Актуальные вопросы в изучении меновых отношений в кавказоведении (на материалах Северо-Западного Кавказа)

Перечисленные пункты гостеприимства, безусловно, не исчерпывают всего содержания данного общественного института. Так, Б.Х. Бгажноков отмечает, что роль гостеприимства в традиционно-бытовой культуре адыгов и других кавказских народов определялась в первую очередь социальными функциями: гостеприимство - это эпицентр коммуникаций, национальных и межнациональных контактов. Оно стимулировало и облегчало передачу культуры от одного поколения к другому, выполняя тем самым функцию интеграции и социального контроля Бгажноков Б.Х. Конструктивные принципы адыгского этикета. Нальчик, 1999. URL: http://www.djeguako.ru/content/view/244/1/1/3/. Именно в процессе «гостевания» молодежь обучалась песням, пляскам, политике, мудрости, истории, рыцарскому этикету всему, что необходимо молодому аристократу и вообще молодому адыгу. Кунацкая была и рестораном, и концертным залом, и кабинетом, где решались политические проблемы, и университетом для подрастающего поколения Налоев, З.М. Из истории культуры адыгов Нальчик: Эльбрус, 1978.С. 34..

Безусловно, процесс дарения занимал далеко не «центральную» функцию в институте гостеприимства. Более того, всяческая корысть, т.е. стремление «выманить» у хозяина что-либо, осуждалась общественным мнением. Дар, за исключением пищи, которой угощался странник, не являлся и обязательным элементом приема гостей, вместе с тем, он свидетельствовал о радушии хозяина и соблюдении им правил этикета, тем более, если речь шла об особо почетном госте, например, иностранце.

Социальная природа гостеприимства и, осуществляемого в его рамках дарообмена состоит, по нашему мнению, в стремлении народа создать такую систему гарантий, которая обеспечивала бы выживание в тех чрезвычайно сложных условиях, в которых на протяжении столетий пребывал адыгский народ. Подобную форму дарообмена можно, с известной степенью условности, назвать сетевой, так как здесь не присутствовало такое условие, как, например, ответный визит, принятое в некоторых иных культурах. То есть общие этические нормы гарантировали, каждому черкесу, как впрочем и приезжему, в любой ситуации получение «в дар» того минимума благ, которое было необходимо для выживания, но при этом от рыночных форм обмена в которые «переросли» традиции дарообмена в ряде других культур, даробмен не был направлен на обогащение.

Возможность получения «дара» по требованию не привела в кавказском варианте и к появлению таких форм, как нищенство, милостыня, странноприимство, чем, собственно институт кавказского гостеприимства существенно отличается от славянских форм.

Итальянец Д. Интериано (XV в.) писал о черкесской знати: «И весьма восхваляют щедрость и дарят охотно все свое имущество, за исключением коня и оружия. А что касается их одежды, то тут они не только щедры, а просто расточительны, и по этой причине оказывается, что они по большей части хуже одеты, чем их подданные. И несколько раз в году, когда они справят себе новое платье или красную шелковую рубаху, какие у них в обычае, то сейчас же все это выпрашивается в дар вассалами. Если же откажутся отдать или покажут свою неохоту, то это у них считается величайшим позором. И потому стоит только попросить у них что-либо подобное, как они сейчас же предлагают взять, снимают с себя и берут взамен жалкую рубаху низкого просителя, по большей части худую и грязную, и таким образом почти всегда знатные одеты хуже других, за исключением обуви, оружия и коня, которых никогда не дарят» Интериано Д. Быт и страна зихов, именуемых черкесами //
АБКИ. С. 49. Цит. по Байбурин А, Топорков А. У истоков этикета. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/bayb/05.php.

По наблюдениям Г. Ю. Клапрота, в начале XIX в. у черкесов (адыгов) было «в обычае, чтобы князь делал время от времени подарки своим дворянам, которые, так же как и рассказы, почему и по какому поводу они были сделаны, передаются от отца к сыну как в семье того, кто получил, так и в семье давшего. Когда какой-нибудь дворянин отказывается без достаточных оснований подчиниться своему князю, он обязан вернуть ему все подарки, которые он и его предки получили» Клапрот Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое
в 1807--1808 гг. //АБКИ. С. 261..

Несколько иные формы имел дарообмен при куначестве. Куначество представляет собой обычай, согласно которому двое мужчин, принадлежавших к разным родам, племенам или народностям, вступали в настолько тесные дружеские отношения, что эти отношения по своему смыслу близки к кровнородственным отношениям, что делало для них вопросом чести оказывать друг другу помощь и защиту Куначество // Большая российская энциклопедия. М., 2007. .

По сути куначество есть «продолжение» кавказского гостеприимства, но в более развитой форме, т.е. особая модель искусственного родства, побратимства. Черкесия, как известно, не была единым государством. Это была страна, населенная различными подразделениями единого адыгского (черкесского) этноса. Более того, окружали Черкесию множество других, как этнически близких племен, имеющих общие с черкесами палеокавказские корни, так и представители иных народов. Благодаря существованию таких институтов, как гостеприимство, куначество, покровительство и т.д., обеспечивались торговые, культурные, хозяйственные, общественные, политические и личные связи внутри Черкесии, а также с внешним миром, с другими государствами и народами. Куначество, в частности способствовало разрушению межэтнических барьеров, налаживанию дружбы соседних и других народов, из которой в дальнейшем произрастало торговое и иное сотрудничество разных плёмен, народов Ахмадов Ш.Б. Куначество как одна из форм развития межэтнических связей на Кавказе в XVIII-XIX вв. // Кубанское казачье войско. 23.04.2009.. Не менее важна роль куначества и в целях обеспечения безопасности межэтнических контактов, так как обычай обязывал кунаков обеспечивать полную безопасность друг друга, как безопасность родных братьев. Об этом Ф. А. Щербина, писал так: «Обычай куначества свято соблюдался черкесами. Взять кунака из сакли черкеса можно было, лишь перешагнувши через труп хозяина сакли» Щербина Ф.А. Казачьи герои и их сподвижники. Прага, 1930.

