Журнал "Русская жизнь" как тип издания

Важное место в создании Д. Даниловым образа провинции занимает художественная деталь, точнее - её обыгрывание. Так, автор обращает внимание на большой транспарант в пролёте железнодорожного моста: «Добро пожаловать в Норильский промышленный рай». Оказывается, последним словом должно было быть слово «район», но две буквы отвалились, и Д. Данилов подмечает этот момент: «Получился рай, Норильский промышленный рай, и сразу стало понятно: сейчас что-то начнется».

Но на этом игра с деталью не заканчивается. Вскоре, продолжая движение в такси, автор слышит от водителя такую реплику: «А вот - надежда». Недоумённый, журналист спрашивает, что это значит, и выясняет, что «Надеждой» называется завод, мимо которого они только что проехали. И Д. Данилов в следующей своей фразе остроумно и глубоко соединяет две необычные детали: «Надежда. Рай и надежда. Какой рай, такая и надежда». Это не просто игра слов, это игра смыслов, взаимодействие двух разных художественных деталей, приводящее к возникновению нового смысла и авторской оценки. Такой приём можно назвать «оценочным обыгрыванием фактов».

Характерен для путевых очерков Д. Данилова своеобразный способ оценки увиденного: автор не оценивает объекты и явления прямым текстом, а лишь схематично их рисует, заостряя на отдельном факте внимание. Тем самым он предлагает читателю домыслить текст, «увидеть» конкретный предмет и самостоятельно сделать вывод. Пример такого чисто «впечатленческого» описания - в создании образа норильского таксиста: «Чувствуете, серой пахнет, сказал таксист и, хохотнув, широко улыбнулся. Эта улыбка, которую вряд ли когда-нибудь удастся забыть, стала последним поворотом кубика Рубика, последним элементом пазла, придавшим окружающей картине завершенность». В этом же фрагменте видно, как авторский текст у Дмитрия Данилова перетекает в прямую речь, в речь героев, а потом обратно на уровень размышлений публициста.

Интересно проследить и за тем, каким образом Д. Данилов переходит от простого наблюдения к выявлению проблем. Сначала он «нагнетает» атмосферу, минимумом штрихов рисуя пейзажи (в случае с Норильском - индустриальные), а затем никогда не отвлекаясь от описания, от констатирования увиденного и почувствованного, подчас на уровне подтекста, выводит и проблему. Вот, к примеру, как публицист обозначает проблему прерывания связи с проектами и планами Советского Союза: «На горизонте показалось небольшое скопище современных высоких разноцветных домов. Дома выглядели довольно бодро и оживляли пейзаж. Но по мере приближения дома все меньше оживляли пейзаж и выглядели все менее бодро. Когда подъехали совсем близко, выяснилось, что дома - мёртвые. В них никто не живёт. В окнах нет не только стекол, но и рам. Брошенные дома. Таксист сказал, что это поселок Алыкель. Дома построили на рубеже 80-х и 90-х, здесь должен был быть расквартирован полк то ли истребительной, то ли бомбардировочной авиации, в домах должны были жить летчики, но перестройка и развал Союза смешали все карты, полк перевели куда-то в другое место, и дома так и остались пустыми и заброшенными».

Автор не высказывает свою оценку прямо, он отстраняется от эмоционального восприятия, преподносит сухие факты: дома начали строить, Союз распался, они так и остались недостроенными. Однако вывод понятен из контекста: моментальное разрушение Советского Союза и всего, что с ним связано, отрицание значимости советских достижений приводит к таким проблемам, как «мёртвые районы», заброшенные заводы и т.д., хотя всё это вполне можно было употребить с пользой.

Именно эта проблема в очерке, посвящённом Норильску, и занимает центральное место, несколько раз выходя на поверхность через аналогичные приёмы. В дальнейшем автор расскажет о разрушаемом заводе, об упразднённых электричках и разобранном железнодорожном полотне, о «деэлектрификации» (этим окказионализмом он хотел подчеркнуть абсурдность совершенного самоуправцами деяния), об обрушающихся фасадах зданий и т.п. Последний момент, об обрушающихся фасадах, в итоге займёт заметное место во всём материале, перерастёт в критику современной власти Норильска (также на уровне подтекста): «Практически на всех старых домах написано про обрушение фасадов. Ну понятно. Климат. Снег, пурга, дикие морозы. Перепады температур. Влажность. Фасады не выдерживают, от них отваливаются куски штукатурки, элементы декора. Могут зашибить».

Эти назывные предложения и предложения-повторы в сочетании с иронической окраской создают подтекст: Д. Данилов смеётся над такими «причинами» испортившегося внешнего облика зданий, отмечая тем самым незаинтересованность властей в поддержании зданий в нормальном состоянии.

Кроме того, это же авторское наблюдение вошло в заголовок произведения («Возможно обрушение фасада») и стало своеобразным его лейтмотивом: ближе к концу автор признаётся, что город Норильск ему по-своему понравился, а проблемы здесь «разве что с фасадом»: «…Внешний антураж у города не особенно блестящий, не такой, как задумывалось, не выглядит он сияющим чудо-городом, недаром на домах везде висят таблички про обрушение фасада, да, с фасадом проблемы, и, конечно, с экологией, и еще очень жаль, что трансарктическая магистраль заглохла и электрички отменили». Здесь автор подчёркивает ту же проблему: достигнув определённого успеха в советское время (создав развивающийся, перспективный, красивый даже город), жители и власти бросили начатое, сведя все достижения на нет (фасады уже начали рушиться). Автор, таким образом, говорит о необходимости не только покорения «новых высот», но и поддержания достигнутого ранее на высоком уровне.

«Обрушение фасада» становится в рамках данного текста иронической метафорой, которая создаёт эффект типизации явления.

Язык путевых очерков Д. Данилова отличает минимализм средств. Более того, этот минимализм перерастает у публициста в подобие отчуждённой манеры письма, которая была свойственна писателям-экзистенциалистам, а также активно использовалась и используется представителями так называемой «контр-культуры». Отчуждённость эта проявляется в прерывании предложений, отделении его частей друг от друга («Немного привык к его строгим улицам и красивым облезлым домам. К его диковатым индустриальным пейзажам»); в обилии назывных, односоставных предложений («Ну да. Ломают галерею. Можно было и не спрашивать»); в использовании форм безличных и инфинитивных («Нет, надо немного отдохнуть, оклематься или, как некоторые говорят, очухаться и продолжить ознакомление с местностью. Пока отдыхал и очухивался, пошел дождь, и знакомиться с Норильском пришлось под довольно сильным ливнем. Ну а что делать»); в нарочитой неэмоциональности, сухости текста, игнорировании вопросительных и восклицательных знаков, троеточий.

