Российские войска в Дагестане в контексте Кавказской политики России (1722-1735 гг.)

Низшей феодальной группой были, как называют их кумыки, сала-уздени, а по русским источникам - первостепенные уздени. Сала-уздени в отношении своей земли и зависимого крестьянства и рабов пользовались теми же правами, что беки и чанки. По адатам кумыков сала-уздени были свободны от всяких повинностей феодалу. Они выполняли только обычные по вассалитету обязанности - такие, как участие в свите и в ополчении беков. Из числа сала-узденей назначались судьи и оружие представителей бекской администрации.

Мусульманское духовенство составляло группу привилегированного сословия. Духовные лица, были совершенно освобождены от податей и повинностей. Духовные лица получали доходы как от лично им принадлежащего имущества, так и за отправление религиозных обрядов, обучение детей и за ведение шариатских дел. Значительную долю доходов составляли разного рода приношения в пользу мечетей, медресе. Однако наиболее доходной статьей духовенства и мечетей являлись вакуфы - земли и самое различное имущество, завещанные прихожанами в пользу мечетей, и закат, или мечетская десятина.

Мусульманское духовенство в феодальных владениях не обладало светской властью, исключением был лишь табасаранский кадий. Кадий управлял северным Табасараном, являясь в своих владениях верховным правителем, обладая всеми элементами феодального иммунитета, которыми пользовались шамхалы, уцмии, ханы, нуцалы, султаны и майсумы.

В союзах сельских обществ, не входивших в состав ханств, духовенство также было привилегированным сословием. Его влияние на население было сильнее, чем в феодальных владениях.

Основной производящей силой общества были лично свободные крестьяне-уздени. Они составляли более двух третей всего населения Дагестана. Сохраняя общее для этой группы название, уздени, в действительности, подразделялись на ряд подгрупп, различие между которыми зависело не только от принадлежности к той или иной подгруппе (просто узденей, догерек-узденей, кара-узденей и азат-узден), но и от того, в каком феодальном владении находилась данная группа узденей.

Свободные общинники - уздени являлись основной производительной силой Нагорного Дагестана, и мы не знаем документов, которые указывали бы на прямое или косвенное ограничение их в правах передвижения и имущественных правах.

Эта особенность социального строя феодальных владений Нагорного Дагестана в значительной мере определялась своеобразием его природных условий. Резко пересеченный горный ландшафт, крайняя скудость пашни вынуждали горца вести настоящую войну с природой за каждый клочок земли. Поэтому «барская запашка», и ее спутница «барщина» в горах не получили большого развития. Основой власти феодала здесь являлась, главным образом, собственность на пастбища.

Однако в горских феодальных владениях значительная часть пастбищных угодий находилась в руках ханов и беков, это и явилось главным условием утверждения господства горских феодалов над узденскими обществами.

Однако не все узденские общества были в одинаковой зависимости от хана. Одни общества находились в обязательных отношениях, платили подати и повинности. Зависимость других заключалась в поставке воинов со своим продовольствием. При этом они сохраняли полную личную и хозяйственную свободу. Третьи - никаких обязательств по отношению к хану не имели, но пользовались его горными пастбищами и покровительством.

На Кумыкской плоскости все уздени находились в личной или поземельной зависимости от князей и беков и отбывали им оброк (ясак) и барщину (булкъа).

Своеобразие общественной жизни Табасарана заключалось в том, что уздени, не будучи феодально-зависимым сословием, тем не менее, находились в зависимых отношениях к майсуму, кадиям и бекам, которые проявлялись в разнообразных формах.

Основная масса населения в союзах сельских обществ состояла из крестьян. Узденство, например, в Акуша-Дарго в исследуемое время было неоднородно. Внутри узденства находились различные группы, отличавшиеся друг от друга по своему общественно-экономическому и правовому положению. Часть из них владела большим количеством земель, скота и имущества, в то время как основная часть узденства имела только маленькие участки земли, не обеспечивающие жизненные потребности, или же вовсе была лишена средств производства и попадала вовсе в большую зависимость от сельских богатеев.

Таким образом, большинство узденей Нагорного Дагестана было лично свободным, сохранило право передвижения, занятий, а также хозяйственные права, однако находилось в полной зависимости от ханов и беков и, безусловно, признавало их сословные привилегии. В равнинных же владениях права узденя были значительно ограничены. В случае перехода с места на место феодальный обычай лишал его всех прав на недвижимую собственность в пользу землевладельца. По указанию главы владения уздени обязаны были участвовать в войнах. Они содержали ханские отряды во время их постоев в данном поселении, строили крепости и другие оборонительные сооружения, выставляли по требованию ханов и беков рабочий скот для перевозки тяжестей.

Другую группу эксплуатируемого феодалами крестьянства составляли раяты, которая также формировалась двумя путями. С одной стороны, за счет военнопленных лагов, которых ханы сажали на землю, с другой - путем закабаления разными способами свободных общинников.

Они владели мюльками, и эти земельные участки по установившемуся обычаю не подлежали распоряжению беков. Беки делили раятов между собой по числу дворов или целыми селами. Раяты отбывали бекам самые разнообразные повинности. Во владениях Дагестана имелись целые раятские села.

Раяты составляли многочисленную группу крепостного крестьянства, фактически лишенную права перехода от одного феодала к другому. Самовольное переселение раят из одного селения в другое считалось незаконным актом и раяты, покинувшие свое селение, лишались всего недвижимого имущества, т.е. усадьбы и дома. Однако феодал не имел права продавать раята или выгнать его из селения. Раят пользовался правом потомственного владения землей, передачи ее по наследству и продажи жителям своего селения, хотя земля, на которой сидели раяты, считалась феодальной.

Следующим зависимым сословием в Дагестане были чагары или крепостные крестьяне, наделенные землей и находящиеся в личной зависимости от владельцев. Эта категория феодально-зависимого крестьянства складывалась двумя путями. С одной стороны, она формировалась за счет людей, искавших покровительства у феодалов и, таким образом, попадавших в добровольную зависимость. С другой - за счет кулов, посаженных владельцами на землю. Несмотря на такое различие в происхождении, обе группы чагар мало, чем отличались друг от друга.

Чагары были прикреплены к земле и без позволения своих князей не могли переселяться из одного аула в другой или переходить от одного владельца к другому. Феодальный обычай давал владельцу право насильно возвращать чагара. Владелец, имел также право продавать чагар, освобождать их от повинностей или отпускать на волю за выкуп или без выкупа.

Однако чагар уже не являлся полной собственностью владельца, как кул. Сохранив за собою право суда и расправы над чагарами, владелец уже не мог его казнить. Чагар имел и хозяйственные права - приобретать землю и даже иметь своих холопов.

