Цивилизация Майя

Основная территория вождества Ла-Бланки в долине рек Наранхо и Сучиате, видимо, перешла под власть Исапы. Свидетельства быстрого роста этого поселения относятся к фазе Эскалон (650-450 гг. до н. э.), когда следы обитания зафиксированы во всех основных архитектурных группах. Главная пирамида была незначительно расширена. Активное монументальное строительство начинается в фазу Фронтера (450-300 гг. до н. э.). Маунд 30а превращается в полноценную ступенчатую пирамиду высотой 16 м. В группе «С» строятся обширные платформы-террасы. Впервые появляется монументальная скульптура: в группе «А» этим временем датируется каменная голова ягуара.

На рубеже IV-III вв. до н. э. в платформе Маунда 30а сооружается первое богатое захоронение (30с-1). Тело умершего лежало в каменной камере и сопровождался изящной керамикой и изделиями из жада. С этого момента начинается расцвет Исапы, превратившейся в один из крупнейших центров тихоокеанского побережья. Ее экспансия отражается в постепенном распространении керамической традиции Наранхо на восток, вплоть до реки Койолате.

Речные долины на восток от Наранхо (Ишкилья, Самала, Сис, Науалате) в среднеформативное время были объединены керамической традицией Ачигуате, развивавшейся параллельно с традицией Наранхо на раннеформативном субстрате. Однако эта керамическая традиция, видимо, не представляла единую политию. На южном побережье было обнаружено пять деревень VIII-VII вв. до н. э., отстоявших друг от друга в среднем на 10 км. Все они были расположены в одной зоне (120-125 м над уровнем моря, около 35 км от берега, равнина с богатыми почвами и обильными осадками). В VI-V вв. до н. э. здесь уже 12 деревень, часть из которых спускается на береговую полосу. Равномерное распределение поселений заставляет предположить, что в этой части южного побережья вплоть до конца среднеформативного периода существовало пять равных политий (неясно вождеств или общинных объединений).

Долины рек Койолате и Ачигуате (современный департамент Эскинтла) в археологическом отношении известны лучше. Здесь в среднеформативную фазу сложилась могущественная полития со столицей, видимо, в Монте-Альто. На этом городище известно большое количество каменных монументов. Ли Парсонс и Питер Дженсон относят расцвет Монте-Альто к VI-IV вв. до н. э., Сюзан Майлс - к среднеформативному периоду. Центрами второго ранга, подчинявшимися Монте-Альто, были, вероятно, Бильбао, где в фазу Илюсьонес (350-100 гг. до н. э.) известны земляные церемониальные постройки, и Ана. Другим показателем политической иерархии могут служить каменные монументы. Это в основном «пузатые» скульптуры, изображающие мужчин с очень большим животом. На настоящий момент их известно около 100, и они широко распространены по всей Гватемале и западному Сальвадору. В Монте-Альто монументов больше всего, среди которых три колоссальных головы (в особом локальном стиле) и три «пузатых» скульптуры. В меньших по размеру поселениях известна лишь одна-две «пузатые» скульптуры. Концентрация колоссальных голов только в Монте-Альто напоминает ситуацию у ольмеков.

Судя по всему, именно в Эскинтле находилось ядро традиции Ачигуате. Между двумя сферами (Наранхо и Ачигуате) практически не наблюдается обмена керамикой, что, вероятно, отражает борьбу между вождествами Ла-Бланки и Эскинтлы. В таком случае небольшие объединения между ними были своего рода буферной зоной. Неслучайно именно они первыми были поглощены расширяющейся сферой керамики Наранхо в позднеформативную фазу.

В 45 км к северо-востоку от Ла-Бланки находится Абах-Такалик - еще один важный политический центр гватемальского побережья. В отличие от Ла-Бланки Абах-Такалик располагался в предгорьях, а не на побережье. Наиболее ранние следы обитания относятся к ХI-IХ вв. до н. э. Первый этап монументального строительства датируется первой половиной среднеформативного периода (800-300 гг. до н. э.) и представлен сооружением террас, на которых располагались основные архитектурные комплексы и постройками из глины в центральной группе. К этому времени относятся ранние версии Зд. 11 и 13, Sub-1, а также воздвижение главной пирамиды (Зд. 5), достигавшей 16-метровой высоты. Тогда же был построен первый в регионе стадион для игры в мяч. Ориентация главных построек Абах-Такалика составляет 17 градусов на северо-восток.

В обширном корпусе скульптуры Абах-Такалика значительную часть составляют монументы раннего горизонта, которых на настоящее время известно 15. Среди них особенно выделяются наскальные рельефы, изображающие антропо-зооморфные фигуры, глыбы неправильной формы, а также каменная голова ольмекского типа, впоследствии переделанная.

Отсутствие данных по поселенческой организации вокруг Абах-Такалика не позволяет реконструировать региональную политическую структуру. Однако масштабные архитектурные и скульптурные проекты позволяют сделать вывод о том, что этот центр был столицей независимого вождества, соперничавшего с Ухуште и Исапой. Керамическая история Абах-Такалика показывает, что в среднеформативную фазу он был теснее связан с традицией Ачигуате, чем с Наранхо. Керамика традиции Наранхо появляется лишь начиная с III в. до н. э. в виде импорта.

Исследования на юго-восточном побережье Гватемалы (районы Санта-Роса и Хутиапа) начались лишь в 1990-е гг. Первые поселения располагались в прибрежной полосе. Очевидно, их хозяйство уже включало земледелие, но преобладало рыболовство и собирательство морских моллюсков. Локальная керамика входила в общую прибрежную традицию Окос - Куадрос/Хокоталь (1300-850 гг. до н. э.). В среднеформативное время (850-400 гг. до н. э.) население переместилось вглубь прибрежной равнины и в предгорья. В керамике распространяются панмезоамериканские мотивы (двойная линия с перерывом и др.). Общее количество поселений в регионе невелико, и, как полагают археологи, свидетельства формирования поселенческой иерархии отсутствуют. Однако на карте видна группировка пяти деревень вокруг Нуэве-Серрос, который впоследствии станет столицей самой крупной местной политии. По-видимому, Нуэве-Серрос был первым простым вождеством на Юго-восточном побережье. Возможно, вождество появилось и на востоке, в долине реки Мария-Линда, где известны две деревни.

В IV-IV вв. до н. э. на Юго-Восточном побережье очень быстро выросли четыре вождества. Восточное и наиболее слабое охватывало долину Мария-Линды и состояло из пяти деревень. Его столица находилась на городище Мария-Линда.

