Взаимоотношения Советского государства и РПЦ в период 1917-1953 гг.

К материалам военного времени потребовался иной подход. Если имелись контакты с немцами, а этого не могло не быть, то следовало ответить на вопрос: какого рода были эти контакты? Из материалов дела известно, что отец Тимофей приглашался не раз на чай в немецкую комендатуру. О чем шли беседы - следствием не установлено. Для советских режимных органов достаточно было самого факта совместного чаепития и проведения богослужений на оккупированной территории, что безоговорочно квалифицировалось как предательство интересов Родины. Конечно, это беззаконно, поэтому прокуратура и реабилитировала отца Тимофея. Однако для раскрытия духовного портрета этого мало. Ведь за кадром остались эти беседы в комендатуре. О чем они были? Куратор понимал, что священник многого знать не может, но знает, какой урожай ждать, сколько живности у крестьян (решая вопрос снабжения армии), а если повезет, и они подружатся, можно и через крестьян поспрашивать насчет партизан. В СД был известен факт, когда местное население очень доверяет духовенству, а с органами власти контакты для народа были затруднительны. В Боровске, в том же храме, вместе с иеромонахом Тимофеем (Мосоловым) служил другой священник - отец Сергий Розанов, который, несмотря на все усилия штатного свидетеля, не был наказан так жестоко, получил лишь пять лет ссылки, а уже через два года был освобожден. Возможно, спецслужбы СССР не стали раскрывать своего агента.

Игумен Псково-Печерского монастыря Павел (Горшков; скончался в заключении в 1950 г.), активно сотрудничал с немецкой администрацией. Когда в 1941 г. немцы заняли Псков, игумен Павел устроил торжественный молебен и крестный ход в честь "освободителей". В материалах следственного дела есть сведения, что игумен Павел выполнял распоряжения немецкой администрации по выявлению политических настроений жителей г. Печоры и лиц, враждебно относящихся к оккупантам, благословил изменника генерала Власова и возглавляемую им РОА. Канцелярия

Адольфа Гитлера благодарила игумена за подарок, посланный им ко дню рождения "вождя", сохранились поздравительные адреса игумена к немецкой администрации. Вместе с отступавшей немецкой армией были вывезены многие ценности древней обители. Понятно, что насельники монастыря, привыкшие к жизни в буржуазной Эстонии, не могли лояльно относиться к советской власти и с наступлением войны должны были сделать свой выбор, однако мотивация многих поступков настоятеля по-прежнему не ясна.

Встречаются примеры вызывающие недоумение: например некоторые обстоятельства жизни архимандрита Лаврентия (Проскуры; 1868-1950), канонизированного Украинской Православной Церковью. Архимандрит служил и при советской власти, несколько лет при немцах, и снова при советской власти. Репрессирован он не был. Почему это стало возможным? Ответа нет, исчерпывающих исследований не проводилось.

Несколько лет служил на оккупированной территории известный протоиерей Николай Гурьянов (скончался в 2002 г.). Его служение во время войны совершенно не исследовано, нет ответа на вопрос, почему его также не коснулись репрессии в послевоенное время в отличие от иных священников, служивших под оккупацией, а одних лишь слов его почитателей недостаточно для составления полного духовного портрета.

В феврале 2011 г. Архиерейский собор Русской Православной Церкви подвел итоги изучения судеб духовенства и мирян, пострадавших от антирелигиозного террора в советской России. В соборном докладе Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл обратил внимание на принципиально важную сторону вопроса, сказав, что "одним из недугов нашего времени стало умножение почитания лиц, канонизация которых невозможна. Таким лицам пишутся жития и акафисты, в поддержку их канонизации собираются подписи. Введенный в заблуждение народ недоумевает: почему не прославляют такого-то человека?".

Таким образом, полученные в ходе проведенного исследования данные

показали, что общие процессы, происходившие на оккупированных территориях, стратегические и тактические планы оккупационного режима в отношении Церкви и верующего населения на разных этапах войны в основном получили объективное освещение в отечественной историографии последнего десятилетия. Однако доступная в отечественных и зарубежных архивах источниковая база в настоящее время все еще не позволяет выяснить причастность каждого конкретного лица к тем или иным формам сотрудничества с немецкими властями, выявить духовно-нравственную составляющую биографии. Тем не менее, полученные в ходе исследования материалы в определенной мере вносят дополнительное знание в проблему, актуальность которой в свете развернувшихся событий на бывших оккупированных территориях возрастает.

Некоторые исследователи в своих работах о духовенстве в годы войны стараются избегать деликатной и сложной темы религиозного коллаборационизма, но замалчивание этого в условиях определенной доступности архивных материалов, как нам представляется, антиисторично и не может быть оправдано ложным пониманием нравственно-этических ограничений.

Позиция советской власти по отношению к Русской Православной Церкви в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)

Перед лицом нацистской угрозы руководство СССР в своей политике также сделало ставку на религиозный фактор, понимая, что религиозная доктрина может стать основой сплочения советского общества. Значительный вклад в решение этой задачи был внесён иерархами Русской православной церкви, которые с первых, самых трудных для страны дней Великой Отечественной войны, заняли патриотическую позицию, направленную на оказание всемерной поддержки Советской власти. Так, 22 июня 1941 г. митрополит Сергий, являвшийся главой православной церкви, обратился к пастырям и пасомым Христовой православной церкви с

ризывом защитить Отечество. Примеру Сергия последовали другие руководители церкви. В проповеди, произнесённой 26 июня 1941 г. во время молебна, митрополит призвал народ к консолидации перед фашистской угрозой. Через два дня после обращения 3 июля 1941 г. И.В. Сталина к народу послание было зачитано в действующих храмах131. Таким образом, позиция, занятая иерархами православной церкви с первых дней войны, стала основой для конструктивного диалога между государством и церковью. В дальнейшем местоблюститель патриаршего престола Сергий приложил все усилия, чтобы доказать, что православная церковь отнюдь не враждебна новому порядку, а, наоборот, в дни страшных бедствий, выпавших на долю народа, готова поддержать его не только словом, но и делом.

