Украина до обретения ею независимости в 1991 г. была составной частью Советского СССР - теллурократического полюса мира. Однако, в 1991 г. теллурократия в лице СССР, фактически, самораспускается. Таким образом, теллурократия терпит поражение, а ее составные части, - национальные республики, так или иначе, переходят под контроль талассократии (США). Этот процесс является естественным следствием геополитического поражения СССР в Холодной войне.

Талоссократические геополитики, в первую очередь Хэлфорд Макиндер, Николас Спикмен и Збигнев Бжезинский, видят роль Украины, как составной части Восточной Европы следующим образом.

В 1919 году Хэлфорд Макиндер опубликовал книгу "Демократические идеалы и реальность”, в которой несколько модифицировал и уточнил свою геополитическую концепцию. Прежде всего, для обозначения осевого региона он стал использовать предложенный его соотечественником географом Дж. Фейргривом термин Хартленд (Heartland), который стал с тех пор общепринятым.

В состав Хартленда он включил теперь еще Восточную и Центральную Европу. В этом сочинении он предложил знаменитую формулу: "Кто контролирует Восточную Европу - господствует над Хартлендом, кто господствует над Хартлендом - контролирует Мировой остров, кто контролирует Мировой остров - господствует над миром”.

Господство же над Мировым островом (Евразийским континентом) может установить только континентальная держава - Россия или Германия. Поэтому наиболее опасным Макиндер продолжал считать союз двух этих стран. Чтобы воспрепятствовать такому сценарию мировой истории, он предлагал создать между Россией и Германией буферную зону из независимых государств. Это, кстати и было сделано решениями Парижской мирной конференции, подводившей в 1919-20 гг. итоги первой мировой войны. После развала СССР, эта идея, фактически, была реанимирована и роль вновь созданного санитарного кордона стали играть новообразованные национальные республики, ставшие независимыми в 1991 г. Кроме роли "санитарного кордона" задачей подобных государств является регулярное провоцирование различных конфликтных ситуаций с Россией. Ведь на разрешение конфликтов и споров с соседями России придется тратить время и ресурсы, что, несомненно, замедлит ее развитие и снизит скорость достижения ее главной цели - воссоединения с республиками "санитарного кордона" и выход на границу с Германией.

Интерес к геополитической концепции Макиндера в XX веке то затухал, то разгорался с новой силой. После развала СССР, судя по настойчивому продвижению НАТО в Восточную Европу, наступает очередной ренессанс его концепции. По крайней мере, руководство Северо-Атлантического альянса действует в полном соответствии с идеями британского геополитика: установить контроль над Восточной Европой, чтобы контролировать Хартленд, а значит - господствовать над миром, ведь Хэлфорд Макиндер писал: "Кто контролирует Восточную Европу - господствует над Хартлендом, кто господствует над Хартлендом - контролирует Мировой остров, кто контролирует Мировой остров - господствует над миром".

Николас Спикмен, продолжатель идей американского геополитика Мэхена видел роль Восточной Европы практически так же, как и Хэлфорд Макиндер, однако Спикмен несколько изменил ключевой постулат Макиндера о контроле над миром, сместив акценты на контроль над римлендом, категорию которого и ввел в геополитику.

Геополитическую формулу Маккиндера - "Тот, кто контролирует Восточную Европу, доминирует над Хартлендом; Тот, кто доминирует над Хартлендом, доминирует над Мировым Островом; Тот, кто доминирует над Мировым Островом, доминирует над миром" - Спикмен предложил заменить своей Мир Спайкмена - [эл. рес.]. Режим доступа: http: //konservatizm.org/konservatizm/geopolitika/090410213813. xhtml - "Тот, кто доминирует над римлендом, доминирует над Евразией; Тот, кто доминирует над Евразией, держит судьбу мира в своих руках”.

