Общественная полемика вокруг Восточного вопроса в России (1877-1878 годы)

Но в ответ на итоги Берлинского конгресса, пересмотревшего условия Сан-Стефанского мира, периодическая печать разразилась выражением возмущения.

Реакция русской прессы на Берлинский трактат в очередной раз доказывает тот факт, что, вне зависимости от своей общей политической ориентации, газеты и журналы России могли быть полностью едины в своих оценках тех или иных мероприятий войны. К примеру, газеты «Московские ведомости» и «Русский мир» полагали, что результаты переговоров в Берлине выигрышны кому угодно, только не России, хотя она и потратила на это значительные финансовые средства и людские жертвы.

«Голос» в лице А. Д. Градовского писал, что южные славяне располагают полным правом расторгнуть этот акт и «Россия будет права, поддерживая их».

«Отечественные записки» и вовсе ещё в 1877 г. разочаровались в самой идее войны, отмечая, что решение славянского вопроса начато не совсем вовремя: ни русское общество, ни южные славяне к освобождению Балкан от власти Турции не подготовлены. Анонимный автор статьи «Письма о войне» говорил: «Была ли необходимость настоятельная, неотложная поднимать вопрос об освобождении славян именно теперь, в данное время, во что бы разрешение этого вопроса ни обошлось русскому народу, каких бы оно жертв от него ни потребовало? Мне представляется, что такой неотложной, настоятельной необходимости не существовало. Славянский вопрос мог легко быть отложен на десятка два или три лет, пока не устроился бы надлежащим и правильным образом сам русский народ. С устройством и возвышением благосостояния русского народа для него облегчилась бы задача освобождения своих братьев славян с материальной стороны, и со стороны моральной не представлялось бы столько препятствий к близкому с освобождёнными единению, сколько неминуемо представится теперь, при более близких отношениях с ними, во всех сферах деятельности...» Кажется, что это был полный пересмотр мнения о потребности войны, и ещё «задним числом».

Тем не менее, поход русской армии на Балканский полуостров и поражение турецких войск привели к подъёму патриотического духа русского общества. Идеи патриотизма, эмансипация южных славян от османского ига стали определяющими в периодике русско-турецкой войны. Вопреки тому, что относительно данного вопроса, дробление русской периодики на течения (охранительное, либеральное, демократическое) довольно-таки условно, между тем, все периодические издания Петербурга и Москвы по своему рассматривали события на Балканском полуострове.

В «Русском вестнике», «Московских ведомостях» и «Новом времени» главенствовал официальный патриотизм. К этой группе в некой степени присоединялся журнал «Вестник Европы». Эти периодические издания поддерживали мысль, что сам процесс эмансипации южных славян обязан прийти только из России. К тому же, адептами этого процесса, обязаны быть, прежде всего, император и государственные структуры.

Другие позиции занимали издания «Сын Отечества», «Русский мир» и «Славянский мир». Расположенные на их страницах призывы председателя Московского славянского благотворительного комитета И. С. Аксакова в большей степени сформировали русское общественное мнение по отношению к Балканской войне. Являясь во много солидарным с изданиями Каткова, Аксаков поддерживал «чистое освобождение», т. е. старался объяснить, что Россия неспособна вести войну с корыстными целями. Эта постановка вопроса, определённо, нравилась многим представителям русского социума.

Известные в России периодические издания «Отечественные записки» и «Дело» не просто подтверждали идеи русского патриотизма, а хотели решить Балканскую проблему, опираясь на основные ценности европейского общества. В главную очередь, это была программа демократических реформаций, которые следовало провести в новых югославянских государствах после капитуляции Османской империи.

Следовательно, русская пресса показывала русско-турецкую войну 1877-1878 гг. с самых разных позиций, давая ей различные оценки. Не смотря ни на что, все русские периодические органы роднило положительное отношение к основополагающей цели войны - освобождение балканских славян от владычества Османской империи.

2. Специфика освещения русско-турецкого конфликта военной периодикой

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. находила выражение не только в «гражданской» периодике, но и на страницах специализированной военной прессы. Ещё задолго до вооружённого конфликта с Османской империей в России уже существовали периодические издания, адресованные военным. Однако подобные издания имели некоторую специфику. Военные журналы и газеты публиковались под твёрдой рукой Военного или Морского министерств. Такими изданиями были «Военный сборник» и «Морской сборник». А такие журналы и газеты как «Русский инвалид» и «Чтение для солдат», основанные частными лицами, со временем получили особый протекторат в виде значительной финансовой поддержке от того же военного ведомства.

Балканская проблема в течение всего XIX в. была центральной темой на страницах военной периодики. Однако, историография данного вопроса крайне малочисленна. До сегодняшнего дня не потеряла своего научного значения статья Э. Д. Днепрова «Морской сборник в общественном движении», а также вышедшая в свет в конце XIX в. работа С. Шубинского «Забытый филантроп». В 1950-е гг. были опубликованы библиографические указатели по военной периодической печати. Однако, эти работы не позволяют составить ясной картины по данной проблематике. Большая часть трудов по представленной теме являются своеобразным набором цитат, которые стали хрестоматийными от частого использования. На сегодняшний день не выявлено, какую позицию по войне 1877-1878 гг. отстаивали такие военные издания, как «Летучий военный листок», «Оружейный сборник», «Инженерный журнал» и др.

Всякий военный журнал или газета, как правило, подразделялись на две части. В первой части публиковались нормативно-распорядительные документы, а второй раздел был более информативен, и главное, интересен для широкого круга читателей. Относительно русско-турецкой войны 1877-1878 гг., на страницах военной прессы помещались новости с театров военных действий, характеристики противника и др. Что же касается выпуска источников личного происхождения, то они стали публиковаться на страницах военных периодических изданий спустя некоторое время.

