Методология исторической науки

Результатом интеграции истории и социологии явилось формирование новой социальной истории, которая заняла ведущие позиции в послевоенный период. Это была мощная многоплановая отрасль исторической науки, которая непрерывно развивалась, уточнялся ее предмет, менялись методы. Весь сложный комплекс проблем социальной истории изучен в фундаментальной книге Л.П. Репиной «Новая историческая наука и социальная история», вышедшей в 1998 году. «Новая социальная история» выдвинула задачи интерпретации исторического прошлого в терминах социальности, показывающих внутреннее состояние общества, его отдельных групп, личностей и отношений между ними.

Эта дисциплина сформировалась в 60-е годы, когда начался «золотой век» междисциплинарного подхода, интеграции науки. Появились работы по истории города, урбанизации с точки зрения социально-экономической, социально-политической и социокультурной, сложился комплексный подход. Изучили индивида и среду. Социальная история сделала своим предметом микроструктуры: семью, общину, приход, различного рода корпорации. Получилась более сложная картина, взгляд на общество как целостность, сложную систему (отход от факторного анализа).

Новое направление социальной истории придали подходы, пришедшие из антропологии и социальной психологии в середине 70-х - начале 80-х годов. Интерес историков сдвигается от исследования объективных процессов и структур к культуре в ее антропологической интерпретации, к реальному содержанию обыденного сознания людей прошлых эпох, ментальности, символам, обычаям и ценностям, стереотипам восприятия и моделям поведения. Изучается точка зрения современников исторических событий.

Новая парадигма социальной истории включила в свой предмет человеческое сознание. Социальная история освоила культурно-антропологический ракурс исследования, наполнив социальную историю человеческим содержанием. Поведение людей во многом объясняется картиной мира, навязанной им культурой. В результате влияния методов прикладной социологии стали изучать историю семьи, преступности, образования, досуга, детства, сексуальности и т. д. Изучалась история снизу: рабочая история, история женщин, крестьянство, региональная история. Э. Хобсбоум в 1971 году предложил сочетать структурный и социокультурный подход и понимать социальную историю как историю общества, а ментальность понимал как связь разных систем мышления и поведения, соответствующих образу жизни. Ж. Дюби предлагал соотносить ментальность с объективными условиями. П. Берк в 1980 году предлагал изучать историю общественных отношений, социальные структуры, повседневную жизнь, частную жизнь, социальные общности и конфликты, классы, социальные группы. Э. Бриггс считал, что социальная история должна быть всеобъемлющей, изучать простых людей, не забывая власть предержащих (1983 г.). Итак, по-разному понимали предмет социальной истории. В то же время нарастала критика механического заимствования методов социологии, моделей и концепций. В 80-е годы была осознана необходимость внести историчность в учение о ментальности. В 80-е годы возникла идея объединить социальную и культурную антропологию, чтобы получить синтез.

История женщин сменилась гендерной историей, изучавшей социальный контроль и культурные традиции полов. Отметим школу «народной культуры» в Великобритании в 70-80-е годы, отразившую духовную жизнь простых людей. Был введен в оборот огромный материал нетрадиционных источников. Создавалась история «снизу». Особое значение приобрела в Великобритании локальная история (история отдельных деревень и приходов в средние века). Изучались индивид и социальная среда.

Встала проблема интеграции локальных исследований в национальную историю - синтеза микроистории и макроистории. Отметим огромное разнообразие подходов, концепций, дифференциацию и интеграцию. Мы видим беспрерывно развивающуюся творческую работу историков, прокладывающих новые пути.

Мы изложили здесь подход Л. Репиной и считаем убедительным ее тезис о ведущей роли социальной истории в «новой» исторической науке.

История и психология. Историки всегда хотели проникнуть в тайные цели и подсознательные стремления тех или иных исторических деятелей или масс населения, хотели понять эмоции деятелей искусства и современной им аудитории. Отдельные экскурсы в психологию мы видим уже у историков древнего мира, но только с XVIII века историки пытаются понять внутренний мир человека. Французский историк XIX века Ж. Мишле написал историю сознания французов за тысячу лет их существования. Он продолжил традиции просветителей. С конца XIX века психология была признана наукой, возникла экспериментальная психология и психиатрия, в 80-е годы появился термин «бессознательное». Во Франции и Германии пытались слить историю и психологию (Л. Февр и В. Дильтей), правда, понимали психологию по-разному и отвергали 3. Фрейда. В. Дильтея интересовали великие творческие личности, индивидуальный психологический мир его героев. Книга Л. Февра «Рабле» - эталон школы психологической истории. Автор показал психическую структуру XVI века, новые пласты культуры. Работа была новаторской и показала, что новое направление перспективно. Л. Февр видел и сложности - нельзя приписывать другим эпохам современные формы чувства.