Куначеские отношения обычно устанавливались с первых взаимных симпатий между хозяином дома и гостем и оформлялись обменом клятвами, ценными и дорогими подарками и несложными ритуальными формальностями, к примеру выпивали молоко или вино из одной чаши, в которую бросали золотые монеты и т.п Ахмадов Ш.Б. Указ.соч. .

Обычай куначества требовал от людей, связанных нерушимыми узами дружбы, постоянной взаимопомощи и накладывал на них дополнительные взаимные обязательства по защите друг друга не только в границах усадьбы (как обычного гостя), но и за ее пределами. Нередко куначеские отношения передавались по наследству, на протяжении нескольких поколений связывая адыгские семьи с представителями других народов Кавказа.

В то же время, следует отметить, что сами адыги никогда не использовали устоявшееся в отечественном кавказоведении понятие «кунак» («куначество»). В Черкесии подобные отношения расценивались прежде всего как проявление и естественное продолжение дружеских чувств, которые в результате взаимных гостевых контактов постепенно связывали прежде незнакомых людей. Не случайно Хан-Гирей в «Записках о Черкесии» предпочитает говорить не о «куначестве», а о «дружестве» Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.298..

В то же время существовало и куначество из практических соображений, своего рода куначество-покровительство, к которому прибегали лица, в силу обстоятельств вынужденные путешествовать по Черкесии. «Каждый иностранец, без различия его происхождения и веры, имеющий влиятельного кунака в одном из горских обществ, совершенно безопасен в этом обществе. Таким образом, все иностранцы, посещавшие секретно горские племена, живущие по берегу Черного моря, отправляясь из Турции, должны были иметь рекомендации на имя шапсугских и натухайских владетельных князей, которые делались их кунаками, то есть принимали их под свое покровительство» Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Вып.I. Одесса, 1882. С.178.. К подобным мерам предосторожности прибегали обычно и армянские купцы, осуществлявшие торговые операции во внутренних районах Черкесии. Турецкие и российские негоцианты могли не опасаться плена и разграбления их груза на черноморском побережье - их защищало само имя влиятельного покровителя, готового компенсировать материальные потери и моральный ущерб его кунаков в случае каких-либо эксцессов. Не случайно, что именно разграбление дворянами Шеретлуковыми находившегося под покровительством торгового каравана, вызвавшее бурю возмущения в Шапсугии, стало непосредственным поводом к началу социальных преобразований у горных адыгов в конце XVIII в. Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII - первой половине XIX века. Нальчик, 1994. С.333.

В источниках неоднократно упоминаются подарки, делавшиеся кунаками для установления и поддержания такого вида покровительства. Однако для адыгских князей и дворян не меньшее, если не большее значение, чем материальная сторона, значила сама возможность оказания покровительства, которое из соображений престижности аристократия рассматривала как свою сословную привилегию Там же. С. 334..

Естественно, что к покровительству в Черкесии могли прибегать не только иноплеменники. Гораздо шире данный институт был представлен во внутриадыгских отношениях. Причем сами адыги, судя по всему, покровительство (включая и его частный случай куначества-патроната) воспринимали как своеобразную форму гостеприимства, проистекающую из функции защиты гостя - не случайно в адыгском языке «гость» и «клиент» (покровительствуемый) обозначаются одним термином «хьакIэ» Хан-Гирей. Записки о Черкесии. С.303..

Как правило, покровитель (патрон) и покровительствуемый (клиент) происходили из разных сословий. В качестве патрона чаще всего выступал авторитетный человек, принадлежавший к знатному роду и располагавший реальной властью и влиянием на своих соплеменников.

К покровительству мог прибегнуть любой человек, чувствовавший шаткость своего положения и не имевший иной возможности защитить свое достоинство, имущество, свободу, а порой и саму жизнь. Чаще всего это были люди, в силу обстоятельств утратившие прочные социальные связи - одинокие вдовы и сироты; обломки вымерших или истребленных родов; изгои, отвергнутые соплеменниками за совершенные преступления; беглецы, скрывающиеся от кровомщения и др. Патрон брал клиента под защиту, при ущемлении его прав добивался разрешения конфликтной ситуации в пользу подопечного, с готовностью пользуясь при этом оговоренным в адатах правом взимания штрафов с виновного - обидчика его клиента, что являлось одной из важнейших статей доходов адыгской аристократии. Клиент, в свою очередь, должен был оказывать патрону различные услуги.

По мере развития общественных отношений у адыгов, в патронате все более ярко проявлялись феодальные черты, маскировавшиеся патриархальным обычаем гостеприимства. Для клиента покровительство постепенно трансформировалось в отношения прямой зависимости: дворянин становился вассалом бывшего патрона, свободный крестьянин закрепощался Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая половина XIX в.). М., 1967. С.324-325; Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII -- первой половине XIX века. Нальчик, 1994. С.372 и др..

Институт патроната выполнял у адыгов и функцию арбитражного покровительства. Согласно обычному праву, все члены адыгской общины (от дворян высшего ранга до крепостных крестьян) избирали себе посредников-поручителей, наблюдавших за соблюдением сторонами феодального договора и в случае нарушения его условий обязанных урегулировать конфликт. При этом и дворянин, обижаемый князем, и крестьянин, ставший жертвой произвола владельца, имели право временного, до разрешения тяжбы, переселения к своим поручителям.

Таким образом, дарообмен при куначестве часто выполнял функцию укрепления авторитета того человека, который мог предложить дар. При установлении патроната также могли быть извлечены определенные материальные выгоды в форме штрафов, компенсирующие, в той или иной степени, расходы патрона.

С окончанием завоевания Черкесии и ликвидацией ее самобытных политических институтов, потерпела крушение и феодальная система адыгов: высшее дворянство было лишено своих политических прерогатив и с отменой крепостничества было уравнено со своими бывшими подвластными. Все это подорвало основу института патроната (в том числе и патроната-куначества).

