Укрепление системы принципата при императоре Тиберии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования Республики Беларусь

Учреждение образования

«Гомельский государственный университет

имени Франциска Скорины»

Факультет исторический

Кафедра всемирной истории

УКРЕПЛЕНИЕ СИСТЕМЫ ПРИНЦИПАТА ПРИ ИМПЕРАТОРЕ ТИБЕРИИ

Курсовая работа

Исполнитель: Александр Александрович

студент группы И-12 ________________ Курилин

Научный руководитель: Антон Павлович

ассистент кафедры всемирной истории ________________ Шиляев

Гомель 2013



Реферат

Курсовая работа «Укрепление системы принципата при императоре Тиберии»: 42 страницы, 3 рисунка, 32 источника, 3 приложения

Ключевые слова: император, принципат, сенат, Тиберий, террор, система

Объект исследования: государственно-правовая система принципата, ее исторически сложившиеся элементы и механизмы функционирования

Цель курсовой работы: изучение укрепления механизмов функционирования и взаимодействия структур власти

Методы исследования: анализ исторических источников, просопографический анализ, сравнение

Задачи курсовой работы:

- проследить процесс эволюции отношений власти и общества в Римской империи в хронологических рамках принципата Тиберия;

- выяснить специфические черты принципата при Тиберии;

- рассмотреть принципы организации деятельности сената, определить задачи, стоявшие перед ним, выяснить роль сената и domus principis в политической системе принципата при Тиберии

Полученные результаты: изучены механизмы укрепления системы принципата в период правления императора Тиберия

Предложения и их новизна: заключается в самой постановке проблемы, а также в новой интерпретации источников, послуживших опорой для изучения системы принципата, в реконструкции государственно-правового порядка при Тиберии, осуществленной при использовании результатов новейшей историографии

Область применения: заключается в возможности использования материалов и выводов в общих курсах и спецкурсах по истории древнего мира, римскому публичному праву, в курсах по историографии античной истории

Содержание

Введение

1. Историография и источники

2. Приход к власти императора Тиберия

3. Основные направления политики Тиберия

Заключение

Список основных источников и литературы

Приложение А

Приложение Б

Приложение В



Введение

Государственно-правовая система принципата представляет собой уникальное явление не только в истории Древнего Рима, но и в мировой политической практике. Научное изучение ее ведется, начиная с XIX в. Появлению различных теорий, объясняющих сущность принципата, способствовало неоднозначное понимание формы организации власти «respublica restituta». В историографии, особенно в отечественной, при изучении принципата главный упор сделан на характеристике политической ситуации в период правления того или иного принцепса, на внутренней и внешней политике Римского государства. Такой исследовательский ракурс позволяет изучать различные аспекты «эпохи принципата» как своеобразного этапа в истории Рима. В тоже время, вопросам организации власти, ее структурам, механизмам их взаимодействия уделено значительно меньше внимания. В связи с этим есть необходимость обратиться к анализу функционирования элементов «внутреннего устройства» принципата.

В рамках работы процесс развития системы принципата в эпоху преемников Августа рассматривается на примере эволюции режима Тиберия, правившего Римом с 14 по 37 гг. н. э. Подобный выбор обусловлен, прежде всего, явно недостаточной разработанностью данного сюжета в отечественной историографии: в XX веке в России были опубликованы лишь две специальные работы, посвящённые правлению этого императора.

Другим обстоятельством, определившем решение обратиться к изучению принципата Тиберия, является состояние источниковой базы: большинство имеющихся в распоряжении сведений о правлении преемника Августа восходят к историческому труду Корнелия Тацита «Анналы», первые шесть книг которого посвящены Тиберию.

«Анналы» - уникальный источник для римской истории I в. н. э. Там, где у нас есть текст Тацита, вместо официальной хроники побед и триумфов, которыми, по большей части, представлена история Рима в сочинениях древних авторов, перед нами оказываются судьбы десятков живых людей, каждый из которых был непосредственным участником исторического процесса. При этом необходимо отметить, что блок посвящённых Тиберию книг сохранился почти полностью: утрачена только часть (правда, большая часть) V книги. Далее, хотелось бы отметить, что правление Тиберия, является, пожалуй, наиболее ярким примером изменения отношений общества и власти в Риме в I в. н. э. В 23 года, в течение которых этот принцепс стоял во главе римского государства, уместились и либеральный в духе Августа принципат, и сравнительно более жёсткий режим, характеризующийся известным давлением на общество со стороны императорской власти, и, наконец, система тотального (разумеется, по римским масштабам) террора. Изучение этого богатого событиями времени имеет чрезвычайную важность не только для истории Рима в I в. н. э. - это, разумеется, само собой, но и представляет большой интерес в общеисторическом плане. Наконец, невозможно обойти вниманием и тот факт, что из всех Юлиев-Клавдиев Тиберий является, пожалуй, наиболее противоречивой фигурой: помимо восходящих главным образом к Тациту и Светонию сведений о репрессиях и жестоком терроре, до нас дошёл, частично - из тех же источников, большой блок позитивной информации о государственной деятельности этого императора. Указанное противоречие стало причиной появления целого направления в западной историографии, получившего название «традиции реабилитации» Тиберия.

Цель настоящей курсовой работы - изучить укрепление механизмов функционирования и взаимодействия структур власти при императоре Тиберии. Специфика источников определила и методологию исследования: в её основу был положен так называемый «просопографический метод», наилучшим образом отвечающий стоящей перед нами задаче - проследить процесс эволюции отношений власти и общества в Римской империи в хронологических рамках принципата Тиберия, а также анализ исторических источников, и метод сравнения.

1. Историография и источники

тиберий принципат римский империя

Автор «Анналов», безусловно, основного источника, повествующего о событиях правления Тиберия, жил во второй половине I - начале II вв. н. э. Расцвет его литературной деятельности приходится на принципат первых Антонинов: Нервы, Траяна и первые годы Адриана. От описываемых событий его, таким образом, отделяют более 75 лет. Большая временная дистанция, по мнению самого Корнелия Тацита, позволила ему писать историю преемников Августа «без гнева и пристрастия».

