Ю. Пилсудский и его соратники подчеркивали временность установления равновесия в отношениях с Советской Россией и настаивали на постоянной боевой готовности со стороны Польши. Они не отказывались от основных принципов в восточной политике государства, которые составляли основу идеи прометеизма. Для укрепления польского влияния в белорусских землях активизировались подпольные организации. Руководитель партизанских отделов на Беларуси капитан Трыгар (Хлопицкий) по распоряжению Главного командования Польской военной организации (ПОВ) прибыл сюда еще 15 июля в 1919 г. с целью организации новых отделов и принятие существующих под свое руководство [31 с.80].

Для управлениями оккупированной польскими войсками территориями восточных земель был создан Генеральный комиссариат гражданского управления восточных земель во главе с Ежи Осмоловским. Захваченные на восток от Белостока белорусские земли, согласно распоряженю оккупационных властей от 29 августа 1919 г. об административно - территориальном делении, былиразделены на четыре округа - Брестский, Волынский, Виленский и Минский, которые в свою очередь на поветы (уезды). Во главе округов и поветов стояли комиссары. Гражданская администрация комплектовалась из возвратившихся польских землевладельцев и их родственников. В крупных населенных пунктах действовала военная администрация, в городах порядок устанавливали военные коменданты [26, с.116].

В конце августа 1919 г. по приглашению премьер-министра Польши Падеревского Председатель Рады Народных Министров БНР А.И. Луцкевич выехал из Парижа в Варшаву. По дороге он остановился в Берлине. Некоторые члены правительства БНР отговаривали его от этого визита.1 сентября 1919 г. Луцкевич приехал в Варшаву, однако премьер-министр Польши с ним не встретился. 51 день Луцкевич находился в состоянии интернированного. Пилсудский советовал белорусскому премьеру преобразовать Рады БНР в Белорусскую Национальную Раду, заняться преподавательской деятельностью и т.д. Луцкевич же хотел, чтобы Пилсудский признал право Беларуси на государственную самостоятельность. Осенью 1919 в белорусских кругах сложилось негативное отношение к Польше [14, с 131].

Через несколько дней после первой встречи с Луцкевичем Пилсудский отправился в Минск, куда прибыл 19 сентября 1919 г. Здесь он встретился с представителями Рады БНР. Там Пилсудский впервые публично высказался об образовании белорусского государства, причем подал этот процесс как дело недалекого будущего. После создания органов самоуправления, говорил Пилсудский, "придет та минута, когда Вы сами сможете свободно высказаться о том, какой образ будет иметь Ваша государство. (.) Каждый будет иметь голос" [47 s.107]. Однако признать уже существующие организации в качестве государственных органов БНР он и в этот раз отказался. Аргументировал тем, что вынужден учитывать отношение Антанты к этой проблеме, которая пока что не признает новых государств [26, с.121]. Позицию же самого Пилсудского можно квалифицировать таким образом, что он, глава соседнего государства, не хотел доверить самим белорусам дело образования их государства, не хотел выпускать ее из рук.

Разочарованный Луцкевич после первой встречи с Юзефом Пилсудским попытался вернуться в Париж, имея в виду, по крайней мере, новую встречу с Падеревским. Однако польские власти начали создавать ему препятствия в выезде, поставив в ситуацию, которую исследователи назвали интернированием [14, с.132].

Руководители Центрального управления Восточных земель (Е. Осмоловский, М. Косаковский), которых, безусловно, заинтересовал этот казус, объяснили причину фактического интернирования Луцкевича его антипольской деятельностью как в Париже, так и в Варшаве [26, с.120].

Задерживая А. Луцкевича в Варшаве (скорее всего, по приказу Пилсудского), польские власти добились изоляции этого наиболее подготовленного белорусского политика от парижского политической среды, где его активность помешала бы польской восточной политике, создавая еще одну проблему, кроме тех, которые она уже. С другой стороны, во время, когда Пилсудский чувствовал себя настолько сильным, что готов был идти вплоть до Москвы, предложение о военном сотрудничестве с БНР, не имевшими своей армии, его совершенно не прельщало. Он мог иметь такое сотрудничество с собственной благодати и фактически уже начал его с организаций, не претендовавшей на общебелорусское представительство, в отличие от Рады БНР, и к тому же изображавший четко пропольских тенденцию. Это была Центральная Рада Виленщины и Гродненщины. Дважды, в июне и июле 1919 г., Пилсудский принимал ее представителей, хотя легализовал военное сотрудничество с ней только 22 октября, выдав декрет об образовании белорусских военных формирований под общим польским командованием [26, с.120]. Очевидно, переговоры с Луцкевичем были одной из причин, которые ускорили это решение.

Эти же переговоры включались в тот комплекс факторов, который вынудил Пилсудского занять более четкую позицию относительно белорусского государственности. После первой встречи Луцкевича с Пилсудским какие-либо следы обсуждения проекта польско-белорусского военно-политического союза историками не выявлены. Очевидно, как считает Г.Г. Лазько, в своих работах, эта акция белорусской дипломатии, начатая в Париже, была парализована в Варшаве, поскольку влекла за собой проблему признания Польшей белорусского государства. Эта проблема так и не стала актуальной для "Бельведерский лагеря" в Польше по причине неудач его политики на литовском и украинском направлениях [26, с.121]. Однако для белорусского национального движения она имела значение. Вливаясь в него общие усилия, оно стало катализатором польско-российского соперничества на белорусской территории, в частности, соперничество польско-большевистского. Ее отдаленным эхом было возвращение к идее белорусско-советской государственности на востоке.

13 декабря 1919 г. произошел раскол Рады БНР, фактически спровоцированный польской политикой, и был создан пропольский центр в лице так называемой Наивысшей Рады [33, с.61]. На короткое время это привело к активизации части пропольский настроенных белорусских политиков, ожидавших взамен за отказ от прежних требований реальных уступок со стороны Варшавы. Уже 30 декабря председатель Варшавского Белорусского национального комитета Л. Дубейковский обратился к Е. Осмоловскому с меморандумом, в котором требовал удовлетворить культурные и общественные потребности белорусов. Для чего предлагал создать согласительный комитет из представителей обеих сторон. Однако это предложение было отклонено.

