Реализация категории эмотивности в романах антиутопиях (на материале Джорджа Оруэлла "1984")

Размещено на http://www.allbest.ru/

АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Ленинградский государственный университет имени А.С. Пушкина

Факультет иностранных языков

Кафедра английской филологии

Выпускная квалификационная работа бакалавра

Реализация категории эмотивности в романах антиутопиях (на материале Джорджа Оруэлла “1984”)

Мозгова Татьяна Сергеевна

Санкт-Петербург 2014

Оглавление

Введение

1. Понятия эмоциональности, эмотивности, экспрессивности

1.1 Эмотивность текста как лингвистическая проблема. Теоретические подходы к изучению проблемы эмотивности текста

1.2 Эмотивная функция языка

1.3 Категориальный статус эмотивности в языке

1.4 Терминосистема эмоций

1.5 Эмотивные прагматические установки (ЭПУ) и средства их реализации

2. Определение антиутопии на примере романа Дж. Оруэлла «1984»

2.1 Реализация категории эмотивности в романе Джорджа Оруэлла “1984”

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Возрастающий интерес лингвистики последних десятилетий к проблеме эмоций в языке нашел отражение в многочисленных фундаментальных исследованиях как в нашей стране, так и за рубежом.

Общим проблемам эмотивности посвящены работы Э.С. Азнауровой, И.В. Арнольд, Н.Д. Арутюновой, С.Б. Берлизон, Е.М. Галкиной-Федорук, В.А. Звегинцева, В.Н. Михайловской, В.Н. Телия, В.И. Шаховского и др. Проблема «эмоций в языке» разрабатывается в рамках лексикографической теории и практики (Ю.Д. Апресян, В.Ю. Апресян, Н.М. Павлова), проблемы отражения эмоций в речи на синтаксическом уровне нашли отражение в работах Ю.М. Малинович, О.В Александровой. Репрезентация эмоции рассматривается и в рамках когнитивно - коммуникативного подхода (О. Е. Филимонова). За рубежом внимание к эмоциональному аспекту языка уделяли А. Вежбицка, Б. Волек, Дж. Эйчисон, М. Бэмберг.

Под категорией эмотивности понимается отражение эмоционального состояния человека на разных языковых уровнях, а также лингвистическая характеристика текста как совокупности языковых средств.

Статус текстовой эмотивности в современной текстолингвистике является недостаточно определенным: она часто отождествляется с экспрессивностью, оценочностью, рассматривается в составе одного из планов текста - экспрессивно-эмоционального, эмоционально-психологического, прагматического, что неоправданно расширяет или сужает объем понятия "текстовая эмотивность"

Целью данной работы является выявление и анализ способов реализации категории эмотивности на материале романа Джорджа Оруэлла “1984”.

Для достижения поставленной в работе цели необходимо было решить следующие задачи:

1) Определить способы образования терминосистемы эмоций;

2) Выявить категориальный статус эмотивности в тексте.

3) Рассмотреть способы реализации категории эмотивности в романе Джорджа Оруэлла путем репрезентации эмоций и использования средств эмотивных прагматических установок в художественном тексте и способов выражения категории эмотивности.

Материалом исследования роман Джорджа Оруэлла “1984”.

1. Понятия эмоциональности, эмотивности, экспрессивности

Эмоции как внутрипсихические явления могут лишь в том случае обрести социальную реальность, если они будут в той или иной форме выражены. Эмоции объективируются во внешних проявлениях - поведении, мимике, жестах, речи, т.е. в разнообразных манифестациях, которые окружающими воспринимаются как индикаторы тех или иных эмоций. Один из наиболее универсальных и распространённых способов актуализации эмоций состоит в их вербализации во внешней речи. Отметим, что сама речь никаких эмоций не содержит, так как эмоция - феномен психический. Текст может содержать лишь описание эмоций. Таким образом, эмоциональность - это психологическая характеристика личности, состояния её эмоциональной сферы.

Важно отметить, что в тексте вербализуются не все, а лишь некоторые эмоции из эмоциональной сферы автора и, кроме того, вербализованная эмоция не полностью адекватна авторскому замыслу, т.е. своему эмоциональному прототипу. Принципиально вербализация эмоций возможна двумя способами [Телия В.Н.,1991:7]:

1. Называние эмоциональных состояний как фактов. Так, когда мы употребляем слово «смерть» или «смех», то не умираем и не смеёмся, а только называем или описываем эти состояния как факты.

2. Выражение эмоциональных состояний с помощью экспрессии. Так, когда мы говорим «дать дуба» или «смеяться до слёз», то передаём ещё и чувство-отношение своего «я» к обозначаемым понятиям.

В первом случае эмоция - не непосредственное чувство, а лишь логическая мысль о нём. Лексика, называющая эмоции, носит ассоциативно-эмотивный характер, т.к. она, не выражая эмоции, ассоциативно отсылает сознание говорящего к сфере эмоций [Шаховский В.И., 1987]. Во втором случае речь идёт о непосредственной манифестации эмоций в речи, сопровождающейся внутренним и внешним переживанием. Лексика, выражающая эмоции, носит эмотивный характер. Таким образом, эмотивность - это характеристика языковых средств, употребляемых для кодифицированного выражения эмоций в речевом общении и способных произвести эмоциональный эффект на реципиента. Как видим, речь идёт о двух взаимосвязанных функциях эмотивов: первая сосредоточена на отправителе и связана с выражением собственных эмоций индивида, вторая сосредоточена на получателе и связана с достижением желаемого воздействия от сказанного. Экспрессивность - эта общая характеристика текста, интегральный результат реализации эмотивности, оценочности, образности, интенсивности, стилистической маркированности, структурно-композиционных свойств, подтекста. Следует отметить, что эмоциогенным может быть не только экспрессивный текст, но и любой другой за счёт своего понятийно-предметного содержания, ибо всегда найдётся реципиент, для которого это содержание окажется личностно значимым.

