Традиционное хозяйство казахов в первой трети XX века. Трансформация и крушение

24181

Наурзумский

7026

Тургайский

654

Батпаккаринский

3915

г. Кустанай

6119

Из выводов по проверке работы организации Кустанайского округа по подготовке весенней посевной кампании, коллективизации и итогах проведения хлебозаготовок в 1929 - 1930 гг., следует, что проводя проверку работы низовых и окружных организаций по вопросам подготовки весенней посевной кампании, коллективизации и итогах хлебозаготовок, уполномоченные Бычков и Коршиков констатировали, что хлебозаготовки в округе урожая 1929 г., в основном определявшие ход коллективизации и посевкампании, велись не на учете товарного выхода хлеба, а на основе голых заданий. По данным пробных обмолотов и выборочных обследований средний урожай по округу был определен в 13 пудов с десятины (от 6 до 18 пудов), исходя из чего хлубофуражный баланс был составлен с дефицитом в один миллион 747 тысяч пудов.

Боясь ответственности, райисполкомы контрольные цифры по сельсоветам против окружных еще более увеличили. Сельсоветы, давая задания отдельным поселкам и деревням, поступали по методам РИКов. В результате в отдельных местах урожайность была определена в 4 раза больше против фактической. К примеру, в поселках Храмской, Суриковский, Шишкинский и других фактический урожай был 6 - 8 пудов, а контрольные цифры 27 пудов с десятины.

Хлебозаготовки по всем без исключения районам и поселкам округа велись методами грубейшего администрирования, жесточайших репрессий по отношению к середняку и бедняку и безответственных авантюристических обещаний. Крестьянам предлагали сдавать все 100% имеющегося у них хлеба (в том числе семенного и продовольственного), заявляя, что весной они получат на всю посевную площадь 100% чистосортных семян, а продовольственную помощь будут получать на другой день после сдачи своего хлеба хлебозаготовляющим организациям [61, с. 122].

Когда это не действовало, прибегали во многих местах к мерам форменной инквизиции (даже по отношению к середнякам и бедноте): закапывали в землю, раздевали, голыми выводили из жарко натопленной избы на мороз, окатывали холодной водой, наматывали бороду на гвоздь и постепенно, по одному волосу выдергивали ее (поселки Алешинский, Михайловский и другие). О том, что середняки и беднота за не сдачу хлеба судились целыми пачками, сажались в тюрьму и высылались из округа на 3 - 5 лет (поселки Федоровский, Надежденский, Пешковский, Новошумный и др.) нечего и говорить - это было своеобразным правилом. В числе привлеченных к ответственности и высланных много красных партизан, красноармейцев и их семей. Все окружные организации знали обо всех этих безобразиях, но никаких мер своевременно к прекращению их не принимали, а наоборот даже дали директивы на места, во - первых, не считаться ни с какими актами о стихийный бедствий, а, во - вторых, в тех случаях, когда перегибы допускались, то по выявлению их никаких возвращений хлеба обратно не производить и никаких постановлений о них не выносить.

Хлеба от этих допущенных безобразий, местами доходивших до форменной контрреволюции, не добавилось и план хлебозаготовок по округу был выполнен на 61,3 %, по семсбору - на 24,8 %. Округ остался без хлеба и примерно 30 % крестьянства с января месяца живет впроголодь, беднота же во многих поселках (Суриковский, Храмской, Шишкинский, Безобразовский, Костычевский, Новошумный, Пешковский, Жуковский и др.) голодает.

Объявление Кустанайского округа округом сплошной коллективизации и установление сроков окончания к 1 марта 1930 г. в размере 71% по всему округу и 100% для 5 главнейших районов, не имело под собой никакой реальной почвы. Процент коллективизации на 1 октября 1929 г. по всему округу по отношению числа хозяйств был равен пяти, а по отношению посевной площади девяти процентам. По пяти же районам сплошной коллективизации, которые предполагалось к 1 марта 1930 г. полностью коллективизировать, он был равен - по Федоровскому - 13%, по Боровскому - 5, по Затобольскому - 8, по Мендыкаринскому - 5, по Карабалыкскому - 12%.

План коллективизации был разработан без всякого учета экономической и политической ситуации, без опроса крестьян и предвидения того, к чему все это приведет. Зато строго приписывалось, что невыполнение его будет рассматриваться как нежелание работать с привлечением за это к суду. В результате повсеместно начали широко применять методы административного воздействия и грубого принуждения. Как правило, почти во всех без исключения поселках округа не желающим идти в колхозы, заявляли: «Если не вступишь в колхоз, раскулачим и выселим». И действительно, осуществляли свои угрозы (поселки Федоровский, Костычевский, Новошумный, Владыкинский и др.) [62, с. 42].

В результате коллективизации по округу на 20 марта составляла 69,4%, о чем торжественно докладывали верхам. Вслед за головотяпскими темпами коллективизации на основе директив вышестоящих органов началось такое же обобществление скота и птицы, а кое - где и жилых построек, носильных вещей и вещей домашнего обихода, что привело к неразберихе, путанице и падежу мелкого скота птицы из - за отсутствия организации ухода и кормов (поселки Пешковский, Федоровский, Александровский и др.).

Голощекинский директивой округу было предписано увеличить посевные площади в 1930 г. на 19% (659000 га против 535000 га 1929 г.). Реальных оснований это под собой не имело, так как не были учтены недород 1929 г., опыт хлебозаготовок и бегство из округа населения, что привело к недостаче посевного материала, а местами и отсутствие его. В результате план посевной составлялся 5 раз и каждый раз доводился посевщика, но так и не был выполнен. При сборе семзерна применялись методы хлебозаготовок. А методы эти были известны: аресты, тюремные заключения, высылка, конфискация всего имущества, бойкот, лишение прав помола, покупки керосина и т. д. За 2 месяца подготовки к севу было осуждено около 900 человек. В справке признается, что раскулачивание принимало формы не борьбы с кулаком как с классом, а с отдельными личностями, являлось средством понуждения выполнения хлебозаготовок, коллективизации и сбора семфондов. Как первый результата этого - процент раскулаченных по отдельным районам значительно превысил установленный правительством средний (3%), за счет середняка и даже в отдельных случаях бедняка, красных партизан, семей красноармейцев и т. д.

