При Наполеоне возможность выслужиться низшим слоям населения в основном существовала в армии, где работал установленный чуть ранее институт Почетного Легиона. Данный факт также можно отнести к социальным последствиям Французской революции, поскольку монополию дворянства на службу сменила возможность социального лифта через армию. Ibid. P. 153-157.; Doyle W. Aristocracy and Its Enemies in the Age of Revolution P. 312-315. Историки заключают, что основой наполеоновской элиты была меритократия, а возможность выслужиться предоставлялась всем гражданам Франции. Главный факт, который вводил в заблуждение многих историков, это признание наполеоновской элиты дворянством и его реконструкция при Людовике XVIII. Таким образом, если социальные последствия революции, касающиеся дворянства, были в краткосрочном формате почти неоспоримы, остается вопрос об их влиянии в долгосрочной перспективе.

Питер Макфи считает, что отмена сеньориальной и феодальной системы, а также ряд налоговых и торговых преобразований, сильно повлияли на дворянство: дворяне, будучи достаточно прагматичны, отказались от своего прежнего образа жизни и приняли, хоть и неохотно, революционные изменения. Роберт Форстер отмечает, что роль дворянства действительно оставалась значительной в период революции, даже не смотря на принятие ряда враждебных данному сословию декретов. Питер Макфи не спорит с этим заключением, но в свою очередь подчеркивает, что дворянство сильно пострадало во время революции и изменилось, адаптировавшись к новому порядку.

Прежде всего, лишившись привилегий, дворяне потеряли значительную часть своего дохода, например, доход провинциальных дворян в среднем упал на 50%. Дворяне также лишились своей земли, многие вплоть до половины земель, а некоторые потеряли всю землю. Несмотря на то, что во время революции дворянам были предоставлены компенсации за потерю привилегий, они по большей части нивелировались обязанностью платить такие же налоги, как и остальное население.

Если до 1789 г. дворяне платили 5% своего дохода с земли в казну, то в революционные годы налог возрос до 16% McPhee P. The French Revolution 1789-1799. P. 197-198. . Многие дворяне разорились и иммигрировали, а те, что остались не были включены Наполеоном в число новой наследственной элиты, поскольку для этого требовалось наличие значительного капитала и постоянного дохода Doyle W. The Napoleonic Nobility Revisited // France and the Age of Revolution: Regimes Old and New from Louis XIV to Napoleon Bonaparte. P. 150. . Макфи также отметил, что из-за отмены привилегий изменились отношения между дворянином и крестьянами в деревне, они больше не основывались на статусном различии, а представляли собой отношения богатых и бедных граждан.

Сделки с сеньором ничем не отличались от сделок с любым другим гражданином Франции McPhee P. The French Revolution 1789-1799. P. 198-199. . Более того, некоторые богатые дворяне, в частности провинциальные, включались в состав революционной буржуазии. В Наполеоновский период старое богатое дворянство, пережившее революцию, было включено в новою элиту наряду с буржуазией - произошло слияние и образование нотаблей - единой социальной группы с высокой степенью самосознания; в результате именно на нее и опирался Наполеон Ibid. P. 196.; Broers M. The Napoleonic Regimes // Oxford Handbook of the Ancient Regime. P. 498. .

Таким образом, сторонники максималистского подхода считают, что существовал ряд значительных краткосрочных и долгосрочных социальных последствий Французской революции, что в частности, видно на примере эволюции и изменения дворянства. Все больше историков придерживаются данной точки зрения о наличии социальных последствий революции на примере дворянства, хоть и в основном краткосрочных, в том числе и Уильям Дойл, изначально историк-ревизионист.

3.3 Капитализм, буржуазная революция и последствия Французской революции

В предшествующих главах описывались основные положения дискуссии о буржуазном характере Французской революции, были рассмотрены некоторые концепции, согласно которым именно буржуазия стала ее основной движущей силой. Сторонники этого мнения, в том числе и современные англо-американские историки, убеждены, что революционные изменения производились в интересах данной социальной группы, и именно она должна была остаться в выигрыше по ее итогам.

