Общественная деятельность редакции журнала "Спутник чиновника"

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Редакция «Спутника чиновника», показывая своим читателям общность их служебных, экономических и культурных интересов, ставила своей целью объединение государственных служащих, причем консолидация должна была происходить путем организации обществ, ориентированных на решение материальных проблем чиновников и их объединение вне служебного пространства.

В разрозненности чиновничества редакция видела одну из причин его тяжелого материального и правового положения: государственные служащие определяли свои проблемы и интересы исключительно как частные, поэтому организация добровольных сообществ, по мнению редакции, способствовала бы формулированию общих целей и вопросов. Следующим шагом, по планам редакции, должна была стать выработка стратегии для совместного решения проблем правового и материального характера, которая включала бы в себя предоставление чиновникам возможности проявления инициативы в служебной сфере и свободного контакта с властными структурами для публичного выражения своей позиции.

Общественные организации чиновников дополняли деятельность государства, находясь при этом под его контролем. В то же время эти сообщества являлись такой формой взаимодействия чиновников, которая способствовала формированию их гражданской идентичности вне сферы политического, из которой государственные служащие были исключены, поэтому можно говорить о том, что добровольные сообщества представляли собой модель для реализации гражданского потенциала государственных служащих через деятельность по улучшению материального положения и изменения правового статуса.

С помощью рассматриваемых сообществ чиновники взаимодействовали друг с другом как частные лица, вне рамок своей служебной деятельности. В этом случае ассоциации были формой публичной сферы, участие в которой осуществлялось на основе коллективной идентичности государственных служащих. Издатели позиционировали свой журнал не только как источник информации о жизни чиновничества, но и как поле для дискуссии по поводу общих проблем читателей и способов их решения. «Спутник чиновника» должен был стать печатной формой объединения представителей бюрократии, создав информационную среду для обмена идеями и мнениями по поводу улучшения материального и правового положения чиновного сословия. Эта идея получила поддержку читателей журнала: «Через посредство журнала, путем обоюдных сношений, мы, чиновники, можем теснее сплотиться в одну общую дружную семью…», «Будем, товарищи, на страницах нашего журнала беседовать друг с другом и общими силами искать возможности улучшить условия своей жизни и службы».

Наиболее эффективным способом достижения этих целей было создание различных обществ взаимопомощи, «играющих немаловажную роль в развитии начал общественности и экономической самостоятельности»: «Единственная лазейка, оставленная нам без veto закона, -- это организации взаимопомощи, экономические». С их помощью редакция, взяв на себя «предлагаемую ей роль посредника между чиновниками и правительством», намеревалась «добиться более полного осуществления своих, принадлежащих ему (чиновнику) по праву человека, общегражданских политических прав». Чиновничество должно было «рационально отстаивать свою самостоятельность и, заручившись ею, отстаивать и свои интересы, когда наше сословие объединится в крепкие дисциплиной и товарищеской солидарностью организации».

Предпосылки к объединению, по мнению редакции, были заложены реформами 1860х годов, которые «сблизили чиновника с общественной жизнью, с самим населением, хотя бы путем судебной реформы, давшей чиновнику возможность являться в качестве присяжного заседателя, общественным деятелем, именно, судьей, представителем общественной совести». В этом отношении важное значение также имеет реформа 1905 года, которая «призвала всех, в том числе и чиновников, к участию в государственном строительстве в широком смысле слова, то есть в смысле представительства общественных интересов». Понятие «чиновник», по мнению редакции, не исключает понятие «общественный деятель», поэтому, после таких изменений он «уже не может оставаться обособленным классом в обществе. Он неминуемо должен жить его интересами, неминуемо должен служить общественному делу, исполняя в то же время по долгу совести и присяги свою государственную службу правительству. Это осознание связи с обществом, своей работы на пользу обществу должно давать чиновнику чувство самоудовлетворения». Для государственного служащего при стремлении к изменению своего правового и экономического положения высокое значение сохраняла идея служебного долга: «Самопомощь является тем единственным и при том радикальным выходом, который, не нарушая долга чиновников перед государством и обществом, в то же время создаст для чиновника ту экономическую самостоятельность, которая даст ему возможность бороться с возрастающей с каждым днем дороговизной жизни и вызываемой ею нуждой»; «Объединяйтесь, друзья, и дружно возьмитесь за укрепление расшатанного государственного механизма».

В вопросе организации сообществ материалы журнала не призывали читателей-чиновников открыто следовать примеру европейских коллег, но в них уделялось много внимания вопросам их правового и материального положения. На протяжении нескольких номеров в течение 1912 года в издании публиковалась серия материалов под названием «Чиновники Западной Европы», посвященная общественной жизни и служебному быту европейской бюрократии. В одной из публикаций говорится о создании во Франции большого количество «профессиональных чиновничьих союзов» после провозглашения свободы ассоциаций в 1901 году. И в настоящее время многие из этих союзов насчитывают у себя по несколько десятков тысяч членов». Причем заметка обращает внимание на то, как сами государственные служащие относятся к своим общественным инициативам: «Чиновники страшно дорожат своими профессиональными организациями», ставшими для французской бюрократии методом решения проблем, который позволил «разрушить вековую кору служебной рутины и апатии и открыл широкий простор для применения самодеятельности объединенных лиц в целях улучшения экономического и служебного положения служащего персонала». О «рутине и апатии» российского чиновничества говорилось в журнале ранних публикациях: «слишком уж далек русский чиновник от всяких общественных начинаний. Пропитавшись затхлым духом канцелярий, он весьма неохотно несет свой труд на всякое общественное дело, выходящее за рамки его однообразной, повседневной работы».

