Племена индоевропейского круга в Северном Причерноморье и Северном Прикаспии в свете комплексного источниковедения (IV–II тыс. до н.э.).

Автор настаивает, что курильницы Михайловки I ямной, афанасьевской, окуневской, предкавказской катакомбной культуры генетически связаны и восходят к общему прототипу - чаше на ножках - в КВК, который вместе с лендьельскими чашами на ножках происходит от винчанских курильниц. Различия в формах евразийских курильниц объясняются прямой или опосредственной связью с культурами праиндоевропейокого круга, к которым относятся КВК, Лендьел и Винча (по Сафронову).

Появление курильниц в Михайловке I связано, по мнению автора, с влиянием праиндоевропейской культуры КВК и Винча, в комплексе которых в памятниках Центральной Европы есть подобные формы, что позволяет отнести курильницы к древнейшим праиндоевропейским культовым предметам.

Погребальные культы и религиозные верования - одна из наиболее труднореконструируемых сфер жизнедеятельности древнего населения. Поэтому об идеологии скотоводов степей Восточной Европы известно достаточно мало. Например, остается неясным, каковы были идеологические системы ямного или катакомбного общества. Если для ямного общества эта тема и сейчас тяжело поддается разработке, то в отношении катакомбного положение изменилось благодаря открытию материальных остатков обрядов, корни которых уходят на Древний Восток. В этом ряду находок важное место занимает грандиозное святилище эпохи средней бронзы, раскопанное Запорожской экспедицией в 1982г. у г. Молочанска [34; С. 82-84].

Святилище представляло собой сложное архитектурное сооружение, в функционировании которого выделяются три этапа. Строительство и начало функционирования его следует отнести к катакомбному времени, а конец - к многоваликовому.

При всей уникальности молочанского сооружения традиция устройства на вершинах курганов культовых площадок и святилищ восходит еще к эпохе энеолита. Однако ряд конструктивных особенностей (валы, алтарь, оформление пандусов и спусков) не встречаются в степных памятниках предшествующих эпох. Общая реконструкция святилища сближает его, с точки зрения авторов, в некоторой степени с месопотамскими храмами на платформах (зикуратами).

Происходившие у алтаря церемонии могли посвящаться различным божествам. Так, общая ось сооружения проходила по линии северо-восток - юго-запад, что может связываться с солярным культом. В то же время на Древнем Востоке главой многочисленных пантеонов являлось божество типа Тешшуба-Юпитера-Долихерна и т. д. Основным его атрибутом был топор. У северо-восточного подножия Молочанского святилища была найдена большая гранитная стела в виде топора. Поэтому вполне вероятно, что в пантеон катакомбного населения входило и божество дождевых вод и грозы, а святилище посвящено ему. Но, скорее всего оно было полифункциональным. Религиозные церемонии, проходившие здесь, могли посвящать всем основным богам «катакомбного пантеона».

Возведение таких грандиозных сооружений тесно связывается с определенным уровнем социально-экономического развития, а именно: разложением первобытно-общинных и формированием раннеклассовых отношений. Для этого периода характерно создание развитых, иерархически соподчиненных пантеонов божеств, развитие культа предков и постепенное перерастание его в культ вождей и царей, отождествляемых с грозными явлениями природы.

Авторы считают, что изменения и совершенствование конструкции святилища у г. Молочанска, очевидно, были результатом закономерного развития древних культов в период перехода от катакомбного к многоваликовому времени и связывают это с развитием индоевропейской общности.

Продвигаясь в нашем исследовании далее на восток, отметим, что в Приуралье и Казахстане в XVII - XVI вв. до н.э. формируется андроновская культурная общность, в тот же период формируются памятники петровского типа. Они выявлены на Южном Урале, в Зауралье и Северном Казахстане. Погребальный обряд - скорченные захоронения в могилах с деревянными срубами, перекрытыми земляными курганами. При умерших положены сосуды, бронзовые ножи, тесла, струги и многочисленное оружие: топоры, копья, бронзовые и каменные стрелы, булавы, а также браслеты, перстни, бусы, височные подвески, головные уборы, накосники и нагрудники [39; С. 75-83]. В могиле или на перекрытии помещены черепа и ноги быков, овец или коней, известны захоронения нескольких коней. В могильниках Синташта, Улюбай и Берлик открыты двухколесные колесницы с колесами со спицами, а в Синташте - также захоронения взнузданных запряжных коней с псалиями. Разнотипные архаичные костяные щитковые псалии найдены также в могильниках Синташта II и Аксайман и на поселениях Новоникольское и Кулевчи II [26; С. 190-195; 10; С. 53-73]. По типу дисковидные псалии аналогичны псалиям культур абашевской и многовалйковой керамики и экземплярам из IV шахтной гробницы Микен, относящейся к 1570 - 1550 гг. до н.э., что определяет дату петровских памятников не позднее XVI в. до н.э.

Другим важнейшим компонентом петровского комплекса является абашевский, на что указывают находки сосудов своеобразной абашевской формы, типы украшений, некоторые черты погребального обряда (глиняная площадка над могилой).

Наконец выявляется и сходство с культурой многоваликовой керамики, документируемое распространением в петровских комплексах горшков, подражающих многоваликовым как по форме, так и по орнаментации налепными валиками, шишечками-налепами, елкой, разделенной вертикальными линиями, и пр.

Очень существенно, что все ведущие типы металлических изделий петровцев имеют генезис на западе, а основные типы петровских псалиев сходны с абашевскими и многоваликовыми.

Продвижение петровцев и их потомков алакульцев на восток по территории Казахстана, видимо, вызывает в XV - XIII вв. до н.э. миграцию части родственного федоровского населения, которое постепенно оттесняется далее на восток - в Южную Сибирь.

Причину передвижений степных племен, видимо, следует искать в специфике экстенсивной скотоводческой экономики. Быстрому расселению способствовали подвижной характер быта скотоводов и использование колесниц.

Андроновцами впервые в истории Старого Света были выведены специализированные породы лошадей: тяжеловозы, достигавшие 160 и больше см высоты в холке, для транспортировки больших телег и кибиток, и предназначенные для запряжки в легкие колесницы высокопородные тонконогие лошади - предки знаменитых коней несейской породы.

На широкое распространение колесниц у носителей андроновской и срубной культур указывают открытие остатков колесниц в могильниках петровских и раннеалакульском в Центральном Казахстане-Сатан, захоронения в срубных и андроновских могилах запряжных коней или их голов и ног, многочисленные находки костяных псалиев [26; С. 197-198].

