Российско-корейские связи до заключения договора 1884 г.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российско-корейские связи до заключения договора 1884 г.

Содержание

Введение

1. Ранние российско-корейские контакты

2. Проблема освоения Россией дальневосточных территорий и корейская эмиграция

3. Международная обстановка вокруг Кореи во второй трети XIX века и позиция России

4. "Открытие" Кореи Японией и западными державами и позиция России

5. Российско-корейский договор о дружбе и торговле 1884 г

Вывод

Список использованных источников и литературы

Введение

История российско-корейских отношений насчитывает уже примерно три столетия, начиная с тех времен, когда российские первопроходцы вышли к берегам Тихого океана, начали осваивать лежащие там земли и неизбежно вступать в отношения с народами Дальнего Востока, включая и население Кореи. Следует отметить, что французы и англичане приступили к исследованию Корейского полуострова и окружающих его морей почти на сто лет позже. Таким образом, можно утверждать, что Россия в лице своих различных представителей стала первой вступившей в контакт с корейцами европейской державой, географически являясь к тому времени уже и азиатской.

Подчеркнуть данный тезис представляется весьма важным в контексте современных геополитических реалий. В советский период на основе изучения тогдашней периодики и других публикаций у читателя, не изучавшего специально этот круг проблем, могло сложиться и складывалось впечатление, что отношения между нашими странами "по-настоящему" стали развиваться лишь после Второй мировой войны, освобождения Кореи от японского колониального ига и образования двух корейских государств, причем это были только отношения с Корейской Народно-Демократической Республикой.

С другой стороны, после 1991 г. в отечественных средствах массовой информации и научных публикациях стала наблюдаться иная, но столь же неверная тенденция - начинать отсчет истории российско-корейских связей с установления дипломатических отношений между СССР и Республикой Корея. Разумеется, это нигде не утверждалось прямо в такой форме, однако соответствующая подача материала вела к тому, что и в российском, и в корейском массовом сознании стала формироваться именно такая или подобная картина.

Данный феномен отнюдь не безобиден, поскольку объективно играет на руку тем силам, которые стремятся доказать, что Россия является своего рода "посторонним" и в отношении Корейского полуострова и - шире - Дальнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона в целом, "третьим лишним" в устоявшихся и налаженных отношениях АТР - Запад. Этому, к сожалению, вольно или невольно способствовала сама российская внешняя политика первой половины 90-х гг. XX в. с ее гипертрофированной западоцентричностью - в глазах общественности целенаправленно стал формироваться образ России как совершенно неазиатского и даже не евразийского государства. Эта линия является как бы зеркальном отражением другой тенденции, когда определенные круги на Западе уже не первое столетие упорно стремятся представить Россию как страну исключительно азиатскую, не имеющую отношения к Европе и, более того, угрожающую ей своей "азиатчиной". В Азии тенденция к такого рода информационно-пропагандистскому отчуждению России имеет более краткую историю - наиболее ярко она проявилась в пропаганде милитаристской Японией лозунга "Азия для азиатов!", который в определенной мере был воспринят в Китае при Мао Цзедуне. Однако, как и в Европе, в реальной политике тенденция отчуждения России уже в 90-е годы XX века нашла свое выражении в стремлении не допустить или хотя бы притормозить вступление России в соответствующие региональные организации, в связи с чем можно вспомнить историю непростого процесса ее приема в АТЭС. Целью этих усилий является сдерживание развития торгово-экономических, научно-технических и иных связей Российской Федерации с государствами Азиатско-Тихоокеанского региона, в том числе и с обеими частями Кореи, сдерживание вовлечения экономики российского Дальнего Востока в региональные интеграционные процессы, без чего он будет обречен на экономическую стагнацию и депопуляцию, предопределяя тем самым маргинализацию России как геополитического игрока в АТР и, возможно, ее уход в конечном счете из этого региона.

Актуальность темы предлагаемого исследования заключается, таким образом, в том, что она на фактическом материале обосновывает историческое право России на активное присутствие в Северо-Восточной Азии, преемственность такого присутствия и, соответственно, обоснованность ее стремления к полноценному участию в решении существующих здесь проблем, в том числе и проблем Корейского полуострова, и всестороннему развитию отношений с обоими корейскими государствами в настоящее время и объединенной Кореей - в будущем. Хотя, разумеется, решающим фактором здесь, как и в мире в целом, служит должный уровень экономических, технологических, военных и иных параметров национальной мощи, но, тем не менее, документально обоснованное исследование давних исторических традиций российско-корейских отношений и популяризация его результатов также в определенной мере может содействовать укреплению международных позиций России в регионе.

Важно подчеркнуть, что Россия вплоть до окончательной японской аннексии Кореи проводила политику, в конечном итоге объективно направленную на сохранение национального суверенитета и территориальной целостности Кореи, хотя и руководствовалась при этом своими национальными интересами. Из приводимых в диссертации материалов видно, что российская политика в данном регионе, в отличие от политики Великобритании, Соединенных Штатов и других западных держав, не говоря уже о Японии, по самой свое сути не была направлена ни на расчленение, ни на поглощение Кореи. Можно сказать, что Российская Империя в тот период была заинтересована в сохранении статус-кво, в наличии независимой Кореи в качестве и буферной структуры, противодействующей иностранной (в тот период - прежде всего японской) экспансии в Северо-Восточной Азии, и объекта для своей торговли и инвестиций, и партнера, позволяющего России более эффективно осваивать свои дальневосточные территории.

