Китай в годы "культурной революции"

Критика, которой подвергали руководство учебными заведениями, распространилась на региональное партийное руководство, в первую очередь связанное с идеологической работой. Происходила массовая смена руководителей провинциальной печати. В Пекин для усиления позиций "левых" были введены дополнительные воинские части. Летом 1966 г. "культурная революция" достигла большого размаха: в учебных заведениях устраивались массовые судилища, во время которых партийных работников, известных профессоров не только подвергали критике, принуждая сознаваться в несовершенных преступлениях, но и унижали, обряжая в шутовские колпаки, и просто избивали. Появились и первые жертвы. Разгрому подверглись не только партийные комитеты, но и органы китайского комсомола. С самого начала движению хунвейбинов был придан организованный характер по типу военных структур. Армия принимала самое непосредственное участие в его развитии, создавая специальные пункты по приему хунвейбинов, центры связи, снабженные транспортными средствами, типографским оборудованием, финансами. К каждой группе из 20-30 человек прикреплялся военнослужащий, призванный обучать их военной дисциплине и осуществлять контроль. Для распространения столичного опыта "красным охранникам" было разрешено разъезжать по стране за государственный счет на всех видах транспорта. За период с осени 1966 г. по весну 1967 г. только по железной дороге было перевезено больше 20 млн. участников хунвэйбиновского движения, на что использовалось около 30% всего железнодорожного транспорта. В такой обстановке состоялся очередной XI пленум ЦК КПК (август 1966 г.). В его работе уже не участвовали члены ЦК, репрессированные к этому времени, и их место заняли представители "массовых революционных организаций". В ответ на доклад Лю Шаоци, который не вызвал поддержки Мао Цзэдуна, последний опубликовал собственную дацзыбао, озаглавленную "Открыть огонь по штабам". Имя главного руководителя "буржуазного штаба", против которого направлена листовка, еще не называлось открыто, однако присутствующим было понятно, кто именно имеется в виду. Пленум поддержал Мао Цзэдуна в развертывании "культурной революции", вновь объявил его "идеи" руководящей идеологией партии, произвел смену руководства. Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ, Чэнь Юнь утратили посты заместителей председателя партии, сохранить этот пост удалось только Линь Бяо. В результате принятых решений фактически перестал действовать секретариат ЦК, возглавляемый Дэн Сяопином, а власть в центре безраздельно оказалась в руках Мао Цзэдуна и его сподвижников. Осенью 1966 г. Пекин был наводнен хунвэйбинами, съезжающимися со всех концов страны. Здесь была организована серия митингов, в которых в общей сложности участвовало более 10 млн человек, перед которыми выступали высшие руководители страны во главе с Мао Цзэдуном. На одном из митингов, обращаясь к молодежи, на счету которой были издевательства, а часто и пытки тех, кого считали противниками Мао Цзэдуна, разгром партийных комитетов, Мао Цзэдун заявил: "Я решительно поддерживаю вас!" (19, с. 65)

В декабре 1966 г. в городах стали создаваться отряды "бунтарей" (цзаофаней). В них входила рабочая молодежь, перед которой была поставлена задача распространить "культурную революцию" за пределы учебных заведений на предприятия и в организации, что позволило бы охватить все общественные структуры.

Первые хунвейбины появились 29 мая. Это были двенадцати-тринадцатилетние ученики средних школ, носившие на рукавах хлопчатобумажные красные повязки с желтыми знаками "Хун Вей Бин". Их первым делом была атака против университета Цинь-хуа. Вскоре к ним присоединились дети разных возрастов, студенты и, самое важное, члены Молодежного союза КПК, которые, с одобрения Мао, взбунтовались против своего официального руководства, и чьи банды завладели улицами. В начале лета вся система образования замерла, так как преподаватели и учителя в ужасе разбежались (те, кому посчастливилось не быть схваченным и "перевоспитанным").

Позже на Западе появилось некоторое непонимание Культурной революции. Она представлялась как бунт интеллектуалов. В действительности все было совсем наоборот. Это была революция неграмотных и полуграмотных против интеллектуалов или, как их еще называли, "очкариков". Это была ксенофобия, направленная против тех, кто "считал, что за границей луна полнее".

Руководство страны знало, что хунвейбины избивают людей. Тем не менее, постоянно говорилось, что люди должны учиться у хунвейбинов и приветствовать их. Подразумеваемое разграничение между уничтожением буржуазных идей и устранением носителей этих идей быстро забывается. В течении следующих недель десятки тысяч человек в Пекине получили обвинение и были избиты до полусмерти, сотни погибли. Этот дух всячески подпитывался и поддерживался в первый год "культурной революции". Армии, как и милиции было приказано не трогать. Мао сказал - пусть юные поборники совершают собственные ошибки, учатся на них и сами исправляются. Мы не должны стоять у них за спиной указывая и критикуя. Китай медленно, но верно погружается в хаос. Журналистам запрещали фотографировать казни и избиения. А в газетах писали только о хороших событиях и помещали снимки аплодирующих толп. Жертв из высокопоставленных чиновников публично унижают на массовых собраниях, которые проводятся на футбольных стадионах. Им на шею вешают плакаты с их перечёркнутыми именами, как простым преступникам ожидающим казни. (13, с. 80)

Первое "дацзыбао" в Пекине, адресованное университетским властям и полное нападок против них, было расклеено преподавательницей по философии Ние Юанцу.

На дацзыбао можно было прочесть: "Почему вы так боитесь дацзыбао? Это борьба не на жизнь, а на смерть против Черной банды!" За одну неделю 10000 студентов развесили 100000 дацзыбао "размером с дверь", где иероглифы часто достигали высоты четырех футов. Фразы повторялись: "Вам это так не пройдет... наше терпение исчерпано". Тогда же начались и первые насилия. Беснующиеся уличные банды отрезали девушкам длинные волосы, рвали юношам брюки, пошитые по заграничной моде. Парикмахерам было запрещено делать прически типа "конский хвост", в ресторанах приказано было готовить более простые меню, в магазинах не продавать косметику, юбки с разрезами, темные очки, шубы и, прочие шикарные товары. Разбивали неоновые рекламы. По улицам жгли огромные костры, на которых уничтожали запрещенные товары, среди: них (как было показано на выставке "конфискованных товаров") находились рулоны шелковой и парчовой ткани, золотые и серебряеык украшения, шахматы, старинные сундуки и шкафы, игральные карты, ночные сорочки, фраки, цилиндры, пластинки с джазом и всевозможные произведения искусства. Хунвейбины позакрывали чайные, кафе, независимые частные театры и все частные рестораны, не разрешали работать странствующим музыкантам, акробатам, артистам, запретили свадьбы и похороны, запрещено было также держаться за руки и запускать воздушных змеев. В Пекине были разрушены древние стены, закрыт парк Бей Хан и Национальная галерея изящных искусств. Библиотеки были перевернуты вверх дном и закрыты, а книги сожжены. Но, хотя некоторые библиотеки еще и оставались открытыми, мало кто осмеливался их посещать. Десять лет спустя, Дэн сказал, что во время Культурной революции из восьмисот инженеров в Научно-исследовательском институте цветных металлов только четверо отваживались посещать институтскую библиотеку.

