Традиционное хозяйство казахов в первой трети XX века. Трансформация и крушение

Однако не все переселенцы получали земли. Значительная часть их вынуждена была возвратиться обратно. Ежегодно от 40 до 110 тысяч семей переселенцев возвращались на родину. Рост числа их означал, «без всякого сомнения, кризис и притом чрезвычайно серьезный, охватывающий неизмеримо более широкую арену» [20, с. 310].

В такой обстановке царское правительство вынуждено было взять новый курс в своей переселенческой политике. При обсуждении в Государственной думе сметы Переселенческого управления на 1909 год начальник Главного управления земледелием и землеустройством Кривошеин заявил, что « главнейшей задачей должно быть не выселение крестьянских масс из Центральной России, а заселение окраин русскими людьми». Он выдвинул два основных лозунга: « Переселение как самодовлеющая государственно важная задача, а не как средство для разрешения земельного вопроса в Центральных губерниях» и «Зауралье не в качестве штрафных колоний, но района богатейших экономических, культурных и политических ценностей» [21, с. 87].

III Государственная дума приняла переселенческое дело под особое «покровительство». Через 10 дней после открытия заседаний она избрала особую «переселенческую комиссию». При этом член Государственной думы князь Голицин (избранный затем председателем комиссии) заявил, что переселенческое движение вообще находится в хаотическом состоянии что необходимо поставить в более нормальные рамки.

Переселенческая комиссия III Государственной думы пыталась составить подробный доклад об общей постановке переселенческого дела, а фактически вся работа свелась к частным указаниям об улучшении постановки отдельных отраслей его. Заявление Голицына о стремлении превратить «хаотическое» переселение в планомерную политику было пустой фразой. На деле III Государственная дума всячески поддерживала «новый курс» царского правительства в переселенческом деле. Черностенно - кадетская Дума иначе и не могла поступить. Злейшие враги рабочих и крестьян - черносотенные помещики - крепостники устраивали массовые порки и расстрелы крестьян.

Деятельность переселенческой комиссии была направлена к тому, чтобы усилить заселение окраин «крепкими элементами». Лозунг «заселение важнее переселения» стал центральным и в переселенческой политике Государственной думы четвертого созыва. Так, царское правительство после провала свой политики ослабления путем переселения малоземельных крестьян на окраины стало на путь заселения окраин «крепкими элементами» и создания в их лице опоры в своих колониях. Именно в этот период немало кулаков переселялось к казахскую степь, а многие из них вырастали на месте из ранее переселившихся крестьян [22, с.180].

Переселенческая политика царского правительства несла казахам нищету и разорение, так как при существовавшем у них способе производства необходимо было иметь достаточно свободной земли, чтобы как - то сводить концы с концами. Но вся тяжесть, весь гнет царской земельной политики ложились на трудящихся казахов. Между тем буржуазные националисты изображали колониальную политику царизма в Казахстане как одинаковую для всех слоев казахского населения. Тем самым они пытались замаскировать эксплуататорскую сущность и предательскую роль баев, их союз с царем.

Конечно, переселенческая политика царизма несла баям угрозу потери обширных территорий, которыми они владели единолично. Однако несомненно и то, что байская верхушка казахов в процессе работ по землеустройству обеспечивала за собой лучшие и просторные пастбища. Кроме того, как только завершилось землеустройство, баи и другие представители казахской аристократии стали сосредотачивать в своих руках земли соплеменников, пуская в ход экономическое и внеэкономическое принуждение.

В 1905, 1906 и 1908 годах состоялись специальные совещания, созванные царским правительством, на которых обсуждались вопросы переселенческой политики, начались практические меры по дальнейшему изъятию казахских земель. На одном из этих совещаний было предусмотрено сокращение норм земельного обеспечения казахского населения, установленных еще в 1896 году экспедицией Щербины. И в то же время царское правительство считало нужным байские хозяйства наделять без ограничения « двойною против нормы порцией земли» [22, с. 185].

В инструкции от 9 июля 1909 года, определявшей порядок изъятия «излишних земель» у казахов, указывалось, что «в случае обнаружения явной недостаточности для какой-либо обособленной по землепользованию группы киргиз следуемого ей земельного обеспечения, ввиду нахождения в этой группе отдельных хозяйств с большим количеством скота и крупными размерами запашек и укосов в пользовании группы могут оставляться сверх причитающегося обеспечения земельные площади в мере действительной потребности» [23,160].

Большое количество скота, обширные пастбища и пашни, конечно, были у баев. Следовательно, только они могли иметь земельные участки сверх установленных инструкций норм, а во многих случаях им передавали земли, отнятые Переселенческим управлением у трудящихся казахов. В одном из аулов Илекской волости Тургайской области у казахского населения было изъято 2 400 десятин земли для компенсации убытков двух баев, которые они якобы понесли при образовании переселенческих участков.

По указанию царского правительства Переселенческое управление создавало большие оброчные статьи, которые сдавали в аренду баям. Так, например, «в Чедертинской волости Уральской области для султана Каратаева и волостного управителя Джубана Галиева были образованы оброчные статьи - для первого в 3,5 тыс. десятин, для второго - 1 417 десятин» [23, с. 200].

Многих баев - полуфеодалов не устраивала аренда «оброчных статей». Их не удовлетворяло также и оставление в пользовании значительной части общинных земель. Они принимали все меры к тому, чтобы, кроме этих земель, закрепить огромные площади в свою частную собственность. Баи один за другим ходатайствовали перед царским правительством о наделении землей и передачи ее в собственность. «Нам желательно, - писали в своем прошении дворяне Баймухамедовы, - чтобы нас наделили как дворян на тех же началах, как это принято вообще в России, с теми же преимуществами, которые существуют в последней». Известный бай И. Джаманчалов просил у царского правительства представить ему в собственность 2 000 десятин земли. При этом он ссылался на огромные размеры своего хозяйства и заслуги перед царизмом.

Феодально-байская верхушка аула широко использовала при производстве землеустроительных работ систему подкупов чинов Переселенческого управления. Вот что сообщала 20 марта 1913 года газета «Вакыт», издававшаяся в Оренбурге [23, с. 245].

