Таким образом, в период термидорианской реакции в организации и деятельности Трибунала произошёл ряд изменений: он отчасти вернулся к правовому преследованию, появились некоторые гарантии для обвиняемых (наличие убедительной доказательной базы, свидетельских показаний, защиты), ограничивались полномочия обвинителя. Переход революции в новую фазу привёл к постепенному прекращению террора и деятельности самого Трибунала.

3.2 Отечественная и зарубежная историография о месте Революционного трибунала в системе террора в эпоху французской революции XVIII века

Проблема террора в эпоху Великой французской революции и места в нём Революционного трибунала является одной из самых острых и обсуждаемых специалистами. Как уже отмечалось выше, отдельных работ по истории Трибунала очень мало, специальные труды французских авторов не переведены на русский язык. Нашей задачей является определение взглядов ряда специалистов, зарубежных и отечественных, на одно из орудий террора - Революционный трибунал и выявление оценок количественных жертв террора в историографии.

Как известно, наивысшего размаха террор достиг на этапе якобинской диктатуры. И Революционный трибунал именно на этом этапе претерпел самые серьёзные преобразования, превратившие его, фактически, в главное орудие террора. Руководитель якобинцев - М. Робеспьер - был не только свидетелем - современником, но и активным создателем этого Трибунала и одним из инициаторов террора. Поэтому крайне важно определить личностное отношение М. Робеспьера к этому органу революционного правосудия и сравнить его взгляды с мнениями некоторых современников.

Доклад М. Робеспьера в Конвенте 25 декабря 1793 года «О принципах революционного правительства» является одним из наиболее ярких изложений принципов революционного террора. М. Робеспьер указывает, что разгром внутренней контрреволюции - важнейшая задача. «Революция - это война свободы против её врагов». Исходя из этого утверждения, лидер якобинцев убеждён, что революционное правительство вынуждено применять чрезвычайные меры; «…врагам народа должно нести только смерть». Беспринципную умеренность он называет враждебной революции крайностью. М. Робеспьер, ссылаясь на то, что враги народа - контрреволюционеры - будут использовать против революции любые методы борьбы, требует от Конвента «…быстрых, энергичных, эффективных мер». М. Робеспьер обращается к Конвенту с предложением внести необходимые изменения в законы, «…чтобы обеспечить быстроту и меткость репрессий против врагов революции».

Таким образом, в данном докладе М. Робеспьер объясняет жизненную необходимость революционного террора.

Идеи террора и революционного правосудия М. Робеспьер развивает в Докладе в Конвенте 5 февраля 1794 года «О принципах политической морали». Он говорит о том, что в результате революции во Франции будет установлена истинная демократия и люди смогут наслаждаться свободой и равенством. Но этого может и не случиться, если не будут искоренены все враги революции. «Вне нашей страны все тираны окружают нас; внутри неё друзья тиранов составляют заговоры; они будут составлять заговоры до тех пор, пока у преступления не будет похищена надежда». М. Робеспьер полагает, что исчезновение контрреволюции будет возможно лишь тогда, когда враги народа будут так напуганы неотвратимостью наказания, что добровольно прекратят любые поползновения против французской республики. Чем же их можно так напугать? Только террором. «Террор - это…быстрая, строгая, непреклонная справедливость…». В связи с этим М. Робеспьер объясняет, каким должен быть Революционный трибунал, как он должен работать, когда судит врагов народа. «Медлительность судебного разбирательства равносильна безнаказанности; сомнение в возможности наказания ободряет всех преступников…Наказать притеснителей человечества - это милосердие; простить их - это варварство…Суровость республиканского правительства благодетельна». «Неподкупный» развил ряд положений о революционной законности, о революционном правосудии:

1. Уголовный процесс должен быть упрощён, когда речь идёт о явных преступлениях явных контрреволюционеров.

2. Революционный трибунал должен иметь возможность быстро выносить свой приговор врагам народа.

3. Тягчайшие преступления, совершаемые врагами народа, требуют применения к ним строгого наказания.

4. Формы преступной деятельности контрреволюционеров бесконечны, поэтому революционная бдительность должна быть на высочайшем уровне.

Таким образом, в данном докладе М. Робеспьер определяет принципы действия революционного правосудия.

Накануне переворота 27 июля 1794 года М. Робеспьер произнёс речь в Конвенте. Предвидя скорую смерть, он по-прежнему призывает к неуклонной борьбе с контрреволюцией, обосновывает необходимость и неизбежность применения к контрреволюционерам суровых мер революционного террора.

