Принципы квалификации оценочных суждений при производстве судебных лингвистических экспертиз по делам о защите чести, достоинства граждан и деловой репутации юридических лиц

Интересно, что отсутствие компонента «говорить» в глаголах замещается экспликацией невербальных способов вынесения оценки. Молчаливое осуждение или одобрение можно выразить, например, взглядом: Мария бросила на него осуждающий взгляд; Старушка неодобрительно посмотрела на подростков; Егор с уважением посмотрел на брата; Зина посмотрела на Александра. Это был взгляд полный любви и нежности; Незнакомец проводил Римму восхищенным взглядом. Ср.: *Мария бросила на него критикующий взгляд; *Старушка хвалебно/ с похвалой посмотрела на подростков; *Зина бросила на мужа ругающий взгляд и пр.

Итак, для классификации оценочных глаголов можно выделить следующие признаки:

1) знак оценки (положительный или отрицательный);

2) характер субъекта (собственно оценочные или эмоционально-оценочные);

3) характер действия (речь, поведение, состояние, отношение). Распределение оценочных глаголов по указанным признакам представлено в таблице 2.

Таблица 2 - Классификация оценочных глаголов русского языка по дополнительным дифференциальным признакам

Собственно оценочные глаголы
со знаком «плюс»	р е ч ь	п о в е д е н и е	с о с т о я н и е	о т н о ш е н и е	со знаком «минус»	р е ч ь	п о в е д е н и е	с о с т о я н и е	О т н о ш е н и е
хвалить	+				критиковать	+			+
одобрять	+			+	порицать	+
					осуждать	+			+
Эмоционально-оценочные глаголы
любить				+	ненавидеть				+
нравиться				+	претить				+
уважать		+		+	презирать		+		+
признавать				+	пренебрегать		+		+
восхищаться	+	+	+		возмущаться	+	+	+
восторгаться	+	+			негодовать	+	+	+
					сердиться	+	+	+
благоволить		+		+	гневаться (устар.)	+	+	+
	+				ругать	+
					бранить	+
					распекать, песочить, чихвостить (разг.) и др.	+

В таблице 3 расположены оценочные глаголы по степени нарастания интенсивности оценки и представлена градация оценок по степени проявления эмоций субъектом. Выстроенная оценочная шкала основана на интенсивности внешнего проявления эмоций. Так, зачастую внешне спокойное проявление эмоций, обозначаемых глаголами «презирать» и «пренебрегать», на самом деле имеет большую концентрацию отрицательной оценки, чем, казалось бы, при таком «бурном» проявлении эмоций, как в случае с глаголами «возмущаться» и «негодовать». Кроме того, глаголы «возмущаться» и «негодовать» описывают кратковременные проявления эмоций, тогда как в высказываниях с глаголами «презирать» и «пренебрегать» речь идет об отношениях, то есть о более длительном и устойчивом проявлении чувств, чем состояния. Интенсивность оценки, обусловленная семантикой слов, оказывает большое влияние на сочетаемостные и прагматические свойства оценочных глаголов.

Таблица 3 - Оценочные глаголы со знаком «плюс» и со знаком «минус»

Оценочные глаголы со знаком «плюс»	Оценочные глаголы со знаком «минус»
одобрять	не одобрять
хвалить	осуждать
уважать	критиковать
восхищаться	порицать
восторгаться	насмехаться
обожать	иронизировать
	пренебрегать
	презирать
	сердиться
	возмущаться
	негодовать
	гневаться

Следующим основанием для классификации оценочных глаголов русского языка может служить отношение данных глаголов к субъектам оценки. Оценочные глаголы, о которых говорилось выше, выражают оценку объекта. Так, если мы говорим: Отец хвалит сына или Петров презирает Сидорова, то, следуя семантическому значению глаголов, мы можем сформулировать модель оценочного высказывания таким образом: [С (субъект) дает оценку О (объекта)]. Однако в русском языке есть ряд оценочных глаголов, которые характеризует не объект, а субъект оценки: Петров завидует Сидорову; Начальник оскорбляет подчиненных; Старшие обижают младших; Отец позорит сына; Сергей превозносит брата и др.

Специфика оценочной семантики таких глаголов такова, что субъект сам становится объектом оценки. Когда наши действия интерпретируются как оскорбление кого-либо, клевета на кого-либо, нанесение обиды, оценка объекта остается «за кадром», в подобных высказываниях важно не «какой он?», а «какой я?».

В отличие от оценочных глаголов объекта, оценочные глаголы субъекта в большинстве случаев не поддаются градуированию. Трудно определить, в какой степени хуже или лучше действия: оскорблять или клеветать, завидовать или обижать и т.п. Названные эмоциональные речевые действия с точки зрения морали являются одинаково негативными, разными в них являются лишь способы проявления этого негативного.

Итак, оценочные глаголы русского языка можно разделить на две группы в зависимости от того, на чью оценку ориентирован оценочный глагол: на оценку субъекта или объекта. Этот дифференцирующий признак необходимо отличать от другого противопоставления - оценка, произведенная субъектом, и самооценки субъекта: Петр хвалит Марию; Петр ругает Марию и Петр хвалит сам себя; Петр ругает сам себя.

Как показал анализ, семантика этих глаголов содержит оценку субъекта действий, описываемых данными глаголами. Семантически и прагматически релевантной представляется их классификация по следующим признакам:

1) по семантике действия:

а) оценочные глаголы, обозначающие речевые действия: дерзить, брякнуть, грубить, доносить и т. п.;

б) оценочные глаголы, обозначающие поведение субъекта: кривляться, лизоблюдничать, чваниться, раболепствовать и пр.;

в) оценочные глаголы, описывающие поступки: загрызть (перен.), заклевать (перен.) и пр.;

г) оценочные глаголы, описывающие состояние субъекта: великодушничать, обабиться, окосеть и пр.;

2) по константности аксиологического знака субъекта:

а) оценочные глаголы с постоянной отрицательной оценкой: доносить, клеветать, лизоблюдничать, чваниться, раболепствовать, заклевать и т.п.