Сторонники минималистического подхода отрицают, данные положения и ссылаются на то, что буржуазия в процессе революции испытывала множество трудностей, часто даже большие, чем дворянство, капитализм не утвердился вплоть до второй половины XIX в., а последующие режимы вернули дворянство как доминирующую силу общества. Одним словом, буржуазия не выиграла в результате революции и последствия для данной социальной группы были либо не благоприятные, либо их не было вовсе McPhee P. The French Revolution 1789-1799. P. 178-185. . Чтобы установить точку зрения сторонников максималистского подхода, стоит сконцентрироваться не только на социальных, но и на экономических последствиях Французской революции. В современной историографии подобное слияние социальных и экономических аспектов определяется традиционно как социальная интерпретация, поскольку речь, фактически, идет об экономическом доминировании какой-либо социальной группы.

Прежде всего, стоит обратиться к более подробному рассмотрению объяснения сторонников «максималистского» подхода положения, предложенного минималистами о том, что буржуазия переживала трудности в период революции. Действительно, как показывает Питер Макфи, у торговцев и крупных производителей эти трудности были вызваны тем, что беспорядки в крупных городах часто негативно влияли на внутреннюю торговлю, а отмена рабства в 1794-1802 гг. негативно повлияла на международную торговлю. К 1815 г. уровень внешней торговли в два раза уступал уровню 1789 г. Из-за упадка торговли сокращалось население таких крупных городов, как Марсель, численность мелкой и средней буржуазии уменьшалась с 1790 по 1806 год McPhee P. The Economy, Society, and the Environment // A Companion to the French Revolution. P. 457. .

Однако, не смотря на указанные выше проблемы, существовали и развивающиеся сферы. Например, производство хлопка и железа стимулировалось военными потребностями республики, а после - империи. Особенно важными, с точки зрения Питера Макфи, были институциональные изменения, создавшие пространство и возможность для свободной торговли. Усилены эти меры были законом Лешапельера 1791 г., отменившим торговые объединения и гильдии, а также введением при Наполеоне «ливретов» - трудовых книжечек, распространенных еще при старом порядке, фиксирующих записи о трудоустройстве McPhee P. The French Revolution 1789-1799. P. 187. .

Более подробно рассматривает социально-экономические последствия революции для буржуазии Генри Хеллер в работе «The Bourgeois Revolution on France 1789 - 1815». Хеллер отмечает, что в период революции буржуазия окончательно сформировалась как единая самосознающая социальная группа, которая контролировала производство и торговлю, а также была представлена в революционном правительстве, а после стала лидирующим субъектом наполеоновской бюрократии.

В интерпретации Хеллера, центральное место занимает коммерческая буржуазия, в основном крупные и средние производители и торговцы. Как видно из названия, Хеллер считает Наполеоновскую эпоху продолжением революции для данной социальной группы, когда ее положение еще больше упрочилось из-за экспансивной, военной и конкурентной, относительно Британии, направленности имперской политики. Многочисленные государственные заказы, продиктованные военными нуждами, начало государственного регулирования экономики ради минимизации торговых и производственных конфликтов стабилизировали экономику.

Таким образом, до 1799 г. во Франции сложилась благоприятная атмосфера для развития бизнеса и торговли, а при Наполеоне экономика была регламентирована. Как отмечает Хеллер и сторонники максималистского подхода, в частности Питер Макфи, если капитализм и не сформировался во время революции и правления Наполеона, так как не сформировалось еще самосознающего рабочего класса и соответствующего современным пониманиям рынка труда, то именно благодаря революции был совершен значительный прорыв в данном направлении. Это движение к капитализму было в интересах буржуазии и производилось при ее особом участии и под ее руководством Heller H. The Bourgeois Revolution in France 1789-1815. P. 125-130.; McPhee P. The French Revolution 1789-1799. P. 202-203. .

Стоит также кратко остановиться на вопросах, которые уже были частично затронуты в предыдущей главе: становление буржуазии как главной социальной силы нового порядка, формирование нового социального порядка, основанного на богатстве и меритократии, как социальные последствия Французской революции. Как отмечает большинство современных англо-американских историков, в преддверии революции уже произошла смена старого социального порядка, основанного на статусе, на порядок, где главным условием для социальной мобильности стало богатство. Отмена привилегий 4-11 августа 1789 года и ряд последующих декретов 1792 и 1793 годов упрочили данные изменения. Благодаря этому, в частности, установились элементы меритократии, что стало возможно исключительно после падения сословий, за которыми были закреплены определенные должности.