В настоящее время наблюдается в определенной мере схожая ситуация в плане отношения к перспективам формирования единого корейского государства посредством процесса объединения. По весьма аргументированному мнению ряда южнокорейских политологов, (к сожалению, в силу известных причин диссертант не может дать определенную оценку точки зрения их севе-рокорейских коллег), из всех внешних крупных акторов в этом регионе - США, Китая, Японии и России - в настоящее время практически единственным, который скорее выиграет, нежели проиграет от образования в этом регионе единой Кореи, является Россия. Действительно, в этом случае США лишатся обоснований для содержания здесь своей военной группировки, Китай потеряет единственное экономически зависимое от него государство в регионе, а Японию не привлекает перспектива появления рядом с ней экономического конкурента, которым станет Корея объединенная и тем самым освобожденная от разорительного противостояния двух ее частей.

Можно, таким образом, говорить о своеобразной, с неизбежной поправкой на современные реалии, преемственности корейского направления российской внешней политики. В свете этого Россия представляется как естественный союзник будущей единой Кореи в XXI веке, что подтверждается наряду с геополитическими аргументами и изучением истории российско-корейских отношений со времени их зарождения и до того периода, когда Корея попала под колониальное господство империалистической Японии, а затем оказалась разрезанной "по живому" в результате глобального противоборства двух мировых систем. Это также подтверждает актуальность исследования истории отношений между Российской Империей и Корейским Королевством для современного этапа международных отношений в Северо-Восточной Азии.

Наконец, актуальность диссертации обусловлена еще одним обстоятельством, на первый взгляд лишь косвенно относящимся к международным отношениям и позициям России в Северо-Восточной Азии, но в действительности имеющим большое и растущее геополитическое значение, а именно - перспективам развития демографической ситуации и исходящим извне миграционным процессам на российском Дальнем Востоке.

При выработке и реализации российской миграционной политики на Дальнем Востоке представляется весьма целесообразным изучение опыта - как позитивного, так и негативного - корейской миграции в этот регион, политики российских властей в отношении корейской диаспоры, всего комплекса общения россиян с корейскими мигрантами и интеграции последних в российское общество в прошлом. Это помогло бы избежать ненужных ошибок и обеспечить большую гармоничность данных процессов, которым, видимо, предстоит повториться на новом витке исторического развития. В этом плане привлечение корейских работников, как представляется, могло бы способствовать формированию более сбалансированного этнического состава миграционной составляющей трудовых ресурсов российского Дальнего Востока в ХХЗ веке.

Соответственно, предметом исследования настоящей работы является весь комплекс отношений между Российской Империей и Корейским Королевством, начиная с самых первых контактов между подданными двух государств в XVIII веке и заканчивая российско-корейскими отношениями, имевшими место уже в тот период когда Корея фактически превращалась в японскую колонию и лишалась суверенного права иметь не только межгосударственные, но и какие либо иные отношения с соседними странами.

Исходя из вышесказанного, целями исследования, является:

дать комплексную характеристику российско-корейским отношениями в рассматриваемый период и их места в системе международных отношений в регионе Северо-Восточной Азии того времени;

проанализировать развитие отношений между Российской Империей и Корейским Королевством вплоть до полной утери им национальной независимости и суверенитета;

исследовать отношения между россиянами и корейскими мигрантами на Российском Дальнем Востоке;

изучить практику российско-корейских отношений в прошлом и сделать выводы применительно к современному этапу отношений между двумя странами.

рассмотреть вопросы развития культурных взаимоотношений между Россией и Кореей в тот период времени, в частности деятельность русского отделения Сеульской государственной иностранной школы, проблему распространения православия в Корее;

исследовать в той мере, в которой позволяют источники, деятельность первого посла Кореи в Россию князя Ли Пом Чина и его сына Ли Ви Чжона, предков автора диссертации.

1. Ранние российско-корейские контакты

Опустошительные войны и нашествия, которым подверглась Корея в конце XVI - начале XVII веков, заставили правителей страны избрать для своей страны политику изоляции от внешнего мира. Эта политика заслужила Корее название "государства-отшельника" или "запретной страны"¹. Корейские правители запрещали своим подданным общаться с иностранцами, строить корабли для дальнего плавания, переходить в соседние районы Китая для сбора женьшеня и на заработки. Кроме того, Корея формально находилась в вассальной от Китая зависимости, выражавшейся в выплате ежегодной дани. Китайские правители также отрицательно относились к развитию отношений своего вассала с иными странами.

Все эти меры, направленные на изоляцию страны, безусловно, отрицательно сказывались на экономическом и культурном развитии Кореи. Сокращение внешних сношений страны в меньшей степени коснулась Китая и Японии, так как Корея "никогда не переставала быть частью азиатского мира и не порывала традиционных сношений с соседями"².

Тем не менее, абсолютной изоляции страны от внешнего мира, в том числе и от России, вышедшей ко второй половине XVII века к Тихому океану, обеспечить было невозможно. Именно тогда возникли самые ранние российско-корейские контакты. Экспедиции казаков двигались по Сибири с запада на восток до Тихого океана, а далее на лодках спускались вниз по Амуру, выходя в открытое море, и плавали вдоль восточно-азиатского берега, огибая Корейский полуостров.

С другой стороны, как сообщают архивные данные , корейские мореходы также приплывали морем до устья Амура и поднимались вверх по Амуру до его притока Сунгари, что примерно в 1000 км от устья Амура. Корейские купцы привозили ткани, циновки, шелк, золото и другие товары, которые обменивались на сибирские меха, высоко ценившиеся как в Корее, так и в Китае. Очевидно, что русские оказались первыми европейцами, завязавшими регулярные торговые отношения с Кореей.

Ознакомление шло и по другому направлению. В записках русского посла в Китае и путешественника Николая Спафария имеются первые реалистичные описания корейского государства. Находясь в 1674-1675 гг. в Китае с дипломатической миссией, он собрал значительный материал о дальневосточных странах. Этот обширный труд был представлен в Посольский приказ в Москве под названием "Описание первыя части вселеннью, именуемой Азии, в ней же состоит Китайское государство с прочими его городы и провинции". Корее в этом труде Спафария посвящена целая глава "Описание государства Кореи, которое между уездом (Леотунг) и между Амуром состоит и что при нём в нём обретается".¹.