Кроме того, за оказание помощи Отечеству в деле победы над немецко-фашистскими захватчиками верующие церквей получили благодарности от И.В. Сталина132. Таким образом, вопреки планам фашистской Германии, в годы Великой Отечественной войны церковь стала одним из центров сопротивления вторжению фашистских захватчиков и оказала народу и государству значительную помощь и поддержку. Кроме того, православная религия стала внутренней духовной силой части советского общества.

Даже на оккупированных территориях возрождение религиозной жизни помогало сплочению граждан и усилению их национально- освободительных настроений.

Оценив поддержку государственных инициатив, правительство пошло на значительные уступки в отношении церкви и верующих. Конечно, продолжали издаваться книги и брошюры, популяризировавшие марксистско-ленинскую философию, не было введено религиозное преподавание в школах, а советские лидеры не приняли православную или иную веру. В то же время уже в начале войны было прекращено издание

антирелигиозных журналов, антирелигиозные музеи превращены в музеи истории религии или закрыты. Прекратились антирелигиозные демонстрации и другие выступления воинствующих безбожников. Даже смерть руководителя Союза воинствующих безбожников Е. Ярославского прошла незамеченной. В своих исследованиях протоиерей Владислав Цыпин отмечает, что изменения в государственной политике в отношении православной церкви были вызваны как внутренними, так и внешнеполитическими задачами. Так, посягательства на свободу совести в СССР всегда болезненно воспринимались западным обществом. В частности, американские религиозные организации заявили о недопустимости участия в войне в союзе с «безбожным государством», тем самым оказывая мощное давление на президента США Ф.Д. Рузвельта, который был вынужден обращаться к И.В. Сталину с неофициальными просьбами об улучшении политического и правого положения церкви.

Рубежным событием в развитии государственно-церковных отношений, наполнявшимся в условиях ожесточенной борьбы с фашистским агрессором новым патриотическим содержанием, стал правительственный приём, состоявшийся 4 сентября 1943 г., на котором глава государства И.В. Сталин принял митрополитов Русской православной церкви: Сергия (Старгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича). В ходе встречи решались вопросы о проведении церковного собора с целью восстановления патриаршества и создания Синода, об открытии культовых зданий и духовных учебных заведений. При этом митрополит Ленинградский Алексий обратился с просьбой о предоставлении права епископам, управляющим епархиями, участвовать в предварительном рассмотрении заявлений верующих об открытии церквей и выходить с ходатайством в советские органы только в тех случаях, когда, по мнению епископа, ходатайство следует удовлетворить. Предложение, в принципе, было одобрено. Таким образом, патриотическая позиция, занятая православной

церковью и её иерархами, послужила основой потепления государственно- церковных отношений. В то же время современные исследователи отмечают, что переоценивать данное событие нельзя. Согласно точке зрения ряда учёных встреча главы государства с руководителями православной церкви в значительной мере была рассчитана на международный резонанс.

По мнению А.В. Алексеева, в канун Тегеранской конференции И.В. Сталин, рассчитывая на открытие Второго фронта, стремился продемонстрировать лояльный курс в отношении церкви. С точки зрения Д.А. Поспеловского и М.В. Шкаровского, в 1943 г. глава советского государства осознал, что в условиях продолжавшейся войны необходимо получить поддержку католических, православных и протестантских церквей и верующих Восточной Европы, а также собственных западных территорий. Добиться этой цели можно было только при наличии в СССР такой церкви, которая, по крайней мере, казалась бы благополучной и процветающей.

8 сентября 1943 г. впервые за долгие годы состоялся Поместный церковный архиерейский собор, в состав которого вошли 3 митрополита, 11 архиепископов и 5 епископов. На соборе патриархом всея Руси (а не всея России, так как слово «Русь» обозначало большую часть канонической территории православной церкви, включая Украину и Белоруссию) был избран 76-летний митрополит Сергий, а также возрождён Синод136. На соборе 1943 г. было принято решение об осуждении изменников вере и Отечеству, то есть духовенства и мирян, согласившихся служить немецким захватчикам. С целью осуществления связи между правительством страны и патриархом Московским и всея Руси в 1943 г. был организован Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР, на который возлагалось предварительное рассмотрение вопросов, возбуждаемых патриархом и

требующих разрешения правительства СССР, разработка проектов законодательных актов по вопросам церкви.

Избрание патриарха, помимо международного резонанса, значительно укрепило позиции православной церкви (выборы патриарха после смерти патриарха Тихона (Белавина) в 1925 г. были запрещены).

После смерти патриарха Сергия в мае 1944 г. линию на укрепление государственно-церковных отношений продолжил патриарший местоблюститель митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий.

На соборе епископов Русской православной церкви, состоявшемся в Москве в ноябре 1944 г., Алексий подчеркнул, что «благодаря сочувственному отношению со стороны правительства созданы благоприятные условия для деятельности церкви». В подобной «благоприятной для церкви ситуации» с целью выбора нового патриарха в январе - феврале 1945 г. в Москве был созван Церковный Собор. В его работе приняли участие свыше 40 русских епископов, представители духовенства и мирян, 4 восточных патриарха, делегаты от многих восточных церквей. В результате 31 января 1945 г. патриархом был избран Алексий (Симанский), впервые принято и утверждено Положение об управлении Русской православной церковью, а также обращение «К народам мира», осудившее профашистскую позицию Ватикана.

При новом патриархе в 1945 г. процесс укрепления позиций церкви продолжился. По заявлениям верующих открывались и возвращались культовые здания, были открыты 2 богословские академии, 10 семинарий, которые стали готовить священников, начали издаваться Библия, молитвенники, а также тиражом в 15 000 экземпляров ежемесячный Журнал Московской патриархии. Молчаливо было признано существование

монастырей.

