Методология исторической науки

Возможность получения объективной информации лимитируется познавательными возможностями субъекта, зависит от применимых им методов. Можно получить искаженную информацию.

Информация бывает фиксированная и нефиксированная (устная). Фиксированная на материальных носителях надежнее устной. Конечно, чем больше информации, тем лучше, но малозначительная информация должна оставляться исследователем в стороне. Есть проблема достаточности информации. Все это надо учитывать при анализе источников.

Как отмечал И. Ковальченко, сам процесс возникновения источника - информационный процесс. Создатель источника имеет конкретную цель и решает определенные задачи. Сам автор источника - часть действительности. Нет плохих и хороших источников, все зависит от позиции и применяемых исследователем методов.

Каждый источник несет двойную информацию. Во-первых, через сознание автора мы получаем информацию об объекте исследования. Во-вторых, характеризует субъекта, дающего информацию. Например, мемуары дают информацию о событиях и о самом мемуаристе, его взглядах и предпочтениях. Зная автора, мы можем судить об адекватности изображенных событий: насколько он заинтересован в объективности, какие познавательные возможности имел (мог и не знать о чем-то).

Говоря о статистике как источнике, И. Ковальченко отмечает, что все извлечения и сводки ведут к потере информации - так в земских переписях крестьянских дворов российской деревни фиксировались подробные сведения, а в сводках лишь некоторые. Особенно ценны источники, где отражена первичная информация - первоисточники.

Конечно, прошлое отражается в источниках селективно, есть пробелы, но историк не должен впадать в пессимизм, он должен помнить об информационной неисчерпаемости источника. Важно уметь извлекать скрытую информацию, так как она менее искажена творцом источника. Известна особая роль письменных источников и здесь встает проблема познания системы - языка источника.

И. Ковальченко ратовал за системный подход к анализу источников, с помощью которого извлекалась скрытая информация. С помощью системного подхода можно проверить достоверность информации.

Постмодернисты и текст источника. В последние десятилетия за рубежом, и частично у нас, все больше внимания уделяется источнику как тексту. Тексты пересказывают события по законам языковых и логических, риторических и нарративных конструкций. В результате историческая реальность деформируется. Ю. Лотман обращал внимание на проблему языка, взаимодействия метаязыка описания и описываемого объекта. Есть проблема перевода языка источника на язык исследователя. Историк принадлежит к «другому» типу культуры. Идет диалог со временем. Оба участника диалога открыты для новых текстов и новых интерпретаций (Лотман Ю. М. Семиосфера. С.-Петербург, 2000).

Семиотический подход дает новые возможности для разработки новых методов критики источников, и это полезно историку. Да и в работах лингвистов много убедительных примеров. Однако крайности позиции модернистов относительно нерепрезентативности источников вряд ли будут приняты историками. Крупный польский историк и методолог Ежи То-польский недавно опубликовал свой доклад на конференции в Институте всеобщей истории «Исторический источник и доступ историка к исторической реальности», где он отвечает на критику постмодернистов, согласно которой источники не дают адекватного представления о прошлом. Е. Топольский согласен, что многое в критике постмодернистов заслуживает внимания. Нельзя упрощенно полагать, что историческую реальность так просто можно открыть. Прошлое, которое мы знаем - это конструкция историка. Наивно полагать, что источник это контейнер, хранящий истину, которую можно извлечь, открыв его. Но без источников нет исторического исследования. На базе источников создается нарратив. Но задача не в том, чтобы нарратив источника перевести в нарратив исторического сочинения. Е. Топольский считает, что у историка нет контакта с прошлым, а только нить, слабая связь с реальностью. Но отказываться от этой связи нельзя.

Далее Е. Топольский делит источники на прямые и косвенные. Прямые историк наблюдает сам (археологические памятники, здания и т.д.). Непрямые, когда объект наблюдается кем-то, а не историком. Косвенный источник - письма, хроники, дневники. Если информация не содержит интерпретации, то это базовая информация. Историк, в отличие от литератора, не может выдумать факты - пропускает через информацию данную источниками. Факты используются для создания конструкций нарратива, при этом историк прибегает к дедукции. Все это контролируется источниками и внеисточниковым знанием. Заканчивает свои рассуждения Е. Топольский призывом к историкам реалистично смотреть на возможности источника.

Е. Топольский обосновал особую роль внеисточникового знания в работе историка. Дело в том, что, приступая к работе с источниками, историк уже многое знает о том периоде, который изучает: он знает факты, бытующие объяснения (в том числе теории). Уже выбирая тему исследования, историк пользуется этими знаниями и когда ставит вопросы источнику. Причем, он знает, как историки уже использовали этот источник. Очень важна исходная схема. Например, при оценке Ивана Грозного важны ли моральные и психологические моменты или социально-экономические сюжеты. Выбор источника и его анализ зависит от установки историка и тех знаний, которые у него есть в данный момент по изучаемой проблеме. Отсюда огромна роль внеисточникового знания в исследовании.

Лекция пятая. ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКТ И ЕГО ИНТЕРПРЕТАЦИИ

Установление исторических фактов, их интерпретация являются одной из основных задач исторического исследования. Историк не только должен владеть профессиональными навыками, но и иметь свою концепцию исторического факта (как устанавливать, анализировать и интерпретировать факты). Все время пока существует историческая наука идет полемика о содержании понятия «исторический факт». Разброс мнений велик - от идеи «кирпичиков», из которых строится историческое сочинение, до представления о факте как произвольной умственной конструкции. Но эта полемика не носит схоластического характера, продвигает историческую мысль в целом, помогает осмысливать все новые подходы, новые методы исторического исследования.

