Традиционное хозяйство казахов в первой трети XX века. Трансформация и крушение

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Традиционное хозяйство казахов: особенности функционирования и трансформации в первой половине XIX века

1.1 Социально-экономическая жизнь коренного населения и переселенческая политика

1.2 Исторические предпосылки результатов административных реформ Советской власти

2. Хозяйственно-политические кампании в Казахстане в 20-х - начале 30-х годов XX века

2.1 Кампании по конфискации байских хозяйств

2.2 Мясозаготовительные и хлебозаготовительные кампании

2.3 Процесс оседания казахского населения

Заключение

Список использованных источников

Введение

Коллективная память выступает важнейшей частью историко-культурного наследия каждого народа как зафиксированное свидетельство его этногенетической и социокультурной судьбы, как необходимое сохранение связи его прошлого, настоящего и будущего. И в этом смысле коллективная память есть нечто иное, как историческая память народа.

Вот почему восстанавливая коллективную историческую память, надо иметь ввиду, что она подобна памяти индивида должна раскрывать не только «черное» и «белое», но и весь цветовой спектр свершившегося. И в этом состоит важнейшая, мы бы сказали ответственная функция исторической науки перед современностью и грядущим обществом.

Историческая память насыщена прошлыми событиями, явлениями, фактами, процессами. Восстановление исторической памяти не возможно без объективного освещения, оценки и переоценки места и роли тех или иных исторических событий. Особенно, конечно, тех из них, которые обрели подлинный общественно - значимый статус в истории того или иного общества, народа, государства или нации.

Актуальность дипломной работы. На наш взгляд, вопросов, относящихся к белым пятнам истории Казахстана, множество. Но есть одна большая проблема, которая по различным причинам не стала предметом объективного, правдивого изучения. Речь идет о проблеме насильственной ликвидации традиционной формы хозяйства и ломки устоев казахского общества в годы коллективизации.

Одним из стержневых вопросов развития любого государства является вопрос о земле. В этом отношении Казахстан не составляет исключения. На всем протяжении его истории земельный, аграрный вопрос имел самое актуальное значение. Достаточно напомнить, что более 300 восстаний и национально - освободительных движений в истории Казахстана имели своей первопричиной земельный вопрос.

Безусловно начало разрушения традиционного хозяйства казахов было положено царскими чиновниками. Обратимся к фактам. «Историческая роль России, - писал еще в 1914 году ученый - «лакей» дома Романовых, П. Мигулин, - не в эксплуатации густонаселенных, богатых стран, а в заселении пустых областей Востока…» Вот где основа и теоретическая база политики колонизации. Согласно Степному Уложению 1891 года царская Россия объявила казахскую землю своей собственностью и усилила политику переселения из глубин империи. Она достигла своего апогея в годы Столыпинской аграрной реформы. В результате этого, количество переселенцев в казахском крае накануне Октябрьской революции достигло более 1 млн. человека. Поскольку переселенцам отдавались земли наиболее удобные к земледелию, плодородные, орошаемые, то это привело не только к вытеснению казахов к степным, полупустынным районам, но и способствовало глубокому хозяйственному кризису. В связи с этим земельный вопрос в начале века составляет стержень общественной мысли казахского общества [1, с. 23].

В данном исследовании в историческом аспекте раскрыты основные этапы трансформации и крушения традиционного хозяйства казахов, его особенности и функционирование. Значительное место в работе заняли вопросы, касающиеся исследования процесса коллективизации сельского хозяйства, позволяющие изучить позитивные и негативные стороны социалистического опыта выхода из глубокого экономического кризиса; объяснить сущность и методы командно-административной системы в сельском хозяйстве. Следует отметить, что подлинная история насильственной коллективизации в Казахстане только раскрывается. Для восстановления исторической правды необходимо изучить историю сельского хозяйства Казахстана. Поскольку, на наш взгляд, история самого казахского народа - это, прежде всего история крестьянства. Поэтому изучение социально-экономической жизни, особенностей функционирования и трансформации хозяйства казахского общества на основе архивных материалов представляют собой значительный интерес и является актуальной.

При написании дипломной работы, мы ставили перед собой определенные цели и задачи.

Целью дипломной работы является раскрытие истории становления и развития традиционного хозяйства казахов, как крупной и ведущей составной частью социально-экономической жизни страны, опираясь на достоверные источники различного характера.

Исходя из этого в нашем исследовании предпринимается попытка решить следующие задачи:

· показать степень развития традиционного кочевого хозяйства

· выявить основные виды хозяйствования казахов

· показать роль архивного материала в изучении социально - экономической жизни казахского общества

· изучить социально - экономическое развитие казахского аула в рассматриваемый нами период

· проанализировать политику Советской власти и ее результаты

· описать влияние силовых методов коллективизации на разрушение пастбищно-кочевого хозяйственного комплекса и свей традиционной структуры

Историография дипломной работы. Главнейшими источниками для написания работы послужили сборники документов коллективизации сельского хозяйства в Казахстане. Особый интерес вызывают работы, основанные на конкретных, достоверных фактах: «Голод в казахской степи» Абраимова С., «История и Современность» Козыбаева М.К. Не меньший интерес вызывает статья Григорьева В. «Трагедия начала 30 - х годов»; Джакишевой С. «Механизм экспроприации и социальный портрет репрессированных баев»; Кусоинова К. «Мертвые дети Казахстана»; Прогнаевского Е. «Джут 70 лет спустя».

При написании дипломной работы был использован сборник документов, составителей Здоровец Н.И., Тащановой С.Н., Яремина Ю.В.« Коллективизация сельского хозяйства и оседание кочевого и полукочевого казахского населения на территории Кустанайской области». В сборник включены документы, выявленные в Государственном архиве Костанайской области, Центральном Государственном архиве республики Казахстан. Документальные источники, вошедшие в сборник, характеризуют процесс осуществления коллективизации сельского хозяйства.