Французский теоретик экзистенциализма Ролан Барт называл такой стиль «нулевой степенью письма», внемодальной формой языка и говорит о том, что такая манера «фактически обретает первородное свойство классического языка - инструментальность». «Этот прозрачный язык, впервые использованный Камю в «Постороннем», создаёт стиль, основанный на идее отсутствия, которое оборачивается едва ли не полным отсутствием самого стиля. Письмо в этом случае сводится к своего рода негативному модусу, где все социальные и мифологические черты языка уничтожаются, уступая место нейтральной и инертной форме; таким образом, мысль писателя продолжает сохранять всю свою ответственность, что не сопровождается, однако, дополнительным процессом социального вовлечения формы в Историю, не властную над этой формой» Барт Р. Нулевая степень письма. М.: Академический проект, 2008. С.101., - отмечает Р. Барт. То есть, по его мнению, объективность повествования при использовании «нулевой степени письма» достигает высшего предела, и читатель, по сути, избавляется от автора как посредника между художественным образом и самим собой в лице автора. В случае с публицистическими произведениями (Р. Барт особо отмечал важность такого стиля для журналистики) это означает исчезновение посредника между читателем и действительностью.

Конечно, публицистика Д. Данилова не является идеальным воплощением такой объективности (надо признать, что теория Р. Барта представляется весьма утопичной, по крайней мере, в своих крайних положениях), публицист и не стремится к ней, однако близость стиля Д. Данилов к «нулевому градусу письма» очевидна.

Примечательно, что такая манера не только выделяет материалы Д. Данилова среди прочих, но и идеально подходит к самому объекту изображения: рисуя подчас неприятные, давящие, антигуманистические провинциальные пейзажи, нет необходимости всё чрезмерно «живописать». В конце концов, сухое и бесстрастное перечисление фактов и предметов создаст подходящую для таких текстов гнетущую атмосферу, а также даст волю читательскому воображению, спровоцирует его на диалог, на сотворчество. Автор, усугубляя ощущение отчуждённости, специально делает акцент на жутковатых, слегка абсурдных деталях, что создаёт порой почти что «кафкианскую» атмосферу: «Огромное трехэтажное здание, построенное в 1953 году в лучших (или худших) традициях сталинской архитектуры. Помпезное, угрюмо величественное, одиноко стоящее. Сразу видно, что вокзал не действует. Действующий железнодорожный вокзал никогда не бывает так одинок. Вокруг него всегда люди, к нему в обязательном порядке примыкают какие-нибудь строения и строеньица. Даже если это самый что ни на есть мелкий провинциальный вокзальчик, рядом обязательно должен быть хоть крошечный газетный киоск или ларек с пивом и чипсами. Рядом с этим вокзалом не было никого и ничего. Плоская ровная земля, и на ней отдельно от всего стоящий огромный вокзал. На закрытых дверях табличка «Управление Норильской железной дороги». Бывший вокзал используется как учреждение, офис. За вокзалом видны железнодорожные пути, на них стоят множество товарных вагонов. Видно, что эти пути и вагоны не имеют к вокзалу никакого отношения».

Критики отмечают, что одной из главных черт поэтики Дмитрия Данилова является «любовь к мелочам, ко всему маленькому и жалкому». При этом «возникает феномен не просто эстетизации унылой и некрасивой реальности, но своеобразного внутреннего преодоления этой некрасивости путем проникновения в экзистенциальную сущность вещей» Голубкова А. Очарование убожества: основные тенденции прозы Дмитрия Данилова //Абзац: альманах. Вып. 3 - М., 2007. С.118-119.. Это свойственно и его журналистским произведениям: художественная деталь, усиленная при помощи приёмов повтора и гиперболы, у Д. Данилова всегда наполняется дополнительным смыслом, становится фактом не самоценным, а имеющим какое-то значение с социально-нравственной точки зрения.

В отдельных фрагментах текста проявляется сатирическое начало, хотя в целом путевые очерки Д. Данилова вряд ли можно охарактеризовать как сатирические (пусть иногда и кажется, что автор словно бы смеётся над увиденным). В качестве примера можно привести такое едкое замечание: «Потом наступили 90-е, образовался «Норильский никель». Электрички были объявлены нерентабельными и нецелесообразными. Маршруты стали закрываться один за другим, а в 1998 году норильские электрички ликвидировали полностью. Заодно было решено провести, так сказать, деэлектрификацию - случай поистине уникальный. Старая контактная сеть требовала ремонта, люди с экономическим образованием подсчитали, что ремонт обойдется слишком дорого и что дешевле эту контактную сеть просто уничтожить. Наверное, тут еще сказалась специфика «Норильского никеля» - компании было невыносимо видеть, как медь, ценный цветной металл, болтается себе на ветру, подвешенная на каких-то столбах».

Одной из наиболее частотных проблем, которые ставит Д. Данилов в своих путевых очерках, является проблема бесперспективности и бессмысленности жизни в провинциальных городах, промышленных и районных центрах. Ярким примером может служить очерк «Угольная депрессия» (№3, 15 февраля 2008 г., тема номера «Бедность»), начинающийся с рассказа о том факте, что Евгений (знакомый автора, согласившийся провести его по своему родному городу) - единственный пользователь «Живого Журнала» из Прокопьевска Кемеровской области, притом, что население этого города составляет 200 тыс. человек. Регистрация в ЖЖ сегодня воспринимается в массах как один из атрибутов современного образованного человека, которому интересно, что происходит в мире, и тот факт, что из двухсот тысяч жителей Прокопьевска только один зарегистрирован на этом сайте, свидетельствует как минимум о двух городских проблемах: во-первых, об изолированности города от «цивилизации», что проявляется как в отсутствии массового доступа в Интернет, так и в притуплённости интереса к «внешнему миру»; во-вторых, об отсутствии в этом городе возможностей получить хорошее образование.

