Размещено на http://www.allbest.ru/

Укрепление государственного суверенитета Ирана в период становления династии Пехлеви

Содержание

Введение

Глава 1. Состояние Ирана после Первой мировой войны

1.1 Политическое положение Ирана

1.2 Экономическое состояние Ирана 1918-начале 1920- х гг.

• 1.3 Формирование условий для свержения режима и Каджаров
• Глава II. Государственный реформизм Реза-хана
• 2.1 Военное строительство

2.2 Формирование основ иранской государственности

2.3 Становление концепции социальной регуляции при Реза-шахе

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

иран свержение реформизм государственность

Удивительный «come back» исламской республики Иран в мировую политику после 30-и летней обструкции и политической изоляции со стороны мирового сообщества всколыхнул интерес к истории этого государства в отечественной и зарубежной исторической науке. Между тем, наличие внутри государства различных политических течений, в том числе и оппозиционных проводимому страной курсу, заставляет задуматься над вопросом: в какой мере эти явления отражают конъюнктурные стремления правящих элит, и в какой мере современное состояние общества зависит от закономерных тенденций его развития. Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к периоду, когда были заложены основы иранской государственности и задан модернизационный вектор развития страны, а именно, к периоду реформ основателя династии Пехлеви - Реза-шаха. Кроме того, в среде академической исторической, да и политологической науки, до сих пор нет однозначного ответа на вопрос, что же стало побудительной причиной исламской революции 1978-79 гг. - чрезмерная «вестернизация» государственных институтов, к чему оказалось не готово традиционное восточное общество, или секуляризация религиозного начала, что спровоцировало массовое народное недовольство. С этой точки зрения анализ государственной деятельности Реза-шаха не потерял своей актуальности и научной значимости.

Цель данного исследования сводится к выявлению и анализу основных тенденций государственной модернизации Ирана и их специфики в период становления династии Пехлеви.

Для достижения поставленной цели в исследовании решаются следующие задачи:

1. Раскрыть объективные социально-экономические и политические условия, в которых проводилась государственная модернизация.

2. Выявить субъективные причины, оказавшие влияние на характер и методы проводимых в стране реформ.

3. Выявить негативные и позитивные результаты государственной деятельности Реза-шаха во главе государства.

4. Определить ключевые проблемы развития Ирана на пути государственных преобразований.

Объектом исследования является государственное строительство в период правления Реза-шаха.

Предметом - реализация задач модернизации страны в специфических условиях традиционного иранского общества.

Хронологическими рамками охвачен период с окончания первой мировой войны до начала Второй мировой войны, который можно выделить в самостоятельный этап становления иранского государства. Нижняя граница связана с политическим кризисом династии Каджаров и практической потерей страной суверенитета. Верхняя граница обусловлена началом глобальных потрясений, в результате которых Иран оказался оккупированным войсками СССР и Великобритании

Степень изученности темы . Многие аспекты государственного развития Ирана периода первого шаха из династии Пехлеви нашли отражение в мировой науке. Историография вопроса представлена двумя большими блоками - отечественная исследовательская литература; англоязычные издания и книги и статьи иранских ученых.

В рамках отечественной исторической науки первые исследования появились на страницах периодической печати («Торговля России с Востоком», «Внешняя торговля», «Новый Восток») и в отдельных брошюрах, были посвящены характеристике иранского хозяйства, пострадавшего от иностранной оккупации и революционных выступлений на границах Ирана с СССР. В основном они представляли собой страноведческие очерки о главных сторонах иранской экономики. Публикации А. С. Султан Заде, Д.И.Шморгонера, М. П. Павловича, Ирандуста (Осетрова) и других авторов преследовали цель дать сжатые очерки о внутреннем положении Ирана, перспективах восстановительного периода, содержали сведения о рынках, дорогах, занятиях населения, крестьянских движениях, этнографии1. Ряд работ написан представителями торговых палат, агентств и контор российских государственных учреждений за границей.

В 60-е гг. появились первые работы, свободные от конъюнктурности 20-х и идеологизированного подхода 30-50-х гг. Здесь следует отметить небольшую монографию Л. Алексеева и книгу И.А. Юсупова, посвященные восстановлению дипломатических и коммерческих связей Ирана с СССР2. Помимо ирано-советских отношений, в них проанализирована политика ведущих держав на Ближнем и Среднем Востоке, и, прежде всего, Великобритании. Внутренним проблемам экономического развития Ирана посвящены работы И.И. Палюкайтиса и В. С. Глуходеда 3.

В русле политической проблематики выдержана книга М.С. Иванова о национально-освободительном движении в Иране в 1918-22 годах, то есть о так называемом джангелийском движении, и о событиях в Гилянской советской республике4. К сожалению, автор рассматривает национально- освободительное движение в Иране исключительно с марксистской позиции. Поэтому стремление Реза-шаха избавиться от сепаратистских стремлений на окраинах, и жесткое подавление любых националистических, этнических и конфессиональных выступлений автор оценивает как исключительно реакционную деятельность.

С 70-х годов спектр исследований значительно расширился. Особо следует отметить работы видного советского ираниста С. Л. Агаева 5. В его работах нашла отражение реформаторская деятельность Реза-шаха, иранского меджлиса и прочих государственных институтов. Исследуя внешнюю политику Ирана в 20-е годы, автор комплексно рассматривает позицию страны по отношению к Великобритании, Советской России и к государствам восточного региона и влияние этих стран на внутрииранские преобразования.

С. Л. Агаев отмечает связь национально-освободительного и демократического движения с внешнеполитической ориентацией имущих классов. Благодаря работам этого историка можно не только понять внутриполитические процессы в Иране, но и выявить причины внешнеполитического и внешнеэкономического непостоянства иранского правительства, понять причину поиска иранским режимом Реза-шаха Пехлеви третьей силы, которая смогла бы уравновесить английское и русское присутствие в регионе.