Переворот в изучении этого вопроса произошёл в 30-40-ые годы XX века, когда на западе, в первую очередь в англо-американской историографии, сформировалась так называемая традиция «реабилитации Тиберия». Воззрения этой школы, представленной, например, такими историками, как М. П. Чарльзуорт, Ф. Б. Марш, Ч. Э. Смит, Р. С. Роджерс, Э. Корнеманн, Б. Левик, до настоящего времени остаются господствующими в западной исторической литературе. Конечно, далеко не все исследователи разделяют их взгляды полностью, но большинство в той или иной степени принимает вносимые ими коррективы.

Хотя каждый из исследователей, работающих в рамках данного направления, подходит к проблеме реабилитации Тиберия по-своему, тем не менее, у них есть много общего, что и позволяет нам в настоящей статье, не разбирая взгляды каждого из них в отдельности, охарактеризовать эту историческую школу в целом.

Во-первых, сторонники традиции «реабилитации» подвергают критике точку зрения Тацита, считая, что он исказил реальную картину из-за свойственного ему риторизма, привычки воспринимать историю сквозь призму моральных оценок, опоры на недостоверную традицию. Тацит привнёс в свой труд слишком многое из личного жизненного опыта: он был современником Домициана, одного из самых жестоких принцепсов, правление которого отмечено последним и, возможно, самым мощным рецидивом императорского террора в I веке. Встречая в источниках сообщения о политических процессах, Тацит видел в них аналог событиям своего времени. К тому же собственные политические взгляды Тацита были аристократическими и республиканскими, поэтому римский историк дал крайне одностороннее освещение деятельности преемников Августа, в том числе и Тиберия, сосредоточив всё внимание на репрессиях против знати. При этом успехи Тиберия в области администрации и финансов, в деле управления провинциями, его последовательная внешняя политика всячески подчёркиваются.

Во-вторых, Тиберий, по их мнению, стремился, насколько это было в его силах, сохранить систему Августа, продолжить его политический курс и наладить с римским сенатом партнёрские отношения. Нарастание авторитарных тенденций происходило без его активного участия и даже помимо его воли: решающую роль здесь играли сложившиеся неудачно для Тиберия отношения с римской аристократией и влияние близких к нему лиц, в первую очередь Сеяна.

В-третьих, политические процессы при Тиберии, в ходе которых будто бы пострадали невиновные, были направлены против опасных заговоров, от которых всякая власть вправе защищаться. К чести Тиберия надо сказать, что защищался он строго в рамках римских законов. К тому же Тацит преувеличил данные о терроре, реальное число процессов не было столь велико.

Если внимательно рассмотреть упрёки, предъявляемые Тациту сторонниками критического направления, станет ясно, что одна их часть - риторизм, склонность к морализирующим суждениям, опора преимущественно на литературную традицию, а не на документы, единственно объективные свидетельства о прошлом - является общим недостатком всей античной историографии. Тацит если и выделяется в этом плане, то в лучшую сторону [13 с. 176-178, 184]. Что же до привнесения историком личного, так сказать, пережитого опыта на страницы своих книг, то это - дело во все времена обычное и совершенно естественное. Абсолютно объективен лишь сам исторический процесс, тогда как история на страницах книг не может не быть, в той или иной степени, субъективной и тенденциозной, поскольку пишется людьми. Даже средневековые хроники не лишены исторической тенденции начисто, даже в них за сухим перечислением событий пытливый взгляд исследователя может разглядеть личную позицию автора. Что уж и говорить о таком писателе как Тацит! Но если он в принципате Тиберия увидел прообраз тирании Нерона и Домициана, не произошло ли это потому, что развитие авторитарных тенденций, ведущее в перспективе к вырождению принципата в тиранию, началось именно в правление этого императора? Тиберий был предшественником Домициана, и Тацит не без основания сопоставлял современные ему события с процессами времени Тиберия. Наконец, политические взгляды Тацита, насколько они нам известны, не позволяют видеть в нём идейного противника империи [14 с. 240-242]. Своё принятие принципата Тацит доказал делом, прослужив императорам и государству большую часть жизни [2 с. 64-76].

Но, признав принципат и власть Цезарей, Тацит не сделался равнодушен к произволу и жестокостям, к доносам и сфабрикованным обвинениям, к клеветникам, порочившим честных людей, и прочим отвратительным явлениям, запятнавшим принципат Юлиев-Клавдиев. Виновников всех этих зол, императоров от Тиберия до Нерона, он выставляет на суд истории в своём последнем произведении, «Анналах», но есть ли у нас основания полагать, что, поступив так, он перевернул картину с ног на голову, превратив достойных правителей в кровавых деспотов? Оснований для такого образа мыслей у нас нет, в том числе и в отношении Тиберия.

Таким образом обосновано доверие к Тациту - позицию, на которой основана наша статья. Следует отметить, что подход этот в целом традиционен для отечественной историографии. Э. Д. Гримм, из историков дооктябрьского периода, пожалуй, наиболее подробно исследовавший проблему эволюции принципата в своих «Исследованиях по истории развития римской императорской власти», в общем, принимает точку зрения Тацита, хотя и с некоторыми оговорками. Так, ответственность за террор падает не на одного Тиберия: её должно разделить с ним римское общество.

А. Б. Егоров подчёркивает постепенность ужесточения режима Тиберия и развёртывания политического террора: от «либерализма» первых лет и одиночных процессов к репрессиям против сторонников Германика вскоре после смерти сына императора, Друза, и отъезда Тиберия на остров Капри и, наконец, к массовому террору после казни Сеяна[17 с. 24-25].

Вынужденная краткость историографического обзора привела к тому, что западная историография принципата Тиберия представлена, пожалуй, несколько односторонне. Разумеется, не все английские, американские и немецкие работы проникнуты духом критицизма и традиции «реабилитации».

Равным образом, стремление кое в чём исправить Тацита не чуждо и отечественным исследователям [15 с. 163-164].

