Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• Глава 1. Лингвистический статус осложненного предложения
• 1.1 Лингвистический статус сложного предложения
• 1.2 Осложненное предложение: особенности структуры и семантики
• 1.3 Трансформационная модель структуры предложения
• Выводы
• Глава 2. Структурно-семантические особенности осложненного предложения
• 2.1 Структурные особенности осложненного предложения как перехода от простого к сложному
• 2.2 Предложения с однородными членами
• 2.3 Обороты с неличными формами глагола как переходные случаи от простого предложения к сложноподчиненному
• 2.4 Типологический анализ осложненного предложения
• Выводы
• Заключение
• Литература

Введение

Тема настоящего исследования - "Осложнение предложения в современном английском языке". Это один из частных вопросов синтаксиса.

Актуальность настоящей работы заключается в том, что в современной лингвистике наблюдается повышенный интерес к так называемым пограничным, маргинальным явлениям, с трудом вписывающихся в традиционные схемы и парадигмы описания синтаксических явлений. Одним из таких пограничных, до конца не изученных явлений является осложненное предложение, сочетающее в себе признаки и простого, и сложного.

От термина "осложненное предложение" современная лингвистика практически отказалась, однако сам феномен продолжает оставаться в поле зрения исследователей.

С проблемой осложненного предложения связаны такие проблемы, как предикативность и предикативная единица, пропозиция, высказывание и т.д. В английском языке проблема осложненного предложения приобретает особую значимость в силу наличия в нем особых форм глагола - так называемых verbals, в некоторых чертах напоминающих русские инфинитивы, причастия и деепричастия, но во многих морфологических и синтаксических чертах от них принципиально отличающихся.

Цель работы - описание и попытка систематизации информации об осложненном предложении как переходном варианте от простого к сложному, более конкретное описание структурно-семантических особенностей данного типа предложений.

Задачи:

анализ теоретической литературы;

сбор фактического материала (из художественной литературы);

формулировка понятий "осложнение предложения", "скрытая предикативность";

анализ конструкций, осложняющих предложения, в английском языке в сопоставлении их с конструкциями русского и некоторых других языков.

Методы работы: дефиниционный, описательный, типологический, трансформационный.

Материалом настоящей работы послужили 300 примеров, собранных методом сплошной выборки из рассказов классика английской литературы 20 века Г.К. Честертона, вошедших в сборники The Adventures of Father Brown (М, 2000) и The Blue Cross and Other Stories (М., 2000). Рассказы Честертона выбраны в качестве источника в силу своей риторичности и повышенного внимания к стилистике (поскольку главный герой и рассказчик - католический священник, носитель несколько консервативной языковой нормы, привыкший при этом строить свою речь по законам такого специфического речевого жанра, как проповедь). Осложненные предложения являются стилистически маркированными, они употребляются, как правило, в текстах книжных стилей.

Источником русского перевода послужило следующее издание: Честертон Г.К. Рассказы. М, 1980. В него включены работы различных переводчиков, поэтому в каждом случае автор перевода упоминается.

Теоретическая значимость данной работы заключается в том, что полученный результат может способствовать дальнейшей систематизации синтаксических структур и в особенности переходных случаев (в данном случае - переходных от простого предложения к сложному).

Практическая значимость заключается в том, что результаты данной работы могут использоваться в курсах систематизирующей грамматики, теории грамматики, в практике преподавания английского языка.

Работа состоит из введения, двух глав и заключения. В первой главе формулируются основные понятия ("простое предложение", "сложное предложение", "предикативность" и т.д.), во второй анализируются основные конструкции, являющиеся переходными от простого предложения к сложному, на конкретном фактическом материале. В заключении делаются выводы и подводятся итоги работы.

осложненное предложение английский язык

Глава 1. Лингвистический статус осложненного предложения

Само по себе понятие "осложненное (complicated) предложение" и синтаксическое понятие осложненности являются достаточно спорными и неоднородными. Так, ни в теоретических пособиях по грамматике английского языка, ни в академических грамматиках русского языка понятие "осложненное предложение" не функционирует. Вместе с тем термин существует, хотя включает в себя достаточно разнородные явления.

В общих чертах осложненное предложение можно определить как простое по структуре (имеющее одну предикативную часть), но включающее, помимо этого, элементы, характеризующиеся т. н. скрытой предикативностью (причастные и деепричастные обороты в русском языке, конструкции с причастиями и инфинитивами в английском и т.д.). Таким образом, осложненное предложение рассматривается как переходное явление от простого предложения к сложному. Нередко бывает, что английские предложения с осложненной структурой (включающие в себя причастные или инфинитивные обороты) могут переводиться на русский язык сложными (как правило, сложноподчиненными, реже бессоюзными) предложениями: He is said to have gone - Говорят, что он ушел; She stared at me, her lips trembling - Она смотрела на меня; губы у нее дрожали.

Но для того, чтобы нам стало более понятным явление осложненности, нам необходимо уяснить для себя, что такое сложное предложение как синтаксическое явление.

1.1 Лингвистический статус сложного предложения

Самым исчерпывающим определением сложного предложения нам видится то, которое дает академическая "Грамматика русского языка" 1980 года (далее - Г-80). Несмотря на то, что это определение дается применительно в первую очередь к русскому языку, оно имеет, как нам видится, универсальный смысл.