Нельзя сказать, что к концу 70-х - началу 80-х гг. XX века отечественная историография полностью избавилась от политизированного подхода в освещении событий в Иране 20-х гг. Так, в 1984 году Б.Х. Парвизпур выпустил книгу, в которой Кучек-хан превратился в революционера и демократа; народные движения в Гиляне, восстания в Энзели и Реште стали исключительно антианглийскими и т.п. 6.

С распадом СССР и появлением «независимой» российской исторической науки потребовался пересмотр и переосмысление устоявшихся представлений о событиях в Иране. В таком контексте представляет определенный интерес работа З.А. Арабаджяна «Иран: власть, реформы, революции», изданная в 1991 году. В общих чертах, это попытка по-новому взглянуть на позицию государственной власти в отношении реформ, особенно в критические интервалы истории, попытка уяснить, в какой пропорции находятся национальные интересы государства и гуманность, демократичность, или, напротив, жестокость, террор со стороны государственной власти 7. Автор стремится встать на сторону реформаторов. Небесспорный вывод, к которому приходит З.А. Арабаджян, включает в себя следующее: в Иране реформы пробуксовывали и длительное время сохранялась отсталость не потому, что не созрели объективные экономические и политические условия, а потому, что не было инициативного, находчивого человека, каким был Реза-хан. Вполне

естественно, что реалии современной жизни наложили определенный отпечаток на выводы, сделанные из событий русско-иранских взаимоотношений. Так, движение в Гиляне трактуется автором как итог экспорта революции российскими большевиками, хотя даже иранские специалисты признают, что антикаджарское движение было закономерным итогом кризиса режима и стремлением городской интеллигенции и буржуазии к реформам8. Национальным движениям курдов 20-х годов, состоянию курдского общества и хозяйства посвящена работа О.И.Жигалиной 9. В рамках современной российской историографии по проблеме необходимо отметить работы А. Б. Оришева, посвященные политике нацистской Германии в Иране при Реза-шахе («Иран в политике нацистской Германии на Среднем Востоке накануне и в годы Второй мировой войны (1933-1943 гг.)»10, «Политика нацистской Германии в

Иране»11). Полезной для написания исследования стала работа М.С. Каменевой о генезисе государственной идеологии в период династии Пехлеви12.

В целом следует отметить, что в советской историографии реформам Реза-шаха уделялось достаточно внимания, хотя наблюдаются отдельные пробелы, особенно в культурной сфере.

Зарубежная историография, также как и российская, стала формироваться в 20-е годы. В работах М. А. Фатеха, Х.Ф. Хейга содержались конъюнктурные обзоры рынка, сведения о состоянии дорог, сравнительные характеристики иранского хозяйства до и после Первой мировой войны13. Этому же периоду характерно появление первых книг, анализирующих политические события в Иране 20-х г. В частности, в таком ключе написано исследование В. Шина14.

Среди наиболее авторитетных исследований нужно указать работу Д. Ленсзовски15. В ней не только дается подробный анализ состояния дел в Иране в изучаемый период, но и исследуются вопросы иностранной геополитики в отношении Ирана. В монографиях Д.Бхариера и Н.С.Фатеми основное внимание уделяется детальному анализу валового национального дохода и государственного бюджета, а также заимствованию Реза-шахом советского опыта при выстраивании отношений с другими иностранными государствами16.

Особый интерес с научной точки зрения представляет работа иранского исследователя А. Банани17. В своем труде автор анализирует период правления Реза-шаха, и поэтому в книге нашли отражение процессы, связанные с реформаторской деятельностью режима Пехлеви в области государственного строительства, гражданского законодательства, финансового дела, внешней торговли и др. Ценность этой публикации, прежде всего, в богатой и малоизученной документальной базе. По преимуществу это материалы иранских источников, а именно: нормативные акты парламентского законодательства, официальные документы финансового, внешнеторгового, таможенного и ряда других ведомств.

Здесь уместно сказать, что реформаторская деятельность Реза-шаха является одной из наиболее популярных тем западных ученых. В 1978 году под редакцией Д.Ленсзовски вышел в свет сборник работ профессоров Кембриджского, Массачусетского, Гарвардского, Калифорнийского, Эдинбургского и других университетов18. Тематика сборника охватывает период иранской истории с 1921 года и посвящена вопросам экономического развития, нефтяной политике, реформам Реза-шаха, социальному развитию Ирана при Пехлевидах и т.п. Ученые В.И.Грифиц, Л.П.Элвел-Саттон, Ч.Иссави и другие, без сомнения сходятся во мнении, что истинная политика Реза-шаха всегда была консервативной по духу и всегда вела к поиску третьей силы, способной уравновесить влияние Москвы и Лондона. Подобную идею проводит в своей книге и иранский ученый Р.К.Рамазани19.

Другой популярной темой иностранных исследователей стали проблемы социального развития Ирана: социальная структура, роль духовенства и торговой буржуазии, специфика классообразования и др. 20.

Сходным проблемам посвящены книга Ф.Фатеми и статьи Б.С.Тернера и А.Вейли, опубликованные в 1980 году в сборнике «Иран: докапитализм, капитализм и революция» под общей редакцией Д.Стаута21. Здесь также ставятся проблемы классообразования, однако учитывается иностранное влияние на этот процесс, отмечена роль среднего слоя общества и ислама в развитии страны.

Интересной для понимания общих вопросов модернизации в восточных государствах в 20-е -30- е гг. является книга К. Ирвинга22. В ней проводится мысль, что Иран традиционно стремится к авторитарному, а не демократическому правлению, и Реза-шах, который сравнивается с другим политическим лидером 20-х годов - Кемалем Ататюрком, отнюдь не является исключением.

