Качественный сравнительный анализ влияния политико-партийных систем постсоциалистических стран на процессы их Европейской интеграции

В случае Словении главной детерминантой увеличения скорости евроинтеграции оказалось отсутствие идеологической поляризации партийной системы, в случае Венгрии, Литвы, Словакии, Чехии и Эстонии на первый план вышла комбинация высокой идеологической поляризации и среднего уровня ВВП на душу населения, в то время, как для Венгрии, Латвии и Польши определяющей оказалась комбинация таких факторов, как средняя поляризация по европейской повестке и средний уровень ВВП на душу населения.

В свою очередь, фактором, приведшим к замедлению процесса европейской интеграции в Болгарии и Румынии, стал средний уровень ВВП на душу населения, а детерминантой замедления евроинтеграции Хорватии стала средняя идеологическая поляризация партийной системы этой страны в сочетании со средней поляризацией по европейской повестке. В случае Румынии фактор средней идеологической поляризации совместился с высокой поляризацей по европейской повестке.

Для наиболее успешных стран-кандидатов из Южной Европы - Македонии, Сербии и Черногории, наиболее важными факторами, определившими увеличение скорости их европейской интеграции, оказались фактор евро-скептицизма/евро-оптимизма значимых политических партий и фактор идеологической поляризации партийной системы. Для Черногории и Македонии как для лидеров евроинтеграционной гонки среди нынешних стран-кандидатов, характерна высокая скорость европейской интеграции, которая определяется низким уровнем евро-скептицизма (или высоким уровнем евро-оптимизма) значимых партий вкупе с отсутствующей поляризацией парламента по европейской повестке. Среднюю скорость евроинтеграции Сербии детерминировала низкая поляризация по европейской повестке.

Албания и Босния и Герцеговина, которые на данный момент находятся на периферии евроинтеграционного процесса, подверглись влиянию высокого и низкого уровня евро-оптимизма (низкого и высокого уровня евро-скептицизма), в результате чего скорость их европейской интеграции заметно снизилась.

Анализ государств, которые уже являются членами Европейского союза, подтвердил правильность выдвинутой нами Гипотезы 1, а также Вспомогательной гипотезы 1, но опроверг наши Гипотезы 2, 3 и 4, Альтернативную гипотезу 4 и Вспомогательные гипотезы 2 и 3.

В свою очередь, QCAmv анализ стран, которые всё ещё находятся в процессе прохождения этапов европейской интеграции, подтвердил правильность выдвинутых нами Гипотез 2 и 3.

Проведённое исследование демонстрирует адекватность выводов, которые были сделаны Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтоном: страны, где поляризация парламентов по европейской повестке была высокой, прошли через фазу «заморозки» процесса евроинтеграции и находились на периферии евроинтеграционного процесса до тех пор, пока среди ведущих политических сил не был достигнут консенсус по вопросу вступления в ЕС. Те же страны, где политические элиты уже в начале 1990-х годов вывели в приоритет европейскую интеграцию, смогли добиться существенных успехов в этом направлении уже к началу 2000-х годов. Стоит отметить, что теоретическая перспектива, предложенная Д. Финк-Хафнер и Т. Хогтоном, наиболее ярко просматривается на примере стран-кандидатов из бывшей Югославии, где позиция по европейской повестке зачастую накладывалась на идеологический раскол партий, о чём писала М. Вачудова. Не вызывает удивления тот факт, что националистические партии, которые доминировали в Албании, Боснии и Герцеговине, Сербии и Хорватии, выступали против интеграции в Европейский союз: для националистов евроинтеграция представляла такую же угрозу суверенитету страны, как и балканские войны 1990-х годов. Единственным исключением является Словения, которой в 1991 году удалось соскочить с подножки Югославского поезда, что предопределило захват политической арены этого государства умеренными правыми силами, которые в целом апеллировали к одним и тем же ценностям, и потребностям электората, главной из которых было скорейшее вступление в состав «единой Европы». Тем не менее, и в этом случае нашлась серьёзная анти-европейская сила в лице Словенской национальной партии, которая так же, как и её «коллеги» из Сербии, Албании, Македонии и Боснии и Герцеговины, выступала за противодействие «продажи суверенитета страны» Брюсселю.

Как мы уже отмечали раньше, экономический фактор оказался значимым в условиях европейской интеграции постсоциалистических стран по двум причинам: (1) экономически-детерминированные конфликты в принципе были характерны для ведущих парламентских сил рассматриваемых стран в контексте перехода экономик этих государств от плановой к рыночной модели и (2) экономические реформы были напрямую связаны с успешностью продвижения страны по евроинтеграционному пути, поскольку вторым пунктом Копенгагенских критериев В число Копенгагенских критериев, которые служат предусловием для всех стран, желающих присоединиться к Европейскому союзу, входит обязанность имплементации действующей в рамках ЕС законодательной базы (acquis communitaire), развитие «функционирующей рыночной экономики» и «способности справляться с конкурентным давлением и рыночными силами в рамках Союза», а также способствование консолидации «стабильности институтов, гарантирующих демократию, верховенство закона, права человека и уважение и защиту меньшинств». (См. Featherstone K., Radaelli C. M. The politics of Europeanization. Oxford: Oxford University Press, 2003. P. 55.; Presidency Conclusions, Copenhagen European Council. 1993, 7. A. iii. [Электронный ресурс]. URL: http://www.europarl.europa.eu/enlargement/ec/pdf/cop_en.pdf (обращение: 25.04.16)). являлось «построение функционирующей рыночной экономики». Исходя из этого, совершенно неудивительно, что практически все партии-еврооптимисты выступали за проведение рыночных реформ, в то время, как партии-евроскептики отстаивали сохранение статус-кво с наличием большой доли государства в экономике.