Иностранный опыт оказал влияние и на саму идею создания журнала-печатного органа государственных служащих. В одной из статей «Чиновники Западной Европы» отмечается, что «каждая из этих (чиновничьих) организаций имеет своей специальный орган печати, обслуживающий нужды данной профессии и выступающий на защиту ее интересов». Защита интересов чиновничества была обозначена как главная цель издания еще в его первом выпуске: «в то время, когда все отдельные общественные группы и классы населения имеют свои периодические издания, освещающие их нужды и интересы, <…> такого органа чиновничество в настоящее время не имеет. <…> мы в журнале «Спутник чиновника» будем стремиться <…> освещать жизнь чиновничества всех правительственных учреждений России».

Также в этих публикациях проводится сравнение положения чиновника в России и Европе: «если у нас искони держится взгляд на чиновника как на машину, исполняющую в определенное время строго определенные функции, то в Германии чиновник -- гражданин, пользующийся уважением, призванный на свой пост исполнять значительное дело». Авторам также интересен вопрос об отношениях между подчиненными и начальством: «в нем признают человека, имеющего законное право на существование, обставленное заботливым начальством возможными удобствами, необходимой помощью в трудные минуты». Также редакцию волнует проблема предоставления государственному служащему возможности для проявления своей инициативы в вопросах улучшения функционирования аппарата управления, частью которого он является. В отличие от западных коллег, чиновник в России на тот момент, согласно по материалам журнала, не мог быть до конца самостоятелен в осуществлении своих бюрократических функций: «возможно ли у нас предоставление свободной инициативы подчиненному? Даже теоретически невозможно. Сунься-ка русский чиновник к своему начальству с каким-нибудь докладом о реформе, вообще с чем-нибудь новым, не имеющим, по мнению начальства, прямого отношения к обязанностям чиновника <…> Одна судьба: пойдет под сукно, потом -- в корзину, под стол». Поэтому государственные служащие в России, по примеру представителей западной бюрократии, должны действовать «против практики беспрекословного повиновения всяческим приказаниям, даже противоречащим законам, но исходящим от высшей администрации». Тем более, что провозглашая такие начинания, редакция апеллирует к статьям Устава о службе, по которому «Общие качества каждого лица, состоящего на гражданской службе, и общие обязанности <…>: 1) здравый рассудок; 2) добрая воля в отправлении порученного», причем «никто из служащих в исполнении возложенных на него обязанностей не должен смотреть ни на какое лицо», а «если же данное от начальства повеление кто сочтет незаконным или противным интересу Его Императорского Величества, тот обязан неупустительно исполнить то, что на подобные случаи в учреждении занимаемой им должности предписано». Таким образом, установившиеся взаимоотношения между начальником и подчиненным, описанные журналом как основанные на чинопочитании и приоритете личной воли руководства, противоречат закону.

В качестве примера чиновничьих организаций приводятся инициативы европейских коллег. Например, в Германии «все чиновники, получающие свыше 2400 марок в год, ежемесячно вносят 1--1,5 марки в специальную больничную кассу». Тут же отмечается, что внедрение подобной тенденции очень облегчило бы жизнь низшего чиновничества. В то же время редакция видит и общие черты положения чиновников в России и на Западе, так как в Европе такие организации также призваны улучшить материальное положение государственных служащих: «само стремление к профессиональным организациям возникло у них под давлением суровой и настоятельной необходимости помочь как самим себе, так и делу, которому они служат».

Таким образом, редакция журнала видела образец деятельности по объединению чиновничества в российских условиях в организациях чиновников Западной Европы, не разделяя бюрократическое пространства России и Европы. Эта идея может подтверждать тезис Дж. Бредли о том, что положения добровольных организаций в Российской империи и европейских странах имели некоторые общие черты, так как публикации серии «Чиновники Западной Европы» выражают ту же идею, но с точки зрения самих участников процесса самоорганизации государственных служащих.

Улучшение экономического положения чиновничества, являвшееся главной целью создания обществ взаимопомощи, включает в себя в первую очередь работу над вопросом пенсий и страховых выплат. Во-первых потому, что оклады и пенсии большинства чиновников были очень низкими, а также из-за третьего пункта Положения «О порядке увольнения от службы», согласно которому чиновник мог быть уволен по усмотрению начальства без объяснения причин и предоставления пенсии. К тому же в случае смерти чиновника его родственники очень часто остаются без средств к существованию не только по причине небольших пенсионных окладов, но и потому, что начислений пенсий «требует срока 8-12 месяцев, в продолжении которых ничего не выдается».

Эти вопросы поднимается редакцией еще в самых первых выпусках журнала, когда уже упоминавшийся А. Ф-ко в статье «Вопрос, требующий разрешения» ставит проблему «глубокого несоответствия требований жизни, как с общим духом устава о пенсиях и единовременных пособиях, так и с его отдельными статьями». В частности, автор не согласен со статьей о выслуге лет, по которой чиновник, прослуживший менее 25 лет, права на получение пенсии не имеет, если только «не потерял на службе здоровье». Также его волнуют размеры содержания, которое составляет от 336 рублей 24 копеек у старших чинов и 84 рубля 90 копеек в год для чиновников X класса и ниже.

А. Ф-ко требует «Безотлагательного пересмотра Устава о пенсиях» по причине того, что содержать семью на пенсионный оклад очень трудно. Более того, сводить концы с концами можно, если в семье имеется не более трех детей, так как пенсия семье умершего чиновника определяется следующим образом: вдова получает половину пенсии мужа, и к этой половине прибавляется одна треть другой половины на каждого ребенка в возрасте до 21 года.

