Проблема индивидуального стиля переводчика (на материале сопоставительного анализа переводов "Таинственного острова" Жюля Верна)

Размещено на http://www.allbest.ru/

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Переводы Жюля Верна на русский язык в историческом контексте

1.1 Общая характеристика русской ситуации

1.2 Перевод романа «Таинственный остров» авторства Игнатия Петрова: появление

1.3 Перевод романа «Таинственный остров» авторства Н. Немчиновой и А. Худадовой: появление

2. Анализ двух переводов на предмет соответствия оригиналу: топонимы

2.1 Специфические топонимы в интерпретации обоих переводчиков

2.2 Общая характеристика интерпретации топонимов в обоих переводах

3. Анализ двух переводов на предмет соответствия оригиналу: изменения, внесённые переводчиком

3.1 Изменения, сделанные из идеологических соображений

3.2 Изменения иного характера

4. Сравнительный анализ стилистики обоих переводов

4.1 Стилевая характеристика перевода Игнатия Петрова

4.2 Стилевая характеристика перевода Н. Немчиновой и А. Худадовой

4.3 Сопоставление одинаковых фрагментов романа в разных переводах как иллюстрация к вышесказанному

Заключение

Список источников

Библиографический список

Приложение №1

Приложение №2

ВВЕДЕНИЕ

Настоящая курсовая работа посвящена изучению проблемы индивидуального стиля переводчика на примере произведения Жюля Верна «Таинственный остров».

Актуальность данного исследования определяется необходимостью изучения проблем стилистического характера, касающихся издания Жюля Верна в современной России.

К сожалению, в связи со стагнацией книгоиздательского бизнеса всё меньшее и меньшее внимание уделяется переводам иностранной литературы, выпускаемой в последние годы. Издатели, стремясь к экономии средств, используют устаревшие переводы, характеризующиеся низким качеством и стилистикой, которая не соответствует современности. В подобных условиях необходимо чётко сознавать художественную ценность перевода, его актуальность и степень соответствия оригиналу. Несмотря на достаточно подробное описание переводов Жюля Верна на русский язык, сделанное место в прошлом веке, на сегодняшний день не существует полноценного анализа текстов Жюля Верна на русском языке и степени их актуальности.

Стилистический портрет переводов Жюля Верна является одним из основных критериев, помогающих определить ценность того или иного переводческого варианта.

Целью настоящей работы является выявление авторского стиля двух переводчиков романа «Таинственный остров» в соответствии с их задачами и видением оригинального текста.

Объект исследования: роман «Таинственный остров» в переводах Игн. Петрова и Н. Немчиновой и А. Худадовой.

Предмет исследования: особенности авторского стиля переводчика в контексте художественных и просветительских задач.

Исходя из общей цели, объекта и предмета, ставятся следующие конкретные задачи исследования:

1. Выявить культурный и социальный контекст перевода Игн. Петрова и перевода Н. Немчиновой и А. Худадовой.

2. Проанализировать соответствие переводов оригинальному тексту на основе интерпретации авторских топонимов.

3. Проанализировать соответствие переводов оригинальному тексту на основе их целостности и законченности.

4. Провести сравнительный анализ стилистики обоих переводах, опираясь на ранее полученные сведения.

5. В качестве вывода определить перевод, наиболее соответствующей современной лингвистической и культурной ситуации в России.

Материалом для исследования послужило художественное франкоязычное произведение Жюля Верна «Таинственный остров» и два его перевода на русский язык, обладающие максимально различающимися характеристиками.

Методы исследования. Методика исследования, обусловленная многообразием рассматриваемых проблем, включала различные формы анализа: описательно-логический и собственно переводческий. Переводческий метод является комплексным диалогическим методом и состоит из сочетания лингвистических и литературоведческих методов: компаративного, типологического, трансформационного анализа.

Теоретической базой исследования послужили работы: Е.П. Брандиса, Кирилла Андреева, А. В.Фёдорова, Г. Е. Мирама, Норы Галь.

Структура данной работы: работа общим объемом 29 страниц состоит из введения, четырёх глав, заключения, списка источников, библиографического списка, приложений.

Во введении обосновывается актуальность проводимого исследования, формулируются основные цели и задачи, определяются объект, предмет и методы исследования и указывается основная теоретическая база исследования.

В I главе делается краткий обзор издания произведений Жюля Верна в России, описывается социокультурная ситуация во время создания соответственно первого и второго перевода.

Во II и III главах проанализированы соответствия переводов оригинальному тексту на основе двух критериев: точности интерпретации специфических топонимов, выдуманных автором, и структурно-семантического соответствия перевода оригиналу (купюры и иные изменения). Эти два критерия выбраны из всех прочих возможных по той причине, что отражают специфику анализируемого текста: научная фантастика с элементами философии, перевод которой сделан в условиях особенного отношения к философско-идеологическим произведениям.

В IV главе даётся сопоставительный анализ стилистики переводов Игн. Петрова и Н. Немчиновой и А. Худадовой.

В заключении в виде выводов обобщаются основные результаты проводимого исследования.

1. ПЕРЕВОДЫ ЖЮЛЯ ВЕРНА НА РУССКИЙ ЯЗЫК В ИСТОРИЧЕСКОМ КОНТЕКСТЕ

1.1 Общая характеристика русской ситуации

«В каждой стране появлялся «свой» Жюль Верн. Итальянский чем-то отличался от испанского, немецкий - от шведского, американский - от английского, и так далее. В России его романы попали на благодатную почву». Так пишет Е.П. Брандис, начиная свой очерк «Голоса из России», описывающий столетние взаимоотношения великого пионера научной фантастики и его русских читателей. В самом деле: история проникновения жюль-верновских романов в русскую читательскую культуру заслуживает не меньшего внимания, чем собственная история написания этих романов. Данный тезис справедлив прежде всего потому, что образ иностранного писателя, его стилистический портрет, поэтика и комплекс основных идей доступны русскоязычной аудитории лишь на переводческой основе. Традиции книгоиздания, национальный взгляд на творчество того или иного автора, собственно практика перевода - всё накладывает отпечаток на бытование иностранной литературы в той или иной стране. Так происходит и с произведениями Жюля Верна. Е.П. Брандис совершенно справедливо отмечает: романам Жюля Верна в России «повезло». От Марко Вовчка до Кирилла Андреева, от материалистической философии шестидесятников до рационалистических идеалов Советского Союза - творчество Верна всегда было кстати и, как следствие, оно находит отклик в сердцах уже не одного поколения (Евг. Брандис, 1895, с. 160-164). Это происходит, разумеется, не в последнюю очередь благодаря переводам.