Само раскулачивание почти во всех районах округа проходило безобразно - конфисковывали буквально все имущество плоть до мелких вещей домашнего обихода и последнего продовольствия. Конфискованное имущество в некоторых поселках разбиралось по рукам местными работниками.

Кулаками часто объявляли всех неугодных. В Федоровском районе дошло до того, что все школы района, курсы трактористов, избы - читальни прерывали свои занятия только из - за того, что помещения их были использованы под места заключения для выселяемых кулаков.

Во многих поселках семьи кулаков, оставшись без средств к существованию, голодали, вызывая даже у бедноты элементы сочувствия. Репрессии и голод привели к массовому бегству населения в основном районы Сибири и Средней Азии. Процент сбежавшего населения из округа по ориетировочным подсчетам достигает 20, а по остальным районам: Федоровскому - около 30, Затобольскому - около 20, Боровскому - около 18, по отдельным же поселкам процент сбежавших еще выше.

Одновременно с бегством населения началось массовое разбазаривание имущества и забой скота, принявшие катастрофические размеры. По Федоровскому району сокращение поголовья было таким: рабочих лошадей - на 60 процентов, рабочих волов - на 80, коров - на 42, овец и коз - на 60, свиней - 75 процентов.

В немецких поселка округа население (около 20000 чел.) рассматривалось как «поголовно кулацкое», что привело к сплошной эмиграционной авантюре в Германию и Америку, вследствие чего явилось почти полное разбазаривание своего имущества и скота немецкими крестьянами, благодаря чему поселки их, наиболее культурные по хозяйству в округе, в началу сева вышли разоренными и не подготовленными.

В ходе кратковременной кампании «борьбы с перегибами» в окружную комиссию поступило 816 заявлений жалобщиков, из них рассмотрено 616, из которых удовлетворено 170 и пересмотрено и послано в районы 316, из исправдома освобождено 202 человека. Снято с работы 5 секретарей райкомов, председатель горсовета, предано cуду 40 человек, распущено 6 бюро ячеек.

По одному только Федоровскому району было освобождено от выселения 444 семьи середняков, 2 семьи бедняков, 4 семьи красных партизан, 3 семьи красноармейцев.

В поисках средств для индустриализации государство ужесточило налоговый режим. Тяжелый налоговый пресс давил на аул и деревню Казахстана. В 1928 - 1929 гг. 4 % зажиточных и кулацких хозяйств были вынуждены заплатить 33 % всей суммы начисленного на крестьянские хозяйства сельхозналога, а 0,6 % крупных скотоводческих хозяйств уплатили 25 % всей суммы начисленного по скотоводческим районам налога.

В следующем, 1929 - 1930 гг. по сравнению с 1928 - 1929 гг. тяжесть налогооблажения возросла на 98,8 %, хотя налоговая база выросла несущественно.

Кроме того, вводилось индивидуальное налогооблажение для хозяйств, выделяющихся в общей крестьянской массе своими доходами и их «нетрудовым характером». Но многие хозяйства подпали под эту форму налогооблажения в силу опять - таки произвола властей: потому что имели две коровы, сепаратор или железную крышу или же были известны своим антисоветским «ворчанием».

Если в 1928 - 1929 гг. 9,6 % зажиточно - кулацких хозяйств внесли 57,3 % общей суммы сельхозналога, то в 1929 - 1930 гг. - уже 76,2 %. Под воздействием резко возросшей нормы налогооблажения значительная часть хозяйств, используя терминологию тех лет, «самораскулачивалась» или, попросту говоря, раскрестьянивалась, уходя в города или меняя источники дохода и формы деятельности. Что касается скотоводческих хозяйств, то они откочевывали целыми общинами за рубежи республики и даже страны. Таким образом, чрезвычайщина во время заготовок и силовая налоговая политика значительно усугубили положение сельского населения Казахстана, создавая новые предпосылки для приближающейся катастрофы [63, с. 173].

2.3 Процесс оседания казахского населения

После победы Октябрьской социалистической революции переход казахского кочевого населения к оседлости все усиливался, но большинство (до 75 процентов) продолжало вести кочевой образ жизни.

Организовать перевод кочевников и полукочевников к оседлости являлось сложным и трудным делом, требовавшим огромных материальных затрат. Советское государство из года в год наращивало финансовую помощь населению, переходившему к оседлости. С помощью государства в скотоводческих районах создавались агрономические и зоотехнические пункты. В сельскохозяйственных кружках люди обучались прогрессивным приемам ведения животноводства. Была организована государственная заготовка фуража на случай неурожая трав. Проводилась значительная работа по землеустройству.

Наибольшую роль в подъеме хозяйства кочевников и постепенной подготовке их к переходу на оседлость сыграло кооперирования скотоводческих хозяйств.

К концу 20 - х годов были созданы условия для перехода к массовому оседанию кочевого и полукочевого казахского населения.

В январе 1930 года при Совете Народных Комисаров КАССР был создан Республиканский комитет оседания. 19 февраля 1930 года КазЦИК утвердил Положение о Комитете оседания при СНК КАССР. Комитет должен был определить контингент и районы оседания, содействовать его осуществлению, принимать меры для развития в оседающих хозяйствах земледелия и интенсификации животноводства на основе коллективизации. Комитет по оседанию рассматривал планы мероприятий, проводимых Крайколхозсоюзом, Наркомземом, другими наркоматами и учреждениями, контролировал выполнение планов оседания, изучал информацию о ходе оседания. Решения комитета были обязательны для всех республиканских учреждений. При президиумах исполкомов окружных Советов были созданы окружные комитеты, а при районных исполнительных комитетах - районные комиссии оседания.

Окружные комитеты и районные комиссии действовали в соответствии с директивами республиканского комитета оседания и работали под непосредственным руководством окружных и районных исполкомов. В их состав обязательно входили председатели исполкомов, представители земельных органов и колхоз союзов.