Для вербализации личностных эмоций автора и эмоционального воздействия на адресата могут быть использованы языковые средства и речевые механизмы. Языковые средства - это эмотивные слова и выражения, обладающие эмоциональной значимостью. Иначе говоря, это то, что задано в языке. Как писал В.В. Виноградов, «в самом языке, а вовсе не в психологии говорящих и пишущих …, кроме звуков, форм и знаков, есть нечто, именно экспрессия, принадлежащая звукам, формам и знакам» [Виноградов В.В., 1981: 244]. Речевые механизмы - это система организации языковых средств автором в процессе производства текста. В целях достижения эффективности и убедительности автор может синтезировать в потоке речи различные речевые механизмы экспрессивности, используя как эмотивные, так и нейтральные слова и выражения. Исчислить все средства и приёмы невозможно, ибо в конкретном тексте может произойти эмоциональная, образная, эстетическая и другая трансформация любых нейтральных средств языка, которые в зависимости от намерения автора могут стать экспрессивными.

Рассмотрим более подробно языковые средства. Среди учёных-лингвистов до сих пор нет единого мнения о том, какие лексические средства языка следует относить к эмотивной лексике. Одни относят к эмотивам и слова, выражающие чувства говорящего, и слова-оценки, квалифицирующие предмет, явление с положительной или отрицательной стороны всем своим составом, лексически. Другие исключают из состава эмотивов слова, называющие эмоции и чувства. Третьи считают, что к эмоциональной лексике следует относить слова, являющиеся носителями информации об эмоциональном отношении говорящего к действительности, т.е. слова с объективно присущим им эмоциональным значением.

Мы будем понимать под фондом эмотивных лексических средств языка языковые единицы, в семантической структуре которых имеется эмоциональная доля в виде семы, благодаря чему эта единица адекватно употребляется всеми носителями языка для выражения эмоционального состояния [Шаховский В.И., 1987:24]. Принципы классификации эмотивов пока ещё чётко не разработаны, их типология не создана. Пока отнесение к разряду эмотивов основывается на внешнем признаке - функциональном: если слово выражает или может выражать эмоции, то оно эмотивно.

Эмотивы подразделяются на:

·аффективы - слова, которые включают только семы эмоциональности. Они характеризуют высшую степень эмоциональности говорящих. Это междометья и междометные слова, лексика обзывания и ласкания, бранная лексика.

·коннотативы - слова, эмотивная доля значения которых является компонентом, т.е. сопутствует основному логико-предметному значению. Коннотативы по сравнению с аффективами характеризуют большую осознанность выражаемых эмоций. Это словообразовательные дериваты разных типов, зоолексика с чужими денотатами, эмоционально-оценочные прилагательные, эмоционально-усилительные наречия, обиходно-разговорная эмоционально окрашенная лексика, архаизмы, поэтизмы и др.

·сленгизмы, жаргонизмы, вульгаризмы, которые хотя и нейтральны в языке своего микросоциума, но в кодифицированном литературном языке относятся к разряду эмотивных средств.

·экспрессивы - языковые единицы, увеличивающие воздействующую силу за счёт сем усиления, образности и др. Например, идиомы, в семантической структуре которых выделяется 3 типа модальности: рационально-оценочная, деонтическая и эмотивная, выражаемая диапазоном чувств, ограниченных двумя полюсами - «плюс» и «минус». Отличие идиом от слов заключается прежде всего в их экспрессивности. Сюда относятся также метафоры, паремии, аллюзии и др. лексические средства, обладающие ярко выраженным эмотивным потенциалом.

Эмотивы не соотносятся непосредственно, как индикативные слова, с предметами и явлениями действительности. Они соотносятся с типизированными эмоциями, которые вызываются этими предметами. Однако установить для каждой эмоции соответствующие средства вербализации невозможно, т.к., с одной стороны, для выражения одних и тех же эмоций используются различные языковые средства, а, с другой стороны, одни и те же языковые средства могут быть использованы для вербализации различных эмоций. Примечательно, что в языке превалируют эмотивы неодобрения, т.е. эмоции неодобрения, порицания могут быть выражены гораздо более разнообразно, чем похвала, одобрение [Шаховский В.И., 1987:57].

Что касается речевых механизмов, то, как уже было отмечено, они синтезируются автором в процессе порождения текста и более индивидуальны, чем универсальные языковые единицы. Правда, с точки зрения логики, все приёмы, представляющие собой различные сущности, могут быть сведены к нескольким логическим основаниям. Например, повтор или сбой в логике мышления. Так как выделить все речевые приёмы не представляется возможным, отметим лишь некоторые, которые релевантны для нашего исследования:

·группа структурно - семантических приёмов, связанных с использованием в речи особых синтаксических конструкций или текстовых структур, свидетельствующих об эмоциональной напряженности говорящего и придающих его речи экспрессивный характер. Например, сюда можно отнести приёмы выдвижения, о которых впервые упоминается в исследованиях Пражского лингвистического кружка. Пражские лингвисты применяли термин «актуализация», под которым они понимали такое использование языковых средств, «которое привлекает внимание само по себе и воспринимается как необычное, лишённое автоматизма, деавтоматизированное». Особенно интересно в этой связи эмфатическое выдвижение, связанное с эмоциями и ожиданиями автора, его личностным восприятием фактов. Эмфатическое выдвижение способствует выражению авторской оценки.

·группа приёмов, связанных с нарушением всякого рода стереотипов - социальных, логических, поведенческих, языковых. Так, частным случаем нарушения языковых стереотипов является оксюморон - подчёркнутое соединение исключающих друг друга единиц языка, создающее абсурдность выражения. С нарушением логических стереотипов связан, например, эффект «обманутого ожидания» или эффект неожиданности.

