Московские меценаты конца XIX - начала XX вв.

Религия определяла распорядок жизни. В соответствии с православными традициями устанавливалась манера питания. Жена банкира А.И. Волкова (урожденная Вишнякова) писала о строгих порядках в купеческой среде: «Церковная служба на первой, четвертой и страстной неделях посещалась всеми членами семьи… Кто говел, тот ходил к заутрене в 7 часов утра, к часам или обедне в 10 часов, и в 4 часа к вечерне или к мефимонам. Мефимоны (ефимоны) - вечерняя церковная служба в Великий пост. Говельщикам запрещалось пить чай до обедни в среду и пятницу, и все обязаны были подчиняться этому правилу, за исключением детей и младенцев. Последние тоже ели постную пищу. Скоромная пища, олицетворенная в молоке матери или кормилицы, допускалась только три поста, как родится ребенок, то есть Великий, Петровский, Успенский и Рождественский: главными считались в числе трех все, кроме Петровского. По окончанию этого срока младенцев питали постным одинакова с взрослыми». История предпринимательства в России. С. 450. Но с течением времени строгость в держании постов приняла новые формы.

Непрерывный цикл производства делал невозможным для крупных фабрикантов соблюдение поста по всем правилам. Например, П.М. Третьяков « не постился, но из принципа воздержания выбирал себе на весь Великий пост одно какое-нибудь блюдо: либо рябчика с соленым огурцом, либо шницель с яйцом и огурцом и т.д. И это блюдо подавали ежедневно к обеду» Зилоти В.П. В доме Третьякова. М., 1992. С. 42..

Особенно истовое отношение к религии отличало старообрядческую среду. Известный московский богач Козьма Терентьевич Солдатенков, имевший роскошную усадьбу на Мясницкой, где, по свидетельству П.И. Щукина, имелась диванная в арабском стиле и большая библиотека, оборудовал молельню, где служил сам Солдатенков со своими родственниками.

Многие русские купцы вышли из старообрядчества: Морозовы, Гучковы, Рябушинские, Солдатенковы, Прохоровы, Щукины. И это, видимо, не случайно. В старообрядческих семьях с детства прививали важные для предпринимателя понятия: любовь к труду и порядку, упорство в достижении цели, бережливость, умеренность во всем. Пьянство, курение, беспорядочный образ жизни - все это предавалось осуждению.

В 1855 году, когда правительство постановило лишить старообрядцев права записи в купечество, многие купцы старообрядцы поменяли веру, иначе бы им грозила 25-летняя рекрутчина, от которой купечество было освобождено. Рябушинские не захотели отступать от старой веры и сделали иначе. Узнав, что почти в полутора тысяч верстах от Москвы стоит вольный город Ейск, где запись старообрядцев в купечество еще разрешена. Павел Михайлович отправился в далекое и трудное путешествие. По дороге сломал руку, но привез себе, брату и зятю гильдейские свидетельства.

Морозовы долго придерживались старообрядческих традиций: хранили семейный очаг, не курили и ели непременно своей ложкой Морозова М. К. Мои воспоминания. С.34.. На московском старообрядческом Рогожском кладбище сохранилось немало купеческих могил. Правда, времена неистового протопопа Аввакума и боярыни Морозовой безвозвратно прошли. Когда речь заходила о выборе между верой и делом, купцы предпочитали последнее. Так, например, Гучковы вынуждены были отойти от старообрядчества ввиду угрозы министра внутренних дел посадить их в Петропавловскую крепость за приверженность к старообрядчеству. Абрам

Абрамович Морозов, женившись не православной, принял православие.

Одновременно со строгой религиозностью, не считалась грехом, особенно среди купеческой среды, страсть к мистическому, суеверному.

П.И. Щукин писал, что к его матери ходила старуха- француженка Марья Ивановна Кондриян для занятий гаданьем, спиритизмом и верченьем столов Щукин П.И. Воспоминания П.И. Щукина. М., 1912. С. 389..

С религиозным чувством были напрямую связаны филантропические поступки. Обязательность пожертвований провозглашалась христианством, а для богатых эта обязательность усугублялась по причине греховности богатства, что не раз подчеркнуто в Библии. Видимо, поэтому на благочестии как одной их основных черт купеческого поведения акцентировалось неизменно внимание в жизнеописаниях и мемуарах предпринимателей.

Так же следует отметить еще один момент. Весьма часто твердое, неколебимое отношение к вере в купеческой среде способствовало упрочению деловой репутации того или иного бизнесмена. В отсутствие письменных документов «верность Богу» ассоциировалась с твердостью и надежностью в сдержании слова при устном заключении контракта.

Образ жизни московских предпринимателей-меценатов, характеризуется так же религиозностью. Религиозность и благочестие купца являются непременным условием успеха. Отсюда, одним из мерил достоинства человека в предпринимательской среде по-прежнему служило религиозное поведение.

В основе всего лежали вера в Бога, уважение к труду, соблюдение кодекса чести. В тоже время их деятельность носила и светский характер, что определялось новым духовным и культурным обликом предпринимательства конца XIX - начала XX веков, так как предприниматели первые реагировали на изменения в общественной, культурной жизни, и вбирали в себя все лучшее, что есть в мире.

2.3 Отношение к деньгам и работе

Оригинальность, возможность все себе позволить за большие деньги порождало в купеческой среде немало эксцентриков, деньги пьянили, вызывали азарт вседозволенности. Не только отдельные лица, но и целые династии были известны своими выходками. Дочь П.М.Третьякова писала: «много было самодуров в нашей Белокаменной, но самыми знаменитыми из них, понаслышке, были Мамонтовы и Хлудовы. Даже была специальная терминология: «мамонтовщина» и «хлудовщина» Зилоти В.П. В доме Третьякова. М., 1992. С. 55..

Михаил Хлудов, красавец, силач, он нередко в своем доме устраивал разгульные пиры, на которые являлся то в костюме римского гладиатора, то выкрашенным черной краской негром. И всегда при нем находилась ручная тигрица. Однажды на именинах его жены гости были приглашены в зал, чтобы посмотреть, какой подарок приготовил ей муж. Внесли огромный почти четырехметровый ящик. Рабочие сбили с него крышку, и на пол вывалился... крокодил Гиляровский. Вл. Москва и москвичи. М., 1983. С.100..

У Алексеевых, основой богатства которых было золотоканительное производство, в особняке на Рогожской был маленький балкон с золотыми перилами.