Все материалы, помещённые в военной периодике, обязательно являлись выражением позиции Военного и Морского министерств. Уже в силу этого обстоятельства, в военной прессе фактически не было плюрализма мнений по Балканской проблеме. Особенностью военных периодических изданий являлся тот факт, что к вопросу Балканского полуострова периодика обратилась достаточно поздно, а именно с началом боевых действий на Дунае и Кавказе. Единственным изданием, которое составило исключение, являлась газета «Русский инвалид».

2.1 Ведущие военные газеты В данном параграфе мы выявили специфику освещения событий 1877-1878 гг. ведущими военными газетами

Газета «Русский инвалид» была основана в 1813 г. выходцем из Лифляндии П. П. Помиан-Пезеровиусом. Целью её издания являлось употребление всех доходов от реализации «на пособия раненным воинам, их вдовам и сиротам». Издание этой газеты не вызвало у русского общества интереса - подписчиков изначально было 12 человек. Но, после того как на газету обратили внимание члены царской семьи и пожертвовали на издание

1600 руб., отношение к «Русскому инвалиду» русское общество изменило. Уже в 1814 г. газета выходила дважды в неделю, а с 1816 г. - ежедневно. С 1862 г. «Русский инвалид» превратился в официальную газету Военного министерства, а в 1869 г. её присоединили к журналу «Военный сборник» и газета начала выходить под одной с ним редакцией. В «Русском инвалиде» печатались официальные донесения и приказы, материалы по военному делу, обозрения иностранных армий, воспоминания о боевых действиях.

Балканской проблемой газета «Русский инвалид» впервые заинтересовалась в 1871 г., когда только разгорался очередной период «Балканской драмы», однако, о самой поддержке славян или участии русских войск против вооружённых сил Турции публикаций не было. Но уже в это время Турция рассматривалась «Русским инвалидом» как потенциальный противник. И, исходя из этого, русским офицерам, определённо, было нелишним знать, что собой представляли вооружённые силы Турции в 70-х гг. XIX в. Ни для кого не являлось секретом то, что после Крымской войны Порта силилась реформировать свою армию, опираясь на опыт и техническую поддержку Англии и Франции.

Между тем, «Русский инвалид» в определённой степени старался представить военную ситуацию на Балканском полуострове такой, какой она являлась в действительности. Положение усугублялось ещё и тем, что большая часть русского офицерского корпуса «жаждала реванша» за проигранную Крымскую войну, в русской военной среде сформировались два твёрдых убеждения касательно вооружённых сил Порты: низкий военный и культурный уровень турецкого офицерства и отсталость турецкой армии в целом.

Как считал «Русский инвалид», Турция готовилась к войне против России, что было видно из того, как администрация Порты не только перевооружала армию, но и начинала строительство железных дорог, которые имели, определённо, стратегическое назначение. Османская империя вынесла уроки из Крымской войны, где одной из причин поражения России стала плохая инфраструктура железнодорожных магистралей.

В 1873 г. на страницах газеты прямо указывалось: «Несмотря на финансовые затруднения, Порта не оставляет своего намерения присвоить государству управление существующими железными дорогами и постройку новых. Недавно турецкое правительство заключило с английской компанией условие, по которому последнее, по истечении 16 лет поступит в распоряжение правительства».

Газета «Русский инвалид» в большинстве вопросов была родственна с российской прессой. Незадолго до войны и с началом боевых действий военная пресса очень красочно, со всеми допустимыми подробностями, описывала угнетения славян и в принципе всех подданных турецкого султаната, что, конечно же, способствовало эскалации напряжённости общественного мнения России. Заметки о положении славян на Балканском полуострове, которые печатались на страницах «Русского инвалида», нельзя рассматривать как нечто особенное. Всё довольно типично для ситуации 70-х гг. XIX в. - в эмоциональной форме выраженные указания на нескончаемые угнетения славянского населения со стороны Турции: «Хищники сжигают и уничтожают всё, что попадётся им на пути; убивают мужчин, бесчестят женщин, словом, производят такие же злодейства, как и в прошлом году. Неудивительно, что при таких обстоятельствах население смотрит на русских как на своих избавителей». Подобных заметок на страницах газеты были сотни.

Газета информировала о лишениях не только христианского, но и мусульманского населения - черкесов. В публикации было отмечено следующее: «Из разных частей Азиатской Турции слышатся сетования на судьбу переселившихся туда черкесов. Ещё недавно они обращались к нашему послу в Константинополе, с просьбой позволить им, в числе 8500 семейств, переселиться в Россию. Излагая подробности своего действительно ужасного положения, они приводят знаменательные примеры жестокости их собственных беев и равнодушия к их жестокости турецких властей. Так, два черкеса, со связанными руками были брошены живые в колодец, и все ходатайства родственников по этому вопиющему делу осталось без последствий. Поборы с черкесского населения достигают половины его заработков и это ещё в льготные годы, так как турецкое правительство даровало эмигрантам десятилетнюю свободу от податей, по крайней мере, не уравняло их в этом отношении с прочими своими подданными». Подобные материалы «Русского инвалида» стали чрезвычайно популярны в русской гражданской печати.

«Русский инвалид», так же, как и большинство русских периодических изданий, формировал взгляды русского общества к славянской проблеме на Балканском полуострове, рассказывая на своих страницах о реакции турецких властей на восстание сербов и болгар: «В Болгарии продолжается господство ужаса. Учреждённые в некоторых местах комиссии для производства следствия и суда над виновниками смут, по-видимому, соперничают в усердии с башибузуками, которые далее продолжают безнаказанно совершать злодеяния. Можно подумать, что главная забота правительства заключается в том, чтобы вырезать по крайней мере десятую часть населения и истребить всех болгар, выдающихся из среды сограждан по уму и состоянию. В Филиппополе, например, было повешено 14 лучших граждан, обвинявшихся в участии в мятеже, и двое из них, священники, были казнены в облачении». Кроме того, газета очень часто пользовалась услугами иностранных корреспондентов, которые чаще русских находились в самом «пекле» национально-освободительной войны: «Болгар, турки вырезали от 30 до 40 тысяч мужчин, женщин и детей. Если эти цифры даже преувеличены, замечает «Temps», то во всяком случае крови было пролито много и свирепства башибузуков и черкесов таковы, что заронили в сердце народа ненависть».

Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. в «Русском инвалиде» традиционно для всей русской прессы печатались материалы с фронтов, сухие сводки, которые представляли интерес только для военных. Газета продвигала идею, что борьба с турками должна быть делом общим для всех православных. Исходя из этого, «Русский инвалид» всегда помещал сообщения о комплектовании болгарских дружин, которые должны были оказывать русской армии посильную помощь. Хотя боевые качества этих подразделений оставляли желать лучшего, на страницах военной прессы были опубликованы настоящие агитки, в которых расхваливались боевые качества и возможности болгарских дружин: «В состав этих дружин вошли люди, потерявшие у себя на родине всё - дом, семью, и только успевшие сами кое-как спастись от турецких тюрем и черкесских кинжалов. Россия приютила у себя на время этих несчастных беглецов, содержала их на государственном иждивении, а ныне снарядила и вооружила на средства частных жертвователей. Успех в формировании первых двух батальонов превзошёл ожидания: понятливость, дисциплина, рвение и любовь к делу, отличают всех этих болгар до последнего человека, а присутствие в их рядах в весьма внушительном количестве местного интеллигентного элемента уже заранее может служить залогом ожидаемой от них пользы».

Между тем, абсолютно не сообщалось о тех трудностях, даже не военного порядка, с которыми столкнулись русские солдаты на Балканском полуострове. Речь идёт о местном населении, которое отказалось оказывать действенную помощь для достижения своей «долгожданной» свободы. В документах эпохи, исходящих лично от участников событий, представлена очень нелицеприятная картина отношения «угнетённых» народов к русским избавителям. Подобные упоминания часто можно встретить в письмах, сохранившихся в секретном 109 фонде III Отделения. В одном из писем русских добровольцев было отмечено следующее: «Поехали мы сюда, чтобы биться за сербскую свободу, а на деле оказалось, что мы орудие известной партии. Народ здешний настолько нравственно пал, что не хочет войны и не понимает причины случившегося: «за что», говорят, «на нас обрушится страшная беда? Нам жилось хорошо, а теперь, пожалуй Сербия сгинет!..». В газетах писали что здесь русских встречают с распростёртыми объятиями, на деле же оказывается, что от нас отворачиваются, смеются и вообще относятся самым недружелюбным образом. Возмутительно, как наши газеты лгут нахально! Мне пришлось вчера провожать партию офицеров, которые рвались подраться за идею освобождения, но, узнав здесь о деле, поехали чуть не плача. В последних сражениях дрались одни только русские, сербские офицеры все целы: они со своими солдатами попрятались в виноградниках и кукурузе!» . В другом письме за подписью «Сын Николай» напрямую отмечалось: «Припоминая всё, что писалось в газетах о сербах и сравнивая с тем, что я вижу здесь, только приходится удивляться: как газеты способны так сильно врать? Так например, описывается храбрость сербов, а между тем факт, что русские офицеры заставляют их идти вперёд под страхом смертной казни! Россия уже слишком щедра для сербов деньгами, большая часть которых, как многие заметили, остаются в карманах у митрополита». Здесь имеет место быть такое явление, как амбивалентность национальных стереотипов. Стереотипные суждения о национальном характере других народов, как водится, эмоционально окрашены, и при конкретных обстоятельствах положительные образы легко заменяются на отрицательные. Периодические издания ощутимо повлияли на формирование завышенных мерок идеализированных национальных стереотипов «братьев славян». Столкновение же с реальными событиями вынуждало резко менять в их оценке «плюсы» на «минусы», впадая при этом в другую крайность.

В отличие от «Русского инвалида», который был создан в начале XIX в., уже в начале русско-турецкой войны 1877-1878 гг. был организован целый ряд периодических изданий, которые обязаны были функционировать только в период военной кампании: «Иллюстрированная хроника войны», «Обзор известий о русско-турецкой войне». Но настоящим событием стало открытие газеты «Летучий военный листок». Отличительной чертой этого периодического издания была полнота изложения. Если «Иллюстрированная хроника войны» являлась, по сути, приложением к газете «Всемирная иллюстрация», а «Обзор известий о русско-турецкой войне» выходил всего дважды в месяц, то «Летучий военный листок» появлялся три раза в неделю. Одним из редакторов газеты был знаменитый писатель и корреспондент В. М. Крестовский, участие которого в работе издания весьма оживило его. С начала русско-турецкой войны Крестовский попал в штаб Действующей Дунайской армии уже в амплуа редактора армейской газеты, таким образом, он был уже аккредитованным корреспондентом и узнавал информацию «из первых рук». Ко всему прочему, Всеволод Михайлович был знаком лично со многими высшими офицерами русской армии, в том числе и с генералом

М. Д. Скобелевым, и, кроме того, с рядом иностранных корреспондентов. Вдобавок к традиционным армейским сводкам, в «Летучем военном листке» регулярно издавались материалы по истории Турции и стран Балканского полуострова, красочно описывались батальные сцены, состояние вооружённых сил Османской империи, история появления балканского конфликта.

Уже в самом первом своём номере издатели газеты определили спектр задач нового издания: «Начиная издание «Летучего листка»... мы (редакторы. - В.Ч.) вполне сознаём всю трудность исполнить удовлетворительно возложенное на нас дело, без самого широкого содействия лиц, принимавших участие в военных действиях. Считая его общим делом, - с искренней признательностью будем принимать каждое слово, малейшее заявление из армии. Подробности сражений, подвиги отдельных лиц, характеристика павшего боевого товарища, заметки о стране занятой армией -- словом всё, что так или иначе касается последней, - составить драгоценный материал, не только для будущего историка настоящей войны, но и для воспоминания всех её участников...».