Сложное предложение, согласно Г-80 (работе во многом новаторской, отказывающейся от традиционных моделей описания языковых явлений и использующей новейшие на тот момент достижения филологической науки - в частности, коммуникативного синтаксиса) - это "синтаксическая конструкция, тесно связанная с простым предложением, но отличающаяся от него как структурно, так и по характеру сообщения" (с.461). По структуре сложное предложение отличается от простого тем, что представляет собой грамматически оформленное сочетание предложений, так или иначе приспособленных друг к другу, тогда как простое предложение - единица, функционирующая вне такого сочетания. В составе сложного предложения его части характеризуются грамматической и интонационной взаимосвязанностью, а также взаимообусловленностью содержания. В коммуникативном плане различие между простым и сложным предложениями сводится к различию в объеме передаваемых ими сообщений. Простое нераспространенное предложение сообщает об одной отдельной ситуации: Мальчик пишет; Вечереет; Наступила зима; У нас гости; Мне весело. Сложное предложение сообщает о нескольких ситуациях и об отношениях между ними.

В традиционных грамматиках английского языка до недавнего времени не было общего термина для сложносочиненных (compound) и сложноподчиненных (complex) предложений; в работах иногда встречается термин composite sentence (см. напр. Ильиш, 1971); в пособиях рубежа 20-21 веков появляется другой общий термин - multiple sentence (см. напр. A New University Grammar, 2003, p.375). Впрочем, традиционно само слово sentence в английских грамматических трудах употребляется именно в значении "сложного предложения" в противоположность clause - термину, под которым обычно имеется в виду придаточная часть сложного предложения, но также иногда и то, что по-русски называется "предикативная единица" (независимо от своего отношения к составу сложного предложения). См.: "It should be noted that British and American grammar books tend to interpret the term "clause” far more loosely: it is generally applied to simple sentences, when regarded in their structural aspect, and various grammatically arranged constituents of which sentences (simple or multiple) are composed, including noun and verb phrases and predicative constructions with verbals" (A New University Grammar, там же).

Как полагают некоторые лингвисты (Kies, 1996), идея сложного предложения не слишком удобна для грамматики по многим причинам. Во-первых, лингвисты, думая о языке, в первую очередь должны думать о его коммуникативной составляющей, о существовании языка в живой речи - между тем как люди "do not speak in sentences" - они говорят словами и предикативными единицами. Та же проблема выделения предложения возникает при работе с историей языка - так, знаки препинания и прописные буквы являются достаточно поздним явлением (см. Иофик, 1962, Ярцева, 1981 и др.), и порой достаточно сложно сказать, было ли в древних языках деление на простые и сложные предложения, или же в сознании говорящего на этих языках существовал лишь поток речи, и восприятие письменной речи не отличалось от восприятия устной. Как полагает Д. Киз (и не только он), идея сложного предложения - результат экспансии письменного языка в сознание говорящих. Применительно к устной речи иногда используется термин clause complex (группа или набор придаточных), но редко.

Сложные предложения подразделяются по количеству и типу отношений между придаточными. Традиционно выделяются два типа отношений: паратаксис и гипотаксис. При паратаксисе (сочинении) части сложного предложения находятся в состоянии координации, при паратаксисе (подчинении) - в состоянии субординации.

Паратаксис - это грамматическое сочетание "равноправных" составляющих (само слово по-гречески означает буквально "со-расположение", "построение в ряд"). В большинстве случаев равноправие предложений при паратаксисе отчетливо заметно на грамматическом и семантическом уровнях: это структуры, идентичные по функции и форме, которые сочинительная связь держит на одном и том же грамматическом уровне (Lakoff 1971; Martin 1983). Гипотаксис, с другой стороны - это организация "неравноправных" элементов. Само слово "гипотаксис" по-гречески буквально и значит "подчинение". Неравенство между частями гипотактической конструкции проявляется также на семантическом и грамматическом уровнях. Так, придаточное предложение нередко рассматривается как элемент, равный по статусу члену главного предложения (главному или второстепенному); на подчиненный грамматический статус придаточного указывают и союзы и союзные слова, которые иногда называются subordinators: that, when, whatever, while, who, whoever, etc. Следует отметить, однако, что в то время как в английской синтаксической теории все еще держится традиционная терминология классификации придаточных по названиям членов предложения (subject, predicative, attributive и т.д.), русская грамматика от этой классификации постепенно отказывается, двигаясь в сторону коммуникативного подхода к анализу синтаксических явлений (так, от терминов "подлежащные" и "сказуемостные придаточные" отказались еще в 1970-х; дольше всего сохраняются наименования "обстоятельственных" придаточных).

К объяснению различий между сочинением и подчинением ближе всех подошел французский лингвист русского происхождения С.О. Карцевский, один из членов Пражского лингвистического кружка (см. Кручинина, 1985). Он усматривал различия между сочинением и подчинением в их соотношении с разными формами диалога. Сочинительную связь предложений Карцевский сближал с обменом репликами, при котором идет обмен точками зрения. Для подчинительной связи характерна близость к вопросо-ответному единству информативного типа с его последовательной меной указательных и вопросительных местоимений, которые обнаруживают взаимную зависимость друг от друга.