«В мае месяце прошлого года в Туз - Тобинскую волость Актюбинского уезда приехали землемеры в количестве восьми топографов и произвели расследование для образования переселенческих участков на землях 14 киргизских аулов. В результате на землях шести аулов образовали участки для переселенцев. Самые хорошие земли были переданы для переселенцев, а песчаная негодная земля была оставлена киргизам.

Топограф остановился в двухэтажном доме у сыновей Джумагула Хазрета, и его здесь обильно угощали по киргизскому обычаю, и даже летом сюда два раза приезжали гостить Зубров. Каждому из них были подарены «незабвенные подарки», и этим была высказана щедрость киргиз.

Зубров в местности Тумар - Атколь у киргиз аула № 5 Мукаша Карамышева в присутствии всех и доверенных аксакалов объявил сыновьям Джумагула Сагидулы и Абдывалию следующее: «Ваш отец был многоуважаемый среди населения, поэтому я вас уважаю и оставляю на каждую душу по 50 десятин» [24, с. 6].

Таким образом царизм защищал интересы байства, обрушивая всю тяжесть своей колониальной политики на трудящихся аула. И в условиях колониального режима баи, духовенство сумели обеспечить себя пастбищами на лучших землях.

Размещая поселенцев, чиновники переселенческого управления торговали землей, вымогали взятки и т.д. Положение прибывших было тяжелым. Об этом свидетельствуют официальные документы. В телеграмме Семипалатинского военного губернатора товарищу (заместителю) министра внутренних дел говорилось, что имелось 4000 переселенцев, большинство которых, находясь в крайней нищете, без оказания материальной помощи существовать не может. Аналогичные факты встречались в отчетах военных губернаторов других областей Казахстана.

Крестьяне села Еристовского Ново-Семиозерной волости Кустанайского уезда Тургайской области в прошении так описывали свое тяжелое положение: «Хозяйства наши так плохи, что большая половина нашего поселка имеет не более чем по одной лошади и у нескольких таких бедняков имеется еще по корове. Живем мы в таких землянках, что хорошие хозяева скотину не станут держать в них, и кроме этих землянок мы не имеем никаких пристроек, так что приходится самим жить в одной половине землянки, а в другой или скорее сказать в сенцах, помещается та же лошадь и если есть у кого корова» [24, с. 10].

Нередко переселенцы поступали в работники к кулакам - сторожилам. Многие переселенцы «оседали» в городах Казахстана. Если, по данным на 1 января 1901г., в городах Семипалатинской области проживало 51 364 чел., в 1904г. - 64 163 чел., то в 1905г. - 91 473 чел.». В четырех уездных городах Тургайской области (Тургай, Иргиз, Актюбинск, Кустанай) в том же 1905 г. насчитывалось 28 352 чел. В переселенческой политике царизма в этот период главная ставка делалась на всемерное укрепление кулацких хозяйств путем передачи им лучших земель и создания для них индивидуальных земельных участков. Грубое насилие, безнаказанный грабеж и эксплуатация казахских и русских бедняков приносили кулакам значительный доход. Занимаясь торговлей, они быстро богатели. Значительно усилились в Казахстане торгово-ростовщические операции, являвшиеся весьма распространенной формой эксплуатации трудящихся аула. Ими занимались не только торговцы - профессионалы, но и чиновники, баи и даже представители духовенства.

Торгово-ростовщическая эксплуатация разоряла рядовых скотоводов. Подчиняя себе скотовода долговыми обязательствами, ростовщик превращал его в своего работника. Эксплуатация разоряющегося шаруа углублялась еще и личной зависимостью его от торговца, и торговец обращался с должником, как со своим крепостным. Источником баснословной торговой прибыли в казахском ауле являлось присвоение купцом прибавочного, а иногда и необходимого казахскому шаруа продукта, отчуждаемого «за долги». Торговая прибыль была здесь прежде всего результатом обсчета и обмана. Таким образом, в результате усиления колониального гнета и феодально-байской эксплуатации положение трудящихся казахского аула продолжало ухудшаться. Уровень экономической жизни резко снизился [25, с. 122].

Следует отметить, что колонизация казахской степи, вопреки реакционным целям переселенческой политики царизма, имела прогрессивные последствия. Она способствовала развитию капиталистических отношений в ауле, более совершенных форм хозяйства, переходу к оседлости и земледелию. Были созданы условия сближения казахских трудящихся с русским народом для совместной борьбы против общего врага - царизма и капитализма.

1.2 Исторические предпосылки результатов административных реформ Советской власти в Казахстане

Победа над внешней и внутренней контрреволюцией позволила Советской власти и Коммунистической партии вновь перенести главное внимание на решение основных исторических задач социалистической революции. Прежде всего необходимо было восстановить разрушенное народное хозяйство, привести в порядок сельское хозяйство, промышленность, транспорт. Советская Россия стала переходить на рельсы минного хозяйственного строительства. Вместе со всей страной на мирный путь развития стал переходить и Советский Казахстан.

Интервенция, белогвардейщина, алаш - ордынцы нанесли огромный ущерб сельскому хозяйству. Посевная площадь республики к концу гражданской войны по сравнению с 1913 годом сократилась на 40 процентов. Сильный ущерб понесла основная отрасль хозяйства республики - животноводство.

В декабре 1920 года состоялся VIII Всероссийский съезд Советов, наметивший меры для восстановления народного хозяйства. Съезд обсудил и единодушно одобрил план ГОЭЛРО, разработанный под руководством В. И. Ленина. План ГОЭЛРО явился научной основой общегосударственного плана развития народного хозяйства. В нем учитывались и огромные потенциальные возможности Казахстана: богатства недр Караганды и Экибастуза, энергетические ресурсы Алтая, необходимость строительства Туркестано-Сибирской железной дороги. Между тем экономическая и политическая обстановка в Казахстане после окончания иностранной военной интервенции и гражданской войны была еще более тяжелой, чем в центре страны. Хозяйственные и политические трудности перехода к мирному строительству усугублялись здесь унаследованной от колониального прошлого экономической и культурной отсталостью [26, с. 106].

