К вопросу о включении средней Азии в состав Российской империи

Относительная стабилизация в русско-хивинских отношениях наблюдалась во второй четверти XIX века, что связывается с некоторыми исследователями с экспедицией полковника Берга на Мангышлак, принятую правителями Хивы за военный поход: В целом приводимый ниже обзор русско-хивинских отношений в первой трети XIX века, является типичным, для военных и дипломатических кругов России, взглядом на проблему, послужившим началу подготовки похода на Хиву 1839-1840 гг.: «Только после экспедиции, предпринятой в 1825 году генерального штаба полковником Бергом наши купцы производившие торговлю с Бухарой, не были тревожимы хивинцами в течение нескольких лет. Но с 1838 года грабежи караванов и разорение подвластных нам киргиз и туркмен возобновилось с новой силой» См.: Костенко Л. Средняя Азия и водворение в ней русской государственности. СПб., 1870. С. 152.. К 1835 г. в Хиве находилось несколько сот человек русских пленных.

С целью их освобождения последовало Высочайшее повеление об аресте всех хивинских подданных, проживавших в юго-восточных пределах Империи, и секвестировании их товаров и имущества.

Результатом подобной меры была высылка хивинцами в 1837 году 25 пленных и приношение значительных подарков. Но подарки были отвергнуты и арест хивинских купцов не отменен, настойчивые же требования о возвращении пленных продолжались. Через два года хивинцы выслали еще 80 пленных, но в тоже время усилили грабежи на Каспийском море, где захватили в плен 200 рыболовов.

Подобный образ действий хивинцев не мог быть терпим безнаказанно. Необходимо было положить конец грабежам и разбоям, обеспечить торговлю и освободить наших пленных, а для этого оставалось только одно - силою оружия наказать хивинцев и установить более правильные отношения. Те же самые причины похода на Хиву 1839-1840 гг. указывает и известный исследователь русско-среднеазиатских отношений в XVIII-XIX вв. Д. Голосов: «Хива же волнуемая с давних пор внутренними раздорами, исконно составляет как бы разбойничий притон, живущий грабежом торговых караванов и ловлей людей в неволю, для продажи» См.: Семенов А.А. Средняя Азия. М., 1900. С. 47..

Среди причин, побудивших предпринять этот поход, Д. Голосов называем следующие:

а) желание обезопасить юго-восточные пределы Империи путем наказания Хивы как главной виновницы всяких волнений в степях киргизских;

б) намерение обезопасить торговлю со Средней Азией, прекращение грабежей караванов, что нельзя было достигнуть без наказания оружием Хивы;

в) попытаться избавить от тяжкого рабства несколько тысяч соотечественников;

г) стремление утвердить прочное влияние России в соседних ханствах и тем самым не допустить укорениться в Средней Азии вредного (для России - Г.Г.) влияния Ост-Индской компании.

д) создание благоприятных условий для ученых изысканий, описать берега Аральского моря и устье р. Аму, окончательно решить вопрос о прежнем течении этой реки в Каспийское море Там же. С. 48 - 49..

Замысел о походе на Хиву появляется в военных и государственных кругах в 1835 году, но его исполнение откладывается за неимением достаточных средств на это. В начале 1839 года, после возобновления враждебных действий в отношении подданных России казахов Малой орды, а также захвата крупной партии пленных для обращения в рабов, Оренбургский генерал-губернатор В.А. Перовский инициирует возвращение к этой идее. По его мнению создавшаяся к этому времени обстановка настоятельно диктовала необходимость оказания военного нажима на Хиву. Характерно, что меры предлагаемые В.А. Перовским для наказания противных народным нравам поступков ханов Хивинских относительно России предлагались вполне в духе геополитической концепции влияния и присутствия в регионе, без прямого присоединения территории и установления новых границ.

"Остается ещё определить с точностью два обстоятельства:

Если признано будет нужным занять Хиву нашими войсками, то на каком основании это последует? То - есть, удовольствоваться ли наказанием ослушных и представить ханство после того судьбе своей, или же сделать на месте какие-либо постоянные распоряжения на будущее время? Если посадить на ханство в Хиву одного из благонадежных степных султанов, то это вовсе не было бы противно народным обычаям азиатов и обеспечило бы нас на будущее время от коварной неприязненности Хивы.