Автор отмечает в этом очерке целый ряд проблем небольших промышленных городов. Во-первых, это проблема отсутствия жилья: «Мимо “десятки” идёт хорошо одетая молодая женщина, толкающая симпатичную, ярких расцветок, детскую коляску. Женщина с коляской сворачивает к бараку, стоящему торцом к “улице”, останавливается у одной из перекошенных дверей, берёт на руки ребёнка. Сейчас она войдёт с ребёнком в барак. Молодая хорошо одетая женщина и её ребёнок живут в бараке». Автор использует приём повтора, создающий эффект акцентировки и гиперболизации.

Во-вторых, проблема отсутствия достойной заработной платы: для жителя Прокопьевска единственным нормальным местом работы является шахта, где он может получать семь-восемь, а при хорошем раскладе пятнадцать тысяч рублей в месяц. «Как любили писать в советской прессе, “вдумайтесь в эти цифры”. Пятнадцать тысяч. Восемь тысяч. Семь тысяч. Рублей. За работу под землёй с отбойным молотком в угольной пыли. Так-то». Использование назывных предложений и неполных конструкций придаёт этому фрагменту оттенок горького недоумения: автор как бы «спотыкается» перед каждой фразой, заставляя читателя остановиться в процессе чтения, провоцируя читателя на сомышление.

Третья проблема - нравственного характера: автор отмечает свойственный жителям Прокопьевска и подобных городов комплекса «маленького человека», комплекса «лузера» в английской терминологии, который в нашей стране часто называют «всетерпимостью», «смирением» и выдают за положительную черту русского народа. Д. Данилов склонен считать это свойственно негативным: человек пассивно смиряется со своей участью, даже не пытается изменить свою жизнь в лучшую сторону. В результате людям, которые «приезжают из отдалённых деревень», получают комнаты в общежитии, «включают свет, занавешивают окна одеялами, слушают поп-музыку», только и остаётся, что погружаться в пьянство и преступность: публицист приводит следом сценку с пьяной матерью восьмилетней дочки и рассказ Евгения о детской площадке, которая не простояла во дворе и нескольких месяцев, потому что её сломали и сдали на металлолом. Более того, Евгений говорит, что «гулять по Прокопьевску особо не стоит, город совершенно бандитский, у молодёжи, да и не только у неё, два основных развлечения - бухать и бить друг другу морды».

При этом корень проблемы, по мнению Д. Данилова, всё-таки не в самих людях, а в среде, в месте, где они живут. В Прокопьевске полуразрушенный Дом культуры, большие барачные районы, шахты в самом центре города, дворы, которые автор называет в скобках «пустыми территориями между домами», почти полное отсутствие развлечений и работы. Даже сам город, как замечает публицист, это «не город, а территория сплошного хаотичного заселения» вокруг угольных шахт. В таком месте, проводит Д. Данилов эту мысль через весь материал на уровне подтекста, люди просто физически не могут самореализоваться и найти хоть какой-то смысл своего существования. «В большинстве бараков продолжает теплиться жизнь. Хотя, возможно, в данном случае более уместно не слово «жизнь», в какое-то другое слово, которое я затрудняюсь подобрать», - говорит автор, и в этих его словах выражено его отношение ко всему увиденному.

Этому материалу Д. Данилова также свойствен «нулевой градус письма», но здесь можно отметить также своеобразие языка: в отдельных местах публицист вставляет в текст слова и обороты из юридической и официальной лексики, причём таким образом, что они одновременно смотрятся органично и чуждо: «Нет, говорит Женя, гулять тут особо не стоит, если, конечно, целью прогулки не является получение тяжких телесных повреждений и утрата денег, телефона и верхней одежды». Этот фрагмент текста своим языком напоминает произведения А. Платонова, в которых специфическая советская лексика 20-30-х гг. становится ключевым средством для выражения мертвенности всего сущего, опустошённости бытия героев. То же самое можно отметить и в материале Д. Данилова. Он использует не столько канцеляризмы, сколько нарочито громоздкие и «бездушные», безэмоциональные обороты, например: «так осуществляется хранение угля», «вдруг обнаруживается человеческое присутствие» и др.

Важной характеристикой данного (да и большинства других) очерка Д. Данилова является ощущение абсурда. Абсурд проявляется в несоответствии названий некоторых объектов тому, что они представляет собой в действительности (так, в посёлке Берёзовая Роща не растёт ни одной берёзы, а в посёлке Ясная Поляна больше всего в городе бараков), в обнаружении объектов, которые выглядят в рамках данного пейзажа абсолютно неуместными (таковым является, например, «циклопических размеров городской драмтеатр», который, по утверждению Д. Данилова, «ощутимо больше московского Большого»), в нагнетаемом ощущении механизации всего происходящего (здесь важен эпизод с одним и тем же поездом, который автор видел проезжающим в одну и ту же сторону в разные периоды пребывания в Прокопьевске). Показателен как иллюстрация абсурдности провинциальной жизни эпизод с отремонтированным нежилым зданием без вывески и окон, которое стоит в городе уже десять лет, «и никто из жителей не знает, что в нём. Как-то все дружно понимают, что лучше этим не интересоваться».

Ещё один важный приём, который использует Д. Данилов и в этом материале, отмечает А. Голубкова: «В прозе Данилова люди и вещи не играют принципиальной роли, вместо них выступают движения, перемещения, телесные и речевые реакции. <…> О выстраивании какой бы то ни было иерархии речь не идёт, так как все предметы и явления уравниваются Даниловым по факту своего бытия. Он не делает различия между людьми и вещами, городской пейзаж часто описывается им как картинки природы» Голубкова А. Очарование убожества: основные тенденции прозы Дмитрия Данилова //Абзац: альманах. Вып. 3 - М., 2007. С.118.. Это заметно на следующем примере: «Мимо бараков по улице (назовем это условно “улицей”) идет, пошатываясь, пьяный дедушка. На голове у дедушки шапка-ушанка, представляющая собой плотный, слежавшийся комок концентрированного ужаса. Дедушка останавливается. Во рту у него что-то вроде окурка. Дедушка достает из кармана ватника спичечный коробок и пытается прикурить. У дедушки ничего не получается». Персонаж описывается с той же бесстрастностью, что и какой-либо объект городского пейзажа, с использованием минимума выразительных средств, его действия, само его существование не столько описывается, сколько констатируется. В этом образе ничуть не больше динамики, чем в образе барака, созданного Д. Даниловым немного раньше: «Проходим мимо длинного белого (когда-то) двухэтажного здания. Деревянная дверь, вывеска «Общежитие». В некоторых окнах горит свет, хотя на улице светло. Одно окно занавешено красно-белым шерстяным одеялом. Из другого окна доносится поп-музыка». Пожалуй, единственное принципиальное различие между этими описаниями в том, что дедушка двигается самостоятельно («проходит мимо»), а барак неподвижен (автор и его спутник сами «проходят мимо»). В остальном же и дедушка, и барак - всего лишь унылые части унылого пейзажа.