Таким образом, М. Робеспьер, как современник Трибунала и человек, во многом определивший принципы его деятельности, считал существование такого органа не просто естественным, но крайне необходимым. Для будущего блага и счастья Франции и её народа Трибунал должен был быть беспощаден к врагам революции; террор в руках Революционного трибунала, по мнению М. Робеспьера, - высшая справедливость.

Но и в период Французской революции взгляды на террор и Трибунал даже у сторонников М. Робеспьера не были однозначными, менялись. Жорж Дантон, по сути, был «…отцом Революционного трибунала». Первоначально поддержал курс М. Робеспьера на усиление террора: «Я…не думаю смягчить революционные меры, я предлагаю представить…проект таких мер, которые могли бы действовать с большей силой и с большей справедливостью, так как немало интриганов и настоящих заговорщиков избегало народного правосудия…» Но расширение масштабов террора заставило его изменить отношение к политике М. Робеспьера. Ж. Дантон возглавил группу «снисходительных», ратовавших за прекращение или ослабление террора и постепенный переход к конституционному республиканскому порядку. В конце марта 1794 года при личной встрече с М. Робеспьером призывал прекратить террор, но эта встреча закончилась открытым разрывом. Как известно, Ж. Дантон и его соратники - К. Демулен, Ж. Делакруа, П. Филиппо - были осуждены по приговору Трибунала и гильотинированы в период якобинской диктатуры.

Эволюция взглядов Л.-А. Сен-Жюста была иной, чем у Ж. Дантона. Начиная как борец за гуманизм, свободу личности и критик смертной казни он постепенно пришёл к совершенно противоположным позициям. «Вы должны наказать не только предателей, но и тех, кто слишком равнодушен, слишком пассивен по отношению к республике, а также тех, кто ничего не делает с этим». Категоричен и достаточно жёсток Л.-А. Сен-Жюст был в вопросе деятельности Революционного трибунала: смертные приговоры - это норма революционной жизни: «…нация может создать себя только с помощью горы трупов…Судно Революции не может прийти в порт, не окрасив воды в крови». Как и М. Робеспьер, Л.-А. Сен-Жюст стал жертвой Трибунала в дни Термидора.

Таким образом, даже несмотря на некоторые различия во взглядах, видные деятели Французской революции считали террор и Трибунал объективной неизбежностью. Но они были современниками и участниками тех событий, поэтому можно говорить об определённой субъективности их взглядов. Нельзя создать целостной картины деятельности Трибунала без оценки специалистов, зарубежных и отечественных.

В зарубежной историографии можно отметить следующие мнения по этому вопросу.

Одним из первых природу террора в период Великой французской революции попытался осмыслить Томас Карлейль (1795-1881) - британский писатель, публицист, историк. Работа «Французская революция» вышла в 1837 году, когда времени с момента тех событий прошло не так и много. Осуждая насилие и жестокость, он считает их неизбежными; являясь сторонником культа выдающихся личностей в истории, он полагает, что все органы террора - результат их деятельности.

Ипполит Тэн (1828-1893) - французский философ-позитивист, эстетик, писатель, историк, психолог в историческом труде «Происхождение современной Франции» связал «Великий террор» 1794 года с попыткой сторонников М. Робеспьера реализовать средствами государственного принуждения, в том числе Трибуналом, утопическую схему совершенного общественного строя.

Другой представитель позитивистской историографии - французский историк Альфонс Олар (1849-1928) - в своём фундаментальном исследовании «Политическая история Французской революции» отрицал точку зрения на террор как систему, предлагая интерпретировать его как режим, складывавшийся под влиянием конкретных обстоятельств и в особенности обусловленный «потребностями национальной защиты». Он полагал, что и Трибунал возник в силу конкретных обстоятельств.

Гюстав Лебон (1841-1931) - французский психолог, социолог, антрополог и историк в работе «Психология толп» отмечал, что «всегда готовая восстать против слабой власти, толпа раболепно преклоняется перед сильной властью…Трудно понять историю революций, если не уяснить себе хорошенько…инстинктов толпы…Одним из её общих свойств является необыкновенная податливость внушению» . Автор приводит примеры разных стран и народов. Говоря о времени Великой французской революции, автор заключал, что французы поверили в то, что прогресс можно производить с помощью декретов, а недостатки общества исправлять с помощью специальных учреждений, к числу которых относился и Трибунал. Г. Лебон полагал, что революционные власти убедили народ в необходимости насилия через законный суд - Революционный трибунал.