Не было власти, которая могла бы противостоять этим действиям. Когда собственники магазинов и другие пострадавшие прослойки обращались в полицию, им напоминали "Решение ЦК КПК о большой пролетарской культурной революции" (1 августа 1966), которое гласило: "Единственный метод - это самоосвобождение масс... верьте массам, рассчитывайте на них и уважайте их инициативность.... Не бойтесь беспорядков... Пусть массы самообразовываются... Не принимайте никаких мер против университетских студентов, учеников в средних и начальных школах...". Даже партийных лидеров, пытавшихся обуздать хунвейбинов, водили по улицам в колпаках и с плакатами, какие обычно в наказание носили ленивые ученики.

После того, как движение набрало скорость, насилие стало обыденным, а потом и повсеместным явлением. Лидеры хунвейбинов, вероятно, вышли из самых низких социальных слоев. Некоторые из них были просто уличными карманниками и хулиганами, щеголявшими толстыми кожаными ремнями с медными пряжками. Их дацзыбао призывали: "Сварить его в масле", "Размозжить его собачью голову" и тому подобное. Женщинам и мужчинам, причисленным к "духам и чудовищам", "плохим элементам", и "контрреволюционерам" брили головы. Позднее в каких-то отрывках из "политических дебатов" можно было прочитать: "Конечно, он капиталист. У него есть гарнитур из дивана и двух кресел". Сотни тысяч частных домов были разбиты и ограблены по этой причине. Но хунвейбины нападали и на государственные учреждения и заставляли чиновников передавать им архивы, угрожая разоблачить их как "орудия ревизионистов". Министерством иностранных дел завладела банда бывшего мелкого чиновника Яо Дэн-шана. Он отозвал всех послов, за исключением одного, понизил их в должности и отправил исполнять мелкие поручения. Его ноты другим государствам были написаны в стиле хунвейбинских дацзыбао и были вежливо возвращены с просьбой, чтобы в дальнейшем все письма подписывались председателем совета министров Чжоу. Но и Чжоу, будучи всегда спокойным центром китайской жизни при всех театральных постановках Мао, теперь, похоже, тоже был в опасности. Хотя хунвейбинам не разрешалось убивать никого из людей верхушки, все-таки многие погибли в тюрьме. Самого Лю оставили умереть (1973 г.) на собственных нечистотах на ледяном полу бетонной камеры. А на более низком уровне смертельные случаи приобретали все более катастрофический характер. Было убито около 400000 человек. (44, с. 29)

Между тем, Цзян Цинь управляла миром культуры и выступала на многолюдных митингах, изобличая капитализм (о котором заявила, что он уничтожил искусство), джаз, рок-н-ролл, стриптиз, импрессионизм, символизм, абстрактное искусство, модернизм - "одним словом декадентство и гнусность, которые отравляют и развращают умы людей". Ее речи с трибун были построены на манер шефа тайной полиции Кан Шэна, с которым ее часто видели.

Во второй половине 1966 года практически все главные культурные организации Китая были подчинены ее армейской организации. Были сведены все старые счеты, некоторые еще с 30-х г.г., в мире театра и кино. Ведущие директора, сценаристы, поэты, актеры и композиторы обвинялись в "раболепии перед иностранцами", в похвалах "второсортным иностранным дьяволам", в "высмеивании Боксеров" (на которых тогда смотрели, как на культурных героев), и в изображении обыкновенных китайцев как "проституток, курильщиков опиума, обманщиков и женщин с семенящей походкой", создавая, таким образом, "комплекс неполноценности у нации". "Боксеры" - члены тайного антиколониального общества, которые подняли в 1900 г. "Боксерское восстание". Она дала распоряжение хунвейбинам "искоренить Черную линию", "сорвать маски", уничтожить фильмы, песни и пьесы "линии национального унижения" и "вытащить на белый свет" членов "Черной банды". (31, с. 383) Двенадцатого декабря 1966 г. многие "враги общества", бывший мэр Пекина и все директора театров и кино, чьи пути когда-либо пересекались с Цзян Цинь, были заставлены маршировать на Стадионе Рабочих перед 10 000 человек, с тяжелыми деревянными плакатами на шеях. Одним из самых страшных аспектов Культурной революции было отношение к женам, которых подвергали более жестоким унижениям, чем их мужей. Десятого апреля 1967 г., например, супругу Лю вытащили перед 300000 человек в университетском городке Цинь-хуа, одетую в облегающее вечернее платье, в туфлях на высоком каблуке, в английской соломенной шляпке и с бусами из пинг-понговых шариков с нарисованными на них черепами. Толпа скандировала: "Долой рогатых дьяволов и змеиных богов!" Отряды Цзян Цинь захватили радио и телевизионные станции, газеты и журналы; они отбирали камеры и пленки, переворачивали студии вверх дном в поисках улик, конфисковывали фильмы и выпускали их перередактированными, запрещали доступ к сценариям, суфлерским экземплярам и музыкальным партитурам. Большинство художников не смело подписываться под картинами своими именами, а вместо этого использовали лозунг "Десять тысяч лет жизни председателю Мао". "Приказываю, - сказала Цзян Цинь, - с молотом в руках атаковать все старые правила". Она посещала репетиции Центрального филармонического оркестра и прерывала их, принуждая главного дирижера Ли Те-луна яростно вопить: "Вы бьете меня молотом!" Она заставляла композиторов писать произведения, которые сначала пускались в "массы", а потом переделывались с учетом их реакции. Она жаловалась, что должна "бить их молотом", чтобы заставить подчиниться и преодолеть "иностранное влияние". Кое-кто из ее последователей воспринял ее слова буквально и размозжил руки одному пианисту, учившемуся на Западе. Молоты, кулаки, удары и бой были знаками революционного искусства. Занявшись балетом, Цзян Цинь запретила держать пальцы рук в "форме орхидеи", а также открытые кверху ладони, отдавая предпочтение кулакам и резким движениям, подчеркнуто изображающим "ненависть к классу землевладельцев" и "решимость отомстить". (21, с. 190) Запретив в 1966 г. практически все формы артистических проявлений, Цзян Цинь отчаянно пыталась заполнить пустоту. Написанных произведений было немного: две оркестровые пьесы, концерт для фортепиано "Желтая река" и симфония Ша Чиа-пин, четыре оперы и два балета - все восемь были названы ян-пан си или "образцовым репертуаром". Была также одна скульптурная серия, названная "Двор сборщиков арендной платы", и несколько картин, самая известная из которых - портрет Мао в синей робе, изучающего условия труда в шахте в начале 20-х годов. Фильмов снимали мало, из-за "саботажа" (жаловалась она позже); ее актерам и актрисам давали "плохие гримерные", не давали теплой еды, а на ее сценах и съемочных площадках часто отключали электричество.