В рамках данной работы нет возможности делать обширный анализ переводов Жюля Верна на русский язык. За тематические рамки также вышел бы узкоспециальный анализ, направленный лишь на переводы романа «Таинственный остров». Однако необходимость пролить свет на проблему «русского Жюля Верна» и актуализировать с её помощью проблему индивидуального стиля переводчика даёт автору бесспорную возможность начать исследование. Мы выбрали два наиболее отличающихся друг от друга перевода, дабы обозначить и разъяснить их дифференциальные признаки.

1.2 Перевод романа «Таинственный остров» авторства Игнатия Петрова: появление

Проблема перевода произведений Жюля Верна на русский язык оставалась существенной на протяжении второй половины XIX века и остро встала в начале века XX. Книги великого французского фантаста, являющиеся программными для любого образованного человека, были признаны таковыми и на заре новой эры. Первопроходцам советского книгоиздания и нового народного просвещения приходилось бороться с засильем отживших свой век детских книг, чья литературная ценность единогласно признавалась нулевой. Это произведения, публиковавшиеся в журнале «Задушевное слово» (1877-1918 гг.), книги Лидии Чарской, Клавдии Лукашевич-Хмызниковой, Александра Круглова и т.д.

«Сейчас, - говорил Максим Горький, - одна хорошая детская книга делает больше добра, чем десяток полемических статей. Если вы в самом деле хотите, чтобы эта гниль уничтожилась, не бросайтесь на неё с кулаками, а создайте нечто своё, настоящее художественное, и она сама собою рассыплется. Это будет лучшая полемика - не словом, а творчеством… Но мало того: тут нужна не одна книга, а по крайней мере триста-четыреста самых лучших, какие только существуют в литературе всех стран…» (Чуковский К., 2001, т.5, 43)

В самом деле: детская культура чтения требовала порядка и системы: молодой Советский Союз стремился воспитывать новое поколение, которое должно быть взращено на соответствующих книгах. Выбор передовых литераторов пал в том числе и на Жюля Верна. Следует отметить, что дореволюционная книгоиздание оставило после себя богатые плоды своей деятельности: издательство И.Д. Сытина и бесплатные приложения к журналу «Вокруг света», «Товарищество М.О. Вольф», издательство П.П. Сойкина и бесплатное приложение к журналу «Природа и люди» - всё это составило богатое собрание книг Жюля Верна на русском языке. Потому, не имея возможности в кратчайшие сроки выпустить принципиально новый комплекс книжной продукции, дореволюционным достоянием воспользовались объединение «Земля и Фабрика» (ЗиФ), Госиздат РСФСР и Государственное издательство художественной литературы (ГИХЛ), в 1928 - 1931 гг. выпустив 24-томное собрание сочинений. Стереотипная перепечатка не способствовала высокому качеству, однако у новой книжной серии было немалое достоинство - был сделан научный комментарий к каждому тому.

9 сентября 1933 году вышло постановление ЦК партии «Об издательстве детской литературы»: Даниэль Дефо, Джонатан Свифт и Жюль Верн - вот иностранные авторы, которых необходимо переиздать в первую очередь (Евг. Бандис, 1960, 307-308). И с этого момента русский Жюль Верн начал новую жизнь: у него появилось советское лицо. «ДЕТГИЗ» -- «Детское государственное издательство» - начало плановую работу по созданию новых, качественных переводов. Именно тогда на полках магазинов появились Игнатий Петров, С.П. Полтавский, Н. Егоров. Была основана серия «Библиотека приключений и научной фантастики». Завоёвывали детское воображение новые, отечественные иллюстрации: в свои права вступили П. И. Луганский, Г. П. Фитингоф, Н. М. Кочергин.

Именно на этой почве возник первый советский перевод «Таинственного острова» на русский язык - перевод Игнатия Петрова. Он был издан в полном соответствии с постановлением Партии: наиболее раннее известное издание датируется 1933 годом.

Перевод Игнатия Петрова, наряду с переводом М. А. Салье, являлся весьма распространённым текстом «Таинственного острова», издаваемым в СССР. Помимо книжного воплощения, Игн. Петров пришёл и на киноэкраны СССР: в 1941 году был снят одноимённый фильм, основанный на переводе Петрова («Одесская киностудия», реж. Эдуард Пенцлин).

Помимо «Таинственного острова», Петров дал советским читателям возможность заново познакомиться с романами «Пятнадцатилетний капитан» (альтернативного варианта не существует до сих пор), «Дети капитана Гранта» и «Двадцать тысяч лье под водой» («80 000 километров под водой» в варианте Петрова). Кроме произведений Жюля Верна, известны переводы Жозефа-Анри Рони-старшего, выполненные Петровым («Борьба за огонь» и «Пещерный лев») (Лаборатория фантастики [сайт]. URL: http://fantlab.ru/).

1.3 Перевод романа «Таинственный остров» авторства Н. Немчиновой и А. Худадовой: появление

Второй перевод, являющийся центром исследовательского внимания в данной работе, возник также на волне книгоиздательского бума, однако социальные и культурные условия были иными. Послевоенный подъём наряду с развенчанием культа личности дали печати и книжному делу более широкие возможности. Выросли тиражи художественной литературы: в 50-е годы средний тираж изданий достигал 500-600 тыс. экз., а в ряде случаев - 1 млн. экз. Установилась стабильная практика выпуска собрания сочинений, что свидетельствовало о повышении интереса к классике (История книги, 1998, с. 290-293). Начало книгоиздательского бума совпала с выходом на сцену крупных советских исследователей Жюля Верна, его жизни и творчества: это Кирилл Андреев и Е. П. Брандис. При их деятельном участии было создано классической двенадцатитомное собрание сочинений (1954-1957, Гослитиздат), которое включило в себя переводы, издаваемые до сих пор. Это и работа Н. Г. Яковлевой и Е. Ф. Корша над романом «Двадцать тысяч лье под водой», и вариант «Вокруг света в 80 дней» Н. Габинского и Я. Лесюка, и, разумеется, перевод «Таинственного острова» Н. Немчиновой и А. Худадовой.

Тираж собрания сочинений составил 390000 экземпляров.