Французский историк Альбер Матьез (1874-1932) в своей трёхтомной работе «Французская революция» (1922) рассматривал её с позиции классовой борьбы и особое внимание уделил периоду якобинской диктатуры. Автор исследования приходит к выводу, что террор и Трибунал стали следствием агрессии со стороны эмигрантов, роялистов, интервентов; «…террор был роковой необходимостью переживаемого момента, и сами роялисты установили бы его против республиканцев, если бы оказались сильнее».

Бронислав Бачко (1924-2016) - польский и французский историк, философ, переводчик, специалист по истории Французской революции в работе «Робеспьер и террор» считал, что «…Робеспьер легитимизировал и систематизировал политику Террора…Он выражает политические цели через моральные термины, через борьбу добродетели против порока, формулирует некую разновидность теории революционного порядка управления, его принципов и способов действия». Автор полагал, что через Трибунал М. Робеспьер обрёл опыт пребывания у власти такого масштаба, который не дали ему никакие другие структуры. Пусть он и не руководил этим судебным органом, но под его руководством Трибунал достиг пика своей активности. А это, в свою очередь, способствовало постоянному росту влияния самого М. Робеспьера. «Робеспьер никогда не ставил под сомнение ту власть, идеологом и грозным творцом которой он являлся…Он практически не знал жестоких и грубых реалий террора…он ни разу не посетил тюрьму, не посмотрел на гильотину…Он хотел видеть террор чистым». По мнению Б. Бачко, М. Робеспьер желал чётко разграничить преступления и революционную законность; именно Трибунал он считал органом, законно отправляющим людей на смерть.

Альбер Собуль (1914-1982) - французский историк-марксист, специализирующийся на истории Великой французской революции, в работе «Первая республика» полагал, что введение террора было следствием углубления кризиса. Но по мере того как Революционное правительство организовывалось и крепло, террору был придан организованный и законный характер. Революционный трибунал был учреждён для предупреждения стихийных народных расправ. «Террор был в основном орудием национальной и революционной защиты, орудием против мятежников и предателей». Поскольку размах такой борьбы достиг наивысшей точки в период якобинской диктатуры, то и Трибунал проявил себя максимально в это время.

Крупный французский историк и представитель критического ревизионизма Франсуа Фюре (1927-1997) не касался проблемы Революционного трибунала, но в своей работе «Постижение Французской революции» интерпретировал террор как «совокупность репрессивных институтов, используемых Республикой для уничтожения своих противников и обеспечения своего господства посредством страха».

Ученик Ф. Фюре Патрис Генифе (род. 1955) в крупном исследовании по проблеме террора «Политика революционного террора 1789-1794 гг.» приходит к выводу о том, что террор - неизбежное порождение самой революции, а соответственно, и органы, подобные Трибуналу, не могли не возникнуть. П. Генифе видит в терроре борьбу за власть, достигшую кульминации в якобинский период; не случайно, что и деятельность Трибунала достигла своего пика в период якобинской диктатуры.

Таким образом, в процессе развития зарубежной историографии по проблеме революционного террора были сформированы основные подходы к изучению этого явления; деятельность Революционного трибунала вышеуказанными специалистами была рассмотрена в рамках темы террора.

Как уже отмечалось, в отечественной историографии самые подробные работы по истории Революционного трибунал - это труды Е.В. Тарле (1874-1955) и Н.И. Идельсона (1865-1921).

Е.В. Тарле в труде «Революционный трибунал в эпоху Великой Французской революции. Воспоминания современников и документы» анализирует процессы Трибунала, используя протоколы допросов и свидетельства современников. Автор считает, что «…террор проводился не только для того, чтобы напугать и уничтожить внутреннюю политическую оппозицию, не только для того, чтобы установить железную диктатуру для отпора внешнему неприятелю, но и для того, чтобы осуществить так называемый «закон о максимуме…». Е.В. Тарле полагал, что террор был нужен для наведения порядка в стране. Что касается Трибунала, то автор объяснял его необходимость тем, что он должен был быть противопоставлен террору толпы, террору, лишённому даже тени законности. «…настроение голодных, озлобленных, подозрительных городских масс…неудержимо толкало якобинцев на путь кровавых эксцессов и репрессий». Тем не менее, познакомившись так подробно с делами подсудимых, Е.В. Тарле называет Трибунал «…кровавым судилищем».