Если Хива увидев решительность действий наших исполнит немедленно все требования России и вышлет, например всех пленных ещё до окончания предприятия, то как в таком случае поступить? Для отряда собственно выгоднее воротиться, если он будет ещё довольно близок к пределам нашим и в особенности если не минует ещё пустынь безводных; В противном же случае, самая необходимость потребует дойти до Хивы и расположиться там для отдыха и подкрепления сил отряда" См.: Семенов А.А. Средняя Азия. М., 1900. С. 50.. Более того, помня о воздействии, которое производило на хивинских владык и казахских султанов присутствие в степи крупных русских воинских контингентов (выполнявших обычно задачи совершенно не связанные с теми, которые им приписывали слухи), В.А. Перовский в своём Всеподданнейшем докладе на имя царя от 7 февраля 1839 года прямо указывает на возможность и желательность похода в качестве демонстрации силы, предполагая, что такая мера воздействия будет вполне достаточно для достижения поставленных целей: "Очень быть может, что и этого движения с нашей стороны будет достаточно для окончательного смирения Хивы. Вероятно и самые пленники наши в Хиве, до 2000 человек, не останутся при этом в бездействии. Во всяком случае предприятие это, кажется, должно стараться разгласить; сами хивинцы понимают, что оно есть дело вынужденное, а не добровольное и один страх уже мог бы дать ему выгоднейший для нас оборот. Кроме того, это послужило бы для нас опытом, для предприятия более отдаленного настоящего похода" См.: Семенов А.А. Средняя Азия. М., 1900. С. 51..

Необходимо отметить, что реальные события похода 1839 - 1840гг., не достигшего военного успеха, явились, по сути дела, мощной демонстрацией силы, привели частично к предполагавшимся 7 февраля 1839 г. В.А. Перовским результатам.

11 марта 1839 года по распоряжению Николая I специальный комитет в составе министра иностранных дел (вице-канцлера) К.В. Нессельроде, венного министра А.И. Чернышева и В.А. Перовского обсудил предложения последнего о поиске на Хиву, отметив по поводу дальнейшего контроля над ханством следующее: "пункт 6) Вопрос о том, в каких видах Хива должна быть, занята войсками нашими, положительно разрешается самою целью экспедиции. Одно наказание виновных и освобождение пленных наших нисколько не обеспечит нас на будущее действие Хивы, ниже не может служить к упрочению нашего влияния в Средней Азии. Посему необходимо сделать на месте постоянное распоряжение, могущее доставить нам прочное в обеих этих отношениях ручительство. Предполагаемое Оренбургским губернатором смещение хивинского хана кем-либо из степных султанов представляется для сего средством самым надежным. Мера эта, не противная обычаям азиатцев, совершенно была бы соответственна действиям англичан в настоящей их экспедиции против Дост-Мухамед-хана, объявленная цель коей состоит, между прочим, в низвержении этого властителя и в восстановлении в Афганистане прежнего его шаха, Шуджа-Аль-Мулька.

Оренбургский военный губернатор не оставит избрать и предложить лицо, которое бы с наибольшею благонадежностью могло быть возведено на ханство Хивинское" См.: Семенов А.А. Средняя Азия. М., 1900. С. 53..

Комитет признал необходимьм осуществить экспедицию, однако только после завершения военных действий Англии в Афганистане и вывода оттуда ее войск. Подобная отсрочка указывает на тесную взаимосвязанность действий России в регионе Средней Азии с европейской политикой, в которой в этот период усиливается противостояние с Англией: "Экспедиция в Хиву, вынужденная враждебными действиями хивинцев и непреклонным упорством, с коем они отвергают справедливое требование наше, кроме вышеизложенной прямой цели своей должна иметь другую, еще важнейшею: восстановить и утвердить влияние России в Средней Азии, ослабленное долговременной ненаказанностью хивинцев и в особенности тем постоянством, с которым английское правительство, во вред нашей промышленности и торговли, стремиться к расширению господства в тех краях.