Николай Спафарий подтвердил полуостровное географическое положение Кореи, указав на возможность достижения Китая морским путём от устья Амура до Китая, огибая Корейский полуостров. Он писал о взаимоотношениях Кореи с Китаем и Японией, о маньчжурских нашествиях на Корею в начале XVII в., о борьбе корейцев против завоевателей.

Труд Спафария способствовал ознакомлению русского общества с географией, историей, культурой и экономикой стран Дальнего Востока и Корейского государства, в частности. К 70-80 гг. XVII столетия относится и появление в отечественных картографических материалах полуостровного изображения Кореи в отличие от островного, бытовавшего ранее.

К началу XVIII века имели место русско-корейские контакты на территории Китая, а именно - в Пекине, где русские купцы и служивые люди встречались с корейскими послами и торговыми людьми, тем более что корейцев иногда поселяли в помещении российского посольского двора.

Лоренц Ланг в качестве официального российского торгового представителя в Пекине пытался собрать как можно больше сведений о Корее, ее торговле, истории, устройстве². Вступив в сношения с корейскими посланцами, прибывшими в Пекин с ежегодной данью - символом их вассальности, он вызвал сильнейшее недовольство цинского правительства. Стремление Лоренца Ланга установить контакты с корейскими представителями в Пекине явилось, видимо, причиной его высылки из Китая. Заинтересованность России в торговле с Китаем, которая характеризовалась значительными по тем временам объемами и устойчивостью, не позволяли России в то время делать шаги, могущие вызвать у китайского правительства подозрения в посягательстве России на вассальные владения Китая.

Несмотря на стремление правителей Кореи к изоляции, корейской экономике в XVIII веке стало уже тесно в национальных границах. Корея была объективно заинтересована в расширении внешних хозяйственных связей. Все большее количество корейских купцов участвовало в ежегодных обменных посольствах с Китаем. Совершенно новым способом торговли стала сухопутная корейско-китайская торговля. Оживилась морская торговля с Японией, хоть и ограниченная только портом Пусан.

Продолжались и эпизодические торговые контакты между Россией и Кореей через Амур. К началу XIX века у России возникла потребность в более подробных и достоверных сведениях о географии близлежащего региона. В 1805 г. первый российский кругосветный мореплаватель И.Ф.Крузенштерн на судах "Надежда" и "Нева" провел систематическое изучение Японского моря в прибрежных Корейскому полуострову водах. Полученные им данные о Корейском полуострове позволили уточнить, исправить и дополнить сведения о нем, собранные ранее французским и британским мореплавателями Лаперузом и Броутоном в 1787 и 1797 гг. соответственно. Южная часть Корейского пролива севернее японского острова Кюсю была названа впоследствии проходом Крузенштерна. В экспедиции И.Ф.Крузенштерна принимали участие также астроном Горнер и естествоиспытатели Лангедорф и Тилезиус.

Война с Наполеоном, европейские проблемы и Крымская кампания до середины XIX в. сдерживали активность царской России на восточном направлении. Однако после этого она стала более активно проявлять свое стремление к расширению политических и торговых связей со странами Восточной Азии. Продолжались исследования этого региона. В 1854 г. российская экспедиция графа Путятина на судне "Паллада", следуя вдоль восточного берега Корейского полуострова в северном направлении, уточнила и исправила ранее произведенные съемки, открыла залив, впоследствии названный заливом Лазарева.

В 1856 г. в Восточной Сибири была образована Приморская область с местопребыванием военного губернатора в г.Николаевске-на-Амуре. Подписанный Россией и Китаем в 1858 г. Айгунский договор официально признавал включение Приамурского края в состав российских владений. Пекинский дополнительный договор 1860 г. подтвердил все статьи Айгунского договора и признал за Россией право владения Южно-Уссурийским краем, сопредельным с границей Корейского государства. У России, таким образом, появилась общая с Кореей сухопутная граница по нижнему течению реки Туманган на северо-востоке Корейского полуострова.

Что касается самой Кореи, то с начала XIX века она вступила в полосу затяжного политического и экономического кризиса. Возросшие налоги и ограничения привели к заметному спаду ремесленного производства, упадку земледелия. Тысячи разорённых крестьян уходили в горы, выжигали там леса, чтобы иметь обрабатываемый кусок земли, недоступный сборщикам налогов. Множество бродяг и нищих заполнило города корейского государства. Производственные отношения в корейском обществе по-прежнему основывались главным образом на феодальной собственности на землю, верховным собственником земли считалось государство в лице короля - вана, а непосредственные владельцы были всего лишь держателями (пользователями) государственных земель. Кроме государственных земель в Корее существовали дворцовые и частновладельческие земли. Непосредственными производителями были крестьяне, платившие ренту-налог за землю и исполнявшие различные феодальные повинности в пользу феодала и государства².

Борьба между различными территориально-клановыми группировками феодалов-землевладельцев - янбанов (южной, северной, западной и восточной) выражалась в захвате для себя и своих родственников выгодных и доходных государственных постов. Так, после смерти вана Чхольджона (1850-1863 гг.) династии Ли, правившей страной с 1352 по 1910 гг., победила северная группировка янбанов во главе с князем Ли Хаыном. В 1864 г. на престол был возведен его 12-летний сын Ли Джехван (тронное имя - Коджон). Ли Хаын объявил себя регентом (тевонгуном) малолетнего короля и был отстранен от власти в1874 г. в связи с достижением Коджоном совершеннолетия.

