Страны Азии в начале XX века

Оглавление

1. Колониальная политика Запада в начале XX века

1.1 Методы колониальной эксплуатации

2. Социально-экономическое развитие стран Азии

2.1 Трансформация аграрной структуры колониальных обществ.

2.2 Развитие экономики колониальных стран

2.2.1 Кустарная промышленность

2.2.2 Иностранный сектор в экономике Востока

3. Складывание буржуазно-националистического движения

3.1 Иран

3.2 Турция

3.3 Китай

4. Влияние революции 1905-1907 гг. в России на Турцию, Иран и Китай

5. Список литературы

1. Колониальная политика Запада в начале XX века

Промышленная революция XIX в. дала новый толчок заморской экспансии европейских держав. Территориальные захваты стали рассматриваться как средство увеличения богатств, престижа, военной мощи и получения дополнительных козырей в дипломатической игре. Между ведущими промышленными державами развернулась острая конкурентная борьба за сферы и регионы наиболее выгодного помещения капитала, а также рынки сбыта товаров. Конец XIX в. был ознаменован обострением борьбы ведущих европейских стран за завоевание еще незанятых территорий и стран в Африке, Азии и Океании.

К началу XX в. завершилась волна создания огромных колониальных империй, самой крупной из которых стала Британская империя, раскинувшаяся на громадных пространствах от Гонконга на Востоке и до Канады на Западе. Весь мир оказался поделенным, на планете почти не осталось "ничейных" территорий. Великая эпоха европейской экспансии закончилась. В ходе множества войн за раздел и передел территорий европейские пароды распространили свое господство почти над всем земным шаром.

До конца XIX -- начала XX в. неевропейские народы осваивали европейские научно-технические, экономические, интеллектуальные и другие достижения пассивно; теперь начался этап их активного освоения как бы изнутри. Приоритет в данном плане, несомненно, принадлежит Японии, которая в результате реформ Мэйдзи в 1868 г. встала на путь капиталистического развития. Реформы положили начало заметному экономическому росту страны, что, в свою очередь, дало ей возможность перейти на путь внешней экспансии. Атака японской авиацией 7 декабря 1941 г. американской военно-морской базы Пёрл-Харбор воочию продемонстрировала реальное начало конца евроцентристского мира и стала точкой отсчета новой эпохи в мировой истории. Но до второй половины XX в. мир оставался евроцентристским: западные страны продолжали диктовать свою волю и определять правила политической игры на международной арене. Подавляющему большинству остальных стран и народов была отведена лишь пассивная роль объектов политики великих держав.

1.1 Методы колониальной эксплуатации

Завершение территориального раздела мира к началу XX в. означало вместе с тем окончательное превращение колониальной системы домонополистического капитализма в колониальную систему империализма. Главной и решающей особенностью колониальной системы империализма являлось то, что она охватила весь мир, все территории земного шара, стала неотъемлемой частью мирового капиталистического хозяйства. Колониальная система включала в себя как колонии в собственном смысле слова, т.е. страны и территории, лишенные какой бы то ни было формы самоуправления, так и полуколонии, в том, или ином виде сохранившие свои традиционные системы управления. Следует отметить, что по численности меньшая группа стран-полуколоний сохраняла суверенитет лишь формально. Опутанные сетью неравноправных договоров, кабальных займов и военных союзов, они оказывались в зависимости от промышленно развитых стран. По своей социально-экономической структуре полуколонии не отличались от колоний. В условиях империализма ярко проявились тенденции к полному закабалению зависимых стран, к превращению полуколоний в колонии.

Превратив большинство стран мира в колонии и полуколонии, монополии стали выжимать огромные сверхприбыли путем жестокой эксплуатации труда сотен миллионов населения зависимых стран. Эти страны продолжали служить рынками сбыта, источниками сырья, поставляли почти даровую рабочую силу, но новой и со временем главной формой колониального порабощения стал вывоз капитала, он, же превратился в одну из важнейших закономерностей существования монополистического капитализма.

Вывоз капитала в колонии и зависимые страны осуществлялся в различных формах. Широкое распространение получили кабальные займы, предоставляемые банками империалистических держав правительствам зависимых стран. В колониях, например в Индии, соглашения о займах заключали колониальные власти, а оплачивались они за счет налогов, выбиваемых из населения. Займы не только приносили высокие прибыли банкам метрополий, но и приводили к установлению финансового контроля над странами должниками. Создавалось такое положение, когда банки контролировали целые страны. Именно в их напряжении сосредоточивались главные нити экономической, а следовательно, и политической жизни страны. Банки непосредственно владели многими предприятиями, контролирующими вывоз сырья, добычу полезных ископаемых и, как, например, в Индонезии, осуществляли опиумную и водочную монополию. В закабалении Турции и Ирана огромную лепту внесли англо-французский "Османский банк" и английский "Шахиншахский банк" и т.п. В 1904 г. только Англия имела 50 колониальных банков, к 1910 г. их число увеличилось до 72, а число отделений в различных городах превысило пять тысяч. Банки управляли не только экономикой зависимых стран, они определяли и политику их правительств.

Вывоз капитала никоим образом не ослаблял вывоза товаров. Обычно при заключении займов кредиторы оговаривали для себя наиболее выгодные условия торговли. В начале XX в. значительно выросла роль колоний как рынков сбыта изделий фабричной промышленности метрополий и этот же период отмечен заключением новых неравноправных договоров, подчинением таможенной политики интересам метрополий. В то же время сохраняли силу и старые капитуляции.

Монополии империалистических стран в больших масштабах скупали за бесценок или захватывали земли в колониях и полуколониях, создавая плантации необходимых им сырьевых и продовольственных культур.

