Интеллектуальная биография Жана Поля Марата

В Конвенте Марат был неким особняком из-за своих радикальных идей и методов революционного террора. Со всех сторон его уговаривали показывать умеренность и благоразумие, понять взгляды на саму революцию и ее развитие. Со всех сторон его уговаривали показывать умеренность и благоразумие. И сам он на первых заседаниях Конвента постарался быть размеренным и не раздавать на все собственную подозрительную злость и собственные обвинения. Марат сдерживает себя и в том числе и вынуждает себя восхвалять Конвент, чьим первым воздействием было вознести жирондистскую клику в свое бюро. Он сам точно возвещает заголовок статьи

«Новый путь Марата», - намеревается смягчить собственные нападки, задержать злость, Марат осознает, что, в случае если станет продолжать собственную неумеренную полемику и собственные безжалостные призывы, он будет недоверчивым в том числе и в очах самых пылких патриотов.

И вначале он ограничивается в ещё большей мере, чем Робеспьер, оборонительной убеждением. Так продолжалось не долго, сама революционная теория Жана-Поля Марата в действии случилась в сентябре 1792 это были знаменитые сентябрьские убийства в подстрекательстве обвинили «Друга народа» глошатого революционного террора. «Но в чем состоит долг народа? Существуют только два решения. Первое - ускорить суд над изменниками, заключенными в тюрьму Аббатства, привлечь к этому уголовные суды и Собрание и, если изменники будут оправданы, расправиться с ними, не считаясь с новым трибуналом и с негодяями - составителями предательского декрета. Второе решение, более верное и разумное, - отправиться с оружием в руках в Аббатство, вырвать из него изменников, особенно швейцарских офицеров и их сообщников, и перебить их всех»32.

За такие подстрекательства и агитацию Марат был предан суду. И он берет на себя ответственность за сентябрьские события, он стал защищаться или, правильнее, славить все собственные речи, все собственные действия. Но как правило настолько быстрый на обвинения и на призывы покарать клинком, он выступил в защиту собственных идей.

«Я изложил свои взгляды публично, представив их на суд читателей. Если они опасны, мои враги должны были их осудить, опровергнув их с помощью серьезных доводов, а не предавая меня анафеме»33.

Вполне вероятно, что кое-кто из его фанатически верных друзей отечества объяснил эти текста как вожделение диктатуры. Вполне вероятно еще, что кое-кто лицезрел единую теорию идей крепкой революционной власти, где Робеспьер занимал бы первое место. Но меж данным и обвинением Робеспьера в разработке намерения диктатуры - целая бездна. На самом деле он всякий раз выступал замирную и легитимную политическому деятелю, исключавшую, стало быть, любую диктаторскую администрация. имеет возможность легитимными способами, конституционным методом, выручить свободу отчизны. А когда ему в конце концов стало понятно, он настаивал на незамедлительном созыве избранного народом Государственного Конвента, был момент, когда он возлагал надежды при поддержке Парижской коммуны оказать сильное влияние на сами выборы и на свежее новое страшное обвинение, брошенное им Жиронде в ужасную ночь со 2 на 3 сентября.

Марат был одержим идеей народного восстания, но одновременно его разум терзали сомнения. Он пишет о многочисленных опасностях, которые могли бы негативно повлиять на ход восстания, а то и вовсе создать его. Максимально широкое участие всех слоев населения, дружная общность, сплоченность и собранность - вот что, по мнению Марата, должно было стать успехом в революции. В революции должны принять участие все считает Марат, однако тут же вынужден признать, что надеяться можно исключительно на самые бедные слои населения, которым, по большому счету, просто нечего терять, и которые в результате революции не станут богаче, не изменят свой социальный статус и ничего не приобретут.

Марат столь же оригинален в оценке так называемых государственных преступлений. Он делит их на две группы: ложные и подлинные. Ложные государственные преступления, которые он оправдывает, - это любое выступление, прямое косвенное, против несправедливого государственного порядка. Подлинное государственное преступление - это действие представителей властей против народа, ограбление, обман и угнетение народа. Марат разжигал их ярость, направлял их действенную силу против тех врагов революции, которые в данный момент были наиболее опасными, против тех которые создавали наибольшие преграды на пути революции.

«Несчастныи народ! Оплакивай же, оплакивай свою несчастную судьбу: ты вполне заслужишь весь ее ужас, если окажешься настолько трусливым, что не сумеешь прибегнуть к имеющемуся средству спасения - оно в твоих руках34».

Вся эта программа, которую Марат настойчиво пропагандировал на страницах своего журнала, исполнена величайшего презрения и пренебрежения к формальной демократии, к «букве закона».

Марат отнюдь не антихрист, не враг государственности. И раньше и позже он не раз доказывал, что государственная власть в руках патриотов способна оказать немалое благо народу. но он стремился убедить народ, что фетиши формальной законности не должны сковывать его инициативы, столь спасительной для свободы и Франции. только народное восстание является для Марата истинной основой революционной Франции, подлинным источником свободы.

Марат создает одно из любопытнейших произведений революционной мысли Великой Французской революции - собственный проект Конституции и декларации прав человека, объемистый документ, содержащий 60 страниц. Он совершенно не похож на привычные конституционные тексты. Проект Конституции Марата напоминает какой-то основной закон сказочной Земли обетованной, а не кодекс меркантильной буржуазии. Но ведь Марат и не хочет буржуазной революции, а мечтает об иной, народной революции.

Главное в его проекте, и в этом он далеко обгоняет свою эпоху, посягательство на священный для буржуазии принцип частной собственности. Марат заявляет, что на основании естественного права, ”когда какому-нибудь человеку недостает всего, он имеет право отнять у другого имеющиеся у него в избытке излишки... Человек вправе покуситься на собственность, на свободу, даже на жизнь себе подобных". но такое естественное право ограничивается общественным правом, защищающим права других членов общества.

Марат в своих произведениях постоянно подчеркивал, что необходимым условием для дальнейшего развития революции является сокрушение политического господства, вступивших в союз с «аристократами» т.е. с открыто контрреволюционной партией двора. В борьбе против этого блока Марат опирался на народ, апеллировал к народу. Ни один из французских политических писателей того времени, ни один из революционных деятелей не пользовался такой любовью и уважением среди санкюлотов, как Марат.

