Проблема Восточного Туркестана во внутренней политике Китая

Все это, правда, с небольшими теоретическими корректировками, учитывающими современный этап развития этнологии в Китае, присутствует и в современной концепции национальной политики КПК.

1.3 Основные черты современной национальной политики

Новый этап в истории КНР наступил после Ш пленума ЦК КПК 11-го созыва (декабрь 1978 г.), когда вызванные обострением напряженности в обществе и подкрепленные изменениями в руководящей политической элите социально-экономические преобразования приобретают легитимную основу. В соответствии с положениями новой экономической стратегии ЦК КПК пересматривает и свою национальную политику, в основу которой закладываются принципы, практиковавшиеся до 1957 г. Национальные районы КНР прекращают свое существование в качестве "форпостов борьбы с ревизионизмом" и начинают рассматриваться как равноправные провинции КНР, от успешного развития которых "зависит судьба всей страны". Обнародованные в середине 1979 г. установки ЦК КПК по организации национальной работы провозглашали, что в новый исторический период задачи партии и государства в этой сфере сводятся к следующему: "высоко поднять великое знамя идей Мао Цзэдуна, последовательно воплощать в жизнь задачи генеральной линии нового периода; неуклонно придерживаться четырех основных принципов и осуществления национальной политики партии; усиливать национальную сплоченность и укреплять единство родины; защищать границы и стабильность в районах проживания национальных меньшинств; в полной мере мобилизовать социалистическую активность всех национальных меньшинств в борьбе за превращение Китая в социалистическую модернизированную державу". [26, стр. 123] В качестве основных пропагандистских пунктов этих установок предполагалось рассматривать, во-первых, сплочение всех национальностей на борьбу за осуществление четырех модернизаций; во-вторых, оказание национальным меньшинствам государственной помощи в развитии экономики и культуры, целью которой являлось бы выравнивание уровней развития населяющих Китай этносов. [27,стр. 10] Однако, как представляется, круг задач, которые предстояло решить, опираясь на новые установки центра в отношении национальных районов, был значительно шире. Не "благородная" цель "выравнивания" уровней развития отдельных этносов являлась ключевой, хотя в стратегическом плане - интеграция национальных районов в общее русло предполагаемых экономических реформ, - и она имела существенное значение. Речь, по-видимому, шла о другом. Разрушенный "культурной революцией" механизм управления народным хозяйством, хаос в управленческой сфере, утрата центром социальной опоры в национальных районах (прежде всего в лице местных кадровых работников партийных и административных органов) и рычагов контроля в процессе их интеграции собственно в Китай и проводимую центральным руководством политику; фракционная борьба как в центре, так и на местах, как в кадровом корпусе, так и в партийном аппарате; наконец, изменение ситуации в раскладе политических сил в мире, становящиеся все более очевидными стагнационные процессы в СССР и стремление любой ценой сохранить существующую политическую систему в КНР - все это потребовало как новых реформистских действий, так и необходимости их поэтапного осуществления. Понимая, что прогнозируемая активность истерзанных "культурной революцией" масс в процессе осуществления реформ может выйти за дозволенные рамки, центральное руководство отпускало власть, словно бумажного змея, оставляя нить в своих руках. Прежде всего требовалось сохранить достигнутый к концу "культурной революции" успех в интеграции районов проживания национальных меньшинств в собственно Китай и обеспечить условия, гарантирующие их участие в намеченных социально-экономических и политических мероприятиях. Отсюда - обещание государственной поддержки и помощи; активная пропаганда лозунга "извечного единого многонационального Китая"; списание перегибов в национальных районах на счет кадровых работников-выдвиженцев "культурной революции"; возврат к практике начала - середины 50-х годов; активизация противодействия великоханьскому национализму; особое внимание на пресечение и исправление националистических тенденций крупных этносов в районах, где они составляют большинство населения; допущение свободы вероисповедания, использования национальных языков и письменности в учебном процессе; реанимация традиций и культуры неханьских народов Китая и т. д.. [28, стр. 5-6] Во - вторых, необходимо было сохранить политическое реноме КПК и ее идеологии, укрепив в общественном сознании мысль, что порочна ни сама система, а лишь "некоторые стоящие у власти" перерожденцы. Как следствие - обилие противоречий и разночтений в документах ЦК КПК конца 70-х - начала 80-х годов, в которых наряду с новыми положениями присутствовали и архаизмы периода "культурной революции". В-третьих, предстояло подготовить новый кадровый корпус, воспитав его в духе последних политических установок. Отсюда - внесение в конституцию 1978 г. требования к вышестоящим по отношению к национальным районам органам "всемерно готовить национальные кадры", начало кампании по реабилитации кадровых работников-ветеранов, усиление внимания на политической и идеологической качественности кадрового корпуса. Наконец, теоретически верное положение о разрывах в уровнях социально-экономического и культурного развития отдельных этносов и заложенный в руководящие партийные документы приоритет ханьцев в условиях необходимости ускорения процесса социально-экономического возрождения Китая и объективно низкого уровня экономического развития неханьских регионов и населяющих их этносов предполагало продолжение миграции в эти регионы ханьцев из внутренних районов Китая. Поскольку новый поток мигрантов мог вызвать нежелательные межнациональные конфликты требовалось, с одной стороны, восстановить разрушенные "культурной революцией" "опорные базы" центра в национальных районах Китая, а с другой - усиленно внедрять в сознание масс идею "национальной сплоченности" и идти, хотя бы на формальное", расширение прав национальных меньшинств (точнее - национальной бюрократии в лице кадровых работников местных партийных и административных органов) в районах, где они осуществляли районно-национальную автономию. Я далека от мысли рассматривать все вышеизложенное как некую "злую волю центра". По-видимому, другого пути просто не было. Было необходимо хоть сколь-нибудь поднять уровень жизни народа, реанимировать производство и структуру управления народным хозяйством, заложить не только социально-экономические, но и морально-психологические основы будущих преобразований. У центрального китайского руководства хватило мудрости понять, что опережающая экономическую политическая либерализация лишь углубит экономический кризис, а снижение степени политической централизации в условиях политического и идеологического хаоса приведет к развалу страны. Сознательно приняв на себя критику (в том числе и в плане ущемления прав неханьских народов на национальное самоопределение), оно сохранило за собой ключевые рычаги власти, поэтапно осуществляя экономические реформы и дополняя их элементами политической либерализации, включая и сферу национальных отношений и национальной политики.