В XIX веке господствовал «культ» факта. Задача установления исторического факта сводилась к критической проверке источников. Под фактом понимали достоверное знание, отражавшее реальные исторические события. Факты понимались как надежная основа объективности науки, которая во многом сводилась к описанию фактов, причем, исторические обобщения, в силу их абстрактного характера, не приветствовались. Известно высказывание немецкого историка Д. Ранке, пожалуй, одного из самых известных и титулованных, что писать историю надо так, «как все это происходило».

Позитивисты скептически относились к обобщениям, рассматривая их как субъективные конструкции историка. Результатом явился эмпиризм, абсолютизация фактов. Задача историка - систематизация фактов, связанных цепочкой причинно-следственных связей.

Г. Риккерт исходил из воззрений неокантианской школы о специфике истории. Историк должен обосновать чисто фактическую истинность своих суждений. Факт истории однократен и содержит в себе единичное, индивидуальное, неповторимое. Критерий отбора фактов отнесение к «ценности».

Но развитие науки показало, что факт не только предпосылка, но и результат исследования. Не только обобщение невозможно без фактов, но сами научные факты содержат в себе обобщение. Английский ученый Ф. Пауик считал, что факты науки - это серия суждений, а обобщения - суждения о суждениях.

Американский историк К. Беккер в 1955 г. выступил с идеей, что любой простой факт включает в себя множество более мелких. Он считал, что факт - «умственная конструкция, символ, обобщение тысячи одного простейшего факта». Нет никакого объективного содержания в факте, и он не соответствует реальной действительности. Все замыкается на сознании историка. Эти явно релятивистские взгляды развивали и другие философы, в частности француз Р. Арон - «факты не существуют сами по себе, только через сознание и для сознания». Битва, описываемая историком, происходит только в его сознании. Исторической реальности вне сознания историка нет. Факт произвольно конструируется историком, и историческое познание носит относительный характер. Конечно, подобные взгляды не удовлетворяли историков, это была дорога в «никуда», к агностицизму. Известный нам Э. Карр в своей книге утверждал, что факт - «твердое тело в мякоти интерпретации». Факты не доходят в чистом виде до нас, преломляются в сознании историка, они не нейтральны, выражают позицию историка, его интерпретацию. Поэтому факты существуют лишь в определенной интерпретации. Процедура отбора фактов результат априорных решений историка. Как писал Э. Карр, историк пробирается между Сциллой теории истории как объективной компиляции фактов и примата факта над интерпретацией и Харибдой понимания истории как субъективного продукта мышления историка, который устанавливает факты и управляет ими в ходе интерпретации. Это, действительно, две крайних позиции, но попытки найти компромиссное решение продолжаются.

Философ Г.М. Иванов считал, что факт представляет собой объективную реальность, отраженную сознанием. Исторический факт не тождествен событию, но их не надо противопоставлять - это приведет к субъективизму. Факты социальны, представляют собой единство субъективного и объективного. Содержание факта неоднозначно, что зависит от аспекта и предмета исследования. Надо различать факты действительности и факты исторического сознания, факт-информацию и факт-событие. Любое сообщение нельзя отождествлять с фактом-событием, но и сводить действительность к фактам сознания не следует. Г.М. Иванов дает группировку фактов. Во-первых, по содержанию они могут быть экономические, политические, идеологические - они позволяют изучать структуру общества, функциональные связи. Второе - факты группируются по их структуре, определяемой структурой самого явления: простые и сложные факты. Конечно, это деление относительно, так как один и тот же факт может быть простым в одном отношении и сложным в другом. Простой факт - единичный, индивидуальный, неповторимый, не поддается делению на более простые. Есть факты процессы (генезис феодализма, становления наций, расслоение крестьянства). Изучение фактов требует системного подхода.

В-третьих, можно выделить факты существенные и несущественные (по значению). Историк отбирает наиболее значимые события. Критерий деления на существенные и несущественные определяется предметом и аспектом исследования. Но различия относительны. В одном случае факт несущественный, в другом - он же играет важную роль. Факты личной биографии Екатерины Второй не существенны при изучении крупных процессов, происходивших в России, но существенны при написании ее биографии.

И. Ковальченко выделял три категории: факты исторической действительности, факты исторического источника и научно-исторические факты. Историк должен различать эти виды фактов.

Факты исторической действительности. Позитивисты считали реальными лишь простейшие единичные факты. На самом деле, кроме таких фактов, есть сложнейшие процессы и системы, которые изучает историк. Историк определяет пространственные и временные границы, качественную определенность сложных фактов.

Любой исторический факт находится в системе других фактов и взаимодействует с ними. Система фактов многозначна. Поэтому историки по-разному видят факты. Видят по-разному, но реальное содержание факта объективно. Исторические факты неповторимы на единичном, событийном уровне, но на уровне развития и функционирования общественных систем им присуща повторяемость.

Факты исторических источников (сообщение источника). Историк определяет: насколько источник дает объективную картину, каковы его информационные возможности. Важное значение имеет герменевтика - истолкование фактов. Преодоление субъективности и иллюзорности сообщений источников - задача источниковедения.

Научно-исторические факты. Эти факты формируются самим историком. Это не просто факт, взятый из источника, а, по выражению М. Барга «концептуализированный, т.е. факт, высвеченный изнутри исторической теорией». Совокупность фактов должна быть представительной, чтобы обеспечить решение задачи. Основной принцип, обеспечивающий представительность фактов, системность этих фактов. Не просто совокупность, но система фактов, где факты взаимосвязаны и составляют содержательную целостность. Пробелы в источниках может восполнить абстрактный содержательно-теоретический анализ. Другое дело, когда в распоряжение историка попадают массовые данные, тогда применяется выборочный метод, при этом выборка должна быть репрезентативной.