О культе колеса и колесницы у носителей срубной и особенно андроновской культур свидетельствуют находки глиняных моделей колес и бронзовых блях, имитирующих колесо со спицами, а также сосудов с изображениями колесниц с конной запряжкой или колес со спицами.

В религии андроновских и срубных племен первостепенное значение имели жертвоприношения: заклание коней, быков и овец совершалось на общенародных торжествах, при основании поселения, при закладке дома, а также при погребении.

Другим важным фактором в идеологии срубных и особенно андроновских племен был культ огня. Археологическое отражение его - специальные зольники на поселениях и круглые или прямоугольные культовые очаги в жилищах, находки в могилах обгорелого дерева, угля и золы, а также практика трупосожжения, которая существовала наряду с обрядом трупоположения [38; С. 16-23]. Захоронения сопровождались тризной - в могилы ставились сосуды с едой и клались принесенные в жертву животные - овца, бык и конь (или только их головы и ноги).

Классификация срубных и андроновских материалов позволяет в настоящее время установить их культурную принадлежность, а также исходную территорию и время миграций.

Одна волна срубников из Поволжья и Приуралья достигла Ташкентского оазиса. Основной поток срубников шел от левобережья р. Урал вдоль северного и восточного берега Каспийского моря, где тянется на юг цепочка стоянок у колодцев, и далее вдоль южной кромки песков Каракум и вдоль р. Мургаб у границы с поселениями древних земледельцев культуры Анау. На стоянках восточного Прикаспия и Туркменистана обнаружена грубая лепная керамика без орнамента или с бедным геометрическим декором и с налепными валиками, а также каменные стрелы, бронзовый дротик (Бала-Ишем) и копье (Ашхабад), по форме и составу металла (оловянистая бронза) типичные для культур евразийских степей [40; С. 92-115]. Пришлый характер пастушеского населения подтверждается данными антропологии: черепа из могильников Туркмении принадлежат к протоевропеоидному типу евразийских степей [49; С. 94-107]. Миграция на юг из Поволжья и Приуралья происходила на позднем этапе развития срубной культуры. Пришлое пастушеское население вошло во взаимодействие с аборигенами-земледельцами культуры Анау.

Другая волна пастушеских племен двигалась на юг из западноандроновских областей по Эмбе на Мангышлак, где сливалась со срубной, что доказывается наличием большого количества археологических памятников. Появление валиковой орнаментации на посуде, а также сопутствующее ему распространение двукольчатых удил, псалиев и литых бляшек с петелькой, известных по находкам в Иране (Гиян), Афганистане (Тилля-тепе, Нади Али), Свате, отражает продвижение на юг северных пастушеских племен (Рис. 6).

Приведенные данные указывают на основное направление этнических передвижений в Евразии во II тыс. до н.э., шедших с севера на юг, что соответствует традиционной точке зрения о локализации прародины индоиранцев в евразийских степях и их последующем продвижении через территорию Средней Азии в Индию и Иран [46; С. 613-626; 26; С. 169-227; 44; С. 225-240].

Серьезным подтверждением этой гипотезы служит сохранение в этнографии современных народов Таджикистана, части Афганистана и Северо-Западного Пакистана, говорящих на реликтовых иранских и индоарийских языках, традиций материальной и духовной культуры, восходящих к андроновской эпохе, и установление непрерывной генетической преемственности этих традиций от эпохи бронзы. Особенно важны такие этнически определяющие категории, как гончарство, домостроительство, костюм, круг религиозных представлений.

Все эти данные позволяют видеть в носителях одной или нескольких археологических культур евразийской степи - и, прежде всего, в андроновской - древних индоиранцев.

Итак, рассмотрев археологические культуры Северного Причерноморья и Северного Прикаспия и динамику их развития, мы видим, что многие исследователи на основании археологических данных относят вышеописанные культуры региона к индоевропейскому или индоиранскому этносам. Связывая ДЯ КИО с культурами Лендьел, КВК и Винча, которые рассматриваются как индоевропейские, начальный этап древнеямной общности относят к генезису индоевропейцев. Поздние памятники ямников через преемственность с последующими культурами региона, в развитии своём доходящие до исторических иранцев, связываются с индоиранцами. Основываясь на традициях и обрядах современных народов, относящихся к индоевропейскому кругу, учёными проводятся параллели с археологическими данными и делаются выводы об отношении конкретной рассматриваемой археологической культуры к индоевропейцам. Присутствие в погребениях колеса, повозки, остеологических останков таких домашних животных, как бык, лошадь, овца, а также использование кремации в погребальных обрядах, позволяют археологам сделать заявление о принадлежности рассмотренных нами культур к индоевропейцам или индоиранцам.

Глава 2. Индоиранские корни Ригведы и Авесты

Ригведа и Авеста бесспорно являются источником для изучения не только индоариев и древних иранцев, но и индоиранцев, т.е. общности скотоводов при распаде которой и образовались выше указанные народы. Как же выглядело общество индоиранцев по наиболее достоверным источникам, источникам, не требующим изначального допущения их принадлежности индоиранцам - Ригведе и Авесте?

2.1 Хронология Ригведы и Авесты

Абсолютную хронологию РВ установить трудно, поскольку в это время в истории Индии нет точных и достоверных дат. Для того, чтобы хотя бы приблизительно очертить временные границы этого памятника, приходится использовать материал самого памятника, пытаясь интерпретировать его в свете различных наук. А материал этот для роли исторического источника явно не предназначался. РВ - культовый памятник. Она была создана для общения ария с богами, а не для описания его жизни.

Определяя хронологию РВ, многие учёные обращаются к гипотезе об ариях - разрушителях Хараппы. Эта высокоразвитая городская цивилизация, процветавшая во второй половине III тыс. до н.э. в долине реки Инд, была разрушена в первой половине II тыс. до н.э. предположительно пришедшими туда полукочевыми племенами ариев. Существуют и другие версии падения Хараппы. Рассмотрев различные варианты хронологии РВ, мы считаем разумным принять нижним пределом времени создания памятника эпоху не ранее, чем XV в. до н. э. (во всяком случае, для ее древнейшего ядра), т. е. определенное время спустя после гибели городов долины Инда.

Для решения вопроса о верхней хронологической границе РВ учёные обращаются к некоторым хронологическим ориентирам, появившимся в середине I тысячелетия до н.э. Первой определенной датой в истории Индии является распространение буддизма в VI в. до н.э. Буддизм во многом созвучен идеям упанишад, завершающим ведийскую традицию, в начале которой стоит РВ. В ведах нет никаких следов знакомства с буддизмом, и это значит, что РВ была кодифицирована значительно раньше, чем VI в. до н. э.