Как уже говорилось выше, труд Н.И. Идельсона «Революционный трибунал во Франции» ценен тем, что автор анализирует всю историю трибунала - от учреждения до прекращения деятельности, разделяет её на периоды, показывает особенности каждого периода, представляя ход процессов и широкую галерею личностных портретов, как известных людей, так и рядовых французов. Автор приходит к достаточно важным выводам:

1. Трибунал не мог не возникнуть именно в том варианте, в каком он возник. Здесь сказалась и психология момента. И психология французского народа вообще - «…стремление к нахождению под властью какой-либо идеи, самых крайних, самых ясных и резких форм её воплощения, хотя бы ценою крови».

2. Каждому юристу должно быть понятно, что без определённых обстоятельств Суд может упасть до полного юридического и морального извращения. Эти обстоятельства - необходимость защиты прежде всего, необходимость широкого права кассации. «Свобода подсудимого в процессе и связанность суда перед лицом кассационной инстанции являются теми единственными принципами, которые держат суд на должном уровне».

3. Когда суд превращается в политическое орудие, в «театр смерти», то он встаёт на путь юридических убийств.

Выдающийся отечественный либеральный историк Н.И. Кареев (1850-1931) в труде «Великая французская революция» отмечал, что, по мнению многих французов, «…спас Францию только террор…» «Главным орудием этой системы, возведённой в порядок дня, был Революционный трибунал». Автор усиление террора связывал с коллективным требованием якобинцев, которые понимали террор как систему устрашения, без которой «…нельзя ни победить роялистов, ни проводить в жизнь такие меры, какие принимались Конвентом для управления страной».

Представляя разные школы, «ленинградскую» и «московскую» (о чём сказано выше), В.Г. Ревуненков (1911-2004) в труде «Очерки по истории Великой французской революции 1789-1799 гг.» и А.З. Манфред (1906-1976) в труде «Великая французская революция» считали террор и Трибунал эпохи французской революции XVIII века, и особенно периода якобинской диктатуры, объективной неизбежностью.

Таким образом, несмотря на разные подходы, исследователи признают объективность возникновения такого судебного органа. Террор должен был быть поставлен в рамки закона; с учреждением Революционного трибунала он и был узаконен.

Новые трактовки в вопросе о терроре в отечественной историографии появились с 80-х годов ХХ века. В.П Смирнов в статье «К вопросу об оценке якобинской диктатуры» отмечает, что с развитием террора он всё больше поворачивался против трудящихся; якобинцы оторвались от масс; террор стал самоцелью, средством самосохранения правящей верхушки. Трибунал автор называет одним из тех средств, которые «…способствовали установлению в стране атмосферы страха, подозрительности, доносов, раболепия».

Е.Б. Черняк представил собственную точку зрения на якобинский террор и его составляющие. По мнению историка, якобинский террор перестал быть революционным террором, поскольку его характер был направлен не столько против контрреволюционеров, сколько против различных групп монтаньяров. Как и В.П. Смирнов, Е.Б. Черняк полагает, что «из средства защиты революции террор стал для правящей группировки орудием удержания власти». Этим исследователь объясняет особый размах деятельности Трибунала именно в якобинский период.

А.Б. Каплан в работе «Революционно-демократическая идеология и утопический социализм во Франции XVIII в.» пришёл к выводу, что в момент прихода якобинцев к власти чрезвычайные меры казались оправданными. По мнению историка, усиление террора произошло ввиду слияния карательных органов с законодательными. «Органы, проводившие политику террора, - Комитет общественного спасения, Комитет общественной безопасности, Революционный трибунал, - пользующиеся вначале всенародной поддержкой, стали превращаться в полновластные бюрократические учреждения, стоящие над народом».

Таким образом, мы видим, что исследователи на рубеже ХХ-ХХI веков террор и его органы называют средством удержания власти правящей верхушкой.

Одним из самых сложных вопросов в историографии Великой французской революции является вопрос о количестве жертв террора в целом и Революционного трибунала в частности. В вышеуказанных исследованиях и некоторых документах называются следующие цифры.