Беря в расчёт деятельность газеты «Летучий военный листок», нужно отметить, что этот печатный орган был официальным, исходил от Действующей армии, и потому на страницах этого периодического издания выходило только то, что было согласовано с Главной квартирой. Это также относится и ко взгляду газеты относительно Балканского вопроса: русско- турецкая война рассматривалась как освободительная миссия России на Балканском полуострове. Уже в первом номере «Летучего военного листка» была напечатана «Прокламация» за подписью Александра II, в которой были обозначены цели и задачи России в войне с Турцией. Она адресовалась христианскому населению и мусульманам Балкан. В этом документе указывалось следующее: «Жители болгарского края! Задача России - созидать, а не разрушать. Она всевышним промыслом призвана согласить и умиротворить все народности и все исповедания в тех частях Болгарии, где совместно живут люди разного происхождения и разной веры. Отселе русское оружие оградит от всякого насилия каждого христианина: ни один волос ни спадёт безнаказанно с его головы: ни одна крупица имущества не будет, без немедленного возмездия похищена у него мусульманином или кем другим... Одинаково будут обеспечены жизнь, свобода, честь, имущество каждого христианина, к какой бы церкви он не принадлежал. Но не месть будет руководить нами, а сознание строгой справедливости, стремление постепенно создать право и порядок там, где доселе господствовал лишь дикий произвол.

К вам обращаюсь я, мусульмане Болгарии!.. С горестью я вспоминаю о недавних жестокостях и преступлениях совершённых многими из вас над беззащитным христианским населением Балканского полуострова. Мир не может позабыть этих ужасов; но русская власть не станет вымещать на всех, вас совершённые вашими единоверцами преступления... Сделайтесь мирными гражданами общества, готового даровать и вам все блага правильно устроенной гражданской жизни. Ваша вера останется неприкосновенною: ваша жизнь и достояние, жизнь и честь ваших семейств, будут свято охраняемы...

По мере того, как русские войска будут продвигаться внутрь страны, турецкие власти будут заменяться правильным управлением... Слушайтесь русской власти, исполняйте в точности её указания. В этом ваша сила и спасение...». Фактически, эта «Прокламация» была программой действий. Причём ориентировалась она не только на христианские народы Балканского полуострова. На первый взгляд, это стремление обезопасить русские войска от партизанской войны со стороны мусульман, но и показать, что русскому самодержцу не безучастны к судьбе своих собственных мусульманских подданных. К тому же, Россия, помимо Дунайского фронта, вела войну и на Кавказе, где количество нехристианских народов было довольно велико.

Материалы «Летучего военного листка» были ориентированы на военную массу, поэтому простому обывателю было не столь интересно читать эту газету. Однако уже в начале 1878 г. газета была реформирована. Для расположения читателя основной акцент был сделан на описание батальных сцен. К тому же, авторами этих заметок были сами участники боёв, в результате чего корреспонденции шли в Россию как бы из первых уст. Хорошим примером этого могут послужить заметки генерала-майора Малахова, которые являют собой официальные донесения: «Считаю своей священной обязанностью донести вашему превосходительству, что войска вверенного мне отряда утомлённые двумя бессонными ночами и усиленным семидесятиверстовым переходом, с начала наступления, как бы переродились, быстро и неустрашимо рвались вперёд, едва сдерживаемыми своими ближайшими начальниками, не обращая внимания на град неприятельских пуль; офицеры, подавая собою, пример храбрости и неустрашимости, находились непосредственно впереди своих частей и с полным хладнокровием руководили огнём и движением своих подчинённых». Подобные публикации встречаются в «Летучем военном листке» достаточно часто.

Редакция «Летучего военного листка» также разными способами отстаивала идею, что Россия в войне с Турцией практически ведёт борьбу против очередной коалиции государств, абсолютно так же как и в Крымскую войну, только, как считал Крестовский, в состав этого союза входили не только Англия и Франция, но и США. В газете была создана отдельная рубрика «Телеграммы Летучего листка» - в ней размещались интересные материалы об отношении иностранных государств к войне между Россией и Турцией. Уже в первых номерах было отмечено, что Англия и США, несмотря на официальное невмешательство в Балканский конфликт, поддерживали Порту. К тому же эта поддержка носила не только дипломатический характер. В «Летучем военном листке» от 6 августа 1877 г. отмечалось следующее: «Нью-Йорк 2/14 августа. Британский пароход отплыл 31-го июля (11 августа) из Нью-Гевена в Константинополь с грузом оружия и боевых припасов для Порты, ценностью на миллион двести тысяч долларов». В продолжение темы, 8 августа было заявлено: «Лондон. 1/13 августа. Газете «Таймс» пишут из Нью-Йорка, что там появились турецкие агенты, вербующие рекрутов для турецкой армии между рабочими, оставшимися без работы.».

Делая вывод к данному параграфу, нужно сказать следующее. Газета «Русский инвалид» была единственным военным изданием, которое начало освещать события на Балканском полуострове задолго до военной кампании. Здесь так же, как и в гражданской прессе поднимался вопрос об угнетении балканских славян. Но кроме этого, поднимались закономерно вопросы военного характера. Значительное внимание уделялось развитию и активности турецких вооружённых сил. «Летучий военный листок» стал наиболее популярным изданием, созданным специально для освещения русско-турецкого конфликта. Редакция газеты к началу 1878 г. делала основной упор на описании батальных сцен из первых уст - русского офицерства. Это, несомненно, привлекало читателя. Газета одной из первых стала утверждать о начале формирования антирусской коалиции, предостерегая тем самым русское общество.

2.2 Тема войны в публикациях армейских журналов

Настоящий параграф осветит позицию ведущих военных журналов относительно войны 1877-1878 гг.

Если газеты «Русский инвалид» и «Летучий военный листок» были узко-профильными, то ряд изданий («Военный сборник», «Морской сборник» и др.), несмотря на свои названия, пользовались в русском обществе большим спросом.