Вождество с центром в Ухуште занимало предгорья вулканов Текуамбурро и Серо Консульта. Главная площадь Ухуште была образована несколькими пирамидальными постройками и платформами, между которыми располагались 9 стел и 5 алтарей. В поселениях второго уровня имели лишь одну пирамидальную постройку в центре.

Наиболее могущественным было вождество Нуэве-Серрос. Оно занимало центральную часть прибрежной полосы и долину реки Рио-Эсклавос. Ядро монументальных сооружений составляли девять пирамидальных построек высотой около 10 м и длинные платформы. В целом архитектурные комплексы ориентированы по оси запад-восток. Долины пересыхающих рек контролировали центры второго уровня

Самое восточное вождество - Ла-Нуэва - располагалось около современной гватемальско-сальвадорской границы. Здесь также отмечается большая концентрация населения и трехуровневая поселенческая иерархия.

Керамика, монументальная архитектура и скульптура свидетельствуют, что политии Юго-восточного побережья входили в сеть межрегионального обмена, известную как сфера Мирафлорес (подробнее см. ниже). Исследование керамики с помощью метода нейтронной активации показало, что некоторые широко обменивавшиеся в этой сети типы керамики производились именно на Юго-восточном побережье.

Западная часть территории современного Сальвадора в раннеформативное время (1200-900 гг. до н. э. по Р. Кобосу) также входила в традицию Окос. По мнению Роберта Шэрера ранние земледельцы пришли в Сальвадор с побережья Гватемалы в поисках новых земель. Основным доклассическим центром являлась район Чальчуапа (группа Эль-Трапиче).

На рубеже II и I тыс. до н. э. в группе Эль-Трапиче была сооружена первая версия Зд. Е3-1. В среднеформативную фазу (900-500/400 гг. до н. э.) в Эль-Трапиче сооружаются монументальные постройки: Зд. Е3-1 достигает в высоту 20 м. Появляются первые памятники монументальной скульптуры. Монумент 12 изображает встречу четырех человек, из которых трое стоят, а четвертый сидит. Все они носят головные уборы, ожерелья и серьги, а в руках держат жезлы (очевидно, символы власти). Встречи нескольких знатных лиц часто изображаются на монументах VII-V вв. до н. э., например в Пихихиапане (тихоокеанское побережье Чиапаса), Эль-Вьехон и Лос-Мангос (Веракрус). По мнению Кларка и Переса, - это свидетельства союзов между различными вождями.

Развитие Чальчуапы продолжается во 2-й половине I тыс. до н. э. Пирамида Е3-1 была расширена и надстроена, на ее вершине были возведены лестницы из адобов. Этот этап строительства относится к этапу Кайнак (200 г. до н. э. - 200 г. н. э.). Перед пирамидой была создана масштабная площадь размерами 1 на 0,5 км. По периметру площади были сооружены многочисленные облицованные камнем платформы84. II-I вв. до н. э. датируется знаменитый Монумент 1 - фрагмент стелы с иероглифической надписью. Хотя текст сильно поврежден, можно различить цифру и знак WINIK (20-дневный месяц). Судя по этому, надпись была выполнена на майя.

В начале нашей эры Чальчуапа была уничтожена в результате извержения вулкана Илопанго (75 км к востоку). Вся территория поселения была покрыта толстым слоем пепла, и население его покинуло. Это привело к смене политического центра Западного Сальвадора, который, возможно, переместился в Санта-Летисию, ближе к побережью.

Крайний запад Тихоокеанского побережья (долины рек Тильтепек и Санатенко) исследованы хуже, чем центральная часть. Региональных обследований здесь не проводилось и известны лишь крупные центры. Один из них - Цуцукули, расположенный на плато, контролирующем пойму Санатенко. Поселение возникло на плато в начале I тыс. до н. э. (фазы Санатенко и Трес-Пикос, 950-650 гг. до н. э.). Незадолго до 700 г. до н. э. началось строительство первых церемониальных платформ. С началом фазы Ариста (650-450 гг. до н. э.) Цуцукули превратился в обширный региональный центр с массивной монументальной архитектурой. Главным зданием была полутораметровая платформа Маунда 4-Sub. На его вершину вела лестница, фланкированная двумя резными скульптурами, изображавшими ягуара и змею. Другими важными постройками были Маунды 1, 5-Sub и 7-Sub.

Ариста (450-300 гг. до н. э.) Цуцукули был перепланирован: Маунд 1 заброшен, вместо него был выстроен комплекс «А». V-IV вв. до н. э. датируется разграбленное погребение в каменном саркофаге, напоминающем саркофаги Ла-Венты. От погребального инвентаря сохранилось лишь ушное украшение. Приблизительно в начале III в. до н. э. Цуцукули был заброшен и региональный центр, очевидно, переместился в Тильтепек.

Судя по всему, на всем Тихоокеанском побережье на рубеже II-I тыс. до н. э. шел активный процесс трансформации раннеземледельческих деревенских обществ в вождества. Очагом этого процесса, был, видимо, Масатан, где надобщинные политические структуры сложились еще в 1350-1300 гг. до н. э. В остальных районах побережья вождества сформировались позже, начиная с 1000 г. до н. э. При этом процесс не был цепным, идущим из Масатана на восток и на запад. В Чальчуапе и Ла-Бланке сооружение монументальных построек начинается примерно в одно время, а в речных долинах между ними - позже.

Центральночиапасская впадина и горная Гватемала

До рубежа II-I тыс. до н. э. бассейн реки Грихальвы был заселен неравномерно. Западная часть была практически необитаема, в то время как вдоль самой реки известно 11 поселений горизонта Окос, из которых самые крупные - Сан-Исидро, Чиапа-де-Корсо и Мирадор. Самые ранние свидетельства монументального строительства на территории Центральночиапасской впадины относятся к 1200 г. до н. э., когда в Сан-Исидро сооружается невысокая церемониальная платформа. Однако, несмотря на различие в размерах деревень, никаких свидетельсив сложения иерархической поселенческой иерархии нет90. По мнению П. Агринье Мирадор был одним из торговых пунктов на торговом пути в область побережья Мексиканского залива.