Как отмечал еще Колин Джонс, в процессе профессионализации сформировалась революционная буржуазия, которая представляла собой широкий круг образованных профессионалов Jones C. Bourgeois Revolution Revivified: 1789 and Social Change // The French Revolution: Recent Debates and New Controversies. P. 100-101. . Именно эта группа возглавила революцию и за десятилетие окрепла. Питер Макфи, Майкл Броерс и Генри Хеллер отмечают, что лидирующая роль буржуазии была очевидна во время правления Наполеона, поэтому при формировании новой элиты император объединил буржуазию с остатками старого дворянства и выходцами из низших слоев населения, чтобы обеспечить слияние новой элиты и ее преобразование в нотаблей - единую группу. Таким образом, историки считают, что данное объединение было результатом стирания сословных границ в период революции и желания Наполеона окончательно устранить еще существовавшие конфликты между дворянством и буржуазией Broers M. The Napoleonic Regimes // Oxford Handbook of the Ancient Regime. P. 496-498.; McPhee P. The French Revolution 1789-1799. P. 194.; Heller H. The Bourgeois Revolution in France 1789-1815. P. 127.

3.4 Капитализм, и становление земельного крестьянства как последствие Французской революции

Вопрос о последствиях Французской революции для крестьянства в большей степени связан с экономическими аспектами. Однако стоит отметить, что данным экономическим последствиям изначально предшествовали социальные и институциональные изменения. В современной историографии этот вопрос связывают, как и в случае с буржуазией, в первую очередь с социальными, а затем с экономическими последствиями.

Следует подчеркнуть и то, что сторонникам максималистского подхода, как и сторонникам классической интерпретации, свойственно рассматривать социальные последствия революции вместе с экономическими.

Мэтры классической интерпретации Французской революции Жорж Лефевр и Альбер Собуль считали крестьянство одной из главных действующих сил Французской революции и отмечали, что революция в значительной степени повлияла на становление свободного и независимого землевладельческого крестьянства, предопределила дальнейшее его развитие Собуль А. Первая Республика 1792-1804. М.: «Прогресс» 1974. С. 308-309. . Историки-марксисты считали, что одним из главных достижений Французской революции было если не установление, то активное развитие капитализма и смена формаций. Интересно, что в крестьянстве, претерпевшем значительные изменения в 1789-1793 годах, они видели силу, которая тормозила капиталистическое развитие. Там же. С. 309.

В значительной степени была пересмотрена крестьянская деятельность и преобразование крестьянства историками критического толка в 60-70-ых годах XX в. Альфред Коббен, Джордж Тейлор и Уильям Дойл отмечали, что ликивидация феодализма значительно не повлияла на преобразование крестьянства. Они подчеркивали, что старый режим был консервативен, однако в нем начинали медленно происходить изменения, установившиеся капиталистические отношения распространялись, в частности, и на деревню. Революция же по своей природе была враждебна капитализму и в деревне произошел еще больший «откат», приведший к полной ликвидации каких-либо капиталистических отношений.

Следует отметить, что к подобным заключениям, например, Нормана Хэмпсона привел вывод историков марксистов относительно крестьянства, которое тормозило развитие капитализма Hampson N. A Social History of the French Revolution. P. 261.. Свои выводы ревизионисты также основывали на сравнении старого и нового режима при Наполеоне и Людовике XVIII. Они замечали, что Франция, как была преимущественно аграрной страной перед революцией, так и осталась такой после ее завершения.

Сложно спорить с данной трактовкой, однако сторонники максималистского подхода в некоторой степени преуспели в данном направлении. Чтобы проследить изменения в интерпретации социальных или социально-экономических последствий революции для крестьянства и общую дискуссию о капитализме, связанную с данным вопросом, следует прежде всего восстановить последовательность и трактовку основных этапов изменения положения крестьянства в интерпретации сторонников максималистского подхода на основе работ Питера Макфи, Генри Хеллера и отчасти Джона Маркоффа и Гвейна Льюиса.