16 февраля 1930 года СНК СССР решением о плане развития народного хозяйства Казахской АССР обязал СНК РСФСР широко проводить землеустройство и другие мероприятия, обеспечивающие оседание казахского населения земледельческой и земледельческо-животноводческой зон Казахстана исходя из необходимости совмещения коллективизации кочевого и полукочевого населения с переходом его к оседлости. Финансирование этих мер осуществлялось за счет общесоюзного бюджета. ВСНХ и Наркозему СССР было поручено принять на себя расходы, связанные с подготовкой кадров из местного населения для удовлетворения нужд развивающейся промышленности и совхозно-колхозного строительства [64, с. 209].

Постановление СНК СССР является одним из исторических документов, свидетельствующих об огромной помощи Советского правительства Казахстану в социалистическом переустройстве сельского хозяйства. Без этой помощи Казахстан не смог бы в такой короткий исторический срок справиться с переводом кочевого и полукочевого населения на оседлость.

Оседание началось одновременно в 34 районах Алма-Атинского, Сырдарьинского, Актюбинского, Гурьевского, Кустанайского, Павлодарского, Петропавловкого, Семипалатинского и Каркаралинского округов. На расходы, связанные с оседанием этих хозяйств, в 1930 году было отпущено 8303 тыс. рублей.

В апреле 1930 года ЦИК Казахской АССР принял постановление « О практическом плане ведомств по оседанию трудящихся кочевого и полукочевого населения». Центральный исполнительный комитет КАССР поручил наркоматам и ведомствам провести в течение 1930 года ряд практических мер, обеспечивающих переход на оседлость 84 тысяч кочевых и полукочевых хозяйств. Было предложено обеспечить переходящее к оседлости население сельскохозяйственным инвентарем и машинами за счет государства, обеспечить рабочим скотом, построить на местах оседания жилые дома, скотные дворы, развернуть сеть советской торговли. К населению, переходящему на оседлость, было применено постановление СНК КАССР от 13 апреля 1930 года о льготах по единому сельскохозяйственному налогу в течении трех лет, а после объединения в колхозы - в течении 5 лет.

Оседание казахского кочевого и полукочевого населения приобрело массовый характер. С начала массовой коллективизации принимались меры для организационно - хозяйственного укрепления колхозов, рациональной организации и оплаты труда колхозников. 1 - 10 апреля 1931 года была проведена декада подготовки к весенней посевной кампаниии. В колхозах вводилась сдельщина, составлялись производственные планы. В 260 колхозах осуществлялась оплата колхозников по трудодиям.

В марте 1931 года Казкрайком партии направил в аулы и деревни 500 партийных советских комсомольских, профсоюзных работников для оказания помощи колхозам в подготовке и проведении посевной. Шефские организации послали в деревни и аулы сотни работников которые вели массово - разъяснительную работу. Только профсоюзные организации Алма-Аты отправили в деревни и аулы округа свыше 80 агитбригад, в состав которых входили также медицинские работники, кузнецы, плотники.

Особенно трудные задачи разрешались в зале кочевого и полукочевого скотоводства. При этом здесь были допущены грубые ошибки. В августе 1931 года Крайком партии поставил перед животноводческими районами задачу « выйти на линию более высоких» темпов коллективизации и дал установку основной формой колхозного движения в ауле, за исключением районов отсталых, еще сохранивших исключительно кочевое хозяйство с большим расстоянием кочевок считать животноводческую сельскохозяйственную артель». В сентябре того же года оговорка насчет отсталых районов была снята. Тозы в животноводческих районах стали переводиться форсированными темпами на Устав сельскохозяйственной артели. Из 2771 тоза, числившегося в 60 животноводческих районах, на 1 августа 1931 года 2459 были поспешно преобразованы в артели, организовали даже 28 коммун, а тозов осталось всего лишь 285.

Во многих кочевых и полукочевых аулах, не перешедших еще на оседлость, тозы преобразовывались в артели без согласования с членами товариществ, без оседания соответствующей материальной базы.

Классовый враг, воспользовавшись такими ошибками, повел среди населения агитацию за убой скота. Массовый убой и угон скота, организованные баями и их приспешниками, и откочевка населения привели к значительному сокращению поголовья скота в республике и серьезным продовольственным затруднениям во многих животноводческих районах.

17 сентября 1932 года ЦК ВКП (б) принял специальное постановление О сельском хозяйстве и, в частности, о животноводстве Казахстана. 5 октября того же года аналогичное постановление было принято СНК СССР. Этими документами определялись пути исправления ошибок и развития социалистического переустройства сельского хозяйства как оседло - земледельческих, так и в животноводческих районах республики. В оседлых районах предполагалось организовать расселение казахского населения в поселках. ЦК ВКП (б) и СНК СССР решительно предостерегали от административного навязывания населению размеров поселков и колхозов от искусственного, механического объединения жителей разных аулов.

Формой производственной кооперации наиболее соответствовавшей условиям жизни и быта аула, в то время являлось товарищество по совместной обработке земли и косьбе. ЦК ВКП (б) и СНК СССР предложили краевому комитету партии и правительству Казахстана перевести все артели, созданные в кочевых и полукочевых аулах административным путем, на устав тоза, распустить животноводческие фермы, раздать общественный скот в личное пользование тозов, помочь бесскотным хозяйствам обзавестись скотом, передать в индивидуальное пользование часть скота из совхозов.

ЦК ВКП (б) И СНК СССР оказали Казахской республике огромную помощь. Все хозяйства животноводческих районов освобождались на два года от государственных налогов и обязательных платежей, с них списали всю задолженность за прошлые годы. Казахстан получил большую продовольственную помощь и семенную ссуду, кочевым и полукочевым хозяйствам государство выдало 2 млн. пудов зерна. Советское государство вкладывало огромные средства в хозяйственное устройство оседающего населения [65, с. 83].

