В V в. центр, сосредоточивший в себе знания, в том числе и алхимического толка, перемещается в Византию, но из-за большого влияния церковных догматов на жизнь общества, в Византии алхимия не получает большого распространения. Все, чем средневековая алхимия обязана византийским ученым - это в собирании, переписывании, переводе и сохранении древних герметических текстов. Некоторые ученые считают достижением византийской алхимии греческий огонь, по преданию приготовленный алхимиком Каллиником, урожденным египтянином, бежавшим из своей страны Об этом подробнее см.: Gеоrgii Monachi Chronicon. Leipzig, 1904.. Роджер Бэкон упоминает о возможностях греческого огня в своих произведениях Bacon R. Epistola de secretis operibus artis et naturae et de nullitate magiae // Fratris Rogeri Baconi Opera quaedam hactenus inedita / Ed. by J.S. Brewer. L., 1859. P. 536.. Но кроме этого автору данного исследования ничего не известно об успехах византийской алхимии.

С VII в. начинаются арабские завоевания. Арабы быстро впитали культуру и знания народов, которые оказались под их контролем. Передача знаний проходила частично за счет прямых контактов в Египте, отчасти через посредство христианских переводчиков. Из-за давления церкви, уже в VII в. центр наук, которые не стыковались с христианскими догмами, переместился из Византии на арабский Восток. После создания исламского государства, арабские правители стали поощрять изучение наук, открытие школ, библиотек, обсерваторий и больниц на территории всего государства. В них стали приглашаться ученые из Дамаска и Багдада, к которым относились достаточно лояльно, несмотря на их национальность и вероисповедание. В больших количествах приобретались греческие рукописи, которые изучались, комментировались, переводились на арабский язык. Центр учености из Александрии перемещается в Багдад. Завоевав Египет арабы переняли греко-восточную культуру, сформировавшуюся на базе Александрийской академии. Арабские халифы, подражая Александру Македонскому, покровительствовали наукам. Они призывали на работу переводчиков, которых привлекали к разработке сокровищ греческих знаний.

Влияние ислама в арабских университетах было сравнительно слабым; кроме того, изучение трудов античных авторов не противоречило трем обязательным исламским догматам. Благодаря этому на Арабском Востоке могли свободно развиваться научные представления, в основе которых лежало наследие древности. То, что мусульманами алхимическая традиция была перенята из греческой подтверждается хотя бы частотой, с которой в арабских алхимических текстах цитируются греческие авторы, многочисленностью теорий общих для греческой философии и арабской алхимии, большому количеству арабских терминов, позаимствованных из греческого языка. Среди источников, служивших арабским алхимикам часто упоминаются сочинения Пифагора (Fithaghurus), Сократа, Архелая, Платона (Aflatun), Аристотеля (Aristu). Последний считался автором алхимических изысканий не только из-за четвертой книги «Метеорологии», учения об элементах и первоматерии, но и из-за репутации всестороннего ученого. Также арабы упоминают Порфирия, Галена (Jahnus), Зосима (Risimus, Rusim, Rusam) и Болоса Демокрита, чьи работы по алхимии, астрологии и медицине оказали огромное влияние на развитие этих наук в дальнейшем. Что касается «Герметического корпуса», то Фихрист дает список из тринадцати книг Гермеса об алхимии, в других работах арабских алхимиков можно проследить упоминания других книг из «Корпуса Гермеса».

Основной задачей арабских алхимиков было дело переложения своих идей на уже известные им теории и дополнение их, вследствие возникновения новых знаний. Базисом всей арабской алхимии становится учение Аристотеля в переработке александрийских ученых. Однако из-за развития алхимической практики, эта переработка уже не совсем удовлетворяет адептов. Основываясь на химических свойствах вещества, арабы пытаются создать новую теорию, которая, могла бы учитывать всю специфику сделанных открытий, и при этом не противоречить консервативной герметической традиции.

Первый известный нам арабский алхимик - это Айюб аль Рухави, известный также под именем Иова из Эдессы. В своих работах, в частности «Книге сокровищ», он дает громоздкое и крайне запутанное объяснение свойств металлов, основанное на ртутно-серной теории и смешанное с учением Аристотеля.