Самый популярный в России армейский журнал «Военный сборник» был сформирован по инициативе руководства Отдельного гвардейского корпуса. В отличие от «Русского инвалида», «Вестового» и «Чтения для солдат», программа журнала была куда более масштабнее газетной. Это отражалось в том, что «Военный сборник» включал в себя четыре полновесных раздела: 1) официальный - высочайшие приказы, распоряжения военного министра; 2) военных наук - в разделе рассматривались: тактика, военная история, статистические данные; 3) литературный - публиковались мемуарные записи, рассказы из военного быта; 4) смесь - критика, военная библиография, объявления и реклама.

В «Докладной записке», которая была представлена военному министру И. О. Сухозанету, указывались цели издания: «Доставить офицерам нашей армии за возможно дешёвую цену полезное и занимательное чтение, возбудить в них любознательность и охоту к военному образованию, офицерам же наиболее способным и знающим дать средство сообщать свои знания через печать всем товарищам по оружию».

Журнал издавался с января 1858 г. Первыми его редакторами стали подполковник В. М. Аничков, капитан Н. Н. Обручев, а литературный отдел находился под руководством Н. Г. Чернышевского. В конце 60-х - начале 70- х гг. XIX в. «Военный сборник», по большей части, специализировался на публикации академических статей по тактике.

На страницах «Военного сборника» нельзя обнаружить аксаковских рассуждений о русской исторической миссии на Балканском полуострове, а также описания позиции российского общества касательно войны. Важно, на чём делал внимание журнал, - это характеристика боевых действий. К тому же ход самой войны был расписан по дням и часам. Фактически, это было первое в российской прессе чёткое описание войны. Это можно объяснить тем, что статьи писались самими военными, которые были далеки от славянофильских идей. Можно подумать, что авторам публикаций о русско- турецкой войне 1877-1878 гг. было любопытно, как русская армия после реформ 1860-1870-х гг. будет решать заданные вопросы на Дунайском и Кавказском театре военных действий.

Роднит материалы «Военного сборника» и большую массу русской периодики касательно русско-турецкой войны стремление как можно скорее решить балканский кризис. Задерживание объявления войны, так называемое «Кишинёвское сидение», расслабляло армию. По этому поводу главное военное периодическое издание России писало: «Когда именно должно было последовать объявление воины и даже то, будет ли ещё объявлена война корпусному командиру известно не было...».

Российское общество хотело знать, как развивались боевые действия на Дунае и Кавказе. Дело заключалось в следующем: гражданские издания, хотя и доставляли информацию куда более быстро, но делали это не совсем компетентно, а большее число русских корреспондентов использовало непроверенные слухи при подготовке своих материалов к публикации. Абсолютно другое дело «Военный сборник» - его информация, хотя и доходила, в силу специфики, до русского общества позднее, но это были корреспонденции из официальных источников, и этот факт в известной степени подкупал русское общественное мнение.

Единственный недостаток, который ставили в вину «Военному сборнику» - это практически отсутствие анализа боевых действий, простая констатация факта. И из этого вытекали следующие выводы: либо журнал хотел, чтобы читатели сами делали выводы из публикаций, либо осознанно замалчивались неудачи русской армии, что кажется более вероятным.

Недомолвки почти сводили на нет все старания «Военного сборника». Хорошим примером этого может послужить специальная рубрика, созданная с началом воины - «Перечень военных действий». К примеру, упоминание на страницах журнала о событии 17 июня 1877 г.: «Стычка летучего отряда полковника Измаилова с черкесами близ дд. Кацанкиой и Каранасуф». Что это было за столкновение? Кто одержал победу? Какие потери понесли обе стороны? Понять из этих реляций совершенно невозможно, в результате читатель оставался в абсолютном неведении.

В «Военном сборнике» определялась тенденция изображать жизнь русских офицеров и солдат в походных условиях со всеми подробностями. Особенно это видно при описании обороны Шипки или взятия Плевны. На страницах журнала такое описание давалось бытовым условиям одного из многочисленных ротных командиров: «Это конура (землянка. - В.Ч.), выбитая в камне, сверху была покрыта щебнем и землёй, наваленной на тонкие жерди. Казалось, что они не только удара двухпудовой бомбы, но даже и лишней лопаты не могли бы выдержать. Не только от ядер, но даже и от дождя они не защищали».

«Военный сборник» почти не касался общих вопросов и международного положения России. Читатель мог предположить, что Турция вновь напала на Россию, как она это делала на протяжении всего XVIII в., то есть вновь явила в своём лице страну-агрессора. Действия же России в апреле 1877 г. оказывались явлением вынужденным. Поразительно, но даже с событиями 1875-1876 гг. редакцией журнала не было проведено никаких исторических аналогий. Как будто восстаний в Болгарии, Сербии и Герцеговине не было и лишь указывалось: «Известно, что константинопольская конференция не привела ни к какому результату; на требования же, изложенные в протоколе, Порта ответила отказом, причём заявила, что не потерпит вмешательств в свои внутренние дела. Искреннее желание с нашей стороны привести к мирной развязке восточные усложнения, оказалось тщетным; Порта вызвала нас, наконец, на крайние меры. 12-го апреля 1877 г. был обнародован манифест в силу которого Россия принимала на себя вооружённое вмешательство в пользу угнетённых Турцией христиан».

Весьма редко в «Военном сборнике» можно увидеть характеристику тех регионов, через которые должна была пройти русская армия. Даже традиционное для русской прессы описание ужасов угнетения христианского населения со стороны турок появляется в журнале лишь местами. По большей части, в статье «Придунайская Болгария» было заявлено: «Деспотизм Порты и привычка её правителей выжимать последние соки из подвластных ей провинций задушили здесь все промыслы и торговлю».