Обязанности чагар к владельцу заключались в отбывании натуральных повинностей.

Кроме вышеперечисленных групп узденей и чагар, у дагестанских народов существовали рабы. Кумыки называли их кулами (мужчины) и каравашками (женщины), а даргинцы, аварцы, лакцы - лаги.

В Дагестане основной источник рабства были разорительные феодальные междоусобицы и набеги на территорию Закавказья. Контингент рабов пополнялся за счет должников и так называемых кровников.

Общественно-экономическое и политическое положение рабов было исключительно тяжелым. Раб был в руках владельца всего лишь материальной ценностью, живым товаром, говорящим инструментом, с которым хозяин вправе поступать, как угодно. Труд раба не регламентировался, раб был обязан исполнить все, что потребует от него владелец, получая за это лишь скудное питание и одежду, необходимые для физического существования.

По данным Х.Х. Рамазанова, рабы, согласно адатам горцев, были лишены каких-либо политических прав, не могли быть допущены к разбирательству дел в качестве свидетелей или к участию в сходе джамаата.

Рабы были объектом купли и продажи. С давних времен такие крупные населенные пункты, как Дербент, Тарки, Андрей-аул, Аксай были центрами работорговли, куда приезжали работорговцы не только из нагорного Дагестана, но и из Турции,

Персии, Крыма, Азербайджана. Цена раба зависела от ряда внешне-политических и внутренних обязательств. В зависимости от физических способностей, знания ремесла, а также в зависимости от красоты и возраста.

Фактические данные свидетельствуют о применении рабов не только в качестве домашней прислуги, но и в качестве пахарей, пастухов, мастеровых, работали на строительстве каналов для орошения.

В таких обществах как Цудахар, Гапшима, Акуша рабство было широко распространено. В этих обществах образовались целые рабские тухумы. Рабы принадлежали главным образом знати и жили вместе со своими хозяевами.

Таким образом, завершая данный параграф, можно сделать вывод о том, что в исследуемое нами время в Дагестане происходило дальнейшее развитие феодальных производственных отношений. Социальная структура страны гор состояла из двух классов - феодалов (шамхал, уцмий, хан, беки, чанка-беки, сала-уздени и духовенство) и крестьянства (уздени, раяты, чагары и рабы).

2.4 Административно-политическое устройство

Феодальные владения Дагестана имели довольно развитую систему административного управления. Управление владениями Засулакской Кумыкии осуществляли князья (бии). В каждом из них существовал совет князей, избираемых при участии самих князей, первостепенных узденей (сала-уздени) и представителей мусульманского духовенства. Во главе совета находился так называемый старший князь.

При старших князьях находилась дружина, состоявшая из выходцев из привилегированных сословий. Для разбора различного рода тяжб по адату совет князей назначал судей. Дела же, подлежащие рассмотрению по шариату, такие, как раздел

имущества, брак, опека, купля-продажа земли, - рассматривали кадии. Для исполнения различного рода распоряжений при совете князей имелись бегуалы.

Самым значительным феодальным образованием во всем Дагестане продолжало оставаться Тарковское шамхальство. Тарковский шамхал считался по прежнему старшим среди кумыкских князей "общим правителем" их. Он избирался на собрании "лучших людей" из числа членов шамхальского дома.

Он лично решал вопросы внешнего и внутреннего управления. Но для решения наиболее важных дел периодически создавал совещания наиболее влиятельных феодалов, живших в его владениях. Ближайшими помощниками шамхала были "визири". Местное управление находилось в руках сельских старшин. Суд вершили представители мусульманского духовенства - кадии, которые руководствовались при решении дел шариатом. Полицейские обязанности выполняли тургаки, а отчасти и чауши, в обязанности которых входило доводить до сведения населения постановления шамхала и его чиновников. Вооруженные силы шамхала состояли из отрядов нукеров, которые несли постоянную военную, административную и полицейскую службу. В военное время шамхал производил мобилизацию всего взрослого мужского населения, способного носить оружие.

Внутри шамхальства сохранялись еще отдельные феодальные уделы - бийлики. Таких уделов в XVIII в. насчитывалось четыре: Буйнакский, Эрпелинский, Карабудахкентский, Баматулинский. Владетель Буйнака считался наследником шамхала и носил титул крым-шамхала.

Мехтулинское ханство занимало незначительную территорию - всего 18 аулов. Управленческий аппарат ханства был менее сложным, чем шамхальство. Во главе ханства стоял наследственный хан. По установленному обычаю, штрафы, взимаемые с преступников, шли в пользу хана.

В XVIII в. и в Мехтулинском ханстве в отдельных селах правили беки.

Большим политическим влиянием в Дагестане пользовался кайтагский уцмий. Достоинство уцмия было второе по старшинству в Дагестане. Тогдашний уцмий, Ахмет-хан, человек «хитрый и лукавой», был один из сильнейших владетелей в этом крае. Владения его состояли из двух частей, верхнего (горная часть) и нижнего (низменная прикаспийская часть уцмийства) Кайтага.

В административном отношении уцмийство делилось на магалы и бекства. Каждый магал, по существу, являлся самостоятельным союзом общин. Магалы располагались в Верхнем Кайтаге. Их было восемь. В нижнем Кайтаге общинные отношения уже не сохранились, вся земля здесь принадлежала бекам, в руках которых находилось и все административное управление, тогда как в Верхнем Кайтаге земли находились в руках общины и ее представители управляли административными делами.

Самый юг Приморского Дагестана занимало Дербентское султанство или ханство.

В конце XVII - начале XVIII вв. Дербентское ханство находилось под властью Сефевидского Ирана, который вступил в период экономического упадка.

"Вся собственная Дербентская провинция простирается к югу на 30 верст до реки Самура, к западу от 5 до 8 верст к Табасарану, и на севере на 15 верст, до владения Кайтага, до реки

Дербаха, коею граничит Ширван с Дагестаном", - писал П. Г. Бутков.

Когда же власть сефевидов на окраинах ослабла, дербентские ханы стали полноправными правителями на подвластной территории.

Дербентские султаны имели не только административную, но и судебную власть над своими подданными. Султаны Дербента являлись и военачальниками. Они располагали 600 конными и 100 пешими воинами. Однако могли в случае надобности собрать и более значительное количество войск.

Дербентские султаны, опираясь на свои вооруженные силы, могли по своему усмотрению налагать на подвластных "превеликие подати, и так, как платить оных [те] были не в состоянии", наказывать их "жесточайшим образом".

Следующим по административно-социальному положению лицом в Дербенте был наиб. Дербентские наибы были обязаны нести военную службу. Они считались командирами гвардейской роты "курчи", получали жалованье от шаха.