Эта тема находит живой отклик среди читателей, и уже в следующем номере опубликовано письмо в редакцию неизвестного пенсионера, который подтверждает все, что написано в статье А. Ф-ко, особенно обращая внимания не тот факт, что в течение года, отделяющего вышедшего на пенсию чиновника от получения его законного содержания, он и его семья фактически остаются без средств к существованию. В одном из писем в редакцию, озаглавленном «Все о том же», приводится примерная таблица расходов рядового чиновника:

Квартира - 15 рублей.

Отопление, освещение - 5 рублей.

Обеды, завтраки, ужина (на человека по 40 копеек в день) - 24 рубля.

Одежда, обувь, белье - 15 рублей.

Мыло, вакса, стрижка волос и др. - 5 рублей.

Итого в месяц - 64 рубля.

Но это только расходы, «без которых никак не обойтись», не учитывающие выписку газет и журналов, походов в театр, покупку сигарет и других побочных трат. К тому же, эти расчеты актуальны для одинокого чиновника без семьи. Расходы семейного человека, очевидно, должны в разы превышать сумму в 64 рубля.

Редакция еще во время работы над «Кружком» уделяла проблеме пенсий и страховых выплат большое внимание. Так во втором номере журнала сообщается, что для помощи нуждающимся вдовам и сиротам чиновников А. И. Мирецкий, М.О. Ронкович, М.Л. Венгеров, В.М. Руднев и О.О. Шульц, возможно, члены редакции, разработали и представили губернатору Киева устав общества помощи родственникам лиц, служивших в правительственных учреждениях киевской губернии. Согласно уставу, члены общества обязаны выплачивать «действительные - по 2 р. в год, соревнователи - по 5 коп. в месяц».

В основу работы таких добровольных ассоциаций редакция закладывала «принцип общественности», предполагающий «готовность группы или союза лиц действовать согласованно, единодушно в общих интересах целого, или, как говорят, коллективно». Эти идеи подразумевают приоритет корпоративных интересов над личными, поэтому можно говорить о том, что ценностные установки отдельного чиновника продиктованы ему социально-профессиональной группой, к которой он принадлежит, следовательно, «интересы целого совпадают с интересом каждой отдельной личности». То есть внутри сообщества выделяется определенная группа лиц, имеющая доступ к средствам массовой информации для распространения своих идей, которая определяет интересы всего сообщества государственных служащих, а, следовательно, и каждого отдельного чиновника. Унификация интересов, вытекающая из идеи объединения служащих, способствует формированию системы социальных ценностей, которая позволила чиновникам ощущать свою принадлежность к коллективу не только на формальном уровне, но и на уровне восприятия себя и окружающей действительности.

Практика организации обществ взаимопомощи, согласно материалам журнала, давно существует в западных и регионах империи: Финляндии, Царстве Польском, Прибалтийском крае эти организации связаны с деятельностью ремесленников. В Варшаве, Риге, Дерпте кассы взаимопомощи возникли еще в начале XIX века, затем они появились в Санкт-Петербурге, Одессе, Киеве, Казани, Самаре, Смоленске, Томске и других городах. Наибольшую известность, согласно сведениям журнала, получила широкая деятельность обществ купеческих приказчиков. Их объединения оказывали своим членам помощь при получении бесплатной медицинской помощи, выдавали пособия безработным, способствовали трудоустройству и пр. На 1898 год существовало 74 общества взаимопомощи на случай смерти и похоронных касс, имеющих отношение к деятельности приказчиков. Практически в каждом номере журнала публиковалось сообщение о деятельности подобных организаций «в виду интереса, обнаруживаемого подписчиками журнала ко всяким вообще учреждениям, способствующим улучшению быта чиновников». Например, ссудо-сберегательной кассы и кассы взаимопомощи чиновников акцизного ведомства Волынской губернии, кассы взаимопомощи чинов податной инспекции, в организации которой приняло участие Министерство финансов.

Иногда в функции добровольных организаций входила не только работа по оказанию материальной помощи. Киевское Общество помощи вдовам и сиротам лиц, служивших в правительственных учреждениях, наряду с выдачей пособий, организации медицинской помощи и «других забот по улучшению условий жизни вдов и сирот», возлагало на себя «заботы по их воспитанию и образованию», так как «свои люди: лучше, чем толкаться по разным другим благотворительным учреждениям, где все чужие, безразличные».

Журнал содействовал работе добровольных организаций и брал на себя задачу по распространению сведений о деятельности различных касс взаимопомощи, обществ взаимного потребления и других добровольных ассоциаций, осуществляющих функции экономического и культурного объединения. «Спутник чиновника» брал на себя роль «специального учреждения, в котором были сосредоточены сведения о всех полезных организациях среди чиновников, для получения, в случае надобности, необходимых справок о способах организаций». В редакции можно было получить уставы киевских обществ, информация о которых публиковалась в «Спутнике чиновника», а также образцы уставов общества взаимопомощи и чиновничьего клуба.

Что касается активности чиновников в таких товарищеских организациях, то в журнале отмечается готовность и желание государственных служащих участвовать в их работе: «необходимость в тесной организации, особенно в экономических интересах, чиновничество наше стало прекрасно сознавать». Однако, степень активности чиновников в этом направлении нельзя назвать высокой. Так при 3 270 служащих Ростовского почтового округа в экономическом обществе почтово-телеграфных служащих Ростовского градоначальства участвуют только 280 человек». Причину этого редакция видит в трудностях, с которыми сталкиваются организаторы сообществ и вообще любой чиновник, проявляющий инициативу. Среди них первостепенной является проблема привлечения внимания к своему проекту для вынесения его на обсуждение: «трудно бывает убедить товарищей в полезности той или иной меры». В связи с этим в одной из публикаций замечается, что русский чиновник не владеет навыком публичных выступлений в силу того, что долгое время у него не было возможности участвовать в общественных собраниях, а когда она появилась, он не смог ею воспользоваться: «не говорить в собрании -- плохо, говорить -- тоже плохо, боюсь, как бы чего не сплатать». В публикациях чиновники предстают не привыкшими к возможности высказывания собственного мнения и отстаивания своих интересов: «Я так был в свое время загнан жизнью и так привык молчать да слушать, что и теперь, когда раскрываю рот о чем-нибудь говорить с собеседниками, все боюсь: ко двору ли будет то, что я скажу». Этот факт является причиной низкой явки государственных служащих на такие собрания: «организаторы товарищеской взаимопомощи должны предвидеть трудность первых шагов для возникающего общества и потому всеми силами стремиться к тому, чтобы предварительные совещания были хоть сколько возможно многолюдны».