·группа приёмов создания комического от юмора до сарказма, которые связаны с такой эмоцией как смех. Хотя приёмы создания комического можно определить как частный случай нарушения мыслительных стереотипов, мы выделили их в отдельную группу ввиду особой распространённости среди парламентариев. Как порождение, так и восприятие комического текста определяются понятиями «игра» и «стереотип», оппозиция которых составляет глубинный слой комического. Причём в данном случае речь идёт не о приёмах игры языка (напр. игры слов), а об игре коммуникативной, понимаемой как «глубинная структура психики человека, приводящая в движение его творческие способности. В основе комического лежит сочетание заданности, предписанности, исходящих от стереотипного элемента текста, и изменчивости, вариативности, диктуемых игровым компонентом. Деятельность человеческого сознания базируется на фреймах, являющихся когнитивными коррелятами стереотипных ситуаций. Комический эффект достигается изменениями в структуре фреймов и в системе отношений фрейма со средой его функционирования.

·приёмы языковых игр, основанные на многозначности слов, омонимии, деформации паремий и идиом, рифмовании, языковом контрасте и противопоставлении и др.

1.1 Эмотивность текста как лингвистическая проблема. Теоретические подходы к изучению проблемы эмотивности текста

История изучения эмоций уходит корнями ещё в античные времена. Она начинается с Аристотеля, вслед за которым в течение двух тысяч лет философы вели споры о природе первичных эмоций. Позднее, уже в 19 веке процессом изучения эмоций занялись биологи в лице Дарвина, установившего, что человек и его ближайшие зоологические родственники используют одни и те же определенные движения лицевой мускулатуры для выражения основных эмоций.

Данные, собранные на протяжении истории общей, возрастной, социальной психологией важны для различных направлений исследования языка эмоций в лингвистике.

Значительный вклад в разработку лингвистического толкования эмоций внесла Анна Вержбицкая, которая ввела понятие семантического примитива. Созданный ей метаязык позволил построить четкие толкования названий эмоций. Она предложила определять эмоциональные концепты «с помощью слов, которые были бы интуитивно понятны (нетехнических терминов) и не являлись бы сами именами эмоций и эмоциональных состояний» [Вежбицкая А., 1997: 416]. Так, например, она определяет surprise - удивление как «Х чувствует что-то иногда человек думает примерно так: сейчас что-то произошло до этого я не думал: это произойдет если бы я подумал об этом, я бы сказал: этого не произойдет поэтому этот человек чувствует что-то Х чувствует что-то похожее» [Вежбицкая А., 1997: 416].

Одной из проблем изучения эмоций является разграничение понятий эмотивности и экспрессивности. Взгляды лингвистов колеблются от полного отрицания точек соприкосновения между ними до столь же полного их отождествления. Наиболее убедительной выглядит точка зрения исследователей, понимающих под экспрессией усиление силы воздействия языковой единицы.

В трактовке понятия эмотивности также нет единства. Если большинство зарубежных лингвистов, анализируя репрезентацию эмоций в языке, преимущественное внимание уделяют изучению классов слов или отдельных лексем, называющих эмоции, то отечественные исследователи предпочитают связывать понятие эмотивности с оценочностью и часто ограничивают эмотивную лексику словами, выражающими эмоции. Ярким представителем последних является В.И. Шаховский.

Изначально он утверждал, что лексика, обозначающая эмоции, является не эмотивной, а индикативной, потому что «в названиях эмоций отсутствует заражающий компонент» [Foolen A., 1997:52]. В дальнейшем он перестал исключать лексику, называющую эмоции, из объема понятия эмотивности. По его мнению, эмоциональное состояние может быть выражено в языке различными средствами: прямой номинацией (joy, hatred, happiness), непосредственным выражением (междометиями и др.) и описанием (позы, особенностей речи и голоса, взгляда, движений).

Данные средства варьируются в зависимости от условий общения и намерений говорящего. Высказывания «He was afraid of the dog.» / «When he saw the dog, he ran away.» / «What a frightful dog.»/ «Isn't it horrible.» / «Ah, the dog! It is coming!» репрезентируют одну и ту же жизненную ситуацию, в которой говорящий испытывает чувство страха. Однако они различаются способом отображения этой ситуации - экспрессивным или нейтральным, и тем, говорит ли человек о собственном состоянии или состоянии кого-то другого [Телия В.Н., 1991:7].

Особое место в изучении эмоций принадлежит исследованиям, рассматривающим эмотивность на уровне высказывания. Л.А. Пиотровская, основываясь на положениях теории речевых актов, приходит к выводу о необходимости рассматривать «все многообразие высказываний, содержание которых включает и эмотивный, или эмотивно-оценочный компонент, как коммуникативное поле эмотивности, пересекающееся с другими коммуникативными полями» [Пиотровская Л.А., 1994:72].

В.И. Шаховский отмечает, что проблема эмотивного смысла не может быть решена без исследований эмотивности на уровне текста. Эмотивный текст - это, прежде всего, текст для восприятия и понимания его эмоционального содержания. Нельзя путать эмотивный текст с эмоциогенным, изменяющим чувства и отношения (текст неожиданной телеграммы).

В современной лингвистике ведутся исследования по изучению стилистики эмоций. Производится многосторонний анализ лингвистических средств репрезентации эмоций в англоязычных текстах различной жанровой принадлежности и анализ стилистических средств, используемых при описании эмоционального состояния человека в литературных произведениях. Это естественно, поскольку и художественная проза, и, тем более, поэзия немыслимы без обращения к миру чувств.

К настоящему моменту накоплен большой опыт изучения эмоций в языке. В различных лингвистических направлениях исследования производятся на различных уровнях языка. Объективный анализ эмоций в языке может быть произведен лишь при синтезе разноуровневых подходов к изучению языка эмоций. Изучение репрезентации эмоций в тексте будет плодотворным лишь при междисциплинарном подходе и интеграции различных наук: психологии, лингвистики текста, стилистики, литературоведения, прагмалингвистики, когнитологии и других.

1.2 Эмотивная функция языка

Для исследования категории эмотивности в языке важно определить место эмотивной функции языка в ряду других функций. «Функции языка представляют собой проявление его сущности, его назначения и действия в обществе, его природы, т. е. они являются его характеристиками, без которых язык не может быть самим собой» [Слюсарева Н.А.,1990:206].