Из документа «Последствия революционного террора согласно подсчётам английского исследователя Д. Грира (данные относятся к периоду с марта 1793 по август 1794 г.)» мы видим следующее: «Общее число жертв террора около 35 - 40 тыс. человек. Из них казнены по приговорам парижского революционного трибунала и чрезвычайных судов в департаментах около 17 тыс. человек; расстреляны без суда и следствия в районах восстаний…10 - 12 тыс. человек; умерли в тюрьмах около 8 - 13 тыс. человек». Здесь же отмечено, что из всех осуждённых «…представители бывшего третьего сословия - 84%…» Что же касается мотивов смертных приговоров, то «…за мятеж и измену - 78%…»

Н.И. Кареев отмечал, что среди казнённых были люди разных званий, общественных положений и профессий. «Некто Пари, друг Дантона, служивший в канцелярии суда, вычислил, что от 3 апреля 1793 года до конца июля 1794 года, в течение 16 месяцев было казнено 2663 человека, включая сюда и 103 казнённых вслед за падением Робеспьера».

В.Г. Ревуненков привёл цифры арестованных в эпоху террора, указав, что точных данных по этому вопросу нет. «Камиль Демулен и Ж. Эбер писали в декабре 1793 г. о 200 тыс. «подозрительных», сидевших в тюрьмах…Бентаболь заявил в июле 1795 г. в Конвенте, что накануне 9 термидора во Франции было 80 тыс. заключённых. Историки также называют разные цифры. Матьез сначала полагал, что заключённых было 280 - 300 тысяч, затем снизил это число до 90 тыс. Дональд Грир пришёл к выводу, что с марта 1793 г. по август 1794 г. в тюрьмы было заключено не менее 500 тыс. человек. Луи Жакоб считает, что заключённых было около 70 тысяч».

Н.И. Идельсон привёл интересный факт, рассказывая о судьбе А.-К. Фукье-Тенвиля: «Наконец, и этот безумный террорист погиб под неумолимым мечом закона, и жизнь его потухла в крови. По счёту эта жизнь была 2791-ая».

Какие же выводы можно сделать из этих сведений? Во-первых, жертвами террора и Трибунала были люди разной социальной принадлежности; данный показатель не был определяющим фактором для привлечения к суду. Во-вторых, кривая количества заключённых и осуждённых идёт вверх по мере развития революции и достигает пика в период якобинской диктатуры, а после её падения идёт по нисходящей. В-третьих, статистические данные очень разнятся; по всей вероятности, точное количество жертв Великой французской революции, начиная с момента взятия Бастилии, вряд ли возможно установить. Тем более, что вопрос о моменте окончания революции остаётся спорным.

Таким образом, ещё современники Французской революции - М. Робеспьер, Ж. Дантон, Л.-А. Сен-Жюст - пытались осмыслить сущность Революционного трибунала с позиции его создателей и непосредственных организаторов террора. В зарубежной и отечественной историографии на протяжении XIX-XX веков тема террора являлась самой активно изучаемой и спорной. К сожалению, проблема Революционного трибунала не нашла такого широкого осмысления в специальных работах; её рассматривают, преимущественно, в связи с террором.

Заключение

Великая французская буржуазная революция занимает особое место среди социальных революций XVII-XVIII веков. В работах зарубежных и отечественных исследователей нашли отражения многочисленные проблемы, связанные с темой Французской революции. Одна из самых спорных и противоречивых - проблема террора. Террор начался одновременно с началом революции, а наивысшего размаха достиг на этапе якобинской диктатуры. Одним из орудий террора был Революционный трибунал. Как уже отмечалось выше, большинство специалистов рассматривают деятельность этого органа в рамках темы террора. Работ, посвящённых только истории Трибунала, крайне мало. Тем не менее, при разных подходах к проблеме террора и Трибунала, исследователи считают их неизбежными элементами Французской революции.

Изучение деятельности судебных органов прошлого, как уже было отмечено, в современном мире крайне важно: вопрос о правах человека актуален даже для благополучных в правовом отношении стран. Существование органов, подобных Революционному трибуналу, всегда связано с многочисленными жертвами, коими могли стать совершенно разные люди: ни происхождение, ни материальное положение, ни имя не играли абсолютно никакой роли. Мы должны осмыслить прошлое, осознать, какое количество людей было принесено в жертву истории, чтобы при сегодняшних возможностях находить рациональные пути решения как внутригосударственных, так и международных проблем.

В рамках выпускной квалификационной работы была не просто проанализирована деятельности Революционного трибунала, но отслежена его эволюция, особенности существования на каждом этапе. Хронология представлена следующими границами: с конца 1792 года по август 1795 года, от предпосылок создания Трибунала до причин его роспуска и сопроводительных декретов, аннулировавших приговоры трибунала. Каждый период рассмотрен не только через анализ событий, но и через мнения и оценки исследователей. Особое внимание уделено периоду якобинской диктатуры, так как именно в это время Трибунал наиболее полно проявил себя как один из органов террора.