В принципе, Спикмен не сказал этим ничего нового. И для самого Макиндера "береговая зона”, "внешний полумесяц" или римленд были ключевой стратегической позицией в контроле над континентом. Но Маккиндер понимал эту зону не как самостоятельное и самодостаточное геополитическое образование, а как пространство противостояния двух импульсов - "морского” и "сухопутного”. При этом он никогда не понимал контроль над Хартлендом в смысле власти над Россией и прилегающими к ней континентальными массами. Восточная Европа есть промежуточное пространство между "географической осью истории" и римлендом, следовательно, именно в соотношении сил на периферии Хартленда и находится ключ к проблеме мирового господства. Ю.В. Тихонравов. Геополитика - Имперская геостратегия (Н. Спикмен) - http: //society. polbu.ru/tihonravov_geopolitics/ch17_iii.html

Таким образом, геополитические взгляды Макиндера и Спикмена в отношении Восточной Европы полностью совпадают, а различия в вопросе к какой геополитической дуге отнести Восточную Европу - к Хартленду или Римленду, являются некритичными. А Украине, как самому большому государству Восточной Европы, отведена ключевая роль в сдерживании России.

В дальнейшем геополитические идеи Макиндера и Спикмена развивал Збигнев Бжезинский в своих книгах "Великая шахматная доска: господство Америки и ее геостратегические императивы" и "Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис".

Так в "Великой шахматной доске" Бжезинский указывает Бжезинский, З. Великая шахматная доска: господство Америки и его геостратегические императивы / Пер. с англ.О.Ю. Уральской. - М.: Международные отношения, 1998. - стр. 147 - стр. 147. "Однако более важное значение имеет Украина. В связи с расширением ЕС и НАТО Украина сможет, в конечном счете, решить, желает ли она стать частью той или другой организации. Вероятно, для усиления своего особого статуса Украина захочет вступить в обе организации, поскольку они граничат с Украиной и поскольку вследствие происходящих на Украине внутренних перемен она получает право на членство в этих организациях. Хотя для этого потребуется определенное время, Западу не слишком рано - занимаясь дальнейшим укреплением связей в области экономики и безопасности с Киевом - приступить к указанию на десятилетний период 2005-2015 годов как на приемлемый срок инициации постепенного включения Украины, вследствие чего уменьшится риск возможного возникновения у украинцев опасений относительно того, что расширение Европы остановится на польско-украинской границе. Збигневу Бжезинскому вторит американский геополитик Параг Ханна: "Неизбежное принятие Россией факта европеизации Украины сделает ее примером для самой России не только в географическом плане, но и психологически" Ханна П. Второй мир / Центр исследований постиндустриального общества; Вступ. статья В.Л. Иноземцева. - М.: Издательство «Европа», 2010. - 52 с. .

Несмотря на протесты, Россия, вероятно, молча согласится с расширением НАТО в 1999 году и на включение в него ряда стран Центральной Европы в связи со значительным расширением культурного и социального разрыва между Россией и странами Центральной Европы со времени падения коммунизма. И напротив, России будет несравнимо труднее согласиться со вступлением Украины в НАТО, поскольку ее согласие означало бы признание ею того факта, что судьба Украины больше органически не связана с судьбой России. Однако если Украина хочет сохранить свою независимость [от России, но не от Запада], ей придется стать частью Центральной Европы, а не Евразии, и если она хочет стать частью Центральной Европы, ей придется сполна участвовать в связях Центральной Европы с НАТО и Европейским Союзом. Принятие Россией этих связей тогда определило бы собственное решение России также стать законной частью Европы. Отказ же России стал бы равносилен отказу от Европы в пользу обособленной "евразийской" самостоятельности и обособленного существования.

Главный момент, который необходимо иметь в виду, следующий: Россия не может быть в Европе без Украины, также входящей в состав Европы, в то время как Украина может быть в Европе без России, входящей в состав Европы. Если предположить, что Россия принимает решение связать свою судьбу с Европой, то из этого следует, что в итоге включение Украины в расширяющиеся европейские структуры отвечает собственным интересам России. И действительно, отношение Украины к Европе могло бы стать поворотным пунктом для самой России. Однако это также означает, что определение момента взаимоотношений России с Европой - по-прежнему дело будущего ("определение" в том смысле, что выбор Украины в пользу Европы поставит во главу угла принятие Россией решения относительно следующего этапа ее исторического развития: стать либо также частью Европы, либо евразийским изгоем, т.е. по-настоящему не принадлежать ни к Европе, ни к Азии и завязнуть в конфликтах со странами "ближнего зарубежья").