В свою очередь, теоретическое предположение П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера о ключевом влиянии евро-оптимизма и евро-скептицизма ведущих партий на скорость европейской интеграции страны, оправдало себя только при анализе кейсов нынешних стран-кандидатов Балканского полуострова. Действительно, мы можем найти примеры отдельных партий, чьи взгляды на европейскую интеграцию оказали существенное влияние на скорость движения некоторых из рассматриваемых нами стран, в сторону европейского членства: в качестве особенно стоит подчеркнуть деятельность «Сербской радикальной партии», Социалистической партии Албании и «Хорватского демократического союза» в качестве правящих партий в Сербии, Албании и Хорватии, соответственно. Тем не менее, проведённый нами анализ продемонстрировал значимость этого фактора только в случае стран-кандидатов Западных Балкан, где существует тенденция к созданию однопартийных правительств и где общее число парламентских партий относительно невелико. Стоит отметить, что большинство правительств в странах-кандидатах из Центральной, Восточной и Южной Европы были коалиционными, что означало, что про- или анти-европейский курс этих государств в разные периоды времени определялся не одной, а несколькими политическими силами. Этим же фактом определялся и раскол между евро-оптимистическими и евро-скептическими коалициями в парламентах этих стран. Таким образом, теории П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера, которые могут адекватно объяснять парламентскую активность отдельных партий при столкновении с европейской повесткой, в развитых демократических системах, оказались лишь частично применимы к эмпирической реальности стран пост-социализма, чьи демократические институты в 1990-х-2000-х годах всё ещё находились на стадии формирования. Помимо этого, граждане этих государств отличались крайней неустойчивостью политических предпочтений, что вело к росту уровня фрагментации национальных парламентов и коалиционной тактике партий.

Недостаточная развитость демократических институтов и в принципе, демократических традиций, также является причиной неработоспособности теории Р. Патнэма в условиях рассматриваемых нами стран-кандидатов из Центральной, Восточной и Южной Европы. Гражданская активность и сила гражданского общества, о которых пишет Патнэм, не могли существенно повлиять на перспективы европейского членства бывших социалистических стран, поскольку большинство этих государств, получив независимость или выйдя из-под контроля коммунистической элиты, в конце 1980-х-начале 1990-х годов, фактически были вынуждены строить отношения между обществом и властью с нуля.

Интересно отметить, что как теория В. Шмидт, так и скорректированная нами теория Д. Цебелиса, также оказались неприменимы для объяснения изменения скорости евроинтеграционного процесса в странах пост-социализма. Фактически, эти две теоретические перспективы пали жертвой всё того же «идеального» представления о том, как должна работать национальная парламентская система. Результаты анализа, проведённого нами во второй главе этой работы, продемонстрировали тот факт, что как низкий, так и высокий уровень фрагментации (иными словами, как большое, так и малое количество вето-игроков в парламенте) может стать катализатором как ускорения, так и замедления процесса европейской интеграции. Де-факто, главными игроками на политической арене «демократий в транзите» оказались не отдельные значимые партии, а партийные коалиции. На наш взгляд, упор в последующих исследованиях феномена европейской интеграции должен быть сделан на деятельности именно этих парламентских акторов.

Глава 3. Анализ скорости закрытия одной главы Соглашения о вступлении в ЕС в постсоциалистических странах

В этой главе нам предстоит определить общую эффективность национальных парламентов рассматриваемых нами стран-кандидатов в период закрытия этими государствами выбранной нами главы Соглашения о вступлении, посвящённой судебной власти и фундаментальным правам (Глава 4). Стоит отметить, что в отличие от третьей модели, где мы операционализируем нашу зависимую переменную «скорость европейской интеграции» как количество месяцев, которое понадобилось каждому из рассматриваемых государств для закрытия всех 35 (31) глав Соглашения о вступлении, в этой модели для операционализации данной переменной мы берём количество месяцев, которое понадобилось для закрытия странами одной главы Accession Agreement.

Особенности операционализации и кодировки.

Для изменения операционализации и кодировки зависимой переменной у нас есть несколько оснований:

1. Результаты предыдущей модели в целом могут быть подвергнуты потенциальной критике за «детерминизм повесткой расширения». Действительно, все страны Центральной и Восточной Европы, которые стали членами Европейского союза в 2004 и 2007 годах, были «обречены» на вступление. Европейский союз, руководствуясь логикой обеспечения собственной внешней безопасности и геополитических интересов, назначил единую дату вступления для этих стран пост-социализма (1 мая 2004 года - для 8 стран четвёртой волны, 1 января 2007 - для Болгарии и Румынии), и на последних этапах европейской интеграции делал всё возможное для того, чтобы эти страны смогли стать полноценными членами Евросоюза в срок. Особенно ярко эта модель отношений между Брюсселем и странами-кандидатами прослеживается на примере Болгарии, Румынии и Словакии, которые явно не удовлетворяли политическим и экономическим критериям, выдвигаемым к кандидатам Копенгагенскими критериями, но, тем не менее, были приняты в ЕС без существенных задержек. Из этого можно сделать вывод, что успех евроинтеграционного процесса некоторых стран был вызван скорее не их собственными победами на фронтах реформ и строительства рыночных и демократических институтов, а желанием Брюсселя укрепить своё положение в постсоциалистической зоне. Решение этой проблемы мы нашли в иной операционализации и кодировке зависимой переменной. В том случае, если мы рассматриваем скорость европейской интеграции постсоциалистических государств через призму закрытия глав Соглашения о вступлении, мы можем быть уверены в том, что по крайней мере на первых этапах закрытия глав AA скорость европейской интеграции этих стран не была детерминирована повесткой расширения. Как продемонстрировал качественный анализ, проделанный нами во второй главе этой работы, Брюссель в 1990-х и начале 2000-х годов ставил проведение реформ и смену политического курса в некоторых странах в качестве условия для закрытия определённых глав Соглашения о вступлении и, следовательно, в качестве условия для присоединения к «единой Европе». Прекрасными примерами являются Латвия, где от принятия новой программы натурализации русскоязычного меньшинства зависело закрытие главы о национальной политике, Словакия, которой требовалось пересмотреть Закон о языке для закрытия этой же главы, Болгария, где камнем преткновения для закрытия энергетической главы стал вывод из эксплуатации Козлодуйской АЭС и Хорватия, где от проведения судебной реформы зависело закрытие главы о судебной системе и правоохранительных органах. Из этого следует, что большая перекодировка зависимой переменной во второй и третьей аналитических моделях приведёт к более обоснованным результатам нашего QCA анализа.