Ещё одна проблема, которую часто затрагивает Дмитрий Данилов в рамках своих публикаций в «Русской жизни» - это стереотипность мышления людей, которая приводит их к одним и тем же ошибкам в жизни, схожим судьбам, которая обедняет процессы общения и взаимодействия между людьми. Современная психология также обращает внимание на эту проблему: «Стереотипное поведение, которое начинает проигрываться в ответ на социально значимый стимул, не всегда соответствует ситуации. Склонность к упрощённому мышлению может привести к серьёзным ошибкам с опасными последствиями. Само существование социальных рефлексов, наряду с пользой, создаёт огромные возможности для манипулирования, “включения” нужных реакций, при выстраивании определённой ситуации, с заданным контекстом и задействованием определённых стимулов, которые приводят в движение стереотипные реакции и создают иллюзию самостоятельности поведения. Подтекстом выстроенной ситуации (социальной реальности), мотивами манипуляторов, неосознаваемыми объектами манипулирования, может быть эксплуатация физических и духовных возможностей человека» Чалдини Р. Психология влияния. СПб.: Питер, 2009. С.256.. То есть, стереотипность мышления и поведения делает человека уязвимым для внешних влияний, и эти самые «внешние влияния» - пропаганда со стороны СМИ, прежде всего, - являются объектом осуждения на страницах «Русской жизни».

Более того, Р. Чалдини убеждён в том, что «если конструирование социальной реальности, создание искусственной среды производится деструктивной группой в манипулятивных эксплуатационных целях, у человека появляются психические и психологические качества, социальные навыки, а далее - идеология и мировоззрение, свойственное зависимому типу личности (при сохранении иллюзии самостоятельности жизнедеятельности)» Там же, с.257.. На эту особенность поведения жителей провинции часто обращает внимание Д. Данилов.

В путевом очерке «Север и сталь» (№8, 17 августа 2007 г., тема номера «Коммерция»), посвящённом Череповцу, Д. Данилов ставит проблему социальной рефлексии через образы двух таксистов, с которыми ему довелось пообщаться: оба говорят ему одни и те же штампованные фразы про свой город. «Город у нас серый; вот, это Северсталь дымит - когда к городу подъезжаешь, этот дым видно километров за пятнадцать или за двадцать», - это и всё, что могут рассказать приезжему журналисту жители Череповца о своём родном месте. В этом эпизоде читается проблема нежелания людей хоть что-то узнать о том, что их окружает (то есть, проблема отсутствия у людей любознательности, тяги к просвещению) - в итоге получается, что и рассказать им о городе нечего, кроме как жаловаться на дым из труб да недоумевать, зачем журналист вообще сюда приехал, «здесь же всё такое серое». Наличие проблемы социальной рефлексии и проблемы пассивности людей доказывается конкретным жизненным примером.

В этом материале автор активно прибегает к приёму сарказма при описании увиденного. Это делается с целью показать ужасающую обыденность всего увиденного, а также его непримечательность или даже нелепость. Так, описывая памятник череповецким металлургам, изображающий мальчика в каске и наблюдающего за ним мужчину, Д. Данилов пишет: «Наверное, имеется в виду, что это отец и сын. Хотя никаких явных указаний на это нет. Вполне возможно, это дядя и племянник или моложавый дедушка и внук. Или вообще это может быть какой-то совершенно посторонний дядька. Присел на парапет, смотрит на паренька и думает: во малец даёт, каску напялил и расхаживает, ну чудной, блин, юный металлург. Но скорее всего, это всё-таки какие-то близкие родственники, наверное, это всё-таки отец и сын, и имеет место нечто вроде передачи трудовой эстафеты, отец всю жизнь горбатился на металлургическом комбинате, теперь вот сын подрастёт маленько и тоже горбатиться будет, хорошо, трудовая династия, на тебе, сынок, каску, носи, привыкай, я отмучаюсь, потом ты будешь мучиться, а потом и у тебя дети будут, и они тоже это самое, потому что такая наша жизнь, такая, сынок, наша с тобой жизнь».

Сарказм в этом фрагменте не является самоцелью: автор прибегает к нему для того, чтобы затем выйти на более широкую проблему - проблему механизации жизни, предопределённости человеческой судьбы в провинции. Эта предопределённость - также следствие стереотипности мышления: человек сызмальства готовится идти по накатанному пути, даже не задумываясь о каких-либо альтернативах.

В путевом очерке «Химгигант с челлицом» (№6, 20 июля 2007 г., тема номера «Волга») Д. Данилов ставит другую важную проблему: жизнь многих промышленных городов зависит от одного-единственного крупного предприятия, и его остановка лишает людей смысла и средств существования. Примером служит город Новомосковск в Тульской области, в котором расположен огромный химический комбинат, равных которому трудно найти в нашей стране. Остановка комбинат означает смерть для этого неплохого, в общем-то города. Публицист использует в отношении химического предприятия окказионализм «смыслообразующее», и это слово как нельзя лучше отражает проблему множества провинциальных городов, которую неоднократно сам Д. Данилов ставит с своих очерках и репортажах: поиск жителями городов смысла своего существования в условиях крайне ограниченных возможностей. Наличие «смыслообразующего» промышленного предприятия - это, пожалуй, лучший вариант для жителей, но даже этого у многих районных центров нет, потому что промышленность современной России до сих пор не вернулась хотя бы на позднесоветский уровень. Так автор подаёт серьёзную политико-экономическую проблему через призму проблематики социально-нравственной - и это одна из ключевых черт, характеризующих не только материалы Дмитрия Данилова, но и публицистику журнала «Русская жизнь» в целом.

И ещё одна важная проблема, которой касается Дмитрий Данилов в своих материалах, - проблема советского наследия. Как мы уже отметили, в путевом очерке «Возможно обрушение фасада» публицист негативно оценивал наличие в городах заброшенных зданий советской постройки - то есть, негативно оценивал тот факт, что новая Россия, по сути, сгубила огромную часть нажитого Советским Союзом богатства (заводы, фабрики, жилые сооружения и другие проекты). Новая экономика строилась фактически с нуля - это явление крайне негативное.