Интересна работа Черныш П.М. « Очерки истории Кустанайской области», вышедшая в 1995 году. В ней дана характеристика хозяйственного и общественно - политического положения казахского общества на данный период.

В советской историографии следует выделить работу Усачева В.В. « Социально - экономические проблемы сельского хозяйства Казахстана», изданная, в 1972 году. В ней автор рассматривает социально - экономические и общественно - политические аспекты жизни казахского общества.

Научная новизна дипломной работы связана не только с включением в научный оборот новых архивных данных, но и новым, собственным подходом к анализу уже известных материалов и документов. В работе мы пытались представить новое видение данной проблемы, выделить противоречивые тенденции влияния Советской власти на социально-экономическое развитие казахского аула в рассматриваемом нами периоде.

Методологической основой дипломной работы стала ориентация на историко-системный подход, что позволило более комплексно и целенаправленно использовать обнаруженные источниковые материалы. Разрабатываемые сюжеты темы диктовали обращение к таким методам как анализ источников, классификация статистического материала. Применение различных методов исследования способствовало получению достоверных научных знаний об изучаемом объекте, закономерностях и особенностях его функционирования.

Объектом дипломной работы являются традиционное хозяйство казахов и хозяйственные комплексы.

Предметом дипломной работы являются особенности влияния политики Советского власти на разрушение пастбищно- кочевого хозяйственного комплекса и всей традиционной структуры.

В историографии истории партийного руководства социалистическими преобразованиями в сельском хозяйстве Казахстана в 1930 - е годы на первый план выдвигается тема колхозного строительства и партийного руководства колхозами и совхозами. С развертыванием сплошной коллективизации все большую остроту приобретали вопросы организационно-хозяйственного укрепления колхозов. Появляются статьи и брошюры по вопросам оседания полукочевого и кочевого населения, монографии, обобщающий опыт казахстанских организаций по оседанию, коллективизации аула.

Историография исследуемой проблемы является составной частью историографии советской исторической науки, первый этап которой охватывает период с октября 1917 года до середины 50 - х годов.

С середины 50 - х годов начинается новый этап в историографической науке Казахстана. В научный оборот были включены малоизученные и неизвестные материалы, расширилась публикация документов, на более высокий уровень поднялась критика источников, проверка их достоверности. Произошла смена ракурсов в видении интересующих нас проблем, что привело к их более глубокому исследованию. В качестве примера можно указать на проблемы методов и последствий советизации казахского аула.

Появился целый ряд исследований о казахском ауле с начала ХХ века. К числу таких работ можно отнести труды Турсунбаева А.Б. Он одним из первых в республиканской историографической науке поставил вопрос об отдельных негативных последствиях коллективизации, о противоречиях социальной политики государства на селе, о проблемах становления института общественной собственности.

Указывая на историческую необходимость и экономическую потребность приобщения кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств к социалистическим формам хозяйства, Турсунбаев А.Б. признает, что оседание и коллективизация - это многогранные процессы, вскрывает сложности и противоречия их реализации.

Влияние общесоюзной историографии отразилось на региональных исследовниях, значительное место среди которых занимают труды Дахшлейгер Г.Ф., Нурпеисова К.Н. «История крестьянства Советского Казахстана», сыгравшие позитивную роль в активизации исканий в сфере аграрной политики Казахстана.

Особую роль в восстановлении исторической памяти народа и привлечения внимания всей общественности играла периодическая печать. Именно она первой отреагировала на изменившуюся общественно - политическую ситуацию и привлекла внимание широкой общественности к так называемым «белым пятнам истории». На страницах газет и журналов развернулась широкая полемика о последствиях и результатах социалистических преобразований.

В Казахстане впервые была предпринята попытка региональной дискуссии по истории коллективизации в республиках Средней Азии и Казахстане. Общая концептуальная оценка репрессий против крестьянства в республике в 20 - 30-е годы и противодействие против них в виде массовых крестьянских восстаний 1929 - 1932 годов дана в исследованиях Омарбекова Т.О., Абылхожина Ж.Б., Алдажуманова К.С., Козыбаева М.К., Нурпеисова К.Н.

Хронологичекие рамки исследования охватывают период с первой трети ХХ века по 1933 годы, последний и из которых явился переломным годом, ознаменовавшим начало новых тенденций в стране.

Практическая значимость дипломной работы: фактический материал, методы и оценки, содержащиеся в работе, могут быть использованы в учебном процессе при изучении курса истории Отечества, в разработке специальных курсов, а также в воспитательном процессе среди подрастающего поколения.

Структура работы: структура дипломной работы обусловлена целями и характером исследования для оптимального изложения полученных результатов. Дипломная работа включает в себя введение, 2 главы, объединяющие в себе 5 подразделов, заключения и списка использованных источников.

1. Традиционное хозяйство казахов: особенности функционирования и трансформации в первой половине XIX века

1.1 Социально-экономическая жизнь коренного населения и переселенческая политика

В условиях кочевого и полукочевого казахского аула начала XX века основу производственных отношений составляла феодальная собственность на средства производства, прежде всего на землю, которая, как недвижимое целое, могла обеспечить монопольное право собственности класса феодалов. Производственные отношения, основанные на феодальной собственности в казахском кочевом и полукочевом ауле, как и в любом антагонистическом обществе, тормозили развитие производственных сил, консервировали наиболее отсталые формы ведения скотоводческого хозяйства.

Основным видом хозяйственной деятельности населения кочевого и полукочевого аула являлось экстенсивное пастбищное скотоводство, которое носило крайне архаический, примитивный характер. Ранняя случка скота в табуне, большой процент выкидышей, доение с детенышем были признаками примитивного ведения животноводства.