Следует надеяться на то, что отношения сотрудничества между расширяющейся Европой и Россией могут перерасти из официальных двусторонних связей в более органичные и обязывающие связи в области экономики, политики и безопасности. Таким образом, в течение первых двух десятилетий следующего века Россия могла бы все более активно интегрироваться в Европу, не только охватывающую Украину, но и достигающую Урала и даже простирающуюся дальше за его пределы. Присоединение России к европейским и трансатлантическим структурам и даже определенная форма членства в них открыли бы, в свою очередь, двери в них для трех закавказских стран - Грузии, Армении и Азербайджана, - так отчаянно домогающихся присоединения к Европе.

Нельзя предсказать, насколько быстро может пойти этот процесс, однако ясно одно: процесс пойдет быстрее, если геополитическая ситуация оформится и будет стимулировать продвижение России в этом направлении, исключая другие соблазны. И чем быстрее Россия будет двигаться в направлении Европы, тем быстрее общество, все больше приобщающееся к принципам современности и демократии, заполнит "черную дыру" в Евразии. И действительно, для России дилемма единственной альтернативы больше не является вопросом геополитического выбора. Это вопрос насущных потребностей выживания".

Подытоживая вышеизложенное, можно сделать определенные выводы:

1. Украина для Збигнева Бжезинского, как ведущего талассократического геополитика современности, является все таким же "санитарным кордоном", который необходимо как можно сильнее интегрировать в международные организации и НАТО, оторвав от России.

2. После того, как Украина будет интегрирована в состав ЕС и Западного талассократического мира, она станет составной частью Центральной Европы под контролем талассократически ориентированной Германии.

3. Став частью талассократического мира, Украина обретает полную независимость от России, однако впадает в тотальную геополитическую зависимость от Западного мира, после чего Украину можно использовать как средство для уменьшения геополитического влияния России (Хартленда) в мире.

4. Варианта подлинно независимой Украины Бжезинский не рассматривает. Украина может быть только частью одного из двух геополитических полюсов - талассократического или теллурократического.

Характерно и то, взгляды Бжезинского не изменились и в его последней книге "Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис"Збигнев Бжезинский. Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис / Пер. с англ.М. Десятовой.

М.: Астрель, 2012. - 258 с. . В ней Бжезинский относит Украину к "геополитически нестабильным государствам", и указывает на необходимость недопущения интеграции Украины с Россией.

Для России необходимость интеграции постсоветского пространства связана прежде всего с геополитическими целями и долгосрочными перспективами развития ее экономики. Она заинтересована в сохранении доступа к сырьевым ресурсам Центральной Азии и рынков сбыта для своих товаров, а также в создании пояса дружественных и зависимых от нее государств по периметру своих границ Гаджиев К.С. Введение в геополитику / Учебник. М.: Логос, 2000. - 73 с. . Суть позиции российских геополитиков по отношению к Украине состоит в необходимости геополитической привязки Украины к России. Украина должна стать частью Евразии, а не Европы.

Так Александр Дугин в своем учебнике "Основы геополитики" в общих чертах обрисовывает геополитическую позицию России по отношению к Украине, суть которой состоит в следующем.

"Вопрос Украины более сложен, хотя модель геополитического состава этого государства очень сходна. Здесь, правда, важную роль играет геополитический масштаб Украины, которой представляет собой гигантское территориальное образование, превышающее по объему многие крупные европейские державы. Несравнимо более активен на Украине и сепаратизм, и тенденции политического суверенитета. Украина как государство не имеет никакого геополитического смысла. У нее нет ни особенной культурной вести универсального значения, ни географической уникальности, ни этнической исключительности. Исторический смысл Украины отражен в самом ее названии "Украина", т.е. "окраина", "пограничные территории". В эпоху Киевской Руси территории нынешней Украины были центром государственности восточных славян, для которых в то время Владимир (позже Москва) был восточной окраиной ("украиной"), а Новгород северной. Но по мере превращения Руси из славянского государства в евразийскую империю геополитические функции крупнейших центров радикально поменяли свое значение. Столицей империи стала Москва, а Киев превратился во второстепенный центр, в котором сходились евразийское и среднеевропейское влияния. Ни о каком синтезе культур не могло быть и речи. Скорее всего, более архаические, сугубо русские православные пласты подвергались динамическому более "модернистическому" воздействию Западной Европы особенно через Польшу на западе и Австро-Венгрию на юго-западе. Безусловно, украинские культура и язык своеобразны и уникальны, но какого бы то ни было универсального значения они лишены. Казаческие поселения, которые образовали, в значительной мере, украинский этнос, отличались независимостью, особым этическим, хозяйственным и социальным укладом. Но всех этих элементов недостаточно для геополитической самостоятельности, а потамическая карта Украины, где главные реки (Днестр, Днепр и т.д.) текут параллельно друг другу, объясняет замедленное развитие украинской государственности.

