Освещение Первой Чеченской войны в российских и зарубежных СМИ

«хорошо разыгранный спектакль. Актеры - Ельцин и Дудаев, Шахрай и Ковалевы, Клинтон и Ле Карре - вроде бы не связаны друг с другом, каждый играет свою роль. Но следуют одной невидимой нам дирижерской палочке».

Естественно определённые силы в российском руководстве, которые лично поняли специфику происходящих трагических событий, предпринимали попытки противодействовать информационному влиянию Запада, что выразилось в создании Временного Информационного Центра -

инструмента, который, работая в связке как с журналистами, так и с представителями силовых структур, обеспечивал бы получение первыми наиболее достоверной и объективной информации «из первых уст».

Федеральное агентство правительственной связи должно было обеспечить Временный Информационный Центр необходимыми средствами связи, а Управление делами Президента РФ - техникой и условиями для круглосуточной работы. Об эффективности работы Временного Информационного Центра свидетельствует проведенное позднее исследование: услугами Информационного Центра в Москве пользовались всего 17 процентов журналистов, освещавших чеченский конфликт, в Моздоке ещё меньше, всего 8 процентов, все остальные считали данный центр бесполезным. Основными причинами такой негативной оценки являлась проявляемая официальными представителями Армии и МВД неприязнь к представителям прессы. Конечно, можно много говорить о том, что в России не умеют организовывать работу прессы, о том, что советская ментальность не давала военным нормально общаться с журналистами, или что это была не советская, а армейская ментальность. Однако, учёный должен понимать, что оперировать терминами типа «такая страна», «такая ментальность» - это всё удел, собственно говоря, журналистов и публицистов, а не настоящих учёных, которые должны искать объективные причины. Говоря же об объективных причинах, наверное, стоит предположить, что, с одной стороны, и представители военных могли относиться к общению с прессой как к «неуставной», по сути лишней нагрузке, отвлекающей от основных обязанностей, и позиция многих журналистов как клеймителей «советского тоталитаризма», «оголтелой военщины» и многих других обидных для военных и просто патриотов понятий не способствовала установлению нормальных отношений, да и то, что многие журналисты работали также в тесном контакте с собственно

чеченскими формированиями не внушало доверия военным, привыкшим к соблюдению максимальной секретности, а значит, для них некто, договорившийся с военным противником, сам дружественной силой являться не может.

Интересным кажется высказывание по сути противника в этом идеологическом противостоянии, Стивена Эрлангера, руководителя московского «The New York Times»: «В отличие от наших (американских) военных, российская армия -- и это уже личный опыт, все сотрудники московского бюро «Нью-Йорк Таймс» побывали на чеченском фронте -- не оказывает журналистам никакой помощи. Она по традиции агрессивно настроена против СМИ. А заявления правительственного пресс-центра оказались столь откровенно лживы, что даже ребенок им не поверит. Сообщения о том, что чеченцы сами себя бомбят, взрывают, утверждение, что воюют одни лишь наемники и «бандформирования» (надо же слово такое изобрести!) перечеркивают даже правдивую информацию. Военные даже не пытаются продумать политику в отношении прессы».

Конечно, некоторые из выдвинутых претензий вполне себе субъективны, и, больше того (как, например, придирка к слову

«бандформирование») говорят скорее не о работе российских военных и проправительственных СМИ, а о самом г-не Эрлангере и о его вполне конкретных политических и идеологических предпочтений. Можно провести аналогию и вспомнить о том, что в некоторых спорах о политике человек, который первым упомянет Гитлера в своей аргументации, считается не имеющим достаточных аргументов, а, значит, проигравшим спор - в данном случае признать, что раз уж Эрлангер докопался до слова - значит реальных претензий больше не осталось, а придраться хотелось. Однако, нельзя не признать, что всё же освещение событий в Чечне никак нельзя признать успехом или хотя бы «нормальным выполнением своей работы» для российских провластных средств массовой информации и служб силовых ведомств, ответственных за связи с прессой. Фактически, в стратегическом,

глобально-геополитическом аспекте отражения конфликта они не пытались не то что навязать (что, наверное, всегда для большинства отечественных СМИ считалось чем-то недостойным), но даже предложить миру, а самое главное, населению страны какую-либо стройную концепцию происходящего, которая была бы непротиворечива, и, в то же время, объясняла все эпизоды конфликта. Например, так и не довели до массового сознания как россиян, так и вообще мирового сообщества тот факт, что чеченское сепаратистское руководство так вело себя во время конфликта, что кровавые события в городских кварталах Грозного и последовавшая (неизбежно последовавшая, о чём можно было не просто догадываться - а знать ещё до начала боевых действий) гуманитарная катастрофа, которую, естественно, пытались представить как вину российской армии все мировые СМИ стала в принципе неизбежной.