Но если бы служащие участвовали в дискуссиях хотя бы по поводу служебных вопросов, это, по мнению редакции, способствовало бы значительному улучшению качества работы бюрократического аппарата: «дав чиновникам возможность свободно обсуждать вопросы о постановке дела в учреждении и вырабатывать общими силами порядок деятельности, правительство этим значительно уменьшило бы неправильности в постановке дела, которая существует по неумелому хозяйничанию отдельных неопытных чиновников, и устранило бы тот вредный для дела произвол отдельных начальствующих лиц, который ныне во многих местах так сильно угнетает чиновничество». С сожалением об этом высказывается неизвестный автор, подписавшийся инициалами Н.Н. в статье «Организации среди чиновников (чиновники Херсона и Киева)», ответе на письмо чиновников из Херсона, чей автор пишет, что призыв к объединению для его коллег -- «глас вопиющего в пустыне». Хотя государственные служащие «осознают необходимость полезных организаций, и каждый из них желает примкнуть к ним, для этого необходимо только одно, чтобы явилась благодетельная фея и без их участия все им приготовила и преподнесла, или, как говорится, раскусила бы орешек и в рот им положила, попросив еще при этом съесть». Но все же в целом можно говорить о том, что чиновничество было заинтересовано в объединении и организации обществ взаимопомощи.

Добровольные ассоциации решали проблему материальной необеспеченности чиновников не только за счет страховых выплат. Высокие цены на продукты и предметы первой необходимости -- проблема, с которой государственные служащие сталкивались ежедневно, поэтому необходимо было решить проблему через сокращение регулярных расходов. Такую задачу ставили перед собой общества совместного потребления -- организации, которые должны были производить оптовые закупки определенных товаров через одного поставщика. Их создатели хотели «получать продукты хорошего качества, предохранить себя от дурных последствий употребления фальсифицированных, сберечь себе переплаты бесчисленным торговцам, а также, при всеобщей нужде чиновничества в средствах, иметь возможность кредитоваться в своей потребительской лавке без надбавки за кредит». В качестве примера такой организаций приводится Лавка рочдэльских ткачей, которая, начав функционировать в 1844 году, к 1896 году насчитывала около 13 тысяч членов и обладала капиталом в 360 371 фунтов стерлингов. Некоторые подобные общества поддерживались начальством: Санкт-Петербургское экономическое общество гвардейских офицеров находилось в ведении высших чинов. Уставы обществ также утверждались властями.

Редакция призывала включить в работу сообществ такого типа женщин, апеллируя к тому, что «область хозяйства» находится в их ведении: «К жизни общества нужно привлечь женщин, так как они наиболее заинтересованы лавкой. Они ведут хозяйство, делают заборы и голос их на общем собрании может только принести пользу». Поэтому членами экономического общества могли стать «все лица обоего пола, не старше 55 лет от роду» как в случае общества почтово-телеграфных служащих Ростовского почтового округа.

Общества совместного потребления иногда дополняли ссудо-сберегательные кассы. Чиновники Эриванской казенной палаты и ее ведомства, например, считали, что проблему недостатка средств невозможно решить лишь путем предоставления кредитов, так как многие участники обществ экономической взаимопомощи имеют счета во многих ссудо-сберегательных кассах, но не для того, чтобы занимать деньги на необходимые расходы, а чтобы рассчитываться с долгами этим учреждениям (берут ссуду в одной кассе, чтобы с ее помощью покрыть счет в другой). Поэтому потребительская лавка необходима для сокращения ежедневных расходов.

Потребительские лавки способствовали бы появлению у чиновника свободных денег, в то время как большая часть российского чиновничества, получая низкие оклады, могла позволить себе только товары первой необходимости, и поэтому была лишена возможности покупать книги и журналы, то есть, включаться в публичную сферу посредством печатной продукции, так как границы печатной коммуникации гораздо шире ее личных форм.

Еще одним типом чиновничьих сообществ были общества квартиронанимателей. Идея об организации таких ассоциаций основывалась на том, что они будут создаваться для «постройки при помощи банков домов с квартирами для чиновников, приискания квартир, соглашений с финансистами о постройке специальных зданий, устройства чиновничьих поселков и пр.». В самом журнале нет сведений о том, существовали ли такие общества на самом деле (кроме объединения Каменецких чиновников, в задачи которого входило «оказание своим членам всякого рода содействие при приобретении в собственность недвижимых имуществ в г. Каменецке и его окрестностях», «доставления возможности постройки здоровых и удобных домов; снабжения своих членов дешевыми и гигиеническими квартирами»), но сама идея устройства коммунального пространства для государственных служащих может быть проанализирована через тезис П. Бурдье о том, что «социальное пространство стремится преобразоваться более или менее строгим образом в физическое пространство». Бурдье говорит об «удалении или депортации» как основных проявлениях этого процесса, но в случае с государственными служащими идея об объединении в физическом пространстве является прямым продолжением идеи объединения в пространстве социальном.