По этой причине самостоятельное существование Украины (особенно в современных границах) может иметь смысл только в качестве "санитарного кордона", так как противоположные по геополитической ориентации элементы не позволят этой стране целиком присоединиться ни к восточному, ни к западному блоку, т.е. ни к России-Евразии, ни к Центральной Европе. Все это обрекает Украину на марионеточное существование и геополитическую службу талассократической стратегии в Европе. В этом смысле роль Украины схожа c ролью Прибалтийских республик. На этом основании одно время всерьез обсуждался проект создания "черноморско-балтийской федерации", т.е. типичного "санитарного кордона" подрывного геополитического образования, служащего для провокации нестабильности в Восточной Европе и предуготовления предпосылок для целой серии вооруженных конфликтов. Существование Украины в нынешних границах и с нынешних статусом "суверенного государства" тождественно нанесению чудовищного удара по геополитической безопасности России, равнозначно вторжению на ее территорию.

Дальнейшее существование унитарной Украины недопустимо. Эта территория должна быть поделена на несколько поясов, соответствующих гамме геополитических и этнокультурных реальностей.

1) Восточная Украина (все, что лежит восточнее Днепра от Чернигова до Азовского моря) представляет собой компактно заселенную территорию с преобладанием великоросского этноса и православным малороссийским населением. Вся эта территория безусловно близка к России, связана с ней культурно, исторически, этнически, религиозно. Это прекрасно освоенная, технически развитая область вполне может составлять самостоятельный геополитический регион, с широкой автономией, но в безусловном и крепчайшем союзе с Москвой. Здесь предпочтительней меридианальная интеграция, связь Харьковской области с более северными (Белгородская, Курская и Брянская области) собственно русскими территориями и распространение конструкции к югу.

2) Крым это особое геополитическое образование, традиционно отличающееся этнической мозаичностью. Малороссы, великороссы и крымские татары расселены в Крыму в очень сложной конфигурации и представляют собой три достаточно враждебных друг другу геополитическим импульса. Великороссы ориентированы подчеркнуто промосковски (более агрессивно, чем на остальной Украине, даже Восточной). Малороссы, напротив, крайне националистичны. Крымские татары вообще ориентированы больше на Турцию и довольно враждебны России. Об учете геополитической ориентации крымских татар вообще не может идти речи, так как Турция во всех отношениях является прямым геополитическим противником России. Но с наличием в Крыму татар не считаться также нельзя. Прямое присоединение Крыма к России вызовет крайне негативную реакцию малороссийского населения и создаст проблемы интеграции этого полуострова в российскую систему через украинские территории, что вообще малореально. Оставлять Крым "суверенной Украине" также невозможно, поскольку это создает прямую угрозу геополитической безопасности России и порождает этническую напряженность в самом Крыму. При учете всех этих соображений напрашивается вывод о необходимости придания Крыму особого статуса и обеспечения максимальной автономии при прямом стратегическом контроле Москвы, но с учетом социально-экономических интересов Украины и этнокультурных требований крымских татар.

3) Центральная часть Украины от Чернигова до Одессы, куда попадает и Киев, представляет собой другую законченную область, где этнически доминирует малороссийский этнос и язык, но преобладающей конфессией является православие. Эта православная Малороссия представляет собой самостоятельную геополитическую реальность, культурно родственную Восточной Украине и, безусловно входящую в евразийскую геополитическую систему.