Не было возможности и полноценно осветить успехи российских войск. Например, операция 4 июня 1995 года по взятию Ведено завершилась полной победой российской армии, что не могли не признать даже западные СМИ, говорившие о растерянности лидеров чеченских боевиков, о положительном воздействии на боевые возможности федеральных войск приобретаемого опыта. «Мы были крайне удивлены той быстротой, с которой войска провели эту операцию, -- говорилось со ссылкой на западного военного наблюдателя в комментарии «Франс Пресс» 5 июня.

-- Федеральные войска совершили обходной маневр по горным маршрутам и появились там, откуда их совершенно не ждали. Солдаты ворвались в Ведено буквально на спинах дудаевских боевиков и овладели городом практически без сопротивления». Однако, в российских СМИ, выражавших поддержку федеральному правительству, таких комментариев не появлялось ни 4 июня, ни 5, ни впоследствии. Таким образом, даже действительно мыслящий российский читатель, зритель, слушатель получал достаточно недвусмысленную картину - правда о войне у них, там, за рубежом, или в российских выпусках иностранных газет, а в

«патриотических» ничего нового не узнаешь. Также обращало на себя внимание то, что и отсылки и параллели с Кавказской Войной XIX века проводились гораздо чаще либо в западных, либо в российских «либеральных» СМИ, что не могло не оказывать воздействия на мнение мыслящей или просто достаточно хорошо образованной части российской аудитории - ей также посылалось сообщение «смотри, здесь пишут такие же, как и ты, такие же умные», на фоне чего вполне логично подразумевался образ автора проправительственных СМИ как человека недалёкого, необразованного, выполняющего работу халтурно и вообще достаточно отталкивающего.

Различные информационные службы, не только обязаны, но и должны своим долгом считать использование исторических фактов. И безусловно, эти службы в своей работе должны были проводить параллель с той далекой войной, которая стоила много крови, оказалась бессмысленной и бесполезной для чеченцев. Но были и другие уроки, усвоенные российским воинством в почти столетней Кавказской войне. С обеих сторон отмечалось немало фактов рыцарского отношения к противнику, уважения к мужеству и великодушию воинов-горцев к стойкости и героизму российских воинов. Стремление исполнительной власти улучшить информирование о событиях в Чеченской республике привело к созданию в пресс-службе Правительства Российской Федерации Бюро оперативной информации и Мобильного информационного центра при Территориальном управлении федеральных органов власти в Чеченской республике.

Распоряжением Правительства РФ № 154-р от 3 февраля руководитель Мобильного информационного центра был возведен в ранг заместителя руководителя указанного Территориального управления. Однако существенно улучшить работу со СМИ Бюро оперативной информации и Мобинформцентру не удалось. Солдаты, офицеры в зоне конфликта узнавали о событиях в стране и мире из газет недельной давности.

Целенаправленное разъяснение политики России в Чечне, задач выполняемых там ее армией, носили нерегулярный и противоречивый характер. В связи с этим глава ФСК сделал характерное признание: «Да, информационная война российской властью проиграна. Как блистательно работает министр информации Чечни Мовлади Удугов, как искусно и ловко он запускает в прессу всякую ложь, искажения, передержки!.. А мы оттолкнули журналистов: «Никуда не пускать, ничего не давать!» Да и сам я долгое время не хотел высказываться».

С самого начала ведения боевых действий, сепаратисты тесно сотрудничали с представителями СМИ и всячески пытались содействовать им. Журналистам оказывался теплый прием, практически ни в чем им не было отказа, ни в интервью, ни в просьбах. Но все это делалось лишь для того, чтобы подкупить представителей СМИ, в надежде на взаимное отношение к боевикам, заключавшееся в предоставлении всему миру информации, которая бы удовлетворила представителей незаконных вооруженных формирований. После радушного приема представителей СМИ, дудаевские сподвижники так же тепло встречали солдатских матерей и депутатов.

С самого начала Первой Чеченской войны, российская и зарубежная аудитория получала большую часть информации из чеченских информационных служб, не без помощи, конечно, зарубежных представителей СМИ, что поспособствовало возникновению в обществе отрицательного мнения на вопрос о применении силы для решения чеченского конфликта. В радио и телеэфире все чаще стали фигурировать Д.Дудаев и представители его окружения.

Самое же большое влияние «чеченских СМИ» было оказано на чеченское население, посредством местного телевидения - телеканала

«Президентский канал», которое, несмотря на разрушения в Грозном, продолжало работать. С экранов своих телевизоров, чеченцы внимали Д.