Низкий уровень производительности труда в кочевом хозяйстве обусловил ряд глубоких социально-экономических явлений - кочевой и полукочевой строй с его пережитками родовых и полуфеодальных отношений, отдаленность от рынка потребления при отсутствии путей сообщения, почти полная техническая безоружность хозяйств. Все это в свою очередь обусловило крайне низкую товарность стада в кочевом хозяйстве, которая для разных социальных групп казахского аула была, конечно, различной. У отдельных баев реализация исчеслялась тысячами голов скота в год, тогда как у бедняцких хозяйств, находившихся в жестокой кабале у баев, почти не было никакой товарной реализации. Не упуская из виду этого обстоятельства, следует подчеркнуть, что казахское скотоводческое хозяйство в то время в целом отличалось крайне низкой товарностью.

Исключительная отсталость скотоводства у казахов, в связи с этим его огромная зависимость от стихийных явлений природы сопровождалась систематически повторяющимися опустошительными джутами. На протяжении последней четверти XIX века джут поражал ту или иную часть степи до 20 раз и каждый раз гибли сотни тысяч голов скота. Единственным средством спасения скота от неумолимого джута могло служить перевод его на зиму на стойловое содержание. Но это было невозможно, так как требовались огромные запасы корма и соответствующие помещения. Ни то, ни другое не было под силу кочевому хозяйству.

Кроме джута, большим бичом для кочевого скотоводства были различные болезни, которые часто поражали скот. В течение 1900 года из - за тяжелых эпизодических болезней (чума, ящур, сап и др.), бескормицы, буранов и других бедствий в Семипалатинской области погибло около 89 тысяч голов скота, в Акмолинской - более 100 тысяч, Тургайской - более 63 тысяч.

Джут и различные эпизоотические болезни скота не были случайным явлением. Они вытекали из всего строя кочевого хозяйства с типичным для него социально-экономическим укладом. Не случайно окончились полным крахом попытки царского правительства преодолеть джут путем создания запасов кормов на базе кочевого экстенсивного скотоводства. Это в условиях царизма было невыполнимой задачей.

Описанное выше состояние скотоводческого хозяйства казахов, естественно, порождало неустойчивость материального производства, не имевшего серьезных потенциальных возможностей для заметного развития производительных сил, что в свою очередь обуславливало нищету широких аульных масс. Не удивительно, что в казахском ауле, как в дореволюционной русской деревне, голодовки повторялись все чаще и чаще [2, с. 89].

Представим себе безбрежную казахскую степь и на ее фоне старый кочевой аул. Аульная беднота гнулась под тяжестью феодально-байской эксплуатации, массы казахских шаруа были задавлены политически и экономически, в ауле господствовало бесправие, быстрый процесс пауперизации крестьянства. Скотоводство в степях Казахстана требовало большого простора, в зависимости от чего перекочевки в поисках пастбищ достигали часто тысячи и более километров. Между тем по мере роста населения степных пастбищ становилось недостаточно, земли отказывались кормить человека своим естественным покровом, требуя от него труда и ухода. Это обстоятельство, конечно, вынуждало кочевников переходить к оседлости земледелием.

Процесс развития оседлости и земледелия шел разными путями: по мере сокращения радиуса кочевания многие кочевые хозяйства переходили к полуоседлости, а полукочевые полностью оседали. Но во всех случаях от скотоводства не отказывались. Переход кочевого и полукочевого населения Казахстана к оседлости еще больше усилился после присоединения его к России. При этом следует подчеркнуть, что масштабы и темпы оседания были различны в разных районах. Оно усиленно происходило в местах, близко расположенных к русским переселенческим поселкам, к городам и железным дорогам.

По - разному относилась феодально-байская верхушка аула к оседанию кочевого населения. Одни были сторонниками перехода на оседлый образ жизни. Этот взгляд отражал интересы бая типа русского кулака, которого старая примитивная форма ведения хозяйства и кочевания больше не удовлетворяли.

Другое отношение к оседлости было у баев - полуфеодалов. Каждая попытка трудящихся - кочевников перейти на оседлость встречало самое упорное сопротивление с их стороны. Оседлость трудящихся аула для них экономически была невыгодна, так как она лишала их степного простора, необходимого для экстенсивного скотоводства, даровой рабочей силы. Политически оседание невыгодно было баям - полуфеодалам потому, что на основе патриархально-родовых отношений они безнаказанно эксплуатировали трудовые массы населения и управляли целыми аулами и волостями.

Все это и обуславливало у баев стремление сохранить в ауле патриархально - родовые отношения и кочевой образ жизни. В этом им помогали идеологи из контрреволюционных партий. Они всячески доказывали невыгодность и нецелесообразность для кочевников земледелия и оседлого образа жизни. Именно потому, говорили они, что кочевники не умеют пахать и что они испокон веков занимались только скотоводством.

Таким образом, переход кочевников к оседлости встречал на своем пути сопротивление, во-первых, со стороны царского правительства, проводившего колонизаторскую политику и оттеснявшего кочевников в пески и горы, во-вторых, со стороны местных баев - полуфеодалов и их идеологов. Однако кочевники постепенно переходили к оседлости и земледелию. При этом оседание сопровождалось ломкой установившихся веками уклада хозяйства и образа жизни, хотя основной отраслью хозяйства еще оставалось экстенсивное скотоводство [3, с. 116].

В начале XX века в жизни казахского аула происходят глубокие изменения. Прежде всего в этот период усиливается проникновение в казахскую степь капиталистических отношений, ускоряется процесс постепенного разрушения господствующих а ауле патриархально - феодальных отношений, постепенно ликвидируется замкнутость казахского хозяйства, намечается специализация скотоводческих районов, относительно быстро растут и расширяются местные рынки и ярмарки. Казахстан включается в общероссийский, а вместе с тем и в мировой рынок. Так, по Сибирской магистрали в 1906 году было перевезено 25 тысяч голов скота, в 1910 году уже 106 тысяч; по Ташкентской дороге в 1906 году - 74,5 тысячи голов, а в 1912 году - 120 тысяч [4, с. 78].