Разгульным поведением в Москве славился один из братьев Рябушинских Николай, которого прозывали «шалым». Его азартная картежная игра, кутежи с цыганами, скандальное поведение стали предметом разговоров горожан. Николай, в отличие от братьев, совсем не занимался предпринимательской деятельностью, предавшись праздному образу жизни. Он объездил полсвета. Побывал даже у людоедов Новой Гвинеи. Семейный клан Рябушинских вынужден был даже ходатайствовать перед московским генерал-губернатором об учреждении над Николаем временной опеки.

Отсутствие у купцов хорошего вкуса и чувства меры порой способствовали рождению на свет причудливых архитектурных сооружений. В конце XIX века в Москве на Воздвиженке (ныне - Новый Арбат) появился необычной архитектуры особняк. По виду он напоминает то ли средневековый готический замок, то ли мавританский дворец: с круглыми башнями и ажурным парапетом на крыше, витыми колоннами и каменными раковинами на фасаде. Был он сооружен по заказу Арсения Абрамовича Морозова. Его братья Михаил и Иван прославились собирательством живописи. Арсений же, имевший нелестную репутацию человека ветреного и кутилы, решил, видимо, превзойти их. Он заявил братьям: «Мой дом вечно будет стоять, а с вашими картинами неизвестно что еще будет» Морозова «Мои воспоминания» C. 23.

Рассказывают, что когда архитектор спросил заказчика, в каком стиле построить ему дом, тот ответил: «Во всех стилях, у меня есть деньги!» Там же. С.23. Во время путешествия по Португалии Морозову приглянулся один старинный замок. Он-то и послужил прообразом для строящегося особняка. Говорят, что когда дом был закончен, мать упрекнула сына: «Раньше только я знала, какой ты дурак, а теперь все это видят» Там же. C. 24. Однако Морозов добился своего. Ныне причудливое здание его бывшего особняка, стоящее на видном месте в центре столицы, знают все москвичи.

Желание прославиться было неукротимым. Если получивший богатство от родителей купец не мог приобрести известность на торговом поприще, то он пытался удовлетворить свою гордыню любым способом, например, через крупное пожертвование, а когда в начале XIX в. и крупное пожертвованием трудно стало поразить общественное мнение, то можно было использовать пожертвование как повод обратиться к самому государю императору.

Но более всех в Москве в смысле тщеславия был известен Василий Михайлович Босстанджогло, о котором Найденов язвительно писал, что честолюбие его переходит все границы, и это вызывало несочувствие к нему в среде купечества: «высказывалось, что он из-за какого-нибудь ордена не побережет отца… был человек весьма развитой и умный, но честолюбивый до крайности» Найденов Н.А. Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном. М. 1905 Ч. 2. С.15..

Если обладание богатством в одном случае питало тщеславие, то в другом случае порождало необычайную страсть к деньгам и решение денежного вопроса в свою пользу. Легенды купеческой среды хранили немало эпизодов об удивительной мелочности, скупости граничащей со скаредностью, часто необъяснимой и совершенно абсурдной. Это проявлялось большей частью в том, что не касалось самих коммерсантов, их личных надобностей. Гиляровский писал об одном таком миллионере, торговавшем лесом: «Таков был один из Фирсановых. За скупость, его звали «костяная яичница»… Он целый день проводил в конторе, в маленькой избушке при лесном складе, глухом месте, невдалеке от товарной станции железной дороги. Здесь он принимал богачей, нуждавшихся в деньгах, учитывал векселя на громадные суммы под большие проценты и делал это легко, но в мелочах был скуп невероятно» Гиляровский. Вл. Москва и москвичи. С.79..

Иногда взращенная в себе расчетливость уже начинала прямо вредить торгово-промышленному делу. Фабричный инспектор Гвоздев писал об этом: «Они иногда проявляли полное невнимание к таким дефектам в деле, которые приносили им громадные убытки. Например, один очень богатый фабрикант, в сущности, очень мало вникающий в дела фабрики, пишет своему директору десятки писем с упреками по поводу того, что тот распорядился назначить одному заболевшему рабочему, пособие от конторы в размере трех рублей в месяц» Гвоздев С. Записки фабричного инспектора. С12..

Комичен и другой случай. На Малой Ордынке жил Леонтий Иванович Каштанов, который был «человек суровый, замкнутый, скуповатый. …Он даже цветы на окнах запрещал держать, чтобы не отсырели и не сгнили раньше времени оконные колоды» История предпринимательства в России. С. 461..

Самомнение некоторых крупнейших предпринимателей переходило все пределы разумного. Гвоздев упоминает в мемуарах одного фабриканта: «это был уже пожилой человек, бесспорно, весьма неглупый и довольно начитанный, разумеется, крайне односторонне… Главное несчастье его заключалось том, что он считал себя истинно русским талантом-самородком. Рассказывают что это грех И.С. Аксакова, который усмотрел в нем оригинальный русский ум» Гвоздев С. Записки фабричного инспектора. С12..

Среди московского купечества было модно завтракать в дорогом ресторане «Славянский базар», который по сей день находится на улице Никольской. Сюда во втором часу дня купцы заявлялись целыми компаниями после биржи, находившейся рядом, завершив за столом миллионные сделки и отметив их шампанским, требовали «журавлей».

Так назывался запечатанный графин из хрусталя, разрисованный золотыми журавлями и наполненный великолепным коньяком. Стоил он очень дорого - 50 рублей. Кто платил за коньяк, получал на память пустой графин. Выражение «завтракать до журавлей» вошло даже в поговорку.

Большинство представителей предпринимательства любило погулять на «широкую ногу», не скупясь. Гиляровский писал, что разгул иногда мог продолжаться целую неделю. Одним из центров разнузданных купеческих кутежей был загородный ресторан «Стрельна». Он славился своим огромным зимним садом со столетними тропическими растениями, искусственными скалами, гротами, фонтанами, беседками. Один из современников так описывает купеческое гуляние в «Стрельне»: «... Море разливанное: в бетонных гротах пляшут полураздетые девочки с Тверского бульвара, на бутафорских скалах, как после горной битвы, валяются вниз головой «трупы». Кто-то во фраке лезет на пальму обезьяной, кто-то в подтяжках плавает в бассейне за стерлядью, кто-то - почти голый - берет душ под фонтаном...» Гиляровский В. А. «Москва и москвичи» С. 74.