К среднему и наиболее многочисленному феодальному сословию в Дербент относились юзбаши, дарги, кентхуды, "кайхайлы", "начальники".

Шейх-уль-исламы, бывшие в каждой области и сидевшие во всех значительных населенных пунктах кадии, многочисленные имамы соборных мечетей, ваизи-проповедники, шейхи (ханака) и т.д. являлись не только управителями вакфов, получателями доли доходов с вакфов, но и занимали видные должности и в аппарате гражданского управления. Среди встречавших Петра I дербентцев были не только многочисленные «офицеры», но и «судьи», т.е. духовные лица.

Довольно своеобразно управлялся Табасаран, по своему политическому устройству не представлявший собой единого целого. Здесь было два самостоятельных владений: северный Табасаран, которым управлял кадий; и южный, которым управлял майсум. Кроме этих двух владений -западный Табасаран - вольная часть, представлявший собой союзы сельских обществ (магалы) и испытывавший на себе сильное влияние феодальных владений.

В свою очередь каждое из этих владений делилось на две части - раят Табасаран и узден Табасаран; в первой части жили раяты, во второй располагались узденские села. В раятском Табасаране вся власть находилась в руках беков. В узденских селениях административное управление осуществляли старшины - кевхи совместно с местным мусульманским духовенством. В административном отношении майсумство делилось на магалы.

Административный аппарат, находившийся в непосредственном ведении майсума и кадия, было очень несложен. Он состоял из нукеров, которые в мирное время выполняли полицейские функции, а в военное время составляли дружину майсума или кадия. Кроме этого сравнительно небольшого числа служилых людей, в Табасаране не было никаких чиновников.

Наиболее крупным владением Дагестана было Аварское ханство. В XVIII в. большое значение в Дагестане приобрели аварские ханы. Занимая центральное положение в нагорном Дагестане, они оказывали большое давление на соседние «вольные общества», за счет которых значительно расширил свою территорию.

В Аварском ханстве не было единой системы административного деления. Здесь встречалось деление на военные округа, имелись бекства и т.д. В соответствии с этим определялось и местное управление. Во главе владения стояли наследственные ханы. Все вопросы внутреннего и внешнего управления решались ими. Ханы разбирали дела, подлежащие рассмотрению по адату, чинили суд и расправу по своему усмотрению. Тяжбы по духовным делам, завещаниям и т.д. разбирались по шариату хунзахским кадием. Как глава духовенства хунзахский кадий, или шейх-уль-ислам, и другие представители мусульманского духовенства играли при хунзахском дворе заметную роль.

Полицейские функции выполняли дружинники хана, составляющие в мирное время вооруженные отряды осуществляли старшины - чухби, адил-заби - блюстители порядка. Полицейские функции, сбор податей, взимание штрафов и другие операции осуществляли мангуши, чауши и др. Лица местной администрации в одних местах «выбирались», в других назначались ханами. Но в обоих случаях они подчинялись владетелю. Большую роль в местном управлении ханства играло духовенство. Все духовные вопросы и тяжбы, подлежащие рассмотрению по шариату, разбирали кадии, дибиры, муллы. Наиболее распространенным духовным лицом в ханстве являлся дибир. Помощниками дибиров были будуны, которые в основном следили за хозяйством мечетей.

Казикумухское ханство было расположено в центре Нагорного Дагестана. Как и другие владения Дагестана, Кюра-Казикумухское ханство было разделено на магалы: Кумухский, Майчайми, Мукарский, Вицхинский, Аштикулинский, Ари-шалинский, Кюра и др..

Власть принадлежала хану, резиденция которого находилась в Кумухе. Хан являлся в полном смысле слова верховным сюзереном на подвластной ему территории. Он возглавлял законодательные и совещательные органы власти, чинил суд и расправу, руководил внешней политикой, был главнокомандующим вооруженными силами. Военная дружина хана состояла из отрядов нукеров, пополнявшихся в основном за счет рабов (лагов) хана, которые несли постоянную военную, административную и полицейскую службу. При необходимости хан мог собрать народное ополчение.

Ханский же двор представлял как бы центральное правительство. Члены ханского рода занимали ряд важнейших постов в центре, из них же выдвигались местные правители (беки); правившие от имени хана в отдельных сельских обществах и уделах, опираясь на своих вооруженных слуг (нукеров). В своих уделах они пользовались полной властью. Беки являлись мощной опорой хана на местах.

Высшим должностным лицам, назначенным самим ханом был, визирь. В компетенцию визиря входили дела по внутреннему управлению, финансам, фискальствам.

Источники содержат также упоминания о кравчих, писцах, толмачах и др. служителях. При дворе хана имелись туруны, т.е. приближенные, советники, поверенные, сотрапезники, также дядьки и молочные братья, которым хан поручал выполнять различные функции управления. Среди ханских чиновников заметную роль играл и глашатай.

Управление осуществлялось согласно адатам и шариату. Эти адаты определяли не только нормы общественного поведения, но и регулировали внутреннюю жизнь обществ и их взаимоотношения с соседними обществами. В практике управления и суда, адатами руководствовались правители и удельные владетели, сельские старшины (куначу). Куначу «выбирались» на местах для соблюдения правопорядка, землепользования и решения прочих вопросов.

На самом юго-востоке Дагестана располагалось Цахурское султанство. В него по сведениям Э. Челеби входило до 150 сел. Резиденция его султана находилась в Цахуре. Зависимость Цахурских правителей от иранских шахов сохранилась и в начале XVIII века, поскольку имеется фирман шаха к Али султану цахурскому от 1701 года с призывом идти против якобы приближающегося к Таркам 60-тысячного царского войска. Такая же связь шахов с владетелями Цахура прослеживается и по фирману от 1710 года шаха Гусейна к ширванским беглербекам, которым шах предлагал отправить Али-Султана Цахурского «к порогу … двора «шахского, обнадежившего «милостью» шаха.

В целом же Цахурское (позднее Элисуйское) султанство не играло особой роли в политических взаимоотношениях дагестанских феодальных владений из-за его зависимости от Иранских шахов.

Почти половину территории Дагестана занимали союзы сельских обществ или «вольные» общества, характерной особенностью которых являлось отсутствие в них феодальной знати и феодальной иерархии.

Союзы сельских обществ также различались по размерам территории, численности и этническому составу населения (хотя чаще они носили моноэтнический характер), по числу входивших в них селений.

Они составляли относительно самостоятельные административно-политические единицы со своими общинными органами управления. В интересах обороны и защиты «вольные» общества иногда объединялись в более крупные союзы, представляя внушительную силу, с которой не могли не считаться феодальные владетели Дагестана и монархи соседних государств.