Большая часть товарной продукции животноводства принадлежала эксплуататорской верхушке аула. По данным Уральско-Тургайской переселенческой партии, в 1906 - 1910 гг. по семи уездам Тургайской и Уральской областей на долю хозяйств, нанимавших рабочую силу, приходилось от 42 до 65 процентов всего дохода, получаемого казахским населением этих уездов от продажи скота и продуктов животноводства.

О проникновении элементов капиталистических отношений в казахский аул свидетельствуют рост отходничества из аула и размер наемной рабочей силы. В 1909 году казахские хозяйства, нанимавшие годовых и сезонных рабочих, составляли в Кустанайском уезде 28,1, Акмолинском - 26,7, Омском - 29,6, Петропавловском - 19, Усть - Каменогорском - 13,5 процента.

При этом в аулах, расположенных ближе к железным дорогам, рынкам, русским городам и переселенческим поселкам, наемный труд применялся в больших размерах и оплата производилась деньгами. В наиболее отдаленных кочевых аулах труд казахских батраков оплачивали в большинстве случаев скотом. Все это указывает на то, что в скотоводческо-земледельческих районах капиталистические отношения развивались быстрее, чем в число скотоводческих районах.

Что касается отхожих промыслов, то больше всего ими занимались бедняки, которые не имели достаточных средств к существованию и искали дополнительные заработки на стороне. Они оставляли насиженные места и уходили главным образом в русские и казахские земледельческие районы, где имелся большой спрос на сезонных рабочих, а также в города и поселки. Наряду с этим в самом ауле развивались мелкие промыслы: изготовление деревянной посуды, кошм, арканов, ковров и т.п., которыми занималось значительное число казахских хозяйств.

Проникновение в казахский аул капиталистических отношений усиливало в нем классовое расслоение. Все быстрее происходило накопление богатств на одном полюсе и обеднение огромной массы казахов - на другом. Один из руководителей повторного обследования казахских хозяйств Семипалатинской области вынужден был констатировать в 1909 году, что в « Семипалатинском уезде главная масса казахских хозяйств (до 94 %) принадлежит неимущим, бедным и маломощным, совсем безлошадным. Эта масса влачит жалкое существование кочевников, полупролетариев и добывает средства к жизни не столько от своего кочевого хозяйства, сколько от посторонних доходов и заработков, которыми занимается свыше 4/5 всех этих хозяйств» [5, с. 234].

В конце прошлого столетия в Кокчетавском уезде бедняцкие хозяйства, имевшие до пяти голов скота, составляли 57,4 процента всех казахских хозяйств уезда. Им принадлежало лишь 0,04 процента верблюдов, 20,2 процента овец, 20,1 процента лошадей и 32 процента крупного рогатого скота, 50 процентов всех лошадей и 48,5 процента всех овец было сосредоточено в байских хозяйствах, которые объединяли всего лишь 7 процентов хозяйств уезда.

Далеко зашедший процесс классового расслоения в ауле наблюдался и в южных областях Казахстана. Это можно показать на примере Верненского уезда Семиреченской области, где, по данным переписи 1911 года, группировки казахских хозяйств по скоту характеризовались данными, приведенные в «таблице 1», (в процентах, в переводе на лошадь).

Такая же картина, расслоения крестьянства наблюдалась и в аулах Капальского уезда той же области. Здесь, по данным переписи 1910 года, хозяйства, не имевшие и имевшие до 8 голов скота, составляли 49,47 процента всех казахских хозяйств уезда, от 8 до 25 голов скота - 36,59 и свыше 25 голов - 13, 84 процента [7,c. 167].

Таким образом, хозяйства, не имевшие скота и имевшие его до 8 голов, то есть меньше того, что необходимо для обеспечения прожиточного минимума семьи кочевника в среднем из пяти человек, составляли 44,85 процента всех хозяйств аула, имевшие от 8 до 25 голов - 37,83 и свыше 25 голов - 17,32 процента. Последние являлись зажиточными и байскими хозяйствами. Из 430 тысяч голов скота (в переводе на лошадь), имевшихся в том же Верненском уезде, 238 тысяч, или свыше 55 процентов всего поголовья, принадлежало хозяйствам, имевшим более 25 голов скота.

Следует отметить, что классовое расслоение крестьянства в казахском ауле имело свои особенности. Поскольку в ауле преобладали на капиталистические, а докапиталистические отношения, то здесь расслоение крестьянства еще не успело принять формы дифференциации, свойственной той стадии развития капитализма в сельском хозяйстве, когда процесс разложения крестьянства ограничивается простым имущественным неравенством.

Таблица 1 Группировки казахских хозяйств по скоту, в % [6, с. 250]

Таким образом, хозяйства, не имевшие скота и имевшие его до 8 голов, то есть меньше того, что необходимо для обеспечения прожиточного минимума семьи кочевника в среднем из пяти человек, составляли 44,85 процента всех хозяйств аула, имевшие от 8 до 25 голов - 37,83 и свыше 25 голов - 17,32 процента. Последние являлись зажиточными и байскими хозяйствами. Из 430 тысяч голов скота (в переводе на лошадь), имевшихся в том же Верненском уезде, 238 тысяч, или свыше 55 процентов всего поголовья, принадлежало хозяйствам, имевшим более 25 голов скота.

Следует отметить, что классовое расслоение крестьянства в казахском ауле имело свои особенности. Поскольку в ауле преобладали на капиталистические, а докапиталистические отношения, то здесь расслоение крестьянства еще не успело принять формы дифференциации, свойственной той стадии развития капитализма в сельском хозяйстве, когда процесс разложения крестьянства ограничивается простым имущественным неравенством.

Дифференциация крестьянства является лишь одной из сторон общего процесса капитализации сельского хозяйства, захвата капиталом и капиталистическими отношениями некапиталистических форм хозяйства. Следовательно, проблему социально - экономической дифференциации крестьянства нельзя рассматривать и решать вне связи с общими условиями развития капитализма. Одним из этих условий является, прежде всего, развитие товарно-капиталистического хозяйства, охватывающего своими новыми отношениями сельское хозяйство.