Научно-исторический факт по мере развития науки, появления новых источников, новых подходов все более полно отражает факт действительности. Меняется его интерпретация. Именно она превращает данные источника в научный факт. Однако разные историки по-разному интерпретируют факты, и это дает основание релятивистам оспаривать наличие объективного содержания фактов. Постмодернисты уверяют, что наличие многих интерпретаций исключает объективность исторического знания. Но это крайняя позиция. Во-первых, не так уж много интерпретаций одних и тех же событий или процессов. Историк всегда может объяснить, почему ранее давались те или иные интерпретации и почему он предлагает свою, - это и есть развитие науки, которое, как известно, не имеет пределов. Наконец, сами факты, имеющие объективное содержание, ограничивают возможности интерпретаторов. Если это, разумеется, не ловкие фальсификаторы истории. Все более глубокое прочтение фактов - залог развития науки. Борьба мнений, концепций только способствует исследованию.

В заключение еще раз подчеркнем, что исторические факты имеют для историка самодовлеющее значение. Истории без фактов нет. Историк отбирает факты, истолковывает их, придает им смысл, включает факт в систему научных представлений. Конечно, многое зависит от самого историка, его эрудиции и профессионализма. Отсюда и разное толкование фактов. Но не нужно забывать об объективном содержании фактов - его-то и должен искать историк, предлагая свое толкование факта. Он постоянно приближается к познанию факта действительности, не исчерпывая его до конца. Нужно решительно отвергнуть попытки постмодернистов стереть окончательно грань между фактом и вымыслом. Это доведенная до абсурда старая тенденция рассматривать исторический факт лишь как умственную конструкцию, не имеющую никакой связи с реальностью прошлого.

Лекция шестая. КАТЕГОРИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЗАКОНОМЕРНОСТИ И ИСТОРИЧЕСКОГО ВРЕМЕНИ

Историческая закономерность. Мы подошли к одной из главных проблем исторического познания: открывает ли историческая наука законы или ограничивается описанием индивидуальных, неповторимых событий. Если история - наука, то как всякая наука, она должна проникать в сущность явлений, установить их закономерную связь. В то же время выше были показаны трудности процесса познания, и многие философы подчеркивают случайный характер исторического процесса и задачу открытия законов передают социологи.

Решение этого вопроса поможет ответить на вопрос о необходимости и случайности в истории. Фаталисты считают, что история катится по накатанной дороге, все в ней закономерно и необходимо, а человек только щепка в этом стремительном потоке. Волюнтаристы, наоборот, считают, человек - творец истории и может построить нужное ему общество. Как видим, вопрос выходит за рамки академической науки, затрагивает самые острые вопросы, волнующие человечество.

Идея закономерности исторического процесса - завоевание мысли нового времени: просветители внесли решающий вклад в преодоление средневековой идеологии «божественного предопределения» судьбы человека, придали истории светский характер, утвердили рационалистический подход.

Позитивисты по-разному понимали законы развития общества: то отождествляли их действия с законами природы, то считали главным законом моральный прогресс человечества.

Немецкий историк в начале XX века Э. Мейер заметил, что ни одному историку пока не удалось открыть новые исторические законы.

Марксисты отстаивали идею закономерности. Результаты деятельности людей не совпадают, как правило, с их целями. В обществе действует много закономерностей и в итоге складывается равнодействующая, которая и выступает объективной закономерностью.

Предложенная марксизмом теория общественно-экономических формаций представила общую картину исторического развития общества как процесс закономерного, но не была принята большинством историков, хотя получила немало сторонников почти во всех регионах мира.

Часть историков и философов (А. Тойнби, О. Шпенглер) приняли теории «циклического» развития. Каждая цивилизация или культура переживала период рождения, роста, кризиса и упадка. Но эти концепции также не являются общепринятыми среди историков. Многие признают законы формальной логики, психологии, даже самого познания, но не законы исторического развития.

Отечественные историки оспаривали тезис позитивистов о том, что законы открывает социология, а историк лишь иллюстрирует их на историческом материале. М.А. Барг в своей книге «Категории и методы исторической науки» (1984 г.) отделил историческую закономерность от социологической. Каждая из них работает на соответствующем уровне познания действительности. Исторической закономерности свойствен свой уровень абстракции, который несколько ниже уровня абстракции социологической. Если социологический уровень выражает общее, то исторический - особенное. Правда, этот тезис не был принят теми, кто посчитал, что не надо снижать уровень познания исторической науки - лишать ее права открывать общие законы. Однако была плодотворной сама идея, что историческая закономерность не сводима к социологической, она конкретнее, богаче, многообразнее. Историку недостаточно знать социологические законы, надо привлечь целую связку «частных» законов, воздействием которых и порождено событие. Исторический закон - это узел различного рода «частно-исторических» закономерностей, точка их пересечения, равнодействующая. Выявляются отклонения от проявления социологических законов, несистемные явления в жизни общества. Историческая наука не позволяет социологии «выпрямить» процесс истории. М. Барг намечает классификацию собственно исторических законов по времени, ареалу действия, формам проявления и по механизму действия. Проявляют они себя как тенденции и как статистические законы.

В 1889 году Б.Г. Могильницкий писал, что, оперируя только общими законами, нельзя показать многообразие исторического процесса. Действительность сложнее самого правильного закона. Исторический закон - это необходимое, существенное, устойчивое повторяющееся отношение между конкретными явлениями, образующими внутренне схожие исторические ситуации. Исторические законы являются конкретно-всеобщими, индивидуализирующе-генерализирующими, условными (вероятностными). Они объясняют конкретный ход исторического процесса и сущностную связь явлений. Наконец, нужные условия - исторические ситуации (законы исторических ситуаций предложил Л. Е. Кертман). Б.Г. Могильницкий прав, когда говорит о том, что признание существования только социологических законов ведет к фатализму и апологетике - все оказывается предопределенным и закономерным. Историческую закономерность он рассматривает как взаимодействие субъективного и объективного.