Свои особые отношения у сочинения и подчинения с бессоюзием. Сочинение близко к бессоюзию (см. РГ-80, с.464). Выявляющие (формализующие) возможности сочинения сравнительно ниже, чем у подчинения, и с этой точки зрения сочинение не только не равноценно подчинению, но и отстоит от него значительно дальше, чем от бессоюзия. Сочинение - и синтаксический, и лексический способ связи; отношение, которое возникает между предложениями на базе их семантического взаимодействия друг с другом, не получает здесь однозначного выражения, а характеризуется здесь лишь в самом общем и недифференцированном виде. Дальнейшая конкретизация и сужение этого значения осуществляются так же, как и при бессоюзии - с опорой на общую семантику соединившихся предложений или на определенные лексические показатели (частицы, вводные слова, указательные и анафорические местоимения и местоименные обороты).

Бессоюзие, рассматриваемое традиционно как отдельный вид связи между предложениями, в РГ-80 не рассматривается вообще как грамматическая связь.

Пропозиция и предикативность

Семантическую конфигурацию часто называют пропозицией. В принципе пропозиция, или семантическая конфигурация, не линейна, т.е. составляющие её семантемы не следуют друг за другом. Предикат пропозиции главенствует над своими актантами. В скобочной записи его главенствующая роль выражается в том, что символ для предиката помещается перед скобками, открывая для своих актантов рамку (frame).

Пропозиция выступает как начальный способ "упаковки" информации, которая подлежит передаче посредством высказывания. Одна пропозиция или соединение ряда пропозиций образует семантическую основу предложения, его глубинную (или смысловую) структуру (см. Манаенко, 2004).

Пропозиция есть означаемое элементарной синтаксической конструкции, или конфигурации. Учитывая семантическое содержание каждой синтаксемы, точнее было бы говорить о синтаксико-семантической конфигурации. Ядром этой конфигурации является синтаксема, имеющая свои означаемым предикатную семантему. Это ядерная синтаксема, или предикатная синтаксема, или синтаксический предикат (некоторые исследователи говорят в этом случае о реляторе, функторе и т.п. и избегают термина предикат при описании структуры предложения в номинативном аспекте). Окружение предикатной синтаксемы образуют синтаксемы, означаемыми которых выступают актантные семантемы. Это актантные синтаксемы, или синтаксические актанты. Валентностный потенциал предикатной синтаксемы предопределяется прежде всего валентностным потенциалом предикатной семантемы. Синтаксическая конфигурация также в принципе не линейна.

В содержательно-ориентированных теориях синтаксиса особо подчёркивается, что на сказуемный конституент, выступающий в качестве ядра, вокруг которого организуется ближайшее окружение, или же на предикативное отношение, связывающее сказуемое с подлежащим, ложится функция актуализации предложения в модально-временном плане, отнесения его содержания к описываемой ситуации действительности, утверждения или отрицания существования этой ситуации. И сама связь между сказуемым и предикатом, и отнесённость предложения в целом к действительности (независимо от наличия или отсутствия в нём подлежащего) характеризуются в терминах предикации и предикативности.

Согласно Ю.Н. Власовой (Власова, 1981, с.39 и далее), предикативность - это отношение высказывания к действительности, ко времени, выражение цели высказывания по отношению к лицу, к которому обращена речь. По мнению же В.В. Виноградова (Виноградов, 1955), многие предикативные характеристики могут выражаться и не прямо, а через контекст, интонацию и т.д.

1.2 Осложненное предложение: особенности структуры и семантики

Заранее следует оговориться, что термина, аналогичного русскому "осложненное предложение", английская грамматика практически не знает (термин complicated structure встречается только в работах З. Хэрриса). Академические грамматики русского языка тоже не употребляют этого термина и практически не касаются данного феномена.

Вместе с тем в грамматике сложилась традиция выделять осложненные предложения как особый класс простых предложений (см. Белошапкова, 1989, с.630 - 632; Бабайцева, Максимов, 1987, с.139 - 152). В класс осложненных предложений объединяли различные построения, которые в формальном отношении обладают главным признаком простого предложения - монопредикативностью, семантически же организованы более сложно, чем неосложненные предложения, и эта семантическая сложность выражается элементами их формальной организации.

В русской традиционной грамматике выделяются следующие типы осложненных предложений:

1) с обособленными членами (или полупредикативными конструкциями, куда входят причастные и деепричастные обороты);

2) с однородными членами (в то время как академические грамматики уже давно рассматривают предложения с однородными сказуемыми как сложносочиненные, а не как осложненные);

3) с вводными конструкциями;

4) с обращениями. Таким образом, "осложненные предложения" - весьма пестрая и неоднородная группа явлений; возможно, именно по этой причине академические грамматики от нее отказались, предпочитая рассматривать однородные члены, обособленные члены, обращения и вводные и вставные конструкции как отдельные, не связанные между собой темы. Общее во всех этих типах - приспособленность построения для выражения смысла большего объема, чем тот, который обычно выражается в неосложненных предложениях. В осложненных предложениях может говориться о нескольких событиях (типы 1 и 2) или об оценке говорящим этих событий (типы 3 и 4).

Выделение осложненных предложений подготавливает почву для отделения семантически элементарных предложений от семантически сложных. Однако и неосложненное предложение может быть семантически сложным (После удара грома на веранде вылетели все стекла), а осложненное предложение - семантически элементарным (особенно это касается предложений с обращениями).

