Братия Соловецкого монастыря во второй половине XIX — начале XX века

В системе послушаний Соловецкого монастыря можно выделить четыре основные категории (Табл.12)

Таблица №12

Категории монастырских послушаний

Однако, в свою очередь, церковные послушания можно разделить на священнослужительские и, собственно, церковные. Трудовые послушания можно разделить по четырем дополнительным категориям: послушания в мастерских и заводах (производственные), хозяйственные, обслуживающие и специальные.

Теперь подробнее рассмотрим каждую из категорий основных и их разновидностей.

Послушания священнослужительские (т.е. те, которые могли выполнять только люди, имеющие священный сан) предполагали, в первую очередь, «исполнение череды» богослужения. Это послушание назначалось всем иеромонахам и иеродиаконам монастыря. Однако помимо «череды» к этой категории относилось также служение молебнов в храмах монастыря, скитов и подворий.

К церковным послушаниям относится участие монахов в богослужении и исполнении церковных священнодействий вообще.

Церковные послушания были очень многообразны: пономарское (прислуживание в алтаре), клиросное (которое, в свою очередь имело подразделы: послушания уставщика (заведующего порядком чтения и пения в церкви согласно с церковным уставом), головщика ( опытного певчего, обладавшего хорошим голосом), чтеца, канонарха), приставническое (постоянного «дежурства» при св.мощах), неусыпного чтения псалтыри в церквях, чтения (и ведения записей) поминальных синодиков (куда вписывались имена благотворителей обители), свечное (контроль за возжиганием лампад, порядком на подсвечниках и уборкой церкви) и звонарное .

К административным послушаниям относились все должности членов Учрежденного Собора, начиная с настоятеля и кончая духовником, которые занимались общим контролем жизни монастыря. Помимо прочих к административным послушаниям относились должности «строителей» всех скитов и «смотрителей» подворий, эконом, келарь, делопроизводитель Учрежденного Собора, заведующие монастырскими больницей, библиотекой, училищами, магазинами, постройкой зданий и расходческими складами, монастырской почтой, ответственные за монастырские закупки в Архангельске и «на Мурманском берегу», письмоводители канцелярии Учрежденного Собора, ревизор монастырских делопроизводственных книг, нарядчики по монастырским работам.

Послушания преподавательские и наставнические «по училищу» включали в себя должности наблюдателя училищ, преподавателей богословских (катехизис, Ветхий и Новый завет, догматика, Закон Божий) и общеобразовательных дисциплин (русский язык, литература), а так же пения, наставников в «живописной школе».

Самой обширной категорией послушаний были послушания трудовые. Рассмотрим их по изложенному выше принципу, разделив на 4 подкатегории - производственные, хозяйственные, обслуживающие и специальные.

Больше всего монахов трудилось в различных монастырских мастерских и заводах и прочих учреждениях. По спискам 1913 года в монастыре можно насчитать три завода (кирпичный, лесопильный и свечной), и более двадцати мастерских ( хлебопекарная, ризошвейная, сетевязная, иконописная, иконостасная, кресторезная, живописная, литографическая, бондарная, слесарная, карбасная, такелажная, экипажная, колесная, санная, ложкорезная, каменотесная, позолотная и серебряная, смолокуренная, кожевенная, салотопная, переплетная, чеботарная (обувная), кузнечная, литейная. К этому можно прибавить квасную и просфорню РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908. Во всех этих организациях работали монахи и послушники - кто-то простым работником, а кто-то старостой (заведующим) или его помощником.

Обсуждая трудовые послушания, имеет смысл еще раз обратиться к информации о том, какое количество монахов-священнослужителей было занято (помимо богослужебных, административных и пр.) на трудовых послушаниях.

В списках до 1886 года формуляр как таковой не содержит информации о трудовых послушаниях священнослужителей.

В списках 1886 года упоминаются 5 иеродиаконов, занятых на различных трудовых послушаниях: иеродиакон Давид (Кошкин) занимался «изготовлением восковых свечей», Михаил (Кальянов) состоял старшиной при спасательном боте, Кирилл (Полежаев) делал «глиничную посуду», Никанор (Савватиев) заведовал малярной мастерской, Варух (Фоминых) отвечал за всю монастырскую медную и оловянную посуду РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.874.

В 1895 году на трудовых послушаниях были заняты 4 священнослужителя - один иеромонах (заведовавший гончарной мастерской) и три иеродиакона РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.887.

В последних списках количество занятых на трудовых послушаниях священнослужителей значительно возрастает: в 1903 году уже 6 иеромонахов и 4 иеродиакона состояли старостами и заведующими монастырскими мастерскимиРГАДА, Ф.1201, Оп.5 Ч.2 Д.5616 , а в 1913 таковых 6 и 3 соответственно РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908 (можно предположить, что их было и больше, т.к многие участники смуты были в тот момент были сняты с обычных послушаний и направлены в скиты на исправление). Указанная статистика еще раз подтверждает некоторую предвзятость оценок положения монастырского духовенства в среде братии Соловецкой обители, которые мы встречаем в воспоминаниях некоторых современников (в частности - у П.Ф. Федорова Федоров П.Ф. Указ.соч. С.32.).

Монастырское хозяйство так же давало работу большому количеству братии: многие занимались ловлей рыбы, «морских зверей» (звероловное послушание), многие трудились на монастырских огородах, покосах, скотном дворе и конюшне, молочной и птицеферме. Необходимые ежедневные работы выполняли монахи на строительных, малярных, плотницких, обойных, печных, портных, или просто «разных» послушаниях.

Также можно насчитать большое количество обслуживающих послушаний, т.е направленных на обеспечение жизни братии. К таким послушаниям можно отнести келейное (при келиях настоятеля, казначея, наместника), поварское, трапезное, караульное, снабженческое («расходническое»), портомойное, «прачешное», фельдшерское, а также послушания банщика, монастырского будильщика, амбарного, рухлядного, могильщика. Также в эту категорию входили послушания, отвечающие за водное и наземное передвижение: на море - шкипер, штурман, машинист (или его помощник), перевозчик с Большого Соловецкого острова на Анзерский; на земле - кучера и управляющие «древовозками» и т.д.

Достаточно много в списках встречается и «уникальных» послушаний, которые возникали либо очень редко, либо вообще в единичных случаях.

