Сегодня, когда в России продолжается процесс преобразования российской государственности, проводятся реформы государственного аппарата и переструктурирование различных уровней государственного управления, значительную актуальность приобретают не только многовековой опыт формирования государственного аппарата на всем протяжении истории России как единого государства, но и складывание и развитие системы должностей и званий, а в связи с особенностями государственного строя России - должностей, званий, чинов и титулов, присущих различным государственным структурам в разные исторические эпохи, их взаимопреемство и различие. Исторический опыт формирования, развития и преобразования государственного аппарата России может быть использован в процессе современного реформирования государственных учреждений, складывания в них определенной иерархии должностей и званий.

Указанное обстоятельство обуславливает необходимость изучения и создания научно обоснованной системы квалификационных чинов и званий, базирующейся на эффективно действующей системе правовых норм. Осуществляемые реформы государственной службы в Российской Федерации влекут потребность в научных изучениях системы титулов, чинов и званий.

Петровская Табель о рангах, в несколько обедненном виде возрожденная в наши дни, тоже может служить направляющим стержнем в кадровой политике государства. Продвижение по службе должно сопровождаться ощутимыми изменениями в материальном положении и социальном статусе чиновника. Но и переход с одной ступени на другую не должен быть автоматическим, а определяться участием в конкурсах на замещение должностей, сдачей серьезных экзаменов, получением наград и т.д. Следует законодательно закрепить за различными рангами соответствующий объем привилегий. Не следует бояться этого слова, обозначающего всего-навсего общественно признанную оценку заслуг государственного человека. Дурно, когда поощрения раздаются втайне, тогда в них действительно есть что-то постыдное. Если система привилегий будет раз и навсегда закреплена законом, доступным для ознакомления, она также сможет служить хорошим побудительным мотивом для развития чиновничьего честолюбия - в нормальном, а не карикатурном смысле.

Все эти положения должны получить принципиально новое теоретическое и прикладное освещение в комплексном монографическом исследовании. Настоящая курсовая работа является попыткой осуществить решение этой задачи хотя бы частично.

Объектом настоящего исследования организованная совокупность должностных лиц, служащих в государственных учреждениях, имевших определенное значение в управлении страной, относившихся к трем системам государственного управления в России и функционировавших на протяжении пяти столетий отечественной истории: приказной (XVI-XVII вв.), коллежской (XVIII в.), министерской (XIX - начало XX в.). Работа освещает систему титулов, чинов и званий как феномена государственной службы Российской империи.

Предметом нашего исследования стали чины, титулы, звания лиц, составляющих государственный аппарат. Представленные в систематизированном виде, они позволяют воссоздать модель российского государственного аппарата в целом.

Цель данного исследования заключается в раскрытии истории возникновения и содержания такого феномена, как титул, чин и звание в Российской империи.

Эти цели конкретизируются следующими задачами:

Раскрыть понятия: титул, чин и звание.

Установить внутреннюю взаимосвязь между этими понятиями.

Определить место титулов, чинов и званий в системе государственной службы Российской империи.

Раскрыть структуру титулов, чинов и званий Российской империи.

Раскрыть систему дворянских титулов, гербов и мундиров.

Провести исторический анализ развития системы военных и свитских чинов.

Определить значение рангов и титулов чиновников гражданских ведомств.

Показать структуру чинов и званий придворных дам и кавалеров.

Исследовать причины ликвидации системы титулов, чинов и званий в 1917 году.

При написании работы применялись как общенаучные методы: системный анализ, соотношение исторического и логического, моделирование, а также частнонаучные правовые методы исследования: сравнительно-правовой, технико-юридический метод и др.

Научной базой курсовой работы являются труды по общей истории, истории государственного управления, истории титулов, мундиров и орденов. При проведении исследования автор опирался на научные работы Б.И. Антонова[1], А.В. Висковатова[4], Е.П. Карповича[12], А.П. Корелина[13], В.Н. Сингаевского[18], Л.Е. Шепелева[21,22,23] и других. Этими авторами в той или иной степени, затрагивались проблемы организации системы титулов, чинов и званий в Российской империи.

Вместе с тем, исследования монографического характера по данной тематике вообще не проводились. Указанные работы не утратили научной ценности, однако, содержащиеся в них выводы и предложения нуждаются в критической оценке и переосмыслении с учетом происшедших государственно-правовых, политических и экономических изменений.

Курсовая работа выполнена в объеме, соответствующем установленным требованиям. Структура курсовой работы обусловлена целями и задачами, а также логикой исследования. Курсовая работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы, исследованной при подготовке к данной работе.

Глава 1. Титулы, чины и звания как историко-культурное явление

дворянский титул чин звание

Понятия, перечисленные в заголовке, внутренне связаны между собой. Титулы -- это установленные законом словесные обозначения служебного и сословно-родового положения их обладателей, кратко определявшие их правовой статус [16,745]. В целом же система титулов, чинов и званий составляла один из устоев имперской государственной машины и важный элемент социальной жизни России XVIII -- начала XX в.

Стержнем этой системы был чин -- ранг каждого государственного служащего по установленной еще Петром I и просуществовавшей почти 200 лет четырнадцати классной «Табели о рангах всех чинов...». Сто с лишним лет назад, в 1886 г. государственный секретарь А. А. Половцов, один из организаторов и руководителей Русского исторического общества, писал Александру III: «Настанет время, когда историку трудно будет объяснить, что такое был чин, этот полтораста лет слагавшийся, вросший в привычки русского честолюбия» феномен, с которым было «нельзя не считаться» [17, 148]. Справедливость предсказания теперь несомненна. Далее автор подробнее рассмотрит историю возникновения и содержание этого феномена, а здесь отметим лишь, что чин давал право на замещение должностей государственной службы, а также на совокупность прав, без которых, по авторитетному свидетельству современника В. Я. Стоюнина, «человеку, хоть несколько развитому и образованному, невыносимо было жить в обществе» (особенно до отмены крепостного права) [6, 28].