б) оценочные глаголы с переменной оценкой: завидовать, великодушничать, хвастаться, издеваться и пр.

Разделение глаголов на две группы по константности/ переменности аксиологического знака субъекта основывается на квалификации семантики оценочных глаголов как 1) обозначающих действия, производя которые субъект нарушает устойчивые этические нормы, причем совершение этих действий является подконтрольным и сознательным; такие глаголы отрицательно характеризуют субъект в любом контексте, любой ситуации - это оценочные глаголы с константным аксиологическим знаком; 2) глаголы, обозначающие действия, которые также сигнализируют о нарушении этических правил, однако чаще всего эти действия неподконтрольны субъекту, происходят как бы не совсем по его воле и вызваны, скорее, несовершенством человеческой природы, кроме того, в контексте иногда может быть «нейтрализован» отрицательный знак оценочных глаголов - это оценочные глаголы с переменным аксиологическим знаком.

Ср. два глагола из разных групп: клеветать и завидовать. Так, очевидно, что субъект, который производит речевое действие «клеветать», всегда в любом контексте оценивается отрицательно. Это связано с семантикой самого слова, а также с его лингвокультурологическим ореолом в русской языковой картине мира. Для глагола «завидовать» характерно употребление в разных контекстах: Она страшно завидовала таланту и красоте сестры. Конечно, он министерский сынок, для него все дороги открыты - завидовали ему сокурсники и Светлана по-хорошему завидовала и радовалась за Марину: все у неё так удачно складывается; Семенов завидовал однополчанам: они уже на передовой, в смертельной битве с зарвавшимся противником, ему очень хотелось туда, к ним, в самую гущу событий. Как видно, оценки субъекта в высказываниях, приведенных выше, значительно разнятся. В первом случае это субъекты, испытывающие чувство зависти, в значении которой имеются семантические компоненты «досада на отсутствие такого же хорошего у него самого», зачастую «желание плохого для других» или «желание прекращения хорошего у других». В русском языковом сознании подобное чувство квалифицируется как «черная зависть». Во втором случае мы имеем дело с так называемой «белой завистью», она возникает невольно, помимо желания субъекта, и не включает таких компонентов, как «желание прекращения у другого…», «желание плохого для других…» и т.д.

Классификация по константности/ переменности аксиологического знака является достаточно сложной, тонкой и требует для отнесения каждого глагола в какой-либо класс обстоятельного и подробного анализа. В разделе II нами дан анализ оценочных глаголов субъекта, которые, как нам кажется, можно считать наиболее яркими и «прозрачными» представителями классов константных и переменных глаголов. К таковым относят глаголы клеветать, доносить, завидовать, грубить.

4. Оценочные суждения и теоретические утверждения о фактах: критерии разграничения

К указанной проблеме неоднократно обращались теоретики языка, занимающиеся исследованием юрислингвистики. Однако внимание их было обращено прежде всего на создание конкретной методики разграничения утверждений о факте и оценочных суждений, в необходимости которой до сих пор остро нуждается судебная экспертная практика. В юрислингвистике возникла потребность в работах, которые были бы посвящены осмыслению стоящей перед экспертом задачи и сложившихся подходов к ее решению.

В юридической сфере смоделирована ситуация, которая подвергается правовому регулированию. Статьей 152 ГК РФ запрещается распространение сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию лица. Лицо, в отношении которого были распространены порочащие сведения, имеет право на их опровержение. Порочащими считаются сведения, содержащие информацию о нарушении лицом действующего законодательства, моральных норм, норм деловой этики. Причем сведения должны быть выражены в форме утверждения о факте и не должны соответствовать действительности. Если в отношении лица в форме утверждения о факте распространена информация о нарушении им указанных норм, которая соответствует действительности, то такая информация не считается порочащей честь, достоинство и деловую репутацию данного лица. Соответственно эта ситуация не запрещается законом. Также разрешается, с точки зрения закона, распространять негативную информацию о лице в форме оценок, мнений, предположений. Такая информация не подлежит опровержению.

Рассмотренная модель, которая включает ряд могущих быть в реальности и не должных быть, с точки зрения законодательства, ситуаций, обладает не описательным (дескриптивным), а предписательным свойством. Если соотносить сложившуюся в юридической сфере модель с действительностью, с фактами, то можно увидеть ее ограниченность, которая проявляется в том, что вне этой модели остается целый ряд противоречащих ей высказываний. Так, с лингвистической точки зрения, очевидно, что порочить может информация, выраженная не только в форме утверждения о факте, но и в форме мнения, предположения, а также информация, соответствующая и не соответствующая действительности. Другими словами, в юридической сфере рассмотренная модель ситуаций значима вовсе не в дескриптивном своем качестве, хотя она не лишена связи с действительностью, не оторвана от конкретных фактов. Как отмечает К.И. Бринев, целью подобных моделей в юридической сфере «не является дескриптивное описание какого-то явления (экстремизм, оскорбление и т.п.), но конвенция (=решение) о линиях поведения относительно каких-либо фактов» Бринев, К.И. Методологические проблемы лингвистической экспертизы: определение сущности экстремизма / определение понятия «социальная группа». [Электронный ресурс] / К.И. Бринев // Библиотека сайта «Сибирская ассоциация лингвистов-экспертов». Режим доступа: http://siberia-expert.com/publ/3-1-0-96.