Что касается национальных районов, то на данном этапе главным вопросом, который предстояло решить в их отношении, являлось снятие напряженности между центральной властью и местным руководством, возникшей в результате непродуманной политики периода "культурной революции". Основное содержание этой задачи состояло в урегулировании отношений между центром и автономиями (как в плане разграничения полномочий и расширения автономных прав, так и упорядочения отношений на уровне кадрового корпуса); между проживающими в автономных районах кадровыми работниками-ханьцами и кадровыми работниками из числа национальности, осуществляющей районную автономию; между кадровыми работниками из числа местных этнических групп, между военными и гражданским населением, между ханьцами и национальными меньшинствами. Другими словами, речь шла о совершенствовании системы районно-национальной автономии и возвращении к практике начала 50-х годов в сфере национальных отношений. Выступая на проведенном в апреле 1980 г. совещании по работе в Тибете, председатель Госкомитета по делам национальностей Ян Цзинжэнь, указывая на пути совершенствования районо-национальной автономии, подчеркивал, что она должна включать в качестве своего основного содержания следующие положения:

*органы автономии должны формироваться главным образом за счет кадровых работников той национальности, которая осуществляет национальную автономию

*в автономных образованиях в первую очередь должны использоваться язык и письменность осуществляющей автономию национальности, чтобы она могла реализовывать свои права

*в автономных образованиях все дела необходимо вести основываясь на национальных и региональных особенностях

*автономные образования могут, основываясь на особенностях ситуации и специфических потребностях, исходя из принципов законодательства и Конституции вырабатывать собственные отдельно действующие акты, положения об автономии, приказы и распоряжения, имеющие силу закона

*автономные образования обладают более широкими финансовыми полномочиями, нежели равные им по административному статусу обычные районы

*автономные образования, по сравнению с равными им по статусу обычными районами, пользуются более широкими правами на управление и получение прибылей от находящихся на их территории лесов, полей и недр

*граничащие с иностранными государствами автономные образования в условиях нормальной обстановки имеют право осуществлять приграничную торговлю

*автономные образования должны развивать культуру, науку и образование данного этноса

*в отношении указаний и приказов центра или вышестоящих органов автономные образования, в случае их несоответствия обстановке в данном регионе, могут не выполнять их или исполнять в измененном виде, однако на это предварительно испрашивается мотивированное согласие. [29, стр. 8] Такой подход в определенной мере позволял решить указанную проблему, однако требовалось не только снизить степень напряженности в национальных районах, но не допустить раскола страны и включить национальные районы в русло осуществляемых социально-экономических реформ. Поэтому, несмотря на изменение национальной политики, допускаемый плюрализм в толковании концепции районно-национальной автономии и существенный пересмотр стратегии социально-экономического развития страны, на данном этапе национальные районы рассматривались исключительно как часть единого народнохозяйственного механизма; их национальная специфика, безусловна, учитывалась, но речь о региональном хозрасчете пока не шла. Принятый в апреле 1981 г. генеральный курс партии в национальной работе предусматривал "неуклонно придерживаться неизменной работы в вопросах помощи национальным меньшинствам во всестороннем развитии их политики, экономики и культуры, поэтапном движении вперед по пути социализма, постепенном осуществлении фактического равенства всех этносов". [30,стр. 22] Однако в условиях расширения процесса экономической и политической либерализации этого было явно недостаточно. Требовался как более детальный анализ и переоценка "опыта" периода "культурной революции", так и хотя бы формальное движение в сторону расширения автономных прав национальных меньшинств. Как подчеркивал член Политбюро ЦК КПК Уланьфу, в настоящее время основными требованиями кадровых работников и масс национальных меньшинств являются:

*право пользования автономией, самостоятельного управления делами данного этноса и данной территории, чтобы все местные дела и вся местная работа велись исходя из местных условий и реальной жизни национальных меньшинств

*надлежащим образом охранять местные природные богатства, рационально их использовать в интересах защиты экономических интересов национальных меньшинств... провести разделение полномочий между автономными органами управления, центральными и вышестоящими государственными органами... решить вопрос о бездумном переселении народов;

*надежда, что на основе опоры на собственные силы они получат значительную поддержку и помощь со стороны государства и ханьцев

*расширять ряды национальных кадров, обеспечивать равноправие национальностей

*срочно принять меры к спасению и приведению в порядок национального культурного наследия, предоставлению возможности использовать и развивать национальный язык и письменность, обеспечению условий для расцвета национальной культуры, уважению национальных обычаев, нравов, вероисповеданий. [31, стр. 8]

Другими словами, речь шла о возможности реализации принципов регионального хозрасчета и распределения полномочий между центральной и местной бюрократией. Понимая, что подобное ослабление власти центра может в условиях национальных районов (особенно тех из них, которые обладали достаточным опытом организации и функционирования национальных органов власти) привести к возникновению тенденции сепаратизма и этнократизма, а также обострению межэтнических отношений на этой основе, центральное руководство одновременно с либерализацией национальной политики принимает меры, призванные обеспечить стабильность хотя бы в рядах кадрового корпуса.

