Якобинская диктатура (внутриполитический аспект)

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Амурский государственный университет

(ГОУ ВПО «АмГУ»)

Кафедра всемирной истории и международных отношений

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине История стран Западной Европы

на тему: Якобинская диктатура (внутриполитический аспект)

Исполнитель

студентка группы 502 О.А. Юркова

Руководитель С.С. Косихина

Благовещенск 2007

Реферат

Работа 35 с., 1карта, 1 таблица, 1 диаграмма, 15 источников и литературы, 3 приложения.

Феодально-абсолютистские порядки, консервативная буржуазия, террор, революционное правительство, диктатура, декреты, дехристианизация, плебейство, комитет, контрреволюция, радикальные элементы.

Проблема изучения якобинской диктатуры в истории Великой Французской революции является дискуссионным вопросом в современной историографии. Деятельность якобинцев, которые являлись радикальной революционной силой и шли к установлению новой системы путём террора, оценивается по-разному, однако их роль в ликвидации феодальных порядков в стране однозначно велика. В данной работе я попыталась проанализировать данный период и дать оценку ему.

Содержание

Введение

1. Установление Якобинской диктатуры

1.1 Положение страны к периоду Народного восстания 31мая-2июня

1793 г.

1.2 Конституция 1793 года

1.3 Решение земельного вопроса

2. Якобинский террор

2.1 Комитет Общественного спасения. Революционное правительство

2.2 Борьба с внутренней контрреволюцией

2.3 Введение революционного календаря. Дехристианизация населения

3. Борьба внутри якобинского правительства

3.1 Левые якобинцы

3.2 Дантонисты

3.3 Эбер и Эбертисты

3.4 Переворот 9 термидора

Заключение

Библиографический список

Приложения

ВВЕДЕНИЕ

Революция конца XVIII в. во Франции принадлежит к числу наиболее крупных событий во всемирной истории. Она смела отжившие феодально-абсолютистские порядки во Франции, проложив тем самым путь к утверждению капитализма почти на всем европейском континенте. Особое место в изучении занимает высший этап революции - Якобинская диктатура.

Данная тема имеет научную актуальность, так как длительное время она рассматривалась в отечественной литературе с точки зрения марксистского подхода, и теперь существует необходимость дать современные, более взвешенные оценки роли якобинской диктатуры в Великой Французской революции. Что касается якобинского «правительства террора», то к нему, как и ко всему другому, следует подойти с позиций строгого историзма, требующего оценивать те или иные явления прошлого не с точки зрения нынешних представлений или эмоций, а исходя из конкретных обстоятельств места и времени. Неприемлемы ни его идеализация, на чём долгие годы настаивали советские историки, ни порицание, получившее широкое распространение в современной западной, а затем и в новейшей российской истории.

Целью работы является проанализировать внутреннюю политику якобинской диктатуры и выявить ее социально-политическую сущность.

В соответствии с данной целью были поставлены следующие задачи:

- Выявить предпосылки установления якобинского правительства

- Дать характеристику внутренней политики якобинцев

- Найти основное внутреннее противоречие якобинской диктатуры и причины раскола якобинцев,

- Определить историческое значение якобинской диктатуры и её социальную функцию.

В процессе работы были использованы следующие источники: официальные документы: Конституция, составленная Учредительным собранием и принятая 24 июня 1793 г., Закон о подозрительных, принятый Конвентом 17 сентября 1793 г., Декрет Конвента 19 вандемьера (10октября 1793 г.), устанавливающий во Франции временное революционное правительство, Декрет о революционном порядке управления 14 фримера II г. (4 декабря 1793 г.), Декрет 22 прериаля II г. (10 июня 1794 г.) о реорганизации революционного трибунала; Доклад М. Робеспьера в Конвенте о принципах революционного правительства 5 нивоза (25 декабря 1793 г), Декрет Национального Конвента об общинных землях 10-11 июня 1793 г., Декрет Национального Конвента об окончательном упразднении феодальных прав 17 июля 1793 г., Декрет Национального Конвента о продаже земель в рассрочку 13 сентября 1793 г., Декрет Национального Конвента о разделе национальных владений в общинах, не имеющих общинных земель 3 июня 1793 г.

Как в отечественной, так и в западной литературе, тема является широко изученной, хотя до сих пор существуют различные точки зрения на проблему якобинской диктатуры - от сугубо негативных до более взвешенных и даже идеализированных. Написаны и обширные труды по историографии революции.

Советские историки рассматривали якобинцев, придерживаясь официальной идеологии. Во времена СССР в оценке диктатуры сформировались два подхода, нашедшие своё выражение в трудах Манфреда и Ревуненкова. В основе данных подходов лежат ленинские установки.

Прославление якобинских лидеров достигло своего апогея в работе А.З. Манфреда «Великая Французская революция». Он считал, что диктатура была властью не одного какого-либо класса, а властью блока всех левых сил, включая мелкую, среднюю буржуазию, крестьянство и городских плебеев /13, с.167/. Естественно, такой подход диктовал чрезвычайно высокую историческую оценку якобинской диктатуры (критике подверглась, в основном, «классовая ограниченность» /13, с.156/ якобинцев, их приверженность идее неприкосновенности частной собственности), делая из якобинской республики точку отсчета, критерий для оценки других политических течений и периодов революции. В целом, Манфред трактует якобинскую диктатуру как наивысший и последний этап Французской революции.

В. Г. Ревуненков представляет диктатуру как гомогенную структуру/14,с. 17/. Он представляет якобинцев как буржуазный элемент, является приверженцем классической «теории обстоятельств» и трактует действия Робеспьера не с точки зрения его «кровожадности», а конкретной исторической обстановкой/14,с. 19/.

Таким образом, существует два принципиально разных подхода к деятельности якобинского правительства. Вне поля зрения наших историков оставался весь лагерь оппозиции, неоднородный и очень противоречивый в политическом плане. Единства мнений по данной проблеме среди ученых в настоящее время нет - ведутся споры как по периодизации революции, так и по идейному содержанию данного этапа.