После исламской революции усилился интерес к проблеме роли религии в Иране и причинам внутреннего раскола. В 1980 году под общей редакцией Н.Р.Кидди вышел в свет сборник материалов международной конференции, проходившей в Берлине под названием «Религия и политика»23. В основном сборник посвящен революционным процессам 1978-79 годов, однако ряд статей рассматривает истоки противостояния государственных и клерикальных кругов. Хотелось бы отметить работы Я.Ричарда и А.Табари о политике Реза-шаха по отношению к духовенству, его вынужденном лавировании при проведении реформ. В этих статьях, как впрочем, и в монографиях Н.Р.Кидди, Б.Джазани и Э.Абрахамина24, авторы приходят к выводу, что именно реформы Резы, направленные на модернизацию социальной жизни Ирана, положили начало борьбе шиитского духовенства с государственной властью и европеизацией всех сфер местной жизни.

После распада СССР зарубежная наука отреагировала своеобразным образом, возложив все неудачи Ирана на плечи советской дипломатии, стремящейся использовать Иран для «экспорта революции»25. Исключение, пожалуй, составляет книга иранского исследователя, проживающего за рубежом - М. Реза Годса26.

Источниковую базу исследования составляет широкий круг документов и материалов. Среди них - «Документы внешней политики СССР». «Документы...» содержат обширный набор дипломатических материалов: донесения, ноты и телеграммы полномочных представителей в Иране, информацию о внутриполитической обстановке в стране, отчеты НКВТ СССР и Российской Восточной торговой палаты и т.п. Важным аспектом сборника являются договоры и соглашения, заключенные советским и иранским правительствами, и материалы о переговорах по поводу их заключения. Комиссией по изданию дипломатических документов при Министерстве иностранных дел СССР выпущены в свет «Сборники действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами» (Вып. 1-2). Важнейшей частью сборников являются статьи договоров, официальные послания и правительственная переписка27.

Не менее интересным и информативным является подборка документов внешнеполитического ведомства Великобритании28. К разряду официальных документов следует отнести и Конституцию Ирана, определившую правовое поле деятельности шахского режима29.

Другим официальным источником стали донесения и отчеты дипломатических представителей СССР, Великобритании и США в Тегеране. В консульских докладах содержится обширный материал как по ситуации в стране в целом, так и по отдельным провинциям30.

Третья группа источников представлена мемуарами видных политических и военных деятелей СССР и Великобритании, ставших свидетелями происходивших в Иране событий. Среди них исследование государственного деятеля Великобритании А. Бальфура, в котором описываются и исследуются события переворота «3-го хута» и его последствия31. Любопытной является книга бригадного генерала британской армии В.Диксона, участвовавшего в военном «освоении» англичанами Хорасана в 1914-1918 годах32. В ней содержатся оценки внутреннего положения этой традиционно зависимой от России провинции Ирана после ухода российских хозяйственных организаций, рассказывается о строительстве железной дороги Мешхед - Дуздаб - Кветта - Карачи и других мероприятиях, способных, по мнению британских промышленников и политиков, навсегда привязать данный регион к англо-индийским деловым кругам. Дополняют свидетельства истории Ирана изучаемого периода, воспоминания русского генерала А.И.Деникина33.

В последнюю группу источников объединены материалы отечественной и зарубежной прессы.

Научная новизна исследования состоит в попытке обобщить и критически переосмыслить накопленный в отечественной и зарубежной науке опыт по истории государственного реформирования в Иране в период становления династии Пехлеви, выявить объективные условия позитивных и негативных сдвигов в иранском обществе и государстве, а также определить тенденции развития государства, повлиявшие на последующие события.

Методологической основой исследования стал сравнительно- исторический метод, позволивший выявить общие и частные направления в политических процессах и определить дальнейшие вектора развития. Общенаучные методы исследований - анализ и обобщение полученной информации, позволили рассмотреть события в их взаимосвязи. Автор стремился придерживаться принципов историзма и научной объективности.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использовать положения и выводы, а также фактический материал для проведения школьных учебных курсов по новейшей истории, написания спецкурсов по разделам сравнительной характеристики модернизации стран Востока в межвоенный период, а также роли религиозного фактора в развитии государства.

Глава I. Состояние Ирана после Первой мировой войны

1.1 Политическое положение Ирана

Первая мировая война нанесла политической стабильности Ирана непоправимый ущерб. Несмотря на заявленный нейтралитет, Иран оказался втянут в противостояние соперничающих держав. Это было закономерным итогом политического бессилия правящей династии. К концу XIX века Каджарская династия завела страну в тупик, сама династия клонилась к закату, извне ее влияние сильно подавлялось двумя основными силами: Британской и Российской империями. Страна задыхалась, будучи в реальности, разделенной на две сферы влияния этих империй. Столкновением двух империй на Востоке и финальной частью «Большой Игры» стало заключение в Санкт-Петербурге в 1907 году англо-русского договора, по которому Персию поделили на три сферы влияния, или по факту на три части: русскую сферу на севере (по линии Каср - Ширин - Исфахан - Йезд - Зульфегар), английскую на юге (юго-восток от линии Бандар Аббас - Керман - Бирдженд - Гезик) и нейтральную часть между этими линиями в центре страны.

Первая мировая война создала условия для пересмотра существующих положений, отчего на территорию Ирана хлынули иностранные войска. Революционные события в России еще более запутали ситуацию, и окончательно дестабилизировали ситуацию в Иране, особенно в сфере русских интересов. В итоге почти все побережье Каспийского моря было охвачено массовыми волнениями. Побудительными причинами было недовольство мусульманских народов присутствием на их землях иностранных войск. Часть территории оказалась оккупированной британскими войсками. Официальный Лондон был намерен превратить эту страну в военно-политический плацдарм для борьбы против революционной России, параллельно поддерживая националистические устремления окраинных народов империи: в Закавказье, Прикаспии и Туркестане. В этом стремлении их поддержали белогвардейские части, нашедшие в Иране приют.