В национальных районах и учреждениях центрального аппарата, так или иначе связанных с работой с национальными меньшинствами, предполагалось сосредоточить внимание на трех аспектах. Первое, "выправить" знания о районно-национальной автономии, где речь шла об "упорядочении" понимания сущности и проблем районно-национальной автономии в среде кадровых работников центральных и местных органов власти, ханьцев и национальных меньшинств. Второе, всесторонне проводить в жизнь и своевременно стимулировать партийную политику осуществления районно-национальной автономии, в которой коренными вопросами являются, "национализация" ("минъцзухуа") местных органов самоуправления и "автономные права". По существу же речь шла о "коренизации" кадрового корпуса органов местного самоуправления в автономиях и расширении их властных полномочий. Третье, формирование юридической базы системы районно-национальной автономии, прежде всего, в плане учета сложившихся реалий, уточнения положений действующего национального законодательства и разработки новой концепции законодательства о национально-государственном строительстве в КНР. [32, стр. 11] Многие из этих положений имели перспективное значение, но некоторые предстояло решать незамедлительно. Главной из этих неотложных проблем была проблема сохранения политической стабильности в национальных районах и обеспечения условий политической и национальной сплоченности как на уровне кадрового корпуса, так и на уровне межэтнических отношений других социальных слоев населения национальных автономий. Решить эту проблему была призвана разработанная в 1981 г. концепция "два не отрываться" {"лянгэ ли букай"). [33, стр. 4] которая первоначально предполагала урегулирование отношений между кадровыми работниками ханьцами и неханьцами, а позднее приобрела более расширенное толкование: "...отношения между ханьс-ким и неханьскими народами - это отношения, в которых ханьцы не могут отрываться от национальных меньшинств, а национальные меньшинства - от ханьцев. Это отношения, сохраняющиеся на основе взаимопомощи и взаимного сосуществования, кто-либо не может жить в отрыве от кого-либо". [34, стр. 5]

Одновременно с решением вопроса урегулирования межэтнических отношений на уровне кадрового корпуса и других социальных слоев населения национальных районов ЦК КПК принимает решения, обеспечивающие легитимную основу деятельности религиозных организаций и укрепления действующих органов местного самоуправления как по линии организационной работы, так и формирования новой юридической базы их деятельности. [35, стр. 73-74]

Существенным образом меняются и подходы к проблеме борьбы с двумя видами национализма. Во-первых, снимается вопрос о "великоханьском" национализме вообще и признается, что проявления "великонационализма" могут иметь место не только среди ханьцев, но и среди представителей других этнических групп, если на то имеют место определенные условия. Во-вторых, разрешение всех межэтнических конфликтов предполагается на основе конкретного анализа ситуации и их классификации именно как "национальной", а не иной проблемы, на основе закона, а не идеологических и политических кампаний. В-третьих, предписывается четко разграничивать проявления национализма и нормальных национальных чувств; то есть понимать, что требование этноса развивать свой язык и культуру, следовать своим национальным обычаям и традициям, исповедовать свою религию - отнюдь не есть проявление национализма, и последний возникает только тогда, когда эти требования вступают в противоречие с общечеловеческими ценностями, правами и интересами других этносов, проживающих на данной территории. [36, стр. 5]

В октябре 1982 г. разрабатывается специальное постановление об оказании помощи национальным районам со стороны экономически более развитых регионов страны. Главное внимание документ обращает на техническое перевооружение промышленных предприятий национальных районов, оказание им научно-технической помощи, подготовку квалифицированных специалистов как из числа местных этнических групп, так и за счет направления лучших специалистов предприятий экономически развитых районов страны в национальные районы. [37, стр. 67-84]

Наконец, в декабре 1982 г. принимается новая Конституция КНР, которая полностью восстанавливает национальные меньшинства в тех правах, которыми они пользовались в начале - середине 50-х годов, и закладывает юридическую основу формирования будущего законодательства по национально-государственному строительству.

Вопросы национальной политики КПК в "Законе КНР о районно-национальной автономии".

С 1 октября 1984 г. вступает в силу "Закон КНР о районно-национальной автономии", на основе которого строится деятельность органов власти всех уровней. Думается, нет необходимости комментировать этот документ, его содержание (при всех критических выступлениях в адрес, как политики центрального правительства КНР, так и самого закона) говорит само за себя. Содержащий 67 статей закон предоставил национальным районам (в лице органов местного самоуправления) все права на их самостоятельное развитие в рамках единого Китая и на общее благо. Практически все пожелания автономных национальных образований де-юре были учтены в данном документе, тот же факт, что они не реализуются практически и до настоящего времени вопрос другого порядка, связанный с конкретными социально-политическими и духовными процессами, имеющими место в каждом из национальных районов КНР. Сам по себе "Закон о районно-национальной автономии" не содержал каких-либо теоретических нововведений, лишь констатируя оформившиеся концепции КПК по национальному вопросу, однако некоторые положения его окончательной редакции существенно урезали заложенный в них первоначальный смысл и требовали более расширенного толкования. Эти положения касались, прежде всего, вопросов межэтнических отношений в автономиях, особенностей формирования органов самоуправления (в плане этно-пропорционального представительства в них), характера и механизма перераспределения власти между центральными и местными органами управления. Преамбула закона констатировала: "В борьбе за сохранение национального единства необходимо выступать против национализма великой нации, главным образом великоханьского, а также против местного национализма". [38, стр. 9]