Перевод «Таинственного острова», выполненный Н. Немчиновой и А. Худадовой, является самым распространённым переводом этого романа на русский язык. Как станет видно далее, также это самый полный перевод, сохраняющий целостность текста: именно поэтому он издаётся по сей день.

К сожалению, вариант М.А. Салье, изданный в 1942 году и после подвергнутый купюре, с тех пор не воспроизводился и представляет собой библиографическую редкость.

Помимо «Таинственного острова» (единственный текст Жюля Верна, с которым переводчики работали в тандеме), Н. Немчинова перевела на русский язык романы «Клодиус Бомбарнак» и «Дунайский лоцман». Н. Немчинова и А. Худадова также обращались к творчеству Ж.-Ж. Руссо, О. де Бальзака, Стендаля, Альбера Камю, Ги де Мопассана и Франсуазы Саган, зарекомендовав себя таким образом как популярные переводчики классической литературы.

русский язык стилистика перевод

2. АНАЛИЗ ДВУХ ПЕРЕВОДОВ НА ПРЕДМЕТ СООТВЕТСТВИЯ ОРИГИНАЛУ: ТОПОНИМЫ

2.1 Специфические топонимы в интерпретации обоих переводчиков

Для удобства работы была составлена сравнительная таблица, где приведены названия в их оригинальном виде, в переводе Игнатия Петрова и в переводе Немчиновой и Худадовой (см. приложение №1). Также приведены два варианта карты острова Линкольна, соответствующие первому или второму переводу.

Существует важная деталь: Жюль Верн, преследуя как художественные, так и просветительские цели, стремился ввести в текст романа английские варваризмы, соответствующие оригинально-французским названиям (это видно из таблицы). Иногда французские названия и вовсе отсутствуют, заменённые английскими. (Подобная тенденция существуют не только в «Таинственном острове»: например, «Пушечный клуб» из дилогии о путешествии на Луну имеет оригинальный вид «Gun Club», а не «Club-Canon».)

В данной связи присутствует ряд сложностей, которые коснулись и задачи переводчиков.

Следует обратить внимание на топоним «Красный ручей», имеющий оригинальный вид «Creek Rouge». Он является не только примером стремления Верна проникнуть в языковую культуру персонажей, но и свидетельством прекрасной теоретической базы романа.

«La, ainsi qu'on l'avait presume, le ruisseau promenait ses eaux vives et limpides entre de hautes berges de terre rouge, dont la couleur decelait la presence de l'oxyde de fer. Cette couleur fit immediatement donner a ce cours d'eau le nom de Creek-Rouge».

Немчинова и Худадова: «Как и предсказывал инженер, там бежала речка, быстрая речка с чистой, прозрачной водой; её высокие берега были красноватого цвета, что свидетельствовало о наличии окиси железа в породах, из которых они состояли. По цвету берегов колонисты тут же дали речке название: «Красный ручей».

Петров: «Как и предполагал Сайрус Смит, под первыми деревьями леса они наткнулись на ручеёк, кативший свои прозрачные воды среди крутых берегов, красная окраска которых говорила о насыщенности почвы окисью железа.

Цвет почвы дал колонистам повод назвать ручеёк «Красным».

В данном случае переводчики встали перед необходимостью адекватно оригиналу интерпретировать столь сложное название. Слово «creek» отсутствует во французском языке, а в американском варианте английского имеет значение 'приток', 'небольшая река', 'ручей'. Что касается «rouge», то это слово лишь во французском языке означает 'красный', 'алый' - а в современном английском соотносится с 'румяна' и 'губная помада'. Однако существует и архаичное значение, несомненно, бывшее доступным Жюлю Верну. Это 'порошок окиси железа красного цвета'. Специализированная окраска не может удивлять: широко известны слова Жюля Верна «Таинственный остров» - роман о химии», а также его тщательное изучение научных основ, заключавшееся в многочисленных посещениях химических фабрик «Встречаюсь с профессорами химии, бываю на химических фабриках и каждый раз возвращаюсь с пятнами на одежде <…>. Это будет роман о химии…» (Евг. Брандис, с. 147).

Итак, переводчик вынужден иметь дело с высокой концентрацией смыслов: здесь и попытка придать топониму «американский» колорит, и прямая отсылка к физическим особенностям объекта, и общая его характеристика. В обоих случая мы видим один и тот же вариант: «Красный ручей». Таким образом, два из трёх смыслов оказываются утерянными. Однако следует признать, что специально-архаичное значение слова «rouge» не является очевидным. Вполне возможно, в одном из случаев (либо и в том и в другом) переводчик посчитал, что Жюль Верн смешал в названии два языка и имел в виду только прямое значение французского слова «rouge» - 'красный'.

Необходимо заметить: Жюль Верн не владел английским языком, и в случае нужды он прибегал к помощи словарей, справочников, иностранной прессы, а также советовался с друзьями - знатоками языка. К сожалению, отсутствие возможности самому погрузиться в специфический английский дух не пошло на пользу роману о Новых Людях: герои-американцы несколько странным образом используют свой родной язык, давая названия различным географическим объектам. И если в случае «creek rouge» исследователь имеет полное право указывать не на ошибку, но на глубокий замысел писателя, почти на языковую игру, то в иных случаях дело обстоит иначе.

Выявить несомненное смешение английской и французской лексики, которое едва ли могло быть свойственно выходцам с Восточного побережья США, помогает название другого ручья, уже искусственного, - Creek-Glycerine. Самая орфография не оставляет никаких сомнений.

Также стоит взглянуть на соответствие «l'ilot du Salut - Safety-island», где последнее сочетание дано в скобках, словно бы указывая, какие слова употреблялись на самом деле. Название свидетельствует о том, что именно островок Спасения избавил будущих колонистов от гнева бушующих волн. Однако слово «safety», призванное соответствовать французскому «salut», не вполне справляется с подобной задачей. Его значение - 'безопасность', 'надёжность', 'сохранность', что соотносимо скорее с французскими «surete», «securite»; и в данном случае корректнее было бы употребить слова «salvation» или «redemption».

Так или иначе, и в данной ситуации, и в некоторый других (см. таблицу) переводчик не был вынужден гадать об авторском замысле: в его распоряжении находились оригинальные французские названия, и именно они были интерпретированы. Английские же эквиваленты оказались опущены (это справедливо для всех современных переводов «Таинственного острова» на русский язык).