Территория Казахской АССР составляла около 2 млн. кв. км. В административно - территориальном отношении республики делились на губернии: Уральскую, Оренбургскую, Кустанайскую, Актюбинскую (последние три были созданы на базе Оренбургско-Тургайской губернии), Букеевскую, Акмолинскую, Семипалатинскую (Акмолинская и Семипалатинская вошли в состав КАССР весной 1921 г.) и Адаевский район; казахские районы Семиреченской и Сырдарьинской областей тогда еще входили в состав Туркестанской АССР.

В Казахской АССР были 31 город и 14 поселков городского типа, общее же число населенных пунктов превышало 10 тыс., из них - более тысячи административных аулов. К концу 1920 г. в республике насчитывалось 4 781 263 человека, из них казахи составляли 50,3 проц., русские - 31,2, украинцы - 14,4 процента. В сельской местности проживало 4 359 817 человек, в городах - 402 751, остальные в поселках городского типа. Плотность населения достигала всего 2,5 человека на 1 кв. км. Подавляющее большинство населения трудилось в сельском хозяйстве (и в городах часть населения занималась земледелием) [27, с. 316].

Сельское хозяйство Казахстана было отсталым, экстенсивным. В земледелии преобладала залежно-переложная система, в скотоводстве - кочевое и полукочевое хозяйство.

Первая империалистическая и гражданская войны резко подорвали экономику края. Хозяйничанье белогвардейцев, интервентов, алашордынцев в 1918 - 1919 гг., военные действия, неурожаи и джуты, особенно 1920, разрушение ирригационных сооружений, ослабление заинтересованности крестьянства в росте посевов и поголовья скота, а отсюда и значительное падение производительности крестьянских хозяйств - все это отрицательно повлияло на состояние сельского хозяйства Казахстана.

Посевные площади с 4 194 000 десятин в 1913 г. уменьшились до 3 300 850 в 1920 г., т.е. более чем на 21 процент, а средняя урожайность - соответственно от 36 пудов с десятины до 14,44 пуда. Валовой сбор зерна сократился втрое. Резко снизилось поголовье скота. В 1916 г. в губерниях, вошедших при образовании республики в состав КАССР, было примерно 20 300 тыс. голов, а в 1920 г. - 13 192 тыс. голов, т.е. на 35 процентов меньше. В Букеевской губернии поголовье скота сократилось вдвое, в Семиречье - на две трети.

Разрушен был сельхозинвентарь. Почти одна пятая общего числа хозяйства крестьян - земледельцев не имела инвентаря. В Семиречье, например, один плуг и одна, обычно деревянная, борона приходилась на 3 хозяйства, одна жнейка - на 133 хозяйства, сеялка - почти на 900 хозяйств. В хозяйстве казахов - земледельцев преобладали омачи, косули, сабаны и другие примитивные орудия.

Товарность сельского хозяйства была очень низкой как в земледелии, так и в скотоводстве. Большинство крестьянских хозяйств имело чисто потребительский характер, усилилась их индустриализация.

В Казахстане осуществлялись различные формы сельского хозяйства: земледельческое, скотоводческое, земледельческо-скотоводческое. Кочевое скотоводческое хозяйство преобладало в пустынных, полупустынных, и горных районах, куда казахское крестьянство вытеснял царизм. По - прежнему, во многих районах оно кочевало на большие расстояния. Так, аулы рода шекты, зимовавшие на полуострове Куланды (северный берег Аральского моря), кочевали на летовки (жайлау) до реки Орь и ее притоков на расстояние более 700 км. В 1917 - 1920 гг. произошло лишь некоторое смещение кочевых путей, вызванное главным образом военными действиями.

Большинство казахского населения вело скотоводческое хозяйство. Но десятки тысяч казахов уже занимались земледелием, правда в очень ограниченных размерах и в сочетании со скотоводством. Из 454 780 казахских хозяйств, зарегистрированных переписью 1920 г. на территории КАССР, 198 520 имели посевы [28, с. 320].

Землепользование деревень и оседлых земледельческих аулов было общинным, переделы производились редко и далеко не всюду. Участково - отрубная и хуторская система землепользования были распространены мало, главным образом в старожильческих селах на севере. У казачества наряду с общинным землепользованием существовали заимки, которыми владели зажиточные казахи. Как между сельскими обществами, так и внутри них земельные угодья распределялись неравномерно. Землеустроительные работы в годы гражданской войны на территории КАССР почти не проводились, сохранились дальноземелье и чересполосица.

В казахских кочевых районах господствовала общинная форма землепользования. В частном владении находилось только большинство зимовок (кыстау). Общинное землепользование, однако, не означало равенства в пользовании землей, оно лишь скрывало существовавшее неравенство. Байство фактически владело лучшими пастбищами и сенокосами. Основная масса казахского кочевого и полукочевого крестьянства была неимущей.

В советском ауле докапиталистические отношения тесно переплетались с отношениями капиталистическими. Саун во всех его разновидностях (дача в пользование рабочего или продуктивного скота), чайрикерство (издольщина), отработки, различные формы ростовщичества и кабалы бытовали наряду с наймом рабочей силы, арендой инвентаря, скота, а в земледельческих районах - и с арендой земли. Еще не было установлено полное фактическое равенство казахского и русского населения в пользовании землей и водой.

Переселенческая деревня социально была почти однозначно русской деревни, но в ней был более высокий уровень имущественной дифференциации. То же присуще казачьей станице (Оренбургское, Сибирское, Семиреченское, Уральское казачьи войска). Еще не исчезли полностью казачьи сословные и специфичные бытовые институты.

Для национальной деревни с ее порайонными колебаниями характерно абсолютное и относительное преобладание бедноты (она еще не осереднячилась), а также очень высокое аграрное перенаселение, хотя и в скрытой форме. Удельный вес кулацких, зажиточных и байских хозяйств был здесь выше, чем в центре страны.