Другая хронологическая опора для установления времени завершения РВ - первый памятник древних иранцев «Авеста», с которой ее связывает язык, а также общее наследство в области мифологии, ритуала и культуры. Ав. большинством специалистов датируется приблизительно VII - VI вв. до н. э.

В результате, крайними временными пределами, ограничивающими период создания РВ и сложения ее гимнов в окончательное единое собрание, остается теоретически считать XV - VI вв. до н.э.

Что касается Авесты, то, как уже говорилось выше, временем её создания в современном варианте считается VII - VI вв. до н.э. Предположительное время жизни Заратуштры - реформатора иранской религии, пересмотревшего более древний вариант Авесты - 660-583 гг. до н.э. Именно от даты жизни этой исторической личности отталкиваются ученые в определении хронологии создания Авесты.

Известно, что РВ и Ав. чрезвычайно близки друг к другу по языку, прежде всего в своих наиболее древних частях («фамильные» мандалы РВ, гаты Ав.). Сходство бывает столь велико, что иногда оба текста выглядят как два варианта одного архетекста, различающихся только разными правилами звуковых соответствий. Кроме того, обращает на себя внимание и та особенность, что язык РВ ближе всего по своим особенностям к языку Ав., чем к языку более поздних памятников индийской литературной традиции, например, языку эпоса или классической санскритской поэзии. Оба народа - создателя памятников называют себя «arya».

С Ав. РВ объединяет наличие ряда общих характеристик поэтического языка, и, более того, сферы поэтического творчества вообще. Существенны здесь место поэта в обществе и оценка его поэтического искусства как движущей силы, поддерживающей космический порядок потому, что поэт провозглашает истину; название поэта-провидца и в одном и в другом тексте - kavi, притом, что оно не является общеиндоевропейским; филологи отмечают употребление ряда общепоэтических формул (которые чужды дальнейшей санскритской поэзии), устойчивых фразеологизмов, излюбленных выражений, свидетельствующих о существовании общей древней арийской поэтической традиции [15; С. 438].

2.2 Мифология ариев

Общее мифологическое наследие РВ и Ав. влилось в две разные религиозные системы, в пределах которых, соответственно, по-разному трансформировалось. Первый древнеиранский памятник Ав. представляет собой собрание священных текстов зороастризма - религии древнего Ирана, предшествовавшей мусульманству. Основатель этой религии Заратуштра был религиозным реформатором. Социальное содержание религиозной реформы Заратуштры в самых общих чертах сводится к возникшим в осёдлой восточной иранской среде требованиям обеспечить мирные условия существования осёдлого скотоводства и земледелия. В Ав. отражены постоянные набеги, грабежи и угон скота. И потому, первое из требований заключалось в политическом объединении на основе сильной власти, второе - в решительной борьбе с соседями-кочевниками. В связи с этим естественно, что старая общеарийская мифология могла войти в новую религиозную систему лишь в виде отдельных элементов и фрагментов, которые к тому же в её составе могли получить иное, чем раньше, осмысление. Арийская религия на индийской почве хотя и не испытала такой ломки, как на иранской, но, тем не менее, вступая в контакты с местными религиозными культами, пошла по своему пути развития.

К общему мифологическому наследию РВ и Ав. относится, прежде всего, существование двух классов мифологических персонажей: deva и asura. Различие заключается в трактовке этих двух классов. В РВ deva являются богами, а в Ав. - демонами. В отношении второго класса такой резкой противопоставленности нет: asura в Ав. обозначает только богов, а в РВ asura может быть и эпитетом бога (прежде всего из класса Адитьев: Митры, Варуны и др.), и обозначать класс демонов. Дальнейшее развитие на индийской почве происходило в том направлении, что в поздней ведийской литературе слово «asura» приобретает исключительно отрицательный характер.

Главой пантеона РВ является Индра - бог грозы и войны, побеждающий демонов и врагов (РВ, VI, 27, 5). В Ав. засвидетельствован самостоятельный мифологический персонаж Вэртрагна, a Индра известен как мелкий демон.

Среди отдельных мифологических фигур РВ и Ав. также можно установить некие генетические связи. Они могут носить этимологически тождественные имена, определяться одинаковыми эпитетами, характеризоваться сходными функциями, которые иногда охватывают весьма широкую сферу. Так, в фигурах вед. Mitrti, ав. Mitra, из которых первый бледен и абстрактен, употребляясь обычно как парное божество вместе с Варуной (Mitrвvaruтв), а второй в системе Ав. занимает одно из центральных мест, считаясь творением Ахура Мазды, прослеживается единый по происхождению древний персонаж, объединяющий людей, поддерживающий правду-добро и отвергающий ложь-зло, почитаемый одинаковыми ритуальными действиями. Другой подобный прототип вскрывается на основании функционального сходства таких фигур, как вед. Варуна, ав. Ахура Мазда. Каждый из них выступает в паре с Митрой, поддерживает космический порядок и закон, связан с солнцем (охраняет его путь, пролагает ему путь). Эпитеты, определяющие Варуну в РВ asura и medhira - «мудрый», этимологически тождественны составным частям имени Ahurа Mazdвh (mazdra - «мудрый»).

Целый ряд мифологических персонажей РВ имеет соответствия в Ав. Таковы вед. Yama, сын Вивасвант'а - ав. Yima, сын Вивахвант'а; вед. Apвm Napвt (букв. «отпрыск») - ав. Apam Nap?t, вед. Vвta - ав. Vвta, вед. Vayu - ав. Vayu и др.

2.3 Локализация ригведийского и авестийского ария по данным источников

Географический мир ариев РВ ограничивался северо-западной частью полуострова Индостан (т.е. северный и центральный Пакистан, северо-западная Индия) и прилегающей частью Афганистана. Они сами называли занимаемую область Sapta sindhavah - «Семиречье» (букв. «семь рек»). Главной областью для ригведийских ариев был бассейн р. Инд, племена которых располагались к востоку и к западу от него. В РВ упоминается около 30-ти рек, из них только две-три не принадлежат бассейну Инда. Идентификация многих рек оказалась невозможной. Следует также отметить, что существовала тенденция переносить названия рек по мере продвижения племен вперед. Так, Sindhu, Sarasvati, Sarayu имеют свои соответствия в Ав., а последнее название было со временем перенесено индоариями уже в пределах Индии из бассейна Инда в бассейн Ганга.