2.2 Общая характеристика интерпретации топонимов в обоих переводах

Как явствует из таблицы, оба перевода находятся на весьма высоком уровне и дают адекватные эквиваленты оригинальным названиям, в целом сохраняя их смысл и их образность. Сравнительный анализ не позволяет выделить абсолютного лидера меж двумя переводами. Стоит отметить тот факт, что Немчинова и Хухадова несколько чаще Петрова употребляют Родительный падеж после родового названия объекта (ср. мыс Челюсти - мыс Челюсть, мыс Когтя - мыс Коготь). Тем самым не только происходит буквально-грамматическое отражение оригинального словосочетания: названия становятся менее конкретными, а связь между ними и признаком, породившим номинацию, слабеет.

Ошибки и недочёты свойственны как первому, так и второму переводу. Например, название «Baie de l'Union», вне всяких сомнений отсылающее к северным американским штатам («Je prefererais des noms empruntes a notre pays, repondit le reporter, et qui nous rappelleraient l'Amerique»), переведено Немчиновой и Худадовой как «бухта Соединения». Напротив, в качестве интерпретации для «le marais des Tadornes» Игнатий Петров предлагает «болото Казарки», странным образом путая казарок с родственными им пеганками. Немчинова и Худадова же предлагают вариант «Утиное болото», по всей видимости, стараясь нивелировать название, малознакомое русскому читателю.

Наиболее известный пример проблемного перевода на русский язык, связанный с «Таинственным островом», - это название первого пристанища колонистов, в оригинале - «les Cheminees». Речь идёт о хаотичном нагромождении скал с множеством щелей, сквозь которые проходит свет и прорывается ветер.

Игнатий Петров даёт самый очевидный вариант перевода - «Камин»: это не только прямое значение слова «cheminee», но и специфическое название узкой расселины в горе во французской практике. Однако для русского читателя подобная отсылка была бы неочевидна: должно быть, именно поэтому Немчинова и Худадова называют «les Cheminees» «Трущобами», имея в виду «углубление, впадину; тесное непроходимое место (густой лес с буреломом, глубокий заросший овраг и т. п.)» (Виноградов В.В., 1999, с. 811-812). Данное значение является архаичным и соответствует времени действия романа.

Как станет видно далее, со стилистической точки зрения топоним «Трущобы» весьма характерен и для речи персонажей, и для текста романа в целом.

Ещё одно место в переводах «Таинственного острова», которое приводит в замешательство рядового читателя, если он пытается сравнить два разных варианта его интерпретации. Речь идёт о «la (riviere) Mercy», в буквальном переводе - «река Милосердия». Здесь мы снова сталкиваемся со страстью Верна давать географическим объектам номинации-варваризмы. Вопрос, почему и Хемчинова и Худадова, и Петров, и М.А. Салье соотнесли слово «mercy» не с «милосердием», а с «благодарностью»/«благодарением», остаётся открытым. Текст романа действительно утверждает, что колонисты окрестили реку подобным образом в благодарность Провидению. Однако совершенно не выдерживает критики та гипотеза, будто три разных переводчика, работавшие независимо друг от друга, усмотрели в названии «la Mercy» отсутствие логики, потому решив его исправить. Так или иначе, и Петров, и Немчинова и Худадова предпочли дать перевод слова «mercy», пусть и вызывающий вопросы, и отказаться от прямого следования оригиналу, где река именуется просто «la Mercy». Данный выбор вполне понятен: не существующий в реальности объект было бы некорректно называть так же, как прежде был назван не один существующий.

Реку Мерси (Мерсей) можно найти и на карте Англии, и на карте Австралии. Во избежание путаницы оба переводчика избрали другой путь: название было переведено и поставлено в Родительный падеж («река Благодарности», «река Благодарения»), и оно вполне созвучно иным топонимам острова Линкольна (ср.: promontoire du Reptile, forets du Far-West, pointe de l'Epave).

3. АНАЛИЗ ДВУХ ПЕРЕВОДОВ НА ПРЕДМЕТ СООТВЕТСТВИЯ ОРИГИНАЛУ: ИЗМЕНЕНИЯ, ВНЕСЁННЫЕ ПЕРЕВОДЧИКОМ

3.1 Изменения, сделанные из идеологических соображений

После того, как нами был проанализирована интерпретация географических названий в том и в другом переводе, нам необходимо затронуть ещё один вопрос: это целостность перевода и сохранение композиционной законченности оригинального текста. Данная проблема встаёт особенно остро при том условии, что оба перевода были сделаны в СССР, где информация, не соответствующая официально заявленным стандартам, не могла появиться в печати. Это касается в первую очередь таких неоднозначных моментов, как нравственно-оценочное начало в литературе для юношества, присутствие Божественных сил как высшего идеала, участие Провидения и т.д. Важные детали речевой характеристики персонажей, а в некоторых случаях - целые абзацы текста при переводе оказываются утрачены: и в данном случае это справедливо для перевода Игнатия Петрова.

За отсутствием доступных источников трудно судить на сегодняшний день, в какой степени сокращения, характеризующие петровский текст «Таинственного острова», принадлежат ему самому и являются авторскими, а в какой - сделаны в ходе редакторской правки и подготовки книги к печати. Однако возможно судить, опираясь на факт издания в 1942 году перевода М.А. Салье в «Молодой гвардии» без купюр, что Игнатий Петров сделал многие сокращения самостоятельно, искренне принимая идеологические установки. (Лаборатория фантастики [сайт]. URL: http://fantlab.ru/).

Итак, отсутствующие и искажённые места в переводе, связанные с религией, представлены в следующем списке.

1. Совершенное отсутствие финальных абзацев главы 2 части II:

«Ce jour-la -- 29 octobre -- etait precisement un dimanche, et, avant de se coucher, Harbert demanda a l'ingenieur s'il ne voudrait pas leur lire quelque passage de l'Evangile.

« Volontiers », repondit Cyrus Smith.

Il prit le livre sacre, et allait l'ouvrir, quand Pencroff, l'arretant, lui dit :

« Monsieur Cyrus, je suis superstitieux. Ouvrez au hasard, et lisez-nous le premier verset qui tombera sous vos yeux. Nous verrons s'il s'applique a notre situation. »

Cyrus Smith sourit a la reflexion du marin, et, se rendant a son desir, il ouvrit l'evangile precisement a un endroit ou un signet en separait les pages.

Soudain, ses regards furent arretes par une croix rouge, qui, faite au crayon, etait placee devant le verset 8 du chapitre VII de l'evangile de saint Mathieu.