Семь лет войны (первой мировой и гражданской) унесли сотни тысяч человеческих жизней. Не хватало семян, продовольствия, предметов первой необходимости, свирепствовали эпидемии тифа, испанки. В отдельных уездах, больше других пострадавших в годы гражданской войны, голод. Крестьяне села Герасимовского Лепсинского уезда в своем наказе делегатам Семиреченского областного съезда сообщали: «Забравшаяся сюда, в Лепсинский уезд, белогвардейская шайка отбирала у мирных граждан все, начиная от курицы и до рабочей лошади и быка. Таким же порядком отбирали одежду, обувь, сельскохозяйственный инвентарь, нахально сжигали жилища, срубали деревья в садах, оставив граждан совершенно без нечего» [29, с. 266].

В республике, как и в других районах Советской страны, проводилась продовольственная разверстка. Партийные и советские органы принимали все меры, чтобы собрать как можно больше хлеба, мяса, сельскохозяйственного сырья. Состоявшийся в ноябре 1920 г. съезд Советов Актюбинского уезда в своем решении записал: «Если раньше мы давали хлеб, чтобы отвоевать уголь и нефть, защитить себя от белогвардейской нагайки, то теперь, когда этот хлеб пойдет на то, чтобы пустить в ход заводы и фабрики, мы тем более должны его давать. Съезд и делегаты его на местах отдадут все силы на выполнение хлебных, так и других разверсток, так чтобы не обижать крестьянина, помочь бедняку, но зато уже беспощадно брать с кулака. Разверстка должна быть выполнена. Это наша боевая задача, и мы ее выполним с честью» [29, с. 298].

Крестьяне - бедняки, казахи и русские показали высокие образцы революционной солидарности, помогали своим братьям - рабочим. Беспартийная казахская крестьянская конференция Павлодарского уезда (декабрь 1920 г.) направила своих представителей с продовольственными подарками в Москву и Петроград. В последние месяцы 1920 - начале 1921 г. в Казахстане было собрано в порядке разверстки несколько миллионов пудов хлеба. Крестьянство многих волостей, полностью выполнивших план разверстки, премировалось промышленными товарами.

Однако большинство крестьян Казахстана, как и других районов страны, стало выражать недовольство разверсткой, изъятием всех излишков. В январе - феврале 1921 г. недовольство усилилось. В отчете Кустанайского исполкома отмечалось, что «настроение населения уезда, в особенности за последнее время, резко изменилось в худшую сторону на почве разверстки». Такие же сообщения поступали из Уральской, Семипалатинской и других губерний. В Чимкентском уезде работники некоторых продотрядов требовали в порядке разверстки сдачи свиней, что вызвало законное возмущение казахского населения.

Кулачество, байство, белогвардейцы, алашордынцы пытались сыграть на недовольстве крестьянства разверсткой, поднять его против Советской власти.

В конце 1920 г. Коммунистическая партия приступила к выработке новой экономической политики, новых форм союза рабочих и крестьян. В печати начал обсуждаться вопрос о замене разверстки налогом. Уже в начале февраля 1921 г. в «Предварительном черновом наброске тезисов насчет крестьян» поставлен вопрос о переходе от продовольственной разверстки к продналогу.

В центре внимания X съезда партии (8 - 16 марта 1921 г.) стояла проблема о переходе к новой экономической политике. Съезд одобрил переход к новой экономической политике и принял решение о замене продразверстки продналогом. На съезде был заслушан доклад И. В. Сталина «Об очередных задачах партии в национальном вопросе» [29, с. 207].

Съезд определил главные задачи партии в национальном вопросе: развитие и укрепление советской государственности, администрации, суда в формах, соответствующих национально - бытовым условиям жизни народов и действующих на родном языке, создание в национальных советских республиках промышленных очагов, сплочение трудящихся масс окраин в борьбе со «своими» эксплуататорами, объединение с местной русской беднотой против кулачества, обеспечение сельской бедноты землей, организация профессиональных и кооперативных обществ, массовая подготовка национальных кадров через профтехнические и общеобразовательные курсы и школы.

Переход к новой экономической политике в Казахстане происходил в чрезвычайно трудных и своеобразных по сравнению с центром страны условиях. Существенно затруднял переход к нэпу и начало восстановления народного хозяйства в Казахстане малочисленность и распыленность пролетариата, слабость партийных организаций, острая нехватка национальных кадров партийных и советских работников, почти поголовная неграмотность населения. Отрицательно сказывались также исключительно плохое состояние путей сообщения и средств связи, неразвитость сети железных дорог, проходивших только по серной и западной окраинам обширной территории Казахстана.

Задача состояла в том, чтобы бороться не только с капитализмом, но и выкорчевывать до конца патриархально - феодальные отношения в ауле, быстрыми темпами ликвидировать фактическое неравенство казахского народа. Чтобы решить эту задачу, требовалось прежде всего упрочить дружественные взаимоотношения между русским рабочим классом и казахским трудовым крестьянством, на ново экономической основе укрепить их союз, сплотить трудящихся всех национальностей, населявших Казахстан.

Ведя непримиримую борьбу на два фронта - против великодержавного шовинизма и местного национализма, - Коммунистическая партия и ее ленинский Центральный Комитет неустанно укрепляли единство и боеспособность партийной организации Казахстана - авангарда рабочих республики. Партия проявляла особую чуткость к национальным чувствам и прогрессивным национальным традициям ранее угнетенного народа.

Партия неустанно заботилась об укреплении казахской советской государственности, о вовлечении казахских трудящихся в советское строительство, в управлении государством. Интернациональные по своей сущности Советы под руководством партии должны были способствовать сплочению трудящихся всех национальностей, населяющих Казахстан, в духе дружбы народов и взаимного братского сотрудничества. Диктатура пролетариата как особа я форма классового союза рабочего класса с крестьянством при руководящей роли рабочего класса и его передового отряда - Коммунистической партии являлась основной политической предпосылкой ликвидации фактического неравенства и организации перехода казахского народа к социализму, минуя капитализм.