В соответствии с указаниями ЦК партии был разработан Примерный Устав товарищества по совместной обработке земли и косьбе, утвержденный КазЦИКом. Важное место отводилось в нем деятельности машинно - сенокосных станций. По - новому были сформулированы некоторые вопросы землепользования. При выходе тех или иных членов из товарищества общественный земельный фонд нив коем случае не должен был урезаться, наделения землей бывших членов товарищества могло производиться за счет свободных земель государственного фонда.

Устав тоза разрешал членам товарищества иметь в индивидуальном пользовании до 100 голов овец, 8 - 10 голов рабочего скота, 3 - 5 верблюдов и 8 - 10 табунных лошадей на одно хозяйство. Подчеркивалось, что основные сельскохозяйственные работы в товариществе проводятся на основе сдельщины. Эти нововведения, учитывавшие особенности животноводческих районов Казахстана, способствовали развертыванию колхозного движения.

Центральный Комитет партии и Советское правительство оказывали республике все возрастающую материально - техническую и организационную помощь. За годы первой пятилетки в развитие сельского хозяйства республики было вложено 700 млн. руб.

В 1932 году в районах возделывания технических культур коллективизация охватила 74,7 процента, а в зерновых районах - 84,3 процента крестьянских хозяйств.

Посевная площадь увеличилась на 27,2 процента по сравнению с 1928 годом. В оседло - земледельческих районах республики коллективизация сельского хозяйства в основном была завершена. В животноводческих районах продолжался переход сельскохозяйственных артелей на устав тоза. Здесь в отличие от оседло - земледельческих районов массовая коллективизация сельского хозяйства еще не была завершена [66, с. 203].

В районах оседания создавались бригады, проводившие большую организационно - производственную и массово - разъяснительную работу среди населения. В пунктах оседания проходили собрания партийных и комсомольских ячеек, заседания групп бедноты аульных Советов, собрания женщин и общие собрания трудящихся. На них бедняцко-середняцкая масса аула проявляла большую активность, особенно бедняки и батраки. Аульное население по своей инициативе переходило на оседлость и обращалось в Советы с просьбой помочь им в хозяйственном обзаведении.

Основная масса аульного населения вопреки байской агитации стремилась к оседлому образу жизни. В результате большой организаторской работы партийных государственных и хозяйственных организаций к концу 1932 года перешли к оседлости 243 тысячи хозяйств. Было осуществлено землеустройство на площади 46,8 млн. га, в пунктах оседания соорудили 1788 колодцев, 24106 жилых домов, 108 бань, 988 скотных дворов, 534 сарая для инветаря, 407 кузниц, 971 зернохранилище, 410 конюшен, 243 помещения для овец , выделили сельскохозяйственного инвентаря на 5928 тыс. рублей. На меры по оседанию кочевого и полукочевого населения государство израсходовало 31591,5 тысяч рублей [67, с. 244].

Оседание кочевого и полукочевого населения ускорило ликвидацию докапиталистических отношений, способствовало дальнейшему укреплению союза рабочего класса с крестьянством, повышению политической и трудовой активности казахских трудящихся. Оседания означало переход от отсталых, экстенсивных форм к новым передовым формам ведения сельского хозяйства, освобождалась огромная площадь пахотноспособных земель в районах оседания росли посевные площади. Оседания способствовало также вовлечению аульных тружеников в промышленное производство, приобщению части сельского населения к индустриальному труду.

Переход к оседлости сопровождался разрушением, отмиранием старых, отживших норм и косных традиций. В ауле преодолевалась родовая структура, а это вело к завершению процесса консолидации казахского народа в социалистическую нацию. Переход к оседлости и социалистическое преобразование быта вели к повышению общей культуры народа. Особенно в этом отношении развитие народного просвещения в ауле. К концу первой пятилетки почти все дети были охвачены школой. Для детей, живущих в труднодоступных или малонаселенных местностях, создавались школы - интернаты, в которых содержались и обучались за счет государства десятки тысяч ребят. В аулах также создавалась сеть медицинских учреждений, появились национальные кадры медицинских работников.

Итак, в Казахстане, как и во всей стране, успешно претворялась в жизнь ленинский кооперативный план. Одновременно происходил переход казахского кочевого и полукочевого населения к оседлости. Решалась труднейшая после завоевания власти рабочим классом. Историческая задача социалистической революции - переход трудящихся крестьян нам путь социализма. Это был коренной перелом в экономических отношениях, во всем укладе жизни тружеников аула и деревни. Сильнейший удар нанесла по казахскому хозяйству волюнтаристско-силовая политика по переводу кочевников - скотоводов и полукочевников на так называемую оседлость.

Идеология оседания тесно увязывалась с полной трансформацией хозяйственных форм. Иначе говоря, пути прогресса казахского крестьянства виделись исключительно в административно направляемой эволюции скотоводческого хозяйства в земледельческое или стационарное животноводческое.

Между тем, государству, опирающемуся на неразвитые, фактически доиндустриальные производительные силы, радикальное решение проблемы традиционного аграрного фундаментализма было, конечно же, не под силу. Поэтому не случайно, все, что оно «сумело» сделать, так это искорежить и деформировать сформировавшиеся в ходе длительной социокультурной эволюции хозяйственные структуры и породить некий уродливый гибрид под названием «социалистическое отгонно-пастбищное животноводство».

Принципиально - важно было и то, что в тех условиях кочевое скотоводство сохраняло свою экологическую рациональность, ибо являлось именно тем типом хозяйственно - культурной деятельности, который на том доиндустриальном уровне развития производительных сил единственно только и мог интегрироваться, вписаться в аридную среду, какой собственно представлялась территория Казахстана. Только через кочевой способ производства представлялось возможным хозяйственно освоить гигантские пустынные и полупустынные ландшафты.

Наряду с этим необходимо особо подчеркнуть, что в то время кочевое хозяйство еще не исчерпало свой экономический потенциал, оставаясь во многом экономически целесообразной системой. Это очевидно, ибо в пределах фактора аридности способность гармонично «влиться» в среду обитания одновременно означала и возможность ее экономически продуктивного освоения.