После Второй мировой войны можно говорить о вторжении психоанализа в его фрейдистском и неофрейдистском вариантах в историческую науку Запада, особенно в США. В 60-е годы появилась «психоистория». Клинические «истории» психоанализа предоставили историкам возможность раскрыть внутреннюю жизнь человека. Сам 3. Фрейд написал очерки о Леонардо, Ф. Достоевском. Эти опусы были подвергнуты критике за неточности, но аналитический метод был принят, и появилось много психобиографий. Стали применять этот метод к изучению крупных исторических фигур, государственных деятелей. Э. Эриксон выделил восемь стадий развития человечества (психологическую модель). Но она оспаривается многими историками. В биографиях М. Лютера и М. Ганди Э. Эриксон обнаружил мотивы их действий - в потребности сыновей опередить своих отцов, чтобы компенсировать их жизненные неудачи. Намечает общие черты гениев - предчувствие проклятия, лежащего на них, привязанность к отцу, чувство избранности, предназначения, чувства слабости, робости и собственной неполноценности, раннее развитие интересов. Эта типология гениев не была принята безоговорочно историками.

Историк, безусловно, должен быть в курсе новейших психологических концепций и усваивать психологический язык своего времени. Использование психологии углубляет наши представления, причем не только о личности, но психологии масс (роль толпы в революциях, общественных движениях и т. д.). Применение психологии дополняет новыми красками исторические описания, расширяет круг источников, применяются новые более тонкие методы их анализа. Понимание прошлого становится более глубоким. В то же время историк не должен заблудиться в джунглях психологизма, должен помнить предмет исследования. В отечественной историографии психоанализ не получил широкого распространения. Но есть интерес и успехи в изучении социально-исторической психологии, в частности, русского крестьянства. Анализируются мифологический, традиционный и урбанистический уровни сознания. Есть успех и в изучении менталитета крестьянства.

История и культурная антропология. В центре культурной антропологии человек с его опытом, менталитетом, образом поведения, обусловленным культурой. Антропология концентрирует внимание на смысле ритуалов и символов, определяющих поведение человека. Работы антропологов развивают концепцию культуры как символического мира: задача - познать «иную», «чужую» культуру той или иной эпохи. Материалы судов инквизиции пролили свет на ментальность средневековой эпохи. Карнавалы, праздники дают много для понимания народной культуры. Историки изучают взаимодействие, взаимовлияние культур. Это одно из наиболее разрабатываемых направления в современной отечественной историографии, особенно в плане взаимодействия культур Запада и Востока, России и Запада и т. д.

История и литература. Семиотика. В течение нескольких столетий история и литература существовали в неразрывном единстве. В античном мире представители исторической школы были близки к литературе (Тацит, Ливии). В начале XIX века историки работали в немецких университетах на кафедре литературы. Начало отделению истории от литературы положила эпоха Ренессанса (эрудитская школа), и завершился этот процесс во второй половине XIX века. В начале XIX века появились исторические романы А. Дюма, В. Гюго, В. Скотта. Литературное влияние было велико в работах романтиков. Стиль был для них методом познания. Т. Маколей, русские историки В. Ключевский, Е. Тарле были мастерами исторической прозы. Но постепенно укреплялась научная сторона в их творчестве. Во второй половине XIX века сложилась историческая наука. Окончательно отделилась история от литературы. За литераторами осталось право писать исторические романы. История стала формой научного знания, а литература принадлежностью культуры. Напомним, что XIX век - век истории. В Европе шел процесс становления национальных государств, и необходимо было историческое обоснование, найти «корни» нации. Одними легендами обойтись было нельзя, потребовалась наука. Возникли научные общества, журналы. В XX век литература и история вступили раздельно.