В то же время, гостеприимство и куначество, как структуры, менее зависимые от политики сохранились вплоть до наших дней. По крайней мере в ментальности адыгов такие понятия, как щедрость, обязанность одаривания гостя закреплено достаточно прочно. Обмен дарами при разных формах социального взаимодействия выполнял и совершенно разные функции. Так, при гостеприимстве дар выступает в классической форме «обмена» (сегодня я «хозяин», завтра - «гость»), гарантировавшего минимум благ для выживания в различных условиях. При куначестве в форме «дружества» обмен дарами - свидетельство прочности личных связей. При куначестве в форме патроната - дары выполняли функцию вознаграждения за покровительство (когда, например, речь шла о купцах), но и, с другой стороны, накладывали обязательства на сторону покровителя, способствуя вместе с тем росту его авторитета. В иных формах, возникала определенная зависимость от патрона.

2.2 Свадебный дарообмен у адыгов

Свадьба у всех современных народов является основным из обрядов жизненного цикла, или, как они чаще называются в мировой этнографической науке, обрядов перехода. Это наиболее яркое празднество в жизни человека, сопровождающее такое важное событие в его жизни, как вступление в брак, переход в новое, семейное состояние.

Нет народов, хотя бы подошедших к порогу цивилизации, у которых свадьба не сопровождалась бы той или иной обрядностью. Эта обрядность, как правило, отражает социально-экономические и культурно-бытовые особенности общества времени своего формирования и в таком виде входит в традицию, становится традиционной.

В дальнейшем она, как и всякая обрядность, уже может существовать только в силу такой традиционности и, хотя не остается неизменной и принимает в себя различные новшества, в той или иной степени перестает соответствовать условиям новых исторических эпох своего бытования. В этом отношении свадебная обрядность - один из памятников прошлого, в котором историческая этнография черпает свои сведения о прежней экономической и общественной жизни, брачно-семейных порядках, религиозных верованиях и т. п. В полной мере все вышесказанное относится и к адыгской свадьбе

Браки у адыгов были строго экзогамными - запрещалось вступление в брак кровным родственникам вплоть до 7 колена, однофамильцам, а также представителям разных фамилий, возводивших себя к общему предку. Из брачной сферы исключались и родственники, приобретенные посредством искусственного родства - аталычества, усыновления, молочного родства, а также индивидуального и межродового побратимства (зэтхьарIогъу - соприсяжное братство) Ладыженский A.M. Обычное семейное право черкес // Новый Восток, 1928.№22.-С. 225..

Игнорирование подобных запретов всегда вызывало крайнее неприятие общины, приводившее к изгнанию, а нередко и к убийству нарушителей. Исключительно редкими были браки и между представителями разных сословий. Средний возраст вступления в брак у адыгов составлял 18-25 лет для юношей и 17-18 - для девушек Губжоков М.Н. Культура адыгов. Майкоп, 2009. С. 73..

У адыгов существовало несколько форм заключения брака, основной из которых считался брак по сговору, то есть с обоюдного согласия сторон. Существование такого брака было обусловлено значительной свободой адыгской молодежи в выборе будущего спутника жизни.

Юноши и девушки могли встречаться, знакомиться и оказывать друг другу знаки внимания на свадебных игрищах, вечеринках, сопровождавших обряд излечения раненого (кIапщ). Местом времяпрепровождения молодежи были и особые девичьи комнаты (пшъэшъэунэ), выделявшиеся в каждом доме для девушек, достигших брачного возраста. Именно здесь, согласно требованиям института псэлъыхъуакIу (сватовства - от адыг. «псэ» - душа, «лъыхъон» - искать; досл. - «поиск души»), в присутствии младшей сестры или подруги, и должно было происходить объяснение девушки с потенциальными женихами Бгажноков Б.Х. Черкесское игрище.-Нальчик:Эльбрус, 1991. С. 17..

Ритуалы адыгской свадьбы имели достаточно сложную структуру. В наиболее общем виде можно выделить следующие элементы адыгской свадьбы: сватовство, смотр дома, регистрация брака, поездка за калымом, привоз невесты, определение молодой в «чужом доме» ввод молодой в «большой дом», побег старухи, возвращение молодого в родной дом, малый повторный ввод невесты в «большой дом», танец столика, вторичный привод молодого, девичий стол, кружение чашки и др. Таким образом, начиналась свадьба с взаимной любви молодых и заканчивалась одобрением этого высокого человеческого чувства старшими.

Следует отметить, что в адыгской традиции весьма уважительно отношение к женщине. В отличие от христианской культуры она не считается источником греха, а в отличие от мусульманской - имеет практически равные права с мужчиной. Брак для адыгов священное условие воспроизводства жизни и мирового порядка.

Основными свадебными ритуалами являлись:

- сватовство (лъыхъу);

- смотр дома (унаплъэ);

- регистрация брака (нэчыхьытх);

- поездка за калымом (уэсэIых);

- привоз невесты (нысашэ);

- новобрачная в «чужом доме» (тешэ);

- ввод молодой в «большой дом» (унэишэ) Мафедзев С. X. Обряды и обрядовые игры адыгов в XIX начале ХХвека. -Нальчик: Эльбрус, 1979. 117 с..

Дарообмен у адыгов, как уже отмечалось в предыдущем параграфе, носил весьма умеренный характер, вместе с тем, он сопровождал различные ритуалы, в том числе и свадебные. Так, именно подарок являлся своего рода символом признания между молодыми людьми еще в период знакомства, а обмен подарками между молодыми людьми - символизировал возможность перехода к новому этапу отношений - возможности сватовства.

Сватовство у адыгов проходило следующим образом. Согласно хабзэ, войдя во двор сваты спешившись, определяли лошадей у коновязи, но не направлялись ни в кунацкую, ни в дом, а становились где-нибудь под навесом или же в то место, где обычно рубят дрова. Навстречу сватам выходил взрослый мужчина: брат девушки, её дядя или же сосед.