1. УСТАНОВЛЕНИЕ ЯКОБИНСКОЙ ДИКТАТУРЫ

1.1 Положение страны к периоду Народного восстания 31мая - 2июня 1793 г.

Основными вехами поступательного развития революции были три парижские народные восстания: восстание 14 июля 1789 г., которое сломило абсолютизм и привело к власти крупную либерально - монархическую буржуазию (конституционалистов); восстание 10 августа 1792 г., которое фактически низвергло монархию и привело к власти республиканской крупной буржуазии (жирондистов), восстание 31 мая - 2 июня 1793 г., которое низвергло господство Жиронды, хотевшей республики только для богатых и передало власть в руки леворадикальной якобинской буржуазии, стоявшей ближе к народу, однако не сливавшейся с ней.

Приход к власти якобинцев был обусловлен экстраординарной потребностью защиты завоеваний революции от внутренних и внешних врагов. В стране началась гражданская война, и вопрос стоял о возможности ликвидации всех завоеваний революции. Причинами недовольства народа правительством жирондистов явилось то, что они вовлекли Францию в войну почти со всей Европой, так как 19 ноября жирондистское правительство пообещало «братскую помощь» всем народам /13, с.154/, желавшим добиться свободы. Тем самым был брошен вызов всем европейским монархам. Произошло изменение целей участников антифранцузской коалиции. Если до казни короля целью интервентов было содействие Людовику XVI в. восстановлении его прав, то после войска герцога Маншвейского стремились к расчленению Франции на сферы влияния и лишение страны государственного суверенитета. Таким образом, опасность, нависшая над революцией и Францией, требовало безпромедлительного решения накопившихся проблем.

Национальная валюта Франции резко обесценилась вследствие падения стоимости ассигнатов и военных расходов. В Париже и других городах ощущалась нехватка самого необходимого, особенно продовольствия, что сопровождалось растущим недовольством народа. Ярую ненависть вызывали военные поставщики и спекулянты. Правительство жирондистов не смогло улучшить ситуацию и действовало в интересах крупной буржуазии /14, с.247/. К марту 1793 в тылу обозначились все признаки кризиса.

Предательство ведущего французского полководца Дюмурье нанесло жирондистам ощутимый удар /14, с.248/. Радикалы в Париже, а также якобинцы во главе с Робеспьером обвинили жирондистов в пособничестве предателю. Дантон потребовал реорганизации центральной исполнительной власти /14, с.248/. 6 апреля Комитет национальной обороны, созданный в январе для контроля за министерствами, был преобразован в Комитет общественного спасения, который возглавил Дантон. Комитет сосредоточил в своих руках исполнительную власть и стал эффективным исполнительным органом, взявшим на себя военное командование и управление Францией /13, с.144/. Коммуна встала на защиту своих вождей, Жака Эбера, и Марата, председателей Якобинского клуба, которых преследовали жирондисты. В течение мая жирондисты подстрекали провинцию к бунтам против Парижа, лишив себя поддержки в столице (см. Приложение А). Большинство южных и северо-западных районов страны было охвачено мятежами против революции, в 60 из 84 департаментах консервативная буржуазия и чиновничество пошли на союз и выступили против всех завоеваний революции. Юг страны охватило секционное движение роялистско-жирондистского характера.

Основным проявлением недовольства явился вандейский мятеж роялистского характера, главной боевой силой которого являлись крестьяне. Он отразил глубокий социальный кризис между крестьянством и буржуазией, их недовольство аграрной политикой. 2 марта 1793 г. крестьяне выступили против набора в 300 тыс. чел. с лозунгом «Да здравствует король Людовик XVI!» /14, с.246./. В восстание было вовлечено более 100 тыс. крестьян, которые учиняли кровавые избиения в городах. Гражданская война охватило более чем 50 % территории государства, что потребовало принятие радикальных мер по выходу крестьян из-под влияния роялистов и сплочения нации перед лицом интервентов.

Под влиянием экстремистов парижские секции учредили повстанческий комитет, который 31 мая 1793 преобразовал Коммуну, взяв ее под свой контроль. Через два дня (2 июня), окружив Конвент силами Национальной гвардии, Коммуна приказала арестовать 29 депутатов-жирондистов, включая двух министров /13,с. 145/. Однако среди якобинцев не было единства мнений. После восстания Дантон и Барер искали выход из кризиса путём примирения с жирондистами. Они предложили распустить революционные комитеты, уволить командовавшего парижской национальной гвардией левого якобинца Анрио, восстановить свободу печати. Марат и Робеспьер подвергли их жестокой критике /14, с.250/. Это положило начало якобинской диктатуре, хотя реорганизация исполнительной власти произошла только в июле.

Якобинцев вынесла волна народного протеста против власти жирондистов, которые не смогли, да и не хотели действовать быстро и решительно в интересах народных масс, в интересах развития революции и удовлетворения требований народа. Но и буржуазные демократы - якобинцы не сразу предприняли необходимые действия в этом направлении. Для этого понадобились сдвиги в расстановке классовых сил в стране, слияние (хотя бы временное и не полное) различных потоков народного движения, существенное изменение взглядов самих якобинцев.

1.2 Конституция 1793 года

В первую неделю сентября 1793 разразилась очередная серия кризисов. Летняя засуха привела к дефициту хлеба в Париже. Был раскрыт заговор с целью освобождения королевы. Теперь Конвент был обязан принять меры, направленные на умиротворение провинций. В политическом плане была разработана новая якобинская конституция, задуманная в качестве модели демократических принципов и практики.