Самым известным из арабских ученых-алхимиков, несомненно, был Гебер. Он был основателем школы в Багдаде, однако его именем подписано намного большее количество книг, принадлежащих перу его последователей, чем те, автором которых он на самом деле является. Эти книги сейчас принято называть «Корпус Гебера». Также есть множество различных работ на латыни, которые приписаны Геберу, но до сих пор найден их арабский оригинал. Две наиболее известные - это «Сумма совершенства» (Summa Perfectionis) и «Поиск совершенства металлов» (De Investigatione perfectionis Metallorum). Все эти сочинения активно использовались в качестве пособий средневековыми алхимиками и сильно повлияли на становление их воззрений, касающихся алхимической науки.

Самая большая заслуга Гебера, обращавшегося к основам алхимического искусства, и его последователей - это переработка ртутно-серной теории, которая в его интерпретации стала доминирующей в западной алхимии вплоть до середины XVII в. Эта теория двух начал была развитием греческой теории о четырех первоэлементах в трактовке Аристотеля, однако согласуются эти две теории крайне фрагментарно. Гебер и его последователи очертили четкое различие между ртутью, как металлом и ртутью, как принципом или состоянием. Когда говорилось о последнем, подразумевалось не одно состояние, а множество, каждое из которых отвечало за формирование какого-либо металла или вещества. Ртуть Гебер называл особым металлом, так как она содержит минимальную долю примесей. Тоже самое касалось и серы. Также арабский алхимик в своих трактатах пишет о том, что для образования золота необходимо наличие еще некоей субстанции, которую он называет «эликсир» (al-iksir), отсюда вытекает новая задача - обнаружение этого эликсира, в средневековой традиции называемого «философским эликсиром» или «философским камнем». Тут у Гебера впервые прослеживается идея «излечения» металлов, отчего этому эликсиру приписываются магические свойства - не только преобразовывать неодушевленные вещества, но и живые организмы.

Первым критиком трансмутации металлов был Авиценна, который видел задачу алхимии в исцелении не металлов, которое он считал невозможным, а в первую очередь в исцелении и совершенствовании человека. Роджер Бэкон, рассуждая о продлении человеческой жизни с помощью алхимии постоянно ссылается на труды Авиценны.

Разес трансформировал ртутно-серную теорию Гебера, добавив в нее понятие соли, как растворимости. В таком виде теория трёх принципов приобрела логическую завершённость и просуществовала в неизменном виде вплоть до последних адептов алхимии. Особенностью теории единства серы, ртути и соли являлась идея макро и микрокосма (космоса и номоса). То есть человек в ней рассматривался как мир в миниатюре, как отражение космоса со всеми присущими тому качествами. Отсюда и значение элементов: сера - дух, ртуть - душа, соль - тело. Космос и человек состоят из одних и тех же элементов - тела, души и духа. Если сравнить эту теорию с теорией четырех элементов то можно увидеть, что духу соответствует элемент огня, душе элемент воды и воздуха, а соли элемент земли. Идея единства (всеединства), была присуща всем алхимическим теориям. Людвиг Баумгартен в своем труде «Происхождение и характер Герметических книг» (De librorum Hermeticorum origine atque indole) рассматривает историю трактовок понятия божественной триады. Из своего анализа этих определений он делает вывод, что в некоторых трактовках триады встречаются нечто похожее на подражание восточным религиям (надо полагать - в первую очередь исламу), в других - на заимствования из христианства, но, по крайней мере, то, что касается христианства таковым не является, так как христианские авторы вопрос триады не рассматривали, скорее всего, эти заимствования были сделаны или из восточных практик или из языческих, а понятие триады перешло и в поздние средневековые алхимические традиции в качестве взаимной проекции астрального (дух-тело-душа\дух-сила-разум) на материальное (сера-ртуть-соль) Baumgarten-Crusius L. F. O. De librorum Hermeticorum origine atque indole. Jenae 1827. P.2.. Также Разес попытался объединить учение Аристотеля с учением об атомах. Он же предложил классификацию веществ по трем царствам - минеральное, растительное и животное. В своих сочинениях он подробно описал инструментарий алхимика и лабораторные приемы, которыми широко пользовались адепты в Средние века.