Однако все эти моменты в одних случаях воспринимались не более как досадные мелочи, которые можно попросту не замечать, а в других - выдавались за злобный имидж, выдуманный некоей националистической оппозицией или «великодержавными шовинистами от науки». Не случайно, ученые, практики и общественные деятели, которых отличало альтернативное понимание проблемы оседания (М.Г. Сириус, С.П. Швецов, А. Букейханов, К. А. Чувелев, А. Донич, С. Садвакасов и многие другие), подверглись жесточайшей обструкции, а впоследствии и репрессиям.

Кампания по оседанию по времени была синхронизирована с развертыванием индустриализации. И это не случайно, поскольку, как показывают документы, посредством политики оседания государство решало чисто утилитарные цели (т.е. стремление «перевести казахский народ на рельсы социального прогресса» было отнюдь не главным мотивом): решение зерновой проблемы, а через нее обеспечение накоплений для индустриального прогресса.

Не успев выйти из состояния прострации, вызванного непрерывающейся чередой силовых акций, аул и деревня Казахстана были тут же втянуты в молох еще более стремительной и нажимной коллективизации.

Если в 1928 г. в Казахстане было коллективизировано 2% всех хозяйств, то уже к осени 1931 г. в республике насчитывалось 78 районов (из 122), где обобществлению было подвергнуто от 70 до 100 процентов хозяйств.

Причиной «колхозного взрыва» в крае послужила отнюдь не крестьянская инициатива, как это пытались представить органы официальной пропаганды. Здесь прямо высказывались методы откровенного давления. Нарушения принципа добровольности и элементарной законности вообще с самого начала приняли повсеместный характер. Сплошь и рядом во время проведения сельских сходов вместо обращения: «Кто хочет вступить в колхоз?», звучал зловещий вопрос: «Кто против коллективизации?». В тех случаях, когда крестьянство не проявляло «доброй воли» и не спешило избавляться от «буржуазной» частной собственности, к нему применяли иные «воспитательные меры». Так, источники сообщают о таких фактах, как имитация расстрелов (когда по нескольку раз умышленно стреляли выше головы, якобы приговоренного к расстрелу, что, естественно, доводило жертву до потери рассудка), раздевание на морозе и вождение под конвоем по снегу через всю деревню, «купание» в ледяной проруби и т.д. Распространенным явились и такие приемы принуждения, как лишение избирательных прав угрозы выселения за пределы района проживания или превентивный арест.

Сильнейший нажим оказывался на казахский аул. Директивные органы требовали «стимулировать коллективизацию животноводческих хозяйств в таких же темпах, как по зерновому хозяйству» [68, с. 114].

В начале марта и апреля 1930 г. были опубликованы сталинские статьи «Головокружение от успехов» и «Ответ товарищам колхозникам». Оба документа долгое время рассматривались в историографии как этапные в нормализации колхозного движения. Между тем источники обнаруживают, что в Казахстане (да и по стране в целом) и после того, как прозвучал «глас вождя», все осталось по - прежнему: административно - бюрократический террор продолжал раскручиваться. Причем, как и раньше, он санкционировался самыми высокими инстанциями республики и, следовательно, не мог объясниться ссылками на непонимание или «искривление партийной линии на местах». В постановлениях Казкрайкома, принятых в течение мая - августа 1931 г., без какой - либо двусмысленности перед животноводческими районами ставилась задача «выйти на линию более высоких темпов коллективизации».

При этом в животноводческих колхозах мера обобществления перешагнула всякие допустимые пределы. В решениях одного из пленумов Казкрайкома черным по белому было записано: «В животноводческих и животноводческо-земледельческих районах основное внимание должно быть направлено на полное обобществление в сельскохозяйственных артелях всего товарно-продуктивного стада» [69, с. 306]. В результате к февралю 1932 г. в Казахстане 87% хозяйств колхозников и 51,8% единоличников полностью лишились своего скота.

Обобществленный скот собирался на колхозно-товарных фермах. Но здесь надо иметь в виду то, что по настоянию Казкрайкома в ходе коллективизации ставка делалась на создание крупных животноводческих колхозов. А это понималось, как механическое объединение нескольких сотен хозяйств в радиусе до 200 и более километров в единый колхоз - гигант. Например, на юге республики, в Курдайском районе, существовало немало сельхозартелей, объединявших 600 - 800 хозяйств, в Таласском районе в так называемые городки сгонялись до 300 - 400 хозяйств.

Скот в таких уродливых образованиях (где, естественно, не могло быть и речи о какой - то организации производства, учете труда и т.п.) скапливался на колхозно-товарных фермах (участок степи, огражденный арканом). Разумеется, в таких условиях трудно было и думать о соблюдении основного экосистемного принципа кочевого способа производства - точной (симметричной) соотнесенности численности скота и природных водно-кормовых ресурсов.

Расплата за абсурдные решения не заставила себя долго ждать. Собранный в огромнейших концентрациях на колхозно - товарных фермах скот попросту погибал, не имея возможности прокормиться. Аул и деревня Казахстана отреагировали на перегибы и извращения повсеместным упадком сельскохозяйственного производства.

В течение первой пятилетки (1928 - 1932 гг.) удельный вес Казахстана в общесоюзном производстве товарного зерна уменьшился примерно с 9 до 3 процентов. Хотя посевные площади под зерновыми культурами возросли с 1928 по 1944 гг. почти в 1,5 раза, их валовый сбор не только увеличивался, но, наоборот, сократился примерно в 1,5 раза, урожайность за те же годы упала с 9,2 до 4,3 ц/га. Начинало сказываться безразличие, порожденное отчуждением крестьянина от земли и превращением его в наемного исполнителя воли начальства.

Беспрецедентный урон понесло животноводство. Динамика случившейся здесь катастрофы выглядела следующим образом. В 1928 г. в республике насчитывалось 6509 тыс. голов крупного рогатого скота, а в 1932 г. всего 965 тыс. Даже накануне войны доколхозный уровень не был восстановлен (3335 тыс. голов). Еще больше поражают цифры по мелкому скоту: из 18566 тыс. овец в 1932 г. осталось только 1386 тыс. (перед самой войной численность стада едва приблизилась к 8 млн. голов). Из конского поголовья, определявшегося на 1928 г. в размере 3516 тыс., фактически выбыло 3200 тыс. Практически перестала существовать такая традиционная для края отрасль, как верблюдоводство: к 1935 г. осталось всего 63 тыс. верблюдов, тогда как в 1928 г. их насчитывалось 1042 тыс. голов.