При всем том, вопреки мнению некоторых историков, Марат был гораздо сильнее в области политических вопросов, чем вопросов социальных. В своих сочинениях он уделял социальным вопросам значительно меньше внимания и места, чем политическим, был гораздо осторожнее и сдержаннее, менее оригинален и самостоятелен в этих вопросах. В социальных вопросах Марат почти не продвинулся вперед за годы революции, вернее ничего не изменил в своих старых взглядах. Более того, самоочевидной слабостью Марата и как социального мыслителя, и как политического деятеля следует признать странное, трудно объяснимое невнимание такому кардинальному вопросу революции, как крестьянский вопрос. Призывы Марата к народному восстанию, к свержению монархии повторяются до тех пор, пока подымавшаяся все выше и выше волна народного возмущения и гнева наконец не прорвалась в могучем народном восстании 10 августа 1792 смывшем тысячелетнюю французскую монархию. Народное восстание 10 августа поднявшее революцию на новый, более высокий этап ее развития, привело к изменению в соотношении классов, 10 августа не только была свергнута монархия, но и было сломлено политическое господство монархической фейянской крупной буржуазии. Руководящая роль в Законодательном собрании и правительстве, т.е. фактически политическая власть, перешла от фейянов к жирондистам. Жирондисты представляли интересы провинциальной, по преимуществу торгово-промышленной, и отчасти землевладельческой буржуазии, успевшей за годы революции извлечь некоторые выгоды и готовой защищать ее основные завоевания. Но, достигнув власти, став господствующей партией, жирондисты, опасаясь дальнейшего развития и углубления революции, превратились в консервативную силу.

Жиронда жаждала приостановить революцию, Гора жаждала ее продолжить, углубить. Столкновение меж Горой и Жирондой было неизбежно. В высшей степени нелегкое внутреннее состояние государства и суровая угроза, нависшая над Францией и революцией со стороны иностранных интервентов, вторгшихся во Францию и угрожавшая Парижу, обострила данную борьбу меж Горой и Жирондой и в краткий срок довела ее до закономерной развязки. Жан-Поль Марат, громче всех взывавший к экзекуции над диктаторами и их приспешниками, не имел возможность принять предложение покарать короля без суда. В нем - мужество беззакония, признание революции высочайшим и наиболее значимым моментом социальной жизни. Уже в речи по приговору суда над монархом, т.е. в начале 1793 г. Марат выделяет отличное определение Конвента как вероятного органа революционной диктатуры. В апреле Марат был вызван на суд, Конвент и Революционный трибунал возведил на него страшные обвинения. 24 апреля Марат стал перед Революционным судом.

Процесс над Маратом завершился триумфом «Друга Народа», новаторский суд его оправдал. Впоследствии процесса вес Марата поднялся ещё выше, ныне все его выступления были пронизаны одной мыслью - лишь только одни революционные, конструктивные меры действительны. Люд обязан вновь, как и прежде, подняться на спасительное восстание, и выгнать изменивших революции жирондистов из Конвента. Обогащенный навыком революции, Марат в этап подготовки восстания, которое должно было низвергнуть администрацию Жиронды, расширил и углубил понимание революционной диктатуры.

Конвент как революционный орган, власти, власти неограниченной, полагал зачастую, что интересы революции доминируют над всеми законами. Якобинская Конституция 1793 г. была одной из самых демократических

буржуазных конституций нового времени. Новая Декларация прав человека и гражданина, написанная Робеспьером, гласила: «Целью общества является общее счастье. Правительством установлено, чтобы обеспечить человеку пользование его естественными и неотъемлемыми правами»35 .

Марат влиял на широкие массы и ход революционного процесса своей газетой. За короткое время его газета стала оказывать большое воздействие на передовые слои французских рабочих. Мы полагаем, собственно что позиция, занятая Маратом в первые дни первого этапа революции, выделялась н и неотличалась от либеральной, либеральной буржуазии, пьяных триумфом, достигнутым спасибо самоотверженным подвигам людей из народа, но и от взоров, проповедуемых почти всеми адептами революционной демократии. мощь позиции «Друга народа» состояла в том, собственно что он понятно определял ведущее назначение и ключевые мишени, по коим в данное время надобно было избивать в заинтересованностях революции. Верно зная задачу и цель революции, прислушиваясь к голосу народных масс; Марат разжигал их гнев, подталкивал их сокрушающую мощь напротив тех противников революции, которые в этот момент были более опасными, против тех, которые строили самые большие преграды на пути революции, на наш взгляд, Марат исходит из убеждения, что лишь только люд имеет возможность выручить революцию, обновить и возродить собственную родину.

Марат досконально развивает свою идею народной независимости; он детально описывает задачи, принципы организации исполнительной власти. Она, вполне в духе времени воплощена в монархии, Марат требует все же жесткого контроля народа монархической властью. Особенно настойчиво Марат предостерегает против угрозы военного деспотизма. досконально он излагает требование к организации судебной власти, требуя учреждения Верховного трибунала. Что касается налогов, то Марата больше всего беспокоит, чтобы богатые не ускользнули от налогообложения, тогда как бедняк у него ”не должен платить ничего”.

В этом проекте сочетается постоянное стремление Марата к личной славе и поразительное чувство милосердия и сострадания к угнетенным. мысль Марата совмещает в себе вещи несовместимые: реальные требования буржуазной революции третьего сословия, с одной стороны, и еще более резкое требование четвертого сословия, бедняков, плебеев города и деревни, с другой. Написав проект Конституции и Декларации прав, Марат три недели обивал пороги парижских типографщиков, пытаясь уговорить их напечатать его взрывающее основы произведение. Но оно появляется лишь в конце августа за два дня до принятия Конституции З сентября 1791г.