Партийная организация Казахстана под руководством ленинского ЦК в острой борьбе с уклонистами на рельсах новой экономической политики и в связи с нею подготовила и осуществила, когда сложились все необходимые предпосылки, такие крупные социальные преобразования, как ликвидация патриархально - феодального уклада - конфискация хозяйств крупных баев - полуфеодалов, уравнительное перераспределение пахотных и сенокосных угодий. Парторганизация сумела приспособить формы кооперативного строительства к кочевому образу жизни значительной части казахского населения, содействовала процессу оседания кочевых и полукочевых хозяйств, преодолению из натурального строя, уничтожению кабально - ростовщических институтов, расширению связей казахских хозяйств с рынком и, что особенно важно, связей с государственной и кооперативной торговлей.

Последовательно проводя в жизнь ленинскую национальную политику, партия держала курс на полное уничтожение фактического неравенства, на ускоренное развитие экономики и культуры казахского народа, на выравнивание общей линии его экономического и культурного развития с другими народами Советской страны.

Благодаря направляемой партией государственной помощи русского рабочего класса, охватывавшей все стороны хозяйственной, политической и культурной жизни казахского народа, темпы развития экономики и культуры Казахской республики после ликвидации разрухи и восстановления в основном производительных сил народного хозяйства на основе нэпа были гораздо более высокими, чем в стране в целом.

Руководствуясь постановлениями X съезда РКП (б) и декретами ВЦИК о замене разверстки продналогом, ЦИК Казахской АССР принял решение о переходе к продналогу. Он призвал трудящихся республики приступить к работе на полях с уверенностью, что плоды их труда приведут к подъему сельского хозяйства, дадут возможность крестьянству использовать свои излишки для обмена на промышленные товары. Налог был намного меньше разверстки. Так, если в 1920 г. разверстка на хлеб в Семиреченской и Сырдарьинской областях составляла 10,4 млн. пудов, то налог в 1921 г. - около 6 млн. пудов. Учтя необходимость быстрейшего восстановления скотоводства и улучшения положения казахской бедноты, Правительство РСФСР освободило подавляющее большинство кочевого и полукочевого населения (исключая баев) от налога на мясо [30, с. 306].

Весной 1921 г. в некоторых губерниях Казахстана (Акмолинской, Семипалатинской), где имелись большие запасы зерна, продразверстка временно сохранялась. Продовольственные органы собрали много хлеба и других продуктов. К середине мая сбор зерна по разверстке прекратился.

Партийные организации Казахстана проводили в волостях, аулах и селах собрания, беспартийные крестьянские конференции, на которых разъясняли значение замены разверстки налогом. В Кустанайской губернии на аульно - сельских собраниях и волостных конференциях присутствовало более 13 тыс. крестьян. Перед коммунистами и беспартийными выступали делегаты X съезда партии. Так, в Семиреченском областном съезде казахской бедноты и батраков, открывшемся в Узун - Агаче 24 мая 1921 г., с докладами о положении в стране и задачах Советской власти выступил председатель Туркестанского бюро ЦК РКП (б), «коммунисты - крестьяне первыми начали работу за расширение посевных площадей» [31, с. 156].

Крестьянство с воодушевлением встретило переход от продразверстки к продналогу. Каркалинская уездная конференция беспартийных, на которой присутствовали представители всех аулов уезда, горячо приветствовала новую экономическую политику. Конференция призвала скотоводов - кочевников крепить братскую дружбу с рабочим классом и русским трудовым крестьянством.

В настроениях крестьянства произошел глубокий перелом. Повсеместно создавались посевные комитеты, которые занимались распределением семян и сельскохозяйственного инвентаря и оказывали помощь батракам и беднякам, семьям красноармейцев и инвалидов войны. В некоторых губерниях посевные площади увеличились уже весной 1921г. Так, в Уральской губернии посевы выросли почти на одну четверть по сравнению с 1920г. В отчете экономического совещания губернии говорится, что на рост посевов «повлияла замена продразверстки продналогом». Однако в целом по Казахстану весной 1921 г. посевная площадь не расширилась. У крестьян не хватало семенного зерна, инвентаря и рабочего скота.

Летом 1921 г. Казахстан, как и Поволжье, постигло страшное бедствие - сильная засуха. Почти целиком погиб урожай на территории Уральской, Оренбургской, Актюбинской, Букеевской и Кустанайской губерний. Не стало корма для скота, начался массовый падеж. Неурожай явился результатом не только засухи, но и общей отсталости и экстенсивности сельского хозяйства, усугубленных империалистической и гражданской войнами.

В Кустанайской губернии голод впервые обозначился в июле 1921 г., когда очевидной стала почти полная гибель посевов из - за засухи. А если еще принять во внимание постоянное сокращение посевной площади, начиная с 1915 г., неурожай 1920 г., отсутствие культурного землепользования и, главное, сокращение скотоводства в губернии, которое являлось наиболее целесообразной отраслью сельского хозяйства в наших условиях, то станет вполне понятным, что страшный голод явился естественным следствием этих причин.

Осенью стало ясно, что снятого урожая в лучшем случае хватит только на месяц. Быстро организовать помощь не представлялось возможным.

В течение двух - трех месяцев население впало в небывалое бедственное положение. За неимением хлеба многие обращались к всевозможным суррогатам. В связи с этим на заседаниях Кустанайского губернского экономического совещания (ЭКОСО - местный исполнительный орган Совета труда и обороны создан 27 августа 1921 г.) рассматривались вопросы использования суррогатов, не вредных для человека.

Население питалось всем, что только можно было измолоть, истереть и другими способами употребить в пищу. Беспощадно уничтожался рабочий скот и молодняк, в ход шло всякое сырье из кожи, ели кошек, собак, падаль. Установлено пять случаев трупоедства и людоедства. С весной на кладбищах выступило из земли большое количество гробов с трупами похороненных зимой на незначительную глубину. Ежедневно происходили жаркие собачьи схватки из - за человеческого мяса. Настроение у населения самое отчаянное. Таково было положение на март месяц. В апреле это положение еще ухудшилось. Вследствие сильных холодов в последней трети апреля с сильным ветром и дождем, превратившимся далее в снег, наступила гололедица, имевшая сильное влияние на падеж скота. По сообщениям из Федоровского и Денисовского районов, у киргизского населения погибло до 50%. В Семиозерном районе в некоторых поселках и даже целых волостях не стало слышно ни крика петухов, ни лая собак. Все было съедено. Детские дома, больницы, дома собесов в большинстве случаев почти совсем не получали хлеба, обитатели их умирали медленной смертью. Открытые столовые и питательные пункты работали с большими перебоями из - за недостатка хлеба и других продуктов. Смертность достигла небывалых размеров.