Можно сказать, что титулы, и особенно чины, вместе с мундирами и орденами были наиболее заметным признаком эпохи, настолько проникли они в общественное сознание и быт имущих классов. Наряду с этим они получили отражение в исторических источниках, мемуарной и художественной литературе, в изобразительном искусстве: иногда -- это рассуждения, прямо затрагивающие проблемы государственной службы и социальных отношений; чаще же -- частные упоминания титулов, чинов и званий конкретных лиц с целью обозначить их правовой статус либо просто назвать их [18, 67].

Сталкиваясь с упоминанием титулов, чинов и званий, современный читатель, а иногда и специалист-историк, нередко затрудняется в понимании их значения. И это естественно, поскольку система титулов, чинов и званий, существовавшая в Российской империи, была отменена еще в 1917 г. и с тех пор основательно забыта. Специальных же справочников о них нет, за исключением энциклопедий и словарей, в которых соответствующие термины даны вразбивку, в общем алфавитном ряду. До революции нужда в таких справочниках была невелика, поскольку существовали ведомственные инструкции, да и сама традиция применения титулов, чинов и званий была жива. Трудности усугубляются вследствие того, что упоминание титулов, чинов и званий литературе бывает не всегда формально правильным и может быть заменено принятым в то время бюрократическим или великосветским жаргоном. Так, в разных контекстах речь может идти о «даровании светлостью», о пожаловании придворного или другого мундира, ключа или шифра, о получении «белых пуговиц» или «кавалерии», о награждении «клюквой» на шашку и т. п. В этом случае обращение к справочникам по понятным причинам вообще невозможно.

В ряде публикаций, в том числе и специалистов, серьезно занимающихся историей воинских званий, периодически вместо термина звание используется термин чин. Однако при этом необходимо учитывать следующие обстоятельства:

Слово чин вплоть до начала XX века в русском языке было многозначным, оно обозначало как вообще некий «порядок» (отсюда слова чиниться, чинно и т. д.), так и человека, этому порядку подчиненного, и должность, этим человеком занимаемую [9, 123].

Во многих случаях в документах XVII--XIX веков, регламентирующих звания различных ведомств, под словом чины в действительности имеются ввиду не звания, а их носители, например «чины военного ведомства».

В XIX веке в официальных документах уже четко разделяется понятие чина и звания, в чем несложно убедиться просто прочитав приказы по ведомствам. В то же время в быту, особенно в мало образованных слоях населения, эти понятия отождествляются.

Уже к началу XIX века в ряде ведомств существовали и чины, и звания, существовало их четкое разделение. Некоторые чины официально превращались в звания. Так, например, произошло с придворными чинами камер-юнкера, камергера, пажа и камер-пажа, которые стали почетными и придворными званиями.

При уже состоявшемся четком разделении понятий чина и звания в практике делопроизводства продолжали использоваться устоявшиеся архаичные формулировки типа «старшинство в чине», «чинопроизводство», «тем же чином», «против чина» и т. д., сохранившиеся в неизменности с петровских времен.

Вплоть до начала XX века носители придворных званий именовались «чинами Двора» при том, что указами им присваивались именно звания, а не чины.

Помимо «чинов Двора» при императорском дворе состояли «служащие Двора», которые при этом имели придворные чины.

С середины XIX века в обществе считается неуважительным или даже прямо оскорбительным для офицера поздравить его с присвоением очередного чина, а не звания [7, 23]. И наоборот, присвоение воинских или придворных званий чиновникам (даже на несколько классов ниже их чина, например присвоение звания генерал-майора действительному тайному советнику или почетному опекуну) рассматривалось как форма поощрения, монаршей милости.

В современном русском языке, в том числе и в законодательстве, четко разделяется понятие звания (почетного, воинского, специального, ученого и т. д.) и понятие чина [16, 328]. Понятие звания рассматривается как официально присваиваемое наименование, определяющееся степенью заслуг, квалификацией в области какой-нибудь деятельности, служебным положением, чин - как служебный разряд или класс. Классные чины в настоящее время присваивают исключительно чиновникам государственной службы, причем только в том случае, если государственный служащий не имеет права на получение по службе воинского или специального звания. Таким образом, употреблять термин чин вместо термина звание не только безграмотно, но и может ввести в заблуждение.

Точное знание титулов, чинов и званий, существовавших в прошлом, особенно важно для тех, кто в силу своих профессиональных обязанностей обращается к историческому исследованию: историков, краеведов, архивистов, историков естествознания, искусствоведов, режиссеров и других деятелей искусств. Очень часто такое знание бывает важно для самого понимания темы исследования и при атрибуции исторических источников: для выяснения их автора или адресата, личности портретируемого, для установления примерной даты документа. Во всех случаях, конечно, историк должен разбираться в соответствующих терминах и понимать, что за ними скрывается, и уметь отличить норму от исключения. Для историка необходимо быть осведомленным о том, какое значение имел тот или иной титул, чин или звание, какие права и обязанности были с ними связаны, кому они могли быть даны, в какое время они существовали. В ходе исторических исследований биографического жанра знание титулов, мундиров и орденов обретает, естественно, особую важность.

Глава 2. Система титулов, чинов и званий в Российской империи

Свод законов Российской империи определял дворянство как сословие, принадлежность к которому «есть следствие, истекающее от качества и добродетели начальствующих в древности мужей, отличивших себя заслугами, чем, обращая самую службу в заслугу, приобретали потомству своему благородное [5, 92]. Благородными разумеются все те, кои от предков благородных рождены, или монархами сим достоинством пожалованы». Неясность этого определения вполне соответствовала неясности самого понятия «дворянство» в представлении современников[13,87].