Уже в начале 1789 г. начали нарастать многочисленные крестьянские волнения, пик которых пришелся на август 1789 г., когда в ночь чудес был ликвидирован феодализм. Уже в этот период крестьянство показало себя как значимая сила революции, отстаивающая свои интересы, в первую очередь, отмену сеньориальных повинностей Markoff J. Violence, Emancipation, and Democracy: The Countryside and the French Revolution // The French Revolution: Recent Debates and New Controversies. P.188-190..

Однако данный этап был лишь началом, поскольку крестьяне продолжили массовые протесты, требуя полной отмены остатков феодальной системы и земельных наделов (французский крестьянин давно уже не был крепостным, в его распоряжении была земля, однако к началу революции и во время нее многие крестьяне оставались без земли и работали по найму на земле других крестьян). Генри Хеллер отмечает, что важные изменения произошли в 1792 году, когда были полностью отменены феодальные обязательства, что привело к возможности удерживать на 10-15% больше излишков. Данный аспект видится Генри Хеллеру одним из наиболее важных достижений в формировании нового крестьянства, который предопределил их экономическую деятельность Heller H. The Bourgeois Revolution in France 1789-1815. P. 99. . Питер Макфи, в свою очередь, отмечает, что наиболее важным следует считать изменение 1793 года, когда было частично удовлетворено требование крестьян о земле.

Началась массовая продажа и передача крестьянам национализированных земель, в основном за счет секуляризованных церковных земель. В результате процент земель, которыми владели крестьяне возрос, в общем, с 31% до 42%; естественно на разных территориях цифры сильно разнились McPhee P. The French Revolution 1789-1799. P. 190-192.. Таким образом, большинство крестьян получили землю и французская деревня, стала представлять собой «лоскутное одеяло», состоящее в основном из маленьких и средних крестьянских владений.

К такому выводу все сторонники максималистского подхода приходят разными путями, но оценивают данное преобразование как одно из наиболее важных социальных последствий революции. Произошла эмансипация французского крестьянина, он стал самостоятельным владельцем земли, который должен был выплачивать налоги лишь государству, мог сохранять определенное количество издержек и реализовывать их на свободном рынке.

Интересно, что большинство, если не все, (все из рассмотренных) англо-американских историков, сторонников максималистского подхода, объясняя, как повлияли данные социальные изменения в деревне на развитие капитализма, ссылаются на работу А.В. Адо «Крестьяне и Французская революция», которая была впервые переведена в 1996 году. Питер Макфи и Генри Хеллер, основываясь на работе Адо и собственных исследованиях, заключают, что социальные изменения, которые произошли в деревне, установление эмансипированного земельного крестьянства повлияли на развитие капитализма в деревне, что является не только пересмотром минималистического подхода, но и значительным пересмотром положений сторонников классической интерпретации. Питер Макфи и Генри Хеллер заключают, что развитие капитализма в деревне стало возможным из-за сочетания свободного рынка и многочисленных маленьких и средних крестьянских хозяйств. В условиях мелкотоварного производства в долгосрочной перспективе интенсифицировалось первоначальное накопление капитала, что в свою очередь ускорило классовую дифференциацию между сельскими капиталистами и пролетариями. Таким образом, с точки зрения Макфи, революция ускорила развитие капитализма в деревне Ibid. P. 193.. Современные англо-американские историки, сторонники максималистского течения, считали, что социальные последствия Французской революции для крестьянства были краткосрочными и долгосрочными. Краткосрочные последствия революции заключались в том, что был сломлен сословный и феодальный порядок, крестьяне эмансипировались и в большинстве своем получили землю. Долгосрочные социальные последствия Французской революции - расслоение крестьян на сельских капиталистов и пролетариат. Из-за долгосрочного характера социальных последствий и, в краткосрочной перспективе, ликвидации или стагнации капиталистического развития, историки критического толка считали, что революция была антикапиталистической и произошел «откат», а сторонники классической интерпретации видели в крестьянстве препятствие для развития капитализма.

Указанная выше трактовка социальных последствий Французской революции для крестьянства и сама трактовка развития капитализма в деревне сегодня представлены в большинстве работ общего характера, которые касаются данного вопроса, и становятся все более популярны. Интересно то, что, вероятнее всего, именно перевод работы Адо, опубликованный в середине 1996 года, когда уже началось постепенное возвращение к изучению социального и одновременно отход от новой ревизионистской ортодоксии, сильно повлиял на развитие данной трактовки в работах англо-американских историков.