Отчаянным становится положение рабочих и служащих. Поступление из Государственного фонда на снабжение работников не было, поступления же по продналогу были слишком незначительными. В январе - феврале нередки были случаи извещения каким - нибудь коллективом о смерти своих сотрудников от голода.

Число голодающих ежемесячно росло на 25 - 30 процентов. Всего к 15 января 1922 г. число голодающих достигло до 183749 человек, что к общему числу населения губернии составило 52,5 процента. В январе зарегистрировано 1200 голодных смертей, в феврале 500, в марте 500 [32, с. 190].

Заметный перелом в создавшемся положении наступает только в мае, создается возможность оказывать действительную помощь населению, так как с конца апреля и весь май поступало из центра довольно значительное количество продуктов, давшее возможность выполнить план помощи голодающим в некоторых районах до 50 - 70%. Несмотря на это, помощь все - таки далеко не удовлетворила всех потребностей. За голодовку население многих поселков и волостей настолько обессилила и физически и экономически, что не в состоянии было принять почти никакого участия в начавшейся посевной кампании. Таковы отдельные поселки Федоровского района и Антоновской волости.

Из дневника учителя П. Сундеева (Семиозерное): «Еще недавно тянулись по дорогам сотни полных обозов, шли гурты скота - это ехали сюда переселенцы. Теперь их жалкие остатки идут в распутицу, по грязи обратно. Идут, надеясь на подаяние, схоронив на дороге многих родных. Так прочтите и призадумайтесь прежде чем бежать куда - то над участью своих несчастных земляков» [32, с. 198].

В целях борьбы с голодом 30 августа 1921 г. была создана Кустанайская чрезвычайная комиссия помощи голодающим (губпомгол). К 25 октября были организованы комиссии - помголы во всех районных центрах, а к 15 ноября - во всех волостных центрах. Их основной задачей была организация общественного питания.

Государственная помощь до января 1922 г. выразилась лишь в открытии кредита в 200 миллионов рублей, который очень скоро был израсходован на детское питание и частично - на организационные расходы. Но даже эти мероприятия, проводимые государством, не смогли остановить голод.

Определенную помощь оказывали и заграничные организации. 8 июня 1922 г. в Кустанай прибыла американская администрация помощи (АРА), которая приступила к открытию детских столовых. В течение июня из было открыто 30, получали в них пищу 13640 детей.

14 июня в Кустанай прибыли представители Организации Общества Друзей Квакеров. Для работы им были отведены районы: Урицкий, Денисовский, Адамовский, а затем и Семиозерный. Всего до 10 июня в губернию было доставлено квакерами 45000 пудов муки.

Одним из способов оказания помощи голодающему населению было переселение его в более благополучные местности. Понятно, что эвакуация не могла сколько - нибудь значительно решить проблему.

В июне 1922 г. впервые в положении губернии обозначился некоторый перелом в сторону улучшения. Начавшееся в мае поступление продуктов по нарядам центра в июне продолжало возрастать и увеличение это было настолько значительным, что дало возможность оказывать населению помощь гораздо шире, чем во все предшествующие месяцы.

Общее впечатление от губернии летом было куда благоприятнее, чем весной. Крестьянство деятельно занялось полевыми работами, на базарах появился хлеб. Реже стали видны картины ужасов голода.

Употребление населением суррогатов (курая, лебеды, глины и т.п.) значительно сократилось, «людоедства также не наблюдалось, зарегистрировался лишь один случай трупоедства».

И все же хотя голод в наиболее его острых формах побеждался, положение губернии по - прежнему оставалось чрезвычайно тяжелым. «Слишком велико бедствие, чтобы ликвидировать его в короткий срок, поступление продовольствия в июне было все же слишком незначительным, чтобы удовлетворить в полной мере потребности населения. Сведения, сообщаемые из районов по - прежнему самого неутешительного характера. Далее в отчете говорится о том, что следствием голода было прежде всего уменьшение населения: «Часть его умерла от голода и эпидемий, часть выехала, а среди оставшихся летом еще голодало 60 процентов людей. Количество населения губернии с 577177 человек в 1920 г. упало до 411579. Убыль составляет 29 процентов. Убыль скота составила: лошадей - 63 процента всех и 57 процентов рабочих, крупного рогатого скота - 50, овец и коз - 65 процентов. Количество инвентаря уменьшилось примерно на 40 процентов» [33, с.79].

По некоторым далеко не полным данным, в 1921 - 1922 гг. от голода в Кустанайской губернии погибло свыше 80 тысяч человек.

Как же все это могло случиться? Вот как объяснили причины трагедии сами власти: «При обложении разверстки на все виды продукции за 1920 г. Челябинский губпродком, заранее уверенный, что уезд отойдет к Кирреспублике, большую долю таковой отнес к Кустанайскому уезду. Но самое важное было то, что сезон упустили крестьяне, пользуясь отсутствием нажима, постарались скормить хлеб скоту. В декабре 1920 г. Оренбургский губпродком прислал в помощь уезду вместе с уполномоченным т. Орловым 18 продработников, каковые тотчас же были брошены в райкомы, увеличив тем самым кадр местных сил». Разверстка после этого пошла быстрым темпом и положение заготовок в 1920 году показана в «таблице 2».

Таблица 2 Положение сельскохозяйственных заготовок на 1920 год [34, с. 113]

Это, так сказать, «фирменное» объяснения, а ведомства, как известно, всегда искали аргументы в свою пользу. В 1921 г. связи с введением продналога заготовительная политика значительно изменилась. Если раньше не требовалось точного учета крестьянских хозяйств, а сельчанам просто предлагалось сдать излишки хлеба и сырья (причем за выполнение разверстки была круговая порука всего общества), то при НЭПе нормы сдачи определялись не сверху, а снизу, что понятно, требовало новых подходов к учету и контролю.