В репортажах «Тошнота» (№14, 9 ноября 2007 г., тема номера «Октябрь семнадцатого») и «Молитва Василия Ивановича» (№19, 8 октября 2008 г., тема номера «Гражданская война») Д. Данилов затрагивает одну и ту же проблему - проблема идеологического наследия советского периода.

Репортаж «Тошнота» с подзаголовком «Ульяновский мемориал: слишком много Ленина» - это рассказ не столько о музее В.И. Ленина в Ульяновске, сколько о неприятных эмоциях, которые вызвало у автора обилие информации о В.И. Ленине: «А еще я вдруг почувствовал себя на экскурсии по аду. По тому кругу ада, где, может быть, томятся революционеры. Ад революционеров - это место, где вечно длится революционная борьба». Автор крайне негативно оценивает то, что такой музей вообще существует, что город Ульяновск не переименован обратно в Симбирск, что тело Ленина до сих пор не захоронили: «Я подумал, что было бы неплохо сровнять с землёй этот мемориал вместе со стоящими рядом мемориальными деревянными домиками, в которых жила семья Ульяновых. Уничтожить это дикое капище. И построить на этом месте что-нибудь жизнеутверждающее. Например, элитное жилье. Или бизнес-центр. Или торгово-развлекательный комплекс. Или всё это вместе. Или ничего не построить, так оставить». То есть, даже пустое место лучше, чем музей человека, развалившего страну и убившего множество людей, считает Д.Данилов.

Идея о необходимости избавиться от груза советской идеологии - одна из ключевых идей журнала «Русская жизнь». Журнал скорее тяготеет к тому, чтобы считать современную Россию преемницей Российской империи, а не Советского Союза, что можно проследить по публикациям в разделе «Былое». Там находят место репринты материалов из отечественной прессы 1900-1920-х гг., и подобраны они таким образом, что демонстрируют, во-первых, связь России предреволюционного периода с Россией сегодняшней, во-вторых, антигуманность и абсурдность идей большевиков.

Схожие мысли высказываются и в репортаже «Молитва Василия Ивановича», где речь идёт о музее В.И. Чапаева в Чебоксарах. Автор создаёт образ этого музея как места нелепого и ненужного, давно изжившего себя. Кроме того, автор развенчивает миф о Чапаеве-герое: экспозиция представляет его как грубого, малограмотного человека, о котором и рассказать-то нечего. По сути, Чапаев сталь лишь одним из многочисленных инструментов большевистской пропаганды, и почитание его сегодня, как минимум, бессмысленное дело.

Путевые очерки Дмитрия Данилова, публикуемые в журнале «Русская жизнь», отличаются рядом специфических черт, проявляющихся на разных уровнях.

Во-первых, на уровне выбора темы: Д. Данилов пишет о таких городах, которые крайне редко попадают в поле зрения путешественников, и обращает внимание отнюдь не на туристические достопримечательности, а на вещи повседневные и для туристов непримечательные - скорее даже, отторгающие. Его внимание направлено на детали быта, на особенности жизни в данном городе, а также на типические черты, свойственные многим провинциальным городам.

Во-вторых, на уровне цели публикации: очерки Д. Данилова не имеют ничего общего с рекламой, но не являются и очерками просветительского толка, как это было традиционно характерно для данного жанра. Эти очерки ставят целью создание образа провинции - о его объективности или субъективности можно спорить отдельно.

В-третьих, на уровне проблематики: автор затрагивает в путевых очерках и репортажах широкий круг социально-нравственных проблем, однако эти проблемы им никогда не высказываются напрямую, а прячутся в подтекст. Такова особенность авторского стиля. Очень часто социально-нравственные проблемы предстают в публицистике Д. Данилова как отражение и как следствие проблем политико-экономических, что характеризует не только его журналистское мастерство, но и направленность журнала «Русская жизнь» в целом.

В-четвёртых, на уровне образного ряда. Для путевых очерков и репортажей Д. Данилова характерна «вещность» всех явлений действительности: они даны в статике, в их неизменности и сиюминутности. Также большое значение имеет ощущение абсурда, которое создаётся при помощи отдельных художественных образов и авторских наблюдений. Внимание к деталям, акцентирование на деталях, кажущихся незначительными, но выражающими типические явления, - ещё одна художественная особенность материалов Д. Данилова, опубликованных в «Русской жизни».

В-четвёртых, на уровне языка: Д. Данилов избегает пространных описаний и остерегается эмоциональности, его манера приближается к «нулевому градусу письма», о котором говорил Р. Барт и который был свойствен отдельным произведениям ведущего представителя французского экзистенциализма А. Камю (повесть «Посторонний»). Кроме того, нередко Д. Данилов использует принципиально громоздкие конструкции, взятые из официально-делового или научного стиля, либо конструкции, которые усугубляют ощущение отчуждённости и бесстрастности. Это напрямую связано с целью публикации очерков, а также с личной писательской манерой Дмитрия Данилова.

Заключение

В ходе исследования были выполнены поставленные задачи, которые помогли в определении места журнала «Русская жизнь» в типологии российских печатных средств массовой информации.

1) Доминирующими темами на страницах журнала «Русская жизнь» являются темы, касающиеся социальной сферы (то есть, жизнь человека как члена общества и функционирование общества как системы, проблемы семьи, труда, образования, воспитания и т.д.). То есть, объектом публицистического внимания становится повседневная жизнь россиян во всём её многообразии, и это многообразие подчёркивается выбором тем номера («Земство», «Телевизор», «Интеллигенция», «Бедность» и др.). Выход на макроуровень (политические и экономические процессы) прослеживается в минимальной степени.

Отличительной особенностью издания является сочетание тем социальных с темами нравственными, что позволяет обозначить центральную проблематику «Русской жизни» как социально-нравственную. Оценка того или иного явления общественной жизни с нравственной точки зрения неизменно проявляется в подавляющем большинстве публикаций, а в отдельных тематических номерах («Страхи», «Грехи», «Добродетели» и др.) ключевое место занимают нравственные и околофилософские вопросы в чистом виде.