Рассматривая предприятие это с сей точки зрения, комитет вполне убеждается в необходимости оного; но принимая в соображение настоящее положение дел в Средней Азии, считает удобнейшим отложить поход на Хиву до окончания экспедиции, предпринятой генерал-губернатором английских владений в Индии против владетеля Кабула, Дост-Мухамед-хана и до обратного выступления войск Ост-Индской компании из Афганистана" Там же. С. 54..

Это мнение комитета основано на следующих соображениях. "Нет сомнения, что экспедиция в Афганистан будет иметь последствиями усиление власти и влияние англичан над всем населением Средней Азии, но достоверно и то, что сколь бы не было велико это влияние, оно не минуемо и весьма сильно должно быть поколеблено последующим занятием Хивы, освобождением соседних туркмен и кайсаков от дани хивинской и ограждением Бухары от грабежей и насилий. Цели экспедиции нашей не чуждо также будет освобождение нескольких тысяч персиян, находящихся в плену у хивинцев и возвращению их в Отечество, что также несомненно содействовать будет к утверждению политического первенства нашего в Персии.

С другой стороны, экспедиция англичан против Дост-Мухамед-Хана во всяком случае послужит нам достаточным основанием к отклонению всяких со стороны Англии притязаний по действиям нашим в Хиве; следственно и в этом отношении выгоднее и полезнее отложить предположенную с хивинцами расправу до окончания дел в Афганистане" См.: Семенов А.А. Средняя Азия. М., 1900. С. 53 - 54..

12 марта 1839 года было принято решение о походе на Хиву весной 1840 года. Однако в мае 1839 года В.А. Перовский, ссылаясь на местные обстоятельства (обеспечение водой, вьючным транспортом и т.п.), принял решение о начале похода уже в ноябре того же года.

Военная экспедиция началась в середине ноября 1839 года силами отряда 5325 человек, при 22 орудиях и 4 ракетных станках. Обоз отряда насчитывал до 10000 верблюдов. В задачи данной работы не входит анализ событий самого похода, ровно, как и причин его формальной неудачи. Следует только отметить, что неудача похода была связана не с боевым противодействием противника, а с неблагоприятными природными условиями необычайно суровой зимы 1839 - 1840 гг.

Гораздо важнее геополитические итоги Хивинского похода В.А. Перовского, резонанс на это событие в регионе Средней Азии и в Европе.

Характерны оценки похода сделанные рядом современников, в частности генерал-майором М.И. Иваниным, которому В.А. Перовским было поручено подведение его итогов. Он в частности указывает, что Перовскому следует отдать долю заслуги за предприятие этого похода, который заставил русское правительство обратить на дела Азии более серьёзное внимание. По его мнению, даже те уступки, на которые пошла Хива в результате этого похода, достаточны, чтобы изменить взгляд в отношении к походу и его организатору. Сходную оценку высказывает и И.Н. Захарьин (Якунин), говоря как об основном положительном итоге об освобождении русских пленных и усмирении Хивы.

Однозначно об итогах похода высказываются и исследователи более позднего периода, в частности В.В. Бартольд и А.А. Семёнов: "После похода Перовского (1839 г.) отношения (Хивинского ханства - Г.Г.) и России на короткое время сделались более дружественными, не смотря на неудачу похода, хивинцы поняли угрожающую им опасность, тем более, что в Оренбурге тотчас после возвращения Перовского начались приготовления к новому походу" См.: Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. Л., 1927. С. 47 - 49.. Весьма интересна оценка главных итогов похода А.А. Семеновым: "Этот неудачный поход заставил русское правительство подчинить себе киргизов другим путём, а именно оцепить их укреплениями" См.: Семенов А.А. Средняя Азия. М., 1900. С. 55.. Пожалуй это - одно из немногих замечаний в русской историографии Хивинского похода 1839 - 1840 гг., где указывается на изменение подхода России к контролю над территорией Киргизской степи, а именно - к устройству здесь постоянных укреплений и администрации, что и привело к быстрому продвижению границ государства вглубь степи, непосредственно к границам среднеазиатских государств.

Таким образом, геополитические результаты Хивинского похода 1839 - 1840 гг. можно обобщить по двум группам - ближайших и стратегических итогов.

I. Ближайшими итогами стало:

1) Прекращение враждебных действий Хивы в отношении казахских родов российского подданства и как результат - нормализация жизни Малой казахской орды (Северо-Запад Киргизской степи);

2) Освобождение русских пленных и прекращение захвата русского приграничного населения в рабство;

3) Нормализация русско-среднеазиатской торговли (прежде всего с Бухарским ханством).