Абсолютно противоположных позиций придерживался в русско- турецкой войне 1877-1878 гг. старейший военный журнал России - «Морской сборник». Первый номер журнала вышел в марте 1848 г. и уже изначально «Морской сборник» не был узковедомственным изданием, каким являлся «Военный сборник». В этом периодическом издании были размещены, кроме всего прочего, материалы по важным вопросам литературы, а также мемуарные свидетельства. Морской учёный комитет, издававший журнал, так определил его направления: 1) краткое обозрение замечательных изобретений и опытов по всем отраслям морского искусства; 2) известия по части военно-морского дела; 3) обозрение состояния иностранных флотов и портов; 4) о плавании судов и эскадр; 5) известия о морских экспедициях, замечательных в военном, учёном и торговом отношениях; 6) события из истории боевой деятельности всех флотов; 7) краткие исторические статьи, биографии и некрологи; 8) воспоминания .

Журнал занимал видное место в жизни флота и рассматривал на своих страницах многие актуальные вопросы того времени. Широко освещал он и ход русско-турецкой войны 1877-1878 гг., и это несмотря на то, что Черноморский флот только начал выходить из кризиса после Крымской войны. Ведущий печатный орган Морского министерства, в отличие от «Военного сборника», решал не только исключительно специальные вопросы, но и печатал официальные сообщения о ходе войны на море. Сформированный в середине XIX в. благодаря инициативе передовых представителей прогрессивной мысли, журнал оказал сильное воздействие на формирование отношения русского общества к флоту. Своей разной тематикой «Морской сборник» заинтересовал не только флотских читателей, но и широкий круг общественности.

Специфическими чертами «Морского сборника» также были ясность изложения материала, который был понятен всем, даже далёким от флота людям. Как считал отечественный исследователь Е. И. Лагутина, «это единственное в России периодическое издание такой направленности сосредоточило систематические сведения по всем аспектам своей ведущей тематики за длительный период».

На страницах «Морского сборника» размещались описания боёв и материалы о сборе средств для нуждающихся воинов. Авторы заметок хотели разобраться в ситуации, в которой оказался русский флот лично перед столкновением с турецкими военно-морскими силами. В исследовании, которое было посвящено русско-турецкой войне 1877-1878 гг., Н. И. Беляев высказывал следующее: «Ценой государственного банкротства Турция создала на Чёрном море флот, способный вести наступательные действия ». Сильного противодействия русский Черноморский флот противопоставить туркам не мог потому, что по Парижскому трактату Россия теряла права иметь военно-морские силы в черноморском регионе. В итоге, «Морской сборник» мог лишь констатировать: «В те времена, Россия господствовала над морем, её флот служил опорой для операций армии, которая пользовалась Варной как базисом, для получения провизии и военных запасов. В настоящее время всё переменилось. Водами владеет турецкий флот и его канонерки, вооружённые тяжёлыми орудиями, господствуют на Дунае. Правда, их там не много и сила их не достаточно велика для быстрого хода против течения реки, но скорость для них не важный элемент потому, что и русские не могут сосредоточить войска на каком либо данном пункте для переправы без того, чтобы турки не узнали об этом заранее».

В самом деле, Турция осознавала, что Россия не может отправить свой флот в Чёрное море и, определённо, считала, что в данном направлении она будет в более выигрышном положении, чем её противник. О том, какая роль отводилась Османской империей своим военно-морским силам, говорит следующая корреспонденция, помещённая в «Морском сборнике»: «Турецкий флот разделился на две части, одна отправилась в Чёрное море, а другая в Средиземное. В действительности, как видно из следующих известий одна часть флота отправилась в восточный угол Чёрного моря, а другая к Дунаю. На днях султан осмотрел, в сопровождении многих министров береговые укрепления Босфора и остался ими чрезвычайно доволен, затем он сел в парадный каик и поплыл к своим броненосцам. Офицеры и экипажи броненосных судов восторженно приветствовали Абдул-Гамида» .

После этих заявлений у русского общества могло сложиться впечатление, что русские войска со стороны Чёрного моря будут практически не прикрыты. К тому же, журнал морского ведомства не просто «сгущал краски», а хотел объективно представить порядок вещей. Например, в разделе «Военно-морское дело за границей», был напечатан отчёт о боевых ресурсах турецкого флота: «Из этого отчёта, напечатанного в издающейся в Константинополе газете «La Turquie», видно, что в настоящее время военный флот в Турции состоит: из шести броненосных фрегатов, на которых стоит всего 87 орудий и находятся команды 2329 чел. (Асизие, Османие, Орхание, Махмудие, Тефик, Месудие), из десяти броненосных корветов (бортовые: Фехти Буленд, Мукадем Хаир, Инджлалиэ, Ассари Шевкет, Неджеми Шевкет, Авни Илах, Муини Заффр и башенные корветы Хифзи Рахман и Лютфи Джелиль), на всех девяти броненосных корветах официальные турецкие сведения считают стоящими 44 орудия... Здесь можно упомянуть, что по слухам, в настоящее время на Дунае сосредоточено 14 броненосных судов под командою английских морских офицеров».

Фактически «Морской сборник» был единственным периодическим изданием в России, который адекватно оценивал турецкую армию и флот. Печатный орган Морского министерства отмечал, что турецкие командиры прошли подготовку у «Владычицы морей» - Англии и так просто списывать со счетов армию Порты ещё рано. В статье «Деятельность турецкого флота» к примеру, было отмечено: «Не следует заключать из этого (о минах) о чрезвычайной трусости турок, напротив, но перед глазами у них был пример французского флота, осторожно плававшего в 1870 г. у балтийских берегов Германии и, как известно, ничего там не сделавшего из опасения мин, при том, для турок было весьма важно не рисковать своими судами, по их малочисленности... Так как береговые батареи были сбиты, то города, при которых они стояли, находились совершенно во власти турецких кораблей и если их пощадили, то за это благодарить следует сдержанность турок в ведении военных операций. Турки превосходно управлялись, командир Османье, Гассан бей учился морскому делу на нашей собственной эскадре

Канала и в данном случае имел возможность и действительно прилагал к делу все свои познания в морской практике».

Причины неудач турецкой флотилии на Дунае, по оценке «Морского сборника», были скрыты вовсе не в бездарности турецких адмиралов, а в их страхе пойти на сражение против воли султана. Более того, брался во внимание героизм русских моряков.