Период расцвета науки в арабском мире приходится на IХ-ХII вв., и в это время ее представители достигают впечатляющих успехов практически во всех существующих тогда отраслях знаний Более подробно: Mieli A. La science arabe et son role dans l'evolution scientifique mondiale. Leyde, 1938.. В отличие от александрийского периода, в арабском превалирует рациональное зерно. Мистическая составляющая алхимии представляла собой скорее дань консервативной традиции. Арабским адептам была присуща особая тщательность в описании технической части Великого Делания, что дало средневековым ученым детальные пособия по воплощению магистерия. В арабский период была окончательно сформирована основная теория алхимии, терминология, лабораторная техника, методика эксперимента, а также составлен основной кодекс понятий и определений. В средневековых текстах постоянно используется терминология, имеющая арабские корни: alembic (перегонный куб), alkali (щелочь), alcohol (спирт), carboy (оплетенная бутыль), naphta (лигроин), zircon (цирконий) и так далее. Арабские алхимики тесно связывали свою науку с медициной и добились в своей работе значительных практических успехов. Достижения арабских алхимиков являются важным звеном между античной и западноевропейской наукой.

Арабский период являлся последней ступенью, которую прошла алхимическая традиция, сформировавшаяся в Александрии на основе наследия египетских мастеров и греческих философов, прежде чем была воспринята средневековыми учеными. Именно в том виде, который придала алхимии арабская научная мысль, попытавшаяся оформить традиционные мистические и опытные практики герметизма в научную систему, давшая ей терминологический инструментарий и упорядочившая ее теоретическую базу, алхимия проникает в Западную Европу, где постепенно развивается и предстает в итоге в виде культурного «феномена» Средневековья.

После проникновения Омейядов на Пиренейский полуостров и начала конкисты, Европа, через посредничество мусульманских ученых, получила возможность приобщиться к накопленным арабами знаниям и достижениям. Это касалось и алхимии - науки, совершенно новой для Европы VIII в. В этот период, с VIII по XI вв. арабские алхимические манускрипты постепенно проникают в Европу из-за Пиреней. Начинается активное изучение арабских версий алхимических текстов, пишутся комментарии к ним. А также делаются их переводы на латинский язык.

Еще большее распространение в Европе арабские и византийские культурные и научные тенденции получили в XI в. в результате крестовых походов, вследствие которых весьма расширился горизонт познаний их участников, которым удалось познакомиться с достижениями развитого мусульманского общества. Начинается подъем научной и религиозно-философской мысли в Западной Европе. Под влиянием потребности в образованных людях открываются новые школы, объем знаний, входящих в школьные программы, значительно расширяется. В распространении алхимии на Западе также большую роль сыграли византийские ученые, передававшие то, что им удалось сохранить от греческой культуры и накопить в последующие столетия. Подобный обмен знаниями в этот период становится все более очевидным в области литературы и философии. Разработке и изучению арабско-византийского научного наследия способствовал французский ученый Герберт, монах из Орильяка, в юности учившийся у арабов в Испании, а в 999 г. ставший Папой римским под именем Сильвестра II. Роберт из Честера был среди тех, кто около 1144 г. первым перевел арабские труды по алхимии на латинский язык. У него нашлось немало последователей. Одним из выдающихся переводчиков был Герард Кремонский. Большую часть своей жизни он жил в Толедо и перевел с арабского языка 92 трактата.

Одним из центров обмена знаниями стал университет в Монпелье, большую часть студентов которого составляли духовные лица и в который привлекались ученые со всего Средиземноморья. На базе этого университета появилось много ученых, заинтересовавшихся герметическими науками. Они первыми стали предпринимать попытки понять суть алхимии и описать реализацию Великого Делания. Европейское стремление к эмпиризму в практических дисциплинах способствовало освоению в средневековой Европе наследия античности и арабов. Начиная с XII в. европейские ученые достаточно ознакомились с арабским научным наследием для того, чтобы попытаться начать свои собственные изыскания в этой области.