В конце XX века наблюдалось стремление, во всяком случае, со стороны постмодернистов, вернуть историю опять в лоно литературы. Филологи и философы считали, что метафора может объединить историю и литературу. X. Вайт начал свою книгу « Метаистория» с главы «Поэтика истории». Высказывалась идея превратить сухой тяжелый язык, доступный узкому кругу лиц, в историческую прозу, труд историка - в разновидность литературного труда, а историческое познание -- в форму эстетического освоения мира. Историк должен отказаться от своей науки, принять новую форму «дискурса», предусматривающего различные ракурсы рассмотрения объекта. Стиль становится методом исследования и написания истории. Риторика оказывается важнее источника и фактов. Историк должен отказаться от написания истории «как это было» и от попыток судить прошлое. Важнее всего интонация. Все время постмодернисты цитируют X. Борхеса, что «Всемирная история -- это история различной интонации при произнесении некоторых метафор».

Разумеется, историки не могут принять эти постулаты. Все, что требуют постмодернисты, реализовано в исторических романах. Что касается историков, они, действительно, должны больше внимания уделять нарративу, повышать его познавательные функции и совершенствовать литературное мастерство. И сейчас историк уделяет внимание эстетической стороне исторического процесса. Но всегда историки и писатели будут отличаться только одним -- историк не имеет права на вымысел, а писатель может давать волю своему творческому воображению.

Это не означает, что историки просто игнорируют лингвистическую революцию. Они берут все ценное у постструктуралистов и используют при исследовании интеллектуальной и культурной истории. Постмодернисты верно указали многие пробелы в историческом познании, и историки будут пытаться разрешить их.

Семиотика и история. Семиотический подход к истории стал заметным после лингвистической революции 70-х годов, после известных работ Р. Барта, отечественных исследователей Ю. Лотмана и Б. Успенского. Мы не сможем даже упомянуть о многих работах филологов по семиотике. Остановимся лишь на работах Б. Успенского. В самом общем виде охарактеризуем семиотический подход, предложенный лингвистами и культурологами. Думается, это небесполезно, особенно для историков, изучающих историю культуры. Б. Успенский, прежде всего, лингвист и рассматривает язык не только как систему коммуникаций между людьми, а как систему коммуникации между человеком и окружающей его действительностью. Культура понимается в семиотическом смысле -- как система отношений между человеком и окружающим миром, которая регламентирует поведение человека, та же система отношений определяет то, как человек моделирует мир и самого себя. Язык моделирует и мир и воспринимающего его человека.

Семиотика - наука о знаках. Но знак может рассматриваться сам по себе, а может рассматриваться в системе коммуникации. Система знаков, выступающая как средство коммуникации, и есть язык. Б. Успенский выделяет семиотику знака и семиотику языка как знаковой системы. Есть два направления в семиотике -- логическое и лингвистическое. В одном случае внимание сосредоточено на изолированном знаке, на отношении знака к значению, другим знакам, семантике знака и его структуре, на символическом знаке, процессе превращения незнака в знак. В другом подходе - язык изучается как механизм передачи информации.

Далее Б. Успенский задается целью показать, что такое история. Возможны различные виды объяснений исторических событий, различная интерпретация: наряду с государственно-политической, социально-экономической возможна и культурно-семиотическая. Разнообразные объяснения не отрицают, а дополняют друг друга -- все объяснения могут сойтись в одной точке и привести к одному результату.

Культурно-семиотический подход апеллирует к внутренней точке зрения самих участников исторического процесса: значимо то, что значимо с их точки зрения. Речь идет о реконструкции субъективных мотивов тех или иных действий. Наши действия обусловлены нашими представлениями о событиях и их связях. Поэтому надо реконструировать систему представлений. В семиотической перспективе исторический процесс представлен как процесс коммуникации, когда поступающая информация обуславливает реакцию социума.

Исторический процесс - коммуникация между социумом и индивидом, социумом и внешними силами (богом и т. д.). Важно как осмысливаются события, какое значение им приписывается в общественном сознании. С этой точки зрения важен не объективный смысл событий, а то, как они воспринимаются. Восприятие событий как значимых -ключевой фактор: осмысление событийного текста предопределяет дальнейшее развитие событий. Исторический процесс -- порождение новых фраз на некотором «языке» и прочтения социумом. Адресат дает свою интерпретацию текста. Соответствующий язык объединяет социум и то, что не описывается на этом языке, выпадает из поля зрения, не воспринимается адресатом. Одни и те же объективные факты могут интерпретироваться по-разному на разных «языках». То, что значимо для одной эпохи и данного культурного ареала, может не иметь значения в системе представлений «иного». Именно система представлений «адресата» определяет механизм развертывания событий. Это и есть коммуникативная модель исторического процесса. Знак предстает как производное, его семиотический статус определяется его местом в системе «языка».