Провозвестниками возрождения стали историк, философ и моралист Плутарх Херонейский (46-120 гг.), автор знаменитых «Сравнительных жизнеописаний», где была сделана попытка сопоставить величие римского духа с величием греческого, показать, что и в Элладе, в то время пришедшей в упадок и запустение, ставшей своего рода учебным заведением, где обучались отпрыски богатых и знатных родов со всей Римской империи, были не только философы и ученые, но и великие полководцы и государственные деятели, немало способствовавшие формированию общечеловеческих основ для цивилизованной общественной организации. В работах А. И. Немировского «История раннего Рима и Италии» прослеживается разложение родо-племенной организации в Италии и возникновение полисной организации[9].

В русской историографии советского периода широкое распространение получил тезис о конфликте в период принципата Тиберия между императорской властью и старой аристократией, оплотом которой был сенат. Императорская власть развивалась в сторону деспотизма, а аристократия хотела ее ограничить. Эти устремления аристократии и спровоцировали конфликт, разрешившийся серией политических процессов.

А. Б. Егоров, посвятивший принципату преемника Августа специальное исследование, подчеркивает субъективное стремление Тиберия обеспечить преемственность политического курса и сохранить сложившийся при его предшественнике стиль отношений с сенатом и римским обществом в целом[20].

Таким образом, отечественная историческая литература в значительно большей степени основана на доверии к традиции, является её несомненным достоинством.

Проблема принципата Тиберия - это во многом проблема выбора источников. Традиция сохранила для нас две взаимоисключающие оценки преемника Августа: апологетическую, представленную сочинением Веллея Патеркула, и противоположную ей, выраженную в трудах Тацита, Светония и Кассия Диона

В облике мудрого правителя, заботящегося о благе своих подданных, Тиберий предстаёт перед читателем в «Иудейских древностях» Иосифа Флавия. Наиболее показательный в этом отношении отрывок - притча о раненом и мухах, объясняющая, почему государю не следует слишком часто менять своих чиновников. Впрочем, в этом же произведении можно найти и другую характеристику императора, в каком-то смысле предвосхищающую ту, которая позднее была разработана Тацитом и Светонием.

«История от основания города» - основное произведение Тита Ливия, один из самых известных и фундаментальных трудов по истории Древнего Рима. Охватывает периоды от традиционной даты основания Рима по хронологии Варрона (753 до н. э.) до 9 года[1].

Книга Кнабе Г. С. «Корнелий Тацит» посвящена жизни и творчеству крупнейшего римского историка и писателя Корнелия Тацита. Давая широкую картину жизни императорского Рима I-II вв., автор анализирует сложные социальные процессы, распад прежней системы ценностей и показывает, как это отражалось в судьбе, общественном поведении и психологии конкретных людей[2].

«Иудейская война» посвящена главным образом антиримскому восстанию 66-74 гг., но в первых двух ее книгах кратко излагаются предшествующие восстанию события, в том числе конец династии Иродиадов и переход Иудеи под владычество римлян. В предисловии к «Войне» Иосиф сообщает, что вначале написал свой труд «для варваров внутренней Азии на нашем родном языке», то есть на арамейском, бывшем тогда общеупотребительным языком Передней Азии, но затем решил изложить свой труд по-гречески, чтобы с ним могли ознакомиться народы Римского государства. До нас дошла лишь эта греческая версия «Войны», в то время как арамейский прототип не сохранился[3, 4].

Г. С. Кнабе, опираясь на разработанную в советской историографии 60-80-х годов проблему полиса, решает вопрос о принципате[5].

Характеризуя социальную опору принципата, Н. А. Машкин отмечает, что режиму приходилось лавировать между различными социальными группировками, ни одна из которых не была его единственной опорой. Характерной чертой принципата была юридическая неопределенность, однако, несмотря на это, можно говорить о монархической сущности принципата[6].

Дион Кассий Кокцеан -- римский консул и историк греческого происхождения, автор часто цитируемой «Римской истории» (лат. «Historia Romana») в 80 книгах, охватывающих историю от основания города до времён Александра Севера[7].

«Естественная история» - составленная примерно в 77 году Плинием Старшим для римского императора Тита энциклопедия природных и искусственных предметов и явлений. Послужила прообразом всех последующих европейских энциклопедий в плане объёма, цитирования авторов тех или иных утверждений и наличия указателя содержания. Это единственная сохранившаяся работа Плиния и едва ли не самый длинный текст на латыни античного периода[8].

Книга Немировского «История раннего Рима и Италии» посвящена одной из переломных эпох, когда в древней Италии первобытнообщинный строй сменяется рабовладельческим, когда возникает общественное раделение труда, появляются классы, оформляется рабовладельческое государство[9].

Издание «Малые римские историки» составлено из произведений авторов I-III вв. Публия Веллея Патеркула, Луция Аннея Флора и Луция Ампелия. Первый труд содержит изложение событий от гибели Трои до правления императора Тиберия, данное в хронологическом порядке с включением разделов, посвященных колонизации и греко-римской истории. Второй историк предлагает блестящий по художественной форме и глубокий по мысли рассказ о внешних и внутренних гражданских войнах Рима, доведенный до времени Августа. Третий труд привлекает внимание сведениями по греческой и восточной истории, данными естественных наук, перечнем античных «чудес света». «Триумвират» малых историков Рима, дополняющих друг друга, дает в целом уникальную информацию об исторических судьбах античного мира, о полной трагизма борьбе, итогом которой была Римская империя[10].

В монографии Егоровa А. Б. «Рим на грани эпох» исследуется переломный период в истории римского государства - время кризиса республики и установления системы принципата. Анализируются монархические черты, имманентно присущие Римской республике, их развитие в ходе завоевательных походов и гражданских войн, характер действия политических сил в этот период, развитие режимов личной властих[11].

Луций Анней Сенека знаменит не только своими трагедиями, еще больше он знаменит своими нравоучительно-философскими сочинениями и самой своей жизнью, прожитой в знаменитые времена «двенадцати цезарей» - Сенека жил при пятерых из них, а с четверыми был знаком[12].