Якобинская конституция 1793 г., /12/ которая около двух лет разрабатывалась Учредительным собранием, была одной из самых демократических буржуазных конституций Нового времени. 10 июня началось обсуждение проекта конституции, а 24 июня был торжественно утвержден ее окончательный текст. Проникнутая идеями Руссо, она представляла собой большой шаг по сравнению с цензовой конституцией 1791 г. Новая декларация прав и свобод человека, написанная Робеспьером, провозглашала «целью общества всеобщее счастье» /12, с.247/. Она объявляла «естественными и неотъемлемыми правами человека» свободу, равенство, безопасность и собственность /12, с.247/. Каждый гражданин мог располагать своим имуществом по его усмотрению, отменялось существование «дворни», объявлялось возможным лишь взаимное обязательство об услугах и вознаграждении между трудящимися и нанимателем. Свобода личности, свобода вероисповеданий, свобода законодательной инициативы, свобода печати, свобода подачи петиций, право на общественную помощь немощным, право на образование, право на сопротивление угнетению, право на восстание, «когда правительство нарушает права народа» /12, с.248/ , - таковы были широкие демократические права, провозглашенные декларацией и конституцией 1793 г. Конституция устанавливала высшую законодательную власть в лице Законодательного собрания, избираемого 1 мая каждого года прямыми выборами, в которых должны были участвовать все французы, достигшие 21 года /12, с.249/.

Законопроекты, принятые Собранием, подлежали утверждению народа на первичных собраниях; они приобретали законную силу, если в течение 40 дней одна десятая часть первичных собраний в половине всех департаментов и ещё одном департаменте не выскажется против них /12, с.251/. Исполнительный совет назначался, согласно конституции, Законодательным собранием в составе 24 членов из числа кандидатов, представленных департаментскими собраниями; половина членов Совета ежегодно обновлялась.

Вместе с тем конституция закрепляла и освящала общественные порядки, основанные на существовании частной капиталистической собственности и системы наёмного труда. Для неё была характерна чисто буржуазная трактовка социальных проблем. Конституция гарантировала неприкосновенность частной собственности: «Никто не может быть лишён ни малейшей части своей собственности без его согласия, если этого не требует законно установленная общественная необходимость» /12, с.248/. Конституция запрещала феодальную эксплуатацию и легализировала отношения между нанимателем и наёмным рабочим: «Каждый человек может отдать свои услуги, своё время, но он не может ни продавать себя, ни быть проданным» /12, с.248/, тем самым существенно изменив систему их взаимоотношений.

В апреле 1793 г. Робеспьер подверг критике жирондистский проект конституции за то, что в нём не были определены границы права собственности /14, с.283/. Однако, заявляя о том, что документ составлен для богачей, он оперировал лишь моральной стороной этого аспекта, делая акцент на неприкосновенности частной собственности, в то время как санкюлоты ждали её передела. Якобинцев в тот период больше всего заботило успокоить широкие круги буржуазии, особенно в департаментах, которым восстание 31 мая - 2 июня внушило определённые страхи за их имущество. Шабо выступил за внесение в конституцию статей по обеспечению нищеты хлебом, /14, с.284/, но якобинцы слишком торопились с её принятием, поэтому не стали отлаживать её на пересмотр. Необходимо было срочно показать действия якобинцев для сплочения нации и усмирения крупной буржуазии. Конституция внушала народу иллюзии о возможности гармоничного сочетания интересов бедных и богатых.

25 июня 1793 г. Жак Ру выступил с петицией Конвенту, в которой указал на главный, по его мнению, недостаток - это отсутствие статей против спекуляции и дороговизны, /14, с.285 /, а также то, что беднякам было мало политических свобод, которые не были гарантированы, и формального равенства перед законом. Его позиция противоречила политике якобинцев, за что он был объявлен контрреволюционером и политически изолирован. Жак Ру выразил в петиции требования санкюлотов, но Конвент не пошёл на сближение с народом.

Конституция 1793 г., провозглашая широкий спектр прав, не была в состоянии обеспечить их реально и имела формально-юридический характер. В ней отсутствовали статьи, направленные на экономическое обеспечение народа. Тем не менее, для того времени, когда буржуазный общественный строй ещё только складывался в борьбе с феодально-абсолютистскими силами, этот документ имел большое прогрессивное значение.

1.3 Решение земельного вопроса

Якобинцы спешили с принятием и опубликованием конституции, так как рассчитывали сплотить вокруг неё большинство народа, примирить на её основе сражавшиеся между собой департаменты. В итоге она была встречена большинством с полным одобрением. Но якобинцы понимали, что одной лишь конституции недостаточно, чтобы сплотить вокруг Конвента народ и поднять его на борьбу с внешней и внутренней контрреволюцией. Надо было немедленно показать народу практические, реальные результаты восстания 31 мая - 2 июня, удовлетворить его социальные требования. Прежде всего, требовал решения земельный вопрос, являвшийся самым больным для крестьянства, чтобы привлечь эту самую многочисленную часть нации к революции.

3 июня 1793 г. Конвент принял декрет о разделе и порядке продажи эмигрантских земель. Чтобы дать возможность приобрести землю бедным крестьянам, декрет предусматривал рассрочку платежа за них на 10 лет, которая ранее составляла 4,5 г., дробление угодий на мелкие участки, однако имелась оговорка: «насколько это будет возможно без ущерба для целостности каждой фермы» /8, с.242 /. То есть сохранялась возможность продавать их целыми имениями, причём тому, кто предложит больше. По декрету выделялось неимущим и малоимущим крестьянам по одному арпану (0,4 га) земли из эмигрантских владений там, где не было общинных земель, однако это было настолько мало, что даже жирондисты предлагали дать крестьянам больше /8, с.242 /. 13 сентября 1793 г. была внесена поправка, и неимущим разрешалось покупать на торгах участок на сумму 500 ливров, /7, с. 243/, но имения либо вовсе не делились, либо участки оценивались гораздо больше этих денег.

10-11 июня 1793 г. Конвент принял второй земельный декрет «об общинных землях», окончательно безвозмездно передавший общинные земли крестьянам и устанавливавший порядок раздела этих земель равными долями на каждую душу населения. К числу неделимых земель относились леса, земли, заключающие в себе копи, а также объекты, имеющие государственное значение (дороги, порты, гавани) /6, с.156 /. Декрет закреплял одно из важнейших завоеваний революции: все права сеньоров на эти земли аннулировались. Коммунам предоставлялось право распоряжаться общинными землями по их усмотрению: « Если одна треть голосов выскажется за раздел, то таковой должен быть произведен» /6, с.159/.