Но консолидация государственных служащих должна была осуществляться не только через экономические общества, решающие проблемы материального обеспечения. Периодически на страницах журнала публиковались «Письма старого чиновника», поднимавшие проблему отсутствия неслужебных отношений между чиновниками. Цель этих публикаций -- привлечение внимания читателей к проблеме разобщенности. Автор «Письма» создает образ старого чиновника, живущего «на окраине города, в подвале», он настолько одинок, что вынужден приходить на службу даже когда болен, так как только там чувствует, «что для чего-то нужен на свете». В течение своей карьеры он собирался вести общественную жизнь, вступить в организацию, начать выписывать газету, но в его жизни все осталось по-прежнему, «только клеенка потрепалась». Старый чиновник пишет о том, что сделать жизнь «более содержательно» могло бы «духовное объединение с окружающими», но «все живут и относятся друг к другу как чужие».

Эти публикации находили отклик среди читательской аудитории. Проблемы отношений между сослуживцами, описанные в «Письмах Старого Чиновника», действительно существовали в учреждениях: «даже «отвести душу», поговорить с товарищами не всегда возможно <…> прав «Старый чиновник». При этом читатели поднимают проблему отношения общества к чиновникам: из-за карикатурных образов государственных служащих и др. «изображенных нашими писателями», их считают «карьеристами», «канцелярским крысами» и «чернильным душами». Поэтому консолидация государственных служащих осуществлялась также через «культурное объединение» - организацию совместного досуга. Например, почтово-телеграфными чиновниками Киева был проведен «семейный вечер» с просмотром спектакля и танцами, где «чувствовалась семейственность и непринужденное веселье». Автор заметки об этом событии описывает взаимоотношения служащих именно как «семейные». Этот эпитет встречается в публикациях и ранее, например, в заметке о киевском Обществе помощи вдовам и сиротам, упоминаемом выше: «все ж таки свои люди» и письме читателя А.В. Сергеева: «… сплотиться в одну дружную семью». В ответе на это письмо редакции говорится, что получено много писем, «в коих выражается сочувствие предпринятому делу объединения чиновничества всех ведомств в одну общую семью». Таким образом, при агитировании чиновников к объединению редакция апеллировала не только к их профессиональной общности, относящейся к сфере публичного, но использовала также категории приватного («семейные отношения»), расширяя таким образом границы консолидации чиновничества.

«Семейный вечер» киевских почтово-телеграфных чиновников был не единственным примером подобных мероприятий. «Семейный вечер» был проведен также в честь организатора клуба Эриванских чиновников П.Т. Чернецова». Причем таки вечера проводились в клубе каждую неделю, «привлекая много публики. В обычные дни карточная, бильярдная и читальная -- полны чиновниками», а «наплыв публики так велик, что в клубе бывает даже иногда давка». В 1909 году в Киеве был открыт клуб, «в котором чиновники всех ведомств могли бы объединиться и за плату 3 руб. в год получать для своих семей необходимое полезное развлечение». В клубе был организован свой концертный зал, а его членам предоставлялись лото и карты. Журнал призывал читателей к организации подобных таких сообществ, сообщая, что проект их устава можно было получить, обратившись в редакцию.

Кроме чиновничьих клубов, существовали также совместно организованные библиотеки. В Ростове-на-Дону такое учреждение было организовано еще в 1869 году почтово-телеграфными чиновниками. Членами библиотеки на 1911 год являлись 180 человек из 403 служащих почтово-телеграфного ведомства. Вопросы, связанные с работой библиотеки, решались на регулярных собраниях ее членов, предоставлявших своим участникам возможность для проведения публичной дискуссии, о необходимости которой говорилось выше. В последствие «устав ростовской библиотеки высылался для ознакомления и руководства при открытии библиотек в Ставропольскую, Владикавказскую, Астраханскую, Армавирскую и другие почтово-телеграфные конторы».

Читатели высоко ценили такие неформальные общества предоставляющие возможность обсуждения вопросов, выходящих за рамки служебных, что способствовало формированию сообщества, формальным признаком которого является принадлежность к социально-профессиональной группе государственных служащих: «с помощью этого вида товарищеской организации можно легче и скорее провести любое корпоративное начинание. Уже одна возможность собраться и в спокойной обстановке поговорить с товарищами чего стоит? Ведь на службе каждый своим делом занят, говорить некогда», на службе чиновник не может «заводить разговор о таких крамольных материях, как чиновничьи запросы и нужды». То есть профессиональная принадлежность государственных служащих определяла круг общих интересов и целей, ценностные установки и набор тем, которые обсуждались чиновниками в публичном пространстве.

Чиновничество в материалах редакции предстает группой, интересующейся политической обстановкой в государстве, желающей при этом участвовать в политической жизни и понять свое место в политической системе: «В настоящее время наше чиновничество начинает чувствовать в себе тяготение к добросовестному, достойному выполнению гражданского долга в затронутом нами вопросе, желает разобраться в своих отношениях к этому делу». Отмечается, что ситуация не всегда была такой, и интерес чиновников к событиям в политической сфере -- явление относительно недавнее, так как, по мнению редакции, еще остались коллеги, чья «преступная индифферентность к гражданскому долгу» должна быть преодолена. Важно, что редакция констатирует давление со стороны начальства, тем самым вводя внутреннюю дихотомию «начальник -- подчиненный», что противоречит цели объединения, но и констатирует, что политические взгляды чиновников могли отличаться от тех, которые были бы выгодны верховной власти, так как «политические симпатии» и «давление начальства» являются противоречащими друг другу категориями в контексте публикации. Этот факт в совокупности с тем, что начальство запрещало государственным служащим вступать в политические партии, собирая с них соответствующее письменное обязательство, показывает, что принадлежность к чиновничьей среде не определяет политических взглядов, и чиновничество в России наделялось самой властью оппозиционным потенциалом. Также имела место практика «насильного» членства в «истинно-русских организациях», куда чиновников записывало начальство.

