Государство, общество и церковь в годы великой французской революции

Французская церковь накануне революции. Социально-экономическое и политическое положение католической церкви во Франции накануне революции. Взгляды французских просветителей на религию и церковь. Религия и атеизм во Франции в период революции XVIII века.

Рубрика История и исторические личности
Вид дипломная работа
Язык русский
Дата добавления 21.02.2014
Размер файла 222,4 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Начатая, в провинциях дехристианизация, приняла широкие размеры в столице, где ее подхватили и углубили деятели Коммуны, единомышленники Эбера и Шометта.

Что же было сделано в это время?

В стране происходило массовое переименование улиц и площадей, сел и местечек. Все названия, в которых содержалось упоминание о монархии и религии, заменялись новыми. Чаще всего фигурировали Свобода, Разум, Гора, Конституция, Руссо и тому подобное. Люди отрекались от старых имен и брали новые, вроде Брута, Марата, Руссо, Сократа, Разума и др. На дорогах, улицах, площадях, в общественных местах разрушали знаки католического культа. Особенно развернулась антихристианизаторская активность Парижской Коммуны. В Париже 13 октября закрыли часовню при городской ратуше, 14 октября торговцам было объявлено о запрещении закрывать в воскресенье магазины "под страхом прослыть подозрительными". [103, с.320] Им запрещалось продавать предметы "суеверного фокусничества", как-то: молитвенники, иконы, четки, книги и комедию", и выразил надежду, что в скором времени "все исповедальни будут пылать на кострах". В Ньевре Шометт, устроил праздник по поводу установления бюста Брута, древнеримского республиканца. Празднество происходило 22 сентября в кафедральном соборе. [53, с.368]

Из провинций движение перекинулось в другие департаменты. Но всюду инициатива исходила от комиссаров, а они в своем административном рвении опирались на революционно-демократические круги, которым по душе было это "наступление на католицизм". Комиссары Леньелр и Лекиньо писали из Рошфора: "Мы разрушили здесь ядовитое дерево религиозных предрассудков, которое в течение многих веков покрывало людей своей смертоносной тенью", население поклялось иметь только одну религию, "религию истины", католики и протестанты объединились в этой религии и вместо священника и пастора решили иметь одного общего "проповедника морали". А в церквах все прежние "нелепые картины, символы и изречения" решено заменить текстами Декларации прав и республиканской конституции 1793 г. [64, с.168]

Начатая, в провинциях дехристианизация, приняла широкие размеры в столице, где ее подхватили и углубили деятели Коммуны, единомышленники Эбера и Шометта.

Что же было сделано в это время?

В стране происходило массовое переименование улиц и площадей, сел и местечек. Все названия, в которых содержалось упоминание о монархии и религии, заменялись новыми. Чаще всего фигурировали Свобода, Разум, Гора, Конституция, Руссо и тому подобное. Люди отрекались от старых имен и брали новые, вроде Брута, Марата, Руссо, Сократа, Разума и др. На дорогах, улицах, площадях, в общественных местах разрушали знаки католического культа. Особенно развернулась антихристианизаторская активность Парижской Коммуны. В Париже 13 октября закрыли часовню при городской ратуше, 14 октября торговцам было объявлено о запрещении закрывать в воскресенье магазины "под страхом прослыть подозрительными". [103, с.320] Им запрещалось продавать предметы "суеверного фокусничества", как-то: молитвенники, иконы, четки, книги и тому подобное.20 октября было решено увековечить на общественных зданиях события Варфоломеевской ночи специальными изображениями, "предающими проклятию Карла IX, Медичи, кардинала Лотарингского, священников и королей". 25 октября Коммуна постановила уничтожить все символы религии и монархии, начиная с портретов королей у входов в собор Парижской богоматери. 20 и 21 октября 1793 г. были приняты декреты о высылке непокорных священников в Африку.

Шометт организовал перевод антицерковных постановлений на итальянский язык для передачи их папе, дабы "излечить его от заблуждений". Важным антиклерикальным актом явилось принятие нового республиканского календаря. Несомненно, новый календарь лишал католицизм известной доли авторитета, он ломал летоисчисление рождества Христова и устанавливал новое - от рождения республики, его вытесняли из быта, церковные праздники заменялись революционными, а святые просто устранялись из жизни народа, поскольку в новом календаре они не упоминались.

Удар по католицизму был нанесен и нарушением целибата. Первым, кто стал требовать от священников, чтобы они женились, был комиссар Фуше. 25 сентября в Невере он распорядился, чтобы каждый священник в течение месяца либо вступил в брак, либо усыновил ребенка, либо взял на свое иждивение неимущего старика. Вступление в брак было равносильно отказу от правил и норм католической религии. Тем не менее, в 1793 - 1794 гг. женилось более 2 тысяч священников и 13 епископов. Конвент поощрял эти браки; в ноябре 1793 г. было декретировано, что вступившие в брак "не подвергнутся ни высылке, ни заключению, даже если они и не принесли присяги". [65, с.319] Это был большой удар по нравственным основам католицизма.

Тем временем в дехристианизации начали проявляться и антирелигиозные элементы. Устраивались антирелигиозные карнавалы, массовые действия с участием ряженых, в которых участвовали толпы граждан и пели антирелигиозные песни.

Почти во всех соборах были воздвигнуты бюсты Брута, Руссо, Марата. Тот же Фуше поднял вопрос о сносе колоколен, возвышающихся над другими зданиями и тем самым "нарушающих принцип равенства".23 июня 1793 г. Конвент предписывал сохранить по одному колоколу в каждом приходе. На место колоколен воздвигались статуи Свободы. Кульминацией этой политики явилось постановление, принятое Парижской коммуной 23 ноября 1793 г. (3 фримера) о закрытии церквей. Из Армантьера уже 17 ноября сообщали, что там "нет церквей". В Сен-Омере были закрыты все церкви 20 ноября. В Париже Коммуной было решено закрыть храмы 23 ноября. По словам Жореса, закрытие церквей означало "конец всех культов". В связи с этим изъятие церковных ценностей приняло всеобщий характер. Однако изъятие ценностей имело не только политическое назначение дехристианизации, оно было вызвано и потребностями обороны. Вот что говорил один оратор, обращаясь к образам: "Вы, некогда бывшие орудием фанатизма, святые отцы. блаженные всякого рода, покажите себя, наконец, патриотами; восстаньте всей массой, отправляйтесь на монетный двор. И да будет нам дано, с вашей помощью, получить в этой жизни то счастье, которое вы сулили нам за фобом". [110, с. 163]

Декреты сентября - ноября 1793 г. разрешали использовать помещения храмов для гражданских нужд. В Бовэ монастырь урсулинок был превращен в военный госпиталь, монастырь Сен-Этьена - в склад фуража, церковь Сен-Лоран стала конюшней, Сен-Мартен - тюрьмой. Церкви использовались под бойни, для интернирования военнопленных, хранения оружия. Уже готовился законопроект о передаче церквей для нужд просвещения и для устройства в них больниц. Якобинский клуб предлагал Конвенту открыть театры для постановки пьес, "чувствительных в духе революции" - никаких расходов это не потребует, ибо всюду имеются пустующие церкви. [88, с.367]

Остается добавить, что Конвент отстранил духовенство от народного образования. Все дело просвещения было передано в руки государства. Служителей культа запрещалось назначать учителями.