Дальнейший процесс превращения стран Азии и Африки в источники сырья для капиталистической промышленности подрывал основы натурального хозяйства и при этом связывал, эти страны с мировым рынком, насильственно втягивал в мировое капиталистическое хозяйство. Метрополии диктовали своим колониям характер и способ ведения сельского хозяйства, переводя его на производство выгодных им культур. Многие зависимые страны стали специализироваться на выращивании одной культуры в ущерб всем остальным. В то же время многие из этих стран лишались собственной продовольственной базы.

Важным объектом приложения капиталов в колониях и зависимых странах оставалось строительство железных дорог, портов, телеграфных линий, имевших огромное военно-стратегическое значение. Поэтому такое строительство, осуществлявшееся с применением почти дарового труда местного населения, служило орудием колониальной экспансии. Такую роль, например, сыграло строительство немецкими монополиями Багдадской железной дороги; только в Южно-Африканском Союзе, в бельгийских и французских колониях было проложено свыше 7 тыс. миль железных дорог.

В колониях и зависимых странах создавались также иностранные промышленные предприятия, в первую очередь в добывающей промышленности. Колонизаторы интенсивно захватывали все источники сырья, уже открытые и еще неоткрытые.

С этой целью широкое распространение получили различные концессии, предоставляемые монополиям. Нередко территория концессии, недра которой можно было эксплуатировать бесконтрольно, становилась своеобразным государством в государстве. Такой была, в частности, концессия Англо-персидской (будущей Англо-иранской) нефтяной компании в Иране. На территориях иностранных концессий в Китае державы имели свои органы власти, суды и полицию. Нефть, уголь, руды, редкие металлы, фосфаты -- все переходило в руки иностранных монополий. Создавались многочисленные компании по эксплуатации недр, по разведке полезных ископаемых. Нефтяные компании захватывали основные нефтеносные районы в арабских странах, Иране, Индонезии. Иностранцы присваивали монопольное право на добычу и продажу соли в Египте, Индии, Вьетнаме, Турции. Богатейшие алмазные и золотые россыпи в Индии, африканских странам перешли в руки английских, французских и бельгийских компаний.

Иностранные компании захватывали не только внутренний рынок, но и внешнюю торговлю стран Востока. Само по себе превращение зависимой страны в страну монокультуры и в источник сырья не было столь эффективным для финансового капитала без господства в сфере экспортных и импортных операций. И каждая империалистическая держава, ввозящая капиталы, огромную их часть вкладывала в данную сферу. Анализ структуры ввоза и вывоза товаров, колониальных и зависимых стран показывает громадное преобладание в экспорте сырья и в импорте фабричных товаров. Во внешнеторговых отношениях между метрополиями и зависимыми странами господствовала система неэквивалентного обмена. Низкие цены на готовые товары приносили иностранным монополиям максимальные прибыли. Население колоний и полуколоний подвергалось двойному ограблению.

Империализм консервировал в колониях и зависимых странах феодальные пережитки. Хотя в начале XX в. в большинстве стран Азии и некоторых странах Африки натуральное хозяйство было подорвано и в деревню проникали товарно-денежные отношения, эксплуатация лишенного земли крестьянства по-прежнему носила феодальный или полуфеодальный характер. Не только свои помещики, ни и монополии империалистических государств эксплуатировали крестьянство Азии и Африки полуфеодальными методами. На плантациях, принадлежащих иностранному капиталу, рабочие, по сути дела, находились на положении полурабов-полукрепостных. Стремясь сохранить колонии и зависимые страны в качестве своих аграрно-сырьевых придатков, империалистические державы поддерживали господство землевладельцев и другие пережитки средневековья. Внедрение иностранного капитала сопровождалось усилением феодальной эксплуатации крестьянства. Империалистический гнет был неразрывно связан и тесно переплетался с феодальным гнетом.

Этот далеко не полный перечень новых методов и форм эксплуатации зависимых стран привел к серьезным изменениям в социально-экономической структуре восточных обществ, в условиях их вынужденного колониально-капиталистического синтеза. Одной из важнейших проблем развития стран Азии и Африки с начала XX в. является проблема взаимодействия их традиционных укладов с западным колониальным капиталом в условиях его перехода на новую стадию. Ведь за весь предшествующий период (XVI -- XIX вв.) складывания колониальных структур практически ни в одной восточной стране не зародились активные элементы колониального синтеза ни в базисных, ни в надстроечных структурах. Однако уже ранняя торговая экспансия будущих метрополий (выкачка сырья, монопольные откупа, системы принудительных культур, налоговый гнет и т.д.) подрывала, а иногда разрушала саму экономическую структуру традиционного производства в тех районах, которые оказывались их владениями. Некоторые страны Востока, чтобы избежать открытой западной агрессии, сознательно отказывались от контактов с иностранцами и от активной внешнеторговой деятельности, закрывая свои порты и страны от европейцев и американцев. Так было в Китае, Японии, Сиаме. И это, безусловно, вызывало замедление темпов трансформации старого способа производства в этих странах.

Последующие фазы колониализма были связаны с промышленным переворотом в Западной Европе и Северной Америке, но особенно с переходом капитализма к империалистической стадии, что полностью скажется на восточных обществах в XX в. К концу XIX в. нуждам и целям промышленных стран были подчинены целые континенты с их многомиллионным населением. Финансово-промышленные монополии изменили традиционное производство и аграрную структуру, вызывая в то же время кардинальные изменения в социальных структурах восточных стран.

2. Социально-экономическое развитие стран Азии

2.1 Трансформация аграрной структуры колониальных обществ

Основой хозяйств стран Востока всегда было сельское хозяйство. В нем были заняты более двух третей населения, и оно долго сохраняло традиционные методы и способы организации производства. Естественно, что многие важные перестройки в аграрных структурах и системе земледелия, проводимые колониальными властями с целью поощрения развития колониального хозяйства, прямо или опосредованно затрагивали весь социально-экономический и демографический комплекс колоний.