Шагом вперед для отечественных историков была постановка вопроса об альтернативности в историческом развитии. Ранее господствовало более жесткое представление о действии законов. В годы перестройки была признана возможность реализации различных вариантов развития общества. В зарубежной историографии всегда признавали возможность существования разных альтернатив, победа одной их них зависела только от случая. Перед отечественными историками встала задача совместить идею закономерности исторического процесса и возможность альтернативного незапрограммированного развития.

История инвариантна в том смысле, что она состоялась и «переиграть» ее нельзя. Однако различные тенденции в развитии не реализуются автоматически. Каждая из возможных альтернатив имеет основание в объективной реальности. Историк не сочиняет их, а ищет в реальной действительности. Общество противоречиво, в нем действуют разные тенденции, противоборствуют политические партии, социальные и экономические структуры. Историк должен выяснить, почему победила та или иная альтернатива. Закономерность выступает как результат противоборства альтернатив, реализованная историческая возможность.

Для победы того или иного варианта развития нужна объективная возможность ее реализации и субъективный фактор - силы, которые могут осуществить именно этот вариант. В.И. Ленин писал летом 1917 года: «Что даст завтра наша революция: возврат к монархии, укрепление буржуазии, переход власти к более передовым классам - мы не знаем и никто не знает» (В.И. Ленин. ПСС. Т. 32 С. 252). Историк должен изучить, как реализовалась та или иная возможность и какие это имело последствия. Причем, нужно определять реальные возможности, так как в ходе борьбы выдвигаются мифологические цели, не осуществимые в данных условиях альтернативы. Иногда современники не замечают возможностей, а историк знает «чем» дело кончилось, видит отдаленные перспективы.

Важно подчеркнуть, что победа альтернативного варианта не отменяет действия закономерности, так как действия субъективного фактора ограничено объективными условиями. Было бы упрощением считать, что всегда возможна альтернатива. Но игнорирование такой возможности обедняет представление об истории, придает оттенок фатализма, предопределенности. Конечно, есть опасность увидеть альтернативу там, где ее нет, но это зависит от эрудированности историка и его объективности.

Подводя итог размышлениям о существовании специфической исторической закономерности, отметим, что для большинства европейских философов это вообще не было проблемой, так как они отрицали наличие законов в истории и, естественно, возможность их познания. Ясно одно, если историки будут пользоваться лишь социологическими законами, они «социологизируют» историю, (что имело место в отечественной историографии), потеряют главное конкретно-исторический подход к явлениям и событиям прошлого. Хотя, безусловно, тезис об исторической закономерности нуждается в дальнейшей разработке.

Тесно связана с проблемой закономерности, периодизации истории, категория исторического времени.

В 1997 году опубликована фундаментальная монография И.М. Савельевой и А.В. Полетаева «История и время». Авторы считают, что категория времени имеет столь же важное значение для методологии истории, как предмет и метод истории. Как отмечал Ф. Бродель, «Время липнет к его (историка, - И.П.) мысли как земля к лопате садовника». На основе представления о времени формулируются гипотезы, выводы исследования.

Проанализировав философскую литературу, авторы выделяют два образа времени «Время №1» - статическое, дискретное, гомогенное и казуально-нейтральное и «Время №2» - динамическое, континуальное, гетерогенное и казуально-эффективное. Эти концепции сосуществуют в европейской культуре уже не одно столетие. Оба образа времени присутствуют в исторических сочинениях. Разумеется, мы не сможем пересказать здесь 800-страничную книгу и адресуем читателя непосредственно к ее тексту.

Как отмечают авторы, историки действуют во времени, заполняя прошлое в соответствии с представлениями настоящего. Временная неоднородность заполнения прошлого и субъективность являются отличительными признаками исторического познания. Хронологические таблицы, например, по разному наполняются, не ясно, что происходило между указанными датами и какие события имели место. Выбор дат и событий - субъективен. Заполнить время фактами иногда нельзя из-за отсутствия источников. Заполненность определяется также идеологическими доктринами. Сейчас на Западе модна история женщин. Иногда влияют модные социологические теории (конфликта, власти, модернизации и т.д.). Таким образом, историки изучают свой предмет во времени, частями, под разными углами зрения. Неупорядоченность, дробность, неравномерность, мозаичность изученности разных периодов, разных географических ареалов порождает много «белых пятен» в полотне исторического времени.

В книге рассматривается весь комплекс проблем: событие и историческое время, календарное время, хронология, исторические эпохи, категория «всемирная история», циклы и стадии исторического развития. В центре внимания - диалектика прошлого, настоящего и будущего. Авторы критикуют «вольное» обращение со временем постмодернистов.

Авторы приходят к выводу, что историки по-разному «играют со временем» - это зависит от времени, когда живет историк, принадлежности историка к тому или иному сообществу, профессиональному или политическому. От задач, которые ставит историк - поиск истины, воспитание молодежи или историческое обеспечение какой-либо политической линии. Наконец, от того, насколько серьезно историк относится к своему труду. Но в центре внимания историка всегда - изучение «иного» бытия, «иного» времени.

Историки сами не так много внимания уделяют размышлениям о времени. Исключение - концепция французского историка Ф. Броделя «разной длительности исторического времени». Он концентрировал внимание на структурах - «архитектуре исторических явлений». Причем, структуру понимал не как умозрительную конструкцию, а реальность (стабильную, медленно меняющуюся), устойчивую структуру.