Культурная революция была прежде всего попыткой изменить образ мысли людей искоренить старое мышление и сопутствующее ему поведение. Бывших помещиков и капиталистов заставляли носить рубахи с надписью "буржуазный элемент" их принудительным переобучением занималась воинствующая молодёжь. Одной из самых популярных среди повстанцев фраз Мао была "без разрушения нет созидания" - сначала разрушайте, а потом, на оставшемся фундаменте вырастет что-то новое. А потом мир должен был стать лучше, но конечно этого не произошло. Всё стало намного хуже. Многовековая история Китая ещё не знала разрушений по масштабу равных тем, что учинили хунвейбины. По всей стране до Тибета они разоряли и сравнивали с землёй монастыри. Самые важные памятники, такие, как запретный город охранялись по приказу Чжоу Эньлая. В остальном ударным войскам Мао предоставляли полную свободу действий. Мао считали олицетворением правды. Всё, что он говорил принимали на веру. Одно предложение председателя Мао стоило десяти тысяч фраз любого другого человека. Если кто-то осмеливался сомневаться, задавать вопросы - такого человека тут же могли счесть опасным, подобным дикому зверю и он обычно в буквальном смысле в живых оставался недолго. Все идеи противоречащие мыслям Мао и предметы олицетворяющие их требовалось уничтожить. По всей стране закрывают церкви, уничтожают религиозные символы. На месте статуй девы Марии появляются портреты Мао. Одна форма поклонения заменяется другой. Это не просто культ личности лидера, а полноценная религия. Каждый день все китайцы должны обращаться за наставлениями к работам Мао. От простых рабочих железной дороги до высокопоставленных чиновников, каждый китаец должен был постоянно демонстрировать, что его сердце преисполнено любви к Мао. Но государство оказалось в состоянии застоя. С начала 1967 г. В городах и провинциях Китая на смену бывшим партийным организациям теперь провозглашённым оплотом ревизионизма приходят новые органы власти - так называемые "революционные комитеты", которые состоят из солдат, рабочих и партийных ветеранов слепо преданных Мао. В 1967 году грандиозная чистка затеянная Мао затронула и высшие эшелоны партийной власти. Маршал Пэн Дэхуай был соратником Мао с 1928 года и до тех пор, пока не осмелился критиковаль политику большого скачка председателя. Теперь же он стал объектом гонений. Чжан Вентянь - преджественник Мао, занимавший пост генерального секретаря ЦК партии в 30х годах тоже не избежал обвинений. В апреле Лю Шаоци обвинили в том, что он отступник и изменник скрывающий своё истинное лицо. Освободили от всех занимаемых постов внутри и вне партии. В фабрикации дела против Лю Шаоци, Цзян Цинн сыграла ведущую роль на ряду с главой комитета безопасности Кан Шеном. Его тайная полиция собрала улики не только против Лю, но и против других высших партийных деятелей попавших в немилость к Мао. (28, с. 293)

Вслед за упоением 1966 года, когда Мао переплыл реку и культ его личности достиг своего апогея, Китай стал сползать к гражданской войне. Пятого февраля 1967 г. приспешники Мао в Шанхае основали "коммуну" - знак, что он еще вздыхает по политике "Большого скачка". В основе коммуны стояли докеры, в частности 2500 воинственных рабочих Пятой погрузо-разгрузочной зоны, которые за один день (в июне 1966 г.) написали и развесили 10000 дацзыбао. 532 рабочих этой зоны отказались вступить в коммуну. Против них были написаны дацзыбао, и в наказание их заставили надеть высокие колпаки и носить позорные дацзыбао с надписями "Деревня из четырех семейств" и "Антипартийная клика". Дома их были разграблены, а самих приговорили к "символической" смерти, которая легко могла превратиться в настоящую. Предназначением Шанхайской коммуны было дать сигнал к основанию других коммун в Китае. Но рабочие не откликнулись на это. В действительности они часто оказывали сопротивление нападениям хунвейбинов на их фабрики. Даже в Шанхае городские власти организовывали "Алые дружины" против хунвейбинов. Обе стороны имели большое количество громкоговорителей, из которых с утра до вечера неслись оглушительные боевые лозунги: "Февральское взятие власти незаконно", "Приветствуем февральское взятие власти". Совершались похищения, истязания и побоища с применением велосипедных цепей и кастетов, "войска" перебрасывались из одного конца города в другой. В университетах формировались частные армии. "Батальон Чин-каншан" из университета Цинь-хуа, "элитная группа" крайне левых вели постоянные сражения против "духов и чудовищ", используя бамбуковые копья, самодельное оружие и бронированные машины. Были и другие подразделения: Пять-Один-Шесть, коммуна Новая Пейта, коммуна института геологии "Алеет восток" и фракция "Небо" из Института по аэронавтике. Им подражали на фабриках и в неуниверситетских городах.

С отходом Китая назад к организованным военным действиям банд и военной диктатуре начало развиваться нечто похожее на феодальную анархию. В июле 1967 г. в Вухане произошел так называемый "бунт". В действительности это было крупномасштабное сражение между рабочими-хунвейбинами и консервативной группой рабочих, известной под названием "Миллион героев". Командир местной армейской части встал на сторону "Героев". Для восстановления мира был послан Чжоу Энь-лай. К счастью ему удалось бежать и спасти себе жизнь. Двух его сопровождавших поймали и пытали. В результате Цзян Цинь выдвинула лозунг "Обижай с умом, а защищай силой" и раздала хунвейбинам большое количество оружия.