Дудаеву, который сообщал, что нужно делать в конкретных ситуация, учитывая сложившуюся политическую обстановку.

Для чеченской оппозиции, телевидение было хорошим способом проведения информационной и агитационной деятельности. Таким образом, чеченские сепаратисты довольно успешно использовали телевидение в своей информационно-пропагандистской деятельности. Кроме теле и радио пропаганды, дудаевская оппозиция использовала и печатные издания. Главным печатным периодическим изданием Чечни была газета «Ичкерия». В данном издании открыто пропагандировались идеи сепаратизма и ведения борьбы с правительственными властями. Помимо официальной газеты

«Ичкерия» так же в Чечне издавались газеты «Республика», «Возрождение». В данных изданиях, выражающих интересы Чеченского правительства, нередко печатались материалы, выражающие негативное отношение к России. В частности на страницах этих газет можно было увидеть сообщения, в которых говорилось о действиях федеральных войск, приводивших к разрушениям. Усиление пропаганды антироссийских настроений в СМИ, сделало свое дело. Уже в начале 1995 года, в Чечне, на поддержку незаконным вооруженным формированиям вышли около 30 тысяч народных ополченцев.

Неоднократно в чеченских СМИ появлялись сообщения, в которых некоторые дудаевские сподвижники заявляли, что российские войска своими военными действиями, причинили им вред, убили их родственников, лишили крова и что за этим неминуемо последует месть российским военным. Существует мнение, что изначально было задумано сделать из Грозного и других больших городов «арену для сражения». В этом случае в поддержку дудаевским сепаратистам выйдет большее количество народа, которое пострадало от «агрессивной» военной политики России.

Город в руинах - самый показательный пример быстрого и действенного распространения желаемой пропаганды. Если постоянно в СМИ во всех красках освещать положение в городах, на улицах, показывать

изуродованную федеральными войсками архитектуру, раненых людей и убитых этими же федералами, то рано или поздно аудитория, на которую это направлено, сама себя убедит в том, что разруха, смерть и хаос идет с российской стороны и что нужно переходить на сторону сепаратистов. Чтобы эффективно использовать СМИ на международном уровне в январе 1995 года в польском городе Кракове сепаратисты организовали Чеченский информационный центр, который под прикрытием организации гуманитарной помощи жертвам боевых действий в Чечне вел антироссийскую пропаганду.

На базе краковского центра была создана радиостанция «Свободный Кавказ» с филиалом в литовском городе Каунас. Она вела вещание на нескольких языках не только на многие страны Центральной Европы, но и на значительную часть территории России. Сотрудники Министерства информации Ичкерии сумели внушить журналистам, что им гарантируется и доступ к первоисточникам информации, и минимальный риск. И это имело успех. К примеру, агентство Франс Пресс отважилось направить в Грозный в разгар боевых действий своих репортеров-женщин, которые работали под полным покровительством и защитой боевиков НВФ. Соответственно было и их восприятие происходящих событий. Отсутствие целенаправленной и предметной работы со стороны пресс-служб силовых ведомств России, негативное отношение в федеральных войсках к журналистам резко контрастировало с тем, как их встречали на стороне противника.

В результате мировая информационная машина, освещавшая события в Чечне, оказалась практически под контролем сепаратистов и невольно работала на них.

Заручившись поддержкой зарубежных СМИ, руководство Чеченской Республики Ичкерия теперь могло открыто обращаться к мировой общественности. Например, когда Д. Дудаев обратился с просьбой

поспособствовать в решении вопроса отношений Москвы и Грозного в ООН, то его обращение нашло немалую поддержку и комментарии со стороны информационных служб и общественности.

Сенсационное заявление сделал министр иностранных дел Чеченской республики Ичкерия в Турции, заявив, что вооруженный конфликт в Чечне, ослабил военное положение российских войск, что является плюсом для войск НАТО, и что за этот «подарок», правительство Ичкерии ждет оказание помощи со стороны Североатлантического блока. Значительным успехом информационного воздействия сепаратистов на мировое общественное мнение явилась принятая Европейским парламентом резолюция «О положении в Чечне», которая на основе тезиса о «российской военной интервенции в Чечне» обвиняла Россию в использовании вооруженных сил против национальных меньшинств. Результативной оказалась и проведенная в декабре года в Кракове конференция «Международное право и Чечня» с участием 45 журналистов и правозащитников из западных государств.

Таким образом, умелое пользование информацией в своих целях, позволило сепаратистам значительно повлиять на ход вооруженного конфликта и поспособствовать прекращению ведения боевых действий30.