Ф. Бродель выделил три «слоя» времени. В самых нижних слоях общественного бытия господствуют стабильные структуры, основными элементами которых является человек, Земля, космос. Время течет медленно, отношения природы и общества меняются в течение столетий. Это «длительное время». Второй «слой» - экономическая и социальная действительность, имеющие циклический характер, и интервалы временные здесь короче. И, наконец, третий «слой» - политические события определяются хронологией.

Концепция «длительной протяженности», по мысли Ф. Броделя, поможет историку вырваться из плена «событий», взглянуть на них «другими» глазами. У Ф. Броделя появились последователи: Ле Руа Ладюри в 1974 году опубликовал книгу «Неподвижная история». Сторонники этой концепции, например, пытались пересмотреть традиционную концепцию французской революции конца XVIII века, считая ее лишь «эпизодом», событием, не очень важным с точки зрения «длительной» протяженности, вековых ритмов. С этим не согласилось большинство историков. Вскрытие историком более глубинных причин революции не должно приводить к зачеркиванию самой революции, ее событий.

Как всегда, историк должен избегать крайностей в использовании новых концепций и подходов, приветствовать каждую «свежую» мысль, но реалистично оценивать ее возможности и умело применять.

Лекция седьмая. ПРИНЦИПЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

Принципы познания - этот требования к исследователю, выполняющие регулятивные функции в исследовании. Они определяются мировоззрением исследователя, принадлежностью к тому или иному философскому направлению, философии науки, исторической школе. Принципы тесно связаны с методами. В некоторых работах их даже путают. Принцип более широкое понятие, он может породить целый ряд методов. Один метод может обслуживать ряд принципов. Вопрос о том, что считать принципами исторического познания дискуссионен. Все принципы используются или оспариваются различными направлениями исторической науки. О философах и говорить нечего. Они называют разное количество принципов и по-разному трактуют их содержание.

Мы охарактеризуем наиболее распространенные принципы, применяемые историками в своих исследованиях. Сразу скажем, они не являются общепринятыми, и каждый исследователь определяет к ним свое отношение. В развенчании этих принципов особенно стараются философы некоторых направлений. Поэтому историку-практику не так просто разобраться в этом.

Принцип объективности. Этот принцип предполагает, что историческая реальность объективна, что источники и факты имеют объективное содержание и с помощью исторического осмысления можно достичь объективной истины. Если историк не принимает этого принципа, ему нет смысла заниматься историей. В XIX веке призывал историков к объективности немецкий историк Л. Ранке. Он считал, что «историк не должен судить прошлое и поучать современников для пользы будущего», а лишь показывать, как все это происходило, используя особые методы и критики источников. Это идеал, который трудно реализовать, но стремиться к его осуществлению необходимо. Его коллеги в Германии не согласились с этим тезисом: в это время шел процесс объединения Германии и, историк, по их мнению, не должен стоять в стороне от политики. Г. Трейчке считал, что беспартийным историк может быть только, когда лежит «в гробу». Да и сам Л. Ранке не скрывал своих политических и религиозных взглядов. Марксисты показывали партийность историков как отражение классовой позиции. В советское время был сформулирован тезис о партийности исторической науки. Было забыто предупреждение марксиста Г. Плеханова, что историческая наука партийной быть не может, партийной может быть позиция ученого. Разница затушевалась, и это привело к тому, что историков призывали стать «бойцами идеологического фронта», ориентировали последних на исправление истории «в свете» партийных решений. В этих условиях о поисках истины даже не вспоминали. Идеология подмяла под себя историю, лишая ее статуса науки.

Между тем атаки на объективность продолжались весь XX век и со стороны западных философов. Субъективизм и релятивизм получили широкое распространение. Но наиболее мощное наступление началось на историческую науку со стороны постмодернистов в 70-е годы, упорно доказывающих по сей день, что историки не могут претендовать на достижение объективной истины и должны отказаться от бесплодных попыток.

Но историки не могут отказаться от поисков истины. Это доказано веками их самоотверженного труда. Если критика конструктивна, она всегда учитывается историком, он ищет новые методы достижения своей цели. Конечно, есть определенные интересы, и не только классовые, но национальные, религиозные и прочие, которые влияют на историка. Но всегда находятся пути преодоления трудностей, и критика помогает этому процессу.

Историк должен всесторонне, конкретно изучить объект, который включает в себя людей, одаренных сознанием, имеющих определенные интересы, ставящих конкретные цели и добивающихся их достижения. Объект познания сам участвует в историческом процессе и познает свою сущность.

Отечественные историки долгое время считали, что они владеют «единственно» научным методом и что никаких проблем с познанием нет. Теперь все больше приходится уделять внимания этим проблемам, чтобы действительно продвигаться к более глубокому познанию истории.

Достичь объективности поможет активность субъекта познания, преодоление созерцательности познания. Использовать все методы, включая междисциплинарный подход. Историку необходимы: высокий профессионализм, широкая эрудиция, чувство ответственности перед людьми, жившими в изучаемый период, перед коллегами и, наконец, перед современным обществом. В то же время активность исследователя, извлечение информации, создание моделей не должно оставить места произволу, искажению истории. Роль исследователя велика, когда он остается один на один с материалом. От его честности и таланта зависит результат исследования.

Принцип детерминизма. Идея каузальности (причинности) пришла в новое время на смену идее провиденциализма средних веков и «случайности» событий, господствовавшей в эпоху Возрождения. Принцип причинности сформулировали французские и немецкие просветители. Они были против идеи, что история - хаос случайностей. Детерминизм просветителей носил настолько жесткий характер, что изгонял случайность из истории вообще, что было неверно. Эволюционный метод, распространившийся в XIX веке, ориентировал на построение непрерывной цепи причин и следствий (позитивизм и марксизм).