Чрезвычайный характер коллективизации с особой силой проявился в тех мерах, которые разворачивались в рамках реализации государственного курса на ликвидацию кулачества и байства. В директивах, доведенных до местных органов, указывалось, что удельный вес ликвидируемых кулацких местных органов, указывалось, что удельный вес ликвидируемых кулацких дворов по отношению к общей массе хозяйств не должен превышать 3 - 5 процентов. Во многих районах подобного количества кулаков никак не набиралось. Поэтому численность раскулаченных почти всегда и везде «подтягивалась» до самого верхнего предела. И нередко план «по валу» выполнялся настолько усердно, что фактически превышала два, а тот и в три раза субъективно установленный контингент.

Подобное достижения имели очень простое объяснение: наряду с сугубо эксплуататорскими элементами раскулачились (а точнее было бы сказать, «раскрестьянивались») зажиточные и середняцкие хозяйства. Основной индикатор частнокапиталистического уклада - использование наемного труда и ориентация на создание прибавочной стоимости - растворился в обилии надуманных признаков, выражавших скорее производственную мощность того или иного хозяйства, чем его действительную социально - экономическую природу.

К сожалению, масштабы раскулачивания в Казахстане пока не поддаются абсолютно точной оценке, так как достоверность выявленных материалов еще не вызывает удовлетворения. Здесь, в частности, необходим анализ ранее закрытых материалов, отложившихся в архивах КГБ и МВД бывшего СССР. Тем не менее известно, что только в 1930 - 1931 гг. численность крестьян в Казахстане, отправленных в «кулацкую ссылку», достигла по далеко неполным данным 6765 человек.

Но крестьянские хозяйства раскулачивались, и их хозяева высылались в «кулацкую ссылку» и в пределах республики. Кроме того, следует иметь в виду, что фактически антикрестьянские репрессии осуществлялись в ходе конфискации скота, хлебозаготовок, налоговых обложений, заготовок сельхозпродукции, оседаний и других силовых кампаний. К ним применялись самые разные статьи Уголовного кодекса. Поэтому категория «раскулаченные» включала сотни тысяч человек. В то время территория Казахстана была определена сталинским режимом в качестве «кулацкой ссылки» для многих и многих десятков тысяч крестьян из других районов страны. По сведениям отдела по спецпереселенцам ГУЛАГа ОГПУ - НКВД, в республику была выселена 46091 семья, ли свыше 180 тысяч человек.

Следует сказать, что идеология раскулачивания вылилась впоследствии в беспрецедентно широкие репрессивные реакции по отношению к крестьянству. Так, 7 августа 1932 г. был принят Закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Закон предполагал наказание в виде расстрела, а при «смягчающих обстоятельствах» - 10 лет тюрьмы с конфискацией имущества. Только за первый год действия этой антиконституционной нормы в Казахстане было осуждено 33345 человек.

Как уже отмечалось, в русле кампании по раскулачиванию были развернуты массовые антикрестьянские репрессии. Так называемые раскулачиваемые подводились под целый ряд других статей уголовного характера. При этом отсутствовало какое - либо подобие судебного разбирательства. Все решалось оперативными тройками, созданными в нарушении Конституции и соответствующих законов.

За 5 лет, т.е. с 1929 по 1933 годы, тройками ПП ОГПУ в КАССР пот неполным данным рассмотрено 9805 дел и принято решений в отношении 22 933 лиц, из них: к высшей мере наказания - расстрелу приговорено 3386 человек, заключению в концлагерях от 3 до 10 лет - 13 151 человек. Решения троек утверждались краевыми и областными комитетами партии [70, с. 262].

Не последнюю роль в обострении обстановки и усилении протестов со стороны населения, в особенности крестьянского, сыграла антирелигиозная, атеистическая политика ВКП (б) и Советского государства. Декларируя свободу совести и вероисповедания своим гражданам, государство в то же время проводило воинствующую атеистическую политику, доведя ее до крайних форм религиозного вандализма, при которой откровенно попирались все нормы морали и права. Так, за короткие сроки в Казахстане была разрушена значительная часть мечетей, молитвенных домов, церквей. Не считаясь с мнением и настроением населения, в сельских районах были снесены или закрыты почти все религиозные дома.

Реакция на силовое давление и грубый произвол выразилась не только в резком упадке сельскохозяйственного производства. Как и по всей стране, в Казахстане население проявляло открытое недовольство, которое в ряде случаев вылилось в вооруженные выступления крестьянства.

В 1929 - 1931 гг. в Казахстане имели место 372 восстания, в которые было вовлечено около 80 тыс. человек. Особо трагичную известность получили крестьянские движения в Сузакском, Шемонаихинском, Бухтарминском, Аксуйском, Чингистауском, Барибаевском, Кастекском, Балхашском, Чубартауском, Мангистауском и других районах. Восстания сопровождались массовыми откочевками населения за пределы республики, в том числе и за границу. Только с начала 1930 до середины 1931 г. с территории Казахстана откочевало 281 230 крестьянских хозяйств, значительная часть на территорию Китая, Ирана, Афганистана. Всего за пределы республики в годы голода откочевало 1130 тыс. человек, из них 676 тыс. безвозвратно и 454 тыс. впоследствии вернулись в Казахстан. Силами регулярных войск и органов ОГПУ против мятежного населения проводились жестокие карательные акции. За участие в крупных восстаниях и волнениях в 1929 - 1931 гг. только органами ОГПУ осуждены 5551 человек, из которых 883 расстреляны.