Делая попытку объяснить в общем виде, что же такое дворянство, следует прежде всего определить его как сословие, т.е. особый в правовом отношении слой феодального общества, исторически сложившийся в России к началу XVIII в. и окончательно юридически оформленный Жалованной грамотой дворянству 1785 г. [21, 156] В идеальном случае дворянин -- это помещик, т.е. владелец земель и крепостных -- основной производительной силы феодального общества. Именно в таком качестве дворянин-помещик являлся главной социальной опорой царизма. В своем имении он выступал отчасти как агент верховной власти, ответственный за поступление налогов с крестьян, исполнение рекрутской повинности, благосостояние населения, за сохранение общественного спокойствия и т.п.

Современный нам исследователь истории дворянства, А. П. Корелин, справедливо отмечает, что «приобретение дворянства службой отчасти было в интересах самодержавия, так как увеличивало в составе высшего сословия бюрократическую прослойку, целиком находившуюся в зависимости от верховной власти» [13, 258].

И поместное, и служилое дворянство было потомственным, т.е. передавалось жене, детям и дальним потомкам по мужской линии (дочери, вышедшие замуж, получали сословный статус мужа).

Особую группу составляли личные (не потомственные) дворяне. Престиж личного дворянства, впервые появившегося вместе с Табелью о рангах, был минимален (его даже не считали «настоящим» дворянством). За малым исключением личные дворяне не имели права владения крепостными. Помимо обычной выслуги потомственного дворянства, личные дворяне могли ходатайствовать о его получении в случае, если их отцы и деды прослужили по 20 лет в обер-офицерских чинах. Личное дворянство распространялось только на жену. Дети личных дворян пользовались статусом «обер-офицерских детей», а с 1832 г. -- потомственных почетных граждан.

Введение манифестом 10 апреля 1832 г. нового сословия почетных граждан (потомственных и личных) преследовало две цели: во-первых, сократить возрастание численности личных дворян за счет замены в ряде случаев звания личного дворянина званием почетного гражданина; во-вторых, предоставить хотя бы минимум прав (главные из них -- освобождение от рекрутской повинности, подушного оклада и телесных наказаний) таким категориям населения, как купцы 1-й гильдии (после 10 лет, а с 1863 г. -- 20 лет пребывания в гильдии), коммерции и мануфактур -- советники, лица, получившие ученые степени, художники, выпускники университетов и ряда других высших учебных заведений, дети личных дворян и православных церковнослужителей и др. С 1892 г. звание почетного гражданина стало возможным испрашивать за общественно полезную деятельность: за первые 10 лет в этом случае давалось личное почетное гражданство, а за 20 лет -- потомственное. На 1858 г. в России числилось более 21 тыс. почетных граждан [13,189].

А.П. Корелин пришел к обоснованному заключению, что «высшее сословие с одной стороны, как наиболее образованное и обеспеченное, дало немало видных деятелей в области науки, литературы и искусства. а с другой -- вобрало в себя довольно значительную часть талантливых выходцев из других сословии» [13, 256-257] .

Благородное происхождение потомственного дворянина -- его принадлежность к благородному роду, т.е. к роду, чьи заслуги перед отечеством официально признаны (благо-род), выражалось общим титулом всех дворян -- ваше благородие. Частным титулом дворянин пользоваться не было принято (так не представлялись и не называли кого-либо при обращении) [ 23,15].

Титул благородие в далеком прошлом употреблялся среди прочих при величании царя. В XVIII и XIX вв. он сохранялся в одной из церковных служб, когда после большого выхода при дворе архиерей обращался к присутствующему императору со словами: «Благородие твое да помянет господь Бог во царствии своем» [15, 342].

При обращении к дворянину заменой частного титула был предикат господин (госпожа). Существуют разные версии происхождения этого слова. Согласно одной из них, оно происходило от слова «господь» -- глава семьи, владыка, бог и означало «хозяин, владелец» [16, 258]. В России дворяне пользовались преимущественным правом называться этим предикатом, но он же мог применяться (и со временем все более) к любому другому свободному (не крепостному) человеку. В среде крепостных и слуг предикат господин обычно заменялся словом барин, происходившим от слова боярин, по одной из версий означавшее в древности «воин» (участник битвы, боя). В неофициальной ситуации предикат господин часто заменялся предикатом государь (государыня), но только в словосочетаниях милостивый государь или государь мой NN, либо использовался в сокращенной форме сударь (сударыня). Предикат господин обычно не употреблялся без фамилии (это было возможно лишь во множественном числе); формула милостивый государь могла быть и безымянной; предикат сударь применялся только как безымянный [21, 222].

Необходимо отметить, что наряду с официальными общими титулами в дореволюционной России в комплементарных целях в быту употреблялись и некоторые произвольные, законом не установленные титулы вроде ваше степенство, ваша милость, ваша честь и т.п. Чаще всего так обращались к представителям купеческого сословия, если они не имели официальных титулов.

Верхний слой благородного сословия составляло титулованное дворянство, т.е. дворянские роды имевшие баронские, графские, княжеские и другие родовые титулы. В России до начала XVIII в. существовал только княжеский титул, исключительно как наследственный, обозначавший принадлежность к роду, который в древности пользовался правом княжения (государственного управления) на определенной территории страны. В связи с созданием русского централизованного государства и обеднением многих из княжеских родов престиж титула упал. Этому способствовало и разрешение пользоваться княжеским титулом главам татарских и мордовских родов при принятии ими православия. Е. П Карнович пришел к заключению, что наследственные князья «не только не представляли собой русской аристократии ... но даже не составляли безусловно высшей служилой знати, за исключением немногих родов» и «остаются в безызвестности и убожестве» [12, 36].