II. Стратегические итоги:

1) Повышение политического престижа и влияния России в регионе Средней Азии;

2) Отказ Хивы и Бухары от политической переориентации на Англию, срыв английской политической экспансии в Средней Азии.

Но, несмотря на перечисленные итоги Хивинского похода 1839 - 1840 гг., Хивинское ханство осталось для региона Средней Азии мощным дестабилизирующим элементом, игравшим такую роль вплоть до 1873 года, когда над ним был установлен протекторат России.

После окончания Хивинского похода 1839 - 1840 гг. русское правительство попыталось дипломатически закрепить достигнутые успехи. В этих целях в Хиву были посланы два посольства: под руководством капитана П. Никифорова (1841 год) и полковника Г.И. Данилевского (1842 год). Вопросы, которые пытались решить эти русские посольства в Хиве, равно как и военно-политические и административные решения принятые новым Оренбургским генерал-губернатором В.А. Обручевым в отношении территории Средней Азии указывают на переход к новой государственной политике в регионе.

Стремление русского правительства нормализовать положение в Киргизской степи и обезопасить приграничные районы, ровно, как и торговые пути с Бухарой, привели к выдвижению перед правительством Хивы требований об установлении чётко обозначенной границы с Россией. В секретной инструкции вице-канцлера (министра иностранных дел) России капитану П. Никифорову, отправляющемуся в Хиву, этот вопрос первоначально рекомендуется решать исходя из правового статуса населения Киргизской степи: "Второй пункт (т. е. Ограничение незаконного влияния Хивы на кочевые племена, издревле поступившие в подданство России - Г.Г.) напротив того, представляет затруднение немаловажные и требует с вашей стороны особенного благоразумия и крайней осторожности" См.: История дипломатии. М., 1959. Т. 1. С. 264.. К.Н. Нессельроде, указывая на факт присяги киргизов Малой и Средней Орды, а также каракалпаков и мангышлакских туркмен России, отмечает, что "она имея по праву исключительного владычества над всеми вышеупомянутыми кочевыми племенами не пользуется на самом деле таким владычеством. Впрочем, пустое именовательное увеличение числа подданных не составляет цели усилий нашего правительства и если мы сочли нужным привести вышеуказанные подробности, то это единственно для того, чтобы поставить Вас в известность о непреложных основаниях верховного права России над киргизскими и другими племенами; намерение правительства по сему предмету состоит в том, чтобы не отрицая принадлежащего оному праву владения, не входить теперь в положительные объяснение на счёт настоящего оному рубежа. А потому вы должны будете в разговорах с хивинским ханом уклоняться от определённого объявления, до каких именно мест должны простираться владения Российской Империи в степи и будете ограничиваться одним общим подтверждением о присяге, принесённой теми кочевыми народами на подданство России. Сие самое уклонение от определения настоящих границ владениями России в степи может служить Вам средством для успеха ваших переговоров, если обстоятельства Вам позволяет употребить оное с благоразумием и пользою" Там же. С. 266 - 267..

Стремление к правовому, и не территориальному решению вопроса о подданстве кочевых народов, выразилось и в весьма оригинальной рекомендации главы российского МИДа о возможности временной передачи юрисдикции над ними Хиве: "Но если мы оставляем, до времени, в зависимости хивинцев отдаленные от нашей линии кочевые племена, то мы имеем полное право требовать, чтобы хивинцы взыскивали с них и отвечали пред нами за все грабежи и насилия, коим подвергнутся в тех местах российские торговцы… Поелику же настоящие переговоры имеют целью сохранить и упрочить порядок и тишину в степи и через то обезопасить караванные пути и торговые сообщения, то отвергая принадлежащие России права верховной власти над киргизскими и туркменскими племенами, принявшими присягу на подданство, правительство наше не находит неудобство согласиться, чтобы впредь до усмотрения те племена, которые кочуют к югу от Сыр-Дарьи, Девлет-Гирея и Ново-Александровского укрепления, оставались ныне в управлении хивинского владельца с правом для него собирать с них закят и с обязательством отвечать за все грабежи, разбой и воровство их и выдавать по требованию нашему скрывающихся у них беглецов и мятежников. Затем должны быть следовательно прекращены всякие неблагонамеренные сношения хивинского ханства с кочевыми народами к северу Сыр-Дарьи и Усть-Юрта кочующими" См.: История дипломатии. М., 1959. Т. 1. С. 268 - 269..