Валюнтаристские силовые акции, разрушавшие системы обеспечения этносов Казахстана, обернулись беспрецедентной демографической катастрофой, последствия которой проецируются в современность. Вопрос о численности жертв трагедии остается пока еще открытым. Существенную коррекцию, по - видимому, дадут вводимые в научный оборот материалы из архивохранилищ ЦУНХУ, КГБ и МВД, центральных партийных органов, из дел с литерой «с» (секретно), хранящихся в фондах республиканского и областных архивов. Кардинально новые моменты вносят опубликованные материалы Всесоюзной переписи населения 1937 г., известной как «репрессированная перепись» [71, с. 300].

Предварительный анализ, проведенный историками и демографами, показывает, что казахский этнос подвергся жесточайшему геноциду и понес тяжелейшие потери. От голода и связанных с ним эпидемий, а также постоянно высокого уровня естественной смертности народ потерял 2 млн. 200 тыс. человек, т.е. около 49% всего своего состава.

Материалы переписи 1937 г. фиксируют снижение численности и других этносов Казахстана. Об этом дает представление «таблица 9».

Таблица 9 Снижение численности этносов Казахстана по материалам переписи 1937г. [72, с. 390]

Название этносов	Уменьшение их состава
Украинцы	100 тысяч человек (11%)
Русские	85 тысяч человек (6%)
Узбеки	20 тысяч человек (8%)
Уйгуры	10 тысяч человек (13%)
Татары	9 тысяч человек (10%)
Немцы	6 тысяч человек (11%)
Мордва	4 тысячи человек (12%)
Белорусы	3 тысячи человек (10%)
Киргизы	3 тысячи человек (25%)
Дунгане	1 тысяча человек (10%)
Другие национальности	9 тысяч человек (10%)

Казахстанская трагедия подтвердила демагогическую сущность объявленного государством права народов на политическое самоопределение. Со временем, укрепив свои позиции, сталинский режим перешел в наступление против сил оппозиции в Казахстане: во - первых, против беспартийной интеллигенции и, во - вторых, против партийных и государственных деятелей, отстаивающих национальный и государственный суверенитет казахского народа уже в рамках советской системы. Одновременно был взят курс на вытеснение из сферы общественно - политической деятельности наиболее радикально настроенных в вопросах национально - государственного строительства работников и, наоборот, приобщение к верхнему эшелону власти лиц, готовых служить с установками центра или, по крайней мере, ведущих себя лояльно. Это был совершенно новый этап в политической жизни народа. Теперь право «общенациональных интересов» присваивалось номенклатурной бюрократией, для которой превыше установок центра ничего не могло быть.

В свою очередь не случайным является и совпадение курса на ликвидацию оппозиции с назначением Ф.И. Голощекина первым руководителем республики. Личные качества Голощекина соответствовали всем требованиям формирующегося тоталитарного государства - идти к цели «не щадя сил, не останавливаясь перед жертвами». А цель - создание всесильного аппарата государственной власти, способного немедленно и безоговорочно проводить желание центра в Казахстане.

Сосредоточение реальной власти в руках центральных органов, незрелость консолидирующих факторов внутри нации и на этом фоне межгрупповая борьба в среде руководящих работников позволяли Голощекину за короткий срок осуществить перегруппировки сил в свою пользу и укрепить режим личной власти. Наиболее типичным проявлением этой политики являлось решение 3 - го пленума Казкрайкома ВКП(б) 1926 года, где он добился осуждения партийным активом республики так называемой «межгрупповой», «национал - уклонистской деятельности» лидеров оппозиции - С. Садвакасова, С. Ходжанова и Ж. Мунбаева.

С приходом Голощекина к руководству в Казахстане завершается и процесс сосредоточения реальной власти в руках партийных органов во главе с Казкрайкомом, и постепенное ослабление роли Советов. Выступавшие против выхолащивания роли Советов зам. Председателя СНК РСФСР Т. Рыскулов, Председатель Совнаркома республики Н. Нурмаков, И. Мустамбаев и другие были обвинены в противопоставлении Советов партии, в отрыве от партийного руководства [73, с. 190].

Одно из главных обсуждений ЦК партии как органа, вырабатывающего стратегию в национальной политике, Голощекина как его представителя в Казахстане заключалось в том, что они не сумели (или не хотели) правильно понять природу национализма в Казахстане, однозначно определив его как явление реакционное, отрицательное, грубо противопоставляя его классовым интересам. Анализируя национализм с великодержавной, имперской позиции, они недооценивали экономические, социальные, психологические и другие глубинные его проявления в этот исторический период.

Руководствуясь сталинским тезисом о том, что в коммунистических организациях на окраинах «национализм играет» ту же роль, какую меньшевизм играл в прошлом для партии большевиков, государство объявило настоящую войну против казахской национальной интеллигенции, широко и последовательно проводя репрессивные меры по отношению к ней. В результате в 1928 - 1932 гг. около 90 человек были привлечены к уголовной ответственности. Несмотря на отсутствие каких - либо неопровержимых доказательств, подтверждающих причастность их к контрреволюционной деятельности, многие из них были осуждены на длительные сроки тюремного заключения, а часть и расстреляна. Сегодня мы со всей уверенностью можем утверждать, что это была настоящая политическая расправа с лидерами оппозиции [74, с. 400].

В борьбе с оппозицией система использовала всю мощь карательных институтов государственной власти. С утверждением административно - командной системы наблюдается сращивание партийных и карательных органов, в том числе и в Казахстане, по всему спектру политической жизни, особенно в «укрощении» национальной интеллигенции. Характер и содержание деятельности ПП ОГПУ, его структура, состав руководящих работников позволяли этой организации играть основную роль в необъявленной войне против своего народа.

Изучив документальные материалы, свидетельства очевидцев, материалы судебных и внесудебных органов, статистические источники, комиссия Верховного совета пришла к следующим выводам: 1) Комиссия считает незаконным, противоречащими правам человека валюнтаристские акции по конфискации имущества у зажиточного крестьянства, его массовому выселению, силовые кампании по коллективизации и оседанию кочевых и полукочевых хозяйств, изъятию сельхозпродукции у населения и квалифицирует их как преступление государства против собственности народа [75, с. 26].