Кроме того, значительное место на страницах издания занимают темы политики и культуры. При этом политика редко оказывается объектом журналистского внимания, скорее она выступает как одно из явлений, с которым индивиду приходится сталкиваться в повседневной жизни. Тема политики возникает в «Русской жизни», как правило, в опосредованном виде: рассматриваемые социально-нравственные проблемы видятся авторам журнала как следствие проблем политико-экономических. Теме культуры свойственно проникновение в том или ином виде практически во все публикации, однако в «чистом» виде она исследуется только в разделе «Художество», содержащем рецензии на фильмы, музыкальные релизы, выставки и статьи, близкие к критическим.

Экономические темы на страницах издания практически не присутствуют. Явления экономической сферы возникают лишь в контексте социально-нравственной проблематики как возможные причины тех или иных тенденций, ситуаций и проблем в обществе.

2) «Русскую жизнь» отличает полное отсутствие информационных жанров и замещение их жанрами аналитическими - комментарием, аналитической статьёй, обозрением. Однако основу жанровой модели издания составляют жанры художественно-публицистические: эссе, очерки, рецензии. Тяготение к эссеизации свойственно и аналитическим текстам, публикуемым в журнале, а сами эссе и очерки нередко тяготеют к тому, чтобы превратиться художественные тексты, став произведением не журналистским, а литературным. Иногда на страницах «Русской жизни» публикуются тексты, по определению являющиеся художественными: например, поэма Марии Степановой «Вторая проза» (№16, 26 августа 2008 г.), однако их влияние на концепцию издания не существенно.

3) Исследование показало, что влияние на каждый материал в журнальном контексте оказывает тема номера (все номера «Русской жизни» являются тематическими) и такой способ раскрытия этой темы, который мы назвали «сужающейся моделью». Сужающаяся модель предполагает, что по мере движения от первой страницы журнала к последней тема номера будет рассматриваться со всё более узкой точки зрения. Раздел «Былое» служит прологом ко всему номеру и демонстрирует связь времён; в разделе «Думы» даётся анализ проблемы в историческом контексте, в её максимально обобщённом виде; в разделе «Образы» исследуются различные аспекты проблемы; разделы «Мещанство», «Гражданство», «Семейство» призваны показать проблему с точки зрения «маленького человека», обывателя, представителя массы. Соответственным образом распределяются и жанры: раздел «Думы» тяготеет к использованию аналитических жанров, в разделе «Образы» публикуются в основном эссе, а в разделах «Мещанство», «Гражданство» и «Семейство» - очерки.

Однако эта модель соблюдается не всегда, и номера, в которых не просматривается сужение проблемы («Телевизор», «Волга» и др.), оказываются наиболее слабыми, нецельными, похожими на альманахи. Важным фактором является жанровый баланс: если в номере наблюдается явный крен в сторону художественной публицистики при снижении числа аналитических статей и комментариев, сужающаяся модель разрушается.

4) Главная ценность, пропагандируемая авторами «Русской жизни», в соответствии с теорией американского психолога А.Маслоу, - это «бытийная» ценность «Жизненность». Жизненность - это ценность самовыражения человека, поиска и стремления к новизне, она исключает страх перед завтрашним днём и, самое главное, она подразумевает отсутствие стереотипного мышления. Ключевая цель, которую преследует «Русская жизнь», - это борьба со стереотипами в самых разных их проявлениях: однообразие жизни, мыслей людей, штампованность судеб и повторение ошибок. Чаще всего причиной массового распространения стереотипов называется капитализация жизни, капиталистическая мораль в целом, а также влияние СМИ.

Ключевая проблема, которую видят авторы «Русской жизни», - это отсутствие в современной России идеологии, которая могла бы объединить жителей страны на основе нравственных, политических и социальных ценностей. Вместо этого в России развивается идеология потребления, против которой и борется «Русская жизнь» своими публикациями.

5) Коммуникативную стратегию издания можно охарактеризовать как смешение конвенциональной и пропагандистской стратегий с тяготением к использованию приёмов активного воздействия на аудиторию. Журнал одновременно стремится к созданию общественного диалога и старается активно воздействовать на читателя, разрушая его стереотипы и заменяя их собственными суждениями. Такое сочетание не является парадоксальным, поскольку на страницах «Русской жизни» публикуются очень разные авторы, и их взгляды на те или иные проблемы даже в рамках одного номера часто оказываются полемичными. То есть, абсолютного единства суждений издание не достигает, что обусловлено спецификой жанровой и тематической моделей: доминирование социально-нравственной проблематики и эссеистики по определению подразумевает разнообразие точек зрения. Вместе с тем большинство авторов активно используют приёмы воздействия на аудиторию и приёмы манипуляции.

Целевая аудитория «Русской жизни» - представители гуманитарной интеллигенции в возрасте от 30 до 60 лет (хорошо помнят советские времена, а в 90-е гг. были в зрелом возрасте), способные понять все культурные цитаты и аллюзии, встречающиеся в текстах, и расшифровать подтексты.

6) Основные функции, которые выполняет журнал «Русская жизнь», - это функция образовательная (подразумевает «массовое внедрение основанных на уважении закона и прав человека ценностей» Пугачёв В.П., Соловьёв А.И. Введение в политологию: Учебник для студентов вузов /В.П. Пугачев, А.И. Соловьёв. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Аспект-Пресс, 2005. - С.334.) и функция критики и контроля. «Русская жизнь», тяготеющая к неоконсерваторской идеологии, не является оппозиционным СМИ и СМИ проправительственным. Придерживаясь центристской позиции, издание стремится к оценке общественно-политической ситуации в России с альтернативной, взвешенной точки зрения - при сохранении полной свободы для авторского самовыражения.

Основная цель издания - стремление не к сообщению, а к осмыслению фактов современности с точки зрения развития русской жизни.

7) «Русская жизнь» по тематической и жанровой специфике занимает промежуточное положение между информационно-аналитическими изданиями и «толстыми» литературными журналами. Однако, в отличие от «толстых» журналов, на страницах «Русской жизни» почти не публикуются художественные произведения, а обязательный отдел критики представлен в крайне редуцированном виде. В отличие от информационно-аналитических изданий, информационная составляющая в журнале сведена к минимуму, и новость заменена комментарием, а жанровая модель частично заимствована у «толстых» литературных журналов.

В итоге можно сделать вывод о том, что «Русская жизнь» представляет собой тип художественно-публицистического журнала комментариев, не имеющий на сегодняшний день аналогов на российском медиаполе.

Список использованной литературы

1.Акопов, А.И. Методика типологического исследования периодических изданий / А.И. Акопов. - Иркутск: Изд-во Иркутского университета, 1985. - 96 с.