Так, образовались у даргинцев - Акушинский и Цудахарский союзы, у кайтагов - Кубачинский и Башлинский, у аварцев - Андалалский и Андийский, у лезгин и рутулов - Ахтынский и Рутульский, на границе с Грузией и Азербайджаном - Джарский и Тальский союзы и др..

Особенностью социальной жизни дагестанского аула была исключительная устойчивость сельской общины. Сельская община охватывала всех жителей аула и подразделялась на тухумы. Основной целью образования союзов сельских обществ являлась защита интересов всех входивших в его состав сел от посягательств феодальных владений и внешней угрозы.

Отличие союзов сельских обществ от феодальных владений заключалось в том, что во главе них не стоял феодал. Жизнь в союзах регулировалась обязательными для всех нормами обычного права (адатами). В союзах сельских обществ никто не мог прямо, открыто навязать свою волю остальным членам общества, но сильные тухумы могли повлиять на принятие сельскими союзами угодных им решений по различным вопросам. Внутри сельских обществ еще задолго до исследуемого периода наблюдалось имущественное неравенство. Бедные общинники находились в зависимом положении от сельской верхушки. И во многих союзах сельских обществ выборные должности постепенно становились наследственными.

В союзах сельских обществ высшим органом управления был сход представителей всех джамаатов - сельских общин, входящих в данный союз. Сход собирался в определенном месте. На самом же деле в сходе союзов сельских обществ принимало участие лишь определенное число представителей аульской верхушки. Они от имени жителей всего общества принимали решения, исполнение которых было обязательным для всех сельских обществ Дагестана в рассматриваемый период был органом, представляющим интересы аульской верхушки.

На сходах рассматривались основные вопросы внутреннего управления, мира и войны, взаимоотношения с дагестанскими правителями, а также с правителями соседних народов Кавказа. На сельских сходах принимались новые адатные нормы. Они становились обязательными для всех жителей данного союза сельских обществ.

Союз сельских обществ (джамаат) управлялся советом старейшин. Он избирался на сельском сходе из числа аульской верхушки. Число старейшин зависело от величины аула или количества тухумов.

Совет старейшин занимался вопросами экономической и политической жизни общины. Совет следил за правильным использованием общинных угодий, порядком сева, уборки и остальных сельскохозяйственных работ, за исправностью дорог, мостов. В распоряжении совета находилось определенное количество исполнителей полицейских функций.

Духовные дела в союзах сельских обществ разбирали кадии, шейхи.

В небольших аулах функции кадия исполняли муллы или будуны. Для разбора спорных дел у даргинцев «избирались» аульные судьи, а для контроля над ними - судьи от джамаата. В некоторых обществах судьи избирались только из определенных фамилий. Для исполнения распоряжений кадия, приговоров суда, а также для извещения населения о решениях и распоряжениях джамаата в селениях назначались чауши, которые в разных обществах именовались по разному. Они же собирали штрафы, создавали джамаат. На джамаате решались вопросы, как внутреннего управления, так и внешней ориентации.

Со времени ирано-турецкого договора 1639 г. приморская территория Дагестана номинально входила в состав Ирана. В этом смысле власть иранских феодалов распространялась на джаро-белоканские «вольные» общества, лезгин, Табасаран, Элисуйское султанство, Кайтагское уцмийство, Тарковское шамхальство. Однако дагестанские владетели и предводители «вольных» обществ лишь формально признавали такую власть, получая денежное содержание и щедрые подарки от шахской казны.

Социальную опору иранских шахов составляли наиболее влиятельные местные правители, находившиеся в вассальной зависимости от Ирана и получавшие фирманы на утверждение в своих правах с крупным вознаграждением за выполнение обязанностей по вассалитету.

По свидетельству документов, «шамхальство» дается от шаха персидского и присылается (кого определяет шамхалом) конь и оружие со всем убором и прочим». Ежегодное жалованье шамхала Адиль-Гирея составляло 40 тыс. руб.

Цахурский владелец Али Султан в 1707 г. получил от шаха Султан Гусейна фирман и кафтан на «владельческое звание». Фирманом того же шаха в 1711 г. кайтагскому уцмию Ахмед-хану определялось денежное содержание «в 200 туманов (2000 руб.)». Из шахской казны получал жалованье и буйнакский владелец Муртузали-шамхал, и Казанищенский владелец Умалат-шамхал.

Как известно, отношения вассалитета между иранскими правителями и дагестанскими владетелями установились со времен правления шаха Аббаса I, когда Дагестан попал под власть Ирана. Однако, получая от правителей этих стран подарки и жалованье, формально выражая им верноподданство, горцы сумели в данный период в целом сохранить свою политическую независимость. И в рассматриваемом нами времени зависимость последних от Исфаханского двора была номинальной, выражалась в формальном признании шахского сюзеренитета. Воспользовавшись явным ослаблением центральной власти в Сефевидской державе, горские владетели начали проводить самостоятельную политику.

Бесспорным было господство сефевидов в этот период только в Дербенте, который был оккупирован шахскими войсками в 1607 г.

Завершая данный, параграф необходимо подчеркнуть, что в ходе своего развития в Дагестане не сложилось единого государства с соответствующими институтами, какими были соседние страны (Турция или Россия), а возникли две основные системы политического устройства. Первая была представлена феодальными владениями, а вторая - это союзы сельских общин. Они отличались друг от друга по величине занимаемой территории, количеству и этническому составу населения.

Таким образом, в конце данной главы, считаю необходимым подчеркнуть следующее. Дагестан на рубеже XVII - XVIII вв. представлял собой в социально-экономическом и политическом отношении общество, типичное для всех государств, переживавших феодальную формацию. Ведущими отраслями экономики были: земледелие, скотоводство, ремесло, торговля, отходничество, степень их развития в разных районах Дагестана была разной. Причиной чего были природно-климатические условия Северо-Восточного Кавказа. Дагестанское общество распадалось на два антагонистических класса: класс феодалов (шамхалы, уцмии, ханы, нуцалы, султаны, майсумы, беки, чанка-беки, сала-уздени и мусульманское духовенство) и класс крестьянства (уздени, раяты, чагары и рабы). В Дагестане существовали на высоком уровне развития феодальные отношения с элементами патриархально-родового строя и наличием рабства. В политическом отношении Дагестан, как и все государственные образования Кавказа, не представлял собой единого централизованного государства, а был раздроблен на множество крупных и мелких феодальных государств и союзы сельских т.н. «вольных» обществ.