Сложившаяся в результате юридического осмысления понятия порочащих сведений оппозиция таких форм выражения информации о лице, как утверждение о факте, с одной стороны, и оценочное суждение, мнение, убеждение, с другой стороны, не может быть рассмотрена в дескриптивном аспекте. Она не отражает существующего в действительности противопоставления высказываний, однако может быть соотнесена с лингвистическими теориями, в которых на разных уровнях языка (на уровне лексемы, высказывания, текста) описывается соотношение дескриптивной и оценочной информации (субъективной и объективной). Так, в работах Д.Н. Шмелева неоднократно отмечалось, что в значении ряда слов наряду с предметно-логическим компонентом присутствует эмоционально-оценочный компонент Шмелев, Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики [Текст] / Д.Н. Шмелев. - М.: Издательство «Наука», 1973. - 280с.. В качестве примера теории, описывающей указанное соотношение на уровне высказывания, укажем на работы Н.Д. Арутюновой, в которых говорится о том, что языку присуще фундаментальное противопоставление оценочных значений дескриптивным Арутюнова, Н.Д. Язык и мир человека. - 2-е изд., испр. [Текст] / Н.Д. Арутюнова. - М.: «Языки русской культуры», 1999, - I-XV, 896с. Различие оценочных значений и дескриптивных заключается в том, что дескриптивные значения фиксируют отношение высказывания к действительному миру, а оценочные характеризуют связь между действительным миром и его идеализированной моделью. Согласно теории И.Р. Гальперина, в тексте отражается три вида информации: содержательно-фактуальная (содержит сообщение о фактах, событиях, процессах, имеющих место быть в действительности), содержательно-концептуальная (отражает индивидуально-авторское понимание отношений между явлениями действительности, понимание причинно-следственных связей между этими явлениями) и содержательно-подтекстовая (скрытая невербализованная информация в тексте) Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования [Текст] / И.Р. Гальперин. -- М.: Изд-во «Наука», 1981. - 139с..

Как видим, в лингвистических работах представлена оппозиция дескриптивной и оценочной информации, однако она значима в описательном аспекте. Следует заметить, что в теоретической лингвистике, в отличие от юридической сферы, вопрос о строгом разграничении этих двух видов информации в единицах языка разных уровней не ставится. Наоборот, лингвистами, как правило, подчеркивается то, что в естественном языке два аспекта - дескриптивный и оценочный - обычно совмещаются, образуя как бы сращение двух структур, которые накладываются друг на друга.

О.Н. Матвеева в диссертационном исследовании пишет о том, что «лингвистические категории события и оценки … трансформируются в принципиально важные для юриспруденции категории факта и мнения, от различения которых зависит квалификация тех или иных высказываний как соответствующих / не соответствующих действительности» Матвеева, О.Н. Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности его лингвистического изучения (на материале текстов, вовлеченных в юридическую практику) [Текст] : дис ... канд. филол. наук / О.Н. Матвеева. - Барнаул, 2004. - 282с.. Лингвистическая оппозиция события и оценки, другими словами, юридизируется, т.е. становится значимой в правовом отношении. Очевидно, что процесс юридизации языковых явлений имеет место в действительности, и в работах Н.Д. Голева подробно рассмотрены механизмы данного процесса. Однако лингвистическую оппозицию «событие - оценка» с трудом можно рассматривать как основание (как то, что послужило толчком, поводом возникновения) юридически значимого противопоставления утверждения о факте и оценочного суждения, мнения, убеждения. Данное противопоставление сложилось и оформилось уже в собственно юридической сфере. Во-первых, оппозиция утверждения о факте и оценочного суждения, мнения, убеждения возникает в результате противопоставления высказываний, которые могут быть проверены на соответствие действительности (утверждения о факте), и высказываний, которые не могут быть проверены на соответствие действительности (оценочное суждение, мнение, убеждение). Первые, согласно статье 152 ГК РФ, подлежат опровержению, вторые - нет; проверяемые на соответствие действительности высказывания могут порочить честь, достоинство и деловую репутацию лица, соответственно, высказывания, не проверяемые на соответствие действительности, нет. Во-вторых, оппозиция складывается в результате того, что действие статьи 152 ГК РФ ограничивается действием других законов, в частности, статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 29 Конституции Российской Федерации, а также Законом о средствах массовой информации. Согласно данным нормативным актам, каждому гражданину гарантируется право на свободу мысли и слова, а также на свободу массовой информации. В связи с этим суд не вправе требовать доказательства истинности тех высказываний, которые имеют форму оценочных суждений, мнений, убеждений.

Таким образом, рассмотренные в лингвистике и юридической сфере оппозиции формально соотносятся друг с другом, но содержательно имеют различную природу. В отличие от лингвистической, юридически значимая оппозиция, утверждения о факте и оценочного суждения, мнения, убеждения не описывает существующего в естественном языке положения дел. Она сложилась в рамках модели правового регулирования определенных ситуаций действительности. Рассмотренное различие лингвистически и юридически значимых оппозиций, на наш взгляд, объясняет трудности квалификации конкретных высказываний как утверждений о факте, оценочных суждений, мнений, убеждений, которые (имеется в виду трудности) возникают перед лингвистом, выполняющим экспертное исследование спорного речевого произведения.

На различие оппозиции «фактуальное / оценочное», «субъективное / объективное» в лингвистике и юридической сфере указывает Г.С. Иваненко Иваненко, Г.С. Лингвистическая экспертиза в процессах по защите чести, достоинства, деловой репутации [Текст] / Г.С. Иваненко. - Челябинск: Изд-во ООО «Полиграф-Мастер», 2006. - 228с.. Для исследователя разница интерпретации указанной оппозиции лингвистами и юристами заключается в том, что в естественном языке и лингвистике, его описывающей, фактуальное и оценочное, субъективное и объективное неразрывно связаны в языковых единицах разных уровней. В подтверждение своей мысли Г.С. Иваненко приводит высказывание Ш. Балли: «не бывает ни абсолютно рассудочных, ни абсолютно эмоциональных речевых фактов … значение имеет только пропорция, в которой они представлены». В юридической же сфере эти два явления отграничены друг от друга, противопоставлены друг другу. Требование правовой системы к лингвистической экспертизе, заключающееся в необходимости строгой дифференциации фактуального и оценочного, субъективного и объективного, порождает междисциплинарный конфликт, в основе которого, по мнению исследователя, лежит различная интерпретация рассматриваемой оппозиции лингвистами и юристами. С нашей позиции, взгляд на проблему, согласно которому юристы и лингвисты рассматривают одну и ту же оппозицию с разных точек зрения, не является в некотором смысле правильным. При таком подходе юридическое понимание оппозиции «фактуальное / оценочное» рассматривается в том же аспекте (а именно в дескриптивном, описательном), что и собственно лингвистическое понимание. Это выражается в том, что лингвисты очень часто критикуют юридически значимую оппозицию с жестко противопоставленными друг другу компонентами, обвиняя ее в схематичности, неполноте, говоря о множестве переходных случаев. В действительности, полагаем, оппозиция фактуального и оценочного, субъективного и объективного в лингвистике и юридической сфере осмысливается в разных аспектах: а именно, в аспекте «описательное / предписательное», «факт / решение».