Так, 1870 году иеромонах Митрофан (Назарьев), вместе с монахом Маркианом (Нечаевым) были назначены в состав членов комиссии по восстановлению Крестного монастыря, разрушенного англичанами во время Крымской войны (выполняли эту обязанность в течении года, с мая 1870 по июнь 1871) РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.827. В списке за тот же 1875 год упоминается послушник Иван Якобсон, исполнявший послушание «при складе пожарных инструментов» - ни разу не упомянутом ни прежде ни после этого. РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.827 Послушник Петр Новосельцев (по спискам 1886) года состоял в «заведывании керосином» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.874, а Федот Евланов заведовал «скитом на Заяицком острове» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.874. В 1895 году сообщается о послушнике Михаиле Васильеве, заведовавшем метеорологической станцией (построенной при архимандрите Мелетии в начале 80-х гг.).

О иеродиаконе Серапионе (Распопове) в списках 1903 года сообщается: «летом 1903 находился в командировке для удовлетворения церковно-религиозных потребностей русских промышленников на севере и просвещения язычников - самоедов и раскольников на Югорском шаре» РГАДА, Ф.1201, Оп.5 Ч.2 Д.5616 В списках послушников за тот же год отмечен Тимофей Дьяков, проходивший «послушание при душевнобольном монахе Силуане» (о котором читаем, что после обследования «в Архангельской городской больнице признан врачами страждущим неизлечимо полным идиотизмом» РГАДА, Ф.1201, Оп.5 Ч.2 Д.5616)

Отдельный интерес представляют упоминания в списках о нескольких представителях монашествующей братии, выполнявших очень серьезные и крупномасштабные послушания, о которых сообщается даже в воспоминаниях современников. Послушник Федор (впоследствии - монах Феоктист) (Соснин) был основным руководителем постройки каменной дамбы, соединившей Соловецкий остров с Большой Муксалмой. «История» скупо отмечает, что «Устройство постояннаго сообщения с Муксольмским островом, где содержится монастырский рогатый скот, устранило многия затруднения по доставке в монастырь молочных продуктов» История первоклассного ставропигиального Соловецкого монастыря. М.,2004 (репр.изд) С.176., тогда как в воспоминаниях современников встречаем куда более яркие отзывы: «только с такими работниками и можно было совершать подобные чудеса строительного дела, как, например, постройка монастырских стен или засыпка валунами морского пролива, чтобы соединить Соловецкий остров с Муксаломским, где теперь устроен обширный скотный двор; только соловецкие монахи могли совершить эти - воистину работы гигантов» Дунаев Б.И. Соловецкая обитель М.,1914 С.12..

Упомянутый в списках 1913 года монах Иринарх (Мишнев) Впоследствии он принял сан иеромонаха и как, отмечается в статье С.В.Бушуева «Соловки - «монастырская цивилизация». 2000 лет христианства» (Библиографический справочник для дела и досуга. Вып.6. М.,2001), уже во времена Соловецкого лагеря продолжал заниматься той же работой., исполнявший послушание руководства «работами по очистке старых и прорытию новых каналов между внутренними озерами Соловецкого острова и Св. озером при монастыре», продолжавший таким образом дело, начатое еще святителем Филиппом (Колычевым), очень высоко оценивался монастырским начальством - «очень хороших качеств, предан своему делу» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908

Капитан первого монастырского парохода «Вера», которого так красочно описал в воспоминаниях Немирович-Данченко: «Небольшого роста, весь как - будто состоящий из нервов и жил, он ни на одну минуту не оставался в бездействии: то он сбегал вниз и сам поворачивал его, избегая переносных мелей, то опять зорко оглядывал окрестности, командуя экипажу. Белая парусинная ряса во все стороны развивалась ветром, черный клобук торчал на затылке, длинные каштановые волосы обрамливали еще молодое, но серьезное и умное лицо, все черты которого обнаруживали мужество, силу и сметливость» Немирович-Данченко В.И. Указ.соч. С.195. - не кто иной, как иеродиакон Иона (Падорин), описание которого мы находим в списках монашествующих 1875 года (т.е через два года после посещения монастыря Немировичем - Данченко). Как сообщается, он окончил Кемское шкиперское училище, получил «шкиперское свидетельство и бессрочый паспорт от губернатора» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.827 В монастыре он действительно проходил послушание капитана (шкипера) указанного парохода.

Особой характеристики настоятеля был удостоен послушник Василий Рыболовлев, проходивший в 1913 году послушание «при разработке болот под сенокосные луга» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908 - «примерный послушник, дорогой для обители труженик». Вероятно это действительно был человек имевший большой «вес», т.к данная формулировка совпадает с оценкой благочинного монастыря игумена Паисия (Пихина).

Определив категории послушаний, перейдем к числовому соотношению основных категорий и проследим динамику изменений за период (Табл.13).

Таблица №13

Сделаем некоторые уточнения. Во-первых, данные графика содержат информацию и по монахам и по послушникам, т.к. все они выполняли одни и те же послушания (кроме тех, которые могли исполняться лицами только духовного звания). Во-вторых - в статистику не входят послушания священнослужителей (богослужебная череда), т.к. в списках до 1886 года эти богослужебные послушания не указываются и введение их в общий обзор могло бы значительно исказить общую картину.

Если подсчитать общую численность людей, исполнявших любые послушания - она не совпадет с общей численностью монашествующей братии, т.к. помимо многих иеромнахов и иеродиаконов, исполнявших только богослужебную череду (и поэтому отсутствующих - по указанной выше причине), данная статистика не включает большинства «почисленных за штат» (как не несущих никакого послушания «по слабости здоровья») и тех, для кого в списках никакого послушания не указывалось вообще (это в среднем 2-3 процента от числа указанных в списках монашествующих).

В списках начала ХХ века мы видим достаточно частые случаи совмещения церковных и трудовых должностей среди монахов и послушников - в таких случаях в статистику вносились оба послушания.

Обратимся к показателям графической диаграммы.

За прошедшие 50 лет в обители стабильно растет количество монашествующих, исполнявших церковные послушания - в 1913 году их количество вдвое выше аналогичного показателя 1865 года. Это вполне логично соотносится с общим увеличением численности братии во-первых, и появлением новых скитов, где также необходимы были услуги церковнослужителей.