Публичным признанием заслуг церкви перед государством и советским народом явилось разрешение патриарху Алексию, митрополиту Николаю, архиепископу Виталию, а также двум священникам присутствовать на трибунах Кремля по время парада Победы, состоявшегося в Москве на Красной площади 24 июня 1945 года. Председатель Совета по делам Русской православной церкви Г.Г. Карпов, решая этот вопрос, в докладной записке народному комиссару иностранных дел В.М. Молотову писал, что «присутствие руководителей православной церкви на трибунах, недалеко от дипломатов и иностранных гостей должно произвести выгодное впечатление, в особенности на заграницу».

Таким образом, государственно-церковные отношения в течение всего периода Великой Отечественной войны находились в непосредственной зависимости от политического курса советского правительства. Их особенности и характер были обусловлены конкретно-историческими и международными условиями, в которых находилась страна. Существенное изменение положения церкви произошло в годы Великой Отечественной войны: она стала легальной, законно признанной организацией, получившей определённые права. Начался процесс открытия церквей и возрождения епархий. При этом граждан не преследовали за то, что они являлись верующими, что позволило нормализовать духовно-нравственную обстановку в стране.

Стремительность процесса возрождения государственно-церковных отношений в годы войны, в самое трудное для страны время, позволяет сделать вывод о том, что вытеснение православной церкви, а также религии в целом из жизни общества, ущемление религиозных прав и свобод верующих противоречили духовно-нравственным потребностям граждан СССР. Однако слишком явная зависимость конфессиональной политики от внутри- и внешнеполитических задач и в определённой мере подчинённость Русской православной церкви государству не позволяют говорить о подлинной свободе совести в СССР даже в период Великой Отечественной войны.

3.2 Динамика открытия церквей и молитвенных домов в период потепления государственно-церковных отношений 1943-1948 гг.

В годы Великой Отечественной войны, в атмосфере неизмеримых страданий, лишений, потери родных и близких, потребность людей в религии резко возросла. Уже с начала войны верующие в своих письмах, обращениях, ходатайствах в органы светской и церковной власти просили открыть храмы или молитвенные дома.

Резкий всплеск религиозности населения в комплексе с другими обстоятельствами внутри- и внешнеполитического характера стал, по мнению отечественных исследователей, причиной изменения церковной политики власти в 1943 г. Наиболее яркой и наглядной демонстрацией этой политики стал процесс открытия православных храмов и молитвенных домов по всей территории Советского Союза, который продолжался до 1948 г.

Челябинская область была также включена в этот всесоюзный процесс. Процесс открытия храмов в области по сравнению с ситуацией по стране имел свои отличительные особенности.

Обратимся к цифрам, представленным Советом по делам РПЦ в правительство в январе 1949 года:

Как можно увидеть в таблицах 1 и 2, заявлений по всей области поступило более 200. По сравнению с общесоюзным уровнем, процент открытых храмов был достаточно высок. Но более 150 заявлений все же были отклонены, при этом использовались разнообразные причины, чтобы отказать в ходатайстве. Среди них: неправильное оформление документов, отсутствие нужного числа подписавших или указаний мест их проживания, наличие расположенных недалеко храмов (10-15 км.), ветхость церковных

зданий, отсутствие помещения, невозможность освобождения храмов, переоборудованных под культурные или производственные цели.

Нужно отметить, что уже с 1945 г. в работе уполномоченного начали повторяться заявления от верующих. За период 1943-1948 гг. таких заявлений 80 из 200. Так, во II квартале 1946 г. из двадцати пяти поступивших заявлений повторных было пятнадцать,****** в 1947 г. из двадцати трех поступивших заявлений повторных было восемнадцать.

Таблица 1

Год	Поступило	Открыто	%
1944	6402	207	3,23
1945	6025	509	8,44
1946	5105	369	7,22
1947	3087	185	5,99
1948	3174	18	0,56

Для сравнения дадим аналогичную таблицу по Челябинской области:

Таблица 2

Год	Поступило	Открыто	%
1944	48	11	22,9
1945	61	13	21,3
1946	46	6	13
1947	23	6	26
1948	31	1	3,2

По повторным заявлениям сложилась практика отказа «на основании ранее принятых решений» без дополнительного рассмотрения, о чем прямо говорит уполномоченный СДРПЦ П.В. Ефимов. Но, несмотря на многочисленные отказы по повторным заявлениям, некоторые группы верующих продолжали настойчиво подавать очередные ходатайства, одновременно жалуясь в вышестоящие инстанции. Примеры тому содержатся во многих отчетах челябинских уполномоченных.

Очень невысокий процент удовлетворения ходатайств на фоне подъема религиозности среди населения приводил к тому, что официально открытые храмы не справлялись с обслуживанием религиозных запросов людей. На этом фоне получили распространение случаи совершения религиозных обрядов на дому незарегистрированными священниками. В 1943-1944 гг. подобные случаи отмечались в Копейске, Нязепетровске, Агаповском, Варненском и Миасском районах; в 1945 г., по информации уполномоченного: «„в отдаленных районах области бывают случаи соверше- ния религиозных обрядов незарегистрированными священниками». П.В. Ефимов писал, что для искоренения этого явления маломощным приходам можно было бы разрешать совершать отдельные требы зарегистрированными священниками на дому верующих в населенных пунктах, не входящих в состав прихода, при наличии у священника справки от уполномоченного. Уполномоченный отмечал, что «„сами священники таких приходов, где они недостаточно загружены и имеют ограниченные доходы, охотно соглашаются на выезды с требами, т.к. это увеличивает их доходы».

После войны число ходатайств, как видно из таблицы, постоянно уменьшалось, снизилась и активность самих верующих. Как следствие, сокращалось и количество открытых церквей и молитвенных домов.