Пили предприниматели без всякой меры. Известен рассказ о том, как московский «городской голова» и богач Королев, с шестью своими приятелями ходили пить шампанское в один из винных погребков Китай-города. Королев ставил на стол свою шляпу-цилиндр и пили они до тех пор, пока шляпа доверху не наполнялась пробками от шампанского. Тогда только разошлись по домам Там же С.75..

О том, что случалось после таких обильных возлияний, рассказывает один очевидец. Как-то шестеро московских купцов гуляли в уже упомянутом ресторане «Стрельна». Видимо его тропический сад и густые винные пары навели гуляк на мысль отправиться в Африку поохотиться на крокодилов. Из «Стрельны» купцы поехали на Курский вокзал и сели на поезд. Утром они проснулись в вагоне недалеко от Орла. Никто из них толком не мог припомнить, каким образом они оказался в поезде Там же. С.75 ..

Однако не кутежи, а работа была главным смыслом предпринимательской жизни. В купеческих семьях мальчиков рано начинали приобщать к труду. Еще детьми торговлей в лавке отца начинали свою трудовую биографию братья Третьяковы. С 11 лет работал на родительской фабрике Тимофей Прохоров. Братья Крестовниковы еще подростками самостоятельно вели дела на крупнейшей в России Нижегородской ярмарке. Павел Рябушинский в 15 лет заслужил полное доверие отца, который поручал ему записывать счета в торговую книгу. Разумеется, результаты такого воспитания начинали сказываться очень рано. Тимофей Прохоров, сын Василия Ивановича, уже в 15 лет умудрился на паях с одним из отцовских приказчиков открыть собственную набивную фабрику, а через год возглавил все семейное дело, оценившее тогда в 150 тысяч рублей.

«Фарфоровый король» России Матвей Кузнецов возглавил родительское дело еще до наступления совершеннолетия.

Купечество, в отличие от дворянства, отличалось, куда большим трудолюбием. Предпринимательство, особенно в период первоначального накопления, требовало полной самоотдачи. Они трудились, не покладая рук. Вставали чуть свет, ложились поздно. Павел Михайлович Третьяков любил говаривать: «Заря деньгу родит. Спать долго - жить с долгом» Зилоти В.П. В доме Третьякова. М., 1992. С. 55.. Сам он летом вставал в 6 часов и шел купаться, зимой поднимался в 7 и сразу же принимался за работу. Его рабочий день строился следующим образом. Без четверти 8 Третьяков пил кофе и шел в галерею. Ровно в 9 уходил в контору и занимался делами фирмы. В полдень завтракал и после небольшого отдыха вновь принимался за работу. В 3 часа, усевшись в возок, отправлялся по разным адресам: в Купеческий банк, членом правления которого состоял, в собственный магазин на Ильинку. Домой приезжал к 6 на обед. Там же С. 63. Вечером занимался делами галереи. Николай Иванович Прохоров, тяжело заболев в трудном для России 1915 году, не мог лежать в постели и, ослушавшись врачей, стал заниматься устройством Московского военно-промышленного завода.

Несмотря на упорный труд и бережливость, купеческое благополучие не было надежным. Взлеты нередко сменялись падениями, богатство - разорением. Многим разорившимся предпринимателям пришлось на своей шкуре испытать, что такое «долговая яма». Выражение это, воспринимаемое нынче как нечто отвлеченное, иносказательное, для тогдашних купцов имело вполне конкретный зловещий смысл. «Ямой» называлась самая настоящая тюрьма для должников. Находилась она в двух шагах от Красной площади напротив нынешнего Исторического музея у Воскресенских ворот.

Особенностью менталитета купечества было то, что в России не было культа богатых. Размер личного капитала не был мерилом человека в предпринимательской среде. Служение обществу предприниматели воспринимали как выполнение своего патриотического долга. Так как многие московские предприниматели были выходцами из крестьянства быт, и менталитет формировался на православных традициях, общинных крестьянских взглядах старшего поколения, предусматривавших уважение к бедным людям, материальную и духовную помощь всем нуждающимся.

2.4 Литературные пристрастия. Увлечение театром

Одним из самых распространенных занятий в свободное время купечества было чтение книг.

Вплоть до последней трети XIX в. основной круг чтения предпринимателей составляла церковно-назидательная литература. Жизнеописания видных москвичей из купечества, изданных на рубеже XIX-XX в., прямо указывают на это.

Примечательно, что в духе этой литературы составлялись и биографии самих купцов. К примеру, биограф С.В. Алексеева отмечал: «Родители его были люди очень набожные и строго соблюдали религиозные обряды. Набожность эту и любовь к церкви передали они всем своим детям, в том числе и младшему. Но не одни только обряды православной церкви занимали ум и душу Сергея Владимировича: учение Христа - любить ближнего, как самого себя, - глубоко запало в его душу и сроднилось с ней» История предпринимательства в России. С. 454.

Однако наблюдался постепенный выход за круг чтения исключительно назидательной литературы. Это шло по двум направлениям. Одно направление представляло тяга к миру литературы и искусства взрослых представителей предпринимательской среды - самообразование. Другое направление было постоянное окультуривание молодых поколений предпринимательского слоя через самое лучшее, по меркам времени, образование и воспитание. А в третьем случае могло произойти совпадение этих двух линий, и это порождало выдающиеся явления национальной культуры, такие, как Третьяковская галерея, музей С.И. Щукина или театр С. Мамонтова.

Образ жизни культурного купечества по стилю и характеру времяпрепровождения мало, чем отличался от дворянского. Начиная с 1880-х годов, летом, на дачи в Кунцево съезжалась вся купеческая московская знать - Солдатенковы, Третьяковы, Боткины, Солодовниковы, Коншины, Щукины, Крестовниковы, Морозовы-тверские, Востряковы, Сорокоумовские - с многочисленными домочадцами. Дни и вечера проходили в прогулках, разговорах, музицировании. Интересно, что семейное чтение (как подметила В.П. Зилоти) ориентировалось, главным образом, на серьезную литературу: «…Встречались и беседовали о политике, злобах дня и более всего о новых книгах. Одно за другим выходили сочинения Печерского «В лесах» и «На горах»; «Анна Каренина» Толстого; сочинения Достоевского и Тургенева; читались всеми «Вестник Европы», «Русский вестник» и «Отечественные записки». Выросшая молодежь… обсуждала все эти книги; перечитывала «Войну и мир»…» Указ. Соч. Зилоти В.П. В доме Третьякова. С. 110-111..