Характерной особенностью политического развития Дагестана было то, что в момент нашествия иноземных захватчиков дагестанские горцы из различных феодальных владений и сельских обществ объединялись воедино для защиты своей земли и свободы, героически и самоотверженно сражаясь с агрессором. И даже не смотря на то, что многие дагестанские правители признавали вассальную зависимость от Ирана, горцы не смирились с господством Ирана в Дагестане и продолжили свою борьбу за независимость, которая переросла в мощное антииранское восстание начала XVIII в., закончившееся изгнанием иранцев из Дагестана и Азербайджана. В таком положении застал Петр I Дагестан в 1722 г.

ГЛАВА 3. ДАГЕСТАН В СИСТЕМЕ КАВКАЗСКОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ (1714 - 1735 гг.)

3.1 Разведывательные экспедиции России на западный берег Каспия (1714-1722)

На рубеже XVII - XVIII в. основные задачи кавказской политики России, как и способы, их решения, диктовались геополитическими интересами империи в регионе.

Северо-Восточный Кавказ в силу своего географического положения и стратегического значения, традиционно находился в центре внимания соседних держав - России, Ирана и Турции, соперничавших за сферы влияния на Кавказе. Борьба за овладение этим стратегически важным регионом шла с переменным успехом. Продолжавшиеся более века ирано-турецкие войны завершились договором 1639 г., разделившим Кавказ между Ираном и Турцией. С выходом России на побережье Каспия и принятия в подданство Кабарды этот регион оказался и в сфере внешней политики России. Но в тот момент приступить к решению «восточного вопроса» (доступ к южным морям и овладение стратегической инициативой) Россия не могла из-за польской интервенции, тяжелой войны со Швецией и османо-крымских набегов на юге.

В начале XVIII в. Азербайджан, Восточная Грузия и Восточная Армения, а также Южный Дагестан находились под властью Ирана; Западная Грузия, Западная Армения, Абхазия и адыги, жившие в Причерноморье и в районе бассейна р. Кубань, были зависимы от Турции. Предкавказье с середины XVI в. находилось под неослабевающим вниманием Русского государства.

В период правления Петра I четко определились главные направления внешней политики России, в которой неизменно доминировала балтийская, черноморская и каспийская проблемы. Прорубая «окно в Европу» Петр I вынашивал и идеи об укреплении России на Кавказе. Практически это означало установление южной границы по черноморскому побережью и свободу плавания по Черному и Каспийскому морям.

Позиции России на Северо-Восточном Кавказе в конце XVII - начале XVIII в. ограничивались небольшим районом на Каспии с укрепленным городом-крепостью Терки и несколькими станицами гребенских казаков на левом берегу Терека. Каждая из соперничавших сторон вынашивала свои далеко идущие планы: Сефевиды стремились не только сохранить свое влияние на Кавказе, особенно в бассейне Каспийского моря, но и продвинуть северные границы шахских владений до Терека; османские правители желали расширить зоны своего контроля в Закавказье и Прикубанье, распространить свою власть с помощью своих вассалов - крымских ханов и ногайских мурз на степные народы, живущие между Кубанью и Волгой; Петр I и его окружение считали необходимым укрепиться на побережье Черного и Каспийского морей, обезопасить южные границы от османо-крымских нашествий, удовлетворить потребности экономического и политического развития России. Одной из составных частей внешней политики любого государства является разведка, которая может проводиться в различных формах и под разными предлогами. В отношении Северо-Восточного Кавказа, особенно западного побережья Каспийского моря, у Петра I были грандиозные планы и прежде чем приступить к их осуществлению, необходимо было детально обследовать и изучить его. С этой целью на Восточный Кавказ и были посланы несколько групп российских офицеров, которые, сменяя друг друга, начиная с 1714 г., занимались изучением и сбором разного рода сведений военно-стратегического, естественно-географического, экономического, этно-социального характера.

Активизация османов на Кавказе и стремление предупредить их в борьбе за овладение Каспийским морем заставили Петра I готовиться к грядущим неизбежным схваткам и держать постоянно во внимании весь Прикаспийский регион, в котором он видел еще и «истинное средоточие или узел торговли всего Востока». Выход к южным морям и гарантия безопасности южных границ не могли быть обеспечены без овладения побережьем Каспия. Решение этой проблемы для Петра I стало насущной задачей дня.

Предвидя длительную борьбу с южными соседями за преобладающее влияние на Кавказе, Петр I считал необходимым провести тщательную военно-дипломатическую подготовку в этом регионе.

Для усиления своих позиций на Кавказе, в частности, на Северном Кавказе и Дагестане, Петр I укрепляет заложенную здесь крепость Терки. В 1711 г. Петр I направляет сюда своего воспитанника кабардинца, капитана гвардии князя Александра Бековича-Черкасского для установления прочных отношений с кавказскими народами. В 1714 г. было начато подробное изучение Каспийского моря для того, чтобы использовать Каспий в качестве торгового пути к Востоку, а также выяснение рудных и других природных богатств в регионе.

14 мая 1714 года капитан гвардии князь А.Б.Черкасский был назначен начальником экспедиции на восточный берег Каспийского моря. В его распоряжении был отряд из 1500 человек (на самом деле он состоял из 1760 человек), необходимая артиллерия, шанцевый инструмент, 124 судна для перевозки отряда и 5000 рублей на расходы. 28 октября он отправился из Астрахани в море, но из-за непогоды должен был вернуться 3-го декабря. 25 апреля 1715 года капитан гвардии князь

А.Б.Черкасский снова отправился в море и вернулся в Астрахань уже позднею осенью.

В результате миссии капитана гвардии князя А.Б. Черкасского, Петру I в 1714 г. был представлен проект присоединения народов Кавказа к России. В этом проекте князя А. Бекович-Черкасский обращал внимание Петра I на намерение турецкого правительства подчинить своей власти кабардинцев и кумыков и высказывал необходимость склонить кабардинцев и кумыков в русское подданство. «Удача присоединения их, - писал кн. А.Б. Бекович-Черкасский, принесла бы России не только политический, но и экономический успех». Но Петр I тогда еще был занят войной со Швецией и не мог осуществить свои замыслы. Между тем, над прикаспийскими землями висела угроза захвата их агрессивной Турцией.

В 1716 г. Петр I отправил на Каспий для составления карты этого района поручика Никиту Кожина, дав ему собственноручный указ с рядом наставлений. Он должен был описать берега Каспийского моря, промерить глубину, нанести на карту мели и т.д. Описи и карты Н. Кожина целиком вошли в первую подробную карту Каспийского моря («Картина плоская генеральная моря Каспийского»), составленную капитан-лейтенантом фон-Верденом и лейтенантом Ф.И. Соймоновым.