Однако массовое строительство начинается на рубеже VIII-VII вв. до н. э. Анализ монументальной архитектуры показывает, что в бассейне Грихальвы в это время возникло по меньшей мере 7 региональных центров: Сан-Исидро, Чиапа-де-Корсо, Акапулько, Санта-Роса и Ла-Либертад - в долине Грихальвы, Мирадор и Вистаэрмоса - на западных притоках Грихальвы.

Как полагает Э. МакДональд, в это время существовало две модели церемониальной архитектуры. Первая представляла собой двухчастный комплекс, ориентированный по оси север-юг и состоявший из главной пирамиды и образованного маундами двора напротив нее. Впервые эта модель появилась в Ла-Венте и, видимо, была связана с ольмекским культурным комплексом. В Чиапасе она представлена в Сан-Исидро, а на побережье - в Цуцукули и в Исапе. Вторая модель - трехчастный архитектурный комплекс. Он состоял из пирамиды, центрированной на поперечно расположенной, иногда крестообразной в плане продолговатой платформе, и двора из маундов (иногда на платформе-стилобате). Ориентация комплекса - по линии восток-запад. Эта модель гораздо более распространена и встречается в Цуцукули, Исапе, Чиапа-де-Корсо, Акапулько, Санта-Росе, Ла-Либертад, Коите, Мирадоре, Вистаэрмосе. МакДональд считает, что трехчастный комплекс был и в Ла-Венте, но он появился там позже, а возникла эта модель в Чиапасе.

Судя по археологическим данным, на рубеже II-I тыс. до н. э. в Центральном Чиапасе появляется ряд простых вождеств или общинных объединений, расположенных вдоль основных торговых путей. В VII в. до н. э. они очень быстро эволюционируют в сложные вождества. Это Сан-Исидро, Чиапа-де-Корсо, Акапулько, Санта-Роса и Ла-Либертад вдоль реки Грихальвы, Коита, Мирадор и Вистаэрмоса на ее западных притоках и небольшое периферийное вождество Санта-Мария-Росарио в верховьях Грихальвы. Столица каждой политии представляла собой обширное поселение с массивными земляными постройками (пирамидами и ступенчатыми платформами). В центре располагался трехчастный комплекс (в Сан-Исидро - двухчастный). Зачастую центральные постройки сопровождались каменными монументами.

Двухчастный комплекс в Сан-Исидро сооружается около 700 г. до н. э. Он состоял из 6-метровой пирамиды и противостоящего ей замкнутого комплекса. Ориентация центра составляет 20 градусов на северо-запад.

В Чиапа-де-Корсо первые монументальные постройки появляются в фзау Дили. Этим временем датируется основание для здания с многочисленными круглыми комнатами. С началом фазы Эскалера (ок. 650 г. до н. э.) появляются комплексы платформ. Первыми из них были Маунды 7, 11, 12 и 13. Маунд 7 представлял собой широкую платформу 1,5-метровой высоты, облицованную рваным камнем. В фазу Франсеса (450-300 гг. до н. э.) эта платформа выросла до 3,5-метровой высоты и была облицована штуком плохого качества.

Маунды 11, 12 и 13 составляли трехчастный архитектурный комплекс. Центральная постройка (Маунд 13) сочетала в себе террасы и пирамиду. Это была земляная платформа высотой 6,2 м, обложенная кирпичом-сырцом желтоватого цвета. В фазу Франсеса она достигла в высоту 7 м. Общий объем церемониального строительства в Чиапа-де-Корсо в VII-VI вв. до н. э. составил около 21 000 куб. м (30 000 человеко-дней) .

Акапулько - самый крупный среднеформативный центр Центрального Чиапаса. Он занимал вершину обширного плато на берегу реки Ангостура (приток Грихальвы). Ритуально-административное ядро Акапулько состояло из многочисленных пирамид и платформ-стилобатов. Здесь же был сооружен первый в Чиапасе стадион для игры в мяч. Два соседних центра - Сан-Матео и Верхель - располагали такой же архитектурой, но в меньших масштабах. Видимо, они были подчинены Акапулько.

Самые детальные данные по социально-политической и экономической организации обществ Центрального Чиапаса имеются для Ла-Либертад. В VII-IV вв. до н. э. этот центр располагался на вершине трехуровневой политической иерархии, охватывавшей территорию в верховьях Грихальвы. Само поселение возникло лишь с началом фазы Эскалера (ок. 650 г. до н. э.), и здесь сразу же началось монументальное строительство. Трехчастный комплекс был представлен двумя пирамидами, центрированными на длинной платформе и двором на приподнятой платформе. Резиденция вождей (Маунды 9 и 11) сопровождались наибольшим на городище количеством обсидиана и других привозных материалов. Материалы погребений показывают развитую социальную стратификацию: большинство изделий из престижных материалов (жада и раковин) были найдены в захоронениях в ритуально-административном ядре.

Второй уровень административной иерархии был представлен пятью подчиненными центрами с незначительной монументальной архитектурой (например, Гуахилар). Низший уровень - деревни - определяется сложнее, поскольку они зачастую не оставляют следов на поверхности. Шесть из них были обнаружены в округе Ла-Либертад.

Анализ распределения обсидиана показывает складывание централизованной редистрибутивной экономики. Практически весь обсидиан в бассейн Грихальвы в это время поступал с месторождения Сан-Мартин-Хилотепек в 165 км к востоку. Ла-Либертад выступала главным перевалочным пунктом, поэтому здесь было найдено основное количество обсидиана. Там было найдено 5846 фрагментов обсидиана (плотность составляла 14,56 г/куб. см), в центре второго уровня Гуахилар - 144 фрагмента (плотность - 8,64 г/куб.с м), а в деревне Ла-Ринконада неподалеку от Ла-Либертад плотность была 8,88 г/куб. см. Таким образом, сельское (но управлявшееся непосредственно из столицы) поселение получало больше обсидиана, чем административный центре, расположенный дальше. Это свидетельствует о том, что вулканическое стекло доставлялось и распределялось вождями Ла-Либертад централизованно. Возможно, и его обработка контролировалась элитой, т.к. рядом с резиденцией вождей были раскопаны две платформы с большим количеством фрагментов обсидиана. Вероятно, здесь располагались мастерские по изготовлению ножевидных пластин и других изделий.

Коита, Мирадор и Вистаэрмоса располагались относительно недалеко друг от друга в междуречье Сучиапы и Ла-Венты. Однако их размеры говорят о независимости трех вождеств.