Документ представлял собой новый шаг вперед в деле разрушения сеньориального строя, однако его роль нельзя преувеличивать. Бедняки по нему, как и богатые крестьяне могли получить известное количество земли из общинных угодий, т.е. земли не пахотной (пустоши, выпасы, луга), /6, с.157/ освоить которую без капиталовложений было практически невозможно, не имея собственного крепкого хозяйства. Беднякам, получившим землю, не оставалось больше ничего, кроме как «ковырять» эту землю, не имея возможности её по-настоящему обработать. Главное же заключалось в том, что общинные угодья сохраняли свою хозяйственную необходимость в качестве пастбищ для скота. Поделить эти угодья на индивидуальные пастбища было невозможно, а распахать их значило бы и вовсе лишиться места для выгона, что означало фактически возможности содержать скот. Выделить из общинных земель пригодных для распашки участков можно было очень мало, и они обладали низкой репродуктивностью.

Вопрос о разделе земли вызвал острую борьбу в деревне. Сельские богачи выступали против, так как этот раздел, наделяя неимущих наделами, сокращал число батраков, которых им требовалось больше. У бедняков существовали определённые иллюзии относительно возможности стать частичными собственниками на землю, так как они «не имели права отчуждать своих долей в течение 10 лет, следующих за обнародованием этого закона» /6, с.158/. Немногочисленные сведения показывают, что большинство деревень предпочли от него отказаться (см. Приложение Б). Из предложенных диаграмм, только в департаменте Верхняя Гаронна проголосовали за раздел с небольшим перевесом в 1 %. Низкая квота в 33 % при принятии закона означала, что составители заранее предполагали, что декрет не будет одобрен большинством. Таким образом, так как меньшинство деревень, имевших общинные угодья, высказались за их раздел, не принес больших практических результатов.

Наконец, декрет 17 июля провозглашал полную и окончательную ликвидацию всех феодальных прав в деревне. По этому декрету устранялась полная личная зависимость крестьян от феодалов /6, с.349/. Все судебные дела, связанные с феодальными правами, прекращались. Сами феодальные акты и др. документы подлежали сожжению, хранение их объявлялось преступлением и каралось каторгой /6, с.349 /. Декрет передал крестьянству в собственность цензиву - маленькие по площади участки, но этого было недостаточно, что в будущем породило проблему малоземелья и вялые темпы промышленного переворота.

С этого момента самую большую опасность для крестьян представляла реставрация, которая могла отнять их земли, и поэтому ни один из последующих режимов не пытался аннулировать данное решение. К середине 1793 основы старого социального и экономического строя были ликвидированы: были отменены феодальные повинности, частично упразднены налоги /14, с.156/.

И все же крестьянство не получило земли в той мере, в какой оно к ней стремилось, но оно впервые освободилось от феодальной зависимости и угнетения. Диктатура пошла на более крупные уступки народу, чем это было сделано на предшествующих этапах, но лишь на те, которые не подрывали частной капиталистической собственности и системы наемного труда. Она облегчила возможность как для зажиточного, так и в известной мере для среднего крестьянства увеличить свою собственность за счет конфискованных владений церкви и дворян-эмигрантов, которые стали распродаваться на более льготных условиях. В пользу же крестьянской бедноты, не имевшей средств для покупки земли на торгах, предпринимались лишь частичные, половинчатые меры, которые мало что меняли в ее положении. Данные декреты носили демонстративный характер.

Таким образом, три декрета о земле не удовлетворяли полностью желаний народа, так как давали в полной мере лишь личную свободу, однако в местных округах и сельских коммунах установилась новая административная система. В первый месяц прихода к власти якобинцы провели мероприятия по реорганизации системы управления, приняли конституцию и ряд земельных декретов, являющихся шагом к установлению новой системы общества.

2. ЯКОБИНСКИЙ ТЕРРОР

2.1 Комитет Общественного спасения. Революционное правительство

Несмотря на утверждение конституции, 10 октября 1793 г. появился декрет Конвента, которым осуществление только что утверждённым народным голосованием демократической конституции откладывалось до заключения мира, и в стране устанавливался «революционный порядок управления» /3/. Обосновывая необходимость именно такого решения, Сен-Жюст разъяснял, что правительство республики должно быть «революционным в том смысле, что оно не должно считать себя связанным обязанностью соблюдать конституционные права и гарантии и что его главная задача заключается в том, чтобы силой подавить врагов свободы». /14, с.328/.

Что касается власти, то декрет 19 вандемьера (10 октября 1793 г.) закреплял фактически сложившееся положение: Временный исполнительный совет, министры, генералы и все установленные власти подчинялись наблюдению Комитета общественного спасения; командующие армиями назначались Конвентом по представлению Комитета общественного спасения; департаментские директории отстранялись от осуществления мер общественного спасения, каковые возлагались на дистрикты. /3, с.260/.Свое окончательное законодательное оформление режим якобинской диктатуры получил в декрете Конвента от 14 фримера II г (4 декабря 1793 г), который провозглашал Конвент «единственным центром управления» и подчинял все установленные власти и общественные должности непосредственному надзору Комитета общественного спасения в отношении мер управления /4, с.262/. Что касается мер общей и внутренней полиции, то здесь надзор возлагался на Комитет общей безопасности. Оба эти комитета должны были ежемесячно давать отчет Конвенту. В департаментах надзор за исполнением революционных законов и мероприятий по управлению, общей безопасности и общественному спасению поручался исключительно дистриктам. На администрацию департаментов возлагалось лишь распределение налогов между дистриктами, устройство мануфактур, больших дорог и общественных каналов, а также надзор за национальными имуществами. Учреждалась должность национальных агентов, уполномоченных требовать исполнения законов, а равно доносить о небрежностях при исполнении законов и имеющих место правонарушениях. Национальные агенты обязаны были сноситься непосредственно с правительственными комитетами и каждые десять дней представлять им отчет по вопросам, входящим в компетенцию этих комитетов /4, с.262/.