В инструкции П. Никифорову от имени Оренбургского генерал-губернатора В.А. Перовского от 12-го Мая 1841 г. можно уже заметить большую конкретизацию задач геополитического влияния к которому стремилось государство на пространстве межу восточным побережьем Каспийского моря и долиной р. Сыр-Дарьи: "Все восточное прибрежье (побережье - Г.Г.) Каспийского моря до устья Гюргени должно быть признаваемо, безусловно, принадлежащем России, так как там еще в начале 18-го столетия устроены были наши крепости; сверх того, близ нее лежащие туркмены приняли присягу России и, наконец, потому, что хивинцы, не имея флота, не могут иметь и притязаний на море, а с владением последним непременно сопряжена принадлежность побережья" Там же. С. 272.. Позже, во время переговоров с ханом, ширина полосы побережья, владения которой требовала Россия, была определенна в 15-20 верст.

Однако в ходе переговоров в Хиве ханом перед послом России были выдвинуты требования передать ему территорию по рекам Эмбе, Иргизу и Тургаю, т.е. примерно по 50 градусу северной широты, которая включала в себя большую часть территорию проживания киргизов Малой Орды принятой в подданство России в 1732 году и о признании границей между государствами р. Урал.

На это П. Никифоров резонно заметил следующее: "Все киргизские племена - подданные России, что подтверждаю вам устами Императора. Российская держава не требует от вас реки Сыра, а уступает Вам левый берег оной, если вы примете прочие условия, если Государь Император изволит признать нужным занять правый берег Сыра, то займут оный и без согласия вашего" См.: История дипломатии. М., 1959. Т. 1. С. 273.. Чтобы пресечь неприемлемые для России требования, Никифоров заявил следующие:

1) Всякий хивинский подданный, посланный для сбора податей между киргизами, кочующими по северную сторону реки Сыра (Сырдарьи - Г.Г.) будет предан смерти, как нарушитель мира.

2) Всякий хивинский подданный, посланный для сбора подати с киргизов, кочующих в песках Барсуках, в реке Эмбе, на берегах моря в урочища Куй-Куняты и по берегам залива Кора-Су и на северных частях Чинка будет предан смерти, как нарушитель мира Там же. С. 273 - 274..

Таким образом, Россией была определенна скорее не линия государственной границы с хивинским ханством, сколько сфера политического влияния и административного управления кочевыми народами Киргизской степи.

Поскольку вопрос о границе не был решен посольством П. Никифорова, подполковник Г.Н. Данилевский также получил инструкцию действовать по обстоятельствам, и если он находит удобным высказываться, то инструкция позволяла ему определить границу по р. Сыр-Дарье северному берегу Арала и северному свесу (Чинка - Г.Г.) Усть-Урта. Но в ходе переговоров данный вопрос так и не был поднят См.: История дипломатии. М., 1959. Т. 1. С. 275..

В отечественной историографии отмечается тот факт, что русско-хивинские отношения после принятия обязательного акта 1842 года; предусматривающего отказ Хивы от враждебных действий против России несколько улучшились См., например: Аминов А.М., Бабаходжаев А.X. Экономические и политические последствия присоединения Средней Азии к России. - Ташкент, 1966; Халфин Н.А. Присоединение Средней Азии к России. - М., 1965; Погорельский И.В. Очерки экономической и политической истории Хивинского ханства. - Л., 1968.. На протяжении почти четверти века не возникло острых враждебных коллизий. Однако этот факт нужно отнести скорее не к результатам переговоров политических миссий П. Никифорова и Г.И. Данилевского, а к психологическому воздействию Хивинского похода 1839-1840 года и политике выдвижения границы, проводимой оренбургским генерал-губернатором В.А. Обручевым, стремившегося практически обеспечить защиту заявленных в переговорах с Хивой границ. К этому решению В.А. Обручева подтолкнули и непрекращающиеся с 1840 года набеги Кенисары Касымова. Это убедило наконец Обручева, что "ни султаны, ни летучие отряды, ни кротость, ни жестокость, ни дипломатия, ни сила не в состоянии подчинить нам киргизов, пока их летовки и зимовки не будут в наших руках" См.: Брежнева С. Присоединение Средней Азии к России. М., 1981. С. 78.. Поэтому он признал необходимым построить в 1845 году внутри степи два укрепления: одно на реке Тургае, под именем Оренбургского, другое на реке Иргизе, названное Уральским. У фортов разрешена была беспошлинная меновая торговля. Основанная графом Перовским, в заливе Кайдак, укрепление Ново-Александровское, как не соответствующее своей цели и крайне гибельное для здоровья гарнизона, Обручев перенес в 1846 году на полуостров Мангышлак к мысу Тюп-Караган, и назвал его Ново-Перовским. При нем была устроена укрепленная станица Николаевская.