Указом от 30 мая 1715 г. Петр I назначил полковника Артемия Петровича Волынского послом в Персию для заключения между Россией и Ираном торгового договора. Такова была официальная цель посольства. За указом следовала императорская совершенно секретная «Инструкция», в которой на посольство полковника А.П. Волынского возлагались разведывательные цели: собрать сведения о пристанях, городах и путях сообщения, вооруженных силах, жизни персидского двора и т.д. Собственноручные дополнения, внесенные царем в инструкцию, данную полковнику А.П. Волынскому, с достаточной определенностью свидетельствуют о конкретных результатах, ожидаемых Петром I от посольства. Он велел выяснить «… какие, где в море Каспийское реки большие впадают, и до которых мест по оным рекам можно ехать от моря и нет ли какой реки из Индии, которая бы впадала в сие море, и есть ли на том море и в пристанях у шаха суды военные или купеческие, також какие крепости и фортеции - присматривать прилежно и искусно проведывать о том, а особливо про Гилянь … однакож так, чтобы того не признали персияне, и делать о том секретно журнал повседневный, описывая все подлинно. Будучи ему в Персии, присматривать и разведовать, сколько у шаха крепостей и войска и в каком порядке и не вводят ли европейских обычаев в войне? Какое шах имеет обхождение с турками, и нет ли у персов намерения начать войну с турками, и не желают ли против них с кем в союз вступить?». Сопроводительная грамота к шаху подписана 30 мая 1715 г., в которой Петр I просил его содержать его посланника к шаху «в приличном характеру его достоинств и верить всему предлагаемому им именем Его Царского Величества». Для выполнения разведывательного задания царь дал полковнику А.П. Волынскому в помощь нескольких ученых людей. Он следовал из Астрахани морем мимо Дербента, в Низабате вышел на берег и следовал оттуда по суше к Испагани.

Находясь в Персии (в 1716-1718 гг.), полковник А.П. Волынский не только собирал сведения о военной подготовленности этой страны, но и составил военно-топографическое описание пути своего следования. Перед отъездом в Исфаган и по возвращении оттуда посланник подолгу останавливался в Шемахе и имел возможность хорошо ознакомиться с городом, его окрестностями и дорогой, ведущей к Низовой. На обратном пути - через Казвин и провинцию Гилян, он собирал сведения о том, «где есть какие пути удобные или нужные к проходам армии, также и о расстоянии мест».

А.П. Волынский возвратился в Петербург 12 декабря 1718 года и привез от шаха договор о дружбе, добром между обоими государствами согласии.

По возвращении полковник А.П. Волынский доложил о результатах своей миссии, которые нашли свое отражение в «Журнале посланника А.П. Волынского», где сообщались сведения о государственных доходах, о народе, о вероисповедании народов региона, о коммерции, о торговых компаниях - Португальской, Английской и Голландской, Индийской, Жульфинской, о российских купцах и др..

Он предложил государю: «чтоб богатые персидские области, лежащие по Каспийскому морю, для безопасности границ российских принять в свое защищение, занять и заселить оные войсками российскими, коими непременно могут овладеть афганцы, на что государь и согласился».

22 марта 1720 г. полковник А.П. Волынский был назначен губернатором в Астрахань и получил указ «делать тайно приуготовления к «Персидскому» походу; узнать подробнее все обстоятельства, до тех «персидских» провинций касающихся; и склонять Карталинского Вахтанга и прочих христиан к пользе России, уверяя их в добром положении и покровительстве» со стороны Петра Великого.

Таким образом, посольство полковника А.П. Волынского (1715-1718 гг.) в Персию сыграло важную роль в подготовке «Персидского» похода. Выполнив свою миссию военно-политической разведки, полковник А.П. Волынский, как уже было сказано выше, предложил Петру I присоединить стратегически важные и богатые природными ресурсами прикаспийские провинции к России.

В 1718 г. для разведки персидских владений, расположенных к северу от Низовой (северные уезды Ширвана и Дагестан), полковник А.П. Волынский послал из Шемахи дворянина Андриана Лопухина с тем, чтобы «он осмотрел и описал тамошний путь от Низовой пристани до Терека» и осведомился, «каковы тамошние народы людством и сколько у них военных». А.И. Лопухин проезжал через Кубу, Дербент и Тарки и составил подробное описание пути своего следования, уделив особое внимание крепости Дербент.

2 марта 1718 г. последовал царский указ поручику князю Урусову «Об осмотре по Каспийскому морю бывшего протоки Аму-Дарьи и прочих мест, по положении на карту Каспийского моря с промером и описанием берегов оного», кроме того, он должен был проверить данные, собранные поручиком Никитой Кожиным.

При этом он должен был обследовать гавани рек, впадающих в Каспий, а особо реку Куру, выяснив какие суда, могут приставать, а также «справиться, могут ли ходить и опасаться во время шторма и есть ли где мель и подводные камни и точно указать на карте».

Попытки разведывательных действий российских дипломатов и посланников вызвали, мягко говоря, настороженность шахского правительства, которое считало эти действия несовместимыми с интересами Персии, считавшей прикаспийские владения своими. Позиция шахского правительства поставила Петра I перед дилеммой: либо отказаться от разрешения интересующего вопроса, либо действовать самостоятельно, не считаясь с мнениями персидских властей.

Было решено воспользоваться второй возможностью и немедленно приступить к обследованию и описанию западного побережья Каспия.

Для выполнения этой задачи Петр I послал на Каспий морскую экспедицию во главе с лейтенантом Федором Ивановичем Соймоновым (1682-1780) и капитан-лейтенантом фон Карлом или Клаусом Верденом, несколько лет служившими под непосредственным руководством Петра I на военном корабле. В их распоряжении были «унтер-лейтенанты Дорошенко и Золотарев, с большим числом унтер-офицеров и рядовых, так что всех насчитывалось 89 человек». Задача, данная им царем, состояла в том, чтобы описать западную сторону Каспия, начав от устья реки Волги до Астрабада со всеми островами, мелями, подводными камнями, впадающими в Каспий реками, гаванями, пристанями и берегами, и с всею точностью нанести на карту; а как восточная часть Каспия капитаном гвардии князем А.Б. Черкасским и поручиком Н. Кожиным уже была сделана; то, проверяя ее, «сделать генеральную карту» Каспийского моря. Эта карта стала первой наиболее достоверной картой Каспийского моря. Петр I в 1721 г. отправил ее во Французскую академию наук, членом которой он являлся. «Сия карта, - свидетельствовал хронограф Петра Великого, - неоднократно проверенная, открыла все обстоятельства сего моря, со всеми берегами и впадающими в оное реками».