Однако к концу IV в. до н. э. большинство вождеств Центрального Чиапаса приходит в упадок; Акапулько, Ла-Либертад, Вистаэрмоса оставляются совсем. Единственный центр, который, наоборот, переживает эпоху расцвета - это Чиапа-де-Корсо. В фазу Чиапа IV / Гуанакасте (250-50 гг. до н. э.) ее население существенно выросло, о чем говорит большое количество керамики.

Судя по всему, упадок был связан с подчинением этих районов правителями Чиапа-де-Корсо. Местное население было переселено, что и объясняет рост населения. Падение Ла-Либертад привело к появлению в верховьях Грихальвы первых групп майя, которые основывают здесь многочисленные мелкие вождества, воюющие между собой и с соседями. Поселения переносятся из речных долин на укрепленные вершины холмов.

Небольшая долина Салама в центральной части Гватемалы дает великолепный материал по развитию социально-политической организации в горных областях Юго-Восточной Мезоамерики.

В раннеформативную фазу (1200-800 гг. до н. э.) в долине было семь небольших деревень, никаких следов иерархии не наблюдается. В среднеформативную фазу (800-500 гг. до н. э.) в долине формируются два простых вождества с центрами в Лас-Тунас и Лос-Мангалес. Общее количество поселений по сравнению с предшествующим этапом выросло незначительно (с семи до девяти). Вождеские центры располагали общественными постройками - невысокими каменно-земляными платформами, сооруженными на месте прежних жилищ. Под одной из таких платформ было найдено богатое погребение. Тело находилось в могиле, выложенной каменными блоками, инвентарь включал три отрубленных человеческих головы (видимо, трофейных) и изделия из привозных материалов, в том числе длинный предмет из жада, напоминающий скипетр, - очевидно, символ власти правителя. Вместе с вождем были похоронены 12 человек, по-видимому, пленники; одного из которых сопровождал похожий жадовый «скипетр».

Около 500 г. до н. э. вся долина объединяется под властью Эль-Портона, который раньше был небольшой деревушкой. В новом центре строятся низкие продолговатые широкие платформы, несущие резиденции элиты, и четыре массивные многоступенчатые террасы, поддерживавшие церемониальные постройки. С платформой J7-2 была связана большая каменная стела с иероглифической надписью. Отсутствие дат в тексте и четкой стратиграфической привязки не позволяет датировать монумент, но стиль иероглифов схож с ранними надписями Абах-Такалика.

Поскольку прежние вождеские центры продолжают функционировать, а Лос-Мангалес становится погребальным комплексом, то объединение произошло, скорее всего, мирно, через альянс двух правящих родов. Расцвет Эль-Портона продолжался до начала I в. н. э., когда долина была завоевана Каминальхуйю.

Центральное гватемальское нагорье - один из важнейших центров Юго-Восточной Мезоамерики вплоть до испанского завоевания. Культурная история этого района хорошо известна благодаря археологическим исследованиям в 1940-1970-х гг.

На этапе Аревало (1200-1000 гг. до н. э.) в долине обитало около 1400 человек, которые жили в небольших деревушках. Резкий рост населения (до 7875 человек) произошло в фазу Лас-Чаркас (1000-750 гг. до н. э.). Появляются деревни большего размера (Каминальхуйу и две на южном берегу озера Аматитлан), но группировки остальных поселений вокруг них не наблюдается).

Сложение надобщинной социально-политической организации происходит лишь в фазу Провиденсия (700-400 гг. до н. э.). Общее население увеличивается до 27 600 человек, впервые появляются «церемониальные центры» - поселения с монументальной архитектурой, представленной 10-15 маундами, расположенными вокруг площадей, ориентированных на северо-восток. Известно восемь вождеств: Пьедра-Парада, Канчон, Санта-Исабель, Куйа и Вирхиния на плато Канчон, Барсенас и Сан-Хосе в южной части долины и Каминальхуйу - в северной. Лучше всего известно вождество Каминальхуйу, объединявшее около 10 000 человек (около 2680 - в столице). Ядро центрального поселения состояло из двух похожих архитектурных групп, что, по мнению, Дж. Мичелса, свидетельствует о дуальном правлении. В Каминальхуйу известны церемониальные тайники с изделиями из жада и изящной керамикой, а также массовое захоронение, включавшее 33 черепа (видимо, черепа пленников), скелет женщины низкого ранга (рабыни или пленницы), изящную керамику, обсидиан и слюду.

С началом среднеформативной фазы в горных долинах Гватемалы и Чиапаса радикально меняется схема распространения обсидиана. Материал месторождения Эль-Чайяль перестает поступать в районы Центральночиапасской впадины, та же картина наблюдается в Ла-Венте. В то же время значительное количество вулканического стекла из Эль-Чайяля продолжало поступать на тихоокеанское побережье и в Сан-Лоренсо. Путь на побережье Мексиканского залива через северные долины и Усумасинту из Эль-Чайяля тоже был закрыт, поскольку и низменные районы майя получали обсидиан из Сан-Мартин-Хилотепек.

По-видимому, это свидетельствует о формировании двух систем политических и торговых союзов: Ла-Вента - Сан-Исидро - Чиапа-де-Корсо - Акапулько - Санта-Роса - Ла-Либертад и Сан-Лоренсо - Лагуна-Сопе (восток Оахаки) - Цуцукули - Масатан - Ла-Бланка - Эскинтла - Каминальхуйю. Контакты Каминальхуйю с долинами южного побережья Гватемалы отражаются и в керамике.

В фазу Вербена (400-300 гг. до н. э.) происходит демографический сдвиг: плато Канчон теряет 45% населения, районы у озера Аматитлан - около 40%, южная долина - около 20%. На плато Канчон исчезают все пять прежних церемониальных центров, в упадок приходят крупные деревни в южной долине. В противовес в северной долине отмечается 15-процентный рост, а Каминальхуйю превращается в региональную столицу с населением в 3140 человек. Следовательно, соседние вождества были завоеваны, а их обитатели - насильственно переселены на север. К IV-III вв. до н. э. относятся и первые каменные монументы - «пузатые скульптуры», стелы (17, 19 и 4) и алтари (9 и 10).