Североиранская провинция Гилян оказала серьезное сопротивление оккупационным войскам. Портовый город Энзели и административный центр провинции - город Решт стали опорными пунктами национально- патриотических сил Северного Ирана. В определенной степени это сближало североиранцев с правительством большевиков, стремившихся обезопасить свои южные границы. Североиранцы не воспринимали революционных перемен в соседней России, но на них воздействовали боевые успехи Красной Армии. Большое впечатление на иранское общество оказало известие об отказе советского правительства от англо-русского соглашения 1907 года и неравноправных договоров России с Ираном. В борьбе за национальное освобождение иранцы воспринимали новую Россию как естественного союзника. 26 апреля 1918 года правительство Советской России заявило о готовности вывести с иранской территории российские войска. С советской стороны было сделано все, чтобы ускорить эвакуацию русских войск. Однако разрозненные отряды, отказавшиеся покинуть Иран, сгруппировались вокруг генерала Баратова, и перешли на службу к британцам. В Иране оставались русские офицеры-инструкторы при иранской казачьей бригаде. Несмотря на все попытки советского дипломатического агента, настаивавшего на их снятии с занимаемых постов, и организовать их возвращение в Россию, они оставались на этой службе до конца 1920 года34.

Боевые отряды генерала Баратова и британских войск повели жестокую борьбу с национально-освободительными силами Северного Ирана. Бывший посланник России в Тегеране фон Эттер, отстраненный советской властью от дипломатических обязанностей, имел доступ в иранские официальные дела, что давало ему возможность пользоваться военными отрядами Баратова для контрреволюционных выступлений против Советской России35.

Камнем преткновения стал город Энзели, издавна служивший связующим звеном для коммерческих, военных и культурных связей с Россией. Из части иранских рабочих-отходников и коммунистов, возвращавшихся из Баку, Астрахани и Закаспия на родину, в Энзели был организован Совет рабочих и солдатских депутатов. В его состав вошли и офицерские депутаты, НО 5-8 февраля 1918 года эти депутаты были исключены из состава Совета. С того времени революционный орган власти Энзели стал называться Советом рабочих, солдатских депутатов и общественных организаций36. В состав Совета вошли представители не только местного населения, но и русских войск, находившихся в Северном Иране. Такой же революционный Совет возник и в Реште. В политической и хозяйственной деятельности иранские Советы руководствовались декретами и постановлениями советского правительства России и советской власти в Баку.

В Энзели много внимания уделялось укреплению оборонных позиций порта, и в целом местный Совет получал поддержку со стороны революционного Баку. Однако, в начале 1918 года ситуация вокруг Энзели обострилась, возникла угроза захвата города британскими войсками. 5 февраля 1918 года исполком Совета Баку направил в Энзели красноармейский отряд во главе с И.П. Вацеком для укрепления обороноспособности города, чтобы не позволить британским войскам захватить его и использовать корабли, базирующиеся в порту, для нанесения военного удара по Баку. Весной этого же года Краевой совет Кавказской Красной Армии послал в Энзели специальный кавалерийский корпус, комиссаром которого был назначен бывший прапорщик и профессиональный революционер И.О. Коломийцев, он же назначался секретарем ревкома в Энзели. Реальная власть в Энзели сосредоточилась в руках Военно- революционного Комитета (ВРК) Восточно-иранского Кавказского фронта. По решению Наркомата по военно-морским делам РСФСР 16 июля 1918 года ВРК был преобразован в Военный комиссариат в Энзели. Между Баку и Энзели установилась тесная связь, сохранившаяся вплоть до падения советской власти в Баку 1 августа 1918 года.

ВРК взял на себя исполнение функций вице-консула в Энзели. Одной из его задач стала эвакуация российских войск, оказавшихся на иранской территории. Командующий корпусом русских армейских отрядов, перешедших на службу Великобритании, генерал Баратов и большинство офицеров не подчинились указаниям ревкома и уклонились от выполнения инструкций советской власти. Несмотря на серьезные трудности, эвакуация экспедиционного корпуса все же состоялась весной 1918 года, И.О. Коломийцев, получив указания сдать свои дела, срочно выехал в Баку.

Без должной поддержки со стороны большевиков, революционные советы на севере Ирана быстро сдали свои позиции. Британские войска с участием воинских частей армии генерала А.И. Деникина в июне 1918 года заняли Решт, а затем и Энзели. Советы были разгромлены, а их руководители арестованы и отправлены в концентрационный лагерь, находившийся в Индии.

Британские интервенты проводили в отношении Ирана явно аннексионистскую политику, намеревались включить его территорию в состав своей Ближневосточной империи. Планы «Foreign office» предусматривал создание цепи британских владений - колоний, полуколоний, сфер влияния от Средиземного моря до Индийского океана. Осуществление таких замыслов должно было означать включение в колониальное пространство империи Ирана, Турции, арабских стран, Афганистана, и народов, населявших южные районы России37. В Тегеране британцы поставили у власти своего протеже Восуг од-Доуле, и заставили шахское правительство 9 августа 1919 года подписать неравноправное соглашение под названием «Британская помощь для содействия прогрессу и благополучию Персии». Иран фактически превращался в британский протекторат. В соответствии с данным соглашением, предусматривался ряд мер, которые фактически ставили Иран в положение зависимой от Великобритании страны: 1) отправка в Персию британских советников в различные государственные ведомства Персии за счет персидского правительства; 2) учреждение смешанной англо-персидской комиссии для реорганизации персидской армии (инструкторы, вооружения и амуниция должны были быть отправлены из Великобритании за счет персидской стороны); 3) предоставление Великобританией займа на указанные цели в размере 2 млн. фунтов стерлингов сроком на 70 лет из расчета 7% годовых (для обеспечения займа привлекались таможенные и иные доходы персидского правительства); 4) создание англо-персидского предприятия по строительству железных и автомобильных дорог на территории Персии38. Про-английские власти Тегерана заявили о своих притязаниях на Азербайджан и Армению, Карабах и часть Дагестана с городом Дербентом, намеревались также утвердиться с помощью британцев в Закаспии - в городах Красноводске, Ашхабаде, Мерве и Хиве.

В конце 1919 года шахское правительство направило в Баку дипломатическую миссию во главе с Сеид эд-Дином для ведения переговоров о заключении союза с муссаватистским правительством Азербайджана. Британские политики предусматривали проект «унии Азербайджана и Ирана». Конечно, британское правительство хотело бы иметь ирано-азербайджанскую унию под своим протекторатом39.