В рамках натурального, патриархального крестьянского хозяйства, без общественного разделения труда, с производством нетоварного характера не может иметь место дифференциации как социально - экономическая категория товарно-капиталистического порядка. Но там, где в натурально-патриархальное хозяйство проникают элементы капиталистических отношений и оно в силу этого разлагается, начинается и социально - экономическая дифференциация, которая, однако, вначале не принимает своей типичной формы [8, с. 123].

Именно так обстояло дело в дореволюционном казахском ауле, где товарное производство не превратилось в капиталистическое и поэтому социально-экономическая дифференциация крестьянства только лишь начиналась.

В ауле развивался главным образом торговый капитал. Торговый и ростовщический капитал исторически предшествует образованию промышленного капитала, иначе говоря, возникновению капиталистического производства, являясь необходимым условием этого образования. Торговый и ростовщический капитал сам по себе не всегда ставит на их место капиталистический способ производства, возникновение которого всецело зависит от исторической ступени развития общества.

Для утверждения капиталистического способа производства требуются определенные исторические условия. На известной ступени развития товарного производства происходит отделение производства от производителей. Образуются двоякого рода товаровладельцы: собственники денег и средств производства, с одной стороны, и свободные рабочие, продавцы своей рабочей силы, лишенные всяких средств производства, - с другой. Только при этих условиях товар и деньги превращаются в капитал. В рассматриваемый период историческая ступень развития казахского кочевого аула была такова, что в ней еще не было достаточных условий для возникновения капиталистического способа производства.

Население аула в своем большинстве вело кочевой или полукочевой образ жизни, а скотоводческие хозяйства были чрезвычайно раздроблены, что являлось неизбежным следствием патриархального, натурального характера хозяйства. Большинство аулов, находясь далеко от железных дорог, городов и промышленных центров, не испытывали непосредственного влияния новых, капиталистических порядков. Что касается ростовщического и торгового капитала, то он был заинтересован в сохранении докапиталистического способа производства. На это же была направлена и колониальная политика царизма, всячески консервировавшего патриархально - феодальные отношения. Вот почему в казахском ауле развитие элементов капиталистических отношений не сопровождалось радикальной ломкой докапиталистических отношений. Кочевое скотоводческое хозяйство в своей основе оставалось натуральным, и оно потребляло, прежде всего, продукты собственного производства. Денежная часть бюджета тратилась главным образом на продукты первой необходимости, не производимые в хозяйстве. Чисто скотоводческое хозяйство за продуктами животного происхождения на рынок совершенно не обращалось или обращалось в исключительных случаях. Скотоводство давало крестьянству основную пищу - конское и баранье мясо в свежем, вяленом и копченом виде, кумыс (квашеное молоко кобылиц), айран (квашенное коровье и овечье молоко), сыры, и другие продукты [9, с. 144].

Если скотоводческие хозяйства приобретали что - нибудь на рынке, то это был хлеб, мелкие предметы домашнего обихода - изделия фабрично - заводской, кустарной промышленности (ножи, чайная и столовая посуда, чугунные котлы, чугунные треножки и т.п.). Из мануфактуры они приобретали ситец, бязь, а тяжелые суконные ткани покупались редко - их заменяли сукном, производимым внутри хозяйства. Господство натурального хозяйства в казахском ауле и крайне низкое состояние техники в скотоводстве - признак феодальной системы производства. Но для того, чтобы систему назвать феодальной, необходимы еще два условия: наделение непосредственного производителя средствами производства и личная зависимость крестьянина от феодала. Эти два условия в казахском кочевом ауле выступали в своеобразных, специфических формах. Наделение скотом непосредственных производителей и сохранение их личной зависимости от феодалов осуществлялись в форме сохранившихся еще патриархально - родовых отношений.

Бай - полуфеодал считался главой аула, «благодетелем» по отношению ко всем его сородичами хранителем родовых традиций. Эксплуатация бедноты баями проводилась под видом оказания «помощи» сородичам. Во всех кочевых байских аулах существовал институт так называемых «консы», которые, как правило, были сородичами баев. За оказываемую им «помощь» они выполняли в байском хозяйстве разную работу (стрижка, доение овец и кобыл, заготовка дров, рытье колодцев для водопоя, изготовление кошм, веревок и т.п.). Одной из распространенных кабальных форм зависимости был так называемый саун, через который в основном шло присвоение прибавочного труда в байском хозяйстве.

Саун (в переводе на русский язык - «доить») заключается в том, что бай дает бедняку на временное пользование скот. За это бедняк был обязан был работать в байском хозяйстве, ухаживать за скотом при перекочевках и т.д. Саун использовался баями и в других случаях: его могли получить аткаминеры за то, что защищали интересы бая, вели за него агитацию на выборах волостных управителей, были его агентами во всех делах.

Саун получали и джатаки (некочующие бедняки) главным образом за работу в земледельческом хозяйстве бая. Часто получивший саун джатак обрабатывал все посевы скотодателя. Фактически саун был одним из видов отработок и являлся для бая весьма удобным способом выкачивать прибавочный продукт. Эксплуатируя, бай, прикрывавшийся патриархально - родовыми отношениями, не ограничивался только сауном. Существовали еще и другие виды отработок, из которых следует отметить колик маи, заключающийся в том, что бедняки, мало обеспеченные вьючным или рабочим скотом, прибегали к «помощи» бая. За это они отрабатывали на пашне или ухаживали за байским скотом. Это также один из видов кабальной зависимости [10, с. 289].

