Методика проведения журналистского расследования

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Методика проведения журналистского расследования

Д. Рэндалл в книге "Универсальный журналист" отметил три особенности профессиональной деятельности репортера-расследователя. Во-первых: "Это - исследование, проводимое репортерами, которые зачастую работают с самым что ни на есть "сырым" материалом. Это может быть либо проведение множества интервью, либо подбор и сопоставление фактов и цифр". Во-вторых: "Выбранная тема положительно связана с сомнительными делами или с халатностью, но доказательств этому нет, их нужно собрать. В-третьих: "Получение информации - вот цель журналистского расследования. Оно игнорирует скрытность чиновников и отказ давать информацию" (16. С. 123-124). Основанием для проведения журналистского расследования могут послужить личные наблюдения репортера, письма читателей в редакцию, неучтенные судебным разбирательством документы или свидетельства очевидцев, распространившиеся в обществе тревожные слухи и т. п. Закрытость и отсутствие достаточно полной информации о ходе судебного разбирательства, протесты общественности на этот счет также становятся сигналом к началу журналистского расследования. Если проблема представляется актуальной, вызывает читательский интерес и требует изучения в связи с далеко идущими социальными последствиями конфликта, журналист принимается за расследование.

Журналистское расследование начинается со сбора фактов, и это обстоятельство роднит его с научным исследованием. Факт может быть первичным, например, официальный документ или оценочным, например, интервью свидетеля или участника события. Как тот, так и другой факты требуют проверки. Документ может оказаться фальшивкой, а интервью далеко не всегда отличается достоверностью заявленных сведений. Перепроверка и перекрестная проверка фактов позволяют журналисту, а, следовательно, и читателю, разобраться в их истинности.

Права журналистов на получение информации закреплены Законом РФ "О средствах массовой информации" (1991). В нем, в частности, определяются порядок и способы получения репортером достоверных сведений (статья 38): "Государственные органы и организации, общественные объединения, их должностные лица предоставляют сведения о своей деятельности средствам массовой информации по запросам редакций, а также путем проведения пресс-конференций, рассылки справочных и статистических материалов и в иных формах". Законом регулируются возможности отказа и отсрочки в предоставлении информации: "Отказ в предоставлении запрашиваемой информации возможен, только если она содержит сведения, составляющие государственную, коммерческую или иную специально охраняемую тайну" (статья 40).

В процессе сбора фактов журналист становится обладателем информации, полученной конфиденциальным путем. Использование такого рода фактов регулируется Законом (статья 41): "Редакция обязана сохранять в тайне источник информации и не в праве называть лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени, за исключением случая, когда соответствующее требование поступило от суда в связи с находящимся в его производстве делом".

Процесс сбора фактов завершается, когда репортер убедился, что располагает необходимыми данными, которые имеют отношение к теме расследования. В ходе разбирательства обнаруживаются ранее не учтенные факты, появляются новые. Для успешного завершения журналистского расследования, как и всякого научного исследования, автор должен ознакомиться со всеми доступными фактами без единого исключения. Результативность поиска фактов зависит от личных качеств репортера и его профессионализма, творческого характера его мышления, жизненного опыта, разного рода случайностей.

Далеко не все из собранных журналистом фактов находят место в опубликованном материале. Начинается отбор фактов, их систематизация. Автор выявляет однородные факты, обобщает их, соотносит с темой для определения степени раскрытости последней. Этот сложный процесс включает в себя возникновение гипотезы или версии, определение путей и методов решения искомой проблемы, обоснование истинности авторских выводов.

Можно выделить несколько распространенных методов сбора фактов. При этом необходимо учесть два обстоятельства. Во-первых, выбор метода диктуется характером ситуации, задачами и объективными возможностями ее изучения. Во- вторых, наиболее плодотворным оказывается, как правило, комплексный подход к раскрытию темы, оптимальное сочетание различных методов ее исследования.

Пожалуй, самый распространенный и доступный метод деятельности журналиста в ходе расследования - собственные наблюдения. Репортер воспринимает факт в целом, всматривается в мельчайшие детали, фиксирует место и время действия, а если возможно, то и имена участников. В поле зрения журналиста нередко оказываются альтернативные факты, и они требуют фиксации, их наличие в публикации свидетельствует о полноте и глубине исследования проблемы.

Наблюдение бывает прямым, косвенным, включенным. Все эти виды наблюдения могут присутствовать в одном расследовании. В этом отношении показательно расследование, проведенное в 1892 году В. Гиляровским по заданию столичной газеты "Русские ведомости". Репортер, по собственному признанию, "был командирован редакцией на холеру в Донскую область, где болезнь свирепствовала с ужасающей силой" (17. С. 24).

Сбор фактов репортером начался в пути: "За Воронежем уже стала чувствоваться холера. Наш почти пустой скорый поезд встречал по пути и перегонял на станциях санитарные поезда с окрашенными в белую краску вагонами, которые своим видом наводили панику. Здесь на них не обращали внимания, но на глухих станциях мне не раз приходилось слышать: "В белых вагонах - это холеру везде развозят, чтобы людей морить..."

Такие детали, как пустые вагоны идущего навстречу холере скорого поезда и наводящая страх на окружающих белая покраска вагонов санитарных поездов наглядно передают реакцию жителей на бедствие.

Как оказалось впоследствии, замеченные репортером в начале пути факты панических настроений среди населения не являлись типичными, однако он не исключил их из повествования. Тем самым не упрощался, не выпрямлялся ход расследования, достигалась его полнота, наглядность.

Первая встреча Гиляровского с холерой состоялась при выходе из вагона в Ростове. У двери в зал первого класса перед ним грохнулся на землю огромный, толстый швейцар, которого он заметил, еще сходя с площадки вагона. Оказалось - случай молниеносной смерти от холеры.