Численность людей, занятых на административных и административно- хозяйственных стабильно находится в диапазоне от 30 до 40 с небольшим человек (исключение составляет лишь 1886 год, когда этот показатель заметно ниже).

Монахи и послушники, занятые на преподавательских послушаниях в монастыре были достаточно редки вплоть до начала ХХ столетия, когда в монастыре отмечается резкое повышение интереса к учению - соответственно, резко возросло и количество учителей. Многие из них сами были выпускниками Соловецкого училища.

Относительно самой большой категории - занятых на трудовых послушаниях - складывается достаточно четкая картина. Показатель процентного соотношения этой категории по отношению к другим постоянно растет. Небольшой числовой «провал» показателей 1886 и 1895 гг. связан с меньшей численностью монашествующих по сравнению с 1875 годом (223 и 263 человека соответственно против 291 человека в 1875).

Подводя итог обзору структуры системы послушаний Соловецкого монастыря необходимо отметить, что с 1865 по 1913 год более всего усложнилась структура трудовых послушаний. Появлялись новые мастерские и заводы (если в списках 1865 года упоминаются лишь 15 мастерских и 1 завод, то в 1913 - 24 мастерские и 3 завода), которые требовали новых людей. С 1886 года в списках появляется информация о старостах (т.е опытных в своем деле работниках, заведовавших мастерскими). К 1913 году общее количество таких ответственных работников составляло уже около 30 человек. Множество новых хозяйственных должностей помогали работе монастырских эконома и келаря.

Все остальные категории послушаний также претерпевали изменения, усложнялись, однако все же в меньшей степени.

Появились новые административные послушания - заведующих почтовой частью, ведением разнообразных делопроизводственных книг монастыря, делопроизводителей отдельных отраслей (казначейства, ризницы), бухгалтеров. «По училищу» появились послушания заведующего собственной, отделенной от монастырской, библиотекой и всем училищем в целом. Церковные послушания претерпели скорее количественные, нежели качественные изменения.

Духовные и государственные взыскания иноков Соловецкого монастыря

В этом разделе будет рассказано о тех иноках, которые отмечались в списках наказанными (или обвиненными) за совершение различных преступлений, как государственного так и церковного Закона.

Всего списки монашествующих упоминают о 19 «штрафных» иноках (упоминаний же всего 20, т.к один человек был наказан повторно).

Если не считать повторений в последующих списках, то в 1865 году указан 1 человек, в 1875 - 5 человек, в 1886 - 1 человек, в 1895 - также 1 человек, в 1903 - 6 человек и в 1913 - 6 человек. Большинство были переведены в Соловецкий монастырь из других мест - 15 человек, остальные были из числа братии.

Если классифицировать обвинения - можно четко определить шесть причин взыскания.

1.Поведение, несовместимое с монашеским чином.

2. Распространение «еретических» учений.

3. Растрата монастырского имущества

4.Вредные привычки

5.Жалобы на монастырское начальство в вышестоящие инстанции

6.Гражданский суд.

Большую часть «судимых» составляли иеромонахи - 8 человек, иеродиаконов было 4 человека, игуменов 3 человека, 2 монаха (один из которых был лишенным сана игуменом), а также 1 архимандрит и 1 послушник.

Определяемые наказания были достаточно однотипны: - запрет служения на конкретный срок или «впредь до полного исправления» (для священнослужителей), следующая ступень - запрет ношения мантии и камилавки, в крайнем случае - лишение сана. Для некоторых была запрещена любая переписка.

Что примечательно - многим «штрафным» монахам настоятель дает в списках положительную характеристику. В характеристике иеромонаха Симеона (Василькова) переведенного в Соловки из Ростовского Спасо - Яковлевского монастыря в 1871 году за пьянство, самовольные отлучки из монастыря читаем - «хороших (качеств жизни - прим.), способен». В случае с бывшим соловецким монахом (с 1879 по 1886 год даже исполнявшим обязанности ризничего), игуменом Никандром (Чуватиным), который был переведен в Соловецкий монастырь в 1899 году после настоятельства в Георгиевском Полтавском монастыре с целым «букетом» провинностей (бесконтрольное расходование монастырской кассы, отсутствие контроля за монастырской братией, любовная переписка с молодой мещанкой М.С и растрата 10000 рублей на постройку нового дома для нее же и т.д) - та же ситуация, «тихое и мирное проводит житие, вседневные богослужения выслушивает неупустительно» РГАДА, Ф.1201, Оп.5 Ч.2 Д.5616 Подобные случаи свидетельствуют о том, что настоятели Соловецкого монастыря не боялись брать на себя ответственность положительно характеризовать человека, осужденного на ссылку в Соловецкий монастырь, часто таким образом предоставляя ему «второй шанс».

Хотя так было не всегда, некоторые монахи удостаивались характеристики - «не трезвой жизни» (как соловецкий иеромонах Никодим (Минин) в 1886 году), или вообще - «живя в Соловецком монастыре заявил себя не заслуживающим доверия» (иеромонах Валентин (Куликов) в 1913 году).

Возможно, именно о таких монахах сказано в воспоминаниях о посещении Соловецкого монастыря летом 1901 года группой студентов Духовной академии : «монахов, сосланных в Соловецкий монастырь в наказание, здесь несколько человек и они сильно нарушают гармонию патриархальной жизни Соловок, внося туда дурные привычки, приобретенные в других местах, и дух критики, совершенно отсутствующий здесь» Соловки и Валаам. Дневник студентов - паломников. М.,1901 С.100.

Чаще всего после отбытия срока наказания, ссыльные покидали суровый своей жизнью и климатом Соловецкий монастырь - списки монашествующих сообщают лишь о нескольких случаях продолжения жизни в монастыре «реабилитировавшегося» монаха - в их числе и описанный выше соловецкий благочинный игумен Паисий (Пихин)

Отпуски Соловецких иноков из монастыря

После принятия монашеского пострига, и даже еще будучи послушником в Соловецкой обители - человек уже не имел права покидать монастырь по собственному желанию. Однако в шести списках монашествующей братии с 1865 по 1913 год отмечены отпущенными в отпуск по разным надобностям 40 человек. Надо понимать, что в данном значении слово отпуск ближе по значению к слову «командировка», нежели в привычном для нас понимании - это конечно же не мог быть просто отдых. Проведем небольшое исследование с целью куда, на какой срок и для каких целей отправлялись в отпуск монахи и послушники обители.