Внешне как будто не было разницы между сауном или колик маи. На самом же деле это не так. Саун был рассчитан на более или менее длительное использование байского скота и временами порождал у замученного нуждой бедняка даже иллюзии собственности, иллюзии, которые обволакивали одну из самых жестоких форм байской кабалы. К колик маи прибегали казахи, у которых не было вьючного скота, необходимого для перекочевки. Поэтому и кабальная сделка была рассчитана на более короткий срок.

Были распространены и другие формы пользования байским скотом, которые влекли за собой отработки: получение лошади для поездки на базар, на ас (поминки). За это крестьянин, получивший колик маи, отрабатывал в байском хозяйстве, компенсировал натуральными приношениями или услугами в виде подачи голоса и агитации за бая на выборах, участвовал в барымте (угон скота) и т.п. К видам эксплуатации бедноты следует отнести и асар, который заключался в том, что зажиточный крестьянин приглашал соседей выполнить для него необходимую работу, а взамен оплаты ставил угощение. Асар внешне выступал как один из видов коллективизма, но этот примитивный коллективизм на деле прикрывал эксплуатацию чужого труда.

Бедняцких хозяйств, вынужденных прибегать к сауну, колик маи и другим видам байской «помощи» было немало. В Павлодарском уезде, например, по неполным данным, они составляли 27 процентов, а в Атбасарском - 32 процента всех казахских хозяйств.

Эксплуатация, основанная на кабальной зависимости крестьян, разоряла трудящихся казахов. Чем дальше и больше шел процесс классового расслоения, тем больше усиливалась эксплуатация и тем больше обострялись экономические противоречия и классовый антагонизм в казахском ауле.

Эксплуататорская верхушка аула в лице баев - полуфеодалов наряду с сосредоточением в своих руках источников богатства - земли и скота - узурпировала и общественно - политическую власть. Царское правительство пыталось ограничить власть крупных феодалов, лишить их исключительного права на занятие должностей по выборам, но в то же время оно представляло почти неограниченные права и власть баям - полуфеодалам, то есть баям нового типа, связанные с рынком и занимавшимся ростовщичеством. Они были главной опорой в ауле и проводниками царской колониальной политики в Казахстане. Из них выбирались волостные управители и старшины, которые с рвением выполняли свою роль соучастников в грабеже и угнетении трудящихся казахов [11, с. 163].

Волостные управители получали от царского правительства жалованье в размере 500 рублей, а аульные старшины - до 200 рублей в год. Кроме того, они брали в свою пользу с каждой кибитки неофициальный налог - шыгын. Волостные управители и аульные старшины решали поземельные споры, хотя последние, согласно положению 1891 года. Должны были разбираться и решаться на волостных съездах и аульных сходах. Они же распределяли места летних и зимних кочевок, могли вытеснять с лучших выпасов одни аулы и представлять их другим.

Царское правительство, вводя в казахской степи законы Российской империи, в то время оставило в действии казахское обычное право и суд, который был несколько ограничен и приспособлен к новой системе управления. Однако все это фактически не изменило патриархально - феодального характера местной власти. По - прежнему казахи обращались к биям для высказывания иска или разбора какого - либо бытового конфликта. Бии, которые при поддержке баев - полуфеодалов избирались на эту должность, были заинтересованы в увеличении количества исковых дел, а во многих случаях искусственно создавали исковые дела, чтобы нажить на этом капитал. Процветало взятничество. За взятки бии решали дела в пользу лица, давшего и.

Таким образом, низкому уровню развития материального производства и культуры казахского аула соответствовали его внутренние общественные отношения, его своеобразный социальный строй [12, с. 45].

Одной из характерных особенностей социального развития казахского аула в начале XX века являлось наличие в нем пережитков общинно - родового быта, которые указывали большое влияние на хозяйственную и политическую жизнь населения. Они накладывали сильный отпечаток и на порядок землепользования и землевладения среди казахов. Поэтому, чтобы понять своеобразие социально - экономических отношений в ауле того периода, необходимо уяснить себе сущность казахского общинно - родового быта. Черты родового быта сказывались в том, что казахи северных, восточных и частично южных областей Казахстана причисляли себя к Среднему, жузу, к наиболее крупным его племенам керей, аргын, кыпчак. Аналогичное положение было и в других областях.

Родовые пережитки находили свое выражение далее в том, что объединение нескольких аулов считалось подразделением определенного рода, носило родоплеменное название. Каждый казах принадлежал к определенному роду, имя которого он уже знал с раннего детства. Считалось неприличным знатному человеку не знать своих семи «отцов». Вся жизнь казаха была связана с родовым бытом.

Лица, принадлежавшие к одному роду, считались между собой родственниками, и члены одного рода не вступали между собой в брачный союз. Например, родственными родами считались тней, киикши, токал тней, которые входили в большое казахское племя конрат. Браки между членами перечисленных родов были запрещены. Члены этих родов могли брать женщин из других родов конрата: божбан, жетимдер, мангитай, снгил и др. Они брали в жены также из родов, входивших в такие племена, как аргын, найман, кипчак, керей Среднего жуза, дулат, уйсун Старшего Жуза.

Основным условием допустимости того или иного брака являлась родовая принадлежность. Если брачащиеся казахи принадлежали к разным родам, брак считался возможным. Счет родства велся по отцовской линии. Дети принадлежали к роду отца. Поэтому, например, браки между детьми родных братьев не допускались, так как при этом брачащиеся оказывались из одного рода.

Пережитки родового быта у казахов наблюдались и в том, что у них существовала большая патриархальная семья, состоящая из трех поколений: отца, женатых и холостых сыновей, внуков. Такая семья вела общее хозяйство: посевы, скот, пастбищные угодья были у них общими. Во главе семьи стоял старший, обычно отец, называвшийся аул - аксакалы, который и руководил хозяйством, ему подчинялись все. Женитьба того или иного члена патриархальной семьи, выделение в самостоятельное хозяйство зависело исключительно от воли аксакала.