2. Помимо более обоснованного и менее подверженного критике аналитического результата, за перекодировку зависимой переменной говорит и формальная логика. Как известно, в процессе европейской интеграции странам приходится не просто принимать абстрактные меры для соответствия Копенгагенским критериям и проводить реформы, направленные на усиление демократических институтов и строительство рыночной экономики. Все реформистские интенции и рекомендации ЕС структурированы в рамках Соглашения о вступлении, которое разделено на главы, которые соотносятся с определёнными секторами, подвергающихся тщательной проверке со стороны Европейской комиссии. Таким образом, во второй и третьей аналитических моделях мы стремимся отойти от абстрактного понимания скорости европейской интеграции как ускорения или замедления процесса прохождения страной этапов европейской интеграции. Напротив, мы стремимся продемонстрировать тот факт, что за понятием «этап» скрывается взаимодействие между государственными органами власти и наднациональным уровнем Европейского союза, которое направлено на улучшение ситуации в конкретной реформируемой сфере - судебной системе, борьбе с коррупцией и организованной преступностью, политике по отношению к национальным меньшинствам и прочих областях. Такой подход, в частности, относится к критике, которой мы подвергали работы некоторых исследователей, рассматривающих европейскую интеграцию как исключительно однонаправленный процесс, связывающий Брюссель и национальные государства, где главными акторами, участвующими в реализации программы ЕС, являются национальные парламенты - монолитные машины, способные выносить консолидированные решения по конкретным вопросам политической повестки.

Итак, операционализация зависимой переменной в этой модели как количества месяцев, которое понадобилось конкретной стране для закрытия одной главы Соглашения о вступлении, позволяет нам избежать детерминированности повесткой расширения и продемонстрировать общую эффективность национальных парламентов стран пост-социализма в период их европейской интеграции. Наши независимые и контрольные переменные подвергаются перекодировке, суть которой мы опишем ниже, но при этом они операционализируются и кодируются по тому же принципу, что и в первой аналитической модели.

Стоит отметить, что кодировка переменных для каждого из рассматриваемых кейсов будет изменена в соответствии со сдвинувшимся анализируемым временным промежутком. Например, если Болгария открыла главу Судебная власть и фундаментальные права в августе 2001 года и закрыла её в марте 2003 года, то нас будут интересовать только электоральный цикл промежутка 2001-2005 годов, данные которого мы будем использовать для кодировки независимой переменной идеологическая поляризация.

Аналогичное сокращение временного горизонта было произведено и по отношению к другим независимым переменным. Например, как и в случае с переменной идеологическая поляризация, для которой мы взяли значения временного промежутка 2001-2005 годов для кейса Болгарии, для высчитывания значения фрагментации партийной системы этой страны, мы также взяли данные исключительно для электорального цикла 2001-2005 годов.

В заключение необходимо отметить, что из анализа в этой модели были исключены Албания, Босния и Герцеговина, Македония и Сербия Несмотря на то, что в конце 2015 года Сербии удалось открыть несколько глав AA, на данный момент ни одна из 35 глав Соглашения о вступлении закрыта не была. по причине того, что этим странам пока не удалось закрыть ни одной главы Соглашения о вступлении, поэтому мы не можем оценить эффективность работы парламентов этих государств в данной плоскости.

Кодировка и установка пороговых значений в рамках QCAmv. Модель 2.

В этом разделе зависимая переменная скорость европейской интеграции понимается как количество месяцев, которые было потрачено рассматриваемыми нами странами пост-социализма для закрытия одной главы Соглашения о вступлении - Судебная власть и фундаментальные права. Как мы уже отмечали во введении, единственная страна, которая закрыла эту главу, но при этом не является членом Европейского союза - это Черногория. Мы устанавливаем 2 пороговых значения - 10 и 13, которые будут отделять страны с высокой скоростью европейской интеграции (значение 2) от стран со средней скоростью европейской интеграции (значение 1) и страны со средней скоростью европейской интеграции от стран с низкой скоростью европейской интеграции (значение 0), соответственно Данные для кодировки этой переменной мы брали из Croatia 2010 Progress Report {COM(2010) 660}. - Brussels, 09 November 2010. - SEC(2010) 1326. - 71 p.; European Commission. Bulgaria 2005 Comprehensive Monitoring Report {COM (2005) 534 final}. - Brussels, 25 October 2005. - SEC (2005) 1352. - 88 p.; 1998 Regular Report on Slovakia's progress towards accession. - Brussels, 30.09.1998. - 52 p.; 1998 Regular Report on Slovenia's progress towards accession. - Brussels, 13.03.1998. - 55 p.; 1999 regular report from the Commission on the Bulgaria's progress towards accession. - Brussels, 1999. - 88 p.; 1999 Regular Report on Estonia's progress towards accession. - Brussels, 13.10.1999. - 86 p.; 1999 regular report from the Commission on Latvia's progress towards accession. - LATVIA - Regular Report - 13/10/99. - 96 p.; 1999 Regular report from the Commission on Lithuania's progress towards accession. - LITHUANIA - Regular Report - 13/10/99. - 87 p.; 1999 regular report from the Commission on the Poland's progress towards accession. - Brussels, 1999. - 95 p.; 2004 Regular Report on Romania's progress towards accession {COM(2004) 657 final}. - Brussels, 6.10.2004. - SEC(2004) 1200. - 163 p.; Commission Opinion on Montenegro's application for membership of the EU. - {SEC(2010) 1334}. - Brussels, 9.11. 2010 COM(2010) 670. - 13 p.. Данные пороги разделяют нашу выборку из 12 кейсов на 3 равные части.