Положение в иранских северо-восточных провинциях обострилось в связи с почти полной оккупации этой части страны британскими войсками и установлением здесь иностранного контроля. Кроме того, иранский берег Каспия становился прибежищем разбитым отрядам Белой гвардии. Берегом Каспийского моря отступал из Астрахани на Петровск (Махачкала) отряд генерала Драценко, 16 марта 1919 года этот отряд, сев на суда, отправился в Баку. Генерал Драценко и командующий Каспийской военной флотилией адмирал Сергеев заключили союз с азербайджанским правительством, по которому Азербайджану передавалась боевая техника, оружие и часть флотилии, войскам разрешался проход в Поти. Военная флотилия приняла на себя береговую оборону. Когда суда начали входить в гавань, азербайджанское правительство потребовало безусловной сдачи судов. На этой почве на флоте началось волнение, адмирал Сергеев был объявлен офицерами низложенным, и суда направились в энзелийский порт, где надеялись получить покровительство англичан. Британское командование предложило командам судов считаться интернированными, и распорядились снять с судов орудия и машины40. Оккупационные силы и белогвардейские отряды превратили Энзели в укрепленную военно-морскую базу для борьбы против Советской России.

Параллельно были предприняты шаги по выстраиванию «кордона против большевиков» на всем севере Ирана. Британские военные власти в короткие сроки провели шоссейную дорогу от порта Карачи, через Кветту к столице провинции Хорасан - Мешхеду, с целью дальнейшей увязки всех административных центров в единую сеть. Устраивались широко и надолго. На всем протяжении дороги были оборудованы пересыльные пункты, казармы для солдат, офицерские номера с бассейнами и подвалами для хранения льда. Генерал У. Малессон, руководивший работами, по признанию лорда Керзона, «вычеркнул из своего лексикона слово экономия». Проект обошелся британской казне в 100 млн. ф. ст.41, но реальных дивидендов не принес. Укрепление британского присутствия на севере Ирана, ускорили принятие правительством большевиков адекватных мер.

Для борьбы с флотом английских интервентов и белогвардейцев на Нижней Волне и Каспийском море Революционный военный совет РСФСР объединил Волжско-Камскую и Астраханско-Каспийскую флотилии, и передал командование Ф.Ф. Раскольникову. Отряды боевых кораблей флотилии прорвали морскую блокаду Астрахани и оказали поддержку сухопутным войскам Южного, Туркестанского, Юго-Восточного и Кавказского фронтов. Волжско-Каспийская военная флотилия участвовала в боях и освобождении форта Александровского, где были схвачены в плен остатки уральского казачества, освобождены были города Махачкала, Ленкорань и Баку 17 .

После освобождения Красной Армией Баку остатки белогвардейских отрядов бежали в Энзели. С целью окончательной ликвидации угрозы в Москве было принято решение направить в Энзели военно-морской десант42. Перед Волжско-Каспийской военной флотилией ставилась задача - «овладеть господством на Каспийском море» и ликвидировать опасную боевую базу англичан в порте Энзели. Операцией по уничтожению боевых кораблей противника и освобождению российской собственности руководил Ф.Ф. Раскольников.

Британцы под командованием бригадного генерала Шампейна, решили, что не смогут удержать позиции и, оставив большой количество амуниции и вооружений, сменили дислокацию на Казвин, что организовало на Севере Персии новую линию влияния под контролем большевиков. Казачьи подразделения, в составе которых находилось и подразделение Реза- хана, выдвинулись в Гилян и Мазандаран, для противодействия большевикам. Главной целью было не дать возможности соединиться красноармейским частям с отрядами Кучек-хана и Амир Моайада (вождей повстанцев, сотрудничавших с большевиками). Первое время казачьи части действовали удачно и даже отбили Решт. В это время отступивший британский генерал была заменен на генерал-майора Айронсайда, который успел реорганизовать британские позиции и укрепление на Манджильском перевале, как раз к моменту отступления казачьих подразделений после поражения. После завершения боевых операций под Энзели Ф. Раскольников докладывал В.И. Ленину: «Боевая задача на Каспии цело выполнена»43.

Последствия ликвидации военной базы иностранных интервентов и белогвардейцев в Энзели были значительными. Во-первых, в персидских частях, участвовавших в походе, началась смута. Русских офицеров, командовавших казачьими частями, обвинили в вероломстве и ответственности за поражение, а дивизия отказалась подчиняться полковнику Старосельскому и следовать в Тегеран. Части остались на позициях в лагере под Казвином. Во-вторых, в Гиляне была провозглашена так называемая Персидская советская социалистическая республика и сформировано советское правительство во главе с М. Кучек-ханом. В-третьих, вполне ясно проявились требования иранского общества - проведение реформ и восстановление нормальных отношений с мировыми державами. Нельзя сказать, что северо-иранцы были поклонниками большевизма. Как справедливо указывал в письме Луначарскому от 11 июля 1920 года известный русский писатель В.Г. Короленко, что в приветствиях русской советской республике восточных народов проявлялось, прежде всего, чувство «родного, азиатского»44. Дело в том, что правительство Кучек-хана получило поддержку со стороны купечества, средних и мелких помещиков, интеллигенции. Главными требованиями гилянцев были: полное изгнание англичан из Ирана, ликвидация англо-иранского соглашения 1919 года, установление дипломатических и торговых отношений с Россией, восстановление национальной экономики45. Даже краткое существование Гилянской республики сказалось на настроении иранского общества.

Центральному правительству в Тегеране Восуга од-Доуле пришлось уйти в отставку, что спровоцировало очередной правительственный кризис. Формирование нового кабинета было поручено либеральному националисту Моширу од-Доуле. Однако даже отказ от признания англо-иранского договора 1919 года, и отправка специального представителя в Москву для нормализации отношений, не могли предотвратить общеиранского политического кризиса. Требовались кардинальные реформы всего государственного аппарата и структурные изменения в системе государственной власти.