Антинародной политикой руководства Казкрайкома, КазЦИК, СНК, ПП ОГПУ СССР по Казахстану, а также командованием САВО и частей других военных округов фактически были спровоцированы за 1929 - 1932 гг. массовые (372) антиправительственные выступления, и народу Казахстана навязана гражданская война, сопровождаемая карательными акциями и многочисленными репрессиями, изгнаниями населения с родных мест [76, с. 34].

2) Политическая и юридическая ответственность за казахстанскую трагедию в первую очередь ложится на руководство ВКП (б) и Казкрайкома как организаторов и проводников всех антигуманных кампаний от начала до конца. Краевая партийная организация практически заранее ставила цели и задачи, вырабатывала пути и механизмы реализации намеченных центром политических акций, жестко контролировала ход и результаты исполнения. КазЦИК и СНК республики отстранялись от принятия решений, им отводилась второстепенная исполнительская роль.

3) Учитывая, что законодательные акты о конфискации байских хозяйств, о проведении коллективизации сельского хозяйства, об оседании кочевого и полукочевого казахского населения и другие акты как республиканских, так и местных органов исполнительной власти, связанные с реализацией указанных акций:

- насильственно прервали ход естественноисторического развития социально - экономических отношений в (казахском) обществе;

- привели к искусственному созданию антагонизма между различными социальными слоями, поэтому носили антинародный характер;

- способствовали насильственному обобществлению орудий и средств производства крестьян и создание неэффективной системы сельского хозяйства, чуждой крестьянству;

- стали правовой основой массовых репрессий в отношении безвинного, мирного населения, осуществленных к тому же незаконными внесудебными органами - тройками, пятерками, особыми совещаниями, путем произвольного применения существовавших репрессивных правовых норм, противоречат общечеловеческим нормам морали и общепризнанным нормам международного права, в целях восстановления исторической справедливости просить Верховный Совет Республики Казахстан:

1) отменить и осудить как не правовые, антинародные постановления и акты, принятые в 1928 - 1932 гг. по вопросам конфискации, коллективизации, оседанию и др.;

2) исходя из международных норм права необходимо лиц, подвергнутых конфискации имущества и выселению, различным государственно организованным изъятием сельхозпродукции в ходе заготовительных кампаний , насильственной коллективизации, а также лиц, незаконно понесших наказание в виде расстрела, лишения свободы или высылка за активное сопротивление проводимой антинародной политике, признать жертвами политических репрессий;

3) в целях источникового обеспечения разворачивающихся исследований предложить Главному архивному управлению при Кабинете Министров Республики Казахстан, архивным подразделением соответствующих ведомств и учреждений создать условия для широкого допуска исследователей к документальной базе, находящейся в ведомственных архивах КГБ, МВД и их структур.

Рекомендовать научным учреждениям и вузам республики Казахстан расширить исследовательскую проблематику с включением в нее анализа сложных событий 20 - 30 - х годов.

Комиссия обращается к девятой сессии Верховного Совета Республики Казахстан, к Конституционной комиссии, принимая первую Конституцию независимого суверенного Казахстана, закладывая основы правового и демократического государства, выполнить исторический долг по восстановлению справедливости, а именно в главе II «Основные задачи государства» перед последним абзацем статьи 62 проекта Конституции включить очень важное положение: «В соответствии с общепризнанными международными нормами оказывать всемерную помощь в обустройстве возвращающихся на историческую Родину соотечественников, их потомков, ставших жертвами массовых политических репрессий, антигуманных насильственных мер и преследований, а также лиц казахской диаспоры, вынужденных бежать в Казахстан в силу их дискриминации, притеснения и изгнания из других государств»[77, с. 240].

Заключение

Социально - экономические преобразования в ауле явились предшествующими путями, приемами, средствами, пособиями в переходе казахского народа до докапиталистических отношений к социализму, минуя капитализм. Отрицание таких переходных звеньев по сути дела снимает проблему развития от докапиталистических отношений к социализму, минуя капитализм.

Коллективизация сельского хозяйства имела огромное значение для окончательного формирования системы тоталитарной экономики, функционирующей на основе единых принципов.

Казахстан волею сталинского руководства был отнесен к той региональной группе, где коллективизацию необходимо было завершить весной 1932 г.

Осуществление коллективизации непосредственно связывалось с концепцией оседания кочевого и полукочевого населения. К 1926 г. только четверть казахского населения занималось землепашеством, 38,5 процента разводили скот, 33,2 - культивировали как скотоводство, так и обработку земли. Тем не менее около девяти процентов казахов вели кочевой образ жизни, две трети - полукочевой, а это означало, что, выпасая скот, они переходили с места на место практически круглый год.

Новая власть не понимала, да и не хотела понимать традиционного образа жизни казахов, особенно кочевников. В ее представлении степняки, как перекати - поле, беспорядочно и бессмысленно блуждали по степи. В действительности же жизнь местного населения имела строго определенный порядок.

Однако советская власть в первые же годы своего существования начала предпринимать целенаправленные попытки изжить казахские национальные традиции как противоречащие социальному прогрессу и имеющие отсталый характер. О каких традициях и устоях могла идти речь, если они мешали большевикам бесконтрольно распоряжаться огромными территориями, регламентировать жизнь миллионов людей.

Экономические задачи решались сугубо политическими методами. Большевистская верхушка вела лихорадочный поиск резервов, которые помогли бы преодолеть разруху и голод. А Казахстан по ее мнению располагал большими возможностями для пополнения продовольственного запаса, лежавшей в руинах страны, разрешения проблем Центральной России, Поволжья, Приуралья, Сибири, Дальнего Востока. Сгоняя кочевников с пастбищ и заставляя их вести оседлый образ жизни, власти намеривались распахать степи в надежде наладить здесь мощное зернопроизводство.

По существу, коллективизация оказалась сплошной авантюрой. В большинстве из созданных к весне 1930 г. коллективных хозяйствах отсутствовали не только жилые дома, хозяйственные постройки и необходимый сельхозинвентарь, но и пахотные земли. Многие из возникших колхозов размещались в пустынных и полупустынных зонах, где не было даже питьевой воды. Остро не хватало кормов для животных, а выпасать личный скот на пастбищах крайне запрещалось.