Старший сватов, поздоровавшись с ним за руку, спрашивал о самочувствии, после чего хозяин приглашал их в дом словом «фыкъеблагъэ» (добро пожаловать), на что сват отвечал, что они пришли, если род не возражает, с желанием быть гостями и родственниками.

После этого вышедший встречать возвращается в дом известить о намерениях гостей. Хозяева могли ответить: «Посоветуемся, наведайтесь в такой-то день», «Такой-то старший рода отсутствует» и т. д. При третьем визите, если сторона девушки принимала такое родство, гостей приглашали в дом, но застолье обычно было довольно скромным Смирнова Я. С. Семья и семейный быт народов Северного Кавказа. Вторая половина XIX-XX в. М., 1983..

Элементом свадебного обряда был также осмотр дома. Интересно, что осматривались не только дом снаружи и внутри, двор, хозяйственные постройки, огород, живность и пр., но и обращалось внимание на то, жирна ли собака, сухожилисты волы, как к будущим родственникам относятся соседи, каким авторитетом пользуются старшие рода, какие манеры поведения у будущей свекрови, какие запасы у семьи, чьими снохами являются их дочери, насколько гладки ручки их вил, остры топоры и т. д. Калашаова Д.А. Современная свадебная обрядность адыгов :социологический анализ. Автореф. дисс.к.с.н. Майкоп, 2009.

Если после всего этого старший из смотрителей поворачивался и уходил со двора, молодой и его родные не могли рассчитывать на успех. Было ясно, что он скажет по возвращении: они вам не чета, вашей дочери они не смогут обеспечить сносную жизнь. Но если он, прощаясь, подавал руку хозяевам и говорил, что их уполномочили «посмотреть дом» такие-то и они могут у них ещё раз справиться о деле, довольная сторона жениха приглашала смотрителей в дом, накрывала стол. Более зажиточные делали жертвоприношения в честь гостей.

Дня через два или три после отъезда унаплъэ родственники жениха с небольшими, чисто символическими подарками и фэнд (пищей всухомятку и кувшинчиком махъсымэ, чтобы с пустыми руками не идти к будущим родственникам) наведывались к родителям девушки.

Обычай «смотрины дома» главным образом действовал среди крестьян, свободных тхокотлов. К князям и уоркам посылать проверить, как они живут, не было никакой необходимости. Они это могли воспринять даже как оскорбление, потому что считали, что у них всегда будет на что содержать и чем ублажать свою невестку, лишь бы она была красива и воспитана по принципам адыгэ хабзэ.

Регистрация брака (нэчыхьытх) осуществлялась письменно. У мусульман брак заключали доверенный девушки и сам жених с благословения служителя культа. Нэчыхьытх, как правило, происходил в доме родителей невесты, куда приезжали двое-трое мужчин со стороны жениха.

Важнейшим обязательным «даром» при свадьбе являлся калым. Вплоть до конца XIX века, калым состоял в основном из крупного рогатого скота и одной лошади. Калым (уасэ - букв.: цена) определяли в зависимости от сословно-классового происхождения невесты, её родственников, их родовитости и т. д.

Не менее важным элементом дарообмена выступало и угощение во время свадебных церемоний. Так, для уасэIых после встречи гостей сначала приносили скромную закуску и всячески стремились угостить представителей невесты махъсымэ. Гости, в свою очередь, должны были вести себя благоразумно.

Адыги на свадьбах и других торжествах пили только только из общей большой чаши (фалъэ), которая обходила круг. За таким столом никогда не пользовались ни рогом для питья, ни какой-нибудь иной посудой.

Угощение на свадьбе было достаточно обильным, но даже свадьба никогда не воспринималась адыгами, как место для того, чтобы напиться и наесться. То есть, этикет всегда был превыше всего.

Подарки были обязательным элементом свадьбы, но подарки дарились преимущественно родственниками породнившихся семей друг другу и молодым. Так, например, одним из этапов свадьбы было «нысащэ» - увоз невесты из родного дома.

Во дворе будущего мужа перед невестой расстилали шелковую ткань - по этой дорожке она входила в дом. Затем ее отводили в специально подготовленное для молодоженов помещение - «лэгъунэ». В нем она могла находиться от месяца до года, могла и дольше. Чем дольше было это пребывание, тем большая честь оказывалась девушке. В этот период она не занималась хозяйственными делами. Она постоянно находилась в «лэгъунэ» и принимала гостей с подарками.

Еще одна традиция связанная с дарами - раздача вещей новобрачной родственникам жениха (нысэтын). Первая послесвадебная поездка невестки к своим родителям (тыщас) - совершалась через несколько месяцев или даже год после свадьбы.

Именно в момент пребывания дома она наделялась приданым (тыщырых) также сопровождалась одариванием, равно как и взаимные визиты родителей молодых (блэгъакIо), сопровождавшиеся застольем и взаимными дарами, окончательно скрепляющими родство двух семей. Обменивались подарками и невестка и свекровь, при этом только после ритуального обмена подарками они могли разговаривать, до этого момента общение свекрови и невестки было запрещено.

Таким образом, традиционная адыгская свадьба - это сложный комплекс обрядов, который складывался веками. Роль дарообмена в процессе свадебных обрядов чрезвычайно велика, но функцией дарообмена являлось укрепление родственных связей. Большинство свадебных обрядов адыгов, сохранялось только до начала ХХ в. В связи с изменением социальных, экономических и правовых обстоятельств жизни народа изменились и свадебные обряды, но функция дарообмена сохранилась до настоящего времени. Ее суть - укрепление родственных связей и обеспечение достаточно крепкой хозяйственной основы для молодой семьи.

2.3 Другие формы обмена (внешняя торговля, отрицательная реципрокация)

Институты обмена у кавказских народов достаточно специфичны. Если мы обратимся к теоретическим моделям обмена, то наиболее точно описывает кавказскую специфику теория Саллинза, согласно которой выделяют три вида реципрокации (социального обмена): генерализованную, сбалансированную, негативную.