Насилие достигло своего апогея к концу лета 1967 г. Как обычно, в такой момент Мао обеспокоился тем, что натворил, и одновременно тяготился бесконечной неразберихой. Вероятно, он сказал Цзян Цинь прекратить все это. И в сентябре она объявила, что насилие должно быть лишь словесным, а пулеметы нужно использовать только тогда, когда это "абсолютно необходимо". Те, кто не подчинились, были обвинены в том, что "держат крепость в горах". Атаки против британского посольства и его персонала были делом "ультралевых, подстрекаемых кликой Шестнадцатого мая". Мао тоже взялся за дело. "Ситуация развилась быстрее, чем я ожидал, - сказал он перед Центральным комитетом. - Я не буду в обиде, если Вы на меня пожалуетесь". Он досадовал, что министр иностранных дел Чэнь И похудел на 12 кг в результате допросов хунвейбинов: "Я не могу показать его иностранным гостям в таком состоянии". "Молодым поджигателям" и "дьяволятам" велел вернуться в школы. Разогнал Шанхайскую коммуну. "Сейчас Китай похож на страну, разделенную на восемьсот княжеств", - жаловался он. (10, с. 414)

В ноябре 1968 года в Пекине собирается центральный комитет коммунистической партии, чтобы готовиться к тому дню, когда Мао решит, что хаос продолжается уже достаточно долго. Линь Бяо выступает с программной речью. Цзян Цинн и другие члены левого крыла партии неофициально намечены на определённые посты в бюро. По итогам рповедённого голосования Лю Шаоци находящийся под домашним арестом навсегда исключён из партии. На его место Мао назначает Линя. И не только своим заместителем, но и преемником. Хунвейбинов выполнивших поставленные Мао задачи отсылают раболать в сельскую местность. Перед отъездом они клянутся ему в верности. Родители революционеры бесконечно преданные председателю Мао отправляют своих детей в сельскую местность работать крестьянами. И многих из них ждало горькое разочарование. В бедных районах условия жизни были хуже, чем они могли себе представить. Мао Дзедун отправил всех студентов в сельские регионы и вот тогда они увидели, что десятки миллионов крестьян в китайских деревнях влачили жалкое существование. Они жили в ужасных условиях. И бывшие хунвейбины начали сомневаться в превосходстве социализма над другими системами и в итоге окончательно в нём разочаровались. Через пол года Мао наконец смог созвать съезд партии. Первый за 11 лет, на котором объявил, что Культурная революция успешно завершена. В новом партийном уставе Линь Бяо был назван ближайшим соратником Мао. Такой чести ранее не удостаивался не один из коллег председателя. Мао чувствовал, что наконец создал устойчивую политическую преемственность. Представители армии ставшие в ходе "культурной революции" ведущей политической силой в стране заняли ключевые посты. В своей заключительной речи - последнем публичном обращении Мао выражает удовлетворение тем, как сложились события. (6, с. 350)

За 10 лет "Культурной революции" было арестовано 4 млн. 200 тысяч человек; более 7730000 человек умерли неестественной смертью, более 135000 человек казнены как контрреволюционеры; более 237000 человек были убиты; более 7030000 человек были искалечены в вооруженных нападениях; более 71200 семей полностью распались. В сфере науки Китай заплатил высокую цену за невежественную политику партийного руководства, за его некомпетентность и недоверие к ученым. Появился серьезный дефицит широко образованных и хорошо подготовленных ученых в возрасте до 50 лет, которые могли бы стратегически определять развитие китайской науки и были бы признаны мировым научным сообществом. Таким образом, произошел очень большой разрыв между китайской наукой и наукой развитых стран. В ходе "культурной революции" сократилось промышленное производство, снизилась добыча угля, снизился объём железнодорожных перевозок, сократилось производство стали, химических удобрений. Финансовые доходы уменьшились, а расходы возросли. Разрушение традиционной культуры принесло обществу немыслимые материальные потери. "Бунтари" и "хунвейбины" уничтожили значительную часть культурного наследия китайского и других народов. Были уничтожены тысячи древнекитайских исторических памятников, книг, картин, храмов и т. д. Были уничтожены почти все монастыри и храмы в Тибете, сохранившиеся к началу "культурной революции". Культурная революция коснулась и христианства и католицизма. Было убито 8840 священников, 39200 сосланы в трудовые лагеря.

3. Социально экономические и политические последствия "культурной революции"

В последние годы жизни Мао Цзэдуна и его пребывания на высших руководящих постах в партии - КНР пребывала в состоянии тяжелого кризиса. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай были в это время тяжело больны. Это сказывалось и на ситуации в стране. Мао Цзэдун перед смертью стремился закрепить свои установки на борьбу внутри Китая и в КПК против "ревизионизма". (42, с. 50)

При этом он и его сторонники видели, что в партии в результате "культурной революции" создалась ситуация противостояния выдвиженцев "культурной революции" и старых партийных руководителей, которые постепенно возвращались к власти. Первые настойчиво предлагали повторить "культурную революцию". В 1973-1976 гг. было проведено несколько политических кампаний, каждая из которых велась под лозунгом "углубления и развития культурной революции". В докладе Ван Хунвэня на X съезде КПК специально цитировались слова из письма Мао Цзэдуна Цзян Цинн о необходимости развертывания "культурной революции" каждые семь-восемь лет. Первой в январе 1974 г. была развернута кампания "Критики Линь Бяо и Конфуция", продолжавшаяся до февраля 1975 г. (42, с. 51)

Выдвиженцы "культурной революции" всеми силами противодействовали процессу реабилитации и возвращения к власти таких фигур, как Дэн Сяопин. Они уделяли особое внимание пропаганде лозунга "идти против течения", который в ряде мест расшифровывался как борьба с "правым уклоном", появившимся в КПК. Популяризация лозунга "идти против течения" сталкивалась с определенными трудностями, требованиями реабилитированных деятелей неукоснительного соблюдения партийной дисциплины, подчинения меньшинства большинству. Гуандунский провинциальный комитет КПК, например, на своем заседании в сентябре 1973 г. специально подчеркивал, что Мао Цзэдун -- образец соблюдения партийной дисциплины". (39, стр. 211)

Впервые в наиболее общем виде идея связать Линь Бяо с Конфуцием и его почитанием была сформулирована Мао Цзэдуном весной 1973 г. До и после Х съезда KПK Мао Цзэдун в ходе бесед подчеркивал мысль о необходимости связывать критику Линь Бяо с критикой Конфуция его последователей и пропагандой. (39, с. 211)

Для участия в новой кампании из Гуанчжоу в Пекин был вызван известный критик конфуцианства декан философского факультета университета имени Сунь Ятсена профессор Ян Юнго, который накануне X съезда KПK с одобрения Mаo Цзэдуна на страницах "Жен-мин жибао" подверг критике Конфуция и его почитателя Линь Бяо. (39, с. 12)

Помимо Ян Юнго из профессиональных философов был привлечен профессор Пекинского университета Фэн Юлянь. После уговоров Мао он был вынужден публично отречься от своих прежних высоких оценок отдельных сторон конфуцианства и начать хулить Конфуция и Линь Бяо. Активную роль в разжигании кампании играли "Вестник Пекинского университета", а также выступавшие под псевдонимом авторы группы в Пекинском университете и университете Цинхуа, в Фуданьском университете, в Министерстве культуры и других учреждениях и вузах.