Кодировка независимых и контрольных переменных: евро-скептицизм/евро-оптимизм значимых для партийной системы политических партий, фрагментация партийной системы, идеологическая поляризация парламента, поляризация парламента по европейской повестке, ВВП на душу населения, качество государственного управления и социальный капитал будет производиться так же, как и в Модели 1. Следует сделать одну ремарку: поскольку временной горизонт в данной модели ограничен периодом закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении Судебная власть и фундаментальные права, помимо перекодировки зависимой переменной, мы также столкнулись с необходимостью перекодировки независимых и контрольных переменных. В результате, при кодировке независимой переменной поляризация по европейской повестке, нам пришлось сократить количество пороговых значений с трёх до двух, поскольку качественный анализ, представленный в предыдущей главе, доказал тот факт, что к моменту закрытия выбранной нами главы Accession Agreement, которое в большинстве рассмариваемых стран пришлось на период с 2001 по 2003 год, значимые парламентские партии имели лишь две (не три) альтернативы отношения к европейской интеграции своей страны - либо одобрение европо-ориентированного курса, либо критика компонентов этого курса, но не европейского тренда в целом Такой подход к оценке европейской повестки известен как евро-реализм. . Иными словами, на этом этапе евроинтеграции невозможно появление таких ярых противников этого процесса, как «Сербская радикальная партия». Этот факт определяет то, что поляризация является либо нулевой (значение 0), либо находится на среднем уровне и связана с неприятием некоторыми политическими силами отдельных компонентов евроинтеграционного процесса Например, партия «Латвийский путь» опасалась того, что вступление Латвии в ЕС приведёт к наводнению латвийского рынка европейской сельскохозяйственной продукцией и разорению латышских фермеров из-за неспособности конкурировать с зарубежной продукцией. (значение 1). Аналогичное сокращение пороговых значений было проведено и при кодировке контрольной переменной ВВП на душу населения: нам пришлось отказаться от категории «бедная страна», поскольку ни в одном из рассматриваемых кейсов в период закрытия глав Соглашения о вступлении, ВВП на душу населения не опускался ниже 3590,1 долларов. Наконец, при кодировке переменных социальный капитал, нам пришлось отказаться от категории низкий уровень социального капитала.

QCAmv: что влияет на увеличение скорости закрытия главы Соглашения о вступлении?

В Таблице истинности для высокой (2) и средней (1) скорости европейской интеграции в этой модели мы можем наблюдать довольно интересную картину: все страны, кроме Польши и Чехии, представляют собой уникальные кейсы сочетания факторов, которые ведут к увеличению скорости европейской интеграции. В свою очередь, Чехия и Польша объединены в группу, для которой характерно сочетание факторов среднего уровня евро-оптимизма ведущих партий, средней фрагментации парламента, высокой идеологической поляризации, отсутствия поляризации по европейской повестке, среднего уровня ВВП на душу населения, среднего качества государственного управления и среднего уровня социального капитала. (См. таблицу истинности для Модели 2 (а) в Приложение 19, Таблица 22, С. 141).

Для получения адекватного результата, нам необходимо сократить количество предполагаемых комбинаций и убрать комбинации, которые содержат одинаковые и противоречивые факторы влияния. После удаления 1288 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений и булевой минимизации, мы получили следующую формулу, объясняющую увеличение скорости европейской интеграции в рассматриваемых нами кейсах:

fragmentation{1,2} + polarization on the EU accession agenda{1}

Это означает, что увеличение скорости европейской интеграции, понимаемой в этой модели как количество месяцев, потребовавшихся странам-кандидатам на закрытие одной главы Соглашения о вступлении, зависело от среднего или высокого уровня фрагментации национального парламента ИЛИ от среднего уровня поляризации по европейской повестке.

Первая часть формулы справедлива для кейсов Венгрии, Латвии, Польши, Словакии, Словении, Чехии, Черногории и Эстонии, в то время, как вторая часть объясняет успех европейской интеграции в Латвии, Словакии и Хорватии.

Таблица Объяснительная формула для увеличения скорости европейской интеграции. Модель 2

Solution coverage: 1.0

Solution consistency: 1.0

Данная таблица демонстрирует тот факт, что в объяснительную модель вошли только кейсы, которые которые мы включили в группы высокой и средней скорости европейской интеграции. В свою очередь, Solution coverage подтверждает объяснительную способность модели для всех рассматриваемых кейсов.

Латвия и Словакия - это те страны, чей успех на евроинтеграционном поприще может быть объяснён как первой, так и второй частью формулы. Эти кейсы будут в фокусе нашего внимания в следующем разделе, посвящённом интерпретации результатов анализа.

Интерпретация результатов: увеличение скорости европейской интеграции

Анализ показал, что результат ускорения европейской интеграции выдвигает на первый план факторы фрагментации партийной системы и поляризации по европейской повестке. Такое резкое изменение пула значимых факторов по сравнению с результатами анализа в Модели 1 (как анализа, посвящённого странам, которые уже вступили в Европейский союз, так и анализа нынешних стран-кандидатов) связано с изменением рассматриваемого временного горизонта: тот факт, что для закрытия выбранной нами главы Соглашения о вступлении, наиболее важным является количество потенциальных вето-игроков и их позиции по европейской повестке, вряд ли может быть подвергнут сомнению. Итак, на основании выводов, полученных в результате КСА анализа в этом разделе, мы можем сделать вывод, что своё подтверждение нашла лишь Альтернативная гипотеза 4 (дополнение к теории вето-игроков), в то время, как Гипотезы 1 (фактор идеологической поляризации), 3 (фактор евро-оптимизма/евро-скептицизма значимых партий) и 4 (фактор фрагментации партийной системы), а также Вспомогательные гипотезы 1 (фактор ВВП на душу населения), 2 (фактор социального капитала) и 3 (фактор качества государственного управления), оказались несостоятельными для объяснения результатов аналитической Модели 2. Гипотеза 2 (фактор поляризации по европейской повестке) подтвердилась лишь частично В части формулы для Латвии, Словакии и Хорватии, определяющую роль играет фактор средней поляризации по европейской повестке. Это означает, что средняя поляризация не только не мешала, но способствовала увеличению скорости европейской интеграции в этих странах.. Остановимся более подробно на интерпретации результатов для каждой из выделенных нами групп высокой и средней скорости европейской интеграции.