Именно в кавказских обществах все эти формы реципрокности были выражены наиболее рельефно. Так, генерализованная реципрокация в кавказском варианте демонстрирует достаточно высокую сплоченность, клановость и беспрецедентные формы взаимной поддержки в семьях. Сбалансированная реципрокация (по Саллинзу) многократно усиливается многочисленными институтами искусственного родства. Это и адопция при обрядах детского цикла (прием родов, первое кормление грудью, наречение имени, крупнейший в данной группе обычай - аталычество сопровождаются в кавказской традиции искусственным породнением), адопция при обрядах свадебного цикла; обычаи побратимства и посестримства, присяжные и клятвенные братства и др.

Широкое распространение искус-ственного родства и многообразие его форм на Северном Кавказе, в том числе и у адыгских народов, с одной стороны указывали на относительную неразвитость классовых отно-шений и государственной власти, но отличала их и особая специфика.

Так, все народы Северного Кавказа стремились установить искусственное родство во всех возможных случаях. Такое родство возникало при тех или иных обрядах жизненного цикла (оказиональная форма) и чрезвычайных жизненных ситуациях (казуальная форма). Последст-вия, к которым вело установление искусственного родства, были в основном одинаковы у большинства народов края: материаль-ная взаимопомощь, непосредственная взаимозащита, консолида-ция путем экзогамных запретов, распространявшихся на боль-ший или меньший круг названных родственников.

Многие формы искусственного родства, как правило, уста-навливались не только между посторонними людьми, но также и между соседями и даже дальними родственниками. Эта особен-ность данного института, в которой М. О. Косвен усмотрел пере-житочное замещение одних персонажей другими, на деле имеет глубокий функциональный смысл. Завязывая квазиродственную связь с соседом или дальним родственником, индивид стремился укрепить еще слабые или уже ослабевшие узы взаимопомощи и взаимозащиты.

В институте искусственного родства представлены формы, основанные как на равенстве породнившихся лиц, так и на их иерархическом соподчинении, т. е. раннеклассово перерожденные. Для первых наиболее характерно побратимство, для вторых - аталычество и казуальная адопция феодала. Однако раннеклассо-вое превращение сказалось не только в наличии иерархических форм, но и в особенностях реального бытования форм неиерар-хических. Скажем, в феодальной среде пребывание невесты и жениха в «других домах» продолжалось намного дольше, чем среди крестьян, и соответственно достигавшееся таким образом породнение у феодалов оказывалось более прочным. Самая проч-ная форма установления искусственного родства - аталыческое воспитание, как правило, вообще была доступна только социаль-ной верхушке. В ряде случаев лишь те формы, которые были доступны верхушечным слоям населения, простирались на широ-кий круг родни обеих породнившихся семей. У широких слоев населения формы искусственного родства были несколько проще.

Особого внимания заслуживает и кавказский вариант негативной реципрокации. У Саллинза описываются различные формы: «обман при торговле, различные формы мошенничества, обмана, краж, насилия и, наконец, хорошо организованных кавалерийских налетов. «Реципрокность» в последних случаях, конечно, условна, это вопрос защиты личных интересов. Поэтому движение ценностей снова может быть односторонним, реципрокация оказывается вынужденной: ее осуществляют, чтобы снять давление (натиск) или же - оказавшись жертвой обмана» Саллинз М. Указ соч. с. 168..

Для народов Северо-Западного Кавказа, в том числе и для адыгов были характерны все грани негативной реципрокности. Так, широко известна «кавказская хитрость» при торговых обменах, но, пожалуй наиболее ярким примером негативной реципрокности выступает институт наездничества. «Наездничество» или «зекIуэ» в адыгском языке означает военный поход с целью захвата добычи и приобретения славы за пределами своей малой родины. Но «зекIуэ» не только военный поход, но еще и путешествие, то есть это процесс во времени и пространстве. Во время этого путешествия совершались набеги (теуэ) и грабежи (хъунщIэ), но также и посещения, визиты к друзьям, сопровождавшиеся пирами, взаимными дарами, заводились новые знакомства в чужих и родственных народах, происходило открытие новых неизведанных земель. Это был образ жизни части адыгского общества, который, будучи связан с риском для жизни, был средством самоутверждения для мужчины-воина, дававшим возможность прославиться, проявить удаль и отвагу Марзей А.С. Указ. соч. с. 23..

Интересно, что по мнению самих черкесов отдать жизнь, героически защищая свою родину, было проще, чем добиться репутации знаменитого наездника. Поэтому последнее, по их мнению, славнее и престижнее. «Не защита аулов и имущества составляли славу черкеса, - писал Н. Дубровин, - но слава наездника, а эта слава, по мнению народа, приобреталась за пределами родины» Дубровин Н. Черкесы (адыге) // Материалы для истории черкесского народа. Нальчик, 1991. С. 232...

Истоки обычая наездничества очень древние и лежат в эпохе так называемой «военной демократии». Народный эпос адыгов «Нарты», возраст которого более трех тысяч лет, рисует их легендарных предков чрезвычайно воинственным и отважным народом. Основу многих сюжетов нартского эпоса составляют военные походы и набеги на соседние племена, сопровождающиеся захватом добычи, угоном скота и коней.

При этом институт наездничества существенно отличался в понимании черкесов от воровства. «Разбои и отважные похищения, по нынешнему образу мыслей черкес хотя и превозносятся в смысле молодечества, но украсть у ближнего или у соседа почитается у них за величайший стыд и посягающие на подобные поступки подвергаются народному презрению, а в прежние же времена изгоняли из родины совершившего там воровство или со связанными руками бросали в воду и топили ...» Хан-Гирей. Записки о Черкесии. Нальчик, I992. С. 334. Набеги же на земли соседей, не связанных союзными отношениями, не только не считались преступлением, но даже поощрялись.

Институт наездничества был развит только у адыгских князей и дворян. Помимо набегов и грабежей, князья и дворяне в свободное от набегов время занимались охотой, пиршествами и военными упражнениями. Наконец, по окончании сезона наездничества, добыча делилась между наездниками, и они разъезжались по домам. Жители аулов поздравляли возвращавшихся с поля наездников. Те же, по обычаю, делали всем подарки, раздавали скот и другое имущество старикам, пожилым женщинам, своим знакомым.