Создаётся впечатление, что редакцию «Морского сборника» по большей части волновало отношение англичан к русско-турецкой войне 1877-1878 гг., нежели описание непосредственно боевых действий. Это понятно, так как в Крымскую войну Англия была главным организатором антирусской коалиции и победа русских над Дунайской флотилией турок была, фактически, победой над Туманным Альбионом, а не над Константинополем. К примеру, оповещая о гибели турецкого броненосца, журнал морского ведомства давал знать своим читателям: «29 апреля генерал-майор Салов донёс из Браилова, что сегодня, 29 апреля, в 3 часа пополудни, большой турецкий трёхмачтовый броненосец взорван нашими выстрелами и пошёл ко дну... Английские газеты, передавая известие о гибели Лутфи-Джелиль, стараются уменьшить военное значение события, распространяя даже, что взрыв произошёл не от нашей бомбы, но просто от неосторожности самих турок».

«Морской сборник» в большинстве случаев продолжал дело основной массы отечественных периодических изданий, не забывая писать о разной поддержке армии со стороны российского общества: «Представители администрации Евпаторийского уезда, выказали 2-го и 3-го ноября примерное усердие и распорядительность и с полным рвением исполняли все требования военного начальства... Со стороны частных лиц были высказаны чувства живого участия и доброго расположения к войскам.. ,»\

Между тем российское общество интересовали не только описания батальных сцен и подвигов. Ещё Крымская война поставила довольно много вопросов перед общественностью, в том числе, выяснение причин поражения. Вместе с понятными экономическими закономерностями, наблюдались и исключительно военные причины. К примеру, отставание русской армии в области вооружения. На все эти вопросы пытался ответить известный журнал в России - «Оружейный сборник». Этот специальный журнал был адресован вопросам теории стрелкового дела, характеристики разных систем стрелкового оружия, взятого на вооружение в русской и иностранных армиях, новаторствам и изобретениям в данной области.

В русской армии, как известно, в ходе Крымской войны практически не было нарезного оружия, и российское общество не беспочвенно полагало, что Военное министерство сделает нужные выводы из предыдущей войны. И правда, превосходство нарезного оружия у армии антирусской коалиции было преобладающим. Они могли вести прицельный огонь на расстоянии 1200 шагов из своих ружей, при этом находились в абсолютной безопасности от огня русских, практически исключительно гладкоствольных ружей, не превышавших дальности в 300 шагов, отсюда следует, что «русское ружьё являлось самым тяжёлым и неудобным из всех существующих».

Однако выводы из причин поражения в Крымской войне были сделаны абсолютно неглубокие. Это выражалось в том, что в России на вооружение было принято в раз три системы нарезных ружей: Карле, Бердан №2 и Крнка. Это губительно сказывалось на системе обеспечения их патронами. Несмотря на то, что тактико-технические характеристики этих ружейных систем в большинстве показателей и превосходили западные аналоги, но получить из этого выгоду русские войска не могли, так как, следуя приказу по Военному министерству, солдатам было запрещено стрелять на длинные дистанции. В итоге повторялась картина Крымской войны.

На страницах журнала «Оружейный сборник» как раз и была обозначена проблема перевооружения русской армии перед войной с Турцией, а ещё и так называемая «оружейная перестраховка», когда войска России, получившие в тот период современные «огнестрельные образцы», вынуждены были действовать абсолютно так же, как и в период Крымской кампании. В начале 1878 г. в «Оружейном сборнике» было сказано: «Нашим войскам до сих пор не разрешали производить случайную стрельбу с дальних дистанций. Напротив, внушалось солдату, что он должен беречь каждую пулю. Если принять во внимание, что войска наши почти всегда действовали наступательно, по неприятелю, засевшему в ложементах, из которых он мог быть выбит только штыками или шрапнелью, то едва ли можно указать на такие случаи, где войска наши могли бы извлечь пользу из длинных прицелов».

Такого же мнения придерживалось и другое военное издание - «Артиллерийский журнал». На его страницах был также освещен вопрос относительно перевооружения, но не стрелкового, а артиллерийского. Один из артиллерийских офицеров с горечью говорил: «Наша стрельба на этой позиции была менее удачна. Может быть, это припишут возбуждённому состоянию прислуги. Нет, прислуга в этом первом деле показала себя достойным образом...». В данном случае вновь виновата перестраховка Главного артиллерийского управления, которая отдала специальный приказ стрелять исключительно по близким целям.

Ещё одна проблема, которая была поднята на страницах «Оружейного сборника» и которая русскому обществу была любопытна - это вопрос о штыковой атаке. И правда, рукопашная схватка всегда приветствовалась в русской армии, что можно с успехом проследить на примерах Северной, Семилетней и Отечественной войн. В период начала войны с Османской империей в 1877 г. все новые русские нарезные ружья, как правило, комплектовались штатным штыком, но снова это было только на бумаге, так как ни один солдат пехотных частей, кроме гвардейских, это холодное оружие при себе не имел.

Военное министерство России так стремительно хотело отделаться от суворовского правила «пуля - дура, штык - молодец», что солдатам во время рукопашных схваток, которые в войну 1877-1878 гг. случались часто, приходилось проявлять чудеса храбрости, чтобы только не попасть в плен или не прибегнуть к бегству.

На страницах «Оружейного сборника» вспыхнула настоящая дискуссия между сторонниками и противниками штыка, а общественности и армии приходилось только молча наблюдать, как опять предпринимают сомнительный эксперимент над вооружёнными силами России. В особом отчёте лейтенанта Грина было указано: «Самые слова «штыковая атака» дают представление о целой, правильной линии войск атакующего, причём, солдаты идут плечом к плечу, с взятыми «на штыки» ружьями, как это предписывалось ещё недавними уставами и тактикой. Ничего подобного, в последнюю кампанию не было, да и если только когда либо и до того вообще, было в действительности. Если же эти слова имеют целью выразить идею, что со введением современных типов ручного оружия заряжаемого с казны, а так же с использованием войсками стрелковыми ровиками, случаи боя в рукопашную между атакующим и обороняющимися, становятся невозможными, то это суждение, ни как не подтверждают события последней кампании». «Оружейный сборник» должен был признать, что попытка Военного министерства России отказаться от холодного оружия чревата серьёзными последствиями: «Стычки и сражения этой кампании, состояли в большинстве случаев из атаки и обороны, поспешно возведённых земляных укреплений причём в сильной степени, практиковалось пользование стрелковыми ружьями с стрелковыми ровиками. Тем не менее, это нисколько не отстраняло случаев частого повторения рукопашного боя, а ими-то, бывало, и решалась участь всего сражения».