В древней Европе баронский титул был самым важным и почетным. Это было общее обозначение как высших государственных чинов, так и феодальных владетелей, непосредственно подчиненных верховному сюзерену. В Древней Руси этот термин переводился с немецкого как «вольный господин». По мере распространения этого титула и увеличения числа его носителей (во многих случаях не имевших никаких имений) он «потерял в общественном мнении всякое уважение». Фактически титул барон стал просто указывать на дворянскую принадлежность. [12, 56].

В отличие от рядовых дворян, не пользовавшихся своим частным титулом, бароны именовались этим титулом: господин барон и госпожа баронесса. Общий же их титул не отличался от дворянского (ваше благородие). Лишь однажды при пожаловании баронского титула тайному советнику И. А. Черкасову он был назван высокородным, причем этот общий титул перешел и к его потомкам. Формула обращения была единственным отличием российских баронов от рядовых дворян.

При преемниках Петра I графскими титулами были удостоены «сравнительно весьма немногие», главным образом фавориты Екатерины II [17, 489].

В XVIII в. графский титул расценивался как не менее, а иногда и более почетный, чем княжеский. Этому способствовало то обстоятельство, что российские графы стали пользоваться общим титулом ваше высокоблагородие (князья же общего титула еще не имели), а затем и ваше сиятельство (при Петре I этим титулом пользовались только сенаторы).

При Павле I титул российского князя с титулом светлость был пожалован вице-канцлеру графу А. А. Безбородко; в начале 1799 г. титул светлейший князь получил генерал-прокурор П. В. Лопухин; в августе 1799 г. титул российского князя с титулом Италийский был дан генерал-фельдмаршалу графу А. В. Суворову-Рымникскому (с правом передачи его потомкам «мужского и женского родов») в связи с пожалованием ему сардинским королем Виктором-Эммануилом «достоинства князя с титулом его двоюродного брата»; наконец, княжеский титул был дан армянскому патриарху Иосифу Аргутинскому. Пожалование титулом светлейшего князя наследственных князей стало практиковаться только во второй четверти XIX в. -- при Николае I.

Светлейшие князья имели общий титул ваша светлость, в отличие от них наследственные князья с конца XVIII в. стали именоваться (как и графы) «сиятельными» с общим титулом ваше сиятельство [18, 127]. При Николае I число пожалований княжеского титула увеличилось.

Чаще всего пожалование родовыми титулами производилось в порядке постепенности: сначала младшими, затем более высокими, которые заменяли прежние. В частности, княжеские титулы жаловались лицам, уже имевшим графский титул, а титулы светлейших князей -- тем, кто имел княжеский. Лишь в исключительных случаях можно было иметь два родовых титула одновременно -- при условии удвоения фамилии за счет пожалованной почетной или полученной по наследству фамилии другого рода.

Высшей (третьей) степенью княжеского титула был титул великий князь, который мог принадлежать лишь членам царской (императорской) фамилии [1, 29]. Титул великого князя (т. е. старшего в ряду других) издревле был известен в России. С XV в. в связи с падением Византийской империи глава Российского государства стал именоваться царем и великим князем. Слово «царь» происходит от имени древнеримского императора Гая Юлия Цезаря, которое было воспринято я его преемниками, став элементом их титула.

В октябре 1721 г. Петр I принял императорский титул. Этот акт должен был еще раз подтвердить преемственность власти от глав Римской и Византийской империй и поднять политический статус России. В Западной Европе императорский титул обычно принадлежал главе крупнейшей и могущественнейшей монархии, а его получение санкционировалось папской властью. К началу VIII в. им пользовался только глава Священной Римской империи германской нации. С принятием императорского титула русские монархи (этот термин, который может быть переведен как единоправец, привел в Россию с Запада в XVIII в.) не совсем отказались от титулов царь и великий князь -- оба они стали употребляться в качестве так называемого большого титула для обозначения их политических («владельческих») прав на отдельные части империи (например, российский император считался царем казанским, астраханским и сибирским и великим князем смоленским, тверским, вятским и «иных земель»).

В декабре 1721 г. было принято решение, что супруга императора должна именоваться цесаревино величество, а дочери -- цесаревны. В некоторых особо торжественных случаях сам император -- цесарское величество. Однако при ближайших преемниках Петра от этих наименовании постепенно отказались.

Специальное законоположение об императорской фамилии было разработано и принято лишь в 1797 г. [5, 58]. Согласно ему, императорскую фамилию составляли император, императрица (жена), вдовствующая императрица (мать) и великие князья: сыновья, дочери, внуки, правнуки и праправнуки здравствующего или умершего императора. Великий князь -- наследник престола (обычно старший сын императора) имел, кроме того, титул цесаревич.

Из всех родовых титулов лишь титулы великого князя и князя императорской крови по закону сообщали их обладателям существенные права. В первом же пояснительном пункте к Табели о рангах говорилось: «Принцы, которые от нашей крови происходят, и те, которые с нашими принцессами сочетаны, имеют при всяких случаях председательство и ранг над всеми князьями и высокими служителями Российского государства» [8,429].

Вследствие довольно частых и не всегда оправданных пожаловании и нередко материальной необеспеченности титулованных родов сами эти титулы не пользовались авторитетом в обществе, особенно во второй половине XIX -- начале XX в. Более титула по происхождению ценились сама родовитость и заслуги рода.

Правовой основой для бесспорной передачи потомкам как родовых титулов, так и почетных фамилий было прямое нисходящее родство по мужской линии. В тех случаях, когда такие потомки отсутствовали, титулы (вместе с родовыми фамилиями) и почетные фамилии могли передаваться по другим линиям родства и даже свойства, каждый раз на основании особого разрешения императора. При этом принимались во внимание, с одной стороны, желательность сохранить в русской истории старинную или прославившуюся титулованную фамилию, а с другой -- наличие достойных преемников.