Как мы отмечали выше, главной детерминантой увеличения скорости интеграции Венгрии, Латвии, Польши, Словакии, Словении, Чехии, Черногории и Эстонии на их пути к европейскому членству, стала средняя или высокая фрагментация их национальных парламентов. Здесь в действие вступает парадокс дополнения к теории вето-игроков, о котором мы писали при формулировании Альтернативной гипотезы 4. Политическая реальность стран пост-социализма была такова, что при большей фрагментации парламент имел большие шансы на принятие эффективного и консолидированного решения, чем при меньшем количестве вето-игроков. Это объяснялось тем, что в условиях доминирования крупных анти-европейских и зачастую нереформируемых партий (таких, например, как «Движение за демократическую Словакию»), более мелкие либеральные и посткоммунистические (социал-демократические) силы были вынуждены использовать коалиционную тактику и выступать на выборах в качестве составных частей крупных коалиций для противостояния ревизионизму и неэффективному управлению властвующей элиты. В этой модели, данное дополнение к теории как нельзя лучше подходит для объяснения политических процессов в вышеупомянутых странах-кандидатах в период закрытия ими главы Соглашения о вступлении. Коалиция «Народного движения» и партии «Новая эра» в Латвии, союз «Демократического союза» и «Либерального демократического конгресса» в Румынии, «коалиция коалиций» в Словакии - это всё примеры объединения оппозиционных парламентских партий для противостояния курсу доминирующих авторитарных или неэффективных партий власти. Соглашение о вступлении стало дополнительным стимулом для объединения оппозиции в крупные коалиции, поскольку, в отличие от ранее принятых документов Европейских соглашений или Договора о либерализации торговли. , от закрытия глав АА и, не в последнюю очередь, от закрытия такой важной главы как Судебная власть и фундаментальные права, действительно зависело достижение главной внешнеполитической цели, которую ставили перед собой все рассматриваемые страны пост-социализма из Центральной и Восточной Европы - вступление в Европейский союз. Нужно отметить, что скорость закрытия рассматриваемой нами главы варьировалась: в некоторых странах, таких, как Венгрия, Словакия и Словения правительству и оппозиции удавалось договориться на первом же заседании внутрипарламентского комитета, в то время, как в Латвии, Польше, Хорватии и Чехии её обсуждение вызывало продолжительные политические дебаты, которые, несомненно, замедлили скорость европейской интеграции этих стран. Именно этим фактором определяется тот факт, что Венгрия, Словакия и Словения смогли закрыть эту главу за 8-10 месяцев и, тем самым, были определены нами в группу высокой скорости европейской интеграции, в то время, как Латвии, Польше, Хорватии и Словении потребовались дополнительные месяцы для того, чтобы прийти к консенсусу по этой повестке. Эти страны были отнесены нами к группе средней скорости европейской интеграции.

В целом, необходимо отметить, что в этой модели мы операционализировали зависимую переменную именно через призму количества месяцев, понадобившихся конкретной стране для закрытия одной главы Accession Agreement, для того, чтобы оценить общую эффективность работы парламентов при столкновении с необходимостью закрыть все, даже наиболее трудные с точки зрения затрачиваемых материальных и нематериальных ресурсов, главы этого Соглашения. На наш взгляд, фактор средней и высокой фрагментации как нельзя лучше вписывается в этот контекст, поскольку, как ни парадоксально, в условиях постсоциалистических парламентских систем, высокая или средняя фрагментация играла на руку не только проевропейской оппозиции, но и анти-европейским доминирующим силам, которые зачастую поддерживались мелкими евро-скептическими националистическими партиями, которые тормозили процесс закрытия той или иной главы Соглашения, в особенности, если она была связана с изменением статус-кво в институциональной сфере.

Фактор средней поляризации по европейской повестке, который объясняет ускорение евроинтеграционного процесса в Хорватии, Латвии и Словакии, неразрывно связан с вышеописанным фактором фрагментации. Закрытие глав Соглашения о вступлении разделило национальные парламенты стран-кандидатов на два лагеря. В первом лагере обосновались партии евро-оптимисты, которые были готовы неукоснительно следовать требованиям Брюсселя, во втором - евро-реалисты, которые призывали правительство тщательно просчитывать последствия всех принимаемых решений и не стремится вступить в единую Европу любой ценой. Это означало, что евро-реалисты в целом находились в евро-оптимистическом секторе своих национальных парламентов, но при этом довольно скептически относились к некоторым инициативам Брюсселя. Примерами таких партий являются «Хорватская партия прав», партия «Латвийский путь» и «Словацкий демократический и христианский союз». Все эти партии опасались изменения экономического, политического и институционального статус-кво своих стран в худшую сторону, а также потери части государственного суверенитета Хорватии, Словакии и Латвии вследствие передачи этими странами части полномочий по контролю за внешними границами и определению ключевых для макроэкономической стабильности показателей, на уровень Брюсселя. Для проевропейских партий, существование партий-реалистов представляло реальную угрозу для вступления их стран в Европейский союз, поэтому, как это произошло, например, в Словакии, идеологически враждебные друг другу политические силы были вынуждены создавать правящие многосоставные коалиции для того, чтобы получить большинство в парламенте и, как следствие, продавливать решения, необходимые для закрытия определённых глав, в обход партий-реалистов В случае с закрытием взятой нами за основу этого анализа Главы 4 Соглашения о вступлении, словацкая правящая коалиция в 1999-2000 годах руководствовалась именно такой тактикой исключения партий-реалистов из процесса принятия политических решений. Основная угроза для проевропейских словацких сил в этот период - партия «Движение за демократическую Словакию», была фактически отстранена от участия в обсуждении и принятии необходимого для закрытия этой главы законодательства. (См. Pridham G. Coalition behaviour in new democracies of central and eastern Europe: The case of Slovakia // The Journal of Communist Studies and Transition Politics. 2002. №. 2. P. 95.)..