Монография, посвященная Тациту, - последний научный труд И.М.Гревса, в которой рассматривается жизнь Тацита и его научные труды[13].Трудами Корнелия Тацита занимался А. С. Бобович[14].Книга Бобовича А. С. «Корнелий Тацит» посвящена жизни и творчеству крупнейшего римского историка и писателя Корнелия Тацита. Давая широкую картину жизни императорского Рима I-II вв., автор анализирует сложные социальные процессы, распад прежней системы ценностей и показывает, как это отражалось в судьбе, общественном поведении и психологии конкретных людей[ 15].

«География» Страбона в 17 книгах - сочинение, дающее понятие об античной географической науке периода эллинизма, а равно знакомящее и с предшествующей историей науки, и с различными её направлениями. По тексту «Географии» реконструируются многие литературные памятники античности, утраченные впоследствии[16].«De vita Caesarum», известный под названием «Жизнь двенадцати цезарей», от Юлия Цезаря до Домициана - важный исторический памятник благодаря богатству содержания. Хотя исторический метод Светония содержит элементы критического анализа источников, в основном Светоний, потерявший доступ к императорским архивам вскоре после начала работы, ссылается на слухи и вторичные источники, особенно в главе про Клавдия[17]. Книга «Малые римские историки» составлена из произведений авторов I?III вв. Публия Веллея Патеркула, Луция Аннея Флора и Луция Ампелия. Первый труд содержит изложение событий от гибели Трои до правления императора Тиберия, данное в хронологическом порядке с включением разделов, посвященных колонизации и греко-римской истории[18]. Абрамзон М. Г. делает попытку предположить, какими событиями, религиозно?философскими идеями и личными устремлениями императоров было вызвано появление тех или иных монетных типов, и на какие слои населения они были ориентированы[19].

Проблеме принципата непосредственно в период правления Тиберия посвящены работа Егорова А. Б. «Развитие политической системы принципата при Тиберии»[20].

«Агрикола» (написано в 97?98) ? жизнеописание типичного представителя новой служилой знати, тестя Т. полководца Агриколы; «Германия» (98) - очерк общественного устройства, религии и быта германских племён; «Диалог об ораторах» (между 102 и 107) - посвящен выяснению причин упадка политического красноречия в эпоху Флавиев, а также двух больших исторических произведений - «История» и «Анналы», с которыми связана мировая слава Т. «История» (около 105-111) освещает жизнь Рима и, отчасти, империи 69-96; состояла, вероятно, из 14 книг, до нас дошли 1-4-я и начало 5-й, посвященные событиям 69- 70. «Анналы» (над ними Тацит работал до самой смерти) охватывают период 14-68; остались неоконченными, из 16 книг сохранились полностью 1-4-я и 12-15-я, книги 7-10-я до нас не дошли совсем[21].

В книге Бартошек М. «Римское право» даются определения и истолковываются понятия и термины институтов римского права. В ней содержатся уникальные сведении о юристах, разрабатывавших основы римского права и внесших вклад в его развитие[22].В первой части издания «Парфия и Рим» ведётся повествование об эллинистическом Востоке, а именно о державе Селевкидов от возникновения и упадка. В книге рассматриваются взаимоотношения Селевкидского государства с набирающей силой Парфянской державой, а также с Греко-бактрийским государством, эллинистическим Египтом и Римом. Вторая часть книги повествует о сложных и напряжённых взаимоотношениях двух мощных держав - Парфии и Рима, переходящих в открытые военные столкновения[23].

Социальные проблемы римского общества были исследованы Бокщаниным А. Г. в его работе «Социальный кризис Римской империи»[24].

Двенадцать цезарей - первые двенадцать римских императоров с Юлия Цезаря - сыграли огромную во всемирной истории. В этой книге Майкл Грант пытается развеять пелену суеверий и слухов, окутавшую личности императоров. Исследуя дошедшие до нас частицы той эпохи, в частности, надписи, тексты на папирусах, произведения искусства и архитектуры, монеты, автор стремится показать, как эти могущественные люди использовали данную им огромную власть и в какой мере исполняли свой долг, а также какое воздействие оказывала напряженная политическая деятельность на их личную жизнь[25].

В учебнике «История Древнего Рима» излагается история Рима от его основания до гибели Римской империи. Второе издание значительно дополнено с учетом новой литературы, советской и зарубежной[26]. «История Рима» Ковалева охватывает всю жизнь Города от его основания в середине I тысячелетия до н. э. до падения под ударами варварских племён западной Римской империи в V веке н. э[27].

«История Рима» Теодора Моммзена, одно из наиболее значительных произведений в мировой научной литературе, посвященных античной истории, входит в золотой фонд исторической классики. Написанное в 1854 - 1858 гг. и затем продолженное в середине 80-х гг. XIX в., сочинение Т. Моммзена стоит у истоков антиковедения нового и новейшего - времени. Концептуальность труда, подробнейшее и красочное изложение римской истории сочетается у автора с великолепным стилем изложения, яркостью исторических образов и блестящими характеристиками действующих лиц от Ганнибала и Сципиона до Помпея и Юлия Цезаря. Именно сочетание научной и художественной ценности сочинения Т. Моммзена стало причиной того, что «Римская история» была удостоена Нобелевской премии по литературе[28].С. Л. Утченко определял принципат, как монархию, отмечая, что республиканские элементы были ширмой, ловко используемой властью для прикрытия своего положения. Основная научная работа известного антиковеда, доктора исторических наук С. Л. Утченко. Предлагаемая книга трактует, в основном, проблемы социальной и политической истории последних лет существования Римской республики[29].

Пятитомный труд выдающегося итальянского историка и публициста Ферреро Г. , впервые вышедший в свет в 1902-1907 гг., посвящен гражданским войнам в Риме, приведшим к падению Республики и утверждению нового императорского режима Принципата. Изложение последнего тома содержит историю падения Римской республики и утверждения императорского режима Октавиана Августа. Повествование отличается напряженным драматизмом, насыщено идеями и сопоставлениями, подчас весьма парадоксальными, изобилует блестящими портретными характеристиками представителей «политического олимпа» Рима того времени[30].