Ранняя история отношений между русскими и корейцами - не между двумя государствами - а именно между двумя этносами насчитывает свыше трех веков, начиная с периода освоения российскими казаками, купцами и крестьянами Дальнего Востока и побережья Тихого океана во второй половине XVII века. Можно утверждать, что русские стали первыми европейцами, у которых установились регулярные (сезонные) деловые отношения с корейцами. При этом взаимное ознакомление происходило на двух участках: связи - главным образом торгово-хозяйственные - между деловыми людьми двух стран, с одной стороны, и контакты между российскими и корейскими представителями в Китае. Появление к I860 г. общей границы между Россией и Кореей стало новым объективным стимулом к активизации российско-корейских связей.

2. Проблема освоения Россией дальневосточных территорий и начало корейской эмиграции

Принадлежавшие России Приамурье и Уссурийский край были неразвитыми в экономическом отношении и малозаселенными областями. Осознавая проблематичность решения задачи освоения дальневосточных окраин исключительно за счет поощрения прибытия и расселения в этих местах русского крестьянства и казачества, российские власти изначально весьма позитивно отнеслись к миграции туда и представителей иных этнических групп, в том числе из-за рубежа, к которым относились корейцы.

В соответствии с утвержденными в 1861 г. "Правилами для поселения русских и инородцев в Амурской и Приморской областях" переселенцам предоставлялось право выбора свободных участков казенной земли до 100 десятин на семью. Они освобождались от подушной подати, от воинской обязанности на 10 лет и платы за пользование землей - на 20 лет.

В первые десятилетия после введения "Правил для поселения..." на Дальний Восток из центральных районов России переселялось ежегодно до полутора тысяч человек. Всего в Амурскую область, Приморскую область и города Дальнего Востока по льготам 1861 г. переселилось 48275 человек . Это было ничтожно мало для освоения огромной территории.

Многие корейские крестьяне в результате затяжного кризиса первой половины XIX века лишились к началу 60-х гг., то есть к моменту появления общей российско-корейской границы, своих земельных наделов и превратились в арендаторов земли или батраков. Их массовое обнищание вело к упадку сельскохозяйственного производства, хроническим голодовкам и неурожаям, сокращению площади посевных земель и, как следствие, к заметному увеличению число корейских крестьян, бежавших в Уссурийский и Приморский края России. Туда же бежали и многие оставшиеся в живых участники антифеодальных крестьянских выступлений, получивших большой размах в 1862 г. в провинциях Чолла, Кенги, Чхунчхон и других.

Первые официальные сведения о переселении корейцев в Южно-Уссурийский край, непосредственно примыкающий к российско-корейской границе, относятся к 1863г. Двадцать корейских семей просили разрешения на поселение в долине р.Тизинхе. Военный губернатор Приморской области разрешение дал, заявив, что "корейцы, переселившиеся в русские пределы, могут пользоваться полной свободой и покровительством русских законов" . Трудолюбивые корейские поселенцы занимались хлебопашеством и огородничеством, получали хорошие урожаи, возвращали долги по первоначальным ссудам. В 1865г. в Тизинхе поселилось 65 корейских семей. В 1866г. в русские пределы перешло ещё 90 семей.

Ввиду особой важности заселения края, учитывая положительный опыт первых корейских поселенцев, российские власти приняли решение всячески способствовать заселению корейцами ранее необитаемых районов Южно-Уссурийской области.

По данным, приведённым Г.ККимом, по результатам неполной переписи корейского населения только в одном Южно-Уссурийском крае на 1 января 1867 г. числилось 185 семей (999 человек). До 2000 корейцев приходило на сезонные сельскохозяйственные работы (маятниковая миграция). В 1868г. в русские пределы переселились ещё около 900 корейцев, в 1869 - 6543 человека. К 1878 году только в трёх округах Южно-Уссурийского края общая численность корейцев, живших в 20 селениях, составляла 6142 человека .

Правительство Кореи, обеспокоенное массовым переселением корейских крестьян на российскую территорию, повелело под страхом смертной казни запретить переход через российскую границу. Однако строжайшие запретительные меры не остановили поток корейских эмигрантов. В 1867 г. гра-ницу перешли ещё 500 корейских переселенцев . Требование корейской стороны о возврате корейских переселенцев были оставлены генерал-губернатором Восточной Сибири без ответа под предлогом отсутствия в то время официальных дипломатических отношений между Россией и Кореей.

Массовое переселение корейцев в российские пределы усилилось с 1869г., когда северные районы Кореи постигло наводнение, а затем заморозки, уничтожившие на корню весь урожай. Если зимой 1868г. в русские земли перешло до 900 корейцев, то зимой 1869г. уже 6643 человека (3633 мужчин и ЗОЮ женщин). Большинство из них не имело тёплой одежды и запасов продовольствия. Российские местные власти не были готовы к такому массовому наплыву людей через границу. Однако, не решаясь отправить мигрантов на родину, где их ждала смертная казнь, военный губернатор Приморской области распорядился выделить им муки и другого продовольствия из интендантских запасов и устроить их расселение⁴.

Волна первых корейских поселенцев была в целом благосклонно воспринята российскими властями. Корейские труженики упорно осваивали таёжные земли, работали на горнодобывающих предприятиях, строили дороги, работали грузчиками и разнорабочими в порту. Трудолюбие корейских переселенцев при строительстве общественных дорог, мостов, телеграфных линий неоднократно отмечалось русской администрацией.

Обеспокоенное массовой эмиграцией корейцев, корейские власти были вынуждено заявить об отмене драконовских наказания в случае добровольного возвращения переселенцев в Корею, уменьшить налоги и отменить некоторые феодальные поборы, списать старые долги и недоимки. Однако это лишь частично и ненадолго уменьшило поток корейских переселенцев на дальневосточные российские территории.