Автор заметки «Выборы в государственную думу и чиновничество» не поясняет, какие именно общества подразумеваются под этими организациями. Если автор говорит о политической партии, что было бы логично в контексте всей публикации, то быть может это намек на промонархический «Союз русского народа», который в своей пропагандистской работе опирался на государственные органы, а Николай II был почетным членом этой партии. Среди методов давления на «политическую совесть чиновников» значатся собрания и личные беседы с начальством или его «секретарями или любимчиками», через которых он «дает понять». Такое положение вещей не устраивает автора материала, но он не предлагает изменить существующий политический строй и не выступает против власти в целом. Он выступает за соблюдение законов, согласно которым «представительный строй предполагает вверение правительственных функций со стороны управляемых» в руки выборных органов власти.

Но в этой же публикации содержится призыв «свергнуть с себя иго начальства», которое чиновников «обезличивает граждански», а затем «законным путем ослабить или добиться полного упразднения тех правил, которые придуманы и проведены верхами того же коллективного начальства». Чиновничество должно «рационально отстаивать свою самостоятельность и, заручившись ею, отстаивать и свои интересы, когда наше сословия объединится в крепкие дисциплиной и товарищеской солидарностью организации». На мой взгляд, в этих публикациях не содержится радикальной критики правительства, но автор снова проводит границу между подчиненными и начальством, которое является объектом критики и фактическим виновником несоблюдения закона. Абстрагируясь от него и настаивая на неоднородности политических взглядов внутри своей социально-профессиональной группы, автор заявляет о наличии у государственных служащих политической ангажированности. Более того, он открыто говорит о несоответствии их взглядов желаниям высокопоставленного начальства относительно политических предпочтений подчиненных. Целью же объединения чиновников в организации и обретения ими политической самостоятельности является не доступ к власти, а решение бытовых проблем: «Правительство же всегда склонно откладывать в долгий ящик каждую реформу в области обеспечивающего улучшение чиновничьей жизни; между тем попытки чиновников сорганизоваться на почве решения таких общих вопросов классифицируются тем же правительством, как выступления скопом, законом преследуемые». Поэтому единственный выход заявить о себе о добиться «более полного осуществления своих, принадлежащих ему по праву человека, общегражданских политических прав -- это организации взаимопомощи, экономические».

Общественная деятельность журнала

Кроме организации обществ взаимопомощи, редакция осуществляла деятельность, направленную на улучшение экономического и правового положения чиновничества, и в других направлениях. Так в номере от 21 февраля 1912 года авторский коллектив обратился к читателям, а «через них и к другим чиновникам» с просьбой представить сведения о недочетах в деятельности чиновничества в целом и своего учреждения в частности, устранения которых нужно добиться, а также сообщить свое мнение по поводу того, какие реформы с этой целью следовало бы провести: «На основании этих сведений мы сделаем свод наболевших вопросов о потребах нашей среды и попытаемся передать его высшим властям, настоять на том, чтобы нас, хоть одним ухом, но непременно услышали в сферах». С 11 апреля 1912 года в журнале под заголовком к «Чему сводят желания чиновничества?» публиковалась сводка материалов данного опроса. В его рамках были высказаны пожелания изменения порядка назначения на должности и увольнения, отмены “третьего пункта”, организации собраний чиновников для обсуждения вопросов общего направления деятельности журнала, организации товарищеских судов и т.п. Безусловно, выборка данного опроса не позволяет говорить о его абсолютной репрезентативности: нельзя утверждать, что подписчики журнала равномерно распределялись среди губернских ведомств, тем более, что не все служащие были читателями журнала, а из числа последних, вероятно, не все приняли участие в опросе.

Важно учитывать и тот факт, что в журнале были опубликованы лишь итоги исследования, подведенные редакцией. Сами материалы опроса не вошли в число статей журнала, так как специфика издания не предполагала включение развернутых исследований в число его публикаций.

Результаты опроса можно условно разделить на несколько категорий, касающихся модернизации существующей на тот момент сферы управления. Во-первых, предлагалось создать систему рассмотрения законопроектов не только вышестоящими инстанциями, но и в рамках деятельности равных по полномочиям ведомств, что помогло бы избежать ситуации, когда два министерства могли выпустить взаимоисключающие распоряжения и избежать путаницы в существующем законодательстве.

Как отдельная проблема был обозначен протекционизм, явление, противоречащее принципу равенства при назначении на должности. В журнале описывается ситуация, когда в частном письме при рекомендации на должность о претенденте говорится, что он «большой простофиля и худо учился», и покровительство необходимо ему именно потому, что у него нет способностей к службе. Правда, начинающий чиновник не нуждается в жаловании, так как «отец его богат». Несмотря на очевидную непригодность, молодой человек был принят в ведомство «и в три года получил три чина». Разновидностью протекции была торговля должностями, когда обеспеченный, но бесталанный кандидат мог получить практически любой чин, просто заплатив за него. Ситуации получения должности за взятку были очень распространены, на что не раз указывалось в публикациях. Чтобы решить эту проблему, предлагалось ввести публичную процедуру приему на службу, а также практику проверки профессиональных навыков, которая была бы обязательна и для начальства.

Сам вопрос разделения государственных служащих на чины также поднимался в рамках проведенной анкеты. Большинство чиновников высказывались за их отмену в пользу разграничения исключительно по должности. Система рангов затрудняла формирование чиновничества как единой социально-профессиональной структуры, так как государственный служащий ассоциировался прежде всего со своим чином, согласно которому ему отводилось определенное место в их иерархии.