Книга Шифмана И. Ш. «Цезарь Август» посвящена жизни и деятельности человека, сыгравшего решающую роль в истории Римского государства. Август был создателем режима империи, просуществовавшего около трех столетий; проявив выдающиеся способности государственного человека и дипломата, он вывел Римское государство из кризиса и под видом восстановления древних республиканских институтов создал новую политическую систему, обеспечившую Риму на длительное время стабильность и устойчивость. Книга содержит сведения о биографии Августа, его борьбе за власть, его реформах, его политике в идеологической сфере[31].

Одной из важнейших проблем в период принципата - посвящена книга Е. М. Штаерман и М. К. Трофимовой «Рабовладельческие отношения в ранней Римской империи» изданная в Москве в 1971 году. В этой книге впервые в отечественной литературе коренная проблема античного общества была исследована со всей возможной тщательностью и на основе всего имеющегося материала источников[32].



2. Приход к власти императора Тиберия

Тиберий Клавдий Нерон, будущий император Тиберий Цезарь Август (Tiberius Caesar Augustus), родился 16 ноября 42 г. до н. э. в знатной патрицианской семье. Его отец командовал флотом у Юлия Цезаря в ходе Александрийской кампании, однако, когда диктатор был убит заговорщиками, Нерон предложил назначить награду тираноубийцам. После начала нового витка гражданских войн, отец Тиберия присоединился сначала к Луцию Антонию, затем - к Сексту Помпею, и, наконец - к Марку Антонию, вместе с которым он вернулся в Рим вскоре после заключения брундизийского договора. В 38 г. до н. э. Нерон уступил Октавиану свою жену Ливию Друзиллу, мать Тиберия, вместе с которой мальчик попал в дом всесильного триумвира.

Молодой человек прошёл ускоренный cursus honorum, а после смерти в 12 г. до н. э. Марка Випсания Агриппы стал ближайшим помощником и зятем принцепса. Смерть внуков Августа Гая и Луция Цезарей сделала его единственным кандидатом на роль преемника старого императора: в 4 г. н. э.1 Август усыновил Тиберия, подчеркнув политическое значение этого акта.

В завещании Августа, составленном, вероятно, около этого же времени и положенном на хранение в храм Весты, главными наследниками его имущества были назначены Тиберий (2/3 имущества) и Ливия (1/3).

Новый принципат должен был стать своего рода проверкой режима на прочность: система, до сих пор тесно связанная с личностью основателя, превращалась в самостоятельный и постоянно действующий фактор политической жизни Рима. Это была проверка и для преемника Августа лично: сможет ли он в новых условиях проводить курс своего предшественника.

Какими же соображениями руководствовался Тиберий, принимая столь важное и чреватое далеко идущими последствиями решение? Светоний называет основным мотивом страх императора за свою безопасность и естественное на первых порах чувство неуверенности, Корнелий Тацит -стремление выяснить настроение знати, а Дион Кассий полагает, что причину следует искать в особенностях характера Тиберия [7, LVII c.3]. Так ли это, и действительно ли Тиберий уже располагал всем необходимым, чтобы заменить своего предшественника?

Принципат Тиберия дает нам первый в римской истории случай передачи власти по наследству: уже Август использовал завещание Юлия Цезаря в борьбе за власть, но свои притязания ему пришлось защищать оружием. Переход власти к Тиберию, напротив, прошёл сравнительно спокойно. При этом было официально закреплено вмешательство сената в вопросы престолонаследия - область первостепенной важности для всякой монархии. Это обстоятельство, на наш взгляд, оказало некоторое влияние на генезис института наследственной монархии в Римской империи: он так и не был завершён до конца.

Главным итогом заседания 17 сентября 14 г. можно считать официальное оформление статуса Тиберия в качестве нового принцепса, что было крупным политическим успехом преемника Августа.

Время с 14 г. по начало 20-х гг. было для Тиберия периодом укрепления своего положения в новом для него качестве правителя империи и главы дома Цезарей. Для придания большей легитимности своему режиму принцепс ищет опору в традиции предшественника.

Важным средством, с помощью которого Тиберий пытался упрочить свою только что обретенную власть, был комплекс мер, направленных на развитие культа Августа. В 14 г. была создана коллегия жрецов Августа, августалов, куда вошли сам Тиберий, его наследники Германик и Друз, брат Германика Клавдий и еще 21 человек из числа знатных граждан [21, I c.54]. В 15 г. испанцам разрешили устроить в Тарраконской колонии храм Августа, и вскоре это начинание было поддержано другими провинциями. Закон об оскорблении величия берет культ императора под защиту, и в том же году в сенате слушаются первые дела о преступлениях против культа Августа[35 c.68].

Монеты в Римской империи играли роль одного из наиболее действенных инструментов пропаганды правительственной политики, и стремление Тиберия опереться на авторитет Августа нашло отражение в соответствующих монетных типах. В честь своего божественного отца Тиберий выпустил серию монет: ассов и дупондиев с портретом Августа на аверсе и легендой «DIVVS AVGVSTVS PATER», а также золотых и серебряных, украшенных изображением Августа в короне из лучей (символ обожествления) и надписью «DIVI AVGVSTI DIVI F. DEO AVGVSTO»[Приложение Б]. В дальнейшем портрет Августа становится преобладающим типом аверса монет его преемника. Выпуски Тиберия в честь Августа открывают серию консекрационных монет императорской эпохи, игравших в Древнем Риме роль своеобразных династических манифестов[11 c. 117-118].