Дискуссионным является вопрос о том, знали ли ригведийские арии море. Некоторые ученые считают, что море им было неизвестно, рыбы они не ели, морской торговли не вели, пользовались только лодками (РВ, I, 97, 7-8; VII, 88, 3), чтобы переправиться на другой берег реки, частей корабля не знали, а слово samudra, которое обычно переводится как «море» или «океан» (букв. «стечение воды») обозначает в РВ только нижнее течение Инда, где он очень полноводен. Слово matsya - «рыба» встречается в РВ один раз в поздней X мандале и еще раз в качестве этнонима. Таким образом, арии РВ если и знали океан, то знание это было весьма абстрактным и не имело отношения к их повседневной жизни. На севере мир ригведийского ария был отгорожен высокими горами Himavantah (букв. «покрытый снегом») - Гималаями. Привычной частью пейзажа были леса, попадались засушливые земли и пустыни.

Авестийские арии в качестве своей прародины считают Арианам-Вайджа (что может переводиться как «простор ариев» или «арийский размах») на реке Вахви-Датия. Существует несколько версий идентификации этой прародины. В основе могут лежать воспоминания об одной из долин Памиро-Гиндукушского региона, может быть, Алайской или Ваханской; Хорезм; долина Аракса. С удивительным постоянством этот южный народ упоминает зиму (десять зимних месяцев, а летних всего два), когда замерзает земля, вода и растения; и наводнения, случающиеся в конце зимы (Ав., «Видевдат», 1; 3; «Видевдат», 2; 22), что некоторых исследователей наталкивает на мысль о северном происхождении авестийцев [8; С. 25-90].

Мир авестийских ариев был окружён горами. В Займад-яште сообщается, что всего на свете гор «две тысячи и двести, и сорок с четырьмя». Там же упоминаются горы: Харати, Зэрдаза, Мануша, Ушида, Эрзифья, Эрэзура, Бумья, Раодита, Мазишла, Антар-Дахью, Эрзишна, Ватигайса (область Батгиз - возвышенность в междуречье Теджена и Мургаба), Адарана, Баяна, Ишката, Упарисаэна (предположительно Гиндукуш), и другие (Ав., «Яшт», 19; 1-8). Среди рек особо выделяется Ардви-Сура-Анахита, часто отождествляемая с Амударьёй, но, по мнению Н.Л. Членовой, это Волга, поскольку именно на её берегах проживали бобры, выпадал снег и град, упомянутые в молитве Ардви-Суре [44; С. 225 - 240]. Также в Ав. упоминаются судоходные реки, но из этого мы не можем делать выводы о применении авестийцами кораблей. Возможно, для речных переправ они использовали лодки. Мы думаем, что изучение оригинала, а не литературного перевода Ав., может дать нам более точную информацию по этому вопросу. Из озёр в Ав. чаще всего встречается Кансава (совр. Хамун) в Систане, в которое впадают реки Хаэтумант (Хильменд), Хавстра (Хашруд), Фрадата (Фарахруд), Хваспа (Хуспасруд), Хварнахвати (Харутруд) и др.

Среди вражеских стран упоминаются Дану (название туранского племени, враждебного ариям-иранцам) и Баври, в которой правил трёхголовый дракон Ажи-Дахака. Название «Баври» иногда объясняется как Вавилон, но предпочтительнее понимать его просто как «страна бобра». Авестийские арии знают Мерв - область в Средней Азии в низовьях реки Мургаб (современные Мары). Географическая поэма (Ав., «Видевдат», 1) упоминает такие страны, как Гава Согдийская (видимо, греч. Согдиана), Бахди (Бактрия - территория современного южного Таджикистана и северного Афганистана), Нисайа и Вэкерта (локализация затруднительна), Харойва (греч. Ареана), Урва (область в Исфахане) и др.

2.4 Флора в Ригведе и Авесте

Изучая РВ, мы обнаружили достаточно большое количество разнообразных слов, относящихся к флоре, окружавшей индоария (Приложение 2).

Из деревьев в культуре ариев РВ важнейшим было ашваттха (acvattha, совр. Peepal tree) с плодом pippala, игравшее большую роль в религиозном культе (символ мирового дерева, а также материал для изготовления ритуальной посуды). Встречаются названия khadira - с твердой древесиной; vibhidaka, чьи орехи использовались для игры в кости (РВ, X, 94); сalmali - высокое дерево с красными цветами, и др. Баньян, хорошо известный в поздних ведах, в РВ не встречается. Среди растений и трав особо выделяются лекарственные osadhi. Пучки травы использовались в ритуале (РВ, II, 27, 3). Арии РВ знали такие растения, как: камыш, тростник и их разновидности, употреблявшиеся для плетения, бамбук, шедший на постройку хижин, и ряд названий кустов. Деревья обвивали лианы. Упоминаются плоды растений, семена, коренья, цветы. Из последних надо отметить лотос, представленный двумя названиями: белый (pundarika) и голубой (puskara). Из культурных злаков в РВ описывается только yava - «хлеб на корню», «ячмень» (РВ, III, 52, 7; VI, 57, 2). Ни пшеница, ни рис в РВ не упоминаются.

Флора Ав. менее разнообразна, но это совсем не означает пустынного места жительства авестийского ария. Во-первых, текст не предназначен для описания жизни человека, а, во-вторых, мы судим лишь по литературному переводу, который, возможно, не отражает всего лексического разнообразия Ав. Итак, в Ав. нам сообщается о заливных лугах, на которых пасутся тучные стада (Ав., «Видевдат», 2; 2; «Ясна», 29), и полях, где пахари выращивают хлеб (Ав., «Видевдат», 3; 31, 32); а также о мешающих этому благолепию хравстра - сорняках. К полям подводятся ирригационные каналы, земля возделывается при помощи плуга и мотыги. Не раз Ав. поощряет арийца бережно относиться к скоту и усердно обрабатывать земли. Необходимо отметить, что для авестийского ария земледелие намного более важно, чем для ригведийского.

В авестийской флоре встречается чеснок, можжевельник, гранат, алоэ, бензоин, сандал, которые в РВ отсутствуют. Можжевельник использовался в качестве благовонного воскурения Ахура Мазде. Чеснок, чьи целительные и защитные свойства высоко ценились в древности, выступал, вероятно, в качестве амулета или талисмана (Ав., «Яшт», 14; 59). Сандал, бензоин, алоэ и гранат применялось для окуриваний/очищений жилища, где был покойник, а также для поддержания священного огня.