Раскол Рады БНР наложил негативный отпечаток на дипломатическую деятельность сторонников независимости Беларуси. Народная и Верховная рады БНР утверждали, что только они имеют права выступать от имени Беларуси, рассылая во все дипломатические учреждения циркуляры совершенно противоположного содержания. Это приводило к тому, что лица, выступавшие от имени БНР, не могли дать своим партнерам по переговорам точную информацию о положении БНР и ее политике [21, с.27].

На тот момент, когда польские войска захватили территории Беларуси, власти восстановили помещичье землевладение, в культурной жизни интенсивно проводилась политика полонизации. В связи с данной политикой закрывались белорусские школы, а также учреждения культуры. Многие учителя, которые преподавали в белорусских школах и деятели белорусского национального движения были арестованы. Их отправили в польские тюрьмы и концентрационные лагеря.

Во время оккупации на территории Беларуси польскими властями были ликвидированы местные организации, управления и партии. Культурные и материальные богатства, которые были накоплены Беларусью, для сохранности вывозились за пределы.

С оккупантами боролся весь народ Беларуси. Было создано множество подпольных организаций. Развивалась партизанская борьба с оккупантами за независимость Родины.

Под руководством эсеров формировались армии партизан. Большевики занялись организацией партизанских отрядов в восточных районах и подготовительной работой, но их созданию в западных районах Беларуси. В декабре 1919 г. между большевиками и белорусскими эсерами было заключено соглашение о создании единого фронта борьбы и разработан совместный план вооруженного восстания.

Окончательным результатом польской политики по белорусскому вопросу должно было стать присоединение Беларуси к Польше на основе автономии. Однако, дать более точного определения принципов, на которых основывалась бы эта автономия, на тот момент не представлялось возможным. Какова она будет, зависело, прежде всего, от того, как определятся восточные границы Беларуси, связанной с Польшей [51, с.453]

В декабре 1919 г. секретарь Пилсудского Свитальский зафиксировал следующее высказыванием маршала: "Аннексионистскую и федералистическую концепции не нужно противопоставлять одна одной, одна не исключает другой; нужно только поставить федералистическую концепцию на первый план, чтобы в случае, если ее не удастся осуществить, оставался второй выход. В настоящее время условия для однозначного решения вопроса о восточных окраинах в том или ином направлении отсутствуют" [8, с.262].

В начале 1920 г. Пилсудский обсуждает белорусский вопрос с Л. Василевским. По свидетельству последнего, руководитель польского государства отметил, что "Беларусь еще совсем не готова и в данный момент слишком острое выступление с белорусским вопросом было бы компрометацией других, более серьезных вопросов. Нужно. ждать соответствующей конъюнктуры, пока что создав в Польше белорусский Пьемонт" [44, s.216].

В беседе с представителем английского правительства Ю. Пилсудский говорил, что мог бы пойти на проведение референдума на оккупированных польской армией землях восточнее предложенной Антантой этнической границы [6, с.108].

Объединение белорусских земель являлось одним из основных требований белорусских деятелей. Выдвижение его, когда Беларусь должна была войти в сферу польского влияния, явилось бы для восточной политики Польши чрезвычайно большим козырем. Потому что, это не только умерило бы претензии России в отношении земель, занятых на тот момент польскими войсками, но и перенесло бы границу спорных территорий на несколько сот километров далее на восток. Оно дало бы возможность перейти в отношении России к наступательной тактике, которая по аналогии, например, с чешской внешней политикой, может дать чрезвычайно выгодные результаты. Естественно, что требование объединения белорусских земель должно было быть выдвинуто самими белорусами. И именно в этом заключается трудность. Подавляя любые политические действия белорусов, Польша и в этом случае должна была не только стараться вызвать постановку ими подобного требования, но и санкционировать его, что явилось бы для белорусов основанием требовать признания других принятых ими политических решений. Ни в коем случае нельзя было стремиться к тому, чтобы подобные выступления исходили от Совета, лучше было бы основываться на декларации Комитета или же на резолюциях, принятых на ряде специально с этой целью организованных митингов.

3 января 1920 г. в Варшаве прошла очередная встреча А. Луцкевича и Ю. Пилсудского. Пилсудский вновь говорил о плебисците, но на этот раз на всей территории Беларуси. По его мнению, для окончательного решения белорусского вопроса оставалось около года. За это время белорусы должны были провести большую работу в культурно-просветительском направлении и пропаганде, в чем польские власти готовы им помочь. Однако Пилсудский отложил встречу с делегацией Наивысшей рады, туманно заявив, что возможно в ближайшем будущем он будет готов предпринять более решительные шаги для решения белорусского вопроса.

Буквально на следующий день, 4 января 1920 г., вернулся с советской территории Вацлав Ивановский, наравне с А. Луцкевичем и В. Ластовским считавшийся одним из патриархов белорусского национального движения. Это совершенно изменило ситуацию. Появился человек, которому не только доверяла польская сторона, но и который обладал авторитетом среди значительной части самих белорусов. Он сразу же встал во главе Наивысшей Рады и всего полонофильского крыла. С этого момента П. Алексюк как главный полонофил отошел в тень, а возглавляемая им Белорусская Войсковая Комиссия уступила место Наивысшей Раде. Одновременно с политической сцены, как фигура слишком самостоятельная, был устранен Антон Луцкевич: 12 января он обратился в МИД Польши с нотой, в которой сообщал о новом составе Рады и правительства БНР, однако через несколько дней нота была возвращена без ответа, так как формально принятие ее означало бы признание Польшей БНР. С начала февраля 1920 г.А. Луцкевич по сути оказался интернированным в Польше, в связи с чем ему пришлось уйти в отставку с поста премьера БНР [23, с.35]

Политика Пилсудского на востоке была направлена на осуществление в ближайшем будущем ряда мер, опирающихся на выступления населения, проживающего на территории восточных земель, а именно, трех северных губерний: Виленской, Гродненской и Минской. В поддержку неразрывного единства этих земель с Польшей.