Подобная установка в общественном сознании ассоциировалась исключительно на уровне межнациональных противоречий между ханьцами и неханьскими этносами, существенно ограничивая как саму проблему, так и спектр межэтнических отношений в национальных районах КНР. У нас не вызывает сомнения, что авторами закона эта проблема не понималась в ее полном объеме. Ограничительное толкование было допущено, по-видимому, сознательно, поскольку детальное ее раскрытие было связано с разъяснением глубинных противоречий самой концепции районно-национальной автономии. Во всяком случае, выступивший на сессии с разъяснениями проекта заместитель председателя Комитета по делам национальностей Нгапод Нгагван-Дзигмэд указывал, что в преамбуле говорится: "необходимо выступать против двух видов национализма, то есть против национализма большой нации, главным образом великоханьского, а также против местного национализма". И далее, "В национальных автономиях необходимо выступать против великоханьского национализма, а также против национализма других крупных наций и против местного национализма".[39, стр. 10-35] В более позднем комментарии к закону эта проблема рассматривалась в полном объеме. Указывалось, что в национальных отношениях в автономиях имеют место несколько видов межнациональных отношений: во-первых, отношения между ханьцами и национальными меньшинствами, в которых различаются отношения между ханьцами и осуществляющим автономию этносом, а также между ханьцами и не осуществляющими автономию этносами.

Во-вторых, отношения между осуществляющим автономию этносом и другими неханьскими этносами, включая территориально сконцентрированные малые этносы и проживающих разрозненно представителей крупных этносов. В-третьих, между этносами, осуществляющими районно-национальную автономию, в том числе этносами, осуществляющими автономию совместно, а также этносами, осуществляющими автономию на уровне различных административных образований (автономный район, автономная область, автономный уезд). Наконец, отношения между неханьскими этносами, не осуществляющими районно-национальную автономию, включая отношения между компактно проживающими малыми этносами и разрозненно живущими представителями крупных этносов, отношения между представителями разрозненно живущих этносов. [40, стр. 3] Открыв этот "ящик Пандоры", центральное руководство поставило бы себя перед довольно трудно разрешимыми проблемами: критерии выделения обладающих автономией этносов, признаки выделения различным этносам де-юре равных, но административно подчиненных автономий, решение вопросов структурной соподчиненности автономий и т.д. Поэтому, следуя логике противодействия меньшему злу, в основной текст закона была включена апробированная концепция "борьбы с двумя видами национализма", в русле которой и проходили дальнейшие дискуссии. Вторая проблема, непосредственно связанная с вышеизложенным, касалась принципа "национального равноправия", заложенного в концепцию национальной политики КПК. В этом вопросе разночтения проистекали главным образом из-за допущенной в предшествующие годы терминологической путаницы, когда проблема "юридического равенства этносов" ассоциировалась с проблемой "национального равноправия" вообще, а существо национального вопроса рассматривалось в виде "ликвидации фактического неравенства между этносами".

Другими словами, сугубо социально-экономическое понятие "неравномерности исторического развития отдельных этносов" было возведено в ранг политического понятия "национальное равноправие". По своей сути вопрос ясен, в наследство историей оставлено не "неравенство" ("бу пиндэн") этносов, а "неравномерность" ("бу пинхэн") их социально-экономического, политического и культурного развития и вытекающие отсюда "различия", "разрывы" ("чацзюй") между уровнями развития отдельных этносов. С учетом этого, все встает на свои места: первое - юридическое и политическое понятие, второе - экономическое и социальное. Первое - субъективное, второе - объективное. Следовательно, при решении национального вопроса речь должна идти о юридическом закреплении принципа "равенства всех этносов", с одной стороны, а с другой - интенсивном сокращении и ликвидации "разрыва" в уровнях социально-экономического, культурного и политического развития между ними. К чести китайских теоретиков необходимо сказать, что такое понимание присутствовало уже к середине 80-х годов. По мнению ряда китайских авторов, "неуклонное следование принципу национального равноправия вовсе не означает 'беспристрастного отношения' к любому этносу и в любой области", оно означает, что "необходимо гарантировать юридическое равенство всем этносам в политической сфере, допустить полное использование права на автономию всеми этносами", признавая различия между этносами в уровнях их развития. [41, стр. 50] К сожалению, как проблема "национального равноправия", так и "сущности национального вопроса" в условиях Китая остались дискуссионными до настоящего времени. При этом, имеющая место путаница в понимании "национального равноправия" как юридической дефиниции, и "неравномерности развития этносов", как историко-экономической, продолжает служить одним из источников возникновения не только теоретических споров, но и межнациональных конфликтов. Третья дискуссионная проблема была связана с особенностями формирования органов самоуправления национально-территориальных образований, что "не только является одним из коренных вопросов осуществления районно-национальной автономии, но и важнейшим демократическим правом национальных меньшинств управлять внутренними делами, как хозяин в собственном доме".[42, стр. 11]