В начале 20 века по своим культурным запросам многие представители культурной среды мало, чем отличались от представителей интеллигентских профессий. Пристальный интерес к философской литературе наблюдался у многих, включая женщин. Ю.А. Бахрушин писал: «На книжных полках матери замелькали имена философов-этиков. Лао-Цзы, Конфуций, Лев Толстой, Чаннинг, Платон, Ларошфуко и другие стали ее постоянным чтением» Бахрушин Ю.А. М., 1994 г. С. 215..

Представители купечества становились не просто страстными библиофилами, но знаменитыми коллекционерами книжных редкостей. К наиболее интересным собраниям относились: в коллекции А.И.Хлудова 700 книг кирилловской печати и свыше 500 рукописей XV-XIX века, в том числе, «Просвещение» Иосифа Волоцкого и сочинения Максима Грека; Ф.Ф. Мазурина - редкие рукописи и издания XIV-XIX века, включая письма Петра Великого.

Всеобщим увлечением того времени был театр.

Многие культурные московские купцы становились завзятыми театралами. Павел Михайлович Третьяков «с юных лет потихоньку «удирал» в театр или оперу.… Боготворил Базио, сестер Маркези, Ольдриджа, Живокини, Самойлова, Щепкина и всю плеяду звезд того времени» Зилоти В.П. В доме Третьякова. С. 42.. В 1890-х годах увлечение театром стало всеобщим - «московское купечество бурно увлекалось театром, любительские спектакли были самыми модным развлечением, домашние театральные кружки нарождались, как грибы после дождя. Был серьезный, полуделовой кружок Мамонтова, был таинственный и замкнутый Алексеевский кружок, был и …довольно-таки анархический и беспрограммный Перловский кружок» Указ. Соч. Бахрушин Ю.А. С. 144-145..

Предпринимательское сословие было уже достаточно образованным, и с радостью воспринимало новые веяния, европейский образ жизни в разных сферах жизни, как литературы, так и театра, которые воплотились также в одежде и во внешнем облике предпринимателя.

2.5 Одежда и внешний облик

Интересные штрихи к характеристике предпринимателя добавляют бытовые детали и манеры одеваться. Почти до конца 19 века употреблялись в купеческой среде выражения «ходить, одеваться по-русски, по-немецки». Фактически, они служили для определения общественных групп внутри предпринимательского слоя. Ходившим по-русски были те, которые «имели волосы на голове, обстриженные в кружок, с пробором в средине, употребляли длинные сюртуки, причем некоторые из них носили сапоги «бураками», прикрывавшие собою брюки. Ходившими по-немецки считались брившие усы и бороды и носившие короткие сюртуки.

Купцы ходили в поддевках (подобии кафтана), косоворотках, сапогах бутылками и картузах. Дома или в лавке купец мог носить косоворотку с одним жилетом, но обязательно украшенным золотой или серебряной цепочкой, на которую привешивались часы. Рубашка носилась навыпуск и подпоясывалась шелковым шнуром с кистями. Брюки были широкие - типа шаровар - и заправлялись в сапоги. Особый шик имели купеческие сапоги. Низ их голенища собирался во множество складок - в гармошку. Чем больше складок, тем считалась шикарнее. Делались складки при помощи круглой веревки, вшивавшейся в кожу сапога. Некоторые купцы заказывали сапоги со скрипом. Для этого между подошвой и стелькой сапожник делал прокладку из сухой бересты или насыпал сахарный песок. Крупный русский промышленник Петр Губонин, получивший за заслуги дворянское звание, по-прежнему ходил в картузе и сапогах бутылками, а звезду надевал на долгополый сюртук.

Эта схема была верна для большинства представителей купечества, однако в среде предпринимательской элиты уже встречался свой оригинальный способ облачения и поведения, выражавший индивидуальные черты личности. К примеру, В. С. Алексеев в 1860-х гг. выглядел следующим образом: «Грузный старик среднего роста, с большой седой головой, выстриженной под гребенку… Живо сохранилась у меня в памяти его сутуловатая фигура, облеченная в длинный черный сюртук, его ласково равнодушные манеры важного барина, тихая, вежливая речь и ароматный запах гаванской сигары, которую он не выпускал изо рта» История предпринимательства в России. С. 456.

В то же время, раскованность и органичность, а купеческой среде была нечастым явлением. Для большей части представителей купечества привыкание к современным формам светского общения, например, совместные обеды в дружеском кругу, было весьма тягостным делом. Одеться и сделать прическу по моде было делом гораздо более простым и быстрым, чем обучиться новому стилю поведения, усвоить новые культурные навыки.

Прошло два-три десятилетия и ситуация стала другой. Представители купеческой элиты в последней четверти 19 в. придавали большое значение своему внешнему виду. А.А. Бахрушин «всегда был по моде одет с некоторым налетом индивидуального вкуса, граничащего, но не переходящего в эксцентричность. Когда стали носить мелкие маленькие котелки, его котелок был немного мельче и меньше обычных, широкая тесьма, которой обшивался борт пиджака, была у него немного шире, чем у других, и его толстая променадная трость была чуть-чуть шире, чем у его Бахрушин Ю.А. М., 1994 г. С. 144.знакомых франтов».

Предприниматели стали носить сюртуки или хорошие пиджаки, часто сшитые за границей, цилиндры или котелки. В торжественных случаях одевали фраки. Из жены вовсе могли затмить своими парижскими туалетами светских дам. И если гоголевский Хлестаков получал кастрюльку супа прямо из Парижа, то реальный московский богач Михаил Абрамович Морозов отсылал свои сорочки в специальную прачечную в Лондоне. Морозова М К. Мои воспоминания. С.63.

Одно время самым существенным внешним отличием купца от аристократа была борода. Правда и здесь различие скоро исчезло: со времен Александра II борода вновь вошла в моду в России. Ее носили последние русские цари, министры, сенаторы, придворная знать, военные. Однако для купечества борода была своего рода знаком принадлежности к своему сословию. Безбородый купец встречался крайне редко.

В семейных преданиях известной московской купеческой фамилии Бахрушиных сохранился такой рассказ: Ее основатель Алексей Федорович Бахрушин в середине прошлого века решил последовать дворянской моде и сбрить бороду. Долго думал, как это сделать - ведь ходить купцу без бороды считалось зазорным. И придумал, да еще чисто по-купечески - с материальной выгодой для себя. Как-то в трактире после нескольких чарок он побился с приятелями об заклад в 100 рублей, что не побоится сбрить бороду. Тотчас послали за цирюльником, но тот завидя подгулявшую компанию, струхнул и отказался. Тогда Бахрушин выхватил у него ножницы, и сам отрезал себе бороду Бахрушин Ю.А. Указ. Соч. С. 145.…

К концу XIX столетия одежда богатого предпринимателя уже мало, чем отличалась от костюма дворянской аристократии или состоятельной интеллигенции.