Передача титулов пресекшихся родов по женской линии стала практиковаться только в павловское царствование. Собственно, передавался не титул, а титулованная фамилия. При передаче родового титула и фамилии в другой род иногда делались ограничения относительно того, что этим титулом и фамилией будет пользоваться только одно лицо по праву первородства.

Одним из важных прав, которые давались исключительно дворянам, было право иметь родовой герб. Такой герб можно определить как композицию символов (эмблем), поясняющих происхождение, заслуги и современный статус рода. Герб как бы закреплял право на потомственное дворянское достоинство и родовые титулы и делал их видимыми [3, 6].

Первые родовые гербы появились в России только в последние десятилетия XVII в. В 1686-1687 гг. был составлен сборник таких гербов. Внимание к родовым гербам усилилось и их составление активизировалось в связи с утверждением Табели о рангах, установившей в общем порядке возможность выслуги потомственного дворянства.

Чтобы родовой герб возымел законную силу, необходимо было соблюсти такие условия: 1) легенда происхождения и заслуг рода должна была быть доказана или по крайней мере официально признана; 2) герб должен был быть составлен с соблюдением строгих правил геральдической науки; 3) герб должен был быть утвержден властями и формально зарегистрирован. В соответствии с этим обычно подготавливались и представлялись для утверждения красочный рисунок герба, его описание с истолкованием и справка по истории рода [12, 116]. Для организации всей деятельности по разработке гербов и их утверждению в 1722 г. была создана Герольдмейстерская контора при Сенате.

Сам феномен родовых гербов воспринимался не изолированно, а с учетом практики западноевропейских стран, где родовые гербы имели широкое распространение еще со времен средневековья, а также того, что одновременно в России начали создаваться гербы губерний и городов. Древние дворянские роды, еще не обзаведшиеся гербом, стремились не отстать от других и зафиксировать свою историю и заслуги. Новые же роды были заинтересованы прежде всего утвердиться и упрочить свое положение среди всех других. По при этом для них возникала существенная трудность в конструировании герба, особенно в выборе значимых символов. В самом деле, не помещать же в гербе изображение чернильницы и пера, а именно они для большинства новых родов были средством достижения дворянства.

По правилам геральдики родовой герб состоял из боевого щита, шлема, короны, мантии, намета (цветные украшения, образующие фон герба), щитодержателей, девиза (указывался не во всех гербах) и других, менее существенных элементов. При их изображении могли употребляться восемь красок: золотая, серебряная, красная, голубая (лазоревая), зеленая, пурпурная, черная и белая (при изображении человека разрешалось использовать телесный цвет). Первые две обозначали металлы, остальные -- эмаль (финифть). Одно из правил геральдики запрещало накладывать металл на металл и финифть на финифть. Это означало, что на металлическом поле могли быть изображения только из финифти (и наоборот) [3, 26-27].

Щит, являвшийся главной частью герба, мог иметь несколько форм: четырехугольный с заострением внизу (французский); такой же с закруглением внизу (испанский); треугольный с дугообразными боковыми сторонами (варяжский); овальный (итальянский); треугольный с фигурными вырезами по сторонам (германский) и др. В России чаще употребляли французский щит. Щит в гербе мог делиться пополам по вертикали (рассеченный), по горизонтали (пересеченный), по диагонали (скошенный) и иным более сложным образом с различной окраской частей. Распространено было изображение на щите крестов -- прямого и скошенного (андреевского). В центре щита или на его выделенных сечениями частях могли помещаться разного рода изображения [3,89].

Важную роль в гербе играли корона (обычно помещалась над щитом) и мантия. В зависимости от числа зубцов различались короны княжеские, графские, баронские и дворянские. Мантия (выходящая из-под короны) была признаком либо княжеского герба, либо происхождения рода от удельных князей [3, 99].

Девиз краткое изречение (иногда по-латыни), характеризующиеся жизненные принципы и цели представителей рода, -- обычно помещался на ленте под щитом.

2.2 Военные и свитские титулы и чины

Важной особенностью военного чинопроизводства было то, что численность всех офицерских чинов лимитировалась штатными расписаниями, а потому производство в следующий чин (в армии -- начиная с чина капитана) осуществлялось не только по выслуге определенного числа лет, но и лишь при наличии вакансий. Вследствие этого для достижения высших чинов в армии, например в конце XIX в., требовалось больше времени, чем на гражданской службе.

Военные чины тех наименований, которые были зафиксированы Табелью о рангах, появились в России раньше других, причем задолго до введения Табели [11, 356]. Частично они принадлежали военным, приглашенным на службу в Россию из стран Западной Европы. Вместе с тем в последней трети XVII в. чины эти по примеру армий западных стран стали даваться командирам подразделений русской армии. На 1672 г. были известны уже следующие чины, общие для всех родов войск: полковник, подполковник (помощник полковника), капитан (командир роты), поручик (офицер для поручений, помощник капитана), прапорщик (знаменосец) и подпрапорщик (помощник прапорщика, не офицер). Чин генерала впервые был присвоен русскому в 1667.

Впервые попытка упорядочить систему военных чинов была сделана в 169 г. генералом А. А. Вейде [7,25]. На основе изучения «цесарских» (австрийских) военных уставов он представил Петру I проект «Воинского устава». Согласно ему все «начальные люди» делились на «вышних» и «нижних» (позже получивших наименование унтер-офицеров).

В состав «вышних» входили генеральские, а также полковые и ротные офицерские чины. Генералитет составляли строевые командные чины и чины нестроевого управления. К первым относились генералиссимус или полный воевода, генерал над пехотой, генерал над конницей, генерал-фельдцейхмейстер, генерал-майор и бригадир. К высшим нестроевым чинам относились генерал-комиссариус (в его ведении находилась вся финансовая часть в войске), его помощники -- верховный комиссариус в чине полковника и два-три «простых комиссариуса», генерал-квартирмейстер (прообраз начальника генерального штаба), генерал-адъютант при генералиссимусе, генерал-аудитор (высший военно-судебный чиновник), генерал-инженер [10, 45].