Таким образом, описанное различие оппозиции «фактуальное / оценочное», «субъективное / объективное» в лингвистике и юридической сфере говорит о том, что задача, стоящая перед лингвистом-экспертом (в какой форме выражена негативная информация о лице: в форме утверждения о факте, оценочного суждения, мнения, предположения?), вовсе не очевидна для него, но порождает множество трудностей, связанных с ее решением.

На сегодняшний день в экспертной практике в рамках дел о защите чести, достоинства и деловой репутации сложился определенный подход к решению поставленной судом задачи. На наш взгляд, данный подход, несмотря на его распространенность и признанность среди лингвистов-экспертов, не может быть признан абсолютно удовлетворительным.

С точки зрения указанного подхода, лингвист-эксперт должен квалифицировать высказывание, ставшее предметом судебного спора, как утверждение о факте, оценочное суждение, мнение или предположение. Другими словами, в экспертном заключении он должен ответить на вопрос, можно ли считать конкретное высказывание утверждением о факте, оценочным суждением, мнением или предположением. Все дело в том, что указанные формы распространения сведений о лице в Постановлении Пленума Верховного Суда не определяются, не используются данные формы, как уже было сказано, в лингвистической науке для обозначения высказываний. Чтобы подвести определенное высказывание под ту или иную форму, указанную в Постановлении Пленума Верховного Суда, лингвисту необходимо иметь языковые признаки данных форм. Однако определение языковых признаков составляет главную проблему, которую стараются решить представители данного подхода. На примере утверждения о факте видно, что единого мнения о том, какими же признаками должна обладать данная форма, в юрислингвистической литературе нет. Одни лингвисты наполняют данное понятие логико-лингвистическим содержанием (эксперты ГЛЭДИС), другие, как например А.Н. Баранов, С.В. Доронина, используют для этих целей прагматические и семантические лингвистические теории (а именно, теорию речевых актов Дж. Остина и Дж. Серля, теорию Ш. Балли о разграничении модуса и диктума и др.). Для третьих, как свидетельствуют примеры конкретных экспертных заключений, вообще нет четкого понимания того, какими языковыми признаками должны обладать утверждения о факте; фактически ими используется один признак - грамматическая форма повествовательного предложения.

Трудность, с которой сталкиваются представители данного подхода, заключается в следующем: можно ли считать конкретное высказывание, содержащее негативную информацию о лице, утверждением о факте (или, скажем, оценочным суждением, мнением, предположением). Так или иначе, экспертам приходится решать, достаточно ли выделенных в конкретном высказывании языковых признаков для квалификации его как высказывания, относящегося к той или иной указанной в Постановлении форме, или не достаточно. В лингвоэкспертной практике возникают ситуации, когда то или иное высказывание в принципе невозможно квалифицировать однозначно. К таким высказываниям следует отнести высказывания, грамматически оформленные как повествовательные предложения, но содержащие фразеологизмы, метафоры и другие слова с эмоционально-экспрессивными компонентами значения, а также высказывания о будущих событиях, высказывания о намерениях другого лица и т.д. В таком случае лингвист-эксперт, оставаясь верным своему подходу, принимает решение и относит спорное высказывание, скажем, к утверждениям о факте, обосновывая свое решение определенным набором выделенных в данном высказывании признаков. Отметим, что, сколько бы признаков, подтверждающих квалификацию эксперта, не было выделено в высказывании, достаточно одного отрицательного признака, чтобы опровергнуть сделанный вывод или, по крайней мере, поставить его под сомнение. Аналогию можно привести из лингвистической науки, где ряд проблемных вопросов может быть снят простым принятием решения. Так, в морфологии проблемным считается вопрос о частеречной принадлежности такого слова, как «один». Семантически данное слово традиционно относят к количественным числительным, однако морфологические и синтагматические признаки (данное слово изменяется по родам, числам и падежам, согласуется в роде, числе и падеже с существительными) ставят под сомнение правомерность отнесения его к числительным; указанные признаки сближают слово «один» с прилагательными. Однако вопрос о частеречной принадлежности хоть и возникает в лингвистике (не только по отношению к слову «один», но и к таким словам, как «рад», «горазд» и многим другим), но не имеет большой познавательной ценности, поскольку он не направлен на установление нового знания об определенной группе слов. Та же ситуация в лингвоэкспертной практике: квалификация спорных высказываний, представляющая собой принятое экспертом решение об отнесении спорного высказывания к одной из указанных в Постановлении Пленума Верховного Суда форм, не выражает как таковой информации о самом высказывании, о его признаках и свойствах.

Выделив методологические основы описанного подхода, перейдем к рассмотрению того, каким образом данный подход применяется в практике судебных лингвистических экспертиз по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации.

Специальный анализ экспертных заключений показал, что в исследовательской части эксперты ограничиваются лишь квалификацией конкретных высказываний как утверждений о факте или, скажем, оценочных суждений. При этом они не дают развернутого объяснения тому, почему данное высказывание квалифицировано определенным образом, какие выделенные признаки высказывания послужили основанием для его лингвоэкспертной квалификации.

Выводы лингвистов-экспертов, как правило, имеют следующий вид: «Грамматическая форма повествовательного предложения и отсутствие модальных слов и конструкций указывают на то, что данное высказывание представляет собой утверждение о факте (или Грамматическая форма повествовательного предложения и отсутствие модальных слов позволяют отнести данное высказывание к утверждениям о факте)». Как видим, выводы подаются как однозначные, не допускающие неоднозначного рассмотрения того или иного высказывания. К тому же они представляются в экспертных заключениях и как безусловные (в противоположность условным выводам): произведенная экспертом квалификация считается истинной при любых условиях.