Население гватемальской долины в целом несколько уменьшилось приблизительно с 27 600 человек до 25 250 человек. Такое уменьшение могло быть вызвано экспансией в другие районы Горной Гватемалы. До середины III в. до н. э. Каминальхуйу подчинило месторождения обсидиана в Эль-Чайяле ( в 35 км к северо-востоку). Монополизировав торговлю этим стратегическим ресурсом, правители Каминальхуйу наладили связи с вождествами Баха-Верапаса и таким образом получили доступ к путям на далее на север. В связи с этим с началом позднеформативного периода в низменностях майя быстро распространяется обсидиан из Эль-Чайяля, вытесняя материал из Сан-Мартин-Хилотепек. Следует отметить, что эти события совпадают с экспансией майя на запад, в верхнее течение Грихальвы и в бассейн Усумасинты - области, ранее заселенные михе-соке. С появлением в этом районе майя состав обсидиана резко меняется: теперь он на 90% происходит из Эль-Чайяля.

Таким образом, в начале позднеформативного времени в Юго-Восточной Мезоамерике складывается новая система межрегиональных альянсов - так называемая сфера Мирафлорес, охватывающая центральное гватемальское нагорье, южное и юго-восточное побережье, Сальвадор и запад Гондураса. На севере эта система смыкается с конгломератом сложных вождеств низменных майя. Центральный Чиапас, где доминирует Чиапа-де-Корсо, и эпиольмекские политии побережья Мексиканского залива продолжают составлять соперничающую систему. Как важный узел в нее входят горные вождества северо-западных долин Гватемалы (Эль-Киче, Чимальтенанго, Сакатепекес). Ранее эти районы объединялись с Каминальхуйю в одну культурную традицию, но в IV-III вв. до н. э. эта традиция распадется. Ни в ту, ни в другую сферы не входят тихоокеанское побережье Чиапаса, на котором господствует Исапа, и Абах-Такалик.

Начальные этапы политогенеза в Юго-Восточной Мезоамерике

Анализ развития ранних политических структур показывает, что в Мезоамерике не наблюдается линейного поступательного усложнения надобщинных институтов власти и управления. Если в Юго-восточной Мезоамерике - области «равнинной» культурной традиции - в конце II тыс. до н. э. уже сформировались вождества, то в регионах, входивших в «горную» традицию, продолжалось развитие общин. Как показали работы К. Флэннери, Дж. Маркус, Р. Блэнтона, С. Ковалевски и других, в Оахаке в это время существовали сложные двухуровневые общинные объединения. Во главе ее находилась большая деревня, служившая центром культовой интеграции всего сообщества, куда жители окрестных деревушек собираются на общинные празднества.

Политии подобного типа известны по всей Мезоамерике, а также в Старом Свете, но стали объектом внимания исследователей совсем недавно. Археологически такого рода системы очень сложно отличить от вождеств, поскольку их также характеризует двухуровневая поселенческая иерархия. Центральное поселение может иметь монументальные постройки, сопоставимые с теми, что воздвигаются в вождествах. Главное отличие этих двух типов среднемасштабных обществ - отсутствие централизованного принятия решений в общинных объединениях. По археологическим материалам это можно проследить по отсутствию выраженной дифференциации погребений.

С появлением вождей постепенно выделяется группа элиты, чьи погребения резко выделяются из общей массы. Статус элиты выражается и в ее жилищах. В некоторых обществах появляется монументальная скульптура, служащая прос

Внутренняя организация политий майя классического периода

Основной единицей политической системы в низменностях майя в I тыс. н. э. была небольшая полития (царство), правители которых носили титул ahaw (от протомайя *a:xa:w - "хозяин", "владелец") [Специфическая форма титулов, включающая в себя названия царств, была названа "иероглифом-эмблемой" гватемальским исследователем немецкого происхождения Генрихом Берлином [Berlin 1958]. Их статус обозначался специальным термином ahawil (ahawlel), или "царство". Ahaw было одновременно названием должности и ранга, и остальные члены правящей династии (сыновья, дочери, братья) также имели на него право. Поэтому позднее, начиная с VI в., титул k'uhul ahaw ("божественный царь") стал обозначать собственно царя, а ahaw превратилось в обозначение знати вообще со значением "владыка". Наследник престола носил титул ch'ok ahaw ("молодой владыка") [Stuart 1993: 322-332].

По-видимому, согласно "политической концепции" древних майя все царства в идеале считались равными и неприкосновенными. В классический период практически ни одно из них не было насильственно удалено с политической арены. Некоторые теряли независимость и попадали под власть одного царя, но в этом случае он принимал сложный титул, включающий перечисление всех подвластных территорий. Такие примеры хорошо известны на западе области майя, в бассейне Усумасинты в позднеклассическое время (VII-IХ вв.). Царство со столицей в Яшчилане включало Сияхчан (собственно Яшчилан) и Ках, царство со столицей в Помона тоже состояло из двух частей (Пакабуль и Пипа'), видимо, аналогичная ситуация сложилась с Пьедрас-Неграс (соединенное царство Йокиба и Киниля). [Настоящие названия древних городов и царств майя становятся известны лишь сейчас. Археологи традиционно используют условные названия городищ (Яшчилан, Тикаль, Копан, Паленке), изобретенные или данные по названию близлежащих населенных пунктов. В настоящей статье названия, соответствующие древним именам выделены курсивом]. Царства могли быть одноименны со своими столицами, но это не являлось общим правилом. Перенос столицы не сопровождался изменением названия, как это видно из примеров с парами Бехукаль - Мотуль-де-Сан-Хосе (в Петене) и Трес-Ислас - Мачакила (в бассейне Пасьон). Когда отпрыски династии Тикаля в начале VII в. бежали на юг и основали новую столицу Дос-Пилас (Чанха'), они сохранили титул "священный царь Мутуля" и использовали его на протяжении всей своей истории.

Внутренняя структура царств классического периода далека от ясности. Наиболее интересные письменные данные происходят из бассейна Усумасинты, в то время как тщательные археологические исследования были проведены на востоке области майя.