Гиляровский обдумал заранее программу своего расследования, однако план оказался несостоятельным. В этом он сразу убедился, побеседовав на вокзале со старым знакомым из числа местных жителей. В ответ на вопрос о цели приезда репортер сообщил, что хочет осмотреть холеру в степи, по станицам и хуторам, а потом заехать в Новочеркасск и взять официальные данные о ходе эпидемии: "И надумал я нанять пару лошадей, доехать до одной станицы, конечно, составив предварительный маршрут, в станице снова нанять лошадей до следующей, и так далее, а закончить Новочеркасском". На это старый знакомый ответил: "Так, только едва ли закончите Новочеркасском, как бы в степи не побывшиться... Ведь в тех же телегах, на которых вы будете ездить, и холерных возят... Долго ли до греха".

В. Гиляровский всегда тщательно, до последней мелочи продумывал план своих действий в экстремальных ситуациях, будь то катастрофа на железной дороге или пожар на фабрике. Для быстрого передвижения использовал любые средства, включая пожарные обозы, и прямо на ходу прыгал на багры где-нибудь на повороте. Из вагона скорого поезда выпрыгивал на полустанке. На этот раз Гиляровский отказался от быстрого исполнения намеченной программы и принял предложение знакомого погостить у него на хуторе, а затем отправиться в степь на его коне и в сопровождении калмыка Ивана.

План действий, составленный Гиляровским, не мог быть осуществлен в полной мере еще по одной причине, которую он выяснил впоследствии. Приехав в Новочеркасск, Гиляровский узнал от местного начальства, что официальные сведения о холере запрещено разглашать на основании "строжайшего циркуляра". Таким образом, личные наблюдения оказались главным источником проведения журналистского расследования.

Опытный репортер замечал, что во многих хуторах даже дезинфекция не употреблялась, халатность полная, мер никаких. Население не информировалось о соблюдении санитарных предписаний. Белье заболевших родственники прятали в собачьих конурах, чтобы сберечь от санитаров. Во время эпидемии проводилась ярмарка скота в одной из станиц, причем люди и животные пользовались водой из одного водоема.

Вместе с тем Гиляровский отмечал многочисленные факты спокойного, участливого поведения жителей, их стремление прийти на помощь друг другу. Помимо прямого и включенного наблюдения за поведением окружающих, Гиляровский использовал метод самонаблюдения в экстремальной ситуации, оказавшийся востребованным, так как репортер почувствовал в пути недомогание, тошноту и дрожь - признаки холеры. По совету калмыка Ивана, он напился горячего чая "напополам с вином" и сел на лошадь. Впоследствии столичные газеты так рассказали о "калмыцком средстве" спасения репортера от холеры: "и на лошади сделал десять верст галопом по скаковому кругу - и болезнь как рукой сняло".

Метод наблюдения позволил Гиляровскому выявить причины быстрого распространения холеры, оценить поведение жителей, действия властей, представить общую картину бедствия.

В раннее упоминавшемся журналистском расследовании В. Волошиновой, опубликованном в ростовской газете "Молот" (18) под заглавием "Что же на самом деле случилось в станице Обливской?", метод наблюдения играет весомую роль. Журналист опровергает слухи об эпидемии скота в станице Обливской, появившиеся в ростовской газете и тиражированные несколькими столичными изданиями. В. Волошинова побывала на месте событий, побеседовала с представителями администрации, ветеринарной службы, сельскими жителями, изучила соответствующую документацию. Однако основным аргументом, опровергающим слухи об эпидемии, служат в материале личные наблюдения журналиста.

"Нет в Обливской специального скотомогильника, - утверждает отдел расследований "РК" ("Ростовского курьера", напечатавшего материал "Неизвестный вирус привел к массовому падежу скота" под рубрикой "Станица Об-ливская: тревожная зона". - А. С.), находясь за 350 км от станицы. Есть, однако... На специально устроенном скотомогильнике, который автору этих строк продемонстрировал А. И. Попов, государственный ветеринарный инспектор района, соблюдены все нормы организации этого невеселого сооружения: рядом нет пастбищ, место отделено от дороги, ямы обвалованы. И пусты..."

Поскольку мясопродукцию Обливского района перестали закупать до появления опровержения в печати слухов об эпидемии, В. Волошинова заявляет: "Считайте путешествие автора этих строк по цеху тем самым опровержением: чистота в отделениях необыкновенная, отсутствует какой-либо дурной запах. На месте дезрастворы и моющие средства, в наличии холодная и горячая (!) вода. В нужных режимах работают холодильники с сырьем, полуфабрикатами и готовой продукцией. Словом, нормальное современное производство. На рядом расположенном участке подрастает экологически чистый чеснок, употребляемый при приготовлении колбас". Кажутся уместными четыре фотоснимка, иллюстрирующие наблюдения журналиста. В результате расследования В. Волошинова выяснила, что репортер, напечатавший материал об эпидемии скота, в станице Обливской не появлялся, а его публикация, по словам заместителя главы администрации района Н. П. Тесля, "стала страшным ударом по экономике района". Таким образом, личные наблюдения позволили В. Волошиновой поставить точку в этом конфликте.

Эффективным методом сбора фактов журналистом-расследователем является интервью. Как информационный жанр интервью широко используется средствами массовой коммуникации. В диалогической, вопросно-ответной форме читатель, слушатель, телезритель получает интересующую его событийную информацию. При этом репортер общается, как правило, с известными лицами, представляющими общественный интерес. У интервьюируемого нет необходимости скрывать мотивы своих действий, утаивать подробности событий и т.п. Применение метода интервью в ходе журналистского расследования имеет существенные отличительные особенности.