Вместе с тем, массовое переселение корейцев стало вызывать определённые опасения и у российских властей. Во-первых, образование сплошного корейского населения близ границы с Кореей могло вызвать нежелательные политические осложнения международного характера, во-вторых, освоение корейцами плодородных земель теоретически сужало возможности будущих российских поселений. Поэтому местные власти Приморской области стали пытаться несколько ограничить стихийнную миграцию из Кореи и одновременно освободить приграничную полосу от корейских переселенцев. Это мнение разделяло и министерство иностранных дел России. Начиная с 1871 г. началось отселение первой партии корейских переселенцев из 102 семей по Амуру и Амурской области. Переселенцам были вьщаны продовольственные пособия, семена для весеннего сева, инструменты для строительства домов, необходимая зимняя одежда и другое.

По переписи 1879г. в Южно-Уссурийском крае проживало 6142 корейских переселенца в 20 корейских селениях с 1270 домами и фанзами. В Амурской области в селе Благословенном компактно проживало в 129 домах и фанзах 624 корейца. Выращивая зерновые культуры (овёс, ячмень, просо), корейские поселенцы стали обеспечивать необходимые закупки зерновых для государственной казны по значительно более низкой цене, чем это делалось при закупках в Китае.

Следует подчеркнуть, что местные российские власти проявляли интерес к корейским переселенцам не только с хозяйственной точки зрения. Корейских детей обучали грамоте в русских школах, принимали в реальные и духовные училища. Сирот устраивали в приюты. Велась активная миссионерская работа. Иными словами, прилагались усилия к тому, чтобы формирующаяся корейская диаспора, осваивая культуру России, стала органической частью российского общества. Появление к I860 г. общей границы между Россией и Кореей, обезземеливание и обнищание корейских крестьян в результате затяжного экономического кризиса в Корее в первой половине XIX века и потребность в рабочей силе для освоения российского Дальнего Востока породили феномен корейской иммиграции. Численность корейской диаспоры стала возрастать. При этом, в отличие от многих других регионов мира (например, китайские рабочие-кули на Западном побережье США), отношения между иммигрантами и условно-укоренным" (в действительности тоже сравнительно недавно прибывшим из европейской части России) населением характеризовались в первую очередь толерантностью и продуктивным взаимодействием. Большую роль играло позитивное отношение российских властей к переселенцам, далее невзирая на резко негативное, обусловленное политикой изоляционизма отношение корейской монархии к "исходу" своих подданных за рубеж:. Многовековой российский опыт интеграции нерусских этносов в российской общество при сохранении ищих самобытности пополнялся новым примером.

3. Международная обстановка вокруг Кореи во второй трети XIX века и позиция России

Начиная примерно со второй трети XIX века главным содержанием международных отношений на Дальнем Востоке стала борьба сильнейших капиталистических держав за захват политических, стратегических и экономических позиций в странах Восточной Азии. Государства Дальнего Востока и населяющие их народы стали объектами колонизаторской политики капиталистических стран Европы и Америки. Ведущая роль в экспансии западных держав на Дальнем Востоке первоначально принадлежала Великобритании - наиболее экономически развитой и обладавшей наибольшим торгово-промышленным и военно-техническим потенциалом державе. "Владычица морей" Великобритания, а за ней США, Франция, Германия и, несколько позже, Япония, действуя в интересах своего торгово-промышленного капитала, стремились превратить Китай, Корею и другие страны Восточной Азии в объект колониальной эксплуатации.

Благодаря своему выгоднейшему геостратегическому расположению Корейский полуостров занимал особое место в системе международных отношений, находясь в фокусе интересов ведущих мировых держав - США, Китая, Великобритании, Японии и России. "Столкновение этих интересов, попытки установить контроль над Кореей, как правило, приводили к дестабилизации ситуации на Дальнем Востоке и нередко вызывали военные конфликты", отмечает корейский политолог Ю Бен Ен¹.

С этого времени всё более слабеющее корейское государство постепенно оказывается в эпицентре международного соперничества на Дальнем Востоке. Ускоренное развитие промышленного капитализма в западных странах и социально-экономическая отсталость феодальных государств Восточной Азии способствовали колониальной экспансии развитых держав на Дальнем Востоке.

В 1832 г. к берегам Кореи приблизилось английское судно "Лорд Амхерст". Англичане предложили корейцам хлопчатобумажные ткани, стеклянную посуду, а также христианскую литературу в обмен на золото, серебро, медь. Однако, корейское правительство отказалось заключать какие-либо торговые сделки . В 1846-1847 гт. французские корабли с целью завязывания торговых отношений неоднократно появлялись у берегов Корейского полуострова. В 1866 г. предлогом для массированного вторжения французской эскадры из семи военных кораблей под командованием адмирала Роза послужила казнь в Корее девяти французских и испанских католических миссионеров, обвинённых в шпионаже. Французский десант высадился на остове Канхвадо, захватил и ограбил там летнюю резиденцию королевской семьи и попытался захватить Сеул, но был разбит королевскими войскам.

К французским и английским колонизаторам вскоре присоединились и Соединённые Штаты Америки. Следует отметить, что экспансионистские усилия США на Дальнем Востоке сосредотачивались "по трём направлениям: в сторону российских владений на Аляске; в сторону Японии, Кореи и Китая, который был главным объектом экспансии США на Дальнем Востоке; и в сторону многочисленных островов Тихого Океана"⁴. В 1866г. шхуна "Генерал Шерман" пыталась совершить пиратский набег на побережье Кореи в районе Пхеньяна, но была сожжена упорно оборонявшимися корейцами. В 1868 г. американцы предприняли новую попытку "открыть" Корею с помощью экспедиции из двух кораблей "Чайна" и "Грета" и заодно ограбить исторические захоронения корейских ванов. Эта попытка также закончилась провалом. В 1871г. эскадра уже из пяти военных кораблей США доставила десант из 1200 солдат, которые высадились на о.Канхвадо и захватили ряд фортов. Однако сопротивление корейской армии и самоотверженность населения привела к тому, что командование эскадры было вынуждено отдать приказ покинуть остров.