Главной проблемой, связанной с флорой РВ и Ав., является проблема отождествления сомы/хаомы, который занимал центральное место в ритуале жертвоприношения богам. Сому называют царем растений (РВ, X, 97, 18-19), но никаких конкретных его описаний нет. Само слово soma в РВ (существительное от глагольного корня su- «выжимать») является его ритуальным названием, обозначающим растение и сок одновременно. Нигде в гимнах не говорится ни о корнях, ни листьях, ни семенах. Зато постоянно фигурирует его стебель или побеги (amcu) - та часть, которую в ритуале сначала замачивают в воде, а потом камнями выжимают из нее сок бурокоричневого цвета, обладающий резким вкусом, в связи с чем его смешивают с добавлениями: молоком (свежим или кислым) (Ав., «Яшт», 5), медом или ячменным напитком, предварительно пропустив через цедилку из овечьей шерсти для очищения от волокон. Вот и все, что мы реально знаем о соме из РВ, которому полностью посвящена IX мандала. В Ав. хаоме посвящена девятая глава «Ясны» - «Хом-яшт». Авестийцы рассматривали хаому как триединый образ: наркотический ритуальный напиток; растение, из которого его изготавливали; и божество - персонификация растения и напитка. В 9 «Ясне» Хаома формально выступает только как антропоморфное человекоподобное божество. Заратуштра в «Гатах» отвергает хаому как «омерзительное зелье» и осуждает его употребление. Но уже в более поздней «Младшей Авесте» Заратуштре приписывается восхваление и воспевание хаомы, который именуется «прекрасным», «врачующим», «наилучшим из всего, что есть в телесном мире».

В обеих традициях ритуальный объединяющий напиток противопоставляется всем другим хмельным зельям, притупляющим разум, будящим в человеке гнев и неистовство.

Ко всему вышеперечисленному добавляется общая мифология. Сома/хаома растёт на высокой горе. Его принес орел с неба, который, прорвавшись через все препятствия (в него стреляли из лука), доставил его богам. Кроме богов сому вкушали жрецы. Судя по описаниям состояния человека, испившего сомы, он дает вдохновение, просветление, приводит в экстаз (РВ, IX, 113), т.е. оказывает галлюциногенное действие. Традиционно считалось, что к описанию сома/хаома больше подходит разновидность эфедры - мелкого кустарника с толстыми побегами, который и сейчас применяется в ритуале зороастрийцев-парсов в Бомбее. Хотя, с другой стороны, было известно, что очень рано, уже в поздневедийскую эпоху, в ритуале стал использоваться заменитель сомы. В общем, вопрос остаётся открытым. Существуют и другие гипотезы, отождествляющие сому/хаому с вереском, беленой, коноплёй, мухомором, ревенем, молочаем.

2.5 Фауна

ригвед авеста причерноморье прикаспий

Что касается фауны РВ и Ав., то она весьма разнообразна и включает названия животных, птиц, рептилий, насекомых. Ригведийские арии различают домашних животных, используемых человеком в хозяйстве или служащих для жертвоприношений, и диких зверей. Интересно, что человек не выделяется особо из мира животных: двуногие (dvipad) обычно называются рядом с четвероногими (catuspad). Существенное различие проходит между подвижным миром живых существ (jagat) и неподвижным миром неживых вещей (sthа, sthаtar). Авестийские арии рассматривают 5 классов животных - водных, подземных, небесных, земных тварей. Пятым классом выделяется корова.

Из диких зверей самым грозным для индоариев РВ был лев. Тигра и пантеры они не знали. Слон (mєga hastin - «рукастый дикий зверь») упоминается в источнике дважды, соответственно, его знали, но ещё не одомашнили. В РВ упоминаются такие животные, как волк, медведь, антилопа, олень, газель, шакал, гиена, лиса, заяц, крот. Обезьяна отражена только в поздней X мандале. Из рептилий в РВ постоянно встречается змея, но слово, которое ее обозначает (ahi) может относиться как к реальной змее, так и к мифическому дракону Вритре. Хорошо известны лягушки, которым посвящен целый гимн (РВ, VII, 103).

В Ав. существует деление фауны на два вида (хварно и храфстра):

· хварно - «полезные» животные, порождённые Ахура Маздой - дикий баран, дикий козёл, лиса, олень, рыба (связывается с рыбами океана Ворукаша, охраняя остров с хаомой), ёж, бобер, выдра, вепрь (одно из воплощений Вэртрагны), баран (под его шерстью прячется от врагов богиня благой судьбы и счастья Аши);

· храфстра - «вредные» животные, порождённые Анхра-Манью - волки, черепахи, медведь, шимпанзе, горилла, лягушки, грызуны, змеи.

Среди птиц РВ первое место занимают крупные хищники: орёл, коршун (кто-то из них приносит сому богам), сокол. Хорошо известен дикий гусь, перепелка и др. Упоминаются в поздних частях памятника сова, голубь (который трактуется как зловещая птица), попугай и павлин. Тем же встречается мифическая птица garutmant. В мифологии с птицей отождествляется солнце.

В Ав. существуют такие птицы, как ворон (одно из воплощений Вэртрагны, бога войны), орёл, коршун (также, как и в РВ связаны с сомой/хаомой), гриф. Все они являются носителями хварно.

Из насекомых в РВ хорошо известна пчела, муравей, муха, скорпион, гусеница. В Ав. - комары, муравьи, черви, жуки, мухи и все бескрылые насекомые - относятся к храфстра (Ав., «Видевдат», 1; 4; 6).

Главным для ария РВ и Ав. домашним животным была корова - символ его материального благополучия и богатства, которая являлась источником продуктов питания. В обеих традициях быков и яловых коров приносили в жертву богам. За стадами коров совершались разбойничьи набеги на соседей, коровами награждали жрецов, и вообще, они служили меновой стоимостью. В РВ корова называется приблизительно пятнадцатью синонимами (РВ, VIII, 93, 13 и др.), бык - более чем десятью (РВ, IV, 23, 10; V, 40, 3). Образы коровы и быка обожествляются и прослеживаются во всём поэтическом творчестве ведийских и авестийских риши.

Основой военного могущества ариев РВ и Ав. был конь. Коней запрягали в боевые колесницы. Скаковые кони участвовали в состязаниях на ристалище (РВ, VIII, 80, 4-6, 8 и др.; Ав., «Яшт», 5, XIII, 50). Верховая езда у индоариев того времени, видимо, существовала, судя по тому, что боги иногда изображаются как всадники (например, Маруты) (РВ, V, 61, 3), но не очень распространена и не использовалась в военном деле. В иранской Ав. слово «наездник» встречается два раза.