Историк выделяет события как значимые в истории, придает им значение исторического факта - это заставляет увидеть в перспективе предшествующие события как связанные друг с другом. Происходит отбор событий, отложившихся в коллективной памяти. Семиотически отмеченные события позволяют выстроить исторический ряд.

Автор рассматривает прошлое как текст, прочитываемый в перспективе настоящего. Явления прошлого предстают как знаки иного бытия, но воспринимаемого в заданной перспективе. История - семиотическое восприятие прошлого.

Что касается общефилософского подхода, то он спорен в некоторых аспектах (история - текст и т. д.). Но результаты, достигнутые этим направлением в конкретно-историческом плане, интересны (о Петре I, о харизме власти в России, о самозванстве) и привлекут внимание историков культуры. Все, что расширяет кругозор историка, должно включаться в исследование: надо включать и результаты, достигнутые филологами и использовать их методы, если это целесообразно.

В отечественном литературоведении в последние годы появилось направление «новый историзм». Как отмечает А. Эткинд, это не социальная история, он не совпадает с семиотикой и не исчерпывается деконструкцией. В нем три методологических компонента. Первый - интертекстуальный анализ, связывающий текст с предшествующими и последующими. Второй - дискурсивный анализ, рассматривающий прошлое как единый многоструйный поток текстов. Третий - биографический анализ - жизнь, которая проходит. Методология спрятана внутрь интерпретации: идеи автора сопоставляются с его жизнью, теорией и практикой.

В отличие от деконструкции «новый историзм» ищет не логические противоречия, а воплощение ситуативных проблем автора и его времени. Новый историзм буквально понимает поэтические тропы, деметафоризирует текст. Под дискурсом понимается любая культурная и текстуальная практика. Разные области циркуляции текстов не отделены друг от друга. Сейчас идет реабилитация историзма и психологизма, реалистической идеи, что в текстах отражается жизнь. Биография остается самым популярным жанром.

В этих подходах преодолеваются крайности постмодернизма. Этого и следовало ожидать. Мода прошла, и приходиться выходить из тупиков, им порожденных. Филологи возвращаются (те, которые ушли) к историзму. Подробно о «новом историзме» смотри «Новое литературное обозрение» (Вып. 35 и 42).

История и естественные науки. Синергетика, теория хаоса. В результате изучения сложноорганизованных систем, способных к самоорганизации, складывается новый язык науки, новая базовая модель мира и познания. К началу 70-х годов появилось новое научное направление синергетика - наука о самоорганизации. Она изучает сложные системы в условиях неустойчивого равновесия или динамику их самоорганизации вблизи точек бифуркации, где малое воздействие оказывается значительным и непредсказуемым для поведения системы в целом. Синергетика рассматривается как инструмент междисциплинарного и даже наддисциплинарного подхода. Хаосология как отрасль синергетики имеет своим предметом крайние случаи неравновесности систем или области с сильными колебаниями и случайностями. С 70-80-х годов этот подход проникает в социально-гуманитарное знание.

Эта теория наносит удар по стадиально-линейным моделям истории, утверждая идею альтернативности, предполагающую выбор. Следует отметить, что физики и философы интенсивно развивают теорию хаоса, но она вызывает много вопросов, без решения которых историк не сможет ею пользоваться. Само понятие «хаос» метафорично и неопределенно. Кроме того, академик Н. Моисеев заявил о неприменимости этого понятия для систем с управленческой деятельностью. Невозможно использовать терминологию синергетики и хаосологии для конструирования современной картины мира. И. Пригожин видел специфику социальных объектов. Наконец, социальные системы это идеальные модели, и они не тождественны реальным объектам.

М.А. Чешков в статье «Синергетика: за и против хаоса (заметки о науке эпохи Глобальной смуты)» (Общественные науки и современность. 1999. №6) пытается применить теорию хаоса к изучению социальных систем, например, к России, и делает вывод, что нельзя представление о хаосе в одном социуме переносить на весь мир и человечество. Пока не ясно, что конкретно дает историку применение теории хаоса, но следить за развитием обсуждения этой теории необходимо, если мы хотим быть на уровне современной науки. Хотя некоторые крайние заявления о конце мифа о всесилии науки, о глобальной смуте - явно преувеличены. В обществе иногда возникают периоды переосмысления, ломки устоявшихся стереотипов и парадигм. Но паниковать, стремится зачеркивать все, что создано, не следует, придет время, и апокалиптические заявления уйдут в прошлое, а наука, в том числе, история, будет успешно развиваться далее.