Принцип детерминизма обращает внимание исследователя на обусловленность исторических явлений и процессов. Все явления связаны и взаимодействуют между собой. Историк должен ориентироваться на раскрытие причинно-следственной связи явлений, выявление факторов, вызывающих то или иной явление. При системном подходе изучаются функциональные связи.

Большинство историков в своих исследованиях ищут причины исторических событий - это первичное признание наличия необходимых, закономерных связей в истории. До сих пор принцип детерминизма оспаривают те, кто отрицает закономерности исторического развития, исходят из непредсказуемости, случайности исторических событий, несовместимости детерминизма с фактом человеческой свободы. Конечно, имеет место в истории и случайность, и непредсказуемость явлений. Человек имеет свободу выбора, но он сталкивается с другими людьми и структурами общества, которые не всегда дают возможность добиться желаемой цели.

Одной из причин недоверия к принципу детерминизма является сложность раскрытия причинно-следственных связей в истории. Редко события (войны, революции) вызываются одной или двумя причинами. Приходится вскрывать действия ряда факторов. Еще позитивисты предложили теорию «равноправных» факторов: экономических, политических, идеологических и т. д. и считали, что все эти факторы равнозначны для историка, и он не должен искать соподчинения их, не должен выделять решающие. На практике, правда, позитивисты склонялись чаще к идеальным факторам как определяющим ход истории, признавая иногда и роль факторов материальных.

На самом деле все обстоит сложнее. Существует несколько уровней причин. Например, Великобритания захватила в 1882 году Египет. Есть причины конкретные, связанные с отношениями двух стран (единичные), есть причины, связанные с расширением Британской империи (особенные) и есть причины, коренящиеся во всемирной схватке за раздел и передел мира (общие). Конечно, были экономические, политические, стратегические, психологические, идеологические и другие причины захвата Египта. Историки придают решающее значение отдельным факторам или группе факторов -- этим их книги и отличаются друг от друга.

Еще сложнее определить причины поступков и решений государственных и общественных деятелей -- из-за множества влияющих на них факторов. Можем ли мы считать, что знаем все причины Первой мировой войны -- сложного многопланового события, в ходе которого менялись цели и намерения сторон. Иногда приводится много причин назревания Ирландской революции 1921 года, но какая (или какие) из них была решающей -- мнения историков расходятся. Все это порождает сомнения в закономерности этих событий. Таким образом, поиск историком причинно-следственных связей всегда был важным средством объяснения исторических событий. Хотя поиск этот не был простым, и по сей день нельзя считать его завершенным по многим историческим проблемам. Постмодернисты решительно отвергают принцип детерминизма, рассматривая историю как бессвязную прерывистую последовательность событий, которую историк не может познать. Но такой подход для историка-практика не приемлем.

Принцип историзма. В становление и развитие этого принципа внесли вклад многие мыслители, начиная с Д. Вико, но отметим решающий вклад немецких романтиков немецкой «исторической школы права», французских историков периода реставрации и Г. Гегеля. Представители немецкой «исторической школы права» исходили из того, что существующие государственно-правовые формы не являются следствием волюнтаризма политиков, а результатом долгого «органического» развития, проявлением немецкого «духа». Чтобы понять современное государство, нужно изучить его историю. Это и был принцип историзма: понять любое явление, событие, учреждение можно только поняв его историю. Конечно, политическая позиция этой школы была направлена против попыток внедрения кодекса Наполеона, против прогрессивных преобразований, но сама идея исторического подхода оказала и продолжает оказывать значительное влияние на историков.

О. Тьерри требовал конкретности при описании событий и решительно выступал против модернизации прошлого. Нужно видеть своеобразие каждой эпохи, не смешивать краски. Мастером воссоздания картин быта, нравов, атмосферы прошлых эпох был шотландский историк и романист Вальтер Скотт.

Главный вклад Г. Гегеля в историзм - обоснование диалектического метода. Историю рассматривал как саморазвитие абсолютного духа или как развитие сознания свободы. По-разному относились к Г. Гегелю потомки, но огромный вклад его в развитие историзма очевиден.

К. Маркс, открыв материалистическое понимание истории, поставив диалектику Г. Гегеля на материалистическую основу, «развернул» смотревший «назад» историзм немецкой «исторической школы права», защищавший устои современного общества и направил его на преобразование общества, предсказывая грядущий конец капитализма.

Однако в самой Германии Э. Трельч, Ф. Майнеке признавали историчность всего существующего и относительность познания. Сущность историзма видели в замене генерализирующего видения мира индивидуализирующим, не в познании закономерностей, а в отнесении фактов и явлений к «ценностям». Эти взгляды вписывались в неокантианскую традицию, уже нам знакомую.

В XX веке много писали об историзме философы и историки разных направлений, больше с критических позиций в отношении марксизма, революционный характер которого особенно их беспокоил. Отечественные историки и философы отстаивали марксистский подход. Широко цитировали ленинское определение историзма «не забывать основной исторической связи, смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное событие возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь» (ПСС Т. 39. С. 67). Главное требование к историку конкретный анализ конкретной ситуации, избегать модернизации и архаизации в оценке явлений и событий прошлого. Против этих посылок трудно возразить, но справедливость требует отметить, что отечественные историки в условиях идеологического диктата часто отступали от этого принципа.

Итак, требование принципа историзма -- вскрывать генетическую связь явлений, внутреннюю, связь между ступенями развития, проследить, как из одного явления возникает другое, все явления рассматривать конкретно-исторически, в связи с другими явлениями, определить историческое значение событий, имея в виду наиболее развитый этап эволюции событий и явлений. Все это составляет основное содержание исторического метода современных историков.