Et il lut ce verset, ainsi concu :

Quiconque demande recoit, et qui cherche trouve».

2. Замена последних фраз в главе 2 части III, формальная и содержательная.

«-- Hum ! Six contre cinquante !

-- Oui ! six ! ... sans compter...

-- Qui donc ? » demanda Pencroff.

Cyrus ne repondit pas, mais il montra le ciel de la main».

(Пер. Игн. Петрова)

«-- Шесть против пятидесяти!..

-- Ничего! На нашей стороне преимущество ума!»

3. Смысловая замена слов Сайреса Смита в главах 16 и 17 части III.

« Toutes les grandes actions remontent a Dieu, car elles viennent de lui ! Capitaine Nemo, les honnetes gens qui sont ici, eux que vous avez secourus, vous pleureront a jamais ! »

и

«Cyrus Smith, elevant la main au-dessus de la tete du mort :

« Que Dieu ait son ame ! » dit-il, et, se retournant vers ses amis, il ajouta :

« Prions pour celui que nous avons perdu !»

«Правы ли вы или виноваты, но вам нечего бояться суда истории. Честные люди, стоящие перед вами, не будут вас судить, но будут вечно оплакивать вас».

и

«Сайрус Смит, подняв руку кверху, сказал:

-- Мы навеки сохраним о тебе благодарную память!..»

4. Опущен фрагмент обсуждения таинственной личности, помогающей колонистам, в главе 5 части III.

«-- Pas degoute, mon garcon, riposta Pencroff, et moi aussi, et nous tous ! Je ne suis pas curieux, mais je donnerais bien un de mes yeux pour voir face a face ce particulier-la ! Il me semble qu'il doit etre beau, grand, fort, avec une belle barbe, des cheveux comme des rayons, et qu'il doit etre couche sur des nuages, une grosse boule a la main !

-- Eh mais, Pencroff, repondit Gedeon Spilett, c'est le portrait de Dieu le pere que vous nous faites la !

-- Possible, monsieur Spilett, repliqua le marin, mais c'est ainsi que je me le figure !»

5. Кончина капитана Немо в главе 17 части III в переводе Игнатия Петрова произошла беззвучно.

«Vers une heure du matin, toute la vie s'etait uniquement refugiee dans son regard. Un dernier feu brilla sous cette prunelle, d'ou tant de flammes avaient jailli autrefois. Puis, murmurant ces mots : « Dieu et patrie ! » il expira doucement».

Пер. Игн. Петрова:

«К часу ночи все проявления жизни у него сосредоточились только в глазах.

Последний раз сверкнул огнём его взор, когда-то горевший пламенем.

Капитан Немо умер».

6. Текст подвергнут правке, в ходе которой оттуда изъяты все упоминания Бога и Провидения. Слово «бог» встречается в переводе Петрова всего два раза, и оба раза оно используется метафорически: «Плутон, бог подземного царства, а не Нептун, бог моря, создал его [тоннель] своими руками, и можно было различить на стенах следы этой вулканической работы, которую не могла целиком стереть даже текучая вода» (ч. I гл. 18). Слово «Провидение» встречается в тексте всего один раз, и это вымышленный топоним: «Мне Герберт однажды читал книжку про Робинзона. Назовём части острова «бухта Провидения», «мыс Кашалотов», «залив Обманутой надежды»…» (Заметим в скобках, что, скорее всего, речь идёт не о «Робинзоне Крузо» Дефо, а о «Швейцарском Робинзоне» Йоханна Висса, любимой книге Верна-подростка. Однако в последнем романе присутствует «бухта Спасения», а не «бухта Провидения». Возможно, путаницу вызвал некачественный перевод с немецкого на французский.)

Кроме этого, изъяты из текста все упоминания христианских праздников, молитв и благодарности Всевышнему.

3.2 Изменения иного характера

Также в переводе Петрова присутствуют сокращения и изменения, не мотивированные идеологией. Понять их причину представляется несколько более трудной задачей.

1. Ошибочная или намеренная замена действующего лица в следующем фрагменте главы 3 части I:

«Le reporter emit alors l'idee d'allumer sur un point de l'ilot quelque feu qui pourrait servir de signal a l'ingenieur. Mais on chercha vainement du bois ou des broussailles seches. Sable et pierres, il n'y avait pas autre chose».

Пер. Игн. Петрова:

«Моряк предложил зажечь где-нибудь на островке костёр, который послужит сигналом для инженера. Но ни деревьев, ни сухих веток найти не удалось. Камни и песок -- вот всё, что было на островке».

2. Отсутствие в главе 11 части II эпизода с альбатросом:

«Mais, le 30 juin, capture fut faite, non sans peine, d'un albatros qu'un coup de fusil d'Harbert avait legerement blesse a la patte. C'etait un magnifique oiseau de la famille de ces grands voiliers, dont les ailes etendues mesurent dix pieds d'envergure, et qui peuvent traverser des mers aussi larges que le Pacifique.

Harbert aurait bien voulu garder ce superbe oiseau, dont la blessure guerit promptement et qu'il pretendait apprivoiser, mais Gedeon Spilett lui fit comprendre que l'on ne pouvait negliger cette occasion de tenter de correspondre par ce courrier avec les terres du Pacifique, et Harbert dut se rendre, car si l'albatros etait venu de quelque region habitee, il ne manquerait pas d'y retourner des qu'il serait libre.

Peut-etre, au fond, Gedeon Spilett, chez qui le chroniqueur reparaissait quelquefois, n'etait-il pas fache de lancer a tout hasard un attachant article relatant les aventures des colons de l'ile Lincoln ! Quel succes pour le reporter attitre du New-York Herald, et pour le numero qui contiendrait la chronique, si jamais elle arrivait a l'adresse de son directeur, l'honorable John Benett !

Gedeon Spilett redigea donc une notice succincte qui fut mise dans un sac de forte toile gommee, avec priere instante, a quiconque la trouverait, de la faire parvenir aux bureaux du New-York Herald.Ce petit sac fut attache au cou de l'albatros, et non a sa patte, car ces oiseaux ont l'habitude de se reposer a la surface de la mer ; puis, la liberte fut rendue a ce rapide courrier de l'air, et ce ne fut pas sans quelque emotion que les colons le virent disparaitre au loin dans les brumes de l'ouest.

« Ou va-t-il ainsi ? demanda Pencroff.

-- Vers la Nouvelle-Zelande, repondit Harbert.