Социальные последствия Французской революции в большей степени рассматриваются современными англо-американскими историками сторонниками максималистского подхода. Отличительная черта данного подхода заключается в том, что он возвращается к формулировкам классической интерпретации и соотносит их с современными знаниями о последствиях Французской революции. Максималистский подход вписывается в рамки основных тенденций современной англо-американской историографии. В силу слабой проработанности «социального» в новой ревизионистской ортодоксии, англо-американские историки обращались к работам сторонников классической интерпретации, чтобы объяснить различные аспекты революции. Также логично это возвращение потому, что в классической интерпретации присутствовало четкое понимание причин и последствий революции, а в современной историографии прослеживается явный недостаток концептуализации знания и понимания социальных последствий революции.

Заключение

В современной англо-американской историографии происходят значительные изменения, которые обусловлены ее преемственным положением относительно предшествующего историографического периода противостояния классической интерпретации и историков критического направления. С 1989 г. современные англо-американские историки обращались к опыту и переосмысливали итоги предшествующего историографического периода, в ходе которого была уничтожена классическая интерпретация Французской революции. Англо-американские исследователи разделились на два лагеря: сторонников новой ревизионистской ортодоксии и минималистического подхода и группу сторонников максималистского подхода и историков, считавших необходимым возобновление изучения социальных аспектов революции, исчезнувших из историографии после крушения классической интерпретации.

Обращение к социальным аспектам Французской революции сопровождалось пересмотром достижений сторонников классической интерпретации и ревизии 1960-70 гг. Множество историографических работ, анализирующих ход полемики классиков и ревизионистов, было опубликовано в начале 90-ых гг. XX в. Накопление знания о предшествующем историографическом периоде показало ошибочность некоторых положений историков критического направления и поспешный отказ от формулировок классической интерпретации. Некоторые англо-американские историки уже в начале 90-ых гг. XX в. вернулись к формулировке «буржуазная революция» и опровергли тезис ревизионистов об антикапиталистическом ее характере. Сначала возвращение к социальному, особенно к основам классической интерпретации, было воспринято англо-американскими исследователями сторонниками новой ревизионистской ортодоксии в штыки, однако с течением времени у этого направления появлялось все больше сторонников. Сегодня можно утверждать, что социальная тематика вновь вернулась в англо-американскую историографию. Изучение социальных аспектов Французской революции в современной англо-американской историографии происходит в неразрывной связи с остальными ее аспектами: экономическими, политическими, культурными, идеологическими. Некоторые формулировки классической интерпретации принимаются, а новая ревизионистская ортодоксия, хоть и имеет все еще значительное влияние на англо-американскую историографию, по большей части, осталась в прошлом.

Обозначенная в начале XXI в. потребность в формировании новой интерпретации Французской революции, в частности, способствовала возвращению к изучению социальных аспектов, поскольку для формирования новой целостной концепции необходимо учитывать все аспекты революции, и обращению к опыту сторонников классической интерпретации, поскольку только классическая интерпретация обеспечивала высокую степень концептуализации. Современная англо-американская историография хоть и движется в намеченном в начале XXI в. направлении, однако все еще далека от построения новой интерпретации, т.к. в ней присутствует плюрализм мнений относительно основных концептуальных моментов и продолжающаяся дискуссия относительно социальных аспектов Французской революции, которые в разной степени проработаны англо-американскими историками.

Среди современных англо-американских историков нет согласия относительно социальных причин революции, их трактовка все еще в большей степени основывается на достижениях ревизионистов 60-70-ых годов. Они отчасти были скорректированы исследователями, переработавшими некоторые положения классической интерпретации. Предложенные ими концепции потребительской революции и профессионализации упрочили в англо-американской историографии мнение о наличии изменений в социальной структуре и динамике старого порядка, которые вместе с изменениями в политическом сознании граждан не могли привести к революции, но могли обеспечить высокую активность общества к моменту ее начала. В современной англо-американской историографии установилось мнение о том, что сама противоречивая и не способная к реформированию структура старого порядка, а также скрытые внутри нее конфликты, обострившиеся лишь в результате созыва Генеральных Штатов, и были социальными причинами Французской революции.

