовых походов» А. Вааса) (ФРГ); наконец, в 1957 г. была издана книга П. Руссэ «История крестовых походов».

Рене Груссэ и его последователи Жана Ришар и Клода Каен, скрупулезно исследовав арабские и западноевропейские источники, произвели переворот в изучении латинских королевств Востока.

Что же касается состояния изученности крестовых походов в Восточной Европе, то здесь нельзя обойти вниманием работы, например, болгарских медиевистов. Болгарские медиевисты всегда проявляли интерес к истории международных отношений в юго-восточной Европе в начале XIII в. Большое внимание уделяли этой проблеме и историки народно-демократической Болгарии. Заборов анализирует статью Примова «Греческо-болгарский союз в начале XIII в».

Выводы, к которым приходит Примов, изучая главные направления внешней политики Болгарии в 1204-1206 гг., тщательно обоснованы документальным материалом. Автор привлекает к исследованию разнообразные источники - записки Робера де Клари, мемуары Жоффруа Виллардуэна, письма западных баронов в Иннокентию III и письма папы к крестоносцам, исторические сочинения византийцев - Никиты Хониата, Георгия Акрополита и др.

Историк тщательно анализирует политику греческой знати, которая сперва пыталась удержать свои позиции во Фракии, включившись в систему феодальной иерархии Латинской империи (1204 г.), затем, когда ее предложения латинским баронам натолкнулись на отказ с их стороны, вступила в союз с Калояном (1204-1205 гг.), и, наконец, убедившись в том, что государь Болгарии преследует собственные политические цели (ликвидация власти латинян во Фракии и утверждение здесь господства самой Болгарии), вновь протянула руку Константинопольской империи.

По справедливому мнению Примова, политика греческой верхушки после падения Константинополя определялась мотивами чисто политического характера. Рисуя колебания политической линии ромейской знати, Примов не только отчетливо показывает антипатриотизм последней, но и гораздо более объективно, чем это делали некоторые другие историки, зачастую идеализировавшие Калояна с националистических позиций, изображает внешнюю политику болгарского царя.

В другой своей статье - «Болгары, греки и латиняне в Пловдиве в 1204-1205 гг.», являющейся как бы продолжением только что охарактеризованной, Примов подробнейшим образом исследует переплетение тех событий международной политики, которые развернулись в связи с борьбой за Пловдив (Филиппополь). Этот город в результате военных действий крестоносного рыцарства против Византии достался одному из западных сеньоров и был превращен им в столицу «герцогства Филиппо-польского». Разгром латинских рыцарей при Адрианополе 14 апреля 1205 г. покончил с существованием этого герцогства. Однако затем разгорелась ожесточенная распря между греческими феодалами, которые решили удержать Пловдив в своих руках, и Калояном, к которому обратилась за поддержкой часть населения города - popelicains, по определению Виллардуэна. Данным термином, как полагает Примов, маршал Шампанский обозначал прежде всего болгарских жителей города, приверженцев богомильства, которые готовы были отдаться под власть Болгарии. В итоге конфликта греков с болгарами город был почти разрушен, а греческо-болгарский союз против Латинской империи серьезно подорван.

Рассмотрение событий 1204-1205 гг. позволяет Б. Примову уточнить историю создания и начала распада этого союза. В статье отмечаются также агрессивные тенденции политики Калояна, стремившегося к расширению границ болгарского царства, и корыстные цели греческой аристократии - два противостоявших друг другу фактора, которые привели к развитию центробежных сил в союзе и к его ликвидации в 1206 г. Любопытным представляется вывод исследователя о самой возможности обращения пловдивских богомилов за содействием к Калояпу и о поддержке им «еретиков». Автор не без основания считает то и другое результатом своеобразного стечения политических обстоятельств.

Наиболее значительной работой Примова является его исследование «Жоффруа Виллардуэн, Четвертый крестовый поход и Болгария».

Основной своей задачей в этом труде Примов поставил пересмотр проблемы достоверности сочинения Виллардуэна «Завоевание Константинополя» как источника по истории Четвертого крестового похода. История изучения этой проблемы (начиная с середины XIX в., кончая известным исследованием Э. Фараля в 1936 г.) сжато охарактеризована в первом разделе книги, где Примов, в частности, обращает внимание на тенденциозность «защиты» Виллардуэна со стороны ряда шовинистически настроенных французских ученых новейшего времени - Ж. Бедье и др.

Б. Примов, высказывает мысль о том, что для подлинно научной оценки записок маршала Шампанского не имеет особенно существенного значения вопрос о его «субъективной искренности или неискренности» (к этому стремился свести всю проблему Э. Фараль, переводивший таким образом источниковедческое исследование в морально-этическую плоскость): ни то, ни другое не определяет степени исторической достоверности данных источника.