В гимнах РВ упоминаются разные конские масти (РВ, V, 57, 4; III, 44, 4), авестийский же текст воспевает белую масть. Жеребец служил символом ряда богов; конь символизировал солнце. В РВ не упоминается знаменитый и известный по более поздним текстам царский обряд принесения в жертву коня, хотя само слово acvamedha как имя собственное в РВ встречается трижды в одном месте. В этом случае Ашвамедха может пониматься, как персонифицированное воплощение соответствующего жертвоприношения коня (РВ, V, 27, 4-6). Принесение коня в жертву существовало и у древних иранцев (Ав., «Яшт», 5; 21-106).

Все остальные домашние животные сильно уступают по своему значению коровам и лошадям. В хозяйстве ригведийцев широко использовались буйволы, которые давали арию продукты питания, служили тягловыми животными и приносились в жертву богам. Мясо овец употреблялось в пищу, а шерсть использовалась на одежду и в ритуале. Свиньи были известны, но, видимо, не одомашнены (дикий кабан упоминается значительно чаще). Собаки сторожили дом и считались ритуально нечистыми. Били ли арии РВ знакомы с верблюдом, не понятно (слова ustar, ustara - в дальнейшем название верблюда - обозначали какое-то тягловое животное), но в хозяйстве иранца верблюд играл немалое значение (упоминание о нём встречается Ав. постоянно). Буйволов авестийцы не знали, выделяли мелкий скот - коз и овец.

Собака, в отличие от индоариев, у древних иранцев считалась священным животным, которому посвящён тринадцатый фрагард «Видевдата» и отдельные фрагменты в других фрагардах, содержащие описания религиозных ритуалов с участием собак, правила ухода за ними и др. По святости собака почти приравнивается к человеку. В Ав. даже разработан погребальный обряд для собак, который должен выполнить хозяин. Зная, что собака помогает пастуху следить за обширными стадами, и, сравнивая отношение к собаке в РВ и Ав., можно предположить, что поголовье мелкого скота у иранцев превышает индоарийское.

Особое место в Ав. отводится петуху, который является птицей бога Сраоши, олицетворяющего послушание. Наряду с другими ахуровскими животными, которые противостоят храфстра и дэвам в мировой борьбе Добра со Злом, петух противостоит дэву лени «долгорукой» Бушьясте, обнимающей на заре спящих длинными руками и нашёптывающей им, что ещё очень рано и можно поспать, отвлекая таким образом людей от угодной Ахура Мазде работы. Но петух своим утренним криком гонит Бушьясту прочь (Ав., «Видевдат», 18).

2.6 Поселения и структура арийского общества

Вошедшие в Индию арии РВ, не составляли единого большого народа. Это были маленькие племена, образовывавшие между собой временные непрочные союзы. Основой общества являлась, по-видимому, патриархальная семья. Источник не даёт точных данных, каких размеров она могла достигать. Внутри семьи была возможна полигамия (РВ, X, 101, 11), намёк на которую также есть и в Ав. (Ав., «Яшт», 17; 10). Инцест, в отличие от авестийцев, был запрещён (РВ, X, 90). Женщины ригведийцев пользовались гораздо большей свободой, чем в дальнейшем: жена и муж вместе являлись «хозяевами дома» (dampati), жена участвовала в совершении обрядов, вдова имела право на повторное замужество.

Племена индоариев не были в это время полностью оседлыми. Их образ жизни скорее можно определить как полукочевой. Слово grama, которое обычно переводят как «деревня», фактически обозначало собрание нескольких родственных семей. Они переезжали с места на место со своим скотом и поклажей на повозках, останавливаясь для отдыха и ненадолго задерживаясь в подходящих местах, чтобы посеять и снять урожай. Деревни враждовали друг с другом из-за пастбищ для скота, источников воды и прочих благ, которые они отвоевывали у аборигенов даса/дасью (РВ, X, 38, 3). Поэтому grama значило также «военный отряд». Ряд таких grama образовывало племя (vic) или народ (jana). Упоминаний о вражде между древнеиранскими ариями в Ав. нет. Они рассматриваются как единый народ, который, объединившись, должен дать отпор внешнему врагу (не арийцу) (Ав., «Яшт», 14; 53).

Естественно, ни городов, ни прочных постоянных деревень у ариев времен РВ не было. Жилища представляли собой легкие разборные хижины без фундамента. В центре будущей постройки вырывалась яма, затем вкапывались деревянные столбы, перекидывались бамбуковые поперечные балки, привязывались плетеные камышовые навесы, служившие стенами, в одной их которых навешивалась дверь. Окон в жилище не было. Навесные перегородки делили жилище на несколько помещений: для людей и для скота, который сюда же могли загонять на ночь, хотя отдельные стойла для скота тоже существовали. Посреди хижины находился очаг, в котором горел огонь, - место для совершения домашних обрядов. Вероятнее всего внутри дома стояло ложе. Прямых упоминаний о нем нет, но есть слово «talpa-cоvan», которое можно перевести как «лежащий на ложе» (РВ, VII, 55, 8). При переезде хижина разбиралась, подобные постройки индоариев должны были исчезнуть, не оставив следов.

В Ав. описываются два вида жилых сооружений: постоянное, построенное из дерева («крепкие жилища»), и временное, покрытое прутьями, хворостом или войлоком. Опорой для дома служили деревянные балки, колонны. В этих домах существовала дверь и окно (Ав., «Видевдат», 2, 30) (возможно световое окно в крыше, характерное для традиционных иранских жилищ). А авестийском доме стояло ложе. Пользовались арии постелью и подушками (Ав., «Яшт», 5, XXIII, 101-102). Строения в поселении были, по всей вероятности, упорядочены, поскольку в Ав. упоминается слово «улица».

Общество ариев РВ состояло из трех классов: брахманов (brahmana), кшатриев (ksatriya или rajanya) и вайшьев (vic или vaicya); их дополнял четвертый класс зависимых людей - шудр (cыdra), не являвшихся ариями. Системы каст в современном смысле в РВ еще не существовало. Социальные группировки назывались словом «varna». Характерным для РВ является противопоставление варны ариев (arya vаrna) дасам/дасью (РВ, III, 34, 9; I, 104, 2).

Все четыре класса упомянуты в РВ только один раз в поздней ее части. В гимне X, 90, 12 говорится о том, как из тела космического гиганта Пуруши были созданы разные элементы вселенной, живого и неживого мира: «Его рот стал брахманом, его руки сделались раджанья, его бедра (стали) вайшья, из ног родился шудра».