2.6 Приобретение сельских имений и устройство усадебного хозяйства и быта

Процесс перехода дворянских поместий к владельцам других сословий, начавшийся после реформы 1861 г., продолжался вплоть до 1917 г. Возможность покупать земельные владения в пореформенный период обладали все категории российского купечества. Приобретались усадьбы с различными целями: для использовании усадеб, как для постоянного, так и для сезонного проживания, для ведения хозяйства, налаживания производства и т. д.

В тех случаях, когда имение покупалось с целью продажи леса, владельца мало беспокоило поддержание усадебного ансамбля на должном уровне. Да и состояние «дворянских гнезд» часто бывало далеким от благополучного, и покупатели не вкладывали средства в их восстановление. В 70-х гг. 19 века во время сбора сведений о частновладельческих хозяйствах московскими статистиками один из помещиков Серпуховского рассказал об удручающем состоянии помещичьего хозяйства. По его словам, обеднение помещиков выражалось в жалком запущенном виде их усадеб, полуразрушенных строениях и быстрой перепродаже лесов, садов и земель в руки купцов и фабрикантов Сборник статистических сведений по Московской губ. Т. 5. Вып. 1. М., 1879. С.148 // Дворянская и купеческая усадьбы XVI-XX вв. М.2001 г. С.535..

Смена владельцев иногда имела трагические последствия для усадеб и по вине прежних владельцев. Имение Ивановское у. Московской губ., принадлежавшее графине С.В. Келлер, по решению суда в 1894 г. Досталось Бахрушиным, так как владелица усадьбы не оплатила находившиеся у них векселя. Новые владельцы имели право только лишь на недвижимое имущество.

Оставляя усадьбу и будучи не в состоянии вывезти несметное количество вещей, графиня в бессильной злобе разрешила брать из дома все и всем, кроме новых владельцев. Разрешением воспользовались окрестные крестьяне. Ю.А. Бахрушин описал разорение усадьбы. Крестьяне навалили на свои подводы столы с крышками из цельного малахита и ляпис-лазури, огромные, в человеческий рост, фарфоровые вазы императорского завода - подарки Николая I генерал-губернатору А.А. Закревскому, музейную мебель из красного дерева и карельской березы, столовую посуду. По бездорожью, глубокой осенью обозы медленно выползали с красного двора усадьбы и растекались по проселкам. Часто на каком-либо ухабе воз опрокидывался - разлетались в куски драгоценный фарфор, мебель и сибирские монолиты Бахрушин Ю.А. Указ. Соч. С.371-372.. С 1894 по 1903 гг.

Ивановское находилось в совместном владении Александра и Василия Алексеевичей и сыновей Петра Алексеевича Бахрушиных, но более всего любил усадьбу и заботился о ней старший сын Александра Алексеевича - Владимир. Видя эту привязанность к усадьбе, в 1903 году отец выкупил у родственников-совладельцев принадлежавшие им 2/3 имения за 167 тысяч и подарил его Владимиру, который с 29 марта 1903 года юридически стал единоличным владельцем ивановского, хотя фактически хозяином оставался его отец. Филаткина Н.А. Последние владельцы усадьбы Ивановское // Московский журнал. 1998 № 2. С.56-58. Новые владельцы усадьбы осознавали ценность приобретения. Так, Бахрушины «были достаточно культурны», чтобы не приспосабливать старинную барскую усадьбу, например, под фабричное производство. В то же время, они понимали, что безземельное имение не будет давать никаких доходов, расходов же на свое содержание требовало огромных. По мнению Ю.А. Бахрушина, не было и не могло быть там семейной жизни, так как масштабы этой усадьбы уничтожали личность. Бахрушины устраивали в усадьбе любительские спектакли, съезжались на масленицу и святки, на Пасху, но все же большую часть года дом пустовал.

После смерти «деда», который на несколько лет пережил старшего сына, посчитав расходы на содержание имения чрезмерными, подарила Ивановское Московскому городскому самоуправлению для устройства в нем постоянной детской колонии. Часть дома была оставлена для летного пребывания бывших владельцев Филаткина Н.А. Последние владельцы усадьбы Ивановское С.56-58..

К негативным явлениям можно отнести использование новыми владельцами усадебных построек под фабричное производство. Подмосковные Горенки, с прекрасным дворцом, английским парком, уникальными оранжереями после смерти своего владельца графа А. К. Разумовского запустели и были проданы сначала князю Н.Б. Юсупову, затем купцу Волкову.

Часть оранжерей вывезли еще при Юсупове в Архангельское, а во дворце, построенном в 1780-1790 годах по проекту архитектора А.А. Менеласа, Волков устроил ситценабивную фабрику. Последний владелиц, также богатый промышленник Севрюгов, убрав фабрику из усадьбы, с помощью молодого архитектора Чернышева фактически восстановил дом, интерьер Памятники Отечества. 1992. № 25. С.109.. А.А. Бахрушин, посещавший усадьбу, интересовался чрезвычайно реставрационными работами и жалел, что умер Антон Павлович Чехов и что нельзя показать ему антитезу его «Вишневого сада» Бахрушин Ю.А. Указ. Соч. С. 247.. Практиковалось и частичное использование усадеб для нужд производства. Так усадьба князей Козловских в 1871 году была продана владельцу текстильных фабрик А.И. Коновалову, который сразу же занялся ее переоборудованием. Помимо перестройки дома, усадебного храма, перепланировки парка, что, впрочем, к производству отношения не имело, на территории усадьбы, неподалеку от главного дома, владелиц построил каменный склад. Позже, предположительно в конце 80-х годов усадьба перешла к другому предпринимателю, В.И. Кокореву. Последний владелец устроил на территории усадьбы, на западной границе парка, конный завод, прославившийся своими скакунами Дворянская и купеческая усадьбы... С.537-538..

Предпринимательская жилка новых владельцев усадеб выражалась в активном налаживании усадебной жизни и, прежде всего, хозяйственной. Решающее значение имело и материальное положение новых владельцев. По мнению Т.П. Каждан, единственное, по-настоящему существенное отличие «купеческой усадьбы» от дворянской, помимо социальной принадлежности владельцев, заключалось в ее материальном обеспечении Каждан Т. П. Некоторые особенности русской купеческой усадьбы. С. 81..