Вместе с тем предложения типа После удара грома на веранде вылетели все стекла, Накануне моего приезда он позвонил мне и т.д. в современной грамматике также понимаются как близкие к осложненным в силу заключенной в них скрытой предикативности. Согласно учению о т. н. пропозиции, в подобного рода предложениях предикативность выражена отглагольным существительным; вместе с тем существительное, с помощью которого выражается пропозиция (скрытая предикативность) не обязательно должно быть отглагольным - достаточно, чтобы оно воспринималось как "свернутое предложение". Ср. абсурдистское стихотворение: Под окном у гнома гром; // после грома гном пил бром, // после брома гном брел в бор, // после бора гном ел гриб, // после гриба гном лег в гроб. Каждое из простых предложений, входящих в данную цепочку, можно развернуть в сложноподчиненное с придаточным обстоятельственным места или причины (После того как гном пил бром, он брел в бор; После того как (или Вследствие того, что) гном съел гриб, он лег в гроб).

Еще одно явление русского синтаксиса, возможно связанное с осложнением предложения, но до сих пор признаваемое не всеми грамматистами - так называемая детерминация или распространение предложения в целом. Некоторые виды обстоятельственных детерминантов могут по своей семантике сближаться с полупредикативными элементами (Перед уходом он выключил свет; Во время еды мы молчали).

В исследованиях по грамматике английского языка статус осложненного предложения тоже далек от ясности и определенности. Так, Б.А. Ильиш (1971, с.254), говоря о синтаксических структурах английского языка, близких к русскому осложненному предложению, не употребляет никакого термина, подобного русскому "осложненное предложение", характеризуя этот феномен так: phenomena which, though not exactly transgressing the limits of the simple sentence, do not quite fit into it, and show some peculiarities which jusiify our treating them as transitional between the simple and the composite sentence.

В качестве таких переходных явлений Ильиш рассматривает предложения, в которых содержатся следующие элементы: homogeneous parts (однородные члены), dependent appendix (близко к русским "обособленным членам предложения"), secondary predication (вторичная предикация).

Под вторичной предикацией понимаются: objective predicative, которое может быть выражено сложным дополнением (I saw him run - I saw him running), прилагательным (I found him ill), реже наречием, - а также независимые обороты. Описывая вторичную предикацию, Ильиш пользуется заимствованным у Есперсена термином "нексус" (т.е. предикативная группа) - так, в предложении I saw him run нексусов 2 (I saw и him run).

Конструкции с неличными формами глагола являются грамматической универсалией для многих индоевропейских языков (за исключением современных славянских, кельтских и некоторых других) - особенно тех, в которых становление языковых норм проходило под сильным латинским влиянием. Отсутствие конструкций, аналогичных инфинитивным оборотам или независимым причастным оборотам, в современных славянских языках с трудом поддается объяснению; можно скорее говорить не об отсутствии подобных конструкций, а об их утрате, так как, например, старославянскому, древнерусскому и другим древним славянским языкам был известен независимый причастный оборот, который в русском книжном языке сохранялся вплоть до конца 18 века (Едущу мне из Едрова, Анюта все не шла из памяти моей (Радищев)), а древнесербскому и древнеболгарскому был известен инфинитивный оборот "дательный с инфинитивом"; кроме того, формирование славянских книжных языков шло вне пределов латинского влияния, но под сильным влиянием греческого языка, в котором конструкции с неличными формами глагола были представлены не менее широко. В южнославянских языках, например, утрата инфинитивных оборотов связана с утратой инфинитива как глагольной формы.

В качестве иллюстрации маргинального положения явлений, подпадающих под категорию "осложненное предложение", приведем схему из вышепроцитированной работы Д. Киза (рис. 1), в которой классифицируются типы синтаксического явления под названием clause (условимся переводить его его все же не "придаточное предложение", а "предикативная единица").

Рис. 1. Классификация предикативных единиц в современной английской грамматике

Согласно этой схеме, имеющей непосредственное отношение к теме нашей работы, некоторые современные лингвисты рассматривают причастные и инфинитивные обороты как отдельную разновидность придаточных (nonfinite clauses, т.е. буквально - придаточные с неличными формами глагола) (I seem to be alone, I want to be alone рассматриваются как явления того же порядка, что и I said I was alone) (см. выше одно из определений термина clause как predicative construction with verbals). Но если переводить clause как "предикативная единица", никакого противоречия между тем, что мы традиционно понимаем под осложненностью, и данной схемой не возникает, потому что основная отличительная черта осложняющих предложение конструкций - их предикативность (хотя ее аттестуют и как "скрытая предикативность", и как "полупредикативность"). Подобная же концепция высказывалась и в работах отечественных лингвистов - например, в достаточно давно опубликованной работе Н.Ф. Иртеньевой (Иртеньева, 1956)

1.3 Трансформационная модель структуры предложения

Для дальнейшего анализа нам необходимо будет обратиться к одной из достаточно недавно возникших синтаксических теорий - трансформационной модели синтаксиса, возникшей в рамках так называемой порождающей грамматики (см. Хомский, 1962).

Сущность трансформационной модели заключается в том, что она устанавливает определенные отношения, при которых одна схема строения считается производной от другой (см. напр. Бархударов, 1966, с.25).