2.Бальзак, О. Озорные рассказы / О. Бальзак / Пер. с франц. - Иваново: Ивановское книжное издательство, 1957. - 192 с.

3.Барт, Р. Нулевая степень письма / Р. Барт / Пер. с франц. - М.: Академический проект, 2008. - 431 с.

4.Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахитн. - М.: Худож. лит., 1979. - 424 с.

5.Валгина, Н.С. Теория текста: Учебное пособие / Н.С. Валгина. - М.: Логос, 2004. - 280 с.

6.Великовский, С.И. Грани «несчастного сознания» / С.И. Великовский. - М.: Искусство, 1973. - 240 с.

7.Голубкова, А. Очарование убожества: основные тенденции прозы Дмитрия Данилова / А. Голубкова // Абзац: альманах. Вып. 3. - М., 2007. - С.105 - 121.

8.Горохов, В.М. Основы журналистского мастерства / В.М. Горохов. - М.: Высшая школа, 1999. - 340 с.

9.Дмитровский, А.Л. Жанр эссе. Очерк теории жанра: Монография / А.Л. Дмитровский. - Орёл: Орловский государственный университет, 2006. - 131 с.

10.Ерасов, Б.С. Социальная культурология / Б.С. Ерасов. - М.: Аспект-Пресс, 2000. - 591 с.

11.Ерёмина, Ж.Ю. Магия как псевдорелигия в современной массовой культуре / Ж.Ю. Ерёмина // Вопросы культурологии: Сборник аспирантских работ. - М.: ГАСК, 1999. - С.55 - 62.

12.Журбина, Е.И. Теория и практика художественно-публицистических жанров: (Очерк, фельетон) / Е.И. Журбина. - М.: Мысль, 1969. - 399 с.

13.Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием / С.Г. Кара-Мурза. - М.: Эксмо, 2006. - 832 с.

14.Ким, М.Н. Очерк: теория и методология жанра / М.Н. Ким. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского государственного университета, 2000. - 126 с.

15.Кожина, М.Н. Стилистика русского языка: Учебник / М.Н. Кожина. - М.: Флинта, 2008. - 464 с.

16.Корнилов, Е. А. Журналистика на рубеже тысячелетий / Е.А. Корнилов. - Ростов н/Д.: Донской издательский дом, 1999. - 224 с.

17.Костырко, С.П. WWW-обозрение Сергея Костырко. О «новых молодых» в Интернете и сайте «Полутона». [Электронный ресурс] / С.П. Костырко // Новый мир. - 2006. - №11. // Режим доступа: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2006/11/w19.html/, свободный. - Загл. с экрана.

18.Кочетова, В.Г. Художественная деталь в прозе И.А. Гончарова: типы, функции, эволюция, свойства: автореф. дис. … канд. филол. наук / В.Г. Кочетова; [Московский педагогический государственный университет]. - М., 2002. - 17 с.

19.Кройчик, Л.Е. Система журналистских жанров / Л.Е. Кройчик. // Основы творческой деятельности журналиста. - СПб.: Знание, СПбИВЭСЭП, 2000. - с. 125 - 168.

20.Лотман, Ю.М. Анализ поэтического текста: Структура стиха / Ю.М. Лотман. - Л.: Просвещение, 1972. - 270 с.

21.Лотман, Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман //Об искусстве / Ю.М.Лотман. - СПб.: Искусство - СПБ, 1998. - С. 14 - 285.

22.Лысакова, И.П. Тип газеты и стиль публикации: Опыт социологического исследования / И.П.Лысакова. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. - 181 с.

23.Лысакова, И.П. Язык газеты и типология прессы. Социолингвистическое исследование / И.П. Лысакова. - СПб.: Издательство С.-Петербургского государственного университета, 2005. - 256 с.

24.Маслоу, А. Мотивация и личность / А. Маслоу / Пер. с англ. - СПб.: Питер, 2008. - 352 с.

25.Маслоу, А. На подступах к психологии бытия / А. Маслоу / Пер. с англ. - М.: Рефл-бук. - К.: Ваклер, 1997. - 412 с.

26.Маслоу, А. Новые рубежи человеческой природы / А. Маслоу / Пер. с англ. - СПб.: Евразия, 1999. - 430 с.

27.Маслоу, А. Психология бытия / А. Маслоу / Пер. с англ. - М.: Рефл-бук. - К.: Ваклер, 1997. - 304 с.

28.Мельник, Г.С., Тепляшина, А.Н. Основы творческой деятельности журналиста / Г.С. Мельник, А.Н. Тепляшина - СПб.: Питер, 2008. - 272 с.

29.Морев, Г. «Русской жизни» исполнился год. [Электронный ресурс] / Г. Морев // Openspace.Ru, 14 мая 2008 // Режим доступа: http://www.openspace.ru/media/paper/details/575/, свободный. - Загл. с экрана.

30.Морев, Г. «"Русская жизнь" - это такой высокохудожественный писк». [Электронный ресурс] / Г. Морев // Openspace.Ru, 15 мая 2008 //Режим доступа: http://www.openspace.ru/media/paper/details/263/, свободный. - Загл. с экрана.

31.Новиков, Л.А. Художественный текст и его анализ / Л.А. Новиков. - М.: Изд-во ЛКИ, 2007. - 304 с.

32.Овсепян, Р.П. Периодическая печать России. Система, типология / Р.П. Овсепян. - М.: Мысль, 1995. - 278 с.

33.Перегудов, Г.Ю. Еженедельник как тип периодического издания: автореф. дис. … канд. филол. наук / Г.Ю. Перегудов; [Ростовский государственный университет]. - Ростов н/Д, 2003. - 25 с.

34.Прохоров, Е.П. Введение в теорию журналистики: Учебник / Е.П. Прохоров. - М.: Аспект-Пресс, 2005. - 368 с.

35.Прохоров, Е.П. Искусство публицистики: Размышления и разборы / Е.П. Прохоров. - М.: Советский писатель, 1984. - 360 с.

36.Пугачёв В.П., Соловьёв А.И. Введение в политологию: Учебник для студентов вузов / В.П. Пугачев, А.И. Соловьёв. - 4-е изд., перераб. и доп. - М.: Аспект-Пресс, 2005. - 477 с.

37.Пузакова, В.А. Корпоративные издания: типология, структура, принципы организации / В.А. Пузакова // Вестник Московского университета. Сер. 10, Журналистика. - 2004. - № 3. - С. 32 - 38.