На примере экспертного заключения покажем, что при таком подходе в большинстве случаев можно найти такие языковые признаки исследуемого высказывания, которые будут противоречить той квалификации, которая представляется в экспертном выводе как исчерпывающая, однозначная.

Перед экспертной комиссией были поставлены традиционные для данной категории дел вопросы. Экспертами было установлено, что негативная информация о генеральном директоре и руководстве предприятия в целом содержится в предложенных для исследования публикациях. Далее в текстах публикаций были выделены конкретные высказывания, в которых содержится данная информация. Для каждого такого высказывания сначала эксплицировалась негативная информация, а затем решался вопрос о том, в какой форме она выражена: в форме утверждения, мнения или предположения.

Высказывание «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к гибели» квалифицировано экспертами как утверждение, в котором содержится информация о том, что руководство компании ведет ее к ликвидации. Объяснение тому, почему данное высказывание было квалифицировано соответствующим образом, в исследовательской части экспертного заключения не приводится. Нужно думать, что высказывание «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к гибели» квалифицировано как утверждение на том основании, что, во-первых, в нем отображается связь предмета и его признаков, во-вторых, высказывание имеет грамматическую форму повествовательного невосклицательного предложения; в-третьих, в высказывании не содержится оценочных слов и конструкций (кроме, выражения с экспрессивной коннотацией «вести к гибели», которое, по мнению экспертов, «усиливает семантический компонент идеи близкого финансового краха компании», но при этом не влияет на информационную природу высказывания в целом), не содержится слов и конструкций, указывающих на источник мнения (по-моему, я считаю и т.д.), слов и конструкций, подчеркивающих уверенность \ неуверенность говорящего. Заметим, признаки утверждений, а также оценочных суждений, мнений, предположений выделены экспертами ГЛЭДИС не на основе исследования высказываний каждого типа, а на основе логического допущения о том, что высказывания, употребленные в форме утверждения, оценочного суждения, мнения или предположения, должны именно этими признаками обладать. В лингвистике нет специальных работ, направленных на изучение прагматических, семантических, грамматических свойств высказываний, с помощью которых говорящий в одних случаях передает информацию об объективной действительности, в других случаях эксплицирует информацию о различных состояниях своей ментальной сферы. Достаточно ли перечисленных признаков для квалификации высказывания как утверждения в данном экспертном заключении? Ответ на поставленный вопрос может быть получен только путем принятия экспертом решения о соответствующей квалификации, поскольку указанные в определениях понятий признаки утверждения выводятся из логического допущения о необходимости именно таких признаков для данной формы. Соответственно, количество признаков, их иерархия по степени важности не имеют четких границ. Достаточно одного признака, противоречащего произведенной квалификации высказывания, чтобы вывод эксперта поставить под сомнение. Карагодин, А, А, К вопросу о разграничении утверждений о факте и оценочных суждений в юрислингвистике / А. А. Карагодин // Юрислингвистика - II: Право как дискурс, текст и слово: межвуз. сборник научных трудов / под ред. Н. Д. Голева и К. И. Бринева. -- Кемерово, 2011. -- 600 с. -- С. 469-480.

Экспертами не было обращено внимание на то, что исследуемое высказывание находится в составе сложного синтаксического целого, причем является первым высказыванием, в котором «задается» тема всего фрагмента. В последующих двух высказываниях («С 2001 года хозяева уводят прибыль и официально показывают ее в 10 раз ниже фактически полученной -- 3, 8 млн. рублей (хотя при тех же объемах производства и сохранившихся льготах она составляла в 2000 году свыше 54 млн. рублей). Ежегодно уменьшаются поступления в бюджет») содержится информация фактического характера, подтверждающая справедливость того, о чем говорится в первом высказывании. Другими словами, в последующих двух высказываниях содержится эксплицированное, вербализованное основание оценки, выраженной в первом высказывании. В исследованиях по логике отмечается, что оценка включает в себя следующие компоненты: субъект оценки, объект, основание оценки. Эти компоненты обязательны для выражения оценки, но не обязательно могут быть эксплицированы в высказывании. Необходимость экспликации основания оценки определяется коммуникативной целью говорящего: вербализованное основание делает оценку в глазах читателя, слушателя справедливой, правильной. В качестве основания оценки, как правило, могут использоваться факты.

Чтобы убедиться в том, что в высказывании «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к гибели» выражена негативная оценочная информация, трансформируем высказывание таким образом, чтобы оно содержало положительную оценочную информацию: «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к благополучию». Как видим, в обоих высказываниях присутствует невербализованный оценочный компонент: «и это плохо» (в исходном высказывании), «и это хорошо» (в трансформированном высказывании). Карагодин, А, А, К вопросу о разграничении утверждений о факте и оценочных суждений в юрислингвистике / А. А. Карагодин // Юрислингвистика - II: Право как дискурс, текст и слово: межвуз. сборник научных трудов / под ред. Н. Д. Голева и К. И. Бринева. -- Кемерово, 2011. -- 600 с. -- С. 469-480.

Таким образом, выделенный признак данного высказывания (наличие оценочной информации, которая вычленяется в результате соотнесения высказывания с другими высказываниями, а также в результате трансформации высказывания) противоречит тем признакам, на которых основывали свою квалификацию лингвисты-эксперты, и, соответственно, ставит под сомнение вывод экспертного заключения.

Рассмотрим еще одно высказывание («...Бетхольд стал заниматься исключительно саморекламой в средствах массовой информации»), квалифицированное экспертом как утверждение (Цена слова, экспертиза № 27). Основанием квалификации данного высказывания как утверждения послужили следующие признаки, взятые экспертом из логического допущения о том, что утверждение должно обладать именно таким набором признаков: утвердительная форма высказывания, грамматическая форма повествовательного предложения, отсутствие модальных и оценочных слов, отсутствие других атрибутов неутвердительного высказывания. Оценив данное высказывание на предмет наличия в нем выделенных для утверждения признаков, эксперт принял решение о соответствующей квалификации. Несложно убедиться в том, что для высказывания действительно характерны перечисленные признаки. Однако экспертное заключение в таком случае с трудом можно назвать собственно исследованием, поскольку отнесение высказывания к утверждению не прибавляет информации о том, какими реальными свойствами обладает рассматриваемое высказывание. Для вычленения таких реальных свойств высказывания необходимо наблюдение над его семантикой, над значением его компонентов, а также экспериментирование путем трансформации высказывания, путем замены отдельных слов и словосочетаний, употребления их в других контекстах.