2.2 Основные тенденции в философии в средневековой Европе XII - XIII вв

2.3 Основные проблемы в европейской алхимии в XII - XIII вв

Несомненно, что алхимия вызывала живой интерес у представителей западноевропейской средневековой научно-философской мысли, начиная с VIII в. К XIII в. этот интерес достиг своего апогея: астрология и алхимия приобретают необычайную популярность, о чем говорит нам большое количество сочинений и их копий, написание которых приходится на XIII в. Большинство известных нам мыслителей и ученых этого времени отдали дань занятиям алхимии. Помимо восприятия научного наследия античности и достижений арабской науки, мыслители XII-XIII вв. разработали под влиянием требований своего времени оригинальный взгляд на эту науку. Анализируя биографии алхимических деятелей можно увидеть, что представителей ее можно было встретить во всех социальных категориях средневекового общества: от королей и императоров до простых аптекарей и студентов. Лаборатории встречались везде: как в замках и дворцах, так и в домах простых горожан и даже жалких хижинах, в церковных приходах и монастырях, в городе и деревне. Поскольку алхимия ведет человека к завоеванию вечного бытия, вполне возможно сравнить ее с мистицизмом, однако астрология и алхимия в XII - XIII вв. рассматриваются не как оккультные или магические науки, но исключительно, как науки о природе и окружающем мире, наравне с физикой и геометрией. Большинство известных нам мыслителей и ученых этого времени занимались алхимией, или писали о ней: Михаил Скотт, Альберт Великий, Вильгельм Овернский, Варфоломей Английский, Иоанн Пекхэм, Джованни Фиданца, известный, как Бонавентура, Роджер Бэкон, Арнольд из Виллановы и Раймонд Луллий. Отношение к алхимии все равно было весьма неоднозначным и варьировалось в зависимости от того, какой смысл, вкладывался разными авторами в определение этой науки. Однако все авторы этого периода характеризуют алхимию, как многоаспектное искусство, главная роль которого отводится сотериологической задаче избранного адепта, так как осуществить все то, что предназначено для Великого Делания, для сознательного преображения сущего, посредством идеи Творца, может только он.

Основной теоретической базой для занятий алхимией являлась герметическая философия, особенность которой была в объединении трех составляющих абсолютной мудрости: умозрительное познание мира (размышления), практическое его изучение (опыт) и религиозная практика (служение богу). Главной трудностью для постижения алхимиком тайн мироздания являлась традиция символитической и аллегорической шифровки алхимических трактатов. Как уже описывалось выше, причиной подобной традиции является герметический принцип сокрытия от профанов сокровенных знаний, которые могут быть использованы ими неправильно.

Цели настоящих адептов алхимии (в более поздней традиции - артистов) были вполне конкретными. Расцвет алхимии ознаменован появлением огромного количества суфлеров - алхимиков низшей ступени, кого мотивировала лишь жажда обогащения посредством трансмутации металлов, но в данном случае нас интересуют цели лишь настоящих адептов алхимической науки. Для них в первую очередь целью было - разгадать загадки мироздания и исцелить больное тело, привести его в состояние совершенства, и посредством этого возвратить окружающий мир в то состояние гармонии, которое было до грехопадения Адама и Евы. «Задача человека - воссоздать бренный мир в своём образе и найти в этом воссозданном мире иное выражение божественного единства и божественной простоты» Newman W. R. Alchemical and Baconian views on the art/nature division, reading the book of nature. Kirksville, 1998. P. 81-90.. Алхимия являлась лишь инструментом для того, чтобы открыть план, по которому устроен мир и вечно изменяющаяся природа. Человек, по утверждению алхимиков, был больше, чем его деяния. Человеческий разум являлся самым совершенным выражением мысли Творца, более совершенным, чем растения и животные, чем земля, небо и море. Человек - микрокосм всех вещей. Он сотворен по образу и подобию божьему и функция человека состоит в том, чтобы воссоздать мир явлений по этому подобию, и найти в том, что воссоздал еще одно проявление божественного единства и божественной красоты. «Одно - это все. Все по Его [слову] и в Нем все», «Две природы - одна сущность» Berthelot. M. Les Origines de I'Alchimie. P., 1885. P. 178.. «Природа Делания одновременно в простом и сложном… оно может получить тысячи имен, но суть останется одна» Ibid. P. 277.. Алхимики, достигшие успеха в Великом Делании назывались инструментом в руках божьих. В процессе Делания их воля сливается с волей Творца, и достигает совершенства потому, что совершенен бог. В его творениях нет изъяна. Всякую грязь можно «смыть, отстирать, излечить», отсюда в более поздней алхимической традиции появляется понятие «прачки», как человека, вымывающего несовершенство из окружающего мира.