Лекция четырнадцатая. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ПРОГРАММА И ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

I этап. Выбор объекта и постановка исследовательской задачи.

Каждое историческое исследование имеет свой объект: событие, деятельность человека, процессы. Всю историческую реальность охватить не под силу отдельному историку и даже многим. Поэтому надо определить исследовательскую задачу, направленную на решение научной проблемы. Проблема выделяет неизвестное в объекте познания в форме вопросов, на которые должен ответить исследователь. Исследовательская задача определяет не только круг явлений, но аспекты и цели исследования. В ходе работы историка все эти компоненты исследовательской задачи могут уточняться.

Актуальность выбора той или иной проблемы диктуется логикой самой науки. Важно также насколько она востребована современным обществом.

Следует иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, актуальность это не обязательно близкие к нам периоды истории. Античность не менее актуальна, чем новейшее время. Во-вторых, если тема, за которую вы взялись, до вас не изучалась - само по себе это не означает актуальности: может быть ее пока и не нужно изучать. Надо доказать, что ваша тема поможет решению серьезных научных проблем, прольет дополнительный свет на интересующие нас сюжеты.

Важнейший момент - учет результатов, достигнутых исторической наукой к моменту начала выполнения научной работы. Речь идет об историографическом обзоре в книге или диссертации, который должен обосновать исследовательскую задачу, раскрыть основные направления и этапы исследования научной проблемы, методологию научных направлений, источниковую базу их трудов и научную значимость. Этот анализ позволит определить нерешенные проблемы, те аспекты исследования, которые не получили должного освещения или нуждаются в исправлении.

Этот анализ позволит определить цель и задачи вашей работы, определить и ее место в общем потоке исследований. Историографическое обоснование - важнейший этап любого исследования. Во многом оно предопределяет успех работы историка. По нему можно судить о степени эрудированности и глубине постановки проблем. Нужно стремиться к объективной оценке труда историков, писавших до вас. Не должно быть никакого нигилизма к предшественникам, даже если вы считаете устаревшими их взгляды. Нужно смотреть, что нового дали эти историки по сравнению с предшественниками, а не выяснять - чего у них нет, исходя из современных позиций - соблюдать принцип историзма. Но в то же время нужно стремиться к нестандартной постановке проблем, искать новые пути ее решения, с учетом новейших достижений исторической и смежных с ней наук, привлекать новые источники, идти «вширь и вглубь» проблемы.

II этап - выявление источниково-информационной основы и выбор методов исследования.

Любая историческая проблема может быть решена только при наличии источников, содержащих необходимые сведения об объекте познания. Историк должен использовать уже известные источники, которые до него использовали другие исследователи: владея новыми методиками, он может извлечь новую информацию в соответствии с целями исследования, избранным аспектом исследования. Корме того, обычно историк вводит в научный оборот новые источники и этим обогащает науку. Конечно, нужно знать, какие источники информации существовали в изучаемый период и нужно разбираться в системе существующих архивов и библиотек, чтобы найти источники.

Нужно привлечь все познания в области источниковедения, которые изучает проблемы поиска, отбора, установления подлинности, достоверности сведений источников. Нужно использовать огромный опыт, накопленный историками и изучить литературу по источниковедению интересующей вас проблемы.

Источников нужно собрать столько, сколько необходимо и достаточно для выполнения поставленной задачи, обеспечить качественную и количественную представительность конкретных данных. Важно не формальное количество источников, а их информационная насыщенность. Не надо загромождать исследование малозначительными фактами. Избыточная информация может, конечно, использоваться в дальнейших исследованиях, но в данный момент может осложнить достижение поставленной цели.

В то же время источников должно быть достаточно для решения поставленных проблем. По мнению И. Ковальченко, качественная представительность включаемых сведений определяется тем, насколько они раскрывают существенные свойства и связи объекта. Историк использует полученные ранее знания об объекте. Если сведений из источников не хватает, надо корректировать исследовательскую задачу. Что касается количественной представительности, то относится к массовым источникам. Если данных не хватает, надо отложить исследование.

Учитывая утверждения современных постмодернистов о том, что источники не дают представления об исторической реальности, следует подчеркнуть, что без источников не может быть серьезного научного исследования, нужно все время совершенствовать методику источникового анализа, преодолевать те трудности извлечения информации из источников, на которые указывают постмодернисты.

На этом этапе исследования следует определиться с системой методов, которые следует использовать. Мы уже отмечали, что внеисточниковое знание, методологический арсенал историка имеют решающее значение и при отборе и истолковании источников, и при выборе методов.