Обращают на себя внимание слова «исключительно» и «самореклама», которые определяют информационную природу высказывания. Частица «исключительно» означает «лишь, только, единственно». Переформулируем высказывание, заменив выражение «самореклама в средствах массовой информации» более нейтральным выражением «преподавание русского языка»: «Бетхольд стал заниматься исключительно преподаванием русского языка». В данном высказывании говорится о том, что Бетхольд стал заниматься только данным видом деятельности. Как видим, в нем представлена информация о мире, которая может быть истинной или ложной. Таким образом, в высказываниях с частицей «исключительно» может выражаться фактическая информация.

Слово «самореклама» означает «рекламирование, восхваление самого себя». Высказывание «Бетхольд стал заниматься исключительно рекламированием, восхвалением самого себя в средствах массовой информации» в контексте газетной статьи означает примерно следующее: Бетхольд вместо того, чтобы выполнять свои служебные обязанности, стал заниматься только рекламированием, восхвалением самого себя в средствах массовой информации, и ничем больше. Данный смысл был эксплицирован экспертом при ответе на вопрос о том, содержится ли в высказываниях информация негативного характера. Выделенная информация имеет не только негативный характер, но и оценочную природу. Таким образом, в высказывании («...Бетхольд стал заниматься исключительно саморекламой в средствах массовой информации») в утвердительной форме выражена субъективная информация о деятельности Бетхольда. Карагодин, А, А, К вопросу о разграничении утверждений о факте и оценочных суждений в юрислингвистике / А. А. Карагодин // Юрислингвистика - II: Право как дискурс, текст и слово: межвуз. сборник научных трудов / под ред. Н. Д. Голева и К. И. Бринева. -- Кемерово, 2011. -- 600 с. -- С. 469-480.

У имени прилагательного существует специфическая языковая природа для того, чтобы оно могло выполнять оценочную функцию. Для характеристики уникальности имени прилагательного, которой оно обладает как языковое средство, имеющее оценочную функцию, можно также рассмотреть особую позицию, которую данная часть речи занимают среди прочих знаков, которые что-либо характеризуют.

Процедура оценивания включает в себя четыре компонента: субъект оценки, предмет оценки, характер оценки, основание оценки (точка зрения, с которой происходит оценка). Это означает, что для выведения новых оценочных признаков в сознании оценивающего субъекта должно быть представление о некоем «стандарте» для данного класса предметов.

Семантика, которая соответствует оценочным глаголам, должна быть исследована в речи, являющейся их естественной средой, а также в оценочных высказываниях, которые используются в речевых актах.

В качестве задачи, стоящей перед лингвистом-экспертом и требующей разграничить утверждения, которые касались бы факта или же суждения, мнения, предположения, можно понимать такую задачу, которая является для него не очевидной, но приводит к значительным трудностям.

Заключение

Форму мышления, которая заключается в том что, в процессе сочетания понятий, происходит утверждение чего-либо или же что-либо отрицается в отношении реальных вещей или явлений, называют суждением.

В форме понятия отражается совокупность тех признаков, которые являются существенными для того или иного предмета. В форме суждения дается отражение отдельных отношений к предметам и их признакам.

Познание окружающего мира осуществляется именно на основе оценок. Построение языковой оценки основывается как на определенных научных знаниях, так и на фактах, которыми характеризуется обыденное сознание. Также языковую оценку рассматривают как познавательный опыт, которые имеет отношение к какой либо национальной или исторической общности людей. Значение, которое имеет оценка как категория, отображается также и в том, что она играет важную роль в широком спектре языковых функций.

Рассматривая статус, которым обладает оценочная модальность применительно к аспекту, связанному с проблемами судебной лингвистики, можно отметить, что ряд статей, которые содержаться в Уголовном кодексе РФ предусматривают правонарушения, связанные с процессом вербального общения. Имеются в виду такие правонарушения, которые совершаются исключительно в процессе осуществления речевого акта.

Тот подход, который сложился в практике работы экспертов предполагает квалификацию того или иного высказывания, которое представляет собой предмет спора в суде, в качестве факта, оценочного суждения, мнения или предположения. Не имеет значения, какое количество признаков относилась бы к той или иной квалификации - так или иначе всегда можно найти признак, который бы противоречил тому, как следует квалифицировать то или иное высказывание, которое является спорным.

Научная и справочная литература

1. Абишева, А.К. О понятии «ценность» / А.К. Абишева // Вопросы философии. - 2002. - №3. - С. 139-146.

2. Аверьянова, Т.В. Язык в судебно-экспертной деятельности // Воронежские криминалистические чтения. -- Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2003. -- С. 53 - 57.

3. Аверьянова, Т.В. Судебная экспертиза: Курс общей теории / Т.В. Аверьянова. - М.: Норма, 2006. - 480 с.

4. Александров, А.С. Введение в судебную лингвистику / А.С. Александров. - Н. Новгород: Нижегородская правовая акад., 2003. - 420 с.

5. Александров, А.С. Юридическая техника -- судебная лингвистика -- грамматика права // Проблемы юридической техники: Сб. ст. / Под ред. В.М. Баранова. - Нижний Новгород, 2000.

6. Алексеева, М.И. Внимание к проблеме сквернословия в правоохранительной и пенитенциарной системах как начальный этап на пути ее решения // Inter-cultural-net. -- Владимир, 2003. -- Вып. 2. - С. 13-17.

7. Алиева, С.А. Стратегия "оскорбление": (к постановке проблемы) // Теория языка и межкультурная коммуникация. - Курск, 2005. - Вып. 4. - C. 4-8.