Как сообщается в списках - послушники отпускались в отпуск только до начала последней четверти XIX столетия, и их было всего 7 человек. Начиная со списков 1886 года нет ни одного упоминания об отправке в отпуск послушника, что дает основания предположить о введении соответствующего запрета. Что касается монахов, то прецеденты существуют во всех списках, однако после 1875 года их также стало значительно меньше.

Списки говорят о существовании шести основных «поводов» для отправки человека в отпуск: поездка для поклонения Св.мощам, на Св. Землю, на лечение, по монастырской надобности, по личной надобности или для свидания с родственниками.

Наиболее часто люди отпускались для поклонения Св.мощам, таких было 11 человек (8 иноков и 3 послушника). 9 человек ездили на поклонение в Киев, двое - в Воронеж и еще два послушника совместили поездку в Киев с посещением Столиц - Москвы и Петербурга. Средний срок паломничества составлял около 8 месяцев. Сведения об отпусках для поклонения св.угодникам сообщаются только в списках за 1865 и 1875 годы.

Святую Землю посетили 6 соловецких монахов и 3 послушника. В среднем срок отпуска в таком случае составлял около полутора лет. Семь человек было отпущено в промежутке между 1865 и 1875 гг. и только двое - в 1899 и 1902 гг. (и в этих случаях сроки паломничества были сокращены до года и 6 месяцев соответственно).

На лечение ездили 6 монахов и 1 послушник. Не во всех случаях указывается место прохождения лечения, но чаще всего, это безусловно были Москва и Петербург. Срок отпуска «на лечение» мог составлять от одного до 11 месяцев.

Трое монашествующих покидали монастырь по специальному заданию начальства. В 1875 году послушник Полиевкт Егоров был уволен на 28 дней для сопровождения «в Столицы» исполняющего обязанности наместника иеромонаха Иллариона (по случаю глазной болезни). Иеромонах Пафнутий (Тарутин) был также дважды уволен (в 1880 и 1892 гг) на 3 месяца «в Столицы и другие города» по монастырской надобности. Для сбора пожертвований на восстановление Крестного монастыря был направлен иеромонах Мелитон (Щербинин) (на один год).

Последние две категории отпусков относились к отпускам «личной необходимости».

«По собственной надобности» покидали монастырь 9 монахов и 1 послушник. Чаще всего цель и место назначения не указывалась. Срок отпуска составлял один месяц, иногда три и более. Именно информация о поездке одного из монахов сталкивает нас с единственным (по данным рассматриваемых списков) случаем «расстрижения» в Соловецком монастыре (что подтверждает слова В.И.Немировича - Данченко о том, что « на Соловках последнее встречается очень и очень редко» Немирович-Данченко В.И. Указ.соч. С.237) - иеродиакон Иоанн (Кувшинов) был уволен в Москву на 2 месяца , где подал заявление в Синод «о снятии с него иеродиаконского сана» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.827. Судя по тому, что в списках 1886 года о нем нет никакой информации - в монастырь он больше не вернулся.

В отпуск «для свидания с родственниками» ездили три человека из монастырской братии. Все они были из северных губерний - видимо, поэтому такой отпуск и стал для них в принципе возможен. О иеромонахе Виссарионе (Давыдовском) указывается, что он ездил в отпуск целых три раза - в 1870 году на 5 месяцев, в 1880 на 28 дней и в 1896 на 3 месяца.

Надо отметить, что в большинстве своем монахи были пунктуальны и возвращались в монастырь в определенный срок. Однако случалось и сильно задерживаться - игумен Никандр (Чуватин), отпущенный в 1899 году на 1 год «на Афон и в Иерусалим для поклонения св.местам» вернулся лишь в 1902 году. В некоторых случаях задержке дается объяснение, как в случае с иеромонахом Николаем (Малышевым), также отпущенным на Святую Землю (в 1902 году). Об этом читаем: «не явился в срок из-за распространившейся в Иерусалиме холеры» РГАДА, Ф.1201, Оп.5 Ч.2 Д.5616. Получивший суровую характеристику настоятеля в списках за 1913 год иеромонах Валентин дважды был «в отпуску» по личной надобности - и оба раза не являлся в срок.

Подводя итог, отметим некоторую тенденцию, в отношении отправки в отпуск монахов и послушников - появившуюся после 1875 года. Монастырское начальство практически полностью отменило отпуска для послушников, перестали давать отпуска «для поклонения св.мощам», а также в целом сократились сроки отпусков.

Рассмотрев, таким образом, основные принципы устройства и жизнедеятельности Соловецкого монастыря, перейдем к третьей главе, касающейся духовной жизни братии.

Глава 3. Духовная жизнь братии

Этот раздел посвящен рассмотрению и анализу дошедших до нас крупиц информации о духовной стороне монашеской жизни.

Как отмечается в «Соловецком патерике», «иноческая жизнь, и по назначению и по свойству своему, есть внутренняя, сокровенная. Хотя и внешние события, совершавшиеся с какой-либо обителью, и привлекают, главным образом, внимание повествователей; но для истории монашества они имеют значение второстепенное, так как главной целью подвижнической жизни служит спасение души. Не борьба с внешними врагами, не успехи материальной и промышленной жизни, не деятельность исключительно среди мира для целей земных - назначение иноков, а борьба с внутренними врагами спасения, совершающаяся в тайной храмине души, успехи жизни нравственной, деятельность в высшей степени духовная - вот призвание инока. Подвиги на этом поприще большею частию остаются известны одному Богу» Соловецкий патерик М.,1891 С.3..

Так, «подчиненный строгому монастырском уставу относительно пищи и беспрекословного повиновения подчинения настоятелю, смиренно проходящий свое звание без особых подвигов, инок часто сходил в могилу неведомым никому» Там же. С.4. . Тем важнее является попытка на основании данных списков монашествующих и агиографических источников рассмотреть не только общие особенности духовной жизни монашествующих Соловецкого монастыря, но и отметить конкретные примеры подвижнической жизни иноков и послушников.

Списки монашествующих содержат в себе краткие характеристики монашествующей братии, ежегодно составляемые настоятелем монастыря. Именно в них содержатся определенные «оценки» духовности жизни каждого монаха. Каким же образом появлялась подобная оценка?