Институт наездничества был тесно связан с институтом аталычества. Так, например, в работах Н. Дубровина есть указание на то, что когда мальчик, отданный на воспитание аталыку, подрастал, последний подыскивал ему надежных друзей, опытных в искусстве наездничества. От этих друзей он получал так называемый махлуф - оружие и лошадь и «с ними отправлялся ... на хищничество, сначала легкое, а потом и более трудное. Как младший в партии, он должен был ночью караулить лошадей, заботиться об их продовольствии, услуживать и терпеливо переносить их обращение. С ним обращались с некоторой аффектацией, стараясь показать ему не только уважение, но полное пренебрежение, как мальчишке, не доказавшему еще ни храбрости, ни хищнической способности» Дубровин Н. Укз. Соч. с. 237..

Таким образом, занимая важное место в жизни адыгского общества, наездничество взаимодействовало с другими традиционными институтами, такими, как куначество, гостеприимство, взаимопомощь. Эти институты в общественном быту были тесно взаимосвязаны и зачастую в одном каком-либо общественном явлении можно увидеть одновременно взаимодействие нескольких традиционных механизмов. Рассмотрим, например, одно из ранних в русских исторических источниках описание обычая куначества у кабардинцев. Вот что в нем сообщается: «И когда ис таковых их приятелей, которой кубанской салтан или горской владелец оскудеет, или сговорит за себя невесту и на заплату за оную потребны будут ему ясыри (невольники), лошади и другой скот, и тогда таковой приезжает в Кабарду и живет при том владельце, с которым прежде имел дружбу: и тот кабардинской владелец, почитая его своим гостем, от прочих всех кабардинцев оного охраняет и обще с ним по кабардинским жилищам чинит кражу; и когда того своего гостя краденными малолетными робятами, скотом и прочим удовольствует, отпускает его от себя возвратно и провожает с своими узденями через все опасные места... Напротиву же того, когда и кабардинский владелец оскудеет или жениться похочет, оной ездит на Кубань или в другие горские места и от приятеля своего таковым же краденым ясырем, скотом и протчим взаимно снабдевается» Кабардино-русские отношения в XVI - XVIII вв.: Документы и материалы в двух томах. М., I952. Т. 2. С. 159.

И. Бларамберг писал об этой особенности куначества следующее: «Это странная манера оказывать помощь своему кунаку за счет кого-либо третьего бытует среди всех народов Кавказа с самых отдаленных времен и лежит в основе их политических взаимоотношений» Бларамберг И. Кавказская рукопись. Ставропольское книжное издательство. 1992. С. 28.. В данном случае мы наблюдаем взаимодействие нескольких традиционных институтов: взаимопомощи, куначества, гостеприимства и наездничества.

Отношение черкесов к наездничеству и набегам было своеобразным. В их понимании это было не грабежом, а средством отработки военных навыков, развитием удали и храбрости, наконец, средством взаимопомощи. Так, например, И. Бларамберг писал, что «кража, совершенная умело, не имеет в глазах черкесов ничего предосудительного, поскольку это считается такой же заслугой, как у нас удачно проведенная военная операция» Бларамберг И. Кавказская рукопись. Ставропольское книжное изд-во, I992. С. 112..

Просить помощи у соседа или у незнакомого у черкесов не считалось пороком. Наездничество, сопровождавшееся захватом чужого имущества и последующим его перераспределением, было в данном случае одним из механизмов реализации обычая взаимопомощи. Сами адыги рассматривали это как простой взаимообмен материальных средств в обществе. При этом эти ценности, как правило, были адресованы тем, кто в них в данный момент больше нуждался. Также было принято одаривать гостей, приехавших впервые, с целью заведения знакомства.

Заключение искусственного родства или дружбы также часто сопровождалось совершением совместного набега. Предложение к своим новым друзьям совершить вместе, как выражались черкесы, «одну дальнюю дорогу», было связано с тем, что, по их мнению, это было лучшим средством испытать дружбу, а вместе с тем и укрепить ее.

Говоря о наездничестве, следует проводить его дифференциацию. «ЗекIуэ» различалось в зависимости от того, где и при каких условиях оно совершалось:

- внутри своего этнического подразделения, но за пределами своего села, рода, удельного княжества;

- на территории соседних родственных этнических групп, т. е. в Черкесии;

- за пределами Черкесии, на территории других народов;

- во время мира;

- во время войны;

- на территории народа, с которым нет союзных соглашений;

- на территории народа, с которым заключен союзный договор;

- в форме воровства, т. е. скрытого похищения;

- в форме открытого вооруженного нападения, грабежа;

- набег для славы;

- набег для добычи.

Согласно нормам черкесского обычного права, набеги за пределы своей общины, клана на территории других кланов или народов, с которыми не было взаимных союзных обязательств, не считались преступлениями. Когда «зекIуэ» совершалось на территорию в пределах своего этнического подразделения, но вне своего села, рода, общины - это действительно было похоже больше на воровство. В таких мероприятиях, как правило, объектами кражи были лошади и скот, реже люди. Они проводились скрытно, в них старались избежать столкновений, похитители избегали быть узнанными.

В случае совершения «зекIуэ» на территорию родственных этнических подразделений, т. е. в Черкесии, действовали определенные правила. Например, по свидетельству К. Главани, требовалось, чтобы похищаемые люди были молоды и не состояли в браке, в противном случае добыча считалась непригодной и возвращалась обратно. Похищаемые должны быть рабами, т. е. людьми низших сословий. По черкесским адатам, людей свободных сословий нельзя было обращать в рабство.