У нас нет оснований подвергать этот вывод сомнению. Действительно, законодательство КНР наделяло автономными правами не этносы, а органы самоуправления на местах, и, следовательно - особенности их формирования, этническая и социальная структура играли первостепенное значение в функционировании районно-национальной автономии. Для нас важно другое, ограничение теоретического осмысления концепции районно-национальной автономии проблемами организации органов самоуправления на местах заслоняло собой главные вопросы: как эти органы будут действовать в условиях неизменной политической системы и что нужно сделать, чтобы правом на автономию обладали не административные органы, а сам этнос? К сожалению, эти вопросы до настоящего времени остаются вне поля зрения китайской теоретической мысли. Главное, на что обращается внимание - подготовка необходимого числа кадровых работников из национальных меньшинств, их политическая и идеологическая благонадежность. Наконец, еще одна дискуссионная проблема - характеристика понятия "право на автономию" и особенности разграничения полномочий между центральными и местными органами власти. Основное, на что обращалось и обращается внимание при анализе проблем реформы политической системы в районах проживания национальных меньшинств - правильное отношение к принципу "национального самоопределения", укрепление национальной сплоченности и стабильности в регионах, постановка во главу угла долговременных общегосударственных интересов. [43, стр. 88-89]

Другими словами, речь идет о возможности перераспределения властных полномочий между центром и регионами, допущения более широкой автономии при сохранении целостности государства и номинального руководства центра через партийные организации на местах и работающих в них коммунистов. Казалось бы, прогресс налицо. Однако это только на первый взгляд. Поскольку и в "Законе КНР о районно-национальной автономии", и в других актах неизменно сохраняется норма "строгого следования курсу партии", все словесные заверения и даже законодательно оформленное распределение полномочий между центром и регионами мало что дают. Связывая их реализацию с "идеологически единым" кадровым аппаратом органов самоуправления на местах и "неизменностью курса партии", выработанного ЦК КПК, центральное руководство тем самым оставляет за собой право всегда вмешаться в их деятельность.

Глава 2. Социально-экономические и культурно-национальные и политические вопросы развития современного Синьцзяна в контексте проблемы этнического сепаратизма

2.1 Социально-экономические последствия реформ и социальные характеристики этнических меньшинств в Синьцзяне

После известных событий 1976-1977 гг. в Китае, связанных с устранением с политической арены "банды четырех", руководство автономного района предпринимает меры по исправлению перегибов, допущенных в национальных отношениях. Главный упор делается на выравнивание уровней социально-экономического развития регионов и повышение жизненного уровня населения. Решить эту задачу в практическом плане была призвана реформа экономической системы КНР, которая к настоящему времени в СУАР прошла несколько этапов.

Первый охватывал период 1978-1984 гг. и характеризовался введением производственной ответственности и закреплением подряда на землю за отдельным крестьянским двором. Главной целью этого этапа было упразднение практиковавшейся в течение двадцати лет уравниловки, активизация производственной деятельности крестьян.

Второй этап приходился на 1985-1987 гг. и ставил своей целью упорядочение структуры сельской экономики и приведение ее в соответствие с потребностями развития села с параллельным осуществлением первичных преобразований в экономике городов, связанных с частичным изменением структуры собственности, внедрением новых форм ответственности за производство и управление им, организации труда.

Третий этап охватывал период 1988-1997 гг., когда в дополнение к "внутренним" механизмам реформирования народного хозяйства включаются "внешние", связанные с расширением рамок внешнеэкономических связей, предоставлением многим районам, городам и отдельным предприятиям льгот во внешнеэкономической деятельности, увеличением объема иностранных инвестиций в экономику СУАР. С марта 2000 г. начался новый этап в развитии автономного района, связанный реализаций плана "большого развития запада". О социально-экономическом и политическом значении этого плана мы будем говорить отдельно, а пока постараемся кратко охарактеризовать социально-экономические итоги предшествующих его принятию этапов. Результатом проведенных преобразований явилось не только изменение структуры собственности и производственных отношений в автономном районе, но и всей социально-классовой структуры региона.

Социально-экономические изменения села

В сельской местности уже в начале 80-х годов становится заметной тенденция к укреплению хозяйства отдельного крестьянского двора. Распространение подрядной системы ответственности в ее коллективной форме (при номинальном сохранении народных коммун и трехзвенной системы собственности), столкнувшись с рядом трудностей как в растениеводческих, так и в особенности в скотоводческих районах, [44, стр. 123-124] не дало ожидаемых результатов. Очень скоро им на смену пришли индивидуальные формы производственной ответственности в виде семейного подряда и организации специализированных дворов, ставшие господствующими в экономике деревни к концу 1983 - началу 1984 г.г. В земледельческих районах численность бригад, внедривших систему семейной ответственности за производство, к концу 1984 г. достигла 34 тыс. (98,8% общей численности бригад), специализированных дворов - 1.586 тыс., или 98% всех крестьянских хозяйств. В скотоводческих районах системой производственной ответственности к концу 1983 г. было охвачено свыше 60% хозяйств, в том числе 90%) в Санджи-Хуэйской автономной области и 80% в Илийском округе. После внедрения в 1984 г. системы "двойного подряда", предусматривающей передачу хозяйствам по остаточной стоимости скота и пастбищ, внедрение новых форм организации труда пошло еще быстрее. К 1987 г. 97% скотоводческих хозяйств было охвачено системой "двойного подряда".[45, стр. 15] Решающее значение для столь стремительного распространения системы производственной ответственности в деревне, особенно в форме семейного подряда и специализированных дворов имели документы ЦК КПК и Госсовета КНР, принятые в этот период. Во-первых, был законодательно решен вопрос о положении народной коммуны и производственной бригады. В соответствии с новой Конституцией КНР, первые ликвидировались, а вторые получали статус юридического лица. Подрядный договор стал регулировать экономические отношения между органами власти и бригадами, между отдельными бригадами, бригадой и крестьянином-подрядчиком, между крестьянскими дворами. Именно в этот период, особенно после принятия "Документа №1" ЦК КПК за 1984 г., подтвердившего ключевые положения аналогичного документа за 1983 г. и существенно расширившего часть из них, отдельному крестьянскому двору были предоставлены важные экономические права: продление срока подряда, введение права наследования подрядного участка, разрешение покупки в личную собственность основных средств производства, расширение права на занятие торговой деятельностью и перевозку грузов, предоставление права выхода из бригады и вступления в добровольные объединения и т.д. Крестьянин из прикрепленного в находящейся в коллективной собственности коммуны земли наемного работника постепенно превращается в полноправного товаропроизводителя, чьи экономические интересы охраняются законом. Однако процесс раскрепощения крестьян был негативно воспринят частью партийного и государственного аппарата.