С этими же идеями, прикрываясь русско-иранским торговым договором 1717 г., в 1720 г. были отправлены в Персию консулом Семен Авраамов и вице-консулом капитан А. Баскаков, которые собирали данные как экономического, так и военно-политического характера. В инструкциях, данных им, значилось следующее: «1) Ехать от Терка сухим путем до Шемахи для осматривания пути: удобен ли для прохода войска водами, кормами конскими и прочим? 2) От Шемахи до Апшерона и оттуда до Гиляни смотреть того же… 3) О состоянии тамошнем и о прочих обстоятельствах насматриваться и наведываться и все это делать в высшем секрете».

По свидетельству лейтенанта Ф.И. Соймонова, «Польза общих торгов служила тогда наружным видом сего предприятия, и назначенным в оную посылку офицерам предписано было …, чтоб они сие намерение везде распространяли, хотя до купечества не подлежали».

Приведенный материал красноречиво свидетельствует о главных военно-стратегических целях всех этих экспедиций. Не случайно в «наказе» Петра I полковнику и астраханскому губернатору А.П. Волынскому значилось проложить маршрут морем из крепости Терки до Уч-косы (Аграханский полуостров - Н.Ч.), для чего на берегу моря построить крепость (в будущем крепость Святого Креста - Н.Ч.) и начинать постепенно строить склады, амбары и прочее.

Из приведенных данных видно, что Петр I проявлял особый интерес к прикаспийским провинциям Дагестану, Ширвану и Гиляну, которые в 1715-1720 гг. являлись главными объектами военно-разведывательных мероприятий русского правительства в Прикаспье. Посланники императора собирали сведения как о морском пути, проходившем вдоль западного и южного берегов Каспия, так и о сухом пути, проходившем по каспийскому берегу Кавказа от южных границ России, через Шемаху до Гиляна.

Последней разведывательной экспедицией была посылка накануне «Персидского» похода Петра I Андреяна Лопухина в Дагестан для выяснения ситуации, сложившейся в этом регионе Кавказа.

31 июля 1722 г. Петру I доставили подробное донесение А.И. Лопухина, заранее посланного на разведку в эти знакомые ему места. А.И. Лопухин сообщал, что шамхал Тарковский готовится к встрече Петра I, подготовил скот для продовольствия российским войскам, а также подарки императора и интересуется о месте встречи с императором. Шамхал сообщал, что дербентский султан, посаженный в Дербенте персидским шахом, год назад уехал в Исфаган, а во главе дербентцев стоят две партии - наиб Имам-Кули-бек - сторонник шамхала Тарковского и Арсланбек - уцмия и Дауд-бека. Дербентцы просят Петра I поскорее прибыть в Дербент. А.И. Лопухин доносил и о замыслах Сурхай-хана, Дауд-бека, уцмия Кайтага и др.

Таким образом, в заключение параграфа, на основе вышесказанного можно сделать вывод о том, что результаты разведывательных экспедиций капитана гвардии, князя А.Б. Черкасского, поручика Н.Кожина, полковника А.П. Волынского, дворянина А.И. Лопухина, лейтенанта Ф.И. Соймонова и других Петру I дали возможность форсировать подготовку к Каспийскому походу.

Полученные этими экспедициями данные экономического, военного и политического характера позволили правительству тщательно изучить территорию Западного побережья Каспия, по которому должны были продвигаться войска, а также позволили выяснить расстановку сил в регионе, отношение местных владетелей к приходу сюда российской армии.

3.2 Военно-административные мероприятия России в Дагестане (1722 - 1735 гг.)

Заключение в 1721 г. Ништадтского договора со Швецией, которая завершила Северную войну (1700-1721 гг.) позволило правительству Петра I перенести все усилия внешней политики на юго-восточные рубежи Российского государства, что тем самым способствовало активизации ее кавказской политики. Экономические и внешнеполитические причины (турецкая угроза) вызвали необходимость осуществления Петром I давно задуманного Каспийского похода. Успешному осуществлению «Персидского» похода способствовали проведенные Петром I разведывательные экспедиции, в результате которых были получены сведения о политическом и экономическом устройстве, военных силах, географии региона.

После проведения тщательной военно-дипломатической подготовки к активным действиям на Кавказе Петр I направил все свои усилия на решение основной цели его кавказской политики - обеспечение безопасности южных границ России и ее выхода к Черному и Каспийскому морям.

Шемахинские события 1721 г., когда отряды горцев, возглавляемые Дауд-беком и Сурхай-ханом, осадив Шемаху, подвергли ее погрому, в результате которого пострадали русские купцы, послужили поводом для мотивации неотложности давно намеченного предприятия - похода в Прикаспий.

Астраханский губернатор и полковник Артемий Петрович Волынский настаивал на решительных действиях со стороны Петра I, убеждая его в том, что настал момент «оставить политику и действовать оружием. Персия ослаблена, Кандагар объявил себя независимым, афганцы заняли уже Испагань, турки угрожают захватить Дербент…», а если это случится, то Каспийское море останется для России закрытым.

Петр I приступил к реализации мероприятий по отправке войск в район Астрахани. В конце 1721 г. он приказал, чтобы «из прибывших из Финляндии 20 пехотных полков, привыкших к морскому хождению, из каждого по одному батальону следовали на зимние квартиры в города по Волге лежащие … с повелением им построить островские лодки (небольшие морские суда, предназначенные для плавания у побережья - Н.Ч.)». Причем астраханскому губернатору было предписано, чтобы «эти войска содержать во всяком довольстве и работами не отягощать». Тогда же в Астрахань были отправлены многие «морские служители» (читай: специалисты - Н.Ч.), особенно те, которые ранее уже плавали по Каспию, знали его навигационную карту. В поволжских городах: в Казани, Твери, Нижнем Новгороде и др. было начато строительство морских судов, чтобы к маю 1722 г. они были бы готовы. Петр I внимательно следил за исполнением своих планов. Так в апреле 1722 г. он писал генерал-майору М.А. Матюшкину, который занимался подготовкой военного флота на Верхней Волге: «Уведомьте нас, что лодки мая к пятому числу поспеют ли, также и ластовых судов к тому времени, сколько может поспеть? И достальные ластовые суда сколько, к которому времени могут поспеть (читай: будут готовы - Н.Ч.), о том чаще к

нам пишите и в деле поспешайте». По сообщению Ф.И. Соймонова на Каспий было отправлено 442 различной величины морских судов того времени. Это: гукеры, шнавы, шуйты, тялки, яхты, эверсы, галиоты, струги, а также островские лодки, вмещавшие до 40 чел.

Пехоту, артиллерию, амуницию, большой запас провизии отправили водным путем. Конница из Царицына следовала по суше, как и два корпуса донских и малороссийских казаков.