По распоряжению КазЦИКа в конце июня 1921 г. во все волости для обследования были направлены уполномоченные. Картина им открылась удручающая, хлеба практически повсеместно погибли. Урожай, а вернее неурожай, отражен в «таблице 3», (данные даются с учетом нового административного деления):

Таблица 3 Статистика собранного хлеба с десятины [35, с. 114]

Нет, не только Челябинск и Оренбург были виноваты, хотя их вина бесспорна. Беду принесла катастрофическая засуха на огромных просторах, что в сочетании с недосевом и полным истощением каких - либо запасов в результате реквизиций, обрекло тысячи людей на невыразимые страдания и лютую смерть. Хлеба не было не только для поставок государству, но и для собственного пропитания. О фураже и семенах говорить не приходилось. Положение усугублялось тем, что страна практически ничем не могла помочь, потому что стихия поразила ее основные хлебосеющие районы. В силу этих соображений пришлось ограничиться лишь внутригубернским обложением налога по 20 фунтов с фактически засеянной десятины. Такое обложение было довольно неправильным. Оно шло вразрез с НЭПом и не учитывало разность урожайности. Например, в Семиозерном районе большая часть засева уничтожена вредителями, а остальное убито засухой, в других местах урожайность от одного до двух пудов, в Денисовском и Федоровском районах - от двух до пяти. Статистика заготовок зерна в 1921 г. отражена в «таблице 4». Все это не было учтено и вызвало ряд нареканий со стороны населения.

Буквально крохи взяли в порядке натурального налога с мельниц. Практически ничего не дала и госторговля, потому что для обмена на зерно товаров не имелось. Только за керосин удалось взять тысячу пудов. Всего было заготовлено при сильнейшем нажиме 38149 пудов зерна. Большим подспорьем могла бы стать продукция животноводства, но численность скота за предшествующие годы резко уменьшилась, а вместе с неурожаем пришла и бескормица

Работа проходила под знаком изыскания местных возможностей и непрерывного стука в центральные учреждения с призывом о помощи. Однако свои резервы в губернии были ничтожны, а на «стук» тоже отклика желаемого не получили. Лишь в январе 1922 г. пришел первый вагон хлеба, выделили незначительные ассигнования для детей. В феврале получили еще 7 вагонов зерна и отдали его исключительно детям. До первого июня всего получили 50 тысяч пудов зерна - «капля в море страданий».

Таблица 4 Статистика заготовок зерна в 1921 году [36, с. 116]

Большой недосев был и в 1922 году. Из - за отсутствия семян и тягла часть крестьян оказалась совсем без посева. Наплыв беженцев, «возвратников», инвалидов войны и труда, а также сирот, полусирот и беспризорных детей создали положение более чем катастрофическое. Если в 1920 г. сеяли 610316 десятин, то в 1922 - 238555, количество рабочего скота упало с 333 до 139 тысяч голов. Количество голодающих на 1. 01. 1923 года отражено в «таблице 5».

Таблица 5 Количество голодающих на 1. 01. 1923 года [37, с. 115]

Все было разрушено и обесценено, экономическая жизнь носила призрачный характер. Крайняя нужда заставляла принимать жесткие, а порой жестокие меры, намечать не реально достижимое, а желаемое. На места потоком шли «циркуляры»: отчислить инвалидам войны, голодающим детям, красному флоту, безработным, сдать белье, подписаться на заем, вступить в очередное общество друзей. Какие там отчисления, если в графе «социальное положение часто писали: «нет ничего», «есть только руки», «впал в крайнюю нужду». Голод нанес огромный ущерб и без того слабому кадровому корпусу. Часть работников погибла, а многие с семьями подались кто куда. Надо было снова по крохам собирать силы. В самую лютую пору голодухи губком решает заняться подготовкой будущих руководителей.

Период острой формы голода пережит, но от него остались ужасающие последствия. Количество населения за счет выехавших и умерших уменьшилось на 29 процентов. Убыль хозяйств по сравнению с 1920 г. - 26% (с 94748 до 70067). Убыль скота: лошадей - 63%, верблюдов и быков - 58, молочного - 50, овец и коз - 65 процентов. Площадь ярового сева уменьшилась с 610 до 223 тысячи десятин. На значительный период, измеряемый рядом лет, разрушены производительные силы губернии и много труда и средств потребуется на восстановление разрушенного [38, с. 57].

В целях подъема сельскохозяйственного производства намечалось оказать крестьянству помощь в выделении кредитов, семян, был взят курс на сельскохозяйственную кооперацию. В резолюции по этому вопросу говорится: «Дальнейшее ведение земледелия по хищническому принципу, распространенному при колонизации края и выражающемуся в стремлении к распашке нетронутых ковыльных степей, не может служить средством улучшения сельского хозяйства оседлого населения, оказывает отрицательное влияние на скотоводство кочевников. Выводы агрономической науки устанавливают в качестве вернейшего средства к поднятию сельского хозяйства полный разрыв со старой системой полеводства и необходимость перестройки его на началах борьбы за урожай в условиях засушливого климата».

Как показали дальнейшие события, осознание необходимости коренной перестройки сельского хозяйства на основе НЭПа, а также выводов науки и данных передовой практики, к сожалению не получили практического воплощения.

Исключительно важную роль в укреплении союза рабочего класса и казахского трудящегося крестьянства в осуществлении ленинской национальной политики сыграли земельно-водные реформы начала 20 - х гг.

Массовые и бессистемные изъятия земель царизмом, несмотря на относительное многоземелье в крае, привели к резкому сужению площади сезонных пастбищ, смещению границ землепользования, перекрытию кочевых скотоводческих дорог и подступов к водопоям, изъятию в кочевых районах из пользования больших групп казахских трудящихся лучших пастбищ, а в оседлых районах - орошаемых земель с системой арыков и каналов.

Последствия колонизаторской политики в земельном вопросе были особенно тяжелыми на территории, переданной царизмом Семиреченскому, Сибирскому, уральскому казачьим войскам. За пользование пастбищами, сенокосными и пахотными угодьями, зимовками казахское население платило высокую арендную плату, отрабатывало па полях, пасло скот казачьей верхушки, отдавало значительную часть урожая.