Особое недовольство вызвал допуск крестьян в сферу торговли и в области несельскохозяйственного производства, о чем говорилось на Всекитайском совещании по работе в деревне в 1983 г. Еще большее раздражение вызвал "Документ №1" ЦК КПК за 1984 г. Нотки противодействия такой позиции звучали в специальной установке Комитета КПК СУ АР "О претворении в жизнь основных положений двух документов №1 ЦК КПК". В ней, в частности, предлагалось местным партийным органам всех ступеней укреплять и развивать систему производственной ответственности на основе семейного подряда в полеводстве и животноводстве; уделять больше внимание лесоводству; укреплять систему производственной ответственности в области ирригации и водного хозяйства; оказывать всемерную помощь и поддержку сельским предприятиям. Кроме того, документ рекомендовал объединять усилия коллективной и частной сельхозтехники, поддерживать специализированные семьи, добиваться чтобы они в короткий срок стали зажиточными. Особо подчеркивалась необходимость поощрять тех земледельцев и животноводов, которые приобретают тракторы и автомобили в личную собственность, занимаются грузоперевозками. Запрещалось ограничивать количество личного скота и самовольно повышать налоги с крестьян.

Наконец, документ нацеливал партийные и административные органы на поддержание усилий крестьян по расширению товарного производства, допуская организацию крестьянами закупок сельхозпродукции, наем рабочих, помощников и учеников, свободную реализацию на рынках мясомолочной и иной сельскохозяйственной продукции. [46, стр. 178-181] Апелляция Комитета КПК СУ АР именно к своим кадрам представляется не лишенной аргументации, поскольку, несмотря на снижение (местами, значительное) влияния кадровых работников на происходящие в деревне процессы, их роль в аграрной политике КПК оставалась пока доминирующей. Подобное положение объяснялось несколькими обстоятельствами. С одной стороны, государство было вынуждено сохранять методы административного регулирования для обеспечения граждан прожиточным минимумом. С другой - без сколь-нибудь существенных изменений оставался общий подход к аграрному сектору как источнику финансирования остальных отраслей народного хозяйства, что в наибольшей степени возможно при административных методах управления. Наконец, неуправляемость распыленного семейного хозяйства, когда индивидуальный крестьянский двор стал не только главным производителем товарной продукции на селе, но и основным держателем производственных фондов села, при отсутствии сколь-нибудь эффективного экономического механизма, способного контролировать эту стихию, вынуждали к сохранению административных методов управления, хотя в условиях необходимости повышения эффективности производства это был и не лучший выход. Существенное значение имело и то обстоятельство, что кадровые работники, в силу занимаемого ими положения в обществе, просто могли либо заблокировать осуществление новой экономической политики, либо извратить экономически целесообразные мероприятия, сделав их результаты прямо противоположными. Поэтому у китайского руководства оставался лишь один выход - в приказном порядке "включить" бюрократию в осуществление экономически целесообразных мероприятий. И апелляция к партийным и государственным кадровым работникам на местах дала свои результаты. Семейный подряд укрепился в синьцзянской деревне, а ведение хозяйства в рамках отдельного крестьянского двора стало основным источником поступления доходов в сельскую экономику. Еще большее значение апелляция к местным кадровым работникам имела в скотоводческих районах, где традиции патриархальных отношений имели более глубокие корни, а практикующаяся в них система "двойного подряда" по своему характеру была близка традиционным отношениям в кочевых хозяйствах и вела к укреплению наиболее имущих дворов, для которых было характерно выделение в самостоятельные хозяйства и сокращение влияния на них новой родовой знати в лице кадровых работников аулов и кочевий. [47, стр. 14]