На основе общефилософских, общенаучных и общеисторических методов, характеристика которых была дана выше, историк определяет конкретно-проблемные методы исследования. Их очень много, и определяются они спецификой объекта исследования. Именно на этом уровне применяются и междисциплинарный подход, используются методы социологии, психологии и т. д. Но главными являются общеисторические методы - генетический, сравнительно-исторический и т. д. Массовые явления требуют количественных методов, но если недостаточно количественных показателей, следует ограничиться описательными методами.

Конечно, это один их самых ответственных и сложных моментов исследования: нужно выбрать наиболее эффективные методы. Здесь поможет только эрудиция и опыт историка. Как правило, молодые исследователи испытывают здесь наибольшие трудности и помощь научного руководителя или консультанта неоценима.

Третий этап - Реконструкция и эмпирический уровень познания исторической реальности.

После завершения предварительного этапа, который был рассмотрен выше, наступает период собственно исследования явлений и процессов исторической реальности. И. Ковальченко выделяет два уровня познания - эмпирический и теоретический. На первом познается явление, на втором раскрывается сущность и формируется теоретическое знание. Выделение этих этапов весьма условно, в практике историка они переплетены: и на первом этапе историк не обходится без теории, а на втором - без эмпирического материала. Но фактом является, что историка подстерегают две опасности: уйти в эмпиризм, собирательство фактов, не ведущее к обобщениям, или, наоборот, впасть в социологизирование, оторвавшись от исторических фактов: и то, и другое подрывает престиж исторической науки.

На эмпирическом уровне, исходя из поставленной цели, имеющейся научной гипотезы, определяется круг явлений, пути выявления и систематизации научных фактов. Причем, факты в историческом исследовании имеют самодовлеющее значение, говорят «сами за себя», а не являются простым материалом для дальнейших операций. Историк подводит имеющиеся данные под те или иные научные категории. Устанавливаются факты, характеризующие явления. Эмпирические факты систематизируются, сравниваются и т. д. Для изучения объекта познания нужна система фактов. Нужно обеспечить представительную (репрезентативную) систему фактов. Здесь на помощь приходит весь арсенал средств: логические методы извлечения скрытой информации, интуиция, воображение, особенно много зависит от эрудиции, накопленных знаний, Если фактов все-таки не хватает, нужно скорректировать исследовательскую задачу или отказаться от ее решения. Правда, иногда неполнота данных может быть компенсирована в процессе абстрактно-логического анализа на теоретическом уровне в результате категориального синтеза.

Четвертый этап. Объяснение и теоретический уровень познания. Долго идет спор о конечной цели исследования истории. Для любой науки эта цель - объяснение. Но В. Дильтей выдвинул в свое время идею, что историк не может объяснить историю, в лучшем случае, понять.

В XX веке все больше приходили к выводу, что историк не должен ограничиться описанием событий, он должен их объяснить. К. Гемпель доказывал, что научное объяснение исторического события означает подведение его под какой-либо закон. Правда, это не объяснит конкретное событие в его целостности, а лишь определенный аспект. С Гемпелем полемизировал У. Дрей, который защищал модель рационального мотивационного объяснения тех или иных поступков людей.

Кроме того, есть и другие виды объяснения. Причинно-следственные (казуальные), когда вскрываются объективные и субъективные причины событий, результатов человеческой деятельности.

Генетическое объяснение вскрывает суть процессов в их временном выражении. Объясняет генезис, происхождение событий и процессов.

Структурное объяснение - сущность раскрывается через анализ структур общественных систем, выявляются структурно-образующие признаки, элементы систем и их взаимосвязи.

Функциональное объяснение - разновидность структурного, позволяет понять функционирование системы.

Вначале выдвигается гипотеза (теоретическая схема). Она проверяется фактами, имеющимися в распоряжении историка понятиями и теориями. Если не выдерживает критики, отклоняется, выдвигается новая идея, рождается новая гипотеза. Завершенной формой объяснения является историческая теория.

Роль теории в исторических исследованиях. В объяснении исторических событий решающая роль принадлежит теории. В истории теория обобщает и объясняет факты, связи и отношения на основе понятий, идей и законов. В теории факты фигурируют не сами по себе, а в виде понятий. Интегрирующим началом выступает идея. Построение теории требует творческих усилий, высокого уровня познания, а часто разработки моделей.