Первая заключается в цели и характере интервью: "вычислить" тех собеседников, которые могут дать сведения об интересующем журналиста явлении, получить от них подробную и достоверную информацию. Когда речь идет о преступлении, убийстве, финансовых махинациях и т.п., найти желающих быть втянутыми в конфликт непросто, а лица, охотно идущие на контакт, нередко преследуют корыстные цели и поставляют дезинформацию. Репортер рассчитывает, прежде всего, на содействие тех, кто заинтересован в справедливом разрешении конфликта. Это могут быть родственники и знакомые пострадавших, случайные свидетели, официальные лица. Возможно, некоторые из них согласятся на обнародование сообщаемых сведений с указанием своих фамилий, но не исключается и противоположный вариант. В последнем случае репортер руководствуется этическими правилами. "Кодекс профессиональной этики российского журналиста" (1994) гласит: "Журналист сохраняет профессиональную тайну в отношении источника информации, полученной конфиденциальным путем. Никто не может принудить его к раскрытию этого источника. Право на анонимность может быть нарушено лишь в исключительных случаях, когда имеется подозрение, что источник сознательно исказил истину, а также когда упоминание источника представляет собой единственный способ избежать тяжкого и неминуемого ущерба для людей. Журналист обязан уважать просьбу интервьюируемых лиц не разглашать официально их высказывания". Аналогичное правило содержится и в "Декларации принципов поведения журналистов", принятой Международной Федерацией журналистов (1954). Порой журналисты, не пожелавшие раскрыть источник обнародованной ими информации, в ходе судебного расследования подвергались санкциям. Авторы современного учебника следующим образом классифицируют источники информации по мотивам их сотрудничества с журналистами: идейные («соратники», «ябеды»); корыстные («платники», бартерные отношения); вынуждаемые к сотрудничеству (наличие компромата); смешанный тип (переход из одной категории в другую) (30. С. 140-143).

Некоторые особенности интервьюирования имеют универсальный характер. Журналист общительный, умеющий расположить к себе собеседника, вправе в большей степени рассчитывать на успех, нежели косноязычный и мрачно настроенный. Спокойный, уверенный тон, осведомленность в деле, четко сформулированные вопросы, умение слушать, не перебивая позволяют журналисту "разговорить" собеседника, направить беседу в нужное русло. При этом почти никогда не возникает проблем с записью интервью на магнитофон или с использованием телекамеры.

Логическая последовательность и системность задаваемых вопросов призваны обеспечить полноту и глубину исследования проблемы. Вопросы классифицируются на начальные, промежуточные, уточняющие, напоминающие, детализирующие, обобщающе-контрольные.

Обращаясь к методу интервью в процессе расследования, репортер особенно внимательно следит за речью собеседника, отмечает противоречия, фиксирует стремление уклониться от ответа на прямой вопрос. Причиной расхождений в описании фактов очевидцами может быть как забывчивость, так и желание коммуниканта ввести в заблуждение репортера. Немаловажную роль играет манера поведения собеседника, его мимика и жесты. Психологические знания могут сослужить репортеру хорошую службу, показать скрытые мотивы действий собеседника.

Полученные в ходе расследования независимые характеристики участников конфликта журналист анализирует и обобщает, принимая во внимание личностные качества самих информаторов. Составленные таким образом психологические портреты главных действующих лиц позволяют наилучшим образом провести диалоги с ними. Доверительному характеру общения способствует синхронизация поведения журналиста с поведением собеседника (тон голоса, темп речи, выражение лица, жесты), настрой репортера на рефлексивное слушание (реакция на настроение собеседника, повторение услышанного и пр.). При разговоре важно учесть особенности речемыслительного процесса собеседника, его склонность к образно-эмоциональной или логически-аналитической формам общения. От этого зависит выбор слов, тона и стиля беседы, создание атмосферы доверительности и взаимопонимания. Темп речи, интонация голоса, жесты собеседника служат индикатором определения достоверности его показаний. Как свидетельствуют нейробиологи, представление о достоверности информации коммуникатора дает движение его глаз. В зависимости оттого, извлекает собеседник информацию из своей памяти или конструирует, придумывает ее в ходе диалога, движение его глаз будет различным. Определены соответствующие зоны этого движения. Если журналист начнет разговор с нейтральной темы, например о погоде, домашних животных, марках автомобилей, и задаст вопросы, требующие от собеседника как оперативной памяти, так и фантазирования, то, слушая ответы, он фиксирует различное движение глаз коммуникатора, позволяющее отличить реальность его показаний от вымысла и использовать эти наблюдения в ходе дальнейшей беседы.

По мнению журналистов-практиков, в тех случаях, когда интервьюируемый не склонен к продолжению общения, целесообразно заинтересовать его в этом, прояснив лично его затрагивающие последствия расследования. Доверительность разговора, обещание сохранить конфиденциальность увеличивают шансы репортера на успех интервью. Этому содействует атмосфера беседы. Если разговор происходит в домашней обстановке, журналист может попросить фотоальбом собеседника, и знакомство с ним позволит лучше узнать образ жизни, круг общения героя.

Когда все названные способы исчерпаны и не дают искомого результата, Ю. Шум предлагает "крайнюю меру" - "агрессивную форму разговора с источником информации": "Если это лицо официальное, пригрозите, что напишете о его отказе от комментария и намекнете на прямую заинтересованность в сокрытии информации от общественности. На чиновника, знакомого с законом о средствах массовой информации, это может подействовать" (42. С.42).

Однако чиновник может руководствоваться негласным указанием начальства о сокрытии информации, и тогда журналистский прием окажется недостаточно эффективным. Апелляция к гражданской позиции собеседника, акцент на общественную значимость его действий в таком разговоре не являются излишними.

Известны примеры, когда в процессе интервьюирования журналист вступал в противоречие с этическими правилами. В книге "Мои скитания" В. Гиляровский рассказал, как, расследуя причины пожара 1882 года на фабрике в Орехово-Зуево, он намекнул свидетелю-полицейскому, что сам из одного с ним ведомства. Едва тот разговорился, Гиляровский объявил свою журналистскую профессию. Испуганный полицейский чин за обещание не упоминать его имени в печати раскрыл "всю подноготную жизнь фабрики" и истинные причины ее поджога.