Первая Чеченская война доказала, что СМИ является сильным орудием в войне нового поколения - информационной войне. С помощью этого оружия можно достичь подъема или упадка боевого духа войск, а так же заручиться поддержкой со стороны влиятельных политических групп или даже целых государств. Как утверждают многие исследователи чеченского конфликта, в этой информационно-психологической войне победу одержали сепаратисты. Это откровенно признавали представители российских силовых ведомств. Так, еще 24 января 1995 года начальник центра общественных связей МВД РФ генерал-майор В. Ворожцов сказал об успешном информационном обеспечении противника: «С чеченской стороны мы видим

действия, хорошо копирующие бывший ЦК КПСС. У них есть секретарь по работе с прессой -- Яндарбиев, есть зав. отделом пропаганды -- это Мовлади Удугов, у них есть блестяще отработанный аппарат...». Также причиной провала в освещении чеченского конфликта 1994--1996 годов стали недостатки в организации и принципах работы правительственных и ведомственных информационных структур. Не учтен был опыт американских государственных структур с журналистами во время войны в Персидском заливе 1991 года, возможно, по той причине, что сама операция мыслилась как быстротечная. Ошибочно предполагалось, что сами журналисты в район боевых действий не поедут, а послушно будут пользоваться предоставленным им транспортом и охраной.

Работа Временного информационного центра, равно как и работа всех последующих специальных информационных органов, которые возникали на федеральном уровне, с первого дня отличалась непрофессионализмом и бессистемностью. Центры постоянно опаздывали с предоставлением оперативной информации. Не обретя инициативы, они попытались добавлять в неконтролируемый ими информационный поток некоторые сведения, способные представить операцию в свете, выгодном для Правительства РФ. Сведения противоречили данным, передаваемым многочисленными журналистами с мест событий, часто они воспринимались как дезинформационные. В конечном счете это привело к полному неприятию всего того, что исходило от правительственных органов.

В западной прессе Россия в период первой чеченской кампании сравнивалась с Оттоманской империей 1908 года. Так, 21 августа 1999 года в газете «Лос-Анджелес Таймс» появилась статья, автор которой, Майкл Рейнольдс, сравнивает современное состояние Российского государства с

Оттоманской империей 1908 года, которую царь Николай II назвал в сердцах «больным человеком Европы». Высказывание Николая II процитировано в статье и, как нетрудно догадаться, в опосредованном виде определяет Россию наших дней. Разница, по мнению автора, лишь в том, что распад Оттоманской империи - после четырех лет бесплодного реформаторства - начался с Балканских войн, а продолжение распада России подтвердил Шамиль Басаев, вторгшийся «с группой дагестанских моджахедов» в пределы Дагестана. Как пишет Майкл Рейнольдс, продолжая сравнение России с Оттоманской империей, «если ставки в начале века были высоки и та ситуация привела к Балканским войнам и Первой Мировой войне, то сегодняшние ставки еще выше». Далее речь идет о территории России, простирающейся с запада на восток от Европы до Японии, и о 10000 ядерных боеголовках, размещенных на этом пространстве. Таким образом, подчеркивается угроза для мирового сообщества, исходящая от нестабильной и непредсказуемой России, обладающей громадным арсеналом оружия массового поражения. Тем более, что «Ельцин и его назначенный премьер-министр, кажется, определенно настроены ввергнуть страну в новую войну по типу Балканских». Следует отдать должное Майклу Рейнольдсу, назвавшему свою статью «Шум разваливающейся империи»: его оценка ситуации в Дагестане была достаточно объективна. Он напрочь отвергает возможность всеобщего антирусского восстания в Дагестане, учитывая в первую очередь настроение аварцев, которые «находятся в относительно привилегированном положении в республике и настроены против введения полного ислама в Дагестане». Отмечается также «их осторожное отношение к чеченцам», которое, скорее всего, помешает аварцам стать союзниками Басаева. Рассмотрев эту позицию, автор переходит к другой - к затяжной межнациональной, гражданской войне, предполагая ее как одну из главных целей вторжения моджахедов. Эта возможность рассматривается и под другим углом зрения:

«Если Россия не сможет справиться с отрядом Басаева, то она, скорее

всего, попытается сама сыграть на национальных различиях народов Дагестана... и поддерживать одну или две этнические группы в возможной гражданской войне». И наконец, отмечая коррумпированность дагестанских властей и вопиющую нищету населения, автор статьи не исключает и третий вариант развития - торжество радикального ислама, способного объединить народы Дагестана и обеспечить определенный порядок. Как бы полемизируя с воображаемыми оппонентами, автор