Как показывает анализ отчетов уполномоченных Совета по Челябинской области, основным фактором, тормозившим процесс открытия

православных храмов, являлось противодействие на уровне органов местной власти. В основе негативного отношения руководителей к вопросу открытия церквей лежало убеждение, что поворот в государственно-церковных отно- шениях связан с ходом военных действий, определенными политическими мотивами руководства страны и не имеет отношения к повседневной работе в районе, городе.

В целом годы войны можно считать периодом возрождения РПЦ как института. На территории Челябинской области стало функционировать 37 храмов, верующие получили, наконец, возможность удовлетворять свои религиозные потребности.

3.3 Деятельность уполномоченных совета по делам РПЦ при СНК/СМ СССР как отражение взаимоотношений двух сторон в период с 1943 по

1953 гг.

После начавшейся нормализации отношений государства и Русской православной церкви в 1941 г. возникла необходимость создания специальной структуры, которая занималась бы вопросами регулирования этих отношений со стороны государства.

Постановлением СНК СССР от 23 октября 1943 г. был создан Совет по делам Русской православной церкви, который являлся общегосударственным органом, осуществлявшим контроль над правильным применением советских законов о культах центральными и местными советскими органами, за выполнением советского законодательства о религиозных культах Русской православной церковью. На первых порах регулированием вопросов, связанных с РПЦ, непосредственно занимался сам Совет Народных Комиссаров СССР. В течение 1944-1945 гг. появились постановления правительства, регламентировавшие статус церквей на освобожденных территориях, открытых во время немецкой оккупации, о порядке открытия

церквей, об открытии общецерковных учебных заведений, об открытии Троице-Сергиевой лавры и передаче мощей св. преп. Сергия Радонежского и другие. Председатель Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов в своем выступлении перед епископами РПЦ 24 ноября 1944 г. заявил, что «те явления, которые происходят в жизни Церкви, во взаимоотношениях между Церковью и государством, не представляют чего-то случайного, неожиданного, не носят временный характер, не являются тактическим маневром... Эти мероприятия вытекают из той тенденции, которая наметилась ещё до войны и которая получила свое развитие в ходе войны». Естественно, что аппарат нового Совета предполагал наличие на местах своих представителей в лице уполномоченных Совета по республике, краю, области. Постановлением СНК СССР от 18 декабря 1943 г. на местах были утверждены при облисполкомах уполномоченные Совета. Решением исполкома Куйбышевского областного Совета депутатов трудящихся от 28 февраля 1944 г. № 12/5 был утвержден уполномоченный Совета по делам РПЦ по Куйбышевской области.

Теоретический круг обязанностей уполномоченного был достаточно широк. Прежде всего, он был обязан предварительно рассматривать и проверять поступившие ходатайства верующих граждан об открытии молитвенных зданий. В конце процедуры уполномоченный давал положительное или отрицательное заключение. Поводом для отрицательного заключения могло быть: несоответствие требованиям оформления хода- тайства (должно быть подписано не менее 20 местными жителями, не лишенными по суду избирательных прав); получение подписей под ходатайством принуждением, обманом, подделка подписей; непригодность культового помещения по ветхости либо техническим (санитарным, пожарным) условиям; невозможность освобождения бывшего здания храма вследствие его переоборудования и использования под культурные, жилые,

оборонные цели (за исключением использования под склады). В середине 1940-х - конце 1950-х гг. теоретически допускалось при отсутствии молитвенного здания использовать арендованные частновладельческие дома или дома коммунального фонда. Если храм не был закрыт решением каких- либо советских органов (но не действовал более года), он открывался на общих основаниях.

Следующим направлением работы уполномоченного являлась регистрация религиозных обществ, их исполнительных органов и служителей культа.

После получения из центра разрешения по состоявшемуся заключению уполномоченного и согласия местных властей происходит регистрация общества. В заявлении, подписанном не менее 20 местными гражданами, они заявляли о желании добровольного объединения для отправления религиозных обрядов и просили зарегистрировать религиозное общество с передачей ему в бессрочное и бесплатное пользование здания и культового имущества (если оно сохранилось). К заявлению прилагался именной список подписавших с указанием их гражданства, места работы, возраста, местожительства и судимости.

Уполномоченный, после выдачи справки о регистрации религиозного общества, в трехдневный срок был обязан выслать в местный исполком распоряжение о заключении с верующими договора о передаче им в бесплатное и бессрочное пользование здания храма, культового имущества и сторожки (при наличии последних). Кладбища (даже если храм располагался на его территории) передаче религиозным обществам не подлежали.

Договор составлялся и подписывался теми же верующими, что подписывали заявление о регистрации религиозного общества. Кроме договора, ими же подписывалась опись принятого культового имущества, при его наличии. Документы эти хранились: у уполномоченного, в местном

исполкоме и в религиозной организации.

После избрания на общем собрании исполнительного органа (не менее

3 лиц) и ревизионной комиссии (в том же количестве), они подлежали регистрации уполномоченным. Он имел право отвода как отдельных лиц, так и органов в целом. При отсутствии отводов выдавалась справка о регистрации обоих органов.

Формально для регистрации священно-церковнослужителей необходима была анкета на служителя культа. На практике принято было согласовывать кандидатуры с уполномоченным перед их регистрацией. При положительном решении выдавалась справка о регистрации служителя культа. Интересно, что, например, уполномоченный требовал согласовывать с ним совершение разовых или нескольких богослужений командиро- ванными священниками (благочинными, секретарем епархиального управления) в пределах одной области/епархии. В таком случае священнослужителю, имевшему регистрацию при конкретном приходе, выдавалась разовая или временная регистрация на право совершения богослужений в другом приходе. Уполномоченный не регистрировал священнослужителя в случае отказа милиции в местной прописке. При других причинах отвод уполномоченный осуществлял через епископа.

Третьей составной частью документальной деятельности уполномоченного был учет религиозных обществ и культовых зданий, а также церквей, закрытых по решению советских органов либо не действующих по иным причинам.