В первой половине XX в. развернулся мощный процесс по освоению новых, неиспользованных ранее земель и внедрению новых технических культур. Возникла целая система плантационного хозяйства в Индии, Индонезии, Бирме, Египте, Малайе, на Шри-Ланке, Филиппинах и в других странах. Под плантации отводились огромные земельные массивы, расчищенные от джунглей, осушенные от болот или обводненные при помощи оросительных систем, включавших сложные инженерно-строительные сооружения -- дамбы, плотины, каналы, насосные станции и т.д. Плантации обрастали инфраструктурой: железными и шоссейными дорогами, складскими помещениями, жилыми строениями для рабочих и впоследствии современными предприятиями по первичной переработке продукции.

Появление подобных комплексов представляло собой как бы прямое импортирование капитализма в восточные страны. В конце XIX в. зарождается, а в первой половине XX в. уже активно действует колониально-капиталистический синтез своеобразное колониальное разделение труда в рамках системы метрополии -- зависимые страны.

В зависимых странах с этого времени стали производить в больших количествах экспортные культуры, которые прежде здесь вообще не возделывались: чай в Индии, кофе в Индонезии, каучуковые практически во всех странах Южной и Юго-Восточной Азии. Увеличилось во много раз и производство ряда местных растений, таких, как хлопчатник, джут, сахарный тростник, табак, кокосовая и масличная пальма, виноград, цитрусовые и другие, также предназначенные на экспорт.

Развитие товарно-денежных отношений в деревне было неразрывно связано с производством товарных культур. Это могли быть выращиваемые для рынка либо традиционные продовольственные и технические культуры (пшеница, рис, хлопчатник, джут и т.д.), либо совсем новые экспортные культуры (кофе, чай, табак, опийный мак, сахарный тростник и др.). Экспортное производство практиковалось крестьянами с конца XIX в., но широкий и повсеместный характер стало приобретать в начале XX в. Денежные средства крестьянам были необходимы для уплаты ренты, налогов, возраставших год от года долгов, ростовщических процентов, для покупки или аренды земли, промышленных товаров и предметов новой системы потребностей, формировавшейся под влиянием Запада. Все это заставляло крестьян возделывать культуры, имевшие спрос в метрополии и на мировом рынке, и реализовывать их через посреднический механизм на внешнем рынке.

Со временем в связи с увеличением задолженности и ростом всевозможных выплат (в том числе ипотеке) крестьяне начали продавать на рынке и другие сельскохозяйственные продукты, предназначенные ранее для собственного потребления. Они стали в большей степени заниматься огородничеством, садоводством, домашними подсобными промыслами, отходничеством. Экспортные культуры поступали полностью на внешний рынок (до развития местной промышленности), а продовольствие -- отчасти на внешний и местные рынки для снабжения горожан и внутреннего товарообмена. Поэтому с начала XX в. во многих странах Востока в товарный оборот вовлекалась все большая часть сельскохозяйственной продукции.

Неуклонному росту доли сельскохозяйственной продукции, поступавшей на местные рынки, в немалой степени способствовали увеличение новых групп городского населения, миграция и отходничество сельских жителей, возрастание численности батраков, поденщиков, рабочих на плантациях.

В ряде стран Востока, особенно в тех районах, где имелись обширные необрабатываемые ранее земельные угодья, мелкотоварное крестьянское производство на экспорт приняло массовый характер. Но, несмотря на это, там не сложился своеобразный "крестьянский" тип эволюции с преобладанием передовых буржуазных элементов, что обусловило бы прогрессивное становление нового способа производства "снизу".

Колониальное и зависимое положение стран Востока, низкий уровень развития производительных сил, империалистическая и ростовщическая эксплуатация сохранении и даже ужесточении традиционного для восточных деспотических режимов внеэкономического изъятия из крестьянских хозяйств прибавочного и большей части необходимого продукта практически исключали демократический путь развития капитализма. Наоборот, эти факторы направляли крестьянский экспортный сектор по консервативному пути капиталистического развития, итогом которого было огромное разрастание промежуточных социально-экономических структур застойного характера и формирование гигантской массы пауперизированного населения, превращающегося в устойчивый социальный конгломерат национального общества.

Крестьянин, собственник или арендатор, чаще всего превращался не в сельского предпринимателя-фермера, ведущего хозяйство по капиталистически, прибыльно и самостоятельно реализующего свою продукцию на рынке, а в кабального арендатора, должника, вынужденного отдавать производимый продукт за бесценок, в счет погашения долгов.

Насильственная интеграция экономики колоний и зависимых стран с мировым капиталистическим хозяйством способствовала появлению новых промежуточных структур путем воздействия на старые, традиционные. Подобные хозяйства сочетали в себе элементы феодальных, полуфеодальных и раннекапиталистических производственных отношений. Они еще не были чисто капиталистическими, но им было уже свойственно буржуазное предпринимательство.

Прежнее феодальное, арендно-бюрократическое (разновидность феодализма) или обычное право на землю, "условное владение за службу, "вечная аренда" общинных земель и т.п. в ряде более развитых районов заменялись буржуазной частной земельной собственностью. Порой это происходило явочным порядком -- сгоном крестьян с общинных земель или завуалировано -- через систему регистрации земель.

Купля-продажа земель становилась обычным делом, что способствовало широкой концентрации земельной собственности. Значительная часть государственных и общинных земель (имения правящих династий, незанятые общинные земли или земли племен) перешли в собственность феодальной аристократии, высших чиновников, торгово-ростовщической буржуазии, духовенства, иностранных компаний и частных лиц иностранного происхождения. В результате расхищения и распродажи земель государства и крестьянских общин в странах Востока фактически установилось господство частного земельного права, но кое-где в малонаселенных и изолированных районах еще долго сохранялось общинное землевладение.