Для обеспечения левого фланга русско-хивинской границы, в 1847 году принимается решение о строительстве крепости на реке Сырдарье, в урочище Раим. Эта крепость располагалась в 60 верстах от устья Сырдарьи и служила одновременно военно-морской базой для созданной в том же году на Аральском море небольшой военной флотилии. В 1848 году построены были еще промежуточные форты Карабутаг для связи Уральского укрепления с Оренбургской линией и Косарал на Аральском море. Вся степь была разделена на 54 дистанции, что существенно повлияло на упорядочение управления на этой территории. Вскоре В.А. Обручев предпринял шаги к колонизации земель вокруг вновь возведенных крепостей силами Уральского и Оренбургского казачьих войск. В Раим было переселено 25 семейств в Оренбургское укрепление - 21, в Уральское - 13, в форт Карабутаг - 4 и в Ново-Перовское укрепление - 15.

Все эти меры, по мнению военного историка прошлого века, генерала М.А. Терентьева, привели к положительным для подданных России результатом: "С устройством фортов на пути отступления барантовщиков, набеги на линию действительно прекратились, и Хива стала меньше получать русских невольников...." См.: Терентьев М.А. Россия и Англия в Средней Азии. М., 1906. С. 122.

Меры, предпринятые В.А. Обручевым привели еще к одному важному результату - внутреннему примирению киргизских родов. Так, в начале 50-х годов XIX века заключили между собой мир враждовавшие многие поколения роды чикланцев, каракисяков и джа-галбаев, чем была достигнута стабилизация обстановки и безопасность караванных путей на пространстве между Оренбургской линией и северо-восточным побережьем Аральского моря.

С устройством ряда укреплений Россия, так сказать, прорезала степь, но не владела ещё кочевками киргизов, которые поэтому подчинялись влиянию хивинцев и кокандцев, подстрекавших к возмущению против русских. Для обеспечения безопасности со стороны Коканда было предложено занять кокандскую крепость Ак-Мечеть, что было осуществлено уже вновь возвращенным на пост Оренбургского генерал-губернатора В.А. Перовским.

Сам факт взятия кокандской крепости Ак-Мечеть связан с появлением на политической арене Средней Азии нового активного государственного элемента - Кокандского ханства, не проявлявшего враждебных действий в отношении России в первой половине XIX века. В отличие от Бухарского и Хивинского ханств основными направлениями государственной политики Коканда в этот период были его отношения с ближайшими среднеазиатскими соседями: кара-киргизы (киргизы), бухарские владения западной части ферганской долины и Ура-Тюбе, а также территория Кашгарии (Восточный Туркестан) присоединенный в 1756 году Китаем и получившим название Синьцзян (западная территория). По замечанием военных исследователей прошлого века, что касается Кокандского ханства, то оно до 1850 года не проявляло к России никаких враждебных действий; с этого же времени кокандские киргизы стали производить набеги на подвластных нам киргиз, кочевавших в низовьях Сыр-Дарьи вблизи Раимского, впоследствии Аральского укрепления. Разгоревшаяся вследствие этого война закончилась в 1876 году присоединением ханства к Империи.

В начале 50-х годов крепость Ак-Мечеть становится главной базой для отдыха и укрытия групп барантачей и грабителей, совершавших набеги на подданных России киргиз в низовьях Сырдарьи.