На каждое зарегистрированное религиозное общество уполномоченный заводил регистрационное дело, содержавшее в себе 9 обязательных документов/копий и все документы о последующих изменениях.

Недействующие молитвенные здания учитывались по специальному списку, содержавшему сведения о местонахождении здания, решения советского органа о его закрытии и его использовании на момент заполнения

списка.

Кроме ведения определенных документационных форм, уполномоченному поручалось наблюдение за правильным и своевременным проведением в жизнь законов и постановлений правительства, относящихся к РПЦ, и за выполнением договоров о пользовании молитвенными зданиями и культовым имуществом. Уполномоченные следили за выполнением следующих положений.

Общество могло пользоваться только одним зданием.

Обряды могли отправляться в культовых зданиях и до конца 1950-х гг. в домах/ квартирах верующих, в больницах, местах заключения, кладбищах и крематориях. Запрещалось проводить богослужения с 00 до 6 часов, кроме дней, предписанных требованиями обряда. Преподавание вероучения разрешалось в специальных учебных заведениях (семинариях и академиях) лишь совершеннолетним гражданам.

Сбор пожертвований разрешался лишь на цели, связанные с управлением молитвенным зданием и культовым имуществом, наймом служителей культа и содержанием исполнительного органа. Допускался сбор на патриотические цели. Имущество, пожертвованное общине, становилось государственным и также подлежало внесению в инвентарную опись.

До конца 1940-х гг. разрешалось совершение шествий и церемоний под открытым небом (кроме шествий вокруг собственно культового здания) с разрешения местного исполкома, с подачей за 2 недели заявления на разрешение.

Собрания по управлению обществом могли проходить с разрешения местного Совета с письменным извещением не менее чем за 3 дня. О принятых решениях сообщалось местному Совету, который уведомлял уполномоченного.

Постановлением СНК СССР от 22 августа 1945 г. религиозным организациям были даны частичные права юридического лица. Это касалось

вопросов приобретения (постройки) либо найма религиозной организацией домов для причта, сторожек, гаражей, сараев, складов, свечных и иных мастерских. Религиозным организациям было запрещено наследовать какую- либо недвижимость либо предметы по завещанию граждан. Приобретенное (построенное) недвижимое имущество немедленно муниципализировалось и вносилось в инвентарные описи.

Уполномоченный являлся первой инстанцией, который рассматривал вопрос о закрытии церкви. Церковь могла быть закрыта по нескольким формальным причинам: по просьбе самих верующих, с возможной опротестацией в течение двух недель остальными членами религиозного общества (но не менее 20 человек); при неоднократном нарушении обществом законодательства о культах, а также в отношении здания и имущества. При закрытии открытых при оккупации церквей - в двух случаях: если бывшие культовые здания были переоборудованы под светские цели до войны и если при оккупации под храмы были отданы помещения государственных или общественных учреждений.

Уполномоченный делал заключение для местной власти (край - облисполкома), выносилось закрытое решение и представлялось на согласование Совету по делам РПЦ. При получении решения о закрытии договор расторгался по соглашению сторон либо в судебном порядке.

Вплоть до конца 1950-х гг. формально предусматривалась возможность строительства новых молитвенных зданий силами и средствами верующих. После получения разрешения на строительство в райисполком или Горсовет представлялись сметы и проект на утверждение. По окончании стро- ительства, после приемки здания и его муниципализации местным Советом, верующим здание передавалось в предусмотренном для этого порядке147. Для других целей здание могло быть переоборудовано лишь по разрешению Совета по делам РПЦ по представлению Советов Министров союзных, автономных республик или край - облисполкомов. Слом и разборка как

действующих, так и недействующих зданий, угрожающих обвалом (при удостоверении техническим актом) допускалась по распоряжению Советов Министров союзных, автономных республик или край - облисполкомов.

Уполномоченный был обязан своевременно и регулярно информировать Совет по делам Русской православной церкви и местные власти о деятельности РПЦ на территории республики, края, области.

Изначально периодичность информационных отчетов устанавливалась квартальной, с середины 1950-х гг. перешли на полугодичную отчетность. Еще предусматривались специальные информации уполномоченных, приуроченные к великим праздникам (с большим скоплением народа).

Осуществлявшееся уполномоченным делопроизводство было представлено следующей номенклатурой: дело руководящих документов (законы, указы, постановления правительства, директивы, инструкции циркуляры Совета по делам РПЦ при СНК/СМ СССР); дело секретной переписки; дело отчетов (доклады, отчеты, статистические таблицы); регистрационные дела по учёту религиозных обществ; дело по учету недействующих молитвенных зданий; дело отклоненных ходатайств; дело жалоб.

Обобщая практическую деятельность уполномоченного Совета по делам РПЦ по Куйбышевской области, можно выделить следующие направления.

Уполномоченный рассматривал жалобы по вопросам, относящимся к общинам: нарушение договоров о пользовании молитвенными зданиями и культовым имуществом, на неправильность налогового обложения, на неправильные действия исполнительных органов и ревизионных комиссий. По этим вопросам, в случае надобности, вносил свои предложения в облисполком, иногда - местный исполком.

На практике для проверки поступивших заявлений и жалоб, получения необходимых сведений о состоянии здания и работе исполнительного органа,

уполномоченный, как правило, обращался в местные советские органы, совершая личные выезды только в особых случаях.

В случае решения принципиальных вопросов уполномоченный согласовывал свои действия с Советом по делам РПЦ при СНК/ СМ СССР и с местными областными руководящими партийными (обкомом ВКП(б)/КПСС) и советскими органами. Для решения практических вопросов могли образовываться комиссии с привлечением для работы в них соответствующих работников.

Сохранившиеся документы позволяют восстановить перечень лиц, последовательно бывших уполномоченными Совета по делам РПЦ по Куйбышевской области за все время существования Совета.

Первым областным уполномоченным Совета по делам Русской православной церкви утвердили Сергея Васильевича Гасилина, который был уполномоченным около 3 лет, до лета 1947 г.151.