В отношении Минщины придерживались принципа, что на тот момент ее судьба должна была быть тесно связана с судьбами Виленщины и Гродненщины. Выделение из этих земель отдельных территорий, в отношении которых проводилась бы совершенно иная политическая линия, роковым образом отразилось бы на польских интересах в Минщине. Не говоря уже о том, что это ослабило бы патриотическое стремление польского населения, оно могло бы быть истолковано единственно как признание того, что Минщина является чужой территорией, на которую Польша не может претендовать. Выделение Минщины чрезвычайно усилило бы политические стремления белорусов, что сейчас для нас очень опасно, а также дало бы России основание для дальнейшего отстаивания своих претензий в отношении этих земель [51, с.457].

Самой удобной формой, в которой население могло бы выразить свою волю, касающуюся судьбы вышеуказанных земель, явились бы выборы на демократических основах представителей (в соотношении 1 к 50 000 чел. населения), которые после принятия резолюции о принадлежности этих земель к Польше вошли бы в состав варшавского сейма. Проведение плебисцита или созыв отдельного конституционного сейма в Вильно были бы не только чрезвычайно опасны, но и просто неприемлемы.

В отношении белорусского населения, проживающего на Минщине, осуществлялся следующий принцип: с одной стороны, ускорение естественного процесса полонизации католического населения, с другой стороны - высвобождение православного населения из-под восточного, русского влияния и пробуждение у него чувства национальной обособленности на основе элементов западной культуры. Такой "дерусификации" удалось бы достигнуть благодаря самой широкой поддержке руководителей белорусского движения в их стремлении поднять уровень просвещения и культуры среди белорусского населения и пробудить у него национальные чувства. Одновременно следовало бы энергично противодействовать всяким стремлениям белорусов к самостоятельной международной политике. Считалось, что установления с белорусами определенного режима можно добиться путем убеждения их в том, что культурное и экономическое развитие страны, а также гарантия прочных основ белорусского движения возможны лишь при поддержке Польши. Взамен ряда реальных выгодных условий, предоставляемых белорусам, и свобод, гарантирующих им национальное существование в будущем, Польша имеет право потребовать от них прекращения проводимой ими в настоящее время неопределенной политики, вредной для Польского государства, опирающейся только на демагогию, а не на прочную реальную основу. В связи с тем, что белорусы, склоняясь, в общем, к принятию поддержки со стороны Польши, все же велась по отношению к ней неопределенная политика, а также в связи с тем, что любые недостаточно продуманные и неосторожные шаги Польши в белорусском вопросе могли вызвать бурные протесты со стороны лидеров белорусского движения и будучи истолкованы как уступки, которые якобы делаются Польшей под нажимом, могли явиться причиной усиления политики демагогии, к которой они прибегают, - польские меры было необходимо проводить исключительно осторожно и планомерно, избегая всяких слишком резких шагов. [51, с.456].

В феврале 1920 года в Вильно состоялось заседание представителей Центральной Белорусской Рады Виленщины и Гродненщины, Виленского Белорусского национального комитета и представителей виленских белорусских организаций, на котором единогласно была принята следующая резолюция: "Ввиду того, что на мирных переговорах между Польшей и Россией будет затронут вопрос о судьбе Белоруссии, собравшиеся представители организованного белорусского общества признали, что:

1) Белоруссия, как заинтересованная сторона, должна иметь на мирных переговорах своих представителей.

2) Представители эти должны быть делегированы Белорусским правительством с согласия Рады Белорусской Народной Республики.

3) Белорусские представители на мирных переговорах должны иметь полноправный голос. В случае, если мирные переговоры между Польшей и Россией состоятся без участия и санкции представителей Белоруссии, то таких переговоров белорусский народ не признает". Эта резолюция была доведена до сведения высших польских сфер [60, с.102-103].

Белорусские национальные организации и политические партии, собрались 18 марта 1920 г. в Риге, на объединенное заседание, обсудили резолюцию Центральной Белорусской Рады Виленщины и Гродненщины, а также национальных комитетов - Виленского, Минского, Гродненского, Слуцкого и др. по вопросу об участии представителей Беларуси в Польско-латышско-большевистских мирных переговорах.

Постановили, что всеми способами поддерживать требования и постановления упомянутых белорусских организаций, поддерживающих Правительство и Раду Белорусской Народной Республики в их борьбе за независимость Беларусь. Беларусь должна иметь своих представителей на мирной конференции между большевиками, латышами и поляками, независимо от того, будут ли поляки и латыши вести эти переговоры совместно или каждый в отдельности, ибо в том и другом случае, безусловно, будут затронуты белорусские интересы [61, с.103].

Представителей от Беларуси на конференцию назначали Совет Министров и Рада Белорусской Народной Республики. Белорусские представители на мирных переговорах должны были иметь право голоса.

Была принята Декларация, в которой говорилось, если бы эти условия не были бы выполнены, и белорусские представители не принимали бы участия в работе мирной конференции, тогда весь белорусский народ, опротестовавший в свое время вредные для Белоруссии постановления Брестской мирной конференции, никогда не признает постановлений и этой конференции. Если же она при этом еще бы нарушала этнографические, исторические и экономические интересы Белорусского народа, то Народ Белоруссии был бы вынужден объявить решительную борьбу всем виновникам этих постановлений [61, с.104].

В восточной политике Польши Беларусь занимала подчинённое по сравнению с Украиной и Литвой положение. Решение белорусского вопроса польские руководители, прежде всего Ю. Пилсудский, ставили в зависимость от решения украинского и литовского вопросов. Федералистические планы Пилсудского были направлены либо на создание литовско-белорусского государства в тесной федерации с Польшей, либо на создание белорусской национально-культурной автономии в составе Польши. В 1919 г. в польском правительстве если и шла речь о возможности создания белорусского государства, то на определённой территории, которая включала в себя Минск и земли на восток от него. Остальные белорусские земли должна была непосредственно войти в состав Польши. Это был компромиссный вариант, к которому склонялись сторонники и инкорпорации и федерации. Готовность Пилсудского поддержать создание белорусского государства даже на ограниченной территории вызывает сомнения, потому что он говорил о поддержке только культурно-просветительской деятельности белорусов.