Сложение с себя сана парижским епископом Гобелем и его отказ от выполнения церковных функций (под давлением эбертистов) повлекли массовое отречение священников в Париже и в провинциях. Можно допустить, что отдельные священники были увлечены антихристианской агитацией. Но очевидно, и современники это понимали, что в массе своей отречение было не искренним раскаянием, а лишь результатом административных мер, угроз дехристианизаторов и попытка конституционных священников оградить себя от репрессий. Мало кто из них хотел стать "мучеником".

10 ноября (20 брюмера) 1794 г. прошел праздник Свободы и Разума.

Что же представлял собой культ Разума? В отдельных случаях в празднествах встречались антирелигиозные элементы. Но проявления атеизма были все же редки. Да откуда им было взяться, если зачинщики дехристианизации, как правило, вовсе не были последовательными атеистами. Им не был Эбер, ожесточенней других нападавшей на католицизм. Он направлял свои стрелы не против религии вообще, а против современного ему христианства, против тех, кто извратил учение, завещанное, по его словам, "славным санкюлотом Иисусом" против попов, шарлатанов и фокусников, которые из Христа, "этого лучшего из якобинцев, какие когда-либо существовали на свете", сделали бога и его именем "передушили половину человеческого рода". [88. с. 371] Не был последовательным атеистом и Шометт, признававший дехристианизацию лишь как крайнее средство борьбы с мятежным духовенством. Он был пантеистом, то есть обожествлял природу. Пантеистом, а не атеистом, в конечном счете, был даже Анахарсис Клоотс. Он, например, утверждал, что после смерти человек возрождается в растениях. Даже Фуше не может считаться последовательным атеистом. Его толкование смерти оставляло лазейку для суеверия.

Дехристианизация не имела в виду помочь трудящимся избавиться от религии - таких задач революционная буржуазия себе практически не ставила, хотя некоторым из них атеизм и не был чужд. Дехристианизация была направлена против христианской религии, которая сделалась опорой реставрации феодализма. Но разве может государство обойтись без церкви, а народ без церемоний культа, думали дехристианизаторы. И тогда на смену старому, скомпрометировавшему себя культу пришел новый революционный культ со своими "мучениками" - Маратом, Лепеллетье, Шалье; со своими церемониями, впервые появившимися во время празднования Дня федерации 14 июля 1790 г. Дехристианизаторы не допускали и мысли о том, что можно обойтись без культа, храмов, церемоний. Не кто иной, как Эбер, писал: "Существо, создавшее нас требует от нас культа, а ему может быть приятен один культ Разума". Отвергался лишь христианский культ, его церемонии, в первую очередь его духовенство. Вот содержание песни, пропетой в одной из церквей Парижа: "Что является нашим евангелием? - Природа. А нашим культом? - Добродетель". Французский народ любим небом и обязан делать подношения Верховному существу. [103, с.320]

Таким образом, идея Верховного существа, творца вселенной, постоянно присутствовала. И взгляды дехристианизаторов были не атеистическими вовсе, а деистическими.

В Парижской церкви Сен-Рок некий Монвиль обратился к Верховному существу: "О ты, высшая мудрость, душа природы, а быть может, сама природа. ты обнаруживаешь перед нами. бога, столь давно неведомого нам". В Бовэ прославляли "вечного двигателя миров", "верховного творца". Так во всей стране новый культ означал поклонение высшему существу, Разуму, Природе. В нем причудливо переплетались деизм с пантеизмом, христианство было заменено "естественной религией", культом Родины и "общественных добродетелей".

Следовательно, главным, содержанием дехристианизации была не борьба с религией вообще, а попытка основать новую буржуазную религию взамен существующей. Делались даже попытки установить некое единообразие обрядовых форм культа Разума, даже ввести должности священнослужителей Разума.

Таким образом, буржуазия призвана была заменить одну религию другой. Ведь совершенно независимо от личных намерений и взглядов отдельных творцов революции на деле объективно под знаменем Свободы и Равенства утверждался буржуазный строй, а для его освящения нужен был культ, нужны были храмы. Вожди революции были озабочены тем, как бы внушить массам чувство уважения и религиозного трепета перед частной собственностью и законом, который ограждает ее от покушения. "Закон, - говорил якобинец Ромм, - есть религия государства". Ему вторил жирондист Инар: "Закон - мой бог, и я не знаю никакого другого". [88, с.375] С первых дней буржуазные политики стремились окружить революцию ореолом святости, чтобы ее установления почитались низам. Уже тогда начали вырабатываться символика и церемониалы, вроде присяг, алтарей отечества, пучков, символизирующих единство страны, множество празднеств, обставленных с торжественностью поистине религиозной. Так складывались элементы будущего культа.

А между тем, несмотря на то, что католицизм был объявлен "ликвидированным", он в действительности продолжал существовать. Жорес был прав: "Воистину, христианство не держалось бы XVIII веков, если бы достаточно было одного эбертизма, чтобы его опрокинуть" [68, т. З, с.188]

Многие тысячи неприсягнувших священников продолжали, особенно в деревне, втайне отправлять службу, скрываясь от террора. Даже в самой столице богослужение так и не прерывалось - молились в часовнях Оратории на улице Анфер и женского монастыря на улице Сен-Оноре.

Нельзя забывать, что крестьянство, оставшееся неграмотным, веками находившееся под влиянием церкви и религии, было верующим. Самым ярким подтверждением этого является донесение агента Кайава: "Я проезжал через один поселок, все жители которого стояли на коленях у своих дверей. На мой вопрос, что произошло, они отвечали: на расстоянии одного лье отсюда служат вечерню".