Принцип системности. В XX веке все науки стали использовать системный подход - объект изучения рассматривался как сложноорганизованная система, как совокупность причинно-генетических, функциональных связей. С конца 70-х гг. в нашей стране стала появляться литература об этом принципе, и даже вышла книга «Принцип системности в теории и методологии К. Маркса» В. П. Кузьмина. Для утверждения системного подхода много сделали М. Варг и И. Ковальченко. Они доказали, что историк может совместить в своем анализе и принцип системности, и принцип историзма, развития. М.А. Барг раскрывает понятия системы и структуры, подсистемы. Структура - форма организации элементов и связей, составляющих систему, скрытая от исследователя. Далее М. Барг ставит проблему «структура и процесс». Первая момент устойчивости, второй изменчивости. Они дополняют друг друга. Приводит примеры различного типа структур в обществе, отделял историческую структуру от социологической.

Конечно, это далеко от классического структурализма, но определенное положительное влияние на отечественную науку это оказало, прежде всего, в применении математических методов.

В данном разделе охарактеризованы, разумеется, не все принципы исследования. Каждое философское направление формулирует свои принципы познания, которые используют последователи того или иного направления. Анализ методов исследования мы начнем с характеристики философских, оказавших большое влияние на историков.

Лекция восьмая. ОСНОВНЫЕ ФИЛОСОФСКИЕ ПОДХОДЫ И МЕТОДЫ В ИСТОРИИ

Историческое познание носит автономный характер, оно лишь опосредованно испытывает влияние философских школ и направлений. Философия дает подходы и методы познания истории. Историк часто не знает глубоко философских направлений, и выбор им методов исследования носит стихийно-эмпирический характер.

Часто историки оказываются эклектиками - используют методы различных философских направлений - те, которые нужны им в конкретном исследовании, не являясь последовательными приверженцами той или иной философской школы. Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей. Как раз то, что историки не связаны обязательством следовать строго тому или иному направлению, и объясняет постоянные смены методов, учет новых веяний в философии. При этом историческая наука кумулятивна, она не отбрасывает старые методы, но постоянно пополняет арсенал исследовательских приемов. Разумеется, если историк глубоко знаком с философскими проблемами, он сможет больше почерпнуть нового для себя, поэтому философская эрудиция свойственна всем крупным историкам. Однако историк не входит во все тонкости той или иной концепции - это предмет философии, историк берет лишь то, что помогает ему исследователь предмет своей научной работы.

Ниже дается характеристика основных философских подходов, оказавших серьезное влияние на развитие исторической науки, вызвавших возникновение новых школ и значительного числа последователей.

Позитивизм. Значительное влияние на историографию второй половины XIX века оказала «позитивная» философия О. Конта. Его последователи хотели и историю сделать «позитивной» наукой. Историк должен отказаться от умозрительных схем (имелось в виду гегельянство), устанавливать и описывать точные факты, критически анализировать источники и проверять факты.

Позитивисты считали, что законы развития общества - продолжение законов природы. О. Конт явился основоположником социологии, отстаивал эволюцию как основной закон общественного развития (от простых к более сложным формам).

На эволюцию общества влияют различные факторы: политические, экономические, социальные, географические, идеологические, биологические, психологические и др. Они все равноправны и действуют одновременно. Историки изучали или отдельные факторы или несколько, но обычно, не определяя решающий, и не искали синтеза. До сих пор сказывается влияние этого подхода на историков.

Особо выделим интерес к социально-экономическим процессам и использование статистических методов. Это тоже было шагом вперед. Истории промышленности, сельского хозяйства, торговли стали предметом исследования. Однако главное внимание они уделяли интеллектуальному прогрессу, истории умственного развития. В актив историков-позитивистов надо отнести применение сравнительно-исторического метода. Главный недостаток - они отрицали возможность познания глубинных причинно-следственных связей в истории и считали, что задача историка - ответить на вопрос «как» проходили события, а не «почему».

Учитывая, что позитивизм не был однородным, историки воспринимали разные аспекты и были очень разными (Г. Бокль в Англии, И. Тэн во Франции, К. Лампрехт в Германии, Н. Кареев и М. Ковалевский, Е. Тарле в России), оставили заметный след в историографии.

Г. Бокль задумал написать историю мировой цивилизации, изучил 19 языков, собрал библиотеку более 20 тысяч книг, но здоровья хватило написать два тома «Истории цивилизации в Англии». Труд переведен на все языки. Привлекали прогрессивные идеи Г. Бокля, но главное его, труд - эталон позитивистского труда. Он считал историю самым благородным и трудным занятием. В умственном развитии, в главном факторе прогресса Г. Бокль искал законы: сомнение и скептицизм - двигатели умственного прогресса. Исторические явления оценивал с точки зрения влияния на умственный прогресс.

К сожалению, позитивизм постепенно терял прогрессивные черты с конца XIX века, а историки впадали в эмпиризм. Но в целом, вторая половина XIX века - возникновение исторической науки, и заметна роль историков-позитивистов.

Марксизм. Параллельно с позитивизмом складывалось новое, материалистическое понимание истории. К. Маркс и Ф. Энгельс кратко изложили эту концепцию в «Манифесте коммунистической партии» (1848 год). Затем, в сжатом виде она изложена в предисловии К. Маркса к его работе «К критике политической экономии» (1859 год). Наконец, эта концепция доказывалась в монументальном «Капитале» и в других работах, в письмах Ф. Энгельса об историческом материализме после смерти К. Маркса. В нашей стране издано немало работ с изложением этих взглядов, поэтому коснемся лишь главных моментов.

В основу развития человеческого общества положена диалектика развития производительных сил и производственных отношений. Речь идет не просто об экономическом факторе (как у позитивистов), а о производстве материальных благ. В основе развития общества лежит смена способов производства: первобытно-общинного, античного, феодального, буржуазного и коммунистического.