Решительные, смелые и настойчивые призывы к революционным действиям, к революционной борьбе доходили до сознания народных масс Парижа. Марат, несомненно, был одним из вдохновителей народного движения 5-6 октября 1789 г. - похода парижан на Версаль, приведшего к поражению роялисткой контрреволюции, к вынужденному переезду короля, а вслед за ним и Учредительного собрания из Версаля в Париж. После похода на Версаль 5-6 октября, Марат резко усилил нападки на либералов, главенствующих в Учредительном собрании и парижском муниципалитете. К категории врагов революции Марат теперь относит и те социальные группы (например, финансистов), которых он до революции считал необходимым привлечь в ее лагерь.

«Истина и справедливость - единственное, чему я поклоняюсь на земле. Я различаю людей исключительно до их личным качествам; я преклоняюсь перед талантами, почитаю мудрость, ценю добродетель; но в то же время я усматриваю в почестях, оказываемых великим мира сего, лишь плоды преступления или игру счастливого случая. Я всегда презирал кумиров удачи и никогда не стану льстить идолам власти. Какими бы титулами ни был изукрашен какой-нибудь вельможа, он, будучи лишен заслуг, мало что значит в моих глазах; и до тех пор, пока он будет лишен добродетели, он в моих глазах всегда будет достоин лишь презрения…»36

Исторической заслугой Марата было то, что он первым осознал во всей глубине значение поворота крупной буржуазии к реакции и с предельной силой ударил по ее самым авторитетным вождям Нектеру, Мирабо, Лафайету. Марат развенчивал, разоблачал, показывал в действительном неприкрытом виде политику господствовавшей в Учредительном собрании крупной буржуазии и ее партии конституционалистов. Он показывал антинародный и антидемократический характер законов об имущественном избирательном цензе, о разделении граждан на «активных» и «пассивных», о предоставлении права вето королю. он доказывал, что реальный смысл всей политики руководимого конституционалистами Учредительного собрания заключается в том, чтобы установить и увековечить господство новой аристократии - аристократии богатства.

Ведя борьбу против сословия буржуазии, изменившей делу революции, Марат, можно сказать, преследовал их по всей Франции, клеймя каждый шаг ее антидемократической политики. Сословие буржуа и ее лидеры быстро почувствовали и оценили силу ударов «Друга народа». Марат и его газета подвергалась преследованиям и гонениям властей. Марат в своих произведениях постоянно подчеркивал, что необходимым условием для дальнейшего развития революции является сокрушение политического господства конституционалистов-фейянов, вступивших в союз с

«аристократами» т.е. с открыто контрреволюционной партией двора. В борьбе против этого блока Марат опирался на народ, апеллировал к народу. Ни один из французских политических писателей того времени, ни один из революционных деятелей не пользовался такой любовью и уважением среди санкюлотов, как Марат.

«…Я буду беспощадно выступать против мошенников, разоблачать лицемеров и изобличать изменников; я буду стремиться удалить от общественных дел людей алчных, только прикидывающихся их ревнителями, а также людей подлых и непригодных, неспособных служить отечеству, а также людей подозрительных, которым оно не должно доверять. Какой бы строгостью ни отличалось мое перо, оно будет опасно лишь для одних пороков…»37

Жирондой и в короткий срок довела ее до логической развязки. мы думаем, что Марат был одним из первых якобинцев, кто в ближайшие дни после народной победы 10 августа во весь голос предостерег народ, что борьба не закончена. И еще раз, доказывая свое глубокое понимание логики классовой борьбы в период революции, Марат предостерегал народ против всякой самоуспокоенности, напоминая, что сопротивление реакционных сил не подавлено. Марат настаивал, на том, чтобы король и его семья были взяты в заложники, чтобы народ потребовал созыва Конвента и изменения Конвента времена подобные жестокие высказывания и выпады в сторону высшего слоя общества не были новизной. но отличительной чертой творения Жана-Поля было то, что он не сквернословил, его изречения имели только политический оттенок, не более того.

Тем не менее, с каждым выпуском у Марата прибавлялось все больше ярых противников. Многие, чье имя было оклеветано в его статьях, начали преследовать смелого публициста и всячески уничтожать продукцию и помещения редакции. Жан-Поль прятался по подвалам, находил свое пристанище в переулках Англии. И все же такое отношение к нему лишь раззадорило писателя, и он с утроенной силой принялся агитировать народ за обновление населения государства путем уничтожения изменников.

В 1792 году он вернулся в Париж, где его избрали депутатом от Парижа в Национальный Конвент. Жан-Поль присоединился

монтаньярам - крайней левой партии во время Французской буржуазной революции. тем не менее, преследования продолжались, его печатные станки многократно уничтожали. Но теперь Жан-Поль Марат превратился из публициста-изгоя в государственного деятеля. Ему принадлежали лозунги об уничтожении антиреволюционеров, а прозвучавшая из его уст проповедь подтолкнула к сентябрьским убийствам. Правящие тогда жирондисты настаивали на том, чтобы Марата привлекли к судебным разбирательствам, так или иначе, в апреле 1793 года состоялся суд над Маратом, который обвинялся в подстрекательстве к резне и мятежу. 24 апреля того же года Революционный трибунал оправдал публициста, и он вернулся в Конвент под бурные эмоции его сторонников. Теперь все его отрицательные силы были направлены только на истребление ненавистных ему жирондистов. На наш взгляд, такая активная политическая и писательская деятельность негативно тразилась на здоровье Марата.

В 1793 году он уже тяжело болел начала прогрессировать кожная болезнь, которой он заразился, когда лечил и выхаживал английских бродяг.

Победа монтаньяров 2 июня, еще не гарантировала партии реальную власть в лице трех её лидеров Робеспьера, Дантона и Марата. Дантон потерял геройский нимб предводителя 10 августа, революционного министра, человека «Отечества в опасности», завоеванный осенью 1792 года. В борьбе меж жирондистами и монтаньярами его позиция примирения видится неуравновешенной и колеблющейся. Именно, он колеблется вплоть до 2 июня. «Движение 4 - 5 сентября и проведенные по требованию народа<..>»38

Реальную власть Робеспьера возможно было буквально оценить вечером того же дня. Выяснилась количество его сторонников из 30 монтаньяров-робеспьеристов, - депутатов Конвента совершило личный ничтожный выбор. Робеспьер не купил массы единомышленников в том числе и между монтаньяров, сплошное количество коих в Конвенте перевалило за 250, что касается Марата, то люд как раз в нем лицезрел загадочного предводителя переворота 2 июня. Когда в Конвенте озвучивали в что вечер имена 20 изгоняемых жирондистов, то он настоятельно попросил ликвидировать нескольких из перечня, но но несмотря на все вышесказанное прибавить иных. И с ним беспрекословно дали согласие в том числе и без голосования. А неужели не он возвратил депутатов в зал Конвента впоследствии их смехотворного выхода!