Таким образом, если на первом этапе колониальной экспансии иностранных государств в Корее в 30-е гг. ХГХ века использовались сравнительно мирные методы с прибытием к берегам Кореи отдельных кораблей с целью завязать торговые отношения, развить миссионерскую деятельность и т.д., то на следующем этапе, начиная с 60-х гг., колонизаторы перешли к прямым вооружённым вторжениям с целью насильственного навязывания Корее неравноправных договоров, и корейскому народу пришлось вступить в прямую вооружённую борьбу против интервенции. Правда, на этот счёт существуют другие мнения: например, американский учёный Дж.Росс считает, что ожесточённое сопротивление, оказанное корейцами, а именно сожжение шхуны "Генерал Шерман" и убийство "мирных" иностранцев, которые пытались установить с Кореей культурные и торговые связи, объяснялось лишь стремлением сохранить изоляцию страны. "Они (корейцы) действительно дорожили и старались сохранить изоляцию; хотя, я верю в то, что ликвидация барьеров, которая вскоре произошла, была по-настоящему выгодна самим корейцам," - пишет Дж.Росс в своей книге "История Кореи древней и современной"².

Проводя политику "открытых дверей", западные державы стремились подкреплять свои притязания открытой демонстрацией и применением военной силы. Заключённые впоследствии с Кореей неравноправные договоры послужили "правовой базой" для дальнейшего проникновения западных держав на Корейский полуостров и Японии и их последующей экспансии³.

Эти процессы совпали по времени с периодом ослабления влияния цин-ского Китая на Корею. Ослабление международных позиций Китая и его внешнеэкономического потенциала было обусловлено крайним консерватизмом и отсталостью социально-политической системы страны, низким уровнем развития экономики, основанной, в основном, на отсталом малоэффективном сельском хозяйстве.¹.

Совершенно в другом положении к этому времени оказалась Япония. Исторический процесс вовлёк Японию в интенсивное реформирование ее социально-политической системы - т.н. "реформы Мэйдзи". Молодая японская буржуазия, поощряемая реформаторским правительством, проводила ускоренную модернизацию страны, в итоге которой позднее, к концу XIX века Япония превратилась в единственную модернизированную азиатскую капиталистическую державу, способную "на равных" бороться с западными державами за захват колоний, внешних рынков, источников сырья и продовольствия.

В основу своей политики Япония положила территориальный захват соседних материковых государств, ближайшим из которых была Корея. Не обладая экономической мощью западных держав, Япония для реализации своих захватнических интересов опиралась не столько на экономические возможность, сколько на мощь своих вооружённых сил - армии и флота .

Влияние межимпериалистического соперничества на судьбу Корейского государства и корейского народа подробно раскрывается в монографии Ким Юн Дука "Динамика баланса сил между США, Россией, Китаем и Японией на Корейском полуострове". Один из разделов вышеназванной монографии посвящен истории Кореи конца XIX века. В нем автор особо выделяет существенное отличие характера внешней экспансии Японии от колониальной политики западных держав. "Поскольку японский капитализм к тому времени не смог достичь такого же высокого уровня развития, как западный, Япония для обеспечения своих захватнических интересов полагалась не столько на возможности своего экономического потенциала, сколько на силу своего политического влияния, опиравшегося прежде всего на мощь вооружённых сил"³.

Отсталый феодальный строй, слабое развитие промышленности, мелкое малопродуктивное сельское хозяйство, устаревшая система управления государством, раздробленность правящего янбанства, несовершенство военной организации Кореи способствовали успехам иностранных держав в их экспансии на Корейский полуостров. Отсталости страны способствовала политика искусственной изоляции Кореи от внешнего мира, проводимая государством в течение длительного периода времени, а также "схоластическая система образования, основанная на изучении старинных конфуцианских и других классических сочинений, но пренебрегавшая естественными науками и знакомством с жизнью других народов"¹.

Что касается России, то, будучи империей, она тем не менее объективно не могла соперничать с западными державами в экономическом отношении и потому вынуждена была проводить в отношении Кореи политику недопущения преобладания там какой-либо другой державы. Мощь государства, опирающаяся на четыре составляющих компонента: внешнеполитический, экономический, военный и технологический потенциал не была у России в тот момент достаточной, особенно на её восточных окраинах, чтобы проводить такую же экспансионистскую политику в отношении Кореи, какую осуществляли США, западноевропейские державы и особенно Япония.

Отдаленность дальневосточных окраин России от развитых центральных областей, отсутствие надежных транспортных связей и общая отсталость монархической России от развитых европейских стран вынуждала довольствоваться развитием неофициальной торговли и прямого товарообмена с Кореей на принципах добрососедства.

В силу своей недостаточной конкурентоспособности Россия в отличие от других капиталистических держав не стремилась навязывать Корее неравноправные договоры. Царская дипломатия считала, что заключение таких русско-корейских договоров могло послужить более на пользу Англии, Франции, Японии, США и другим странам, которые стали добиваться для себя ещё больших уступок с корейской стороны².

В этой связи попытки других держав насильственно "открыть" порты Кореи вызывали тревогу царского правительства, так как доступность торговых портов Кореи при недостаточном развитии торгового флота России не доставило бы существенных выгод. Поэтому в отличие от стран Запада и Японии, стремившихся насильственно, в т.ч. вооруженной силой "открыть" корейские морские порты и приступить к закабалению Кореи, России приходилось проводить политику более сбалансированных отношений, которые привели бы к установлению в дальнейшем договорных отношений.