Вся история - история борьбы классов. За всеми явлениями, происходящими в обществе, надо искать борьбу классов. К. Маркс писал, что открытие этой идеи принадлежит не ему. Действительно, понятие класса впервые у историков встречается в работе О. Тьерри «Завоевание Англии норманнами». Завоевателей он считает господствующим классом, побежденных - угнетенным. Затем Ф. Гизо увидел имущественные различия как основу деления на классы. К. Маркс определил место классов в системе производства. Его тезис о неизбежности диктатуры пролетариата, как основе уничтожения деления общества на классы, напугал правившие тогда классы, да и многих либеральных мыслителей своим радикализмом и принят не был. Но сам классовый подход используется до сих пор, хотя выделяются классы западными исследователями по другим критериям (уровню доходов и т. д.)

Отметим, что Ф. Энгельс обратил внимание на искажения трактовки материалистического понимания истории уже в трудах современников и последователей К. Маркса, не говоря уже о противниках. Многие историки рассматривали экономику как единственный фактор развития, определяющий исторический процесс. Получался «вульгарный» материализм. На самом деле, экономический фактор оказывал решающее влияние лишь в «конечном счете», а во-вторых, политика, право, идеология, философия, религия, литература и искусство оказывали, в свою очередь, влияние на развитие общества.

Второе: часто использовали учение К. Маркса как «универсальную отмычку», подгоняя материал под готовую схему, и выводы были известны заранее. На самом деле, учение К. Маркса лишь «руководящая нить» при исследовании, как отмечал Ф. Энгельс, «всю историю надо изучать заново». Наконец, догматизм несовместим с марксизмом, и творческое развитие последнего было одной из задач его последователей.

В советский период марксизм стал официальной идеологией государства, и историки перестраивались под «марксизм». К сожалению, они воспроизвели все искажения марксизма, о которых предупреждал Ф. Энгельс: переоценили роль экономики, подгоняли факты под заранее заготовленные цитаты. По образному выражению одного нашего историка, советская историография была смесью «обветшалого позитивизма» и «догматического марксизма». Эта оценка, в целом, верна, хотя были и исключения и талантливые марксистские работы и использовались другие методологические подходы. В 90-е годы XX века историки получили свободу творчества, им перестали навязывать «единственно верный» метод. Многие продолжают использовать марксистский подход в своих исследованиях, освобождаясь от догматизма. Марксистский подход к истории имеет немало сторонников в Европе и США. Правда, там с самого начала пошли по пути обогащения этого подхода новыми достижениями философии и социологии, как это и предполагали К. Маркс и Ф. Энгельс. Отношение на Западе к К. Марксу, как к другим мыслителям: используют те стороны его учения, которые считают перспективными, но дополняют новейшими подходами. Сейчас и в нашей стране наметился плюрализм подходов: историк выбирает методологию, которая помогает ему решить конкретную исследовательскую задачу. Было бы неправильно совсем «забыть» К. Маркса - его взгляды развиваются историками, хотя время выдвинуло немало новых подходов к изучению истории.

Неокантианство. Против позитивизма выступил В. Дильтей, в 1883 году вышла его книга «Введение в науки о духе». Никаких законов социальной жизни не существует. Субъективные переживания историка - главный инструмент познания. Исторические факты - факты познания. Важнейший инструмент познания в науках о духе (куда относится история) - «понимание» и интуиция. История имеет дело только с индивидуальным, конкретным, отдельным. Она ближе к поэзии, искусству и носит описательный характер. Представление В. Дильтея о противоположности «наук о духе» естественным наукам было развито Баденской школой неокантианцев, В. Виндельбандом и Г. Риккертом. Первый в лекции 1 мая 1894 года в Венском университете провел различие между науками номотетическими (открывающими законы) и идиографическими (описательными, изучающими единичное, особенное). Г. Риккерт считал главным методом естественных наук - генерализирующий, для истории - индивидуализирующий.

Главный метод, предложенный им, - отнесение фактов к ценностям. Всеобщие ценности, под которыми он понимал государство, искусство, религию, определяют значимость явления или факта. Предмет истории - культурная жизнь человека, история - наука эмпирическая, индивидуализирующая. Кстати, влияние Г. Риккерта было больше в России, чем в Германии, где преобладала концепция В. Дильтея.

Совершенно очевидно, что влияние этих подходов, правда в обновленном виде, сказывается и сегодня. Многие философы и историки отрицают возможность познания законов развития общества, отрицают роль теории в исторической науке, делают упор на индивидуальное, неповторимое в истории. Конечно, это лучше, чем вульгарная социологизация, но явно недостаточно для определения статуса истории как науки.

Оказалась плодотворной идея Г. Риккерта об истории как науке о культуре. Сейчас она снова актуальна, хотя само содержание понятия культуры видоизменилось и стало более плюралистичным, как и представление о системе ценностей.

Структурализм. Против индивидуализирующего метода, событийной истории выступили структуралисты, предложившие системно-структурный метод, структурно-функциональный анализ. Первым начал разработку метода французский лингвист Ф. Де Соссюр. Он ввел термин «синхрония» и «диахрония». Дальнейший шаг вперед сделал этнолог К. Леви-Стросс, выпустивший в 1958 году книгу «Структурная антропология». Структуру он рассматривал как рабочую модель: собрать факты, установить связи между ними и построить систему или целостный объект, причем изучать в статике или в динамике. В 1973 году на международном конгрессе исторических наук был сделан специальный доклад о структурализме, его возможностях применительно к истории. В нашей стране отнеслись вначале настороженно к новому методу, но в 1976 году И. Ковальченко выступил за использование количественных методов, используя методику структуралистов.