«Славный день 10 августа 1792 г. может стать решающим для триумфа свободы, если вы сумеете использовать свои преимущества. Многие наемники деспота пали в бою, ваши непримиримые враги кажутся повернутыми ниц, но они не замедлят оправиться от своего страха и воспрянут более жестокими, чем когда-либо. Вспомните следствие в Штале по поводу событий 5 - 6 октября. Трепещите поддаться голосу ложного сострадания после того, как вы пролили свою кровь, чтобы спасти отечество от пропасти, трепещите стать жертвами их тайных происков, трепещите, чтобы в ночной тиши жестокие солдаты не схватили вас с вашего ложа и не бросили в темницы, где вы будете предаваться отчаянию, пока вас не уничтожить на эшафоте»39.

В уважении и любви народа к Марату имело место быть, что «Друг народа» неоднократно правильно оценивал положение, тогда как все другие бродили в потемках, но и то, что во всех его выступлениях была какая-то необыкновенная серьезность, мучительная и трагическая искренность. Особенно важно - и народ это чрезвычайно ценил, - что часто вопреки своей внешней неистовости, он оказывался человеком здравомыслящего расчета. Признаюсь, я ни у кого не видел такого портрета Марата и такого анализа его популярности, что бы в такой мере соответствовала,какое можно получить, изучая тексты и документы.

Депутаты Конвента были недовольны- Государственный Конвент оказался жертвой насилия и унижения! Раз Марат играл роль короля. Небольшой, неказистый в собственной нечистой головной повязке, он вел себя вызывающе. А его и без такого недолюбливали. Его приятелей в Конвенте большое количество было на трибунах для публики. В рядах депутатов их возможно перечесть по пальцам. Когда испуг был проведен, осталось гнев, озлобление, ненависть. Вес Приятеля народа получил травмы.

Наконец, незамедлительно впоследствии 2 июня администрация не лишь только не укрепилась, но раздробилась, ослабла по последней мере на некоторое количество месяцов. А как раз в это самое время ее как один и не хватало, ибо Франция оказалась в невообразимо небезопасном положении. Она стояла у самого края бездны.

Лавина военнослужащего провала и контрреволюции, начавшаяся изменой Дюмурье, потерей Бельгии, внутренними бунтами в Вандее, на Юге и Западе, рушилась на Францию. В денек, когда французские пушки по приказу Анрио наводили в Париже на Конвент, австрийцы подтягивали собственные орудия для осады французских крепостей на северных границах. Временную передышку в июне выделяла только бездарность австрийских генералов и копотливая, осмотрительная стратегия барона Кобургского, осаждавшего прочности Конде, Волансьенн, впоследствии коих настает очередь Ле-Кенуа и Мобежа. Британский барон Йоркский подходил к Дюнкерку, а прусское войско барона Брауншвейгского - к Майнцу.

В Альпах пьемонтцы вытесняли фаворита при Вальми Келлермана, располагавшего ничтожными силами; наилучшие войска у него взяли для операций по отвоеванию Лиона, Марселя и Тулона. Савойю, присоединенную к Франции в ноябре 1792 года, завоевывали войска

Пьемонта. Ницца, еще аннексированная Францией, оказалась в опасности. На Пиренеях испанцы пересекли рубеж и шли на Байонну к западу и на Перпиньян на восток.

Французские войска, слабо вооруженные и снабжаемые, полураздетые, переживали бездонный упадок. Командующие нередко сменялись, всех подозревали в предательстве, обрамляли слежкой, все почаще разоблачали измену. Самой больной раной, терзавшей Революцию, оказался в дни июня Лион. Как раз тут выяснилось, как жирондисты по причине собственного ничтожного эгоизма, больного тщеславия, по причине ослепляющей ненависти сделались опаснейшим орудием и союзником роялистов. Жирондисты* сделали в Лионе армию в 20 тыс. и поручили господствовать ею графу де Преси, единственный из защитников Тюильри 10 августа. 29 мая 1793 года лионские жирондисты восстали напротив собственной монтаньярской Коммуны, учинили кровавое побоище, а ее

Трагедия Нанта зарекомендовала плоды подобной позиции. Нант, оказавшийся «синим» полуостровом Республики в восставшем «белом» океане вандейцев, смогли перевести под контроль жирондисты.

Ораторские речи Марата были для Конвента смешны: нельзя было более злоупотреблять подобным способом влияния. Вина короля в тот день, была неоспорима и требовала наказания. Марат пишет о беспокойстве и волнениях, обхвативших умы французов. Марат говорил о том, что Луи Капет пошёл против собственного народа, нарушил клятву. Что король предан делу конрреволюции.

В самом деле, в дни революции Марат должен был сражаться против такого широкого фронта врагов, с каким не сталкивался ни один другой вождь якобинцев. Этот фронт шел от аристократов - приверженцев абсолютизма - через фельянов к жирондистам, задыхавшимся от яростной злобы против Марата, и кончая «оратором человеческого рода» Анахарсисом Клоотсом, атаковывавшим Марата с псевдолевых позиций.

Март 1793. Первая Французская Республика переживает политический кризис. Казнь Луи Капета для Англии, Голандии и Испании была воспринята как повод присоединится к второй антифранцузской коалиции. Англия опасалась усиления Франции. Вся Реакционная Европа объединилась против Французской Республики.