Ссылкой на волю Августа обосновывались некоторые правительственные мероприятия, в частности, перенос магистратских выборов из комиций в сенат, - важное конституционное преобразование, осуществленное в 14 г. Окончательное утверждение одобренных Тиберием и сенаторами кандидатов голосами центурий и триб свелось, по-видимому, к простой формальностиРеформа явилась логическим завершением политической деградации народного собрания, признаки которого обозначились уже в последний век республики. Римские граждане, потерявшие свое исконное право, даже не жаловались на это; зато они вознегодовали, когда Тиберий убрал с площади перед термами Агриппы приглянувшуюся ему статую [21, I c.15].

Решающее значение для характеристики режима Тиберия в первые годы его принципата имеют отношения императора с сенатом. Созданный по преданию ещё самим Ромулом сенат был старейшим римским государственным учреждением и как бы олицетворял собой вечный и нерушимый Рим [21, I c. 84]. Сенат играл видную роль в законодательстве, сенаторами высоких рангов (бывшие преторы, бывшие консулы) были наместники провинций и командиры провинциальных армий, наконец, сенату принадлежала высшая юрисдикция по делам о вымогательстве (crimen repetundarum) и государственной измене (laesa majestas).

Отношения принцепса с сенатом в это время часто характеризуют как отношения сотрудничества. Тиберий долго был на вторых ролях и, оказавшись на вершине власти, поначалу испытывал неуверенность, и, по-видимому, очень нуждался в поддержке сената. Отсюда стремление наладить с этим высшим правительственным учреждением эффективный диалог[28 c.49].

Круг вопросов, обсуждаемых сенаторами был очень широк: сбор налогов и податей, поступление доходов от государственных имуществ и монополий, внешняя политика. Даже в военной сфере, составлявшей исключительную прерогативу императора, Тиберий в тот период предпочитал выступать совместно с сенатом. Без консультаций с сенаторами принцепс не решал ни одного даже самого маловажного дела [7, LVII c. 7]. Соблюдал он и принятый в отношениях с сенатом и магистратами декорум: входил в курию без охраны, вставал при консулах и т.д. Такую же слишком нарочитую умеренность Тиберий проявлял во всем, что касалось внешнего блеска его высокого положения [7, LVII c.8-9, 11-12].

Таким образом, Тиберий в первые годы своего правления старался сохранять сложившийся при Августе стиль взаимоотношений принцепса с сенатом, компетенция которого была даже расширена. Проявлял он и внешнее уважение к традициям республики и её должностным лицам, отказываясь, пожалуй, чересчур демонстративно, от некоторых одиозно-монархических атрибутов своей власти (обращение «domine», титул императора в его монархическом значении, присяга in acta Caesaris и т. д.). Не отметить данное обстоятельство не смогли даже Тацит и Светоний, несмотря на своё, в общем-то, отрицательное отношение к Тиберию [21, IV c. 6].

Однако значение этих фактов не стоит преувеличивать. Тиберий имел дело не с полновластным правительством республики, а с имперским сенатом, члены которого привыкли повиноваться принцепсу и подчас равнодушно относились к государственным делам. Уже при Августе политическая пассивность, тяга к покою, уходу в частную жизнь начинают вытеснять прежде характерные для римских аристократов деятельную энергию и стремление активно участвовать в общественной жизни. Кроме того, многие представители сенаторского сословия зависели от принцепса в финансовом отношении, и все без исключения - по службе: значительная часть карьеры сенатора проходила в армии и императорских провинциях.

Один эпизод, имевший место вскоре после вступления Тиберия на престол, прекрасно иллюстрирует показной характер умеренности принцепса и его истинные отношения с сенатом. Во время прений в курии Тиберий попросил прощения у своего оппонента, если, возражая против его предложения, он позволил себе слишком резкие высказывания. Между тем, его оппонентом был не кто иной, как сенатор Квинт Гатерий (ibidem), чуть ли не накануне валявшийся у императора в ногах и едва не заколотый при этом германскими телохранителями принцепса [21, I c. 13]. Интересно, какие чувства испытывал в этот момент Гатерий, и что должны были думать при виде подобной «предупредительности» Тиберия другие сенаторы, тем более что подобные сцены, надо полагать, были далеко не редки?

Несмотря на высокое достоинство и престиж сенаторского звания в течение всей эпохи ранней империи, в своих отношениях с принцепсами сенаторы нередко опускались до самого низкого раболепия и отвратительной лести. Страницы «Анналов» полны примеров сервилизма сенаторов, возраставшего по мере вырождения сравнительно умеренного на первых порах режима в ничем не прикрытый кровавый деспотизм: перед Калигулой и Нероном будут пресмыкаться так, как никогда не унижались перед Тиберием. Но уже этот принцепс имел основание назвать своих сановников людьми, созданными для рабства.

Характеризуя отношения между сенатом и Тиберием в первый период его правления, Тацит [21, I c. 77] говорит о существовании в это время «ea simulacra libertatis» - некоего подобия или видимости свободы, и вряд ли кому-нибудь удастся подобрать более точное определение. Справедливость этой оценки римского историка признаётся (по крайней мере, частично) также некоторыми современными исследователями.

В этих условиях едва ли правомерно говорить о реальном партнерстве сената и принцепса, если конечно употреблять слово партнерство в общепринятом смысле: взаимовыгодное сотрудничество двух равноправных и независимых субъектов. Тиберий поддерживал созданную Августом фикцию восстановленной республики и сделал некоторые уступки для придания сенату чуть большей независимости, рассчитывая укрепить свои позиции авторитетом этого старейшего государственного учреждения[18 с. 128].

Вынужденный, как и Август, играть республиканца, Тиберий не смог убедить своих современников в искренности питаемых им граждских чувств, но некоторых современных исследователей ему удалось ввести в заблуждение. Однако в наших источниках не содержится сведений о том, чтобы в имеющих принципиальное значение случаях решение сенатского большинства хоть раз восторжествовало над мнением принцепса. Сенаторы могли лишь создавать видимость своей самостоятельной роли в государстве, время от времени цепляясь к мелочам: например, поспорить о том, как лучше употребить деньги, завещание городку Треббии, и т. п. В другой раз в пику Тиберию они позволили какому-то избранному квестору (quaestor designatus) совершить на правах посланца частную поездку. Не удивительно, что Тиберий не жаловался, когда такие постановления принимались против его воли!