Между чинами генерал-майора и бригадира еще не устанавливалось четкого различия: в обязанности обоих чинов входило командование бригадой (из двух-четырех полков).

К полковым и ротным чинам были отнесены уже существовавшие к 1698 г. и упоминавшиеся нами строевые чины от полковника до прапорщика.

Система чинов, предусмотренная Уставом Вейде, возможно, не была вполне реализована, но она отразила уже наметившуюся тенденцию развития военных чинов и оказала влияние на то, в каком составе эти чины были зафиксированы в Табели о рангах.

Уже в 1699 г. вместо чина генералиссимуса и должности «главного воеводы Большого полка» вошел в употребление чин генерал-фельдмаршала. Устанавливалось, что «генерал-фельдмаршал, или аншеф, есть командующий главный генерал в войске. Вся армия и настоящее намерение от государя ему поручены».

Соответствие чинов должностям вскоре нарушилось добавлением чинов, не сопряженных с определенными должностями: так, с 1703 г. был введен чин секунд-поручика или подпоручика (вставший в системе служебной иерархии между чинами поручика и прапорщика), а несколько позднее в Преображенском и Семеновском полках был установлен чин капитан-поручика (между чинами капитана и поручика). В артиллерии, где не было знаменосцев, а следовательно, и чина прапорщика, по штату 1712 г. был введен чин штык-юнкера, который, хотя и был соотнесен с чином прапорщика других родов войск, первоначально офицерским чином не считался [18,79].

В новом Воинском уставе 1716 г., составленном при непосредственном участии Петра I, предусматривались сразу три высших чина: генералиссимус, генерал-фельдмаршал и генерал-фельдмаршал-лейтенант.

Устав 1716 г. подразделял воинские чины на четыре группы: генералов, штаб-офицеров, обер-офицеров и унтер-офицеров. В генералитет входили чины от генералиссимуса до бригадира, к штаб-офицерам (чинам «полкового штаба») относились чины от полковника до майора (причем чин майора делился на две степени: премьер -- и секунд-майор), к обер-офицерам (т. е. к старшим офицерам) -- чины от капитана до прапорщика. К числу унтер-офицеров (т. е. младших офицеров, на самом деле офицерами не являвшихся) или урядников принадлежали сержант (в кавалерии -- вахмистр), фурьер (квартермистр), каптенармус, подпрапорщик, капрал (ефрейтор унтер-офицером не считался) [11, 569].

Окончательно система военно-сухопутных чинов была закреплена в Табели о рангах 1722 г. Предусматривались три линии чинопроизводства: 1 -- армейская пехота и кавалерия; 2 -- армейская артиллерия и инженерные войска; 3 -- гвардия.

Некоторые из установленных Табелью о рангах наименований генеральских и других чинов не привились или привились не сразу и были на практике заменены наименованиями, более к этому времени известными в России.

По Табели о рангах офицеры гвардии получали преимущество в два чина перед армейскими офицерами, т.е. значились в Табели на два класса выше армейских. Вследствие недостатка в гвардии вакансий для штаб-офицеров гвардейские офицеры, дослужившись до чина капитана, в большинстве переходили в армию с чином на один или два класса выше, т.е. полковниками и даже бригадирами (фонвизинский «от армии бригадир» был, кстати сказать, именно таким бригадиром). При этом гвардейские офицеры могли сохранять и свои прежние чины (например, полковник армии и лейб-гвардии капитан). Продолжая службу в армии и получив генеральские чины, некоторые из них могли вновь получить назначение в гвардию майорами или подполковниками. Поскольку командиром всех гвардейских полков числилась императрица, такое назначение считалось очень почетным. В этом случае снова возникало удвоение военных чинов (армейский+гвардейский). Замещение штаб-офицерских должностей в гвардии генералами просуществовало до конца XVIII в.

Преимущество в один класс перед прочими армейскими войсками получили офицеры артиллерии. Это было вызвано тем, что служба в артиллерии требовала грамотных и знающих математику офицеров, а образованность среди офицеров была редкостью. Так как инженерные войска в тот период не были отделены от артиллерии, то в 1724 г. и инженерные чины были приравнены в рангах к артиллерийским. Выделение инженерных частей в отдельный род войск с оставлением указанных преимуществ произошло в 1728 г.[10,56].

В 1730-1731 гг. с созданием тяжелой кавалерии по немецкому образцу (кирасир) появились новые названия чинов: ротмистр (IX класс), корнет (XIV класс) и гефрейт-капрал (равный подпрапорщику). В ряду прочих чинов гвардии чины капитан-поручика и секунд-ротмистра, стоявшие в VIII классе, были как бы лишними, поскольку им не соответствовало строевой должности. Существование же их объясняется тем, что все штаб-офицеры гвардии номинально числились шефами в назначенных им гвардейских ротах и эскадронах. Такие роты и эскадроны назывались штабскими, а командование ими поручалось капитан-поручикам и секунд-ротмистрам. Прочими же ротами командовали «настоящие капитаны» (VII класс).

В 1731 г. чин майора армии (кроме артиллерии и инженерных войск) также был разделен на две степени -- премьер-майор и секунд-майор. Осталось, однако, неясным, относились ли они к разным классам Табели о рангах или к одному, являясь как бы двумя его ступенями. [12,68].

В 1751 г. в артиллерии и инженерных войсках был введен чин капитан-поручика. В 1786 г. в кирасирских и карабинерных (созданных в 1765 г.) полках был упразднен чин подпоручика. В 1796 г. чин подпоручика был упразднен и в гусарских полках, а прапорщики стали именоваться корнетами. У драгун чин подпоручика остался, но отсутствовал чин майора.