Знакомство со статьями Ян Юнго и других авторов показывает, что инспирированная Мао Цзэдуном критика конфуцианства была направлена не только в сторону Линь Бяо, но и тех, кто пытался возрождать прежние порядки, существовавшие до "культурной революции", и способствовал реабилитации некоторых деятелей, пострадавших в период ной кампании. (29, с. 76)

Для активного ведения и руководства кампанией при парткомах различных ступеней стали создаваться специальные органы в виде "канцелярий по делам критики Линь Бяо и Конфуция". Центральную канцелярию ЦК КПК возглавила лично Цзян Цинн. В обществе вновь стали появляться такие формирования, как пункты связи, группы разбора жалоб и группы представления донесений, хорошо знакомые по периоду 1966-1968 гг. На улицах появился лозунг: "Не заниматься производством в угоду ошибочному курсу!", стали останавливаться предприятия, заводы и фабрики. (39, с. 214)

Для форсирования кампании в начале 1974 г. Прозвучал призыв к созыву так называемых мобилизационных митингов по всей стране. Однако эта инициатива была встречена на местах довольно холодно.

Кампания критики Линь Бяо и Конфуция нанесла серьёзный ущерб положению страны. Стала новым ударом по её экономике. Промышленное производство вновь сократилось. Согласно статистическим данным за январь - май 1974 г. Добыча угля, по сравнению с предыдущим периодом прошлого года снизилась на 6,2%, объём железнодорожных перевозок на 2,5%, производство стали на 9,4%, химических удобрений на 3,7%, финансовые доходы уменьшились на 500 млн. юаней, а расходы возросли на 2,5 млрд. юаней. (21, с. 203)

Однако реабилитированные руководители, к тому времени уже обладали достаточным влиянием в центре. В марте 1974 г. В Пекине состоялось расширенное заседание политбюро ЦК КПК. На нём Чжоу Эньлай выразил опасение, что кампания может отрицательно сказаться на развитии экономики государства, приведя её к дезорганизации и падению производства. (39, с. 215)

3 марта и 4 апреля 1974 г. "Жэньминь жибао" обратилась с призывом к рабочим вести критику только в свободное от работы время, а крестьянам использовать эту кампанию для ударного проведения весенних полевых работ. (29, с. 80)

1 июля 1974 г, была обнародована "Директива об осуществлении революции и стимулировании развития производства", где обращалось внимание на урон, нанесенный новой кампанией народному хозяйству КНР. В ней критиковали такие ошибочные лозунги, как "не заниматься производством в угоду ошибочному курсу", и говорилось о необходимости разоблачать и критиковать закулисных организаторов простоев на производстве. (39, с. 216)

"Вследствие фракционной борьбы, низкого уровня производственной дисциплины и безответственности руководителей" плановые задачи по добыче угля, производству стали, чугуна, цветных металлов, химических удобрений, цемента и продукции оборонной промышленности находились под угрозой срыва или уже были сорваны. (49)

Последний аспект кампании обозначился с августа 1974 г., когда на страницах печати появилась серия статей, авторы которых изображали Линь Бяо как совершенно бездарного военачальника, а все успехи Красной и Народно-освободительной армии Китая 30-40-х гг. приписывались исключительно Мао Цзэдуну. (39, с. 217)

Хота критика Линь Бяо приняла во второй половине 1974 г. Довольно широкий размах, ни один из видных военачальников КНР не выступил публично с осуждением военных ошибок Линь Бяо.

Первоначально объявленная составной частью "движения за критику Линь Бяо и Конфуция" новая кампания с задачей "овладеть теорией диктатуры пролетариата" вытеснила её и стала играть самостоятельную роль. Как и в предыдущей кампании "критики Линь Бяо и Конфуция" Мао и "четвёрка" вели борьбу против Чжоу Эньлая, Дэн Сяопина и их сторонников. На этот раз вместо идеи о борьбе с "современными конфуцианцами" был брошен призыв к "борьбе с эмпиризмом", который Цзян Цин, Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань, со ссылкой на Мао Цзэдуна, объявили "главной опасностью в партии". Отличительной чертой кампании являлся ее экономический аспект, сформулированный в требовании "всемерного ограничения буржуазного права в условиях диктатуры пролетариата". За этим лозунгом стояло намерение организаторов кампании навязать стране диктат внеэкономических, политико-административных методов управления, дискредитировать экономические рычаги и материальные стимулы развития производства.

В этой связи особое внимание уделялось критике так называемой "платформы Лю Шаоци и Линь Бяо, которые требовали закрепления за крестьянскими дворами определенных норм производства сельскохозяйственной продукции". (12, с. 35)

Другим важнейшим объектом кампании стал рабочий класс, применительно к которому дискредитировались принцип оплаты по труду и материальное стимулирование, которым противопоставлялась уравнительность и бедность. (39, с. 222)

В ходе кампании имели место нападки на "изжившую себя" восьмиразрядную тарифную сетку в промышленности, предусматривавшую дифференцированную оплату труда рабочих, и рекламировалась упрощенная трехразрядная сетка, игнорировавшая качество труда, не выгодная для квалифицированных рабочих и более выгодная для низкооплачива- емых категорий трудящихся, в особенности молодых рабочих. Резкой критике подверглась выплата премий и сверхурочных, которые назывались "буржуазным злом". Против части рабочих были выдвинуты и политические обвинения в "буржуазном перерождении". (28, с. 260)

Инициаторы кампании требовали от рабочих развивать "революционный пролетарский дух голытьбы", трудиться не считая часов и не думая о вознаграждении, в том числе несколько часов в дополнение к основному времени без всякой оплаты.