Задачи, которые нужно было решить на пути к этим целям, тоже отличались конкретикой. Самой первой задачей, как уже говорилось, было преображение самого адепта в процессе Великого Делания для того, чтобы стать достойным того знания, которое откроется ему, когда он будет духовно готов. Второй - поиск «первоматерии» (prima materia), ингредиента, без которого было невозможно совершать дальнейшие этапы Великого Делания. Третий - создание Философского Эликсира, способного превращать любое больное «тело» в здоровое и совершенное, и средств управления этим Эликсиром. Помимо этого алхимики пытались изготовить универсальный растворитель - алкагест: совершить палигинез; выявить из каждого вещества его «квинтэссенцию»; искусственно изготовить золото. Алхимики называли золото - идеальным металлом. Другие металлы ржавеют в земле, растворяются в едких жидкостях и подвержены коррозии, золото же остается неизменным в земле и нетронутым в кислотах. Золото являлось идеальным «здоровым» металлом, и если постичь закон выздоровления - трансмутации «больных» металлов, то возможно постичь и иные аналогичные процессы Pouchet F.A. Histoire des sciences naturelles au moyen age: ou, Albert le Grand et son epoque consideres comme point de depart de l'ecole experimentale. P., 1853. P. 656.. Все это становилось возможным через двенадцать основных алхимических операций соответствующих двенадцати зодиакальным созвездиям. Мистическая связь алхимии и астрологии имела для адептов огромное значение. «Мы верим, что Всемогущий даровал планетам ту власть, которая происходит, как верили древние, от самих звезд» Bernardus S. Experimentarius. UMT. no: Burnett C. What is the «Experimentarius» of Bernardus Silvestris // Archives d'histoire doctrinale et litteraire du Moyen Ages. 1977. № 44 P. 116.. Возможность влиять на «подлунный мир» планетам дал сам Создатель.

Несмотря на то, что алхимия включала в себя компонент в виде партиципационной магии, адепты ее были весьма набожны. Работа в алхимической лаборатории была неотделима от поста и молитвы. Алхимический символизм отличен от теологического, что наталкивает некоторых исследователей на определение алхимии как «мистицизма без бога». Но при детальном изучении алхимических трактатов становится понятно, что подобное утверждение несправедливо, ибо алхимия, как герметическая наука полностью ориентирована на трансцендентный источник всякого бытия. Многие из алхимиков этого периода полагали, что тайну герметических знаний люди получили от Всевышнего, а процесс получения Философского Эликсира - это путь к спасению, тесно переплетающийся с христианской моралью. Трактат «Книжица об алхимии» начинается со слов: «Вся мудрость исходит от Господа нашего и всегда с ним и ныне и присно, и во веки веков. И да возлюбит каждый эту божественную мудрость, взыщет и вымолит ее и разумение у Того, кто дарует разум и мудрость, изобильно, каждому, не укоряя, не попрекая, Он - высочайшая высота и глубочайшая глубина любого знания. Он - сокровищница всякого знания, Он - сокровищница всей мудрости. Вот почему «все сущее - от Него, через Него и в Нем»: без Него ничто не может быть сделано, без Него ничто не может быть совершено. Честь и слава Ему во веки веков. Аминь.