Дехристианизация, проведенная административными методами, нажимом сверху, не могла найти поддержку масс. Напротив, она вызывала их недовольство. В департаменте Сены крестьяне взялись за оружие, чтобы требовать открытия запертых церквей. Имели место случаи, когда рядом с протестами против дехристианизации ставились контрреволюционные требования. Так, в Жюи-сюр-Морэн сотни вооруженных крестьян угрожающе заявили комиссару Мориссону: "Мы хотим, чтобы была восстановлена католическая религия и чтобы не было якобинцев". Даже в городах, промышленных центрах нередко проходили манифестации с лозунгами: "Да здравствует религия", жалобами рабочих на то, что с исчезновением праздников не стало выходных дней. Из коммуны Сен-Мартен-дю-Вьо-Беллем в Конвент поступил адрес, подписанный 87 гражданами. Считая себя верными республиканцами, подавшие петицию, предупреждали, что "бессмысленно хоронить католический культ, раз он живет в сердцах французов: это - феникс, который возродится из пепла".

Волнениями воспользовались и священники, для которых отречение от сана было не более чем уловкой. Поддавшись их подстрекательской политике, многие приходы требовали возвращения своих кюре. Комиссар Жанбон-Сен-Андрэ, предупреждая об опасности волнений на религиозной почве, связывал их именно с дехристианизацией. Он указывал, что "недоброжелатели злоупотребляют" движением и распространяют "обвинения в атеизме". [68, т. З, с.301]

Но дехристианизацию отвергли и атеисты как новый вид религии.

Даже не все якобинцы поддержали дехристианизацию. С резким осуждением выступил Робеспьер. Он не был атеистом и в его планах будущего общества религии отводилось почетное место, он стремился доказать, что религия - необходимый элемент государственной жизни и ее должны исповедовать все. Атеизм, по убеждению Робеспьера, безнравственен и страдает отсутствием добродетели. Это были взгляды Руссо, который в своих представлениях об идеально построенном обществе предусмотрел "гражданскую религию" для всех. "Государство важно, - писал Руссо, - чтобы каждый гражданин имел религию, которая заставила бы его любить свои обязанности". [49, с.96] Но это была не главная причина отрицательного отношения Робеспьера к религии. Непризнание дехристианизации было вызвано, прежде всего, политическими мотивами. В стране, где большинство населения было верующим, принудительная дехристианизация должна была возбудить недовольство народа. Робеспьер справедливо опасался, что пропаганда, оскорбляющая религиозные чувства верующих, способна породить среди деревенского населения новые мятежи под религиозным флагом и ухудшить международное положение Франции.

Внешнеполитические мотивы также занимали видное место в определении позиции Робеспьера. Он опасался, что насильственная дехристианизация и в тех областях, которые занимали французские войска, повлияет на позиции нейтральных держав, так как даст в ряды Франции новое оружие в виде обвинений революции в богохульстве.

Эти причины дали Робеспьеру основание обвинить дехристианизаторов в том, что они возбуждают фанатиков против революции, что из-за них пламя мятежа в Вандее никогда не погаснет, что против "святотатственного правительства" пойдет вся Европа.

Тем не менее, казалось совершенно невозможным сразу обрушиться на движение, все же рожденное патриотическими чувствами, да еще в тот момент, когда плебеи и санкюлоты навязывали правительству свои методы расправы с врагом, свою социальную политику. На время Робеспьер решил воздержаться от выступлений против движения, из которого вырос культ Разума. Но он его не одобрял, более того - отвергал. После смерти у Робеспьера была найдена рукопись, в которой сказано: "Нет! Смерть не есть вечный сон. Граждане, вычеркните с могильных плит это изречение. Замените его другим: "Смерть есть начало бессмертия"". [46, с.57].

Не слышно было протестов Робеспьера ни 10 ноября, когда в Конвенте совершались церемонии в честь Разума, ни в дни, когда читались заявления об отречении от сана, об отказе от католического культа, ни тогда, когда в Конвенте прозвучала откровенно атеистическая речь Анахарсиса Клоотса, предложившего Конвенту принять в дар его многолетний труд под названием "Достоверность доказательств магометанства".

Только 21 ноября 1793 г. Робеспьер в якобинском клубе произнес знаменательную речь. Итак, антихристианская пропаганда, атеизм были решительно осуждены. Политические соображения Робеспьера, всеми признанного авторитетного вождя революции, увлекли за собой Конвент, и судьба культа Разума была предрешена. 5 декабря, в ответ на опубликованный антифранцузский манифест европейских монархов Конвент принял составленный Робеспьером манифест к народам Европы. В нем говорилось: "Ваши повелители обманывают вас, говоря, что французская нация преследует все религии, что мы заменили, культ божества культом нескольких людей. Они рисуют нас в ваших глазах идолопоклонниками или безумцами. Это неправда. Французский народ и его представители уважают свободу всех культов и не подвергают гонению ни один из них". [93, с.212]

Теперь оставалось официально осудить дехристианизацию, и это сделал декрет 5-8 декабря 1793 г.

Таким образом, и в период проведения политики дехристианизации в стране по-прежнему оставалось большое количество верующих людей, даже сами дехристианизаторы не были атеистами, а наоборот стремились к еще большему распространению религии. Но так как католическое духовенство отказалось поддержать новое правительство и стало на борьбу с ним, то якобинцам нечего не оставалось делать, как запретить католичество и начать утверждение новой религии, со своими догматами, культами, священнослужителями, которые поддерживали новое правительство, новый строй.

Не были, на мой взгляд, атеистами санкюлоты и плебеи. Свой гнев они направили против всего того, что ассоциировалось с предательской католической религией. Но приняв деятельное участие в празднике Разума и других мероприятиях они доказали свою предрасположенность к принятию новой религии.

Единственный класс, который фактически весь остался верен католицизму, были крестьяне, которые не только не поддержали дехристианизацию, но и выступили ярыми ее противниками.

2.6 Культ верховного существа и судьба католической религии в конце революции

Декрет 6-8 декабря о свободе культов подверг осуждению принудительную дехристианизацию Франции. Однако этот декрет не в состоянии был разрешить церковный вопрос: он его усложнил и запутал. Повсюду царил разброд, правительство было растеряно, его представители на местах неуступчивы. С одной стороны, были многочисленные факты одобрения декретов. Тайный агент Гоивель 10 декабря доносил, что запрет применять насилие в вопросах религии - мера как нельзя более "своевременная, под пеплом уже огонь тлел, быть может, скоро произошел бы взрыв. Декрет Конвента начинает успокаивать умы". Лежандр писал из Ньевра, что декрет повсюду принес "успокоение и надежду". [64, с.170]

В противоположность этому многочисленные донесения с мест говорили о том, что декреты оказали отрицательное действие. В стране началась религиозная реакция, духовенство ожило. Так в донесении Лано из департамента Коррез говорилось: в кантоне Меймак 10 декабря, в день, когда патриоты собрались на праздник Разума, неожиданно раздался набат. По этому сигналу с гор спустились вооруженные мятежники, напали на патриотов и более 40 из них были тяжело ранены. Под лозунгами "Да здравствует религия! Да здравствуют священники! Да здравствует Людовик XVII!" фанатики ограбили дома патриотов, разрушили статую Свободы, растоптали национальные кокарды. Рассеяны мятежники были лишь с помощью армии. Вожаки мятежа признались, что "под предлогом свободы культов" они призывали крестьян напасть на города и "истребить протестантов".