Привычка цепляться к мелочам, фрондировать по ничтожному поводу развилась у сенаторов уже при Августе [17 c. 54]. Таким образом они компенсировали свое подчиненное положение и поддерживали дорогой им призрак собственной независимости. Интересно отметить, что много лет спустя при Нероне сенатор Тразея Пет советовал своим коллегам поступать именно так, дабы поддерживать в обществе подобающее уважение к сенату [21, XII c. 49].

Фрондерство, критика без разбора всех подряд распоряжений правительства считались в высшем обществе того времени чуть ли не хорошим тоном. Политика играла огромную роль в общественной жизни римлян, но в век принципата из общего дела, каким она была при республике, реальная политика сделалась достоянием узкого круга приближенных принцепса. Сенат, народное собрание продолжали функционировать, но центр власти перекочевал на Палатин, и в общественной жизни римлян образовался вакуум, вызванный исчезновением вместе с республикой гласной публичной политики. Общество быстро нашло ей замену в лице салонных сплетен на политическую тему.

Римское общественное мнение с самого начала было не расположено к Тиберию, и чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить те невероятные измышления, которыми сопровождалось его восшествие на престол. Отголоски их сохранились у Тацита и Светония[17 c. 21]. Говорили, в частности, что смерть внуков Августа, Гая и Луция Цезарей, была ускорена кознями их мачехи Ливии, расчищавшей путь к престолу для своего старшего сына. На усыновление Тиберия, жестокий нрав которого был ему хорошо известен, Август якобы пошёл в надежде на то, что при таком правителе римляне скорее пожалеют о нём. Даже ухудшение здоровья старого императора, которому к тому времени было уже далеко за 70, и который никогда не отличался крепким здоровьем, приписывали злому умыслу его жены [21, I c. 3, 5], [17 c. 21]. Несмотря на очевидную нелепость этих и других подобных им слухов, люди жадно впитывали их и спешили передать другим.

Теперь злые языки в кружках и на пирах сопровождали насмешками или толковали в дурную сторону все действия императора, даже самые необходимые и полезные. Тиберию доставалось и за строгий контроль над судопроизводством, которым он будто бы стеснял свободу, и даже за попытки бороться со стихийными бедствиями. Предосудительной казалась и его нелюбовь к гладиаторским играм, и, одновременно, пристрастие к ним его сына Друза. Чтобы Тиберий не делал, как бы себя не вел, все служило поводом для нападок недовольных из большого света.

Резкость их высказываний привела к тому, что в этих робких недовольных и запуганных вельможах историки видели и видят убежденных противников системы принципата, источник потенциальной опасности для трона. На самом деле оппозиционные настроения римской аристократии находили выход главным образом в литературном творчестве, «культе» последних героев республики Катона, Кассия и Брута, а требования не шли дальше простого соблюдения законов. Тем не менее, в определённом смысле они, безусловно, были опасны. Свободомыслие, в каких бы формах оно не проявлялось, всегда и везде - угроза авторитарной власти, и с этой точки зрения отношения принцепсов с римской аристократической оппозицией прекрасно характеризуют политический режим в империи[30 c.68].

С оппозицией светских людей (выражение Гастона Вуассье) пришлось столкнуться уже Августу, терпеливо сносившему словесные выпады в свой адрес и советовавшему Тиберию поступать таким же образом. Однако характер Тиберия позволял предполагать, что он не будет столь же терпелив и рано или поздно даст выход медленно копившемуся в нем раздражению пусть не опасной, но от того не менее досаждающей оппозицией. Фамильные черты Клавдиев надменность и гордость сочетались у него с развившимися в силу жизненных обстоятельств подозрительностью и мнительностью, а также с присущей ему от природы страстностью натуры, которую, впрочем, ему пока приходилось сдерживать. Прекрасно зная о том, что говорят о нём римляне на своих собраниях [21, III c. 54], Тиберий с трудом подавлял в себе раздражение, которое всё возрастало в нём по мере того, как привычка к власти вытесняла в душе правителя неуверенность первого времени.

Пока же политическая обстановка заставляла его соблюдать осторожность, причём главным сдерживающим фактором, несомненно, была невыгодная для принцепса династическая ситуация [7, LVII c. 13]. Официальным наследником Тиберия был Германик: молодой, популярный в народе и войске и имеющий сильных сторонников в сенате, главным из которых был Азиний Галл. Вокруг него собралась большая группа новых людей, в основном военных командиров, нуждавшихся в сильном покровителе и стоявших вне окружения Тиберия, которое составляли в основном представители старой столбовой знати.

В правление Тиберия проаристократическая направленность социальной политики раннего принципата проявлялась особенно сильно. Старая аристократия господствовала в сенате; знатность предков была важнейшим критерием, учитывавшимся принцепсом при выборах должностных лиц; среди консулов преобладали представители нобилитета: Домиции Агенобарбы, Корнелии, Валерии, Юнии Силаны, Эмилии Лепцды, Скрибонии, Кальпурнии и др. Старая знать ревниво оберегала своё первенство и не желала расширять свой круг. Эти проаристократические тенденции и привели к объединению вокруг Германика группы незнатных сенаторов и homines novi. В Германике они видели наследника трона и будущего императора, приход к власти которого превратит их в элиту.

Более-менее полно выявить окружение Германика трудно. Во-первых, это офицеры, служившие под началом Германика в Галлии и Германии: Луций Апроний, Публий Вителлий, Авл Цецина Север, Гай Аниций, Квинт Вераний, Квинт Сервей, Гай Силий, Плавтий Сильван. Во-вторых, лица, не принадлежавшие к староримскому нобилитету, незнатные сенаторы, нуждавшиеся для успешного продвижения по службе в сильном покровителе. И, наконец, в-третьих, в стане сторонников Германика, несомненно, должны были оказаться отдельные представители старой римской знати, близкие дому Цезарей: Тацит сообщает, что вопрос о престолонаследии разделил весь двор на две партии, причем одни стояли за Друза, родного сына Тиберия, а другие - за Германика [21, II c. 43].