Трансформационная модель предложения - распространения производности на единицы синтаксического уровня. Подобно тому, как на морфологическом уровне различаются слова простые и производные, трансформационная модель предложения предлагает на синтаксическом уровне т. н. ядерных конструкций (kernel structures) - предложений, структура которых не может быть выведена из других, более элементарных конструкций, и трансформов этих ядерных конструкций - предложений, структура которых может быть выведена, прямо или опосредованно, из структуры ядерных конструкций при помощи заданных правил преобразования или трансформации.З. Хэррис (Хэррис, 1962) указывает на следующие конструкции, которые являются ядерными для английского языка (где N - существительное,V - глагол, p - предлог, D - указательное местоимение, A - прилагательное):

N V (John came)

N V pN (John looked at Mary)

N V N (John saw Mary)

N is N (John is a teacher)

N is pN (John is in bed)

N is D (John is out)

N is A (John is angry)

Нечто подобное (т. н. структурные схемы предложения) используется и в академических грамматиках русского языка (Г-70, Г-80).

Существительные в этих конструкциях могут распространяться за счет различного рода детерминативов (артиклей, местоимений и т.д.), глаголы - за счет наречий и адвербиальных предложных групп.

Выводы

1. В современных синтаксических теориях осложнению предложения уделяют мало внимания или не уделяют вовсе, рассматривая явления, некогда рассматриваемые в рамках именно этой парадигмы, отдельно или под иным углом зрения.

2. Осложнение предложения тесно связано с такими параметрами, как пропозиция, предикативность и предикация. Осложненным можно назвать предложение, в котором существуют несколько предикативных ядер, но только одно из них эксплицировано, остальные выражены имплицитно (скрытая предикация, свернутые пропозиции). Пропозиция может сворачиваться до одного слова (существительного, причем необязательно отглагольного), которое, тем не менее, может служить заменой целой ситуации (после бала, перед боем и т.д.)

Глава 2. Структурно-семантические особенности осложненного предложения

2.1 Структурные особенности осложненного предложения как перехода от простого к сложному

"Though the notions of simple sentence and composite sentence seem to be well defined and distinctly opposed to each other, this does not mean that there are no transitional elements between them” (Ильиш, 1971, с.254).

Нам кажется не совсем правильным подход к осложненному предложению как к "переходному явлению". Переходным следует называть такое явление, которое застыло в ходе своей эволюции; исторический же статус осложненных предложений продолжает оставаться туманным. Чтобы определенно сказать, являются ли осложненные предложения переходным явлением, нужно более детально углубиться в исторический синтаксис английского языка, что выходит за рамки данной работы.

В данной главе рассматриваются по отдельности синтаксические конструкции, делающие предложение осложненным - то есть несущие в себе скрытую предикативность, сами по себе не являясь отдельно оформленными предикативными единицами.

2.2 Предложения с однородными членами

В русском языке, как и в английском, существуют предложения с однородными членами. Хотя в современной академической грамматике русского языка от понятия "однородные члены" отказались, заменив его на "синонимические ряды", понятие это сохраняется в школьных грамматиках.

"В составе предложения отдельные его члены могут выполнять одинаковые синтаксические функции и объединяться одинаковым синтаксическим отношением к одному и тому же члену предложения. Такие члены называются однородными членами. В строе предложения однородные члены характеризуются не только одинаковой синтаксической ролью, но и объединяющей их интонацией перечисления или сопоставления и сочинительной связью, выражающейся сочинительными союзами или соединительными паузами" (РГ-60).

В более новаторской РГ-70 уже говорится не об однородных членах, а о сочинительной связи и образующихся на ее основе рядах словоформ, находящихся в сочинительных отношениях. "Словоформы объединяются в ряд или на основе единства своего значения как компонента или распространителя схемы, или на основе единства своего отношения к главному слову словосочетания, включенного в предложение" (Грамматика современного…, с.638)

By homogeneous parts of a sentence we mean parts of the same category (two or more subjects, two or more predicates, two or more objects), standing in the same relation to other parts of the sentence (Ильиш, 1971, с.254). Сам Б.А. Ильиш упоминает применительно к подобного рода конструкциям устаревший (уже к тому времени) термин contracted sentence (букв. - сжатое предложение), который означал, что предложение является "сокращением" от двух разных. Так, предложение I met my relatives and friends рассматривалось в свете этой концепции как производное от двух: I met my relatives, I met my friends.

Категория предложений с однородными членами включает достаточно большое количество разновидностей. Некоторые типы предложений с однородными членами легко вписываются в рамки того или иного типа простого предложения. Это относится, например, к предложениям, имеющим два или более дополнения или обстоятельства при одном сказуемом (Its literary equipment consists of a single fixed shelf stocked with old paper-covered novels…, and a couple of little hanging shelves and a few gifts on them).

Однако количество однородных членов в предложении может быть больше. Б.А. Ильиш рассматривает случаи, в которых за целостность предложения отвечает только подлежащее (например, случай наличия двух или больше сказуемых, при этом при каждом из них имеются свои дополнения и обстоятельства) (Madame Michel put down her netting and surveyed him sharply over the glasses) (в русском переводе эта структура сохраняется: Мадам Мишель отложила вязание и строго на него посмотрела поверх очков).