Одной из базовых функций языка является «эмоциональная функция - быть одним из средств выражения чувств и эмоций» [Слюсарева Н.А.,1990:206]. У Р. Якобсона эта функция получила название эмотивной, он связывал ее со стремлением «произвести впечатление наличия определенных эмоций, подлинных или притворных» [Якобсон Р., 1975:464].

Р. Якобсон, отмечал, что экспрессивная, или эмотивная, функция (emotive function) имеет целью непосредственное выражение отношения говорящего к высказыванию [Якобсон Р., 1975:464]. Эту же мысль развивает А. Фоолен, полагая, что экспрессивная функция имеет дело с эмоциями. «Эмоциональное чувство говорящего выражается и передается экспрессивной функцией» [Филимонова О.Е.,2007:447]. Д. Кристал приводит пример использования языка в эмотивной, или экспрессивной, функции, описывая ситуацию, при которой человек проклинает свою трость, которую он несколько раз ставит к стене, а она постоянно падает. Здесь нет «обмена идеями», поскольку в комнате никого нет. Здесь мы имеем один из типичнейших случаев использования языка как средства избавиться от нервного напряжения в состоянии стресса. Это ярчайший случай того, что часто называют эмотивной, или экспрессивной, функцией языка. Эмотивный язык может быть использован вне зависимости от того, одни мы или нет» [Crystal D.,1987:488]. Вернее всего стоит определить экспрессивность как ненейтральность выражения, или выразительность, а экспрессию как непосредственно само выражение, принимая тем не менее во внимание то, что слово «экспрессия» в русском языке имеет и нетерминологическое значение «выразительность».

1.3 Категориальный статус эмотивности в языке

Одной из задач в лингвистике на сегодняшний день является поиск взаимообусловленного единства трех характеристик категории эмотивности - значения, формы и функции. Эмотивность является такой категорией, которая непосредственно отражается в тексте и на уровне фабулы и имеет разветвленную систему языкового выражения.

Категория эмотивности, как бы она ни понималась и на каком бы уровне языка ни исследовалась, обнаруживает связь с логической категорией состояния. Языковая реализация логической категории состояния сначала в русистике, а позднее в англистике, исследовалась в рамках понятийной категории состояния. В отличие от скрытых и грамматических категорий, понятийные категории рассматриваются безотносительно к тому или иному конкретному способу выражения (прямому или косвенному, явному или неявному, лексическому, морфологическому или синтаксическому), они представляют собой смысловые компоненты общего характера, свойственные не отдельным словам и системам их форм, а обширным классам слов, выражаемым в естественном языке разнообразными средствами [Булыгина Т.В., 1990:116]. Важно подчеркнуть то, что в категорию состояния при этом включаются элементы, обозначающие эмоции, то есть эмотивность предстает как частный случай стативности. Изучение категории состояния в английском языке было особенно популярным в 50-70-е годы, когда появились многочисленные исследования, посвященные анализу истории развития слов категории состояния, изучению их морфологических, семантических и синтаксических свойств. В настоящее время существуют веские основания для того, чтобы рассматривать категории стативности и эмотивности дифференцированно. И основания эти, прежде всего, функционально-коммуникативногого характера, хотя семантическая специфика по линии сужения общего широкого значения состояния до эмоционального состояния тоже весьма существенна.

В.И. Шаховский рассматривает эмотивность как коммуникативную категорию вслед за Дж. Серлем, который в рамках общей тенденции к систематизации коммуникативных характеристик называл ее экспрессивной категорией речевого акта, категорией, обозначающей психическое состояние говорящего по отношению к чему-либо [Шаховский В.И., 1987]. В.И. Шаховский посвящает свою монографию категоризации эмоций в лексико-семантической системе языка, уделяя основное внимание оценочной эмотивной лексике, выражающей эмоции. Его трактовка коммуникативной категории эмотивности в значительной степени совпадает с мнением М.С. Ретунской, рассматривающей эмотивность как категорию языковой оценки.

М.С. Ретунская также посвящает свое исследование изучению эмоций в лексической системе языка, изучая аксиологическую лексику [Ретунская М.С., 1996:177]. Трактовка эмотивности как коммуникативной категории в широком смысле соотносима с пониманием эмотивности как функционально-семантической категории, однако понятие функционально-семантической категории эмотивности шире понятия категории оценки. Поясним данное положение. М.С. Ретунская исследует в своей работе эмоционально-оценочную (аксиологическую) лексику, имеющую оценочное содержание и экспрессивную форму. В.И. Шаховский также посвящает свое исследование в основном анализу лексики, выражающей эмоции, отмечая, однако, что «проблема функционально-семантического поля «эмотивность» является самостоятельной проблемой, еще ожидающей своего исследователя» [Шаховский В.И., 1987]. Заслугой В.И. Шаховского является то, что он определил признаки эмотивности как функционально-семантической категории, основываясь на учении А.В. Бондарко о функциональной грамматике и функционально-семантическом поле. В.И. Шаховский отмечает, что эмотивность является функционально-семантической категорией, поскольку отвечает всем ее признакам, таким как общность семантической функции - выражение эмоций; взаимодействие лексических и грамматических элементов; членение: центр - периферия [Шаховский В.И., 1987].

1.4 Терминосистема эмоций

Терминологическая лексика непосредственно связана с естественным языком, использует его структурные средства выражения, включена в лексико-семантические отношения и функционирует согласно его законам.

Терминосистему эмоций можно определить как совокупность терминологической и обыденной лексики, связанной между собой устойчивыми лексико-семантическими отношениями и образующей относительно замкнутое структурное целое подъязыка эмоций, служащее средством общения людей, занимающихся прежде всего научной и практической деятельностью в области психологической, медицинской, философской наук.

Все элементы, входящие в терминосистему эмоций обоих языков, можно разделить на два типа обозначения эмоций: собственно-терминологический и терминолого - обиходный. Данная типология номинации эмоций основывается на использовании стилистических помет “спец”., “мед”., и др. в филологических словарях обоих языков.