Теория участвует в постановке исследовательской задачи, отборе фактов, направляет процесс исследования. Она выполняет важные методологические функции. Вряд ли удается вывести теорию только из фактов. Дедуктивным путем можно приложить теорию к фактам, но только фактами теорию не проверишь. Логики считают, что теорию, как сложную систему, нельзя ни полностью доказать, ни опровергнуть: всегда найдутся факты за и против. Любая теория объясняет лишь определенный класс явлений и не применима в других случаях.

Единой аксиоматической теории исторического процесса, которую разделяли бы все историки, не существует. Историки редко разрабатывают собственные теории, чаще они заимствуют теории и модели из социологии, антропологии, психологии и т. д.

Исторические теории бывают разного уровня обобщения: фундаментальные и частные теории. Фундаментальные - это теории общественно-экономических формаций, теория цивилизаций, циклические теории исторического процесса, теория модернизации и др.

Частные теории - это, например, теория средневекового города, империализма и др. Используются социологические теории мобильности населения, конфликтологии и многие другие. В теории ценится ее предметность, полнота, адекватность, интерпретируемость и проверяемость. К. Поппер считает, что автор любой теории должен пытаться сам ее опровергнуть (принцип фальсифицируемости). И только убедившись в ее пригодности для анализа фактов, применять. От точности выбора теории зависит и результат, могут быть и ошибки: навязывание фактам искусственной конструкции, недостаточный отбор фактов. Обнаружение новых явлений, взаимосвязей может потребовать смены теории.

Роль понятий и категорий в объяснении. Понятия формируются на теоретическом уровне познания. Историки имеют свой понятийно-категориальный аппарат и постоянно его совершенствуют. В отличие от точных наук, понятия менее определенны, и набор признаков и объем зависят от историка. Поэтому понятия полисемантичны, постоянно развиваются и уточняются каждым исследователем. Согласно семантике Г. Фреге выделяет триединство в каждом понятии: имя, предметное значение (денотат), смысл, концепт.

Историческое понятие не является ни фрагментом действительности, ни умозрительной конструкцией, оно является результатом познавательной деятельности историка и, одновременно, средством познания. Оно вплетается в ткань исторического исследования и может быть предметом самостоятельного логического анализа, но при этом нельзя отрывать логический анализ от предметной, содержательной стороны знания.

Историческое понятие никогда не совпадает с действительностью. В нем резюмируется сущность явлений. Оно включает не все признаки объекта, а лишь существенные. Несовпадение понятия и действительности объясняется индивидуальностью исторических событий, они повторяются редко и в разнообразных формах и почти никогда «в чистом» виде. Понятие не может вместить в себя сложность и многообразие исторической реальности. Асинхронность исторического процесса также объясняет несовпадение понятия и реальности. Понятие беднее конкретно-исторического события, оно охватывает лишь общую логику события, схематизирует действительное событие. Как только историк убеждается, что понятие не соответствует достигнутому уровню знания, он стремится уточнить понятие. В этом главная задача исследования.

Понятие нужно историку для понимания конкретных событий. Историкам трудно договориться об однозначном определении понятия. Эти определения всегда недостаточны. Историческая действительность богаче любого понятия. Понятия полисемантичны, если мы жестко определим понятие, мы закроем путь дальнейшему исследованию и остановимся в процессе познания. Вспомним, что жесткое определение нации в отечественной историографии привело к тому, что никаких исторических исследований по становлению наций в Европе, да и в России не появилось вообще. Понятие должно быть открыто для дальнейшего уточнения, расширения его содержания. Понятие должно быть определенным и устойчивым, но не должно быть универсальной отмычкой. Наконец, понятие нельзя отрывать от реальной действительности, конкретной эпохи. Нельзя нарушать принцип историзма, иначе оно станет бессодержательным.

Историческая наука располагает определенной системой выработанных понятий. Понятийный аппарат непрерывно развивается, уточняются старые понятия, возникают новые. В связи с развитием междисциплинарного подхода используются понятия других наук.

Понятия могут быть единичными и общими, различаются понятия видовые и родовые, наконец, конкретные и абстрактные. Сложность оперирования понятиями обусловлена многофункциональностью и неопределенностью терминов.

Языку свойственна поливариантность словарного состава. Ведь историк пользуется обычным, естественным, а не формализованным искусственным языком.

Наряду с понятиями историк использует категории -- широкие, предельно обобщенные понятия. Это родовые понятия.

Существуют различные уровни категорий. Философские: движение, пространство, время, качество, количество, противоречие, часть, целое, единичное, общее, причина, следствие, форма, содержание и другие.