Хотя в русской грамматике подобного рода предложения давно считаются сложносочиненными (см. академические грамматики русского языка), Б.А. Ильиш в отношении их английских эквивалентов подобных заключений не делает, поскольку, по его мнению, в подобного рода предложениях наличествует только одно подлежащее, которое невозможно разделить между двумя предложениями. Вместе с тем это и не сложные предложения, поскольку его единство поддерживается только одним подлежащим, а сказуемые различны и каждое имеет при себе свой набор второстепенных членов. Это и свидетельствует, по мнению Б.А. Ильиша, в пользу переходного характера данных предложений от простых к сложным.

Свою интерпретацию однородных членов предлагает Г.Г. Почепцов (Почепцов, 1971). Центральным понятием в его концепции является понятие "ядерного предложения", заимствованное из трансформационной грамматики.

По мнению Почепцова, распространение ядерного предложения достигается за счет особых синтаксических процессов: совмещения, развертывания, присоединения и включения (ук. соч., с.115). Те же процессы, но идущие в обратном направлении, можно охарактеризовать как сужение, опрощение, разъединение, свертывание.

Расширение основывается на фундаментальном свойстве грамматики языка - рекурсивности - и заключается в добавлении к некоторой синтаксической единице других элементов того же синтаксического статуса и общей синтаксической связи в структуре предложения, в их нанизывании одна к другой. Расширенный ряд синтаксических элементов образует незамкнутую конструкцию. Присутствие элементов расширения не является конструктивно необходимым; цепочка элементов, взаимно связанных отношениями расширения, может рассматриваться и как единый, но расширенный член предложения, и как последовательность синтаксических элементов общего синтаксического статуса и связи.

Простейший вид расширения - повторение некоторого элемента в синтагматической цепи (как члена предложения, так и его составной части - например, именной части сказуемого): I waited and waited; The telephone rang and rang; Birds walked upon the grass verge, casting long, long shadows upon the grass; Life is terrible, terrible, terrible (Ср. рус. Я ждал и ждал; Зима была белая-белая; Бедный, бедный Павел (название фильма) и т.д.). Чаще всего такое тавтологическое повторение прилагательного подчеркивает идею нарастания интенсивности признака. Что касается существительных и местоимений, то их тавтологическое расширение обычно связано с разной референтной отнесенностью каждого из элементов расширения.

Чаще, однако, тождественность синтаксического статуса элементов, находящихся в отношениях расширения, сочетается с различием их лексического наполнения (Herr Scholtz shrugged and groaned). Использование такого рода конструкций, по мнению Почепцова (He shrugged and groaned вместо He shrugged. He groaned) позволяет осуществлять экономию языковых средств за счет "уплотнения" структуры предложения, ее большей "напряженности".

Структурным признаком расширения является общность структурного значения составляющих расширения как синтаксических элементов. Различия морфологической формы релевантны здесь только в тех случаях, когда они отражаются на синтаксической функции слова, а в прочих случаях в рамках единого расширения могут включаться слова разных частей речи (например, существительное и местоимение или числительное и местоимение) (Maxim and I ate in silence; his third short drink). Ср. проблему русского языка об однородности-неоднородности определений. Как неоднократно утверждает Г.Г. Почепцов, признак однородности оказывается для расширения несущественным - важны общность синтаксической функции и связи элементов.

В составных и сложных по своему строению синтаксических элементах в условиях расширения может оставаться нерасширенной часть, общая для ряда элементов (например, глагол-связка). Ср.: *Her voice was high, was steady, was uninfected - Her voice was high, steady, uninfected. Обычно подвергается компрессии (сжатию) глагол со служебно-грамматической функцией; компрессия полнозначного слова невозможна.

Как отмечает Почепцов, поскольку компрессия возможна лишь как сопутствующее расширению явление, она не принадлежит к основным синтаксическим процессам (с.119). Нерасширенная часть может представлять собой своеобразный "конденсатор" разных лексико-синтаксических вариантов одного слова (He was fifteen, home for the holidays). Возможно также расширение элемента с грамматико-служебной функцией при нерасширенной основной части сказуемого (Not would you, or rather should you, accept the ravings and writhings and agonized contortions of those two lunatics to-night as a convicting portrayal of love).

Расширение не имеет структурных границ и может быть весьма обширным.

В работе Л.С. Бархударова, также написанной с точки зрения трансформационной грамматики, подобного рода явления рассматриваются как "сочинительные словосочетания" (с.116 - 128). Выделяются следующие их типы: союзные или синдетические (делящиеся, в свою очередь, на простые (precious but remote, slowly and in silence) и соотносительные (neither reading nor sewing)) и бессоюзные (делящиеся на копулятивные (great, shining eyes) и аппозитивные (John the Baptist) (последнее - наподобие русского определения-приложения: Иоанн Креститель, Иван-царевич, царь Иван Грозный))

2.3 Обороты с неличными формами глагола как переходные случаи от простого предложения к сложноподчиненному

Подобного рода конструкции составляют особенность всех западноевропейских языков и в меньшей степени присущи русскому (хотя отдельные типы подобных конструкций присутствуют и в нем).