К первому типу относятся обозначения эмоций, имеющие специфическую сферу употребления в научном стиле в узкоспециальных работах по психологии, психоанализу, медицине.

Ко второму типу относятся обозначения эмоций, имеющих специфическую сферу употребления: от научных текстов до текстов обиходного стиля - любовь, гнев и т.д. Данные лексические единицы полуфункциональны. Они функционируют как в качестве терминов /научная литература, так и в качестве нетерминов, обычных слов художественная литература, разговорная речь и т.д. Приведем примеры: «Такие аффекты как радость, восторг, печаль, гнев не только сопровождаются в каждом отдельном случае своеобразными представлениями, но и состав чувств, и даже характер течения чувств могут в каждом отдельном случае принимать самые различные формы». «Просыпаться на рассвете от того, что радость душит, И глядеть в окно каюты на зеленую волну».

Такие основные типы семантических отношений, как синонимия, антонимия, гипонимия, градация являются типичными для терминосистемы эмоций. Полисемия как тип семантического отношения для исследуемой терминосистемы не характерна. Отличительной особенностью терминосистемы эмоций русского и английского языков от других терминосистем, прежде всего технических, является ее крайне высокая степень антонимичности, низкая степень гипонимичности, высокая степень градации, что объясняется самой спецификой эмоционального мира человека, его многоаспектностью, структурной неоднородностью и сложностью.

Таким образом, мы можем сделать следующий вывод: эмотивность как лингвистическая проблема изучается разными учеными издавна и ее значение достигается объяснением таких определений как эмотивная функция языка, цель которой выражение эмоций. Категориальный статус эмотивности, который в свою очередь по - разному понимается некоторыми лингвистами, также терминосистема эмотивности текста, которая определяется как совокупность терминологической и обыденной лексики.

1.5 Эмотивные прагматические установки (ЭПУ) и средства их реализации

Филимонова О.Е. в своё учебном пособии рассказывает, что понятие прагматической установки, то есть явной или скрытой цели высказывания, соотносимо с понятием «иллокутивной силы» (это то, что, согласно намерению, должно быть понято), или «иллокутивной цели», широко применяемой в лингвистических исследованиях.

По мнению Ольги Евгеньевны реализация эмотивных прагматических установок осуществляется в двух видах: 1) в структуре эмотивных микротекстов и 2) в структуре информативных, контактоустанавливающих и иных микротекстов в виде эмотивных вкраплений. Она предлагает рассмотреть некоторые из эмотивных прагматических установок, список которых не является конечным:

1) проинформировать о своих чувствах,

2) поделиться своими чувствами,

3) проанализировать свои чувства,

4) излить свои чувства,

5) узнать о чувствах адресата,

6) проанализировать чувства адресата,

7) проинформировать о чувствах третьего лица/лиц,

8) узнать о чувствах третьего лица/лиц,

9) призвать адресата к действию для избавления от чувства,

10) призвать адресата к действию для получения чувства.

Как видно из приведенного выше списка эмотивных прагматических установок, они различаются по типу носителя эмоционального состояния.

Эмотивные микротексты - это фрагменты текста, вычленяемые из текста на тематической основе и отражающие какое-либо эмоциональное состояние или состояния. Эмотивные вкрапления - это краткий комментарий о чувствах и впечатлениях в структуре неэмотивных фрагментов текста.

На основе антропоцентрической классификации выделяют следующие типы эмотивных микротекстов: 1) эмоцентрические, в которых в центре внимания находится непосредственное выражение чувств; 2) идеоцентрические, содержащие осмысление чувств; 3) акциоцентрические, повествующие о событиях, связанных с какими-то эмоциями. Кроме того, О. Е. Филимонова выделяет и описывает несколько типов смешанных микротекстов и подтипы эмотивных микротекстов.

К смешанным микротекстам относятся эмоидеоцентрические микротексты. К подтипам эмотивных микротекстов относятся акциоцентрический и агентивный микротексты. В акциоцентрическом микротексте эмоции могут эксплицитно не называться, но легко реконструируются из контекста нарратива. Одной из особенностей таких микротекстов является их большой объем, необходимый для развития сюжета и описания эмотивного события. Агентивные микротексты более характерны для художественных текстов. В них большое место принадлежит глагольным структурам, репрезентирующим различные действия.

Выводы по главе 1

1. Объективный анализ эмоций в языке может быть произведен лишь при синтезе разноуровневых подходов к изучению языка эмоций. Изучение репрезентации эмоций в тексте будет плодотворным лишь при междисциплинарном подходе и интеграции различных наук: психологии, лингвистики текста, стилистики, литературоведения, прагмалингвистики, когнитологии и других.

2. Вербализация эмоций возможна двумя способами: 1) называние эмоциональных состояний как фактов; 2) выражение эмоциональных состояний с помощью экспрессии.

3. Эмотивность является функционально-семантической категорией, поскольку отвечает всем ее признакам, таким как общность семантической функции - выражение эмоций; взаимодействие лексических и грамматических элементов; членение: центр - периферия.

4. Эмотивность как лингвистическая проблема изучается разными учеными издавна и ее значение достигается объяснением таких определений как эмотивная функция языка, цель которой выражение эмоций, категориальный статус эмотивности, который в свою очередь по - разному понимается некоторыми лингвистами, также терминосистема эмотивности текста, которая определяется как совокупность терминологической и обыденной лексики.

5. Реализация эмотивных прагматических установок осуществляется в двух видах: 1) в структуре эмотивных микротекстов и 2) в структуре информативных, контактоустанавливающих и иных микротекстов в виде эмотивных вкраплений.

эмотивность текст антиутопия прагматический

2. Определение антиутопии на примере романа Дж. Оруэлла «1984»

Антиутопия - это целое направление в литературе, искусстве, философии, возникшее как противовес другому жанру - утопии. Существует ряд признаков, которые выделяют антиутопию как отдельный жанр. Антиутопии - художественные произведения и различные учения, в которых ставится под сомнение возможность достижения социальных идеалов и резко критикуются образы "машинизированного" будущего, отождествленного с тоталитарным государством, где наука, техника доведены до совершенства и где подавлены свобода и индивидуальность личности. [Яценко Н.Е; 1999.]