Сохранялись еще такие пережитки патриархально - родового быта, как авторитарность, ответственность рода за преступление, кровная месть. В области правовых и семейных отношений пережитки родового быта проявлялись у казахов, например, в принижении роли женщины, в существовании многоженства, аменгерства, в обычае уплаты калыма за невесту сородичами - ближайшими родственниками по линии отца [13, с. 54].

Казахский род в начале XX века отнюдь не представлял собой объединение людей, связанных кровным родством, хотя люди, образующие его, и считались потомками одного лица. На самом деле, как правило, они происходили от разных, далеких друг от друга предков, и род давно принял классовый характер. Тем не менее, пережитки родовых отношений были весьма сильны, что объясняется низким уровнем развития материального производства в ауле. В.И. Ленин указывал, что « чем более отсталой является страна, тем сильнее в ней мелкое земледельческое производство, патриархальность и захолустность, неминуемо ведущие к особой силе и устойчивости самых глубоких из мелкобуржуазных предрассудков…» [14, с. 67].

В сохранении пережитков родового быта была заинтересована эксплуататорская верхушка аула; феодально-байские элементы использовали взгляды и представления, порожденные родовым строем, для укрепления своего господства в ауле под видом защиты родовых интересов (родовая борьба, родовое землепользование и т.д.). Они старались внушить эксплуатируемым низа идею общности интересов рода независимо от классовой принадлежности, идею необходимости сохранить всюду в родовой общине так называемый мир. Кто нарушал мир, а нарушителями его были почти все бедняки, тот, согласно родовым обычаям, объявлялся предателем интересов рода и отступником от установившихся в нем традиций.

Характерно, что в целях пропаганды родовой идеологии феодально-байские элементы пускали в ход такого рода поговорки: «чем быть султаном в чужом роде, лучше быть рабом в своем» [15, с. 112]. Родовая идеологи давила на умы трудящихся, противопоставляла членов одного рода другому. Многочисленные родовые обычаи сковывали казаха с младенчества, унижали честь и его достоинство, затемняли его сознание.

Трудна и сложна была борьба с влиянием родовой идеологии. Лучшие представители казахского народа - Чокан Валиханов, Абай Кунанбаев, Ибрай Алтынсарин и многие другие - сделали эту борьбу своим знаменем. Все прогрессивное в казахской степи восставало против мертвящего гнета родовых обычаев и традиций. Но в условиях господства патриархально - феодальных отношений родовая идеология оставалась живучей.

Пережитки родового быта у казахов в сочетании с кочевым образом жизни создавало весьма выгодные условия для господства феодально-байской верхушки аула. Царизм стремился сохранить пережитки, намеренно усиливая отсталость казахского народа, обрекая его на нищету и разорение. Трудящиеся массы жили под вечным страхом джута, неурожая и голода. На их шее сидели баи, бии, муллы, волостные управители, старшины. Трудящиеся аула подвергались двойному гнету: как со стороны «своих» - баев, так и со стороны царизма.

Царское правительство объявило «все земли, занимаемые кочевьями, и все принадлежности сих земель, в том числе и леса», государственной собственностью и открыто проводило политику насильственного изъятия у казахов земельных «излишков". О том, как определялись земельные «излишки» у казахов, один из исследователей истории земельных отношений в Казахстане Т. Седельников писал следующее: «Приступая к определению земельных «излишков» по Кокчетавскому уезду, но не только не поставил требования, чтобы предварительно было сделано посредством межевания точное приведение в известность всех земель и утверждено спокойствие владельцев в лице отдельных обособленных киргизских общин, но даже нашел возможным обойтись для первого раза совсем без всяких межевых технических работ, без всяких мало-мальски приличных плановых материалов [16, с. 299].

Не будучи сам сколько - нибудь компетентным в межевом деле и не имея в числе своих сотрудников ни одного специалиста - землемера, он удовлетворился тем, что нанес на 10 - верстку, не выезжая в поле, словесные показания киргизов о границах их пользования, и полученные им таким путем ни с чем не сообразные, фиктивные площади принял за « площадь киргизского землепользования». Эти «площади» были определены настолько точно и верно, что там, где, по данным Щербины, числилось 25 000 десятин, в натуре оказывалось иной раз всего 6000 десятин, и обратно.

И вот, после такого фантастического « приведения в известность» земель Кокчетавского уезда г. Щербина нисколько не затруднялся определить для него нормы.

Не лучше поступали при определении так называемых земельных «излишков» и другие экспедиции, которые в угоду переселенческим чиновникам стремились во что бы то ни стало найти возможно большую площадь «свободной земли». Эти чиновники делили все земли на две категории - годные и негодные. При этом в общую площадь годной земли включались громадны пространства болотистых камышовых зарослей, каменистых предгорий, заросших колючим кустарником, каменистые, не пригодные к орошению степи, овраги и т.д. Все это делалось без всяких оговорок, лишь бы доказать, что в пользовании казахов имеются громадные излишки земли.

Переселенческие власти, стараясь выполнить волю царя, грабили казахов, сгоняя их с насиженных мест. Они не удовлетворялись ограблением местного населения « по закону», сплошь и рядом нарушали даже драконовский закон о порядке изъятия « излишков» земли у казахов [17, с. 345].

Очень яркую картину оголтелого произвола рисует ревизия Палена, установившая несколько из ряда вон выходящих фактов захвата земель у казахов. В своем отчете Пален указывает, что чиновники Переселенческого управления, не считаясь с интересами казахов, устанавливали для них нормы землепользования и на их основе решали вопрос об изъятии у местного населения « излишних» земель для передачи переселенцам [18, с. 261].

«Переселенческое управление, - писал Пален в своем отчете, - все свои исчесления об излишках голодных земель, находящихся в пользовании киргизского населения в волостях, где проектируются переселенческие участки, строит на двух голословных критериях: на числе кибиток, показанных по переучетным спискам, и на никаким законом не утвержденном, а лишь частным образом санкционированном бывшим генерал - губернатором, генерал - лейтенантом Субботичем сорокадесятинном наделе на среднее киргизское хозяйство» [18, с. 266].