-- Bon voyage ! » s'ecria le marin, qui, lui, n'attendait pas grand resultat de ce mode de correspondance.

3. Замена типа телеграфного аппарата на иной тип в главе 18 части II (как следствие, и его описания).

«Quant au recepteur et au manipulateur, ils furent tres-simples. Aux deux stations, le fil s'enroulait sur un electro-aimant, c'est-a-dire sur un morceau de fer doux entoure d'un fil. La communication etait-elle etablie entre les deux poles, le courant, partant du pole positif, traversait le fil, passait dans l'electro-aimant, qui s'aimantait temporairement, et revenait par le sol au pole negatif. Le courant etait-il interrompu, l'electro-aimant se desaimantait aussitot. Il suffisait donc de placer une plaque de fer doux devant l'electro-aimant, qui, attiree pendant le passage du courant, retombait, quand le courant etait interrompu. Ce mouvement de la plaque ainsi obtenu, Cyrus Smith put tres-facilement y rattacher une aiguille disposee sur un cadran, qui portait en exergue les lettres de l'alphabet, et, de cette facon, correspondre d'une station a l'autre».

Вид абзаца у Игн. Петрова:

«Приёмный и передающий аппараты были очень просты. На обоих концах линии изолированная проволока наматывалась на брусок мягкого железа. Получался электромагнит. Когда в цепь включался ток, он шёл от положительного полюса батареи к электромагниту, намагничивал его и через землю возвращался к отрицательному полюсу. Как только подача тока прекращалась, электромагнит размагничивался. Пластинка из мягкого железа, закреплённая подле электромагнита, притягивалась к нему, когда он был намагничен, и возвращалась в исходное положение, как только ток прерывался. К этой пластинке было прикреплено остриё графита, чертившее на бумажной полоске линии и точки, в зависимости от того, какой подавался сигнал -- долгий или короткий. Комбинации из чёрточек и точек, известные под названием азбуки Морзе, делали возможным передачу букв, слов и целых фраз этим способом».

4. Замена конструкций с неопределённо-личным смыслом двусоставными предложениями, где субъект действия выбирается произвольно (в данном случае это Герберт Браун). Причина такого выбора может заключаться в стремлении более живо представить текст романа юным читателям.

«Un soupir s'echappa de la poitrine de Cyrus Smith, et il sembla meme qu'il essayait de prononcer quelques paroles».

«Une couverture fut jetee sur les epaules d'Ayrton, et les colons vinrent lui serrer la main. Ayrton s'embarqua dans la pirogue avec Pencroff».

Пер. Игн. Петрова:

«Герберту показалось даже, что он [Сайрес Смит] пытается что-то произнести».

«Герберт накинул ему [Айртону] на плечи шкуру ягуара, и он сел в пирогу вместе с Пенкрофом». (Здесь же - пропущенный фрагмент текста и фактическая ошибка: «шкура ягуара» вместо «одеяла».)

5. Разительное изменение в тексте, не искажающее его смысл, однако весьма значимое: перевод девиза «Наутилуса» с латыни на русский язык.

Жюль Верн ошибся в окончании латинского прилагательного, формулируя девиз капитана Немо и его подводного корабля («mobilis in mobile» - правилами установлена форма Аблатива «mobili»). В наиболее распространённом переводе «Двадцати тысяч лье под водой» на русский язык (Н. Г. Яковлева, Е. Ф. Корш) ошибка сохраняется. Не исправлена она и 12-томном собрании сочинений, где впервые публикуется «Таинственный остров» в переводе Немчиновой и Худадовой. И именно последний даёт грамматически корректную форму - «mobilis in mobili». Игнатий Петров, сам являясь переводчиком второго романа трилогии, и вовсе отказывается рассматривать проблемное окончание. Руководствуясь, вероятно, и интересами юных читателей, которым трудно воспринимать латынь, и фактом досадной ошибки, которая вошла в традицию, Петров устранил оригинал девиза и дал его перевод: «Подвижный в подвижном». Подобная переводческая практика сохраняется и в «Таинственном острове».

До появления перевода Немчиновой и Худадовой все эти опущенные места были неизвестны советскому читателю, а внесённые в текст изменения казались естественными. Когда был издан перевод, свободный от идеологических и от иных сокращений, любители Жюля Верна получили возможность познакомиться с полным текстом «Таинственного острова» едва ли не впервые.

4. СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СТИЛИСТИКИ ОБОИХ ПЕРЕВОДОВ

Стилистические портреты «Таинственного острова» Петрова и «Таинственного острова» Немчиновой и Худадовой богаты на детали и нюансы: однако замечательное их свойство заключается в том, что оба самым явственным образом отражены в первых строках романа, представляющих собой, как известно, следующий диалог.

Оригинал	Пер. Игн. Петрова	Пер. Н. Немчиновой и А. Худадовой
« Remontons-nous ? - Non ! Au contraire ! Nous descendons ! - Pis que cela, monsieur Cyrus ! Nous tombons ! - Pour Dieu ! Jetez du lest ! - Voila le dernier sac vide ! - Le ballon se releve-t-il ? - Non ! - J'entends comme un clapotement de vagues ! - La mer est sous la nacelle ! - Elle ne doit pas etre a cinq cents pieds de nous ! » Alors une voix puissante dechira l'air, et ces mots retentirent : « Dehors tout ce qui pese !... tout ! et a la grace de Dieu ! »	«-- Мы поднимаемся? -- Нет, напротив, опускаемся! -- Хуже того, мистер Смит, мы падаем! -- Бросайте балласт! -- Последний мешок выбросили! -- Поднялся ли шар? -- Нет! -- Мне кажется, я слышу плеск волн. -- До моря не больше пятисот футов. Властный голос скомандовал: -- Всё тяжёлое -- за борт!	-- Поднимаемся? -- Какое там! Книзу идём! -- Хуже, мистер Сайрес! Падаем! -- Боже мой! Балласт за борт! -- Последний мешок сбросили! -- Как теперь? Поднимаемся? -- Нет! -- Что это? Как будто волны плещут? -- Под нами море! -- Совсем близко, футов пятьсот. Заглушая вой бури, прозвучал властный голос: -- Всё тяжёлое за борт!.. Всё бросай! Господи, спаси нас!

Приведённый выше оригинал диалога и два его перевода, а также последующие примеры свидетельствуют о глубоком различии меж двумя вариантами текста «Таинственного острова».