Взлетная полоса I, иными словами Британия, - необычный мир. Попадая в него, читатель не понимает, радоваться ему или же грустить. Краски в этом мире сгущаются, серые тона нагоняют тоску, марш и бодрый голос диктора из динамиков наполняет энергией. Так радоваться или грустить? Ни то, ни другое. Правильный ответ - выжить. Этот мир - антиутопия. И единственное, что остается человеку, попавшему в этот мир, - приложить все усилия, чтобы обмануть систему, найти ее слабые стороны, чтобы выбраться из ее оков, вырвать из серой повседневности клочок счастья. Роман «1984» является одним из самых ярких примеров антиутопии. В нем раскрыты ее самые характерные черты и показана судьба человека, попавшего в такой мир.

Первым, и, скорее всего, основным признаком антиутопии является ее спор с жанром утопии, не обязательно с конкретным автором или произведением (хотя данный случай также возможен), а скорее с направлением в целом. «1984» можно трактовать как противовес всему советскому обществу, идеологи которого всегда считали его эталоном утопии. С другой стороны роман Оруэлла спорит не только с коммунистическим СССР, но и с демократическим обществом Соединенных Штатов Америки, бюрократия в котором ничуть не менее абсурдная.

Следующей характерной чертой антиутопии можно назвать псевдокарнавал. Основа псевдокарнавала - абсолютный страх, который помогает автору создать совершенно особую атмосферу, которую принято называть «антиутопическим миром». В мире «1984», несомненно, витает страх. Читатель чувствует его с первых строк романа до мрачной развязки. Жители Взлетной полосы I боятся сделать лишнее движение, сказать лишнее слово, даже подумать запретную мысль, ведь Старший Брат постоянно следит за ними. Любое неповиновение системе приводит к страшному наказанию. Особенно ярким чувство страха становится тогда, когда главный герой начинает противиться системе и его поимка будет значить лишь одно - пытки, допросы и в конце концов - смерть.

Герой антиутопии всегда эксцентричен. Он живет по законам аттракциона. Аттракцион оказывается эффективным как средство сюжетосложения именно потому, что в силу экстремальности создаваемой ситуации заставляет раскрываться характеры на пределе своих духовных возможностей, в самых потаенных человеческих глубинах, о которых сами герои могли даже и не подозревать [Липков А. И., 1990, с. 200]. Главный герой романа Уинстон Смит - характерный тому пример. Пока Уинстон мирился с законами тоталитарного режима, он был боязливым, мрачным, у него не было никаких целей в жизни. Но когда Смит бросил ей вызов и встал на путь борца, он совершенно преобразился, стал смелым, агрессивным, стал принимать важные, порой экстремально рискованные решения. Эксцентричность главного героя совершенно логична, ведь карнавал, каким бы он ни был, - создан для эксцентричных персонажей.

Ритуализация жизни - еще один важный элемент антиутопии. Общество, реализовавшее антиутопию, не может быть хаотичным и не подчиняться правилам. В романе «1984» ритуал - это настоящий стержень социума. Ритуал царит везде: дома, на работе, на улице. Любой житель Взлетной полосы I обязан каждое утро делать физические упражнения, на работе все обязаны посещать минуты ненависти и смотреть пропагандистские ролики, на улице постоянно играет марш или же звучит идеологическая речь. Люди, которые не соблюдают ритуалы, - враги системы. Если полиция замечает нарушения ритуалов, непослушных обязательно наказывают.

Антиутопия развращена до целомудренности. Она проникает даже в интимную жизнь человека и подчиняет ее своей воле. По сути, той самой интимной жизни у людей нет. Любые проявления эмоций, любви между людьми считается очернением идеологии и подлежит наказанию. В романе Оруэлла эта тенденция прослеживается отчетливо. Уинстон Смит влюбляется в Джулию, но он ничего не может ей сказать, не может признаться в своих чувствах, потому что подобный поступок может стоить ему жизни.

Антиутопия Оруэлла, по сути, эталонная. Это идеальный механизм, который не может умереть. Любые неполадки устраняютя в мгновение ока.

В ходе развития сюжетной линии автор подводит читателя к тому, что мир Взлетной полосы I все-таки не идеален, и повстанческое движение, в конце концов, организует бунт, который подорвет систему. Уинстон в тайне от полиции встречается с Джулией, он находит единомышленника в правительстве, который обещает приложить все усилия, чтобы повести людей за собой и свергнуть тоталитарный режим. Но в итоге оказывается, что никакого повстанческого движения нет, что это выдумка самого правительства, которая помогает выявлять мятежников. Чиновник, который казался Уинстону другом, на самом деле жесткий идеолог режима. Все мечты Смита рушатся, его разлучают с любимой и все его попытки бороться приводят к кошмарным последствиям.

В романе Оруэлл критикует научно-технический прогресс, раскрывая его темную сторону, что характерно для антиутопии. Общество «1984» полностью «машинизировано». Житель Взлетной полосы I не может сделать ни одного шага и остаться незамеченным. Город, улицы, дома, квартиры усыпаны «телекранами», которые фиксируют каждое движение гражданина. Любое неправильное слово, жест, эмоция - и к вам через считанные секунды приезжает «полиция мыслей». Город кишит огромными экранами, на которых постоянно проигрывают пропагандистские ролики. В огромных зданиях сосредоточены громадные базы данных, в которых хранится информация на каждого гражданина, на каждую фабрику, на каждое событие. За считанные секунды любой человек может быть стерт с лица земли. Военная промышленность заполонила весь мир. Кажется, что война никогда не закончится. Такой мир очень похож на США и СССР в годы холодной войны, только в более совершенной редакции. Полное подавление личности, труд только во благо прогресса. Война - это мир. Свобода - это рабство. Незнание - сила.