Рассматривая варианты отказа интервьюируемого от записи беседы, М. Шостак заключает: "Человек может категорически отказаться говорить под диктофон. Признавая его право на отказ, многие журналисты, тем не менее, записывают свидетельства на диктофон скрыто. Этот не совсем корректный поступок иногда бывает оправдан: не используя разоблачительную запись в материале, не называя имени, журналист на всякий случай (на случай суда) имеет свидетельство, что встреча состоялась, что данному лицу предоставили возможность изложить свою точку зрения". В подобной ситуации журналист руководствуется законодательными нормами. В Законе РФ "О средствах массовой информации" говорится на этот счет следующее (статья 50): "Распространение сообщений и материалов, подготовленных с использованием скрытой аудио- и видеозаписи, кино- и фотосъемки допускаются: 1) если это не нарушает конституционных прав и свобод человека и гражданина; 2) если это необходимо для защиты общественных интересов и приняты меры против возможной идентификации посторонних лиц; 3) если демонстрация записи производится по решению суда".

Объявляя ведущим методом современного расследования экстенсивное интервьюирование (метод "сужающихся кругов"), М. Шостак усматривает в нем несколько этапов: "Вначале - "интервьюирование широкого круга", множества лиц (журналист лишь подбирается к теме). Вторая стадия - "интевьюирование среднего круга", уточнение "группы повышенного интереса", то есть людей, близких к проблеме. Наконец - выход на виновника (стадия "названное имя"), общение с ним, после чего - перепроверки, уточнения, сбор дополнительных материалов".

В процессе интервьюирования журналист решает еще одну важную проблему: сообщать или нет собеседнику компрометирующие его сведения, собранные в ходе расследования. Некоторые теоретики жанра считают, что ознакомление собеседника с результатами журналистского расследования на каждом из указанных выше этапов нецелесообразно, так как интервьюируемый может сочинить собственную версию происшествия, поделиться с соучастниками полученной информацией, принять меры к противодействию дальнейшей работе журналиста, вплоть до физической расправы с ним. Существует и другая точка зрения. Познакомив собеседника с имеющимися в досье фактами, репортер получает возможность оценить реакцию на них. Если заявленное алиби убедительно и приведенные собеседником аргументы при проверке подтверждаются, журналист исключает ошибочные направления своего расследования или, по крайней мере, экономит время на его проведении. Иные журналисты знакомят своих героев с черновыми записями их интервью, полагая, что те устранят мелкие неточности или вспомнят новые важные подробности. Что касается возможности распространения информации среди причастных к делу лиц, то репортер должен быть готов к этому с первых шагов своего расследования.

Особый интерес представляет заключительное интервью с лицом, которое согласно проведенному расследованию, подозревается в качестве главного обвиняемого. Журналист, сообщая собранные им факты, предлагает собеседнику их прокомментировать. Свою просьбу репортер аргументирует читательскими запросами, ссылкой на общественное внимание к конфликту. В зависимости от поведения собеседника журналист принимает окончательное решение о публикации расследования. Вряд ли собеседник безоговорочно согласится с предъявленным обвинением, но его ответные действия подскажут репортеру, целесообразно ли ставить точку в своем расследовании.

В этом отношении показательно журналистское расследование, проведенное В. Лезвиной и опубликованное под заглавием "Энергетический кулак" в "Ставропольской правде" (19). Автор расследует причины частого отключения электроэнергии в городе Светлограде, устанавливает нарушения и причастность к этому начальника Светлоградского межрайонного отделения Управления Госэнергонадзора в Ставропольском крае В. Щетинина. В ходе расследования В. Лезвина ознакомилась с заявлениями частных предпринимателей и руководителей хозяйств, обвиняющих энергетического надзирателя в вымогательстве.

Предприниматель Стальной обратился в милицию с заявлением о том, что В. Щетинин под угрозой отключения электроэнергии вытребовал у него плотников, которые выполнили частный заказ. В столе уборщицы Энергонадзора Е. Майданович были обнаружены печати акционерных обществ. В одном случае за лабораторные исследования хозяйства рассчитывались с Энергонадзором кирпичом, в другом - зерном. О волоките с подключением электричества в дачном кооперативе "Ручеек" рассказал репортеру 75-летний ветеран Великой Отечественной войны А. Сергеев, а сотрудники кафе "Водник" поведали о расчетах с начальником Энергонадзора бесплатными обедами. Права у Энергонадзора немалые, возможности для отключения электроэнергии - тоже, - свидетельствует репортер, - например, отсутствие на розетке бумажки, на которой написано: 220 вольт. Использовав вышеизложенные и другие факты должностных злоупотреблений, В. Лезвина изложила их перед опубликованием главному действующему лицу расследования и прокомментировала его версию конфликта: "Виктор Щетинин утверждает, что все факты, о которых речь шла выше, можно интерпретировать по-другому, а некоторых так и вовсе не было. Ну, не обедал никогда в кафе "Водник". А если и обедал, то всегда расплачивался наличными. Ну, если и занималась уборщица Майданович частным бизнесом в свободное от работы время за государственным столом в государственном учреждении, то он к этому не имел никакого отношения. А если и имел, то только в силу человеколюбия: зарплата-то у уборщицы небольшая, вот и решил помочь. Ну не было никакой волокиты с ветераном Сергеевым. А если и была, то он даже не член кооператива "Ручеек", а так, самозванец. Ну, Стальной-то со своими плотниками тут при чем? Начальство его утверждает, причем в письменном виде, что претензий к Энергонадзору нет. А плотницко-столярные работы для Щетинина делал его собственный кум. На выкупленных у Стального станках. Правда, на его территории. Так это мелочи, потому что кум, по словам начальника Энергонадзора, запил и заказ сделал плохо и не вовремя. А история с кирпичом и тоннами зерна вообще злой наговор, который милиция воплощает в жизнь незаконными методами". В данном расследовании общение репортера с главным участником конфликта подготовлено логикой сюжетного повествования и является его кульминацией. С помощью стилистических средств (ирония, мимезис, амфиболия, литота и пр.) автор подтверждает справедливость своих аргументов, которые пытается отрицать собеседник.