4.1 Стилевая характеристика перевода Игнатия Петрова

Игнатий Петров конструирует стройное, строго следующее литературной норме единство. Он стремится педантично соблюдать рамки книжной лексики и избегает даже нейтральных эквивалентов, отдавая несомненное предпочтение книжным («напротив» вместо «наоборот»). Игнатий Петров лаконичен, стремится к сокращению форм и синтаксических конструкций, которые, по его мнению, не дополняют смысловую нагрузку и лишь эмоционально окрашивают текст. Также ему свойственно превалирование полных («Бросайте балласт!» вместо «Балласт за борт!») и двусоставных предложений («Поднялся ли шар?» вместо «Поднимаемся?»). Как следствие - происходит понижение драматизма. Текст менее эмоционален за счёт стремления поставить семантику выше эмоциональной окраски («Мне кажется, я слышу плеск волн» вместо «Что это? Как будто волны плещут?»). Здесь же можно заметить предпочтение глагольных существительных собственно глагольным формам. Мы имеем прямой порядок слов, отсутствие инверсии («До моря не больше пятисот футов» вместо «Совсем близко, футов пятьсот»; «Властный голос скомандовал» вместо «Заглушая вой бури, прозвучал властный голос»). Уже упомянутая тенденция сокращать текст до необходимого понятного минимума встречается нам дальше (на «Alors une voix puissante dechira l'air, et ces mots retentirent» дано «властный голос скомандовал», в варианте Немчиновой и Худадовой сохранён элемент борьбы ветра и человеческого голоса: «Заглушая вой бури, прозвучал властный голос…»). Петрову свойственны сдержанные знаки препинания («Всё тяжёлое -- за борт!» вместо «Всё тяжёлое за борт!..») и некоторая резкость в них (употребление авторского тире). И, как уже было сказано, любой религиозный мотив должен быть устранён, « et a la grace de Dieu ! » пропадает. Собственно авторские текстовые изменения, касающиеся преобразования и замены смыслов, делают формальную сторону ещё более строгой и стяжённой, поддерживая тенденцию к сокращению.

Как было сказано выше, Игнатию Петрову свойственно употребление отглагольных существительных, причастий и деепричастий, являющихся прямыми признаками книжной речи и научного стиля. Последняя черта текста Петрова обусловлена тем, что роман «Таинственный остров» содержит множество естественнонаучных сведений, преследуя общую для «Необыкновенных путешествий» цель «поучать развлекая».

Следующие примеры подтверждают необходимость использовать научный функциональный стиль:

«В извести у инженера не было недостатка, но жир, обработанный известью, даёт кальцинированное мыло, не растворимое в воде и, следовательно, негодное к употреблению. Между тем обработка жира содой даёт растворимые мыла, годные для технических и хозяйственных целей».

«Итак, он решил изготовлять и употреблять пироксилин, хоть и признавал довольно крупные его недостатки, а именно: неравномерность действия, быстрая воспламеняемость (при ста семидесяти градусах вместо двухсот сорока) и, наконец, мгновенная вспышка, которая может попортить огнестрельное оружие».

Однако те же черты строго структурированного и формализованного текста присутствуют в случаях, где подобного не требуется:

«-- Его разговор страдает монотонностью, -- заметил Гедеон Спилет».

«-- Филе кенгуру, зажаренное на вертеле, -- ответил Гедеон Спилет, -- удивительно вкусно…»

«Но вместо ружья им приходилось пользоваться камнями и палками, а применение этих первобытных видов оружия требует огромной ловкости и длительных упражнений».

«Инженер посоветовал своим спутникам не тревожить его в такие минуты и уважать его стремление к одиночеству».

«Этот вопрос был очень важным, но как Сайрусу Смиту ни хотелось поскорее получить ответ на него, он боялся оказывать какое бы то ни было давление на своего пациента».

«-- Знаете ли, дорогой Сайрус, -- сказал журналист, -- что данное вами вчера объяснение происшествия с бутылкой совершенно неудовлетворительно?»

«Обшивка бортов уже была полностью закончена, и сейчас подходило к концу крепление перемычек».

Непременно нужно заметить, что среди персонажей романа есть те, кому самый образ предписывает использовать разговорную лексику и даже просторечия. Как же Игнатий Петров справляется с задачей отразить их образование и социальный статус?

«-- Так и кажется, что он сейчас скривит рожу! -- смеялся моряк».

«-- Ах, негодяй! -- заревел моряк. -- Ну погоди, я тебя накормлю свинцовыми орешками!»

«-- Мистер Смит, -- обратился как-то Наб к инженеру, -- как вы думаете, случилось ли бы всё это, если бы капитан Немо был жив?»

«-- Да, хозяин, -- ответил Наб. -- У входа в грот, в месте, защищённом от дождя и ветра, виден отпечаток ноги на песке. Остальные следы уже, наверное, стёрты ветром и дождём».

«-- Я хотел бы, чтобы мы не рассматривали себя как потерпевших крушение. Мы -- колонисты, приехавшие сюда, чтобы колонизировать этот остров!» (Пенкроф)

«Пиратов в окрестностях Гранитного дворца не было. Я не двинусь с места. Бедный Герберт! Бедный Айртон!» (Наб, письменная речь)

Как становится видно, Игнатий Петров неровно и не специализированно использует разговорную лексику, не всегда замечая необходимость заменить ею книжную речь. Таким образом, простой и наивный моряк Пенкроф и даже едва грамотный негр Наб порой используют в своих репликах сложные конструкции, не характерные для этих персонажей.

Следует отметить, что самая книжная речь переводчика страдает и от излишней длины слова, и от нанизывания родительных падежей, и от немотивированного обилия составных именных сказуемых. Стиль изложения мысли стремится к канцеляриту. Именно о такой гибельной тенденции Нора Галь скажет: «Канцелярит -- это мертвечина. Он проникает и в художественную литературу, и в быт, в устную речь. Даже в детскую. Из официальных материалов, из газет, от радио и телевидения канцелярский язык переходит в повседневную практику. Много лет так читали лекции, так писали учебники и даже буквари. Вскормленные языковой лебедой и мякиной, учителя в свой черёд питают той же сухомяткой чёрствых и мёртвых словес всё новые поколения ни в чём не повинных ребятишек». О пренебрежении глагольными формами она говорит: «Это - вытеснение глагола, то есть движения, действия, причастием, деепричастием, существительным (особенно отглагольным!), а значит - застойность, неподвижность» (Н. Галь, 2007, с. 10). Стиль Петрова действительно весьма статичен, степенен и порой академичен. По всей видимости, это обусловлено стремлением повысить языковую культуру читателя, сблизить широко распространённые книги и элитарную литературу, противопоставить новый перевод прежним, дореволюционным неуклюжим переработкам, не знавшим ни нормы, ни стиля.