Генеральные советы департаментов и должности председателей и генеральных прокуроров-синдиков департаментов упразднялись; сохранялись лишь директории департаментов. Теоретическое обоснование того порядка управления, который был оформлен декретами Конвента от 19 вандемьера и 14 фримера, дал Робеспьер в своём докладе: «О принципах революционного правительства» (25 декабря 1793 г) /9/. В этом докладе Робеспьер отстаивал необходимость таких форм государственной власти, которые носили бы характер диктатуры, но эта диктатура, во-первых, рассматривалась как нечто не совместное с демократией; во-вторых, ориентировалась не только на подавление роялистко-жирондистской контрреволюции, но и на обуздание санкюлотского движения /9/.

«Революционного правительство», по его мнению, действует в условиях войны и революции и не может допустить применения конституционных свобод и гарантий, так как ими могли бы воспользоваться враги свободы: «Храмы богов не для того построены, чтобы служить убежищем осквернителям святыни, а конституция не создана для того, чтобы покровительствовать заговорам тиранов» /9/, - восклицал он. Главным оружием «революционного правительства» Робеспьер объявлял террор и предлагал не очень смущаться тем, что ему могут бросить упрек в деспотизме. «Разве ваше правительство похоже на деспотизм ?- спрашивал он.- Да, подобно тому, как меч, которым вооружены сателлиты тирании. Подавите врагов свободы террором, и вы будете правы как основатели республики. Революционное правление - это деспотизм свободы против тирании» /9/.

Выдвинутая и обоснованная Робеспьером теория «революционного правления» была, несомненно, теорией революционной диктатуры, но диктатуры буржуазной, направленной как на подавление феодальных сил, так и на обуздание плебейского движения. Характерной чертой той системы власти Робеспьера, которая была оформлена декретами Конвента от 19 вандемьера и 16 фримера, являлось именно то, что диктатура по отношению к врагам революции не только не сочеталась с расширением демократии для народа, но дополнялась мероприятиями, которые довольно сильно урезали.

Таким образом, террор был обусловлен чрезвычайным положением и давлением экстремистов. Последние использовали в своих целях личные конфликты вождей и фракционные столкновения в Конвенте и Коммуне. 10 октября была официально принята разработанная якобинцами конституция, и Конвент провозгласил, что на время войны Комитет общественного спасения будет выполнять функции временного, или «революционного», правительства /3, с.260/. Целью Комитета объявлялось осуществление жестко централизованной власти, направленной на полную победу народа в деле спасения революции и защиты страны /4, с.261/. Комитет Общественного спасения, подотчетный Конвенту, превратился под руководством Робеспьера в главный орган якобинской диктатуры; ему подчинялись все государственные учреждения и армия; ему принадлежало руководство внутренней и внешней политикой, делом обороны страны. Большую роль играл также реорганизованный Комитет общественной безопасности, на который была возложена задача вести борьбу с внутренней контрреволюцией /4, с.261/.

2.2 Борьба с внутренней контрреволюцией

якобинский диктатура восстание революционный

На рубеже 1792-1793 гг. на смену стихийным народным расправам с дворянами, священниками, «скупщиками» и т.п. пришёл «организованный террор» (terreur - «ужас», «страх»), т.е. карательная политика, осуществляемая органами государственной власти на основании соответствующих законов. Ещё законодательное собрание, приняв закон против эмигрантов (8 апреля 1792 г.) и закон о высылке неприсягнувших священников (26 августа 1792 г.), положило начало такого рода террору. /14, с.248/. Но фактически «эпоха террора» началась с марта 1793 г., когда поражение французских войск в Бельгии, измена Дюмурье и восстание в Вандее побудили Конвент создать Революционный трибунал с Фукье-Тенвилем в должности обвинителя и принять ряд новых террористических законов /10/. Наиболее ярко политика «организованного террора» проявилась когда якобинцы были у власти.

Комитет Общественного спасения поддерживал политику террора и осуществлял политический контроль над центральной продовольственной комиссией, созданной в октябре /14, с.336/. Ещё в сентябре 1793 г. Конвент и правительственные комитеты встали на путь ограничения прав парижских секций, в которых обнаружились неприемлемые для буржуазии социальные и политические стремления.

Сначала декретом 5-9 сентября было покончено с «непрерывностью» секционных заседаний (запрет собираться чаще двух раз в неделю) /14, с.330/, что вызвало бурный протест санкюлотов. Общее число народных обществ, возникших в 1793 г., составляло 37, после данного декрета - 25. Также была предпринята попытка создать Центральный комитет народных обществ, в состав которого приглашалось делегировать по 2 представителя. Чтобы узаконить свое существование, целый ряд вновь созданных обществ обратился с просьбой о присоединении, однако им было отказано и предъявлено обвинение как к иностранным агентам /14, с.330/.

Якобинцы приняли решение поддерживать связи только с теми обществами, которые возникли до восстания 31 мая 1793 г., тем самым исключив из официальной общественной жизни все, созданные позднее. Первой жертвой якобинцев стало Общество народных республиканок, игравшее важную роль в народном движении в период отсутствия мужей, находящихся на фронте. Декрет 30 октября 1793 г. изгонял их из сферы политики как не обладавших политическими правами /14, с.331/. Массовое закрытие народных обществ началось после казни эбертистов в апреле - мае 1794 г. Общественно-политическая жизнь в парижских секциях, ранее бившая ключом, замерла. Таким образом, якобинцы разорвали непосредственные связи с санкюлотами, усилили централизацию власти и ограничение свободы граждан.

Правительственные комитеты приняли также меры к тому, чтобы изъять такой важный орган, как революционные комитеты, из подчинения общим собраниям секций и из-под контроля Коммуны и превратить их в подчиненный себе орган, для чего начали смещать комиссаров и назначать на их место новых лиц. Закон 4 декабря 1793 г. устранял Коммуну от контроля над революционными комитетами секций /14, с.333/. Парижские секции фактически были лишены возможности производить выборы каких-либо должностных лиц. Правительственные комитеты смещали неугодных им офицеров Национальной гвардии и назначали на их места новых /14, с.334/.