«Шума разваливающейся империи» признает, что ни одна из национальных республик, кроме Чечни, не хочет полного отделения от России, но отрицает возможность того, что «общность языка, традиций и культуры поможет России избежать участи Оттоманской империи», поскольку «подобные связи не смогли удержать ее арабоязычные части в составе одной страны». Последнее сравнение явно натянуто, и автор торопится подпереть его сообщением о том, что Северный Кавказ уже 8 лет находится в состоянии восстания и «то, что российское руководство не может адекватно противостоять этому»33. И вот, наконец, окончательный диагноз: «Западу следует приготовиться к похоронам России, а не к ее выздоровлению после операции». Эта статья, опубликованная в разгар дагестанских событий, была лишь одной из многих, появившихся в то же время в американской прессе, и занимательна прежде всего технологией представленного анализа. Оттоманская империя 1908 года, с которой сравнивается современная Россия, действительно испытывала кризис власти и пыталась провести прогрессивные реформы, забуксовавшие, как и в России последнего десятилетия, и закончившиеся, в конце концов, распадом самой империи. При этом не учитывается, что происходило все это в эпоху крушения монархий, и кризисные процессы в Стамбуле не имеют, в основном, ничего общего с московскими. Автору статьи достаточно того, что Оттоманская империя, как и современная Россия, была многонациональным образованием и, главное, она распалась по причинам не только внутренним, но и в результате национально - освободительных войн. Если забыть о причинах и рассматривать аналогии только по результату, то сравнение России с Оттоманской империей вполне подходит для решения той задачи, которую ставит перед собой автор статьи «Шум разваливающейся империи». Тем более что следом за Балканскими войнами началась Первая Мировая и, таким образом, «шум» приобрел глобальный характер. Майкл Рейнольдс не забывает упомянуть о 10000 ядерных боеголовках, размещенных на территории России. В тени этого арсенала Первая Мировая война кажется не более чем коллективной дракой, а вторжение отряда Басаева в Дагестан может рассматриваться, как прелюдия к Апокалипсису, что подтверждается впечатляющим видеорядом, транслируемым телевизионными каналами: бомбежки, разрушенные села, трупы мирных жителей, тысячи беженцев, хаос на дорогах, хаос в сознании людей. В результате автор статьи и газета «Лос-Анджелес Таймс» вносят весомую лепту в создание массового страха, и без того культивируемого в американском обществе. Среднего американца не так уж заботит то, что происходит в не известном ему Дагестане, гораздо страшнее заболеть или потерять работу и выпасть из своей социальной ниши, то есть определенная доза затаенного страха всегда при нем. Но и 10000 ядерных боеголовок в хаотичной и непредсказуемой стране не внушают ему оптимизма. Вероятность того, что среди всеобщего российского бедлама какой-нибудь террорист или религиозный фанатик захватит пару ракет с ядерными боеголовками, кажется ему вполне реальной. Такую возможность подтверждает и автор статьи «Шум разваливающейся империи»: «Западу необходимо готовиться к похоронам России»... Каким образом? Если исходить из навязываемого сравнения с Оттоманской империей, то похороны России - это ее развал на два десятка квазигосударств с невнятной политической и силовыми структурами, с бесконечными смутами и переворотами. При этом нетрудно сосчитать, что каждое из них будет обладать - в среднем - 500-ми ракетами с ядерными боеголовками, а уж в чьи руки они попадут, в конце концов, предсказать невозможно.

В «Шуме разваливающейся империи» автор пользуется несложной, но тщательно выверенной технологией подачи материала. Оттоманская империя была и развалилась - читатель знает об этом из школьного учебника истории; экономический и политический кризис в России сочетается с беззаконием, коррупцией и криминалитетом - об этом пишут газеты и вещает телевидение; Россия обладает мощным ядерным потенциалом - это бесспорно; Шамиль Басаев с 2000 моджахедов вторгся в Дагестан - об этом сообщают все информационные агентства. То есть автор ничего не придумывает. Он пользуется известными, многократно подтвержденными фактами и, выстроив их в определенном порядке, создает так называемую «медиальную инсценировку», когда становится невозможным «отличить отображение от отображаемого явления». И уже в рамках собственной инсценировки преподносит логику своих выводов и прогнозов. Высокая степень достоверности используемых фактов автоматически переносится и на авторские выводы. В результате читатель получает продукт, в качестве которого не может усомниться, поскольку воспринимает отображенное автором, как увиденное собственными глазами.