Во владении предпринимательской фамилии могло быть несколько имений, управление ими часто поручалось родственникам. А.И. Иост управлял имением А.А. Фета, затем имениями Боткиных, в родстве с которыми находилась его жена Ольга, урожденная Щукина. В 1883 г. Щукины купили у сына бывшего московского обер-полицмейстера, имение Безсоновку. Новым владельцам достался барский дом вместе с мебелью и портретами, один из которых - Николая I - был подарен самим императором прежнему владельцу. Усадьбу окружал сад с небольшим прудом, сохранились службы, амбары, скотный и птичий дворы. Однако в Безсоновке Иосты жили наездами, проводя время в Ново-Таволжанке, имении того же уезда, где на берегу Северского Донца находился свеклосахарный завод Боткиных Воспоминания П.И. Щукина, М., 1911. С. 48-49..

Многие купеческие семьи не сразу пришли к загородной жизни в собственных усадьбах, приобщившись первоначально к летнему времяпрепровождению на дачах. Так, Сабашниковы, приехавшие в Москву в 60-х годах XIX в. из Забайкалья и проживавшие в собственном, ими же построенном доме на Арбате загородного дома долгое время не имели. Для лета снимали дачу в подмосковной Жуковке. В то время все дачи в Жуковке имели более или менее значительные огороженные участки, был и у Сабашниковых такой участок. На даче семья проводила все лето, глава же семьи ездил каждый день на пролетке в город по делам. В городском доме Сабашниковых была великолепная мраморная лестница в два марша белого мрамора с бронзовыми статуями. Уютный зал с лепниной, отличавшаяся редкостным резонансом, восхищавшим А.Г. Рубинштейна. Дубовая столовая, черная гостиная с гобеленом и красная гостиная с кариатидами из белого мрамора. К сожалению, источники не содержат сведения о том, как выглядела дача Сабашниковых Лев Колодный. Хождение в Москву. М. 1990. С. 248..

О дачной жизни другой московской купеческой семьи известно больше. Щукины, начиная с 60-х гг., снимали дачу сначала в Сокольниках, затем в течение последующих двадцати пяти лет - одну и ту дачу в Кунцеве: сначала у владельца усадьбы Л.К. Нарышкина, затем у купца К.Т. Солдатенкова, купившего усадьбу в 1865 г. за 200 тыс. рублей. До него в главном доме усадьбы жили откупщик И.А. Коконов, затем фабрикант И. И. Бутиков. Дача была деревянная с оставшейся от Л.К. Нарышкина мебелью конца XVIII - начала XIX вв. и висевшими в столовой двумя картинами начала XIX в., на одной из которых был изображен император Павел I верхом на белой лошади со свитой. Позже дача перестраивалась, обстановка была заменена. В усадьбе был фруктовый сад, большая оранжерея, парники и грунтовый сарай, в котором росли вишни, персики и сливы. К.Т

Солдатенков в Кунцево наезжал только летом, зиму проводил в Италии, вообще любил много путешествовать Воспоминания П.И. Щукина, М., 1911. С. 13.. Одновременно со Щукиным на купеческих дачах жили многие их знакомые и родственники: две семьи Боткиных, семьи И.А. Сусорова и Крестовниковых, В.Д. Коншина, Ф.И. Буслаева, А.А. Морозова. П.И. Щукин вспоминал о посещении Кунцева 26 мая 1861 г. царской фамилией. На нижней площадке главного дома, откуда открывался вид на Москву-реку и окрестности, был накрыт стол. И дети сверху смотрели, как гости пили чай. По воскресениям и праздникам Щукины всей семьей ходили в Кунцевскую церковь. В хорошую погоду любили завтракать, обедать и пить чай в саду перед террасой под тенью большой липы. В Кунцеве не было никаких лавок. Из Москвы приходили разносчики с фруктами, игрушками и фейерверками, шарманщики и «петрушка», приводили медведей. Каждое утро в любую погоду приходил булочник от Савостьянова из Дорогомиловской слободы, обливаясь потом, приносил корзину со свежим хлебом. Два раза в неделю приезжали из Москвы на телегах со своими припасами мясник и зеленщик. Рыболовы с Москвы-реки приносили рыбу и раков, крестьяне из соседних сел и деревень - цыплят, яйца, сливки, масло, грибы и ягоды Воспоминания П.И. Щукина, М., 1911. С. 12..

Выезжали на дачу и Третьяковы. В течение первых трех лет после женитьбы они снимали дачу в Волынском, имении Хвощинских, а с 1869 г. в течение 10 лет - в Кунцеве, в имении А.Г. Солодовниковой. В.П. Зилоти вспоминала, что дач в Кунцеве было немного: У Солдатенкова - 15, Солодовниковой - 8, у Шелапутиных - «и того меньше». На дачу Третьяковы заезжали в мае, а на всю зиму она запиралась. Дача представляла собой двухэтажный бревенчатый дом, с открытым балконом спереди и крытой верандой сбоку, с «громадной столовой с длиннющим диваном во всю стену... «несколькими спальнями, детскими и комнатами для гостей». После Кунцева Третьяковы в течение тридцати лет снимали дачу у Сапожниковых в усадьбе Куракино по Ярославской дороге. В.Г. Сапожников приобрел Куракино, так как оно прилегало к земле его шелковой фабрики. Дом в усадьбе был бревенчатый, оштукатуренный, одноэтажный, с мезонином, с тремя крытыми террасами, окруженный старым парком с липовыми аллеями и прудом Зилоти. Указ. Соч. С. 45..