Политика якобинцев в области государственного строительства носила двойственный, противоречивый характер. С одной стороны, создание сильного централизованного управления было необходимо для успешной борьбы с роялистско - жирондистской контрреволюцией. С другой, декреты 19 вандемьера и 14 фримера ограничивали права коммун, секций и народных обществ, сдерживая тем самым дальнейший рост политической активности и усложняя взаимоотношения между якобинской властью и парижскими санкюлотами /3,4/.

По мере того, как обострялась гражданская война и ухудшалось положение на фронтах, усиливалась и кампания за проведение террора. 12 августа 1793 г. в Конвент явилась депутация комиссаров первичных собраний, прибывших в Париж на празднование дня 10 августа и Робеспьер в своем выступлении потребовал усиления террора, одновременно подверг критике Революционный трибунал, который он винил в «медлительности» /1, с.146/. Чтобы ускорить деятельность трибунала, Конвент декретом от 5 сентября разделил его на 4 секции, с равными правами для каждой и заседающие параллельно, увеличил число судей до 16, а присяжных - до 60 /2, с.266/.

На этом заседании Конвент уполномочил революционные комитеты секций «приступить немедленно к аресту всех подозрительных» /13, с.336/. 17 сентября 1793 г. Конвент принял закон, на основании которого было совершенно подавляющее большинство арестов той эпохи,- Закон о подозрительных (Loi de suspects) /10/. Он предписывал брать под арест и содержать в тюрьме (за их собственный счет), вплоть до заключения мира, всех лиц, признанных «подозрительными» /10, с.336/. Ими объявлялись: «1.Те, которые своим поведением, либо своими связями, либо своими речами или сочинениями проявляют себя сторонниками тирании, федерализма и врагами свободы», а также эмигранты и их родственники, те лица, которым было отказано в выдаче сертификата цивизма и др. /10, с.357/.

Не меньший террористический пыл проявляла и Парижская коммуна. 11 октября её Генеральный совет принял предложенный Шометтом перечень признаков, по которым можно было узнать всех подозрительных, в число которых входили не только люди, выступающие против, но и проявляющие своё равнодушие /14, с.337/. 8 октября Конвент обязал соответствующие органы вручать арестованным копии протоколов с указанием причин их ареста /14, с.337/. Это вызвало бурный протест, так как нередко меры, принятые против преступников основывались на предубеждении, и не существовало письменных доказательств их виновности. В итоге, 18 октября 1793 г. было разрешено заключение в тюрьму даже без формулировки причин ареста /1, с.148/. Революционные комитеты на местах яро взялись за исполнение всех предписаний. Тюрьмы стали заполняться «подозрительными». В Париже число заключенных возросло с 1417 на 1 августа 1793 г. до 4525 на 21 декабря того же года. (см. Приложение В). По таблице можно сделать вывод, что 85 %принадлежали к бывшему третьему сословию, в том числе около 60 % казнённых составляли рабочие, крестьяне, ремесленники. Эти данные свидетельствуют о серьёзных перегибах в проведении политики террора, его антифеодальной направленности и буржуазном характере.

Громкие дела следовали одно за другим. 14-15 октября 1793 г. состоялся процесс Марии-Антуанетты, уже на следующий день её казнили /14, с.338/. Шометт требовал восстановления контроля Коммуны над деятельностью революционных комитетов секций, видя в этом гарантию того, что террор будет применяться только против действительных контрреволюционеров /14, с.338/ Однако Шометт добился лишь того, что 17 декабря клуб кордельеров объявил его намерения «антигражданскими и опасными» и вычеркнул его имя из списка своих членов /14, с.341/. В начале революции иностранцы были в почете, правда среди них оказались и подозрительные дельцы, и явные вражеские агенты. Это оправдывало меры предосторожности по отношению к иностранцам, но в этом деле ни Якобинский клуб, ни Конвент не удержались в разумных рамках.

5 сентября 1793 г. Конвент принял закон, направленный против уроженцев враждебных государств. В дальнейшем меры против иностранцев ужесточились, /14, с.341/ и 16 октября 1793 г. Конвент декретирует арест всех иностранцев, даже репутация которых в прошлом представлялась безупречной /14, с.341/. Система революционного правосудия, которая нашла своё отражение в законах о подозрительных, исходила, во-первых, из того, что наказывать следует не только тех, кто являлся врагами революции, но и тех, кто в силу своей темноты и несознательности проявлял безразличие к ней, во-вторых, предполагала арест тех, кто не совершал преступлений, но казался «подозрительными», в-третьих, эта система в законе от 22 прериаля

II г. отвергла обычные формы судопроизводства; не нужно было вызывать свидетелей, предъявлять уличающих документов, назначать защитников. Мерило для вынесения приговора являлась «совесть присяжных» /14, с.341/.

Естественно, такая позиция открывала простор для произвола, необоснованных арестов, злоупотреблений и проведении скандальных расправ. Именно по этой причине тюрьмы оказались забитыми не столь дворянами, столько народом. Худшие проявления террора носили «неофициальный характер», т.е. осуществлялись по личной инициативе фанатиков и головорезов, сводивших личные счеты. Вскоре кровавая волна террора накрыла и тех, кто занимал в прошлом высокие посты. Естественно, что в ходе террора усилилась эмиграция. Подсчитано, что из Франции бежали около 129 тыс. человек, около 40 тыс. погибли в дни террора /1, с.148/. Большинство казней происходило в мятежных городах и департаментах, например в Вандее и Лионе. Таким образом, гибкое законодательство давало возможности произволу и насилию.

В итоге, ограничения демократии и оружие террора применялись не только для подавления дворянско-буржуазной реакции (что было необходимо), но и для обуздания радикальных плебейских элементов. Террор принял огульный характер и сопровождался перегибами и крайностями, которые ещё больше компрометировали режим в глазах народа. А.З.Манфред отстаивал позицию, что террор являлся единственной попыткой достичь кратчайшим путём мир справедливости и счастья /13, с.156/. Е.Б. Черняк писал, что из средства защиты революции террор стал для правящей группировки орудием удержания власти /1, с.149/. Как известно, «классическая» историография рассматривает его как реакцию на то, что вся Европа объединилась против революционной Франции, на деморализацию армии, пустую казну /1, с.149/.