Как мы отмечали выше, Словакия и Латвия попали сразу в две части формулы, объясняющей ускорение процесса европейской интеграции. Это связано с тем, что в случае этих стран, сработало как дополнение к теории вето-игроков, так и фатор среднего уровня поляризации по европейской повестке. В Латвии партия «Новая эра», «Народная партия» и «Первая партия Латвии» были вынуждены пойти на создание коалиции в условиях усиления позиций евро-скептичной «За права человека в единой Латвии» и евро-реалистического «Союза зелёных и фермеров». Несмотря на то, что фрагментация парламента Латвии в период закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении в 2001-2002 годах, была ненамного ниже, чем в предыдущий электоральный цикл (в электоральный цикл 1998-2002 годов эффективное число партий равнялось 4,57, а в 1994-1998 этот показатель равнялся 5,11), необходимые для закрытия данной главы документы удалось принять и имплементировать гораздо быстрее, чем при закрытии предыдущих глав, поскольку с 2002 года проевропейские партии использовали коалиционную тактику и принимали решения в обход евро-реалистов и евро-скептиков, которые в совокупности контролировали 28% парламентских мест.

В случае Словакии события развивались по этой же логике. После того, как в 1998 году на парламентских выборах победила «коалиция коалиций» все последующие евро-оптимистические правительства придерживались тактики фактического исключения партий евро-реалистов - «Движения за демократическую Словакию» и «Словацкого демократического и христианского союза», из процесса принятия решений по европейской повестке. В результате, период 1998-2002 годов, то есть период закрытия традиционно сложных глав Соглашения о вступлении, в число которых входила и Глава 4, стал для Словакии самым плодотворным этапом на пути к европейской интеграции.

QCAmv: что влияет на замедление скорости закрытия главы Соглашения о вступлении?

В этом части мы выявим факторы, которые повлияли на замедление скорости европейской интеграции Болгарии, Литвы и Румынии.

Таблица истинности демонстрирует тот факт, что за замедление евроинтеграционного процесса в этих трёх странах были ответственны совершенно разные комбинации включённых в анализ факторов (См. таблицу истинноси для Модели 2 (б) в Приложение 21, Таблица 25, С. 142).

После удаления 325 повторяющихся и логически противоречащих друг другу предположений, и минимизации количества комбинаций по правилам булевой алгебры, нам удалось вычислить следующую формулу, объясняющую замедление процесса европейской интеграции в случае Болгарии, Литвы и Румынии:

ideological polarization{1} + fragmentation{1}* government efficiency{0}

Иными словами, уменьшение скорости европейской интеграции, понимаемой как количество месяцев, понадобившихся для закрытия одной главы Соглашения о вступлении, зависело от среднего уровня идеологической поляризации парламента ИЛИ среднего уровня фрагментации партийной системы вкупе с низким качеством государственного управления.

Первая часть формулы объясняет замедление европейской интеграции в Румынии, в то время, как вторая - в Болгарии и Литве.

Таблица Объяснительная формула для замедления скорости европейской интеграции. Модель 2

Solution coverage: 1.0

Solution consistency: 1.0

В нашу модель попали страны, где процесс закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении - Судебная власть и фундаментальные права, занял наибольшее количество времени среди стран, которым удалось открыть и закрыть эту главу. В свою очередь, Solution coverage продемонстрировало тот факт, что полученные в результате анализа части формулы способны объяснить уменьшение скорости европейской интеграции в анализируемых нами кейсах со стопроцентной вероятностью.

Интерпретация результатов: уменьшение скорости европейской интеграции

В центре внимания уменьшения скорости европейской интеграции находятся факторы идеологической поляризации, фрагментации партийной системы и довольно необычный фактор качества государственного управления. Это означает, что в этом разделе своё подтверждение нашли Гипотеза 1 (фактор идеологической поляризации), Альтернативная гипотеза 4 (дополнение к теории вето-игроков) и Вспомогательная гипотеза 3 (фактор качества государственного управления), в то время, как Гипотезы 2 (фактор поляризации по европейской повестке), 3 (фактор евро-оптимизма/евро-скептицизма значимых партий) и 4 (фактор фрагментации партийной системы), а также Вспомогательные гипотезы 1 (фактор ВВП на душу населения) и 2 (фактор социального капитала) оказались неадекватны для объяснения политической реальности Болгарии, Литвы и Румынии как стран-аутсайдеров евроинтеграционного процесса в данной модели.