Религиозная реакция выразилась и в том, что многие священники, ранее отрекшиеся от сана, возобновили службы и в проповедях ругали "клубистов" за то, что те вынудили их совершить святотатство. Теперь, когда Конвент осудил дехристианизацию, священники осмелились нарушить и другие его постановления. Так из Байо сообщали, что "злодеи-священники игнорируют законы и ведут записи актов гражданского состояния, датируя их по старому летоисчислению "год искупления 1794-й". [68, т. З, с.224] Однако провозглашение свободы культов не остановило революционного террора, и по решению трибунала было гильотинировано много духовных лиц. Газеты регулярно печатали смертные приговоры, в которых часто встречались имена священников, их обвиняли в "контрреволюционной пропаганде" и участии в заговорах. Были казнены кюре Жан Баптист Пейир из Сены и Уазы, Жан-Мари Аллар из Сомюра, Шампань из кафедрального собора Труа, и многие другие.

В то же время было много комиссаров, которые сопротивлялись постановлениям Конвента. Народные общества также выражали недовольство "свободой культов". Так, муленский клуб требовал от Конвента не только взять обратно свой декрет, но и "уничтожить последние остатки капуцинады, известной под названием гражданское устройство духовенства, снести все колокольни, не допускать никаких религиозных церемоний". Клубы сопротивлялись открытию церквей, считая это мероприятие противоречащим интересам государства. Во многих обществах принимались клятвы не иметь никакой религии, кроме религии природы, никаких иных алтарей, кроме алтарей отечества, никаких иных священников, кроме законодателей, иного культа, нежели культ свободы, равенства и братства.

Известны и многие попытки помешать отправлению католического культа. Так, в Париже 2 февраля в церкви Успения служили мессу. Когда церемония близилась к концу, явились "трое или четверо якобинцев в красных колпаках" и, став как часовые у дверей, с книгой записей в руках, потребовали от присутствующих, чтобы каждый себя назвал и указал свое местожительство. Подобные случаи были и во многих других областях.

Сопротивление "свободе культов" имело в основе стремление оградить республику от новой опасности оживления духовенства. Политические мотивы стояли на первом плане. Вот что пишет по этому поводу историк Олар: "Многие духовные лица воспользовались этим декретом с целью, противодействовать республике; во многих местах эмиссарам Конвента пришлось констатировать, что сборища для отправления культа были в такой же мере политическими, как и религиозными. Повсюду, где замечалось скрытое или явное сопротивление установлению революционного правительства, повсюду, где плохо выполнялись законы о наборе, повсюду, где казалось, что успеху национальной защиты мешали недоброжелательство или апатия, во всех заговорах и во всех интригах, направленных против революции, эмиссары Конвента, когда они добирались до сути дела, всегда находили руку священника". [94, с.591]

Так создавалась обстановка, при которой многие комиссары решили продолжать прежнюю политику. 14 декабря Дюмон сообщал, что граждане Монтаня, освобожденные от предрассудков, ненавидящие мошенничества попов, "не ограничились сожжением всех болванчиков, именуемых святыми. Они ходатайствуют, чтобы помещение, до сих пор служившее манежем для священников и фанатиков, было тотчас же превращено в рынок. Я не счел возможным противиться их желанию и постановил, если, конечно, вы одобрите, что бывшая церковь будет хлебным рынком". [94, с.598]

Комиссар Кимберто из Тура поведал, о том, как санкюлоты напали на церкви, в которых совершались ночные мессы и "сожгли на костре все реликвии и изображения так называемых апостолов суеверий". Крассу, комиссар в департаменте Сены и Уаза, сообщал 21 января: "Итак, со всем, что касается религии, здесь покончено, либо близко к этому". [93, с.230]

Комиссары как ни в чем не бывало продолжали закрывать церкви и превращать их в храмы Разума, заключали в тюрьму священников "не зато, что они совершают мессы, а потому что они возбуждают умы, втайне готовят контрреволюцию".

Значительное же число представителей Конвента, а с ними и местные власти не знали, как им быть. О том, как велико было замешательство, свидетельствует письмо комиссара Бантаболя. Он спрашивал: "Если граждане требуют служить, мессу в своей приходской церкви, надо ли им отказать в этом? Должен ли муниципалитет рассеять сборища тех, кто не хочет, чтобы служились мессы? Наконец, должен ли муниципалитет закрыть церковь, если мнения граждан разделились: одни - за, другие - против месс?" [110, с.171]

Общеизвестно, что Комитет общественного спасения во многих принципиальных вопросах проявлял твердость, давал четкое направление, он не ведал колебаний, когда речь шла о спасении республики. В религиозной же политике этой ясности цели не было, циркуляры Комитета можно было толковать как угодно. И такая позиция не была случайностью или ошибкой членов Комитета: они просто не знали, на чем остановиться. Действительно, Комитет стоял перед нелегкой задачей. Что же оставалось делать Комитету, как не остановиться на некоей средней линии, явившейся сочетанием политики свободы для тех, кто желает совершать богослужения, и принуждения для лиц, использующих эту свободу в ущерб республике? Надо признать, что в конкретных условиях того времени не существовало иного выхода.

В своих первых директивах Комитет, естественно, настаивал на веротерпимости и призывал "предоставить религиозным идеям самим прийти в упадок".16 декабря в письме к Лано и Бривалю Комитет провозгласил свои принципы: "Просвещать, но не озлоблять, убеждать, но никогда не насиловать. Пусть каждый верит в то, что ему нравится, лишь бы его поведение или ошибки не нарушали общественного спокойствия". [93, с.630-632]

Однако, запрещая насильственное ущемление свободы совести, Комитет не упускал из виду и другую сторону вопроса, а именно, опасение того, как бы открытие церквей не было использовано врагами революции. Эти мотивы неизменно подчеркивались в циркулярах. Например, 24 декабря 1793 г. речь шла о том, что тираны, которые возобновили свои козни, "заключили союз со священниками, а фанатизм для них - последнее убежище". Тезис - терпимость к заблуждающимся и подавление священнической контрреволюции - наиболее часто повторялся в переписке.