Каждый монах монастыря, помимо ежедневных послушаний, был обязан вычитывать монашеское молитвенное правило, ежедневно посещать богослужения, исповедоваться у духовника монастыря и причащаться Св.Таин. Настоятель по своей должности обязан был следить за каждым монахом обители (при помощи благочинного и духовника, также «по долгу службы» имевшими постоянный контакт со всеми монахами и доводившими до сведения настоятеля собственные наблюдения) и, в свою очередь, докладывать вышестоящему начальству о внутреннем настроении братии. И опять же, все вышеописанные обязательные действия монаха - лишь верхушка айсберга понятия духовного делания.

Мы знаем о том, что соловецкий инок, как и монах любого другого монастыря, должен был постоянно читать тайную Иисусову молитву, являющуюся основой всего монашеского молитвенного подвига. В идеале эта молитва должна была стать его основным умным деланием, концентрируя экстравертную деятельность ума, стремящегося к разнообразному знанию, на постоянности молитвенного делания. После чего, став «умной молитвой», по учениям Отцов церкви, она должна была превратиться в «молитву сердечную», т.е совершаемую в сердце непринужденно, непроизвольно и непрестанно - без какого либо усилия.

В сочетании с молитвой, чаще всего келейной, каждый монах, исходя из собственных сил (или благословения духовника), совершал ежедневно определенное количество земных и поясных поклонов, соединяя в этом действии духовную сторону молитвенного делания с физической. Вот что сообщается о ежедневном келейном правиле соловецкого монаха в «Патерике»: «Иноческое правило, совершаемое в некоторых обителях в храме, в Соловецком монастыре читается, как и на Афоне, каждым иноком в келье<…>Кроме поклонов и упражнения в умственной молитве, каждый инок и послушник обязаны ежедневно прочитать известное число кафизм, с поминанием на «славах» живых и умерших братий и сродников; некоторые имеют в обычае неопустительно читать по нескольку зачал из Евангелия и Апостола и разные каноны и акафисты. Число, мера и время келейных молитвенных упражнений зависит от усердия к Богу подвижника, от воли и назначения духовного его отца» Там же. С.11..

Одним из основных обетов, которые дает человек при совершении над ним монашеского пострига является обет абсолютного послушания, воспринимаемый наряду с обетами девства и нестяжания.

«Со дня пострижения начинается обязательное выполнение обетов, данных при пострижении, к которым намеревавшийся быть иноком приучал себя с самого поступления в монастырь. Особенно обет послушания настоятелю и братству управляет всеми мыслями, всеми душевными и телесными силами соловецкого инока до конца его жизни» Там же. С.6., - отмечается в «Соловецком патерике».

Некоторые монахи проявляли особое усердие в посещении церковных богослужений, не пропуская ни одной - кроме случаев болезни. При этом надо отметить, что в Соловецком монастыре «всякое богослужение совершается с должным благоговением и без малейшей поспешности, почему даже в простые дни на все церковные службы приходится 7-8 часов» Там же. С.11..

Некоторые брали на себя обязанность соблюдения особо строгого поста, старались воздерживаться от любых материальных излишеств, проявляли страннолюбие, совершали предстояние престолу Божию во время богослужений «с умилением», стяжали дух «смиренномудрия, терпения и любви» и, таким образом, являлись носителями множества добродетелей, присущих настоящим подвижникам.

Анализ кратких настоятельских характеристик выявил большую тонкость и многогранность оценочного суждения - в списках насчитывается около ста различных оценочных формулировок (не считая их комбинаций). Однако, после соотнесения друг с другом всего множества стало возможным четкое выделение семи основных групп, каждая из которых содержит оценочные формулировки описания монаха, соответствующего некоторому «уровню» духовной жизни.

Разумеется, описываемое ниже деление также очень условно и является исключительно результатом авторского подхода.

Рассмотрим подробно основные критерии для определения категорий, и какие оценочные формулировки им соответствовали.

1 категория. К ней относились все монахи «недобрых качеств жизни», «революционного настроения», «революционеры в душе», «немирного настроения», «крайне немирного настроения», монахи, упомянутые «враждебными настоятелю». Говоря попросту, это были монахи-бунтари. Эта категория относится только к спискам 1913 года (когда, как уже упоминалось, на Соловках произошло монашеское возмущение).

2 категория. Монахи «жизни не трезвой». К таким относились монахи, абсолютно не желающие жить по монастырскому уставу.

3 категория - монахи «посредственных качеств жизни». Это могли быть люди, подверженные каким-то греховным страстям или порокам (например, пьянству) или просто неадекватные. Обычно формулировка звучала именно так, иногда сообщалось что «человек не заявляет себя ни с какой стороны», «болен хандрою», «мнив».

4 категория - монахи «довольно хороших качеств жизни». Формулировки этой категории: «старается вести себя исправно», «сдержанно ведет себя». Так чаще всего характеризовались монахи либо просто ничем особо не примечательные, либо имеющие какие-то не столь значительные и легко исправимые недостатки.

5 категория - иноки просто «хороших качеств жизни». Чаще всего к ним относились следующие оценочные формулировки: «ведет себя хорошо», «благоприлично ведет себя», «хорошей жизни». А также часто применялись следующие эпитеты: «миролюбив», «послушлив», «услужлив», «благонравен», «привержен к церкви», «простодушен», «неукоризненного поведения», «старателен», «трудолюбив», «незлобив», «простой и прямой», «благонадежный», «верный», «благопокорливый»; уточнялось, что человек совершает богослужение «спокойно и благоговейно». К последней категории относилось значительная часть иноков монастыря - соблюдающих все правила монастырской жизни и предписания Устава.

6 категория - монахи «очень» и «весьма хороших качеств жизни». Эти иноки аттестовались также жизни «трезвенной», «благочестной», «благочестивой», «богобоязненной», «скромной», «смиренной», «кроткой», «монашеской». Также часто сообщалось, что инок «настроения благочестивого» и «благоговейного», «кроткого и тихого нрава», «доброй души», «ко всем приветлив», «страннолюбив», «боголюбив» и «набожен», «тихого и мирного жития», «добрый» ( в смысле - добрый инок (прим.)), «честен и верен», «твердой воли и ровного характера», «служит благоговейно и с умилением» и «к церкви усерден». Таким образом характеризовались очень достойные иноки, известные своими добродетелями и вполне «благонадежные» во всех отношениях.