Пален в своем отчете так описывает процесс массового смещения казахов: «При изъятиях в широких размерах допускается не только смещение отдельных киргизских хозяйств и мелких хозяйственных аулов с зимовых пастбищ, а целых сотен таких хозяйств… при образовании участков Краснореченского, Новопокровского, Бейтиковского допущен снос трех мечетей. Такие массовые смещения происходят отчасти вследствие того, что чины партии отчуждают сразу в одном куске громадные площади мерою нередко 10 тысяч десятин, тогда как образование участков на меньших площадях, но в разных местах, значительно ослабило бы это противозаконие, оскорбляющее право чувство всего населения» [18, с. 276].

В начале 900 - х годов в Восточном Казахстане около 100 тысяч казахских хозяйств было лишено удобной земли. Поэтому они вынуждены были на кабальных условиях арендовать эту землю у казачьего офицерства и кулачества. В 1905 - 1910 годах более 640 аулов арендовали пастбищные и сенокосные угодья у казачества и кулаков - переселенцев.

Революция 1905 - 1907 гг. потерпела поражение, но вместе с тем она показала царскому правительству, что старые полукрепостнические порядки в деревне сохранить невозможно, что нельзя также одними репрессиями, карательными экспедициями, расстрелами, тюрьмой, каторгой удержать земли за помещиками. Царское правительство прибегло к крупному маневру. 9 ноября 1906 года Столыпин издал указ, впоследствии дополненный законом от 14 июня 1910 года, о выделении крестьян из общин на хутора, которые были направлены на удовлетворение интересов кулачества. Согласно закону, кулацким хозяйствам давалось право приобретать в собственность общинную землю в количестве даже значительно большем, чем следовало им по разверстке. С целью ограбления середняков и бедняков в пользу кулака закон давал право отдельным кулацким хозяйствам присваивать себе земли тех крестьян, которые переселились в Сибирь, Казахстан и другие места. Переселенцы, согласно этому закону, не имели права претендовать на свои оставшиеся на родине земельные участки. Столыпинская реформа была выгодна кулаку и потому, что у него было достаточно средств, живого и мертвого инвентаря, чтобы перенести дом и другие постройки на хутор. Кулаки скупали у бедняков землю, округляли свои владения. Крестьянин, продавший землю, сам становился в положении наемного рабочего [18, с. 79].

За счет обезземеливания маломощных крестьян царское правительство стремилось создать прочную опору в деревне в лице многочисленного класса деревенской буржуазии - кулачества. Во внутренних губерниях России резко увеличилось число безземельных крестьян, ухудшилось их положение. Расслоение крестьян усилилось. Таким образом шла пролетаризация крестьянства. Начались столкновения крестьян с кулаками - хуторянами. Все больше возрастало число «беспокойных» элементов среди крестьянской массы. Вот почему царское правительство в этот период стало широко рекламировать и поощрять переселение возможно большого количества «беспокойных» крестьян из внутренней России на окраины. Переселенческая политика явилась составной частью столыпинской аграрной политики.

После революции число переселенцев в Казахстане значительно увеличилось, достигнув только по четырем областям Степного края в 1907 году 81 360 и в 1909 году - 87 711 человек мужского пола. А в 1906 году, то есть до аграрной реформы, по этим же четырем областям было 25 100 переселенцев мужского пола.

О размере переселенческого движения в период столыпинской реформы можно судить еще по следующим данным: за десятилетие (1896 - 1905) в четыре области Казахстана переселилось 294 296 душ, а за пятилетие (1906 - 1910) в те области переселилось свыше 770 тысяч душ обоего пола. Это небывалое явление в истории переселенческого движения [19, с. 53].

В период столыпинщины царское правительство придавало особое значение колонизации Казахстана, ибо здесь оно рассчитывало бесцеремонно изъять миллионы десятин земель у казахов, направив сюда значительное количество революционно настроенных крестьян из Европейской России. Одновременно царское правительство преследовало и другую цель: путем насильственного обезземеливания местного населения еще больше укрепить свое колониальное господство в Казахстане.

В Казахстан, как и на другие окраины России, переселялся в основном середняк, хозяйство которого неминуемо шло к разорению. Его гнал страх перед этим разорением. Середняк, имевший сравнительно исправное хозяйство, еще держался у себя на родине. Крестьянин, уже ставший на путь разорения, предпочитал переселение с надеждой на получение земли на окраине разорению на родине без всякой надежды впереди.

Запас земель для переселенцев имелся. При правильной, хозяйственно целесообразной организации переселенческого дела, при затрате необходимых средств на освоение новых земель переселение на окраины, прежде всего в Казахстан, могло иметь известное значение как для колонизируемых районов, так и для всей России. Но вместо того, чтобы поднять новые, никем не освоенные земли, царское правительство образовало земельные фонды для переселения крестьян из внутренних губерний России разбойничьим способом. В переселенческий фонд отбирались земли с оросительной системой, с культурными насаждениями, зимовками и т.д. Всего к 1917 году в Казахстане в пользу колонизационного фонда было изъято примерно 45 миллионов десятин земли. Размер изъятых земель к 1925 году достиг 21 206 187 десятин [19, с. 54].

Для освоения новых земель требовались время, труд и деньги. Царское правительство предпочитало сгонять тысячи казахских хозяйств с их родной земли и устраивать на них переселенцев. Переселенческая политика царизма сама по себе была реакционной. Она несла казахским трудящимся нищету и разорение. Но из России на окраину переселялись главным образом разоренные или стоявшие на пути середняки и бедняки. Они не несли ответственности за реакционную колонизаторскую политику царизма в Казахстане. Огромная масса русских и украинских крестьян - переселенцев, бежавших в казахскую степь от страшной нужды на родине, не была заинтересована в захватнической политике царского правительства.