Однако, обстановка в стране в религиозном вопросе оставалась сложной, и даже противоречивой. Ибо если, как это вытекало из директив, надо наказывать мятежников, то практически культ едва ли мог отправляться, поскольку большинство священников принадлежало к разряду подозрительных, и как таковые подлежали аресту. Комитет общественного спасения понимал это, но был бессилен что-либо изменить. Поэтому нередко комиссарам предоставлялось самим на местах решать, как им быть, как решать церковный вопрос.

Таким образом, весной 1794 г. некоторые комиссары продолжали бороться против церкви, притом даже более энергично, нежели в октябре - ноябре 1793 г. Теперь только и слышно было о том, что "нет больше церквей во Франции". Комиссары Пине-старший и Кавеньяк из Байонны доносили 17 апреля: "В департаменте нет более ни дворян, ни попов". Из департамента Ардеш комиссар докладывал: "Я не думаю, чтобы здесь существовала хотя бы одна церковь, из которой так называемый католический культ не был бы изгнан и заменен культом Разума. Кафедры лжи преобразованы в трибуны для проповеди истины.". [64, с.185]

Однако и католический культ не уступил свои вековые позиции и не был изгнан из жизни народа. Католицизм существовал, и мессы совершались тайно. Ни церковь не сдавалась, ни верующие не отвернулись от "религии отцов". Что касается духовенства, то известно, что оно во все времена обнаруживало поразительное упорство и цепкость. Пренебрегая опасностью, воодушевляясь перспективой реставрации, оно давно ушло в подполье, создало разветвленную сеть своих тайных церковных служб, которые в дни террора не были полностью уничтожены. Католическая религия прочно держалась в деревенской массе, а насильственное закрытие храмов глубоко задевало их. Известно немало случаев, когда крестьяне, лишенные храмов и священнослужителей, собирались в частных домах и либо сами пели молитвы, либо слушали молитвы учителей.

Таким образом, весной 1794 г. якобинские вожди пришли к выводу о необходимости предпринять что-либо для успокоения народа. Они чувствовали, что нужно было новое большое политическое начинание, большая программа, которая могла бы приблизить к себе народные низы, сплотить и объединить их вокруг революции. Казалось что, проводя более терпимую политику в отношении религии, можно будет вернуть себе симпатии тех слоев, которые по тем или иным причинам стали отворачиваться от них. Якобинцы стали искать путей на почве религиозных вопросов.

Не могло быть и речи об официальном восстановлении католического культа. Это означало бы, что правительство встало на сторону реакции и перечеркнуло все завоевания революционных лет. То, ради чего погибали люди, чему они отдали все свои силы. Кроме того, католицизм противоречил философским и религиозным взглядам революционных вождей якобинской диктатуры. Культ Разума с его атеистическими элементами, не принятый народом, так же отвергался. Оставалась "гражданская религия" Руссо, идея о "Верховном существе", назначение которого состоит в том, чтобы: поддерживать слабых и добродетельных и служить уздой для сильных и злых.

18 флореаля II года (7 мая 1794 г.) Робеспьер выступил в Конвенте с большим докладом, посвященный религиозным проблемам. Отвергая и атеизм, и католицизм, он предлагал, в сущности, новую государственную религию - культ "верховного существа", природы. Робеспьер хотел сделать его идейной и моральной основой нового республиканского общества.

Этими рассуждениями он хотел привязать к правительству массы верующих и тем упрочить якобинскую диктатуру. Робеспьер всемерно подчеркивал, какие неоценимые услуги общественному благу оказывает религия.

В тот же день Конвент утвердил декрет, устанавливающий для нового культа статус национальной "гражданской религии".

В якобинском клубе его восхвалял даже недавний дехристианизатор Лекинио. Но нельзя не заметить, что более всего и не без задней мысли он расточал похвалы не по адресу нового культа, а в честь его автора, который "велик своими политическими и моральными идеями. велик во всем, в большом и малом". [94, с.564]

12 мая (23 флореаля) Комитет общественного спасения принял постановление заменить на фронтонах зданий, ранее служивших отправлению культа, надпись "Храм разума" словами первой статьи декрета 18 флореаля: "Французский народ признает существование Верховного существа и бессмертие души". Кроме того, предписывалось, чтобы доклад и декрет 18 флореаля публично прочитывались в этих же зданиях три раза в месяц.

Парижская Коммуна, очищенная от эбертастов и шометтистов, обратилась к Конвенту с адресом, обнародованным 14 мая. В нем были перепевы робеспьеровских гимнов в честь существа, "которое приводит в движение природу, взирает с благоволением на человека, совершающего добро" и наказывающего пороки. Но наибольший интерес представляла вторая часть адреса.

Дело в том, что новый культ, на деле означавший уступку католицизму, был хорошо воспринят нелегальной церковью, которая считала декрет 18 флореаля переходной ступенью к восстановлению "религии отцов". Священники обрадовались. Как писал впоследствии епископ Грегуар, "появилась надежда на близкое восстановление религии".

Адрес Коммуны был рассчитан на то, чтобы развеять надежды "фанатиков". В противоречии с самим духом нового декрета авторы утверждали, будто Конвент "не создал религии, а лишь напомнил людям простые и вечные истины, преданные забвению суеверным атеизмом". Адрес отметил наветы "злонамеренных людей", утверждающих, будто декрет возрождает отвратительное чудовище фанатизма. Ничего подобного - ведь в нем священников отождествляют с королями. Кто же после этого захочет стать священником? Да и зачем вообще священнослужители?"Разве нужны особые люди для оказания Верховному существу почестей, которые мы сами, ему воздадим с наслаждением?" [103, с.461]

В этом примечательном документе отражена вся противоречивость религиозной политики этого времени: поскольку главной целью оставалось посрамление атеизма, объявленного врагом республики, естественно было противопоставить ему религию и только религию.

В то же время было очевидно, что клерикалы могут извлечь для себя выгоду из нового культа, поэтому провозглашалось, что новый культ не является религией и не нуждается в служителях. Кроме того, существовали декреты 6-8 декабря 1793 г. о свободе культов. Отвергая "священническую расу", якобинцы, в то же время на практике проявляли о ней известную заботу. Так 7 июня 1794 г. в ответ на донесение комиссара Лебона о том, что в департаменте Нор бывшим священникам не выплачиваются пенсии, Комитет общественного спасения немедленно перевел для этой цели 68 тысяч ливров. А за день до этого член правительственного комитета Во обрушился с нападками на католический культ. Конвент, сказал он, вовсе не намеревается "дать фанатизму новую пищу, гонителям - новый повод для насилий, шарлатанам - возможность поднять шум, лицемерам - лучшее средство для: одурманивания народа".