7 категория - монахи «отлично хороших качеств жизни». Также о них говорилось: «примерных качеств жизни», «отличных нравственных качеств», «жизни строгой и воздержанной», жизни «внимательной », «подвижнической», «старческой», «аскетической», «духовной монашеской», «духовной опытной», «назидательной», «благостной». О многих монахах этой категории говорилось: «имеет стремление к духовному самосовершенствованию», «неупустительно выслушивает все богослужения», «ревностен к службам», «молчалив», «благоговеен», «имеет память смертную», «занимается умной (или сердечной (прим.)) молитвой». Людей, входящих в эту группу можно смело характеризовать настоящими подвижниками благочестия - они все были людьми пожилого возраста, прожили в монастыре несколько десятилетий и достигли очень высокой духовной жизни.

Разделив, таким образом, всех монашествующих мы имеем возможность изобразить некую картину оценки настоятелем духовной жизни всей монашествующей братии, а также сравнить созданные различными настоятелями картины между собой.

При этом сразу отметим, что данные списков послушников не содержат в себе необходимой информации для заключения об общем уровне духовности этой части монашеской братии. Оценочная информация присутствует - однако в 90% случаев о человеке лишь сообщается, что он «хороших качеств жизни». Практически нет оценочных характеристик, отмечающих какие-то именно духовные добродетели послушника. Иногда встречаются упоминания о характере человека - о послушнике Фоме Иванове в списках 1895 года настоятель сообщает «очень хороших качеств, веселого характера и доброй души, ко всем милостив» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.888. Также и о послушнике Иване Сергиевском (в том же списке): «очень хороших качеств, бойкого характера и словоохотлив, но рассудителен и внимателен к своему делу». Таким образом, в данном случае вывод средней оценки «духовности» представляется еще более условным, чем в случае с иноками, где все же присутствует информациях о духовных добродетелях (или недостатках) большинства монахов. Отметим также субъективный характер оценок.

Перейдем к анализу списков в отношении «показателя» духовной жизни.

Как оценивалась духовная жизнь братии настоятелем в списках 1865 года? (Табл.14)

Таблица №14

Как мы видим на графике - в 1865 году к самой высшей группе «духовности» настоятель отнес 4 человека, к следующей - 12, к 5-ой категории - 101 человека и лишь один человек был отмечен «довольно хороших качеств». Таким образом, средняя «оценка» (при всей условности ее как таковой) составляет чуть более 5.

Перейдем к следующему списку, 1875 года (Табл.15).

Таблица №15

Размещено на http://www.allbest.ru/

51

В списках 1875 года настоятелем не отмечено ни одного выдающегося подвижника, но существенно увеличилось количество монахов, относящихся к 6 категории - до 30 человек. К 5 категории были отнесены 78 монахов и 12 к четвертой. Судя по всему, критерии оценки тогдашнего настоятеля архимандрита Феодосия были достаточно строги, о чем говорит отсутствие монахов 7 категории и большое количество монахов 4 категории. Средняя «оценка» - также около 5. Рассмотрим список 1886 года (Табл.16).

Таблица №16

Размещено на http://www.allbest.ru/

51

Архимандрит Мелетий в 1886 году отметил 8 человек очень высокодуховной жизни, 49 человек характеризовал также весьма «трезвенной и благочестной жизни». 83 монаха были отнесены к 5 категории, 5 монахов были «довольно хорошей жизни», иеромонах Герман (Соколов) относился к категории монахов «посредственных качеств» (о нем сообщалось - «болен хандрою и мнив»). Наиболее негативную оценку заслужил иеромонах Никодим (Минин), оцененный «не трезвой жизни» (и находящийся в наказание «в Савватиевой пустыни на послушнических работах» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.874). Средняя оценка - между 5 и 6.

Таблица №17

В списках 1895 года (Табл.17) впервые характеристику монахов отмечал архимандрит Иоанникий (Юсов). Оба оставшихся списка начала ХХ века также отмечены его подписью - что позволяет говорить о единой системе оценочных координат во всех трех списках и обеспечивает большую стабильность показателей. 17 монахов были отнесены к высшей категории, 83 к шестой, 49 к пятой. Таким образом настоятель не отмечает в монастыре на тот момент ни одного инока который бы серьезно не соответствовал, по крайней мере, представлениям о подлинном иноческом служении самого предстоятеля монастыря. Средняя оценка близка к 6, что говорит об очень высоком среднем «уровне» духовности монахов в представлении настоятеля.

В списке 1903 года (Табл.18), наблюдаем в целом ту же картину. К 7 категории можно отнести 16 человек, к 6 категории - 107 человек, к 5 категории- 80 человек. «Довольно хороших качеств» отмечен иеромонах Исихий (Карпов), перемещенный в Соловецкий монастырь в 1902 году из Екатерининской пустыни «под особый надзор настоятеля и с запрещением священнослужения» и исполнявший клиросное послушание «рачительно». Что касается трех монахов «посредственных качеств жизни» - это были иеродиакон Николай, также сосланный на Соловки в 1902 году под надзор настоятеля, и двое монахов Соловецкого монастыря - Агафангел (Павлов) (принявший постриг в 1893 году и ранее отмеченный «хороших качеств») и Софроний (Савин) (пострижен в 1896 году, будучи послушником оценивался «хорошей жизни»). Однако средняя оценка - также между 5 и 6.

Таблица №18

В последнем списке монашествующих за 1913 год (Табл.19) мы видим большое количество полярных оценок. Множество негативных характеристик объясняется монашеским восстанием, произошедшем в 1912 году, когда, как отмечается в характеристике бывшего казначея монастыря иеромонаха Анатолия (Осипова) Сам он уже на тот момент был перемещен из Соловецкого монастыря на должность настоятеля Николо-Бабаевского монастыря Костромской губернии., несколько человек иеромонахов «составили тайный бунтовской заговор против своего настоятеля» и «возмутили против него 36 человек братии» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908 Значительное количество монахов «жизни подвижнической» объясняется большим числом схимников в монастыре на тот момент, в подавляющем большинстве оцененных подлинно старческой жизни.