В программе Гильдии судебных репортеров "Чистые перья" предусматривается экспертиза подготовленного к печати журналистского расследования: "Если эксперт считает, что публикация подготовлена всесторонне и объективно, он выполняет процедуру "Право на ответ", то есть знакомит тех лиц, чьи честь и достоинство могут быть задеты публикацией, с основными выводами расследования и предлагает записать их комментарий". Краткий комментарий "второй стороны" должен быть помещен в том же номере газеты или издания (в той же передаче), что и основной материал расследования (43. С. 106).

В научных трудах, посвященных теории и практике жанра журналистского расследования, прямое признание своей вины собеседником или его пассивная реакция на обвинения, предъявленные репортером, объявляются завершающим этапом сбора фактов, сигналом к началу публикации материала. Однако юридическая практика, высказывания известных писателей и психологов заставляют усомниться в непреложности такого мнения. В "Капитанской дочке" А. Пушкин приводит убедительные аргументы на этот счет: "Думали, что собственное признание преступника необходимо было для его полного обличения, - мысль не только неосновательная, но даже и совершенно противная здравому юридическому смыслу: ибо, если отрицание подсудимого не приемлется в доказательство его невиновности, то признание его и того менее должно быть доказательством его виновности". Причиной ложного признания может стать агрессивность поведения репортера, стремление подозреваемого дискредитировать личность расследователя или желание взять на себя чужую вину. Видимая легкость прохождения репортером "сужающихся кругов" в процессе интервьюирования и безальтернативный выход на главного виновника с личным признанием последнего свидетельствуют скорее о возможных просчетах, чем об успехах расследования.

Сомнения читателей в результативности расследования умножаются, если автор ссылается не на компетентные высказывания, а на слухи. В опубликованном под рубрикой "Расследование" на страницах "Литературной газеты" (20) материале К. Светлицкого "Личные планы невского "городового" приводятся убедительные документальные данные и компетентные суждения относительно размаха заказных убийств в Санкт-Петербурге, росте преступности в городе и бездеятельности местных властей. Однако заключительный тезис автора о зреющем в северной столице заговоре с целью государственного переворота подкрепляется недостаточно весомыми высказываниями: "Наверно, об этом стоит задуматься тем однокашникам министра МВД РФ, которые во время питерских застолий в узком кругу поднимают тосты "За губернатора Анатолия Посиделке и президента России Анатолия Куликова!" Застольный тост, ставший известным журналисту, - не лучший из аргументов при таком серьезном обвинении. Этот пример побуждает обратиться к высказываниям авторов учебных пособий по журналистскому расследованию. Они рекомендуют журналистам формировать обвинения в виде риторических вопросов, использовать иные слова, ссылаться на слухи, чтобы избежать судебных разбирательств, обвинений в диффармации. В то же время авторы пособий требуют фактической точности и конкретности, без которых не возникает доверия читателей к результатам расследования. С последним утверждением нельзя не согласиться, оно достижимо при условии единства формы и содержания публикации.

Метод интервью главенствует в опубликованном на страницах "Новой газеты" (21) под рубрикой "Расследование" материале О. Лурье "Список Туровера" с подзаголовком: "Обнаружено досье на российских коррупционеров". Автор сообщает краткие сведения о личности швейцарского бизнесмена Ф. Туровера, который собрал копий секретных документов по делу "Мабетекс" и наотрез отказался сообщить об их местонахождении репортеру: "Д не могу сказать вам, где находятся эти материалы, так как они подобны атомной бомбе, там слишком много завязано высоких людей". Однако журналист выяснил, что секретный архив Туровера хранится в Генпрокуратуре, и получил возможность познакомиться с описями 49 папок, в которых насчитывается 4919 страниц архивных документов, датированных 1992-1998 годами. В телефонном разговоре с Туровером репортер предложил бизнесмену прокомментировать содержание названных папок. Таким образом, о компромате на российских коррупционеров читатель узнает из краткого телефонного интервью журналиста с Туровером. В послесловии к диалогу репортер с иронией заявляет, что начальники из Генпрокуратуры совсем "забыли" об изъятых документах из архива Туровера. Тождественность комментариев Туровера и текстов документов, хранящихся в Генпрокуратуре, в газетном материале не устанавливается. Метод интервью и работа с документами органически дополнили бы друг друга, если бы репортер имел возможность их соединить в своем расследовании.

Активно применяет метод интервью А. Евтушенко в журналистском расследовании, напечатанном в "Комсомольской правде" (22) под заголовком: "Упав в яму с "химией", солдат растворился до костей". Материал снабжен водкой: "Десятки тысяч бомб, начиненных химической отравой, были тайно захоронены в окрестностях Пензы. И сорок лет напитывали ядом землю и водоемы. Сегодня угроза смертельного отравления нависла над полумиллионом пензенцев".

Расследование начинается с описания личных впечатлений журналиста, переданных с места событий в репортажном стиле: "Первый раз я побывал здесь поздней осенью. Идем по лесу. Неожиданно сквозь чащу - залитая солнцем поляна. Ни деревца, ни кустика. Словно плешь; за ней - вторая, третья. И неожиданный стойкий дух прелого чеснока. Как будто здесь, за километры от проезжих путей, в лесной гуще, устроили свалку нерадивые хозяева овощной лавки. Но поляны опутаны по периметру колючей проволокой. И табличка на столбе: "Запретная зона! Опасно для жизни!"