Чиновники выступали за упразднение уже упоминавшегося “третьего пункта”, который оставлял вопрос назначения на должность и увольнения с нее на единоличное усмотрение начальства: «Начальство же наше само со стороны профессиональнои? ценности и служебнои? этики зачастую не соответствует своему назначению, занято только комильфотным подписыванием бумаг, да перестановкои? столов в учреждении».

Государственных служащих волновал вопрос эффективности делопроизводства. Отсутствие гибкости и ориентации на произошедшие в обществе изменения вели к рутине, увеличению необходимой документации, что существенно затрудняло работу ведомств. Кроме разработки курсов повышения квалификации, предполагалось введение общей методологии делопроизводства, чтобы деятельность чиновников «шла рядом с жизнью и наукои?, не отставая от них». Также предлагалось проведение собраний государственны служащих для обмена опытом и обсуждения существующих бюрократических практик. «Указывать все недочеты деятельности учреждения и способы усовершенствования этои? деятельности» должен бы был каждый чиновник, так как совершенствование приемов делопроизводства должно было стать одной из его профессиональных обязанностей.

Согласно данным опроса, чиновников также волновали условия их службы. Информанты выступали за установку одинаковой продолжительности рабочего дня, уравнение окладов, соответствующих аналогичным должностям в разных ведомствах (включая добавочные и сверхурочные выплаты), регламентацию условий получения отпусков и изменения законодательства, касающегося страховых выплат и пенсий.

Большей унификации служебных порядков журнал предлагал достичь посредством повсеместного введения профессиональных союзов чиновников с выборным порядком назначения. Такие союзы должны были взять на себя роль посредника между высшей властью и рядовым чиновничеством - ту функцию, которую старался выполнять журнал. Также читатели выступали за введении бесплатного обучения детей чиновников и бесплатной медицинской помощи.

В дальнейшем редакция обратилась к служащим с призывом принять участие в выборах в Государственную Думу, рекомендуя избирателям не считаться с мнением и желанием начальства, а голосовать согласно личным политическим убеждениям. За эту публикацию на Мирецкого был наложен штраф, а в дальнейшем за подобные статьи в августе он был помещен под арест.

Кроме того, 10 сентября 1912 года квартире Мирецкого был проведен обыск, в ходе которого были изъяты: «1677 экземпляров воззваний, озаглавленных «К чиновникам» и «К сведению чиновников», 370 экземпляров листков по поводу избрания членов в IV Государственную Думу и компрометирующая Алексея Мирецкого переписка с известным своей неблагонадежностью бывшим почтово-телеграфным чиновником Владимиром Дъяконовым-Тарасовым, проживающим в Париже, а также отчетность и переписка по изданию журнала «Спутник Чиновника». Это свидетельствует о том, что редакция уже на второй год издания журнала старалась выйти за рамки печатного органа, используя его скорее как форму общения со своими читателями, которая позволила бы ей во главе с Мирецким согласовывать остальные направления своей деятельности с действительными потребностями чиновничества.

В этом контексте работа с представителями власти имела для журнала большое значение. И, несмотря на «репрессивные меры» со стороны администрации, журнал развернул активную деятельность по установлению контакта с Государственной думой: «редакция журнала судя по появившимся данным в радикальной прессе организует ныне командировку в Санкт-Петербург особо доверительных эмиссаров со специальной целью развить в среде оппозиционных фракций Государственной думы широкую агитацию якобы от имени отдельных чиновничьих групп на почве будто бы взыскиваемых этими группами профессиональных пожеланий». При журнале также был создан «товарищеский кружок», в чьи задачи входило «установление сношений с законодательными учреждениями». В ходе работы этого кружка один из его членов был командирован в Петербург с поручением передать членам Государственной думы результаты проведенного опроса, сведений «о нуждах рядовой чиновничьей массы». В целом журнал выступал с идеей о том, что правительство в целом не склонно к реформированию административной системы и сферы, касающейся условий службы чиновников. Учитывая общее мнение о государственных служащих, которое разделяли даже представители либерального направления, само понятие «чиновник»», вне зависимости«от его фактического социального содержания, является синонимом реакции и вызывает равнодушие». По этой причине редакция журнала считала взаимодействие с думой одним из наиболее продуктивных направлений своей деятельности.

Представителю журнала было поручено «обстоятельно переговорить с некоторыми представителями думских фракций относительно проведения в жизнь вообще всех желаний и необходимостей нашего сословия, выяснившихся еще в прошлом году с помощью анкеты и многочисленных писем товарищей в редакцию», в большинстве своем касающихся проблемы правового положения чиновничества, «почти во всех письмах формулировавшегося как полное бесправие». Борьба с трудностями материального обеспечения в журнале стоит на втором плане, так как, по утверждению авторов, чиновники могут справиться с проблемами экономического характера самостоятельно, а защищать свои интересы можно только при условии изменения законодательства, регулирующего служебные порядки: «чтобы получить возможность защищать свои интересы, необходимо прежде всего получить право на личную служебную свободу».

Несмотря на то, что «наши верхи имеют несколько иные представления о нуждах рядового чиновничества, и самое поднятие вопроса о некоторых из этих нужд часто идет вразрез с интересами бюрократии», редакции журнала «удалось ознакомить с нашими нуждами некоторых членов законодательных учреждений и привлечь их на свою сторону» и, как сказано в следующем номере, сообщить «членам одной из фракций» идею законопроекта об ответственности должностных лиц, который мог бы ослабить зависимость рядового чиновничества от воли начальства и “третьего пункта”. В ответ представители думы выразили согласие с идеей отмены “третьего пункта”, но также упомянули о том, что с внесением законопроекта в повестку фракции могут возникнуть определенные трудности.