Стихийное нарастание числа укрепляющихся хозяйств и директивные указания центральных органов, требующие от кадровых работников стимуляции этого процесса, заставляли последних искать пути сохранения своего лидирующего положения в обществе, явно не противодействуя при этом введению новых производственных отношений. Данные синьцзянской прессы убеждают, что выход был найден довольно быстро и базировался все на той же специфике родовых и клановых отношений, согласно которой выступающий защитником "родового единства" лидер должен был превосходить всех членов рода или клана и по своему имущественному положению. Официальная политика КПК, допускающая возможность "первоначального обогащения части людей", легализовала данное направление развития хозяйств кадровых работников в земледельческих и особенно скотоводческих районах Синьцзяна. При общем критическом подходе к подобной позиции кадровых работников в земледельческих районах, центральная и местная пресса положительно оценивала ее в среде кадровых работников скотоводческих районов. [48, стр. 1-6] Еще большее значение для изменения социальной структуры сельского населения и социально-политической ситуации в деревне СУАР имели так называемые "специализированные хозяйства", возникновение которых подтолкнуло процесс социальной дифференциации синьцзянской деревни и изменило психологические установки местного населения. Сосредоточенность на одном занятии, развитие специфических трудовых навыков, технологические усовершенствования дали импульс экономическому росту, связанному по преимуществу с различием уровней индивидуальной производительности труда. В большинстве случаев достижение результативности в работе было связано с личностным фактором производительных сил двора. Поэтому для СУАР, как и в целом для КНР, характерно вовлечение в сферу специализированной деятельности ограниченных и главным образом нетрадиционно крестьянских трудовых ресурсов села. Основную массу работников специализированных дворов составляют три социальные группы: находящиеся на посту или вышедшие в отставку местные кадровые работники (преимущественно ханьцы); окончившая городские учебные заведения и вернувшаяся в деревню молодежь, а также демобилизованные военнослужащие; хозяева крупных крестьянских хозяйств, ремесленники и торговцы, являющиеся по преимуществу коренными жителями деревни, но совмещающие сельскохозяйственное производство (главным образом в натуральном виде) со специализированным. Других примеров синьцзянская печать не приводит. Более того, там, где личностный фактор производительных сил был не развит, удельный вес специализированных хозяйств не превышал 1,5% при общесиньцзянском показателе Ю-15%. [49, стр. 4]

Во многом данная ситуация объяснялась и сложившимися в крестьянской среде психологическими установками, в основе которых лежали принципы "уравнительности", "превалирования социальной справедливости над экономической целесообразностью", "выполнения указаний вышестоящих органов", являющихся результатом длительного периода централизованного распределения и отчуждения крестьян от результатов своего труда, а также этнических стереотипов, характерных для населяющих СУАР этнических групп. Преодоление этих установок и являлось первостепенной задачей в экономической реформе синьцзянской деревни. И хотя решить эту задачу не удалось до конца 80-х годов, [50, стр. 30] тем не менее, уже в начале-середине 80-х ситуация в синьцзянской деревне начинает качественно меняться. Ориентация на развитие производства приводит к началу изменений не только внутренней структуры села, но и к повышению качественного уровня (в том числе и в плане политической культуры) сельского населения, все в большей степени ощущающего свою экономическую значимость и проявляющего стремление освободиться из-под опеки местных кадровых работников. Однако проведенный нами анализ показывает, что инициаторами и активными проводниками новых форм организации производства на селе являлись внешние по отношению к деревне силы, не отягощенные крестьянскими психологическими установками, с одной стороны, и обладающие достаточным уровнем накопления капитала (в различных его формах), с другой. [51, стр. 40-41]

Эти социальные группы и предопределили тенденции дальнейшего социального и политического развития села. Уже к концу 1993 г. в распоряжении индивидуальных крестьянских дворов и ассоциаций крестьянских дворов находилось свыше 80% парка крупных тракторов и свыше 95% парка малых тракторов. К концу 1995 г. возникло 564 крестьянские ассоциации, объединяющие 3179 крестьянских дворов. [52, стр. 6]

Еще большее влияние эти хозяйства оказали на изменение структуры сельскохозяйственного производства и повышение его товарной составляющей, что не могло не сказаться на повышении уровня доходов сельского населения, а, следовательно, и его социальной роли в синьцзянском социуме. При всей значимости процесса внедрения рыночных отношений в деревне, хотя и косвенно, но он способствовал усилению напряженности как в отношениях между различными слоями деревни, так и в межэтнических отношениях. Данные обследования ряда районов Южного Синьцзяна показывают, что с углублением реформы и развитием товарной экономики в сельских районах СУАР начал наблюдаться процесс концентрации земли в руках отдельных (преимущественно более обеспеченных и, как правило, представленных этническими ханьцами или местными кадровыми работниками) хозяйствах. [53, стр. 39-40]

В скотоводческих районах процесс имущественного и социального расслоения протекал на базе концентрации скота и пастбищных угодий в руках отдельных хозяйств и, как подчеркивала синьцзянская печать, "с одной стороны происходило обогащение отдельных хозяйств, а с другой - часть скотоводческих хозяйств жила лишь продажей полученной ими доли общественного стада".[54, стр. 22]

Само по себе явление имущественного расслоения синьцзянской деревни - явление экономически вполне закономерное в условиях введения новых форм организации труда и производственных отношений на селе, учитывающих качественное состояние личностного фактора производительных сил. Экономическая логика (в том числе и обыденное крестьянское сознание) подсказывает: кто лучше работает, умело ведет свое хозяйство, тот лучше и живет. И данное обстоятельство, в условиях нормального функционирования механизмов экономического регулирования и приоритета интересов товаропроизводителя над интересами люмпена, а не наоборот, в принципе не содержит потенциальной основы для социальных конфликтов и потрясений. Другой вопрос, что "разгосударствление" сельской экономики происходило не на равных экономических и социальных основаниях, а в условиях приоритетности, либо, в лучшем случае, равновеликости интересов различных слоев населения. Проблемы получения нетрудовых доходов за счет своего служебного положения, личных и корпоративных связей, получения льготных государственных кредитов и дотаций, "благосклонного" отношения государства к некоторым хозяйствам и послужили основой различного рода конфликтов на селе. Причем необходимо подчеркнуть, что на начальном этапе реформ эти конфликты возникали преимущественно на социальной, а не на этнической основе. Как отмечалось в одном из обзоров по развитию синьцзянской деревни, "в настоящее время на путь первоначального обогащения вступают три категории людей: ганьбу (кадровые работники), ремесленники и торговцы, а также занимающиеся коммерцией лица. Вступивших на путь обогащения из числа лиц, занимающихся растениеводством и откормом скота, очень мало". И далее, "в отношении первоначального обогащения последних двух категорий массы не проявляют какой-либо неприязни, однако они весьма недовольны первоначальным обогащением ганьбу, получающих государственную заработную плату".[55, стр. 12]