С начала июня войска стали прибывать в Астрахань, которая к тому времени была одной из самых укрепленных морских твердынь Российского государства. Здесь имелось все необходимое для обслуживания морской флотилии (пристань, верфи, склады, казармы). Все это делало Астрахань удобной для сосредоточения большого количества войск и подготовки предстоящего похода.

До нас дошли разноречивые данные о количестве войск, сосредоточенных в Астрахани. По сообщению лейтенанта Ф.И.Соймонова в поход было отправлено 22 тыс. пехоты, 20 тыс. казаков, 30 тыс. татар, 20 тыс. калмыков, 9 тыс. конницы, 5 тыс. матросов, т.е. 106 тыс. чел..

Н.Н. Молчанов приводит несколько иные цифры, а именно: войск, отправленных морем, насчитывалось 22 тыс. чел., по суше - 9 тыс. кавалерии и вспомогательные отряды казаков и татар численностью до 50 тыс. чел.. У Е.И. Козубского приводится цифра до 52 тыс. чел..

По данным фондов Российского государственного архива в поход были отправлены следующее количество различных родов войск:

Полки	Полкового штаба	Ротного штаба	Унтер штаба	Урядников и рядовых	Не служащих	Итого
Казанский	9	27	-	988	183	1207
Новгородский	3	30	11	1019	187	1250
Астраханский	3	30	11	1019	186	1249
Московский	3	31	-	1020	194	1248
Архангелогородский	4	30	-	1020	212	1266
Рязанский	4	31	-	1020	197	1252
Ростовский	4	30	-	1020	194	1248
Итого	30	209	22	7106	1353	8720

Откомандированных от лейб-гвардии:

Полки	Полкового штаба	Ротного штаба	Унтер штаба	Урядников и рядовых	Не служащих	Итого
Преображенского	2	56	5	1541	338	1942
Семеновского	1	22	3	725	101	852
Ингерманландского	2	17	2	702	74	797
Астраханского	4	29	4	1363	145	1545
Итого	9	124	14	4331	658	5136

20 пехотных батальонов, из которых:

Полки	Налицо	Больных	В отпуске в дом	Всего
1 гренадерского	470	41	10	521
2 гренадерского	473	27	4	504
Московского	505	-	8	513
Санкт-петербургского	566	-	5	571
Тобольского	596	28	5	629
Копорского	533	21	16	570
Галицкого	554	14	7	575
Троицкого	498	14	1	513
Выборгского	534	19	6	559
Нижегородского	490	26	11	527
Сибирского	474	27	1	502
Псковского	507	19	9	535
Рязанского	519	15	2	536
Воронежского	541	15	4	560
Великолуцкого	456	15	11	482
Вологодского	482	11	4	497
Шлиссельбургского	483	-	2	485
Казанского	465	-	12	476
Азовского	550

Подобные документы

• Социально-экономические преобразования Петра I

  Значение преобразований Петра I для экономики России. Социальная борьба при Петре I. Закон о единонаследии 1714 года. Табель о рангах 1722 года и его задачи. Мероприятия по развитию промышленности и торговли. Предпосылки отказа от иностранного товара.
  
  курсовая работа [94,6 K], добавлен 12.02.2016
  

• Образование абсолютной монархии (конец XVII - первая четверть XVIII в.) в России

  Особенности развития абсолютной монархии в России (конец XVII - начало XVIII в.). Предпосылки и особенности возникновения абсолютизма. Процесс бюрократизации государственного аппарата. Влияние абсолютизма на культуру России. Основные реформы Петра I.
  
  реферат [80,1 K], добавлен 15.01.2014
  

• Реформы Петра I и развитие предпринимательства в первой половине XVIII в.

  Конец XVII - начало XVIII вв. в России - время реформ, изменивших уклад государства. Реформы, связанные с именем Петра I. Повышенное внимание государственной власти к экономическим вопросам. Развитие кораблестроения, преобразования в военной сфере.
  
  реферат [55,3 K], добавлен 03.01.2012
  

• Эпоха правления Петра I

  Характеристика Российской державы на рубеже XVII-XVIII вв. Предпосылки петровских реформ. Начало модернизации России. Сущность реформы Петра I. Результаты и значение петровских преобразований. Проблема цивилизационного раскола российского общества.
  
  курсовая работа [40,0 K], добавлен 27.06.2011
  

• Анализ особенностей подготовки и проведения Петром I в 1722 г. "Персидского похода" и реакции Османской империи на действия России в Закавказье

  Анализ русско-османских отношений после Прутского похода 1711 г. в современных турецких исторических источниках. Обеспечение нейтралитета Турции в начале Северной войны 1700-1721 годов как одно из важнейших положений Константинопольского договора.
  
  дипломная работа [4,6 M], добавлен 01.12.2017
  

• Реорганизация русской армии в начале XVIII в.

  Изменение системы комплектования войск. Начало формирования массовой регулярной армии в эпоху Петра I. Структура и управление сухопутными войсками. Регламенты правового поля военного дела России в первой четверти XVIII в. Единая система обучения войск.
  
  реферат [33,7 K], добавлен 01.05.2010
  

• Российское дворянство XVIII-XIX вв

  Расцвет дворянства в России в XVIII веке. Петровская "Табель о рангах" 1722 г. Привилегии при Елизавете, "Золотой век" Екатерины II. Положение сословия в XIX веке, его состав, опала при Николае I. Положение дворянства после отмены крепостного права.
  
  курсовая работа [1,9 M], добавлен 16.11.2009
  

• Реформы Сената XVIII века

  Основные предпосылки и причины создания Сената в России в XVIII века, этапы его учреждения и состав, функции и сфера деятельности. Характер структурных изменений и полномочий Сената, различия указа 1722 г. и указа 1726 г. Сенат при Елизавете и Екатерине.
  
  курсовая работа [45,0 K], добавлен 24.04.2010
  

• Б.Н. Миронов "Социальная история России периода империи (ХVIII - начало ХХ в.): генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства"

  Концепция тотального закрепощения российского общества, сближающая образ самодержавия и восточной деспотии. Внушение обществу исторического оптимизма. Цивилизационная специфика развития России. Познание динамики российского общества.
  
  конспект произведения [43,9 K], добавлен 12.02.2007
  

• Реформы Петра I – курс на европеизацию России

  Предпосылки петровских преобразований. Начало российской модернизации в эпоху Петра I. Превращение России в абсолютную монархию. Реформы Петра I: социально-экономические, политические и военные, реформация церкви. Их значения в исторической судьбе России.
  
  контрольная работа [43,5 K], добавлен 21.09.2013
  

• главная
• рубрики
• по алфавиту
• вернуться в начало страницы
• вернуться к началу текста
• вернуться к подобным работам