Целый ряд эпиграфических работ в 60-80-е годы позволили определить, что регион Усумасинты был поделен между несколькими царствами, которые иногда объединялись в слабые гегемонии, но по большей части были независимы [Proskouriakoff 1960; 1963; 1964; Mathews 1980; 1991; 1997; Schele 1991; см. обзор в Culbert 1988]. Поздняя традиция относила основание правящих династий к IV-V вв. н. э., но первые надписи и монументальная архитектура относятся только к VI-VII вв. Основная особенность местных письменных источников - чрезвычайное внимание к нецарской знати, особенно к тем, кто назывался сахаль [Mathews and Schele 1991; Stuart 1993: 329-332]. Этот титул, видимо, происходит от прилагательного sah ("маленький"). На двух панелях неизвестного происхождения, находящихся в частной коллекции, он заменяется близким титулом sah xib - "маленький человек". Сахали действуют практически как верховные цари - они восходят на трон, проводят ритуалы, воюют и т.д. Мы знаем о восьми "восседаниях" или "вхождениях" в сахалиль ("сахальство"): 1) Эль Кайо (689, 729, 764 и 772 г.) и неизвестный город в царстве Пьедрас-Неграс; 2) Лаштунич (786 г.) в царстве Яшчилана; 3) Лаканха (743 г.) в царстве Бонампака. Титул часто используется в поссесивной конструкции 'u-sahal ("его сахаль". Функции сахаля были точной копией царских, но в уменьшенном масштабе. Ясно, что это были подчиненные "провинциальные" правители, некоторые из них воздвигали собственные монументы. Несколько женщин из семей сахалей стали женами царей. В надписях также упоминаются титулы baah sahal ("главный сахаль") и ch'ok sahal ("юный сахаль"), но суть этих различий ясна не до конца [Stuart 1993: 328-332].

Должность провинциальных владетелей могла передаваться по наследству. Такие династии существовали в Эль Кайо (около 650-729 г. и 764 - около 800 г.) и Лаканха (ок. 730 - ок. 760 г.). Какова была в данном случае степень контроля верховного правителя? С. Хаустон предположил, что происходила их одновременная смена, которая могла быть приурочена к очередному воцарению. Кроме того, эти посты не были пожизненными. Например, в Эль Кайо владетель Чак Тун умер через 4 года после того, как занял должность его преемник [Chinchilla, Houston 1992: 66-68].

Сахаль классического периода напоминает батаба - правителя на постклассическом Юкатане, но между ними есть существенная разница. Если для поздней системы правомерно говорить, что батаб был ключевой фигурой, то для классического периода это полностью неприемлемо. Здесь титул и пост областного правителя не существовал отдельно, он всегда связан со "священным царем". Думается, что этот институт был в значительной мере искусственен для политической организации древних майя. Он появился лишь в позднеклассическое время, частично вытеснив многочисленных "вассалов" более раннего периода и изменил структуру власти. Отражением этих процессов могут служить данные раннеклассической "хроники" - надписи на Притолоках 60, 49, 37 и 35 из Яшчилана [CMHI 3: 103, 105, 107; Tate 1992: 170]. В ней упомянуты наиболее важные победы и пленники местных владык. Первые семь царей (320 - ок. 470 г.) воевали непосредственно с правителями, восьмой, девятый и десятый - с их вассалами, названными u-yahawte' (видимо, "человек из рода"). Никто в этом вписке не назван сахаль. Они начинают упоминаться с VII в. В данном примере очевидна замена фактически независимых вассалов на контролируемых областных правителей.

В VII-VIII вв. царства долины Усумасинты состояли из нескольких "областей" во главе с правителями второго ранга. В яшчиланском царстве сер. VIII в. можно выделить 4 таких единицы: Чикосапоте, Лаштунич, Ла-Пасадита и Дос-Каобас. Все они располагались в пределах 10-20 км от Яшчилана, соответственно на площади в 700-900 кв. км. Пьедрас-Неграс состоял из пяти или шести "сахальств", из которых хорошо известно только Эль-Кайо. Кроме того, Пьедрас-Неграсу подчинялись некоторые мелкие владения, например, Петун (Ла-Мар). Правители последнего назывались "царями", и, возможно, принадлежали к боковой ветви основной династии. К сожалению письменные источники не упоминают более низких уровней системы власти.

Раскопки в долине реки Белиз [Ball and Taschek 1991; Ford 1991] выявили несколько районов площадью 150-300 кв. км каждый со сложной поселенческой и социально-экономической структурой. Поэтому в отношении поселенческой иерархии и социально-политической организации долина рек Мопан и Макаль является наиболее хорошо документированной областью [Ball and Taschek 1991].

Группа маундов - самый нижний элемент иерархии - состоит из 5-20 домохозяйств и, видимо, соответствует общине. Как правило, она включает в себя резиденции общинных лидеров (группы c площадками). Ассоциированные артефакты (керамика, морские раковины и др.) указывают на более высокий статус их обитателей по сравнению с остальными общинниками.

Группа с площадью - следующий уровень - отличается размерами и более богатой архитектурой. Может встречаться как в сельской местности, так и в составе городов. Доступ в них ограничен, погребальная практика фактически идентична с общинной, хотя демонстрирует больше престижных материалов.

Административно-жилой центр - изолированный дворцовый или акропольный комплекс, расположенный в сельской местности. Авторы характеризуют его как архитектурно и пространственно замкнутый, сочетающий "социоцеремониальную, погребальную и посвятительную активность" с основной функцией "резиденции элиты в сельской местности" [Ball and Taschek 1991: 151]. Здесь проживало и обслуживающее зависимое население, но значимый "пригород" отсутствовал. Центр области в долине Мопана - Макаля Буэнависта дель Кайо - представляется настоящим многофункциональным городским центром (регально-ритуальный центр). Около 7% его общей площади было отведено ремесленной деятельности, включая элитарное парадное и бытовое городское производство. В двух последних типах поселений отмечаются специальные здания с возможными административно-организационными функциями [Ball and Taschek 1991: 150-157].

Схожую картину демонстрируют и соседние области - Эль Пилар, Бэкинг Пот, Пакбитун, Лас Руинас де Ареналь [Ball and Taschek 1991: 150-157]. Скорее всего это были территориальные, а не политические единицы, и некоторые из них входили в состав царства Саль (Наранхо), как свидетельствуют надписи на полихромных вазах, найденных в одном из погребений в Буэнависте. Наранхо было одним из влиятельных царств Петена в позднеклассическое время (VII-нач. IХ в.). Кроме речных долин в Белизе, оно включало земли на север до р. Хольмуль, которые управлялись царскими родичами из Хольмуля - центра, сравнимого с Буэнавистой по размерам и уровню сложности. Наранхо, Хольмуль и Буэнависта входят в единую керамическую группу. Каждый из них демонстрирует собственную "дворцовую" школу, но в пределах общей традиции. Похоже, что на востоке Петена подчиненные владетели не имели права воздвигать свои монументы, а их связи с верховным правителем отражаются только в полихромной керамике [Ball 1993: 249-252].