4) Западная Украина неоднородна. На Севере это Волынь, отдельный регион, южнее Львовская область (Галиция), еще южнее Закарпатье (западный выступ), и наконец, восточная часть Бессарабии. Все эти регионы представляют собой довольно самостоятельные области. На Волыни преобладают униаты и католики, эта область культурно принадлежит католическому геополитическому сектору Средней Европы. Почти такая же картина в Галиции и Закарпатье, хотя эти более южные земли представляют собой отдельную геополитическую реальность. Волынь исторически связана с Польшей, а Галиция и Закарпатье с Австро-венгерской империей. Бессарабские земли Украины населены смешанным населением, где малороссы и великороссы перемежаются румынами и молдаванами. Этот регион практически целиком православный и представляет собой православный пояс, наискось уходящий от Великороссии на Балканы к Сербии. Весь сектор от Бессарабии до Одессы следует отнести к центрально-украинскому геополитическому пространству, поэтому его логичнее включать в меридианальный левобережный пояс Днепра, западная граница которого простирается от Ровно до Ивано-Франковска по оси Север Юг и далее по Днестру до Одессы на юге.

Таким образом, Западная Украина, в узком смысле этого понятия, состоит из трех областей Волыни и Галиции и Закарпатья. Будучи территориально близкими, они отличаются по рельефу (Закарпатье горный массив, как и Словакия), этническому составу и политическим традициям. Этим областям, которые этогодня активно влияют на общую политическую атмосферу Украины, активно проводя антимосковскую, прозападную геополитическую линию, следует предоставить значительную степень автономии (вплоть до политической), чтобы оторвать эти "подрывные" территории от православного и в целом прорусского общеукраинского пространства как центрального, так и восточного. Стратегическая граница России на этих параллелях не может зависеть от места прохождения украинско-польской, украинско-венгерской или украинско-словацкой границы. Эта стратегическая граница должна пролегать много западнее, по меньшей мере, на западной оконечности Средней Европы, а в лучшем случае по Атлантике. Именно исходя из такой перспективы предпринимается вся геополитическая переструктурализация этого региона, так как, выступая в роли инициатора геополитических преобразований в Восточной Европе и в качестве главного партнера Германии, Россия должна настаивать, в первую очередь, на условии выведения всей этой области из-под атлантистского контроля и создания на этом месте комплекса евразийской континентальной обороны, состоящей из военно-стратегической кооперации России с Европой вцелом.

Волынь, Галиция и Закарпатье могут составить общую "западно-украинскую федерацию", степень интегрированности внутри которой может устанавливаться произвольно в зависимости от конкретных обстоятельств. Здесь важнее всего провести культурно-конфессиональную границу между Центральной Украиной (собственно Киевской землей) и Западной Украиной, чтобы избежать дисгармоничного центрально-европейского католического или униатского влияния на православные территории.

Украинский фактор является наиболее уязвимым местом в западном поясе России. Если в других местах опасность разрушения геополитической состоятельности heartland'а является потенциальной, и позиционная борьба за евразийскую геополитическую систему ставит перед собой лишь превентивные цели, то факт существование "суверенной Украины" является на геополитическом уровне объявлением России геополитической войны (а это дело не столько самой Украины, сколько атлантизма и SeaPower). Речь идет не о том, что Украина сама сознательно выбирает роль атлантистского "санитарного кордона", хотя в некоторых случаях это не может не быть осознанным шагом, но о том, что она на практике начинает выполнять данную роль, коль скоро она не включается активно в интеграционные процессы с Москвой или (по меньшей мере) не распадается на отдельные геополитические составляющие.

Украинская проблема главная и самая серьезная проблема, которая стоит перед Москвой. Если проблемы Севера и "полярной трапеции" связаны с далеким будущим России и Евразии, если освоение Сибири и битва за Lenaland имеет значение для близкого будущего, если, наконец, позиционная стратегия переустройства азиатского Юга имеет для России актуальное, но превентивное значение геополитика Запада и центр этой геополитики "украинский вопрос" требует от Москвы немедленных ответных мер, поскольку речь идет о нанесении России уже в настоящем стратегического удара, не реагировать на который "географическая ось истории" просто не имеет права.

Учитывая то, что простая интеграция Москвы с Киевом невозможна и не даст устойчивой геополитической системы, даже если это произойдет вопреки всяким объективным препятствиям, Москва должна активно включаться в переустройство украинского пространства по единственно логичной и естественной геополитической модели. "

Таким образом, суть российской геополитической мысли сводится к тому, что существование Украины в ее нынешнем виде слуги талассократии недопустимо. Территория Украины должна быть переформатирована и геополитически включена в состав Евразии. Что Дугин, что Бжезинский указывают на то, что в нынешнем состоянии Украина представляет собой "санитарный кордон" между Германией и Россией.