Центральная идея, выдвигаемая в книге Примова в связи с рассмотрением вопроса о достоверности сочинения французского мемуариста и доказываемая скрупулезным изучением известий самого Виллардуэна, тщательным сопоставлением их с данными многих других западных и византийских источников, заключается в следующем. Виллардуэна нельзя обвинять в преднамеренном искажении описываемых им событий, - его рассказ в целом является фактически достоверным. Однако следует учитывать особенности воззрений историка на современные ему исторические факты. Эти воззрения были обусловлены самим социальным положением писателя и его ролью в крестоносном предприятии 1202-1204 гг. в частности. Виллардуэн принадлежал к высшим слоям французской феодальной знати, был видным политиком и дипломатом крестоносцев, одним из руководителей крестового похода. Этим объясняется «невольная» тенденциозность его записок. Она выражается в том, что писатель во всем словно старается обелить действия баронов. Он оправдывает предводителей похода, стараясь, например, при описании поворотов войска в сторону от цели (на Задар и позже на Константинополь) изобразить поведение западных сеньоров в возможно более благоприятном свете. Точно такую же позицию занимает хронист, рисуя политику правителей Латинской империи. Виллардуэн, далее, обходит молчанием или очень бегло затрагивает те факты, которые могут, по его мнению, бросить тень на крестоносцев (к числу такого рода умолчаний Примов относит чрезмерно краткую характеристику отношений руководителей похода и венецианцев с Иннокентием III. Наконец, настроения рядовых участников крестоносного предприятия почти не получили своего отражения в сочинении хрониста.

Доказывая свой главный тезис, Примов не ограничивается «проверкой» показаний Виллардуэна относительно событий самого похода. В большей части своего труда он сопоставляет данные Виллардуэна и других источников, касающиеся различных перипетий международной политики в начале XIII в., один из главных узлов которой завязался тогда в юго-восточной Европе. Три последних раздела книги представляют фактически обобщение и детальную разработку основных положений более ранних изысканий Примова, рассмотренных выше. Примов отчетливо показывает здесь важное значение, которое приобрело Второе Болгарское царство в международных делах юго-восточной Европы в годы образования Латинской империи: Болгария выступила опаснейшим врагом государства крестоносцев, с самого начала подорвавшим его положение.

Таков определяющий ракурс содержательного труда болгарского историка Борислава Примова о французском летописце Четвертого крестового похода Жоффруа Виллардуэне: здесь произведена в целом убедительная попытка установить функциональную зависимость между концепцией, выдвинутой маршалом Шампанским, и его собственной ролью в крестоносном предприятии как феодального дипломата и политика.

Следует заметить, что изучение папской политики во время Четвертого крестового похода и в ближайшие годы после падения Константинополя, особенно взаимоотношений римского престола с Болгарией, занимает большое место в работах болгарских историков.

Что касается современных исследователей, то в их работах освещаются более узкие проблемы, в частности в монографии Перну Р. «Крестоносцы» освещается история быта крестовых походов. Данная работа состоит из двух частей: первая - «Люди - Технические средства» (в ней рассказывается персоналии участников крестовых походов, описываются различные слои, описывает техническое оснащение войск крестоносцев), во второй - «Дух завоевания - Мистика и политика - Конец света» - описывается второй период франкской Сирии (начиная с XII в) и изучается роль верхушки общества. Автор использует многочисленные источники, полезность его труда состоит в том, что он дает немалые сведения об общей картине жизни в средневековою эпоху, но, к сожалению в его труде преобладает европоцентристский подход (например, он оправдывает взятие крестоносцами Константинополя)

Перевод книга французского историка П. Виймара «Крестовые походы: Миф и реальность священной войны» позволяет получить сведения о государствах крестоносцев. Автор подробно рассматривает как сами крестовые походы, так и создание всех крестоносных государств (которым посвящены отдельные главы), перемены, которые произошли в мусульманском мире, борьбу за объединение мусульманского Востока, историю исламских правителей, которые вели войну против европейских поселенцев. Ценным дополнением к книге является глава об архитектуре государств крестоносцев, автором которой является Э. Виймар.

Книга Марион Мельвиль «История ордена тамплиеров» одна из немногих, если не единственная в своем роде, пытающаяся воссоздать эту самую историю объективно. Ее отличает глубина исторических экскурсов, прекрасное знание политической ситуации, событий, условий жизни, обычаев эпохи. В ней проанализирована история, роль и значение ордена тамплиеров в крестовых походах.

Особо хочется выделить монографию историка и исламоведа Кэрол Хилленбранд «Крестовые походы: взгляд с Востока». Помимо анализа образа франков, автор исследует широкий круг вопросов, прослеживает влияние крестовых походов на мусульманский мир, в том числе и в наше время. Исследование примечательно тем, что автор анализирует только исламские источники, значительно сужая направленность исследования, привлекая еще и ряд других материалов, археологических, архитектурных.

Итак, подводя итоги можно сказать следующее: в европейской историографии отоношение к крестовым походам идеализированно, у исследователей преобладает европоцентристкий поход, в своих работах они воспринимают их восторженно, особенно это заметно в трудах первых историков (Мишо и др.), но можно выделить тенденцию постепенного отхода от этой традиции, в частности, в самых последних, новаторских работах.

1.2 Восточные историки о крестовых походах