Жиронда, которая с радостью восприняла войну, не могла полностью обеспечить оборону государства, вместо организации французской революционной армии жирондисты вели партийную Барьбу с якобинцами. В На фронтах войны положение становилось критическим, организацию обороны в даной ситуации пришлось взять на себя якобинцам. Выступая в борьбе за спасение отечества на фронтах и в департаментах, якобинские комиссары активно вмешивались в дела армии и обороны; ими была проведена реорганизация армии.

После оправдания Марата жирондисты объявляют революционному Парижу войну, 18 мая 1793 была созданная «комиссия двенадцати» для расследования работы Комунны. В конце мая создаётся революционный комитет, объединившийся с Комунной. 31 мая 1793 в Париже зазвучал революционный набат. Марат и другие лидеры якобинцев агитировали парижан на продолжение борьбы. Первого июня, вечером, народ снова окружил сдание Конвента, утром второго числа произошёл арест двадцати девяти депутатов Конвента.

2.2 Марат в истории

Жан-Поль Марат - знаковая фигура как для Франции, так и для всемирной истории. Именно он стоял у истоков Великой Французской революции и был её идеологом, разрабатывал концепции и планы, которые сумели сплотить народ и повести его на борьбу с существующей властью. До сих пор историки Европы анализируют философское и культурное наследие данной исторической личности. За свою жизнь Марат успел сделать многое для французского народа. Несмотря на все сложности и непонимания, Жан- Поль смог до конца своих дней отстаивать свою точку зрения и получить признание французского народа.

Нужно отдать должное Марату: он дал людям надежу, дал возможность получения прав - естественных и приобретаемых. Что же касается методов борьбы за эти права, то они достойны осуждения, однако, представления Марата формировались в условиях революционного времени. В его революционной теории существующая власть свергалась кровью, разрушением и насилием.

Марат продолжал чернить фаворитов левых в Собрании собственными посланиями. Одно из них, написанное 27 июля, сохранилось, и это ошеломительный документ. Марат настоятельно просит в нем активных действий Революционного трибунала. Означает ли это, что он был инициатором террора? Нет, это не так. Марат пишет о народной расправе в дни взятия Бастилии над Делоне, Флесселем, Фулоном и Сертье. Он считает их виноватыми, но осуждает самосуд. Для борьбы с противниками, чтобы предотвратить бесконтрольные расправы масс, он считает важным учреждение юридического правомочного органа революционного правосудия. Марат предвосхищает то, что в будущем устроит Конвент.

Марат был всецело убеждён в том, чтоГенеральные Штаты обязаны решать денежные и социальные вопросы до тех пор, пока не будут приняты новые законы государства. И дальше он излагает основы грядущего конституционного строя, фундаментом которого должен стать Конвент.

Равнодушные аристократы и буржуа не внемлют народу, они сухо взирают на мучения угнетенных, на нужду, на агонию бедняков, истощенных

голодом, и ораторствуют только для такого, дабы твердить об умеренности и терпении. «Возможно ли следовать их примеру, если в груди у тебя есть сердце? И как следовать их примеру по отношению к врагам, не способным ни к какому ответному великодушию, глухим к голосу справедливости, чьи сердца закрыты для раскаяния? В течение стольких веков, пока они угнетали народ, что выиграл он от подобных успокоительных рассуждений? Отказались ли они от своего варварства при виде его бедствий? Были ли они тронуты его стенаниями? Сильные слабостью народа, они с яростью поднимаются против него и кричат «караул!», лишь только он заводит речь об их прерогативах. Неужели, чтобы добиться покоя, народу всегда придется молча позволять себя грабить, неужели он своей трусостью будет позволять им и впредь упиваться его кровью?»40

Марат - единственный, кто предсказал 14 июля 1789, говорял, что это будет не революция «вялых…, рассудительных» буржуазных либералов. Она будет страшна. Но призывы Марата остаются гласом вопиющего в пустыне. Ему была отведенна роль пророка, но далеко не все вспринимали пламенные речи Марата.

”Дар отечеству“ и ”Добавление” в некоторых своих чертах существенно отличались от других родственных им по тематике произведений. В отличие от своих прежних произведений, где огонь критики направлялся почти в равной мере и против феодально-абсолотистского режима, и против нарождавшихся форм капиталистического гнета, в своих новых политических брошюрах Марат сосредотачивает всю силу критики на феодально-абсолотистском строе и его учреждениях? «Если необходимость сохранения единства при принятии решений требует, чтобы все три сословия заседали вместе, то сам здравый смысл подсказывает, чтобы голосовали все, без чего никогда не сможет установиться равновесие при голосовании. В противном случае вы тщетно будете пытаться уравновесить отдельные притязания и прерогативы и определить преимущества и ущерб для отдельных классов граждан. Тщетно также твердили бы вы об общественном благе. Тщетно собирались бы на заседания с целью обеспечить мир и счастье народу»41.

Спасительный кризис, возрождение мужества и патриотизма наступили, когда больному Марату рассказали, что решено созвать Генеральные штаты. В отличие от множества французов, да и от самого Людовика ХVI, пожалуй, полагавших, что дело сведется лишь к перераспределению в сборе налогов, Марат сразу почувствовал, что наступила революция.

Марат впервые описывает революционный переворот как средство достижения прав человека, надеясь на самые низшие и бедные слои общества. Но отличается его революционная теория тем, что все это можно осуществить на практике. Если во Франции возможна революция, то как отмечал сам Марат, её ждёт сложный и трагичный путь, но идея народного восстания, надежда на самые низшие и бедные, бесправные слои населения уже кипела в разуме трибуна революции.

Личность Ж.П. Марата трудно оценить однозначно. С одной стороны его считают кровавым диктатором и деспотом, который поставил на карту революции жизнь и естественные потребности человека. Другие называют Марата «Другом народа» и «отцом революции», который подарил обществу долгожданное освобождение и направил туда, куда оно не просто шло само, но и направлялось по течению естественного исторического развития.