С чем пришлось столкнуться уполномоченному в самом начале своей деятельности? Прежде всего, это десятки заявлений об открытии церквей как от отдельных граждан, так и от групп верующих, и с каждым днем количество прошений возрастало152. В 1947 г. в Куйбышевской области был открыт последний, 19-й по счету, православный храм, и их количество не менялось до 1961 г. После 1949 г. количество прошений верующих с десятков снизилось до единичных, следующая волна роста наметилась в 1956 г. и достигла своего пика в 1958 г. (28 заявлений, одно из них имело 2700 подписей).

Уполномоченный и архиерей общались достаточно ровно. Прежде чем представлять уполномоченному на регистрацию священнослужителя, архиерей испытывал его способности на клиросе и одновременно старался по своим каналам узнать больше о просителе либо просто проверить его. В одном из годовых отчетов Патриарху Алексию I архиеп. Алексий (Палицын)

писал: «...передо мной всегда стоит вопрос: кого пошлю священником в открываемый приход?! Кадров нет!.. Иные безместные священники далеко отошли душой от своего прямого призвания, окопавшись на разных гражданских службах, у некоторых психология совсем изменилась».

Можно сделать вывод, что деятельность уполномоченных Совета по делам РПЦ по Куйбышевской области была строго регламентирована инструкциями из центра. Зачастую функции аппарата уполномоченного сводились к учетным, разрешительно-запретительным, реже - аналитическим действиям. Порой это выливалось в прямое администрирование на грани произвола. Отличаясь, естественным образом, как личности, все они, тем не менее, служили прямыми проводниками партийных установок в отношении церкви.

Изучение практической деятельности уполномоченных Совета по делам РПЦ при СМ СССР на местах поможет установлению и конкретизации процессов, происходивших в регионах.

Заключение

Православие как одно их направлений христианства выступало официальной государственной религией Российской Империи до 1917 г., декларируя тем самым не светскость государственного управления в стране.

Основной характерной чертой положения Русской Православной Церкви вплоть до 1917 г. стал «синодальный период» её существования (с 1721 г. вместо института патриаршества управление церковными делами осуществлялось Святейшим Синодом).

Детальное рассмотрение ситуации положения РПЦ до 1917 г. позволило увидеть, что при синодальной системе РПЦ выступила «ведомством православного исповедания», своего рода идеологическим аппаратом самодержавной власти. Религиозно-богословские дискуссии, как правило, не допускались, церковные приходы не имели никакой самостоятельности, полностью подчиняясь синодально-иерархической бюрократии. РПЦ не была довольна таким положением и требовала перемен.

Процесс выстраивания взаимоотношений Русской Православной Церковью с Советской властью в первый период социалистических преобразований в России (1917 - 1918 гг.) уже заведомо предопределялся характером маркиско - коммунистической идеологией.

Советская власть в лице РСДРП(б) впервые в истории России провоз- гласила полный отказ государственной власти от любого взаимодействия со всякой религией и встала на путь последовательного атеизма.

В рамках противостояния в Гражданской войне 1918 - 1922 гг. различных военно-политических блоков и объединений и прежде всего «революционных» (красных) и «контрреволюционных» (белых) сил РПЦ пыталась балансировать между основными участниками данного конфликта с целью как собственного институционального сохранения, так и сохранения своего исторического и духовного наследия.

Однако оставаться нейтральным в свете событий Гражданской войны РПЦ и её руководству не удалось. На практике это вылилось как в осуждении одних, так и в помощи другим.

После разгрома иностранной интервенции и внутренней белогвардейской контрреволюции Красной Армией значительная часть духовенства, принимавшая непосредственное участие в борьбе против социалистической революции, эмигрировала за границу. Всё это привело к образованию так называемой Зарубежной Русской Православной Церкви, что стало одним из итогов как самой Гражданской войны, так и деятельности РПЦ в этот период.

Деятельность и развитие взаимоотношений РПЦ и Советской власти после прекращения работы 1917 г. Поместного Собора и вплоть до 1953 г. определялись задачами как марксиско - коммунистической идеологией, так и спектром практических задач, лежавших перед новой властью по организации и поддержанию своего авторитета внутри страны, в свете прошедших октябрьских событий 1917 г.

При этом советская власть как можно быстрее пыталась ослабить влияние РПЦ на общество и полностью уничтожить её.

В конечном итоге, своеобразным выводом по данной работе может выступать определение хронологических этапов взаимоотношений Советской власти и Русской Православной Церкви в период Гражданской войны (1918- 1922 гг.):

первый этап 1917 -1920 гг. - характеризуется:

процессом взаимоотношений РПЦ с Советской властью в первый период социалистических преобразований в России;

процессом секуляризации РПЦ (на основании Декрета от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви») при котором она была отделена от государства и школы, её собственность национализирована, а граждане получили право свободы совести;

идеологической борьбой большевиков против РПЦ в рамках атеистической пропаганды и кампании по вскрытию святых мощей;

отсутствием до 1922 года у советской власти цельной программы борьбы

с Церковью как духовным и политическим противником (причина - первостепенные задачи Гражданской войны)

второй этап 1920-1922 гг. - характеризуется:

- репрессиями против представителей Русской Православной Церкви; продолжением идеологической борьбой большевиков против РПЦ в рамках атеистической пропаганды;

противостоянием РПЦ и патриарха Тихона обновленческим группировкам православного духовенства, поддерживаемым и оплачиваемым Советской властью (по её собственной инициативе), помогавшей им захватить церковное руководство и провести такие реформы, которые превратили бы Церковь в религиозное сообщество;

деятельностью РПЦ по оказанию помощи в 1921 г. голодающим Поволжья;

начавшейся в 1922 г. кампанией советской власти по изъятию церковных ценностей, имевшей четкие экономические и политические задачи по ослаблению влияния РПЦ в массах.

При этом ответная реакция РПЦ на эти мероприятия как раз и характеризует особенности её деятельности и положения в 1918 -1922 гг.