Борьба великих держав на территории Ирана не только способствовала коллапсу центральных властей, но и распространению различного рода протестных выступлений, включая требования самоопределения национальных меньшинств на окраинах страны. На деле это вылилось в рост сепаратистских выступлений азербайджанцев, курдов, арабов, бахрияр, туркмен-иомудов, что практически поставило вопрос о ликвидации Ирана как суверенного субъекта мировой политики.

Наконец, неудачи британской политики вызвали рост оппозиции в самой Великобритании. Ежегодные расходы на содержание английских войск в восточных и северных провинциях Ирана достигли 16,5 млн. ф. ст., без какой либо перспективы закрепиться в этой части страны. Общественное мнение озвучила официальная газета «Таймс», опубликовав передовицу

«Английская политика в Персии». В ней, в частности, отмечалось, что политика лорда Керзона «встречает везде презрение», и давался совет - вернуться к старому принципу, «по которому Великобритания не имеет никаких интересов в Северной Персии, и должна держаться оттуда подальше»46.

1.2 Экономическое состояние Ирана в 1918- начале 1920-х гг.

Политическая смута и волнения, охватившие Иран после Первой мировой войны, негативным образом сказалась на ее экономике. Особенно плачевным было состояние северных провинций, традиционно ориентированных на торговлю с Россией. Разрыв экономических связей с российскими партнерами привел к кризису сельского хозяйства, ориентированного на экспорт. Пострадали в первую очередь иранские хлопководы и купцы, вложившие до Октябрьской революции большие деньги в российские предприятия и банки. Обесценивание российской валюты привело к банкротству и закрытию этих предприятий. Если до войны иранский туман стоил 1 руб. 80 коп., то уже к лету дошел до 30-35 руб., и окончательно стабилизировался к концу 1919 года на уровне 27 руб. В итоге цены на потребительском рынке выросли в 2-2,5 раза, а на азербайджанском хлебном рынке поставили рекорд - выросли в 10 раз. Кроме того, товары, ранее поступавшие из России, совершенно исчезли с рынков северных провинций Ирана. Многие купцы Гиляна, Хорасана, Иранского Азербайджана обанкротились.

Необходимость восстановления хозяйственных связей заметно активизировало местное купечество, готовое в таких условиях оказать давление на правящий режим. Орган крупного купечества северного Ирана, газета «Иран» писала: «Для нас совершенно безразлично, будут ли поедать наш кишмиш или рыбу империалисты и сторонники царского правительства, или большевики и сторонники режима Ленина»47. Та же иранская газета в 1919 году заявляла: «Перед Персией стоит дилемма: или скорейшее возобновление экономических сношений с Россией, или полное разорение. Третьего выхода быть не может»48.

Обычно Россия использовало Иран в качестве сырьевого придатка для российской промышленности. Незначительная емкость иранского рынка позволяла России обеспечивать почти полное покрытие спроса отечественными изделиями и занимать позицию основного поставщика. Именно поэтому поставляемые в Иран российские товары удовлетворяли до 96,6% керосинового, от 73 до 76,7% сахарного, 40,5% мануфактурного, 95% стекольного и фарфорового потребительского спроса49.

С другой стороны, Россия была главным импортером иранского хлопка

- основной продукции североиранских провинций. Первая мировая война нарушила устоявшуюся систему и привела к тяжелым последствиям на сырьевом и потребительском рынках Ирана.

Уход России с рынка Хорасана привел к сокращению местного экспорта хлопка в 14 раз, шерсти в 13 раз, сухофруктов и кож в 4 раза50. Попытки иранских купцов найти замену российским потребителям привели к пробным поставкам североиранского хлопка в 1918-1919 годах в Индию и Месопотамию, а также торговым путем через Багдад и Константинополь в Германию (всего не более 120 тыс. пудов). Однако даже возросшая конъюнктура мирового рынка на хлопок и возросшая активность английских коммерсантов, увеличивших вывоз в 1919 году более чем в два раза (до 105 тыс. пудов), не смогли изменить ситуации. Сокращение вывоза и уменьшение потребления хлопка текстильной промышленностью России привело к падению цены на хлопок и сокращению до 80% посевных площадей Северного Ирана51.

Помимо сокращения реальных секторов экономики, страна испытывала серьезные трудности в осуществлении транспортных перевозок, что привело к разрушению внутреннего рынка Ирана. Страна была разорвана на куски внутренними неурядицами, каждый хан и вождь своего племени брали власть в свои руки, удерживая налоги и вооружая своих людей, очень часто для противодействия центральной власти. Путешествовать по стране без сильного вооруженного конвоя было смертельно опасно.

По мнению С.М. Алиева, изложенному в его «Истории Ирана», большинство из них не были сепаратистами, они лишь старательно пытались отщипнуть максимально автономной власти и материальных благ, но для экономической стабильности страны эти мотивы были не легче.

Особенно «отличались» курды. Дело в том, что курды жили на территории фактически независимых до середины 20-х годов ханств Дерегез и Келат, и считали регион Юго-восточного Каспия своим и совершенно не терпели вторжения чужаков на свою территорию. Они кочевали от Астрабада до Кучана вдоль границы и занимались своим привычным делом - контрабандной торговлей с туркменскими племенами и грабежами на дорогах52.

Обратной стороной беззакония на дорогах и защиты со стороны иранских властей, отсутствие нормальных условий для ведения дел стал уход иранского купеческого класса в тень. По данным иранских таможен, контрабандная торговля в начале 20-х годов проявила тенденцию к неуклонному росту, и к 1924 году только по туркестанской границе достигла 2,5 млн. кран53.

На юге страны сложилась не менее взрывоопасная ситуация в связи с активизацией британских коммерсантов. В условиях ухода с иранского рынка основного конкурента - России, Великобритания форсировала ввоз колониальной продукции с 27% в 1913 году до 66,8% в 1918 году. Под покровительством Великобритании на иранском рынке появился Египет, на чью долю стало приходиться 41, 2% иранского экспорта54. К 1920 году ввоз английских товаров из метрополии, английских колоний и из подмандатных государств стабилизировался на уровне 61 % общего ввоза товаров в Иран55.