Марату, казалось, совершенно неважно будущее, он не верил в возможность улучшить жизнь и участь бедняков. Однако, в противовес мрачному тупику размышлений, из которого не существует выхода, Марат подробно, детально и страстно описывает картины грядущей революции. В его мечтах революция должна совершить то, чего еще не происходило раньше; а именно кровью и разрушениями свергнуть существующую власть. Оригинальность и ценность трудов Марата состоит в том, что именно он впервые в истории описал механизм революционного переворота. В работах и умозаключениях Марата бытие деспотического типа априори заложено в государственный генезис, поэтому и проявляется в результате насилия. Чтобы жить в хорошо устроенном государстве, следует разделить власть между большим числом должностных лиц, при этом, все должностные лица должны иметь полную независимость друг от друга, соблюдая определенную дистанцию и субординацию, они призваны уравновешивать систему, а также сдерживать и умерять устремления друг друга.

Основными задачами революции "Друг народа" считал политическое равенство и благополучие простого народа. По мере развития революционных событий Марат обнаружил противоположные интересы разных социальных групп третьего сословия, которые разделяли его. «Эта противоположность интересов беспокоила меня с первых же дней революции.»42 Марат выступал и против тезиса, что вся нация совершила революцию: «Не верно, что вся нация выступила против деспота»43 - писал он в июле 1792 года. Внутри третьего сословия быстро начался раскол и борьба буржуазии за собственные социальные интересы, а не за продолжение революции. Буржуазия захотела занять место привилегированых сословий, заручившись поддержкой народа. Единственным средством в достижении настоящих целей революции было вооруженное восстание народных масс, к которому Марат призывал не единожды за свою революционную деятельность.

После падения Бастилии Марат считает главной опасностью для революции тайные планы «партии аристократов». Он уже понимает, что эта партия сторонников абсолютистского монархического режима имеет приверженцев не только среди дворян и духовенства, которые являются ее естественной опорой, но и среди представителей буржуа и либерального дворянства, которые мнят себя революционерами. Предупреждая о грозной опасности со стороны партии двора и феодальной контрреволюции, Марат указывает на средства борьбы с этой опасностью. И здесь особенно ясно вырисовывается другая отличительная черта Марата как великого буржуазного революционера-демократа: он ищет средства избавления страны от грозящей ей опасности не в парламентских решениях, не в стенах Национального собрания, а в революционном действии масс, на площадях и улицах революционной столицы. Марат апеллирует не к депутатам, он обращается к народу и только к нему.

Сила позиции «Друга народа» состояла в том, что он ясно определял основное направление и главные мишени, по которым в данное время надо было ударить в интересах революции, правильно понимая ее задачи и прислушиваясь к голосу народных масс.

При талантах Марата, при его познаниях, при его положении - у него уже было имя научного работника в Европе - он имел возможность без труда гарантировать для себя состояние, почести, нетяжелую ровную жизнь всеми уважаемого деятеля науки. Но он был безразличен к благам жизни. Его не прельщали ни деньги, ни почести, ни известность.

Революционер, он понял суровую правду, что дорога к освобождению народа лежит не через усеянные розами сады, а сквозь грозное поле битв, кровавых схваток. Уверенный в истинности избранного им пути, он стал неуязвим для противников. Его невозможно было ни подкупить, ни запугать. Он обожал жизнь, единую и неповторимую, которая дарована природой человеку, но он рано понял, что, встав на дорогу борьбы, ему не избежать неприятельских ударов, и погибель его не страшила. Его руки были чисты, он оставался беден и свободен; он никого и ничего не опасался.

Политические враги Марата при жизни, а вслед за тем их идейные потомки каждый день обвиняли Марата в беспощадности, кровожадности. Марат был непримирим к противникам, но он был всякий раз воодушевлен высочайшими эмоциями человечности, великодушной заботой о благе человечества, он бился за то, дабы людям жилось легче. Марат был политическим деятелем. Его стилю были присущи простота и торжественная патетичность. Его речь всегда была возвышенна, взволнованна и эмоциональна. Чаще всего она была облечена в форму воззвания от первого лица к широкой аудитории слушателей. Марат в совершенстве обладал и язвительным сарказмом, и искусством драматизации, и высокомерной издевкой, и яростным прямым обличением. В то же время его литературная манера была в равной мере далека и от легкого искрящегося остроумия, в отличие от изящных посланий Камилла Демулена, и от нарочито дерзкого, подделывающегося под псевдонародный лубочный манер площадного языка

«Пер Дюшена» Ж. Эбера. Марат писал прекрасным литературным языком - выразительным, ярким, гибким; его идея была выражена всякий раз понятно и точно; его манера была пластична и монументальна. В произведениях Марата внутреннее содержание и внешняя форма пребывали в полной гармонии.

Олар в своем классическом труде дискутирует о культе Марата, распространившемся после его убийства по всей Франции. В самом деле, подобный культ был. Сердце Марата было извлечено из тела и запаяно в отдельном сосуде. Тело Марата было захоронено в Пантеоне с большими почестями. Однако, культ оказался недолговечным, и уже спустя несколько лет, прах трибуна был выброшен, а многочисленные гипсовые бюсты, изображавшие «Друга народа» разбиты.

Он избрал свой жизненный путь частью осмысленно, частью следуя собственной неукротимой природе, которая требовала борьбы. Марат «творил жизнь», но и его трудная жизнь творила Марата. Его природная

завистливость нашла выход в травле окружающих, мания величия осложнилась манией преследования, а болезненная нервность со временем стала переходить в безумие. Вероятно, физические страдания от кожной болезни сыграли в этом значительную роль.

В последний год жизни он буквально не смыкал глаз, питался крепким кофе, и лечил экзему странным способом - миндальным молоком, настоенным на глине. Писал он, как правило, в ванне, видимо, теплая вода облегчала его мучения. В последних статьях своей газеты «Друг народа» Марат требовал положить на алтарь Отечества 260 тыс. голов контрреволюционеров, (в начале революции он настаивал, чтобы на 800 деревьях Тюильрийского сада было повешено 800 депутатов с графом Мирабо посредине). Благодаря таким призывам Марат прослыл в глазах потомков кровожадным чудовищем. И.Тэн со свойственным ему мастерством нарисовал блестящий портрет Марата как свирепого психопата.