Социально-экономическая структура царства Наранхо была достаточно сложной и своеобразной. Сходство находок в группах с площадками и группах с площадьми показывает, что общинная верхушка и второстепенная элита были очень близки по своему положению. Например, такой "престижный" материал как обсидиан в области Эль Пилара встречается в 56% всех домохозяйств, а в долине реки этот показатель еще выше - 78%. Элита продолжала контролировать торговлю и обработку обсидиана: специализированный комплекс по обработке камня Эль Латон был расположен в 4,5 км к югу от Эль Пилар и был связан с элитной резиденцией. Напротив, модель производства кремневых орудий очень децентрализована. Находки неоконченных ядер и молотов наиболее часты в полосе холмов, где очень редки постройки дворцового типа. Видимо они производились на домашнем уровне мастерами, не занятыми в ремесле полностью [Ford 1991: 37, 42]. Аналогичная картина наблюдается и в керамической индустрии - все специализированные мастерские существовали только в крупных центрах и были связаны с изготовлением парадной полихромной посуды для нужд элиты. В быту остального общества использовалась керамика, производимая в общинах [Ball 1991: 258-266]. Все эти данные соответствуют построенной Пруденс Райс [Rice 1987] модели децентрализованной системы, где центральная власть контролирует лишь "престижный" сектор экономики. В "бытовом" секторе не было профессиональных ремесленников, организованных поквартально или иерархического распределения продукции. Главная роль исполнялась, очевидно, местным обменом и сетями родственных связей [Rice 1987: 76-80].

Таким образом, на востоке Центральной области майя выделяется крупное политическое объединение с центром в Наранхо, состоявшее из 6-7 "областей" общей площадью около 1500-2000 кв. км. В нем выделяется пятичленная иерархия поселений с тремя "центральными поселениями" между столицей и локальными общинами. По-видимому, по крайней мере два элемента этой иерархии - регально-жилые центры и группы с площадями - не связаны с "естественным" возрастанием сложности политической организации. Группы с площадями не имеют достаточно места, чтобы вместить окрестное население во время ритуальных праздников, и вся их церемониальная архитектура предназначена для отправления культа предков только одной большой семьи. Следовательно, они никак не могли быть ритуально-политическим центром округи, а выполняли исключительно административные функции.

Территориальные объединения в долине Белиза больше всего походят на "натуральные" простые вождества. Мы видим эволюцию Наранхо от такого вождества через объединение соседних областей в середине VI в. (сложное вождество) к раннему государству. Свидетельство сложной социально-политической организации - это первые иероглифические надписи и сооружение нового акропольного комплекса. В начале новое образование выступило как вассал Калакмуля в его борьбе с Тикалем, а в 590-630 гг. - уже как новый претендент на гегемонию в Петене. В это время была создана новая династическая история, высеченная на Алтаре 1 [CMHI 2: 86-87]. Официальным предком царского линиджа был провозглашен Ик-Мин - мифическое существо, которое спустилось с небес в легендарные времена многотысячелетней давности. Один из его преемников в 259 г. до н. э. основал Наранхо. Все эти изменения были проведены вовремя долгого правления Ах-Восаля (конец VI в.). Новая "историческая концепция" была подчеркнута двойной генеалогической традицией: этот царь именуется одновременно 9-м и 35-м наследником основателя династии. После поражения в войне с Караколем и Калакмулем (626-637 гг.) вожди долины Белиза, видимо, вернули свою независимость, и в Буэнависте и Лас Руинас наблюдается временный локальный расцвет. Возрождение Наранхо в конце VII в. сопровождалось расширением его территории и установлением новой политико-административной иерархии.

Сравнивая Петен, где было расположено большинство древнейших городов майя, с бассейном Усумасинты, можно сделать вывод, что здесь титул сахаль был практически неизвестен. В одном случае он упоминается в сцене уплаты дани правителю из Мотуль-де-Сан-Хосе. Мы не знаем, была ли эта должность наследственной или нет. Во второстепенных центрах редко встречаются монументальные надписи, и они относятся либо к началу классической эпохи (IV-V вв.), либо к терминальной фазе (кон.VIII-IХ вв.). Очевидно, влияние знати на политическую жизнь в Петене было меньшим по сравнению с западным регионом.

Эпиграфика дает ряд косвенных данных о структуре политий центрального Петена. Если областные правители не были царскими родственниками, то они просто назывались "человек из". Исключительный интерес представляет титул ho' pet Oxhabte bakab ("правитель пяти частей Ошхабте'"), засвидетельствованный для Рио-Асуль (северо-запад Петена). Слово pet ("часть", "круг") иногда встречается в надписях Тикаля и Наранхо. Возможно, так назывались "округа", соответствовавшие районам Белиза. В северной части Петена, находившейся под главенством Калакмуля, сложилась иная модель. В частности, надписи неизвестного города в промежуток с 625 по 668 г. упоминают четырех человек, которые "восседают на царство", но не названы собственно царями: Сак-Мас (625-655), Кук-Ахау (655-658), Чак-Наб-Чан (658-667) и Кинич-Йохель (с 667 г.). Трое из них - Сак Мас, Чак-Наб-Чан и Кинич-Йохель - составляли династию, но Кук-Ахау, правивший между первым и вторым, не был им родственником. Кинич-Йохель прежде, чем наследовать отцу, провел почти четыре года при царском дворе в Калакмуле. По всей видимости, перед нами члены царской династии Калакмуля, управлявшие подчиненной областью. [Город, откуда происходят данные тексты, недавно был отождествлен с городищем Ла-Корона (Северная Гватемала).]

С точки зрения археологии центры второго ранга ("малые центры" или "городки") в Петене очень различны. Они варьируются от значительных по размерам городищ с несколькими архитектурными группами и иероглифическими монументами до скромных поселений, состоявших из скромного церемониально-административного ядра и окружающих его жилых районов. Это, видимо, было обусловлено географическим положением, историей и отношениями того или иного города с центральной властью. Обычно центры второго ранга могут быть определены исходя из небольшого количества надписей или наличия только гладких стел. [Гладкие стелы без рельефа или надписей встречаются и в городах-столицах. Некоторые исследователи полагают, что тексты на них могли быть нарисованы [Гуляев 1979: 132-133].], а также по относительно бедной архитектуре. Безусловно, лучшими свидетельствами являются упоминания в источниках верховных царей, но они редки. Нам известно множество археологических городищ второго ранга в центральном Петене, и мы имеем целый ряд названий мелких областей, однако пока не можем связать эти данные воедино.