К павловскому царствованию относится ряд изменений в системе военных чинов, имевших целью, в частности, достичь большего соответствия в этом отношении между отдельными родами войск. Существовавшие в инженерных войсках и артиллерии чины прапорщика и штык-юнкера в 1796 г. были упразднены, и первым офицерским чином стал чин подпоручика. В 1797 г. во всех войсках членение на премьер -- и секунд-майоров было ликвидировано и снова установлен один майорский чин. В том же году гвардейской пехоте и кавалерии капитан-поручики и секунд-ротмистрь. были переименованы в штабс-капитанов и штабс-ротмистров; тогда же этот чин был введен во всех армейских войсках (X класс), где прежде его не было. В 1798 г. артиллерийские капитан-поручики также были переименованы в штабс-капитаны. В 1797-1798 гг. кадетские корпуса, артиллерия и инженерные войска теряют преимущество одного чина перед армией, но это право им было возвращено в царствование Александра I. В конце XVIII в. постепенно перестал употребляться чин бригадира и в V классе военных чинов не стало. Вводятся предусмотренные Табелью о рангах наименования высших военных чинов: чин генерал-поручика заменен чином генерал-лейтенанта, а генерал-аншефы начинают именоваться генералами от инфантерии и от кавалерии, а также инженер-генералами. Должность генерал-фельдцейх-мейстера, значившаяся во II классе Табели о рангах, в 1796 г. была упразднена; как бы взамен нее появился чин генерала от артиллерии (II класс), до этого в русской армии не существовавший. Но уже в 1798 г., в день рождения великого князя Михаила Павловича, младшего сына Павла I, эта должность была восстановлена, а звание генерал-фельдцейхмейстера пожаловано младенцу пожизненно. После смерти Михаила Павловича эта должность была некоторое время незамещенной, но в 1852 г. генерал-фельдцейхмейстером назначается великий князь Михаил Николаевич (младший сын Николая I), вступивший в исправление должности в 1856 г. и занимавший ее до своей смерти (1909 г.) С 1909 г. должность генерал-фельдцейхмейстера не замещалась [11, 354-356].

В 1798 г. для повышения по службе унтер-офицеров и подпрапорщиков из дворян были установлены особые чины (звания) эстандарт-юнкера (в полках тяжелой кавалерии), фанен-юнкера (в драгунских полках), портупей-юнкера (в легкой кавалерии и артиллерии) и портупеи-прапорщика (в пехоте). Все они считались ниже XIV класса и в состав обер-офицерских чинов не входили.

Обратим внимание на особенность терминологии и логику построения системы военных чинов, которые вполне сознавались более образованными современниками. Вот значение (смысл) основных чинов: генерал -- начальник; майор -- старший; капитан -- главный. Было по меньшей мере семь разных способов для обозначения младшей степени чина: под (подпрапорщик), секунд (секунд-ротмистр), штабе (штабс-капитан), вице (вице-адмирал), лейтенант (капитан-лейтенант), поручик (генерал-поручик), унтер (унтер-лейтенант). Шесть названий существовало в разных родах войск для обозначения чинов и званий, имевших общий смысл знаменосец: прапорщик, хорунжий, корнет, фендрик, эстандарт-юнкер и фанен-юнкер.

Заслуживает пояснения происхождение слова штабе в наименовании чина штабс-капитан (штабс-ротмистр). Тогда как слово штаб (штаб-офицерские чины) означало более высокий ранг чинов, слово штабс, наоборот, -- более низкий. Официально употребляться оно стало с 1797 г. вместо слов поручик, и секунд при обозначении младших степеней чинов (капитана и ротмистра). Но еще раньше оно бытовало для обозначения капитан-поручиков и секунд-ротмистров, командовавших «штабскими», номинально подшефными штаб-офицерам, ротами и эскадронами. Иначе говоря, еще до 1797 г. капитан-поручиков и секунд-ротмистров именовали в быту штабс-капитанами и штабс-ротмистрами.

В середине XIX в. было предпринято несколько попыток упорядочить военное чинопроизводство главным образом для сокращения числа чинов и установления их соответствия должностям. Как выяснено Н. П. Глиноецким, в 1847 г. предполагалось введение чина старший полковник, с отнесением его к V классу Табели о рангах на место ранее упраздненного чина бригадира. В этой связи Николай I высказался за упразднение чинов штабс-капитана (штабс-ротмистра) и подпоручика. Все соображения по этим вопросам были разработаны в Военном министерстве, но не реализованы. Завершение упорядочения системы военных чинов было проведено в 1880-х гг.[17,502].

В 1882 г. гусарские и уланские полки были реорганизованы в драгунские, а для установления во всей кавалерии единообразия в чинах драгунские капитаны переименованы в ротмистры, штабс-капитаны -- в штабс-ротмистры, а прапорщики -- в корнеты.

В 1884 г. была проведена давно подготовлявшаяся общая реформа военного чинопроизводства. Приказом по военному ведомству от 6 мая «за неизменную преданность армии долгу и доблестные заслуги ее в боях» офицеры армейских войск приравнивались в преимуществах к офицерам специальных частей. В связи с этим из разряда штаб-офицерских чинов армии исключался чин майора, а находившиеся на службе в армии майоры производились в подполковники. Вместе с тем все обер-офицерские чины армии повышались на один класс (чины XII класса были перемещены сразу в X, так как в XI классе военные чины отсутствовали; XIII и XIV классы освобождались от военных чинов). Чин капитана (и равные ему) оказался в VIII классе наряду с коллежским асессором, при этом он продолжал считаться обер-офицерским чином, но получил право на штаб-офицерский общий титул ваше высокоблагородие. Отныне различие между обер-офицерами старой гвардии и прочих родов войск составляло лишь один класс. 30 августа того же года «в видах установления большего единства и правильности в системе младших обер-офицерских чинов» и по примеру иностранных армий был исключен из ряда чинов постоянной службы чин прапорщика с оставлением впредь этого чина только в запасе армейских войск всех родов оружия (не исключая и кавалерию) и на военное время; чин корнета в кавалерии приравнивался к чину подпоручика прочих войск (повышался на один класс). Состоявшим в армии прапорщикам предоставлялся выбор: уйти в запас или сдать экзамен на чин подпоручика. Тогда же в казачьих войсках был введен чин подъесаула, соответствовавший чину штабс-ротмистра (IX класс), и упразднен чин подполковника.