Переговоры Пилсудского и его представителей с белорусскими деятелями осенью 1919 г. и весной 1920 г. говорят о том, что глава польского государства уже отказался от поддержки идеи белорусского государства, в каком бы то не было виде и вел речь исключительно о культурно-национальном развитии для белорусов. Причем территория этой автономии должна была включать Минск и земли Беларуси на восток от него. Западно-белорусские земли непосредственно включались в состав Польши. Фактически был, достигнут компромисс между Пилсудским и сторонниками инкорпорации.

3. Беларусь в политике Ю. Пилсудского во время компании 1920 года

В конце 1919-1920 гг. на советско-польском фронте наблюдалось затишье. Противоборствующие стороны делают некоторые шаги, чтобы начать мирные переговоры. Большевистское правительство несколько раз выступало с предложением об их начале. При этом выражалась готовность пойти на включение в состав Польши значительной части белорусских земель [12, с.63]

На польском направлении советского мирного наступления (январь-апрель 1920 г.) главенствующую роль играл украинский вопрос. Что же касалось белорусского вопроса, то в тот момент он был более актуален для Варшавы, чем для Москвы [11, с.76].8 марта 1920 г. польское правительство рассмотрело подготовленный МИДом проект основ мирных предложений как ответ на советский мирный план. Непременным условием своего мирного проекта Варшава считала отказ Москвы от прав на все территории, входившие в состав до 1772 г. В состав Речи Пасполитой. Гродненскую, Виленскую и часть Волынской губерний предполагалось включить в состав Польши в качестве зоны безопасности. Восточную границу этой зоны установили бы по соглашению местного населения с польской стороной, "без какого-либо вмешательства России". Варшава собиралась поддержать создание дружественного ей самостоятельного Украинского государства, а вот создания Белорусского государства не планировалось. Пилсудский вовсе не ставил вопрос о создании белорусского государства, а лишь указывал, что "белорусам нужно сделать уступки в области самоуправления и культуры на территории Минского округа и на других приобретённых территориях, расположенных восточнее его" [11, с.83].

Указанные намерения польской стороны воплотить в ходе белорусско-польских переговоров, прошедших 20 - 24 марта в Минске по инициативе Ю. Пилсудского. В них участвовали польская делегация во главе с его личным представителем Л. Василевским и представители Наивысшей Рады БНР. По итогам переговоров В. Ивановский (от Наивысшей Рады БНР) и Л. Василевский подписали заключительный документ, представлявший собой сводку белорусских требований и польских обязательств. Среди белорусских требований выделялись вопросы политического характера: принятие Декларации о защите целостности Беларуси, посылка делегации БНР на Парижскую мирную конференцию, создание белорусско-литовского правительства в Вильно. Эти требования были отклонены польской стороной, как и ряд требований культурно-просветительского характера: обеспечение равноправия белорусского и польского языков, признание автономии белорусской школы. Из представленных белорусами 25 требований 15 было отклонено, а 10 было принято к реализации. В целом польская делегация отклонила почти все политические требования белорусов и умело снизила почти в три раза сумму дотаций, признав в качестве срочных 3,6 млн марок, начиная с апреля 1920 г. [11, с.69]. Это соглашение позволило Польше завоевать симпатии части белорусских деятелей, однако до его реализации дело и так и не дошло.

Польское правительство 27 марта 1920 г. со своей стороны выразил согласие начать мирные переговоры с Советской Россией. В качестве места для их проведения поляки предложили Борисов. Было очевидно, что в центре предстоящих переговоров будет стоять вопрос о восточной границе Польши, т.е. фактически о разделе белорусских земель. В силу того, что на мирной конференции должны были обсуждаться вопросы, непосредственно затрагивающие интересы Беларуси, правительство БНР считало необходимым участие своих представителей в переговорах. Однако и Польша и РСФСР отрицательно относились к участию в них белорусских деятелей. Видя такое положение, Рада направила телеграмму народному комиссару иностранных дел РСФСР Г. Чичерина. В ней говорилось: "Мирные переговоры между Советской Россией и Польшей в Борисове, как видно, пройдут без участия представителей Белорусского Правительства. Рада БНР заявляет, что ни переговоров, ни их постановлений не признает и будет всячески против них бороться" [32, с.64].

На позицию Польши правительство БНР рассчитывало повлиять с помощью стран Антанты. От имени Рада БНР была направлена телеграмма Совету Послов Антанты в Париже. Ее копия также адресовалось министрам иностранных дел Польши и РСФСР Патеку и Чичерину. В телеграмме доводилось до сведения стран Антанты, что польское правительство отвергает участие представителей правительства БНР в мирных переговорах между Советской Россией и Польшей "ради предъявления Польшей незаконных претензий на границу 1772 г. и, соответственно, включения в свои границы полностью Беларуси, части Украины, Литвы, Латвии". Далее Рада БНР заявляла, что белорусский народ не потерпит аннексий своих земель с чьей - либо стороны, а "Антанта, допустив присоединение Беларуси к Польше, сделает историческую ошибку и еще раз осветит пламенем войны горизонт Европы" [32, с.64].

Нет сведений об ответе рады Послов Антанты на эту телеграмму. Осталось без ответа и обращение делегации БНР на Парижской мирной конференции к Совету Послов Антанты от 24 февраля 1920 г. В нем обращалось внимание Антанты, что в ближайшее время должны начаться польско-советские переговоры и содержалось требование допустить к участию в них белорусский делегацию и вывести советские войска из оккупированных районов Беларуси.