Повсюду учреждение института частной собственности на землю (юридически, законодательно или экономически, на практике) сопровождалось сокращением численности крестьян-собственников, распространением разных видов аренды, в том числе и предпринимательской. Тем не менее земля на Востоке превращалась в товар (отчуждаемую собственность) намного раньше, чем производственные и хозяйственные отношения становились чисто буржуазными. Возникший в восточной деревне капитализм в его колониально-капиталистическом насильственном синтезе не дожидался исчезновения кабальных форм найма батраков и отработок за долги, отмирания клановых устоев, ликвидации разного рода средневековых препонов на пути превращения частной собственности в буржуазную, не говоря уже о радикальной чистке сферы землевладения от всех элементов феодализма.

2.2 Развитие экономики колониальных стран

Воздействие капиталистического Запада на традиционную промышленность Востока и соответственно возникший синтез традиционного и современного в городской экономике и несельскохозяйственных отраслях были противоречивы и неоднозначны, Промышленный переворот в Западной Европе начался с текстильного производства. Именно импорт дешевых фабричных изделий этой отрасли промышленности в восточные страны вызвал там сокращение общего объема кустарного хлопчатобумажного производства. Сначала разрушению подверглось прядение, так как наплыв машинной пряжи сделал этот промысел невыгодным и неконкурентоспособным. Ввозилась импортная пряжа западного фабричного производства и крестьяне забрасывали собственный ручной прядильный промысел.

Этот первый своеобразный синтез в промышленном производстве просуществовал в течение длительного периода колониальной зависимости и продолжал проявляться и в начале XX в. Положение, когда мелкие производители использовали пряжу не домашнего производства, а фабричную, поставляемую капиталистическими предприятиями (первоначально из метрополий, а затем фабриками), стало губительным сначала для домашнего прядения, а затем для ручного ткачества. Появившиеся местные текстильные фабрики постепенно вытесняли ткачей-ремесленников. Наиболее очевидным этот процесс был в Индии, где в 1911 г. фабрики, на которых работало примерно 8% общего числа занятых производством хлопчатобумажных тканей, давали более половины выпускаемой в стране продукции этого рода.

Разумеется, подобные процессы начали всеобщим явлением, как это было в классической колониальной стране -- Индии. Там наряду с разрушением ремесленного хлопчатобумажного производства еще во второй половине XIX в. возникли первые местные мастерские по производству пряжи и хлопчатобумажных тканей. Основателями этих предприятий были как местные купцы, нажившие капиталы на торговле опиумом и хлопком, так и английские капиталисты. Первоначально фабричная продукция, особенно пряжа, поступала в Китай, однако с начала XX в. она стала поступать и на внутренние рынки Индии, но уже в виде готовых тканей.

2.2.1 Кустарная промышленность

В ряде стран Востока, оказавшихся в прямой или косвенной зависимости от развитых капиталистических странах к началу XX в., не наблюдалось прямых инвестиций в сферу производства как в Индии, и там не возник синтез восточного ручного труда и европейского фабрично-заводского производства. В таких странах кустарная промышленность долго сохраняла свое доминирующее положение в текстильной, пищевой и многих других традиционных отраслях, например ковровой в Иране. А в Китае к 1911 г. ручное промышленное производство поставляло на внутренний рынок около 80% необходимых населению тканей. Здесь иностранный капитал не выступал в роли организатора производства.

Во французских колониях эксплуатация населения базировалась на налоговом ограблении, системе низких закупочных цен на экспортную продукцию и ссудном капитале, что ограничивало приток любых капиталов (и европейских и местных) в сферу материального производства. Например, во Вьетнаме французский колониализм не смог создать значительный современный, или синтезированный, капиталистический уклад в промышленности. Во Вьетнаме преобладало ремесленное производство. Перед второй мировой войной ремесленники производили 84% шелковых и 75% хлопчатобумажных тканей, потребляемых в стране, а к началу 30-х гг. доля фабрично-заводской и мелкой промышленности не превышала 6% стоимости валового продукта.

В странах Юго-Восточной Азии развитию местного производства мешала своеобразная система взаимозависимости колониального капитала метрополии, китайского торгового капитала и местного мелкого производства, которая сложилась к 20-м гг. XX в. в некоторых отраслях хозяйства. Во Вьетнаме, например, местные французские фабрики (мелкоткацкпе, хлопчатобумажные, сахарные, чайные, рисоочистительные и др.) попытались монополизировать скупку сырья и снабжение им местных производителей. В ряде отраслей (прежде всего в шелкоткацкой) они не достигли больших успехов, так как производители предпочитали свободно распоряжаться своей продукцией, используя старые каналы. Зато в хлопчатобумажной промышленности французские прядильни, работавшие на импортном сырье, обеспечивали пряжей не только вьетнамских ткачей, но и хлопкоткацкие мануфактурные мастерские. Отрезая местных буржуа от рынка сырья, колониальный капитал стремился превратить местную мануфактуру в отделение французской фабрики. Перед Второй мировой войной и во время ее эта тенденция стала особенно заметной.

Отношения местной французской фабрики и вьетнамских мануфактур не были прямыми. В роли посредников между ними выступали китайские торговые предприниматели, осуществлявшие систематическую раздачу сырья мелким производителям. В этой ситуации для местной буржуазии оставалось или место субпосредника, или мелкого предпринимателя. Внутри этой системы она вступала в конфликт не с французским, а с китайским капиталом. Это усиливало ее компрадорскую направленность и зависимость от метрополии. Воздействию сильной конкуренции промышленного капитала и сокращению общего объема производства и занятости вслед за ручным прядением и ткачеством подверглись многие традиционные промыслы. Это и сахароварение, и производство красителей, фарфора, зонтов, циновок, скобяных изделий, ручная металлообработка и т.п. Постепенно также исчезли ремесла, обслуживающие исключительно феодальную знать, ее особые вкусы и потребности, т.е. традиционное ремесло, работавшее на заказ.