Если перейти к конкретным цифрам, мы отмечаем 18 иноков относящихся к 7 категории, 97 иноков - к 6 категории, 88 - к 5 категории.

К третьей категории относилось 19 человек - в основном это были молодые монахи принявшие постриг уже в новом столетии (некоторые из них уже имели сан иеромонахов (7 человек) и иеродиаконов (4 человека) и, скорее всего по ошибке (с точки зрения настоятеля) влились в число бунтующих - для них подобная характеристика звучала некоторым сигналом о необходимости задуматься и покаяться в содеянном. Хотя были и другие ситуации - такую же оценку получил иеромонах Ефрем (Малфеев) который в 1903 году состоял строителем Савватиевского скита (после чего с 1907 по 1913 год исполнял должность наместника монастыря), и был отмечен очень положительной характеристикой (6 категория). В данном случае надо предполагать, что настоятель решил, что «повинную голову меч не сечет» и дал не самую худшую характеристику, хотя, по-видимому, наместник принимал далеко не стороннее участие в монашеском восстании. Иеромонах Илиодор (Розанов) относился к этой категории за повторное церковное взыскание (единственный случай по всем спискам). В 1896 году он был переведен в Соловецкий монастырь из Калужской Тихоновой пустыни за «нетрезвое поведение» с запрещением священнослужения, однако уже в 1897 году запрет был с него снят (по ходатайству архимандрита), однако в 1909 году снова был подвергнут запрету «за необоснованные жалобы начальству». Впрочем, в характеристике настоятель отмечает: «смягчился в своем упорном сопротивлении власти, есть надежда на полное исправление» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908

К последней группе первой категории, как уже упоминалось выше, появившейся только в последнем, «бунтовском» списке монашествующих, относились 10 человек монахов. Среди них было 4 иеромонаха (Модест(Бабкин), Аверкий (Палицын), Викториан (Иванов) и Сергей (Дурягин)) 4 иеродиакона (Стефан (Кудрявцев), Виктор (Поликин), Вячеслав (Берестенников) и Макарий (Лебедев)) и 2 монаха - Архип (Баранчугов) и Дамиан (Куташев) РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908 . Все они были признаны активными участниками восстания и характеризовались архимандритом «недобрых качеств» и даже более - «революционного настроения», что особенно настораживает, учитывая эпоху. Большинство из них приняли постриг после 1903 года и были сравнительно молоды (по меркам монастыря) - в среднем около 40 лет с небольшим. Однако крайне негативная оценка духовной стороны жизни не мешала настоятелю во многих случаях положительно оценивать их способности к послушаниям. Например, в случае с иеромонахом Модестом отмечалось: «Недобрых качеств, а довольно способен к послушаниям» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908. Иеромонах Аверкий, бывший ризничий монастыря и один из основных зачинщиков бунта также указывался «к послушаниям способен».

Не все принимавшие участие в бунте и питавшие к настоятелю «враждебные чувства» попали в последнюю категорию. О иеромонахе Трифоне (Тюрикове) настоятель сообщает: «хороших качеств, способен; к сожалению питает враждебные чувства к настоятелю, хотя наружно и примирился с ним». О 83-летнем старце иеромонахе Антонии (Фомичеве) настоятель указывает: «только несоответственно своему старческому возрасту и положению помощника духовника подпал искушению, которым нанес соблазн братии, в чем искренно признался и раскаялся» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.908

Тем не менее, средняя оценка настоятеля - также между 5 и 6.

Таблица №19

Подведем некоторый итог данного раздела, посвященного оценке настоятелем духовной стороны жизни иноков обители.

На всем временном промежутке, начиная с 60-х годов XIX столетия и заканчивая первым десятилетием ХХ, можно отметить устойчивую тенденцию в оценке настоятелем духовного «настроения» монашествующей братии - оно постоянно колеблется между определением среднестатистического монаха «хороших качеств жизни» и «весьма хороших качеств жизни». Настоятелями монастыря были разные люди, но все они имели большой духовный опыт - и у нас нет оснований сомневаться в адекватности их субъективных оценок. Некоторые были более сдержаны в оценочных характеристиках (как архимандрит Феодосий), некоторые считали своей обязанностью более подробно описать духовные добродетели или недостатки каждого инока - однако результат оставался прежним. В обители встречались иноки «не трезвой жизни», однако это в большинстве своем были ссыльные монахи, попавшие в далекую северную обитель в наказание за совершенные проступки, или же единичные случаи монахов из числа монастырской братии, однако, как известно, исключения только подтверждают правило.

Все вышеизложенное дает основания говорить о Соловецкой обители в этот период как о подлинном духовном центре, продолжавшем совершать делание, начатое еще преподобными Зосимой и Савватием - общинного восхождения по пути добродетелей.

Еще раз подчеркнем, что проведенный анализ является в немалой степени субъективным и не может дать безусловно верных выводов, однако позволяет определить основную и достаточно устойчивую тенденцию, на основании которой делается соответствующее заключение.

Проведя анализ духовных характеристик монахов и получив общий вывод, вернемся к частным вопросам.

Кто были люди отмечаемые настоятелем подлинными старцами и подвижниками благочестия? Каково было их место в среде монастырской братии? Какие особые их добродетели отмечал настоятель?

Относительно монашеских категорий определим сразу: чаще всего отмечался особый подвиг иноков, принявших великую схиму. Также нередко «отличных качеств жизни» отмечались некоторые представители высшей монастырской власти (чаще всего - духовники). В отношении остальных случаев нельзя определить четкую принадлежность человека к той или иной категории - склонность к подвигу, особые добродетели и духовный настрой были присущи как некоторым монахам в духовном сане, так и простым монахам. Некоторые из них жили в монастырских скитах. Как уже упоминалось выше - некоторые послушники также отмечались «высокой духовной жизни».

Таким образом, необходимо разделить последующее повествование на две части:

1.Рассказ о схимонахах обители и частных случаях упоминания в списках особого монашеского подвига.

2.О скитах монастыря.

Перейдем к рассказу о схимонахах Соловецкой обители.

В великую схиму чаще всего постригались пожилые монахи (старше 60 лет), прожившие в монастыре долгое время (часто 30-40 и более лет). Причем монахов, соответствующих подобной характеристике в Соловецком монастыре по каждому из списков можно найти не мало, однако пострижения удостаивались лишь те, кто получил на это особое благословение и имел твердое намерение искать особого духовного подвига, т.к принятие схимы предусматривает полный отказ человека от «мира» и всего с ним связанного. Иногда монаху благословлялось принятие схимы вследствие тяжкой болезни и возможной скорой кончины.