Продолжали выезжать на дачи представители купеческого сословия и позднее. Семья А.А. Бахрушина, жившая в городском доме, первую дачу сняла в Измалкове. Именно там Бахрушины «приохотились к загородному житью», а потом установили твердые сроки переездов на дачу и в город - на дачу выезжали 17 марта, возвращались в город 17 сентября. После Измалкова до 1907 г. снимали дачу в Гирееве, откуда ездили на прогулки в усадьбы Кузьминки, Кусково, Горенки и Кучино. Последняя дача Бахрушиных располагалась в Малаховке, в имении писателя Н.Д. Телешова, которое ему досталось в приданое за его женой, урожденной Карзинкиной. Дом предпринимателей Карзинкиных имение принадлежало англичанину, владельцу первого универсального магазина в Москве, известного под фирмой «Мюр и Мерилиз». Он и выстроил дачу, хотя, по мнению Бахрушина это была не дача, а скорее скромное поместье. Дом в Малаховке представлял собой «странное сооружение, начинавшееся с большой башни в четыре этажа и постепенно уступами доходившее на другой оконечности до одноэтажной маленькой кухоньки», с липовым парком перед балконом. «Сзади дачи шла аллея из тополей прямо к огромному озеру, а по бокам расстилался английский парк. За кухней шли хозяйственные службы, большой огород и прекрасная теннисная площадка... Сама дача была комфортабельная, приспособлена к зимнему житью, имела водопровод и единственное, чем пасовала перед Гиреевым - это электрическим освещением». Желающие могли заняться хозяйством. Так, В.В. Бахрушина не только разводила цветы, но и занималась огородничеством, разведением уток и птиц Бахрушин Ю.А. Указ. Соч. С. 292-293. Этот период дачной жизни предшествовал приобретению собственной усадьбы у многих предпринимателей.

Были различны и мотивы приобретения усадеб. Принципиальные разногласия по поводу приобретения усадьбы существовали между супругами Третьяковыми. П.М. Третьяков, по воспоминаниям дочери, как торговый человек признавал для себя лишь городскую собственность и не признавал земельной собственности для людей, которые не обрабатывают землю своим трудом. В то же время В.Н. Третьякова мечтала «купить собственную усадьбу тургеневского типа» Зилоти. Указ. Соч. С. 93..

Заслуживает внимание и то, как предприниматели добирались до своих усадеб и дач. По воспоминаниям дочери П.М. Третьякова, «все наши отцы-купцы ездили в Москву в вагонах, специально для них устроенных из вагонов 3-его класса, но с новыми полированными скамейками. Набиралось купцов наших, начиная от Пушкина, Тарасовки и других станций, несметное количество. Это стало клубом. Отец привозил много рассказов, сплетен, но бывали и серьезные разговоры о политике и делах. Это было даже развлечением» Там же С. 97..

Купцы приобретали и пустые земельные участки, на которых отстраивали новые усадебные комплексы. Так поступил, например, М.Н. Бардыгин, в имении Старое Рязанской губ. близ Егорьевска Бахрушин Ю.А. Указ. Соч. С. 518.. П.А. Бурышкин, автор известных воспоминаний, писал, что дом в имении Поварово по Николаевской дороге в 46 км от Москвы построил его отец. Но чаще всего предпринимателями все же приобретали дворянские усадьбы, как разорившиеся, так и вполне благополучные.

Старинная барская усадьба Сушнево в 1872 году была приобретена купцами Морозовыми. История усадьбы связана с именем А.С. Грибоедова, семья которого владела усадьбой. Именно при них в усадьбе был отстроен господский дом. Грибоедовы продали имение отставному полковнику К.М. Поливаному. Поле него владельцами в 1872 году стали дочь Т.С. и М.Ф. Морозовых Анна Тимофеевна и ее муж Г.Ф. Карпов. В имении было хорошо налаженное хозяйство, которое велось управляющим Логиновым. В теплицах выращивались фрукты и овощи, в погребах хранились продукты, емкость с вином зарывались в песок. В усадьбе была пасека в 150 ульев, скотный и конный дворы. Ежегодно в Москву отвозили молоко. Хозяйство обслуживали крестьяне из соседних сел, летом приезжали крестьяне из Рязанской губернии с семьями на сезонные работы: косьбу, заготовку дров, выпас скота Лизунов В.С. «Минувшее проходит пред мною». Орехово-Зуево. 1995. С. 80-87..

Купечество, приобретая дворянские усадьбы, сохранявшее обстановку прежних владельцев, безусловно, не могло не заимствовать черты внешней дворянской усадебной культуры, однако об образе жизни, быте предпринимателей можно сказать иное. Патриархальность российского купечества, верность традициям первых поколений предпринимательских династий оказывала определенное влияние и на усадебный быт, который менялся постепенно. Пример купеческой семьи Щукиных, постоянно проживающих в своем имении Горбово в Смоленской губ., хотя и относится к первой половине 19 века, однако дает нам представление о некоторых чертах российского купечества. В усадьбе к середине века проживало три семьи, каждая занимала одну комнату: постель родительская за занавесками, рядом колыбель, в углу большая детская постель, на полу няня. В доме было две кухни, людская и чистая, в последней обедала вся большая семья, но сначала взрослые, потом дети, хотя подавалось всем одно и то же. Старшее поколение любило обеды горячие, поэтому обеденный стол ставился поближе к печке, чтобы, поэтому обеденный стол ставился поближе к печке, чтобы обед не остывал, пока будут подавать. Суп ели серебряными ложками, но из общей миски, а жаркое подавалось на отдельных тарелках. Однако при гостях обедали в зале. В 1851 году, а усадьбе для разросшейся семьи построили второй дом. В усадьбе было большое хозяйство, которое полностью удовлетворяло потребность семьи в продуктах Дворянская и купеческая усадьба ... С 547..

На пореформенный период пришлось третье поколение Горбовских Щукиных. Уходила патриархальность из быта купцов, не было крепостной прислуги, прикупленной по случаю, прекратилась торговля лесом, произошел раздел имения между братьями. Менялся социальный облик его владельцев, а вместе с ними менялось и имение. И только в памяти некоторых из них оставалось то время, когда в самом начале 19 века старообрядцы Щукины, купив имение в лесной глуши, превратили его в старообрядческий скит. Теперь в Горбове «купеческий быт сменился интеллигентским, внуки лесопромышленников оказались докторами, учителями и художниками. В старом доме, «где раньше так чинно ходили и так низко кланялись, Затевались теперь шумные любительские спектакли», во время которых портрет сурового прадеда вешался на сцену вместе с другой декорацией Там же С.547-548..