Подводя итоги, можно констатировать, что политии центрального Петена отличались от таковых бассейна Усумасинты. Местная элита не была столь значима и не имела таких прерогатив, как в западном регионе. Ясно, что уровень централизации социально-политической организации в Петене был выше и цари обладали большей властью.

Одним из наиболее часто употребляемых титулов в классический период был ах-к'уху'ун или ак'уху'ун. Ранее он читался ах-ч'ульна' - "придворный" [Houston 1993], но позднее чтение было изменено на ах-к'уху'ун ("писец"; буквально "человек священных книг") или ак'ухун ("посланник"; от ах-ак'уху'ун - "тот, кто вручает его бумагу"). Исследования последних лет показали, что носители этого титула выполняли различные функции, в основном относящиеся к дворцовой жизни и административной деятельности [Lacadena 1996; Barrales 1999]. Судя по изображениям на парадных расписных сосудах, они служили писцами при царе внутри дворца и при приеме даров и дани. В эпиграфике они упоминаются как военачальники, слуги правителя и т.д. Как явствует из надписей Паленке (бассейн Усумасинты) сахали также могли иметь своих "посланников". Женщины могли носить этот титул, однако никогда не были заняты в какой-либо сфере, связанной с рангом ак'хуна (Barrales 1999).

Все эти данные свидетельствуют о том, что категория ак'уху'ун / ах-к'уху'ун составляла в классический период основной корпус администрации. Это был общий термин для всех должностных лиц, без различия между дворцовым и центральным управлением. Неизвестно, существовала ли среди них специализация, что, впрочем, сомнительно. Все упоминания этого института датируются позднеклассическим временем (VII-IХ вв.), но 300 лет это слишком мало, чтобы развилась полноценная управленческая специализация. В надписях встречаются и другие титулы, связанные, главным образом, с двором: ти'-ху'ун ("хранитель повязки", то есть царской короны), йахау-к'ак' ("владыка огня", титул, связанный с войной), ах-ц'иб ("писец"), ах-ушуль ("скульптор") и др. При анализе административной и дворцовой иерархии в майяских царствах низменностей важно проводить различение между титулами должности, ранга и профессий. Ак'уху'ун / ах-к'уху'ун было названием должности и ранга, ти'-ху'ун и йахау-к'ак' были должностями, а ах-ц'иб и ах-ушуль - профессиями. Это отличие можно проследить по использованию посессивных форм.

Согласно изображениям и письменным данным, разные группы знати имели разные показатели статуса. Основным из них служил головной убор, а занятие должности описывалось как k'alah hun tuba' ("была повязана повязка на его чело"). Царские уборы назывались сакху'ун ("белая повязка") и часто имели изображения богов или предков. "Владыка огня" йахау-к'ак' носил к'ак'ху'ун ("огненную повязку"). Простые чиновники носили тюрбаны, сделанные из полосы хлопковой ткани, которые можно определить по специфической черте - кисточкам и сложенной гармошкой бумаге для записей, заткнутых за тюрбан.

Сведения, касающиеся дани в классическом обществе майя, немногочисленны и разбросаны по различным надписям. Существовал титул ах-тейуб ("человек дани"), что указывает на наличие какого-то специального института, но в сцене принесения дани этот человек изображен в головном уборе ак'уху'уна. Термины, связанные с данью, включают ikaats или ikits ("ноша"), yubte ("связки или хлопковые ткани для дани"), tohol ("цена"), patan (собственно "дань") [Stuart 1995: 352-393], но их конкретное экономическое содержание пока неизвестно. Тем не менее ясно, что эти функции также осуществлялись должностными лицами из числа дворцово-административной иерархии.

Отношения между политиями, гегемонии и территориальные царства

С самого начала изучения майяской эпиграфики было ясно, что политии классического периода не развивались в изоляции, а находились внутри сложной сети политического и культурного взаимодействия.

На протяжении долгого времени были распространены две модели политической организации майя I тыс. н. э. Согласно первой, в низменностях существовало несколько крупных региональных государств с административной иерархией из трех уровней. Эта точка зрения была основана главным образом на археологических данных и на "условном чтении" иероглифических надписей [Marcus 1976; 1993; Adams and Jones 1981]. В наиболее разработанном виде она представлена в недавней работе Джойс Маркус. Автор призывает создать "модель, основанную на представлениях самих майя" [Marcus 1993], однако, по нашему мнению, делает две фундаментальные ошибки. Во-первых, она автоматически идентифицирует расцвет политической организации с централизованным объединением значительных размеров, а, во-вторых, использует в качестве образца ситуацию непосредственно перед европейским завоеванием, в то время как подобные реконструкции должны основываться прежде всего на информации письменных источников классического периода.

Другое мнение было впервые аргументированно изложено Питером Мэтьюзом [синтез см.: Mathews 1991] и затем поддержано другими историками и археологами. Согласно этой модели, низменности майя были поделены между несколькими десятками политий, иногда объединявшихся в недолговременные иерархии [см. Sabloff 1986; Culbert 1988; Houston 1993; Stuart 1993]. В таких случаях вассальные правители сохраняли свою независимость, что отражается в использовании "иероглифов-эмблем". Их подчинение царю-гегемону носит характер личных связей, и термин йахау ("его царь", то есть вассал) описывает отношения между двумя индивидуумами, а не между политическими структурами. Например, в надписи на Стеле 2 из Арройо-де-Пьедра (бассейн р. Пасьон) местный правитель назван йахау умершего царя соседнего Дос-Пиласа. Типичные гегемонии такого типа существовали в бассейне р. Усумасинты. Иллюстрацией может служить расцвет царства По (Тонина) в начале VIII в. В 711 г. царь Паленке Кан-Хой-Читам II был захвачен в плен, и, видимо, принесен в жертву. Его строительные проекты были закончены вельможей, не принадлежавшим к правящей династии, а наследник престола Акаль-Мо-Наб III стал царем лишь в 722 г. В 715 г. царь Аке называет себя "вассалом" Кинич-Бакналь-Чака, "божественного царя По". Однако к середине 20-х годов VIII в. упоминания о доминировании Тонины в надписях западного региона исчезают. На пике своей экспансии Тонина на 12 лет подчинила соседний Паленке и контролировала территорию вплоть до Усумасинты (около 100 км на восток). [Автор ранее также поддерживал эту точку зрения на политическую организацию майя [см.: Beliaev 1998; Беляев 2000].