Кроме того, редакция «с удовольствием отмечает», что в заседании комиссии по законодательным предложениям по инициативе членов Государственной думы Н.А. Гладыша и М.В. Воронкова была произведена переработка законопроекта Главного Управления почт и телеграфов о добавке содержания служащим почтово-телеграфного ведомства с учетом сведений, сообщенных депутатам журналом.

В следующих номерах «Спутника чиновника» были опубликованы отрывки речей членов Государственной думы, затрагивающих тему положения государственных служащих. Упоминается речь А.И. Шингарева, рассуждающего на тему невнимания правительства к нуждам чиновничества, Д.П. Капниста, В.Я. Демченко и Б.Н. Лелявского, обративших внимание на проблемы почтово-телеграфного ведомства, М.К. Муранова, сравнившего положение данного ведомства с аналогичными учреждениями в других странах, а также выступления С.П. Мансырева, В.И. Дзюбинского, товарища министра финансов С.Ф. Вебера, депутатов А.П. Вишневского, И.В. Титова, А.Н. Русанова и А.Г. Лелюхина, обсуждавших вопросы окладов, пенсий, условий труда и других проблем чиновников. Тема взаимоотношений журнала и членов Думы является довольно продуктивным материалом для отдельного исследования, но в контексте данной работы важно само упоминание о факте такой коммуникации, когда представители социально-профессиональной группы чиновничества апеллировали к законодательному учреждению с целью ознакомить его членов с проблемами государственных служащих. Целью редакции было не только реальное решение проблем, а именно установления контакта с Думой: «Словом, в Думе о нас говорят, чего не бывало прежде. И хорошо уже то, что о нас говорят».

Представителем думы, наиболее активно взаимодействующим с журналом, был Николай Александрович Гладыш. Он состоял в Конституционно-демократической партии и вел работу по разработке нового пенсионного Устава для чинов гражданского ведомства. Гладыш использовал журнал как платформу для общения с государственным служащими, обращаясь через него к «лицам, состоящим на службе в Правительственных Учреждениях с покорнейшей просьбой сообщить о тех пожеланиях, которые необходимо было в интересах служащих внести в новый пенсионный Устав». Примечательно, что Гладыш просил другие газеты перепечатать эту просьбу, косвенно привлекая тем самым их читателей к процессу законотворчества. Проект нового Устава о пенсиях печатался в «Спутнике чиновника» на протяжении нескольких номеров (№ 9--11 в 1913 году) и был также передан представителям думы в ходе командировки в столицу представителя журнала.

8 июня 1913 года Гладыш, как сообщается в журнале, посетил редакцию «Спутника чиновника». «В продолжительной беседе» он сообщил подробности своего выступления в Думе, познакомив коллектив редакторов с подробностями освещения в ее работе вопросов, связанных с удовлетворением нужд государственных служащих. Гладыш утверждает, что оформляющееся движение чиновников не следует сводить к идеологии какого-либо политического направления: «сила объединенного чиновничества, - говорит Н.А. Гладыш, - тогда будет значительна, когда чиновничество будет идти совершенно самостоятельно, не надевая на себя узду какой-либо политической партии». Также депутат сообщает, что относительно вопроса о правовом положении государственных служащих «надежд на улучшение мало», так как в Думе «слишком много таких элементов, которые склонны убивать самодеятельность, а не развивать ее», но Гладыш обещает свою помощь в этом вопросе и «содействие при дальнейших сношениях с Государственной думой».

Но такая деятельность журнала встречала противодействие не только со стороны киевских властей. В статье «Внимание» обсуждается возможность влияния государственных служащих на процесс законотворчества через журнал «Спутник чиновника» благодаря обсуждению законопроектов, касающихся экономического и правового положения чиновников, которое должно проходить с опорой на «яркие факты» из жизни государственных служащих: «думские прения по нашим законопроектам должны не только базироваться на основательном знакомстве с нашей средой, на точном знании наших истинных нужд, но должны быть также обогащены и сильными, говорящими за себя фактами». В этом случае законопроекты действительно будут соответствовать интересам чиновничества, но «фундаментальная переработка таких законопроектов встречает противников с двух сторон: и представителей ведомств, и членов Думы (преимущественно - правых групп)». Редакция отмечает, что несмотря на такие трудности, кампания журнала, целью которой было знакомство с существующими проблемами членов Думы, была успешна, и «прошедшие прения по касающимся чиновничества вопросам пестрят примерами и ценными выдержками из «Спутника чиновника». Более того, результатом командировки сотрудника журнала в Петербург стало использование депутатами всех сообщенных им сведений.

В течение последнего года издания «Спутника чиновника» в нем начали публиковаться заметки о желании редакции воплотить происходивший процесс консолидации государственных служащих посредством журнала в публичном мероприятии, которым должен был стать всероссийский съезд представителей чиновничества: «Итак, первое, чего нам нужно добиться, -- это первый всероссийский съезд уполномоченных представителей от всего чиновничества повсеместно, по общему разрешению законодательных палат». Редакция просила для организации «первого всероссийского съезда представителей чиновничьих организаций (обществ взаимопомощи, ссудо-сберегательных касс, потребительских обществ, благотворительных обществ и др.)» прислать до 25 апреля 1914 года «сведения об организации с приложением устава, а также своими соображениями об организации съезда». В надежде на то, что того, что «разрешение на созыв съезда не встретит серьезных препятствий», он должен был «носить ясно и твердо выраженный характер совещаний, являющихся подготовительными, разрабатывающими и освещающими всесторонне, с точки зрения как интересов правительства, так и чиновничьих, выдвинутые вопросы и мероприятия». Судя по тому, что это была единственная публикация о готовящемся съезде, он не состоялся.