Такая сдержанная и осторожная политика позволяла России постепенно накапливать силы и развивать экономический, торговый и военный потенциал своих дальневосточных окраин. Отдалённость Приамурского края от центральных областей России, трудности транспортных сообщений, стратегическая слабость вооружённых сил на Дальнем Востоке из-за отсутствия надёжных коммуникаций вынуждало российскую дипломатию отстаивать статус-кво не только в Корее, но также и в других дальневосточных странах, избегая по возможности прямых военных столкновений с другими державами. Развязывание войны за преобладание на Корейском полуострове и открытие портов угрожало бы закрытием Корейского пролива для прохода российских судов и закрывало бы стратегическую морскую связь России с ее дальневосточными окраинами. Открытие же корейских портов для широкой международной торговли также не сулило выгод России, т.к. ее купцам и промышленникам было бы сложно конкурировать с иностранными промышленными и торговыми фирмами.

Можно согласиться с позицией ряда отечественных корееведов, что Россия проводила в целом политику сохранения статус-кво в корейском вопросе. Военная слабость и ограниченность в финансовых, торговых и экономических возможностях не позволяли России вести иную политику.

Во второй трети XIX века изоляционистская политика Кореи была поставлена под угрозу. Участившиеся в этот период морские рейды англичан, французов и американцев говорили о том, что "открытие" Кореи для иностранной экспансии - лишь вопрос времени. Особую опасность для Кореи представляла, как это и подтвердилось впоследствии, Япония. В отличие от европейских держав и США, ориентировавшихся на захват корейского рынка, Япония нацеливалась на захват самой Кореи и превращение ее в плацдарм для дальнейшей экспансии в Азии, хотя и держала свои планы в тайне. Россия, отстававшая от Великобритании, США и Франции по многим экономическим и социальным параметрам и даже при желании неспособная конкурировать с западным капиталом, стремилась к сохранению субрегионального статус-кво, одновременно пытаясь усилить свое влияние неэкономическими методами, но делая это весьма осторожно, с оглядкой на реакцию других держав.

4. "Открытие " Кореи Японией и западными державами и позиция России

В 70-е гг. ХГХ столетия заметно усилилась агрессивность политики Японии в отношении Кореи. Экспансионистские устремления и действия Токио получили поддержку США и других западных стран, надеявшихся с помощью Японии добиться своих целей в Корее. Так, состоявший в качестве советника на японской службе генерал Лежандр прямо призывал правительство Японии к скорейшему "открытию" Кореи в целях защиты от неких "русских захватов"¹. Европейские державы, потерпевшие неудачи в своих акциях "открытия" Кореи, охотно согласились бы с тем, чтобы Япония проложила им путь в эту страну даже ценой её порабощения, докладывал российский поверенный в делах в Токио Е.К.Бюцев . Аналогичного мнения придерживался и российский посланник в Китае АЕ.Влангали³.

Ведущие западные державы, прежде всего США и Великобритания, "благосклонно взирали на политику Японии в отношении Кореи, не считая островную империю опасной для своих агрессивных замыслов на Дальнем Востоке"⁴, рассчитывая, что японские притязания на Корею не позволят России укрепить свои позиции в Северо-Западной Азии. При этом США считали своими главными соперниками в Дальневосточном регионе одновременно и Великобританию, и Россию. Более того, США "обратились к политике поощрения и использования в своих целях японской агрессии как тарана, способного на основе принципа наиболее благоприятствуемой нации проложить путь американскому капиталу в Корею и на Тайвань, а также ослабить на Дальнем Востоке позиции России и преобладающее влияние Англии"¹. Военный потенциал Японии, используемый в агрессивных замыслах против Кореи, усиливался поставками американского вооружения и снаряжения.

Встревоженное сведениями о захватнических планах Японии, правительство России пыталось сохранить существующий статус Кореи и отрицательно относилось к "завоевательным планам Японии и водворению там японской власти, а вместе с тем и косвенного влияния европейских держав и Американских Штатов" .

Готовясь к завоеванию Кореи и пользуясь поддержкой западных держав, Япония в то же время не могла игнорировать данную российскую позицию. Министр иностранных дел Танзами, начиная с 1872 г., неоднократно заявлял, что Япония надеется на невмешательство России. Однако Россия препятствовала быстрой реализации планов Японии. Так, на просьбу японского правительства о высадке 50-тысячного японского войска на российском побережье Японского моря для последующего его похода в Корею МИД России заявило, что "высадка японских войск на российских берегах даст повод другим державам подозревать существование секретного русско-японского договора, направленного против Китая и европейских стран. Это может привести к политическим осложнениям, вряд ли выгодным для России"³.

Однако, несмотря на усилия российской дипломатии по сдерживанию ее агрессивных устремлений, Япония, опираясь на поддержку западных держав, выступавших под флагом "невмешательства", перешла к открытой военной агрессии против Кореи.

В январе 1876 г. японское правительство направило к корейскому побережью вооруженную экспедицию из трёх кораблей и четырёх транспортных десантных судов с угрозой открыть широкомасштабные военные действия в случае отказа корейского правительства "установить межправительственные и торговые отношения и подписать договор о дружбе между двумя странами"'.

Корея под угрозой войны и под дипломатическим нажимом неготового к войне цинского правительства вынуждена была подписать 26 февраля 1876г. на о.Канхва-до первый в корейской истории неравноправный торговый договор с Японией, известный как "Канхваский договор", а позднее, 12 августа 1876 г. - приняло и "Дополнительные статьи к торговому договору"². Эти документы обязали Корею предоставить японским подданным право экстерриториальности, открыть три порта для торговли с Японией, принимать японские денежные знаки за проданный товар. Правда, в качестве "пряника" в договоре указывалось, что Корея - независимое государство" . Данная формулировка статьи I договора, признававшая на словах независимость Кореи и отторгавшая её тем самым от "покровительства" Китая, на деле была далеко идущим маневром японской дипломатии по превращению Кореи в колонию Японии.