При всех своих неизбежных колебаниях робеспьертисты хотели дать французскому народу новую религию, религию патриотической верности и республиканской, то есть буржуазной, добродетели и божество, венчающее ее. Если были еще сомнения, то мэр Парижа в середине мая их развеял. В прокламации по продовольственному вопросу он ясно говорил, что бог вознаградит Францию за декрет 18 флореаля и пошлет ей хорошие урожаи. "Вас ожидает изобилие. Верховное существо, покровитель свободы народов, повелело природе подготовить для вас обильную жатву. Оно наблюдает за вами. Будьте достойны его благодеяний". [64, с.183]

20 прериаля II года (8 июня 1794 г.) в Париже состоялось грандиозное празднество в честь "Верховного существа". Празднику придавалось значение крупного политического и религиозного события, долженствующего своими церемониями не только заменить народу пышность католических обрядов и тем способствовать проникновению нового культа в быт, но и закрепить победу Робеспьера над своими политическими противниками, придать ей характер своеобразного религиозного освящения одержанной победы.

Но так ли это было на самом деле?

В каком состоянии находился католический культ летом 1794 г? Казалось, он более не существовал. Неприсягнувшая церковь была вне закона, а конституционная подвергалась преследованиям. Из 85 конституционных епископов 24 отказались от должности, 23 отреклись от сана, 9 женились, 8 взошли на эшафот. [56, с.180] Так было и среди низшего духовенства. И тем не менее католическая церковь не умерла: ни дехристианизация, ни новый культ в условиях буржуазной революции не могли заменить широким массам "религии отцов". Новые общественные условия, утвердившиеся во Франции, не благоприятствовали распространению атеизма в народе, а победившая буржуазия была, напротив, заинтересована в упрочении религиозных верований трудящихся.

В результате культ Верховного существа не достиг своей цели и не разрешил ни одного из противоречий в религиозной политике. Он не пустил корней в народе и рухнул через полтора месяца после праздника вместе с его творцом Максимилианом Робеспьером.

Таким образом, несмотря на отчаянные шаги якобинцев, и местных властей утвердить новый культ, новую религию не увенчались успехом. И я считаю это закономерным явлением, так как большинство граждан по-прежнему не были готовы заменить религию "своих отцов" какой-то новой. На мой взгляд, для того, что бы новая религия получила распространение не достаточно нескольких месяцев. Для этого нужно, прежде всего, большое количество сторонников нового культа и долгие годы, чего, как раз, у культа Верховного существа и не было. Так как даже большинство представителей Конвента, не смотря на единодушное одобрение этого декрета, сами не приняли его.

В народе праздник имел большой успех, но он ими воспринимался как государственный праздник. Простые люди думали, что теперь можно ожидать прекращения революционных бедствий и возвращения к прежней жизни, к привычной вере. Не случайно многие явились на торжество с четками и молитвенниками.

Заключение

На протяжении всей французской буржуазной революции религиозный вопрос был одним из самых актуальных. Католическая религия занимала значительное место в жизни общества, но в революционные годы отношение к ней постепенно меняется. И в секуляризации общественного мнения по отношению к религии можно выделить 3 этапа.

Первый этап. С первых же дней, то есть, с 14 июля 1789 г. движущие силы революции выступили против католической церкви, были приняты декреты о секуляризации церковных имуществ и гражданском устройстве духовенства. Данными мероприятиями новое правительство стремилось уничтожить экономическую и политическую самостоятельность церкви, превратить ее в подчиненное новому государству учреждение. Но ни один декрет не содержал ни одного пункта, в котором бы затрагивались прямо или косвенно догматы католической религии, была изменена лишь структура церкви. Но как только духовенство встало в оппозицию новому государству и вступило в активную контрреволюционную деятельность большинство представителей демократической буржуазии и радикальной интеллигенции, санкюлотов и плебеев начали вести борьбу и с самим духовенством. Постепенно антиклерикальное движение стало перерастать в борьбу с католической религией.

Второй этап. 26 августа 1792 г. был принят декрет против неприсягнувших священников, с этого времени начинается постепенное отделение церкви от государства, принимались декреты, которые способствовали формированию светского государства. Однако во многом это было вызвано сложившейся ситуацией в стране и даже теперь христианство, католические догматы были ограждены от нападок. Борьба шла только с церковью, как учреждением, поставившим себя на службу контрреволюции, и массы были еще не готовы к тому, что бы отказаться от религии. Хотя уже в это время в среде наиболее радикальных образованных слоев общества начинает звучать критика в адрес католического культа, но пока это были еще единичные случаи и не имели широкой поддержки даже в среде буржуазии. Третий период. Переворот в сознании людей произошел в 1793 г., когда католическая религия, духовенство (присягнувшие и неприсягнувшие) были скомпрометированы как враги не только революции, но и республики. Огромное значение сыграла и атеистическая философия, которая неустанно пыталась снять с католической религии, духовенства ореол божественной святости.

Вся эта борьба вылилась в дехристианизацию, которая началась со 2 июня 1793 г., то есть с прихода к власти якобинцев. Однако можно ли говорить, что дехристианизация была атеистическим явлением? Были ли распространены во французском обществе атеистические идеи?

Чаще всего атеистами были выходцы из класса буржуазии, дворянства, духовенства, но таких людей было еще очень мало, и они являлись скорее исключением. Основная же масса населения были в это время еще религиозными людьми.

Не получили широкого распространения атеистические взгляды в среде буржуазии, скорее, они были сторонниками деистических взглядов Вольтера и "гражданской религии" Руссо, которой они отводили значительное как идеологическое, так и политическое место в обществе. Поэтому дехристианизация для них не подразумевала насаждение атеистического мировоззрения. Борьба шла не против религии вообще, а против современного христианства. Таким образом, буржуазия была призвана заменить одну религию другой, но ни в коем случае не отказаться от нее.