Однако англичане повели политику, сводившуюся к тому, чтобы, не закупая товары иранского производства, заполнять туземный рынок своими товарами, прежде всего мануфактурой, а в экспортном сегменте ориентироваться только на сырье. По данным иранской статистики, привоз товаров через таможни (Бендер-Аббас, Бендер-Бушир и Мохамерру) составили более 182,6 млн. кран, а вывоз - более 65,6 млн. кран (без учета экспорта нефти АПНК)56.

Таким образом, в связи с торгово-финансовой экспансией Великобритании положение Ирана стало очень тяжелым. Осложнялось оно и отсутствием собственной промышленной базы. Как отмечали члены российской миссии НКИД: «Персия форменным образом переживала еще фазу феодализма, не имела ни промышленности, ни пролетариата, ни организованного крестьянства...», - писал в Москву И.О.Коломийцев, -

«население забито религиозными предрассудками и безжалостной эксплуатацией ханов и чиновников, В руках которых находится больше 70% всех земель»57. Все земли Ирана были разделены исключительно между казной, духовенством и ханами, а крестьянство, вовсе безземельное для своего существования, вынуждено было уплачивать владельцам земли до 5/6 дохода со всех обрабатываемых угодий58.

Попытки иранских коммерсантов создать собственную промышленность успеха не имели, их предприятия (сахарные, спичечные, ковровые и другие фабрики) не выдерживали конкуренции с иностранными товарами, и вынуждены были закрываться. Провалом завершились попытки и официальных кругов создать собственную промышленность. Например, запрет правительства на ввоз иностранного табака, несмотря на всю суровость применяемых мер (все иностранные табачные изделия должны были сжигаться в присутствии владельца), стимулировал появление лишь полукустарных мастерских и только в крупных базарных городах: Тегеране и Реште. Уместно заметить, что в 1919-1929 годах в Иране появилось всего 22 фабричных производства с общим числом занятых около 5 тыс. человек, работавших преимущественно на маломощных установках59. В 1919 году, чтобы стимулировать собственное текстильное производство, власти Ирана обязали армию и жандармерию носить ткани «домашнего» производства. Однако домотканая бязь «ватани», или как её называли специалисты «двунитка» или «ревендук», не шла ни в какое сравнение с изготовленной машинным способом мануфактурой.

В стране с отсталым земледелием и неразвитым промышленным производством торговля являлась одним из важнейших факторов в связях национального хозяйства со всеми государственными институтами, а также единственным способом накопления капитала. Традиционным способом пополнения казны в Иране был сбор доходов от торговли и таможен. И если в 1920 году иранскому правительству удалось собрать около 70 млн. кран торговых налогов (приблизительно 30% всего бюджета), то вследствие прекращения товарообменных операций с Россией и погашения долгов Шахиншахскому и Учетно-ссудному банкам, доход от таможен составил всего 750 тыс. кран, или сократился более чем в 2 раза60. Отсутствие доходов привело к хронически пассивному балансу бюджета. К концу 1920 году внешний долг Ирана, включая краткосрочные кредиты и займы, составил 9,9 млн. ф. ст. (32,8 млн. руб. золотом, 12,5 млн. кран и 2,7 млн. ф.ст.)61.

Здесь уместно отметить роль торгового класса в экономической жизни страны. По некоторым подсчетам к 1922 году в Иране насчитывалось до 340 тыс. купцов, которые не являлись монолитной группой. Помимо крупных оптовиков, преобладало среднее и мелкое купечество. Доход последней категории коммерсантов от торговли в среднем составлял не более 80-90 кран. При этом сложилась уникальная система перепродаж: крупный опт - мелкий опт - розница - лоточная торговля, в которую была втянута основная масса туземных «коммерсантов»62. Разрыв товарообменных отношений разорил практически всю торговую среду северного Ирана, с одной стороны, и сократил налоговые поступления в бюджет - с другой.

Экономическая ситуация в стране объективно создавала условия для социального взрыва. Причина - в специфике социальной структуры иранского общества и особенностях классообразования в Иране. Прежде всего, здесь следует учитывать следующие обстоятельства. Во-первых, основной доход населения составляло землепользование, где было сосредоточено до ѕ всего населения Ирана. Землевладельцы делились на три категории: крупные землевладельцы, средние, вынужденные для поддержания своих потребностей идти на государственную службу (пример тому Реза-хан), и крестьяне, которые в силу своей действительной бедности ыли вынуждены заниматься мелочной торговлей63. Сокращение сырьевого экспорта Ирана, таким образом, ударило по материальному положению, как крестьянства, так и средних и крупных оптовиков. Во-вторых, традиционная торговая буржуазия - базари и верхушка духовенства - улама за столетия превратились в одну социальную страту, которая экономически и политически поддерживала благосостояние друг друга. Главные мечети всегда располагались на базаре, а купцы, во исполнение исламской традиции, отдавали 20% своих доходов мечетям64. Падение доходов от торговых операций и разорение купечества не только спровоцировало недовольство проводимым экономическим курсом, но и подтолкнуло шиитское духовенство занять позицию, оппозиционную шахскому режиму.

1.3 Формирование условий для свержения режима и Каджаров

Экономический и политический кризис, охвативший Иран к началу 20- х годов, выдвинул на политическую арену молодого и амбициозного офицера, проявившего незаурядные способности в организации новой политической системы в стране.

Есть несколько объективных причин, приведших к смене режима с относительно небольшими потерями и жертвами. Среди них экономический и политический кризисы, о которых говорилось выше. К этому же разряду следует отнести и глубокие изменения в ментальности части иранского общества.