В современной англо-американской историографии также нет согласия относительно движущих сил Французской революции. Существует несколько традиционно выделяемых сил, однако большинство современных англо-американских исследователей, касаясь данной проблемы, прибегают к обобщениям, которые избавляют их от участия в целом ряде неразрешенных дискуссий. Эта проблема, во многом, тормозит разработку данной тематики. Несмотря на это, именно англо-американскими историками в значительной степени была пересмотрена «новая ревизионистская ортодоксия» и предложено несколько, часто возвращающихся к положениям классической интерпретации, но оригинальных и самостоятельных концепций. Колин Джонс пересмотрел социальный состав и роль буржуазии в революции, тем самым вернув, не без проблем, вопрос о буржуазии как движущей силе революции в историографию. Джон Маркофф доказал, что крестьянство являлось самостоятельной, полноценной и рациональной движущей силой революции. Тимоти Таккет пересмотрел предложенную Францем Фюре концепцию контрреволюции и показал ее как движущую силу революции, изначально основанную на социальных противоречиях. Данные концепции не противоречат друг другу, поэтому органично сосуществуют и развиваются в современной историографии.

Проблема социальных последствий Французской революции тесно связана с вопросами о ее значении и характере, поэтому является одной из наиболее острых в современной англо-американской историографии и в тоже время самой слабо проработанной. Данная тема вернулась в англо-американскую историографию благодаря сторонникам максималистского подхода, которые усомнились в формулировках сторонников минималистического подхода, убежденных в отсутствии социальных последствий революции. Отличительной чертой максималистского подхода является возвращение к ключевым положениям классической интерпретации. Англо-американскими историками, исследующими данную проблему, было установлено, что революция ликвидировала сословную систему старого порядка, сделала буржуазию лидирующей социальной группой, сильно изменила дворянство старого порядка, создала эмансипированное земельное крестьянство, а также в долгосрочной перспективе привела к расслоению общества и образованию пролетариата, т.е. к развитию во Франции капитализма. Формулировки сторонников максималистского подхода сегодня воспроизводятся в большинстве работ общего характера. Несмотря на их достижения, данная тема остается все еще очень слабо исследованной в современной англо-американской историографии, в частности, из-за отсутствия разработанной методологии исследования.

Библиография

Список источников

1) Олар. А. Политическая история Французской революции. - М.: «ОГИЗ» 1938. - 847 с.

2) Собуль А. Первая республика 1792-1804 гг. - М.: «Прогресс» 1974. - 393 с.

3) Токвиль А. Старый порядок и Французская революция. - СПб.: «Алетейя» 2008. - 246 с.

4) Bien D. Caste, Class, and Profession in Old Regime France: The French Army and the Segur Reform of 1781. - St Andrews: St Andrews University Press, 2010. - 102 p.

5) Bossenga G. Estates Orders Corps // Oxford Handbook of the Ancient Regime. - Oxford: Oxford University Press, 2014. - P. 140-166.

6) Bossegna G. Financial Origins of the French Revolution // From Deficit to Deluge: The Origins of the French Revolution. - Stanford, California: Stanford University Press, 2011. - P. 37-66.

7) Broers M. The Napoleonic Regimes // Oxford Handbook of the Ancient Regime. - Oxford: Oxford University Press, 2014. - P. 489-505.

8) Burke E. Reflections on the French Revolution. - London: Penguin Classics, 2004. - 405 p.

9) Clay R.L. The Bourgeoise, Capitalism, and the Origins of the French Revolution // Oxford Handbook of the French Revolution. - Oxford: Oxford University Press, 2015. - P. 42-66.

10) Cobban A. The Myth of the French Revolution. - London: H.K. Lewis & Co LTD London, 1955. - 25 p.

11) Cobban A. The Social Interpretation of the French Revolution. - Cambridge: Cambridge University press, 1999. - 178 p.

12) Doyle W. Aristocracy and Its Enemies in the Age of Revolution. - Oxford: Oxford University Press, 2009. - 382 p.