В русском языке в сходных ситуациях больше принять говорить об обособленных членах предложения. Г-70 приводит следующие случаи обособления: причастие или причастный оборот, деепричастие или деепричастный оборот, прилагательное, согласуемое с именем (она, больная корью…), существительное, занимающее синтаксическую позицию согласуемой словоформы при существительном или местоимении (он, единственный сын), существительное в косвенном падеже, занимающее при имени, глаголе или наречии позицию примыкающей словоформы с характеризующим значением или позицию детерминанта (он, с его умом…) (впервые этот случай описан А.М. Пешковским) и т.д.

Конструкции с инфинитивами

Инфинитивные обороты

Обычно в традиционной грамматике выделяются 2 инфинитивных оборота - Complex Subject и Complex Object. В современных пособиях к ним прибавляют еще один - For-To Infinitive Construction. Впрочем, Complex Object может быть выражено оборотом не только с инфинитивом, но также с причастием и герундием (We saw him leave - We saw him leaving - We saw his leaving) (A New University Grammar, p.245). Точно так же причастие может входить в состав сложного подлежащего (She was seen running away).

В объектной инфинитивной конструкции инфинитив находится в предикативных отношениях с входящим в состав данного оборота существительным в общем падеже или местоимением в объектном падеже. Сложное дополнение употребляется со следующими группами глаголов:

1) Глаголы чувственного восприятия: feel, hear, listen to, notice, see, watch

2) Глаголы, выражающие мнение: assume, believe, consider, expect, hold, judge, know, presume, prove, show, think. Вместе с тем, как отмечает A New University Grammar, употребление оборотов при этих глаголах уже рассматривается как стилистически маркированное (устаревшее, книжное, официальное).

3) Глаголы объявления, декларации (declare, report, pronounce). При них употребление инфинитивного оборота также является стилистически маркированным как устарелое и заменяется на придаточные предложения.

4) Глаголы желания и волеизъявления (want, реже wish, desire)

5) Глаголы, означающие эмоции (like, can't bear, dislike) - хотя в современном языке при них чаще используется герундий.

В субъектной инфинитивной конструкции инфинитив является частью подлежащего; исторически подобная конструкция является не чем иным, как трансформацией объектной в результате изменения залога глагола-сказуемого с действительного на страдательный. Однако далеко не все глаголы, употребляемые с объектной инфинитивной конструкцией, встречаются и в сочетании с субъектной. Так, для обеих конструкций характерна сочетаемость с глаголами мнения и суждения, но в современном языке с ними активнее употребляются субъектные конструкции, чем объектные; с глаголами чувственного восприятия (здесь никаких ограничений нет); специфическими глаголами в активном залоге, с которыми сочетаются субъектные инфинитивные конструкции (нормативно, как уже было сказано выше, употребляемые со сказуемым в пассивном залоге), являются to seem, to appear, to turn out, to happen, to chance (но в их семантике, тем не менее, заложен оттенок пассивности: это не действия, производимые субъектом, а нечто, случающееся с субъектом помимо его воли; кроме того, глагол seem этимологически родствен глаголу see и является застывшей пассивной формой от последнего, как латинские videri (казаться) и timeri (пугать) являются лексикализованными формами пассивного залога от videre (видеть) и timere (бояться)).

Употребление инфинитивных оборотов при этих же глаголах было свойственно многим языкам - в том числе латинскому (I saw him arrive - Vidi eum venire).

Употребление причастий и причастных конструкций

Причастия - формы глагола, совмещающие в себе функции глагола и прилагательного - достаточно активно употребляются в индоевропейских языках, как новых, так и древних. В современном русском языке из древнего причастия выделилась отдельная форма - деепричастие, аналогов которой в других языках практически нет (можно назвать только французский Gerondif). Обычная функция причастия - обозначение признака по глаголу либо действия, дополнительного к глаголу-сказуемому. В некоторых языках (например, в древнегреческом) причастие могло употребляться не только как "второе", но даже как "первое" сказуемое (в предложении могло вообще не встречаться личных форм глагола). Таким образом, причастие - одна из самых ярких форм, иллюстрирующих принцип вторичной или скрытой предикации.

В русском языке причастие считается стилистически маркированным средством языка, употребляемым только в книжной речи; в разговоренной речи его стараются избегать. В английском языке причастие воспринимается как более стилистические нейтральное.

Особо следует сказать о позиции причастия в предложении. Как правило, причастие используется в функции определения и может стоять при определяемом слове как в препозиции, так и в постпозиции. Как отмечает A New University Grammar, в препозиции может стоять не всякое причастие (с.274). В препозиции могут употребляться только те причастия, которые обозначают характерный или постоянный признак (blinding lights, reassuring smile, но не *reassuring girl).

Как правило, причастие II используется в постпозиции к определяемому слову. Авторы пособия A New University Grammar предполагают, что такого рода причастия обозначают что-то динамическое, непостоянное (с.276). При переводе на русский язык такая постпозитивность передается как обособленность. Видимо, при постановке причастия (особенно причастия II) в постпозитивное положение подчеркивается содержащаяся в нем предикативность: причастие, по сути, занимает место сказуемого, и при не очень внимательном взгляде на текст (что бывает у недостаточно прилежных студентов при работе с текстом) подобные словосочетания могут восприниматься как предикативное ядро предложения.

Причастие в функции обстоятельства, переводимое на русский язык деепричастием или придаточным предложением, как правило, выделяется запятой.