В связи с этим летом 1853 года Россия предприняла военную операцию по занятию крепости Ак-Мечеть, которая завершилась 28 июля, взятием крепости: 2 августа того же года эта кокандская крепость была превращена в русский форт Перовский, учреждением которого было завершено создание Сыр-Дарьинской линии русской границы, протянувшейся от укрепления Аральского в низовьях Сырдарьи до форта Перовский. В её состав вошли: форт №1 (теперь город Казалинск) форт №2 (Кармакчи) и форт №3 (б. Кумыш-Курган) и сам форт Перовский (ныне г. Кызыл-Орда). С созданием Сырдарьинской линии Россия, завершив установление административной власти в киргизской степи, вплотную подошла к границе среднеазиатских ханств. Через 11 лет Сырдарьинская линия, наряду с Сибирской, станут плацдармом дальнейшей геополитической экспансии России в Средней Азии, что приведет к появлению качественно новой геополитической ситуации в этой части Евразии.

Так невозможность контролировать гражданский мир и безопасность караванных путей в Среднюю Азию в XVIII - нач. XIX века, привела в конце концов к переходу от политики непосредственного контроля над киргиз-кайсацкими жузами через систему выборных султанов и летучих отрядов, к выдвижению в степь крепостей и опорных пунктов, соединение их в линии, дистанции с целью выведения беспокойного политического элемента в тыл страны (равно как для прекращения доступа к нему политических сил Россией не контролируемых - хивинцев, кокандцев, английской агентуры). Такая концепция в русской среднеазиатской политики становится преобладающей в 1842 - 1853 гг. и на оренбургском направлении персонифицируется с генералом В.А. Обручевым, сменившем в 1852 году генерал - адъютанта В.А. Перовского на посту Оренбургского губернатора.

Наконец, в декабре 1863 года принимается решение о соединении Оренбургской (в её Сырдарьинской части) и Сибирской пограничных линий, расположенных в безводной, полупустынной местности. В результате продовольственное, а подчас и фуражное снабжение войск производилось по коммуникациям длиной до тысячи и более километров с Южного Урала, Сибири и Нижнего Поволжья. На необходимость окончательного определения южной части границы государства в Средней Азии в плодородных оазисах, неоднократно указывалось военными и гражданскими авторитетами прошлого века. В частности на это указывалось на совещании командования войск Оренбургской и Сибирской линии в форте Перовский 31 августа 1861 года. Здесь отмечалось, что занятие плодородных оазисов в районе Ташкента, Туркестана и других кокандских городов, создает необходимые условия для продовольственного снабжения русских войск Сырдарьинской линии, расположенных в полупустынных районах См.: Грулев М. Соперничество России и Англии в Средней Азии. СПб., 1909. С. 41 - 43.. И ещё более определенно на данный геополитический фактор указывает другой военный историк прошлого века, генерал-лейтенант М.А. Терентьев: "Ближайшее ознакомление с проектированной границей указало, что Каратауский хребет, служа естественной границею, нисколько, однако же, не облегчал дело, так как сообщение между отрядами и снабжения их запасами были бы крайне затруднительны, а северные склоны хребта, к тому же, весьма небогаты водой. Поэтому признано было необходимым утвердиться по реке Арысу (Арысь - Г.Г.) и занять крепость Чимкент, расположенную на соединении путей из Коканда и нашим границам и владеющую, таким образом, узлом важных торговых путей, ведущих от наших границ к Бухаре, Коканду и Кульдже" См.: Терентьев М.А. Россия и Англия в Средней Азии. М., 1906. С. 134..

Таким образом, определение южной границы России в Средней Азии в конце 50-нач. 60-х годов XIX века, в значительной степени определялось ландшафтно-географическими факторами, что в сочетании с определенной международной политической обстановкой в Европе и событиями в приграничной с Кокандским и Хивинским ханствами зонами, повлекло за собой вторжение русских войск на территорию земледельческих оазисов Средней Азии. Ландшафтно-географический фактор явился, таким образом не главной причиной, но главным пусковым механизмом военной политики 1864 - 1865гг.

1.3 Особенности и этапы геополитического включения Средней Азии в состав Российской империи