В выпускной квалификационной работе история Трибунала показана и через личности, через конкретные исторические судьбы. Субъективный фактор в истории играет огромную роль. Трагедия жертв и палачей - одна из тем, поднимаемых исследователями при изучении проблемы террора в эпоху Великой французской революции. Как известно, внедрение историко - культурного стандарта по истории России предполагает внедрение ИКС и по всеобщей истории. В рамках ИКС предполагается уделять особое внимание изучению истории через анализ жизни и деятельности личностей, как известных, так и рядовых жителей той или иной страны. В этом контексте представляется крайне интересным рассмотрение вопроса о терроре в средней школе через анализ процессов Трибунала и биографии людей, имеющих к его созданию и деятельности непосредственное отношение. В приложении к ВКР представлен конспект урока по теме: «Французская революция. От монархии к республике»; в рамках темы урока рассмотрен и вопрос о Революционном трибунале.

Тема Великой французской революции, как уже отмечалось выше, широко представлена в научной литературе. Историографический анализ, сделанный в ВКР, охватывает как работы, посвящённые в целом проблеме террора, так и проблеме Трибунала. К сожалению, последних очень мало. В связи с этим огромное значение имело рассмотрение источниковой базы - законодательных актов, речей политических деятелей, делопроизводственных материалов, документов личного происхождения. Именно эти материалы, рождённые в эпоху Французской революции, позволили создать целостную картину функционирования Трибунала с точки зрения нормативной базы, оценить роль конкретных людей в процессе возникновения и деятельности Трибунала, осознать масштабы террора.

Темы, подобные теме Революционного трибунала как одного из орудий террора, несут в себе и глубокий психологический аспект. Ценность человеческой жизни в периоды, подобные революционным, максимально снижается. Люди привыкают к казням, смертям, начинают воспринимать их как повседневную обыденность. Последствия террора и деятельности Трибунала как одного из орудий террора имели для Франции глубочайшие последствия: социальные, демографические, исторические. После Великой буржуазной Франция переживёт ещё несколько революций (1830 года, 1848 года, 1870 года), нации понадобится достаточно много времени, чтобы встать на путь цивилизационных и человеческих ценностей. В выпускной квалификационной работе на примере конкретных исторических судеб показан процесс психологической деформации личности под давлением неординарной исторической обстановки. Кроме этого, поставлен вопрос о личной ответственности тех, в чьих руках оказывается власть в разных её проявлениях.

В процессе работы над исследованием выявлены следующие перспективные направления:

1. Сравнительный анализ судебных органов эпохи Великой французской революции и эпохи становления Советской власти в России.

2. История Революционного трибунала эпохи Великой французской революции в лицах.

3. Судьбы «маленьких людей» в процессах Революционного трибунала эпохи Великой французской революции.

4. Анализ документальной базы деятельности Революционного трибунала эпохи Великой французской революции.

5. Последствия деятельности Революционного трибунала эпохи Великой французской революции для дальнейшего становления судебной системы Франции.

Значимость данной выпускной квалификационной работы заключается в том, что в её рамках представлена вся деятельность Революционного трибунала эпохи Великой французской революции, в хронологическом порядке систематизирован материал от предпосылок возникновения Трибунала до причин его роспуска. В отличие от большинства научных трудов в данном исследовании Трибунал комплексно рассмотрен как одно из орудий террора, а не просто упомянут на фоне анализа проблемы террора. Работа показала свою состоятельность в рамках международных, всероссийских, межрегиональных и других конференций.

Список литературы

1. Авербух Р.А. Террористический режим во Франции в 1793-1794 гг. по протоколам заседаний Конвента и протоколам Революционного трибунала // Вестник Коммунистической академии. - 1925. - Кн. 11. - С. 185 - 203

2. Адо А.В. Французская революция в советской историографии // Исторические этюды о французской революции (памяти В.М. Далина). - М.: ИВИ РАН, 1998. - С. 315 - 316

3. Арсеньев Б.Я. Революционный трибунал французской буржуазной революции XVIII века // Вопросы государства и права во французской буржуазной революции XVIII века: сборник статей, посвящённых 150-летию Французской революции. - М.: юридическое изд-во НКЮ СССР, 1940. - С. 106 - 126

4. Бачко Б. Как выйти из террора? Термидор и революция / Пер. с фр. Д.Ю. Бовыкина. - М.: BALTRUS, 2006. - 348 с.