Страх из умозрительного трансформируется в реальный: оказывается, что события в далеком российском Дагестане представляют прямую угрозу лично для него, солидного налогоплательщика и читателя влиятельной газеты «Лос-Анджелес Таймс». Он требует от Белого Дома гарантий своей безопасности и готов проголосовать за поддержку силовой акции против любой страны, внушающей ему определенные опасения. Пока он поддержал только операцию «Буря в пустыне» и бомбардировку Югославии... И вот уже, идя навстречу своим избирателям, президент Клинтон увязывает создание американской системы противоракетной обороны с событиями в Чечне. Массовое настроение сформировано и, заручившись общественной поддержкой, президент использует его для достижения геополитических целей США. Автор «Шума разваливающейся империи» не угадал с прогнозами: в Дагестане не случилось ни затяжной гражданской войны, ни торжества исламского радикализма. Точнее оценивает положение Тони Кэрон в статье «Почему Дагестан кажется средством для организации катастрофы»: «Точно так же, как Чечня, Дагестан «сидит» на ключевом нефтепроводе, а значит, Москва вряд ли скажет республике «до свидания». Вторжение отряда Басаева не стало прелюдией к Апокалипсису, но явилось прологом ко второй Чеченской войне.

Выводы по главе

Проведенный анализ показал нам существование двух разных точек зрения СМИ на события происходившие в Чеченском регионе в начале 90-х годов. Первая точка зрения осуждала поведение российского правительства и больше освещала подробности войны, описывала действия и события с социальной ракурса, вторая же точка зрения - поддерживала правительственную политику и заостряла свое внимание на нужности и правильности войны.

Обобщая проведенный анализ, выделим одну главную особенность зарубежных СМИ, касаемо освещения Первой Чеченской войны. Вся западная пресса поддерживала политику Д. Дудаева. Война в их представление выглядела как борьба христианского мира с мусульманским. И надо заметить, что нередко факты, приводимые в подтверждение были

подложными. Средства массовой информации других государств меньше обращали внимание на чеченскую сторону, а все больше освещали критику силовой политики России. Эта критика велась по двум направлениям. Первое направление осуждало Россию за политику вмешательства в вопрос о самоопределении Чеченской республики. Эту критику поддерживали некоторые политические деятели и отдельные общественные организации. Вторым направлением была критика российского правительства в ведении

«операции по восстановлению конституционного порядка». Зарубежные СМИ считали, что военные действия со стороны России вредят мирному населению Чечни. Можно сказать, что значительной критике российская политика в отношении Чеченского вопроса подвергалась и со стороны зарубежных СМИ и со стороны российских, осуждающих политику федеральных властей.

Заключение

В заключение хочется сказать, что события в изучаемый период в Чеченской Республике можно характеризовать как внутригосударственный вооруженный конфликт немеждународного характера, в основе которого лежит стремление национально-территориальной автономии на полный государственный суверенитет. Важными составляющими компонентами вооруженного конфликта, являются не только экономический и политический, но и информационный фактор. Поэтому, опыт, приобретенный российскими СМИ в освещении вооруженного конфликта в Чечне, неоценим. Первая чеченская война между Россией и ее субъектом - Чеченской Республикой, пришлась на то время, когда население страны было измучено набирающими обороты экономическими трудностями и очевидным политическим нарушением системы, связанным с прекращением существования СССР, что предопределяло ее печальные итоги. Неопределенность государственных институтов и слабая организация правоохранительных органов не способствовали тогда объединению общества и защиты интересов граждан.

В связи с изменениями в государственной, политической и социальной жизни страны, новые органы власти, отдали ряд своих информационных полномочий вновь образованным независимым структурам, которые сами определяли ведение своей информационной политики, что отражалось в направлениях деятельности различных электронных и печатных средствах массовой информации. Из-за этого СМИ как инструмент пропаганды и контрпропаганды - оказались малоэффективными. Так как причины, послужившие началом ведения военных действий правительством не объяснялись, редакционные коллективы, журналисты были психологически и технически не подготовлены к освещению военных событий, отношение к военной кампании было неоднозначным.

На территории России даже поддерживающие чеченские взгляды издания свободно излагали свое мнение о вооруженном конфликте. Официальная информация была крайне мала, хотя для работы с журналистами были созданы пресс-центры. Информация для аудитории строилась больше на взглядах и идеях, в основном - исходящих из военных структур, а мнение самого населения не учитывалось.

Оценивая в целом ресурсный потенциал СМИ как структурного компонента информационно-психологической безопасности России, можно сделать вывод о его слабом использовании в разрешении вооруженных конфликтов. Проанализировав вооруженный конфликт в Чечне, российское правительство не отметило, что СМИ является стратегически важным пунктом информационной среды.