Итак, приступая к этому рассуждению, я, уповая на помощь и благоволение Того, Кто первопричина и Кто исток всякого блага и любви, прошу Его сподобить скудные мои знания частице божественного Духа, дабы я оказался в силах освободить свет, сокрытый во мраке, и повести тех, кто погружен в пороки, по тропе истины. Да поможет мне в предприятии, что я замыслил, Тот, Кто вечно пребывает на высочайшей высоте высот. Аминь». Далее автор рассуждает о субъективном постижении алхимического процесса, «данного ему по милости Божьей», и только потом приводит рецепты осуществления трансмутации. «Бог знает, что за радость испытал я. Никогда о своих делах не болтал я зря, но воздавал благодарность Господу нашему Богу за столь великую милость, явленную мне через Сына Его, Спасителя нашего Иисуса Христа, которого я молил, чтобы озарение даровал он мне через Духа Святого и дал мне сил воспользоваться даром этим во славу и честь Его». «Это соль, благословеннейшая и наисовершеннейшая из всех солей, тайна ее изготовления превосходит человеческое разумение, и один только Бог может открыть ее избранному». «Сын мой, во имя Господа нашего, претерпевшего жестокую смерть из любви к грешникам, начинай исполнение нашего философского делания, осенив его знаком креста, дабы не сумел дьявол воспрепятствовать твоей работе».

Занятия алхимией, предполагали, кроме высоких интеллектуальных возможностей, определенную диспозицию души - при отсутствии таковой, практика алхимии представляет серьезную опасность, так как адепт был всецело, как духовно, так и физически вовлечен в процесс создания Философского Эликсира. Он сам являлся частью и главным ингридиентом этого процесса. Алхимическую мудрость был способен понять только избранный, человек, которому она откроется, через проводника или учителя. Под «проводником» в этот период адепты понимают «божественный Дух», который по милости господней снизойдет на алхимика, если тот будет достаточно усердно молиться и душа его будет открыта богу. Однако тут можно увидеть явное противоречие: несмотря на то, что алхимическое искусство открывалось только тем, кому открыл его сам бог, алхимики все же боялись того, что их знание откроется недостойным, тем, кто будет использовать силу, полученную благодаря алхимии не во благо, а во зло. Такого рода опасения весьма характерны для герметической традиции приверженцев христианства. Автор «Книжицы об алхимии», предположительно Альберт Великий, или кто-то из его учеников, обращаясь к читателю своего трактата, пишет следующее: «Я прошу тебя и заклинаю тебя именем Творца всего сущего утаить эту книгу от невежд и глупцов. Тебе я открою тайну, но от прочих утаю эту тайну тайн, ибо наше благородное искусство может стать предметом и источником зависти. Глупцы глядят заискивающе и вместе с тем надменно на наше Великое Делание, потому что им самим оно недоступно. Поэтому они и полагают наше Великое Делание отвратительным, но верят, что оно возможно. Снедаемые завистью к делателям сего, они считают тружеников нашего искусства фальшивомонетчиками. Никому не открывай секретов твоей работы! Остерегайся посторонних! Дважды говорю тебе: будь осмотрительным, будь упорным в трудах твоих и при неудачах не расхолаживайся в рвении своем, помня о великой пользе, к коей ведет твой труд». Позже под «проводником» начинают понимать реального человека, который, оценив готовность ученика к получению тайных знаний, дал бы ему ключ к пониманию алхимических текстов и идей.

Алхимия предполагает веру, и как уже говорилось выше - почти все мастера настаивают на практике молитвы. Бдения алхимика были самым тщательнейшим образом связаны с молельней. Во многих алхимических трактатах время, необходимое на совершение того или иного действия в атаноре или реторте выражено в молитвах или псалмах, которые должен прочесть адепт, пока в лаборатории происходит некий химический процесс. Прочитав определенное количество раз определенные молитвы, алхимик мог быть уверен в том, что время, необходимое для протекания той или иной операции прошло. А поскольку от скрупулезной четкости и правильности производимых действий зависел успех Великого Делания, то и правильность и порядок совершения молитв были крайне важны. Выражая в своих работах, таким образом, время, алхимики могли быть уверены в том, что недостаточно религиозно подкованный человек не сможет правильно выполнить все необходимые для получения Философского Камня действия, а достаточно религиозный - лишний раз вознесет хвалы к богу и подготовит свою душу к результату Великого Делания. Это в первую очередь и отличало настоящих адептов от суфлеров. И если в лаборатории алхимика можно увидеть специальное место, предназначенное для молитв, если алхимик «благоухал, скорее, лампадой, нежели лабораторией», значит, к суфлерам его уже точно отнести нельзя.