Были также и общие правила, которые соблюдались на всей территории Черкесии. Например, нападению не могли подвергаться путники, путешественники, купцы. Л. Я. Люлье, занимавшийся изучением общественного быта причерноморских черкесов, сообщает: «Грабеж и разбой по дороге у горцев не существует...» Люлье Л.Я. Указ.соч. С. 24.. Н. Дубровин также сообщал, что «примеров убийств преднамеренных, совершенных хладнокровно, с целью обобрать труп или вообще разбойничества, в прямом значении этого слова, почти не встречалось между черкесами; убийства на дорогах бывали весьма редки и считались необыкновенным происшествием в крае...». Дубровин Н. Указ.соч. с. 201.

Д. Белл отмечал, что «…армянские и турецкие купцы в сопровождении только своих людей путешествуют по стране во всех направлениях с большими запасами товаров и никогда не подвергаются ни грабежам, ни насилиям» Бел Д. Указ. соч. с. 403..

Таким образом и обычай наездничества в адыгском варианте был пронизан этическими нормами и демонстрировал тесную связь с многими другими институтами социального взаимодействия.

В XIX в. предпринимались серьезные усилия со стороны России для установления порядка в общей системе отношений обмена. Касалось это как обычаев наездничества, так и обычных меновых отношений.

Так, с открытием меновых дворов были разработаны правила для торговли с черкесами и абазинами, изданные в октябре 1811 года и утвержденные императором. Но развитие русско-адыгской торговли допускалось лишь в той степени, в какой она не противоречила колониальной политике. Так, согласно правилам адыгам разрешалось вывозить продукты и товары своего хозяйства и ввозить хлеб и промтовары, но запрещался провоз железа и оружия. От них требовалось строжайшее соблюдение карантинных правил - чрезвычайно тягостных и обременительных для них. Меновые дворы должны были снабжать адыгов солью, но ее продавали только «мирным» адыгам, причем во много раз дороже, чем до учреждения меновых дворов. Таким образом, царская власть во многом способствовала консервации отдельных форм негативной реципрокации.

3. Эволюция институтов меновых отношений и обменов дарами у адыгов в ХХ - начале XXI вв.

3.1 Трансформация отношений обмена в ХХ в.

Важнейшим изменениям жизнь адыгов подверглась после российского завоевания, но если период с момента вхождения территории Черкесии в состав Российской империи до начала ХХ в. можно охарактеризовать как насаждение российской административно-политической системы, что во многом способствовало распаду сложившихся отношений в адыгском обществе, то ХХ в. произвел беспрецедентную ломку социально-культурных укладов практически всех этнических групп, проживавших на территории Российской империи. Не стали исключением и адыги.

Советская власть, с ее выраженной атеистической моралью достаточно активно воздействовала на уклады кавказских народов. Существенное влияние оказала новая общественная модель и на адыгский этнос. Многие традиции и обряды вынужденно или насильно подверглись существенной трансформации. Не стал исключением и институт дарообмена, точнее, если рассматривать его применительно к Западному Кавказу, те системы социальных отношений (гостеприимство, куначество, патронат, обрядовые комплексы), которые включали его в свой состав.

Так, патронат и куначество в его покровительственном аспекте были присущи адыгам в условиях развитого феодального общества. Совершенно очевидно, что советская общественная модель «подорвала» сами основы этих отношений. Что же касается гостеприимства и куначества-дружества, то они в определенной степени сохранились. Менялись и различные ритуалы, при этом, как отмечает Я.С. Смирнова, процесс отхода от традиций …у разных народов Северо-Кавказского историко-этнографического региона шел неравномерно… У адыгских народов он несколько менее интенсивен, так как этнокультурная традиция обладает определенной инерцией Смирнова Я.С. Избегание и процесс его отмирания у народов Северного Кавказа // Этнические и культурно-бытовые процессы на Кавказе. М.: Наука, 1978, с. 163. .

Существенными факторами, повлиявшими на трансформацию различных социальных институтов адыгского общества оказали, интенсивность межнациональных контактов, изменение модели проживания на достаточно обширной территории, объединенной общим социокультурным кодом, на компактное проживание небольшими аулами в стремительно меняющейся, прежде всего за счет роста числа переселенцев и увеличения доли в регионе русских, украинцев и других этносов.

Напомним также, что в советский период Адыгея оказалась «территориально оторвана» и от остальных северокавказских республик. Необходимо признать тот факт, что адыгский народ оказался в наиболее тяжелом положении по сравнению даже с иными Северо-Кавказскими этносами. Массовая эмиграция в Порту (муджахирство), распад княжеств, сокращение численности населения, многочисленные жертвы от эпидемий, военных действий, голода, нанесли огромный урон адыгам. Вместе с тем, удивительная способность этого народа к адаптации и, при стабилизации ситуации, готовность сохранять и поддерживать определенный баланс интересов, способствовали выживанию народа.

В советский период произошло усиление межнациональных контактов, увеличилось число межэтнических браков. Все это также способствовало размыванию традиций. Адыгея - единственная кавказская республика, где численность номинально титульного населения меньше, чем численность населения других этнических групп, прежде всего русских. Правда в последние годы отмечается рост численности представителей титульного этноса (таблица 1, рис. 3), но он все равно составляет лишь чуть более четверти проживающих в республике.

Таблица 1 - Структура населения Республики Адыгея

Между тем, многие социальные процессы носили и объективно прогрессивный характер. Так, например, произошел постепенный отказ от ритуалов свадебного избегания (и соответственно с рядом дарообменов, связанных с поэтапным вхождением в молодых в большие семьи), приобрели более «цивилизованные» черты традиции гостеприимства и куначества.

Во второй половине ХХ в. и особенно в постсоветский период изменения в соблюдении семейно-бытовых и иных обрядах и сопровождающих их ритуалах и церемониалах носили двухвекторный характер. С одной стороны, возрасло внимание к народным традициям, обычаям и обрядам, как к составным элементам национальной культуры, с другой - отношения к ним стали более свободными, формальными.

Рисунок 1 - Национальная структура населения Республики Адыгея по данным переписи населения 2010 г.

В конце ХХ в. произошел определенны всплеск интереса к народным традициям адыгов, носящий как теоретический, так и практический характер. Они стали рассматриваться как вековые хранилища форм общественного взаимодействия, вырос интерес к этической и нравственной их составляющим.