38.Рублёва, Е.В. Лингвопрагматические аспекты политической теледискуссии: автореф. дис. … канд. филол. наук / Е.В. Рублёва; [Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина]. - М., 2006. - 23 с.

39.Руднев, В.П. Словарь культуры ХХ века / В.П. Руднев. - М.: Аграф, 1997. - 384 с.

40.Система средств массовой информации России: Учебное пособие для вузов / [под ред. Я.Г. Засурского]. - М.: Аспект-Пресс, 2001. - 259 с.

41.Сметанина, С.И. Медиа-текст в системе культуры (динамические процессы в языке и стиле журналистики конца XX века): Научное издание / С.И. Сметанина. - СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2002. - 383 с.

42.Смирнов, В.Б. Журналистика и литература. Методологические и историко-литературные проблемы / В.Б. Смирнов. - Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2005. - 357 с.

43.Смирнов В.Б. Литературная история «Отечественных записок». 1868-1884 / В.Б. Смирнов. - Пермь: ПГПИ, 1974. - 315 с.

44.Современная американская социология: [сб. ст.] / [под ред. В.И. Добренького]. - М.: Изд-во Моск. государственного ун-та, 1994. - 296 с.

45.Соловьёв, С.М. Изобразительные средства в творчестве Ф. М. Достоевского / С.М. Соловьёв. - М.: Советский писатель, 1979. - 352 с.

46.Стюфляева, М.И. Образные ресурсы публицистики / М.И. Стюфляева. - М.: Мысль, 1982. - 254 с.

47.Теплова, Л.А. Типология информационно-аналитических еженедельных журналов (на примере журналов «Коммерсантъ-Weekly», «Деньги», «Эксперт», «Итоги», «Профиль», «Коммерсант-Власть» и «Компания»): автореф. дис. … канд. филол. наук / Л.А. Теплова; [МГУ им. М.В. Ломоносова]. - М., 2002. - 27 с.

48.Тепляшина, А.Н. Жанры и формы комического в современной российской периодике / А.Н. Тепляшина. - СПб.: Издательский дом С.-Петербургского государственного университета, 2006. - 286 с.

49.Тепляшина, А.Н. Сатирические жанры современной публицистики: Учеб. пособие / А.Н. Тепляшина. - СПб.: Изд-во С.-Петербургского государственного университета, 2000. - 95 с.

50.Тертычный, А.А. Аналитическая журналистика: познавательно-психологический подход / А.А. Тертычный. - М.: Гендальф, 1998. - 256 с.

51.Тертычный, А.А. Жанры периодической печати / А.А. Тертычный. - М.: Аспект-Пресс, 2006 - 312 с.

52.Типологическое развитие журналистики: Сборник трудов / [под ред. А.И. Станько]. - Ростов н/Д.: Изд-во Ростовского ун-та, 1993. - 176 с.

53.Типология журналистики. Вопросы методологии и истории / [под ред. Е. А. Корнилова]. - Ростов н/Д, 1987. - 160 с.

54.Типология журналистики : вопр. методол. и истории : [сб. ст.] / [Отв. ред. Е.А. Корнилов]. Сев.-Кавк. науч. центр высш. шк.; - Ростов н/Д : Изд-во Ростовского ун-та, 1987. - 156 с.

55.Типология периодической печати. Проблемы и тенденции развития типологической структуры современной периодики: Учеб. Пособие / [под ред. Я. Н. Засурского]. - М: Изд-во Московского государственного университета, 1995. - 144 с.

56.Типология периодической печати: Учебное пособие для студентов вузов / [под ред. М.В. Шкондина, Л.Л. Реснянской]. М.: Аспект-Пресс, 2007. - 236 с.

57.Тулупов, В.В. Дизайн и реклама в системе типологических признаков российских газет (филологический, философско-психологический и творческий аспекты): автореф. дис. … док. филол. наук / В.В. Тулупов; [Кубанский государственный университет]. - Краснодар, 2000. - 46 с.

58.Уланова, М.А. Интернет-журнал: типология, принципы создания, методика редактирования: автореф. дис. … филол. наук / М.А. Уланова; [Московский государственный университет печати]. - М., 2005. - 26 с.

59.Федотова, Л.Н. Анализ содержания - социологический метод изучения средств массовой коммуникации / Л.Н. Федотова. - М.: Научный мир, 2001. - 214 с.

60.Федотова, Л.Н. Социология массовой коммуникации: Учебник для вузов / Л.Н. Федотова. - СПб.: Питер, 2003. - 400 с.

61.Финкелстайн С. Экзистенциализм и проблема отчуждения в американской литературе / С. Финкельстайн / Пер. с англ. - M.: Прогресс 1967г. - 320с.

62.Цуладзе, А.М. Политические манипуляции, или Покорение толпы / А.М. Цуладзе. - М.: Книжный дом «Университет», 1999. - 144 с.

63.Чалдини, Р. Психология влияния / Р. Чалдини / Пер. с англ. - СПб.: Питер, 2009. - 304 с.

64.Черепахов, М.С. Проблемы теории публицистики / М.С. Черепахов. - М.: Мысль, 1973. - 267 с.

65.Чуков, П.И. Специализированные газеты как тип издания: автореф. дис. … канд. филол. наук / П.И. Чуков; [Ростовский государственный университет]. - Ростов н/Д, 2004. - 26 с.

66.Шкондин, М.В. Газетно-журнальная типология в условиях становления коммуникативной системы информационного общества / М.В. Шкондин // Вестник Московского университета. Сер. 10, Журналистика. 2003. - № 2. - с.12 - 32.

67.Шкондин, М.В. Системные факторы трансформации структуры российских СМИ / М.В. Шкондин. - М.: Изд-во Московского государственного университета, 2000. - 204 с.

68.Шкондин, М.В. Трансформация типологической структуры российских СМИ: системные аспекты / М.В. Шкондин // Вестник Московского университета. Серия 10, Журналистика. - 2000. - №1. - С.3 - 16.

69.Шостак, М.И. Еженедельники как тип издания / М.И. Шостак. - М.: Изд-во МГУ, 1986. - 182 с.

70.Шостак, М.И. Художественная публицистика / М.И. Шостак. - М.: ИМПЭ, 2001. - 304 с.

журнал русская жизнь публикация

Размещено на Allbest.ru