Канхваский договор 1876 г. послужил в какой-то мере прототипом заключённых впоследствии аналогичных договоров Кореи с другими иностранными государствами, поэтому его следует рассмотреть более подробно. Он состоял из 12-ти статей: Статья 1 утверждала, что "Корея, как независимое государство пользуется теми же верховными правами, как и Япония" а отношения между ними "будут вестись на основании равенства и вежливости..."⁴ Статья 2 предусматривала обмен посланниками. Статья 3 признавала рабочим языком японский с переводом официальных сообщений на китайский. Статьи 4 и 5 кроме открытого ранее для японской торговли порта Пусан обязала корейское правительство открыть ещё два порта "годных для коммерческих целей". Статьи 6 и 7 предусматривали возможность захода японских судов в случае морских штормов или необходимости ремонта в другие корейские порты, а также разрешение на исследование японскими моряками прибрежных вод для составления морских карт. Статья 8 устанавливала одностороннее право японского правительства назначать особых чиновников, "в каждом из открытых портов Кореи для защиты японских купцов". Статья 9 договора подтверждала право подданных обоих государств "свободно заниматься своими делами без всякого вмешательства обоих правительств". В Статье 10 указывалось, что "если японский подданный, пребывающий в одном из открытых портов Кореи, совершит преступление по отношению к корейскому подданному, он должен быть судим японскими властями. Виновные должны быть судимы по законам своей страны". Статья 11 предусматривала в дополнение к Договору составление торговых правил "для удобства купцов обеих сторон". Кроме того, Япония получила право платежа за корейские товары японскими денежными знаками и право вывоза корейской медной монеты и право неуплаты ве-вового (ластового) сбора с судов, принадлежащих японскому правительству.

Заключением корейско-японского Канхваского договора 1876 г. закончился де-юре длительный период самоизоляции Кореи от внешнего мира. Объявив ее независимым государством, договор впервые не признал сюзеренитет Китая над Кореей. Как пишет южнокорейский историк Ли Ги Бек, несмотря на негативные стороны Канхваского договора нельзя не отметить что, объективно "он был исходной точкой выхода Кореи на международную арену. Именно с подписания этого договора оживились внешнеторговые связи Кореи и перед ней открылись двери в мировую цивилизацию"¹.

Но, с другой стороны, именно заключение Канхваского договора одновременно активизировало экспансию Японии и других капиталистических государств в отношении Кореи. Перед Кореей во весь рост встала проблема: одновременно с включением в мировую систему международных отношений, зачастую неравноправных для корейской стороны, и проведением необходимых внутренних реформ пройти через трудное историческое испытание по сохранению своего суверенитета.

В конечном итоге японо-корейский договор 1876 г. стал отправным моментом превращения Кореи в полуколониальную страну. С этого времени Япония "стала оказывать все большее влияние на всю внутреннюю и внешнюю политику корейского государства"².

После заключения японо-корейского договора 1876 г. министерство иностранных дел России не изменило свою выжидательную позицию в отношении Кореи. В Санкт-Петербурге было принято решение о том, что, если западные державы последуют примеру Японии и возобновят свои прежде безуспешные попытки проникновения в Корею, то Россия, как соседняя с Кореей держава, не останется безучастной и будет добиваться заключения с Сеулом соответствующего договора, чтобы обеспечить будущие российские торговые интересы¹. Такая вынужденно уступчивая политика России по отношению к действиям Японии во многом объяснялась переносом основного внимания и стратегических сил России на Балканы в связи с надвигающейся русско-турецкой войной.

Западные державы после подписания японо-корейского договора значительно активизировали свои усилия, чтобы заставить Корею подписать с ними аналогичные договоры. США пытались заручиться поддержкой и посредничеством Японии и Китая, запугивая их опасностью войны с Россией. Цинское правительство, решив оказать содействие планам США, чтобы тем самым противодействовать агрессивным устремлениям японцев, предприняло соответствующее давление на правительство Кореи. Иностранные дипломаты подталкивали корейские власти к заключению новых договоров как якобы к единственному средству, гарантирующему безопасность страны от агрессии со стороны Японии и России.

Следует отметить, что российская дипломатия в рассматриваемый период 1876-1882 гг. активно препятствовала этим действиям. Однако, несмотря на многочисленные предостережения и разъяснения со стороны российской дипломатии, в мае 1882 г. под нажимом США и Китая состоялось подписание неравноправного для Кореи американо-корейского "Договора о дружбе и торговле"². Статья I формально устанавливала "постоянный мир и дружбу" между президентом США и королем Кореи и их подданными. Статья П оговаривала взаимное право назначения дипломатических представителей и консульских агентов, а также некоторые из их прав и обязанностей. Статья III регулировала правила захода судов США в открытые для торговли морские порты Кореи. В статьях IV и X договора устанавливались правила юрисдикции в отношении граждан США в Корее, в т.ч. их неподсудность корейским судам и законам. Статьи V, VI, VII касались правил ввоза опиума в каждую страну. Статья о наиболее благоприятствуемой нации обеспечивала США все преимущества, предоставляемые Кореей представителям других стран.

Большинство южнокорейских историков подчёркивает, что американо-корейский "Договор о дружбе и торговле" не только дал особые привилегии Соединённым Штатам в Корее и "открыл Корею для Запада, но и, как пишет известный южнокорейский историк А.С.Нам, явился "своего рода прототипом для составления неравноправных договоров между Кореей и другими западными державами"'.

Следуя ранее избранной политике, министерство иностранных дел России в апреле 1882 г. поручило поверенному в делах в Пекине Е.К.Бюцеву сообщить свое решение о способе вступления в переговоры с корейским правительством: через китайских дипломатов или непосредственно. Е.К.Бюцев предложил вариант переговоров при посредничестве китайских дипломатов. В то же время правительство России считало невыгодным заключение с Кореей договора аналогичного американо-корейскому, так как в его тексте не было статей о сухопутной торговле, которая существовала между Россией и Кореей.