8. Анисимов, А.Л. Гражданско-правовая защита чести, достоинства и деловой репутации по законодательству Российской Федерации: учеб. пособие для студентов вузов / А.Л. Анисимов. -- М.: ВЛАДОС-ПРЕСС, 2001. -- 223 с.

9. Апресян, Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира / Ю.Д. Апресян // Семиотика и информатика: Сб. науч. статей. М., 1986. -- Вып. 28. -- С. 5-34.

10. Апресян, Ю.Д. Лексическая семантика: синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. - М., 1974.

11. Араева, Л.А. Осадчий, М.А. Проблемы судебно-лингвистической экспертизы в рамках дел о защите чести и достоинства, о клевете и оскорблении // Российский юридический журнал. -- 2006. -- №2. - С 86-94.

12. Араева, Л.А. Осадчий, М.А. Судебно-лингвистическая экспертиза в расследовании преступлений против чести и достоинства // Уголовный процесс. -- М.: Издат. дом "Арбитражная практика", 2006. -- № 2. -- С. 58-64.

13. Арутюнова, Н.Д. Лингвистические проблемы референции / Н.Д. Арутюнова // Новое в зарубежной лингвистике. Выпуск 13. - М., 1982. - С.10-33.

14. Арутюнова, Н.Д. Типы языковых значений. Оценка. Событие. Факт / Н.Д. Арутюнова - М., 1988.

15. Арутюнова, Н.Д. Предложение и его смысл / Н.Д. Арутюнова - М., 1976.

16. Банару, В.И. Оценка, модальность, прагматика / В.И. Банару // Языковое общение: Единицы и регулятивы: межвуз. сб. науч. тр. / Калининский гос. ун-т. - Калинин, 1987. - С.14-18.

17. Баранов, А.Н. Лингвистическая экспертиза текста: теория и практика». М.: ФЛИНТА: Наука, 2007. -- 592 с.

18. Баранов, А.Н. Аксиологические стратегии в структуре языка (паремиология и лексика) / А.Н.Баранов // Вопросы языкознания. - 1989. - №3. - С. 74-90.

19. Безменова, Н.А., Герасимов, В. И. Некоторые проблемы теории речевых актов. -- «Языковая деятельность в аспекте лингвистической прагматики». М.: ИНИОН, 1984.

20. Белкин, Р.С. Курс криминалистики. - Т 2.- М., 1997. - С. 289-345.

21. Белоус, Н.А. Типология иллокутивных сценариев инвективного дискурса // Гуманитарные проблемы миграции: социально-правовые аспекты адаптации соотечественников в Тюменской области. Материалы 2-ой международной научно-практической конференции. 9-11 октября 2006 г., г. Тюмень. Часть 1 - Тюмень: ИГИ ТГУ, 2006. - С. 237 - 245.

22. Бельчиков, Ю.А. Инвективная лексика в контексте некоторых тенденций в современной русской речевой коммуникации. // Филологические науки. -- 2002. -- №4. -- С. 66 - 73.

23. Близнюк, Н.А. Понятие и структура оценки в системе языка / Н.А. Близнюк, Н.А. Сергиенко // Теоретические и прикладные аспекты лингвистических исследований: межвуз. сб. науч. тр. / Сургут. гос. ун-т. - Сургут, 2001. - С. 84-87.

24. Блох, М.Я. Структура и семантика оценочной конструкции / М.Я. Блох, Н.В. Ильина // Функциональная семантика синтаксических структур / МГПИ. - М., 1986. - С.14-23.

25. Богуславский, В.М. Словарь оценок внешности человека / В.М. Богуславский. - М.: Космополис, 1994. - 336 с.

26. Брагина, А.Г. Проблема установления общественно опасного деяния при оскорблении представителя власти // Рос. следователь. -- 2005. -- № 8. -- С. 35-37.

27. Бринев, К.И. Лингвистическая экспертиза: типы экспертных задач и методические презумпции / К.И. Бринев // Юрислингвистика-9: Истина в языке и праве: Межвузовский сборник научных трудов // под ред. Н.Д. Голева. - Кемерово; Барнаул: Изд-во Алт. Ун-та, 2008. - С.232-249.

28. Бринев, К.И. Методологические проблемы лингвистической экспертизы: определение сущности экстремизма / определение понятия «социальная группа». [Электронный ресурс] / К.И. Бринев // Библиотека сайта «Сибирская ассоциация лингвистов-экспертов». Режим доступа: http://siberia-expert.com/publ/3-1-0-96

29. Бринев, К.И. Судебная лингвистическая экспертиза по делам об оскорблении. Оскорбление в метасознании лингвиста [Электронный ресурс] // Режим доступа: http://pusic.ucoz.ru /

30. Бродская, И.А. Особенности национальной трактовки чести, достоинства и деловой репутации//Адвокат. -- 2000. -- №4. - С.29-37.

31. Бугаец, А.А. Об использовании правовых принципов при разграничении факта и мнения в судебной экспертизе конфликтного текста. // Юрислингвистика-8: Русский язык и современное российское право. Кемерово - Барнаул, 2007.

32. Будагов Р.А. Язык - реальность - язык / Р.А. Будагов. - М.: Наука, 1983. - 262 с.

33. Васильев Л. М. Семантика русского глагола.- М.: Высшая школа, 1981. - 184 с.

34. Власов, А.А. Проблемы судебной защиты чести, достоинства и деловой репутации / А.А. Власов. -- М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2000. -- 344 с.

35. Воинов, А. Юридический аспект защиты чести и достоинства. Теория и практика // Законодательство и практика СМИ. -- №1 -- 1997.

36. Воинов, А.Е. Ответственность журналистов за умаление чести и достоинства в СМИ как политико-правовая проблема: Лекции по основам правовой грамотности для журналистов. Центр «Право и средства массовой информации». Серия «Журналистика и право». Выпуск 16. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.medialaw.ru/publications/books/srs/12.html

37. Волков, С. Защита деловой репутации от порочащих сведений / С. Волков, В. Булычев // Российская юстиция. -- 2003. -- № 8. -- С. 49-52.