Тем более не были атеистами низшие слои общества - санкюлоты, плебеи, крестьяне. В целом в начале революции они выступали не против церкви, как духовной организации, а против церкви-сеньора, получателя десятин, то есть против экономических и социальных привилегий духовенства. Но в ходе революции эта борьба постепенно переросла в борьбу с католической религией, так как последняя стала ассоциироваться с предательством, изменой, являлась виновницей смут в стране. Но даже теперь низшие слои общества не были готовы отказаться от религии. Но самое главное, следует отметить, что даже в это время многие представители французского общества не смогли отказаться от католической религии. Даже в наиболее развитых областях, в самом Париже, люди тайно исповедовали католический культ, в стране находилось большое количество фанатичных католиков, для которых, по-прежнему авторитет церкви, духовенства оставался непререкаемым, и они были готовы бороться за свою веру.

Таким образом, в эпоху французской буржуазной революции тенденция к насаждению атеистического мировоззрения была, но она не нашла поддержки в широких слоях французского общества и католическая религия сумела сохранить свои позиции и по-прежнему занимала одно из ведущих мест в жизни общества.

Список источников и литературы источники

1. Выступление Ф. Бюзо в Учредительном собрании 6 августа 1789 г. // Свобода. Равенство. Братство. Великая французская революция. Документы, письма, речи, воспоминания, песни, стихи. - М., 1989.

2. Выступление И. - Р. Ле Шапелье в Учредительном собрании 2 ноября 1789 г. // Свобода. Равенство. Братство. Великая французская революция. Документы, письма, речи, воспоминания, песни, стихи. - М, 1989.

3. Декрет Законодательного собрания о передаче актов гражданского состояния в руки муниципалитетов 20 сентября 1792 г. // Кислица Французская буржуазная революция. - М, 1968.

4. Декрет Законодательного собрания о передаче на монетный двор всего серебра из церквей и учреждений, содержавшихся на средства цивильного листа 9-14 сентября 1792 г. // Сборник документов по истории нового времени стран Европы и Америки (1640-1870): Учебное пособие для вузов. - М., 1990.

5. Декрет Законодательного собрания о священниках, которые не принесли присяги или отреклись от присяги после ее принесения и упорствовали в этом отречении, 26 августа 1792 г. // Кислица Французская буржуазная революция. - М., 1968.

6. Декрет Законодательного Собрания против неприсяжных священников от 27 мая 1792 г. // http:// vive-liberta. narod.ru/doc/dec_relig. htm

7. Декрет Конвента 19 марта 1793 г. // Сборник документов по истории нового времени. Буржуазные революции XVII-XVIII вв. / Под ред.В.Г. Сироткина. - М., 1990.

8. Декрет Конвента о высылке неприсягнувших священников в Гвиану 23 апреля 1793 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М., 1990.

9. Декрет Национального конвента о пенсиях священников 27 сентября 1792 г. // Сборник документов по истории нового времени. Буржуазные революции XVII-XVIII вв. / Под ред.В.Г. Сироткина. - М., 1990.

10. Декрет Национального конвента о свободе культов 15-18 фримера II г. (5 - 8 декабря 1793 г.) // http:// vive-liberta. narod.ru/doc/dec_relig. htm

11. Декрет об уничтожении феодальных прав и привилегий.11 августа 1789 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М, 1990.

12. Декрет о Верховном существе 18 флореаля II г. (7 мая 1794 г.) // Сборник документов по истории нового времени. Буржуазные революции XVII-XVIII вв. / Под ред.В.Г. Сироткина. - М, 1990.

13. Декрет о гражданском устройстве духовенства и об определении размеров его жалованья 12-24 августа 1790 г. // Сборник документов по истории нового времени стран Европы и Америки (1640-1870): Учебное пособие для вузов. - М, 1990.

14. Декрет о передаче церковных имуществ в распоряжение нации 2 ноября 1789 г. // Сборник документов по истории нового времени. Буржуазные революции XVII-XVIII вв. / Под ред.В.Г. Сироткина. - М, 1990.

15. Декрет против неприсягнувших священников 29 ноября 1791 г. // http:// vive-liberta. narod.ru/doc/dec_relig. htm

16. Декрет, разрешающий лицам некатолического вероисповедания занимать любые гражданские и военные должности 24 декабря 1789 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М., 1990.

17. Заседание Национального конвента 13 ноября 1792 г. Предложение П. - Ж. Камбона об уничтожении государственных расходов на содержание культа // Сборник документов по истории нового времени стран Европы и Америки (1640-1870): Учебное пособие для вузов. - М, 1990.

18. Донесение Ж. - М. Лекинио и Ж. - Ф. Леньело, народных представителей, членов комиссии в департаменте Нижняя Щаранта, Национальному конвенту Рошфор, 2-й день 2-й декады 2-го месяца 2-го года (2 ноября 1793 г.) // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М, 1990.

19. Заседание Парижской коммуны 3 фримера II г. (23 ноября 1793 г.) // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М, 1990.

20. Заседание Якобинского клуба 16 ноября 1792 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие в 2 т. - М., 1990.

21. Из наказа купеческого города Труа // Практикум по новой истории (1640-1870). - М, 1973.

22. Из наказа прихода Шатильон-сюр-сеш, Рейнского округа // Сборник документов по истории нового времени стран Европы и Америки (1640-1870): Учебное пособие для вузов. - М, 1990.

23. Инструкция, разосланная комитетам 48 секций прокурором Парижской коммуны Л. - П. Манюэлем Июнь 1792 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М., 1990.

24. Наказ дворянского сословия Божоле (провинция Бургундия), составленный на заседании 19 марта 1789 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М., 1990.

25. Отделение школы от церкви согласно декрету Законодательного собрания об упразднении конгрегации 18 августа 1792 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М, 1990.

26. Портфель Мирабо. О несовместимости французской свободы и политической римской курии // Кислица Французская буржуазная революция. - М, 1968.

27. Постановление Коммуны Парижа 23 августа 1792 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М., 1990.

28. Праздник Верховного существа. // http: // jba. wallest.ru

29. Праздник Свободы и Разума. // http:// vive liberta. narod.ru/doc/dec_relig. htm

30. Revolution de Paris // http: // opl.org.ru

31. Речь аббата Мори в Учредительном собрании 13 октября 1789 г. // La Revolution Francaice Bourgeoise du XVIII siecle (1789 - 1794). - M., 1939.

32. Речь архиепископа Буажелена в Учредительном собрании против готовившегося декрета о гражданском устройстве духовенства 29 мая 1790 г. // Свобода. Равенство. Братство. Великая французская революция. Документы, письма, речи, воспоминания, песни, стихи. - М., 1989.

33. Речь Ж. Дантона в Конвенте 30 ноября 1792 г. // Свобода. Равенство. Братство. Великая французская революция. Документы, письма, речи, воспоминания, песни, стихи. - М., 1989.