Скоро стало очевидно, что переговоры в Борисове так и не начнутся. В этих условиях Г. Чичерин, действуя при поддержке В. Ленина, добился установления отношений с представителями Народной рады БНР в занятом поляками Минске [29, с.222].25 апреля Рада БНР в ноте наркому иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерину выступила с предложением о признании независимости БНР и начале мирных переговоров [62, с.107]. Однако, 25 апреля 1920 г. польско-советская война вспыхнула с новой силой. Это на несколько месяцев сняло вопрос об участии белорусских представителей в советско-польских переговорах. 26 апреля Г. Чичерин направил телеграмму руководителю военно-дипломатической миссии БНР в Ревеле М. Макаревичу, в которой ссылался на недостаточную осведомлённость о положении дел в Беларуси и на сведения о расколе в Раде БНР, произошедшем в декабре 1919 г., после которого, как известно, ряд деятелей правительства В. Ластовского был подвергнут репрессиям со стороны польских властей. В связи с этим советское правительство поставило вопрос о том, представителем какого Белорусского правительства является военно-дипломатическая миссия и каковыми являются отношения этого правительства к польским оккупационным и центральным властям [8, с.174].

Уже 7 мая поляки без боя заняли оставленный противником Киев. Передовые патрули добрались в центр города на трамвае. Украинскую армию к штурму "матери городов русских" не привлекли. Перед ней ставилась другая задача - развернуть самостоятельное наступление в направлении Одессы. Несмотря на все внешние признаки блестяще проведенной операции, готовившейся при личном участии Пилсудского, она не достигла главной цели. Мощнейший удар 3-й и 6-й польских армий, усиленных дивизиями Петлюры, пришелся в пустоту. Советские армии не приняли боя, стремительно отошли на юг и восток за Днепр и сумели сохранить живую силу. Поняв, что у него не будет возможности показать свое военное искусство, маршал 3 мая передал командование 3-й армией Рыдз-Смиглы. И вновь, как в свое время в Белоруссии и на Виленщине, в действие вступила логика войны. Советская сторона не только не запросила немедленного мира, но и попыталась компенсировать неудачу на Правобережной Украине наступлением Западного фронта, которым с весны 1920 г. командовал недавний поручик царской армии, выходец из смоленской шляхты Михаил Николаевич Тухачевский [8, с.175]. Правда, поляки быстро сумели стабилизировать ситуацию в Белоруссии и восстановить прежние позиции, но это был сигнал, означавший, что перевести взаимоотношения с Россией из военной в дипломатическую плоскость не удастся. Не подтвердились также расчеты на то, что появление на Украине войск Петлюры вызовет энтузиазм местного населения и обеспечит ему широкую поддержку. Очевидная несамостоятельность атамана, бесцеремонное поведение польских солдат, особенно познанцев, для которых это была все та же война с Россией, в которой они участвовали, начиная с 1914 г., мародерство, конфискации фуража и продовольствия вызывали недовольство местного населения, перераставшее в ряде случаев в партизанскую войну. Петлюровская гражданская и военная администрация так и не переехала в оккупированный польскими войсками Киев, оставаясь в Виннице. Но Варшава, не знавшая истинного положения вещей, ликовала. Пилсудский находился в зените славы. Замолкли политические оппоненты, еще недавно критиковавшие его восточную политику, и он решил воспользоваться этим, чтобы еще больше укрепить свой имидж лидера нации. 12 мая он писал Соснковскому: "Буду 18-го в Варшаве, только что услышал от Олька Пристора, что там колеблются, не заболею ли я скромностью и не захочу ли устраниться от этого. Так вот, на этот раз нет, наоборот: если такова воля и желание Варшавы, я подчинюсь этому, и даже с некоторым удовольствием. Не только потому, что я заслужил, честно говоря, овации, но и потому, что считаю, что в настоящий момент это будет полезно для дела. Послезавтра вышлю с этой целью Веняву в Варшаву для помощи в подготовке различных церемоний этой овации" [8, с.177]. 18 мая вернувшегося в Варшаву Пилсудского на вокзале торжественно приветствовали премьер-министр Скульский и другие официальные лица. Затем было торжественное богослужение в костеле Святого Александра на площади Трех крестов. Пел хор Варшавской оперы. После богослужения охваченная энтузиазмом молодежь, как и в декабре 1916 г., выпрягла из экипажа лошадей и доставила маршала в Бельведер. Вечером состоялось специальное заседание сейма. Виднейшие польские государственные и политические мужи, включая и национальных демократов, приветствовали его как героя, блестяще повторившего боевой путь Болеслава Храброго [8, с.178].

Позицию Польши в "белорусском вопросе", в условиях возобновленной войны, ясно выразил Эдвард Войнилович, белорусский и польский политический и общественный деятель, который на заседании Белорусско-польского товарищества в Варшаве в середине мая 1920 г. заявил:

"Так как Беларусь для возвращения своего суверенитета не дала ни одного гроша, ни одного солдата, абсурдно ожидать, что это вместо нее сделает Польша. Поэтому следует сразу отказаться от независимого существования, стремиться к союзу с Польшей на основе широкой автономии, которую в зависимости от условий существования можно будет сужать или расширять, в зависимости от обстоятельств. Лучше сразу передать решение судьбы Беларуси правительству Польши, чтобы тем самым избежать превращения в разменную монету на польско-русских переговорах" [23, с.36].

Освобождение территории Беларуси от поляков летом 1920 г. создало предпосылки для возрождения Советской Беларуси. Уже в мае 1920 г.А.Г. Червяков, который в это время возглавлял Советский отдел Рев военсовета Западного фронта, и его единомышленники отказались войти в состав Минского ревкома и потребовали создать ревком Беларуси в качестве "автономного организма Советской России" [15, с.120]. Однако большинство членов ЦК КП (б) ЛиБ сочло воссоздание Советской Беларуси нецелесообразным [40, с.53].

Летом 1920 г. в условиях советского наступления на короткое время в польских политических кругах возродилась идея создания Белорусского государства в федерации с Польшей [24, с.120]. Контакты советского руководства с представителями БНР также повлияли на позицию правительства Польши по белорусскому вопросу. Выше речь шла о том, что весной 1920 г. правящие круги Польши отказались от идеи белорусского государственности даже в рамках федерации с Польшей. Но уже в июне глава польского государства и премьер-министр Л. Скулский выступили с заявлениями в пользу независимой Беларуси.