Двумя высшими классами общества ариев в РВ являлись брахманы и кшатрии. Во главе племени стоял царь (rаdjan) (РВ, IX, 113, 8), в функции которого входили: организация магических жертвоприношений для расположения богов к своему народу; установление и поддержка общественного порядка внутри племени; защита своей территории и расширение ее пределов (РВ, VII, 7, 18). Власть царя не считалась божественным установлением и часто, но не обязательно, была наследственной. Она ограничивалась собранием, которх в РВ встречается несколько типов: samiti (букв. «сходка»); sabhа - место «светского общения»; vidathа, носившее религиозный характер. Ближайшим к царю лицом был домашний жрец царя - purohita (букв. «поставленный впереди»). Считалось, что именно он с помощью магических жертвоприношений обеспечивал царю военные победы и процветание страны. Должность пурохиты также часто была наследственной.

Кроме пурохиты существовали и другие жрецы-брахманы, приносившие жертвы богам ради благополучия и процветания своего племени или ради отдельного лица - состоятельного дарителя. Предполагалась ситуация обмена между ариями, действовавшими через жреца, и божеством, дававшим испрашиваемые блага в ответ на почитание (РВ, I, 83, 5; VI, 11, 1; Ав., «Яшт», 13; 4а). В этом смысле жрец был высшим среди людей, поскольку от его деятельности считалось зависимым все племя. Однако материально жрец зависел от заказчиков жертвоприношения: от того, кто обеспечивал жертвоприношение и давал плату жрецу (РВ, X, 33).

Во главе авестийского общества тоже стояли цари-воины, охраняющие свой народ и воющие с неверными (врагами). Жрецы Ав. возносили молитвы главному богу пантеона Ахура Мазде и другим, за что получали воздаяния от заказчика жертвоприношения в виде жеребцов, кобыл, верблюдов и одежды, что являлось большой ценностью общества того времени (Ав., «Ясна», 44; 17, 18, 19). Не имели право заказывать жертвоприношения бесплодные мужчины и женщины, отроки, незамужние девушки, а также люди, имеющие какие-либо физические или умственные отклонения (относящиеся к творениям Анхра-Манью - храфстра) (Ав., «Яшт», 5; 93; «Яшт», 14; 51; «Яшт», 17; 54).

Храмов в период РВ, в отличие от авестийского, не было. На открытом возвышенном месте сооружался алтарь (vedi), жрецы РВ расстилали жертвенную солому (barhis), куда должны были сесть боги, и разжигали поленьями жертвенный костер. Этимология слова бархис просматривается в авестийском баресмане. Жертвенная солома в их поклонении трансформировалась в пучок тамарисковых ветвей, которые жрец держит в руке во время возлияния хаомы (Ав., «Видевдат», 3; 1; Ав., «Яшт», 10; 91).

Общим и наиболее важным культом двух разных религиозных систем РВ и Ав. являлся культ огня, включающий все его проявления: от земного огня жертвенного костра до солнца на небе и солярных божеств (Ав., «Ясна», 28; 5; РВ, I, 60-77; II, 1-10; III, 5-28 и др.). Жертву в обеих традициях кидали или выливали в огонь жертвенного костра - считалось, что пламя передает ее богам. В жертву приносили сок сомы, смешанный с молоком или мёдом, масло (РВ, VII, 14, 2), зерно, лепешки, мясо жертвенных животных, к числу которых относились яловые коровы, лошади, верблюды у авестийцев и мелкий скот (Ав., «Яшт», 8; 58).

Молитва составляла не менее важную часть почитания богов, чем жертва. По мнению создателей гимнов РВ, молитва служила как бы фильтром, очищавшим жертву для богов, подобно тому, как сок сомы очищается, проходя через цедилку из овечьей шерсти. Слово считалось священным - это характерная черта культуры ариев РВ и Ав.

У индоариев к классу брахманов принадлежали поэты-жрецы - риши (єsi), создававшие гимны РВ. Искусство риши было большей частью наследственным, передававшимся от отца к сыну. Поздние поэты следовали образцам предыдущих и создавали свои гимны в соответствии с древним каноном. Определенные циклы гимнов принадлежали отдельным жреческим семьям, в которых они хранились и передавались из поколения в поколение.

Важная особенность общества ариев РВ (во всяком случае, в наиболее древний период) заключалась в том, что поэтом мог стать и представитель другого класса: кшатрий или вайшья. Решающую роль в таких случаях играли способности. Кастовой системы с непроницаемыми перегородками не было.

Кшатрии являлись правящим, но вторым в системе варн, классом воинов, которые вместе с царем участвовали в походах. Царь обычно происходил из кшатриев (отсюда другое название этого класса - rвjanyа - букв. «связанный с царем»), но при этом в отдельных случаях царь мог быть и иного социального происхождения. В авестийском обществе также выделялось сословие воинов, которые призваны помогать правителю воевать с врагами и защищать страну (Ав., «Яшт», 5). Согласно Ав., у древних иранцев существовало 4 территориальных подразделения - дом, селение, область и страна. Главами этих подразделений являлись, соответственно, хозяин, старший в роде, вождь и правитель. Заратуштра предполагает объединение всех арийских стран под властью единого владыки (Ав., «Яшт», 10; 18).

Рядовые члены общества индоариев назывались вайшья (vic букв. «племя»). Сюда относились представители всех профессий, кроме жрецов и воинов (т.е. скотоводы, землепашцы, ремесленники и пр.), некоторые из этих профессий были достаточно престижными. В Ав. же ремесленники выступают четвёртым, отдельным от земледельцев, воинов и жрецов сословием (Ав., «Младшая Ясна», 19; 16-18).

Упоминаемые один раз в X мандале РВ шудры не являлись ариями по происхождению и занимали в обществе зависимое положение. Степень этой зависимости из гимнов РВ неясна. Можно только сказать, что в поздних частях РВ слово dвsa употребляется в значении «слуга» (РВ, I, 92, 8; X, 62, 10). Но, с другой стороны, высказывалась точка зрения, что шудр нельзя отождествлять с дасами, поскольку они были разного происхождения: дасы - аборигены Индии, шудры - одно из племен, мигрировавших в Индию и завоеванных ариями (т. е. здесь имел место перенос этнических названий на социальную функцию).

Резкая противопоставленность ариев дасам/дасыо характерна для самого начального периода миграции ариев в Индию, отраженного в древних частях РВ. Далее начался процесс постепенного смешения с автохтонным населением. Мало того, процесс смешения происходил настолько стремительно, что в РВ, по-видимому, ряд родоначальников-дасов переходили в арийскую религию и тем самым включались в общество ариев (РВ, VIII, 46, 32).