История деятельности Русской Православной Церкви в 1918 -1922 гг. - это история столкновения древнего, имеющего тысячелетнюю историю религиозного института с новой, еще не виданной в истории силой в лице Советской Власти и фактически монополизировавшей эту власть партией

большевиков.

Опыт складывавшихся в 20-30-е гг. государственно-церковных отношений показал односторонность и классовую узость понимания этого вопроса советскими и партийными органами, которые подходили к его решению с моноидеологических позиций. Советские органы, выполняя волю большевистской партии, требовавшей непримиримой борьбы с религией, ее преодоления, проводили политику государственного атеизма и ужесточали ее по мере укрепления авторитарного режима.

В 1922 г. партийная линия по отношению к религии и церкви была выработана на базе кампании по изъятию церковных ценностей. Экспроприация церковных ценностей потребовала энергичных усилий всего карательного и политико-идеологического аппарата страны, повседневного руководства и корректирования со стороны Политбюро и непосредственно главных вождей.

Антирелигиозная работа в стране в 1922-1929 гг. осуществлялась под эгидой специально созданной Комиссии по проведению отделения Церкви от Государства (КОМОТЦЕР-ГОР) или Антирелигиозной комиссии при ЦК РКП(б) (АРК). Ее основными направлениями были: антирелигиозная пропаганда и агитация, борьба с тихоновской контрреволюцией, разложение церкви, борьба с враждебным советской власти сектантством и правовые отношения между властью и церковью.

Изучение политики и практики советского государства в религиозном вопросе в 1922-1929 гг. показало, что в стране шел противоречивый процесс: с одной стороны, трудящиеся, втянутые в активную политическую борьбу, отвергали многое из самодержавного строя, в том числе и государственную религию, а с другой стороны - у людей сохранилась психологическая привязанность к религиозно-нравственным устоям и традициям. Проводимая советскими и партийными органами политика на полное преодоление религии не дала ожидаемых результатов.

В связи с этим в 1923-1929 гг. политика государства претерпела некоторое смягчение. В частности, АРК были осуждены перегибы в антирелигиозной работе, были открыты церкви на местах, смягчено законодательство в отношении религиозных организаций.

Если говорить о положении в РПЦ в 1920-е гг., то нужно отметить, что основной ее задачей являлась легализация патриаршей церкви, существующей фактически на полулегальном положении. Высшие иерархи Церкви (патриарх Тихон, его преемник Сергий) в условиях постоянного давления, непрекращающихся гонений и репрессий 20-х гг. не приняли

«Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви.

Церковь стремиться к осуществлению трех жизненно важных для нее вещей: сохранить церковь, как каноническо-религиозный институт, с ее иерархией и преемством епископата; неизменность существа догматов, незыблемость канонов; добиться лояльности гражданской власти с целью снятия политических обвинений, служивших юридическим обоснованием арестов и ссылок.

Период конца 1920-х - начала 1930-х гг. был ознаменован существенным изменением церковной (религиозной) политики Советского государства. Оно было во многом обусловлено сменой общего курса Советского государства. Сталин начал построение монолитного государства. В таком государстве не было места Церкви, сохранившей до некоторой степени внутреннюю независимость.

Реальным отражением политики государства в отношении РПЦ в конце 1920-х - начале 1930-х гг. стали: резкое увеличение налогообложения церковных организаций и служителей церкви, массовое закрытие церквей и ликвидация монастырей, продолжение конфискации церковных ценностей под эгидой кампании «борьбы с колокольным звоном».

Однако, наступление на Церковь в рассматриваемый период еще не было тотальным. Более того, массовые протесты мировой общественности против гонений на религию в Советской России, а также уступки, оказанные государству со стороны руководства РПЦ, позволили добиться некоторого смягчения в церковной политике в период с марта 1931 по 1934 гг.

В то же время идеологическая борьба партии против Церкви не прекращалась. Происходит полный отказ от ранее провозглашенных принципов «научной постановки атеистической пропаганды», формируется и утверждается подход нетерпимого, «воинствующего» отношения к религии.

Начиная с середины 30-х годов в выступлениях И.В.Сталина, других политических лидеров, а также в атеистической литературе получают распространение взгляды о том, что деятельность религиозных организаций

контрреволюционна. Можно отметить, что уже к середине 30-х гг. для властей стала очевидна бесперспективность идеологической борьбы с религией и церковью. В силу этого дальнейшая политика Советского государства в отношении церкви осуществлялась преимущественно репрессивными методами.

Основными мотивами репрессий в отношении РПЦ были преимущественно политические причины, «антисоветская» пропаганда, якобы проводимая духовенством, «контрреволюционная» деятельность, неодобрение коллективизации и раскулачивания.

Репрессии в отношении служителей церкви и верующих (особенно в период с 1937 по 1939 гг.) оказали существенное влияние на положение РПЦ. Церковь понесла ощутимые потери, поскольку было репрессировано почти все ее руководство, закрылось подавляющее большинство храмов и церквей, все монастыри.

Вместе с тем, церковная, монашеская жизнь, ставшая почти невозможной в легальных формах, уходит в подполье. Наряду с официальной появляется так называемая «катакомбная» церковь, существуют нелегальные монастыри, общины, церковные учебные заведения.

Зачастую такую деятельность поддерживали (хотя и тайно) иерархии

РПЦ.

Идеологическая борьба против РПЦ и репрессии 1930-х гг. не

увенчались успехом, поскольку проводимая советскими и партийными органами политика на полное преодоление религии не дала ожидаемых результатов. Высокая религиозность населения СССР сохранялась, несмотря на отчаянную антирелигиозную пропаганду и репрессии против верующих.

В целом, результаты исследования позволяют говорить, что основной удар в 1920-30-е гг. государство направило против Церкви, как института. Именно Церковь, а не религия являлась основным врагом, о чем свидетельствует приоритет насильственных методов перед пропагандистскими и агитационными, которые в конечном итоге не дали

ощутимых результатов.