Роман «1984» - наглядный пример антиутопии. Его миру присущи основные ее черты. Антиутопия чем-то схожа с жанром научной фантастики, но научная фантастика больше направлена на поиск новых, неизвестных миров. Мир же антиутопии угадывается, потому что какой-то ее вариант, пусть и не настолько идеальный, можно найти на страницах истории. «1984» - не исключение. С одной стороны, он очень похож на тоталитарное общество СССР с его целомудрием, ритуальностью, четкой планировкой жизни. С другой - на общество США с ее бюрократичностью и параноидальной слежкой за гражданами.

2.1 Реализация категории эмотивности в романе Дж. Оруэлла “1984”

Художественный текст является сложно построенной системой, в которой сочетаются отражение объективного мира и авторский вымысел. Благодаря этому он образно-эстетически воспроизводит действительность и предназначен для эмоционального воздействия на читателя.

Особо ценная значимость книги Оруэлла в том, что она выразила новое настроение беспомощности, которое наполнило собой наше время, до того как это настроение овладело сознанием людей.

В данном параграфе рассматриваются способы реализации эмоциональных состояний.

1. “He tried to squeeze out some childhood memory that should tell him whether London had always been quite like this. Were there always these vistas of rotting nineteenth-century houses, their sides shored up with baulks of timber, their windows patched with cardboard and their roofs with corrugated iron, their crazy garden walls sagging in all directions? And the bombed sites where the plaster dust swirled in the air and the willow-herb straggled over the heaps of rubble; and the places where the bombs had cleared a larger patch and there had sprung up sordid colonies of wooden dwellings like chicken-houses? But it was no use, he could not remember: nothing remained of his childhood except a series of bright-lit tableaux occurring against no background and mostly unintelligible.”

В данном эмотивном МТ реализуется ЭПУ “ проинформировать о чувствах третьего лица” посредством словосочетания “ tried to squeeze out some memory ” а также перечисления таких эмоционально окрашенных эпитетов как, например “rotting houses”, “sordid colonies”, выражающих отношение Уинстона к происходящему.

Эмотивность в данном микротексте реализуется на нескольких уровнях. Примером эмотивности на морфемном уровне можно считать отрицательную приставку в слове “ unintelligible ”, показывающую, что попытки вспомнить прошлые времена не столь успешны, это разочаровывает главного героя. Говоря о лексическом уровне реализации эмотивности, стоит отметить, что в данном МТ начиная со слова “ squeeze ”, показывающего мучительность процесса воспоминаний, практически вся лексика эмоционально окрашена. К синтаксическим средствам выражения эмотивности относятся риторические вопросы, указывающие на сомнения, упадок духа, мучения от текущего порядка вещей и условий существования.

2. “For a moment he was seized by a kind of hysteria. He began writing in a hurried untidy scrawl:

they'll shoot me i don't care they'll shoot me in the back of the neck i don't care down with big brother they always shoot you in the back of the neck i don't care down with big brother”.

Эмотивность может проявляться на уровне текста. Помимо диалогов, монологов, речи автора, в романе встречаются дневниковые записи Уинстона Смита. Эмоцентрические микротексты из дневника лучше всего реализуют эмотивно-прагматические установки “излить свои чувства” и реже “проанализировать свои чувства” Из записей выясняется что, он не разделяет партийные лозунги и идеологию и в глубине души сильно сомневается в партии, окружающей действительности и вообще во всём том, в чём только можно сомневаться. Чтобы «выпустить пар» и не сделать безрассудный поступок, он покупает дневник, в котором старается излагать все свои сомнения.

Ведение дневника - это серьёзное преступление, более того смерть, и Уинстон и читатель это понимает, однако он не решает избавиться от него. Для анализа эмоций дневниковые записи весьма ценны, так как в них переданы истинные чувства и эмоции главного героя.

В приведённом выше МТ также реализуется ЭПУ “ проинформировать о чувствах третьего лица ” при помощи существительного “hysteria”, вполне ёмко описывающего эмоции Смита. Он осознаёт, что совершил самое страшное преступление - мыслепреступление, карающееся как минимум пытками в Министерстве Любви. Паника отслеживается как на лексическом уровне посредством вышеприведённого примера, а также эпитета “hurried untidy scrawl", так и на синтаксическом при помощи повторения таких конструкций как: “ they'll shoot me ” и “ i don't care ”.

Стоит также обратить внимание на оформление дневниковых записей. В современной художественной литературе курсив употребляется в двух случаях: выделить важную мысль (логическое выделение), привлечь внимание читателя (эмфатический курсив).

3. “Winston raised his hands above his head, but with an uneasy feeling, so vicious was the boy's demeanour, that it was not altogether a game.

“You're a traitor!” yelled the boy. “You're a thought-criminal! You're a Eurasian spy! I'll shoot you, I'll vaporize you, I'll send you to the salt mines!””

ЭПУ “проинформировать о чувствах третьего лица” реализована при помощи словосочетания “ uneasy feeling ”, показывающего отношение Уинстона к поведению мальчика. Одновременно Смит понимает, что сознание детей “промыто” Партией, но в то же время исходящая от них опасность вполне реальна. Также в приведённом примере реализуется ЭПУ “проинформировать о своих чувствах” при помощи эмоционально окрашенного “traitor” и будущего времени, которое выражает решение о совершении будущего действия, принятого в момент речи.

Графическая передача фонетических средств эмотивности осуществляется посредством употребления различных знаков препинания: восклицательного знака, тире и многоточия для обозначения эмоциональных пауз.

Восклицательный знак в приведённом примере указывает на особое отношение к содержанию высказывания. Он показывает расчётливую жестокость детей, ярость, их готовность накинуться на мыслепреступника, которые также передаются лексически при помощи глаголов “shoot” и “ vaporize” . Их поведение в таком юном возрасте пугают главного героя и читателя вместе с ним.