4 июля началось наступление Красной армии в Белоруссии, сразу же опрокинувшее расчеты Пилсудского на то, что удастся с боями отойти на запад и закрепиться на линии немецких окопов Первой мировой. Войска Тухачевского неумолимо, со средней скоростью 20 километров в час, продвигались на запад. В историографии до сих пор ведутся споры о главном (или главных) виновнике катастрофы, постигшей польскую армию в июне-июле 1920 года на Украине и в Белоруссии. Одни винят Пилсудского, затеявшего авантюру похода на Киев, другие - генерала Шептицкого, командовавшего Литовско-Белорусским фронтом, третьи пишут о численном преобладании сил у Тухачевского и т.д. Скорее всего, устраивающий всех ответ на этот вопрос так никогда и не будет найден [8, с.181]. Несомненно, одно - при тогдашних средствах связи о надежном управлении войсками на всех уровнях в условиях всеобщего отступления, впрочем, как и наступления, можно было только мечтать. Приказы главного командования, если и доходили до фронтов и армий, часто запаздывали, а их еще следовало довести до командиров дивизий, полков батальонов. Поэтому было очень много импровизации и ошибочных решений, неизбежных при недостатке или отсутствии достоверной информации. Ситуацию ухудшало, а может, и спасало то, что и польские, и советские войска на тот момент еще не превратились в подлинно регулярные армии. В их действиях было много партизанщины, недисциплинированности, неумения взаимодействовать с соседями и т.д. Военная катастрофа негативно сказалась на международном и внутреннем положении Польши. В июле 1920 г. на конференции Верховного совета Антанты в г. Спа был принят ряд неблагоприятных для Польши решений: по Тешинской Силезии (раздел по демаркационной линии без плебисцита), Восточной Галиции, Вильно, отношениям с вольным городом Данцигом. Ей настойчиво рекомендовали согласиться на линию Керзона в качестве восточной границы и отказали в переносе на более поздний срок плебисцита в спорных районах Восточной Пруссии. Под давлением Запада, опасавшегося прорыва Красной армии к униженной Версальским договором, весьма неспокойной Германии и начала там пролетарской революции, Варшава вынуждена была обратиться к Москве с просьбой начать переговоры о перемирии [8, с.184].

В первые дни июня 1920 г. в Польше разразился правительственный кризис. Очередное внепарламентское правительство во главе с Владиславом Грабским вынуждено было пойти на крайние меры. Для повышения эффективности управления страной в экстремальных условиях по предложению премьера 1 июля сейм принял закон о создании чрезвычайного органа - Совета обороны государства (СОГ) под председательством начальника государства, в состав которого вошли представители правительства, армии и парламента. Совету законодатели предоставили право решать любые вопросы ведения войны и заключения мира, ущемив тем самым прежние почти неограниченные прерогативы Пилсудского.

9 июля Ю. Пилсудский приказал своим войскам занять оборону по линии Вильно - германские окопы - Лунинец - р. Стырь и р. Збруч, чтобы здесь измотать советские войска и перейти в контрнаступление. Однако реализовать это план не удалось. 11 июля Красной Армией был освобождён Минск,19 июля - Гродно, а 1 августа - Брест. Дорога на Варшаву была открыта [8, с. 192].

Критическая ситуация на фронте заставила премьер-министра В. Грабского и министра иностранных дел Ст. Патек в начале июля отправится на конференцию государств Антанты в г. Спа искать поддержки. Верховный Совет Антанты решил сделать шаги для установления перемирия между Польшей и Советской Россией. Основой для переговоров должна была служить линия восточной границы Польши, установленная 8 декабря 1919 г. ("линия Керзона" в будущем). Принятие польским правительством условий в Спа означало, что военные поражения заставили поляков отказаться от претензий на белорусские земли. Увеличивались шансы создание единого белорусского государства. Однако позиция Польши снова изменится после победы, которую польские войска получат на Висле во второй половине августа. Польское правительство фактически вернётся к прежней политике, направленной на включение белорусских земель в состав Польши.

Ситуация для Беларуси ухудшилась в связи с советско-литовским договором от 12 июля 1920 г., в соответствии с которым к Литве отходила Виленщина и Гродненщина. В связи с этим Совет Министров БНР выступил со специальным обращением от 22 июля. В нем содержался протест против российско-литовского договора, и подчеркивалось, что этот договор "никогда не будет признан белорусским народом" и что с ним белорусский народ "будет бороться всеми доступными ему средствами" [32, с.65]. Как видно, усилия правительства БНР по защите целостности Беларуси не принесла больших плодов. Практически все соседи БНР предъявляли претензии на белорусские земли. Противостоять этим экспансионистской устремлениям правительство БНР не смог. Только с Латвией удалось заключить соглашение о принципах разграничения между Беларусью и Латвией. Не оправдались надежды правительства БНР на поддержку со стороны Антанты. Последняя в своей политике в отношении национальных движений на окраинах России исходила, прежде всего, из их вклада в борьбу с большевизмом. Поскольку БНР здесь реальной силы не представляла, то ей трудно было склонить Антанту на свою сторону. Но нельзя сказать, что усилия правительства БНР были полностью напрасными. Международному сообществу было заявлено о праве белорусского народа на самоопределение, а это имело важное значение для борьбы за белорусскую государственность в более поздний период.

Политические оппоненты маршала, особенно национальные демократы, не жалели критики в его адрес. Делались даже прозрачные намеки на измену в высших эшелонах власти. Царило почти повсеместное убеждение, что Польша находится на краю гибели и без чрезвычайных мер спасти ее не удастся [8, с.188]. Резкая критика в адрес Пилсудского звучала на заседании Совета обороны государства 14 июля. На шестом заседании СОГ 19 июля Дмовский обвинил главнокомандующего в развале армии, особенно той ее части, которая прибыла из Франции и была наиболее боеспособной. По его мнению, необходимо было сменить военное руководство. Положение Пилсудского было критическим, но он сумел найти из него достойный выход, обратившись с отчаянным призывом не выяснять отношения, не искать виновных, а сплотиться самим и сплотить все общество. И если для этого нужна его смерть, заявил он собравшимся, то он готов пустить себе пулю в лоб. Уверенность маршала в себе и в победе Польши склонила членов СОГ к выражению ему вотума доверия.