Но есть у «друга народа» по сей день и убежденные защитники. Больше всего их среди иностранных историков. Восхищались Маратом в начале ХХ века и большевики (включая представителей ранней марксистской историографии). Марат и сегодня вызывает в мире безжалостные споры. В СССР его именем называли корабли, улицы, ставили памятники. Во Франции же такого памятника до сих пор нет.

Вопрос олб увековечении памяти участников самой кровавой в истории Франции революции остается во французском обществе довольно спорным. Еще недавно одна мысль о памятнике Дантону в Париже показалась бы французам глупой шуткой, а ныне на Сен-Жерменском бульваре стоит гигантская статуя Дантона. Велись разговоры и об увековечении Робеспьера, бюст которого уже был однажды выставлен во дворе его дома на улице Сент- Оноре (недавно этот бюст убрали). Марат же был не только революционером, но и ученым. Его научные заслуги превозносятся поклонниками; некоторые видят в нем провозвестника чуть ли не всех учений современной физики, химии и физиологии, правда, эти люди сами не являются специалистами в данных областях.

Безусловно, именно политическая известность сегодня заставляет обращать внимание наших современников на научные труды Марата, в которых он высмеивал Ньютона и называл шарлатаном Лавуазье. Ряд биографов благодаря этим определения рисует «Друга народа» завистником и недалеким человеком.

Как же идеи Марата влияли на ход исторических событий? К достижениям Марата, важным с исторической точки зрения, можно причислить то, что именно он впервые детально описал механизм революции, которая должна свергнуть власть тирании.

В последних работах ученый размышлял о том, что монархи ведут народ к рабству, не оставляя ему права на свободу. Произведения эти привели к тому, что у Жана-Поля появились враги, которые критиковали автора за резкий стиль в отношении политических лидеров страны.

Словосочетание «друг народа» стало неотъемлемой частью его личности. Одноименная газета, которую издавал Марат, разоблачала врагов народа, а ее автор не боялся в равной степени резко высказываться о членах королевской семьи, аристократах, дворе и министрах. «Друг народа» имел оглушительный успех, его читали взахлеб, а огромное количество газет- подделок только подчеркивало значимость издания Марата. Для самого публициста «Друг народа» стал детищем, которое он холил и лелеял, и это стало смыслом всей его жизни.

Многое из того, о чем писалось в этой газете, включая сплетни, оказывалось правдой, и многие высокопоставленные лица были публично опозорены. Так раскрывались многие тайны связи с королевским двором и продажность Мирабо, измена Лафайета, Дюмурье и многое другое. В те времена подобные жестокие высказывания и выпады в сторону высшего слоя общества не были чем-то удивительным, но отличительной чертой описания Жана-Поля Марата было то, что он не сквернословил, его изречения носили только политический оттенок. Тем не менее, с каждым выпуском у Марата прибавлялось все больше непримиримых противников. Многие, чье имя было опорочено в его статьях, начали преследовать смелого публициста и всячески уничтожать продукцию и помещения редакции.

Жан-Поль прятался по подвалам, находил свое пристанище в Англии. И все же такое отношение лишь раззадорило писателя, и он с утроенной силой принялся агитировать народ за обновление государства путем уничтожения изменников. Материальное состояние «Друга народа» в последний год жизни было плачевным. Он не умел извлекать дохода из собственной труда, да ни разу и не жаждал, полагая, что газета является публичным достоянием. Большое число номеров газеты Марат публиковал и рассылал даром. Клуб Якобинцев получал 200 экземпляров "Публициста", все депутаты-монтаньяры еще получали его даром, и, по свидетельствам самого Марата, с начала открытия Конвента по июнь 1793 г. было разослано даром до 200 тыс. экземпляров печатного издания.

«Энгельс в 1884 г. писал: «Все яростные вопли и вся фальсификация истории, исказившие на целых сто лет истинный облик Марата, объясняются только тем, что он безжалостно совлек покрывало с тогдашних кумиров - Лафайета, Байи и других, разоблачив в них уже готовых изменников революции, и тем еще, что, подобно нам, он не считал революцию завершенной, а хотел сделать ее перманентной»44.

Он вдохновлял санкюлотов в их выступлении 10 августа и в период революционного террора, в сентябрьские дни 1792 года. Его авторитет в массах был настолько велик, что, когда жирондисты предали его суду Революционного трибунала, дело кончилось триумфом Марата, а «преследование Марата было непосредственным прецедентом для событий 31 мая»45.

Убийство Марата описывалось детально. Самый истинный рассказ о нем принадлежит Кабанесу, Дефрансу и Ленотру. Отсылаю за подробностями к данным историкам и только довольно коротко припомню прецеденты.

В двенадцатом часу утра Шарлотта Корде приехала на извозчике к дому № 30 по улице Кордельеров, поднялась по лестнице к жилищу Марата и позвонила. Ей открыла дверь Симон Эврар. Отлично одетая симпатичная дама сказала, собственно, что желает побеседовать с «другом народа». Сожительница Марата Симон Эврар не впустила гостью, сказав; «друг народа» по утрам не принимает никого. Ш. Корде возвратилась в гостиницу и выслала Марату по городской почте письмо, в котором умоляла ее принять по срочному делу. В шестом часу вечера Шарлотта Корде отправилась к парикмахеру.

Когда ее стрижка была готова, она переоделась и в белоснежном платье, в шляпке с черно-зеленой кокардой, с веером в руке отправилась вновь на улицу Кордельеров. За корсажем у нее был запрятан ножик с темной ручкой, днем приобретенный в Пале-Руаяле. «Симона Эврар, и в этот раз, отказалась принять наряженную женщину. Шарлотта настаивала. Марат в ванной услышал их спор и, спросив, в чем дело, повелел позвать посетительницу в ванную»46.

Отчего Ш. Корде выбрала нож, а не пистолет? Невозможно было предугадать, как «друг народа» примет ее. Во время следствия Фукье- Тенвиль изумлялся, что Марат начал беседовать с ней, будучи в ванной, и что Шарлота смогла наповал сразить Марата.

Впрочем, никого это не смутило. Нравы в революционной Франции были свободные. (В Великобритании, к примеру, сцену убийства изображали совершенно иначе. Британская гравюра того времени рисует Марата прилично одетым и сидящим на диванчике, при этом Шарлотта вонзает ему нож в камзол).