В современной историографии существует две точки зрения на появление и сущность «организованного террора». В 2000 г. А.В. Чудинов формирует свою позицию. Он трактует период революционного правления как «попытку создать идеальное общество в соответствии с принципами одной из просветительских теорий» /1, с.145/. Он полагает, что якобинцы видели своим учителем Ж.Ж.Руссо, который дал развернутое обоснование проекту государства-левиафана, подчинявшего все без исключения стороны жизни и каждого гражданина /1, с.145/. П. Генифе в своей книге «Политика террора» понимает террор как насилие, применяемое для намеренного устрашения, по большей части, осмысленное, запланированное, а не стихийное. Он подчёркивает значение террора как средства борьбы за власть, в якобинский период уже окончательно потерявшую легальное основание /1, с.145/. Таким образом, в основе первого подхода лежит идеологическая утопия, а вторая концепция рассматривает Робеспьера как прагматичного политика. Я считаю, что применение террора как крайней меры истекало из углубления кризиса в стране, сложившихся обстоятельств.

2.3 Введение революционного календаря. Дехристианизация населения

В течение 1793 года в период якобинской диктатуры обострилась борьба с католической церковью как оплотом реакции. По всей Франции осенью 1793 года проводилась «дехристианизация». Священников заставляли отказываться от сана, закрывали церкви, все религиозные символы подлежали уничтожению. Коммуна Парижа в ноябре 1793 года запретила католическое богослужение /14, с.342/. Такие праздники, как праздник Федерации 14 июля 1793 г., праздник Единства и Неделимости республики 10 августа 1793 г. постепенно подготавливали к возможности существования гражданских, не связанных с религиозным культом праздников /14, с.343/. Сначала тон задавали эбертисты, они отвергали христианскую доктрину и заменили ее культом Разума, ввели вместо григорианского календаря новый, республиканский, в котором месяцы именовались по сезонным явлениям и делились на три «декады» /14, с.343/. Он представлял собой попытку дехристианизации повседневной жизни. Он упразднял церковные и прочие праздники и заменял их празднованием десятого дня, носившим чисто светский характер.

Фуше провозгласил лозунг: «Смерть - есть вечный сон», оправдывая тем самым насилие /14, с.344/. Данный лозунг приобрёл большую известность, а следовательно, отвергалась идея о загробной жизни. 2 ноября была изъята вся церковная утварь из церквей и храмов и отдана Конвенту /14, с.344/. 23 ноября Генеральный совет Коммуны официально постановил закрыть все церкви /14, с.334/. В Париже, как и в других городах, начались уличные шествия, участники которых, с крестами в руках, пародировали церковные обряды и в бойких куплетах высмеивали духовенство. Революционный комитет секции Соединения принес совету кресты, чаши и прочую церковную утварь. Народное общество секции музея с гордостью докладывало о сожжении Библий и других церковных книг /14, с.344/.

Дехристианизация вызвала массовый протест крестьян. Робеспьер по государственному мудро выступил против неё, за свободу культов, при строгом пресечении всяких попыток контрреволюционной деятельности со стороны духовенства /14, с.344/. Он свалил всю ответственность за насилия над католическим культом на эбертистов. Правда, они обвинялись не в том, что действительно представляло их «вину» перед буржуазией, не в том, что они требовали раздробления крупных поместий, наделения неимущих собственностью, а в атеизме и безнравственности /14, с.345/. Робеспьер занял в этом вопросе типично буржуазную позицию, что религия нужна для народа, чтобы составить утешение для несчастных и угнетенных /14, с.346/. 16 фримера (6 декабря 1793 г.) Конвент принял декрет о свободе культов /14, с.346/. Коммуна встала на путь отказа от насильственного искоренения от католического культа.

Таким образом, сам ход событий отодвинул на задний план разногласия по религиозным вопросам, которые ранее разделяли эбертистов и Коммуну Парижа с правительственными комитетами. Зато обострялись и становились всё более непримиримыми разногласия между ними по вопросам социально-экономической политики, что вылилось впоследствии в раскол в рядах якобинцев.

3. БОРЬБА ВНУТРИ ЯКОБИНСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА

3.1 Левые якобинцы

Первых побед на фронтах было достаточно, чтобы внутренние противоречия якобинцев всплыли наружу. Якобинское правительство, расчистив путь развитию буржуазных отношений, в то же время установило систему максимума и реквизиции, вмешивалось в сферу экономических интересов буржуазии и ограничивало стремление её элементов к наживе, однако, поскольку государственное вмешательство ограничивалось сферой распределения, не затрагивая сферы производства, репрессивная и ограничительная политика не могла ослабить экономической мощи буржуазии /13, с.167/. Но, созданный якобинцами революционный режим, буржуазия и зажиточные слои деревни терпели только как вынужденный и временный. По мере улучшения состояния на фронтах они все более решительно выступали против него.

В то же время политика якобинского правительства, хотя оно и опиралось на поддержку плебейства, не удовлетворяла и не могла удовлетворить всех требований плебейства. Хотя закон о максимуме и карательные меры против спекуляции давали санкюлотам какую-то возможность поддержания минимального жизненного уровня, но вся социально-экономическая политика якобинцев мало что меняла в положении плебейства. Они не действовали так, чтобы прочно привлечь к себе бедноту города и деревни, обеспечить себе устойчивую поддержку этих общественных групп, что было возможно лишь при твердой и последовательной защите их интересов.