Но наряду с разрушением высокохудожественных промыслов, в которых преобладал квалифицированный, виртуозный ручной труд многочисленных городских ремесленников, в восточных странах конца XIX в. и особенно в начале XX в. постепенно внедрялись новые нетрадиционные формы производства, организации и финансирования, в том числе механизированные предприятия, оптовый сбыт, банки, акционерные общества, управляющие агентства и многие другие компоненты, и институты капиталистического воспроизводства.

2.2.2 Возникновение и развитие иностранного сектора в экономике Востока

включавшее созданные зарубежным капиталом многоукладной промышленные, горнодобывающие транспортные, банковские, коммунальные предприятия, знаменовали становление колониально-капиталистического синтеза в несельскохозяйственных отраслях производства. Пересаженные на восточную почву развитые капиталистические отношения, опирающиеся на машинную индустрию, испытывали на себе серьезное воздействие традиционных социальных и экономических структур и в то же время сами оказывали на них намного большее, нежели внешняя торговля и экспортное земледелие, трансформирующее влияние. Эти отношения стали мощным стимулом роста национального частного промышленного предпринимательства. На Востоке на месте прежде монолитной единообразной докапиталистической структуры стала формироваться многоукладная система: рядом с количественно преобладавшим традиционным способом производства появились элементы капиталистического уклада, состоявшего из двух разновидностей -- современного машинного (современный капитализм) и национального (первоначально в основном мануфактурно-раздаточный капитализм).

Достаточно интенсивно проходило и складывание многообразной промежуточной среды между современными и традиционными социально-экономическими типами хозяйства. Синтез в промышленности и других отраслях хозяйства, коренящийся в самой невозможности быстрого и широкого преобразования старых и низших форм производства, в XX в. превращается в ведущее направление колониально-капиталистического и зависимого развития.

Новые виды производства, отрасли хозяйства и особенно система машин на Востоке в отличие от Запада стали осваиваться в "обратной последовательности". Если в странах Западной Европы и Северной Америки система машин первоначально стала применяться в промышленности, то в странах Востока -- на транспорте. Паровое судоходство, железные дороги и телеграф стали теми первыми системами машин, которые узнали жители колониальных и зависимых стран. Такая последовательность определялась как особенностями развития колониальной независимой периферии, так и экономическими и военно-политическими потребностями метрополий. На Западе, начиная с Англии, появление усовершенствованных текстильных станков способствовало развитию отраслей хозяйства, связанных с металлургической и металлообрабатывающей промышленностью, а затем и машиностроения, что, в конце концов, привело к техническому перевооружению и переоборудованию всей экономики.

Системы машин и та последовательность, в которой они появлялись на Востоке, не влекли за собой глубоких перестроек в структуре доминирующего количественно ремесленного дофабричного и даже домануфактурного производства и не могли вызвать немедленную замену домашнего производства фабрично-заводской промышленностью. Традиционная раннемануфактурная стадия не была подготовлена к внедрению инородных производственных и технических форм, их освоению, восприятию и применению. Машинное производство на Востоке не было продуктом самостоятельного (как на Западе), внутреннего и последовательного развития. Фабричные формы в готовом виде пересаживались извне. Машинное производство, первыми представителями которого оказывались иностранные или местные, но работавшие на импортном оборудовании фабрики, наслаивалось на ремесленное и раннемануфактурное производство, причем последнее в таких странах, как Индия, Китай, Египет еще не окрепло, а в других -- Вьетнаме, Бирме и т.д. -- и не развивалось. В колониальный период на Востоке в первую очередь значительно расширялось внедрение производства в местную промышленность. Механические устройства и усовершенствованное на Западе оборудование внедрялось сначала в такие отрасли обрабатывающей промышленности, как хлопчатобумажная, джутовая, сахарная, мукомольная, шерстяная, шелкоткацкая. Позже, лишь в XX в. -- в электротехническую, металлургическую, химическую, цементную и другие отрасли. Однако отсутствовало машиностроение и станкостроение. Оборудование и машины для местных промышленных предприятий ввозили из метрополии и других индустриально-развитых стран.

Этот промышленный синтез метрополии и колонии сохранялся в большинстве колоний всю первую половину XX в., кое-где до достижения политической независимости после второй мировой войны. Лишь в период независимости началось строительство предприятий средств производства и осуществление планов индустриализации.

Основная доля иностранного инвестируемого капитала в колониальный период XX в. направлялась в добывающую промышленность, сельское хозяйство, инфраструктуру, торговлю, кредит и лишь незначительная часть -- в промышленность, о чем наглядно свидетельствует следующая таблица:

Если в конце XIX в. при непосредственном участии иностранного капитала, научно-технических западных кадров и специалистов возникали фабрики и заводы по переработке минерального сырья и сельскохозяйственной продукции, предприятия по производству сахара, хлопчатобумажных тканей и т.д., то с начала XX в. появляются электростанции, сталелитейные, цементные и другие заводы. Иногда это были довольно многочисленные, порой крупные капиталистические предприятия, но чаще небольшие фабрики, заводы, мастерские, либо в традиционных отраслях, либо в новых, вызванных к жизни влиянием Запада или спросом мирового рынка.

В XX в. усилившаяся колониальная экспансия в экономике и развитие собственных капиталистических отношений ускорили еще один важный процесс - урбанизацию: рост городов и увеличение численности городского населения. На Востоке в позднеколониальный период появились новые торгово-промышленные центры, а многие традиционные города вместе с развитием капиталистического центра теряли прежний облик и превращались в центры промышленного вида отходничества и миграции сельского населения. Именно города становились центрами современного городского образа жизни, в них появлялась инфраструктура, а нетрадиционные элементы проявлялись более наглядно и во внешнем облике городов, и в занятости населения, и в социальной структуре.