Вслед за прямым наблюдением и самонаблюдением журналиста приводится серия интервью, которые проливают свет на историю захоронения боеприпасов, их современное состояние, опасность для здоровья окрестных жителей. Интервью играют структурирующую роль в расследовании. Вице-президент российского отделения "Зеленого креста" С. Барановский сообщает, что ограда вокруг захоронения химического оружия появилась недавно, прежде здесь бродили грибники. Местный эколог Ю. Вобликов рассказывает, как после затопления в озере ядовитых веществ в нем повывелась живность, по берегам зачахла растительность. Главный специалист Пензенского госкомитета по охране окружающей среды А. Гончаров поведал журналисту, что подземные воды несут смерть в близлежащее водохранилище - излюбленное место отдыха горожан. Главврач Пензенского филиала Института естественных методик и оздоровления Н. Теплова говорит, что в районах, близких к захоронениям химоружия, у детей наблюдается рост различных врожденных уродств. Старший научный сотрудник Госкомгидромета Ю. Савин считает, что зараженные участки надо покрыть глиняным саркофагом. Автор беседует с жителями села - безымянными дедом и бабулей, с бабой Маней, которые наслышаны о химических захоронениях, но относятся к этому равнодушно. Приводит слухи о солдате, который во время захоронения оружия решился в траншею со слитой туда "химией" и растворился до костей.

А. Евтушенко ссылается на данные из досье "КП" о захоронении в окрестностях Леонидовки в 50-х - начале 60-х годов химоружия: десятков тысяч бомб с фосгеном, синильной кислотой и ипритно-люизитной смесью. В заключение журналист вновь обращается к методу самонаблюдения, закольцовывающему расследование: "С неделю после командировки мучился от внезапно нахлынувшей слабости, головной боли".

Метод интервью является единственным в материале "100 000 долларов за информацию об убийстве Старовойтовой", опубликованном в 1998 году под рубрикой "Коммерсант" ведет расследование". Во вводке к материалу говорится, что "Коммерсант" начал собственное расследование убийства Галины Старовойтовой, и первым шагом на этом пути стала беседа сотрудника газеты И. Тросникова с представителем Альфа-банка, обязавшегося заплатить сто тысяч долларов за содействие следствию. Далее приводится текст интервью, раскрывающего мотивы выделения банком премии. В данном случае говорить о жанре журналистского расследования можно лишь в связи с его планированием редакцией, а метод интервью является отправной точкой, заявкой на будущее.

Метод анкетирования был взят на вооружение репортерами в пору возникновения жанра журналистского расследования. Читательский опрос предполагает, во-первых, отчетливое представление журналистом цели расследования, в строгом соответствии с которой находится содержание анкеты. Во-вторых, предлагаемая респондентам анкета должна отвечать определенным условиям: вопросы в ней необходимо формулировать кратко и точно, чтобы ответы не требовали пространных объяснений; общее число вопросов должно быть оптимальным, иначе интерес и внимание к ним респондентов притупляются. В-третьих, опрос ограничивается выборкой респондентов, репрезентативность которой должна соответствовать результатам опроса всего обследуемого населения.

Метод анкетирования успешно применил А. П. Чехов, исследуя в книге очерков "Остров Сахалин" проблему насильственной колонизации этого отдаленного края российской империи. Чехов составил анкету для опроса сахалинского населения: "1. Селение; 2. Двор №; 3. Звание; 4. Имя, отчество, фамилия, отношение к хозяину; 5. Лета; 6. Вероисповедание; 7. Где родился; 8. С какого года на Сахалине; 9. Главное занятие; 10. Грамотен, неграмотен, образован; 11. Женат на родине, на Сахалине; 12. Получает ли пособие из казны? Да, нет; 13. Чем болен?" Все вопросы анкеты служат достижению общей цели: определить, насколько перспективна насильственная колонизация Сахалина.

Ответы десяти тысяч сахалинцев позволили сделать вывод по 5 пункту анкеты: на Сахалине нет молодежи, особенно юношей; по 8 пункту: переселенцы не приживаются на сахалинской земле; по 11 пункту: почти половина семей на Сахалине незаконна в юридическом отношении; по 12 пункту: колония не в силах прокормить себя. Общий вывод таков: каторжная, насильственная колонизация Сахалина бесперспективна.

Объем проведенной Чеховым работы в течение трехмесячного пребывания на острове в 1890 году колоссален. "Я объездил все поселения, заходил во все избы, - писал Чехов Суворину, - вставал каждый день в пять часов утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении от мысли, что многое еще не сделано". По словам К. Чуковского, на Сахалине "из всех тамошних каторжников самым каторжным работником был в эти месяцы" Антон Павлович (23. С.46).

В книге очерков Чехов высказал свой взгляд на личные качества исследователя-социолога, на методику его работы. "Ведомости об инородцах, - писал он, - составляются канцеляристами, не имеющими ни научной, ни практической подготовки;... если сведения собираются ими на месте, в гиляцких селениях, то делается это, конечно, начальственным тоном, грубо, с досадой, между тем как деликатность гиляков, их этикет не допускает высокомерного и властного отношения к людям, требует особенного искусства в отношении с ними. Помимо того, сведения собираются администрацией без всякой цели, лишь мимоходом, причем исследователь вовсе не соображается с этнографической картой, а действует произвольно". Таким образом, социологу необходимы ясное осознание цели исследования, затем научная и практическая подготовка и, как непреложные личные качества, - деликатность, этикет. О том, что Чехов обладал всеми этими качествами, свидетельствовал бывший сахалинский тюремный служащий Фельдман: "В тюрьме Чехов подолгу беседовал с каторжными. Он сумел расположить их к себе, и они относились к нему на редкость доверчиво... Был у нас в тюрьме бессрочно каторжный Кириан Блоха. Угрюмый, необщительный, жестокий и хитрый, но даже он в разговоре с Чеховым изменялся до неузнаваемости, и тогда в его интонации слышались такие нотки, которых мы и не предполагали в этом человеке-звере". *

Простые вопросы анкеты и располагающая к доверию процедура опроса открывают возможность добиться искомых результатов в журналистском расследовании. Именно эти обстоятельства позволили американским репортерам из газеты "Стар-Трибьюн" в 1984 году получить ответ на вопрос о том, в каких ситуациях школьники не поддаются соблазну испробовать наркотики. Проанализировав пять тысяч ответов на вопросы составленной ими анкеты, журналисты пришли к выводу, что воздержание от наркотиков имеет место среди школьников из семей, где воспитываются стойкие религиозные убеждения на этот счет. На основании результатов анкетирования журналисты высказали рекомендации, способствующие решению этой остро актуальной проблемы.