На самом деле беседа палача и жертвы продолжалась пятнадцать минут, во время которых Шарлотта рассказывала Марату о жирондистском заговоре в Нормандии, и только после того, как тот пообещал гильотинировать всех участников, она ударила его ножом в грудь. Так Ш. Корде говорила на следствии, сразу признав свою вину.

Сразу после покушения, во время которого Марат только успел крикнуть: «Ко мне, друг мой, ко мне!»47, у нему кинулась Симона Эврар, а на Шарлотту обрушился удар стулом по голове, нанесенным вбежавшим в комнату Лораном Ба.

Труп «друга народа» забальзамировали. При этом Доктор Дешан, которому поручена была эта процедура, запросил сумму в 6000 ливров, но не получил ее, поскольку республиканец, по мнению организаторов, должен был считать честью такую работу. В результате процедура была проведена не тщательно, и тело быстро подверглось разложению, что вынуждены были наблюдать современники, участсовавшие в процедуре погребения48. Сердце Марата было извлечено из тела и запаяно в амфору. В биографиях Марата его жизнеописание на этом факте обрывается.

Статья, появившаяся в «Газетт Франсез» несколькими месяцами позже, 17 прериаля III года, утвреждала, что останки «друга народа» были зарыты довольно неглубоко; ливни размыли землю и открыли труп. «Узнав об этом, штатский комиссар секции Пантеона отправился на погост и выкинул в грязь грязные остатки разбойника...»49.

Судьба сердца Марата неизвестна. Наверное, куда-нибудь выбросили, но агатовая шкатулка, красиво оформленная драгоценными камнями, вряд ли была уничтожена. Вполне вероятно, что ныне в нее прячет кольца и колье какая-нибудь роскошная женщина, не имеющая никакого представления о прошлом собственной прекрасной шкатулки.

В конце жизни Марат писал, что всегда хотел славы. и он ее получил. Жану-Полю Марату был посвящен первый праздник в период Термидора. Пришедшие к власти термидорианцы не имело к нему никакого отношения: решение о почестях для Марата и перенесение его праха в Пантеон, было принято в начале II года Республики. 21 сентября 1794 г. кортеж с прахом

«Друга народа» двинулся к Пантеону. Члены Законодательного органа не участвовали в данной процессии, тем не менее, зрелище оказалось довольно впечатляющим и пафосным. Народ почитал, боготворил и уважал Марата, разделял его убеждения. Люди с охотой провожали колесницу, с песнями несли цветы и эмблемы. Вслед за перенесением останков Марата в Пантеон была проведена церемония перенесения туда останков Руссо, так как он являлся одним из кумиров и идейным вдохновителем революции.

Убийство Марата вызвало взрыв народной любви к Другу народа. Последовавшая гибель Дантона на плахе ужаснула патриотов. Многочисленные друзья оплакивали его. Даже противники трибуна считали, что ушел единственный деятель, способный вывести революцию из тупика. Напротив, казнь Робеспьера встретили с ликованием или с явным чувством облегчения. Он умер одиноким, каким, собственно, и был всегда. Самые близкие люди теперь изображали себя его врагами.

Нетерпеливо торжествовавшие предводители парижской черни вообразили, что 9 термидора произошла «революция». Они объединились в Электоральный клуб, заседавший в Епископате или в секции Музея, и торжествовали победу. В гибели Робеспьера они видели справедливое возмездие, отмщение за казни своих вождей Эбера, Шометта, кордельеров. Сначала никто не сомневался, что революция справедливо покарала того, кто не только не отменил злодейский закон Лe Шапелье против рабочих, но дополнил его жестокими преследованиями зачинщиков рабочих выступлений, кто накануне 9 термидора установил ненавистный максимум на зарплату. Как можно было сомневаться в том, что произошла новая революция, если прах Марата теперь наконец торжественно поместили в Пантеон, чему так противился Робеспьер!

То было жестокое недоразумение, двусмысленность, иллюзия, рассеявшаяся вскоре как дым. Странным казалось прежде всего то, что радость санкюлотов непонятным образом разделяли богачи. А Париж

«порядочных людей» поистине ликовал. Суровость нравов, строгость добродетели, насаждавшаяся Робеспьером, сменилась бесшабашным разгулом небывалого праздника. Повсюду танцевали, открылись десятки бальных залов. Мрачная атмосфера террора уступила место веселому легкомыслию. Память о терроре использовали лишь для придания веселью особой остроты, пикантности. Балы устраивали в бывших тюрьмах, на кладбищах. Кому-то пришла в голову идея проведения балов жертв. Здесь веселились либо те, кто лишь случайно избежал гильотины, либо родственники погибших. Очень модно стало являться на такие балы с коротко остриженными сзади волосами, с красными шнурками на шее, изображая жертву гильотины. Теперь они были окружены почетом. На самом деле слишком много среди жерт террора оказалось не столько явных врагов Революции, сколько людей не только невиновных, но знаменитых и уважаемых. Но чаще всего на гильотину отправляли безвестных, незаметных, случайно оказавшихся «подозрительными» людей.

Останки Марата недолго пролежали в Пантеоне. 8 вантоза III г. республика они были выброшены из него; в тот же день бюст Марата был брошен в клоаку.

Изучив биографию этого человека, его непростую и недолгую жизнь, приходишь к выводу, что не для себя жил Марат. Парадокс, не правда ли? Много есть мнений об этой непростой во всех отношениях личности. Да, у него были политические ошибки, в частности, в том, что излечить общество от изменников, воров и заговорщиков могла только смертная казнь (ну, или хотя бы ссылка). Для людей, подобных «другу народа», революция была шансом показать простолюдину, человеку незащищенному законом и не имеющему никаких прав, а лишь одни обязанности, что такое человек, который готов помочь в осуществлении этих прав, даже, если за них придется встать на путь революционного террора и массовых казней. Французская революция не была бы стать такой, как о ней пишут в отечественной и зарубежной историографии, без Жана- Поля Марата.