В результате указанных преобразований номенклатура и система военных чинов в VI -- XIII классах получили тот вид, который сохранился до 1917 г.[11,689]

В начале XIX в. складывается понятие «Свита его императорского величества», объединявшее всех генерал -- и флигель-адъютантов. В 1827 г. для военных чинов IV класса были установлены особые звания: Свиты его величества генерал-майор и Свиты его величества контр-адмирал (первые пожалования их состоялись в 1829 г.). С этого же времени звание генерал-адъютанта стало присваиваться лишь военным II и III классов. Сохранялось оно и за генерал-фельдмаршалами (например, в 1830-1840 гг. звание генерал-адъютанта имел генерал-фельдмаршал И. Ф. Паскевич). Наконец, с 1811 г. появляется еще одно почетное свитское звание -- генерал, состоящий при особе императора (существовало до 1881 г.). Обычно оно давалось полным генералам (II класс). К концу XIX в. генералы, состоявшие при императоре, стали именоваться генерал-адъютантами при особе его величества (в отличие от генерал-адъютантов его величества), которые в «Положении об Императорской главной квартире» числились выше просто генерал-адъютанта. Отставка или достижение предельного (для двух низших групп свитских званий) чина влекли за собой отчисление из Свиты. Для получения же более высокого звания требовалось новое пожалование [15, 259].

По закону пожалование свитских званий производилось «по непосредственному государя императора усмотрению», причем число лиц Свиты не ограничивалось[18, 236].

Лица, составлявшие Свиту, в большинстве занимали какие-либо должности вне ее по военной или гражданской линиям. Но некоторые из них состояли исключительно «при особе его величества», т. е. в Свите. Неизвестно, имели ли они какие-нибудь специальные свитские обязанности.

В обязанности «чинов» Свиты входило выполнение специальных поручений императора по преимуществу в провинции (наблюдение за рекрутскими наборами, расследование крестьянских беспорядков и т. п.), сопровождение прибывающих в Россию «иностранных высочайших особ» и военных делегаций, присутствие (в свободное от других служебных занятий время) «на всех выходах, парадах, смотрах..., где его величество изволит присутствовать», а также дежурство при императоре во дворце или на церемониях вне дворца [19, 348.

2.3 Ранги и титулы чиновников гражданских ведомств

Анализ практики чинопроизводства в России привел дореволюционного исследователя истории гражданских чинов В. А. Евреинова к выводу о том, что следствием «значительного количества гражданских должностей» становилось «более частое открытие вакансий, и по самому характеру этих самых должностей, требующих известных познаний и способностей, лица даровитые могли быстро продвигаться по иерархической служебной лестнице и, начав одновременно службу с лицами, поступившими в войска, должны были повышаться в рангах и пользоваться особыми преимуществами несравненно скорее, чем их военные сверстники» [9, 143]. Однако ясно, что это явление не могло быть массовым, а касалось лишь наиболее способных и настойчивых гражданских служащих. Для основной массы чиновников препятствием к продвижению по должностной лестнице явилось то, что число низших должностей значительно превышало число высших. В качестве средства поощрения службы, имитирующего действительную карьеру, стало все шире применяться производство в следующий чин (ранг) без повышения в должности. Последующее после принятия Табели о рангах законодательство XVIII и самого начала XIX в., помимо решения вопроса о правомерности и условиях производства в чины отдельно от повышения в должностях, пыталось определить порядок производства в первый классный чин (XIV класс) лиц недворянского происхождения, иначе говоря, порядок их вступления на гражданскую службу, а также уточняло ранг отдельных гражданских чинов и устанавливало единые общие наименования их в каждом из классов.

16 декабря 1790 г. Екатерина II подписала указ Сенату «О правилах производства в статские чины», который фактически подводил итог предшествующему законодательству в этой области. Получение низшего классного чина могло иметь место только при назначении на должность. Для тех, кто уже имел чин XIV класса, устанавливались два пути продвижения вверх по лестнице чинов (вне зависимости от наличия вакансий): награждение чином за особые заслуги и выслуга определенного числа лет в предыдущем чине. Относительно второго пути в указе говорилось: «...к одобрению людей достойных и способных, и дабы не заградить таковым пути к преимущественному пред прочими возвышению. .. давать чины тем из удостоенных, кто не менее трех лет в одном чине действительно служит, разумея до VIII класса». Для перевода в чин VIII класса (дававший потомственное дворянство) из предыдущего не дворянам требовалось служить не три года, а 12 лет [9, 31-32].

20 апреля 1797 г. указ Павла I «О наблюдении, при избрании чиновников к должностям, старшинства мест и чинов» еще раз не только подтверждал право, дававшееся чином на занятие должности вообще, но и определял прямое соответствие этого права старшинству чинопроизводства. А указ от 9 декабря 1799 г. устанавливал сроки выслуги в чинах от IX до V классов (4, 5, 6 и 4 года). Имелось в виду, что пожалование в более высокие чины производится вообще вне правил, по личному усмотрению императора. Снова предусматривалась возможность чинопроизводства за особые заслуги.