Иностранное присутствие, которое накапливалось годами и в ходе конституционной революции 1905-11 годов вылилось в прямое военное вторжение, внесло новый вектор в развитие местной интеллигенции. Пассивное принятие абсолютного правителя с божественной властью начинало подрываться доктринами и учениями, которые были знакомы Европе веками. Демократия, конституционализм, ограничение монархии, национализм, свобода слова и другие, доселе неведомые концепции, были занесены не столько самими иностранцами, сколько иранцами, отправленными в Европу изучать технологии, позволяющие людям использовать и управлять новыми вооружениями и машинами. Именно в период Конституционной революции в иранский политический лексикон вошли такие термины, как «государство» «демократ», «либерал», «социалист» в их современном понимании65.

Эти людские ресурсы и стали разменной монетой политических споров 66. Речь идет о национально-патриотической интеллигенции, которая стала рупором проведения широкомасштабных реформ. Именно этот ресурс помог взойти на трон Реза-хану, частично его поддерживал, а затем был той силой, которая находилась во главе популярных веяний и защищала конституцию от шахских притязаний.

Если смотреть шире, то Иран не стал исключением в череде изменений, произошедших в Европе и на Востоке в результате Первой мировой войны. Появились новые границы и страны, которые имели конституционную форму управления, наступало время краха империй Османской, Российской, Австро-Венгерской и начало развала Британской. Азиатские страны демонстрировали такой же тренд, но не все смогли добиться желаемого. Исключением стало Закавказье, где на короткий срок появились независимые государства Грузия, Армения и Азербайджан, республиканская Турция. Несмотря на тот факт, что конституционализм и республиканизм прижился не везде, монархические режимы претерпели существенную эволюцию.

Среди главного субъективного фактора следует отметить человеческий. Пресловутый спор о роли личности в истории на примере Реза-хана, как нельзя более ярко демонстрирует значимость таких фигур и их влияние на ход истории. Направления его деятельности, методы и характер проводимых преобразований стали отражением его внутренних убеждений.

Все началось в 1878 году, в небольшой деревеньке Элашт в горах Эльбурс на северо-востоке Ирана, где 16 марта родился Реза, младший сын Аббаса Али Хана, известного, как Дадаш бег, майора полка Савадкух, сына Морада Али Хана Солтана, офицера того же полка, который погиб при штурме Герата в 1856 году. Так же имеются сведения о брате последнего, выдающемся богослове, который умер в возрасте 45 лет в 1810 году.67 Таким образом, семья соединяла в себе два основных аспекта Мазандаранского рода: военный и религиозный. К этому добавляется кавказский элемент, привнесенный кровью его матери Нуш-Афарин ханум, чья семья, несмотря на иранскую принадлежность, вышла из Еревана, который был захвачен русскими в начале XIX века. Отец Резы умер через несколько месяцев после его рождения. Его мать весной следующего года возвращается в Тегеран, где она была рождена и воспитана.

Будущий шах был типичным представителем среднепоместных землевладельцев - серкерде. Традиционно в шахском Иране, представители этого сословия были вынуждены поступать на государственную службу, а учитывая происхождение и воспитание Резы, нет ничего удивительного, что юноша выбрал военную службу. Юношей (в 12-15 лет, по разным источникам), Реза поступает в казачью бригаду, руководимую русскими офицерами, и где служил один из его дядьев. Он проходит весь путь от нижнего чина до офицера к 30 годам, когда он получает под командование пулеметное отделение. Принимает участие в многочисленных компаниях против непокорных племен в горах Мазандарана, Гиляна и Азербайджана. К 40 годам он уже командир Хамаданского отряда казачьей дивизии.

Первая половина его жизни являлась чисто военной, точно такой же, как у его ближайших родственников и предков. Однако уже тогда в его судьбе была заложена та нить, которая отличила его от коллег и окружения, и вывела его на политический Олимп своей страны. Военный опыт Реза-хана дал ему грамотность и знание (понимание необходимости) технологий (технических ноу-хау). Наблюдая воочию существование своей страны: бандитизм, коррупцию, нищету; где правительство действовало исключительно в своих личных интересах, Реза-хан весьма быстро вырос из офицера в своекорыстного политика столичного уровня.

Казачья бригада, в которой служил Реза-хан, была фактически его ровесником, будучи основанной в 1878 году Наср ад-Дин-шахом, после его визита в Россию по приглашению царя. Спустя годы, почти через 40 лет, казачья иранская бригада насчитывала 10000 человек и почти полностью находилась под руководством русских офицеров, даже на уровне унтер- офицеров. Такое мнение бытует в исторической литературе, однако не учитывает того факта, что Реза-хан уже по рождению оказался среди офицеров и это обстоятельство отменяет столь категоричное суждение. В дальнейшем среди окружения Реза-хана было немало иранских офицеров. Конечно, это не приуменьшает влияния русской партии, как в армии, так и в делах внешней и внутренней политики Персии в целом.

После провала антибольшевистского похода британских и белогвардейских частей на Энзели, Реза-хан очень точно просчитал сложившуюся ситуацию, и умело использовал страхи и надежды правящего дома, а также и его британских советников.

Британское правительство, стремясь реализовать на практике идею строительства «кордона против большевиков», направило в Иран специальную миссию. Формальным поводом стала просьба Ахмад-шаха Каджара о помощи, высказанная во время посещения Лондона. Военная часть возглавлялась бригадным генералом Диксоном, а финансовая - Сиднеем Армитадж Смитом. Основная проблема, которая стояла перед военной миссией, была в инкорпорации трех очень разных подразделений (персидских казаков, южно-персидских стрелков и жандармерии) в одну армейскую структуру. Так, Элвелл Саттон считал, что основным раздражителем для иранских и британских правящих кругов являлась советская угроза, хотя большевики на тот момент значительно были отвлечены польским маршалом Пилсудским, затруднявшим для РСФСР действия на Востоке. Сил, подконтрольных британцам, включая южно- персидских стрелков и северно-персидское подразделение «Норперфорс», было явно недостаточно, чтобы сдержать большевиков. Британцы, взявшие на себя обязанности финансирования персидских казаков после революции в России, требовали отстранения русских казачьих офицеров и замену их на англичан.