И это соответствовало действительности. Проведенный нами анализ структуры доходов отдельных крестьянских хозяйств автономного района подтверждает, что низкий исходный уровень большинства хозяйств не давал им возможности для "быстрого обогащения". [56,стр. 63-64] Преимуществом обладали те, кто к началу реформ имел определенный уровень первоначального накопления капитала, либо соответствующее служебное положение, позволяющее приобрести этот капитал с началом реформирования экономики. Последнее обстоятельство еще раз подтверждает наш вывод: на путь "первоначального обогащения" вступала внешняя по отношению к деревне сила, в руках которой концентрировалась все большая доля основных производственных фондов села и на чьей базе в перспективе только и было возможно развитие сельской экономики СУАР.

С учетом увеличения численности "избыточных трудовых ресурсов" в сельской местности, усилением процесса люмпенизации сельского населения, сопровождающимся разделением сфер занятости по этническому признаку (прежде всего в силу различий в уровнях социально-культурного развития этносов), и усилением позиций религии в сельской местности, думается, не будет ошибкой предположить, что обострение социальных противоречий на селе в условиях многонационального Синьцзяна могли выливаться в этнические конфликты. Поэтому решение социальных проблем села представляется исключительно важным не только в аспекте социально-экономического развития СУАР, но и в связи с проблемой регламентации межэтнических отношений в регионе.

Первостепенное значение для решения социально-экономических проблем синьцзянской деревни как в середине - конце 80-х годов, так и в настоящее время приобретают сельские предприятия. Имеющиеся в нашем распоряжении данные показывают, что первоначально неаграрный сектор сельской экономики был представлен исключительно предприятиями коллективной формы собственности. Однако в дальнейшем, особенно после принятия в феврале 1986 г. и октябре 1987 г. соответствующих решений парткома СУАР и правительства автономного района,15 ориентирующих сельскую экономику на подъем сельских предприятий, развитие последних принимает несколько иное направление.

К концу 1987 г. сельские предприятия поглотили 11,2% трудовых ресурсов села, к началу 1991 г. - 12,5%, к концу 1994 г. -20,8%, а к концу 1997 г. на 287 тыс. сельских предприятий было занято более 853 тыс. человек, что составляло 24% рабочей силы села. Объем производимой ими продукции в 1997 г. оценивался в 25 млрд. 996 млн. юаней, в том числе промышленной продукции - 12.574 млн. юаней, или соответственно 25% и 16,3% объема сельскохозяйственного и промышленного производства СУАР. [57, стр. 20]

Организация и развитие сельских предприятий решало несколько значимых как для экономики деревни, так и для социальной сферы проблем. Во-первых, с учетом обострившейся с началом реформ проблемы "избыточности трудовых ресурсов" на селе и ее воздействия на социально-экономические и политические процессы как деревни, так и города, уже одно это обстоятельство делало организацию сельских предприятий необходимой мерой. Во-вторых, именно сельские предприятия, на мой взгляд, были в состоянии решить проблему дисбаланса между экономикой города и деревни, с одной стороны, а с другой - осваивая переработку продуктов скотоводства и земледелия, стимулировать развитие последних и разгрузить индустриальную сферу экономики.

Для СУАР, где в конце 80-х - начале 90-х годов отсутствовала необходимая база для создания перерабатывающей промышленности в городах, была неразвита инфраструктура и ощущался острый дефицит финансовых средств, сельские предприятия, не требующие централизованных капиталовложений и достаточно мобильные в переориентации своего производственного цикла, были в состоянии с успехом восполнить этот пробел. В-третьих, существенное значение для социальной структуры села эти предприятия имеют и потому, что наряду с поглощением "избыточных трудовых ресурсов села", они способствуют формированию качественно нового типа сельских жителей, изменению психологических и национальных особенностей сельского населения, не вовлеченного в сферу индустриального производства городов.

Насколько позволяют судить имеющиеся в нашем распоряжении данные, рост сельских предприятий происходит главным образом за счет индивидуальных и созданных на паях, что существенным образом меняет психологию "коллективизма" сельского населения, представленного главным образом неханьскими этническими группами. Более того, с учетом того обстоятельства, что персонал этих предприятий составляют в основном люди среднего возраста и молодежь, а уровень их средних доходов в 3-4 раза превышает доходы лиц, занятых крестьянским трудом, на этих предприятиях сосредоточена та категория населения, которая смогла адаптироваться к новым экономическим условиям, следовательно, и проявлений этнического сепаратизма в ее среде можно ожидать меньше всего. В определенном смысле сельские предприятия, хотя и не в полной мере, но способствовали решению социальных задач, стоящих перед экономикой села. В принципе, от них трудно было бы ожидать нечто большее.

Сама структура сельских предприятий СУАР КНР подтверждает, что психология сельского жителя меняется достаточно медленно, и он прочно держится за традиционные виды ведения хозяйства. Тем не менее, не в последнюю очередь именно благодаря развитию сельских предприятий удалось изменить не только структуру сельскохозяйственного производства в СУАР, но и социальную составляющую занятых в этой сфере трудовых ресурсов. Хотя достичь показателей приморских районов КНР и даже средних по стране пока не удалось, первый шаг в этом направлении уже сделан, [58, стр. 18-23] и дальнейшие преобразования синьцзянской деревни будут проходить именно в этом направлении.