Тем не менее, пилсудчики, опасаясь, что эндеки в случае дальнейшего ухудшения положение на фронте опять поставят вопрос о замене Пилсудского на посту главнокомандующего, решили организовать против них провокацию.

В советском руководстве рассматривались планы предоставления Польше более выгодных границ, чем линия Керзона, что подтверждает записка члена Польского бюро ЦК РКП (б) Ю. Мархлевского председателю СНК РСФСР В. Ленину от 14 июля. В ней говорилось: "Линия Фоша захватывает только часть "Белостокского округа". Мы можем предложить весь округ, т.е. уезды: Белостокский, Сокульский и Бельский. Население здесь белорусское, но католическое и сильно ополяченное. При том мы можем указать, что немцы истребили польские леса, а мы желаем помочь Польше и передадим ей эти лесистые места" [6, с.140].

Председатель бюро ЦК КП (б) Литвы и Беларуси И. Смигла предложил ЦК РКП (б)"провозгласить Белорусскую республику" [6, с.141].

Официальное провозглашение независимости БССР (второе после 1 января 1919 г.) произошло 31 июля 1920 г. В принятой ВРК ССРБ декларации наряду с констатацией равноправного характера взаимоотношений между РСФСР и ССРБ заявлялось о передаче Белорусской республикой "на всё время революционных войн" своих вооружённых сил в распоряжение РСФСР и выражалась готовность согласовывать дипломатические выступления республики с действиями РСФСР. Так готовилась почва о принятии белорусскими большевиками решений о передаче правительству РСФСР полномочий на определение границ Беларуси на мирных переговорах с Польшей.

Вице-министр иностранных дел Польши Дашинский 1 августа 1920 г. в качестве условий, на которых Польша готова пойти на перемирие и мир с Россией, назвал, в частности, "право на самоопределение для народностей, находящихся между Польшей и Россией" [64, с.94].

В соответствии с полученными инструкциями, польская делегация не могла обсуждать на мирных переговорах вопросы о границах Польши с советскими республиками, поскольку данные вопросы считались прерогативой польского правительства [52, с.286].

Свою обеспокоенность состоянием дел на польско-советском фронте выражал Запад. Маршал Фош настойчиво рекомендовал Пилсудскому оставить за собой только пост начальника государства, а главное командование поручить одному из польских генералов, который будет действовать в соответствии с советами Антанты. Аналогичное требование было сформулировано на французско-британской конференции, состоявшейся 8 - 10 августа 1920 г. Оказавшись под давлением западных союзников, от которых зависели военные поставки Польше, Пилсудский 12 августа 1920 г. вручил премьер-министру Витосу заявление о своей отставке, причем с поста не только начальника государства, но и главнокомандующего. Решение о времени оглашения его заявления он предоставил премьеру. Тот не счел нужным делать этого в наиболее критический для страны момент, а затем, после счастливого поворота в войне, надобность в этом отпала сама собой.

Ударная группировка в составе пяти дивизий, в том числе двух легионерских, была дислоцирована в нижнем течении реки Вислы, под прикрытием крепости Демблин. Пилсудский принял решение лично возглавить операцию по прорыву фронта и с этой целью 12 августа 1920 г. выехал из Варшавы в Пулавы, где расположился его штаб. По пути он сделал большой крюк, чтобы увидеться с семьей, находившейся в то время в окрестностях Кракова. Как вспоминала Александра, маршал был уставшим и хмурым, придавленным грузом ответственности за судьбу страны. Он прощался с женой и детьми так, как будто шел на смерть. Время, проведенное в Пулавах, Пилсудский использовал для поднятия морального духа бойцов ударной группировки, а также внесения последних уточнений в план. Первоначально планировалось начать операцию 17 августа 1920 г., но, обеспокоенный усилением натиска Красной армии на Варшаву, Пилсудский перенес ее на 16 августа 1920 г. Для того чтобы удержать основные силы Тухачевского вдали от планировавшегося района прорыва, 14 августа на севере перешла в наступление 5-я армия Сикорского. Начавшаяся 16 августа операция с целью отбросить противника от Варшавы оказалась более чем успешной [8, с.188]. Из пяти дивизий лишь одной пришлось вступить в бой, остальные с противником вообще не встретились. Пилсудский, для которого это сражение было вопросом жизни и смерти, в его начале шел в первых рядах наступающих и лишь позже пересел в автомобиль. Его адъютант нес маленький чемоданчик с орденами, которыми маршал сразу же после боя награждал отличившихся солдат и офицеров. Одновременно со стремительным рейдом воодушевленных успехом отборных польских дивизий по тылам Красной армии к наступательным действиям перешли оборонявшие Варшаву войска. Возникшая реальная угроза окружения заставила Тухачевского отдать приказ об отступлении из-под польской столицы, причем части войск из-за невозможности пробиться на восток пришлось искать убежища в германской Восточной Пруссии. Сильно потрепанные советские войска, потерявшие более 100 тысяч пленными и убитыми, большую часть обозов и тяжелого вооружения, отошли на линию реки Неман. 18 августа Пилсудский как начальник государства обратился к населению с "гуманным" призывом не дать уйти с польской земли ни одному оставшемуся в окружении красноармейцу. В течение полутора недель территория этнической Польши была полностью очищена от неприятеля. Это был триумфальный успех польской армии и ее Первого маршала. Позже, с легкой руки английского дипломата лорда Эдгара Винсента д'Абернона, Варшавское сражение будет названо восемнадцатой решающей битвой в истории человечества [8, с. 190]. Его также стали называть "чудом на Висле". Накануне сражения один из правых публицистов написал, что Польшу при таком главнокомандующем может спасти только Провидение и чудо. Этим определением правые широко пользовались после успешного завершения операции, поскольку оно позволяло не связывать победу с именем Пилсудского. Со временем политический подтекст затерялся, а термин остался, причем им пользовались и пилсудчики.