Правда, необходимо отметить, что, несмотря на формирование капиталистического уклада в промышленности, в странах Востока в первой половине XX в. не произошло завершения промышленного переворота ни в его социально-экономическом, ни в техническом аспектах. Местный капитализм, несмотря на достаточно долгий (в зависимости от местных условий) срок развития, так и не стал доминирующим ни по числу занятых, ни по объему производимой продукции. Не удалось и местной механизированной промышленности победить низшие формы промышленного производства и захватить решающие позиции на внутреннем рынке.

Страны Востока постоянно зависели от импорта машинного оборудования -- средств производства и необходимых потребительских товаров -- средств потребления. Например, в Бирме с 1859 г. по 1937 г. производство риса возросло в стоимостной оценке с 24 млн до 258,9 млн рупий, или более чем в 10 раз. За этот период на столько же увеличился и экспорт риса. В Бирме постоянно наращивались темпы производства как старой, так и новой продукции, казалось бы, таким образом, создавались необходимые условия для общего экономического роста, интеграции национальной экономики, развития внутреннего рынка. Но ничего подобного не произошло. Страна, экспортируя большую долю производимой продукции в Европу, Америку, Африку (в 1937 г. на 120 млн рупий) и в Азию (на 371,4 млн рупий), ввозила потребительские товары, включая продовольствие, ткани, шерсть, обувь, промышленное и техническое оборудование, и, следовательно была зависима от внешней торговли, основные рычаги которой находились в руках метрополии.

Бирма не единственный пример, когда количественный рост производства не обусловил столь же больших качественных сдвигов.

На протяжении всей первой половины XX в. в странах Востока сохранялись в довольно значительных пропорциях докапиталистические формы несельскохозяйственного производства -- ручное ткачество, прядение, плетение, ручное изготовление керамической посуды, различных орудий труда из металла и дерева - и низшие формы капиталистического производства (которые, впрочем, не будут изжиты и в послеколониальное время).

Современное фабрично-заводское производство, финансово-кредитные учреждения, банки, торговые фирмы, новые виды транспорта насаждались "сверху" и принадлежали исключительно национальному капиталу (частному и акционерному). Формирование местной буржуазии и современного национального промышленного производства было вторичным (производным) и происходило за счет подключения к капиталистическому предпринимательству в промышленных сферах компрадоров, торговцев, ростовщиков, бюрократов, обуржуазившихся землевладельцев (новый тип помещика, называемый иногда в литературе "либеральным помещиком"). В целом не наблюдалось массового роста мелкотоварного производства в промышленности -- генезиса капитализма "снизу". Эволюция ремесленника в мелкого товаропроизводителя не исключалась, но была чрезвычайно ограниченной.

Демократический путь развития капитализма "снизу" в результате широкого включения в него ремесленников и представителей всех разновидностей домашней промышленности блокировался. С одной стороны, его развитию препятствовала деятельность метрополий в колониях и индустриально-развитых стран в полуколониях (в первую очередь их промышленным производством и контролем над внешней торговлей). С другой -- предпринимательством местных привилегированных социальных слоев, которые в изменившихся условиях либо сотрудничали с иностранным капиталом (институт компрадорства), либо самостоятельно на свой страх и риск открывали и осваивали новые виды деятельности в сфере промышленности, финансов, кредита и т.п. Нередко при этом формирующаяся (в том числе и таким образом) местная буржуазия вестернизировалась, меняя свое прежнее мировоззрение, поведение, образование, образ жизни. Сосуществование современного и традиционного в промышленности формировалось, как и в аграрном секторе, не столько спонтанно, в процессе естественного поступательного развития, при котором столкновение, взаимодействие современного и традиционного происходили органично и закономерно, сколько посредством насильственного включения промышленных отраслей колонии в систему капиталистических мирохозяйственных связей, а также насаждения в колониях "сверху" современного фабрично-заводского производства в промышленности, строительстве на транспорте, внедрения капиталистических методов управления, буржуазной системы управления и т.д.

Взаимодействие и взаимосвязь, впоследствии и синтез современного и традиционного были, поэтому не везде перспективными и успешными. Современное появлялось и распространялось, подчиняя, вытесняя традиционное или сосуществуя с ним, прежде всего в крупных городах или специальных европейских поселениях, осуществлявших связи (промышленные, торговые, административные и т.п.) с метрополией, а также на побережье, где развивалась промышленность, инфраструктура и экспортное земледелие. Традиционное из-за ограниченных контактов с привнесенным современным удерживалось, а порой "замыкалось" во внутренних глубинных районах, мало связанных с территориями, подвергнутыми трансформации. В этих отдаленных районах и провинциях доминировали традиционное производство, прежний образ жизни, старые системы образования, социальных отношений, ценностей, управления. Традиционное и современное как бы имели свои своеобразные территориально-географические, экономические и социальные границы в воспроизводстве общественной жизни.

3. Складывание буржуазно-националистического движения

3.1 Иран

С конца XIX в. в Иране начало развиваться антифеодальное движение, подымался народ против шаха и его пособников. В стране вызревали предпосылки надвигавшейся революции. Ряды борцов против шаха и феодалов-помещиков пополнялись возвращавшимися с заработков из России. Находясь в пределах России, в особенности в городе Баку, эмигранты наблюдали жизнь рабочего класса нашей страны, его борьбу, вовлекались в эту борьбу, получали опыт, укрепляли свое классовое самосознание. Газета "Гудок" от 22 августа 1907 г. в передовице давала сравнительно подробную характеристику пришлых в Баку рабочих: "Последние 15 лет пришлый элемент среди рабочих особенно возрос и составляет в настоящее время очень значительный % в общем числе бакинских рабочих, достигающем со всеми горнорабочими, вероятно, до 65 тысяч". Газета отмечала большое количество временных рабочих и определяла их в 60%. Среди временных рабочих - "большею частью персы". Большое количество их было занято в буровых командах и в особенности в тартании. Возвращаясь на родину, эти эмигранты способствовал более ускоренному развертыванию событий. В 1905 году в городах Северного Ирана стали складываться массовые революционные организации "муджахидов".