В принятой позднее, доктрине информационной безопасности, так и не появились пункты, определяющие действия государства в военных конфликтах. Учитывая это, требуется провести системный анализ особенностей деятельности средств массовой информации как участника информационно-психологических войн, а также, учет потенциального использования террористами СМИ и способы противостояния.

Поскольку военные конфликты продолжают существовать в современном мире, необходимо осветить населению основные аспекты права войны, в том числе с применением средств массовой информации.

В соответствии с нормами МГП, приоритетными темами в освещении военного конфликта должны стать следующие темы:

права гражданских лиц;

действия военных и защита населения;

жертвы военных действий;

судебные гарантии;

военные объекты, от которых может исходить угроза;

применение оружия (принцип соразмерности).

Больше всего страдают от насилия гражданские лица. Им необходимо знать свои права. В постконфликтный период нужно сделать акцент на преподнесении и распространении знаний о правах в доступной форме абстрактного содержания договоров.

Стоит так же сказать и о работе журналиста в «горячей» точке. Он должен пройти тщательную подготовку к поездке в зону вооруженного конфликта, которая включает в себя: продуманность экипировки, ведения записей, перемещения, выбора транспорта, отношений с попутчиками, взаимоотношений с представителями пресс-служб, военнослужащими, местным населением, знание технологии получения аккредитации.

Журналист обязан точно следовать рекомендациям и инструкциям по технике безопасности, знать, как вести себя во время боя и комендантского часа, во время ареста, захвата в плен или заложники. Об обязан знать законодательную базу международного гуманитарного права о защите корреспондентов, а также порядок взаимодействия с органами военного и местного самоуправления.

Так же стоит указать, что СМИ доступны всем, но нельзя утверждать, что всякий раз, предназначенный для читателей; материал доступен для всех групп населения, с которыми необходимо вести работу. Информация, передаваемая СМИ, должна строиться с учетом того, что не все жители страны одинаково относятся к вооруженному конфликту. Нет какой-то одной истины. СМИ стоят на разных платформах и политических позициях. Истина рождается на пересечении этих мнений, оценок и точек зрения.

В посконфликтный период направления деятельности СМИ меняются. Однако, опыт, полученный в Чечне, дает ряд уроков: и в постконфликтный, и в переходный период, необходимо осуществлять наряду с оперативной долгосрочную пропагандистскую деятельность.

Перспективной целью может стать пропаганда общечеловеческих ценностей среди населения в целом, особенно среди молодых людей, для воспитания в них терпимости и взаимоуважения, вести с ними разговор о

применении «минимальных гуманитарных стандартов» в ситуациях внутренних беспорядков и напряженности. С еще большей энергией работать над созданием новаторских программ, нацеленных на политическое разрешение конфликтов, настаивать на том, чтобы поведение людей отвечало требованиям уважения человеческого достоинства и велениям совести.

Список использованной литературы

Богомолов Ю. Война как средство массового общения // Журналист. 1995.№6.

Богунов Н. Чеченские будни военных контрразведчиков // Независимое военное обозрение. 2000. № 4.

олковский В.И. Информационное противоборство как угроза национальной безопасности России // Бизнес и безопасность в России. М.,2001.№1.

Журавель,В.П. Лики чеченской войны (к 10-летию ввода федеральных войск в Чечню)/ В. П. Журавель// Право и безопасность. - 2005. -№2.- С. 49- 56.

Лич Ф. Конфликт в Чечне: анализ практики Европейского Суда по правам человека/ Ф.Лич// Сравнительное конституционное обозрение. - 2010. - №1 (74). - С. 143-168.

.Мельник Г. Свобода слова и «маргинальное» состояние современных российских СМИ // Невский наблюдатель. 2002. № 1.

.Соловьев А. И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. № 3.

.Авдеев Ю. И. Терроризм как социально-политическое явление // Современный терроризм: состояние и перспективы / Под ред. Е. И. Степанова. М., 2000.

Авраамов Д. С, Профессиональная этика журналиста, парадоксы развития, поиски, перспективы. М., 1991.

Айдаев Ю. А. Чеченцы: история и современность. М., 1996.

.Аклаев А. Р. Новые конституции республик - основа стабилизации и факторы конфликта // Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996.

.Блохин И. Н. Журналистика в этнокультурном взаимодействии. СПб., 2003.

.Бондаренко А. Циклические трансформации нашей «информации» // Информационная война в Чечне / Сост. О. Панфилов. М., 1997.

.Вассоевич А. Л. Информационные войны: к истории становления приемов психологического воздействия // Россия: планетарные процессы. СПб., 2002. 15.Волковский Н. Л. История информационных войн. В 2-х ч. Ч. 2. СПб., 2003.