С 12 г. Германик командовал легионами на Рейне, выразившими своё отношение к Тиберию, то есть под его контролем находилась треть военных сил империи. Усилиями Германика был усмирён солдатский мятеж и предотвращена гражданская война, что способствовало росту его значения. Наконец ходили слухи, что Август любил его больше, чем Тиберия и предпочёл бы видеть своим преемником именно его.

События 14 г. показали лояльность Германика, но его самостоятельная роль и большое влияние были неприятны принцепсу и не могли не вызвать опасений [4, LVII c. 6]. К тому же, племянник императора стоял на пути его родного сына Друза. Последнее обстоятельство, естественно, также не способствовало укреплению доверия между ними.

Потенциально Германик был опасен: если бы юный Цезарь поддался влиянию своих сторонников, конфликт был бы возможен. Между ним и Тиберием существовали значительные разногласия по вопросам внешней политики: Тиберий был противником новых широкомасштабных завоевательных компаний, чреватых риском больших людских и финансовых потерь, и старался военными и дипломатическими средствами поддержать мир на границах империи [17 c. 37], тогда как Германик стоял за продолжение экспансионистской линии Августа. В 14-16 гг. он совершил серию успешных походов против зарейнских германцев, но хотя для окончательной победы ему требовался всего год, Тиберий зимой 16-17 гг. отозвал племянника, наградив триумфом и титулом императора [21, II c. 43].

В том же году в сенате произошел любопытный спор между Тиберием и Азинием Галлом. Речь шла о том, чтобы избрать высших должностных лиц сразу на пятилетие, так что легаты, начальствующие над легионами и занимающие в войсках эту должность до получения ими претуры, уже заранее были бы избираемы в преторы. При этом принцепс ежегодно должен был называть 12 одобренных им кандидатур. Тацит не сомневается в том, что предложение Галла затрагивало саму сущность единовластия, однако Тиберий при помощи лицемерной, но по видимости заслуживающей одобрения речи сумел отклонить это предложение, сохранив за собой безраздельную власть (ibidem).

Новый порядок выборов ограничил бы возможность принцепса контролировать магистратов, а через магистратуру оказывать воздействие на сенат и на систему высшего военного командования. Тиберий, согласно проекту Галла, должен был определять состав высших магистратов на пять лет вперед, и избранные таким образом должностные лица приобретали на этот срок известную независимость от принцепса. Тацит, пожалуй, несколько преувеличивает опасность предложения Галла для принципата, но доля истины в его оценке, безусловно, есть[5 c.167].

Таким образом, хотя открытой конфронтации между Тиберием и его окружением с одной стороны и людьми из партии Германика с другой не происходило, трения между ними имели место. Трудно сказать, какое развитие получили бы их отношения в дальнейшем, если бы не внезапная смерть Германика: 10 октября 19 г. он скончался в Антиохии при загадочных обстоятельствах [21, II c. 69-72].

При жизни Германик был главным буфером между своими сторонниками и партией принцепса; теперь, когда его не стало, столкновение между ними сделалось неизбежным. Перевес сил в этом столкновении, безусловно, был на стороне Тиберия, опиравшегося на всю мощь государственного аппарата Римской империи, однако, Агриппина и её семейство также имели немало сторонников среди представителей властных кругов. Сведение счётов между различными группами внутри римской правящей элиты традиционно осуществлялось с помощью политических обвинений: Катон Цензор, например, чуть ли не пятьдесят раз за свою долгою жизнь был под судом, и не меньшее количество раз сам выступал в качестве обвинителя). Неудивительно поэтому, что и борьба принцепса против «партии Агриппины» вылилась в серию судебных процессов об оскорблении величия (crimen laesae majestatis), которые стали в дальнейшем главным из факторов, определивших характер эволюции системы принципата в правление Тиберия.

Главная особенность этого времени, относительная умеренность императорского режима - результат политики Тиберия, целью которой было приобретение необходимого ему как принцепсу авторитета. Характер Тиберия мало благоприятствовал успеху подобного курса: ему недоставало тонкого понимания ситуации и трезвого практического расчета, мастером которого был Август, и, может быть, присущего основателю империи умения довольствоваться сознанием полноты своей власти, не испытывая ее крайних пределов.

Между тем обстоятельства требовали именно таких качеств: монархическая по сути власть принцепса была обставлена республиканским камуфляжем, опутана густой сетью пережитков старого порядка, игравших к тому же существенную роль в идеологии, так что лишь мастер тонкой политической игры и пропагандистских трюков, каким был Август, мог нащупать нужный тон и всю жизнь как на лезвии бритвы балансировать между крайностями республики и монархии.

Злоупотребления законом об оскорблении величия - главная причина резко отрицательного отношения Корнелия Тацита к Тиберию. Историк возлагает на императора ответственность за то, что это наитягчайшее зло (обвинения в оскорблении величия) сначала незаметно пустило ростки, а затем заразило решительно все [21, I c.73].

Тацит сообщает, что при Тиберии закон об оскорблении величия римского народа, созданный для защиты государственных интересов, начинает использоваться против ни в чем не повинных граждан [21, I c. 72]. Чтобы разобраться в этом, обратимся сначала к истории римских законов о политических преступлениях.

Понятие «величия» (majestas) имело в жизни римской республики большое общественно-политическое значение. Сопоставление его с imperium, potestas, dignitas, auctoritas показывает, что невозможно ни идентифицировать данное понятие с какой-либо одной этих государственно-правовых категорий, ни признать majestas их суммарным выражением. Обладателями majestas выступают, прежде всего, римские боги, затем Populus Romanus, римская гражданская община (civitas), её политические институты (в первую очередь сенат), и должностные лица (magistratus). Величием по отношению к членам своей семьи обладал и pater familias. Диктаторы, консулы, народные трибуны не могли быть привлечены к суду во время пребывания в должности именно в силу majestas их магистратур[13 c.50].