"Широкой волной разлилось по стране глухое брожение. Движение началось, но оно было слабым, нерешительным.

События 1905 года в соседней России придали этому движению бодрость, энергию и веру в свои силы и победу, началась открытая борьба между буржуазией с идущими за ней городской и отчасти деревенской беднотой и существующим в Персии строем. Начались забастовки купцов и лавочников, закрывались базары, городские массы начали собираться в мечетях, где произносилась проповедь борьбы с персидским абсолютизмом и борьбы за конституцию, за свободу".

3.2 Турция

Основным для буржуазной революции в лоскутной Османской империи был национальный вопрос в двух его аспектах, неразрывно связанных между собой: 1) освобождение всех народов этого многонационального государства, включая и самих турок, от национального гнета и эксплуатации со стороны чужеземных империалистов, господствовавших в этой стране как в своей полуколонии; 2) освобождение нетурецких народов (народов Балканского полуострова, где империя еще сохраняла часть своих владений, а также армян, арабов, курдов и других) от национального гнета со стороны господствующей турецкой народности, точнее -- ее эксплуататорской верхушки, проводившей политику насильственного отуречивания, ассимиляции в завоеванных странах.

Воплощением всех форм гнета, и феодального, и национального, было султанское самодержавие, являвшееся слугой империалистических держав и в то же время пытавшееся сохранить господство турецких ассимиляторов над угнетенными народами. То обстоятельство, что экономическая и политическая агентура империализма -- компрадорская буржуазия -- состояла почти исключительно из греков, армян и других не турецких народов, еще увеличивало остроту национальных противоречий в империи султана. Этому также содействовал религиозный момент: многие угнетенные народы были христианами, а господствующая турецкая народность исповедовала ислам. Однако национальные противоречия, обостряемые происками империалистов и переплетавшиеся с религиозным делением на христиан и мусульман, долго оставались непреодолимым препятствием для совместного выступления народов Османской империи против турецкого султана Абдул-Хамида II (1876--1909 гг.), установившего в стране режим кровавого деспотизма. Центром политической деятельности турецкой буржуазии явился подпольный комитет "Единение и прогресс", участника которого стали называться младотурками. Младотурки представляли глубоко законспирированную организацию заговорщического типа. Она не была связана ни с турецкими народными массами, ни с революционными организациями нетурецких народов (македонскими, армянскими, арабскими).

После русской революции и под ее влиянием усилилось революционное движение в Османской империи. Важнейшим его очагом стала Македония, где широкий размах получила партизанская борьба крестьян-четников. Ряд восстаний поднялся в Малой Азии в 1906--1907 годах. Волнения охватили и турецкую армию, в которой младотурки (среди них было много офицеров) вели подпольную работу. Не раз восставали моряки военного флота.

Именно влияние русской революции сыграло решающую роль в установлении общего фронта борьбы турок и не турок против султанского самодержавия. В 1907 году в Париже на съезде революционных и оппозиционных организаций Османской империи был заключен блок для совместной борьбы против султанского самодержавия между младотурками и армянскими буржуазными националистами. Позже к этому блоку примкнули македонские революционеры и арабские буржуазные националисты. Этот блок был верхушечным и временным соглашением буржуазно-националистических организаций различных народов Османской империи с целью устранения террористического режима. И тем не менее его образование, непосредственно связанное с влиянием русской революции, подняло борьбу в империи султана на более высокую ступень.

3.3 Китай

На рубеже XIX и XX веков завершилось превращение Китая в полуколонию, и его экономика была подчинена действию основного экономического закона современного капитализма.

Цинская монархия была вдвойне ненавистна китайскому народу. С цинской династией связывалась память о завоевании Китая маньчжурами и о невыносимом гнете, который великий народ долгие годы терпел под их игом. В то же время Цины стали важнейшей опорой господства иностранцев-империалистов в Китае, их помощниками и пособниками в деле колониального закабаления страны. Являясь носителем феодального и колониального гнета, самодержавие маньчжурских богдыханов было главным препятствием на пути свободного развития Китая. Против монархии Цинов и направила свой основной удар революция 1911 года.

В условиях, когда китайский пролетариат еще не сложился в самостоятельную политическую силу, выразителем интересов всего демократического лагеря выступали мелкобуржуазные демократы. Признанным вождем китайской демократии быт Сунь Ят-сен, а основанная им в 1905 году политическая партия Тунмэнхой ("Союзная лига") сыграла крупную роль в подготовке революции 1911 года.

Основными требованиями китайской демократии, сформулированными Сунь Ят-сеном в 1907 году, были уничтожение маньчжурской монархии, республика и уравнение прав на землю.

В. И. Ленин писал об этой платформе китайской демократии: "Перед нами действительно великая идеология действительно великого народа, который умеет не только оплакивать свое вековое рабство, не только мечтать о свободе и равенстве, но и бороться с вековыми угнетателями Китая". Три народных принципа Сунь Ят-сена, и в особенности последний из них - "народное благоденствие", где речь шла о земельном поравнении, были близки народничеству. Китайским революционным демократам ошибочно представлялось, что, уничтожив один вид эксплуатации -- феодальный, они тем самым положат конец всякой эксплуатации, и Китай минует капиталистическую стадию развития.