Период 1945 - 1949 гг. характеризовался развитием новых направлений в деятельности Русской Православной Церкви, одним из которых стала деятельность в защиту мира. Коренные изменения, произошедшие в государственно-церковных отношениях во время войны, оказали определяющее влияние на положение Русской Православной Церкви в послевоенный период. Все это позволило ей постепенно восстановить и укрепить свои позиции внутри страны, расширить свое влияние на паству, выработать модель взаимоотношений с государством, которая стала основой для последующего развития государственно-церковных отношений второй половины ХХ века.

В условиях коренного изменения международных отношений, характеризовавшихся началом холодной войны и формированием двух общественно-политических систем - социалистической и капиталистической, Русская Православная Церковь вышла на международную арену, расширила свои внешние связи и значительно укрепила свой международный авторитет. Вместе с тем, Православная Церковь попала в полную зависимость от государства и была вынуждена проявлять лояльность и безоговорочно поддерживать внутреннюю и внешнюю политику советского государства. Патриотические и антивоенные позиции Церкви, а также ее активная международная деятельность стали той основой, на которой развивалось миротворческая деятельность Церкви. Именно на протяжении 1945 - 1949 гг. были сформированы предпосылки для активной деятельности РПЦ в защиту мира. Результатом этого стало вступление Русской Православной Церкви в международное антивоенное движение и движение сторонников мира в СССР и начало активной деятельности в защиту мира.

Список источников и литературы

Архив управления Федеральной службы безопасности по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области (Архив УФСБ по СПб и ЛО). Д. П-65522. Л. 19

Архив УФСБ РФ по Калужской обл. П-13949. Л. 44. Arhiv UFSB RF po Kaluzhskoj oblasti [Archive of the Federal Security Service Directorate for the Kaluga Region], file П-13949, p. 44.

Архив УФСБ РФ по Псковской обл. Д. А-21132. Т. 3. Л. 595. Archive of the Federal Security Service irectorate for the Pskov Region, file A-21132, vol. 3, p. 595. Л. 715, 715 об. Ibid., p. 715.

Архивный отдел мэрии г.о. Тольятти. Ф. 19. Д. 99. Л. 23.

Восьмой съезд РКП. Протоколы. Сборник выступлений, документов и материалов. М.: Политиздат, 1959. С. 589-590.

ГАРФ. Ф. 393. Оп. 27. Д. 210. Л. 3 (коллекция СОГАСПИ).

Государственный архив Краснодарского края (ГАКК) Ф. Р-102. Оп.1. Д.133. Л.7.

Государственный архив новейшей истории Новгородской области (ГАНИНО). Ф. 260. Оп. 1. Д. 191. Л. 49.

Государственный архив Ставропольского края (ГАСК) Ф. 135. Оп. 76. Д.32. Л.3.

Декрет II Всероссийского съезда Советов о земле от 26 октября (8 ноября) 1917 г. // Декреты Советской власти. Т.1. М., Гос.изд-во полит.литературы, 1957. С. 17-20.

Декрет СНК об отделении церкви от государства и школы от

церкви от 23 января 1918 г.

Подборка выдержек из 26 жалоб служителей религиозного культа, поступивших на имя тов. Калинина в 1929-30 гг. // Русская Православная Церковь в советское время. Материалы и документы. С. 181-188.

Политбюро ЦК РКП(ВКП(б). Повестки дня заседаний. 1919-1952. Каталог: В 3-х т. / Редкол.: Г.М. Адибеков (отв. ред.) и др. ; Федерал, архив, служба России; Рос. гос. арх. соц.-полит. истории (РГАСПИ). М.: Рос. полит, энцикл. (РОССПЭН), 2000. Т. 1. С. 664.

Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью. Сост. Г. Штриккер.Кн.1. М.: Пропилеи, 1995. 400 с.

Постановление Народного комиссариата юстиции «Об организованном вскрытии мощей» от 16 февраля 1919 г. //Русская Православная церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. С. 56-58

Постановления Поместного Собора юга России //Кубанский церковный вестник. 1919. №7. С.3-5.

Резолюция XVII конференции ВКП(б) //XVII конференция ВКП(б). Стенографический отчет. М.: Партийное издательство, 1932. С. 271.

Постановление Временного Правительства России от 5 августа 1917 г.

«Об учреждении Министерства исповеданий» Постановление Временного Правительства России от 20 марта 1917 г. «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» // Сборник Указов и Постановлений Временного правительства. Вып. 2, ч. 2. Петроград, 1918. С. 89.

Самарский епархиальный архив (СЕА). Ф.1. Оп.1.11.Д.355. Доклад - отчет Св. Патриарху Алексию I по управлению Куйбышевской епархией за 1946 год. Л. 1.

Собрание определений и постановлений Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Вып.1. М.: Издание Соборного совета, 1918.

СОГАСПИ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 726. Л. 20. Единый свод документов

Статистические сведения о «Союзе воинствующих безбожников» в 1926-1932 гг. // Русская православная церковь и коммунистическое государство, 1917-1941. С. 273.

Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД СПб). Ф. 0-16. Оп. 9. Д. 131. Л. 2.

Центральный государственный архив Самарской области (ЦГАСО). Ф. Р-81. Оп. 1. Д. 4.

Опубликованные документы и материалы

О религии и церкви: Сб. высказываний классиков марксизма- ленинизма, документов КПСС и Советского государства. М.: Политиздат, 1977

Цаплин В. В. Восстановление архивных фондов в период войны // Советские архивы. - 1969. - N 3. - С. 22-29.

Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917-1943. / Сост. М. Е. Губонин. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский Ин-т, 1994. С. 131-132.

Статьи и речи руководителей классиков марксизма, руководителей советского государства

Ленин В.И. Поли. собр. соч. М.: Политиздат, 1964-1981. Т.12. С. 7-384