5. Бачко Б. Робеспьер и Террор / Пер. с фр. Д. Бовыкина // Исторические этюды о Французской революции (памяти В.М. Далина). - М.: ИВИ РАН, 1998. - С. 69 - 77

6. Блан Л. История Французской революции 1789 года: в 12 т. Т. 10 / Пер. с фр. А.П. Редкина. - СПб., 1909. - 416 с.

7. Бовыкин Д.Ю. О современной российской историографии Французской революции XVIII века (полемические заметки) // Новая и новейшая история. - 2007. - №1. - С. 48 - 73

8. Бовыкин Д.Ю. Революционный террор во Франции XVIII века: новейшие интерпретации // Вопросы истории. - 2002. - №6. - С. 144 - 149

9. Бовыкин Д.Ю. Революция окончена? Итоги Термидора / Д.Ю. Бовыкин. - М.: Изд-во Московского ун-та, 2005. - 320 с.

10. Бовыкин Д.Ю. Термидор: старые проблемы и новые споры // Французский ежегодник. 2000: 200 лет Французской революции 1789-1799 гг.: Итоги юбилея. - М.: Эдиториал УРСС, 2000. - С. 88 - 102

11. Болховитинов Н.Н. Революция 1789 г., гильотина и термидор // Встречи с историей: очерки, статьи, публикации. - М.: Молодая гвардия, 1990. - Вып. 3. - С. 3 - 16

12. Гордон А.В. Падение жирондистов: Народное восстание в Париже 31 мая - 2 июня 1793 г. / А.В. Гордон. - М.: Наука, 1988. - 152 с.

13. Генифе П. Французская революция и Террор / Пер. с фр. А.В. Чудинова // Французский ежегодник. 2000: 200 лет Французской революции 1789-1799 гг.: Итоги юбилея. - М.: Эдиториал УРСС, 2000. - С. 68-87

14. Генифе П. Политика революционного террора 1789-1794 гг. / Пер. с фр. Под ред. А.В. Чудинова. - М.: Эдиториал УРСС, 2003. - 319 с.

15. Жорес Ж. Социалистическая история Французской революции: в 6 т. Т. 6 / Пер. с фр. А.О. Зелениной. - М.: Прогресс, 1983. - 534 с.

16. Идельсон Н.И. Революционный трибунал во Франции: судебно-исторический очерк / Н.И. Идельсон. - СПб.: тип. т-ва «Общественная польза», 1913. - 84 с.

17. Каплан А.Б. Революционно-демократическая идеология и утопический социализм во Франции XVIII в. / А.Б. Каплан. - М.: Наука, 1989. - 188 с.

18. Кареев Н.И. Великая французская революция / Н.И. Кареев. - М.: ГПИБ, 2003. - 487 с.

19. Карлейль Т. Французская революция. История / Пер. с англ. Ю.В. Дубровина, Е.А. Мельниковой. - М.: Мысль, 1991. - 575 с.

20. Кинэ Э. Революция и критика её: в 2 т. Т. 2 / Пер. с фр. - М.: Издатель Уманский С.Я., 1908. - 304 с.

21. Киселева О.А. Социальные революции XVII-XVIII веков: учебное пособие / О.А. Киселева. - Вологда: ВГПУ, 2013. - 144 с.

22. Кропоткин П.А. Великая французская революция 1789-1793 / П.А. Кропоткин. - М.: Наука, 1979. - 576 с.

23. Кучма В.В. Система карательных органов Франции на заключительных этапах Французской революции (август 1792 г. - июль 1794 г.) // Вестник Волгоградского государственного университета. - 2003. - №6. - С. 69 - 75

24. Ламартин А. История жирондистов: в 2 т. / Пер. с фр. Н.С. Кутейникова. - М.: Захаров, 2013. - Т. 1 - 528 с.; Т. 2 - 496 с.

25. Лебон Г. Психология толп / Пер. с фр. - М.: Ин-т психологии РАН, КСП+, 1998. - 416 с.

26. Левандовский А.П. Робеспьер / А.П. Левандовский. - М.: Молодая гвардия, 1959. - 496 с.

27. Манфред А.З. Великая французская революция / А.З. Манфред. - М.: Наука, 1983. - 432 с.