Воспользовавшись включением в новую Конституцию правом на забастовку, рабочие прибегали к стачкам и остановке работы. Подобное движение протеста получило сначала широкий размах на железнодорожном транспорте, а затем перекинулось на промышленные предприятия и сельское хозяйство. В первые месяцы 1975 г. вследствие забастовок и простоев серьезно пострадали железнодорожные перевозки в провинциях Аньхуй, Ганьсу, Хубэй, Хэнань, где весной и летом 1975 г. бастовали рабочие более 20 предприятий и имели место вооруженные схватки противоборствующих сил.

Фактически к середине 1975 г. кампания пошла на убыль, столкнувшись с объективными экономическими закономерностями и материальными интересами трудящихся. Потерпели фиаско и попытки выдвиженцев "культурной революции" под сурдинку "борьбы с эмпиризмом" ослабить позиции своих противников. В условиях роста социальной напряженности в стране, и особенно, размаха и массовости выступлений трудящихся города и деревни, атаки в сторону реабилитированных китайских руководителей стали захлебываться. К середине 1975 г. кампания за "изучение теории диктатуры пролетариата" была фактически приостановлена. В ходе ее еще раз обнажились острые социально-политические проблемы и противоречия, для решения которых Мао Цзэдун и его выдвиженцы не смогли предложить позитивную программу экономического и политического развития КНР. (39, с. 234)

В то же время фракция "старых кадров" попыталась выработать конкретную программу развития страны, направленную на то, чтобы, как это планировал Мао Цзэдун, вырваться из крайней отсталости и к концу столетия превратить Китай в могучую державу с передовой промышленностью, сельским хозяйством, обороной, наукой и техникой.

В апреле 1975 г. по инициативе Чжоу Эньлая и Дэн Сяопина было принято решение о новой реабилитации кадров. В соответствии с которым на свободу вышли более 300 кадровых работников высокого ранга, некоторых из них направили на лечение, возместили заработную плату за прошлые годы, некоторых устроили на работу. (39, с. 235)

После ВСНП ЦК КПК и Госсовет КНР созвали ряд совещаний по вопросам экономики, в том числе по составлению плана развитая народного хозяйства на 1975 г., по улучшению работы железнодорожного транспорта, угольной, металлургической и оборонной промышленности и приняли соответствующие документы.

Принятые по инициативе Дэн Сяопина шаги по нормам- I зации обстановки на железнодорожном транспорте позво- I лили уже в апреле 1976 г. выйти из прорыва и перевыполнить плановые задания по перевозке грузов 19 из 20 железных дорог. (6, с. 150)

В результате энергично предпринятых мер экономическая ситуация в стране стала улучшаться. Валовый объем промышленной и сельскохозяйственной продукции КНР вырос в 1975 г. на 11,9% по сравнению с предыдущим годом. В том числе, валовый объем промышленной продукции увеличился на 15,1%, а сельского хозяйства -- на 4,6%379. (4, с. 290)

Дэн Сяопин и его сторонники в руководстве КПК уделяли также большое внимание развитию науки и техники, народного образования, культуры и искусства, понесших в 1966-1969 гг. весьма ощутимый урон.

Дэн Сяопин пришёл к мысли, что необходимо в центре создать специальный орган, который занимался бы выработкой теории и политическими исследованиями, оказывающими помощь руководству страны. (24, с. 163)

В области литературы и искусства были сняты определенные ограничения на публикацию ряда выдающихся литературных произведении и постановку некоторых театральных пьес. Привлекалась передовая технология и техника, в том числе из-за рубежа. Дэн Сяопин и его сторонники поднимали вопрос об отказе от практики "культурной революции", о преодолении ее пагубных последствий, и о реабилитации ее жертв. В докладе Дэн Сяопина был вновь поставлен вопрос о "всестороннем упорядочении", т. е. об упорядочении армии, периферии, промышленности, сельского хозяйства, культуры и образования, науки и техники". (12, с. 312)

Энергичная деятельность, направленная на пересмотр ряда установок 1966--1969 гг., беспокоила Мао Цзэдуна и выдвиженцев "культурной революции". Именно с этой целью была начата новая кампания борьбы с "капитулянтством", привязанная к критике популярного средневекового романа "Речные заводи" (15, с. 56)

20 ноября 1975 г. по его инициативе собирается совещание Политбюро ЦК КПК, которое специально посвящается обсуждению оценки "культурной революции" и выработке единой точки знания на эту кампанию. Перед совещанием Мао Цзэдун предложил, чтобы председателем на нем был Дэн Сяопин и чтобы ЦК затем принял "резолюцию", положительно оценивающую "культурную революцию".

Мао Цзэдун уже определил заранее тональность, в которой резолюция должна быть написана. Он хотел, чтобы "соотношение успехов и неудач составило бы 7 к 3, из которого 70% -- успехи, 30% -- ошибки. Ошибок было две: "ниспровержение всех и вся", вторая -- всеобщая гражданская война". (39 с. 276)

Но Дэн Сяопин отказался от председательства, сказав, что он человек, который долго (6 лет) жил в изоляции и был отстранен от дел и политических кампаний, и еще не разбирается в том, что происходит. В "культурной революции" он не участвовал и "не понимал" ее, именно поэтому поручать ему составлять текст решения нецелесообразно.

Именно эта неуступчивость натолкнула Мао Цзэдуна на мысль провести кампанию "критики Дэн Сяопина". (37, с. 155)

В декабре 1975 г. на состоявшихся одно за другим заседаниях Политбюро ЦК в атмосфере весьма накаленной велась критика Дэн Сяопина. 20 декабря он выступил с "самокритикой", текст которой был отослан Мао Цзэдуну. Однако Мао Цзэдун никак не отреагировал. 3 января Дэн Сяопина заставили второй раз выступить с "самокритикой" на Политбюро ЦК КПК. Однако и этот к вариант не понравился Мао Цзэдуну. Прочитав текст второй "самокритики", 14 января он наложил свою резолюцию с предложением распечатать оба текста с "самокритикой" (26, с. 250)

Судя по высказываниям Цзян Цин, с того времени как Дэн Сяопин вернулся к работе, "четверка" была постоянно будто заперта в клетке, но теперь они получили свободу и возможность открыто высказываться. 31 января ЦК КПК принял решение о созыве совещания с повесткой дня: "Критика Дэн Сяопина и нанесение ответного удара по правоуклонистским попыткам пересмотра правильных оргвыводов".