16.Галина Э. Ф. Информационная политика СМИ в годы Первой чеченской кампании 1994-1996 годов [Текст] // Филологические науки в России и за рубежом: материалы II Междунар. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, ноябрь 2013 г.). -- СПб.: Реноме, 2013. -- С. 86-87.

Глухова А. В. Политические конфликты: основания, типология, динамика (теоретико-методологический анализ). М., 2000.

Грабельников А. А. Массовая информация в России: от первой газеты до информационного общества. М., 2001.

19.Грабельников А. А. Средства массовой информации постсоветской России. М., 1996.

Гродненский Н. Н. Первая чеченская. История вооружённого конфликта. М., 2007.

Гродненский Н.Н. Первая Чеченская. Вторая Чеченская. Минск. 2012.

Дементьева И. Чеченская пресса на фоне Чечни // Информационная война в Чечне / Сост. О. Панфилов. М.,2007.

Дзялошинский И. М. Информационное пространство России: структура, особенности функционирования, перспективы эволюции. М., 2011.

Журналистика и война: освещение российскими СМИ военных действий в Чечне / ред. А. Г. Рихтер. -- М., 1995.

Жаров М., Шевяков Т. Хроники информационной войны. М., 2009.

Журналист и информация / Ред. - сост. Г. Корконосенко. СПб., 2014.

Журналисты в «горячих точках»: Технология профессионального поведения /Сост. И. Дзялошинский. М., 2000.

Журналисты на Чеченской войне: факты, документы, свидетельства / Сост. О.В. Панфилов М., 1995.

Зарубежная и российская журналистика: трансформация картины мира и ее содержания / Научный редактор Стриженко А.А. Барнаул, 2003

Колесниченко А.В. Практическая журналистика: Учебное пособие / А.В. Колесниченко. - М.: Моск.университета, 2013. - 192 c.

.Кольев А. Н. Политическая мифология: Реализация социального опыта. М. 2003.

.Куликов А.С., Рунов В.А. Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия. М., 2013.

.Крысин А. В. Информационная безопасность: Практ. руководство. М., 2013

34. Кулешов С. В. Национальная политика России: история и современность. М., 2007.

.Лабуш Н. С. Государство, силовой механизм вооруженной силы. СПб., 2009.

.Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, технологии. М., 2007.

.Новейшая история Отечества. XX век: Учеб. для студ. высш. учеб заведений: В 2 т. / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. -М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2009. -- Т. 2 -- стр. 404

.Политическая наука: новые направления / Под ред. Р. Гудина и Х.-Д. Клингеманна. М., 2009.

.Почепцов Г. Г. Информационные войны. М., 2010.

.Правовые и этические нормы в журналистике / Сост. Е. П. Прохоров, Г. М. Пшеничный, В. М. Хруль. М., 2004.

.Пресса Чеченской республики 1992 - 1995 // Журналисты на чеченской войне / Под ред. А. М. Симонова, 1995.

Россия и СССР в войнах ХХ века: Потери Вооружённых Сил / Г. Ф. Кривошеев. -- М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. -- С. 582--583.

сост. М.Погорельский, И.Сафранчук. - М.: Гендальф, 2002. - 253 с.

Степанов Е. И. Чеченский кризис: новая фаза развития и терроризм // Современный терроризм: состояние и перспективы. М., 2000.

Сунгуров А. Миропорядок в XXI веке: суверенитет государства и защита прав человека // Миропорядок после Балканского кризиса. Новые реальности меняющегося мира. М., 2000. С. 82-93.

.Сунгуров А.Ю. Современная Россия и мир: альтернативы развития (международный имидж России в XXI веке) Современная Россия и мир: альтернативы развития (роль политических лидеров в формировании имиджа страны и региона) Материалы международной научно-практической конференции, Барнаул, 2009.

.Трошев Г.Н. Чеченский излом. М., 2016.

Трошев Г.Н. Чеченский рецидив. Записки командующего. М., 2003. аррис Р. Психология массовых коммуникаций. СПб., 2011.

Хасбулатов Р. Взорванная жизнь. Кремль российско-чеченская война / Ред. Б. Авсарагов. М., 2002.

.Хасбулатов Р. Власть: мы и коварство. Кремль и российско-чеченская война / Ред. Б. Авсарагов. М., 2002.

.Хасбулатов Р. Размышления о войне и мире. Кремль и российско- чеченская война. М., 2002.

.Широкорад А.Б. Война и мир Закавказья за последние три тысячи лет. М.; Владимир. 2009.

.Цуладзе А. Большая манипулятивая игра. М., 2000.

Размещено на Allbest.ru