4. “There was no physical act, no word spoken aloud, that they had not noticed, no train of thought that they had not been able to infer. Even the speck of whitish dust on the cover of his diary they had carefully replaced. They had played sound-tracks to him, shown him photographs. Some of them were photographs of Julia and himself. Yes, even... He could not fight against the Party any longer. Besides, the Party was in the right. It must be so; how could the immortal, collective brain be mistaken?”

Уинстон понимает, что долгое время находился под наблюдением Партии, не зная об этом. Многоточие показывает момент осознания, насколько пристально за ним следили. Он шокирован наличием у Партии фотографий, запечатлевших моменты его близости с Джулией.

5. “Winston stopped reading for a moment. Somewhere in remote distance a rocket bomb thundered. The blissful feeling of being alone with the forbidden book, in a room with no telescreen, had not worn off. Solitude and safety were physical sensations, mixed up somehow with the tiredness of his body, the softness of the chair, the touch of the faint breeze from the window that played upon his cheek. The book fascinated him, or more exactly it reassured him.”

Данный МТ имеет более оптимистичный эмоциональный окрас, не смотря на грохот бомбы вдалеке, эмоционально окрашенный на фонетическом уровне при помощи аллитерации, Уинстон спокоен и доволен. На лексическом уровне его состояние отображается только при помощи словосочетания “ blissful feeling”, а дальше автор объясняет причины блаженства Уинстона при помощи бессоюзия (асиндетона), которое поддерживает атмосферу, заданную вышеуказанным словосочетанием.

ЭПУ “проинформировать о чувствах третьего лица” Оруэлл реализует посредством слов “ fascinated ” и “ reassured ”. Понятно, что чтение “запретной” книги вызывает только положительные эмоции у Смита.

6. “Then for three dreadful days she did not appear at all. His whole mind and body seemed to be afflicted with an unbearable sensitivity, a sort of transparency, which made every movement, every sound, every contact, every word that he had to speak or listen to, an agony. Even in sleep he could not altogether escape from her image. He did not touch the diary during those days. If there was any relief, it was in his work, in which he could sometimes forget himself for ten minutes at a stretch. He had absolutely no clue as to what had happened to her.”

ЭПУ данного МТ “проинформировать о чувствах третьего лица” в большей мере реализованная посредством эмотива “agony”. Уинстон настолько сильно привязался к Джулии, что те три дня которые он её не видел - ужасны и невыносимы. Он становится ранимым. Любое действие и коммуникации - пытка для него. На стилистическом уровне категория эмотивности реализуется при помощи повторения местоимения “every”, аллитерации звуков [t], [d] и градации, завершающейся тем, что Уинстон видит Джулию даже во сне, а также не может вести дневник.

7. ““Nex', please!” yelled the white-aproned prole with the ladle Winston and Syme pushed their trays beneath the grille. On to each was dumped swiftly the regulation lunch - a metal pannikin of pinkish-grey stew, a hunk of bread, a cube of cheese, a mug of milkless Victory Coffee, and one saccharine tablet”.

К морфологическим средствам выражения эмотивности относятся разнообразные суффиксы и приставки, в том числе суффиксы субъективной оценки (уменьшительно-ласкательные, увеличительные, пренебрежительные, уничижительные), а также приём словосложения. Изобразительно - выразительные средства морфологии и словообразования используются для усиления образности и изобразительности текста и актуализации каких-либо действий, событий в прошлом или настоящем. Они подчеркивают значимость действий или его субъекта; для выражения авторских оценок и чувств (положительных или отрицательных); для создания речевых характеристик героев в той или иной стилистической тональности текста; для индивидуализации или, наоборот, обобщения, типизации сообщаемого.

Здесь Оруэлл реализует ЭПУ “поделиться своими чувствами” при помощи использования суффиксов -ish и -less, указывающих на отвратительные условия существования героев книги. Пренебрежение также отражается в использовании словосочетания “white-aproned prole” и намеренно неправильного написания слова “next”, благодаря чему передаётся особая наглядность и образность, раскрывается эмотивная окраска, создаётся общее настроение произведения.

Заключение

В ходе данного исследования были представлены различные теоретические подходы к изучению проблемы эмотивности. В различных лингвистических направлениях исследования производятся на различных уровнях языка. Ученые пришли к выводу, что объективный анализ эмоций в языке может быть произведен лишь при синтезе разноуровневых подходов к изучению языка эмоций. Было рассмотрено значение эмотивной функции языка. Р. Якобсон связывал ее со стремлением «произвести впечатление наличия определенных эмоций, подлинных или притворных» [Якобсон Р., 1975:198]. Также были отмечены разные точки зрения ученых на понятие категориального статуса эмотивности. На сегодняшний день происходит поиск взаимообусловленного единства трех характеристик категории эмотивности - значения, формы и функции. Пришли к выводу, что эмотивность является такой категорией, которая непосредственно отражается в тексте и на уровне фабулы и имеет разветвленную систему языкового выражения. Кроме того была описана терминосистема эмоций, которую можно определить как совокупность терминологической и обыденной лексики, связанной между собой устойчивыми лексико-семантическими отношениями и образующей относительно замкнутое структурное целое подъязыка эмоций, служащее средством общения людей, занимающихся прежде всего научной и практической деятельностью в области психологической, медицинской, философской наук.

Эмотивность имеет категориальный статус на различных уровнях языковой системы и в речи - фонологическом, лексическом, на уровне предложения и текста. Как фонологическая категория эмотивность отчетливо проявляется в интонации (одно и то же слово можно произнести с выражением любви, угрозы, гнева и т. п.); на лексическом уровне - в существовании лексем, наименований эмоций и специфической экспрессивной лексики и лексики, описывающей эмоции; на уровне предложения категория эмотивности проявляется в существовании эмотивных (экспрессивных) структур, эллипсиса и других явлениях; на уровне текста в структурно-семантической организации высказывания, существовании специфических эмотивных единиц текста, лингвостилистической выразительности. Полистатусность категории эмотивности наиболее отчетливо проявляется в тексте, интегрирующем различные категориальные проявления эмотивности, поэтому при изучении категории эмотивности целесообразно основной упор сделать на изучении реализации эмотивности в тексте.