После победы на Висле пилсудчики считали, что продолжение военных действий может привести к независимости Украины и Беларуси. Но уже 27 августа 1920 г. на заседании Совета обороны государства Пилсудский согласился с позицией, высказанной министром иностранных дел Е. Сапегой. Он предложил считать границу с Россией по линии немецких окопов времен Первой мировая войны. Затем эта линия была подтверждена на заседании 25 сентября [48, с.116].

Но на этом война не кончилась. На южном участке фронта Буденный, отказавшись наконец-то от намерения взять штурмом Львов, попытался прорваться через Замостье на тылы польской армии, но не смог этого сделать и вынужден был отступить. В первой половине сентября советские войска оставили Западную Украину.

В сентябре 1920 г. боевые действия были окончательно перенесены за Буг и Неман. Позднее Ю. Пилсудский говорил: "Большевистская армия была так разбита, что я не имел никаких военных препятствий для того, чтобы продвинуться туда, куда бы я захотел, практически на всем фронте" [47, s.80].

20 сентября 1920 г. началось кровопролитное сражение за Гродно. Поначалу полякам сопутствовал успех, однако 22 сентября войска Тухачевского подтянули резервы и восстановили положение. Началась последняя крупная операция польско-советской войны, известная как Неманское или Гродненское сражение. Общее руководство своими войсками осуществлял Пилсудский. И на этот раз военное счастье оказалось на стороне поляков [5, с.49].

Польские войска вторглись в Литву и двинулись на Друскенники. Захватив мост через Неман, поляки вышли во фланг Западному фронту. 25 сентября, не имея возможности остановить наступление поляков, Тухачевский отдает приказ об отводе войск на восток. В ночь на 26 сентября поляки заняли Гродно, а вскоре форсировали Неман к югу от города. Отступающая на восток 3-я армия Лазаревича не смогла восстановить фронт и с большими потерями отошла в район Лиды.

Пилсудский предполагал развить успех, окружить и уничтожить оставшиеся войска Западного фронта у Новогрудка. Однако ослабленные в боях польские части не смогли выполнить этот приказ и войска РККА смогли перегруппироваться и организовать оборону.

Казалось, что польская армия сможет быстро выйти на рубежи, которые она покинула летом 1920 г. Но этого не произошло. Продолжительные боевые действия обессилили Польшу.

Примирение с Польшей было непростым делом и для Советской России. Осенью 1920 г. часть руководителей РСФСР желала взять реванш за поражение под Варшавой. В частности, Л.Д. Троцкий, выступая перед представителями Западного фронта в Минске 26 сентября 1920 г., заявил: "Наши бойцы разведали на 200 верст дорогу вперед, по которой они вновь пойдут, чтобы нанести второй и последний сокрушительный удар польской шляхте. Если белая Польша откажется от мира и сейчас, то Красная Армия в осознании высокой правоты своего дела не остановится перед новыми тяжелейшими жертвами, чтобы обеспечить рабоче-крестьянской России победу, а вместе с этой победой прочный и справедливый мир. Поэтому лозунг должен быть один: дипломатия - в Ригу, красные войска - в Варшаву" [2, с.321].

Несмотря на успех осеннего наступления 1920 г., Пилсудский понимал, что продолжать войну в условиях приближающейся зимы слишком рискованно. Общество, измученное шестью годами войны, хотело как можно скорее вернуться к мирной жизни. Все еще оставался открытым вопрос о польско-германской границе в Верхней Силезии. Новая попытка решить его с помощью инспирированного и тайно поддержанного польским военным командованием второго силезского восстания вновь провалилась. Польско-германский территориальный спор должен был решить плебисцит, намеченный на март 1921 г. Как показал опыт июльского 1920 г. плебисцита в Восточной Пруссии (в Вармии и Мазурах), никакая пропаганда и тайные действия спецслужб не могли убедить его участников в выгоде вхождения в состав государства, конфликтующего почти со всеми своими соседями. А Верхняя Силезия с ее развитой промышленностью была для Польши более важной, чем аграрные районы Восточной Пруссии. Да и сейм, а также западные державы все более настойчиво требовали прекращения войны и начала мирного диалога Польши с Россией и Литвой, резко протестовавшей в европейских столицах и Лиге Наций против польской оккупации ее исторической столицы.

В ходе Неманского сражения польские войска захватили пленных, орудия, большое количество лошадей и амуниции. Боевые действия в Беларуси продолжались вплоть до подписания мирного договора в Риге.12 октября поляки вновь вошли в Минск и Молодечно [8, с. 193].

Красная армия, упорно сопротивляясь, отступала на восток. В ходе польского наступления по приказу Пилсудского его добрый знакомый генерал Люциан Желиговский имитировал 8 октября бунт Литовско-белорусской дивизии и приданных частей, в существенной степени укомплектованных уроженцами северо-восточных "кресов" Речи Посполитой, заняв Вильно и прилегающий округ, в августе 1920 года переданные советской Россией Литве. Эта операция начала планироваться Пилсудским уже в сентябре, в ходе Неманского сражения. Пилсудский приказал командующему добровольческой дивизией Адаму Коцу передать в распоряжение Желиговского три тысячи бойцов-"кресовцев". Тот отказался выполнить приказ маршала, поскольку в его частях такого числа выходцев из исторической Литвы не было. Пилсудский кричал на него до тех пор, пока недогадливый полковник не понял, чего от него хочет любимый комендант. Он просто переименовал один из полков в Виленский и передал его Желиговскому, за что получил похвалу Пилсудского. На Виленщине было создано квазигосударство под названием Срединная Литва. Судя по всему, Пилсудский еще раз попытался вдохнуть жизнь в свой восточный проект, в чем ему помимо Желиговского должен был помочь Булак-Балахович. Но и на этот раз план реализовать в полном объеме не удалось. Срединная Литва кое-как просуществовала до 1922 г. и затем вошла в состав Польши [8, с.134].