28. Манфред А.З. О природе якобинской власти // Вопросы истории. - 1969. - №5. - С. 92 - 107

29. Манфред А.З. Три портрета эпохи Великой французской революции / А.З. Манфред. - М.: Мысль, 1989. - 432 с.

30. Матьез А. Французская революция / Пер. с фр. К.И. Цидербаума. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. - 574 с.

31. Молчанов Н.Н. Монтаньяры / Н.Н. Молчанов. - М.: Молодая гвардия, 1989. - 558 с.

32. Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М.: Русский язык, 1985. - 17-е изд. - 797 с.

33. Олар А. Политическая история французской революции (1789-1804) / Пер. с фр. Н. Кончевской. - М.: Соцэкгиз, 1938. - 980 с.

34. Проблемы якобинской диктатуры: Симпозиум в секторе истории Франции Института всеобщей истории АН СССР 20-21 мая 1970 г. // Французский ежегодник. 1970. - М.: Наука, 1972. - С. 278 - 313.

35. Революционный трибунал в эпоху Великой французской революции. Воспоминания современников и документы: ч. 1-2 / Под ред. Е.В. Тарле. - Пг.: Былое, 1918. - Ч. 1 - 142 с.; Ч. 2 - 88 с.

36. Ревуненков В.Г. Очерки по истории Великой французской революции 1789-1799 / В.Г. Ревуненков. - Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1989. - 536 с.

37. Ревуненков В.Г. Парижские санкюлоты эпохи Великой французской революции / В.Г. Ревуненков. - Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1971. - 176 с.

38. Смирнов В.П. К вопросу об оценке якобинской диктатуры // Актуальные проблемы изучения Великой французской революции. - М., 1989. - С. 40 - 49

39. Собуль А. Из истории Великой буржуазной революции 1789-1794 годов и революции 1848 года во Франции / Пер. с фр. Э.И. Тастевена. - М.: Изд-во иностранной литературы, 1960. - 372 с.

40. Собуль А. Классическая историография Французской революции. О нынешних спорах / Пер. с фр. А.О. Зелениной // Французский ежегодник. 1976. - М.: Наука, 1978. - С. 155 - 170.

41. Собуль А. Первая республика 1792-1804 / Пер. с фр. А.О. Зелениной. - М.: Прогресс, 1974. - 392 с.

42. Тэн И.А. Происхождение современной Франции: в 5 т. Т. 4. Революционное правительство / Пер. с фр. Я. Швырова. - СПб.: тип. тов-ва «Народная польза», 1907. - 256 с.

43. Фукье-Тенвиль // М. Алданов. Сочинения. Кн. 2. Очерки. - М.: Изд-во «Новости», 1995. - С. 241 - 277

44. Фюре Ф. Постижение французской революции / Пер. с фр. Д.В. Соловьёва. - СПб.: Инапресс, 1998. - 224 с.

45. Хобсбаум Э. Эхо «Марсельезы» / Пер. с англ. Н.Г. Агальцева. - М.: Интер-Версо, 1991. - 272 с.

46. Черняк Е.Б. 1794 год: актуальные проблемы исследования Великой французской революции // Французский ежегодник. 1987: 200 лет Великой французской революции. - М., Наука, 1989 - С. 240 - 277

47. Чудинов А.В. Будни Французской революции // Казус: индивидуальное и уникальное в истории. - М.: Изд-во РГГУ, 1999. - Вып. 2. - С. 271 - 297

48. Чудинов А.В. Размышления о скрытых смыслах дискуссии по проблеме якобинской диктатуры (60-е - 80-е годы ХХ в.) // Французский ежегодник. 2007. - М.: Наука, 2007. - С. 264 - 274

49. Чудинов А.В. Суровое «счастье Спарты» (Современники Французской революции о феномене Террора) // Человек эпохи Просвещения. - М.: Наука, 1999. - С. 173 - 187

50. Юдовская А.Я. Всеобщая история. История Нового времени, 1500-1800. 7 класс: учебник для общеобразовательных организаций / Под ред. А.А. Искандерова. - 4-е изд. - М.: Просвещение, 2016. - 319 с.

51. Юдовская А.Я. Всеобщая история. История Нового времени, 1500-1800. Поурочные разработки. 7 класс: пособие для учителей общеобразовательных организаций / А.Я. Юдовская, Л.М. Ванюшкина. - М.: Просвещение, 2013. - 160 с

52. Якобинство в исторических итогах Великой французской революции: материалы «круглого стола» // Новая и новейшая история. - 1996. - №5. - С. 73 - 99

Размещено на Allbest.ru