После победы социалистической революции положение коренным образом изменилось. Арендная плата и отработки за пользование землей законодательно отменялись, казахское население получило право на землю. Однако во время гражданской войны в силу того, что большая часть территории Казахстана была оккупирована белогвардейцами и интервентами, неравенство в землепользовании фактически было восстановлено. По окончании гражданской войны кулаки и казачья верхушка, находясь в сговоре с баями, пользуясь крайней запутанностью землепользования, пытались продолжать сбор арендной платы.

Коммунистическая партия и Советское государство приняли меры для полной ликвидации последствий колонизаторской политики царизма в земельном вопросе. В решениях X съезда партии говорилось, что нужно объединить усилия трудящихся коренных национальностей с «усилиями трудовых масс местного русского населения в борьбе за освобождение от кулачества вообще, хищнического великорусского кулачества - в особенности, помочь им всеми силами и всеми средствами сбросить с плеч кулаков - колонизаторов и обеспечит им, таким образом, пригодные земли, необходимые для человеческого существования» [38, с. 48].

В конце 1920 г. при ЦИК КАССР была создана земельная комиссия. Временное положение о землепользовании в Казахской АССР, обнародованное в начале 1921 г. исходя из ленинского декрета о национализации земли, объявило всю землю государственным фондом, запретило всякие захваты, покупку и сдачи земли в аренду.

2 февраля 1921 г. ЦИК КАССР принял декрет о возвращении казахским трудящимся участков, отмежеванных переселенческим управлением, но не занятых к февралю 1917 г., а также участков, принадлежащих помещикам и капиталистам и незаконно захваченных кулаками сверх трудовой нормы. За безземельными крестьянами, осевшими на землях, изъятых переселенческим управлением, сохранилось право на наделы.

19 апреля 1921 г. ЦИК КАССР издал новый декрет о передаче казахским трудящимся земель, отчужденных царским правительством в собственность Уральского (левобережье реки Урал) и Сибирского (десятиверстная полоса по реке Иртыш) казачьих войск. Все казачьи и крестьянские хозяйства, находившиеся к моменту выхода декрета, сохраняли право на полевые наделы в пределах норм, обычных для данного района.

Казахское трудящиеся крестьянство встретило эти декреты с большим удовлетворением. Но нелегко было провести их в жизнь. Отсутствовали точные данные о фактическом землепользовании, кадры землемеров и не было средств. Борьба с последствиями неурожая и джута, помощь голодающему населению поглощали все силы партийного и советского актива. Националистически настроенные элементы, извращали суть декретов о возврате земли, пытались добиться выселения русского крестьянства из Казахстана, шовинисты же саботировали выполнение декретов, скрывали их от населения.

Партийные и советские организации, преодолевая громадные трудности, начали практическое осуществление декретов ЦИК Казахской республики. Повсеместно расторгались кабальные договоры, аннулировались долги по аренде земли, всякого рода привилегии и льготы, которое имело зажиточное казачество и кулаки. Устанавливались границы землепользования, производились почвенные обследования, за казахским населением закреплялись земли фактического пользования.

В местные Советы стали поступать десятки заявлений аульных обществ с просьбой перевести их на оседлость, отвести участки, пригодные для посевов. Тысячи казахских хозяйств, несмотря на сопротивление байства, переходили к оседлости. В одном только Талды -Курганском уезде Семиреченской области в течение февраля - марта 1921 г. в Советы поступили ходатайства поступили ходатайства более чем от тысячи хозяйств с просьбой отнести земли под посевы. Только в Семипалатинском уезде к концу 1921 г. осело 7583 хозяйства. Принимались меры к обеспечению оседающих всем необходимым для постройки домов, семенами, сельскохозяйственными орудиями, начались гидротехнические изыскания и строительство колодцев [39, с. 140].

Летом 1921 г. часть левобережья Урала была размежевана, казахское население получило удобные пастбища. Так, казахам Испульской и Симбиртинской волостей выделили 24 680 десятин. Всего в 1922 г. в Уральской губернии казахские трудящиеся получили свыше 208 тыс. десятин. В Семипалатинской губернии в пользование казахского населения перешли земли войскового запаса, было подготовлено к размежеванию 184 тыс. десятин. В Акмолинской губернии в десятиверстной полосе к июлю 1922 г. на 35 крупных переселенческих участках было поселено 350 казахских хозяйств - бывших арендаторов и пастухов. В Кокчетавском уезде весь свободный земельный фонд Совет передал казахским трудящимся. В Чижинской и Сломихинской волостях Уральской губернии, где издавна жило казахское и русское население, было установлено общее пользование земельными участками. По добровольному соглашению сторон здесь было устроено 2610 казахских хозяйств и 1121 казачье хозяйство. Казахский обком направил в Уральскую область специальную комиссию во главе с А. Джангильдиным с заданием ускорить выделение земли казахским трудящимся [40, с. 249].

Одновременно проводилась земельно-водная реформа в Семиречье и Южном Казахстане. Здесь трудности, которые пришлось преодолевать партийным и советским организациям, были особенно велики.

Жестокое подавление восстания 1916 г. вызвало массовую откочевку десятков тысяч казахских хозяйств в Восточный Туркестан. После установления Советской власти подавляющее большинство беженцев вернулось на родину и получило землю. Советское государство принимало меры к их хозяйственному устройству, возвращению захваченного имущества, обеспечению скотом, продовольствием, одеждой. Однако положение возвратившихся, а также основной массы беднейшего казахского населения продолжало оставаться очень тяжелым. Верхушка семиреченского казачества, кулаки всячески препятствовали возвращению беженцам земли, награбленного скота и имущества, восстановлению традиционных скотопрогонных дорог. Значительное количество казахов - бедняков находилось в зависимости от баев, кулаков, зажиточных казаков. Чтобы поднять хозяйство казахов - бедняков и батраков, нужно было прежде всего обеспечить их землей, уравнять в правах на землю и воду с местным русским населением, ликвидировать привилегии казачества и кулаков [41, с. 155].