Независимый причастный оборот

Конструкция "независимый причастный оборот" была известна многим древним языкам. Так, в латинском существовал оборот Ablativus absolutus, состоявший из причастия и определяемого им существительного или местоимения в падеже, который назывался аблатив (по функциям совмещавшем инструментальный, местный и отложительный падежи); в греческом независимый причастный оборот стоял в родительном падеже, в готском он мог стоять в трех различных падежах (и каждый имел свою семантику) - дательном, винительном и именительном (Гухман, 1998, с.230). В дательном падеже независимый причастный оборот употреблялся и в славянских языках (старославянский, древнерусский). В английском языке у независимого причастного оборота падежей нет.

Возможно, независимые конструкции в германских и славянских языках (в последних они рано исчезли) являются чем-то искусственно привнесенным, потому что письменные германские и славянские языки развивались не вполне самостоятельно, а под влиянием авторитетных переводных текстов (прежде всего Евангелия - его греческого оригинального текста, как в случае с готским или старославянским, или латинского перевода (т. н. Вульгата), как в случае с западноевропейскими языками). Хотя М. Гухман (Гухман, 1998, с.230-231) полагает, что независимые причастные обороты были свойственны германским языкам и без внешнего влияния, как это видно по скандинавским памятникам. Но тем не менее, скандинавская письменность тоже развивалась в средние века с ориентацией на христианские переводные тексты, и поэтому вопрос о том, являются ли независимые причастные обороты оригинальной чертой или калькой, остается открытым.

В английском языке независимый причастный оборот - стилистически маркированная конструкция, употребляемая в письменной речи.

Как отмечает в своей диссертации С.Г. Агапова, предикативность, то есть отношение высказывания к действительности, ко времени, выражение цели высказывания по отношению к лицу, к которому обращена речь, свойственно как предложению, так и независимому причастному обороту (Агапова, 1986, с.9).

С.Г. Агапова выделяет 8 типов абсолютных конструкций (под которыми она, следует оговориться, понимает не только независимые причастные обороты, но и другие конструкции с неличными формами глагола): со значением времени (со значением одновременности ситуации, обозначаемой данным оборотом, и ситуации главной части предложения, и разновременности этих ситуаций), со значением причины, со значением следствия, со значением условия, со значением цели, со значением образа действия, со значением сопутствующих обстоятельств и со значением уступки. Самыми широкими являются значения времени и сопутствующих обстоятельств.

В работе Л.С. Бархударова конструкции с неличными формами глагола рассматриваются как "предикативные словосочетания" (с.128 - 136). Среди них выделяются инфинитивные предикативные словосочетания типа for John to go, герундиальные предикативные словосочетания типа John's going, абсолютные предикативные словосочетания типа all things considered. По мнению Бархударова, предикативные словосочетания не являются предложениями, ибо не обладают существенным признаком любого предложения - структурой, дающей возможность самостоятельного употребления в речи, а именно подлежащно-сказуемостной структурой. Особенностью предикативных словосочетаний является то, что референт субъектного члена словосочетания никогда не совпадает с референтом подлежащего предложения, т.е. они всегда обозначают разные предметы или лица. Поэтому при подстановке второго (предикативного) члена словосочетания вместо всего сочетания в целом происходит изменение семантических связей в предложении: непредикативная форма глагола обозначает действие, совершаемое уже не другим, а тем же самым предметом или лицом, что и обозначаемое подлежащим предложения

He stood up for me to sit down - He stood up to sit down.

(Он встал, чтобы я сел - Он встал, чтобы сесть).

Действительно, трансформационные истории таких предложений являются различными:

He stood up to V. + I sat down = He stood up for me to sit down

He stood up to V. + He sat down = He stood up to sit down.

He dreaded X. + His valet leaves the room = He dreaded his valet leaving the room

He dreaded X. + He leaves the room = He dreaded leaving the room

Так как подобная субституция изменяет трансформационную историю предложения, значит, такая субституция должна быть отвергнута.

Особо следует отметить отношение конструкций с неличными формами глагола к т. н. FSP или актуальному членению предложения (об актуальном членении см. Матезиус, 1967). И С.Г. Агапова, и Т.Е. Салье (Салье, 1983) отмечают эту зависимость. Так, по мнению С.Г. Агаповой, предикатный компонент абсолютной причастной конструкции рематичен (то есть отражает новую, неизвестную читателю информацию); инфинитивные же обороты, по мнению Т.Е. Салье, тематичны, то есть сконцентрированы на информации данной, известной из текста ранее. Но анализ функциональной перспективы предложения имеет большее отношение к грамматике текста, чем к грамматике предложения, и связан с развертыванием информации в тексте, что требует выхода на более высокий (текстовый) языковой уровень, чем это было заявлено в целях и задачах настоящего исследования.

2.4 Типологический анализ осложненного предложения

В качестве иллюстраций к данному параграфу используются примеры из рассказов Честертона The Oracle of a Dog (The Adventures of Father Brown, pp.40 - 69) и The Doom of the Darnaways (там же, pp.71 - 106), а также The Blue Cross (The Blue Cross, pp.7 - 43) и The Fad of a Fisherman (The Blue Cross, pp.125 - 159), а также их переводов на русский язык. Далее сборник The Adventures of Father Brown будет обозначаться буквами AFB, а The Blue Cross - BC.