К числу наиболее притягательных и одновременно вызывающих самые противоречивые суждения среди журналистов относится метод "переодевания" или "подпольной деятельности". Другое, более привычное название метода: "журналист меняет профессию". К нему репортер прибегает в том случае, когда расследовать условия жизни и деятельности определенной группы людей, будь то кампания, банда, фирма и т.п., невозможно иначе, как проникнув внутрь этой организации, войдя в ее состав.

В 1892 году в "Ростовских-на-Дону известиях" появилось эссе А. И. Свирского "Ростовские трущобы". Автор поведал читателям о причинах, побудивших его заняться расследованием трущобного мира, раскрыл творческую лабораторию создания очерков. Нарядившись соответствующим образом и поборов в себе чувство гадливости, он отправился скитаться по ростовским трущобам. Свирский искренне считал, что общество не подозревает о существовании тайных притонов, и ставил перед собой цель, изучив все подробности трущобного прозябания отверженных созданий, рассказать об этом широкому кругу читателей.

Своеобразна композиция очерков. Перед взором читателя открывается панорама трущобного мира, ужасающего своей мерзостью и безысходностью. Сначала мелькают безымянные, стертые лица, являющие собой фон этого ада. Потом автор представляет крупным планом некоторых обитателей "дна", рассказывает историю их жизни, перипетии изменчивой судьбы, причины и глубину падения каждого. Один герой исчезает в толпе несчастных созданий, уступая место другому персонажу, жизнь которого столь же трагична, беспросветна. Автор искусно связывает между собой повествования о судьбах обитателей трущоб и придает, таким образом, своему документальному произведению сюжетную целостность, динамизм. При этом он комментирует отдельные события из жизни героев, перебивает их рассказы-интервью публицистическими отступлениями.

А. Свирский находит колоритные детали, ярко передающие внешний облик трущоб. Вертеп "Окаянка" (владелец назвал его "Море-Окиян", а народ окрестил его по-своему) - деревянный сарай с серыми, закопченными стенами, внутри - длинные скамьи и грязные столы. На посетителя разом обрушиваются адская духота, толкотня, площадная брань, циничные песни. Столь же неприглядна "Полтавцевка", которая отличается от "Окаянки" только тем, что в ней имеется "клоповник", да столы покрыты скатертями, которые напоминают солдатские портянки, издающие зловонный сивушный дух. В "клоповниках" ночлежники лежат так тесно, что, плюнув, попадают в соседа.

Вертепы в этом параде похожи друг на друга, как родные братья. Журналист ведет- читателя по улицам старого Ростова: Большой проспект, Никольская, Большая Садовая, Таганрогский проспект. Безжалостный, равнодушный к своим жертвам город, грязные притоны которого превращают людей в нравственных и физических уродов, - таким видится Ростов автору, познавшему изнанку его существования.

Особенно горькие чувства охватывают Свирского, а вместе с ним и читателя, при знакомстве с "детьми трущоб". Маленький оборвыш, похожий на сорокалетнего карлика, с хриплым от пьянства голосом, нахальным выражением лица изрыгает грубые ругательства, а потом, жестоко избитый взрослыми, плачет в уголке, закрыв глаза ручонками. Чаще всего плод незаконного брака, брошенный родителями, "дитя трущоб" занимается нищенством и воровством. Автор считает, что виноват в этом страшном падении не сам ребенок, а равнодушное общество, допускающее это варварство.

Потерявшие человеческий облик обитатели притонов по-своему симпатичны журналисту: они поражают его своей открытостью, готовностью прийти на выручку друг другу.

Автор заявляет, что держался истины и не вдавался в область фантазии, так как самая яркая фантазия должна поблекнуть перед той правдой, которая послужила материалом для расследования. При этом он пытается повлиять на действительность, составляет разного рода благотворительные проекты. Выражает благодарность полиции за то, что она заставляет с наступлением вечера прекращать торговлю спиртным в одном из притонов. В заключительной части Свирский предлагает открыть дешевые столовые и бесплатные ночные приюты для "лиц дворянского происхождения с высшим и средним образованием, которые, за поисками мест, постепенно лишаются всяких материальных средств и даже одежды".

Автор встречается со своими героями в тот момент, когда они оказываются изолированными от привычного уклада. Причиной их падения на "дно" жизни стали внешние обстоятельства, механизм воздействия которых тщательно анализируется журналистом. Потеря работы, болезнь, неудачное замужество, утрата кормильцев разрушают хрупкий мир личного благополучия и неумолимо подталкивают пострадавшего к горестному финалу.

Немаловажную роль играют нравственные качества личности, способность противостоять жизненным невзгодам. Сломленный морально, человек не в состоянии бороться за свое будущее, погружается в пучину пьянства и разврата. Прослеживая шаг за шагом путь нравственной и физической гибели людей "дна", Свирский видит возможность спасения и духовного возрождения личности в чутком и доброжелательном внимании окружающих, моральной и материальной поддержке терпящих бедствие.

Можно предположить, что, описывая судьбы обездоленных, автор использовал не только эпизоды из жизни обитателей ростовских трущоб, но и собственные впечатления бывшего беспризорника и литературные ассоциации. Художественно-публицистическая форма повествования позволила ярко раскрыться личности автора, его исследовательскому и литературному талантам. Прием "переодевания", общение с людьми "дна" открыли возможность Свирскому с максимальной психологической убедительностью наглядно показать беспросветное существование обитателей ростовских трущоб. Вместе с тем избранный журналистом метод сбора фактов потребовал от него наивысшего напряжения духовных и физических сил. По собственному признанию Свирского, наблюдаемые картины трущобного мира ставили его не раз на грань нервного стресса, порождали чувства отчаяния и безысходности.