34. Речь Ш. - М. Талейрана в Учредительном собрании 10 октября 1789 г. // Свобода. Равенство. Братство. Великая французская революция. Документы, письма, речи, воспоминания, песни, стихи. - М., 1989.

35. Общий перечень просьб, жалоб и наказов третьего сословия сенешальства Родез и бальяжа Мило (провинция Руэрг) // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М., 1990.

36. Экстренное заседание общества якобинцев в субботу, 17 ноября 1792 г. // Документы истории Великой французской революции: Учебное пособие. В 2 т. - М., 1990.

37. Вольтер Боги и люди. В 2 т. - М., 1961.

38. Гельвеций К.А. Сочинения. В 2 т. - М., 1934.

39. Гольбах П. Избранные произведения. В 2 т. - М., 1963.

40. Дидро Д. Собрание сочинений. В 10 т. - М.; Л., 1935-1947.

41. Марат Ж.П. Избранные произведения. В 3 т. - М., 1956.

42. Марат Ж.П. Памфлеты. - М., 1937.

43. Мелье Ж. Завещание. В 3 т. - М., 1954.

44. Монтескье Ш. Избранные произведения. - М., 1955.

45. Монтескье Ш. Персидские письма. М., 1936.

46. Робеспьер М. Воспоминания. - Л., 1925.

47. Робеспьер М. Избранные произведения. В 3 т. - М., 1965.

48. Руссо Ж. - Ж. Избранные сочинения. В 3 т. - М., 1961.

49. Руссо Ж. - Ж. Трактаты. - М., 1969.

ЛИТЕРАТУРА

50. Адо А.В. Крестьяне и Великая французская буржуазная революция: крестьянское движение в 1789-1794 гг. - М., 1987.

51. Адо А.В. Крестьянское движение во Франции во время Великой буржуазной революции конца XVIII века. - М., 1971.

52. Беркова К.Н. Просцесс Людовика XVI. - Пг., 1920.

53. Блан Л. История Великой французской революции: В 12 т. - СПб., 1871.

54. Блуменау С.Ф. Просвещение и проблема истоков Французской революции: современное видение // Вопросы истории. - 2003. - № 9. С.155-161.

55. Блуменау С.Ф. Французская революция и гражданское устройство духовенства // http://vive-liberta. narod. m/journal/blum_relig. htm.

56. Борисов Ф.Ю. Борьба с религией в эпоху французской революции // Религии мира. - №84. С.172 - 185.

57. Борисов Ю.В. Шарль - Морис Талейран. - М., 1986.

58. Буржуазия и Великая французская революция. - М., 1989.

59. Виппер Новая история.Б. /г.

60. Вовель М. Революция и христианство // Наука и религия 1989 № 8. С.10 - 16.

61. Волгин В.П. Развитие общественной мысли во Франции в XVIII в. - М., 1977.

62. Герье В.И. Идея народовластия и Французская революция 1789 г. - М., 1904.

63. Гордон Падение жирондистов: Народное восстание в Париже 31 мая - 2 июня 1793 года. - М., 1988.

64. Домнич М.Я. Великая французская буржуазная революция и католическая церковь. - М., 1960.

65. Егоров А.А. Фуше. - Ростов на Дону, 1998.

66. Жорес Ж. Политические и социальные идеи Европы и великая революция. - СПб., 1906.

67. Жорес Ж. История великой французской революции. Учредительное собрание (1789 - 1791 гг.). - М., 1920.

68. Жорес Ж. Социалистическая история французской революции: В 6 т. - М., 1976.

69. Захер Я.М. Движение "бешеных". - М., 1961.

70. Исторические этюды о французской революции. - М, 1998.

71. Histoire de еа France. Des originesa 1789. - ML, 1972.


Подобные документы

  • Социальное и экономическое положение Франции до Великой революции. Жизнь крестьян. Сословия Франции. Начало правления Людовика XVI и ветер больших перемен. Характеристика заключительного этапа Великой французской революции, её исторического значения.

    презентация [1,4 M], добавлен 28.11.2013

  • Современное осмысление революционного террора во Франции XVIII века. Историография террора периода Великой французской революции, внутренняя политическая обстановка в стране. Специфика и закономерности ряда событий Великой Французской революции.

    курсовая работа [52,9 K], добавлен 27.05.2015

  • Социально-экономическое развитие Франции. Причины и периодизация Великой французской революции. Созыв Генеральных Штатов и начало революции. Принятие "Декларации прав человека и гражданина". Франция в период якобинской диктатуры. Термидорианский Конвент.

    доклад [84,1 K], добавлен 03.06.2009

  • Экономическое положение Австрийской империи и народное движение накануне революции. Борьба различных слоев общества против феодально-абсолютистских порядков, за демократизацию общественного строя. Политика правительства империи накануне революции.

    доклад [31,3 K], добавлен 23.04.2017

  • Современная российская историография. Якобинский период Великой французской революции. Теория "неподвижной" истории. Раскол в историографии французской революции. Связь Просвещения и революции. Связь историографии с социально-политическими явлениями.

    реферат [35,8 K], добавлен 14.02.2011

  • История представительных органов Франции. Анализ статей Конституции государства 1791 года. Изучение событий французской революции XVIII века. Формирование законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти за периоды 1789-1792 гг. и 1792-1794 гг.

    дипломная работа [133,2 K], добавлен 22.07.2013

  • Формирование социально-политических взглядов крупнейшего деятеля французской революции Ж.П. Марата. Идея вооруженного восстания. Классификация государственных преступлений на ложные и подлинные. Роль Ж.П. Марата в великой французской буржуазной революции.

    курсовая работа [37,6 K], добавлен 27.10.2009

  • Возникновение буржуазного государства. Расстановка социальных сил накануне революции. Пуританизм – идеология революции. Предпосылки революции. Развитие конституционной монархии в XVIII в. Парламент. Кабинет министров. Избирательные реформы.

    реферат [36,8 K], добавлен 05.04.2004

  • Общая характеристика революционных празднеств. Их ритуальное сопровождение, культы. Республиканский календарь Французской революции. Траурно-торжественные мероприятия, их идеологическое, политическое и мобилизационное действие для широких слоев населения.

    курсовая работа [37,4 K], добавлен 11.03.2011

  • Географическое положение и политика Нидерландов накануне революции. Основные вехи борьбы с иконоборцами. Причины и последствия испано-нидерландской войны. Утрехтская уния, Нидерланды как республика. Победа революции и признание независимости государства.

    презентация [504,0 K], добавлен 13.11.2012

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.