Схимонахи Соловецкого монастыря традиционно жили в Филипповой пустыни, питались и снабжались всем необходимым отдельно. Все хозяйство велось силами самих схимонахов и специально назначенными иноками из братии - также пожилыми и отмеченными «высокой духовной жизни» (они также могли назначаться для помощи особо старым и больным схимникам). Таким образом, получалось, что жили схимники очень уединенной жизнью, хотя и не уходили в окончательный затвор. Чаще всего схимники не исполняли какого-то особого послушания, вследствие старости или болезней (хотя были и другие случаи), однако, как отмечает Соловецкий патерик, «схимники по усердию занимаются каким-либо делом: иной, вооружась очками, действует иглой; другой вяжет новую сеть; немощнейший щиплет старые веревки на конопатку судов» Соловецкий патерик М.,1891 С.6-7.

Во многих воспоминаниях современников схимники описывались очень мрачно. Немирович-Данченко так вспоминает встреченного схимника: «Весь в черных покровах, усеянных изображениями гробовых крестов и адамовых голов, в капюшоне, полузакрывавшем лицо, он производил крайне мрачное впечатление. Из под савана, надетого на него, глядели совершенно неподвижные, безцветные глаза. Это были глаза не только без блеска, но и без взгляда» Немирович-Данченко В.И. Беломорье и Соловки. Воспоминания и рассказы.Киев,1892 С.287 Это описание на первый взгляд несколько отторгающее, на самом деле хорошо отражает суть схимнического подвига - отречение от мира во всех его проявлениях, полную погруженность в себя, свой внутренний мир, непрестанное творение «умной» молитвы.

Перейдем к обсуждению частных случаев проявления особого монашеского подвига, отметим какие особые эпитеты использует настоятель, описывая духовную жизнь настоящего инока - подвижника. Соотнесем данные списков с материалами важнейшего источника, описывающего жизнь отдельных подвижников благочестия Соловецкого монастыря в середине XIX- начале XX века, информация о которых была собрана митрополитом Мануилом (Лемешевским) - «Соловецкого цветника», явившегося как бы продолжением «Соловецкого патерика» (доводящего повествование только до середины XIX века).

Характеризуя 90-летнего Самый старый соловецкий монах по спискам схимонаха Иоанна (Дмитриева) в 1865 году, настоятель отмечает - «жизни подвижнической».

76-летний иеросхидиакон Памва (Михаилов), проживший в монастыре 55 лет, характеризуется настоятелем в 1886 году «жизни старческой», о нем же в 1895 году уже архимандрит Иоанникий говорит « истинный монах: имеет стремление к духовному самосовершенствованию, строгий безмолвник, склонен к затворничеству, мало с кем беседует» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.887. В «Соловецком Цветнике» о нем также сообщается, что «старец был подвижник, его называли пустынником»Мануил (Лемешевский), митр. Соловецкий цветник.// Духовный собеседник 2000,№ 2(22) С.58..

О иеросхидиаконе Михаиле (Смирнове) в 1895 году настоятель сообщает: «отличных качеств, жизни внимательной, подвижнической; усердный молитвенник и в келье и в церкви» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.887

Схимонах Авраам (Колосов) в том же году характеризуется следующим образом: «Отлично хороших качеств, кроток, смирен, послушлив и благоговеен», схимонах Моисей (Иванов) - « отлично хороших качеств, строгий безмолвник, занимается внутренней сердечной молитвой, к церкви рачителен» РГАДА, Ф.1201, Оп.4, Д.887.

В списках 1903 года жизнь иеросхимонахов Иоанна (Попова) и Илии (Родионова) описывается так: «тихую и благостную проводит жизнь, занимается молитвой и памятью смертною» РГАДА, Ф.1201, Оп.5 Ч.2 Д.5616.

Об иеросхимонахе Иоанне в «Соловецком цветнике» сообщается: «Отец Нестор (имя до принятия схимы - С.М.) был одним из немногих учеников и собеседников Голгофского подвижника монаха Даниила<…> Любил читать Псалтирь, особенно в летнее время на улице, лежа на своей шубе» Мануил (Лемешевский), митр. Соловецкий цветник.// Духовный собеседник 2000,№ 2(22) С.57..

Иеросхимонах Георгий (Соколов) - «посещает церковь , занимается умной молитвой и чтением». О сильно больном иеросхидиаконе Мисаиле (Быркове) настоятель сообщает: «телом очень немощен и слеп, но духом бодр, утешается частым причащением Св. Хритсовых Таин и занимается умной молитвой и слушанием слова Божия» РГАДА, Ф.1201, Оп.5 Ч.2 Д.5616

Схимонахи Анания (Низовцев) и Азария (Ганюшев) отмечены особо полной настоятельской характеристикой: «примерный старец - подвижник, неупустительно выслушивает все дневные и церковные службы, в келие занимается рукоделием и умной молитвой».

О схимонахе Анании в «Соловецком цветнике» сообщается: «Окружающая братия считала его человеком высокой духовной жизни и, несмотря на малограмотность, просвещенным в ее тайнах, изведавшем и испытавшем многое на себе. Он служил живым примером всегдашней уравновешенности, безропотности, терпения болезней. Был безмерно нестяжательным <…> Нестяжательность и полное безразличие к окружающей обстановке, а также строгое соблюдение заветов преподобного Зосимы, основателя монастыря, - ничего снедного не иметь и не вкушать в келии своей,- вот что украшало его жизнь. Он довольствовался исключительно общей братской трапезой. Был творцом Иисусовой молитвы. Церковные богослужения посещал неустанно» Мануил (Лемешевский), митр. Соловецкий цветник.// Духовный собеседник 2000,№ 2(22) С.39..

Есть в «Цветнике» краткое упоминание и о схимонахе Азарии: «В записи синодика о.Флавиана Вероятно - иеромонах Флавиан (Абросимов) (д.908) значится творцом Иисусовой молитвы. Был старец великой духовной жизни» Мануил (Лемешевский), митр. Указ.соч.// Духовный собеседник 2000,№ 2(22) С.38..