В ту пору, когда ростовские трущобы являлись объектом журналистского расследования А. Свирского, репортер газеты "New York World" Нелли Блай изучала условия содержания и лечения душевнобольных в больнице на острове Блэквелла. Чтобы проникнуть туда, ей пришлось симулировать сумасшествие. В течение десяти дней своего пребывания в этом заведении она собрала разоблачительный материал, обнародование которого вызвало шоковое состояние у многих читателей.

"Газета Дона" опубликовала расследование А. Масолова "Две с половиной тысячи баксов от Буратино" (24). Чтобы познакомиться с мошеннической деятельностью ростовской фирмы, которая сулила своим клиентам неслыханные прибыли в случае внесения солидного предварительного взноса и последующего привлечения на тех же условиях новых вкладчиков, журналисту пришлось надеть дорогой костюм и выдать себя за состоятельного менеджера.

Использование метода "переодевания" представляет известную опасность, если расследуются криминальные факты. Кроме того, внедрившись в изучаемую среду, репортер, помимо воли, может нанести вред обществу, стать соучастником противозаконных действий. В качестве примера достаточно сослаться на актуальную ныне тему наркобизнеса. Нетрудно вообразить, какой ценой будут получены сведения о движении наркокурьеров, о способах распространения зелья и других сторонах процветания наркобизнеса, если журналист проникнет в эту сферу и там сойдет за своего.

Английский репортер Д. Рэндалл привел в своей книге "Универсальный журналист" (16 С. 144) случай скандального провала серии журналистских расследований с "переодеванием" в 1994 году, когда распространился слух о появлении на черном рынке Германии оружейного плутония, завезенного якобы из России. В погоне за "жареными" фактами некоторые репортеры стали выдавать себя на черном рынке за продавцов оружейного плутония, другие прикидывались покупателями. Скандал разразился, когда те и другие вышли друг на друга и без тени сомнения представили читателям фальсифицированные версии. Однако даже такие катастрофические провалы не останавливают любителей метода "переодевания". Д. Рэндалл посвятил несколько страниц своей книги мастеру искусства "переодевания" немцу Гюнтеру Валлраффу, который во время своих сенсационных расследований умудрялся до неузнаваемости менять свой внешний облик, включая форму зубов.

Сотрудники "Репортера. Газеты Дона" назвали свое расследование "акцией-провокацией". Во вводке к материалу Е. Тихоновской "Кипарисы" почем? А стреляющие?" (26) объяснялись причины, побудившие журналистов выступить в роли продавцов оружия: "То, что оружие у нас продается как попало и где попало - факт общеизвестный. Наслушавшись о продаваемых прямо на колхозном рынке гранатах, об автоматах по объявлению и ракетах с доставкой на дом, мы решили проверить, насколько эти рассказы соответствуют действительности. Долго размышлять не стали. Первым делом дали в газете объявление о продаже "средств самообороны и обороны".

Далее автор знакомит читателя с методами проведения расследования. В объявлении указывался домашний телефон репортера. Однако "для подстраховки" журналисты сначала спрашивали телефон клиента, а потом один из них перезванивал и голосом "жителя гор" вступал в переговоры с покупателем.

Значительную часть расследования занимают телефонные интервью, из которых выясняются разнообразные запросы клиентов. "Только за один вечер было более шестидесяти звонков. Потом мы просто устали считать, - признается автор. - Предпочтение отдавалось гранатам и другим взрывающимся штучкам. Стрелковым оружием интересовались менее активно. Наш любимый кольт "Кинг-Кобра" удалось пристроить за три сотни долларов. "Глок-17" ушел за две. "Узи" так и остался нереализованным. Продавать этот славный пистолет-пулемет за пятьсот долларов мы не согласились".

Вслед за обнародованием телефонных интервью автор описывает свою встречу с одним из клиентов. Эта часть расследования живо напоминает фрагменты из цитированного выше руководства М. Шостак по проведению журналистского расследования, опубликованного под рубрикой "Колледж" в "Журналисте": "Встречу назначили на пять часов вечера в парке им. Горького, на скамейке у летней эстрады. Я должна была сидеть с "Газетой Дона" в руках. С такой же газетой должен был быть и сам клиент".

Репортер делится с читателем своими переживаниями. Вдруг эта встреча - "милицейская подставка": "От такой мысли у меня даже пятки зачесались. К месту встречи я принеслась на пятнадцать минут раньше назначенного".

Далее во всех подробностях передается беседа с потенциальным покупателем оружия, имя и местожительство которого репортер сообщает читателям: "В назначенное время на скамейку рядом со мной присел молодой человек в рыжей кожаной куртке и черной кепке. Забросив ногу за ногу, он неторопливо развернул "Газету Дона". Уровень адреналина у меня в крови подскочил до последней отметки. Подрагивающими руками я вытащила из сумки свой экземпляр "пароля". Минут пять сидели молча. Я решила действовать первой.

- Молодой человек, вы кого-то ожидаете? Он медленно опустил газету и так же медленно кивнул головой.

- Вас зовут Андрей?

Он снова очень медленно кивнул головой.

Нет, на переодетого милиционера этот парень никак не походил. Мысленно перекрестившись, я стала рассказывать клиенту о нашей акции. Реакция была неожиданной.

- За бензин мне ваша газета заплатит и моральный вред возместит?"

Последняя фраза собеседника была такая: "Я предполагал, что это менты развлекаются. А оказалось, журналисты".

На заключительном этапе своего расследования ростовские журналисты проверили реакцию правоохранительных органов на свою затею. "Продаем "Кипарис". Новый. Недорого", - такое объявление они приклеили на все фонарные столбы рядом со зданием, в котором расположены ГУВД и УФСБ по Ростовской области. Для посвященных объяснять не приходилось, что "Кипарис" - это пистолет-пулемет калибра девять, состоящий на вооружении у спецслужб. Вскоре выяснилось, что объявления со столбов исчезли, и никакой реакции со стороны чекистов не последовало. Именно это обстоятельство побуждает автора следующим образом закончить свое расследование: "Немудрено, что оружие у нас продается и покупается запросто".