В любом случае, оценка русско-турецкой войны 1877-1878 гг. военной журналистикой не была только описанием исключительно военной стороны дела. Военные журналы и газеты довольно быстро поняли, что население России не просто заинтересовано военными действиями на Балканах и Кавказе, а фактически, живёт ими.

Другой отличительной чертой русской военной периодики было то, что она не изолировалась от большей части других журналов и газет империи. Например, корреспонденты, печатавшиеся в «гражданской» периодике, довольно плотно работали с военными изданиями.

Однако военная пресса серьёзно отличалась от «цивильных» газет и журналов. Это проявлялось, в первую очередь, в том, абсолютно вся военная журналистика была исключительно ведомственной, следовательно, официальной. Популярная армейская периодика контролировалась Военным и Морским министерствами. Между тем, военные издания не занимались описанием лишь битв, и силилась показывать свою «марку» перед населением страны. В армейской периодике в 1877-1878 гг. появлялись статьи, в которых освещались будни военной жизни, а также давались характеристики русских и турецких вооружённых сил.

Военные периодические издания были однолики в рассмотрении событий на Балканах и Кавказе, а та полемика, которая порой зарождалась на страницах периодики, были безобидны. Такое положение дел отличает её от гражданской периодики, в которой зачастую вспыхивала словесная война по поводу решения Восточного вопроса. В итоге население страны в некоторой степени было приведено к заблуждению работами военной периодики, ибо

было настроено лишь на победоносное шествие русской армии, благодаря реформам военного министра Д. А. Милютина. Так сформировалось преувеличенное общественное ожидание в отношении хода войны.

война империя журнал

Заключение

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в сравнении с предыдущими военными конфликтами Российской империи имеет ряд особенностей. Прежде всего, своеобразна сама цель войны - освобождение от османского ига братьев-славян. Также в этой войне приняла участие новая, реформированная русская армия. И, наконец, война оказала существенное воздействие на русское общество. Накануне и в ходе вооружённого конфликта с Турцией, проявились дотоле неизвестные России факторы: роль информационной политики и общественного мнения. Русская общественность была вовлечена ещё в процесс подготовки открытого вмешательства Российской империи в разрешении Восточного кризиса 1875-1878 гг. Вся дальнейшая внешняя политика правительства России развивалась под определённым влиянием различных общественных институтов.

В сознании общества была массово представлена идея о прогрессивной, освободительной цели войны, которая тесно связана с мыслью об исторической миссии Российской империи на юге Европы. Такой ажиотаж вокруг войны с Турцией современниками объяснялся самыми различными факторами: актуализацией исторической памяти о предыдущих русско-турецких военных конфликтах; исходя из идеи освобождения славян, вытекали также имперские, националистические, религиозные и гуманистические ценности; реваншистским стремлением и общим намерением к восстановлению международного авторитета Российской империи после поражения в Крымской войне.

Российская периодическая печать являлась одним из главных факторов, который формировал отношение русского общества к событиям на Балканах. Если во время Крымской войны русская пресса делала лишь первые шаги в освещении событий военной кампании, то в условиях русско-турецкой войны 1877-1878 гг. российская периодика со всей очевидностью проявила себя как реальная и активная общественно-политическая сила. В годы войны периодическая печать выполняла, мемориальную, идеологическую, информационную и пропагандистскую деятельность. Безусловно, движущей силой этого процесса являлась общественность России.

Хотя пресса проявляла единство в понимании освободительной по отношению к югославянским народам, цели войны против Османской империи, полемика на их страницах показывает сложность и неоднородность понимания обществом определённых внешнеполитических и военных проблем. Материалы периодической печати, посвящённые войне 1877-1878 гг., создавали опору для очередного витка дискуссий касательно дальнейшего реформирования государства, модернизации в армейской сфере, осознания места Российской империи в мире.

Примечательно, что общественность России в большей мере была настроена на восприятие информации о подготовке к военным действиям и начале войны, чем о самой затяжной кампании. В некоторой степени периодика перенасытила общественность информацией с фронтов. Однако именно печать способствовала развитию преувеличенных общественных надежд касаемо «быстрой» и «лёгкой» кампании. Кроме того, периодика сыграла огромную роль в складывании завышенного, идеализированного мнения в отношении южных славян, содействуя, таким образом, созданию национальных стереотипов.

Непосредственное участие общественности в войне приближало её к военной, политической действительности и очень часто приводило к переоценке распространённого ранее представления о справедливой войне. Уже в ходе самой русско-турецкой кампании в обществе произошло переосмысление восприятия внешнеполитической реальности. Реальность войны явила обществу не такой безоблачный пейзаж, каким его изначально изображал председатель Московского славянского благотворительного комитета И. С. Аксаков и его сподвижники, а затем и большая часть российской прессы. Предметом дискуссий становились низкие боевые качества южных славян. В конце 1877 г. в печати прослеживалась идея, что «несчастные» славяне просто эксплуатируют военную и политическую силу Российской империи для достижения собственных целей. Эволюция общественного мнения в ходе русско-турецкой кампании выявилась в усилении внимания к анализу причин военных поражений, дипломатических последствий военного вмешательства, более глубоким стало понимание собственных интересов страны. Ближе к завершению войны наблюдается спад общественного внимания к ней и рост разочарования её результатам.