Основным типом отношений между индоариями и аборигенами Индии в период РВ, несомненно, была война. Войны были условием существования индоариев (РВ, VI, 27, 5; VII, 18, 8), а в их модели мира им придавалось религиозное значение. Существовало представление, что врагов арийского царя убивает непосредственно бог, чаще всего Индра. Возможно, боевые знамена были символами богов (Индры, Агни), что объясняет представление ариев о знамени, как о защите войска. В Ав. также постоянно упоминается о сражениях правителей-героев. 14 Яшт посвящён богу войны и победы - Вэртрагне, который предстаёт перед Заратуштрой в десяти инкарнациях (в облике Ветра, Быка, Коня, Верблюда и т.д.). У авестийских ариев уже прослеживается тактика ведения боя и определённое построение войска во время битвы (Ав., «Яшт», 13; 37-39). Конницы в составе ригведийских и авестийских войск, видимо, не было. Как было сказано выше, в РВ слово «всадник» встречается всего один раз, а в Ав. - два (Ав., «Яшт», 5; 4; «Яшт», 13; 7).

Основным оружием в РВ и Ав. были лук и стрелы. Тетиву лука делали из коровьей шкуры, стрелы имели оперение, наконечники могли быть металлическими или роговыми (иногда были отравлены); существовал колчан. Кроме того, в ходу были копья (Ав., «Яшт», 10; 21), пики, мечи, топоры, дубины (РВ, I, 32, 2) и праща с камнями для метания (РВ, VI, 103, 3).

Военная добыча - скот, пастбища, пленные и прочее - служила важнейшим источником материального благополучия общества ариев РВ и Ав (РВ, III, 33). Войны велись постоянно (Ав., «Яшт», 5; «Яшт», 14).

2.7 Колесницы

Огромное значение в жизни ариев играла боевая колесница. У ригведийцев все части колесницы связывались ремнями, она была разборной и состояла из деревянной основы, куда прикреплялись деревянные оси. На них насаживались два деревянных колеса, закреплявшихся деревянной чекой, обод колеса делался из металла. От оси под углом шло дышло, впереди проходившее через ярмо, надевавшееся на шею коням (РВ, I, 164, 11, 14). Кузов колесницы мог быть плетеным, деревянным или кожаным. В обычную боевую колесницу запрягались два коня (иногда три или четыре). Она была двухместной: справа стоял колесничий, правивший конями, слева находился воин (он мог сидеть или стоять). Кроме боевых колесниц использовались еще повозки (anas), гружённые поклажей и запряженные волами, которые также были деревянными. По авестийскому источнику невозможно настолько же полно воссоздать вид боевой колесницы. Боги правят упряжками из четырех белых коней, а Митра передвигается на удивительной одноколёсной колеснице. Вероятно, способ запрягания лошади в колесницу был таким же, как у индоариев. Не понятна форма колесницы и расположение в ней возничего с воином.

2.8 Обряд захоронения

Ригведийские арии не оставляли следов от захоронения мертвых, что сокращает возможности археологии судить об обществе того времени. Тела умерших сжигали на кремационном костре, земле предавали только несгоревшие остатки костей. Никаких свидетельств того, чтобы мертвых хоронили в земле, в период РВ нет (РВ, X, 14-18).

Обряд захоронения авестийских ариев кардинально отличается от ригведийского. Трупосожжение было не допустимо, поскольку оскверняло огонь мертвой плотью и каралось смертью. В Ав. подробно описывается похоронный обряд и ритуальное очищение от «трупной скверны» (Ав., «Видевдат», 8). Ни землю, ни огонь нельзя осквернять соприкосновением с трупом. Тот, кто закопает человека или собаку в землю, должен быть подвергнут 500 ударам «лошадиной плети». Землю, где умер человек или собака в течение года нельзя орошать и засевать. В дом, где умер человек, можно вносить огонь только через 9 дней зимой и через месяц - летом, дабы не осквернить его. Не меньше двух носильщиков (одного из которых при необходимости могла заменить собака) относили мёртвого на высокое сухое каменистое место (дахму). Эти люди до конца своих дней считались нечистыми, и им нельзя было находиться ближе 30 шагов от огня, воды и барсмана, и ближе 3-х шагов от людей. На голом каменистом месте труп закрепляли за ноги или волосы, чтобы звери или птицы, растерзав тело, не могли утащить кости к воде или растениям. Затем кости собирали и складывали в специальное вместилище - асто-дана, которое находилось в определённых местах дахмы.

Человек, соприкоснувшийся с трупом, считался осквернённым и должен был пройти ритуальное очищение водой, но дабы не осквернить стихию воду, он должен был сначала омыться «чистой» мочой коровы. Другим людям предписывалось помочь осквернённому очиститься. При отказе в такой помощи человек навлекал на себя проклятие.

2.9 Утварь, инструменты

Ригведийские арии занимались различными ремеслами. Профессия плотника хорошо известна в РВ (РВ, III, 54, 12; IX, 112, 2), в роли божественных плотников выступают такие мифологические персонажи, как творец всех форм Тваштар, вытесавший чудесную чашу для сомы и божественные мастера Рибху. Деревянными были многие предметы обихода и ритуала: разные виды посуды, в том числе чаши и ковши для сомы; основные части колесницы; жертвенные столбы; столбы для хижин (они могли быть также бамбуковыми); боевые колесницы и повозки; ограды и прочее. Труд создателя колесницы ставился в РВ высоко: с ним сравнивалось искусство поэта, творившего молитвы.

Посуда РВ и Ав. - каменная, деревянная, металлическая и глиняная. В гончарном производстве не применялся гончарный круг, поскольку такая посуда, считалась принадлежностью демонов. Сосуды делали руками из нескольких частей, сушили и обжигали в яме. Ведийская керамика была пористой и плохо обожженной.

Арии знали ткачество, сырым материалом для которого служила овечья шерсть, а у ригведийцев еще и волокнистая трава kuca или darbha. Сначала натягивали параллельные нити основы (tantu от tan «тянуть»), затем пропускали поперечную нить - уток (otu) (РВ, X, 130). Ткаческая терминология широко употребляется в РВ (РВ, I, 164, 41), потому что поэтическое искусство риши - создание гимнов - часто сравнивается с тканьем. Одежда обычно состояла из двух частей, нижней и верхней, а у авестийцев ещё существовал сложно повязываемый головной убор. В обеих традициях она была очень дорогой - ее, например, требовали жрецы как вознаграждение за труды. В качестве одежды могли использоваться и шкуры животных. Ригведийцы также занимались плетением разных изделий из прутьев, побегов бамбука, соломы и определенных видов трав. Плели циновки, подстилки, навесы, борта для колесниц, корзины и пр. Ткачество и плетение являлось делом женщин.