10 февраля в пекинском университете появилась дацзыбао с критикой высказывания Дэн Сяопина 1961 г. о кошках.

В своих речах Цзяе Цинн назвала Дэн Сяопина "главным директором фирмы по фабрикации слухов", "почетным маршалом контрреволюции", "представителем компрадорской и помещичьей буржуазии", "предателем Родины", "агентом международного капитализма в Китае", "фашистом" и "контрреволюционным двурушником". Она призвала "вместе дать отпор врагу, выступить против Дэн Сяопина"

Несмотря на усилия выдвиженцев "культурной революции", кампания разворачивалась с большим трудом. В феврале 1976 г. лишь партком Хэйлунцзяна провел специальное совещание, посвященное новой кампании. Парткомы остальных провинций хранили молчание до конца марта. (13, с. 258)

Таким образом, весной 1976 г. Мао Цзэдун, будучи тяжело больным, тем не менее, продолжал занимать высший пост в КПК. Он решительно выступал против Дэн Сяопина и его сторонников.

Власть в ЦК КПК, перешла полностью в руки выдвиженцев "культурной революции". Однако дело было в том, что ЦК КПК не имел власти уже не только над большинством провинциальных центров и военных округов, но и над столицей. Существовало своего рода безвластие или двоевластие: формальная власть выдвиженцев "культурной революции", освященная именем и указаниями Мао Цзэдуна и фактическая власть их противников во многих провинциях страны и военных округах. (31, с. 248)

Примерно с конца февраля - начала марта 1976 г в Шанхае, Нанкине, Ухани, Гуанчжоу и других городах страны стали появляться дацзыбао с критикой выдвиженцев "культурной революции". Например, Цзян Цин называли "инициатором смуты", Яо Вэньюаия и Чжан Чуньцяо -- "писаками", "честолюбцами", связанными с Цзян Цин, "псоголовыми полководцами". (13, с. 396)

Массовые выступления рабочих, служащих и интеллигенции, имели место в столице и примерно в 100 городах и населенных пунктах КНР.

Цзян Цин и ее ближайшие сторонники объявили Дэн Сяопина "главным закулисным сценаристом событий на площади Тяньаньмэнь".

30 апреля 1976 г. Мао Цзэдун "закрепил" положение Хуа Гофэна как своего преемника, передав ему записку (из-за болезни говорить он тогда уже не мог): "Если дело в твоих руках, то я спокоен". Это было последнее известное волеизъявление Мао Цзэдуна. С этого времени он стал полностью недееспособен. (32, с. 235)

Землетрясение и засуха были использованы местными кадровыми работниками для торможения и свертывания политической кампании критики с целью мобилизации всех для ликвидации последствий стихийных бедствий и помощи пострадавшим.

Однако выдвиженцы "культурной революции" настаивали на продолжении и углублении кампании.

9 сентября 1976 г в 0 часов 10 минут по пекинскому времени на 83 году жизни скончался Мао Цзэдун -- Председатель ЦК КПК и Военного совета ЦК, почетный Председатель НПКСК, 26 лет стоявший во главе руководства КНР. Реакция на его смерть была разной: у одних это вызывало скрытую радость в связи с надеждой на окончание десятилетней "культурной революции", которая нанесла вред национальному доходу страны в 500 млрд. юаней, привела к заметному снижению жизненного уровня населения, нанесению огромного ущерба культуре, образованию и науке, нанесению серьезных разрушений культурно-историческому наследию страны, к еще большему увеличению разрыва между КНР и развитыми странами мира в научно-технической области. Славные традиции и Нравственные устои народа оказались в значительной степени подорванными. (39, с. 246)

У других смерть Мао вызвала испуг и смятение. В течение 26 лет люди во всех уголках страны кричали "Да здравствует Мао Цзэдун!", желая ему 10 тысяч лет жизни, они поклонялись и верили ему, создавали его культ. "Что же будет с Китаем в будущем? -- спрашивали они.-- Кому будет передана огромная власть в государстве, партии и армии в этой стране?" (20, с. 268)

Какое же наследство оставил Мао Цзэдун китайскому народу? Он считал, что имеется два важнейших дела, которые он сделал в жизни, это: первое -- изгнал Чан Кайши и японцев с материка, второе -- развязал "культурную революцию". Несмотря на то, что сторонников у него в последнем деле было крайне мало, а противников довольно много. Хорошо известный старейший китайский писатель Ба Цзинь с горечью сказал, что эта десятилетняя кампания принесла Китаю и ее народам неисчислимые бедствия. Он призывал нынешнее поколение не забывать в будущем этот "кровавый урок". По его словам, второго такого бедствия, как "культурная революция", страна не переживет. (39, с. 310)

Участник наньчанского восстания 1 августа 1927 г., один из создателей НОАК, старейший маршал КНР, министр обороны Е. Цзяньин после разгрома "четверки" назвал горькие цифры, согласно которым в результате "культурно революции" погибло 20 млн. человек, репрессиями были искалечены судьбы около 100 млн. жителей, на ветер в ход кампании было выброшено около 800 миллиардов юаней народных денег. Как известно, уровень жизни населения в большинстве районов страны резко снизился. Еще больше увеличился разрыв между КНР и развитыми странами мира в научно-технической области. (46)

К моменту смерти Вождя в КНР отсутствовал демократический механизм передачи власти. В стране не были определены сроки полномочий высших должностных лиц, отсутствовал детальный регламент прав и обязанностей пребывающего на руководящей должности лидера страны. Личная власть освещалась не законами государства и Конституцией, а традицией. В результате легко порождался культ Вождя, его искусственного обожествления, перераставший в культ отдельной личности. Не существовало заранее оговоренных и закрепленных конституционно строгих правил смены одного высшего должностного лица другим. (51)

После смерти Чжоу Эньлая в январе 1976 г. Мао единолично решил выдвинуть на пост премьера Госсовета Хуа Гофэна. С весны 1976 г. шла закулисная подготовка двух основных группировок к яростной борьбе за власть после скорой смерти Мао Цзэдуна. (26, с. 248)

7 апреля в 20 часов Центральная народная радиостанция сообщила о двух решениях Политбюро ЦК КПК, принятых по предложению Мао Цзэдуна. Первое - Хуа Гофэн назначается первым заместителем Председателя ЦК КПК и премьером Госсовета. Второе - Политбюро единогласно приняло решение о снятии Дэн Сяопина со всех постов в партии и государстве с сохранением его членства в партии. (24, стр. 215)