Однако, многие исследователи, в частности Серж Ютен в своей работе «Алхимия», утверждают, что набожность алхимиков была особого рода и окружающими людьми воспринималась, как странность. Если все добропорядочные горожане ходили в церковь к заутрене и вечерне, то алхимик проводил часы в коленопреклонном положении в одиночестве в своем доме. Простой народ не отличал «христианских алхимиков» от «натуральных магов», но первые прилагали большие усилия, чтобы буквально откреститься от вторых.

Поскольку многие алхимики не только в философских рассуждениях, но и в лабораторной практике пытались «охристианить» свое учение, как и все ученые мужи этого периода, в алхимических трактатах XII - XIII вв. изобилуют религиозные термины и отсылки к Священному Писанию, а также упоминаются библейские персонажи и места. Первую попытку осмыслить христианские черты в алхимии сделал доктор медицины Петр Бонус Ломбардский из Феррары. Его трактат «Новая жемчужина» (Pretiosa margarita novella), написанный между 1330 г. и 1339 г., представляет собой схоластическое собрание аргументов за и против алхимического искусства. Петр Бонус подходил к проблемам алхимии «с пером, а не с алембиком в руках, с грудой старых книг, а не металлов и химикатов» Bonus Petrus. Pretiosa Margarita Novella de thesauro, ac pretiosissimo philosophorum lapide. 1546. Cap. XLVI, поэтому сочинение его скорее отражает общественное восприятие алхимии современниками. Он был уверен в необходимости проверять спекулятивные рассуждения практикой и опытом, по примеру Роджера Бэкона, но тут же оговаривался, что «нельзя дать достаточных естественных причин существованию философского камня - в него надо верить, как в чудеса христианства» и пояснял, что «Великое Деяние есть продолжение Божественного труда спасения» Bonus Petrus. Pretiosa Margarita Novella de thesauro, ac pretiosissimo philosophorum lapide. 1546. Cap. XLVI.. Попытки Петра Бонуса приспособить религиозный слой алхимии к христианству, перетолковывая по-новому алхимическую символику, пытаясь внедрить в мифологию алхимии элементы христианской мифологии, были неспроста. В XII - XIII вв. алхимия уже имела весьма широкую популярность в Европе, и необходимо было обеспечить ей разумное сосуществование с церковным учением, хотя бы на базе теоретических основ.

Успех Великого Делания определялся тем, удалось ли алхимику отдать всего себя творчеству, раствориться в своем деле, проникнуться им, жить им. Древний герметический девиз «Молись, читай, читай, читай, перечитывай, трудись и обретешь» (Ora, lege, lege, relege, ora, labora et ivenies) свидетельствует о том, что истинный алхимический труд действительно был не только физическим, но и духовным. Для адепта алхимии реализация Великого Делания не была банальным достижением чисто практического результата (получения золота) по завершении материальных процессов - для него это являлось исполнением поистине священного акта, алхимическое Великое Делание было подобно церковной мессе. Часто в ходе лабораторных опытов прибегали к почти литургической музыке, ладану и другим ритуальным действиям, что имело целью изгнание «демонических духов», а также помогало адепту в медитациях. Также алхимиками проводилась аналогия между страстями Христовыми и этапами последовательных трансформаций Философского Камня.

Также теория первоматерии или первовещества была тесно связана, с пониманием алхимиками идеи бога. Алхимики исходили из пантеистических представлений о боге, отождествляли бога и истину, которую они и искали в результате своих изысканий с веществом. Первоматерия - это истина, бог - идеал. Совершенство формы рассматривалось как наибольшее подобие самого бога. Первоматерия - вещество, из которого произошло все на земле, идеальное, совершенное вещество. Поиск первоматерии, необходимого ингредиента для создания Философского Камня был по сути своей поиском бога, поиском истины, открыв которую алхимик обретет бессмертие и знание всех тайн Вселенной. Джон Ди в комментариях к «Посланию…» пишет «…и я подтверждаю, что всякое благородное знание можно познать благодаря алхимии… корни которой, должно быть, относятся к истоку всех вещей».