4.2 Стилевая характеристика перевода Н. Немчиновой и А. Худадовой

В противовес переводу Игнатия Петрова выступает перевод Н. Немчиновой и А. Худадовой. Исследуя и анализируя его, мы сталкиваемся, напротив, со стремлением уйти от излишней академичности и найти баланс между живой речью и следованием языковой литературной норме. Нам приходится немедленно разделить речь, принадлежащую персонажам, и авторский нарратив, поскольку если у Петрова они обнаруживали слабое различие между собой, Немчинова и Худадова действуют совершенно противоположным образом.

Рассмотрим тот же первый диалог, сравнивая его с интерпретацией Петрова.

Реплика «Какое там! Книзу идём!» даёт нам понять, что авторы перевода по ободному согласию используют разговорную речь: междометия (кроме «какое там!», достаточно часто - «ну», «да», «право», «эх») и разговорные слова, имеющие нейтральные синонимы («книзу» вместо «вниз», «куда больше» вместо «намного больше», «вековать» вместо «оставаться навсегда», «уложить» вместо «убить»). Также «бросай!» стилистически находится ниже «бросайте!», Петров употребил бы именно последний вариант. Немчинова и Худадова же используют форму глагола в ед.ч. по отношению к многим лицам, чтобы подчеркнуть отчаянность положения и необходимость действовать быстро, выполнять приказы (данная форма характерна для речи военных, ср.: «Выходи по одному!»).

Ещё один признак приверженности к разговорной лексике - употребление не полной формы наречия «уже», а его усечённой формы «уж». Кроме того, «уж» в качестве частицы встречается в тексте у Немчиновой и Худадовой значительно чаще, чем у Петрова. Подобная тенденция присутствует и в авторском повествовании:

«Айртон, разумеется, чувствовал себя теперь равноправным членом содружества; он уж не заводил речи о том, чтобы ему жить отдельно в корале».

«И уж как усердствовало умное четверорукое животное!»

Что касается речевой характеристики персонажей, то «уж» находится не только в репликах моряка Пенкрофа или негра Наба, где было бы наиболее органично, - его можно заметить у всех персонажей:

«Минут через пять, когда уж стало смеркаться, слышу -- лает собака. Это Топ лаял. Он и привёл меня сюда, к моему хозяину!» (Наб)

«А всё-таки пора уж мистеру Смиту проснуться и прийти нам на выручку, -- сказал моряк». (Пенкроф)

«Но, может быть, мы попали на остров, и уж тут одно из двух: если на острове есть население, мы постараемся выпутаться из беды с помощью местных жителей, а если он необитаем, -- сообразим, как нам отсюда выбраться собственными силами». (Сайрес Смит)

«Конечно, хорошо бы иметь ружья, Пенкроф, -- ответил ему журналист, -- но тут уж всё зависит от вас!» (Гедеон Спилет)

«-- На вашем корабле? -- воскликнул Айртон. -- Его уж больше нет». (Айртон)

Следует отметить, что частица «уж» имеет особенную функцию в речи Пенкрофа, неизменно появляясь там, где он хочет выразить свою безграничную веру в силы и знания инженера Смита:

«-- Ну, мистер Сайрес, -- возразил моряк, -- вы уж постарайтесь, пожалуйста».

«А уж Сайрес Смит сумеет изготовить из этой шерсти тёплые и прочные ткани… Каким образом? Он придумает».

К использованию разговорных усечённых форм вместо нейтральных полных также относится употребление союза «чтоб» вместо «чтобы». Для наглядности следует пояснить: вариация «чтоб» присутствует у Игнатия Петрова только в двух случаях. В обоих она никак не мотивирована стилистически: «Им приходилось закрывать глаза и дышать через платок, чтоб не ослепнуть и не задохнуться» и «…вместо того чтоб взлететь на воздух надводной части судна, пострадала почему-то только подводная часть…» В последнем случае употребление «чтоб» вовсе создаёт неблагозвучие. Это ещё раз подтверждает определённую неловкость Петрова в сфере разговорной лексики.

У Немчиновой и Худадовой же «чтоб» употреблено в тексте двадцать шесть раз и встречается как в речи персонажей, так и в словах автора.

Однако было бы ошибкой утверждать, что всеобщее упрощение и опрощение вульгаризирует просветительский пафос Жюля Верна.

Те места в тексте, что раскрывают разнообразные теоретические задачи, популяризируют естественнонаучные знания, описывают процессы химических опытов, обслуживаются соответствующей лексикой:

«Назавтра он вооружился секстантом и сделал новые вычисления координат острова. В первый раз он получил следующие приблизительные данные о местонахождении острова…»

«Селитру можно получать, воздействуя азотной кислотой на углекислый калий, содержащийся в растительной золе. Но как раз азотной кислоты у инженера не имелось, и именно её он и хотел получить».

«-- А я скажу, -- добавил юный натуралист, -- эти эвкалипты принадлежат к семейству, насчитывающему много полезных пород: гвоздичное дерево, дающее великолепное гвоздичное масло; гранатовое дерево, дающее вкусные гранаты; eugenia cauliflora, из плодов которого добывают неплохое вино; мирт ugni, его сок -- вкусный алкогольный напиток; мирт caryophyllus, кора которого заменяет корицу; обыкновенный мирт, ягоды которого могут заменить перец; eugenia pimenta, из которого добывают ямайский перец; eucalyptus robusta, дающий что-то вроде манной крупы; eucalyptus Gunei, сок которого, перебродив, даёт напиток, похожий на пиво… Впрочем, разве можно перечислить всё применения деревьев этого семейства, насчитывающего сорок шесть родов и тысячу триста видов!»

Итак, из приведённых выше примеров видно, что для Немчиновой и Худадовой характерна нейтральная или даже разговорная лексика в противовес книжной. Немчинова и Худадова, стараясь увести текст романа от сухости и излишней строгости прежних переводов, не вышли за грань разумного и не позволили обилию разговорных слов стать засильем. Синтаксически простота перевода проявляется в использовании придаточных предложений вместо причастных или деепричастных оборотов («тот, кого не хватает» вместо «Отсутствующий пассажир» у Петрова).