Замедление процесса европейской интеграции в Румынии объясняется простой логикой противостояния партий (и партийных коалиций) правого и левого толка в электоральный цикл 2004-2008 годов, то есть, в период, когда страна занималась закрытием Главы 4 Соглашения о вступлении. По-сути, процесс закрытия глав Соглашения в последние три года перед вступлением Румынии в Европейский союз стал своеобразным рычагом давления для левых партий и партийных коалиций, которые находились в оппозиции по отношению к правой правящей коалиции «Национальный союз СДП и ГПР» (Uniunea Na?ionala PSD+PUR). Основным опасением левых, которых поддерживала евро-скептическая «Великая Румыния» было то, что после вступления Румынии в Европейский союз национальные производители и, прежде всего, фермеры, понесут большие убытки вследствие того, что они будут неспособны конкурировать с импортёрами из развитых стран Западной Европы. Самый пессимистичный сценарий, по мнению крупнейшей левой коалиции Румынии этого периода - «Альянса справедливости и правды» (Alianta Dreptate si Adevar), заключался в полном исчезновении национальных производителей с румынского рынка Noutcheva G., Bechev D. The successful laggards: Bulgaria and Romania's accession to the EU // East European politics & societies. 2008. №. 1. P. 136.. В связи с этим, левые силы выбрали тактику «торговли» с правящей правой коалицией, где лояльность по отношению к закрытию глав Соглашения (включая Главу 4) обменивалась на предоставление протекционистских гарантий для национальных производителей, которые вступали в силу после официального вхождения Румынии в состав Европейского союза в 2007 году Ibid. P. 137.. Тактика «торговли» была выгодна для обеих сторон, поскольку левые партии за счёт обмена с правящей коалицией представлялись защитниками довольно широкого класса малых предпринимателей и фермеров, что способствовало увеличению их политического капитала перед парламентскими выборами 2008 года, в то время, как «Национальный союз СДП и ГПР» получал возможность выполнить своё предвыборное обещание ввести Румынию в состав ЕС, что было особенно важно в свете того, что в 2004 году Румынии было отказано в предоставлении статуса члена Европейского союза по причине недостаточности реформ и слабой развитости институтов демократии и рыночной экономики. Тем не менее, процесс «торговли» занимал очень много времени, что обуславливолось необходимостью учитывать интересы всех участвующих в переговорах политических сил. В результате скорость закрытия выбранной нами для анализа Главы 4 в Румынии оказалась самой медленной среди всех включённых в эту модель кейсов - 18 месяцев.

В Болгарии и Литве события развивались по иному сценарию. Отрицательное влияние фактора низкого качества государственного управления на скорость европейской интеграции этих государств довольно очевидно: эффект от недостатка контроля на местном уровне за реализацией принимаемых законов и в принципе слабой связи между центром и регионами заключался в том, что проведение реформ, которые, в том числе, включали в себя преобразования в судебной системе, в этих двух странах превратился в крайне сложный и длительный процесс См. Zaremba A. Ar egzistuoja radicali desine Lietuvoje? // Politologija. 2013. №. 3 (71). P. 66.; Rindzeviciute E. Europietiskumo problema diskusijose apie lietuviska nacionalini identiteta // Sociologija. Mintis ir veiksmas. 2002. №2. P. 72.; Giatzidis E. Bulgaria on the road to European Union // Southeast European and Black Sea Studies. 2004. №. 3. P. 449.; Bechev D. EU and the Balkans: The Long and Winding Road to Membership // Opinion Piece. European Studies Centre, St Antony's College, Oxford. 2005. P. 1.. Намного более необычным оказался эффект от фактора средней фрагментации партийной системы. Эффективное число партий для Болгарии и Литвы в период закрытия ими Главы 4 Соглашения о вступлении не превышало 4-4,5. По логике «классических» теорий такой показатель является не идеальным, но приемлимым для достаточно быстрого принятия политических решений. В чем же причина того, что Болгария и Литва, обладая такими партийными характеристиками, оказались в числе аутсайдеров евроинтеграционного процесса в этой модели? Ответ кроется в дополнении к теории вето-игроков, которое применялось нами для объяснения успеха евроинтеграционного процесса в некоторых постсоциалистических странах-кандидатах в предыдущем разделе.

Европейская интеграция Болгарии и Литвы пала жертвой противоречивой политической реальности, характерной для парламентской жизни стран пост-социализма. К моменту начала закрытия Главы 4 (2001-2002 год) в болгарском парламенте находилось 11 политических партий, однако лишь две из них - Социал-демократическая партия Болгарии и «Национальное движение «Симеон Второй» (Национално движение Симеон Втори, НДСВ) могли считаться лидирами на протяжении всего электорального цикла 2001-2005 годов. Данный электоральный цикл стал первым в истории европейской интеграции Болгарии, когда малые политические партии не образовали ad hoc коалицию против крупной анти-реформистской и анти-европейской политической силы, роль которой на протяжении 1990-х годов играла Социалистическая партия Болгарии. Национальная ассамблея созыва 2001 года отличалась от парламентов 1990-х годов ещё и тем, что в нём отсутствовали партии-еврофобы и партии-евроскептики, которые были характерны для болгарской политической реальности в первой половине её евроинтеграционного квеста. Условия снизившейся фрагментации партийной системы и резкого снижения евро-скептицизма, казалось, открывали для Софии большие возможности в плане ускорения процесса европейской интеграции. Тем не менее, отсутствие необходимости для таких крупных партий как Социал-демократическая партия Болгарии, объединяться с большим количеством малых партий для противостояния большим анти-европейским политическим силам и бесконфликтный характер отношений между левой оппозиций и центристским правительством «Национального движения «Симеон Второй», привело к тому, что европейская повестка в этот период не использовалась в качестве инструмента политической борьбы и, напротив, отошла на второй план. Болгарский кейс во многом схож со случаем Черногории, которая столкнулась с такой же «евроинтеграционной летаргией» в 2012-2014 годах вследствие уменьшения градуса конфликтности и уровня фрагментации в Скупщине. Таким образом, видимое упрощение процесса принятия решений в Национальной ассамблее Болгарии обернулось принципиальным отказом от принятия решений в направлении евроинтеграции. Необходимо, однако отметить, что замедление болгарской евроинтеграции зависело не только от отказа использования евроинтеграционной повестки в качестве инструмента внутрипарламентской борьбы со стороны основных политичских акторов, но также от разочарования и усталости от интеграции, которые были характерны для ведущих партий страны в период с 2003 по 2004 год, и были вызваны отказом Брюсселя включить Болгарию в число стран, которые должны были войти в состав ЕС в мае 2004 года Giatzidis E. Bulgaria on the road to European Union //Southeast European and Black Sea Studies. 2004. №. 3. P. 443-444..

История закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении Литовской Республикой повторяет неудачный опыт Болгарии. В электоральный цикл 2000-2004 годов впервые за весь период интеграции правительство было сформировано проевропейской колицией «Социал-демократической коалиции Алгирдаса Бразаускаса» и «Центристским союзом Литвы» (Lietuvos centro sajunga). Несмотря на то, что в литовском Сейме, в отличие от болгарского парламента, присутствовали евро-скептические партии К ним относились Крестьянская партия Литвы (Lietuvos valstieciu partija, LVP) и Союз «Молодой Литвы» (Partija „Jaunoji Lietuva“), Новых националистов и Литовского союза политических заключённых и депортированных (Lietuvos politiniu kaliniu ir tremtiniu sajunga, LPKTS)., их вес в принятии решений был небольшим, поскольку они контролировали всего 5% парламентских мест и поэтому не могли быть серьёзной целью для противодейсвия со стороны коалиционного правительства. Как ни парадоксально, новое литовское правительство, которое состояло из партий, которые на протяжении последних четырёх лет, будучи в оппозиции, настаивали на ускорении проведения реформ, направленных на закрытие глав Соглашения о вступлении (среди них была и судебная реформа 1999 Regular report from the Commission on Lithuania's progress towards accession. LITHUANIA - Regular Report - 13/10/99. P. 57.) после прихода к власти сконцентрировались на областях, никак не связанных с европейской интеграцией. В результате, в отсутсвие про-реформистского и проевропейского противовеса, который мог включать в себя коалицию малых проевропейских партий по типу «Союза отечества - литовских консерваторов» (Tevynes sajunga - Lietuvos krikscionys demokratai), действовавшей в электоральный цикл 1996-2000 годов, новое правительство растянуло проведение судебной реформы и закрытие Главы 4 Соглашения о вступлении на 14 месяцев.

Выводы

Проведённый нами в этой части работы качественный сравнительный анализ множественных значений, позволил выделить факторы, которые привели к ускорению процесса европейской интеграции, понимаемого как количество месяцев, потребовавшихся стране-кандидату для закрытия одной главы Соглашения о вступлении (Главы 4), в Венгрии, Латвии, Польше, Словакии, Словении, Чехии, Черногории, Хорватии и Эстонии, и замедлению этого процесса в Болгарии, Литве и Румынии.

Главной детерминантой успеха Венгрии, Латвии, Польши, Словакии, Словении, Чехии, Черногории и Эстонии на их пути к европейскому членству, стала средняя или высокая фрагментация их партийных систем, в то время, как в Латвии, Словакии и Хорватии на первый план вышла средняя поляризация национальных парламентов по европейской повестке.

В свою очередь, при анализе стран, скорость европейской интеграции которых находилась на низком уровне - Болгарии, Литвы и Румынии, мы пришли к интересному выводу, что на замедление процесса интеграции Румынии повлияла средняя идеологическая поляризация её парламента, в то время, как европейскую интеграцию Болгарии и Литвы замедлило сочетание факторов среднего уровня фрагментации их партийных систем и низкого качества государственного управления.

Таким образом, проведённый анализ подтвердил правильность выдвинутой нами Альтернативной гипотезы 4 и Вспомогательной гипотезы 3, но опроверг наши Гипотезы 1, 2, 3 и 4 и Вспомогательные гипотезы 1 и 2. Такой результат во многом определён сужением временного горизонта анализа в пользу процесса закрытия Главы 4 Соглашения о вступлении - Судебная власть и фундаментальные права, для которого наиболее важными являются не социально-экономические характеристики, которые заключены в наших контрольных переменных, а характеристики национальных парламентов.

Главным результатом проведённого анализа в рамках этой аналитической модели является подтверждение способности дополнения к теории вето-игроков, которое было выделено нами в предыдущей модели, объяснить причины успешной и относительно быстрой европейской интеграции большей части стран-кандидатов из Центральной и Восточной Европы. Парадокс дополнения к теории вето-игроков первоначально был связан с нашим тезисом об ограниченной применимости теории П.Г. Льюиса и С. Реннера и Ф. Траунера для анализа процесса европейской интеграции в странах пост-социализма. Если в идеальных условиях евро-скептицизм/евро-оптимизм ведущих партий определяет увеличение или уменьшение скорости евроинтеграционного процесса, то в странах пост-социализма, характеризовавшихся нестабильностью партийной системы, отдельные партии были заменены коллективными акторами, то есть, коалициями, которые создавались по признаку отношения к европейской повестке, и противостояли друг другу в борьбе за «суверенное» или европейское будущее страны.

Почему же дополнение к теории вето-игроков, которое не сработало в предыдущей модели, оказалось столь важным в Модели 2? Дело в том, что данная модель посвящена анализу европейской интеграции через призму закрытия главы документа, определяющего перспективы всего евроинтеграционного процесса, и отражающего достижения и недоработки конкретного государства на предыдущих этапах европейской интеграции. Как мы отмечали выше, на этом этапе на первый план выходят стратегические инициативы ведущих политических сил, направленные на победу в сражении за будущее вне единой Европы или в её составе. Нами было доказано, что рулевыми в процессе закрытия глав Соглашения о вступлении в кейсах высокой и средней скорости евроинтеграции, были малые проевропейские партии, которые выбрали коалиционную тактику для противостояния евро-скептическим и евро-реалистическим партиям-гегемонам. Этот факт подтверждает несостоятельность теории В. Шмидт, предлагающей формулу «низкая фрагментация - быстрая интеграция» для постсоциалистических государств.