38. Волобуева, Ю.С. Соотношение категории оценки и лексического значения слова. // Юрислингвистика-8: Русский язык и современное российское право. Кемерово - Барнаул, 2007.

39. Вольф, Е.М. Функциональная семантика оценки / Е.М. Вольф. - М.: Едиториал УРСС, 2002. - 280 с. 240 Вестник СамГУ. 2007. № 3 (53).

40. Гайсина Р. М. Лексико-семантическое поле глаголов отношения в русском языке. - Саратов: Издательство Саратовского университета, 1981. -195 с.

41. Галяшина, Е. Возможности судебных речеведческих экспертиз по делам о защите прав интеллектуальной собственности // Интеллектуальная собственность. Авторское право и смежные права. - 2005. - N 9. - С. 50-58.

42. Галяшина, Е., Горбаневский, М., Стернин, И. Лингвистические признаки диффамации в теории и практике судебных лингвистических экспертиз // Взгляд. - М., 2005. - Вып. 1 (6).

43. Галяшина, Е.И. Основы судебного речеведения: Монография / Галяшина Е.И. - М.: СТЭНСИ, 2003. - 236 с.

44. Галяшина, Е.И. Правовой статус судебной лингвистической экспертизы / Галяшина Е.И. // Цена слова. - М.: СТЭНСИ, 2002. - С. 228-237.

45. Галяшина, Е.И. Специальные знания в области лингвистики и речеведения: вопросы профессиональной подготовки судебных экспертов // Теория и практика судебной экспертизы. Научно-практический журнал. -- М., 2006, № 2 (2). -- С. 52-61.

46. Галяшина, Е.И. Судебная лингвистическая экспертиза: проблемы становления подготовки экспертов // Воронежские криминалистические чтения. Сборник научных трудов. -- Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 2006, Вып. 7. -- С. 83-97.

47. Галяшина, Е.И. Судебные лингвистические экспертизы в контексте рекомендаций Пленума ВС РФ № 3 от 24.02.2005 г. // Спорные тексты СМИ и судебные иски: Публикации. Документы. Экспертизы. Комментарии лингвистов / Под ред. проф. М.В. Горбаневского. - М.: Престиж, 2005. - 200 с.

48. Гаскарова, М.Л. Правовая защита чести и достоинства личности: вопросы теории: автореф. дис. … канд. юр. наук. -- М., 1999.

49. Гниломедова, Е.А. Судебная защита чести, достоинства, деловой репутации // Право, общество, власть и современность. Тезисы докладов и выступлений студентов, аспирантов и преподавателей на VII межвузовской научно-практической конференции. -- М.: МГИУ, 2006. -- С. 32-40

50. Голев, Н.Д. Актуальные проблемы юрислингвистической экспертизы // Юрислингвистика-3: Проблемы юрислингвистической экспертизы / Под ред. Н.Д. Голева. Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2000. -- 273 с.

51. Губаева, Т., Муратов М., Пантелеев Б. Экспертиза по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации // Российская юстиция, 2002, №4, с. 64 - 65.

52. Гусев, О.Б. Ответственность, вытекающая из распространения сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию // Юрист. -- 1999. -- № 8. -- C. 34-35.

53. Демещенко, Т.Л. Защита чести, достоинства, деловой репутации // Актуальные проблемы государства и права на современном этапе. Материалы Международной научной конференции студентов и аспирантов (Минск, 27 - 28 октября 2000 г.). -- М., 2001. -- С. 110-112.

54. Дмитриенко, Г.В. Оскорбление как форма реализации вербальной агрессии // Университетские чтения - 2007.

55. Доронина, С.В. Сведение и мнение: проблемы экспертной оценки переносных и экспрессивных значений // Юрислингвистика-9: Истина в языке и праве: межвузовский сборник научных трудов / под ред. Н.Д. Голева. - Кемерово; Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2008. - 454 с.

56. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ч. 2, ст. 10).

57. Егорова, И.В. Функционирование модуса субъективной оценки в косвенных речевых актах / И.В. Егорова // Проблемы романо-германской филологии, философии и методики преподавания иностранных языков: сб. науч. тр. / Пермский гос. пед. ун-т. - Пермь, 2004. - С. 27-30.

58. Залесова, Н.М. Понятие и место категории оценки в языке / Н.М. Залесова // Вестник Амурского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». - 2003. - Вып.20. - С. 56-57.

59. Ивин, А.А. Теория аргументации / А.А. Ивин. - Режим доступа: http://www.bolshe.ru/book/id=2454&page=3 [27.06.05]

60. Карагодин, А.А. К вопросу о разграничении утверждений о факте и оценочных суждений в юрислингвистике / А. А. Карагодин // Юрислингвистика - II: Право как дискурс, текст и слово: межвуз. сборник научных трудов / под ред. Н. Д. Голева и К. И. Бринева. -- Кемерово, 2011. -- 600 с. -- С. 469-480.

61. Касторнова, О.Н. К вопросу о разграничении оценочности и эмоциональности в высказываниях со словами категории оценки / О.Н. Касторнова // Проблемы систематики языка и речевой деятельности: материалы 8-го регионального научного семинара / Иркутский гос. лингв. ун-т. - Иркутск, 2005. - С. 120-124.

62. Кремих, И.И. Оценка в лексической семантике / И.И. Кремих // Парадигматические характеристики лексики. - М.: МГПУ, 1986. - С. 18-34.

63. Кузнецова, Н.Е. К вопросу о некоторых способах выражения оценки / Н.Е.Кузнецова, Е.В.Шевченко // Язык. Текст. Стиль: сб. науч. тр. / Курганский гос. ун-т. - Курган, 2004. - С.71-79.

64. Маркелова T.B. Взаимодействие оценочных и модальных значений в русском языке / Т.В. Маркелова // Филологические науки. 1996. -- №1. -- С. 80 - 89.

65. Материалы научно-методических чтений ПГЛУ. - Часть III. -- ПГЛУ: Пятигорск - 2007. С. 52-56.

66. Международный пакт о гражданских и политических правах (ч. 3, ст. 19).