Общенаучные категории: система, элемент, структура, функция, модель и т. д. И, наконец, общеисторические категории.

Особо следует отметить использование понятий и категорий смежных наук, в частности, социологии, психологии, наук о человеке. Использование понятий других наук (в частности, математических) требует особых знаний и большой осторожности. Но сегодня в условиях интеграции общественных и гуманитарных наук с историей это необходимо, хотя и требует дополнительных знаний от исследователя.

Некорректное обращение с понятиями ведет к ошибкам. И. Ковальченко считает, что историк подводит конкретные данные под ту или иную категорию. Здесь и обнаруживаются различия в подходе отдельных историков. Различные мнения это проявление активности познающего. Споры и дискуссии - важнейшее средство уточнения понятий, развития научных исследований. На истину в последней инстанции не может
претендовать ни одно научное направление.

Научные споры должны вестись корректно по форме и иметь целью углубление знаний, обсуждение новых подходов, четко раскрывать содержание употребляемых понятий. Недопустимо упрощать, искажать взгляды оппонента.

Главное, конструктивная направленность дискуссий, а не приклеивание ярлыков и унижение оппонентов.

Логическая структура исторического знания, безусловно, заслуживает дальнейшего развития и уточнения. В книге К. Хвостовой, В. Финна «Проблемы исторического познания в свете современных междисциплинарных исследований» (1997) специальная глава посвящена этой проблеме. Авторы выделяют основные части этой структуры, этапы логических построений.

Авторы подчеркивают значение априорного «предпосылочного» знания, философско-мировоззренческого климата, состояния исторической науки. Все это пропускается через личность историка, который переосмысливает историю в широком плане.

Историк должен уделять особое внимание логической систематизации знаний, формализации своих суждений, уточнению используемых понятий, формулированию концепции своего труда. Логическая структура исторического сочинения скрыта, переодета в естественный язык. Но логическая структура есть, и ей надо уделять внимание. Авторы выделяют четыре этапа анализа темы. Первый - создание аргументации за или против включения системы утверждений (априорно или на базе источников). Второе анализ причинно-следственных связей (логика «открытия»). Третье - ситуационная логика (по К. Попперу). И, наконец, четвертый - создание концепции.

Историк владеет логикой аргументации. Он использует доказательства, аксиомы, правдоподобные рассуждения, владеет риторикой, методами убеждения.

Попытка авторов книги математически выразить логическую структуру исторического исследования заслуживает внимания, хотя и трудна для понимания историка, не владеющего математикой. Пожалуй, это одна из самых сложных и малоизученных проблем логики исторического исследования, хотя философы занимались ей. Но историки пока не имеют подобных исследований, что отрицательно сказывается на подготовке молодых историков.

Историческая концепция. Это важнейший итоговый компонент исследования, результат изучения материала, логических построений, проверки теоретических гипотез и формулирования обобщения фактического материала. По исторической концепции оценивается труд историка, его вклад в науку. Обращается особое внимание на логическую стройность и доказательность концепции. Историки или создают новые концепции, или в чем-то уточняют прежние. Это магистральный путь развития науки.

Историческая концепция заложена в текст исторического сочинения, как правило, кратко формулируется в выводах или заключении работы. Историческая концепция в отличие от теоретических схем не абстрактна, а конкретна. Она систематизирует материал и дает ему объяснение. В отличие от теории историческая концепция носит конкретный характер. Это результат, как отмечалось ранее, восхождения от абстрактного к конкретному.

Проверка результатов исследования заключительный этап работы историка. Мы знаем об относительности полученных результатов. Но относительны и заблуждения. Ошибочный результат полезен для науки -- показывает тупиковый характер избранных методов и подходов. Между тем, всякая относительная истина несет в себе частичку абсолютной и доля последней возрастает: Объективная истина всегда конкретна. Главный способ проверки полученных результатов -- критика. Историки, знакомясь с новым произведением, сразу подмечают сильные и слабые стороны. Проводится содержательно-логический анализ. Проверка гипотез осуществляется методом исключения или включением в более широкую проблему. Если результат противоречит общей системе, нужно скорректировать научную задачу. Главное -- проверить достоверность проводимых автором доводов и выводов. К критериям научности, кроме достоверности относятся предметность, обоснованность и системность. Другие историки, заметив слабости работы, будут вновь писать на ту же тему, используя новые источники и методы. Путь познания бесконечен и всегда тернист.

Размещено на Allbest.ur