Немаловажное значение Украина имеет в геоэкономическом отношении. В соответствии с "теорией автаркии больших пространств" Фридриха Листа, гласящей, что для успешного развития хозяйства государство и нация должны обладать максимально возможными территориями, объединенными общей экономической структурой. Только в таком случае можно добиться даже начальной степени экономической суверенности. Для этой цели Лист предложил объединить Австрию, Германию и Пруссию в единый "таможенный союз", в пределах которого будут интенсивно развиваться интеграционные процессы и рыночные отношения. При этом он настаивал на том, чтобы внутренние ограничения на свободу торговли в пределах СССР были минимальны или вообще отменены. Но по отношению к более развитому и могущественному англосаксонскому миру, напротив, должна существовать гибкая и крайне продуманная система пошлин, не допускающая зависимости "СССР" от внешних поставщиков и ориентированная на максимально возможное развитие промышленно-хозяйственных отраслей, необходимых для обеспечения полной автаркии. Вопрос экспорта был предельно либерализован и полностью соответствовал принципам "свободы торговли", импорт же, напротив, подчинялся стратегическим интересам стран "таможенного СССР" (второстепенные и не обладающие стратегическим значением товары и ресурсы допускались на внутренний рынок беспрепятственно, а пошлины на все, что могло привести к зависимости от внешнего поставщика и создавало бы тяжелые условия конкуренции для отечественных отраслей, напротив, искусственно и централизованно завышались).

Из теории "автаркии больших пространств" Ф. Листа следует необходимость создания государством, претендующим на геополитическую независимость, технологических зон, обладающих самодостаточностью. Только обретение экономической самодостаточности технологической зоны даст ей возможность стать геополитическим полюсом. И в данном случае показательна история развития технологических зон за последние два векаЛикбез. Теория кризиса в тезисах [эл. рес.]. Режим доступа: http: //www.odnako.org/blogs/show_23260/; .

1. конец XVIII века - окончательное формирование первой технологической зоны, Британской. В это время для формирования такой зоны необходимо, как минимум 30 миллионов потребителей рыночных услуг;

2. начало XIX века - провал создания второй потенциальной зоны, на базе Франции. Причины - Великая французская революция и Наполеоновские войны. С тех пор Франция прочно вошла в Британскую технологическую зону;

3. середина XIX века - первый успешный проект "догоняющего развития" - появление второй технологической зоны, Германской. В её составе до начала ХХ века находилась и Россия;

4. конец XIX века - появление технологической зоны на базе США. К концу века США - крупнейшая в мире промышленная держава. Минимальное количество потребителей вырастает до 50-80 миллионов человек;

5. самый конец XIX (уже после смерти Маркса) - начало XX века - первый кризис падения эффективности капитала (пока - только в западном полушарии). Его следствия: финансовый кризис в США 1907-08 гг., первая "Великая" депрессия, появление Федеральной резервной системы США, Первая мировая война;

6. начало ХХ века - появление Японской технологической зоны, провал создания технологической зоны на базе Российской империи из-за проблем с крестьянским населением - оно не хочет "вписываться" в рынок;

7. 1917 - 1928 гг. - Великая Октябрьская социалистическая Революция, разработка плана о создании Советской технологической зоны на базе СССР. Удачное (после провала реформ Столыпина) решения вопроса включения крестьянского населения в рынок. Минимальный объём рынка технологической зоны - более 100 миллионов человек;

8. 1929-39 годы - второй кризис падения эффективности капитала, начало второй "Великой" депрессии, формирование последней, пятой технологической зоны, Советской;

9. 1939-45 гг., Вторая мировая война, исчезновение с карты мира трёх технологических зон - Японской и Германской (их территория поделена между победителями) и Британской (добровольно вошла в состав Американской технологической зоны);

10. 1945 - 60 гг. для Советской, 1945-1970 для Американской - годы активного развития на ресурсе новых доступных рынков, минимальный объём рынков - 250-300 миллионов человек;