13) Doyle W. Colbert and the Sale of Offices // France and the Age of Revolution: Regimes Old and New from Louis XIV to Napoleon Bonaparte. - London, New York: I.B.Tauris & Co. Ltd, 2013. - P. 8-26.

14) Doyle W. Origins of the French Revolution. - Oxford: Oxford University Press, 2013. - Ed. 3. - 237 p.

15) Doyle W. The Ancient Regime. - London: Palgrave, 2001. - 66 p.

16) Doyle W. The Napoleonic Nobility Revisited // France and the Age of Revolution: Regimes Old and New from Louis XIV to Napoleon Bonaparte. - London, New York: I.B.Tauris & Co. Ltd, 2013. - P. 149-158.

17) Doyle W. The French Revolution: Possible Because Thinkable of Thinkable Because Possible // Regimes Old and New from Louis XIV to Napoleon Bonaparte. - London, New York: I.B.Tauris & Co. Ltd, 2013. - P. 95-102.

18) Doyle W. Voltaire and Venality: The Ambiguities of an Abuse // France and the Age of Revolution: Regimes Old and New from Louis XIV to Napoleon Bonaparte. - London, New York: I.B.Tauris & Co. Ltd, 2013. - P. 26-38.

19) Goldstone J. The Social Origins of the French Revolution Revisited // From Deficit to Deluge: The Origins of the French Revolution. - Stanford, California: Stanford University Press, 2011. - P. 67-103.

20) Hampson N. A Social History of the French Revolution. - London, New York: Routledge, 1995. - 278 p.

21) Heller H. The Bourgeois Revolution in France 1789-1815. - Oxford, New York: Bergbabn Books, 2009. - 172 p.

22) Jones C. Bourgeois Revolution Revivified: 1789 and Social Change // The French Revolution: Recent Debates and New Controversies. - New York, London: Routledge, 2009. - Ed. 2. - P.87-112.

23) Lefebvre G. The Coming of the French Revolution. - Princeton, London: Princeton University Press, 2015. - 235 p.

24) Lefebvre G. The French Revolution from its Origins to 1793. - London, New York: Routledge, 2005. - 379 p.

25) Lewis G. The French Revolution Rethinking the Debate. - London, New York: Routledge, 1993. - 131 p.

26) Lucas C. Nobles Bourgeois and the French Revolution // The French Revolution: Recent Debates and New Controversies. - New York, London: Routledge, 2009. - Ed. 2. - P.33-50.

27) Markoff J. Violence, Emancipation, and Democracy: The Countryside and the French Revolution // The French Revolution: Recent Debates and New Controversies. - New York, London: Routledge, 2009. - Ed. 2. - P. 165-197.

28) Maza S. Bourgeoisie // Oxford Handbook of the Ancient Regime. - Oxford: Oxford University Press, 2014. - P. 126-140.

29) Maza S. Luxury Morality and Social Change: Why there Was No Middle Class Consciousness in Prerevolutionary France // The French Revolution: Recent Debates and New Controversies. - New York, London: Routledge, 2009. - Ed. 2. - P. 113-130.

30) McPhee P. A Social Revolution? Rethinking Popular Insurrection in 1789 // Oxford Handbook of the French Revolution. - Oxford: Oxford University Press, 2015. - P. 216-235.

31) McPhee P. Liberty or Death. - New Haven, London: Yale University Press, 2016. - 468 p.

32) McPhee P. The Economy, Society, and the Environment // A Companion to the French Revolution. - London: Wiley-Blackwell, 2013. P. 453-469.

33) McPhee P. The French Revolution 1789-1799. - Oxford: Oxford University Press, 2013. - 234 p.

34) Shovlin J. Nobility // Oxford Handbook of the Ancient Regime. - Oxford: Oxford University Press, 2014. - P. 108-126.

35) Shovlin J. Political Economy and the French Nobility, 1750-1789 // The French Nobility in Eighteenth Century: Reassessment and New Approaches. - University Park: Pennsylvania State University Press, 2006. - P. 111-139.

36) Tackett T. Nobles and the Third Estate in the Revolutionary Dynamic of the National Assembly, 1789-1790 // The French Revolution: Recent Debates and New Controversies. - New York, London: Routledge, 2009. - Ed. 2. - P.131-164.

Список литературы