Образ жизни в усадьбах, приобретенных после 1860-х годов, был схож. Усадьба Поварово Бурышкиных, по воспоминаниям, ни по постройкам, ни по природным условиям не представляла ничего замечательного, но вся семья очень любила деревенскую жизнь. Жили в усадьбе подолгу. Летом пять месяцев, зимой на Рождество, на месяц уезжали туда на «зимний спорт». Отец автора воспоминаний проводил в имении много времени, так как был страстным охотником Бурышкин П. А. Москва купеческая. М., 1991. С.209. Приезжая по праздникам в Ивановское, гости Бахрушиных разбредались по парку. По воскресеньям стояли обедню в домовой церкви: организовывали пикники, по вечерам ставили любительские спектакли, на которых специально приходили или приезжали местные дачники, знакомые из Подольска. В Афинееве занимались и рыбной ловлей, и осенней охотой с загоном, для чего мобилизовали всех деревенских мальчишек. Собирали грибы, а потом до морозов солили, сушили, мариновали, жарили. По пятницам в усадьбу приезжали гости. По малаховской дачной традиции, все отправлялись гулять после вечернего чая, часов в одиннадцать, бродили до восхода солнца. В усадьбе жили с марта по октябрь, но приезжали и зимой праздновать Новый год. Одна елка ставилась в доме, другая - наряжалась во дворе («для зайцев») Бахрушин Ю.А. Указ. Соч. С. 639..

Решающее влияние на судьбу усадьбы оказывал такой субъективный фактор, как культурный уровень владельца усадьбы. Восприятие владельцами усадьбы не только как хозяйственной структуры позволяло соседствовать производству с поэтическим миром русской сельской усадьбы, не разрушая его. Так это произошло в подмосковной усадьбе Губайлово, еще в первой половине XIX века в двух верстах от усадьбы была построена писчебумажная фабрика. Во второй половине XIX века и усадьбой, и фабрикой, получившей название Знаменской мануфактуры, владели Поляковы. Соседство с фабрикой не помешало усадьбе войти в историю русской культуры: ее владелец С.А. Поляков дружил с известными московскими символистами и часто принимал их в усадьбе Дворянская и купеческая усадьба... С. 549..

Характерной чертой быта купеческой усадьбы являлись контрасты, особенно в первые пореформенные десятилетия, пока окончательно не сформировался новый слой - образованных предпринимателей. Полны контрастов и городские, и сельские усадьбы. Так, сахарозаводчик, миллионер, меценат, любитель и собиратель французской и древнерусской живописи П.И. Харитоненко был владельцем роскошного особняка в Замоскворечье. О посещении московского дома П.И. Харитоненко вспоминал аристократ князь С.А. Щербатов: «Из роскошной гостиной с золоченой мебелью Aubusson через залу, где на изысканном вечере, на эстраде, убранной цветами, танцевала прима-балерина Е.В. Гейцер, Харитоненко по желанию моего отца, раз провел нас к своей матери, никогда не показывавшейся в обществе. Убогая, сморщенная старушка в черном повойнике, - живой сюжет Федотова - пила чай за своим самоваром в довольно скромной спальне, с киотом в углу и с портретом на стене ее покойного мужа, рослого крестьянина в длиннополом сюртуке, умнейшего сахарозаводчика и филантропа, создавшего все состояние Харитоненко. Не забуду контраста, меня поразившего!

В этом была тоже Москва и две эпохи ее жизни» Памятники Отечества. М., 1993. № 29. С. 14..

Купеческая усадьба в пореформенный период дает и примеры безвкусицы, чудачества ее владельцев. Так, в имении Бардыгиных Старое в Рязанской губернии, главный усадебный дом был построен самим хозяином. Другие усадебные постройки включали расположенные недалеко от него конюшни, скотный двор, птичники, оранжереи, парники, флигели для служащих и работников усадьбы; все постройки отличались основательностью и солидностью. Усадьбы, подобные этой, интересны тем, что, отстроенные на пустом месте, как никакие другие отражали вкусы их хозяев, фантазии хозяина по части украшения своего владения, представляющие из себя некую помесь американских прихотей и хлыновских замашек. Так, усадебный сад украшали огромная киргизская юрта, привезенная хозяином из деловой поездки, а также огромный мухомор с лавкой под шляпкой - если на нее садились, то из краев шляпки гриба текли струи воды. Рядом с юртой и мухомором раскрашенный под натуру стоял «металлический человек, пожилой мужчина в натуральную величину в пиджачной паре и в котелке» Дворянская и купеческая усадьба ... С. 553.. Эти примеры говорят о вкусе, но отнюдь не о стиле жизни. В усадьбе хозяева были гостеприимны и хлебосольны. Вечерами устраивали импровизированные концерты. В семье любили музыку. Дети играли на рояле, на виолончели, пели хором. Причем хоровое пение обычно заканчивалось исполнением «Дубинушки» и революционных песен - «Варшавянки», «Марсельезы». После революции Бардыгиных, имеющие значительные вклады в заграничных банках, эмигрировали Бахрушин Ю.А. Указ. Соч. С. 519-522..

Так, например, некий господин Чудаков (был женат на купчихе Гарелиной), в подмосковной Удельной, построил на большом участке земли владение «в каком-то ампирно-дачном стиле». По его мысли, оно «со временем со всеми ее прихотями». На участке был выстроен театр на сто - сто пятьдесят мест, выкопан пруд, куда пущены рыбы разнообразных пород. Хозяин, по мнению окружающих, сочетал в себе чрезвычайно трезвого дельца с фантазером маниловского типа Одинцовская земля. М., 1994. С. 239..

Н.П. Рябушинский построил себе в Подмосковье роскошную усадьбу «Черный лебедь», где собирал всю московскую богему.

Интерьер усадебного дома имел странный характер. Причудливая мебель, изготовленная по специальному заказу, была помечена изображением черного лебедя; все столовое убранство от салфеток до посуды имело ту же эмблему. Спальные комнаты были обтянуты шелком, пропитанным восточными благовониями. В разных местах стояли дорогие фарфоровые вазы и фигурки драконов, привезенные хозяином с острова Майорки. Летом вдоль дорожек усадебного парка высаживались пальмы, а перед домом находилась клумба, с растущими на ней орхидеями и другими тропическими растениями. В саду у собачей конуры на цепи сидел живой леопард. Среди деревьев, распушив хвосты, прогуливались павлины и фазаны Думова Н. Московские меценаты. М., 1992. С.199-201..

Многие люди искусства были постоянными гостями в усадьбах предпринимателей, друживших с ними, ценившими их творчество и помогавших им. С подмосковной усадьбой Знаменское-Губайлово С.А. Полякова связано развитие московского символизма, признанные вожди которого, К.Д. Бальмонт и В.Я. Брюсов, не просто постоянно бывали в усадьбе, а подолгу жили и работали там. В усадьбе бывали датский поэт Тор Лонге и литовский поэт, и дипломат Ю.К. Балтрушайтис Дворянская и купеческая усадьба... С. 557..