Вскоре Хуа Гофэн и "четверка" развернули кампанию критики Дэн Сяопина и других "нераскаявшихся каппутистов", рассчитывая закрепить свое руководящее положение в стране. (25, с.107)

После отстранения Дэн Сяопина настала очередь министра обороны КНР: маршала Е. Цзяньина объявили "заболевшим" и приостановили его компетентное руководство повседневной работой Военного совета. Этой работой стал заниматься командующий Пекинским военным округом Чэнь Силянь. Однако Е. Цзяньин как член Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК продолжал участвовать в заседаниях. Это давало ему возможность следить за развитием событий и действиями "четверки". (23, с. 245)

Внешне казалось, будто курс "культурной революции" будет продолжен и после смерти Мао, а такая линия одобряется всем руководством партии. Звучали призывы: "Придерживаться принципа - классовая борьба -- решающее звено", "Отстаивать основную линию партии", "Продолжать революцию при диктатуре пролетариата", "Углублять критику Дэна Сяопина", "Продолжать борьбу против правоуклонистского поветрия пересмотра правильных выводов культурной революции", "Ограничить буржуазное право" в действительности за шаблонными фразами и лозунгами скрывалась яростная закулисная борьба за руководство в стране. (21, с. 177)

Началась яростная борьба за рукописное наследие Мао Цзэдуна. Его черновики и рукописи имели чрезвычайно большое значение в борьбе группировок за власть, в выборе преемника, в определении курса развития страны (не случайно, до сегодняшнего дня еще далеко не все рукописи Мао Цзэдуна изданы). Ссылаясь на рукописи, можно было не только подвергнуть критике и свалить своих соперников, но и обосновать законность и легитимность претензий на власть.

1 октября 1976 г. Цзян Цин отправилась в университет Цинхуа, где в своем выступлении заявила, что еще могут найтись люди, выступающие за реабилитацию Дэн Сяопина, имея в виду представляемый Хуа Гофэном ЦК партии. Она энергично требовала "исключения Дэн Сяопина из партии" (39, с. 330)

3 октября 1976 г. Ван Хунвэнь, выступая в уезде Пингу под Пекином, чуть-чуть перефразируя слова, сказанные Мао Цзэдуном накануне "культурной революции", заявил - "В ЦК появился ревизионизм. Что вам делать с ним? Над свергнуть его!" В тот же день, по данным дочери Дэн Сяопина, "четверка" условилась, в случае необходимости быть готовым "в любой момент дать команду танкам войти в Пекин"

4 октября в "Гуанмин жибао" появилась статья "Всегда действовать согласно курсу, намеченному председателем Мао". Она содержала скрытые нападки на Хуа Гофэна, а также обвинения в предательстве некоторых высших руководителей марксизма, дела социализма и т. п. "Любые действия, направленные на подрыв единства партии и создание раскола,-- говорилось в статье,-- являются отказом от курса, установленного Председателем Мао" (26, с. 105)

7 октября 1976 г. в той же газете опубликована статья, подписанная псевдонимом "Лян Сяо" (группы авторов, подобранных Цзян Цин и ее сообщниками): "Черный образчик выступления против красного знамени под красным знаменем", целиком направленная против Дэн Сяопина и его сторонников. Этой группой же готовилась еще одна статья "Действовать по установленному Мао Цзэдуном курсу и смело идти вперед". Ее предполагалось опубликовать в "Жэньминь жибао"

8 октября 1976 г. 504. В обществе стали циркулировать распространенные "четверкой" слухи о том, что в период с 8 по 10 октября будет опубликовано "особо важное и радостное сообщение". (51)

К этому времени известные ветераны партии посетили Е Цзяньина. С ним общались Чэнь Юнь, Не Жунчжэнь, Ван Чжэнь, а также многие высшие военачальники. Они настаивали на устранении "четверки". Абсолютное большинство из 11 здравствующих членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПК были настроены против "четвёрки". Важное значение приобрела позиция колеблющегося Хуа Гофэна. Когда Е. Цзяньин встретился с последним, то без обиняков завил: "Сейчас они не пойдут на мировую. Ведь они с нетерпением стремятся захватить власть. Председатель скончался. Ты должен встать и вступить с ними в борьбу!" Затем Е. Цзяньин лично поехал в Чжуннаньхай для встречи и переговоров с Ван Дунсином. От него зависило многое, так как он командовал управлением охраны ЦК КПК. Ван Дунсин выслушал гостя (до того он встречался с Хуа Гофэном, Ван Чжэнем и Ху Цяому). Ван предложил Е. Цзяньину соблюдать абсолютную секретность и не расширять круг осведомленных об этом деле лиц, так как дело очень серьезное. Посоветовавшись между собой, Е Цзяньин, Хуа Гофэн и Ван Дунсин пришли к выводу, что надо, используя "хитрость", действовать решительно.(26, с. 96)

План, предложенный Е. Цзяньином, состоял в следующем: под предлогом обсуждения 5-го тома "Избранных произведений Мао Цзэдуна" на заседание Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, надо пригласить Яо Вэньюаня (не являвшегося членом данного комитета) и там же арестовать трех членов из "банды четырех": Яо Вэньюаня и двух членов Постоянного комитета Политбюро - Чжан Чуньцяо и Ван Хунвэня. А в отношении жены Мао Цзян Цин принять отдельные меры пресечения, арестовав ее в личной резиденции. Всю операцию планировалось осуществить в течение часа. Действия намечались на 6 октября 1976 г. (14, с. 94)

6 октября 1976 г. еще за час до официального открытия заседания (по плану оно должно было начаться в 20 часов вечера) маршал Е. Цзяньин и Хуа Гофэн прибыли в зал Хуайжэньтан в резиденции Чжуннаньхай, где обычно проводились такого рода совещания. Ван Дунсин, проведший необходимую подготовительную работу, с группой военных охранников уже ждал "гостей", находясь рядом с залом Хуайжэньтан. "Е. Цзяньин и Хуа Гофэн в ожидании "гостей" молча расположились на диване в комнате, находящейся за залом заседаний. Ван Хунвэнь, Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань были арестованы сотрудниками охранной части. Им сказали, что они вместе с Цзян Цинн и другими выступили против партии, против социализма и тем самым совершил преступление. Оставался последний член "четверки" -- Цзян Цин. Она была арестована в своём доме в Чжун- наньхае. Последним в резиденции Чжуннаньхай в доме Иняньтан, где он временно жил, без особого сопротивления был арестован племяннник Мао Цзэдуна Мао Юаньсинь, примкнувший к "четверке" в последние годы.