Основной чертой революционного подъема 1906-1910 годов в Китае был рост "нового духа" и "европейских веяний", что, по мнению В. И. Ленина, делало неизбежным "переход старых китайских бунтов в сознательное демократическое движение".

В этих "новых веяниях" и проявилось действенное влияние русской революции 1905--1907 годов на пробуждение Китая. Тунмэнхой, хотя и являлся в Китае нелегальной организацией, но значительно вырос численно (к 1906 году было до 10 тыс. членов), окреп организационно и активизировал свою деятельность. К Тунмэнхою присоединились мелкобуржуазные организации, во множестве возникшие в эти годы в Китае. Требование земельного поравнения привлекало под знамя Тунмэнхоя крестьянство. Члены этой организации вели успешную агитацию среди войск новых формирований, где немало офицеров являлись сторонниками революции. Серьезным успехом Сунь Ят-сена было то, что он сумел привлечь на сторону Тунмэнхоя старинные тайные общества и братства, что дало китайским демократам возможность установить более широкие связи с крестьянскими массами и городскими низами. "Под влиянием Тунмэнхоя тайные общества сменили главный лозунг свержения маньчжурской династии и восстановления династии Мин требованиями, выраженными в трех принципах Сунь Ят-сена"

В период 1906--1910 годов Тунмэнхой подготовил и провел десять восстаний против маньчжурской монархии на побережье Гуандуна, а также в южных районах Китая. Это уже не были выступления изолированных групп заговорщиков; в них наряду с членами Тунмэнхоя участвовали рабочие, крестьяне, члены тайных братств и обществ, солдаты и офицеры войск новых формирований. Хотя все эти восстания, кончая Кантонским восстанием в апреле 1911 года, потерпели неудачу, они подрывали устои маньчжурской монархии, вооружали массы опытом борьбы и приближали революционный взрыв. В движение включилась и либеральная буржуазия, организовавшая петиционную кампанию за конституцию. В Китае назревала революционная ситуация. Если, низы не хотели жить по-старому, то верхи не могли уже управлять по-старому. Монархическое правительство провело некоторые реформы в военном деле, в области народного образования, в 1909 году создало совещательные комитеты в провинциях, сулило введение конституции. Эти маневры были рассчитаны на то, чтобы выиграть время и расширить социальную опору монархии. Но даже либеральная буржуазия не удовлетворялась этими ничтожными уступками, и совещательные комитеты стали центрами, ее оппозиции правительству.

4. Влияние революции 1905-1907 гг. в России на Турцию, Иран и Китай

Влияние революции в России на Восток сказалось не сразу. Но уже в весенних донесениях за 1905 г. российских миссий в Турции и Китае имеются сведения о переменах и первых сдвигах в общественном сознании народов этих стран. Так, в июле 1905 г. посланник в Китае Д. Д. Покотилов сообщал в МИД России: "За последнее время в Китае замечается стремление народа принять участие в обсуждении текущих политических вопросов и влиять на решение по этим вопросам правительства" . О реакции турок на положение в России информировал посол в Турции И. А. Зиновьев, отмечая в донесении от 29 июня (12 июля) 1905 г. революционизирующее значение известий о восстании на броненосце "Потемкин" (док. № 1).

В большинстве донесений о революционных событиях в стране пребывания царские дипломаты скользят по поверхности явлений, не вскрывают подлинных причин этих событий и главное свое внимание уделяют выявлению "зачинщиков", "подстрекателей" революционного движения и описанию мер, принятых правительством для подавления движения. При этом зачастую из поля зрения дипломатов выпадало воздействие российской революции на пробуждение революционного движения в этих странах. Исключение составляла русская миссия в Тегеране. В ряде своих сообщений ее руководители признавали такое воздействие, однако пытались сузить его, ограничить рамками конституционного движения. "Нет сомнения, - говорится, например, в донесении российской миссии в Тегеране от 15(28) июня 1906 г., - что первый толчок к этому движению (на почве реформ) был дан событиями в России". Впрочем, вскоре миссии пришлось признать влияние резолюции в России на Иран в более широком смысле. 21 сентября (4 октября) 1906 г. российский посланник в Персии Н. Г. Гартвиг сообщает: "Приверженцами реформ остаются неспокойные элементы тегеранского населения, стремящиеся под влиянием событий в России создавать правительству ради своекорыстных целей всевозможные затруднения". В 1907-1908 гг. миссия неоднократно доносила о тесных связях иранских революционеров с революционными организациями Закавказья, о распространении в Иране прокламаций и листовок, отпечатанных в Батуме, о приезде в страну кавказских революционеров, о провозе оружия. По мере развития революционных событий в Иране, особенно в Гиляне и Иранском Азербайджане, количество сообщений аналогичного порядка значительно возросло.

По донесениям российских дипломатов за 1905-1908 гг. можно проследить не только особенности развития революционного движения в той или иной стране Азии, но и выявить его некоторые общие черты, направления и закономерности. Картина всеобщего народного недовольства и озлобления против деспотизма властей в тот период была характерна для многих стран Востока. Эти государства были многонациональными, экономически отсталыми, опутанными иностранными займами и все более и более теряли свою независимость. Неограниченная власть монархов опиралась на раздутый чиновничий аппарат и на огромные армии, содержание которых дополнительным бременем ложилось на плечи народов. Недовольство населения этих стран, доведенного до нищеты в отчаяния произволом, поборами и вымогательствами чиновников, а также феодальной и родовой знати, страдающего от засилья иностранцев, открыто прорывалось там, где был слабее правительственный аппарат, - в отдаленных провинциях и областях. В документах много сообщений о возмущениях пограничных племен, о стихийно возникавших беспорядках и восстаниях в отдаленных от центра окраинах. Эти движения расшатывали и ослабляли власть центрального правительства, делали его более сговорчивым перед требованиями населения ввести в стране представительный образ правления.