Непосредственными представителями плебейства городов и сельской бедноты стали левые якобинцы, которых возглавляли Шометт, Паш, Гужон, Бушотт. Шометт и Паш как руководители Коммуны Парижа энергично изыскивали средства преодоления продовольственного кризиса, для чего ввели карточки на хлеб /13, с.168/. Они настаивали на точном выполнении закона о максимуме, на суровых репрессиях против его нарушителей и на борьбе против спекулянтов /13, с.168/. Шометт понимал, что на смену феодальному гнету и кабале приходит буржуазное угнетение, поэтому пытался направить диктатуру против буржуазии. Конвент усилил налогообложение богатых, что привело к всплеску недовольства против левых якобинцев. Шометт был врагом церкви. В качестве руководителя Коммуны он был одним из организаторов дехристианизации. Робеспьер, официально не поддерживающий ее, резко осудил Шометта за сопротивление свободе культов /14, с.346/. Таким образом, нежелание углублять революцию в интересах беднейших слоев населения привело к отстранению якобинцами левых.

3.2 Дантонисты

Война и порождённые ею условия создавали вопреки ограничительным мероприятиям якобинцев благоприятную питательную среду для обогащения ловких, предприимчивых дельцов и быстрого роста спекулятивной буржуазии. Буржуазия и зажиточные слои деревни оказывали сопротивление внутренней политике революционного правительства, обходя закон о максимуме и придав спекуляции нелегальный характер.

Некоторые элементы в рядах якобинцев занимались хищением и личным обогащением. Так, Фрерон и Баррас присвоили себе 800 тысяч ливров казенных денег /13, с.174/. Сопротивление их возрастало. Притягательной силой для оппозиционно настроенных элементов стал Дантон, являвшийся наряду с Робеспьером, одним из крупнейших фигур революции. В социальной политике он отвергал «крайности», был связан с быстро растущей молодой буржуазией /13, с.175/. Камилл Демулен, Фабр д'Эглантин, Филиппо, Лежандр, Делоне и другие видные члены Конвента и Якобинского клуба примкнули к нему. С осени 1793 года дантонисты выступили как сторонники политики умеренности, они требовали возврата к конституционному порядку, отказа от политики террора, смягчения всей репрессивной политики правительства /13, с.175/.

С течением времени «снисходительные», как их стали называть, становились все смелее и начали выступать против левых якобинцев и эбертистов, но уже вскоре подвергли осуждению всю систему революционной диктатуры /13, с.176/. В их рядах было много людей, которые использовали свое служебное положение в корыстных целях, хищения, взяточничество, казнокрадство были достаточно широко распространены среди депутатов и политических деятелей, составлявших окружение Дантона. Новая буржуазия нашла в лице дантонистов свое политическое представительство и составляла серьезное противостояние Робеспьеру.

3.3 Эбер и эбертисты

С другой стороны, зимой 1793 - 1794 гг. против руководящей революционным правительством робеспьеровской группы усилилось и давление слева, со стороны эбертистов. Они выступали как непримиримые противники Дантона. Группировка получила наименование по имени её лидера - талантливого журналиста Ж.Р. Эбера, который с конца 1791 года был связан с левыми якобинцами. С ноября-декабря 1793 года Эбер стал отделяться от якобинцев, расходясь с ними по кардинальному вопросу - об отношении к революционному правительству /13, с.177/. Он требовал коренной реформы системы правосудия: отказа от постоянного определенного состава Революционного трибунала, упразднения обычного судопроизводства и репрессий в отношении всех скупщиков и торговцев вообще /14, с.373/. Также он призывал к конституционной исполнительной власти.

Первостепенным для эбертистов была пропаганда крайнего терроризма, политика «дехристианизации». Эбер и Шометт разошлись в вопросе об отношении к революционному правительству, так как Эбер встал на путь борьбы против него. Боевой тон и программа газеты Эбера «Пер Дюшен» привлекали внимание и имели успех у многих санкюлотов в Париже и в армии, благодаря вполне определенной социальной программе. Он требовал раздробления крупных поместий и ферм: «Чтобы убить одним ударом купеческую и фермерскую аристократию,- писал он, - пусть разделят имения на мелкие участки!» /14, с.372/. Именно парижские санкюлоты выдвинули наиболее передовую, отвечавшую интересам широких народных масс социальную программу, проникнутую уравнительным эгалитарным духом. Они создали в лице эбертистской Коммуны Парижа 1792-1794 гг. и парижских секций зачаточные органы подлинно народной власти, оказывавшей большое влияние на Конвент.

Робеспьер и Сен-Жюст выступили с угрожающими предостережениями, обращенными к дантонистам и эбертистам. Революционное правительство, представляющее собой разрозненное сообщество буржуазных, крестьянских и плебейских элементов не могло проводить единую и последовательную линию. По предложению Сен-Жюста Конвент 8 и 13 вантоза (26 февраля и 3 марта) постановил, что собственность лиц, признанных врагами революции, подлежит конфискации и безвозмездной передаче неимущим патриотам /13, с.179/.

Вантозские декреты, будь они проведены в жизнь, означали бы увеличение числа созданных революцией мелких собственников из числа крестьянской бедноты. В то время они представляли опасность экономического и политического разоружения элементов буржуазии и остатков дворянства, поэтому их проведение в жизнь столкнулось с сопротивлением в Конвенте. Это повлекло за собой возмущение буржуазии. 4 марта эбертисты предприняли попытку выступить против революционного правительства, готовили переворот, рассчитывая использовать вооруженную силу революционной армии во главе с Ронсеном /13, с.179/. Коммуна и секции высказывались против эбертистов. 14 марта 1794 г. Эбер, Ронсен и Венсан были арестованы, 24 марта были казнены /13, с.179/. В день их казни был арестован и Демулен, что означало начало конфронтации дантонистов. 30 марта Дантон, Делакруа и Филиппо были арестованы. Уничтожение дантонистской группы требовало от правительства преодоления возрастающего сопротивления.

10 апреля начался процесс над Шометтом и 13 апреля он был казнен. Однако виднейшие эбертисты Колло д'Эрбуа, Фуше избежали кары и сохранили свое политическое влияние. Военное положение республики весной 1794 г. оставалось ещё крайне тяжелым, что облегчило руководимой Робеспьером группе якобинцев разгром эбертистской и дантонистской группировок. Кризис якобинской диктатуры, вызванный противоречием интересов, внешне был преодолен. Однако борьба среди якобинцев не была завершена, её продолжение и развязка были лишь отсрочены.