Из форм дарообмена наиболее устойчивыми оказались связанные со свадебными ритуалами и посвященные детскому циклу. Вместе с тем, особенно в поздний советский период отмечались такие особенности, как «чрезмерное увеличение дарообмена, давление экономических расчетов над игровым, зрелищным содержанием обрядов» См., например К.Ф. Мафедзев К вопросу о сущности обрядов адыгов на современном этапе. Майкоп, 1987. .

Действительно, в предыдущих главах магистерской диссертации была отмечена, как специфическая черта адыгского дарообмена - его умеренность. Действительно, дар в виде угощения гостя естественно был ограничен физиологической способностью гостя съесть определенное количество пищи. Жесткие ограничения имели и подарки во время свадебных церемоний, этическим кодексом адыгов были ограничены и права гостя на подарок и др. В целом для адыгской культуры была характерна сдержанность и отсутствие как такового культа материального благосостояния. В советский, особенно в позднесоветский период ситуация во многом изменилась. Возрос меркантилизм, увеличилась стоимость подарков.

Отмечалась в советский период и тенденция к изменению наименования той или иной формы дарообмена без изменения ее сущности, например «слова «уасэ», «калым» были подменены словом «подарок», и сторона жениха была обязана сделать достаточно большое преподношение родителям невесты Мафедзев К.Ф. Указ.соч. С. 13.

Возрос престиж подарков. Новую форму принял и дарообмен, называемый в адыгской традиции обменом пирожками, трансформировавшись в подарки в денежной форме. Таким образом была утрачена ритуальная сторона обряда. Как справедливо отмечал ряд еще советских этнографов и культурологов «… если в прошлом родители жениха готовились и тратились на свадьбу, то сейчас свадьба превращается в средство обогащения» См. Калашаова Д.А. Указ.соч. С. 16. .

Представляет интерес исследование свадебных ритуалов, проведенное в 2009 г. Д.А. Калашоава. Приходя к выводу о трансформации обряда бракосочетания, автор приходит к выводу, что причинами этих изменений стали политические, экономические, социальные факторы. В условиях глобальных реформ российского общества менталитет всех граждан страны претерпевает существенные изменения. Менталитет адыгов также подвержен изменениям, находясь в постоянном состоянии диалектического процесса становления и эволюции. Одни ментальные особенности отрицаются, другие, способные интегрироваться в другую ментальную парадигму, но с сохранением доминантных ценностей, рождаются. Этносоциофеномен «адыгагъэ» задает множество императивов, создающих жесткий «каркас» мышления и поведения, но он также меняется под воздействием глобальных трансформаций. Так, например, в части такого элемента свадебного ритуала как обмен дарами, 53,7 % опрошенных оправдывают изменения в свадебном ритуале, считая, что сокращение количества звеньев обряда приводит к уменьшению затрат Калашаова, Д.А. Социокультурные факторы трансформации свадебной обрядности адыгов. / Д.А. Калашаова // Молодые голоса в науке. Выпуск 10.-Майкоп: Изд-во АГУ, 2008. С. 54..

Другим социокультурным фактором, обуславливающим трансформацию этнических обрядов выступает изменение иерархии базовых ценностей, в том числе национальных. Актуализация ценностей, не свойственных менталитету кавказских народов, в частности, адыгов, постепенное вытеснение традиционных ценностей приводит к деструктивным изменениям в ценностной сфере. Так, происходит доминирование прагматических, материальных ценностей, на фоне постепенного вытеснения моральных и духовно-нравственных Там же. С. 21.

Нельзя не отметить, что и традиции покровительства в известной степени породили и некоторые весьма негативные явления, перерождаясь в подношения влиятельным лицам, но впрочем это свойственно многим российским этносам, включая не только кавказские, но и славянские народы.

Постсоветский период характеризовался выраженным возвратом к национальным традициям, но при этом часто была утрачена нравственная основа обряда, при сохранении его формы.

Таким образом, даробмены в ХХ в. адыгской культуре существенно трансформировались. Важнейшим условием «слома» сложившихся в предыдущие столетия традиций, стало изменение всего уклада жизни адыгов. При этом особенно сильное влияние пришлось на советскую эпоху, когда, в силу известных причин, была подорвана, как религиозная, так и этическая основа обрядности адыгов. В числе факторов, повлиявших на культуру адыгов в ХХ в. сокращение численности населения, «оторванность» от других Северо-Кавказских республик и, на этом фоне более активное взаимодействие с другими этносами, прежде всего русскими. Вместе с тем, для адыгского этноса был характерен достаточно «медленный» слом ментальности. Мы полагаем, что это было связано с фундаментальной основой ритуальности у данного народа. В атеистическом СССР активнее ломались этнические комплексы, полностью базировавшиеся на религиозной основе, а адыгская этика проявила свою устойчивость во многом, как в силу универсальности норм, так и в силу своей изначальной адаптивности и толерантности.

В числе негативных проявлений советского и постсоветского периода можно назвать усиление «материальной составляющей» дарообмена, дрейф функций дарообмена в сторону обогащения. Многие традиционные для дара предметы, несшие ранее символическую форму, были заменены на деньги, выросла престижность подарков, возросло значение его размера. Некоторые негативные формы приобрело и одаривание как форма отношений при установлении патронатных отношений, но теперь они выражались скорее в форме благодарности за покровительство, хотя здесь мы не видим существенных различий между кавказскими нормами и проявлениями в иной среде. В этой связи представило интерес изучение отношения к дарообмену и различным его формам современных адыгов.

3.2 Обмен дарами в современной культуре адыгов

Анализ роли дарообмена в современной культуре адыгов проводился путем опроса представителей адыгейского относа. Опрос проводился автором при содействии специалистов социологов компании «Белые ночи» - Е.И. Максимовой и А.К. Тхагапсо. Всего было опрошено 18 жителей аула Хатукай и 12 жителей поселка Энеем. Таким образом, общая выборка опрошенных составила 30 человек.